Развод. Вина предателя

Глава 8

Глава 8

Полина

— Понести наказание, за что? — нервно сглотнув, спрашиваю у него потому что не могу поверить в услышанное.

Да, я знаю, как он не любит бунт, как он не любит неповиновение, но никогда не сталкивалась с тем, что он делает в случае чего в случае, когда люди так себя с ним ведут. У нас с ним были другие взаимоотношения, и поэтому его медленные, но вместе с тем нервные движения меня пугают.

Он даже рубашку расстегивает нарочито медленно пуговка за пуговкой, заставляя меня ежиться от холода. Предстоящего будущего

— Ну как это за что, Полин? Разве не за что? Сама подумай: устроила концерт мне на кухне, испортила такой хороший семейный вечер, еще и ко всему прочему не послушалась сейчас. Я тебе что сказал сделать? Надеть тот черный комплект, ждать меня, быть готовой.

Сказал, но я не обязана его слушать. Верно?

— А в итоге, чем я занимался? Искал в кладовке, в коробке с ключами нужный ключ. И ладно бы это была какая-то твоя игра, где я должен был получить свой желанный приз. Нет, вместо того, чтобы встречать меня в соблазнительной позе, лежа на постели, в том самом белье ты выходишь из ванны в этой уродской пижаме, которую я просила тебя выкинуть.

— Саш, пожалуйста, не надо. Просто оставь меня в покое. У тебя есть любовница. Зачем тебе это? Ты прекрасно с ней сегодня провел время. Прошу тебя, хватит, я уже поняла свое место в твоей жизни, но я не понимаю другого, почему ты упорно пытаешься убедить меня, что все хорошо, что я зря волнуюсь и вообще должна не замечать произошедшего.

— Вот именно, ты не должна была обратить на это внимание. Ну прислала она тебе это видео, ну попыталась заявить свои права, только прав у нее нет и никогда не будет, потому что они все у тебя. Ты знаешь мое отношение к переменам, я их не то что не люблю, я их не приемлю. В моей жизни есть ты, Никита, Алиса, и все. Вот три главных человека, а она так, для души, для пользы тела.

— Нет, так не бывает, не бывает, — схватившись за голову, отвожу взгляд в сторону и не могу поверить, что слышу это.

Это самые циничные слова, какие только можно сказать в сложившейся ситуации.

— Бывает, бывает, Полина, и на твоем месте, я бы уже начал расстегивать пуговицы на этой пижаме, если не хочешь, чтобы я ее порвал на тебе. Черт с ним, с этим комплектом. Пришла пора к примирению, — он скидывает резко с себя рубашку, и хватается за пряжку ремня.

Неужели он думает, что я это и правда сделаю? Ни за что. Он был с ней! Был с ней сегодня. Променял выходной с нами на покупку машины.

Я не удивлюсь, если они после хорошо провели время. Ей же надо было его отблагодарить, и он думает, что сейчас, после другой женщины я… Да я вообще не знаю, как его принять.

Смотрю в его спокойные глаза и не понимаю, как ему это удается. Я на взводе, в панике, в истерике, а для него словно ничего не произошло.

— Нет, пожалуйста, Саш, просто уходи, оставь меня в покое. Не надо было вообще искать этот ключ. Пожалуйста, я очень тебя прошу, не трогай меня, — начинаю пятиться назад, когда он идет вперед, доставая ремень из брюк и складывая его пополам.

— Полина, не испытывай мое терпение. Сейчас я даю тебе шанс по-хорошему исправиться и помириться со мной. Девочка моя, ты же умная, должна понимать.

— Саша, это не ты, ты никогда таким не был. Ты никогда так себя со мной не вел. Это не ты.

— Меньше разговоров, больше дела, или мне все же помочь тебе?

Немного вытянув и приподняв руки, он сначала сводит их, а потом разводит и ремень, сложенный пополам, звонко хлопает, от чего я вздрагиваю. Понимаю, что это намек.

Неужели он меня ударит? Неужели у него рука поднимется?

Нет, такого не может быть. Это все глупости. Это... Да нет, я уже не могу сказать, что Саша так не поступит. Мой Саша не изменил бы. Может, у него есть брат близнец, о котором я не знала? Господи, как бы я хотела, чтобы это оказалось правдой, но, увы, я точно знаю, что он единственный ребенок в семье.

— Я развода хочу, слышишь? Развода. У тебя другая женщина, тебе с ней хорошо, так будь с ней, я тебя не держу. И если ее вот такое устраивает, то лучше иди к ней. Пожалуйста, прекрати. Меня пугает то, что ты делаешь.

— А знаешь, что мне нравится? В этой комнате нет твоей паранойи, — удивленно выгибаю бровь и смотрю на него.

Не понимаю, о чем он говорит, но, кажется, он решил не ходить кругами и быстро продолжает.

— Все эти твои радионяни, к которым ты каждую ночь прислушиваешься, остались там в той спальне, а здесь будет тишина. И мне это чертовски нравится.

Да эти радио няни стоят, потому что мне страшно. Он не понимает, как мне страшно за них. Прошлым летом была такая сильная гроза, так сверкали молнии, так гремел гром, что дети испугались и иногда после случившегося начинают плакать во сне, особенно в непогоду.

Я даже к психологу их водила, но это не помогло. И да, поэтому я присматриваю за ними, но неужели это настолько ужасно?

— Сегодня я накажу тебя не только за этот бунт. Я накажу тебя за все.

С каким-то диким удовольствием говорит все это, когда я упираюсь спиной в стену.

— Пока ты была милой, нежной и покладистой, мне хотелось быть с тобой заботливым и чутким, но сегодня ты разбудило во мне то темное, что раньше всегда засыпало, заходя домой. Так что, сама во всем виновата. И раз уж ты не слушаешь меня, тогда я начну воплощать все в жизнь.

Схватившись за ворот моей пижамы, угрожающе говорит все это, и в этот момент звонит его телефон.

Муж звучно ругается и достает его из кармана, и я вижу, кто ему звонит.

«Аналог»

И почему-то я уверена, что знаю, кто скрывается под этим абонентом.