Разыскивается живым или мертвым. Том 2

Глава 11

Сто баксов. Сотня долларов. Зеленая бумажка с портретом Бенджамина Франклина, которого все считают одним из президентов, но который президентом никогда не был. Всего лишь одним из влиятельных масонов, отцов-основателей США. Впрочем, в этом времени купюры с его портретом ещё не существовало, но всё равно, в моём сознании теперь моя жизнь оценивалась в одну бумажку с портретом Франклина. Лично я оценивал её гораздо дороже. Для меня она была вообще бесценна.

Даже немного обидно, что шериф Лас-Крусеса оценил мою башку так дёшево, но, с другой стороны, меньше будет охотников доставить меня туда. Линчевать меня там уже вряд ли станут, но путешествие мне точно не понравится.

Ордер со своим именем я незаметно сунул в карман, Милтону вовсе необязательно видеть его среди прочих бумаг.

Похоже, надо рвать когти отсюда. И желательно как можно скорее, так что я быстро распрощался с маршалом, низко нахлобучил шляпу на голову, закрывая лицо свисающими полями, и отправился к своей каморке на чердаке.

Конечно, нищему собраться — только подпоясаться, да и всё более или менее необходимое я носил с собой, в седельных сумках, но там у меня остались кое-какие шмотки, которые мне хотелось забрать.

Нужно было забрать шмотки, нужно было забрать Паприку из корраля, так что отъезд мне пришлось отложить. А ещё нужно было решить, как и куда уезжать из города, чтобы не напороться на преследователей. У меня разыгралась паранойя, и даже поблескивающий на пиджаке значок помощника маршала теперь не казался мне стопроцентным спасением.

Я ехал верхом на жеребце по городским улицам, и мне казалось, что все горожане до единого на меня пялятся, долго смотрят мне в спину и лишь делают вид, что заняты своими делами, а на самом деле только и ждут удобного момента, чтобы меня схватить.

Неподалёку от входа в дом тёрлась какая-то непонятная компашка из молодых ковбоев, совсем ещё юнцов, и я сделал вид, что просто еду мимо, склонившись в седле и прикрывая лицо. Один из них проводил меня внимательным взглядом, но я вовремя скрылся за углом следующего здания. Это всё неспроста. Пока мы там с Милтоном болтались в прерии, охотники за моей несчастной головой могли вызнать абсолютно всё в Эль-Пасо. Где я живу, чем занимаюсь и с кем общаюсь. Оказаться в роли жертвы я не готовился, и это было неприятно.

Пришлось спешно вспоминать, что именно я оставил в той квартирке. Там точно остался пыльник, несколько рубашек и пара комплектов белья, всякая мелочь вроде бритвенных принадлежностей, немного денег и патронов в коробках, начатая пачка галет. Ладно, это всё не так уж и важно. Когда на кону стоит моя собственная шкура, весь этот хлам сразу становится мелким и неважным. Можно с ним и попрощаться.

Я отправился напрямик к корралю, где отдыхала Паприка, моя старая добрая кобылка, прошедшая со мной путь до Аризоны и обратно через самые жестокие и негостеприимные земли. Вот уж кого мне точно не хотелось оставлять, так это своих лошадей. Они с Ниггером были для меня уже больше, чем просто лошади, больше, чем средство передвижения. Это были мои верные друзья, и оставить Паприку здесь было бы предательством. Хуже, чем предательство.

Возле корраля никаких подозрительных компаний не крутилось, разве что нищий безногий ветеран в потёртой серой форме Конфедерации просил милостыню рядом со входом.

Я, хоть и сам был почти на мели, бросил ему несколько монеток в жестяную банку из-под консервов.

— Благослови Христос, мистер, — сипло произнёс ветеран. — Вишь, до чего докатился, да?

Я не нашёлся, что ему ответить, и пошёл было дальше, внутрь корраля, но тот вдруг ухватил меня за штанину.

— Постой, мистер, — тихо сказал он. — Ты же Шульц, да? Ищут тебя.

— Я знаю, — так же тихо сказал я, покосившись на его руку, на которой не хватало двух пальцев.

Конфедерат аккуратно разжал хватку, словно опомнившись, что хватать вот так незнакомых людей не совсем прилично.

— Конюха спрашивали приходили, — сказал он. — Денег ему сунули.

— А тебе? — хмыкнул я.

— Мне пожадничали, — поиграл желваками ветеран. — Потому и предупреждаю. Заложит конюх тебя.

Я бросил ему ещё несколько десятицентовиков в банку. Монетки громыхнули, как маракас, со сладким звонким переливом.

— Спасибо, — сказал я.

Ниггера я оставил снаружи, а сам вошёл внутрь конюшни, передвинув поближе кобуру с кольтом. На случай, если неизвестные охотники всё ещё где-то поблизости.

Как назло, Паприка стояла в самом дальнем деннике, абсолютно не готовая к выходу. Конюх, молодой мексиканец, завидев меня, едва не выронил вёдра с водой, которые тащил к поилке, но быстро взял себя в руки.

— Сеньор, уже уезжаете? — спросил он.

— Выведи кобылу, — приказал я, игнорируя его вопрос.

— Да, сеньор, сейчас, — закивал он.

За корраль было уплачено вперёд, как и за комнату, причём сразу за несколько дней. Придётся немного потерять в деньгах, но ничего не поделаешь. Возвращать их никто не будет.

Конюх не слишком-то торопился, а скорее всего, даже намеренно делал всё медленно и неспешно, чтобы задержать меня подольше. Донёс вёдра до поилки, чересчур аккуратно вылил воду, медленным беззаботным шагом прошёл в денник к Паприке.

— Так, а где уздечка? — хмыкнул он.

— Тебя надо спросить, — хмуро произнёс я, недовольный задержкой. — Давай поживее, парень.

— Спешите куда-то? — невинно спросил конюх.

Я не стал ему отвечать.

Уздечка для Паприки нашлась почему-то в соседнем деннике. Взнуздать кобылу, особенно такую смирную, как моя гнедая, опытный конюх может буквально за несколько секунд. Этот мексиканец провозился минут пять, не меньше.

— Сеньор! Кажется, гнедая подкову потеряла! — протянул он, когда наконец справился с уздечкой.

Твою мать, этого ещё не хватало.

— Коваля позвать? — спросил он.

Я бы поверил в то, что это случайность, если бы накануне не был у кузнеца. Буквально несколько дней назад. Лошадь без подковы что танк без гусеницы, далеко не уедет. Я прошёл в денник.

— Покажи, — потребовал я.

Конюх продемонстрировал мне отсутствие подковы на левом заднем копыте. Вот только копыто даже не успело забиться грязью, и дырки от гвоздей казались совсем свежими. Будто бы подкову сняли совсем недавно.

— Руки вверх, парень, — вздохнул я, наставляя на него пушку.

Он вздрогнул, дёрнулся, но глупостей никаких делать не стал. Покорно задрал лапки кверху, глядя в чёрное дуло моего револьвера.

— Лицом к стене, — приказал я. — Руки за спину.

— Сеньор, ради Бога, не надо, сеньор, прошу вас, — забормотал конюх. — Бога ради, пощадите, умоляю!

Я не собирался его убивать. Я, в конце концов, представитель закона. На стене денника висела верёвка, и я связал бедолагу по рукам и ногам, чтобы он не мог никого предупредить о моём отъезде. Рот ему пришлось заткнуть его же шейным платком. Кто-нибудь его наверняка найдёт, но я в это время надеялся быть уже очень далеко отсюда.

Вот только отсутствующая подкова изрядно портила мне все планы. Варианта два — ехать и срочно искать кузнеца, который непременно окажется занят и которого придётся ждать, либо снять все остальные подковы. До ближайшей деревни Паприка дойдёт и без них, тут, к счастью, все дороги грунтовые, а не асфальтированные. До того же Хомстед Медоус, например. Не думаю, что тамошний кузнец откажется мне помочь.

Я прошёлся по конюшне, нашёл железные клещи. Бедняга конюх, завидев меня с клещами в руках, завыл от страха, но я его демонстративно игнорировал. Я подошёл к Паприке и начал один за другим вытаскивать гвозди.

Когда все копыта оказались разуты, я взял её под уздцы и повёл наружу. Паприка фыркала и переступала с ноги на ногу, без подков ей, похоже, было некомфортно. Дело привычки, как и у людей, но до безопасной кузницы она сможет дойти и так, босиком.

Теперь надо было решить, куда мне всё-таки отправиться. Дорога на север для меня закрыта, там Нью-Мексико и округ Донья-Ана, шериф которого жаждал моей крови в обмен на сто баксов. Дорога на юг меня тоже не прельщала, там лежала нищая Мексика, совсем не дружелюбная к белым людям вроде меня. На западе — пустыня. Придётся ехать на восток, но не через Хомстед Медоус, а вдоль реки, по более обжитым местам. К Ван-Хорну и дальше, и поворачивать к северу уже где-то там. Огромный крюк, но и я сродни бешеной собаке. Могу себе позволить, в конце концов. Так и поступим.

Я взгромоздился на Ниггера, поправил шляпу, вновь скрывая лицо, тронул его бока пятками. Гнедая семенила сзади, навьюченная парой сумок, Бродяга болтался тут же, рядом, изредка убегая вперёд, на разведку.

Было немного странно ощущать себя убегающим от преследования, ещё вчера я сам преследовал скотокрадов, но Ниггер, как ни в чём не бывало, бежал бодрой рысью, и это давало мне сил.

Прохожие, ещё вчера приветливо приподнимавшие шляпы, сегодня делали всё то же самое, но мне теперь казалось, что это какая-то уловка или насмешка. Подозрительные компании и людей, похожих на охотников за головами, я и вовсе обходил стороной. Рыбак рыбака видит издалека, и я точно мог определить, кто носит оружие на ремне просто так, ради приличия, а кто готов незамедлительно пустить его в ход. Поэтому пришлось немного попетлять по улицам Эль-Пасо.

Эта дорога тоже была мне знакома, по ней мы ехали к ранчо Гилланов, так что я не отвлекался на то, чтобы спросить у прохожих путь или выискивать дорожные указатели, я просто ехал прочь из города. Немного тоскливо было покидать Эль-Пасо именно так, тайком, бегом, но я не видел для себя ни единого шанса выпутаться из этой истории без потерь.

Я либо потеряю кучу времени на судебные тяжбы (а то и сидя за решёткой в Лас-Крусесе), либо потеряю жизнь на виселице, либо и то, и другое. Толковый адвокат мог бы меня отмазать, но я, во-первых, не был знаком ни с одним, а во-вторых, у меня не было столько денег. И даже если бы маршал Милтон вызвался мне помочь, далеко не факт, что вся эта история закончилась бы хорошим для меня исходом.

Так что я рвал когти из Эль-Пасо, подальше от преследователей и охотников за наградой, в надежде, что вскоре вся эта история уляжется и забудется. Мне просто некогда было тратить на неё время. Я и так слишком сильно задержался, сначала в Тусоне, а потом и здесь.

Дай Бог, в Колорадо я буду к осени, и желательно бы мне там оказаться до того, как перевалы в горах закроются снегом.

А ещё удручало то, что все подумают одно и то же, раз я сбежал, значит точно виновен. Придётся какое-то время избегать окрестностей, да и вообще держаться подальше от Нью-Мексико.

Я наконец достиг окраины и выехал за город, одновременно с дилижансом торговой компании Амэрикэн Мерчантс Юнион, и охранник на облучке посматривал на меня с нескрываемым подозрением, не прекращая гладить двустволку на коленях. Несмотря на то, что у меня на пиджаке по-прежнему блестела маршальская звёздочка. Я не намеревался его обгонять, продолжая ехать неторопливой рысью, чтобы загонять лошадей, и получилось так, что я поравнялся с дилижансом.

Теперь и охранник, и кучер поглядывали на меня с подозрением. Первым не выдержал кучер.

— Эй, мистер! — окликнул он меня. — Ехал бы ты своей дорогой!

— Я по ней и еду, — проворчал я.

Ширины проезжей части хватало с лихвой для нас двоих. И для всадника, и для дилижанса.

— Ты же меня понял, — вздохнул кучер. — Держись от нас подальше.

— Он, видимо, не в курсе, что я могу расценить это как нападение на собственность компании и со спокойной душой отстрелить ему башку, — произнёс охранник.

— Теперь в курсе, — спокойно ответил я.

— Ну так и чего же ты ждёшь? — спросил охранник.

— Я могу расценить это как нападение на помощника маршала Соединённых Штатов, — сказал я.

Охранник коротко посмеялся.

— Маршал найдёт себе нового, — сказал он. — Двигай отсюда. Желательно так, чтобы я тебя видел.

— Может быть, вам пригодится ещё один охранник? У меня есть опыт в охране дилижансов, — произнёс я.

— С кем ходил? Уэллс-Фарго? — спросил кучер.

— Э-э-э… Нет. С частными лицами, — ответил я, вспоминая караван мисс Тейлор и её большой Уокер в кобуре.

— Не интересует. Езжай уже, а? — вздохнул кучер.

Ладно, не стоит испытывать их терпение дольше положенного. Того и гляди, на самом деле начнут стрелять, народ здесь к этому делу привычный.

— Хорошо, за сим откланяюсь, — я коснулся шляпы и ткнул Ниггера пятками, чтобы немного ускориться.

— Постой! Это не тебя ли сегодня искали в городе? — спросил охранник. — Шварц? Шольц? Шульц? Точно, какого-то Шульца искали, помощника маршала!

Я сделал вид, что не расслышал, удаляясь от дилижанса.

— Эй! Мистер! Постой! — крикнул охранник.

Пришлось снова ткнуть пятками жеребца, переходя на галоп, чтобы оторваться от этих почтарей. Уверен, они попытались бы меня арестовать, всё-таки сто баксов это сто баксов.

Сзади бахнул выстрел, я низко прижался к чёрной гриве вороного, сноп дроби просвистел над головой. Я выругался сквозь зубы, дёрнул поводья, заставляя Ниггера сойти с дороги и углубиться в прерию. Паприка мчалась позади, Бродяга, вывалив розовый язык, бежал у самых её ног.

На своём дилижансе они меня ни за что не догонят. Они и не слишком-то старались. Но сама ситуация напомнила мне, что теперь любой встречный может застрелить меня ради сотни баксов. Бытие вне закона, оно такое. Даже со звёздочкой на лацкане.

Да и вообще, звёздочка сама по себе ничего не решает, её можно снять с любого мёртвого законника, и я более чем уверен, что некоторые бандиты именно так и делали. Собирали трофеи или просто забирали для будущей маскировки. В конце концов, такие звёздочки продавались у любого коммивояжёра здесь, на Западе, и за скромную плату там могли выгравировать всё, что угодно. Хоть «Шериф округа Пима», хоть «Маршал Соединённых Штатов», хоть «Спецназ ГРУ ГШ ВС РФ».

Я вернулся на дорогу. Дилижанс союза американских торговцев виднелся крохотной точкой вдали, практически на горизонте, лишь иногда выплывая из поднятого облака пыли. Ранчо Гилланов тоже осталось позади, я обошёл его стороной, как и несколько других. С мистером Ридом пусть маршал разбирается сам, я помог, как сумел. Главное, что у него теперь есть подозреваемые и свидетели, которые охотно дадут показания после нескольких допросов. Уверен, маршал Милтон легко справится с оставшейся работой.

А мой путь сейчас лежал в Сент-Галл, городок, выросший вокруг старого армейского форта. В глубине земель команчей, на дороге в Сан-Антонио. Там я рассчитывал повернуть на север, к Оклахоме, и через дикие прерии выйти к предгорьям Колорадо. Маршрут, прямо говоря, не самый простой, но мы, комсомольцы, лёгких путей не ищем. Крюк выходил раза в два больше, чем если бы я поехал напрямик, через Нью-Мексико.

Но пока со мной мои револьверы, пока я сижу в седле, а не в крытом фургоне с решётками, любые препятствия на пути это не более, чем досадные мелочи. Тем более, что я шёл из пустынных земель Чиуауа и Соноры в прерии, гораздо менее враждебные человеку.

Те самые прерии, воспетые в сотнях фильмов и тысячах книг, где бродят бесчисленные стада бизонов, которых тут ещё не успели истребить под корень, где зелёным морем колосится степное разнотравье. Которые не успели ещё расчертить линиями железных дорог и электропередач, которые привлекали переселенцев со всего света, предлагая дешёвую плодородную землю.

И хоть я пока ехал по всё той же унылой земле Западного Техаса, у самой границы с Мексикой, я предвкушал своё путешествие на север, воображая себе бескрайние просторы, до горизонта заполненные зелёной травой, а не жухлыми жёлтыми кустиками. Великие Равнины звали и манили меня к себе.