Разыскивается живым или мертвым. Том 2

Глава 7

Пробираться в отель пришлось закоулками, причём дважды мне пришлось перелезать через заборы, благо, нужное здание располагалось недалеко. А вот входить всё равно нужно было через главный вход, с улицы, и я постарался сделать это максимально быстро. На улице меня искали.

Свою книжку портье всё-таки дочитал, и встретил меня радушной улыбкой, когда я, запыхавшийся от беготни и суматохи, ворвался в холл.

— Кажется, сегодня в городе какой-то переполох, вы слышали стрельбу? — спросил портье, но я не ответил.

Я промчался мимо него наверх, хлопая себя по карманам в поисках ключа от номера. Оставлять здесь мой винчестер, сумки с золотом и остальные пожитки не хотелось совершенно.

Из города надо уматывать как можно скорее. Куда угодно, в любом направлении. Местные наверняка отправятся за мной в погоню. Я ткнул горящей палкой в пчелиный улей, и теперь пожинал последствия своей глупости.

Я собрал шмотки как по тревоге, быстро заталкивая всё в сумку, оделся и рванул обратно к двери, но возле неё резко остановился. В коридоре слышались голоса. Недобрые, встревоженные.

Дверь закрывалась на ключ, но открывалась внутрь комнаты, а это значит, от вторжения она не спасёт. Хватит одного удара, чтобы её выбить. Поэтому я быстро подпёр её стулом и распахнул окно. Придётся выскакивать со второго этажа.

Я взял не самый дорогой номер, и поэтому окно моей комнаты выходило в переулок, почти вплотную к противоположной стене. Выглянул наружу. Вроде всё чисто. Окно, слава Богу, открывалось нараспашку, двумя створками, а не сдвигалось половиной, как тут частенько делали. Хотя если бы мне понадобилось, я бы просто выбил его к чертям собачьим.

Сначала я аккуратно спустил сумку, затем вылез сам, аккуратно повиснув на подоконнике и спрыгнув в переулок. Со стороны главной улицы слышались перекрикивания моих преследователей.

— Ищите его!

— Он не мог далеко уйти!

— Повесить этого ублюдка!

Вешать меня не надо. Я и сам понимал, что по всем законам совершил преступление, убил одного и ранил ещё нескольких, но они напросились сами. Это самооборона, разрешённая, легальная. Здесь нет статьи за превышение пределов необходимой обороны, если на тебя напали с оружием, никто не будет возражать, если ты применишь своё собственное. Даже с летальным исходом для нападавшего.

Вот только все свидетели до единого находятся в сговоре. Ладно, из этого будем выпутываться потом. Сейчас надо хотя бы избежать линчевания.

Закинув сумку и винчестер на плечо, я начал аккуратно пробираться к конюшне, где меня дожидались Ниггер и Паприка, скорее всего, уже рассёдланные и вычищенные. Ладно, хватит и уздечки, лишь бы поскорее отсюда уехать, седлать жеребца некогда.

Я вдруг почувствовал себя шпионом во вражеской столице, Штирлицем на грани провала. Нервы натянулись, как струны.

Мне повезло, в конюшне при отеле имелась задняя дверь, которую никто не охранял, а вот ворота её были распахнуты, и возле них, покуривая папиросы, стояли пара незнакомых ковбоев с большими пушками. Наверняка по мою душу, потому что оба сосредоточенно и настороженно глядели в сторону улицы, ожидая увидеть меня там.

Ниггер и Паприка стояли в отдельных денниках. Чернокожий босоногий конюх как раз заканчивал чистить Паприку, и гнедая кобыла благосклонно принимала его заботу. Жаль, что приходится так делать, но мне уже пора уезжать. Лошади немного передохнули и хватит на сегодня, на ночлег встанем где-нибудь в другом месте.

— Псс… Эй! Парень! — прошипел я.

Молодой курчавый негр отвлёкся от работы и повернулся ко мне, хлопая длинными ресницами. Ковбои у ворот тихо болтали между собой и моего шипения не услышали.

— Двадцать долларов хочешь? — тихо спросил я.

Столько он, наверное, получает за месяц работы. Я достал из бумажника последнюю двадцатку. Меньше купюр просто не было, а сгружать ему горсть мелочи или золотого песка будет как-то несолидно.

— Хочу, — ответил негр.

— Оседлай жеребца. Выведи на улицу, к задней двери. Гнедую тоже выведи, — приказал я.

— Мистар, они же не отдохнули… — попробовал было возразить конюх, но я был непреклонен.

— Двадцать баксов, — напомнил я.

Негр, похоже, лошадей искренне любил, но и двадцать долларов на дороге не валяются. Он вздохнул и принялся сноровисто седлать вороного, пока я ждал у чёрного хода.

Люблю наблюдать, как профессионалы делают своё дело. Есть в этом что-то завораживающее, и неважно, работает это художник, строитель замешивает раствор или конюх седлает скакуна. Местный конюх был как раз таким профессионалом, скорее всего, всю жизнь занимаясь одним и тем же делом.

Ниггера он оседлал в мгновение ока, взнуздал Паприку, повёл их наружу. Вот только ковбои у ворот его остановили.

— Куда ты их повёл, Билли? — спросил один из ковбоев. — Ещё и под седлом. Решил покататься на ночь глядя?

— Посиди пока в конюшне, в городе небольшой переполох. Ищем убийцу, — сказал второй. — Не то вдруг тебя за него в потёмках примут.

Негр издал нервный смешок, понимая, куда умудрился вляпаться. На улице и в самом деле быстро темнело, солнце в этих широтах заходит за считанные часы.

— За меня не переживайте, меня в темноте вообще не видно, — пошутил негр, и ковбои засмеялись вместе с ним.

Лошадей ему всё-таки удалось вывести. Никто не стал расспрашивать, куда и зачем, мало ли по какому поводу конюх может вести лошадь за собой. Он обошёл конюшню кругом, прямиком к задней двери, и я сунул ему в руку двадцатку. В глазах конюха плескался неподдельный страх.

Купюру он тут же сунул куда-то за пазуху, а затем подержал мне стремя, пока я забирался в седло.

— Спасибо, парень, — тихо сказал я. — Если что, ты меня не видел.

— Да, мистер, — кивнул он.

Я ткнул Ниггера пятками в бока. Теперь надо как-то выбираться из самого Лас-Крусеса. На мосту через Рио-Гранде и всех остальных выходах из города наверняка дежурят местные. Добровольные дружинники, мать их.

Надо было решить, куда ехать, и выбор у меня был невелик. С запада я приехал, на востоке — пустыня и прерия, на юге — Эль-Пасо. На севере — дорога на Санта-Фе и дальше в Колорадо. Этой дорогой я уже ездил, разве что в прошлый раз я обошёл Лас-Крусес стороной, и, судя по всему, правильно сделал.

Едва я отъехал от конюшни по этому переулку, как позади раздался истошный вопль.

— Убийца! Убийца здесь! Он тут, за конюшней! — завопил негр во всю мощь своих лёгких, и я грязно выругался.

Вот же черномазый урод. Двадцатку он точно не заслуживал.

— Но! Пошёл! — крикнул я, хлестнув жеребца по крупу.

Ниггер всхрапнул и перешёл на рысь, в тесном переулке ехать быстрее было попросту опасно.

Сзади вновь послышались крики, мои преследователи продолжили погоню, хлопнуло несколько выстрелов. Я низко прижался к шее жеребца, схватив его за гриву. Паприка привычно бежала следом, блоховоз по имени Бродяга вынырнул из какой-то подворотни, присоединяясь к кавалькаде с громким лаем.

В городе сегодня было шумно. Брехали псы, кричали люди, гремели выстрелы, тихая спокойная провинциальная жизнь сегодня сменилась на беспокойное выживание фронтира. А всё из-за двух идиотов, которые решили докопаться до третьего.

Я выехал на соседнюю улицу, увидел всадников с факелами. Пришлось круто поворачивать, едва не раздирая Ниггеру губы удилами, всадники меня тоже заметили, сходу бросаясь в погоню с гиканьем и криками. Я снова выругался себе под нос. Направление пришлось выбрать совсем не то, которое мне необходимо. Я мчался на юг через темноту, разгоняемую только мерцанием звёзд, светом из окон и факелами моих преследователей.

— Стой, ублюдок!

— Стреляйте, стреляйте в него!

— Он уходит, быстрее!

Сзади кричали и вопили, грохот десятков копыт стучал в ушах африканскими тамтамами. Я удирал из Лас-Крусеса на всех парах, напряжённо вглядываясь в полумрак, чтобы разобрать хоть что-нибудь перед собой. Ниггер храпел и потел от бешеной скачки, хлопья пены срывались с перекатывающихся под кожей мускулов.

Я понемногу отрывался от погони, местные за Ниггером угнаться не могли. Вот только ехал я совсем не туда, куда нужно, а петлять по тёмным улицам опасался. На таких скоростях проще простого вылететь из седла и сломать себе шею, особенно на крутых поворотах. Или жеребец может сломать себе ногу на какой-нибудь ямке, так что я молил всех богов, чтобы дорога передо мной была ровной и твёрдой.

Но дорога на Эль-Пасо была достаточно популярной и широкой, чтобы можно было не опасаться сверзиться в канаву или наскочить на какую-нибудь выбоину. А ещё это совсем другой штат, и местные власти там не имеют силы. Так что из Лас-Крусеса я вылетел, нещадно нахлёстывая жеребца, и без того скачущего галопом, да так, что мне приходилось прилагать усилия просто чтобы держаться в седле.

Погоня отстала довольно быстро, на обычных фермерских лошадках Ниггера не догнать, но я и не думал останавливаться, помня притчу про зайца и черепаху. Сбавил немного скорость, позволяя разгорячённому коню немного перевести дух, и продолжил скакать в Техас.

Миновал несколько ранчо, пару деревушек, щедро раскиданных вдоль Рио-Гранде. Давно уже стемнело, холодный ночной ветер промораживал до костей. Хотелось устроить привал, хотелось спать, но я знал, что я не буду в безопасности, пока не уйду из окрестностей города. Ещё лучше — из пределов округа. Совсем идеально — за пределы территории Нью-Мексико.

На всякий случай прямо на скаку попытался перезарядить револьвер, просыпал несколько патронов, но всё равно зарядил все шесть камор. Пришлось повозиться, но зато я был готов теперь встретить кого угодно.

Хотя, по правде говоря, я не знал, как поступлю, если по мою душу заявится шериф или маршал с помощниками. Законники, облечённые властью карать и миловать. Конфликт с законом в мои планы вообще не входил. Я вообще человек неконфликтный, будь моя воля, избегал бы вообще всех.

До границы с Техасом ехать пришлось километров сорок, марафонскую дистанцию. К счастью, дорогу можно было различить даже в темноте, бледная Луна давала достаточно света. Всё это время вдоль дороги тянулись изгороди местных ферм, каменные, деревянные, иногда даже живые, из разросшихся низеньких кустов, так что я мог ориентироваться по ним.

И только когда я въехал в Техас, то немного успокоился. Деревянный дорожный знак ясно давал понять, что мы покидаем инкорпорированную в состав Соединённых Штатов территорию Нью-Мексико и въезжаем в штат Одинокой Звезды. Из диких земель фронтира на благословлённую Богом цивилизованную землю штата. На самом деле, никаких отличий я тут не видел, но юридически статус Техаса и Нью-Мексико отличался довольно сильно.

Вокруг царила ночь, тёмная, холодная, поэтому я решил проехать ещё чуть-чуть, чтобы пограничный столб скрылся из виду, и остановиться на ночлег.

Ночевать я решил тут же, у дороги, в стоге сена, хоть для этого и придётся самую малость нарушить права частной собственности и перескочить через низенькую изгородь. Близилась осень, местные фермеры вовсю готовились к зиме, хотя лично я думал, что все они даже понятия не имеют о настоящей зиме. Чего уж там, тут даже снег выпадает лишь по большим праздникам, никаких тебе сугробов, морозных узоров на окнах, ледяных горок и краснощёких румяных Снегурочек.

Так что я перемахнул через заборчик как заправский жокей, ослабил подпруги, оставил лошадей пастись, а сам зарылся в стог сена, пахнущий разнотравьем, колючий, но мягкий, как старое бабушкино одеяло. Отключился мгновенно. Проснулся точно так же.

Казалось, я едва прикрыл глаза, а рассвет уже наступил, и я, ворча и ругаясь, вновь выбрался наружу. Хозяев ранчо видно не было, не то мне обязательно выставили бы счёт за ночёвку, будто я спал не на сене, а на шёлковых простынях президентского люкса.

Хотелось поваляться ещё, повернуться на другой бок и сказать, что мне сегодня во вторую смену, но такую роскошь я позволить себе не мог. Как и всегда.

В Эль-Пасо я поехал уже абсолютно спокойно, не загоняя лошадей. В суматохе погони я где-то посеял свою шляпу, несколько раз уже простреленную, и это была проблема. Без головного убора под здешним солнцем лучше вовсе не показываться, да и человек без шляпы на улице здесь привлекает столько же внимания, сколько и человек без трусов. Пришлось повязать на голову одну из собственных рубашек.

На дороге начали попадаться прохожие, всадники и повозки, и все из них на меня удивлённо косились, я даже начал чувствовать себя неуютно. Но надо потерпеть до ближайшего магазина, город уже виднелся на горизонте. Эти места я прекрасно знал, бывал здесь не раз, и в будущем времени тоже. По окрестностям Эль-Пасо мне изрядно довелось покататься. Вот здесь, например, сейчас ничего нет, а в будущем будет заправка.

Этот город, во много больше мексиканский, нежели американский, всегда мне нравился. Тут всем плевать, кто ты и откуда, даже больше, чем во всей остальной Америке.

Но вот на странного всадника без шляпы здешним жителям отчего-то было не плевать. Я въехал на окраину, затем поехал к центру, намереваясь пройтись по магазинам, а затем уехать обратно на север, но уже другой дорогой. Подальше от Лас-Крусеса и его жителей. Да, придётся углубиться в пустыню, но выбора мне никто не оставил. Мою рожу наверняка запомнили. Приметная у меня рожа.

Я добрался до центра, до магазинов, зашёл в первый попавшийся, купил шляпу того же фасона и цвета, чёрную, с атласной лентой и прямыми широкими полями. Расплатился китайским золотым песком, наличности не хватило. Сбережения таяли на глазах.

С новой шляпой на голове сразу стало гораздо лучше, на меня сразу перестали косо глядеть, разглядывали скорее Ниггера, чем меня, такой сильный и дорогой конь привлекал внимания гораздо больше, чем его наездник.

Из стога сена я выбрался не жрамши, и желудок настойчиво сигнализировал о том, что надо бы подкрепиться, так что я остановился у первого же салуна в центре города. Утром там трудновато нарваться на неприятности, в отличие от вечера. Лошадей я оставил у коновязи, поправил костюм и вошёл внутрь, надеясь плотно позавтракать и немедленно ехать обратно в сторону Колорадо.

Как водится, всё пошло совсем не так, как я планировал.

В салуне завтракал мой старый знакомый. Маршал Милтон. Завидев меня, Милтон на мгновение остановился, хмуря кустистые брови и прекращая жевать яичницу с сосисками. Федерального маршала я вовсе не ожидал здесь увидеть, это был самый простой салун, зарабатывающий на выпивке вечером и на обедах днём, но потом до меня дошло. Его контора как раз здесь неподалёку, туда я как раз сдавал труп мексиканца.

Мы встретились взглядами, Милтон прищурился, я замер на входе. А он затем махнул мне рукой, мол, присоединяйся, и отказывать федеральному маршалу я не посмел. Таким людям не отказывают.

Я уселся за столик напротив него, положив новую шляпу на колено, пригладил чуть отросшие волосы, замер в ожидании. Милтон ловко управлялся с ножом и вилкой, и что-то мне подсказывало, что с боевым ножом и револьвером он управляется не менее ловко.

— Мистер Шульц, — сказал он после того, как прожевал очередной кусок.

Надо же, помнит. Хотя меня, наверное, сложно забыть. Легко потерять и невозможно найти.

— Маршал, — тем же тоном произнёс я.

У подошедшей девчонки я заказал всё то же самое, что и у Милтона. Большая яичница, сосиски, хлеб, пиво.

— Вернулись доставлять проблемы, мистер Шульц? — спросил он.

Мой взгляд натолкнулся на его звёздочку. Маршал Соединённых Штатов. Неплохо бы заиметь такую. Максимум полномочий, минимум ответственности.

— Наоборот, мистер Милтон, — сказал я.

— Только не говорите мне, что ищете работу, — фыркнул маршал.

Я молча пожал плечами. Как раз подошла девчушка с жестяным подносом и моим заказом. Я поблагодарил её и тоже принялся за еду. Какое-то время мы сидели, поглощая завтрак и не обращая внимания друг на друга.

— А ведь работа есть, — задумчиво протянул Милтон, и я навострил уши.

— Официально? — спросил я.

— Более чем, — ответил Милтон.

— Внимательно слушаю, — сказал я.

Работа на правительство, может, не самая прибыльная, но зато уважается обществом. Кто знает, может, она спасёт меня от петли.