Режим Бога

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ… (Предпоследняя глава, или Знак многоточия)

На площадке скопились машины. Четыре микроавтобуса, два больших автобуса и несколько разномастных автомобилей. Третий большой автобус только что отправился в обратный путь, увозя группу крайне уставших, подавленных всем увиденным туристов. Но ему на смену уже приближались два других, подвозя ещё не утомлённое впечатлениями «пополнение рядов».

В выходные экскурсантов и посетителей, жаждущих острых ощущений, всегда прибавлялось. Популярность маршрута росла с каждым месяцем. Всё больше людей хотели собственными глазами увидеть, что происходит здесь, в тридцатикилометровой зоне отчуждения. Количество желающих давно превысило число людей, в зону прибывавших не на экскурсию, а находившихся в ней по работе или по необходимости. Тех же, кто здесь «самовольно» жил, ни в какую статистику не включали, и сколько их в зоне, никто не знал.

Кто-то из туристов приезжал сюда, чтобы проникнуться особой атмосферой последствий техногенной катастрофы. Кому-то хотелось почтить память ликвидаторов. Некоторые скорбели о погибших здесь родственниках… Кто-то желал убедиться воочию, что случившееся действительно настолько масштабно и поучительно, и для себя лично усвоить урок, который человечеству преподнёс апрельский взрыв восемьдесят шестого года минувшего века. А бывали и такие индивиды, для которых эта поездка становилась просто экстремальной экзотикой, увеселительным путешествием «в прошлое». Приметы ушедшей эпохи коммунистической империи СССР, вынужденно законсервированные на этой отгороженной от остального мира территории, отлично позволяли этот вояж осуществить.

Разные побуждения приводили посетителей в зону отчуждения ЧАЭС. На то и люди, чтобы различаться в целях и мотивах.

Однако среди этих разных, но одинаково посторонних для зоны туристов были двое, которые чем-то разительно напоминали друг друга. Если бы на площадке случился внимательный, пристально к ним приглядывающийся наблюдатель, он мог бы выделить их из толпы. Вели они себя вполне нормально, обычно, ничем особенным не выделялись. Так же, как все, знакомились с местными «достопримечательностями», обозревали здешние «постатомные» виды и панорамы, запечатлевались на фото для семейных альбомов, становясь на фоне заброшенных сооружений и облезлых необитаемых домов… И вскоре должны были вместе с другими «пришельцами извне», подтягивавшимися на площадку для транспорта, покинуть доступные туристам участки зоны, отправиться обратно в Киев.

Но когда их взгляды скрестились, встретились и зажглись узнаванием, стало ясно, что эти двое не случайно чем-то напоминают друг дружку. Словно два ближайших родственника, воистину родных человека, неожиданно повстречались на многолюдной площади, забитой совершенно чужими незнакомцами и незнакомками. Что-то сходное было в их лицах, в глазах, в уверенных движениях и жестах, в подтянутых, ладно скроенных фигурах… Они не выглядели близнецами или клонами, ни в коем случае, но явно становились такими, какие есть, где-то в одном и том же месте.

— Здравствуй… Храни тебя Зона… — совсем тихо, почти шёпотом, сказала женщина, когда рассекла толпу, вплотную приблизилась к мужчине и остановилась в считаных сантиметрах, чуть ли не обнимая его. — Давно не пересекались. Как сам-то?

Но не обняла. Только её раздувающиеся ноздри жадно втягивали воздух, будто улавливая вожделенный запах. Которого ни у кого другого из всех человеческих особей, скопившихся на этой площадке, не было и в помине.

Мужчина судорожно сглотнул. Кадык заметно дёрнулся на его худой, покрытой мелкими морщинками шее.

Немолодой уже, однако крепкий и стройный, среднего роста, сухощавый, очень компактный, он молчал и только взглядом красноречиво отвечал, показывая, насколько рад этой женщине. Выглядела она существенно моложе него, по лицу — от силы на тридцать пять, несмотря на то, что на нём совершенно отсутствовала косметика, а параметрам её фигуры могли бы позавидовать многие молодые девушки… Только вот что-то в этом лице, а может, во взгляде намекало на иллюзорность зримого возраста, наталкивало на подозрение, что женщина гораздо старше, чем кажется.

— У меня здесь тачка, Соратник. Тот чёрный минивэн, видишь? — Женщина мотнула головой, подбородком указывая в нужном направлении. — За Периметром забирай вещички и выскакивай, сегодня мы возвращаемся в город вместе…

— И тебя храни… Живой, как видишь, а остальное приложится. Ты на машине? — Мужчина наконец справился с волнением, вызванным случайной, но неподдельно радостной для них обоих встречей. — Не опасаешься, что…

— Нет. Иногда, понимаешь ли, надоедает тереться задницами с зеваками в группах. Дольше, чем несколько минут по местному времени, сам знаешь, зазор между уходом и обратным появлением не длится. Те, кому захочется подсматривать, фиг догадаются, что я на самом деле отсутствовала недели, если не месяцы. Так что и тебе советую… Время от времени оформляю индивидуальный пропуск. Я же сотрудница очень солидного научного учреждения. Хочешь, и тебя по блату оформлю, будешь яйцеголовым очкариком!

— Сейчас вернусь, сотрудница… Вещички можно и тут погрузить.

— Неужто удалось прихватить с собой парочку сувениров?

Мужчина хмыкнул, загадочно улыбнулся и скользнул к одному из больших автобусов. Походка у него была плавная, отработанная, как у человека, привыкшего много и долго ходить. Вернулся он уже к минивэну, куда успела переместиться женщина. Она сидела внутри, в салоне, оставив приоткрытой дверцу, и когда вернувшийся собеседник положил небольшой однолямочный рюкзачок на сиденье рядом с хозяйкой авто, спросила его:

— Артефакты? Разве они в этой нормальности сохраняют аномальные свой…

— Не то, что ты думаешь. У меня там…

— Неужели решился забрать отсюда перчатку, которую тебе оставил Несси?! — Женщина искренне удивилась и недоумевающе посмотрела на мужчину, стоящего у приоткрытой дверцы минивэна. — По какому случаю выкопал свой самый драгоценный клад?

— Я тебе как-нибудь при случае покажу документик, который мне обеспечивает круглосуточный беспрепятственный проезд в «отчуждёнку». Обзавидуешься. Надо же было как-то обустраиваться и в этом мире… С тех пор, как мы с тобой разобрались, что к чему, и обнаружили, чем же можем помочь Зоне, утекло немало воды… хм… реки Припять.

— Ты же сам настоял, чтобы мы действовали независимо… И ты прав, у одиночки всегда больше шансов остаться неприметным.

— Да. И не отменяю моей правоты. Но сегодня мне начхать на все спецслужбы, вместе взятые… Нет, ты ошиблась, подаренный мне первым напарником рекордер «самсон», силовую перчатку Несси и мой суперовский смит-вессон я пока не выкапывал, оставил здесь, в «отчуждёнке». Должно же у человека где-то храниться в неприкосновенности самое дорогое, что у него осталось на память о потерянной родине… То, что у меня в тайнике есть материальное напоминание о ней, помогает мне ждать. Знаешь, в этом мире я услышал одну песню, в ней очень правильно сказано… А жизнь — только слово, есть лишь любовь и есть смерть… Эй! А кто будет петь, если все будут спать? Смерть стоит того, чтобы жить, а любовь стоит того, чтобы ждать…[10]

— Значит, ещё не пришло время выкапывать топор войны, то есть перчатку и револьвер?.. А ты сентиментальный, оказывается… Знаешь, я вот сейчас подумала, что совсем тебя не знаю, романтик. Мы ведь толком и не успели пообщаться. Не до того было.

— Хм… на себя посмотри… Да нам и сейчас особо-то некогда. Я с тобой не поеду. Нельзя мне покидать автобус, я там по ходу в тургруппе с одним попутчиком разговорился и, похоже, очень перспективного кандидата нащупал… Деваться некуда, не бросать же разработку, хотя я в предыдущей ходке зверски устал, пришлось даже воспользоваться выбросом в качестве уважительной причины, чтобы отколоться побыстрей. Клин клином вышиб… Богатый на потенциал оказался парень, если обретёт себя настоящего и не собьётся с курса, выйдет из него большущий толк… Видишь, я даже в твою роскошную тачку не залезаю. Поговорим и разойдёмся. А рюкзак откроешь только за пределами зоны отчуждения, это моя настоятельная просьба. Раньше — ни в коем случае. Хорошо?

Женщина молча кивнула, соглашаясь. Глаза её говорили, что она рассчитывала на совершенно другое продолжение встречи, но собеседнику не возразила. Он тоже хотел бы уехать с нею и пообщаться подольше, однако миссия важнее всего. На его месте она поступила бы точно так же. Потенциалов нельзя упускать.

— Удачной ходки, сталкер! — от всей души пожелала женщина. — Не прощёлкай хабар!

— И тебе удачного поиска! Чтобы в следующий раз приехала сюда с толковым ведомым… Хех, пока не станет возможным куда-нибудь улетать с этого шарика в поисках лучших миров, нам придётся привозить тех, кто на такой Земле оказался лишним, сюда, в Чернобыль… и уводить в нашу Зону…

— Да, только бы поменьше ошибаться. У меня вот осечка вышла в этот раз… столько времени зря потеряла!

— Ну что поделать, коллега. У меня тоже бывали ошибки. Кое-кого вспомню, и вздрогнуть хочется… Люди сами о себе правду до конца не знают, вот и не понимают, чего хотят. Чего удивляться, что и мы, бывает, можем не разглядеть в потёмках человеческой души правду. Главное, что Зона в итоге способна распознавать истину…

— А что с ними происходит, как ты думаешь? С этими лишними в понимании Зоны? Она их выбрасывает из себя каким-то образом или просто стирает, как ошибку цифрового кода?

— Хех, спроси чего полегче… Откуда мне знать! Я когда ошибался, то уходил по-английски, не прощаясь. Обычно к этому моменту ведомый уже был достаточно обучен, какой-то срок мог продержаться в одиночку, и моя совесть чиста. Если захочет выжить по-настоящему, то выживет. Человек способен выжить даже в чуждом враждебном окружении, когда очень постарается. А если позволит страху себя одолеть — значит судьба такая…

— Знаешь, брат-сталкер, а мне кажется, что если остались, уцелели мы с тобой… и возможно, другие такие же, которые теперь водят в Зону новобранцев, то вполне возможно, существует и ещё кто-нибудь. Наоборот, выводящий наружу людей, не прижившихся в той вселенной, проводник из виртуала обратно в реал… Извини, что использую эти термины, но приходится смотреть правде в глаза, с точки зрения человечества победившей Земли дело обстоит именно так. Зона не существует. На данный момент по крайней мере.

— Всё может быть. Я уже давно перестал удивляться. С того дня, когда понял, что наша с тобой реальность исчезла, но мы в натуре уцелели и оказались в мире, где Зона существует лишь как фантазия, воплощённая в компьютерных аддонах, фильмах, текстах и страйкбольных игрищах на пересечённой местности…

— А я всё-таки перестала удивляться чуть позже тебя, Соратник. Последнее, что меня удивило, это тот факт, что мы с тобой попали в эту замороженную, почти не опасную «отчуждёнку», и смогли здесь почуять точки соприкосновения, через которые каким-то чудом сумели пройти в Зону сталкеров. Пусть мир Зоны и сказочный, игровой с точки зрения обитателей этой реальности, но мы-то… мы-то получили возможность вернуться домой.

— Теперь за это расплачиваемся. Водим в неё… подпитываем свежей энергией.

— Не самое худшее из занятий — помогать людям обретать лучший мир…

— Это и утешает…

— Я вот подумала… Интересно, что может утешать проводников, идущих встречным курсом? Тех самых, кому в отличие от нас приходится очищать кровь Зоны от всяких лишних, залётных… от тех, кого нельзя убивать по каким-то ведомым лишь Зоне причинам, но и держать внутри нельзя…

— У каждого человека своя миссия. Даже если этот человек с чьей-то точки зрения — всего лишь цифровой компьютерный персонаж.

— Любопытно, а кто же мы с точки зрения «персов», живущих в легенде…

— Мы проводники из мира в мир. Каким-то макаром способные жить по обе стороны, и там, и там. Звено, которое связывает. Проклятие это или счастье наше, я уже давно не пытаюсь разобраться. Даже когда у меня возникает ощущение, что эти ходки будут длиться вечно, словно мы находимся в годмоуд, режиме бессмертия…[11]

— И это хорошо, Соратник. Прикинь, каково бы нам было возненавидеть миссию, которой предстоит заниматься бесконечно!

— Ты веришь, что она не даст нам умереть? Не только внутри себя, где может воскресить любого человека, но и здесь, в мире, из которого её стёрли? Омолаживающий Древосил вырастет посреди ёлок в лесу под Киевом?..

— Все под Зоной ходим, забыл? Только ей известно, что она может, а чего нет… Сам же уверял с пеной у рта, что аномальная реальность возникает далеко не впервые в истории человечества. И будет пытаться вновь и вновь, пока планета и люди не сумеют примириться. Признают за ней право жить и научатся мирно сосуществовать.

Собеседник ничего на это не ответил. А что тут добавишь.

Двое с пониманием смотрели друг на друга.

Когда-то, в нездешней утраченной реальности, эту женщину звали Шутка. Самой первой из всех сталкеров она расслышала зов живой Зоны.

Мужчину, в их родном исчезнувшем мире, где реально существовал Чёрный Край шестисоткилометрового диаметра, порождённый аномальной Чернотой, сталкеры прозвали сначала Гробокопом, затем он сам назвался Штрихом.

Сейчас они жили на территории чужой Земли. Люди, которых они любили, канули в небытие вместе со всем человечеством родного мира. Но эти двое выживших помнили о них и во имя этой памяти исполняли свои миссии. А пока человека кто-нибудь не забывает, он не умрёт. Энергия памяти кажется неощутимой, но способна реально противостоять даже смерти.

Эту истину отлично усвоила Зона и благодаря ей уцелела, сумела притаиться до лучших времён. Спряталась внутри мифа, цепко внедрившегося в ноосферу здешнего человечества. Им двоим, неигрушечным сталкерам, тоже нашлось местечко в замысле живой аномальной реальности. А там, вечность спустя, «будем посмотреть». Кого не забыли, у того всегда остаётся шанс снова быть живым не в переносном, а в прямом смысле. У Зоны не та натура, чтобы сдаваться, даже после того, как она подписала капитуляцию и стёрла саму себя из реального мира…

…Я продолжаю без устали патрулировать локации Зоны.

Хотя в данный момент скорее подстерегаю. По этой тропе вскоре должен пройти сталкер, излучающий неподдельное отвращение к окружающей среде, в которой вынужден обитать. Я почуял его издалека и теперь ожидаю появления «в узком месте». Другой дороги здесь нет, вокруг полно разнородных аномалий, так что не разминуться.

До появления цели остаётся какое-то время. Зононенавистник ещё не знает, что его ждёт проводник, так что встреча со мной будет для него настоящим сюрпризом.

И я достаю из внутреннего кармана, расположенного прямо напротив сердца, плоскую коробочку рекордера. В точности такую же модель, как «соня», которую мне когда-то дарил первый наставник. То записывающее устройство было одним из тех, что журналист Котомин принёс в Чёрный Край, обуреваемый желанием выведать и рассказать истинную правду о Зоне. Я не знаю, куда подевались остальные рекордеры, кому они достались, в подарок или в качестве трофея, но один из них сохранялся у меня, благодарного ученика.

Потом весь привычный мир провалился в чёрную пропасть, сгинул, и мне пришлось перевоплощаться. Захватывать жизни других, чтобы сохранить свою память, а значит, выжить. Всё материальное, даже собственное тело, я потерял — и рекордер тоже. Но сохранил главное — душу, разум и память. Я сумел противостоять небытию, воплотился в персонажей легенды о Зоне, я стал Шрамом из «Чистого Неба», затем оживлял других «игровых» персонажей… и в итоге научился сохранять самого себя даже в мире, где меня быть не должно в принципе.

Вот так в виртуальной вселенной по имени S.t.a.l.k.e.r. появился таинственный, неуловимый проводник. Бессмертный сталкер, отводящий потенциальные угрозы существованию…

И уже здесь, в изменившейся почти до неузнаваемости Зоне, которой больше не могу служить любимым собеседником, я однажды нашёл рекордер. Точно такую же «японочку», как та, подаренная учителем. «Sony», которую я потерял вместе с прошлой жизнью и которую, может быть, тоже кто-нибудь где-нибудь нашёл и подобрал себе на радость и пользу.

Эта драгоценная для меня находка вряд ли была случайной.

Теперь я иногда делаю записи.

Мне почему-то хочется верить, что послания, запёчатлённые мною в памяти этого цифрового гаджета, через рекордер каким-то образом доходят по назначению. Я ведь теперь утратил возможность общаться с аномальностью напрямую. Потерял способность вести двусторонний диалог с разумной сверхсущностью, которой был наделён в том, прошлом мире, что стёрся, исчез, растворился в тумане прошлого…

Но разговаривать с любимой для меня, полноценного Собеседника Зоны, жизненно необходимо, как дышать, пить или постоянно передвигаться.

Как выводить из Зоны лишних людей.

Я не знаю, что происходит с теми, кого вывожу из Зоны. Попадают ли они в вымышленный, ненастоящий мир «вне Зоны»? Стало быть, попросту исчезают, растворяются в непостижимой пустоте. Ведь этот внешний мир, по сути, существует лишь в памяти сталкеров. Людей, которые живут и ходят внутри Зоны.

Или, быть может, «депортированные» попадают в какой-то реальный, не только в памяти персонажей живущий мир? В реальность, что возникла на смену той, которая исчезла. Той, что по-прежнему существует только в памяти у меня, сталкера Несси. Незабываемая прошлая жизнь Зоны, где всё ещё живы Луч, Шутка, Гробокоп, Китобой, Шелест и все-все-все… Может быть, кто-то из ловчих желаний уцелел, и теперь живёт коллега где-нибудь в том реальном мире, что сотворён на смену?

Выжил и тоже выполняет свою миссию. Ведь пока человек жив, он должен идти вперёд. Только идущие одолеют дорогу.

Ходка продолжается. Если какие-то миры существует, значит, это кому-то нужно. Значит, у них есть свои творцы. И есть помощники творцов… Несущие волю… Проводники её… Истинное счастье — это когда живёшь и всё делаешь не для себя, а для того, кого любишь.

Об этом мне говорил ещё незабвенный учитель мой, Николай Котомин, патриарх сталкеров по прозвищу Луч, который посвятил новоприбывшего паренька в ловчие желаний. Помог ученику обрести истинные возможности и стать одним из избранных собеседников Зоны, стать её Нессией…

Луч не переставал искать свою любимую, первую женщину-сталкера по прозвищу Шутка. Наставник так и не нашёл её, не встретился с ней. Но вопреки всему ни на мгновение не переставал верить, что обязательно найдёт свою любовь.

Если Луч где-то как-то жив, то обязательно встретится со своей любимой женщиной. Я знаю, прервать его поиск способна только смерть. Пока человек живой и способен продолжать движение, последних ходок в его жизни не случится. Любой шаг на самом деле предпоследний. Жизнь — это многоточие… Жирную точку дано поставить лишь смерти, а «костлявую» вполне можно обмануть, как выяснилось… и не только с помощью Древосила и других исцеляющих артефактов. Точнее, не столько с помощью внешних источников силы. Истинные возможности, если они есть, скрыты в самом разуме. И освободителями, отпирающими двери темниц, чтобы дать им волю, являются истинные желания.

Debo ergo poto, говаривали мудрые латиняне. Должен — значит могу.

Я делал, делаю и сделаю всё, что должен. Для своей любимой, Зоны. Сделал главное — не сгинул безвозвратно, и теперь делаю не менее важное — продолжаю жить для неё. Умираю для неё, если потребуется. Но, погибнув, возрождаюсь вновь и вновь. Чтобы жизненная ходка не заканчивалась. Чтобы не забывать.

Я — желаю помнить.

А что ещё может человек желать для тех, кого любит…

…Не доезжая километра до границы города, она притормозила. Сдала к обочине и остановила свой минивэн в придорожном «кармане».

Просьба выполнена. Уже пора открывать рюкзачок, оставленный ей братом-сталкером. Неужели он сумел вынести настоящие артефакты?! Она и сама пыталась, но в этом мире от хабара оставался только рассыпающийся в ладонях прах или расползающаяся в пальцах грязевая жижа.

Будто грустное, ироничное напоминание Зоны.

Оружие и сталкеровская экипировка в момент обратного перехода исчезали полностью, бесследно, вновь заменялись обычной, нормальной одеждой. И возвращались обратно все вещи, с которыми уходившие в Зону являлись к точке перехода. Точно так же, как здешняя одежда менялась на зонную снарягу в момент перехода отсюда в мир Зоны. На какой-нибудь первоначальный комплект вооружения и экипировки. Входящих в неё Зона совсем уж безоружными и голыми не оставляла.

А вот аномальные «арты», если их пробовать вынести оттуда сюда, не замещались какими-нибудь полезными штучками, чем-то вроде зажигалок, брелков или носовых платков. Контрабанда пресекалась. Но после хабара зачем-то «отпечатывался» такой вот, почти издевательский, грязевой следок… Поэтому и ничего другого не оставалось проводнице Пилигрим, как соорудить убедительные, роскошно выглядящие имитации.

Простейший детектор «Отклик», и артефакт, который становился зримым под воздействием направленного импульса «подсветки» детектора. Наглядные демонстрации для того, чтобы воочию убеждать измученных сомнениями потенциалов, поверивших в реальность Зоны, но ещё боящихся уверовать в тот факт, что уже верят в неё. Имитаторы получились достоверней некуда, ещё бы. Уж кому, как не ей, обладающей десятилетиями сталкерского опыта, знать, как выглядят и какое впечатление производят настоящие артефакты.

Человеку всё-таки легче победить сомнения, увидев доказательство или его правдивое подобие собственными глазами, чем проникнуться святой верой в нечто, сказанное просто словами. Даже если потом и выяснится, что глаза узрели всего лишь сфабрикованную обманку. Позже осознание этого факта уже не будет иметь никакого значения… К тому моменту вокруг начнут появляться отнюдь не воображённые мутанты и возникать совсем не нафантазированные аномалии, а подлинный хабар — валяться под ногами в буквальном смысле. Только сумей к нему подобраться и добыть.

Хотя, надо отдать им должное, не всех желающих уйти в Зону приходилось убеждать, демонстрируя им прибор с лампой и сеткой и сияющий «артик». Только некоторых. Тех, кому надо было помочь одержать победу над собственными страхами оказаться обманутыми… Их ведь тоже можно понять. Ведь это более чем нелегко — не посчитать собеседницу психопаткой, когда она тебе на полном серьёзе заявляет, что вселенная не ограничивается лишь тем, что можно потрогать руками, услышать ушами, почуять носом и увидеть глазами. Да не просто языком мелет сумасшедшая чувиха, а предлагает убедиться в этом на деле. Сулит шанс испытать на собственной шкуре…

Сидящая за рулём минивэна проводница между мирами разомкнула «молнию» рюкзака коллеги и откинула клапан. Заглянула внутрь. Увидела свёрнутый чёрный свитер. Достала его, решив, что под ним, на дне рюкзака, что-то прячется. Но там ничего не было, вообще пусто, зато внутри шерстяного свёртка прощупывалось нечто твёрдое. Угловатое, квадратное, размером с упаковку лазерных дисков.

И правда в пахнущий честным сталкеровским потом свитер Штриха был завёрнут дисковый бокс-сет… Несколько секунд спустя Шутка — собеседница, с которой уже однажды начиналось общение Зоны с человечеством! — держа коробку в руках, смотрела на неё совершенно растерянно. Просто не могла решить, настоящая зрительная галлюцинация у неё или просто в глазах отчего-то помутнело. Надо только смахнуть слёзы, и всё встанет на свои места, «Зов Припяти» и аддоны «S.t.a.l.k.e.r. II» вернутся на свои законные позиции.

Потому что если это не оптический обман, тогда в этом мире такая подборка дисков существует в единственном экземпляре. И она, первая собеседница живой Зоны, держит уникальный бокс-сет в своих руках.

Здесь многое иначе, в этом мире, но хватает и того, что полностью соответствует утраченным реалиям.

Да, это так. Факт. Но к этому роскошно оформленному, исключительно лицензионному бокс-сету сей факт никакого отношения не имеет.

Лицензия регистрировалась в ином мире, стёртом с лица этой Земли.

Надписи на коробке уверенно сообщали:

Названия пяти частей игры, из которых только два первых совпадали с реально существующими в этом мире. Но и три остальные были ей знакомы, до ностальгической щеми в груди памятны.

Они оттуда, из памяти об утраченной родине.

— Ничего себе подарочек, Елена Николаевна, — прошептала женщина, застывшая на сиденье внутри минивэна. — Да уж, артефакт так артефакт… всех денег этого мира не хватит, чтобы выкупить его у меня…

В этот миг она поверила, что галлюцинаций и в помине нет. Очень хотелось в это верить, потому что увиденное впрямую относилось к постоянным мыслям о любимом мужчине, которого она не забывала и о котором часто думала. Твёрдо, непоколебимо зная, что если Луч жив, уцелел каким-то образом, как она и Штрих, то обязательно доберётся сюда. Найдёт её и наконец-то обнимет, прижмёт к себе. Только смерть посильнее стремления обнять любимого человека.

— До чего же символичные названия! Эпицентр желаний и огненная зона уже пройдены, — сообщила она своему отражению в зеркале заднего вида. — Теперь предстоит дождаться новой мутации… Чтобы наконец-то рассеялись тени чёрной были, мы подняли лица вверх и увидели чистое небо, освещённое лучами солнца.

ЛУЧистое небо…

Отражение расплывалось в улыбке до ушей и вообще выглядело несусветно довольным, как фанат лотерей, выигравший джекпот.

Прорыв обязательно произойдёт. Аномально разумная сверхсущность уже неоднократно в прошлом на какое-то время отвоёвывала себе место под Солнцем, у Земли и людей.

Факт, что коллега-ловчий сумел добыть в притаившейся Зоне эти диски, недвусмысленно намекал, что они там откуда-то появились. И главное, не исчезли в момент обратного перехода. Значит, вещественное, материальное напоминание о прошлой попытке возникло неслучайно и не ради забавы просочилось сюда, в Большой мир. Теперь уж не до шуток.

Следовательно, Зона вступила на путь возрождения.

Для начала она будет прокрадываться в реальность всеми подвластными ей способами. Возможности увеличатся по мере расширения и приумножения каналов проникновения. До сегодняшней даты она могла проникать в мир только сквозь человеческие разумы… Таким способом Зона и сумела организовать появление сетевых текстов, затем книжных серий, компьютерных сеттингов, ролевых игр, многомиллионного фан-движения сталкероманов… Заботливо взрастила в ноосфере Земли заманчивую легенду о себе, подготовила это человечество к новому пришествию.

Единственным исключением, выломавшимся за рамки, установленные реальностью, оказалась посильная помощь сталкеров. Живых, не сгинувших в небытие после ещё одного одержания Землёй победы над Зоной. Настоящих, не игрушечных сталкеров, чудом не позабывших о том, какой была она, разумная Зона. Натуральных, из плоти и крови людей, способных быть проводниками из окружающего мира во внутренний.

Теперь, с этого удержанного «плацдарма», начнётся обратное проникновение, и с каждым днём оно будет становиться всё зримее, весомее и материальнее. Ожившая, воспрянувшая духом, выведенная из спящего режима и вновь вышедшая из виртуальной легенды о самой себе Зона обязательно поднимется из уцелевшего ростка в могучее древо, крона которого сможет достичь неба, очищенного от клубящихся облаков недоверия и грозовых туч страха.

Остаётся только надеяться, что следующая попытка будет удачной, и наконец-то удастся пойти на мировую и жить в согласии с людьми и планетой, а не воевать на два фронта. И все обязательно найдут своих потерянных любимых, и никто не будет обделён счастьем, и никому за него не придётся расплачиваться жизнью.

Вот об этом действительно стоит мечтать и за это не жаль даже умирать.

Елена посмотрела вперёд, на ближайшие многоэтажки спальных окраин Киева. Дома преспокойно стояли на местах, не оплавлялись и не рушились.

Этот город ей, когда-то первой из женщин кровью и потом заработавшей право зваться сталкером, приходилось видеть и другим. Мёртвым, искажённым до неузнаваемости в текучем хаосе Предзонья. Снова погружаться в убийственный, всепожирающий хаос категорически не хотелось.

Не дай Зона, чтобы тот мрачный, чёрный, крайне печальный опыт повторился! Никакой гарантии, что из воцарившейся тьмы получится выбраться. Даже на каком-нибудь призрачном поезде, обречённом курсировать вне времени и вне расписаний.

Тот факт, что «зона отчуждения», способная обернуться дикой и «злой» аномальной Зоной, в любой момент может возникнуть где угодно, — для текущей эпохи актуален даже больше, чем когда бы то ни было раньше, в прошлой истории возникновения аномальных зон. Полным-полно вполне подходящих мест, начиная с самой большой в реальном мире АЭС в Японии и кончая заштатными, на пару ректоров, станциями где-нибудь в Восточной Европе или Северной Америке…

Обнадёживает факт, что авангардом в реальность пробралось всё-таки не какое-нибудь оружие. Удалось передать носители информации, хранители памяти о прошлых ошибках. Топор войны пусть же там и остаётся, закопанным в зоне отчуждения. Лучше уж выкурить трубку мира, выпустить на свободу голубей и вместо солдатских жетонов носить «пацифики»!

Чувствуя, как её наполняет сила, прорвавшаяся, хлынувшая мощным потоком, Светлая поместила контрабандно вынесенные из Зоны цифровые диски перед собой, в поле зрения, между рулевым колесом и ветровым стеклом. Затем решительно повернула ключ зажигания.

Мотор ожил и мягким, вкрадчивым урчанием сообщил о готовности начинать движение…