Resistance. Ураганный огонь

Глава пятая ЛЖЕЦ, ЛЖЕЦ

Вашингтон

Понедельник, 19 ноября 1951 года

Президент Грейс стоял в Овальном кабинете и смотрел на розарий. За окном шел проливной дождь, как и в то утро, когда Грейс появился на свет.

Отец решил назвать его Ноем в честь человека, избранного спасти все живое во время Великого потопа. Это было одно из многих решений, принятых отцом без какого-либо участия жены, к которой тот относился как к личной служанке и которой не доверял ничего, кроме ухода за садом.

Возможно, именно поэтому Грейс так любил дождь — в каком-то смысле дождь был символом роли, предназначенной для него, хотя бедствие, с которым столкнулся он, было гораздо страшнее истории, описанной в Книге Бытия. Тогда люди тоже не верили тому, первому Ною, хотя он и знал, когда придет потоп и как лучше к нему подготовиться.

Эта мысль немного подняла Грейсу настроение. Отвернувшись от окна, он вышел в коридор и направился в зал совещаний. Там уже собрались почти все члены кабинета, включая директора управления специальных проектов Ридли, министра торговли Лэски, государственного секретаря Моуди, министра обороны Уокера, министра транспорта Кийеса, вице-президента Маккаллена и генерального прокурора Клауэрса. И конечно, ни в коем случае нельзя было забывать о главе президентской администрации Уильяме Дентвейлере.

Министр внутренних дел Фарнсуорт и министр сельского хозяйства Сеймур отправились решать на месте многочисленные проблемы с охраняемыми лагерями, разрастающимися трущобами и постоянной нехваткой продовольствия.

Некоторые уже стояли, переговариваясь друг с другом, прочие встали при появлении президента. Грейс понимал, насколько важно соблюдать внешние приличия, поэтому он обошел вокруг стола, здороваясь с каждым за руку. И если не считать одного-единственного человека, президент был доволен своей командой.

Назначение Генри Уокера на должность министра обороны было ошибкой — которую Грейс собирался исправить сразу, как только найдется подходящая замена.

Однако он ничем не проявил своих намерений, дружески похлопав Уокера по спине, после чего прошел к креслу в середине стола. Спинка у этого кресла была на два дюйма выше, чем у всех остальных, и на ней была закреплена латунная табличка с надписью «Президент».

Совещание началось с обязательной молитвы. За ней последовали доклады, самый интересный из которых озвучил государственный секретарь Гарольд Моуди. Первым, на что обращал внимание взгляд при виде Моуди, были солидная залысина, мясистый нос и ухоженные усики. Он заговорил, метая по сторонам взор ясных голубых глаз.

— Многие из вас помнят операцию «Двойной удар», проведенную объединенными вооруженными силами Европы, они же маки, и британскими войсками против нескольких химерианских объектов в Париже. В ходе операции подразделение майора британской королевской морской пехоты Стивена Картрайта осуществило успешный удар по центральной распределительной станции. Ее уничтожение нарушило работу всей химерианской энергосети в Западной Европе.

Присутствующие одобрительно закивали.

— Но большинство из вас даже не подозревали о том, что в действительности «Двойной удар» был лишь отвлекающим маневром, — продолжал Моуди. — Главная же цель заключалась в распространении ретровируса, созданного для того, чтобы заражать так называемых носильщиков, химерианские создания, которые собирают людей для последующего превращения. И я рад доложить, что этот замысел оказался успешным. С тех пор многочисленные трупы носильщиков были обнаружены повсюду от Ирландии до Испании. А без носильщиков, поставлявших тела, вынуждены были закрыться химерианские центры превращений по всей Западной Европе.

Это заявление вызвало крики «Отлично сработано!» и редкие аплодисменты.

— К сожалению, — голос Моуди помрачнел, — химеры уже начали приспосабливаться. Поступили сведения о появлении новой формы, получившей неофициальное название «прядильщики». Новые твари обходят обычный процесс превращения «личинка — носильщик», укрывая жертвы в подвернувшихся щелях и закутках. При этом обнаружить и химер, и их жертвы становится значительно труднее. Несомненно, эти сообщения вызывают тревогу, — закончил Моуди. — Вся имеющаяся информация была передана министру обороны и в Пентагон.

За выступлением государственного секретаря, завершившимся на минорной ноте, последовали доклады министров торговли, транспорта и обороны. Последнее сообщение вызвало наибольшее беспокойство: Уокер доложил, что химерианские боевые корабли были замечены над Ла-Маншем, у Атлантического побережья Соединенных Штатов и даже в Канаде.

Хорошим известием явилось то, что американская промышленность выпускала все виды вооружения и продолжала наращивать объемы. Обязательный призыв на военную службу был распространен на всех мужчин в возрасте от восемнадцати до пятидесяти лет, и Соединенные Штаты должны были в самое ближайшее время поставить под ружье еще целый миллион.

Грейс вынужден был признать, что Уокер проделал выдающуюся работу по переводу Америки на военные рельсы, и вслед за вице-президентом Маккалленом члены кабинета сопроводили доклад министра аплодисментами.

Однако показные хлопки мигом стихли, как только Грейс откашлялся, предупреждая о том, что собирается заговорить.

Обведя взглядом лица собравшихся, президент остановился на главе администрации Дентвейлере.

— А теперь подошло время послушать, как продвигается проект «Омега». Билл, будь любезен…

Дентвейлер был готов. Кивнув, он склонился к своим записям, блеснув стеклами очков.

— Не сомневаюсь, все вы помните, как на предыдущем совещании я высказал мысль, что единственным каналом связи с химерами может стать пропавший солдат по имени Джордан Шеферд, он же Дедал.

Дентвейлер остановился, и кое-кто закивал.

— С тех пор я успел встретиться со многими экспертами, в том числе с сотрудником АСНИП доктором Маликовым. Всем, с кем беседовал, я говорил, что собираю информацию об обстоятельствах, при которых Дедал был перехвачен химерами, и пытаюсь оценить ту угрозу, которую он может представлять. Ни одним словом я не обмолвился о проекте «Омега».

Разумеется, были высказаны различные мнения, — продолжал Дентвейлер, мельком взглянув на слушателей, — однако по многим вопросам все были единодушны. В частности, насчет того, что касалось истории болезни объекта.

В рамках совершенно секретной программы «Авраам» рядовому Шеферду была введена экспериментальная вакцина, призванная противодействовать химерианскому вирусу. После прививки произошла генетическая рекомбинация. Оглядываясь назад, доктор Маликов, возглавлявший проект, пришел к выводу, что у Шеферда из-за вакцинации произошло нарушение иммунитета.

Так или иначе, генетическая рекомбинация изменила физическое и умственное состояние Шеферда, выйдя далеко за предполагаемые рамки, и сотворила из него то, что можно назвать только одним словом — чудовище. Но, — многозначительно добавил Дентвейлер, — из заявлений тех, кто общался с Шефердом-Дедалом до его бегства, однозначно следует, что он мог поддерживать контакт с людьми. Хотя данный процесс нередко бывал крайне затруднен.

Отчасти это объясняется тем, что Дедал, похоже, получил возможность телепатического контакта одновременно с сотнями, если не с тысячами химер. Как следствие, случалось, что он внезапно останавливался на середине фразы и молчал по три-четыре минуты, прежде чем снова возобновлял разговор.

Еще больше усложняет дело то обстоятельство, что временами Дедала совершенно невозможно было понять. Он приобрел склонность к какому-то бессвязному лепету, следить за которым не удавалось даже специалистам. Некоторые из тех, с кем я встретился, утверждают, что Дедал обладал способностью проникать в их мысли, хотя доказательства этого весьма скудные.

Учитывая все вышесказанное, — заключил Дентвейлер, — я пришел к выводу, что Дедал действительно смог бы выступить в качестве посредника, если мы найдем способ его заинтересовать.

Глава администрации опустился в кресло, и после небольшой паузы общее молчание прервал Маккаллен.

— Ну хорошо, — ровным голосом произнес он, — предположим, Билл прав. Далее предположим, что действительно есть способ общаться с химерами. Но по-прежнему остается без ответа один очень существенный вопрос. Какое предложение мы можем сделать?

Если вице-президент надеялся завести обсуждение в тупик, его ждало быстрое разочарование, потому что Грейс успел все тщательно обдумать.

— Хороший вопрос, Гарви, — одобрительно заметил президент. — И ответ на него очевиден. Если химеры согласятся не трогать то, что осталось от Соединенных Штатов, мы выведем свои войска из других стран и позволим химерам беспрепятственно хозяйничать на всей остальной территории Земли.

— Но это же ни в какие ворота! — взревел Уокер. С пунцово-красным лицом министр обороны вскочил с места. — Подобное предложение идет вразрез с тем, что мы обещали гражданам Соединенных Штатов, а также нарушает соглашения о взаимной обороне, заключенные с десятками государств! Не говоря уже о том, что из этого ничего не выйдет. Станут ли химеры соблюдать соглашение? Или же только обратят его в свою пользу? Уверен, что так. Выиграют время, а затем с новыми силами снова нападут на нас!

Грейс оставался невозмутимым.

— Вероятно, министр обороны удивится, узнав, что я полностью с ним согласен, — промолвил он. — Только глупец может поверить химерам. Однако во время перемирия выигрывают обе стороны — нам тоже необходима передышка. И не забывайте, Генри, проект «Омега» является лишь одним из вариантов, а не магистральным направлением. Так что нет причин молотить воздух кулаками.

Это замечание вызвало смешки, на что президент и рассчитывал. Уокер сел, однако по нему было видно, что он не собирается сдаваться без боя.

Совещание завершилось через несколько минут. Маккаллен подошел к Уокеру, чтобы хоть как-то его успокоить, однако у министра обороны не было настроения идти на компромиссы. Когда вице-президент протянул руку, чтобы похлопать Уокера по плечу, тот резко отдернулся.

Взяв с вешалки в коридоре шляпу и дождевик, министр обороны в одиночестве направился к выходу.

Никто не провожал Уокера, но если бы он, выходя под дождь, обернулся, то увидел бы в окне комнаты для пресс-конференций Дентвейлера. Глава президентской администрации курил — и выражение его лица никак нельзя было назвать дружелюбным.

Но когда Уокер садился на заднее сиденье черного лимузина, его мысли были в другом месте.

— В министерство, сэр? — спросил водитель в форме. — Или домой?

— Домой, — ответил Уокер. — И надави на газ.

Достав из кармана диктофон, он нажал клавишу остановки.

С решительным щелчком запись прекратилась.

Большой особняк у Дюпон-серкл Генри Уокер и его жена Майра снимали: обоим не нравился Вашингтон и у них не было никакого желания жить в нем после того, как Уокер уйдет в отставку.

Однако, когда лимузин свернул на дорожку, ведущую к трехэтажному зданию, Уокер все же почувствовал, что приехал домой — хотя ему и оставалось провести здесь всего несколько часов.

Слуга с зонтом поспешил открыть дверцу лимузина. Слушая стук дождя по натянутой ткани, Уокер прошел к парадному входу, где его ждала горничная, чтобы забрать шляпу и плащ.

— Миссис Уокер в библиотеке, сэр, — сказала девушка. — Вам приготовить кофе?

— Да, пожалуйста, — ответил Уокер, направляясь к жене.

Во всем доме Майре больше всего нравилась библиотека. Двустворчатые двери были приоткрыты, жена сидела в своем любимом кресле в нише у окна. Она встала, принимая поцелуй.

Хотя Майре было далеко за пятьдесят, она оставалась стройной, подтянутой и привлекательной. Слишком привлекательной для такого старого седого воина, как Уокер, поговаривал кое-кто, но Майру больше волновало то, что внутри, а не снаружи, и сейчас один-единственный взгляд на некрасивое лицо мужа сообщил ей все, что она хотела знать.

— Итак, никаких изменений? Грейс по-прежнему собирается вести переговоры с химерами?

Уокер оскалился.

— Он говорит, что проект «Омега» — только один из возможных вариантов, но все это чушь. Дела плохи, дорогая… Хуже некуда. Переговоры Грейса с вонючками — лишь вопрос времени. Он говорит, это поможет выиграть время. Но, по-моему, у него на уме что-то другое.

В этот момент в кабинет вошла горничная. Майра подождала, пока та подаст кофе и удалится, и только тогда задала очевидный вопрос:

— Ты сказал, у Грейса на уме что-то другое… Но что это может быть?

Пригубив кофе, Уокер поставил чашку.

— Полной уверенности нет, но мне почему-то кажется, что Грейс надеется выторговать что-то лично для себя.

Майра печально покачала головой.

— Гнусный негодяй. Так что? Мы уезжаем?

— Да, — сказал Уокер, — если, разумеется, ты согласна. Я записал все на диктофон. Мы доберемся до Чикаго и свяжемся с организацией «Только свобода». Затем, когда эти записи будут переданы в эфир и их услышит весь американский народ, Грейсу не останется ничего другого, кроме как уйти в отставку.

Хотя родной город Уокеров Чикаго захватили химеры, там все еще оставалось несколько сотен храбрецов, скрывающихся в подвалах, канализации и подобных убежищах. Благодаря которым партизаны могли больно жалить химер, а также передавать в эфир радиосообщения, не подвергшиеся цензуре.

Последнее, как ни печально признать, на территории, контролируемой правительством, было практически невозможно.

Майра знала, что предложение мужа граничит с самоубийством, но также ей было ясно, насколько это важно, и она храбро улыбнулась.

— Да, конечно, я согласна. Приготовления почти завершены. Я смогу тронуться в путь через час.

Поднявшись, Уокер взял Майру за руку. Она тоже встала.

— Я тебя люблю, — сказал он.

— Да, — прошептала Майра, встречаясь губами с губами мужа. — Знаю.

Выходя вместе с женой из дома, Уокер понимал, что у них в запасе часов восемь, максимум десять, прежде чем их хватятся. Хотя Уокеры имели персонального водителя, они старались время от времени выбираться из дома только вдвоем, так что слуги нисколько не удивились, увидев, как хозяева уехали.

Впоследствии, когда правда станет известна, весь персонал получит выходное пособие в размере месячной зарплаты.

Сев за руль черного «бромли», Уокер вывел машину в поток транспорта. Их цель находилась в юго-восточном секторе города, однако, вместо того чтобы направиться туда напрямую, Уокер изрядно попетлял по улицам, проверяя, нет ли хвоста. Причем его тревожила в первую очередь не полиция, а соглядатаи управления внутренней безопасности, все более и более агрессивного ведомства, которому было поручено выявлять инакомыслящих и изолировать их от общества.

Убедившись, что никто их не преследует, Уокер свернул к рабочей окраине и оставил машину у церкви. Последние три квартала они с Майрой прошли пешком и в конце концов оказались в крошечной квартире с одной спальней, снятой на вымышленную фамилию. Там их уже ждали два чемодана, а также тщательно отобранное снаряжение, которое пригодится им в Чикаго.

Через час Уокер, с диктофоном в одном кармане и армейским полуавтоматическим кольтом сорок пятого калибра в другом, был готов трогаться в путь. Подхватив чемоданы, он спустился по шести маршам грязной лестницы. Майра следовала за ним. Они вышли на улицу, где не переставал дождь. У тротуара стояла потрепанная машина. Положив чемоданы на заднее сиденье, Уокер открыл правую переднюю дверцу, подождал, пока Майра займет место, обошел вокруг машины и сел за руль.

Двигатель завелся с третьей попытки, щетки дворников резко задергались из стороны в сторону. Вдалеке надрывалась сирена. Отъезда Уокеров заметить было некому — на улице находился лишь местный почтальон, но его занимали собственные заботы.

Прожив несколько лет в городе, который Уокеры терпеть не могли, оба теперь были рады свободе. Несмотря на то что их следующий дом, по всей видимости, будет куда менее комфортабельным.

Машина тронулась с места.