Ревизор: возвращение в СССР 20

Глава 12

Москва, квартира Ивлевых

— Галия, возьми трубку, поболтай с подругой, — сказал я, удивив жену.

— А что за подруга? Что за ресторан? — спросила она.

— Ксюша, — равнодушно ответил я, — а про ресторан у нее спроси, если тебе интересно. Только Ирине Леонидовне ни слова, хорошо? — добавил я, оглянувшись и понизив голос.

Сунул ошалевшей жене трубку в руки, по глазам было видно, что мозг у нее начал закипать. Ну не хотел ее вовлекать во все это, но как это возможно, если живешь в двушке и все уши греют на твои телефонные разговоры? Да мне легче с предприятиями всякие махинации крутить, чем от жены прятаться. В прежней жизни не обманывал никогда супругу, не таился, хотя, правда, это все равно не помогло, и все закончилось разводом. Авось в этой жизни с Галией повезет…

Марат поужинал, съел кусок торта и строго заявил, что тортом я не отделаюсь и с меня новоселье. Улыбаясь, клятвенно пообещал всем, что как только ремонт закончится, так сразу. Ну а что — старая добрая традиция. Люблю хорошие традиции.

Взял ключи от гаража и машины, и мы потащили вешалку обратно к нему в «Вартбург».

— Как у тебя дела с Аишей? — спросил я, усевшись в машине.

— Хорошо.

— Мартин говорит, она реально у тебя самбо занимается. Думал, ты пошутил, когда мать приезжала.

— Да нет, правда, занимается.

— А как Фирдаус к этому относится?

— Нормально. Я её сам на машине привожу, до квартиры провожаю. С рук на руки сдаю…

— Даже так? То есть, он не против?

— Ну, мне, во всяком случае, ничего не говорит.

— Надо же… Тебе нужен совет по твоим отношениям с Аишей?

— Нужен… Если только опять не будешь отговаривать с ней встречаться.

— Да я не отговаривал, я предупреждал о подводных камнях. Ты же когда с самолета в десанте прыгал, кто-то, наверное, перед прыжком, говорил вам, что мол, осторожнее, ветер сильный, или влево не летите, там скалы? Так я чисто в этой роли и выступал. Ладно, вот тебе совет. Если ты хочешь повысить свои шансы на союз с Аишей, тебе надо показать её родственникам, что ты готов на какие-то серьёзные шаги…

— Какие? — тут же заинтересовался Марат.

— Ну, к примеру, на то, что их точно впечатлит… Начни арабский учить… Серьезнее некуда.

— Арабский язык? — озадаченно посмотрел на меня шурин и я пихнул его локтем, потому что мы чуть не проехали въезд в гаражи. — А как его учить?

— Да есть же курсы. У меня сестра занимается, её Фирдаус устроил, по-моему, они при посольстве Ливана. Кроме того, у тебя носитель языка рядом. Проси Аишу учить тебя словам, а потом и разговаривать с тобой на арабском, когда достаточно слов выучишь. В дополнение к курсам постоянная практика может очень хороший результат дать. Ну и дополнительная тема для общения с девушкой никогда не помешает.

— Я понял, — оживился Марат. — Спасибо, так и сделаю.

Интересно, будет ли он мне все еще благодарен, когда начнет изучать арабский? Не самый простой язык, мягко говоря. Но я понятия не имею, как у него дело пойдет. По-разному бывает. Мотивация, бывает, способна горы свернуть!

Вдвоём мы быстро загрузили мою машину. В деревне есть кому помочь разгрузить.

— Слушай, может тебе, когда на свадьбу поедете, и с нее возвращаться будете, помочь на моем «Вартбурге»? А то если ты за рулем, так и выпить не сможешь. А на свадьбе бабули — это нехорошо, — спросил меня Марат.

Я задумался. Приятное предложение, даже не ожидал. Но… Пить все равно не буду. Не доверю я Марату везти моих сыновей и Галию с его небольшим стажем. У меня-то стаж огромный, хоть он и не знает, и к машине я уже своей новой вполне привык.

— Спасибо, брат! — похлопал я его по плечу. — Давай так — мы просчитаем все, кто, кого и куда везет, и если нужна будет помощь, то я к тебе завтра вечером подскочу в общежитие.

— Хорошо! Где моя комната — знаешь.

Мы попрощались и разъехались в разные стороны.

В деревне меня не ждали, но очень обрадовались. Трофим с Егорычем разгрузили стиралку, а вешалку я сам лично принёс и торжественно поставил в свободный угол под восхищенные возгласы бабушек.

— Паш, останешься? — спросила бабушка.

— Только пирожков поесть, — улыбнулся я.

За чаем рассказал, что сегодня мне вручили ордер на соседнюю квартиру и согласованную перепланировку.

— Теперь Грише и Родьке не надо будет на улицу выходить, чтобы к вам попасть. На одной лестничной клетке квартиры, — радовался Егорыч.

— Нет, нам двери в разные подъезды ни к чему, мы в шпионов играть не планируем! — рассмеялся я. — Я уже перепланировку прикинул, там шкаф поставлю с раздвижными дверьми.

— Что за такие раздвижные двери? — удивился Егорыч.

— Да как в поезде дверь в купе на колёсиках, так такие же двери в шкафу сделаю. Удобно!

Но я, конечно, все же не буду лишать себя возможности пользоваться второй дверью. Намертво забивать ее не буду. Да, шкаф там будет, но с возможностью легко снять заднюю стенку и выйти через дверь на площадку. Кто его знает, как оно все в жизни повернется, возможность за несколько минут воспользоваться другим подъездом все же может пригодиться. Да хоть даже в случае пожара…

Долго засиживаться не стал.

— Во сколько у вас роспись? — спросил я, собираясь домой.

— В одиннадцать всем уже надо быть в сельсовете, — ответил Трофим.

— Приезжайте пораньше, — попросила бабушка, заворачивая пирожки в два отдельных свёртка. — Вам и Грише с Родькой.

— Понял, — кивнул я. — А потом какие планы?

— Потом у нас в клубе сабантуй будет, — ответила Никифоровна, — с концертом и танцами.

— Эх, молодцы! — улыбнулся я. — Ну, тогда до субботы, — попрощался я и обнял всех на прощанье.

Как же у них уютно, спокойно, прямо, уезжать не хочется.

В пятницу с утра предложил жене посмотреть временную квартиру, оценить, что там есть, а что нужно брать с собой во время переезда. Ирина Леонидовна охотно согласилась пожить в высотке на Котельнической, тем более, я пообещал ей надбавить сорок рублей к оплате за работу вне родного дома. Они с Загитом отпустили нас с Галиёй на разведку. Жена настояла на том, чтобы не ехать на машине — сказала, что хочется побольше пешком походить.

Только вышли из дому, как она меня спросила:

— А зачем ты вызвался вместе с Ксюшей в ресторан пойти на встречу с этим Сосо?

— Ну, она же твоя подруга, решил, что надо присмотреть за тем, чтобы ее обижать не начали. Впрочем, если хочешь, можешь вместо меня пойти сегодня…

— Нет! Там столько всего вкусного будет, что мне нельзя, а я не удержусь, и опять у малых будет животики крутить! — поспешно сказала Галия.

Ну вот — если правильно все подать, то никто уже и не пыхтит, с какой это бабой я в ресторан собрался… Я показал жене, что мне плевать на этот поход, а она сама не хочет идти, побаивается, что не сможет защитить Ксюшу так хорошо в переговорах, как я умею, и подведет подругу. И так уже считает, что подвела, случайно познакомив с Рамазом.

Доехали до метро «Таганская», а там минут пятнадцать пришлось идти пешком. Корпус «А», это, как раз тот, что со шпилем. Консьерж, явно, из отставников, потребовал сообщить, куда мы направляемся. Показал ему удостоверение и ключи, попросил запомнить и мою жену, сказав, что мы теперь тут поживем несколько недель. Все его удовлетворило, но проводил он нас цепким взглядом. Прошли с женой в красивый парадный холл, знакомый по фильму «Москва слезам не верит». Все четыре лифта оказались обычными, маленькими, как у нас дома.

— Неожиданно, — озадаченно проговорил я. — Как же они мебель на тридцатый этаж таскают?

Предложенная нам квартира на двадцатом этаже оказалась двухкомнатной. Очень большие комнаты, одна так вообще метров двадцать пять квадратных. Отделка, по советским меркам, дорогая, но, с точки зрения двадцать первого века, на троечку. Потолки высокие, похоже, что метра три с половиной. Кухня маленькая по меркам будущих лет для элитного жилья, восемь метров, но сейчас это очень хорошо считается. Туалет и ванная просторные, вполне и по меркам будущего. Паркет уже рассохся, у нас дома и то приличнее выглядит. Люк мусоропровода оказался заварен.

А вот мебель была серьезная, стало понятно, почему за нее Захаров переживал. Огромный кожаный диван в гостиной, на нем можно спать прямо так. Жаль, что не раскладной, в двадцать первом веке, скорее всего, был бы на всякий случай раскладной в такого размера квартире. Гарнитур в спальне, такое впечатление, что из мореного дуба. Кровать большая, по трое спать можно. Нет, Тузика мы сюда везти не будем. Завтра в деревню закинем на время ремонта. Он там вполне неплохо себя чувствует…

Нашли открытый балкончик и застеклённую лоджию. Вид из окон, конечно, шикарный. Обнаружили несколько лишних дверей. За одной оказалась тёмная кладовка. А за второй выход на вторую лестницу, ведущую во двор. На экстренный случай, как я понял.

— Ну, как тебе? — повернулся я к жене.

Ну, это меня таким не удивишь. А вот Галия была в приятном шоке.

— О-оо, — только прошептала она. Едва не рассмеялся над её реакцией. Сказал, сдержавшись:

— Ну, хорошо, что тебе нравится.

— Да мне не просто нравится, Паш — я в восторге! — решительно сказала жена, — а это самая большая квартира, что тут есть?

— Да нет, тут и по четыре комнаты точно есть, просто огромные квартиры, — сказал я.

— Может, однажды, и мы в такую заселимся! — мечтательно сказала Галия, — а то двушка эта шикарная, конечно, по сравнению с нашей, не говоря уже о виде из окон, но с двумя детьми уже маловато… Не сейчас, пока они маленькие, а когда подрастут.

Ну что же, амбиции у Галии всегда присутствовали, и я совершенно нормально к этому относился. И мне совершенно необязательно делать сногсшибательную карьеру в госструктурах, чтобы сюда однажды при желании заселиться. Сейчас, просто, точно рановато, даже если придумаю схему. Слишком сильное внимание к себе привлеку. Вуз закончу, денег подкоплю, должность какую-то серьезную получу — вот тогда и можно будет подумать о вполне легальных вариантах. Обмен с доплатой, к примеру. Смысл жить тут есть. В этом здании такие знакомства можно завести!

Каких-то личных вещей я не нашёл, если не считать книг, посуды на кухне. В кладовке обнаружил пару старых деревянных широких лыж. Ещё стояло чёрное пианино в гостиной под длинной кружевной салфеткой… Что же это за квартира-то?

Вернувшись в коридор, проверил встроенные шкафы. В одном нашёл стопку газет шестидесятых годов.

— Посмотри, дорогая, на кухне всё необходимое есть? Или из дома надо будет что-то привезти?

Вспомнив, что в большой комнате видел телефонный аппарат, решил проверить, вдруг, работает? Могли, конечно, и снять номер, если здесь никто не живёт. Подняв трубку, услышал гудки и несказанно обрадовался. Значит, семья будет всё время на связи.

Решил не терять время и позвонить прорабу, может, удастся на месте застать. Повезло, он оказался у телефона.

— Жданович. Слушаю, — услышал я в трубке и представился. Объяснил, что готов буду со вторника освободить ему поле деятельности. Он захотел сразу «ознакомиться с объектом». И мы договорились встретиться у меня дома через час, выбрать материалы, обсудить работы и всё такое. Ну, а что тянуть?

— Поехали, дорогая. Сейчас прораб к нам приедет, — позвал я жену, положив трубку. — Какой же здесь номер телефона? Как узнать?

Хорошо, догадался аппарат перевернуть, там всё было написано. Точно, подменная квартира. Какой хозяин стал бы свой номер телефона на аппарате краской писать?

Задержался на пару минут внизу, переговорить с консьержем. Было у меня ощущение, что в этом доме нет необходимости все, что не хватает, с собой тащить. Так оно и оказалось, он подтвердил, что можно позвонить коменданту, и все необходимое мне в квартиру завезут. Детские кроватки, кровати для взрослых, диваны — вообще не проблема. И это здорово, не придется таскать нашу мебель туда-сюда, ей не на пользу будет… Записал телефон коменданта, и поехали домой.

Москва. Управление капитального строительства Министерства автомобильных дорог РСФСР.

Николай Иванович позвонил проректору МГУ по учебной деятельности, и договорился с ним о встрече. Тот пытался перенести её на следующую неделю, но Костенко настоял на том, что дело не терпит отлагательств и проректор пригласил его к себе после обеда.

Через час мы уже сидели с прорабом у нас на кухне и обсуждали предстоящие работы. Надо отдать должное моим деловым партнёрам из горкома, они не стали мелочиться и заказали полный ремонт обеих квартир.

Прораб, Сергей Романович, высокий седеющий мужчина за сорок, прошёлся по квартире и хотел посмотреть вторую. Только тут до меня дошло, что я так забегался, что сам её ещё не видел. Хотя, что там смотреть? Такая же, как у Лины. Порылся в папке с документами на квартиру и нашёл ключи от неё. Прораб сразу попросил документы посмотреть.

Пошли с прорабом в соседний подъезд. Галия, естественно, пошла с нами. И даже пробурчала мне на ухо, что, если бы знала, что у меня ключи уже есть, еще вчера бы заставила сходить глянуть. И что я проявляю удивительное равнодушие! Это же наша квартира!

Прораб документы взял с собой. Вместе с ним прикинули, где будет коридор, где дверные проёмы. Паркетом во второй квартире никто не занимался. Сантехники ни в ванной, ни на кухне тоже не было. Кухня маленькая, метров пять всего, но на кабинет мне хватит. И санузел в однушке совмещённый.

— Паркет надо будет шлифануть, — показал я Ждановичу.

— Угу, — записывал себе он.

— Только в самом конце шлифовать и лакировать. Иначе затопчете.

— Да понимаю, — несколько обиженно сказал тот.

— Линолеум этот белый здесь на кухне поменяем. Я кабинет здесь хочу себе сделать.

— У нас есть импортный линолеум с имитацией паркета, — тут же предложил прораб, — из ГДР.

— Отлично. Пойдёмте, вообще, посмотрим, что у вас есть, — предложил я и мы вернулись к себе.

Листая каталоги с материалами, удивился, что нет большой плитки, ни на пол, ни на стены. Но выбор обычной квадратной плитки и кабанчика был большой. Напольная квадратная плитка была максимум двадцать на двадцать сантиметров.

— Паркет в прихожей не выдержит долго влажности с обуви зимой. Давайте, полы на кухне и в прихожей выложим плиткой. Половая плитка практичнее, чем паркет, и долговечнее, чем линолеум, — сказал прорабу. Тот отнесся с пониманием, и тут же стал предлагать варианты.

Выбрал два похожих варианта итальянской плитки, имитирующей булыжную мостовую.

— Посмотри, дорогая, вот эти два варианта будут очень практичны на полу из-за неоднородности цвета. И цветовая гамма с паркетом перекликается, не так в глаза будет бросаться переход с паркета на плитку.

На стены выбрали неброские бледных оттенков моющиеся обои. Чешские.

— Пока дети не вырастут, риск, что они доберутся до обоев с фломастерами, красками или пластилином стопроцентный, — заметил я.

— Ну, да. В вашем случае, только моющиеся обои, — кивнул понимающе прораб.

— Но я бы ещё метра на полтора вагонкой стены обил понизу и в сочетающийся с обоями цвет выкрасил, только на тон темнее, — предложил я. — А поверху пустить молдинг белый горизонтальный. Представляете, да, о чём я говорю? — посмотрел я на Галию и Загита. — Как считаете?

— Красиво будет, — уверенно заявила Галия. — Я в Паланге такое видела.

— Ну да, — поддержал её Загит с некоторым сомнением.

— Светлые стены будут? — с сомнением посмотрел на меня и прораб.

— Ничего, у нас четыре месяца в году зимой солнца нет. Самое то, — ответил я.

— Так никто не делает, — взглянул на меня прораб. — Наоборот, яркие цвета все выбирают.

— У меня жена на художницу учится. Нам стены свободные нужны. Яркости достаточно будет на картинах.

— А, ну тогда, да, понятно, — кивнул прораб.

Потом мы перешли к плитке на фартук на кухне и в ванную, долго разглядывая имеющиеся предложения.

— Наша плитка интереснее. Да, дорогая? — взглянул я на жену, разглядывающую каталоги вместе со мной.

— Я тоже об этом подумала, — кивнула она.

— Так. Значит, плитка на стены кухни и в ванную на стены будет наша, — посмотрел я на Ждановича.

Он удивлённо пожал плечами, но ничего не сказал и подал нам каталог с сантехникой. У Галии разбежались глаза, она долго и медленно листала его туда и обратно и, в конце концов, показала нам варианты, которые ей понравились.

Переглянулись с Загитом, губа у девки не дура. Унитаз выбрала голубой чешский, раковину в ванную с пьедесталом.

Тут проснулись парни и ей пришлось нас оставить.

— Что у вас за плитка-то? Можно взглянуть? — спросил прораб.

— В гараж надо идти, — ответил я. — Даже не знаю… Мне на учёбу надо в университет, хоть на последней паре показаться. Может, оставим до понедельника?

— Как скажете, — тут же согласился он. Сделал себе какие-то пометки с документов на перепланировку, записал наш телефон и попрощался.

Понравился он мне. Прямо как из будущего строитель из серьезной фирмы с хорошей репутацией.

Москва. МГУ. Кабинет проректора МГУ по учёбе.

Костенко не стал юлить, а рассказал проректору, как всё было. Что репутация дочери подорвана, а Самедов всё валит на, якобы, придумавших всё студентов.

— Геннадий Фёдорович, я бы ещё понял, если бы за Светланой был какой прокол серьёзный, да даже и не серьёзный, — бил себя пяткой в грудь Костенко, — Но сам Самедов это отрицает. И дочь не помнит за собой ничего такого.

— Николай Иванович, этот вопрос лежит вне моих полномочий, — убеждал посетителя Кошевец. — Я не имею к этому никакого отношения. Комсомол — это комсомол, а образование — это образование.

— Ну, позвольте, Геннадий Фёдорович. Мы сейчас не про комсомол говорим, и не про образование. Речь идёт о репутации моей дочери. Всё, что с ней произошло, случилось в стенах МГУ. Как же вы не имеете к этому отношения?

— Хорошо, — с сожалением был вынужден согласиться проректор. — Я переговорю с Самедовым и перезвоню вам.

Москва. Один из ресторанов при гостинице Россия.

Бортко и Захаров назначили деловую встречу в привычном месте.

— Приветствую, Виктор Павлович, — подсел Бортко за столик к Захарову. — Вот мои кандидаты в службу безопасности, — достал он из портфеля папку.

— Отлично. А вот мои, — положил Захаров перед ним такую же папку на завязках.

Подошёл официант, Бортко сделал заказ и углубился в чтение кратких досье.

У Захарова на примете было четыре человека. И Бортко представил ему своих троих, которые так блестяще выполнили задание по сбору компромата на Захарова и его людей. Но об этом Бортко, естественно, умолчал.

Увидев в списке Захарова фамилию начальника Пролетарского райотдела милиции Мещерякова, Бортко мысленно крякнул. О чём тут, вообще, можно говорить, когда начальник УВД твоего собственного района работает против тебя. Как хорошо, что удалось с Захаровым объединиться, — думал Бортко, — по лезвию ножа всё это время, оказывается, ходили.

— А Мещеряков же служит ещё, — заметил он. — Разве он сможет совмещать?

— Он на пенсию может выйти в любой момент, — объяснил Захаров, — под ним руководство уже стул качает, намекая, что засиделся ты, товарищ.

— Своего посадить кого-то на его место хотят? — предположил Бортко.

— Однозначно. Предложили ему написать рапорт по собственному, намекнув, мол, лучше так, пока не устроили какую-нибудь провокацию. А то и без погон останется, и без пенсии. Так бы я за него поборолся, и хватило бы ресурсов на год-два ему еще задержаться. Но зачем, когда он нам самим сейчас пригодится? Так что я сразу предложу ему возглавить нашу новую структуру. Опыта и связей у него будь здоров… А в Пролетарском райотделе я его замов поддержу, и они не хуже его будут на нас работать. Кого бы не посадили вместо Мещярякова, замов я ему снять не дам. И они будут знать, за счет кого держатся на своих местах. Новый начальник и шагу не ступит без нашего ведома.

— Хорошо все продумано! По Мещярякову согласен. Я его тоже неплохо знаю, — ответил Бортко.

Во всяком случае, мне так казалось, — подумал он.

Москва. МГУ. Кабинет Самедова.

Получив известие, что его вызывает к себе проректор Кошевец, Самедов занервничал. Или по поводу празднования очередной годовщины Октября вызов? Или по поводу Зайцевой? Но уже столько времени прошло… Когда между ними скандал случился? В мае? Нет, это точно не по поводу Зайцевой. Маловероятно, что она столько времени ждала, а тут вдруг решила заявить, что к ней секретарь ВЛКСМ МГУ приставал…

Ладно, что гадать? Надо идти, — решил Самедов.

За обедом пытался переписать свой доклад про безработицу в формате, подходящем для статьи в газете. А наши парни что-то обсуждали рядом очень эмоционально.

— Начальники и в посёлке и в районе отстранились от народа, — читал вслух Витя Макаров. — В магазинах на полках пусто, а они жируют! Сталина на них нет! Он бы давно разогнал всех этих отступников от дела коммунизма! При Сталине цены в магазинах каждый год снижались. А сейчас что творится? Партия совсем о простых людях думать перестала!

— Подожди, Вить, — прислушался я. — Это что ты зачитываешь?

И сразу осмотрелся — не слушает ли кто? Слава богу, мы в углу сели, никого поблизости не оказалось. Но все равно не понял, что это тут за антисоветская агитация озвучивается сыном замминистра?

— Письмо в Комитет по миру пришло.

— Это я и сам догадался. Ты его выкрал, что ли? И зачем вслух читаешь — хочешь капитальных неприятностей, если кто услышит и не так поймет?

— Я его спрятал! — ответил мне Витя. — Опасаюсь, если дадим ход, то за него автору может очень сильно по башке прилететь. Жалко деда!

— Да, он там пишет, что ветеран двух войн, Гражданской и Великой Отечественной, — поддержал Макарова Костян Брагин, — и ордена свои перечисляет.

— Да ладно, что ему сделают, такому старому? — скептически прищурился Булатов.

— Да кто его знает, — с сомнением в голосе ответил ему Сандалов. — Давайте это письмо просто порвём и выбросим.

— А если спросят, где оно? — возразил Ираклий.

— Скажем, что подумали про деда, что он сумасшедший, вот, и выбросили его письмо, — предложил Макаров.

— А если нельзя было выбрасывать?

— Ну, мы же не знали. Поругают и простят, — предположил Брагин. — Наверное.