Ревизор: возвращение в СССР #26

Глава 6

Святославль.

Тимур быстро собрался, поцеловал поспешно мать в щёку и начал обуваться.

— Спасибо, тёть Оксан, — поблагодарил я и присоединился к брату. — Очень вкусные блинчики.

— Были, — хохотнул Тимур, застёгивая шинель.

— Да ладно, — смутилась та. — Я ещё напеку.

Как она сегодня все же выгодно отличается от той, какой я ее помню полтора года назад. Какая же тогда язва была! Как, не стесняясь, орала на меня при всех прямо на улице. А теперь — дочь выгодно замуж вышла, за иностранца. По заграницам разъезжает. Сын-хулиган, которому вся улица дружно предрекала первую ходку в тюрьму еще до восемнадцати лет, в военном училище учится, жениться собрался на приличной девушке. Не первый раз в жизни возникла мысль, что многие люди, известные своим дурным характером, на самом деле такие, потому что сами страдают. А изменись к лучшему внешние обстоятельства — так и характер у них резко улучшается. Эх, как жаль, что это далеко не всех касается. Да та же моя теща, не к ночи будь помянута… Чтобы ей не жить красиво? Все дети пристроены, муж золото — нет, ей дуре надо было всех под себя подмять во что бы то ни стало… Тоже мне, вожак волчьей стаи…

Отбросил мысли о теще, чтобы настроение не портилось. Мы стремительным мужским шагом минут за пять дошли до Беловых. Дверь нам открыла младшая Ветина сестра.

— Здорово, Норка, — поздоровался с ней Тимур и по-хозяйски зашёл в дом.

— Я сейчас, — услышали мы Ветин голос из соседней комнаты.

— Нора… Какая ты стала, — удивлённо разглядывал я младшую Ветину сестру. — Так выросла… Это ты в каком классе уже?

— В пятом, — ответила она.

— Это кто там? — выглянула Вета на мой голос и, как и Тимур, бросилась ко мне с визгом: — Пашка!

— Привет, привет, сестра, — обнял я её. — Отлично выглядишь.

— Почему сестра? — удивлённо спросила Норка.

— Потому что Тимур мой брат, — ответил я, — а его будущая жена, следовательно, мне сестра, — Вета счастливо рассмеялась, отпустив меня и метнулась в комнату заканчивать свои дела, а я переключился на младшую. — И ты, кстати, мне тоже, получается, сестрёнка. А ну, иди сюда! — сделал я вид, что хочу её обнять.

Норка заливисто завизжала и убежала в комнату к Ветке. А я вспомнил, как мы тут в засаде ночью сидели…

Святославль.

Выйдя из здания администрации, куда заходила по делам своего детского садика, Оксана направилась в гастроном на Госпитальной улице, она всегда в него заходила, когда бывала по делам в РОНО. Он находился в центре города, у самой администрации и там всегда можно было купить что-нибудь вкусненькое. Тут взгляд её зацепился за знакомую фигуру.

— Пашка? — от удивления воскликнула она вслух и замерла посреди улицы, глядя вслед удаляющимся зятю и военному. — Это же Оксаны Полянской сын, — узнала она молодого курсанта.

Это точно Пашка, — подумала она. — Но что он тут делает? Чего он в Святославль припёрся? Нигде от него покоя нет! Чёрт бы его побрал! Хорошо хоть не заметил — разговаривать с ним Оксана не имела ни малейшего желания.

Очень удивлённая такому повороту Оксана, терзаемая нехорошими предчувствиями, даже в гастроном заходить не стала, судорожно соображая, кто может знать о причинах появления зятя в городе?

Вскоре Вета вышла, Тимур помог ей надеть пальто, и мы втроём направились по Первомайской в сторону моей родной улицы Островского.

Сколько я тут на работу на базу к Никифоровне ходил… Как будто в другой жизни всё это было… Дошли до дома Славкиных родителей. Уже почти стемнело, а свет у них не горел. С работы ещё не пришли? А бабушка?

Пока соображал, дошли до дома Ивана Николаева. У них свет горел, но к нему я попозже зайду.

В доме Либкиндов тоже свет горел во всех окнах. Мы присмотрелись, постучали калиткой, собаку они, вроде, не завели, и направились к дому.

Прямо на нас выскочила из дома Эмма.

— Ой! А я думаю, кто это идёт целой делегацией? — радостно выдала она, увидев меня.

— Эмма! Как ты говоришь хорошо! — поразился я. — Чуть-чуть только осталось подправить, разве что.

— Уже все привыкли, никто и внимания не обращает, — ответила она. — распахивая перед нами двери в сени. — Аккуратнее тут, доски прогнили, переступайте.

В сенях две доски, ближайшие к двери, реально прогнили и переломились пополам перед самой дверью. Под весом закабаневшего Тимура оставшиеся доски предательски затрещали, и мы поскорее прошли в хату.

Клара Васильевна, увидев нас, расплакалась, и поспешила обнять меня. Мальчишки сильно подросли, и с опаской поглядывали на нас. Дедушка совсем немощный стал… Н-да… Давно я здесь не был.

— Проходите, проходите! — опомнилась Клара Васильевна. — Какими судьбами, Паша?

Эмма уже выставляла чашки на стол, варенье и печенье домашнее. Мы расселись вокруг стола. Мальчишки, осмелев, пристроились поближе к Тимуру, разглядывали его с нескрываемым любопытством.

— Мой отчим, Ахмад, дом здесь продал, — сказал я первое, что пришло в голову. Не говорить же о реальной причине. — Переезжаем…

— О… Значит, всё. Окончательно перебрались в Москву? — с грустью в голосе проговорила она.

— Да, Клара Васильевна, — кивнул я. — Они же давно уже уехали, работают там…

— А Эльвира как?

— Замуж вышла. Вы знаете?

— Да-да, она писала. Я так рада за неё!

— Ну, а у вас как дела? Что нового? Как учёба? — спросил я, глядя на Эмму.

— Хорошо, — кивнула та. — Первую сессию сдала. Слава говорил, что будет поступать после армии в Брянск с последующим переводом в Москву, как Миша Кузнецов… Ты обещал помочь?

— Да, ему после такого перерыва трудно будет сразу в Москве поступить, я думаю. Помогу, конечно. — ответил я.

— А ему лучше на дневное или заочное переводится в Москву?

— Миша на дневном учился в Брянске и в Москве сейчас тоже учится на дневном, — ответил я. — В Брянске, я думаю, Славе лучше на дневном учится, чтобы быстрее знания после армии восстановить. Не уверен также, что после заочного обучения в Брянске в Москву захотят принимать на второй курс студента. А в Москве уже когда переведется, потом может и на вечернее перейти или, вообще, на заочное, армия же будет уже за плечами… Тебе тоже надо подумать, куда переводиться в Москве.

— Я же и так в Брянске заочно учусь, зачем мне в Москву? — смущённо ответила Эмма.

— Эмма, Москва лучше, чем Брянск! — тут же возразила ей Клара Васильевна. — Если есть возможность, вам со Славиком надо ехать.

— А вы как же? — растерянно спросила та.

— Мы в брянский дом переберёмся, — уверенно ответила Клара Васильевна. — Коле уже в первый класс надо будет идти через два года… В Брянске в школу и пойдёт.

— А я? — взволнованно спросил Никитка.

— А ты через три года, — ответила ему бабушка.

Помню я этот брянский дом, не сильно крепче этого. Но и здесь им всем ещё как-то надо дожить до Славкиного дембеля. Ему ещё год служить… Дембельнётся зимой, это значит, только на следующий год, в семьдесят четвёртом, поступать будет… Эмма на третий курс к тому времени уже перейдёт…

— Давайте так далеко загадывать не будем, — решил я. — Пусть Слава сначала из армии вернётся, до этого ещё целый год. И там у нас ещё полно времени будет решить, кто и где будет учиться.

Все как-то сразу успокоились, расслабились. Вета рассказывала про свою учёбу смешные случаи, Тимур про свою.

Я поймал старшего из младших Эмминых братьев. Они уже перестали так стесняться неожиданных гостей, пообвыклись.

— Коль, ты помнишь меня? — спросил я его. — Помнишь, как вы у меня диван отжали?

— Это в другом доме? — спросил малый.

— Да. В нашем доме.

— Не помню, — напряжённо морща лоб, ответил он. — Только диван помню.

Мы все рассмеялись. Детская память, она такая…

Москва. Квартира Быстровых.

Закрывшись в своей комнате, Регина принялась искать ту тетрадку, в которую записала за Рашидом его пьяные откровения.

Так! Вот оно! — обрадовалась она, найдя свои записи. — Володин, Гончарук-трусливая крыса и Витька Белов… Раз Рашида не посадили, может и этих не тронули. Надо наведаться в райком, убедиться, что все эти люди на свободе и продолжают работать. А уже там решу, что дальше делать.

Долго сидеть у Либкиндов не стали. Дед утомился, его надо было уложить… Попрощались со всеми и ушли. Тимур с Ветой пошли по его друзьям, а я к Шанцевым.

Александр Викторович с Натальей Кирилловной были уже дома, сразу за стол меня усадили, а там коньячок уже стоит. Я достал из портфеля папку, которую из райкома принёс, чтобы показать Шанцеву, что у нас с ним ещё есть дела. И была у меня ещё одна мысль…

— Александр Викторович, а у вас есть связь с нашей воинской частью? — поинтересовался я.

— Само собой, — уверенно кивнул он.

— Мне бы как-то попасть к ним завтра. Друг там служит, повидаться хочу. Могу лекцию в части прочесть, — предложил я. — Помнится, им нравились мои лекции. Хотя, может, там народ уже весь сменился?.. Столько воды уже утекло за полтора года…

— Никто там не сменился! Давай, позвоним, спросим, — предложил Александр Викторович. — Какие проблемы?

Он сходил за своей записной книжкой и позвонил командиру части, даже не знаю на какой номер, домашний или рабочий.

— Владимир Филиппович, приветствую, — начал он. — У меня тут Ивлев из Москвы гостит, помните такого? Лекции у вас читал… Да?.. О, и он хочет. Какое совпадение!.. Лекцию у вас прочесть хочет… Нет. Какие шутки?.. Я серьёзно, Владимир Филиппович!.. Друг у него служит у вас, повидается с ним заодно…

Слушая его разговор с командиром части, не выдержал и начал тихо смеяться. Шанцев и сам, глядя на меня, начал улыбаться.

— Во сколько за тобой машину прислать? — в конце концов спросил он меня.

— С утра, наверное, — пожал я плечами и Шанцев передал мой ответ собеседнику.

— Часам к десяти нормально? — тут же переспросил он и я кивнул в ответ, соглашаясь. — В смысле, куда? Ко мне домой. Он у меня остановился… Ага… Всё, давайте, Владимир Филиппович, спокойной ночи.

Он положил трубку и налил нам по пятьдесят капель коньяка. Мы с ним выпили за успех нашего мероприятия, думаю, каждый подумал о своём, но это не важно. Наталья Кирилловна нам по горячей отбивной положила и оставила нас одних, давая возможность поговорить о делах.

— Ну, показывай, что принёс? — кивнул Александр Викторович на папку, что я приготовил.

— Два городских заказа, — потянулся я к папке. — Очистка пруда возле первой школы и ремонт торговых рядов на привокзальной площади.

— Почему именно они? — заинтересованно посмотрел он на меня.

— Уверен, и пруд никто не чистил, и торговые ряды в таком заброшенном состоянии, что вряд ли их кто-то когда-то ремонтировал, в лучшем случае, по весне краску обновляли. Но! Это такие объекты замечательные. Пруд зарастает, его можно хоть каждый год чистить. А торговые ряды под открытым небом, тоже, ясное дело, каждый год ремонта требуют. Если вы найдёте ещё такие же заказы за другие года, то добавляйте к этим. Больше вам ничего не надо. Просто выкладываете этот пасьянс…

— Перед Вагановичем?

— Нет… Думаю, тут надо провести предварительную подготовку. Ваганович должен дозреть… У вас есть друг какой-нибудь? Надо устроить показательное выступление. Чтобы он приехал и «поработал» немного с документами, как я. А вы накануне и в процессе его работы распространите слух, что это очень серьёзный специалист из Москвы, в ОБХСС работает. С одним поделились, другому сказали, надо, чтобы этот слух дошёл до Вагановича. Начните по одному членов комиссии вызывать. Вот перед ними весь этот пасьянс и раскладывайте. И вопросами давите их вдвоём, были работы реально выполнены, не были, как их выполняли, когда. Показания демонстративно конспектируйте. Пусть они Вагановичу доложат, что все их старые дела проверяют. И растягивайте всё это по времени. Сначала заранее расскажите, что человек приедет с большим опытом расследования экономических преступлений. Через недельку он приедет, посидит полдня, часть документов с собой заберёт. Ещё через недельку приедет, начнёте с ним членов комиссии опрашивать…

— А, я понял, — хмыкнул Шанцев, — чтобы жути на всех нагнать побольше.

— Именно. Исполнителей якобы проведенных работ тоже неплохо бы подтянуть, — добавил я. — Пусть расскажут, как они эти работы проводили. Потом соберёте совещание только со своими доверенными людьми, но чтобы все вокруг об этом узнали. Расскажете, что так и так, идёт проверка. Есть подозрения, что имели место серьёзные злоупотребления. Пусть и об этом прихлебатели Вагановича ему расскажут.

— Так а как они узнают, о чём там шла речь?

— А не важно, сам факт, что прошло совещание, куда не пригласили никого из них, сильно их напряжёт, озадачит и напугает.

— Понял. Значит, искать за другие года такие же работы по очистке пруда и ремонту торговых рядов на привокзальной площади, — делал он себе пометки, — позвонить Вальке Ткачёву…

— Это кто?

— Это друг мой из Брянска. В КГБ служит водителем, — подмигнул мне Шанцев. — Уж кому, как не ему ревизора из Москвы изображать. Так… И опросить подрядчиков. Всё записал?

— Начинаете параллельно с поисками нужных работ за прошлые годы готовить сотрудников к тому, что скоро приедет этот ваш знакомый ревизор, помочь вам разобраться. Потом индивидуальные опросы членов комиссии и подрядчиков. Потом закрытое совещание только ваших соратников, — диктовал ему я. — И всё это растягиваете во времени, чтобы Ваганович дошёл до нужной кондиции. И когда он будет уверен, что под ним серьёзно земля горит, и вы все накануне грандиозного шухера, вот тогда вы к нему и пойдёте и скажете, так и так, в наличие есть такие-то материалы. Если не хочешь отправиться следом за Зауровыми, уезжай из города и чтоб мы о тебе больше никогда не слышали. А кстати, что там со вторым братом Зауровым? Выжил?

— Выжил, но перед судом не предстанет, — хмуро ответил Шанцев. — У него с головой совсем беда. Ходить, вроде, ходит, а даже есть сам не может, не понимает, что с ложкой делать надо…

— Не симулирует? — обеспокоенно спросил я.

— Вроде, нет. Как такое симулировать? Это же не день, не два, это же уже больше месяца…

— Ну, кто его знает? Чего не сделаешь, когда тебе срок светит? — заметил я. — Хотя, и даже это нам на руку. Это же старший брат пострадал? — уточнил я и Шанцев кивнул в ответ. — Вагановичу можно ещё сказать, мол, представляешь, что с тобой младший брат Зауров сделает, когда узнает, что ты тоже сел? Думаешь, он за брата не захочет тебе отомстить? Думаешь, не достанет тебя через тюремных знакомых и приятелей брата? У него же, насколько я помню, несколько ходок уже было до этого?

— Две, — кивнул Шанцев.

— Ну, вот. На мой взгляд, вполне убедительно. Мне кажется, любой бы на месте Вагановича, при таком раскладе, с радостью согласился просто уехать из города.

— Ну, посмотрим, — недобро усмехнулся своим мыслям Шанцев. — Я бы, может, и не стал бежать, а эта крыса побежит… Никуда не денется.

Воинская часть под Святославлем.

— Аркадий Фёдорович! — перезвонил замполиту части полковник Нестеров после разговора с Шанцевым. — С первым секретарём горкома сейчас говорил. К нам в часть завтра Ивлев на лекцию приедет.

— Ух ты! — восторженно откликнулся тот. — Какими судьбами, Владимир Филиппович?

— Он к Шанцеву в гости приехал и захотел друга своего Комарцева повидать.

— Твою ж дивизию! Ну, не всё мне самому его статьи в «Труде» перед бойцами читать! А? Надо же, сам выступит, лично! Не зазнался в своей Москве…

— Аркадий Фёдорович, там после лекции организуй всё, как надо.

— Само собой! В кои веки столичного журналиста к нам занесло!..

— Я так понимаю, он сугубо ради Комарцева к нам едет. Думаю, не надо большой сабантуй собирать… Вчетвером посидим.

— Понял, Владимир Филиппович!

— Тут ещё есть один существенный момент, Александр Викторович, — замялся я, не зная, стоит ли, вообще, начинать с ним этот разговор.

— Какой?

— Одно дело уехать на новое место без гроша в кармане и начинать всё с нуля. И совсем другое, уехать с полным чемоданом денег, купить двухэтажный дом в Крыму с маленьким виноградником и винным погребом и делать домашнее винцо на досуге…

Шанцев чуть не поперхнулся от возмущения, представив себе такой вариант. Да-да… А он вполне реален, судя по цифрам в тех актах, что я отобрал…

— И что ты предлагаешь? — уставился он на меня.

— Надо найти его сбережения и наказать, забрав их, — твёрдо сказал я. — Нет никакого смысла изгонять его из города с деньгами, он вам только спасибо за это скажет. Он же сейчас не может наворованным пользоваться на виду у всего города. Это как явку с повинной написать. А уехать с деньгами на новое место — самое то! Если кто спросит, откуда деньги на новый дом и излишества, так всегда можно ответить, что старый свой дом продал, и разница хорошая осталась после покупки нового.

— Действительно, — озадаченно проговорил Шанцев. — И как найти его деньги?

— У вас тут служит в милиции лейтенант Иван Николаев, у него есть определенный опыт в таких делах. Поручите ему этим заняться, он неофициально за Вагановичем последит и прикинет, где тот свои нечестные накопления хранит. Авось и изымет тоже. Потом поделитесь с ним частью денег за услугу.

— С чего ты взял, что лейтенант милиции согласится таким заниматься? — с сомнением посмотрел на меня Шанцев. — Да еще и деньги делить? И с кем делить, со мной? Мне грязные деньги Вагановича не нужны!

— Я сам с ним поговорю сначала, — предупредил я. — Кое-что объясню, и, думаю, он не откажется поработать в этом направлении. Ну а что вашей доли касается — так никто не мешает их на благое дело анонимно пожертвовать. Что, во всех детских домах области сироты как сыр в масле катаются?

— Видел, видел твои статьи о детском доме, это ты молодец, что помог малышне. Ладно, ты прав, это вариант. Даже приятно будет, если деньги этого гада, наворованные, сиротам перепадут. А если Ваганович заметит слежку? — всё ещё сомневался Шанцев.

— Ну и прекрасно, — улыбнулся я. — Именно то, что нам нужно, собственно. Начнёт дёргаться, выяснять, кто под него копает, дополнительно переживать. Быстрее примет нужное нам решение уехать из города. Может, вам и давить на него не придется дополнительно. Однажды утром просто вам сообщат, что уволился и уехал.

— Ну, так-то да, — вынужден был согласиться он со мной, но тут же задал новый вопрос. — А если получится у него наворованное забрать, то разве у него не пропадет желание уезжать?

— Дом у него дорогой и большой, продаст, вот и деньги на первое время, — пожал плечами я, — ну а если его сильно уязвит эта потеря, то есть шанс, что он попытается на заводе что-то по-быстрому украсть. Вы, главное, его там обложите со всех сторон надежными людьми, чтобы такие варианты просчитывали и вам сообщали, если что. А вдруг получится его на этом повязать? Это уже будут не старые преступления, за которые он с точки зрения партийной верхушки в Брянске уже пострадал снятием с должности первого секретаря. Это уже будет то, за что его реально можно попытаться привлечь к уголовной ответственности…

— А ведь и правда, — расплылся в улыбке Шанцев, — меня по напраслине в тюрьму с этой должности отправить пытался, было бы приятно его туда послать за дело…

Настроение у первого секретаря сразу улучшилось, и он снова потянулся к коньяку. Выпил с ним еще рюмку, чисто символически, дальше отговорился тем, что не все дела еще сделаны.

Время ещё было детское, так что я решил сходить сразу к Ивану поговорить на эту тему.