Рейтинг собачьей нежности

Глава 13

Марина Захаровна находилась в совершенно разобранном состоянии. Саша поразился, когда увидел ее на другой день. Ему показалось, что женщина разом постарела лет на десять. В полном одиночестве она сидела за столом в президиуме собрания, на своем обычном месте, а рядом с ней не было ни единой живой души, кроме двух ее собак.

– Что вам от меня нужно, юноша? – спросила Марина Захаровна, когда Саша встал рядом с ней. – Зачем пришли? Тоже станете меня проклинать?

– Я приехал, чтобы вас поддержать. И… защитить!

Женщина вгляделась ему в глаза, а потом внезапно перешла на «ты».

– Проходи и садись, – кивнула она ему на стул рядом со своим. – Наверное, ты единственный, кто еще на моей стороне. Ты слышал, что кричали мне люди вчера на соревнованиях? Они желали моей смерти. Понимаю, что они были на эмоциях, но все же… Это было чудовищно!

Бард с Гердой тоже были тут, они поднялись, чтобы приветствовать Сашу. И кажется, были удивлены, что он пришел один. Они укоризненно взглянули, словно осуждая, что тот не привез им в компанию Барона и Банту. И Саша в который раз подумал, что он лишь очень приблизительно может себе представить, что на самом деле происходит в маленьких черепушках этих четвероногих друзей человека.

– А я вот верю в то, что вы не виноваты.

– Спасибо.

– И более того, у меня есть при себе доказательства вашей невиновности.

И Саша потряс своей сумкой с уликами, которые должны были помочь обелить доброе имя Марины Захаровны.

– Я знаю человека, который все это подстроил.

– Я тоже его знаю, – печально произнесла Марина Захаровна. – Что от этого толку, если у меня нет доказательств против Олега.

– Как? – поразился Саша. – Как вы поняли, что это Олег?

Саша чувствовал себя слегка уязвленным. Он-то думал, что один обо всем догадался. А оказалось, что Марина Захаровна куда умней его.

Она и сейчас все поняла и усмехнулась:

– Просто я женщина, у меня развита интуиция. А по поведению Олега все можно было понять. Он громче всех кричал, что меня нужно гнать в три шеи. И я знаю, что он давно ведет против меня подрывную деятельность в нашей секции. Мечтает занять мое кресло. Ну-ну! Это ему издалека кажется, что все так просто. А когда попытается… Мне даже страшно представить, куда могут завести его амбиции. Но главное даже не в этом. Причина ненависти ко мне Олега в том, что я прямо сказала, его Кокос больше не может участвовать в…

Но Марина Захаровна не договорила, как раз в это время в зал вошел Олег. Он сразу же увидел Сашу, который и не подумал пересесть подальше от Марины Захаровны. По лицу Олега мелькнула тень неудовольствия, но потом он решил, что нечего ему на таком ничтожестве концентрировать свое внимание, и предложил начать разбирательство. Держался Олег при этом так уверенно, словно выборы уже состоялись и он на них выиграл.

Затем, даже не спросив ни у кого слова, начал сыпать обвинениями в адрес их председателя. Саша чувствовал, как от гнева у него пылают кончики ушей, но ничего не мог с этим поделать. Он демонстративно извлек из сумки капканы, моток проволоки и сеть и разложил их на столе. Но даже это не заставило Олега смутиться и замолчать. Он лишь презрительно скривился в сторону Саши, мол, продался за печеньки, и продолжал говорить.

Сказано было много. Даже слишком много. Пойдя на поводу у своих эмоций, Олег наговорил в адрес Марины Захаровны лишнего. А дальше произошло нечто удивительное. Когда Олег закончил клеймить Марину Захаровну и выдохся, Саша, наоборот, сделал глубокий вдох, взял в руки приготовленные улики и начал вставать с места. Но еще раньше на ноги поднялись несколько старейших членов секции, которые подошли к Олегу, который радостно улыбался и явно ожидал, что ему сейчас начнут жать руки и хвалить за то, что он разоблачил врага. Но вместо этого произошло нечто совсем иное. Один из подошедших размахнулся и смачно дал Олегу по его улыбающейся морде.

Весь зал ахнул. Такого поворота Олег явно не ожидал. Он бы упал, но двое мужчин подхватили его и под белы рученьки выпроводили из зала. Все зрители рукоплескали происходящему и улыбались Марине Захаровне. А Саша, стоя в президиуме с зажатыми в одной руке капканами и мотком проволоки – в другой, чувствовал себя полным кретином.

Когда трое защитников вернулись, тот, кто дал Олегу в морду, подошел к Марине Захаровне и торжественно произнес:

– Дорогая наша Мариночка Захаровна. Никто из нас никогда в жизни не поверил бы ни одному слову этого мерзавца. Мы все знаем вас как глубоко порядочного и искренне преданного делу человека. А за этим хмырем уже не первый год тянется дурной запашок, только поймать за руку его пока что не удавалось.

– И очень хорошо, что именно сейчас он показал нам свое истинное нутро. У меня давно чесались руки начистить ему рыло, а теперь моя мечта осуществилась…

И они говорили еще много разных приятных слов, некоторые даже признавались в любви своей председательнице, так что Марина Захаровна совсем раскраснелась и заулыбалась словно юная девочка. Саше оставалось только хлопать глазами и стоять разинув рот. Оказывается, все и все вокруг него прекрасно понимали про Олега. Один он вел себя как полный дурак! Только вчера разглядел, что за тип был этот его приятель Олег. Саша чувствовал себя очень неловко. Он был смущен, и ему казалось, что он здорово опозорился перед людьми.

Но когда церемония обменом приятностями закончилась и все довольные сегодняшним вечером потянулись к выходу, Марина Захаровна попросила именно Сашу, чтобы он подвез ее до дома.

– Я должна тебя поблагодарить.

– Это за что же? Ведь я ровным счетом ничего не сделал.

– Но ведь ты хотел.

– Я даже рот не успел открыть.

– Ты не побоялся в одиночку выступить против всех. Ты же не знал, что они будут на моей стороне.

– Не знал.

– Вот видишь. Ты хотел меня защитить и ради этого не побоялся пойти даже против вашей с Олегом дружбы. Он ведь был твоим другом, я не ошибаюсь?

– Был. И теперь я даже рад, что за меня с Олегом разобрались другие люди.

– Все закончилось просто отлично. Но я хотела расспросить тебя о том, как продвигается расследование убийства Лики. Все-таки она мне не чужой человек. С ее отцом мы дружили с самого детства.

– Ого! Даже с детства?

– Жили в соседних домах, ходили в один класс.

– Значит, вы и его родителей знали?

– Конечно, я их знала! Более того, я часто бывала в гостях в их семье. Потом мои родители получили квартиру в другом районе города, мы уехали, а в зрелом возрасте мы с Павлом снова встретились и стали общаться уже на почве охотничьего собаководства.

Саша почувствовал, как волнение охватывает его целиком. Вот уж никогда не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. Они с Шуриновым ломали голову о том, где бы им найти свидетеля, который бы мог поведать семейные предания Павла Семеновича. А свидетель вот он, под самым боком!

– Расскажите мне! – воскликнул Саша. – Расскажите мне все, что вы про эту семью знаете!

– Милый мой, отчего такой ажиотаж? Уверяю, у них была очень приличная семья. Ни в чем предосудительном никто из них замечен не был.

– Совсем ни в чем?

Саша был так разочарован, что Марина Захаровна даже рассмеялась.

– Ты просто очарователен. Но что ты хотел узнать?

– Дело в том, что погибли все, кто в той или иной степени мог претендовать на наследство Павла Семеновича. Его любовница, которой он по завещанию оставил все свое имущество. Его дочка и ее муж, которые тоже могли бы потребовать свою долю. Все! Законных наследников не осталось.

– И ты думаешь, что у Павла Семеновича могли остаться какие-то отпрыски на стороне?

– Сын, например?

– Уверяю тебя, это невозможно. Паша никогда не согласился бы воспитывать Лику, окажись у него родные дети. Тем более сын! Да Павел мечтал о такой возможности! Но увы, врачи не оставили ему надежды. После того как он заподозрил свою жену в измене и развелся с ней, Паша очень долго страдал. Разрыв дался ему тяжелее, чем можно было предположить. Он перенес тяжелое заболевание, которое и поставило крест на его мечте о сыне или любом законном отпрыске. Осталась Лика, с происхождением которой было не все ясно. Но лучше уж такая дочь, чем совсем никакой. И Павел смирился. Позвал назад жену и согласился воспитывать ребенка. Но своей он Лику так никогда и не признал. Да, по всем документам она значилась его дочерью, но он считал ее всего лишь падчерицей, а себя ее отчимом.

– А что за семейная тайна была у его отца? Мы нашли дневники Натальи, жены Павла Семеновича, она в них намекает, что муж так болезненно отреагировал на ее якобы измену, потому что в семье его собственного отца произошло нечто подобное.

– Значит, Наталья даже дневнику не призналась в измене мужу? Интересно. Может, и впрямь там никакой измены не было, а Павел себе все накрутил? Ну, что Лика не была похожа на Павла, а была похожа на свою мать, так ведь такое часто случается. Не обязательно дети наследуют черты обоих своих родителей.

– Так что случилось в семье родителей Павла Семеновича?

– Ну, был у них один скелет в шкафу. Вернее, личный отцовский скелет. Дело в том, что отец Павла Семеновича перед тем, как жениться на его матери, имел продолжительные отношения с одной девушкой, которую обожал и на которой мечтал жениться. К сожалению, особа сия сих чувств не оценила и решилась на измену. Все открылось. И отец Павла Семеновича выгнал эту девушку из своей жизни и дома с позором. И почти незамедлительно женился на матери Павла Семеновича, которая была образчиком добропорядочности и хороших манер. Но та девушка время от времени возникала в их жизни. И Павел мне жаловался, что отец никак не может успокоиться, страдает и тоскует, хотя старается виду не показывать. И еще он говорил, что та особа родила ребенка, которого пыталась вручить их семье. Дескать, сама она его воспитать не может, а они богатые, они смогут.

– С какой это стати? Зачем этим людям был нужен чужой ребенок?

– Да ведь ребенок этот был как бы рожден от связи своей матери с отцом Павла Семеновича.

Саша насторожился:

– То есть у Павла Семеновича был брат?

– Или сестра. Он говорил, что там был ребенок. И раз уж брак с его матерью не был зарегистрирован, то и обязательства на его счет отец Павла Семеновича на себя брать не собирался. Не знаю, что там в итоге приключилось, но только хорошо все это не кончилось. Отец Павла Семеновича отказывался помогать этой женщине, и она то ли погибла, то ли куда-то исчезла, а ребенка забрали к себе какие-то родственники. Они же его и вырастили. Отец Павла Семеновича очень переживал всю эту историю, терзался сам и терзал близких. И хотя прилюдно он так никогда в полной мере и не признал, что ребенок и в самом деле мог родиться у его любовницы не только от ее связи со случайным хахалем, но и от него самого, тем не менее он до конца своих дней страдал и терзался от мысли, что, возможно, ребенок все же был от него.

– Коли так, взял бы сиротку на воспитание в свою семью. Или жена была не готова принять чужого младенца?

– Может, и так. Но помогать деньгами он точно мог. В деньгах их семья никогда стеснения не знала.

– Что же не помог?

– Ну а вдруг чужой ребенок-то? Что же он на чужого станет деньги тратить.

– А если свой?

– Вот, в том-то и дело. Отец Павла Семеновича даже ездил, смотрел на этого ребенка, возил своих друзей, чтобы они подтвердили его догадку. Про генетическую экспертизу в те времена никто и не слышал. И увы, на свою беду, этот малютка пошел в какую-то другую породу. От отца Павла Семеновича там не было ничего, это все признавали. И на этом все их близкие дружно и сошлись. Сказали, что нечего валять дурака, ребенок от кого-то другого и нечего потаскуху слушать, она просто оказалась в трудном положении и мечтала пристроить своего выродка в богатую семью. Так они сказали. Но сам мужчина до конца своих дней терзал себя. Вероятно, этому способствовало то, что ту женщину он очень любил, а она вон как с ним поступила. Да еще все время, пока была жива, устраивала скандалы и истерики, требуя признать этого ребенка. Кричала, что это несправедливо, что одно свое дитя отец растит в холе и неге, а старшего первенца выкинул на улицу и знать его не хочет.

– Значит, все-таки был мальчик! Поэтому отец так и страдал.

– Страдал, да. И Павел Семенович даже как-то высказывал осторожное предположение, что эти душевные терзания и стали причиной раннего ухода его отца из жизни. А сам Павел Семенович полагал этот случай основанием для его собственного несчастья.

– То есть то, что он не мог иметь своих детей, он считал карой за грех и жестокосердие его отца?

– Ну, такие мысли у него в голове крутились.

– Но поправьте меня, если я ошибусь. Ведь эта история с отцом Павла Семеновича случилась еще до рождения самого Павла Семеновича?

– Конечно. Двумя или даже тремя годами раньше.

– Значит, если ребенок и был, то он должен был быть уже глубоко пожилым человеком. А вы на соревнованиях видели молодого мужчину?

– Не мальчика, конечно. Средних лет. Тридцать… тридцать пять, возможно.

– И сам незаконный ребенок был совсем не похож на отца Павла Семеновича?

– Да! А вот Павел Семенович как раз унаследовал от отца свою внешность. Они были очень похожи. Высокие, худощавые, с длинными хрящеватыми носами и колючим взглядом. Не красавцы, но что-то в их внешности было такое, что привлекало внимание женщин.

– А не мог ли сам Павел Семенович уже в зрелом возрасте попытаться разыскать своего брата?

– Или сестру. Напоминаю, что он не знал, о ком конкретно идет речь. В разговорах его родителей всегда упоминался просто ребенок, безотносительно его пола. Но у самого Павла Семеновича интерес к этой теме был чисто гипотетический. Разыскивать своего брата или сестру, чтобы поделиться с ним или ней наследством родителей? Нет, на такой подвиг Павел Семенович был не готов. Это я точно знаю, потому что изучила его характер. А просто повиниться, так что толку для этого их искать? Павел понимал, что без раздела полученного в наследство от отца имущества с предполагаемым братом или сестрой не будет ему никакого настоящего прощения, получится просто жалкий фарс, нелепый водевиль. Но при этом расставаться даже с частью полученного от отца наследства Павел не собирался. Вот и не искал родственника. Ограничивался одними лишь разговорами о том, как тяжело ложатся грехи отцов на плечи их детей.

– А эта женщина – мать ребенка, она кем была?

– Ничего не знаю! Но думаю, что семья у нее вряд ли была благополучная. В приличной семье дочь бы не оставили на улице. Да и не стала бы девушка из приличной семьи сожительствовать с мужчиной до брака. В те годы с этим было куда строже, чем сейчас. Родители ничем не могли ей помочь. Поэтому она осталась в бедственном положении и сначала просто молила отца ребенка о помощи. А когда поняла, что помощи она от него не дождется, прокляла и его, и всех его близких и… исчезла.

– Ну а ребенок-то? Известно о его судьбе хоть что-нибудь?

– Нет. Ничего.

Это было полное фиаско. С одной стороны, Саша узнал так много, а с другой – совсем ничего. Он не знал ни имени любовницы отца Павла Семеновича, ни имени рожденного от этой связи ребенка, и даже насчет его пола возникали сомнения.

И все же Саша не терял надежды и позвонил с новостями Шуринову. Тот отнесся к добытой Сашей информации с осторожным оптимизмом.

– Попытаемся найти, конечно, но ты же понимаешь, как это трудно. Любовная драма случилась много десятков лет назад. Все свидетели, если они имелись, либо все позабыли, либо попросту умерли. А в архивных документах, как я понимаю, искать нечего? Брак с этой девицей зарегистрирован не был? И родившегося ребенка на свое имя мужик записать не захотел?

– Именно так.

– Тогда я даже не знаю, что тебе и сказать. Шансов, что мы найдем этого ребенка, примерно ноль целых и ноль, ноль, ноль… тысячных.

– Может, кто-то из соседей вспомнит эту девушку?

– Съезди. Поспрашивай.

В голосе Шуринова слышалось откровенное сомнение. И своих людей он Саше в помощь не предложил.

У самого Саши, когда он представил, как будет тыкаться по квартирам с целью найти жильцов, которые могли бы помнить историю более чем пятидесятилетней давности, становилось тухло на душе.

И все же он решил не подавать виду и бодро произнес:

– Ладно, у меня сейчас есть еще одно небольшое дельце, а потом я поеду к дому Павла Семеновича, похожу там и поспрашиваю людей.

Шуринов восхитился:

– Вот ты настырный! Так уж и быть, я тоже подъеду. Вдвоем оно сподручней будет.

На этом и договорились.