Рейтинг собачьей нежности

Глава 15

Первое, что двигало Константином на этом пути, была давняя обида на деда, который не пожелал признать своего сына, и оттого жизнь у последнего пошла наперекосяк. Соответственно, и сам Константин не получил в детстве от ущемленного в своих правах папаши никакого материального вспомоществования. Тот факт, что его папенька вместо того, чтобы активно кушать водку, мог бы сначала хорошо учиться, потом усердно работать и, наверное, что-то сумел бы скопить и оставить своему сыночку, в голову Константину не приходил.

Виноват дед и его законная семья. И точка! А все они, включая бедненьких папу и бабушку, были своими жадными, злыми и богатыми родственниками глубоко обиженные люди. С точки зрения такой позиции, чувства Константина были где-то даже и оправданны. Во всяком случае, в его собственных глазах он творил правое дело, возвращал украденное наследство тем, кому оно и предназначалось. Но вот его дальнейшее поведение не укладывалось уже ни в какие нормы морали.

И Саша попытался вернуть Константина к его рассказу.

– Итак, – произнес он, – Аглая явилась к тебе в кабинет и поделилась своим планом побега из страны.

– Как только я понял, кто она такая и о чьем наследстве идет речь, я уже не мог просто так ее отпустить. И сделал все, чтобы она заинтересовалась мной и моим предложением. Я даже сделал вид, что поражен ее женским шармом и намерен немножечко приударить за ней. Обычно женщинам льстит мое внимание. Я человек к ним нетребовательный, но в то же время щедрый. Женщинам нравится, когда на них тратят деньги, ничего не требуя с них за это взамен. Тогда они по большей части располагаются к дарителю нежными чувствами и сами готовы его одаривать сверх всякой меры и без всяких просьб. Аглая не стала исключением. Так как я убедил ее, что деньги на ее счет от нашего «банка» поступят уже в самое ближайшее время, то она считала, что дело сделано, вскоре она будет в безопасности в другой стране, и ей можно немножко расслабиться за чашечкой оплаченного мной кофе и десертом. Она выпила, разговорилась, и я узнал, что у ее любовника, которого она столь ловко и виртуозно окрутила, имеется дочь, которую он терпеть не может. Это первое упоминание о Лике взволновало меня необычайно.

– Почему?

– Сложно объяснить. Наверное, потому что девочка приходилась мне родней и в то же время была не нужна своему отцу. Дело было в том, что мой отец тоже был таким вот отверженным ребенком. И мне ее боль была хорошо понятна. К тому же, со слов Аглаи, я быстро понял, что ее связь с этой девушкой куда сложнее и глубже, чем если бы они просто были наследницами одного человека.

– Что ты имеешь в виду?

– Я обмолвками Аглаи тоже заинтересовался и провел свое собственное маленькое расследование. Что-то мне выболтала сама Аглая, которая после влитого в ее кофе ликера почти совсем перестала стесняться меня. И считая, что мы с ней в некотором роде стали сообщниками, болтала напропалую. Что-то я впоследствии выведал уже у самой Лики.

– Так вы с ней были знакомы!

– Я просто не мог упустить такой шанс. Фактически мы приходились друг другу близкой родней, двоюродные брат и сестра. Лично я всегда мечтал о родной душе, и я полетел к Лике как на крыльях.

– Зачем же ты эту родную свою душу потом убил?

– Я не убивал Лику. С чего ты это взял?

Как это с чего? Саша даже растерялся.

– Ты был на собачьих бегах.

– И что?

– Жил в одной палатке с Ликой.

– Вместе приехали, вместе и находились.

– Да еще ты маскировался под участника команды москвичей. Стянул их форменную футболку и бейсболку.

– Меня об этом попросила сама Лика. Сделано это было с целью дискредитировать ту команду участием в игре на тотализаторе. Не знаю, зачем это потребовалось Лике, мне она объяснила, что ее об этом, в свою очередь, попросила ее сообщница, с которой они на пару и организовали прием ставок. Та сказала Лике, пусть все вокруг думают, что москвичи в этом деле с тотализатором замешаны, раз все время шмыгают туда-обратно, а мы с тобой останемся в стороне.

Ах, Марина Захаровна! Не все-то вы рассказали! Но в данном случае это было уже не важно. Сейчас Сашу куда более интересовал вопрос, кто же убил Лику.

И Саша буквально выпалил этим вопросом в лицо Константину. Но тот не смутился. И глаз не отвел.

– Я ведь не все время сидел в палатке, – объяснил он. – Время от времени выходил на разведку. Отсутствовал от нескольких минут до получаса. И когда в очередной раз вернулся, то обнаружил Лику уже без чувств. Думаю, что ее убил Дима.

– Что за чушь? Димы даже не было на бегах.

– То, что ты его не заметил, еще не значит, что его там не было. Он там был. Я его видел. Даже подумал, что он приревновал свою жену и следит за ней. Уверен, что он и убил Лику. И думаю, что Лика пыталась сопротивляться, потому что в палатке все было перевернуто вверх дном.

– Но зачем он ее убил?

– Почти уверен, что его подбила на это Аглая. Сто процентов дать не могу, но такие штучки были вполне в ее духе.

– А она-то как могла повлиять на Диму? И зачем ему было слушаться какую-то там Аглаю, если он любил Лику?

– Значит, не так уж сильно он ее и любил. Или, во всяком случае, деньги он любил куда сильнее. Ладно, попытаюсь объяснить, что за отношения связывали этих троих, тогда тебе многое станет понятным. Дело в том, что Аглая торговала из-под полы дефицитными в определенных кругах медикаментами и имела с этого неплохой побочный доход.

– Это я знаю.

– Дима был в числе тех, через кого она реализовывала товар. И Аглая появилась в жизни Димы задолго до его женитьбы.

– Эти двое вместе прокручивали делишки, это я тоже знаю.

– Но дело в том, что Лика тоже была не совсем безгрешна. Ее страшно расстраивало, что отец заграбастал все имущество себе. Обобрал ее. Лика, как и многие в наши дни, очень хотела денег. И они с Димой разработали план, если Павел Семенович скоропостижно скончается, то все его состояние отойдет единственной наследнице – Лике.

– А Аглая тогда тут при чем?

– Аглае требовалось осуществить самую тонкую и деликатную часть работы. Она должна была войти в доверие к Павлу Семеновичу и начать его «лечение», которое в скором времени свело бы старика в могилу. Ни Дима, ни Лика не могли взять эту миссию на себя. Во-первых, потому что Павел Семенович их бы и на пушечный выстрел к себе не подпустил. А во‐вторых, им требовалось безупречное алиби.

– Ну да, Лика ведь должна была стать наследницей, – пробормотал Саша. – Понятно, почему она не могла мелькать возле папочки. Но Аглая решила перетянуть одеяло на себя? Она решила кинуть своих сообщников?

– Не сразу, но такая мысль у нее возникла. Сначала она старалась очаровать Павла Семеновича из-за обещанного ей Димой и Ликой вознаграждения. Но когда старик столь сильно расположился к симпатичной провизорше, Аглая решила, зачем ей часть, если она может схватить все целиком!

– И назначила себя наследницей по завещанию!

– Она уверяла, что завещание подлинное, но я ей не очень верю. Впрочем, теперь проверять его уже некому.

– И Аглая даже не побоялась, что ее заподозрят в причастности к смерти Павла Семеновича?

– Жадность в тот миг одержала в ней верх над здравым смыслом. Но обиженные Дима с Ликой решили стукнуть на Аглаю в полицию. И сообщили, что смерть Павла Семеновича вовсе не является естественной. К Аглае пришел следователь, потом вызвал ее к себе, и Аглая ударилась в панику. Она понимала, если ее арестуют, то она может не выдержать давления следствия и расскажет правду.

– С ней все понятно. А Лика? Ее смерть?

– Это на совести Димы.

– Но зачем Диме убивать жену? Они же были вместе!

– Вместе они были до той поры, пока Дима считал, что Лика огребет состояние своего папеньки. Как только Дима понял, что Лика в пролете, а деньги достанутся Аглае, он переметнулся к ней. Лика сама виновата, она подговорила мужа, чтобы тот завертел с Аглаей роман, влюбил ее в себя и выведал подробности о ее планах. А Аглая переиграла Лику, она перевербовала Диму на свою сторону, сделала вид, что влюбилась в него, согласна бежать с ним в Италию и разделить все полученные в наследство деньги. Дима быстро стал ее человеком, а жену воспринимал как ненужную и досадную помеху. Аглая сказала, что Лика может помешать им двоим завладеть состоянием Павла Семеновича, что Лику нужно устранить, и Дима ее устранил. Аглая снабдила его инструкциями и шприцем с препаратом, а Диме оставалось только связать жену, вколоть ей в вену эту дрянь, а потом дождаться, когда Лика затихнет, снять с нее скотч и уйти.

– Но Аглая не собиралась делиться деньгами с Димой?

– Разумеется, нет. Зачем ей был нужен этот дурак и наркоман, когда впереди ее ждала солнечная Италия и новая беззаботная жизнь? Она пришла к Диме, словно желая отблагодарить его и вместе отпраздновать успех. И выждав подходящий момент, оглушила Диму, связала его на случай, если он очнется, и сделала ему смертельную инъекцию. Затем дождалась, когда он впадет в кому, и ушла. Такова была благодарность, полученная Димой за его предательство.

– Держался бы жены, целей был бы. Ну а Аглаю убил уже ты?

– Да. Аглаю убил я.

Константин даже не пытался отнекиваться или как-то скрывать содеянное.

– Отомстил ей за Лику. Убил эту гадину и сделал бы это еще много раз. Аглая своими низменными побуждениями вызывала во мне только отвращение. Представь, до чего подлая была душа у этой женщины. Накануне своего предполагаемого отъезда, думая, что она уже получила целое состояние, она все же не побрезговала наведаться в квартиру Павла Семеновича, устроить там тотальный шмон и забрать все ценные вещи, чтобы продать их через антикварную лавку все оптом. Не побрезговала захватить даже коллекцию советского фарфора, которую также продала за сущие копейки, по сравнению с реальной стоимостью этих фигурок. Фактически она не имела права так делать, ведь она к этому времени уже отказалась от наследства в пользу нашего «банка». И ценные вещи в квартире ей не принадлежали.

Тут Константин вспомнил, что и сам не ангел, и перестал клеймить Аглаю.

– Но не это было ее главной виной, – продолжил он. – Она уничтожила единственное дорогое и близкое мне существо. Мою сестренку. Мою Лику. Не успел я найти сестренку, как какая-то тварь ее у меня забрала.

Саша не смог скрыть ухмылки.

– И еще Аглая стояла между тобой и деньгами Павла Семеновича. Так? В этом Аглая тоже была перед тобой виновата?

– Да, и это тоже.

– Аглая ведь уже подписала документы на передачу своих прав наследования в ваш «банк»? Но что-то мне подсказывает, что денег она не получила.

– Не получила, – снова согласился Константин. – Деньги я перевел на свой счет, специально открытый для такого случая.

– И много денег?

– Примерно половина от реальной стоимости наследства Павла Семеновича. Именно на такую цифру я и претендовал. А вторая половина пусть достанется тем, кто станет обналичивать его наследство. Меня это уже не касается.

– Конечно, после такого Аглая уже выжить не могла. Ты вколол Аглае в ресторане дозу препарата, несовместимую с жизнью. Но как ты его раздобыл?

– От Аглаи и получил.

– Неужели? У вас с ней были настолько близкие отношения, чтобы она поделилась с тобой дозой препарата?

– Этот препарат был также в распоряжении Ключа. А с ним жила Лика, которая прониклась ко мне самыми теплыми чувствами.

– С чего бы это?

– Можешь не верить, но едва я увидел Лику, как почувствовал симпатию к ней. И она мне признавалась, что я ей тоже неосознанно понравился. Родственные души, мы же с ней одна кровь. Двоюродные брат и сестра. А что касается препарата, Лика сама мне его дала. Объяснила, что Аглая их с Димой предала, я тут же вызвался помочь. Она дала мне лекарство, объяснила, как оно действует и какая доза считается смертельной.

– То есть Лика хотела, чтобы ты убил Аглаю?

– Фактически она мне ее заказала. Сказала, что надеялась, Дима сумеет разрулить ситуацию, но чувствует, что у того плохо получается.

– Еще бы! Дима вешал своей жене лапшу на уши, а сам планировал побег в Италию с другой.

– Лика и так подозревала, что Дима ее продался. Поэтому и пошла на контакт со мной не просто охотно, а с радостью. Я был для нее палочкой-выручалочкой из той ситуации, в которой она очутилась. Когда я разыскал ее и объяснил, откуда знаю, она без промедлений мне поверила и тут же согласилась считать меня своим кузеном. И также поклялась, что восстановит справедливость в отношении меня. И я ей где-то даже поверил.

– Поверил в то, что наследница отдала бы тебе половину своего состояния?

– Да! И тогда все могло быть совсем по-другому. Одного мы не учли с ней, что ее Дима пойдет на убийство. Если бы можно было повернуть время вспять.

– И что бы ты сделал?

– Задуши я Аглаю в первое же наше с ней знакомство, и две жизни можно было бы сохранить. Лика развелась бы с Димой, я получил бы свою половину наследства, и жили бы мы все долго и счастливо. Возможно, мы с Ликой даже стали бы жить вместе. А что? Кузен и кузина – это не такое уж близкое родство, чтобы мы не могли попытаться. Тем более что ни она, ни я не стремились заводить потомство, которое могло бы в этом случае оказаться генетически ущербным.

Но Сашу куда больше волновало не чье-то там гипотетическое потомство, а его собственная жизнь. Что-то у него были сильные сомнения насчет того, что ее ему сохранят. Константин не случайно был так велеречив и откровенен со своим пленником. Вряд ли он собирался его отпускать.

Сейчас разговор у них подошел к концу, повисло тяжелое молчание, и Саше в этом темном подвале внезапно стало очень сильно неуютно.

– Смерть Аглаи никто не сможет на меня повесить, – произнес Константин задумчиво. – Доказательств никаких. На видео из «Гремучей ивы» лица моего не видно. Форму официанта я закинул в стирку. Даже алиби смогу себе раздобыть, но все же с этим лучше не рисковать. Сейчас я разбогател, и я не хочу, чтобы меня задержали до того, как я пересеку границу нашей страны. Ты согласишься посидеть в этом подвале… ну, скажем, сутки?

Саша кивнул. А собственно, какой выбор у него оставался?

– Я распоряжусь, потом тебя выпустят, – пообещал ему Константин.

Саша снова кивнул. Вариантов у него не было. Возражать было глупо.

Константин поднялся со своего места, какое-то время смотрел на Сашу, а потом, не прощаясь, вышел. Дверь за ним закрылась, и в подвале вновь стало темно. Саша поглубже вздохнул и приготовился ждать. Сколько там потребовал себе этот тип для побега? Сутки? Ничего, сутки он выдержит. Сутки, это совсем немного. Всего-то двадцать четыре часа. Час, час, еще час, так время и пройдет.

Но напрасно Саша внушал самому себе, что все будет в порядке. Постепенно окружавшая Сашу темнота и безмолвие стали давить на него. Саша немного поговорил сам с собой, потом попел, но стало только хуже. Звук его голоса разносился в пустой камере с таким пугающим эхом, что Саше стало совсем жутко.

Он затих. Попытался считать секунды, но быстро сбился. Потом повторил попытку, но сразу понял, что все время ускоряет ритм. Получалось, что прошло уже несколько часов, хотя в реальности могло пройти меньше получаса. А потом дверь открылась. Саша глазам своим не поверил.

– Что? Неужели уже прошли сутки?

Ему ничего на этот вопрос не ответили. В освещенном проеме Саша заметил две крепкие мужские фигуры, увидел что-то похожее на веревку у них в руках и все понял. Это пришла за ним его смерть. Не будет у него никаких суток, а потом еще долгой и счастливой жизни тоже не будет. И Барона с родителями он больше не увидит. И даже Банту не увидит. А все потому, что Константин обманул его.

Саша пытался кричать, но ему на голову набросили тряпку. Грубая мешковина мигом забила ему рот, мешая позвать на помощь. А горло стало стягивать удушье.

Саша хрипел, брыкался, но что он мог поделать со своими связанными руками и ногами против двух здоровых лбов. И когда Саша уже начал прощаться с жизнью, а перед глазами у него в ускоренном режиме замелькали картинки из его жизни, что-то внезапно изменилось. Саша смог снова дышать. Потом раздались крики, и тряпка с его лица упала.

И когда Саша обрел возможность нормально видеть, он радостно прохрипел:

– Олег!

И тут же захлебнулся в приступе кашля, не сводя глаз со своего друга. Да, это был не кто иной, как Олег, который нежданно-негаданно пришел ему на помощь. И сделал он это как нельзя более вовремя. Олег был не один, вместе с ним в подвал ворвался Шуринов со своими людьми. Они и скрутили обидчиков Саши, которые теперь выглядели далеко не такими страшными, как еще минуту назад.

– Как вы меня нашли? – спросил Саша, когда прокашлялся и обрел возможность нормально разговаривать.

– Делов-то! – отмахнулся Шуринов. – Отследили твое место нахождения. Поняли, что ты наружу не выходил, пришли сами, допросили персонал этого «банка».

– Они быстро раскололись и сказали, что внизу оборудован подвал, в котором частенько исчезают люди.

– Так что же это? – изумился Саша. – Мы все еще в «банке», где работает Константин?

– Работал, – поправили его Шуринов с Олегом.

– Вы его задержали?

Шуринов кивнул. Лицо у него было довольным и улыбающимся.

– Олег! Друг! Ты меня спас.

Но Олег не был намерен мириться так скоро:

– А ты меня предал! – буркнул он себе под нос. – И не называй меня своим другом.

– Олег, ты тоже был сильно неправ, когда пытался подставить Марину. Ну, признай это!

– Да, это был сволочной поступок, – огрызнулся Олег, – но ничего иного эта старая мымра и не заслуживала. А ты – мой друг, должен был это понять.

– Но что она такого тебе сделала?

– Не мне!

– А кому?

Но Олег молчал, отвернувшись от Саши. И даже его спина излучала неудовольствие и горечь.

– Хочешь, я вас помирю с Мариной?

На это предложение Олег отреагировал. Он развернулся и взглянул на Сашу с такой яростью, что тот отшатнулся.

– Никогда! – рявкнул Олег. – Никогда в жизни не предлагай мне такого!

И с этими словами Олег вышел из подвала, даже не взглянув больше в сторону Саши. Люди Шуринова помогли Саше подняться, развязали его и проводили наверх. Константин был там и был невозмутим.

– Своей вины не признаю, – ровным голосом говорил он, даже не глядя в сторону Саши. – Требую адвоката, разговаривать без него отказываюсь.

– А без адвоката совсем никак?

– Никак, – уверенно произнес Константин.

И что-то подсказывало Саше, что у этого типа есть очень неплохие шансы, чтобы ускользнуть от ответственности.

Но Шуринов не успокаивался:

– А деньги-то у тебя на адвоката есть? – спросил он.

Константин в ответ лишь презрительно фыркнул. Еще бы! Денег у него было больше, чем у некоторых.

Но Шуринов снова предупредил задержанного:

– Если ты так спокоен, потому что думаешь, что украденные у наследницы по завещанию деньги достанутся тебе, попрощайся с этой идеей.

– Это еще почему?

– А потому что жива наследница по закону.

– По закону? Это кто же?

– Твоя кузина. Лика Кононова.

– Она мертва!

– Живехонька. Следствием было принято решение, во избежание повторного покушения на жизнь потерпевшей, говорить всем, кто станет справляться о ее самочувствии в больнице, что больная скончалась. На самом деле Лика жива и сейчас даже относительно здорова. Ей все имущество Павла Семеновича Кононова и достанется. И те деньги, которые ты успел перевести на свой счет, тебе тоже придется вернуть.

Константин выглядел потрясенным.

– Лика жива, – пробормотал он, и неожиданно глаза его увлажнились.

– И благодаря тебе даже богата.

– Это самая хорошая новость, которую я слышал за последние дни!

Как кузенам в будущем предстояло делить наследство Павла Семеновича, никто сейчас не мог себе даже представить. Захочет Лика оделить своего двоюродного брата частью своего богатства или пойдет по стопам отца и деда, которые знать не хотели об этой боковой ветви своего родового древа, сказать было трудно. И это были не все вопросы, которые собирался решить Саша.

Вечером того же дня, оказавшись дома и порадовавшись тому, что каким-то чудом остался жив, Саша позвонил Одинцову.

– Я не понимаю, почему Олег так ополчился на Марину Захаровну? Я предлагал их помирить, но он наотрез отказался.

– Так ты еще ничего не знаешь? – удивился Одинцов.

– Что я должен знать?

– Я скину тебе один документ, ты его изучишь и сразу поймешь, чего Олег так взъелся на Марину.

И через минуту Саше на телефон пришел скан документа. Это был план племенной работы их клуба на текущий год. В самом начале в нем значился Барон, была там и Банта, были Бард и Герда, было еще много других собак, которые составляли из себя прекрасные пары и обещали подарить клубу много здоровых и сильных щенков. А вот Кокоса в этих списках не было. Ни вначале, ни в конце, ни даже в середине.

Саша перезвонил Одинцову.

– Это несправедливо! Почему Кокоса не включили в план?

– Жизнь вообще несправедливая штука. Ничего не поделаешь. Кокос выбракован.

Саша почувствовал, как его захватывает страшное возмущение.

– Да! – воскликнул он. – Теперь я понимаю, почему Олег взбеленился! Я бы на его месте тоже повел себя так же. Не ожидал от Марины Захаровны, что она опустится до такой подлости. Как бы ни относилась она к Олегу, его Кокос-то тут при чем?

– Ты ничего не понял, – спокойно произнес Одинцов. – Марина ни в чем не виновата. У Кокоса в двух прошлых пометах половина щенков оказалась с дефектами. Фактически оба помета пошли в брак. У нас были сомнения в его пригодности стать производителем еще в первый раз, но мы решили, собака молодая, надо дать шанс. Но второй помет все расставил по местам. Кокос дает бракованное потомство. И он должен быть исключен из дальнейшей племенной работы, чтобы не портить поголовье. И как бы ни относился к этому Олег, это общее решение всей экспертной команды нашего клуба, и оно останется неизменным.

Саша молчал. Нетрудно догадаться, как отнесся Олег к такому повороту судьбы. Как это у него всегда и все самое лучшее, а собака оказалась бракованная. Перенести такое известие и менее самолюбивому человеку было бы тяжело, а уж Олег и вовсе почувствовал лютую ненависть ко всем тем, кто посмел унизить его собаку, а вместе с ним и хозяина. Наверное, от злости у него полностью снесло крышу. Только этим и можно было объяснить расставленные на других собак капканы, натянутую проволоку и припрятанную до лучшей поры сеть.

Зато был в окончании всей этой истории и один положительный момент. Вышедшая из комы Лика полностью пересмотрела свое отношение к этому миру. И в первую очередь она изменила свое мнение в отношении Банты. И в тот день, когда Лику выписали из больницы, встречали ее трое – Саша, Барон и Банта. И надо было видеть, с какой радостью собака кинулась к своей хозяйке, как виляла хвостом, как была счастлива, что самое дорогое в мире существо, ее хозяйка, снова вернулась к ней.