Римские термы: Гладиатор (СИ)

Глава 12

Германус, со своей группой сидели в комнате для подготовки перед боем. Вход к ним охраняли четыре преторианца. Заранее было оговорено, кого можно пускать. Двух надежных подносчиков воды они нашли сами. Еще двоих прислал их приятель в бронзовой маске. Они искали врача. Появился старый грек, сказал, что его к ним направила Атилия. Взяли его.

Договорились, что выводить на арену за ними придет сам Бронзолиций, когда наступит время.

Организатором этого боя стал их бывший хозяин. Выяснилось, что его семью взяли в заложники люди императора. Обещали отпустить после выступления. «Торговец мясом», так называли продавцов гладиаторов, пребывал в очень испуганном состоянии. Умолял их выиграть этот бой любой ценой. С ним явно провели «душевную беседу». Это заставило их нервничать.

Сидя на деревянных скамьях, они точили оружие. Все молчали. Германус был уверен в каждом своем бойце. Жаль перекупили двух самых опытных. Но и с нынешними уже приходилось выходить на песок арены.

Из всех только он с Дакусом стали рудариями — освобожденными, получившими деревянный меч. Остальным еще предстояло его заслужить. Этим и решил подбодрить товарищей Германус. Предупреждал, насколько бой окажется тяжелым. В группе, выступающей против них, нубийцы — сложные воины. Каждый из них будет вооружен трезубцем и сетью. Противник с таким оружием всегда непредсказуем. Все слушали его сосредоточенно. Ни у кого не было иллюзий на легкую прогулку по арене.

* * *

Они с мужем прибыли, когда бои для разогрева публики уже шли. Шум огромной, многотысячной толпы был слышен чуть ли не на весь город. Луций хотел обратить на себя внимание — у него это получилось. Специальный раб сообщил, когда закончился очередной бой с травлей тигров. Только после этого они выбрались из палантина, и зашли во внутрь. Перед лестницей их встретил офицер преторианец. Он повел их к самой ложе.

Луций попросил его провести их по открытому месту на нужном уровне. Гвардеец усмехнулся, но просьбу выполнил.

Выйдя из темного коридора, Атилия невольно прикрыла глаза от яркого солнечного света.

— Спокойно, дорогая, не нервничай, — муж пытался подбодрить, но выходило это у него не очень, — Помни, что ты дочь семьи патрициев. Сейчас на тебя будут смотреть десятки тысяч глаз.

Когда они появились на открытом ряду, ей показалось, что толпа немного поутихла. Выше и ниже их, сколько было видно — сидели люди, безумное количество народа. Атилия услышала слова и звуки восхищения с ближайших рядов. Некоторые, видимо, ее узнали и приветствовали. Она отвечала коротким кивком в сторону их, но кто там был, не успевала замечать. С самых верхних рядов стали свистеть и улюлюкать. Она заставила себя не обращать на это внимание, и никак не реагировать.

— Проститутки и самые низы Рима сидят на последних рядах, — Луций говорил с ехидством, — Им сюда ни за что не попасть — вот и завидуют. Это для меня как комплимент.

Наконец она увидела ложу — это был большой многоярусный балкон. Часть целого пролета рядов была отделена стенами. Открытой оставалась лишь смотровая сторона на арену.

Они подошли к двери. Тут стояло около десятка преторианцев. По всему этому ряду то тут, то там находились вооруженные гвардейцы. На них были богатые блестящие доспехи и яркие фиолетовые плащи.

Преторианцы фактически не были солдатами — они занимались охраной императора, его семьи, а также его собственности. Об этом ей рассказывал отец. Не очень тепло он отзывался об этих военных: ненастоящие, нарисованные, статуэтки. Именно эти слова родителя пришли ей на ум, глядя на них. Обратив внимание, с какой строгостью, они ее рассматривают, Атилия невольно улыбнулась.

В ложу их впустили не сразу. Луция тщательно обыскали. Ее, просто, очень внимательно рассмотрели со всех сторон. Такое действо было, наверно, привычным делом перед допуском к императору. Атилия почувствовала себя несколько уязвленной. Луций же, наоборот — и виду не подал.

Когда они вошли вовнутрь, она увидела там не очень много людей. Первый ряд и вовсе оказался пустым. Им указали места во втором ряду с краю. Поблизости сидел префект города с женой. Немного выше были еще люди. Видать из сенаторских родов — яркая красная окантовка на их белоснежных тогах говорила об этом.

Ряды располагались ступенями вверх, поэтому арена была хорошо видна с каждого. Там внизу бегали люди в пестрых одеждах, и в комическом виде, изображали бои. Оружие у них было не настоящее. Одни убегали, другие их догоняли, все без конца падали, задирая ноги. Зрители смеялись или, не обращая внимания, разговаривали друг с другом. Между рядов бойко продвигались торговцы: кто с закусками, кто с вином или водой. Люди покупали все это и тут же, не вставая со своих мест, ели и пили. По всему было видно, что сейчас перерыв между выступлениями.

Атилия представила, как увидит Германуса и, как он будет биться. От такого ее бросило в дрожь, и на коже выступили мелкие пупырышки. Ей вдруг ужасно захотелось пить. Она заметила в руках сидевших кубки, и тихонько спросила Луция про виночерпия. Муж без церемоний встал, огляделся, увидел в углу юношу с кувшином. Подозвал его к себе, как делал это дома. Тот быстро приблизился, и вручил им по серебряному кубку, наполнил их светлым вином.

Выяснив, насколько разбавлено вино, Луций недовольно проворчал. Она же, наоборот, вздохнула с облегчением. Все еще с ужасом вспоминала о том своем тяжелом похмелье. Сделала несколько глотков прохладного напитка и немного успокоилась. Решила пока не смотреть на арену. Стала рассматривать зрителей. Ряды уходили вверх очень высоко. Она и представить не могла, как оттуда можно увидеть происходящее внизу. Выяснилось, что там самые активные зрители — больше всего криков исходило из верхних рядов. Они без конца вскакивали с мест, показывали куда-то пальцами, и бурно спорили с соседями о чем-то.

Неожиданно раздался громкий звук военных труб. Все притихли. Глашатай объявил о прибытии императора, прочитав с пергамента все его титулы, достижения и полное имя. Зрители все разом встали. Атилия последовала их примеру. Августейший вошел. Толпа взревела в одобрительном крике и рукоплесканиях.

Она успела только заметить бороду и высокую фигуру мужчины. Он быстро подошел к большому креслу и приблизился к краю ложи. Следом за ним вошли несколько мужчин и женщина. Хвост свиты завершали два здоровенных преторианца с короткими копьями. Они сразу встали за спинкой трона.

Адриан минут пять стоял и махал руками во все стороны амфитеатра, приветствуя своих подданных. Потом сел на высокое кресло, а следом и все стали рассаживаться.

К ней с Луцием подошел раб и пригласил пересесть по левую сторону рядом с императором. Они оказались в креслах возле супруги правителя — зрелой женщиной со скучающим лицом. Заметив Атилию, она подчеркнуто надменным взглядом осмотрела ее сверху донизу. Фыркнула и, покачав головой, как бы отрицая что-то, демонстративно отвернулась. От такого волна негодования накрыла Атилию, но пересилив себя, она постаралась успокоиться.

Через время Адриан, говоривший до этого с мужчинами на правой стороне, повернулся к ним. Он расплылся в широкой приветливой улыбке. Атилия заметила множество складок, они лучиками образовались по краям его глаз. Ему явно уже за пятьдесят.

— Здравствуй, Луций, мой казначей. Здравствуй, его прекрасная жена. Рад вас видеть у себя в гостях.

В это время она заметила, как из-за императора на нее с любопытством смотрит юноша. Она сидел по правую руку от него. Он выглядел как нарисованный на фресках Аполлон. Соломенного цвета курчавые волосы целой копной покрывали его голову.

— Я отлично помню вашего отца, Атилия. Передавайте ему от меня огромнейший привет и массу наилучших пожеланий. Легион, в котором он служил одним из командиров, защищал интересы империи в очень непростом месте. Я высоко ценю его службу и преданность.

Когда Адриан назвал ее по имени, по телу как будто молния прошлась. Глаза невольно на мгновение расширились, так она удивилась. Еле слышно поблагодарила императора, и тут же замолчала, опустив глаза.

— Ваш муж, хитрый как хорек. Но он, как и его отец, тоже был весьма полезен казне империи. Хотите знать как родитель вашего мужа, да и он сам смогли разбогатеть?

— Августейший, я думаю, жена не должна знать о делах мужа, — Луций говорил с заискивающей улыбкой.

— Ну, это не тебе решать. — Уже не очень приветливо ответил император. — Я предлагаю всем выпить вина и закусить отличнейшим твердым сыром.

После этих слов, мгновенно появилось несколько виночерпиев, и раздали всем золотые кубки с вином ярко-розового цвета. Все собравшиеся крикнули: «Аве Цезарь!» и выпили.

— Отличное вино. Вам понравилось? — Адриан снова обращался к ней.

Атилия выдавила, как могла, улыбку и кивнула. Внутреннее чутье говорило ей о приближающейся буре. Она как-то на интуиции считывала недовольство императора Луцием. Его такое, прямое, внимание к ней сильно ее огорчало. Чувствовала какую-то угрозу, но никак не могла понять почему. Казалось, ее втягивают в сложную интригу; очень не приятное ощущение.

* * *

Эктор уже очень долго стоял в тени пиний напротив амфитеатра Флавиев. Бои шли. Ему никак нельзя было зайти внутрь, не дождавшись нужного человека.

Утром какой-то тип пришел к нему и сказал, что от Луция. Он принес склянку с мутной жидкостью. Луций должен все объяснить, а пришедшему было велено просто передать ее.

Вскоре появился сам казначей. Очень быстро и без подробностей пояснил, что требуется от Эктора. Он должен это сделать лично.

Нужно в условленном месте дождаться человека с белой повязкой на голове. Отдать ему склянку. Убедиться, что он зашел в амфитеатр через служебный вход. Только тогда можно заходить в зрительские ряды. После боев, этот же человек придет к нему в термы за оплатой.

Луций оставил кожаный мешочек с монетами. Требовалось убедиться, что их ставка сработала, выиграли их гладиаторы, и только тогда отдать деньги. При другом исходе — необходимо схватить этого человека и удерживать до прихода людей от Луция.

Эктор очень не любил, когда ему не раскрывали всех деталей дела. Ведь запросто может случиться, что все пойдет не так, а он этого и не заметит. Что если этот человек придет за платой с вооруженными товарищами, их окажется больше чем рабов у Эктора.

Он очень не любил ждать. Нервы стали подводить. По всем расчетам человек давно должен был выйти. Бой, на кону которого стоит все его состояние, уже вот-вот начнется. Ведь надо время чтобы зелье из склянки подействовало. Еще оно должно как-то попасть в питье гладиаторов.

Медные трубы и ликование толпы уже полчаса назад оповестили о прибытии императора. Всем известно — правитель посмотрит лишь несколько боев, самых важных. Он больше времени проводит на гонках колесниц, в цирке Массимо.

Где же этот, проклятый, с белой повязкой, почему его все нет? Ведь надо еще успеть занять свое место…

Наконец-то Эктор увидел, как тот шел к нему через площадь. От сердца отлегло.

* * *

— Так вот на счет вина, — император продолжал говорить с Атилией, — Все кто продает вино, хотят стать поставщиками моего двора. В наших резиденциях живет очень много народу. Родственники, близкие, друзья, чиновники, рабы. Все они выпивают за год почти море вина. Знаете, дорогая, сколько на этом можно заработать?

— Наверное, очень много, — Атилия старалась держать себя спокойно, но это у нее выходило с трудом.

— Буквально телеги серебра. Но еще больше можно заработать став поставщиком нашего двора, и торгуя в остальном империи. Догадываетесь почему?

— Все граждане знают — вы пьете только лучшие вина.

— Догадливая. Мне это нравится.

Адриан поднял свой кубок и выкрикнул: «Аве», после сделал большой глоток. Все присутствующие повторили за ним. Атилия смогла наконец-то рассмотреть августейшего. Он был одет в белую, с лиловой окантовкой, тогу, ее края обшиты золотой нитью. Если бы она не знала о его римском происхождении — подумала бы, что он из германского племени. Своим ростом и шириной в плечах, а также привычкой не брить бороду, император больше напоминал варвара. Но его осанка, умение держать себя, а так же одежда, все говорило — перед вами представитель знатнейшего патрицианского рода.

— Так на чем я прервался?

— Виноделы много зарабатывают, став вашими поставщиками, — Атилия, буквально выпалила ответ, боясь хоть на секунду заставить императора ждать.

— Да. Только не виноделы, а торговцы вином — это, зачастую, не одно и тоже. Но сейчас о другом.

Адриан говорил и при этом жестикулировал свободной рукой. Он то поднимал указательный палец вверх, как это делали философы, то поводил из стороны в сторону рукой с раскрытой ладонью. Все такие его движения были плавными и гармонировали с едва хрипловатым басом.

— Что делать если тебя не берут поставщиком двора императора? Ни взятки, ни дорогие подарки не помогают. Как быть?

— Даже не знаю. Может предложить хорошую цену?

— О, да ты, дорогая, наверняка преуспела бы в таком деле. Ты сразу назвала единственный законный способ. Но нет. Отец вашего мужа придумал другой вариант. Он стал продавать сертификат поставщика двора императора всякому, кто предложил хорошую цену. Такой папирус действует год. И если желающих будет достаточно — можно себе обеспечить весьма не бедную жизнь. Сначала это были торговцы вином, постепенно и всех других он стал снабжать таким сертификатом. И вот, у него уже появился особняк в Риме.

— Но если у многих будет такой документ — то ведь и ценность его упадет.

— Я, пожалуй, выгоню нынешнего советника по финансам и найму тебя на эту должность.

Адриан очень громко и заразительно рассмеялся. Окружающие, даже те, кто не слышал, что его рассмешило, стали невольно широко улыбаться.

— Именно с этим и столкнулся папаша вашего мужа. Пусть его душа будет спокойна в подземном мире. Только, вот денег хотелось все больше. Тогда он переключился на реальных поставщиков. Потребовал снизить цену на товары. Но по бумагам проводил старые цены. Излишки же оставлял себе. А такое уже можно расценивать как казнокрадство.

Луций запротестовал:

— Но, позвольте, августейший, ведь цена и качество для вашего двора не изменились. В чем же тут воровство?

— Потеря возможных выгод. Не доложил в казну — считай, украл.

— Ваш достопочтенный предшественник, так не думал, — Луций не унимался, за казнокрадство полагалась смертная казнь, — Иначе не освободил бы моего родителя из рабства. К тому же еще и наградил почетным перстнем. Кстати, вот он — у меня на пальце.

— Да, это просто потому, что отец твой, когда был жив, всегда знал свое скромное место. В отличие от тебя. — Адриан нахмурил брови, и уже говорил без улыбки, — Он не совал нос в политику. Не покупал мест для чиновников. И не давал денег на подкуп избирателей, кому не стоило.

— Мой божественный господин, и господин всего мира, — голос Луция дрожал, — Ведь я не нарушал никаких законов. Не препятствовал интересам республики и империи…

— Это почему ты так уверен? Мои интересы в политике под особой секретностью. Не тебе, и не таким как ты судить об этом. Твой отец был достаточно умен, что бы понимать такое. Так и дожил он до глубокой старости, и умер в почете и богатстве.

Голос императора перерос в громкий бас. Он не кричал, но при его словах захотелось спрятаться.

Адриан помахал платком в сторону арены. На песок стали выводить людей, одетых лишь в набедренные повязки. То оказались мужчины в годах выше средних. Их руки были заломлены назад и связаны за спиной.