Рождественский Клаус

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Лила

Когда я просыпаюсь следующим утром, Брукс уже ушел в спортзал, а солнце пробивается сквозь занавески.

Он вернулся в коттедж только тогда, когда я уже легла спать, оставив меня в тревоге, что у нас не было возможности поговорить о том, что произошло вчера вечером.

Завтра Рождество, и хотя мой разум должен быть занят последними штрихами, чтобы свадьба прошла без сучка и задоринки, мои мысли о Бруксе.

Я зарываюсь лицом в подушку, вспоминая наш волшебный поцелуй под навесом из омелы, то, что навсегда останется в моей памяти. Клянусь, я все еще чувствую шепот его дыхания на моей коже, его руки, обнимающие мое лицо, и тихую напряженность в его глазах, как будто говорящую, что он ждал этого момента так же сильно, как и я.

Никогда в самых смелых мечтах я не думала, что Брукс Клаус посмотрит на меня таким образом, особенно после многих лет веры в то, что моя влюбленность в него всегда будет безнадежно односторонней.

За последние несколько дней я увидела ту его сторону, которая скрыта от большинства. За его грубой внешностью скрывается удивительно внимательный, тактичный и, осмелюсь сказать, даже милый. Например, когда он поправил одеяло во время катания на санях, чтобы я не замерзла.

В голове у меня полный беспорядок, поэтому я пишу единственному человеку, на которого могу рассчитывать, чтобы он сказал то, что мне нужно услышать, или, по крайней мере, отвлек меня достаточно, чтобы прочистить голову.

Лила: Возможно, я сделала что-то, чего не следовало делать вчера вечером.

Фэллон: Ты наконец-то занялась сексом с Бруксом?

Лила: Что? Нет.

Лила: Он поцеловал меня во время катания на санях в Мистлтоу-Ридж.

Фэллон: О боже. Я знала это!

Фэллон: Как это было?

Лила: Волшебно.

Фэллон: Девочка, я полностью организую твою свадьбу.

Лила: Ты прекратишь? То, что мы поцеловались, не значит, что это приведет к чему-то другому.

Фэллон: О, пожалуйста. Он полностью влюблен в тебя.

Лила: И ты это знаешь?

Фэллон: У меня шестое чувство на такие вещи.

Лила: Мы живем на противоположных концах страны. Это никогда не сработает.

Фэллон: Это может быть тем новым приключением, которого ты ждала, детка.

Лила: Может быть…

Фэллон: Я собираюсь обслуживать званый ужин сегодня вечером, но я позвоню тебе позже, чтобы узнать все подробности?

Лила: Хорошего дня!

Я кладу телефон на тумбочку и ложусь обратно в кровать.

Может быть, Фэллон что-то задумала с новой концепцией приключений, хотя это кажется легче сказать, чем сделать. Она определенно смелее меня — когда она решила, что хочет перемен, спонтанно собрала вещи в Лондоне и переехала в США. Не думаю, что я смогла бы сделать такой прыжок, особенно через океан.

Как и я, мои родители, как правило, держатся поближе к дому. В детстве мы в основном отдыхали в Вермонте, иногда навещали родственников в Нью-Гемпшире, а также ездили в Нью-Йорк на выпускной с классом. Жестокая ирония судьбы, что Брукс живет на другом конце страны. Почему он не может быть в Новой Англии или даже в Нью-Йорке? И то, и другое было бы гораздо разумнее Калифорнии.

Я предполагала, что временный характер его пребывания послужит напоминанием об умерении моего влечения, но оно только разгорается ярче.

Желая разрядить обстановку, я выскальзываю из кровати и на цыпочках иду в ванную. Уинстон все еще спит в своей собачьей подстилке, поэтому оставляю дверь слегка приоткрытой на случай, если он проснется до того, как я закончу.

Открыв стеклянную дверь душа и включив его, снимаю пижаму и встаю под струю горячей воды.

Дрожу от желания, когда встаю под струи, взвинченная, как пружина, и не в силах больше ждать следующего разряда.

Прикусываю нижнюю губу, мой взгляд перемещается на дверь. Последнее, о чем я должна беспокоиться, это кончить, но это может быть моим единственным шансом побыть одной сегодня.

Один маленький оргазм не повредит, верно?

Приняв решение, я беру душевую головку из держателя, настраивая струю на пульсирующую. Каждый вдох тяжелый от беспокойной энергии, когда я упираюсь правой ногой в кафельный выступ душа и устанавливаю душевую головку между ног.

Мы с Бруксом снова в санях. Он целует меня с такой настойчивостью, словно жаждал этого уже несколько дней. Он сосредоточен на моем рту, но я остро чувствую, как его рука скользит под одеяло.

Задыхаюсь, когда он скользит рукой мне в леггинсы, заставляя меня быть благодарной за то, что я надела что-то удобное — и удобно более доступное.

— А что, если водитель увидит? — шепчу я.

— Тогда он застанет нас обнимающимися, любующимися видом. — Он обводит нас руками. — Он не заметит, что моя рука зарыта в твою узкую киску.

Без предупреждения засовывает руку мне в трусики, и я беззвучно ахаю, пока он погружает в меня два длинных пальца.

Сжимаю одеяло, впиваясь ногтями в ткань, заставляя себя молчать.

— Ты вся мокрая, детка. — Опускает рот к моему уху. — Ты была непослушной девчонкой, думая обо всех грязных вещах, которые ты хочешь, чтобы я с тобой сделал?

Я быстро киваю, когда мое распутное выражение лица встречается с его.

Брукс дарит мне еще один обжигающий поцелуй, такой интенсивный, что кажется, будто он клеймит меня как свою.

Добавляет третий палец, вставляя и вынимая их размеренными движениями. Мое тело сжимается все сильнее с каждым толчком, и когда он находит мою точку G, я извергаюсь, падая в оргазменное блаженство. Его рот остается на моем, заглушая звуки моего удовольствия, пока я катаюсь на его руке.

Я настраиваю душевую головку на настройку струи высокого давления, вода пульсирует у меня в сердцевине.

Мое дыхание выходит поверхностными вздохами, пока яркая сцена разыгрывается в моем сознании, а затем в мои мысли входит еще одна фантазия, ясная как день.

Брукс в душе, стоит на коленях передо мной. Его руки сжимают мои бедра, пока он облизывает мою киску длинными, ровными движениями. Низкий стон слетает с моих губ, я вплетаю пальцы в его волосы, чтобы притянуть ближе, пока он сосет мой клитор, разжигая огонь внутри меня. Он уговаривает меня кончить, используя свой язык, и когда он называет меня своей красоткой, я взлетаю в состояние экстаза.

Его горячий взгляд не отрывается от моего, пока он смакует остатки моего удовольствия.

Когда я прихожу в себя, он помогает мне встать и разворачивает меня лицом к стене.

Я прижимаю руки к прохладной плитке, остро осознавая его руку на моем бедре, его пальцы впиваются в мою кожу. Его другая рука направляет его член внутрь меня, заставляя меня хныкать от ощущения того, что я такая полная. Как только он полностью входит, перемещает руку к моей груди, дразня мои соски.

Мои руки остаются на месте, и когда я откидываю голову назад, обнаруживаю его необузданное выражение, он пронзает меня своим членом с карающей скоростью.

— О, боже, Брукс, пожалуйста, не останавливайся, — стону я, наклоняясь, чтобы погладить свой клитор свободной рукой.

Мои глаза распахиваются, когда я чувствую легкий холодок в воздухе, оглядываюсь и вижу, что он стоит в дверях ванной.

Смотрит на меня огнем в глазах, его взгляд сосредоточен на моем обнаженном теле.

Черт возьми. Он настоящий.

Я выдергиваю руку из-под бедер, лейка душа в другой руке ослабевает, вода плещется о плитку внизу.

Несмотря на пар и мою похотливую дымку, я замечаю, как его рука обхватывает его стояк. Мои щеки краснеют, когда он пронзает меня пронзительным взглядом, словно он гордится тем, какой эффект на меня производит.

Логическая сторона моего мозга настаивает, чтобы я немедленно прекратила это и потребовала, чтобы он ушел, но моя внутренняя реакция неоспорима. Я схожу с ума от голода, который не могу игнорировать, и желание увидеть его неотфильтрованную реакцию, когда я разваливаюсь перед ним, пересиливает последнюю нить рассудка, за которую я держусь.

То, как он смотрит на меня, словно я — единственное, что ему нужно, дает мне уверенность, чтобы провести рукой по груди и кончиком пальца по соскам. Затем я медленно спускаюсь к пупку, ненадолго останавливаясь, прежде чем добраться до интимной зоны. Когда я снова направляю насадку душа на свою киску, челюсть Брукса сжимается, он стягивает свои спортивные штаны, вытаскивая свой твердый член, поглаживая его. Я сглатываю от размера, не уверенная, как это вообще может поместиться внутри меня.

Закрываю глаза, когда быстрые импульсы достигают моего ядра, а струя отражается от стен. Фантазия обретает форму по мере того, как давление нарастает.

Если есть желание, то есть и способ, верно?

Я смотрю, как он качает себя быстрее, его рука скользит вверх и вниз по стволу плавными движениями.

— Покажи мне, как ты прекрасна, когда кончаешь, — стонет он.

Под тяжестью его неустанного взгляда я с жаром играю своим клитором. Моя грудь вздымается, а губы раскрываются в гортанном крике, когда мой оргазм бьет меня, как грузовой поезд. Брукс бормочет мое имя, как молитву, следуя за мной через край.

Я прислоняюсь к стенке душа, выходя из своей эйфории.

Когда похотливый туман спадает, я смотрю сквозь запотевшее стекло в стальные глаза мужчины, который меня разоблачил.

Брукс не спускает с меня взгляда, пока идет к раковине и моется. Высушив свой член, он заправляет его обратно в боксеры и натягивает штаны.

— Я просто вернулся, чтобы забрать свой телефон. Я понял на полпути в спортзал, что забыл его, но это, — он указывает на меня, — было очень приятным сюрпризом. — Бросает полотенце в корзину в углу. — Ты станешь моей погибелью, Лила Монро, и я даже не жалею об этом.

Он ухмыляется, прежде чем выйти из ванной.

Мои щеки пылают, мысли кружатся от неожиданного поворота событий. Мне должно быть стыдно, но больше всего я не могу не желать, чтобы он присоединился ко мне в душе, чтобы воплотить мои фантазии в реальность.

Закончив принимать душ, я выхожу из ванной и вижу, как Уинстон растянулся на полу, беззаботно гоня своего игрушечного бегемота.

— Ты не мог полаять, чтобы предупредить меня, что Брукс здесь? Я думала, он тебе не нравится, — игриво ругаю я. — Тебе лучше быть осторожнее, Уинн. В твоих интересах положить конец всему, что происходит между мной и Бруксом, иначе ты смиришься со сном в своей собачьей кровати на неопределенный срок.

Хотя я никогда не позволю Уинстону спать в своей собственной кровати надолго, часть меня любит идею о том, что Брукс останется рядом. Я знаю, что это нереально, так как у него есть карьера, и он должен вернуться в Калифорнию после свадьбы, но это не мешает мне мечтать о том, что могло бы быть, как бы невозможно это ни звучало.

Устав от своей игрушки, Уинстон устраивается у входа, царапая дверь. Когда я задерживаюсь слишком долго, он бросает на меня многозначительный взгляд, призывая поторопиться.

— Я иду, — обещаю я, натягивая толстовку с капюшоном и леггинсы с флисовой подкладкой.

Он кружится по кругу, нетерпеливо повизгивая, пока я надеваю ботинки.

Я бы солгала, если бы сказала, что не нервничаю перед встречей с Бруксом после того, что только что произошло. Качаю головой, гадая, что на меня нашло. Если бы какой-нибудь другой мужчина застал меня, трогающую себя в душе, у меня не хватило бы уверенности рискнуть и поддаться своим импульсам.

Брукс — исключение.

Я всегда предпочитала играть наверняка, ища утешение в рутине и стабильности, будь то миссионерская поза в спальне или тишина моего маленького городка. Раньше заигрывание с такими концепциями, как переезд через всю страну или открытие собственного бизнеса по организации мероприятий, было безопасным пространством — способом почувствовать себя смелой, не выходя из зоны комфорта.

Чем больше времени я провожу с Бруксом, тем менее пугающей становится идея риска и тем более волнующе это звучит. Как будто его присутствие открыло ящик Пандоры, открыв ту сторону меня, которую я так долго держала взаперти.

Вернется ли он на западное побережье после Рождества или мы исследуем что-то более глубокое, одно можно сказать наверняка: возврата к безопасной, предсказуемой версии меня не будет.

Когда мы с Уинстоном приходим в гостиницу, я не ожидаю увидеть Кей, расхаживающую по вестибюлю. Она что-то бормочет себе под нос, прокручивая свой телефон. Для такого спокойного и собранного человека, как она, очевидно, что-то ее напугало.

Брукс стоит рядом, прислонившись к стене, скрестив руки, рядом с ним моя мама и Ханна, их беспокойство очевидно.

Я бросаю взгляд на Брукса, но быстро отвожу взгляд, когда чувствую, как к моим щекам приливает жар.

— Что происходит? — спрашиваю я, переводя взгляд с них на Кей.

Ханна качает головой.

— Мы не уверены. Когда мы с твоей мамой пришли, Кей разговаривала по телефону. Она разволновалась, а после того, как повесила трубку, начала ходить взад-вперед, и не останавливалась достаточно долго, чтобы мы могли выяснить, в чем дело.

Я осторожно подхожу к Кей, кладу руку ей на плечо.

Она перестает ходить взад-вперед и отрывает взгляд от телефона.

— Что случилось, дорогая? — спрашивает она напряженным голосом.

— В чем дело?

— Санта отменяется, — отвечает она с подавленным вздохом. — Дэвид заболел и не сможет прийти сегодня вечером. Я связалась с несколькими людьми, но больше никто не может прийти в такой короткий срок.

— О, нет. Мне жаль это слышать.

Каждый Сочельник Кей устраивает в гостинице особое мероприятие, на котором все дети знакомятся с Сантой и делятся с ним своими рождественскими желаниями. Это традиция, которая длится с тех пор, как я себя помню, и для многих семей это главное событие.

Моя мама приводила Эндрю и меня, когда мы были маленькими, а тогда папа Брукса был одет как Санта. После его смерти Кей наняла Дэвида, начальника полиции Старлайт Пайнс, чтобы продолжить традицию, но похоже, что в этом году у нас вообще может не быть Санты. У моих родителей есть планы с моей тетей и дядей, которые приехали в город на свадьбу, или, я уверена, мой отец сделал бы это в мгновение ока.

Мысль о том, что я подведу всех детей, которые придут сегодня вечером, подавляет меня.

Кей хлопает пальцами по губам, ее взгляд скользит по Бруксу, который все еще молча стоит у стены с непроницаемым лицом.

— Я придумала, — восклицает она, хлопая в ладоши с ухмылкой. — Брукс, в этом году ты будешь нашим Сантой.

Он удивленно моргает, его плечи напрягаются.

— Ты хочешь, чтобы я сделал что?

— Сыграл Санту, — повторяет Кей мягким, но настойчивым тоном.

— Я бы предпочёл этого не делать.

— Не будь таким ворчуном, — поддразнивает она. — Дети действительно этого ждут. Ты же не хочешь их сейчас подвести, правда?

— Бабушка, я бы предпочёл оставить костюмы и праздничное веселье кому-нибудь другому.

— Что случилось с мальчиком, который каждое утро, за неделю до Рождества, проверял свой носок, надеясь, что Санта придет пораньше? Ты любил Рождество, как и твой отец. Этот дух праздника все еще в тебе; он просто ждет, когда его снова откроют.

— Я ценю твою заботу, но чувство вины меня не поколеблет, — говорит Брукс.

Мои глаза расширяются, Кей роняет свой мобильный телефон, и он падает на пол. Она кладет руку на сердце и отступает назад. Ее лицо искажается от боли, когда она падает на стул позади себя, закрывая глаза и наклоняясь в сторону.

Брукс бросается к ней, и я не отстаю.

— Кей, — кричу я, мой голос повышается от паники.

— Бабушка. С тобой все в порядке? — говорит Брукс, падая на колени перед ней.

Кей кладет руку ей на грудь.

— Ты слышишь это, — спрашивает она, и мы останавливаемся и слушаем. — Это звук моего сердца, которое разрывается. У меня может случиться еще один сердечный приступ в любую минуту, и все, что я запомню, это последние слова моего внука, которые мне сказали, что он не будет Санта-Клаусом на Рождество.

Я закрываю рот рукой, сдерживая смех над ее выходками. Она единственный человек, которого я знаю, кто мог бы использовать свое состояние, чтобы заставить кого-то сделать то, что она хочет.

Брукс поднимается на ноги.

— Серьезно, бабушка?

Кей приоткрывает один глаз и смотрит на него.

— Я начинаю думать, что ты настоящий Гринч, крадущий Рождество у своей бедной старой бабушки и детей.

Брукс проводит рукой по лицу.

— Что нужно, чтобы гарантировать, что ты больше никогда так не сделаешь?

Он указывает на нее, театрально развалившуюся на стуле.

— Это согласие на игру в Санту? — спрашивает Кей с ухмылкой. — Лила может помочь. У меня есть костюм эльфа, который она может надеть. Он будет идеальным.

Она садится, сцепив руки, ее губы изгибаются в выжидательной улыбке, как будто она уже предвкушает его ответ.

Он раздраженно вздыхает.

— Хорошо, но только если Лила согласится присоединиться ко мне.

Подождите. Присоединяться к нему ради чего?

Я открываю рот, когда наконец понимаю, что Кей только что добровольно вызвалась сыграть роль эльфа.

Последнее, что нужно нам с Бруксом, — это быть сегодня в непосредственной близости. Не тогда, когда сексуальное напряжение между нами натянуто, натянуто до предела.

— Подожди минутку, — говорю я Кей. — Я не могу быть эльфом. Я обещала Ханне, что у нас сегодня будет свой девичник с ужином, домашними коктейлями и киномарафоном, поскольку ей не удалось его провести.

Может, нам с Бруксом стоит вместе придумать план побега, который не будет включать в себя имитацию Кей очередной неотложной медицинской помощи. Хотя, учитывая, что я сейчас активно избегаю зрительного контакта с ним, это все усложняет.

— Это не важно, — вмешивается Ханна, пренебрежительно махнув рукой. — Тебе придется это сделать. Детям ты нужна больше, чем мне сегодня вечером. Эндрю и я можем провести нашу последнюю ночь вместе, уютно посидев дома и заказав еду на вынос.

Как я могу с этим спорить?

— Ну? — спрашивает Кей, ее взгляд мечется между Бруксом и мной. — Это значит «да»? Сочельник спасен?

Нечитаемая маска Брукса сползает, и он смотрит на меня с ухмылкой.

— Что скажешь, Лила?

Я резко выдыхаю, уголок моего рта дергается вверх.

— Полагаю, у меня нет особого выбора, не так ли?

Он слегка наклоняет голову, его губы расплываются в улыбке, и внезапно игра эльфа перед своим Сантой кажется гораздо более привлекательной, чем должна.

— Это идеально! — восклицает Кей. — Я пойду отпарю эти костюмы, чтобы они были готовы к сегодняшнему вечеру.

Она направляется в сторону своей комнаты.

— Теперь, когда мы с этим разобрались, есть кое-что, что мы с твоей мамой хотим тебе показать, — вмешивается Ханна.

— Хорошо.

Я киваю.

Бросаю на Брукса последний мимолетный взгляд, прежде чем последовать за Ханной и мамой в кабинет Кей, где на вешалке в углу висит белый чехол для одежды.

Я ахаю, поворачиваясь к Ханне.

— Это твое свадебное платье?

Ранее на этой неделе она наткнулась на платье своей мечты в единственном свадебном бутике Старлайт Пайнс, и, к счастью, персонал смог справиться с небольшими изменениями в короткие сроки. Они с моей мамой забрали его сегодня утром и, должно быть, сразу же приехали в гостиницу.

Я сбита с толку, когда Ханна качает головой.

— Нет. Это для тебя. — Она указывает на чехол. — Почему бы тебе не заглянуть внутрь.

Мои пальцы дрожат, пока я расстегиваю молнию, открывая потрясающее красное платье с вырезом в форме сердечка и замысловатой отделкой из пайеток.

Я смотрю на нее в недоумении.

— Это не соответствует твоей цветовой гамме.

Я планировала надеть простое темно-синее платье, которое у меня уже было. Существует негласное правило никогда не затмевать невесту, и я не могу не беспокоиться, что это платье пересечет эту черту. Тем более, что это не ее свадебные цвета.

Ханна сжимает мое плечо.

— Ты моя подружка невесты и заслуживаешь надеть такое же потрясающее платье, как это. Платье твоей мамы тоже красное, и оно будет отлично смотреться с серебристыми галстуками парней. В день свадьбы я хочу, чтобы ты надела это, — добавляет она, когда я колеблюсь.

— Подожди, пока ты его наденешь. Оно было создано для тебя, — вмешивается мама, слегка сжимая мою руку.

Слезы наворачиваются на мои глаза, когда я обнимаю их обоих.

— Спасибо. Не могу дождаться, чтобы надеть его.

Праздники особым образом объединяют людей, и это одна из причин, по которой я их так люблю.

И хотя рождественские свадьбы — мои любимые, эта свадьба особенная, поскольку у меня была возможность помочь Ханне создать зимнюю страну чудес, которую она представляла для своего большого дня.

Могу только надеяться, что когда-нибудь я буду праздновать свою собственную зимнюю свадьбу в гостинице.