Роковое пари

Глава 8. Дилан: чёртов Львёнок!

Я спускаюсь на первый этаж и, услышав шум на кухне, иду туда. Мать стоит у раковины, спиной ко мне, и моет посуду. На столе дымится тарелка с омлетом.

Бросаю кожанку на спинку стула и скрещиваю руки на груди:

— Зачем всё это? Иди спать.

Мать вздрагивает от звука моего голоса и неловко мне улыбается через плечо:

— Напугал. Не зарастать же нам в грязи, верно? Садись, поешь.

Отодвигаю стул, сажусь за стол и говорю ровно:

— Наведу порядок на следующих выходных. Иди отдыхай, мам.

Она отключает воду, тянется за полотенцем и подхватывает одну из мокрых тарелок на коврике. Я киваю, беру вилку и вонзаю её в омлет. Что-то случилось, и она хочет об этом поговорить. Это единственное, что может удерживать её на ногах, после двойной смены в больнице.

— Рассказывай, — предлагаю я, проглотив первый кусок омлета.

— Тебя не проведёшь, верно? — вновь неловко улыбается она.

Я не отвечаю, а мать, брякнув тарелкой о тарелку, обхватывает пальцами столешницу тумбы и опускает голову. Спина напряжена. Через мгновение она резко выдыхает и произносит глухо:

— Я виделась с твоим отцом.

Толкаю от себя тарелку и веду шеей:

— Когда?

Мать вздыхает, разворачивается ко мне лицом, но в глаза не смотрит:

— Вчера. Попросил пообедать с ним во время перерыва. В больничной столовой.

— Что он хотел? — сжимаю я зубы.

— Близится окончание его срока, — разглядывает она полотенце, которое теребит в руках. — Впереди новые выборы. У него сильные соперники. И все, как один, семьянины. Он... он считает, что люди будут голосовать в его пользу, если и у него будет семья.

— Ты здесь при чём? Пусть оформляет брак с одной из своих тупых куриц.

— Дилан, — бросает она на меня укоризненный взгляд и снова отводит глаза: — Ему нужны мы. Воссоединение, подтверждающее, что он хороший муж и отец.

— В это поверит лишь законченный идиот.

— Люди не знают его так, как знаем мы, — резонно замечает мать.

— Верно. И как он воспринял твой отказ? — Мать молчит, и я пристальнее вглядываюсь в её лицо: — Ты же ему отказала?

— Дилан... — дрожат её губы, она поднимает лицо к потолку и пытается сдержать слёзы. Через минуту у неё получается, она проходит к столу и садится на стул напротив меня. Порывается взять меня за руку, но быстро вспоминает, что я не терплю такого, и, сжав кулаки, смотрит мне в глаза: — Понимаешь, он намекнул, что в противном случае не станет оплачивать твою учёбу в Гарварде. А я со своей зарплатой... Дилан, я не могу допустить, чтобы ты лишился будущего, которого ты хочешь и заслуживаешь.

Даже во вред себе. Всё ясно.

Встаю из-за стола, подхватываю в руки кожанку и смотрю на мать:

— Позвони ему и скажи, что ты отказываешься.

— Но, Дилан...

— Сегодня же. Поняла?

Мать смотрит на меня ещё полминуты, затем сглатывает и кивает:

— Поняла.

Она отворачивается к окну и обнимает себя руками. В глазах вновь собираются слёзы. Где-то глубоко внутри меня дергается совесть: я вполне способен подойти к ней и ободряюще сжать пальцами её плечо, успокоить, сказать, что сам обо всём позабочусь. Но это был бы уже не я.

Тот бессердечный монстр, которым я являюсь уже очень давно, способен лишь развернуться и уйти. Что я и делаю.

Через пару минут я вывожу из гаража свой байк, закрываю ворота и еду в школу.

Самонадеянный мудак. Считает, что я сам не заработаю на учёбу. Думает, что можно управлять матерью при помощи меня, своих денег. Словно мы могли забыть о том, какое он ничтожество. Мать тоже хороша. Она должна была сразу ему отказать. Бросить ему в лицо своё «нет», как плевок. Чтобы он им умылся и больше даже думать не смел, что без его «великодушных» предложений мы пойдём по миру.

Чёрта с два.

Пусть засунет свои деньги и предвыборную компанию себе же в задницу.

Позволить матери вернуться к нему это не тоже самое, что наступить себе на горло и играть в его грёбанный баскетбол.

Я заезжаю на школьную парковку и рулю байк к своему месту. Мысленно чертыхаюсь. Неугомонная Лейн. Вот какого чёрта? Сказал же доступным для понимания языком.

Девчонка, прижимая к груди какую-то папку, переминается с ноги на ногу у кустов, видит меня и замирает.

Я останавливаю байк недалеко от неё, глушу двигатель и снимаю очки. Оглядываю её с головы до ног. Медленно. Надолго задерживаясь на стройных ножках, которые вполне смогли бы крепко обхватывать мои бёдра. И добиваюсь того, чего хотел: блондинка мило краснеет, возмущённо засопев. Не позволяю ей открыть рта, быстро слезая с байка, и надвигаюсь на неё.

Значит, одного предупреждения тебе мало, глупый и смелый львёнок?

Оттесняю её к кустам, она запинается о бордюр и, падая, всплёскивает одной рукой. За неё я её и ловлю, чтобы дернуть на себя. Надёжно прижимаю девчонку за поясницу к своему телу одной рукой, а пальцами второй ныряю в копну шёлковых волос, чтобы обхватить затылок. Секунду смотрю на приоткрытые губы, в глаза, расширенные от испуга, и прижимаюсь губами к её ушку:

— Я могу быть ненасытным, Львёнок. Грубым, если захочешь. Или же неторопливым и нежным. Я могу быть с тобой, каким пожелаешь. Но только в постели. Одну... или две ночи, если и ты себя хорошо покажешь. — Я отстраняюсь и серьёзно спрашиваю: — Выходит, ты всё же согласна на отель?

О эта полная растерянность на красивом лице и загорающиеся язычки пламени в голубых глазах. Решаю остудить нарастающий пыл Львёнка и отрезаю холодно:

— Со мной только так, если ещё не дошло.

— Просто по-другому ты не пробовал, — вдруг выдыхает она, а растерянность на лице превращается в упрямство. — Но я здесь не за этим, чтобы ты знал.

Отпускаю её, делаю шаг назад и молчаливо предлагаю ей продолжать. Иногда её слова сбивают меня с толка.

Львёнок поправляет волосы, разглаживает несуществующие складки на платье, а затем протягивает мне папку:

— Твой доклад по философии.

Молча перехватываю папку, разворачиваюсь и направляюсь к зданию школы. Но успеваю сделать лишь пару шагов.

— Сегодня в «Кризо»... ты будешь драться. Зачем тебе это, Холд?

— Не смей туда приходить, Лейн, — бросаю себе за плечо и продолжаю движение.

Досадливо морщусь, потому что знаю, что придёт. Придёт и пожалеет о своей глупости. А я и пальцем не пошевелю, чтобы уберечь от того, что её там ждёт. Может, тогда до неё дойдёт, что по-другому не для меня.

Для тех, кто не знает всю подноготную, «Кризо» — обычный ночной клуб. Но даже с этим учётом, случайные люди появляются здесь очень и очень редко. В основном сюда приходят развлекаться любители боёв без правил, которые проходят на цокольном этаже; сами бойцы и их тренера; да девчонки, не обременённые особой маралью и падкие на накаченные тела и халявную выпивку.

Именно об этом и я предупреждал Львёнка-Лейн. Это место точно не для славных девочек, вроде неё. Но...

Мне казалось, что меня разозлит её глупое упрямство, но вместо злости я чувствую удовлетворение и предвкушение. Ведь я намерен преподать ей урок, раз слова для неё — пустой звук.

Подхватываю с барной стойки стакан с колой и иду к своему столику, специально делая крюк, чтобы пройти мимо стоящей у входа Лейн. Без документов её не пропустят. Знаю, что появление девчонки уже заметил Треворс, вижу с каким голодным азартом он разглядывает её фигурку, обтянутую обычными футболкой и джинсами, но не насладиться беспомощностью в голубых глазах я не мог.

Меряю Львёнка холодным взглядом и иду дальше. Мне нравится, что она стыдливо отводит глаза, в которых упрямство воюет со страхом и виной.

Разворачивайся и уходи. Ещё не поздно, Львёнок.

— А что же ты? — деланно удивляется Зак, когда я опускаюсь на мягкий диванчик за столом. — Не проведёшь свою не подружку внутрь?

Я не отвечаю, позволяя блондиночке, что так упорно добивается моего внимания с того момента, как я здесь появился, облепить мой бок.

— Хорошо, это сделаю я, — хищно улыбается этот бык и встаёт из-за стола.

Я не сомневался.

Слежу взглядом за его спиной и чувствую на себе взгляд Стива, нашего с Заком тренера. Смотрю в ответ.

— Не подружка? — спрашивает он, глядя в сторону Зака и Лейн.

Снова смотрю на Львёнка, она хмурится, когда Треворс обнимает её за плечи рукой и что-то говорит охраннику.

— Ходим в одну школу, — коротко отвечаю я. — Зак увидел её на вчерашней тренировке в «Ирон».

— Как она попала в зал? — удивляется Стив. — Ты же, вроде как, хранишь в тайне то, чем здесь занимаешься.

— Случайно.

— Ясно. А об этом месте как узнала?

— Зак позвал.

Стив хмыкает, но ничего не говорит. Я тоже молча наблюдаю, как Треворс ведёт Лейн к нашему столику. Всё это время Львёнок смотрит в пол, но перед тем как сесть, храбро заглядывает в мои глаза. Я отворачиваюсь, чтобы зарыться носом в белокурые волосы девки. Пахнет та хорошо.

Но не так хорошо, как Лейн...

Когда я смотрю на неё вновь, девчонка озадаченно оглядывает обстановку вокруг. О том, что её задевает моё поведение, говорит едва заметный румянец на щеках.

Я начинаю жалеть о том, что допустил это всё.

Веду шеей и прислушиваюсь к щебетанию блондиночки рядом. О чём очень скоро тоже начинаю жалеть. Какое, на хрен, вознаграждение за победу, если эта шлюха уже и так на всё согласна?

— Исчезни, — приказываю я ей глухо и облокачиваюсь на стол.

Терпеть не могу таких. А такие, как Лейн, не для меня. И не для Треворса.

Последний возвращается за стол со свежим напитком для Лейн, ставит стакан с разноцветным зонтиком на трубочке напротив неё и, сев, закидывает руку на спинку у плеч девчонки. Лейн неприязненно морщится, отодвигает от себя явно алкогольный напиток и чуть сдвигается от Треворса по дивану.

Умница.

— Зря, — насмешливо замечает Зак. — Коктейль очень вкусный. Попробуй, красотка, тебе понравится.

— Вот и пей его сам, — слегка дрожит девчачий голос.

— Девчонка с характером, — выразительно ведёт бровями Зак, ни к кому в особенности не обращаясь. — Мне нравится.

Лейн поджимает губы, встречает мой взгляд и через мгновение спрашивает у Треворса:

— Ты позвал меня, чтобы посмотреть на то, как проиграешь Холду, но я не вижу здесь ринга. Обманул?

Стив слышит её глупую браваду и смеётся:

— Знаешь на что способен наш Холд? Видела его в драке?

— Нет, — смущается она, не переставая смотреть мне в глаза. — Я просто знаю, что он победит.

До чего наивная и безрассудная.

Знает она.

Треворс резко склоняется к ней, нависает и насмешливо замечает:

— Запомни, красотка, я не терплю не заслуженного унижения, но прощу тебе его на первый раз. И перестань на него пялится — ему на тебя плевать, не заметила, что ли?

Лейн морщится и вновь пытается отодвинуться от Зака, но тот быстро обхватывает пальцами её скулы и, бросив взгляд на меня, прижимается к её уху.

Я отворачиваюсь в сторону.

Я говорил ей не приходить.

Музыка заглушает возню за столом, которую я вижу боковым зрением: Лейн пытается оттолкнуть от себя Треворса. Стив ловит мой взгляд, хмыкает. Зак не отступает, причитая что-то о том, что сделает ей приятно, если только она перестанет выделываться.

— Эй, Зак, полегче, — замечает Стив, когда тот рычит от боли. Кажется, Лейн ударила его ногой под столом. — Оставь девушку в покое.

— Дело принципа, — не сдаётся тот. — Хватит ломаться, красотка.

Я резко выдыхаю.

Надеюсь, она усвоила урок.

Встаю и обхожу стол.

— Да брось, Холд, — закатывает глаза Треворс, когда я нависаю над ним. — Что за дебильная привычка: ни себе, ни людям?

Я смотрю только на Лейн, которая тяжело дышит из-за злости и страха.

— Холд, скоро начнётся бой, — замечает Стив.

— Я ненадолго.

— Зак, парень, давай, отпусти девушку.

Зак тяжело вздыхает, говорит что-то на ухо Лейн и убирает от неё свои лапы. Львёнок тут же подскакивает на ноги и идёт вслед за мной.

На улице свежо и тихо. Вечерняя прохлада Калифорнии — это то немногое, что доставляет мне удовольствие. Скрещиваю руки на груди и спрашиваю у притихшей сзади Лейн:

— Придёшь ещё раз?

— В компании с газовым баллончиком, — упрямится она.

Я разворачиваюсь к ней лицом и долго всматриваюсь в синие в этом свете глаза. Что у неё на уме? Зачем упрямится, нарывается на неприятности? Почему её заинтересовал кто-то, вроде меня? Знает же, что обижу, сделаю больно. Буду оскорблять и унижать, пока мне не надоест.

И всё равно.

С газовым баллончиком.

Смешная и глупая.

А ещё отчаянно смелая и до дурости упрямая.

Добрая, славная, любознательная, не избалованная, талантливая, сообразительная, умная и красивая. Хорошая.

Совсем не моя тема.

И всё-таки...

Ловлю себя на мысли, что хочу оправить за ушко локон светлых волос. Помню, какие они шелковистые на ощупь. Коснуться пальцами румяного от злости лица...

— Езжай домой, Лейн, — ровно бросаю я и иду мимо неё обратно в клуб.