Россия будущего: Альтушка по талону каждому гражданину (СИ)

Глава 16

У каждого свои предпочтения, каждому нравится что-то свое. Одному нравится вкус боя, когда адреналин кипит в крови, когда вокруг все взрывается, когда тебя могут убить и ты убиваешь.

Другому нравится запах бумаги и кофе в тихом кабинете, успокаивающие клацанье клавиатуры…

Третьему же близка веселая толкучка на базаре, нравится рвать горло в ожесточенных торгах, и я считал что мне неинтересно ничего из перечисленного, но как же я ошибался.

Мне кажется, что лучше бы в меня стреляли из миномета, Термоядерной Томой, да чем угодно, нежели оказаться в пустой комнате, сидеть за столом наедине с властным человеком и решать судьбу миллионов.

Но есть неудобная правда, о который я никогда не задумывался.

Тактические вопросы решаются на земле доблестными солдатами под обстрелом артиллерии, а вот стратегические вопросы решаются в вонючих кабинетах.

Как бы я не относился к этому, но я четко понимал кто важнее, и сейчас я был очень важен.

И я был бы рад никогда не оказываться в таких кабинетах, никогда, но выбор у меня был небольшой. В этой комнате всё вокруг летало в пространстве, а мой собеседник нервничал и мог меня убить в любой момент. Я бы предпочел эти переговоры оставить Тамаре.

Но я эспер, а Тамара нет, и это первая страна, что приняла две системы управления, два вида, которые сосуществуют вместе, где эспер не просто царь, он и не подчиненный, он тот, кто может изменить многое.

И чиновники, политики в одном сплаве с эсперами, чтобы не только их ограничить, но и увеличить эффективность как эсперов, так и всего государства в целом. Как единого целого. И потому после кабинета с мужчиной-англичанином меня перевели в иную комнату, с тем англичанином будет вести разговор уже Тома, а здесь буду разговаривать я, что мне жутко не нравилось.

Хочешь договориться со страной, договаривайся и с эсперами, так здесь считают, и это первая такая страна и подобные переговоры первые. Эспер может договориться только с эспером.

Готовился ли я для того, чтобы решать судьбы миллионов? Нет, вообще не думал, но, кажется, мне придется, или нас прикончат, а у России появиться новый враг. У России и так врагов куча, а я, кажется, могу создать ещё одного. И за это мне никто спасибо не скажет.

— И как мне к вам обращаться? — спросил я, смотря на властную женщину лет сорока.

— Великая мать, — ответила мне мать Ауры.

— Понял, — напряженно проговорил я.

— Я пошутила, — улыбнулась мне негритянка в белом платье. — Вы так напряжены, расслабьтесь, я вас не съем.

— Опустите тогда, пожалуйста, стол на пол, — напряжённо проговорил я. — И мой стул. Меня нервирует, когда он левитирует.

Большой каменный стол парил над полом, как и все предметы в комнате, шкафы, диваны. Часть плитки с пола и даже стул подо мной парили над полом на высоте в несколько сантиметров.

— Я перенервничала, — улыбнулась мне женщина перебирая четки, и всё из мебели встало на своё место. — Вы так опасны, Лаки.

— А вы не опасны? — несмело улыбнулся я, когда мой стул всё же коснулся пола. — Мне вот сложно в это поверить, когда около моего виска летает нож.

— Я слабая женщина, а вы кровожадный русский, — одарила меня негритянка жемчужной улыбкой.

— Кровожадность русских преувеличена, — ответил я. — К слову, где вы выучили русский?

— Развитие мозга несет некоторые побочные эффекты, я разговариваю на семнадцати языках. Разве у вас не так?

— Нет.

— Значит, ваш мозг чересчур занят другими делами, наверное, потому вы и туповаты?

— Я не тупой.

— Вы уверены, что это не так?

— Уверен.

— Мне бы вашу уверенность, просто всё указывает на то, что вы не самый умный человек, — вздохнула Великая Мать в белом платье.

— Будем и далее друг друга оскорблять, или же начнём убивать друг друга? — улыбнулся я.

— Думаю, убивать мы можем в любой момент, так что давай поговорим, пока над документом работают ваша Тома и мой муж.

Мы замолчали на пару минут. Каждый думал о своем, она наверняка обо мне и том, насколько я могу быть опасен. Это волновало всех, они не совсем понимают кто я, но прозвали меня счастливчиком. А я вот думал о ней, они создают систему королевств и я сейчас говорю, как никак, с королевой. Что, в принципе, неудивительно, их вассалами же будут эсперы, только я вот не аристократ. Ну да ладно, посмотрим что будет.

— Ну что, ты согласен с тем, что эсперы скоро проявят себя? — спросила она. — Ты готов к этому? Готов проявить себя, взять на себя ответственность?

— Я с вами не согласен, — подвинул я тарелку с едой к середине стола. Есть я что-либо тут не собираюсь. — Есть единичные случаи появления людей, не таких как все, но это только начало, пройдут еще века, пока эсперы займут свое место в обществе.

— Они уже давно занимали свое место, — поджала губы дама лет сорока. — У нас есть информация, что Гитлер и Сталин были эсперами.

— А я-то думал, что хоть сейчас без Гитлера всё обойдётся, — выдохнул я.

— Ну что вы, как без Гитлера то? — улыбнулась мне негритянка и я улыбнулся ей во ответ. — Сколько вас осталось в России? Известных вам эсперов после чисток полудурков.

— Пока два.

— Да-а-а, работы у вас много, надо к вам послов отправить.

— В каком смысле много работы?

— У вас всегда было много эсперов, просто они спящие, они не выдают себя, зачастую ограничивая свои способности, — улыбнулась негритянка. — К примеру дежавю, предвиденье, вещие сны. У вас огромное население, которое способно к этому, а вот есть целые страны, у которых нет подобного. А вы верите, что это ничего особенного и смеетесь над редкими проявлениями в других странах, где сам факт этого вызывает яркие эмоции и новости.

— Я думал, эсперов мало в России.

— Эсперов в России мало… Ты серьезно? — рассмеялась Великая мать. — Да у вас их как грязи.

— Ну-у-у-у.

— Не ну, а если и мало, то делай новых сотнями. У вас там что, женщин не осталось? Материала-то у вас хватит, кстати, нам нужно ваше семя, не подарите?

В дверь вдруг постучались и в комнату вошла мрачная Тамара.

— Великая мать, — кивнула негритянке Тома. — Бобер, мы уезжаем, срочно.

— А я вас не отпускала, — грозно проговорила Великая мать и вся мебель вновь взмыла вверх, а в комнату забрело четыре робота с пулеметами.

— Так, мать, успокойся, — холодно проговорила Тамара. — Документ я составила, но мы с Бобром работаем на земле как оперативники, у нас нет полномочий на подписание таких документов. Даже если мы подпишем, силы он не будет иметь.

— Но он эспер.

— Есть иной эспер, который подпишет и чья подпись будет иметь силу, он уже прилетел, — тяжело проговорила Тамара.

— Иннокентий⁈ — воскликнул я, на что Тамара лишь утвердительно кивнула.

— Это прекрасно, — плотоядно проговорила великая мать.

— Подписание будет происходить в аэропорту, как вы понимаете, Иннокентий у нас имеет особую важность.

— Я еду с вами, встречать Иннокентия, — оскалилась вдруг великая черная мать.

— Тебе не понравится, — ответила улыбкой Тамара. — Тебя ждет разочарование.

На улице шел ливень, которого здесь не было уже три десятилетия, нас везли на танках по заполненным людьми улицам. В ночи грохотал гром и блистала молния, а под гусеницами нашего танка, в котором находились два негра, я и Тамара, нет-нет да хрустели кости. Толпы фанатиков, иногда не думая, кидалась под гусеницы танков. Они надеялись увидеть великую мать.

Огромная многокилометровая колонна техники ехала по многомиллионному городу, над танками кружили вертолеты и летающие машины, в которые время от времени попадали молнии.

Аэродром встречал нас сиреной и тысячами военных, в воздух дважды выстреливала ракета ПВО, что-то сбивая над аэропортом в ночи. Наверное, это были наблюдательные БПЛА иных стран, а также местных идиотов-журналистов.

По данным Тамары, прибыло около тысячи универсальных солдат России, а над страной кружит установка неядерной Томы. Если начнется бойня, то все вокруг умрет, Иннокентия никто не отдаст живьем. И что примечательно, он сам вызвался прилететь и забрать нас.

— Будет ли он что-либо подписывать или начнет бой? — спросил я, смотря на экран наблюдения в танке.

— У него особые полномочия, — тихо проговорила Тамара. — А если эта мать встретится с ним лично, то можно ожидать чего угодно.

— У меня оружия нет.

— А где твой пистолет? — удивилась Тамара.

— Эта великая мать вытащила, я даже не заметил. Ты сама видела, что она может управлять предметами, не касаясь их.

— Она, как я поняла по переговорам, имеет несколько сил. И кстати, её муж всё пытался тебя унизить.

— Она тоже называла меня тупым.

— Так это не унижение, а правда.

— Тамара!

— А что Тамара? Она сильный эспер, ей виднее, — улыбнулась Тамара. — Расслабься, это обычная тактика обесценивания противника.

— Мы сильно накосячили? — спросил я.

— Очень сильно, я созванивалась с президентом, — ухмыльнулась Тома. — По возвращению будет нам наказание.

— Меня опять посадят в тюрьму?

— Ха-ха-ха, если бы, но давай сперва попадем в Россию.

— Кеша здесь, — проговорил я, достав розовый платок, и вдруг в нашем танке завоняла. — Тома?

— Вылезаем, срочно! — прокричала Тома, отпирая эвакуационный выход, а внутри танка уже творился жуткий беспредел — Ауф, прячь платок!

А я словно зачарованный смотрел на двух негров, которые смотрели на мой платок и блевали, из них лилось из всех дыр.

— Сделанные, — тихо проговорил я и вылез из танка.

Ливень накрыл меня, с меня потекла вода, а я так и не убрав платок зашагал ко входу в аэропорт. Те люди, что должны были провести нас под охраной, вздрогнули, им от розового платка было намного хуже, чем тем девушкам у бассейна.

Гребаный Кеша не мог объяснить мне всё, но я понял, почему он мне так настойчиво его всучил.

Мы прошли метров десять прежде чем нас встретила группа вооруженных людей, а позади них эпично прибыла в аэропорт Великая мать, возможно с мужем.

Огромный бронированный автомобиль тем временем заезжал прямо в аэропорт. В машине явно сидела Великая мать, а за автомобилем шли толпы красивых негритянок в вечерних платьях и лысые мужчины строем, в черных рубашках и пиджаках, в белых перчатках.

К нам же подошла Аура. Видать, она настоящая дочь Великой матери, но единственная ли?

— Лаки, убери платок, — прошипела Аура на меня, стоя в белом платье и сама держа зонтик, пока две девушки и двое мужчин из ее охраны блевали.

— Вам это не поможет, — ухмыльнулся я, но всё же платок убрал.

— Плохие у вас воины, если они так слабы, — рассмеялась Тамара. — И я предупреждаю, Кеша любит розовое.

Аура ей не ответила, а я улыбнулся, вспомнив, как Иннокентий размазывал по тюремной робе розовый крем от пирожного. Он очень любит розовое, либо просто им защищается, но в любом случае Кеша без него не может жить.

Под конвоем мы вошли в зал приема аэропорта и я замер, как и огромная толпа охраны Великой матери, которая выходила из своего броневика. В броневике я увидел белый салон и белого мужчину в дорогом черном строгом костюме.

— У неё муж белый? — шепотом проговорил я.

— Да, бобер, — также шепотом ответила мне Тамара. — Как никак превосходство черной расы.

— Заткнитесь! — прошипела Аура.

— И он ее отец, — съязвила Тамара, указав пальцем на Ауру.

А тем временем по эскалатору спускались на первый этаж со стеклянным потолком воины, все в розовой форме. И мне показалось, что я даже чувствую запах духов. Неужели Кеша всё же взял часть альтушек в охрану? Он их вообще не ценит?

— Пятый и шестой ранг, выйти из аэропорта, — проговорила Великая мать, и я видел как воины, затыкая рты, начали спешно уходить из аэропорта.

Из где-то десятки тысяч воинов осталось около тысячи, не все могли смотреть на сотню человек, сопровождающих Иннокентия.

Кеша шел впереди воинства, скрывающих лица, многие из которых явно были девушками. На этот раз Кеша одел пластинчатую броню, он крепко держал в руке молоток для отбивных и явно желал его поскорее применить. Он словно кого-то искал в толпе, он словно что-то учуял.

— Ну здравствуй, выблядок! — внезапно прокричал Кеша, протянув руки к великой матери.

— Да как ты смеешь! — прокричала в ответ Великая мать.

— Он не тебе, — тихо проговорил белый мужчина в черном костюме, что сидел в автомобиле, и медленно начал вылезать из броневика.

— Дорогой муж, только позволь… — начала говорить великая мать.

— Не надо, милая. — ответил мужчина, сходя со ступени броневика опираясь на трость. — Тебе не справиться.

Мужчина лет пятидесяти, высокий, жилистый, говорящий с английским акцентом, слегка седой, подошел к великой матери и поцеловал ее в щечку.

— Уходи, — тихо проговорил он ей, и «мать» начала пятиться, а мужчина повернулся к Кеше.

— Ну здравствуй, гнида ты японская, — проговорил мужчина, опираясь на трость. — Думал, я тебя не узнаю?

— Тома, — спросил я шепотом. — А что происходит?

— Бобер, я ухожу, — проговорила боевая подруга, пятясь назад следом за матерью. — Это эсперовские разборки, я в них не участвую. Иначе буду только мешать.

— А я?

— А ты эспер, помогай Кеше.

— Да иди ты.

— Я то иду, а ты помоги ему, это приказ. Если что, расскажу всем, что вы умерли смертью храбрых, — проговорила Тамара и побежала в сторону выхода из аэропорта.

Тем временем Кеша и муж великой матери вновь начали говорить. Под звук дождя и взводимого оружия тысячи бойцов.

— Ну что, мой дорогой друг, закончим давно начатое? — проговорил муж великой матери и ударил о пол тростью.

Настала кромешная тьма, я ничего не чувствовал кроме пола под ногами, не было ни звуков, ни запахов. Я был в мире, вымышленном, нереальном, я опустился на землю и провел по полу ладонью, но так и не понял, из чего состоит пол.

— Значит, я попал в пространство, где вы сражаетесь, — произнес я, но ни единого звука при этом не издал.

Я пытался пройти дальше, но мне казалось, что как бы не старался, но я не двигался в пространстве, и потому я просто сел на пол.

Времени тут не было, и вдруг я понял, что не я мог перемещаться в пространстве, а пространство вокруг меня перемещалось само собой.

Как я это заметил?

Ну, я ощутил во тьме волны, которые были похожи на биения сердца, и у них не было звука, был лишь цвет.

— Розовый, — улыбнулся я и понял, что меня несет в другую сторону, от источника волн розового цвета.

Я ощутил иную волну, серебряную, и мысленно попытался от нее отгородится, и вдруг меня понесло в сторону розовых волн.

— Звуки, — тихо проговорил я. — Я слышу звуки.

Мир начал приобретать форму. Выжженная пустыня, жара, ночь, огромный кратер запекшегося стекла от ядерного взрыва, горы горящей техники и тысячи трупов, раскиданные по песку. В кратере стояли два человека, напротив друг друга, один седой белый мужчина, второй же маленький японский мальчик с оторванной рукой, в военной форме. Перебинтованная культяпка была окрашена в розовый цвет.

— Ты не понимаешь! Мир готов принять нашу волю! — донесся до меня крик мужа великой матери. — Многоликий, хватит уничтожать свой народ!

— Я уничтожаю тьму, ту хтонь, что создаете вы, я уничтожаю хаос. Новый мир требует порядка, — тихо ответил мальчишка. — Если ты не наведешь порядок в этой стране — его наведу я.

— Уничтожив миллионы, мерзкая ты тварь?

— Уничтожив миллионы, — спокойно ответил мальчишка. — Подписывай договор о сотрудничестве и наводи порядок.

— Нет, — твердо проговорил мужчина.

— Наводи порядок, отсекай хаос, а мы будем смотреть, как ты справляешься.

— У меня и так порядок.

— Твои клоны, переселенные и изменённые, не выдерживают даже розовый цвет. Они сойдут с ума за первые пару лет жизни, и им легче будет лишь от поглощения тканей с устойчивым генетическим кодом их же вида, — спокойно проговорил мальчик. — Кого ты растишь, Билл? Народ хаоса? Ты мечтал о сверх-людях, но плодишь демонов-каннибалов.

— Мы отточим технологию и каннибализма не будет. Природные появляются слишком медленно, — проговорил муж великой матери.

— Конечно же они появляются медленно, это течение эволюции, оно может идти только медленно, — спокойно проговорил мальчишка. — Билл, ты не можешь стать богом, ты можешь стать лишь демоном. Я и моя страна уничтожим вас, остановись.

— Тебе здесь не победить.

— Я не один Билл, за мной огромная страна она за несколько десятилетий уничтожит всё, очисти. Ты построил огромную страну, очисти ее и медленно смотри, как эволюция сама все делает, а этих, начиная с первого ранга, уничтожь.

— Они мои дети.

— Плевать, уничтожишь их ты или потом уничтожим их мы, — спокойно проговорил мальчишка. — Не играй как великие державы, их искусственных мы, природные, все рано уничтожим, и пусть на это уйдет сто лет.

— Я должен подумать, — проговорил великий муж.

— Думай, — безразлично проговорил мальчишка и муж великой матери пропал.

Я сидел на краю катера и смотрел на ужас великого боя, который случился когда-то. Столько всего осмыслить было надо, оказывается, Кеша мог вселяться в людей… Хм, а почему мог? Может? А точно ли может? Его при мне никто не называл так.

— А ты что тут делаешь? — вдруг появился около меня мальчишка.

— Сижу, — проговорил я, пожав плечами.

— Я вижу, что сидишь! Ты сюда как попал?

— Я не знаю, — ответил я. — Накрыло тьмой и вот я здесь.

— Хреново, — проговорил мальчишка. — Мог же и потеряться.

— А почему никто тебя не называл ранее многоликим?

— Потому что те, кто это знает, уже либо мертвы либо никогда с тобой не встретятся.

— Понял. А нам сейчас придется убивать негров?

— Сейчас нет, — вздохнул мальчишка и сел рядом со мной на край ядерного кратера. — Позже. Тут даже красиво, когда не воняет, и когда это просто воспоминание.

— Это бойня.

— Ага, но такова суть неизвестных сражений в невидимых войнах, которые никогда не рассекретят, — рассмеялся мальчишка. — Этого всего не было, а на месте этой воронке сейчас стоит развлекательный парк.

— И что дальше?

— А что дальше? У нас с тобой ферма, твой подарок мне понравился, но не мешай мне, дай наиграться в свою игру, — улыбнулся мальчишка и вдруг радостно затараторил. — Я там такие персики нашел, трактор впервые в жизни водил! Пусть он и электрический! Но я его убил, врезавшись в стену! Девчонки так испугались! А еще я завод купил, скоро поставят!

— А что случилось с мальчишкой? — тихо спросил я.

— С каким мальчишкой? — встрепенулся Кеша в чужом образе. — А, с этим. Умер от кровотечения и радиации. Я думал, что Билл тоже умер, но в оригинальном теле, но там также была его кукла.

— А сейчас он в оригинальном теле?

— Я не знаю, — пожал плечами Кеша. — Я-то сейчас в реальности в оригинальном теле был, надеюсь, и он пошел на такой шаг. Ну что, пошли в реальность?

— Пошли, — я устало выдохнул и меня поглотила тьма.