Россия будущего: Альтушка по талону каждому гражданину (СИ)

Глава 20

Всё очень просто в этом грёбаном мире, нет злого зла и нет добра, есть меньшее и большее зло. В элите государства есть огромные проблемы, слишком много дерьма скопилось, и пора бы уже вычищать эти Авгиевы конюшни, но как искоренять и малое и большое зло? Очень просто, зло должно уничтожаться добром, добро же должно быть с кулаками и очень злое. Я и моя судейская тройка и есть то самое злое добро.

— Неприятно, конечно, чувствовать, что тебя используют, — выдохнул я, идя по лестнице из бетона и смотря на турели и валяющиеся трупы, которые защищали своих хозяев до последнего удара сердца.

— Но так надо, — выдохнул я, беря поудобнее автомат Калашникова. — Иначе никак, это Россия, в ней по другому не бывает. Либо загниет участок организма и в будущем сможет убить всё тело, либо придется проводить кровавую операцию, которая спасет весь организм.

Гайдуковы владели целыми корпорациями, имели миллиарды. Они продались вражеским странам и уже не в первом поколении, но также тащили нужные технологии в Россию и помогали договариваться с другими странами.

Создавали видимость, что вот-вот и они захватят власть. Миллионы сторонников Гайдуковых и их партия показывали, что это возможно, и казалось, они тоже хотят блага для России. Замараны они во всех грехах не намного больше, чем остальные элитные семьи. Только вот есть маленькое но.

— Их будущее не связано с будущем России, они продали всех нас на поколения вперед, — выдохнул я облачко пара, видя, как ко мне на четвереньках неспешно идет какая-то тварь. — Ну что, начнем?

— Грах! — издало рык видоизменённое человеческое лицо, и опираясь на четыре лапы устремилось ко мне, а моего разума кто-то коснулся.

— Страх, — произнес я то, чем по мне ударили. — Неуверенность.

Я начал стрелять с калаша, но очередь ушла в пустоту, руки дрожали. Отбросив бесполезный калаш, я выхватил из кобуры револьвер.

— Держи, — прохрипел я и выстрелил в слепую. В полуметре от меня голову твари разнесло на части, но она была не одна, по потолку бежала еще одна, когтями цепляясь за потолок и явно желая моей смерти.

Шаг влево, удар рукояткой револьвера наотмашь попал в висок твари, что приземлилась там, где я стоял мгновение назад, затем разворот и выстрел. Запах крови, мозгов, разлетающаяся вторая голова от пули, хруст барабана. Гильзы вылетели, а я, доставая из кармана патроны, лишь удивился тому, как мне удобно управляться с револьвером, словно я всю жизнь с ним сходил.

Смахнув с плеча части мозгов эсперов, которых создали генные инженеры, я шагнул дальше. Первая мина взорвалась позади, лишь подтолкнув меня в спину осколками, которые застряли в специальном плаще.

Второй ряд мин был размещен в стенах, они фонтанчиками взрывались впереди и позади, не нанося мне ранений, а затем пыль заволокла всё вокруг. Я шел вперед без страха, без жалости, чувствуя, как между взрывами на меня кто-то пытался нападать, но, кто бы это ни был, они погибали от взрывов.

— Может ли человек пережить такое? — тихо проговорил я, не слыша собственного голоса и чувствуя, как из моих ушей течет кровь. — А человек ли я сейчас? Нет, я стальной винтик в машине государства, и смерть обойдет меня, настигнув позже.

Я стоял в тишине, иногда делая в пустоту выстрелы. Неизвестность, в которой я пребывал, меня не беспокоила, я почти ничего не видел и не слышал, но вот что-то кольнуло меня в область шеи. Однако угрозы от этого я не почувствовал, меня кто-то погладил и даже будто бы поцеловал в щёку. Через пару минут ко мне начал возвращаться слух.

— А ещё говорят, что это я монстр, — послышался голос Лома.

— И не говори, меня чудовищем с детских пеленок называют.

— Как он от взрывов-то не пострадал?

— Я не знаю, думаю, он тоже.

— И всё же ты дыхнула смертью вовремя, иначе издох бы наш счастливчик.

— Не сказала бы, на нем ни царапины, наверняка как-то бы да прошел.

— И что делать будем?

— Нас уже ждут, это была последняя линия обороны.

— Да, Лом, они рассчитывали, что этот коридор не проходим, однако мины не все сработали, турели вырубились, смертельный газ выветрился, кто-то не то поставил в ловушки, взрывы убили монстров, которые должны были убить нарушителя, всё пошло не так.

— Что ты мне вколола? — проговорил я, чувствуя, что и зрение начало возвращаться.

— А это важно? — улыбнулась мне ведьма, вся покрытая пылью.

— Нет, — проговорил я, указывая на стену пальцем. — Лом, пробивай вот тут проход.

— Но вон там же дверь, — указал вправо громила.

— Лом, пробивай тут.

— Угу, — ответил Лом и просто прошел сквозь стену, пробивая своим телом проход для нас.

— Позер, — усмехнулась ведьма и шагнула за Ломом в проем.

Мы шли по коридору и на нас никто не нападал, после дыхания ведьмы никто не выжил из не-эсперов, а эсперов в этом поместье было немного. Лом, действуя согласно моим указаниям, пробивал стены и иногда пол, и только поэтому мы не заплутали в лабиринте подземелья. Но вот мы вошли в зал, устланный черным мрамором и огромным столом посередине, за которым сидело около десяти человек.

— Ну, здравствуйте, товарищ Лаки и остальные, — проговорил седой мужчина во главе стола. — Мы тут решили отобедать в последний раз, не присоединитесь?

— Нет, у меня на это нет времени, — ответил я.

— Ваше дело, Гайдуковы, — проговорила ведьма и кинула жёлтую папку с фамилией на стол, что проскользила по всему столу к главному мужчине.

— И что там? — поднял бровь мужчина.

— Обвинения, — холодно произнес я.

— Нам они неинтересны, товарищ Лаки, если это всё, то удалитесь, у нас обед только для семьи, — усмехнулся Гайдуков.

— К сожалению, у вас сейчас выбор между смертью и жизнью, а не что покушать, так что начнем, — усмехнулся я.

— Да чего их слушать, завалим уродов! — проговорил кто-то за столом и моего разума кто-то коснулся, как и сердца, которое попытались остановить.

Это было больно, мое сердце остановилось, но моя рука будто действовала отдельно от тела. Прогремел выстрел и началось веселье, прозвучал еще выстрел и сердце забилось вновь. Краем глаза я видел, как Лом отрывает голову какой-то женщине, как ведьма просто вынимает душу из встающего из-за стола мужчины, что из двадцатипятилетнего парня превратился в старика и упал на мраморный пол.

Лом бился в зримом пространстве, Ведьма в незримом, с нее катился пот, из носа хлестала кровь, а я практически не глядя, от бедра, стрелял из револьвера.

Бой был ожесточенным, Лом проигрывал девчушке лет пятнадцати, которая ломала ему кости, сам же Лом не мог её поймать, девчушка перемещалась с невероятной скоростью. Но простреленная мной нога на мгновение замедлила девчушку, а спустя ещё мгновение от неё осталось лишь кровавое месиво.

Ведьма сражалась в незримом пространстве, и ей противостояли так, что ведьма не могла защитить даже меня. Мое сердце снова остановилось, но меня хватило на еще один выстрел. Красивая женщина средних лет с огромной грудью получила пулю прямо в огромный вырез платья, а мощная пуля, больше подходящая на охоту на медведя, вырвала ей часть позвоночника. С остальными же ведьма разобралась легко, состарив их и выпив их досуха. И мое сердце забилось вновь.

Пара секунд, всего лишь несколько секунд боя, и вот за столом осталось живых всего лишь трое, седой глава теперь уже бывшего клана Сергей, его дочь Алена и сын Артем.

А вокруг разлеглись трупы их близких.

— Ну что, — проговорил я, высыпая пустые гильзы на черный мрамор и заряжая последними патронами барабан револьвера. — Дело читать будете?

— Какой смысл спорить с палачами? Виновен я, — усмехнулся Артем Гайдуков.

— Приговор — смерть, — глухо проговорил Лом.

— К исполнению, — произнесла Ведьма, взглянув на меня.

Я был быстр, револьвер был молниеносно направлен на цель и голова Артёма разлетелась от одной пули, кровь и мозги слегка коснулись главы клана. Несколько капель попало на уголок рта Алены и она немедля пальцем отправила эти капельки в рот.

— Подсудимый признал свою вину, приговор исполнен. Алена Гайдукова, вы будете ознакамливаться с делом? — холодно проговорил я.

— Нет, выноси приговор, если сможешь, — усмехнулась девушка. — Моя жизнь существует лишь ради родины.

— И где ваша родина? — спокойно проговорил я.

— У меня одна родина, одна страна, а остальные страны бараны в моих угодьях, — усмехнулась девушка. — Мне плевать на эту сраную страну и на твои обвинения, Великобритания не оставит меня!

— Я убью вас с особым удовольствием, — ухмыльнулся я и нажал на курок.

Щелчок отрезвил меня, но я не сдался, щелчок, еще один. Я целился в голову, но револьвер не стрелял.

— Ха-ха-ха! — рассмеялась Алена. — Что, не можешь?

— Прочь отсюда, — холодно проговорил я. — Если судьба пожелает, ты умрешь позже, и тогда наши пути вновь пересекутся.

— О нет, я хочу досмотреть представление, прикинь, сколько бы моих родственничков выжило, не нападай они на вас? Ха-ха-ха! — в истерике прокричала Алена.

— Вот только ничего не мешает мне убить тебя, — проговорила ведьма. — Вон.

— Ладно, удачи, папа, ты был хреновым отцом, — поцеловала в щечку отца Алена. — Надеюсь, ты сдохнешь.

— Даже не думай, — вдруг проговорила ведьма. — Не смей подходить к пленным в мучильне.

— Ну конечно, полицейский Серёжа, как я могла только подумать заглянуть к нему, хах. Он же так помог Лаки, эх, не судьба мне с ним поиграть, ариведерчи, неудачники! — девушка помахала нам рукой и вышла из зала.

— Вот мы и остались одни. — Усмехнулся Гайдуков. — А я почитаю папку. Ну, как вам моя страна, гражданин Лаки? Вы уже поняли, как тут появились?

— Читайте, не отвлекайтесь от разговоров.

— А вы знали, что это Гайдуковы в прошлом писали инструкции для судейских троек?

— Писали, было такое, — зевнула Ведьма. — Первыми их и нарушили Гайдуковы, и их исключили из руководства судейских троек, после чего передали это ведомство Президенту. Вот тогда впервые поставили вопрос об уничтожении одного обнаглевшего клана.

— Сука, — проговорил седой мужчина. — Информированная.

— Вы дочитали? — спросил я, прекрасно понимая, что он тянет время.

— Нет, мне нужно еще пару часов, — зевнул Гайдуков.

— Старый маразматик, тебе не на что надеяться, всё кончено, твои клоны перебиты, переносить сознание твоей родни некуда. Ты же не думал, что при мне они смогли бы улизнуть? — холодно проговорила ведьма. — Они умерли, все до единого, их не вернуть. Сам проверь, я дам минутку, а затем я убью тебя, сама, без Лаки.

— Стреляй, мразь, — проговорил внезапно Гайдуков. — У меня ничего не осталось.

— Как пожелаете, — усмехнулся я.

Я многое о нем знал, и сказать, что я с удовольствием навел на него револьвер — ничего сказать. Но, видимо, эта тварь должна была жить, и револьвер опять издал беспомощное щелканье.

— Штурмовые группы заходят, — холодно произнесла ведьма. — Уже дошли до заключенных. Ну что, наше дело тут закончено, да, Лаки?

— Да сдохни ты уже! — я нажал на спусковой крючок трижды, но выстрел так и не прозвучал, Гайдуков останется жить.

— Пошли уже, он должен жить, — усмехнулся Лом и мы развернулись к выходу, собираясь пройти тем же путем, которым пришли.

Выстрел в спину прозвучал резко. Я обернулся, Лом держал руку позади меня, в нее попали пули. Ведьма уже была готова атаковать, но этого не потребовалось.

Гайдуков поднес ствол пистолета к своему подбородку и выстрелил. Вот так он и умер, он не должен был умереть от моей пули. Он должен был умереть сам.

— Только он сам мог выбрать, жить или умереть, только он решал, — усмехнулся я, смотря на труп. — Ведьма, он мертв?

— Да, — проговорила ведьма. — Он мертв, предлагаю на сегодня закончить с работой.

— Я хочу отдыхать, — прогудел Лом. — Я устал.

— Ты ж наш энергоэффективный, — усмехнулся я и похлопал громилу по плечу. — Пошли, нас наверняка заждались.

— Нас не ждали живыми, — холодно произнесла ведьма.

Она была отчасти права, сперва нас встретили штурмовые группы, где-то вдали я увидел Тамару и Кешу, но всё же решил немного отдохнуть от них и не стал подходить. Меня посадили в отдельную машину, я попросил, чтобы меня отвезли в кремль, хотелось поговорить с кое-кем. Наедине и лично. Он и сам хотел разговаривать со мной сейчас, но по телесвязи.

Машину мне выбирали недолго, мой статус сменился, я теперь судья, почти как бог. И поле боя показывало пришедшим сотрудникам, что ни люди, ни роботы тут не выжили, лишь эсперы остались, трое, и несколько десятков пленников.

Я расстался со своими верными бойцами, решив все сделать одному, напоследок обнял ведьму, которая мне напомнила, что я ее облапал. Помахал вконец отупевшему Лому, который открыл дверь автомобиля внутрь, а не наружу, причем водительскую, чудом не убив бедного бойца дверью, что чуть не вошла в солдата. Да, с Ломом есть сложности когда он не в боевом режиме, да и с Ведьмой тоже, с ее психикой точно не всё в порядке.

— Да и я не подарок, — улыбнулся я, садясь в премиумный автомобиль, который медленно тронулся по земле, так как на сегодня я уже налетался и нападался в самолете.

Меня медленно везли по московским улочкам в сторону кремля, я же думал о том, что произошло, и не понимал как так вышло. Как я попал в этот странный мир и что делать, так как я точно встал на кровавый путь.

По крайней мере я знал, что делать сейчас, стоило поговорить кое с кем там, в кремле. Благо, патронов у меня было предостаточно, и если меня не примут буду прорываться с боем, а в своих силах я сейчас уверен.

— Останови здесь, — тихо проговорил я водителю.

— Не положено, — ответил водитель.

— Жить хочешь? — всё так же тихо проговорил я, достав револьвер. — Останавливай.

Улица, фонарь, город, который никогда не спит, опустел перед рассветом. Я шел по пустынной дороге в одиночестве, а за мной катились на удалении в несколько сотен метров броневик, премиумный бронированный седан и танк, который на протезированных гусеницах и электро-тяге пытался быть незаметным в своем зеленом окрасе в городе. Над головой моей кружили десятки дронов, и все боевые.

«Милый, ты где?» — прочитал я смс в телефоне и ответил на сообщение. «Где-то, милая где-то.»

Я усмехнулся и твердым шагом пошел в знакомую мне сторону, тут я уже однажды был и я, получается, вернулся к началу своего появления в этом странном, кровавом будущем страны.

Хотя, когда кровь не лилась в моей стране? При царе Горохе? Там тонули в этой крови. При Советах? Федерации? Может, в Древней Руси не лилась кровь, не предавали, не воевали? Нет, кажется, в любом времени убивали, воевали и кровь лили с удовольствием.

Я медленно брёл к церкви. Не сказать, чтобы я прям верил в бога, ведь иначе мучился бы вопросом за что он меня так любит или ненавидит. Но мне ли, за кем пристально смотрит мадмуазель Фортуна, думать о таких вопросах?

Мне, кажется, стало понятно, почему Тамара по возможности посещает церковь каждое утро. Сегодня и мне хотелось посидеть подумать в церкви, есть за что покаяться.

И потому я остановился у заборчика, наблюдая за тем, как слепец на ощупь открывает ворота забора. Седой, худой, в слегка грязной чёрной монашеской робе, вот сколько ему лет, восемьдесят? Сто? Ну, с современной техникой и клонами ему может быть и все двести, но откуда у него деньги на такое продление жизни?

— Чего так рано? — проговорил святой Алексий, а я смотрел, как он рукой нащупывает хитрый замок у ворот забора, который можно перелезть за минуту.

— Да так, решил зайти, — проговорил я. — Зачем тебе такой замок?

— Мне так спокойнее. Замки от добрых людей, от злых людей замок не спасет, — усмехнулся святой Алексий. — А то, что решил зайти, это хорошо, только подожди немного, мне бы свечи зажечь перед молитвой.

Я спокойно пошел за Алексием, который словно знал каждую трещинку на дорожке, каждую ступеньку. Сухенький, но сильный старичок открыл церковь, в которой царила тьма.

Только сейчас я увидел на его руке шрамы, когда он зажигал свечи спичками, не знаю уж, как у него это получась, будучи слепым.

— Святой отец, откуда у вас шрамы?

— Не называй меня святым, тем более отцом, тебе я это запрещаю, — ворчливо проговорил слепец и сел на ступень подле икон. — А шрамы оттуда же, что и у тебя, заблудшая душа.

— Сомневаюсь.

— Служителями церкви не рождаются, как, впрочем, и верующими. Ими становятся, кто-то в детстве, а кто-то идет к этому всю жизнь и приходит, как правило, поздно, уже перед своим отправлением в мир загробный.

— Мы разные, вы служитель божий, а я убийца, — выдохнул я то, что во мне болело. — Я сегодня убивал, вершил суд не божий, я не хочу и не имею права определять, кто виновен, а кто нет. И приговор я не имею права выносить.

— Плачешь о своей судьбе? Не нравится — измени, это ты границы прочертил, не бог, — улыбнулся мне по-отечески слепец. — И мы не разные, мы одинаковые, я просто стар и слеп, а ты всего лишь молод, и это проходит, поверь мне.

— Я эспер, у меня будет ребенок, я не хочу ему такой же судьбы, что у меня.

— Ты не эспер, и твой талант удачи или, как называли в древности, рука божья, не передается по наследству. Потому не беспокойся об этом, — встал со ступени святой. — А насчет судьбы, человек создан по образу и подобию, у человека нет границ и нет судьбы, ровно также, как нет для него предопределенного, только ты направляешь и определяешь свою судьбу.

— Ты мудр, — усмехнулся я.

— И ты будешь, — ответил святой. — Когда поседеешь. Присядь, а я пойду на колокола, рассвет встречать. Вон на той скамье лучшее место, звон колоколов успокоит твою мятежную душу.

— А я президента тут решил навестить, — тихо проговорил я вслед святому.

— Ну, значит не сегодня, и знай, ты не последний и не первый, — улыбнулся мне святой, забираясь по деревянной лестнице на ощупь. — Пойми, так было надо, любой властитель использует народ, иногда для целей неясных и кровавых, но так было надо, и на его месте ты сделал бы точно также.

— Нет, не сделал бы, я другой.

— Все вы так думаете, все, — полез по деревянной лестнице вверх святой. — А потом делаете точно также.

Я думал о том, что не знаю что делать, о том, как я попал сюда и что уже натворил. Минута показалось вечностью, а затем все наполнила музыка, не звон, не перезвон, а музыка. Святой слепец встречает рассвет звоном колоколов, смешно.

— Смешно искать тьму в свете, — улыбнулся я. — Смешно слышать, как слепой рассказывает зрячему о том, как выглядит мир и как прекрасна алая роза.

Мои глаза смыкались, я устал, тот скоротечный бой добил меня и под звон колоколов я начал засыпать. Но что-то во мне изменилось, я думал не о крови, не о испытаниях, что выпали мне, не думал и о том, что меня используют. И не о том, как попал я вот сюда, в этот мир безумный, и насколько мои решения влияют на Россию.

Я видел свет, я уже думал о будущем, о красавице жене, ребенке, друге в розовом, подруге боевой, что в начале пути кому-то туфельку обещала засунуть кое-куда. О стране, которую люблю и в которой счастливо, возможно, проживу. О будущем, которое несомненно будет светлым. Я засыпал счастливым, хоть я и прекрасно знал, что этот свет в себе я пронесу сквозь тьму, страдания и смерть.

Я засыпал с улыбкой под звон колоколов. Так бывает.

Убийца.

Преступник.

Судья и Вор.

Беглец, нашел успокоение в доме Господнем. И счастливо засыпал под звон колоколов

Конец.