Россия против США

Глава 4. Конгресс США

Мне довелось участвовать в нескольких слушаниях в Конгрессе США.

Первые 7 октября 1999 года. Последние в 2005 году.

Последние, потому что я катастрофически не угадывал, что на самом деле от меня ожидают.

Темы слушаний были: «Отмывание российских денег», «Организованная преступность», «Нарушения гражданских прав» и, естественно, «Коррупция».

Я рассказывал конгрессменам о возвращении во власть силовиков и КГБ, о возрождении агрессивной империи в России, о росте антизападных и антиамериканских настроений, о включенности бывших чекистов во все те негативные процессы, причины которых конгрессмены не могли или не хотели понять.

После очередных слушаний американский конгрессмен прямо так и сказал:

— Константин, ты хочешь лишить меня работы председателя комитета по сотрудничеству Конгресса США и Думы России?

В 2003 или 2004 году после очередных слушаний в Конгрессе, на которых я выступал, ко мне подошёл другой знакомый конгрессмен:

— Константин, дорогой, из-за чего ты так волнуешься? Холодная война уже закончилась. Мы и вы в ней победили. В России теперь демократия. Успокойся. Я недавно нанял в комитет по национальной безопасности Конгресса сразу шесть бывших сотрудников КГБ. Отличные эксперты. Никак не нарадуюсь на их работу. Пишут по одному большому докладу в неделю.

— Дорогой Курт, это не ты их нанял, а они сделали тебя агентом и информатором российских спецслужб. У нас говорят, что бывших сотрудников КГБ не бывает.

Не хотели ни конгрессмены, и их эксперты, ни эксперты западных Think tanks верить в злокозненность чекистов, ну, ни в какую не хотели.

Иногда я слышал намеки-объяснения моих взглядов: «Видимо многие ваши родственники и вы сами пострадали от антисемитских кампаний?» или «Вы, наверное, очень дружили с Михаилом Ходорковским и не можете простить Путину…?».

Предположить, что какой-то русский или даже не очень русский лучше разбирается в ситуации в России, потому что живет внутри нее, улавливает флюиды, гормоны и ферменты, которые западный человек не только не видит и не чувствует, но даже и не догадывается об их существовании, было очень трудно для западного человека. Непреодолимо трудно.

Тем, кстати, парадоксальнее и неожиданнее было последующее столкновение с реальностью многих западных политиков, информацию о которой за несколько лет до этого я им разжевывал и клал в рот.

Понимание пришло не сразу, а пока: «Нет, Константин, ты преувеличиваешь, ты заразился паранойей у своих врагов».

На слушаниях в Конгрессе США. «Константин, «холодная война» закончилась. Мы все в ней победили». 2003-2005 годы, Путин выстраивает антизападную антидемократическую многополюсную стратегию.

После очередных слушаний ко мне подошел конгрессмен и стал задавать вопросы в связи с тем, что я говорил об имманентном, встроенном в сознание антиамериканизме чекистов.

Он хотел подробного и долгого разговора, хотел понять на чем основаны мои позиции неприятия чекистов.

Пригласил меня к себе, чтобы познакомить с семьей, женой, детьми, а в течение двухчасовой дороги туда, а потом и назад послушать мои аргументы.

Я согласился и говорил два часа туда, а на следующий день два часа назад почти непрерывно, прерываемый лишь его вопросами о непонятных ему реалиях.

Рассказывал я ему о том, как создаются эти типажи и характеры, о специальном методе отбора чекистов с обязательным паранояльным, даже маниакальным настроем отбираемых людей.

Я рассказывал о методах подготовки этих людей, когда на вершину их власти проникают просто больные маньяки и садисты

О том, как короткое, но очень эффективное общение с нацистами, с ГЕСТАПО создало целый слой зоологических антисемитов, а последовавшие послевоенные националистические кампании против малых народов, сопровождавшиеся депортациями, создали особый тип сверхчеловека-урода.

Две мощнейшие антисемитские кампании, послевоенная борьба с космополитизмом и брежневская борьба с иммиграцией евреев и выковали целую плеяду мизантропов, человеконенавистников.

Причем, если антисемитская сталинская кампания, закончившаяся «делом врачей» была в какой-то степени разоблачена и осуждена самими коммунистами, а вызвавшее ее шоковое состояние общества, вызванное внедряемой ненавистью, избиениями врачей или просто евреев, достигло той степени озверения, что остановилось в некоторой степени самой этой ненавистью.

То начавшаяся тогда же борьба с «тлетворным влиянием Запада», «низкопоклонством перед западной культурой, западной техникой» продолжались даже в оттепельные хрущевские времена. И прекратилась ненадолго только в первый период ельцинской демократии, а с приходом Примакова в 1995 году антизападные настроения, антизападная пропаганда, усилиями того же ФСБ продолжилось с новой силой.

Недаром в период операции НАТО в Югославии к американскому посольству автобусами свозились «болельщики», возглавляемые кураторами от ФСБ.

Но еще до антиамериканской кампании Примакова, чекисты тренировались на антиэстонской, антилатышской, антилитовской, антиукраинской, антимолдавской, антигрузинской… компаниях.

Каждый раз это сопровождалось запретом товаров, вина, фруктов, овощей, авиарейсов…, депортациями, выдворениями, увольнениями с работы людей той или иной национальности…

И за этим всегда стояли чекисты. Не только как исполнители или вдохновители, но и как организаторы и инициаторы.

КГБ традиционно создавал националистические изоляционистские концепции. Чекисты и политические проекты всегда создавали с националистическим, расистским душком: РНЕ Баркашова — обыкновенная фашистская партия, члены которой, когда им это прямо не запрещали, ходили в повязках со свастикой, «Память» Васильева — клуб зоологических антисемитов, пытавшийся проводить маленькие погромы прямо в центре Москвы, ЛДПСС Жириновского — злобный шут, который в начале своей политической карьеры предлагал установить огромные вентиляторы на западных границах России и гнать на Запад воздух с пылью от ядерных отходов, а русским солдатам мыть сапоги в Индийском океане.

Нет никаких рациональных объяснений ненависти чекистов к Америке, к Западу. Это результат фиксации уродливой генетической мутации, ее поощрение, стимулирование и закрепление.

После очередных слушаний, послушав мою филиппику против чекистов, уже на приеме, один из конгрессменов, член международного комитета начал меня переубеждать все в том же духе конца «холодной войны» и необходимости сотрудничества США и России.

Не добившись ожидаемого результата, он закончил мое перевоспитание странной фразой.

— А наш посол в России считает, что с нынешними офицерами КГБ можно договориться. Они люди с вполне прагматичным взглядом на вещи. Большей частью уже бизнесмены.

Я не придал большого значения этой фразе и напрасно. За ней стоял серьезный намек, но понял я это, только вернувшись в Москву.

В Москве меня ожидало сообщение руководителя рекламного отдела журнала «Америка» о том, что все крупные американские компании, их представительства в Москве приняли решение не размещать рекламу в журнале «Америка». Все и одновременно.