Ровесники: сборник содружества писателей революции «Перевал». Сборник № 1

Погляжу — загляжусь во все стороны

Да, прислушаясь, вздох затаю:

Деревянные сохи и бороны

Деревянные песни поют.

Избяное, овинное, банное,

Вековое — сучки да горбыль…

Деревянное, все деревянное,

Деревянная старая быль!

Вот они, армяковые, гнутые,

Натрудившие полем виски,

В берестовые буты обутые

Деревянные мужики!

Тут и деды мои, и прапрадеды —

Вся родня моя, кровь моя, пот,

Конопляными жилами прядами

Пророщенные, лапотный род!

Всю их жизнь с аржаными лепешками

Без говядины постные щи,

Я и сам деревянною ложкою

По губам у себя протащил.

Всю тоску неизбывную, серую.

Что сочила годами земля,

Я пронес с лошадиною верою,

Как они, по великим полям.

И метя черной плетью и веником

Согревала мужичья судьба,

Оттого и гляжу неврастеником,

Потому я сутул и горбат…

Оттого и глаза мои выжжены,

На челе моем сумерок тень,

Что любил горячо эти хижины

Деревянных моих деревень.

И теперь, когда буйная, пьяная

Прокатилась над Русью гроза,

Не потухло еще деревянное

Застаревшее горе в глазах…

Не люблю я городского шума,

Не горазд до песен городских.

От чужих харчей — худая дума,

Сердце — в лапах у тоски.

Что мне вздох по песне соловьиной?

Мне дороже и милей

Теплый пар от морды лошадиной,

Песья ласка в тишине сеней.

Посулили мне дорогу птицы,

Белоносые ругатели грачи, —

И я осенью летел в столицу

Умных книг рассказы заучить.

По ночам я засыпал над книгой:

Снилось поле, деревенский лес,

В огуменки за соседской ригой

От болот туман-сметана лез.

Снился снег, в деревне гости, волки,

Зайцы-плясуны столпились у гумна;

Снились пустоши, ружье-двустволка

Сиротою у окна.

На проспектах, на больных бульварах

Грудь устала грязный воздух пить.

Хорошо бы мне по-старому

Бревна зимником возить!

Новый ряд смолистых крепких срубов

По весне поставят земляки —

Деревенский я, лесной и грубый,

Я родился и умру таким.

Как мне дороги в дороге ветки-ели,

Что из снега пареньком встают!

…Вот полозья про работу заскрипели,

Про тоску неладную мою.

Не люблю я городского шума,

Не горазд до песен городских,

От чужих харчей — худая дума,

Сердце — в лапах у тоски.

Пусть серебро на проводах застынет,

И леденит студеная зима,—

Нам привезут березовый гостинец

В промерзшие кирпичные дома.

И даст дорогу деревенским дровням

Железный громыхающий трамвай;

А на санях в разодранные бревна

Запутается желтая трава.

Потом весь день, пока не переколем,

Нам будут петь звенящие дрова —

О хмуром лесе, бездорожном поле,

И пахнуть медом мерзлая трава.

А вечером о песнях перелесков,

О хлебных всходах трудовых полей —

Расскажет снова, рассыпаясь треском,

Охапка полыхающих полен.

И тесным стенам отсыревших комнат

Листы упругие курчавой бересты

Теплом веселым хорошо напомнят

О радостях высоких и простых.

Коротким вечером — как узкая могила, —

Когда растаял день в желтеющем песке,

О прежней воле плакала овечья жила,

Распятая на выгнутой доске.

Коротким вечером в пыли увяли дали,

Максим-пастух, родная сторона…

Беспомощно глаза немые трепыхались,

Как эта мертвая покорная струна.

Как больно трогали чужие пальцы

Ее, уставшую прерывисто дрожать!

Ах, скрипке желтой некому пожалиться:

Там, где-то, далеко, знакомая межа…

Коротким вечером — как узкая могила,

Когда растаял день в желтеющем песке,

О прежней воле плакала овечья жила,

Распятая на выгнутой доске.

Звени и пой, разлив песчаный!

Недолог час, недолог срок!

Когда барханное качанье

Застынет у чужих дорог;

Когда зеркальные каналы

Заблещут синью горных вод

И на груди пустыни впалой

Железный лебедь проплывет,

А где желтеющее лоно

Немых песков, где спят бугры —

Поднимутся до небосклона

Поля бегущей джугары…

Арбе тогда не заскрипеть,

И долгих песен не услышать, —

И все же не могу не петь,

Когда весна мой край колышет.

И все же мне не позабыть

Неудержимого раздолья,

И по-сыновнему любить

Тебя со сладостною болью.

Родимый край, моя страна,

Оазисовые становья!

Не от тебя ли старина

Уходит вспугнутою новью,

Не ты ль до Индии шумишь,

Заржавые отбросив цепи!

О прошлом не звени, камыш!

О прошлом не пылайте, степи!

Город, город!

Странное лицо

У тебя по вечерам

Доныне.

Точно скалы,

Точно близнецом

Ты встаешь громадой из пустыни,

И звенит от тысяч бубенцов

Воздух

То оранжевый,

То синий…

Не уйти,

Не повернуть назад

К тихим речкам,

К темным косогорам,

Где одни мужицкие глаза

Верят тайнам синего простора,

И не там ли

Дымные воза

Облаков

Тоскуют без призора?

(Мне теперь о том не рассказать —

Слушаю — как вырастает город).

Город-пристань,

Вот и корабли,

Переулки,

Улицы

Качая…

У бортов без-устали бурлит

Не толпа ль матросов удалая,

Чтоб на завтра

Снова

Плыть и плыть

К берегам неведомого края.