Розыгрыш с летальным исходом

ДЕРЕВНЯ ПЕНЬКИ

Через некоторое время, ближе к весне, к нам присоседился старина Нильс. Он тоже выпал из российского бизнеса, как горошина из перезревшего стручка.

Старина Нильс держал небольшую лавочку, где скромно и лукаво подторговывал фальшивым антиквариатом, впаривая новым русским любителям, «знатокам и ценителям» старины дешевые подделки и всякую старую дрянь. Психологически точно выдавая их за раритеты, принадлежавшие ранее графьям, князьям и государям.

Но основная его деятельность была посвящена борьбе с домашними грызунами. «Как избавиться от крыс и мышей». Старина Нильс был великим крысоловом. Однако и на этом скромном месте, где он никому не мешал, не удержался. Кто-то зачем-то пустил злобный слух: «Этот старый еврей не любит новых русских. После его дератизации на моей вилле шага не сделаешь, чтобы на крысу не наступить!»

Он разорился (вернее, его разорили), ликвидировал свое предприятие, положил в банк жалкие остатки своего бизнеса (где-то около пяти сотен баксов) и прибыл к нам в Пеньки с сиротской сумочкой и с клеткой, в которой метался здоровенный крысюк.

– Это что за прелесть? – довольно спокойно спросила Яна. К Нильсу она питала слабость. Но никогда ее не показывала, скорее наоборот.

– Это Левушка, крысиный лев. Лев Борисыч по паспорту. Он уничтожит в доме и вокруг дома всех мышей.

– Только мышей? Ты уверен?

Нильс прижал свободную руку к груди, словно давал клятву: мол, вашего мужа Левушка ни в коей мере не обидит.

– А чем его кормить?

– Он сам питается. Мы будем выпускать его на ночь.

Еще не хватало! Но Янку самообслуживание Льва Борисыча вполне устроило.

– Я ж говорю – прелесть! И красавец в своем роде.

Угу. Особенно со стороны хвоста. В фас и про филь.

Что там за прелесть она разглядела? Самые красивые животные, по-моему, это лошади, собаки и кошки. Янка, правда, добавляет к ним и змей. Из-за солидарности, что ли? Или по сходству характера и мировоззрения? А теперь вот и раскормленная каннибальская особь попала в красавцы. Да, верно сказано: чем хороши старики и женщины? С ними не соскучишься…

…С Нильсом в нашей избе стало еще домовитее (Льва Борисыча я изолировал на терраске). Яков Ильич был чрезвычайно вежливый и тактичный старичок. Он помогал Янке на кухне, а на меня действовал, как последняя за день сигарета перед сном. Или первая рюмка поутру.

– Как я вам завидую, Леша, – высказался однажды Нильс, когда Янка разбила очередную чашку и во весь голос обматерила ее осколки.

– В чем же, Ильич? – Наконец-то нашелся человек, который и мне позавидовал.

– У вас такая славная жена. Она вам и верный друг, и преданная любовница… – Тут я хмыкнул. – А я в этом смысле обделен судьбою. Всю жизнь один.

– Еще не поздно, Ильич, – опрометчиво заметил я.

– Вы таки смеетесь. – Нильс с грустной улыбкой покачал головой. – И черт меня дернул высказываться!

Славно мы жили. Тихо и мирно. Не считая, конечно, Янкиных боев на кухне – она никогда не ладила с бьющейся посудой.

Но все это было похоже на затишье перед бурей; на штиль перед неизбежно надвигающимся ураганом.

И мы не знали, что зародился он далеко от наших Пеньков. И зародился в результате самого обыденного события, из-за одной совершенно невинной фразы. Которая, кстати сказать, уже была произнесена…