Полет Сокола Рубеж

Глава 11 Враг у ворот

Первым увидел вражье воинство Радим. Так уж вышло. Пошёл в лес поохотиться. Решил пройти подальше вдоль высокого берега, глядь — люди на реке!

Много! И все с оружием!

Да, недолгая охота получилась.

— …Сотни две, думаю! Точно не считал. У тех, что впереди, мечи на поясах и бронь. Это точно видел!

Сивард с Харальдом переглянулись.

— Всё, — сказал хёвдинг. — Теперь только биться.

— А вдруг не придётся? — возразил Рачила. — Мы же не знаем, кто идёт, зачем… Давайте вышлем переговорщиков? Вот я могу…

Варяг и нурман глянули на него одинаково, как на вдруг заговоривший пенёк, и Рачила, насупившись, умолк.

Но Ольга тиуна неожиданно поддержала:

— Пока не узнаем кто, гадать не будем.

— Гадать… — хмыкнул Сивард. И вдруг предложил: — А может, ты погадаешь, княжна? Знаю, что умеешь.

— Умею, — кивнула Ольга. — Но сначала узнайте, кто идёт.

И посмотрела на Радима.

Тот встрепенулся.

— Поторопился я, — проговорил он виновато. — Скорей предупредить хотел. Да я сейчас туда и обратно! Подберусь, всё высмотрю!

— Стоять! — Харальд перехватил Радима, прежде чем тот выскочил из комнаты. — Скоро сами увидим, прямо со стены... Ты всё правильно сделал, дренг. Хвалю!

— Так и есть, — подтвердил Сивард. — Скажу Студёну, чтоб ворота затворили и наружу — никого.

— А кто-то из наших ещё есть снаружи? — спросила Ольга.

— Я лесорубов отправил, — сказал Рачила. — На заготовку. Дрова же нужны — зима!

— Так прикажи немедленно вернуть, — велел Сивард.

— Уж как-нибудь справлюсь, — проворчал тиун. Уходя, пробурчал себе под нос: — Ишь распоряжается, длинноусый…

— Не нравится он мне, — сказал Сивард, когда Рачила вышел. — Сам не знаю почему, но нет у меня к нему доверия.

— Присмотрим, — пообещал Харальд. — И вот что: надо бы склоны водичкой свежей полить. А то снегу столько насыпало, что к стенам как по лестнице взойти можно.

— Правильная мысль, — кивнул Сивард. — Велю людям.

И ушёл, оставив их втроём: Ольгу, Радима и Харальда.

Харальд пугал Ольгу, но виду она не показывала. И это было тем легче, что рядом был Радим. Пусть Ольга и понимала, что защитить её от нурманского вождя Радим не сможет, но всё равно с ним как-то спокойнее было.

— А зачем склоны водой поливать? — спросила она.

Просто чтоб не молчать.

— А чтоб тем, кто на стену полезет, веселее было. — Харальд сверкнул улыбкой. — Снег от воды подтает, ещё и солнышко подогреет, а потом всё на морозе схватится в лёд. Полазай по такому! Да ещё когда в тебя сверху стрелы кидают. А если ещё снежком сверху припорошит тоненько…

Хёвдинг засмеялся.

Смех у нурмана был такой… завораживающий. За тем, кто так смеётся, хотелось следовать. Ввериться без оглядки.

«А он красивый, этот нурман, — подумалось Ольге. — Только старый. Лет тридцать ему уже…»

И ещё пришло на ум: князь киевский Игорь, за которого её сватают, тоже красивый. И моложе Харальда. И природный князь, сын князя. За такого замуж выйти — немалая честь...

И тут взгляд её сам собой упал на Радима.

Рядом с Харальдом тот выглядел совсем юным. Но уже не тем мальчишкой, с которым она совсем недавно сбегала из плена. Не сын охотника в поршнях18 — настоящий воин, только росту небольшого.

Пока.

— Ступай на стену, — будто вспомнив о подростке, приказал Харальд. А потом повернулся к Ольге:

— У меня есть к тебе просьба, княжна. Вернее, я присоединяюсь к просьбе Сиварда. Я знаю, ты ведаешь руны и умеешь слышать шёпот богов. Спроси их о грядущем… Ведь богам сверху видно лучше.

— Сделаю, хёвдинг, — пообещала Ольга. — Вечером, как солнце зайдёт.

* * *

Ольга и Радим стояли рядом на стене, вглядываясь в сгущающиеся снежные сумерки. Радим стоял не просто так — дозорным, следил за воротами и ведущей к ним дорогой. Ольга же просто поднялась на стену по своему желанию. Ей хотелось поговорить.

Медленно темнело, летели снежинки. Однако и белая даль реки, и мягкие тёмные обводы леса, и укрытые снегом избы казались совершенно неподвижными и безмолвными.

Радим весь извёлся, хоть виду не показывал. Где же то большое войско, которое он видел утром?! Уж не почудилось ли оно ему?

Ольгу волновало другое.

— Как думаешь, победим латтов?

— Мы-то? Конечно! Теперь, когда с вами мы… ну, то есть нурманы…

— Думаешь, мои варяги ничего не стоят? — нахмурилась Ольга.

— Нет, что ты! Я просто… я хотел сказать…

Княжна поглядела на смутившегося парня и рассмеялась. А потом, прищурившись, поглядела вниз со стены и спросила:

— А кто это там крадётся? Вон, бочком-бочком из ворот…

Радим высунулся, поглядел.

— Это кто-то из ваших.

— Ага, тиун наш, Рачила, — протянула Ольга. — По шубе его узнаю.

— Куда это он?

— Может, на переговоры?

— Какие ещё переговоры? — напрягся Радим.

— А ему бы только договариваться… Помнишь, когда мы на мысу заночевали, он меня тоже звал: пойдём, говорит, к крепости, они только с самой княжной говорить хотят…

Ольга осеклась. А в крепости-то уже не с кем было разговаривать, вспомнила она. Наместник был уже мёртв!

— Радимка! За ним! Останови его! — приказала она.

И завертела головой в поисках своих варягов.

* * *

Если бы тиун вышел через ворота уверенно, скорее всего, на него никто бы не обратил внимания. Хоть на воротах уже стояла усиленная стража, в крепость то и дело заходили и точно так же из неё выходили жители и воины. Но осторожный Рачила накинул на голову капюшон с опушкой и при этом постоянно озирался, что в немаленьком капюшоне было непросто. Такой убор отлично защищал лицо от ветра и снега, но обзор сужал изрядно. Приходилось не только головой вертеть, но и поворачиваться всем телом, если требовалось осмотреться. А в сумерках смысла в таком уборе и вовсе не было, всё равно что мешок на голову надеть.

Радим тиуна почти не знал. Однако то, что про него сказала Ольга, ему совсем не понравилось. Куда это он пытался увести княжну ночью из защищённого стана?! Потому Радим птицей слетел со стены, рванул вперёд со всех ног и успел встать перед тиуном, когда тот уже вышел из крепости.

Рачила тоже остановился. Перешеек, связывающий полуостров с большой землёй, был не так уж узок. А вот зимняя дорога шириной не отличалась. Сажени две поперёк, а по сторонам сугробы в рост человека.

Тиун попытался обойти Радима, но тот не позволил.

Рачила рассердился, и это было правильно. Рачила — тиун княжий, а Радим только отрок, да ещё не свой, а нурманский. Вдобавок мелкий совсем, хоть и с мечом.

Однако Рачила не только рассердился, но и испугался. И Радим это тоже заметил. И это уже было неправильно. А ещё тиун, вместо того чтобы рявкнуть, как положено старшему, по-змеиному прошипел:

— Прочь с дороги, мальчишка…

Зря он это сказал.

— Я тебе не мальчишка, а дренг! — громко, потому что ему-то прятаться было ни к чему, крикнул Радим. — Куда ты идёшь? Говори!

— Да кто ты такой, чтоб меня спрашивать? — возмущённо, но так же негромко прошипел Рачила. — Ты хоть знаешь, кто перед тобой? А ну пошёл вон!

И попытался столкнуть Радима в сугроб.

Могло получиться: парень был тиуну немногим выше плеча.

Но не получилось.

Радим увернулся, отпрыгнул и выхватил меч.

У Рачилы тоже был меч. Побольше, чем у Радима, в дорогих ножнах, с камнем на оголовье, однако хвататься за оружие Рачила не спешил.

Оглянувшись в сторону ворот, он увидел, что наружу выходят двое варягов. Ухмыльнулся и крикнул повелительно:

— Вуйко! Туки! Сюда! — И, показав на Радима: — Уберите этого с дороги!

Одного из отроков Радим узнал. Это был тот самый, кто прошлым летом не пустил его вслед за Ольгой в ло́дью19. Радим отступил на шаг, ожидая нехорошего…

И зря.

— Ты тут, Рачила, не распоряжайся, — весело произнёс второй варяг, Туки. — Мы не тебе служим, а княжне. А она нас послала за тобой вдогон. Ну, говори, куда собрался!

— Так… вернуть лесорубов, которые за дровами ушли, — нашёлся тиун.

— И непременно самому тебе за ними в лес надо идти? — фыркнул Вуйко. — Возвращайся-ка ты обратно в крепость, Рачила! Тут ведь латты затаились неподалёку. Схватят тебя, а князю потом выкуп платить...

Тиун метнул на Радима злобный, ничего хорошего не обещающий взгляд, но спорить с варягами не стал. Развернулся и большими шагами пошёл к воротам.

— А ты молодец, нурман, — похвалил Радима по-нурмански Вуйко, — задержал толстопузого.

— Я не нурман, — буркнул Радим по-словенски. И не удержался, добавил с обидой: — Ты не узнал меня, варяг?

— Нет… — удивлённо ответил Вуйко.

— Вы ж меня тогда на берегу бросили. А Харальд спас. И в хирд взял!

— О как! — протянул молодой варяг. — И когда ж такое было?

— А летом! Когда я княжну вызволил! Ты же меня тогда на лодью и не пустил! Сказал: «Ты охотник? Вот и иди охоться!»

— Точно! — воскликнул Вуйко. — Ты тот самый парень, из-за которого княжна на батьку кричала. Да ладно ты, как тебя… Радим! Мы ж не знали, что ты такой удалец!

Варяги добродушно засмеялись.

Радим немного оттаял. Надо же, даже имя его вспомнили.

— Не серчай! — Вуйко хлопнул Радима по спине, взметнув сноп снежинок. — Отобьёмся от летголы — отдарюсь как-нибудь. Если живы будем.

— А вот и лесорубы идут, — сказал Туки, из-под руки глядя в сторону леса. — Пойдём, Радим. Поможешь ворота закрыть.

А Радима вдруг словно Жива20 обняла. До него дошло, что сейчас сказал Вуйко.

Ольга из-за него с отцом ссорилась?! На самого князя кричала? Неужели он для неё…

18 Поршни — старинная обувь Древней Руси. Поршни изготавливали из мягкой кожи, стянутой ремешком. Это была самая простая и самая распространённая обувь у славян. (Прим. ред.)

19 Ло́дья — в северных говорах то же, что ладья. (Прим. ред.)

20 Жива — одна из добрых богинь славянского языческого пантеона.

20

18

Жива — одна из добрых богинь славянского языческого пантеона.

Ло́дья — в северных говорах то же, что ладья. (Прим. ред.)

19

Поршни — старинная обувь Древней Руси. Поршни изготавливали из мягкой кожи, стянутой ремешком. Это была самая простая и самая распространённая обувь у славян. (Прим. ред.)