Полет Сокола Рубеж

Глава 13 Предательство

На этот раз князь Довгерд явился лично. Один. Остановился, правда, на безопасном расстоянии от ворот. В руке у него была зелёная сосновая ветка. Знак мира.

— Харальд-хёвдинг! — крикнул он. — Хочу говорить с тобой! Только с тобой! Выходи, если не боишься!

— Не ходи один, — тут же сказал Сивард. — Не верю ему!

Харальд глянул варягу в глаза, спросил, прищурясь:

— Кому не веришь? Ему… или, может, мне?

— Дело твоё, — буркнул Сивард. — Хочешь — иди.

И крикнул вниз:

— Откройте нурману ворота!

— Это долго, — бросил Харальд. — Засов примёрз. Я лучше попросту. Верёвку мне потом сбросите.

Перемахнул через частокол, плюхнувшись в сугроб, выбрался, отряхнулся и неторопливо зашагал к латгальскому князю.

— Я не дам тебе сейчас пятьдесят марок, — сразу перешёл к делу Довгерд. — У меня их нет.

— Я уже догадался, — кивнул нурманский хёвдинг. — Если это всё, что намерен сказать, то мы зря тратим время.

— Не зря, — качнул головой Довгерд. — Но если ты мне поможешь, я отдам тебе эту крепость.

— Ты щедр, — усмехнулся Харальд. — Даришь то, что тебе не принадлежит.

— Она всё равно будет моей, — сказал Довгерд. — Со мной почти полтысячи, а вас сколько?

— Твой сын может погибнуть, — напомнил Харальд.

— Потому мы с тобой и разговариваем, — ответил латгальский князь. — И он, и мои воины. Не хочу терять людей. Если ты мне поможешь, я сохраню и сына, и воинов. Бери эту крепость в уплату! Это очень хорошее место, вождь. Ты сможешь назвать себя ярлом22.

— Ярлом? — Харальд хмыкнул. — Ярл пары деревенек и маленького полуострова?

— Это река-дорога, — напомнил Довгерд. — Ты будешь брать мыто со всех проходящих, отделяя мне лишь третью часть.

— Всего лишь третью? — Харальд ухмыльнулся. — О, как ты щедр, даритель чужих крепостей.

— Десятую, — уменьшил долю Довгерд. — Если отдашь мне сына в целости.

Харальд ухмыльнулся ещё шире.

— А как долго продлится моё правление? Сюда придёт войско Вардига…

— К чему тебе бояться Вардига, если ты станешь моим человеком?

— Сто, — сказал Харальд.

— Что — сто? — не понял Довгерд.

— Чтобы удержать эту крепость, мне понадобится ещё сто хирдманов вдобавок к моим.

— Ты их получишь, — не раздумывая ответил Довгерд.

— И пятьдесят марок не позже, чем сойдёт лёд.

— И пятьдесят марок! — так же не раздумывая, подтвердил Довгерд. — Мы договорились?

— Я подумаю, — сказал Харальд.

— О чём тут думать? Это отличное предложение!

— Подумаю о том, какой клятвой ты должен поклясться, чтобы я тебе поверил, — уронил Харальд.

Повернулся и пошёл к крепости.

— Зачем клятва? — крикнул ему вслед Довгерд. — Ты мне не веришь? Хочешь, я дам тебе слово князя…

— Я подумаю, — не оборачиваясь, повторил Харальд.

Довгерд выругался. Но бежать за нурманом не стал. Тоже повернулся и пошёл к своим.

* * *

— Радим, тебе будет особое задание, — сказал Харальд. — Придётся тебе этой ночью не спать.

— Сторожить?

— Нет. Следи за Рачилой. Если опять попытается удрать через стену или ещё что-нибудь подозрительное — убей. Сразу убей, не раздумывая. Он хоть и не воин, а с оружием управляться умеет и хитёр безмерно.

— А так можно? — с сомнением произнёс Радим. — Взять и убить? И что потом люди скажут?

— А люди ничего не скажут, — Харальд улыбнулся-оскалился. — Потому что ты убьёшь его быстро и незаметно.

— А почему я?

Радиму тиун не нравился. Но не настолько, чтобы вот так заколоть его исподтишка.

— Потому что у остальных этой ночью будет дело посложнее. И довольно!

Харальд сурово сдвинул брови:

— Ты мой хирдман. Делай что сказано, я за тебя отвечу.

Вот на это Радиму возразить было нечего.

Спали они все вместе: варяги, нурманы, приехавшая с Ольгой из Плескова челядь. Только сама Ольга вместе с прислужницами расположилась наверху, в светлице, которую раньше занимал коложский наместник. Рачила тоже спал здесь, так что присматривать за ним Радиму было нетрудно. Главное, самому не заснуть.

Он и задремал даже, но проснулся, когда вернулась смена караульщиков.

Первым делом глянул: Рачила на месте. Лежал на лавке, укрывшись с головой.

«Больше не усну», — сказал себе Радим.

Он знал хороший способ. Гуннар научил. Напрягать и расслаблять мышцы. И не шевелишься почти, и согреваешься немного, и бодрость сохраняешь. Очень полезно, если ты в засаде.

Вдруг Рачила зашевелился. Выбрался из-под плаща, сел, надел сапоги.

Радим видел его смутно: от печных углей света было немного. Но достаточно, чтобы увидеть, как Рачила подпоясался. Это уже было подозрительно, потому что человеку, собравшемуся во двор по нужде, пояс с оружием без надобности. Хотя кому как. Нурманы вот тоже без оружия ходить не любят. И Радима так учили: мол, сначала меч проверь, чтоб доступен был, и только потом штаны надевай.

Штаны Радиму надевать не требовалось, поскольку не раздевался. А вот то, что Рачила недоброе задумал, он уже понял, потому как тиун из собственной сумки, шапки и чужих сапог соорудил на лавке чучело и прикрыл сверху плащом. Ловко получилось. В темноте точно не отличишь от человека.

Радим думал, что тиун выйдет во двор. Но тот направился совсем в другую сторону. К клетям, где хранилось всякое добро. В одной из них держали пленного Лоймара.

Но об этом Радим вспомнил позже. А пока он дождался, когда Рачила, аккуратно переступая через спящих на полу, доберётся до двери, ведущей в заднюю часть дома, — и последовал за ним, тоже не забыв нацепить воинский пояс с мечом и прочей снастью. А вот обуться не успел. Гуннар бы такое не одобрил, потому что говорил: обувка важнее штанов. Босиком по камням или по снегу долго не побегаешь. Но Радим боялся не успеть за тиуном…

Обувь не понадобилась.

Рачила стоял у входа в клеть и о чём-то разговаривал с Осви.

Радим с запозданием вспомнил, зачем этот дренг здесь. Пленника сторожит.

Лица Осви Радим не видел — света от стоявшей на полу чашки-светильника было чуть. А Рачила и вовсе стоял к Радиму спиной. Но говорили они вроде мирно, и Радим замешкался. Нет, он помнил, что велел Харальд: «сразу убей»… Но всё же как-то… Ведь ничего такого не происходит…

Надо было слушать хёвдинга. Промедление это стоило дорого.

Жизни.

Вот только что Осви с Рачилой стояли друг против друга и вроде мирно беседовали, а потом Осви начал падать.

Шумно упасть Рачила ему не дал: подхватил ловко, опустил мягко на пол. Потом отодвинул засов, запиравший охраняемую клеть снаружи.

Радим опомнился. Все сомнения исчезли, когда он увидел, как отражается свет лампадки в мёртвых глазах Осви.

Меч из ножен, рывок вперёд…

Рачила успел обернуться на звук. Поэтому меч вошёл ему в правый бок, а не в спину. И вошёл слишком глубоко — вытащить его сразу Радим не смог. Нож, которым тиун убил Осви, ударил Радима в грудь. Точно в сердце. С такой силой, что Радима отбросило назад. Он выпустил рукоять меча, ударился спиной о стену, но остался жив. Спать в кольчуге, конечно, не очень удобно, но пригодилась, и ещё как!

А Рачила упал. Грохнулся на пол, свернулся клубком и завыл:

— У-у-у…

Радим бросился к нему, чтобы вытащить меч. Оружие — это главное… И тут распахнувшаяся дверь клети ударила его по голове, сбив с ног.

Вот шлема на Радиме не было. Но дверь не топор, так что Радим тут же вскочил и получил удар ногой в живот. Хороший такой удар, несмотря на то что выпрыгнувший из клети Лоймар тоже был босиком. Не будь на Радиме брони — свернулся бы калачиком, как Рачила. Но броня была, и ещё неизвестно, кому оказалось больнее.

Но Лоймару на боль было наплевать. И на Радима. И на освободившего его Рачилу, который всё-таки успел отворить засов.

Лоймар наклонился над тиуном, чтобы перерезать ремни на руках застрявшим мечом Радима.

Вой Рачилы перешёл в вопль и внезапно оборвался. Ремни на руках Лоймара лопнули. Он схватился за рукоять меча, но выдернуть не смог. Кисти затекли, не слушались.

И тут Радиму повезло. Потому что в только что пустом коридоре вдруг стало тесно от воинов.

Лоймар тут же выпрямился, поднял руки ладонями вперёд: не сопротивляюсь.

— Вяжите его, — распорядился Сивард.

Повернувшись к Радиму, рыкнул грозно:

— Говори!

— Ты на Сиварда не серчай! — К Радиму подсел Студён, варяжский десятник. — Ему ж потом перед князем ответ держать за тиуна. Должен был доподлинно всё выяснить.

— Я не из-за него, — сокрушённо проговорил Радим. — Будь я расторопней, Осви живой был бы!

Студён построжел лицом, спросил:

— А Осви что, малец несмышлёный или баба? Жаль его, понятно, но твоей вины в его смерти нет. Он воином был, да постарше тебя. Воин, при оружии, да ещё и на страже. А зарезали, как овцу. И кто? Тиун, который и дружинником никогда не был!

— Так Осви его потому и подпустил, наверное, что решил — не опасен.

Студён хмыкнул.

— Не опасен… Не знал я, что у Харальда такие бестолковые в хирде. А тебе я так скажу: если бы не ты, одним доверчивым дренгом дело не обошлось бы. А тебя боги любят, раз живой остался. Лоймар этот — воин изрядный. Таких, как ты, ложкой кушает. Как он тебя не убил, удивляюсь.

— Руки у него занемели, — сказал Радим. — А так бы убил.

— Я и говорю: любят тебя боги. А ты молодец! Остановил татя. И хёвдинг твой то же самое скажет, когда в крепость вернётся. Даже не сомневайся!

22 Ярл — наместник конунга.

22

Ярл — наместник конунга.