Рубежи

Глава 17. Сердце

Девочка была маленькой — лет пяти-шести, не больше. Волосы растрепались, большие синие глаза горели любопытством и азартом, выцветшая пижама с бледно-голубыми бабочками коротка в руках и ногах. Девочка вертела головой из стороны в сторону в поисках кого-то.

«Меня, — понял Денис и подался назад. — Она ищет меня!»

Он откуда-то знал, что если останется незамеченным, то все будет хорошо. И в то же время понимал невозможность подобного исхода, а потому совсем не удивился, когда девочке на плечо легла огненная рука, развернув ее в нужную сторону. Тогда-то их взгляды встретились, и она, широко улыбнувшись, позвала: «Калки!»

Слово обрело материальную форму, огненной птицей стукнулось в грудь, разлилось нестерпимым жаром по телу. Денис подорвался на кровати и заорал. Кричал долго и громко, остановившись лишь, когда подошедший отец встряхнул его за плечи как следует. Только после этого Денис замолчал и, тяжело дыша, отстранился назад, осматриваясь.

Рядом на краю кровати сидела взволнованная мама, успокаивающе поглаживая его по спине. Губы ее по инерции шептали: «Все хорошо, сынок. Все хорошо. Это лишь сон. Просто плохой сон». Отец стоял справа и хмурил брови, глядя на то, как Денис растирает кулаком левую сторону груди и морщится при этом от боли. Осознав, что делает, Денис прекратил, но было уже поздно. Он отвел взгляд и увидел стоящего в дверях младшего брата Илью, прижимающего к себе их кота Чешира — и оставалось лишь гадать, кто из этих двоих напуган больше.

Отец проследил за его взглядом и кивнул матери. Та в последний раз провела ладонью по спине Дениса, притянув, чмокнула как маленького в макушку и, поднявшись, прошла к двери.

— Идем спать, Илюшенька, — она освободила кота, тут же скрывшегося в коридоре — побежал прятаться на кухню под раковину.

— А Денис? — спросил братишка и выглянул из-за ее плеча.

— Ему просто плохой сон приснился. Сейчас его папа осмотрит, даст волшебную таблетку, и Денис тоже будет спать. А на утро уже все забудется. Идем?

Но Илья не торопился соглашаться с ней и уйти, пришлось кивнуть ему и попытаться улыбнуться, чтобы успокоить. Ибо уж кому-кому, а излишне впечатлительному младшему брату кошмары и впрямь могли после сегодняшнего присниться. Но уговоры на Илью все же подействовали, и он позволил матери увести себя спать.

Когда за ними закрылась дверь, отец посмотрел сверху вниз на Дениса и строго спросил:

— Симптомы какие? Своими словами подробно опиши, — и видя его замешательство, уточнил: — Ты кричал: «Сердце! Мое сердце!» Грудь кулаком растирал к тому же. Болит? Горит в той стороне? Может, просто тяжесть? Не больно, но ощутимо напряжено?

Денис прислушался к ощущениям и понял, что успел успокоиться. Пульс и дыхание пришли в норму, страх отступил, освободив место рациональному взгляду на жизнь.

— Да вроде… все в порядке. Просто кошмар приснился. Извини, не хотел вас напугать.

Отец задумчиво кивнул, но уходить не торопился. Сейчас начнет спрашивать, что снилось. Не рассказывать же ему, что напугался девчонки, младше Ильи. Да это смех — бояться маленьких детей! Денис глубоко вдохнул, собираясь снова повторить байку про «все в порядке», но уже более бодро, но отец его опередил.

— Ладно, поступим так: сейчас я схожу за тонометром, мы проверим твое давление и пульс, а потом решим, когда тебя в больницу везти — сейчас или утром. С сердцем, сынок, не шутят, так что лучше перестраховаться.

Давление и пульс, конечно же, оказались в норме, сделанные на следующий день УЗИ и кардиограмма тоже. Отца, кардиохирурга, результаты не успокоили, и с неделю Дениса таскали по разным врачам от обычного педиатра до невролога. ЭЭГ, томография, прочие тесты и анализы лишь подтвердили, что он абсолютно здоров. На этом бы всему и закончиться, но пришла пора детского психолога, и Денис психанул.

— Да не помню я! Не помню! Две недели прошло! — он впервые за всю жизнь повысил голос на родителей, и ему за это было стыдно, но остановиться уже не мог. — Сколько можно то? Я здоров. Мне больше ничего не снилось! Зачем тратить время и деньги ещё на психолога?!

Мама хмурилась и поджимала губы всякий раз, когда собиралась возразить. Илья прижимал к себе смирившегося со своей участью Чешира и переводил пытливый взгляд с отца на Дениса и обратно. Отец же стоял на своем, не обращая внимания на разумность возражений.

— Один прием, — выставив перед собой открытую ладонь, заявил он. — Всего один прием, и если и там скажут, что ты в порядке, то…

— И не жди после этого, что я пойду в медицинский! — попытался надавить на последний рычаг Денис. — Программистом буду!

— Я не против, — спокойно ответил папа и кивнул на дверь из квартиры. — Идём, иначе опоздаем.

Страх того, что психолог заставит его признаться в том, что на самом деле приснилось, оказался напрасным. Денису легко поверили, будто он забыл ночной кошмар, посоветовали меньше сидеть за компьютером, больше отдыхать и бывать на свежем воздухе, а отцу — поменьше нагнетать, когда все хорошо.

Благо скоро ожидались каникулы, а у родителей отпуск. Чтобы сгладить размолвку с Денисом и поднять настроение маме и Илье, отец решил потратить часть денег, откладываемых на покупку собственного жилья, и повез семью к морю. В конце концов, что может быть лучше моря?

Семья Воронцовых переехала в Италию, когда Денису исполнилось четыре. Отец Владимир Андреевич в свое время выбрал не ту женщину — вместо дочери главврача больницы, где он тогда работал, женился на экскурсоводе Светлане Анатольевне, чьи родственники, имевшие еврейские корни, давно сбежали в страны потеплее. И если поначалу это лишь негативно влияло на карьеру, то уже в начале девяностых начало реально угрожать жизни, не только его, но и близких. Тогда Владимир Андреевич, наступив на горло собственной гордости, взял денег у тестя, схватил в охапку жену и ребенка и увез их сначала в Тель-Авив к родственникам супруги. Потом гордость отдышалась и взяла свое, и семья подалась в Турин, где отцу, пусть и по протекции очередного родственника, предложили работу в хорошей клинике.

Денис, с детства не отличавшийся хорошим здоровьем, под южным солнцем окреп, быстро выучил местный язык и был вполне самостоятельным ребенком. Мама начала сотрудничать с русскими турфирмами и водила по городу экскурсии. Семья быстро встала на ноги, сняла жилье получше и завела кота Чешира. Отец хорошо зарекомендовал себя на работе и, после удачной операции на сердце одного из местных чиновников, раньше, чем через три года получил для всей семьи ПМЖ. Еще через год родился Илья, из-за которого маме пришлось бросить работу, а Денису примерить на себя роль старшего брата и стать ответственным.

Бывало по-всякому, но память сохраняла только хорошее. Несмотря на то, что в прошлую поездку на море Илья капризничал, озоровал, умудрился потеряться и обгореть, вспоминалось, как они смотрели на фейерверки, играли в пляжный волейбол с отцом, а мама все время фотографировала только затем, чтобы потом нарисовать. Мама хорошо рисовала, и Денис унаследовал этот ее талант вместе с черными глазами и волосами, во всем остальном походил на отца. Илья, наоборот, на мать. Впрочем, между собой они с Денисом тоже были сильно похожи, не даром братья. А еще они хорошо ладили и потому умело манипулировали родителями, когда им чего-то хотелось.

В этот раз им сразу же захотелось на пляж, как только они приехали на отдых. Из-за недавнего конфликта отец им уступил, и они втроем — мама осталась разбирать сумки — отправились купаться. Было людно, но им повезло — недалеко от воды нашлись свободные шезлонги. Отец, решив отдохнуть, остался на берегу, приказав Денису следить за братом. Илья же, явно соскучившийся по вниманию, пока обследовали Дениса, не только не хотел слушаться, но и специально старался сделать что-нибудь этакое. Он в своем спасательном круге то уплывал далеко от брата, то принимался собирать ракушки, из-за чего едва не порезался, а потом и вовсе куда-то исчез, пока Денис отвлекся.

Как назло, именно в этот момент пришла мама и принялась их высматривать среди отдыхающих, и стало ясно, что если Илью сейчас не найти, то их каникулы накроются в первый же день. Пришлось срочно отступать из зоны маминой видимости, попутно ища брата. У лотка мороженщика Ильи не обнаружилось, да и карманные деньги он в этот раз с собой не брал — копил на новую игрушку: то ли робота, то ли железную дорогу. В воду точно не заходил — Денис его оттуда вот только выгнал и спасательный круг отобрал, без которого брат, хоть и умел, плавать опасался. Справа, если смотреть на море, девушки в бикини играли в пляжный волейбол, рядом стояла компания взрослых парней — этот вариант можно не рассматривать. Слева — ряды шезлонгов, среди которых и расположилась их семья.

«Не крылья ж ты себе отрастил, зараза мелкая?» — подумал Денис и на всякий случай посмотрел вверх.

Там, конечно же, ничего не было, кроме редких перистых облаков, бездонной синевы и слепящего солнца. Зря только задирал голову. Особенно потому зря, что продолжал в это время идти вперед, из-за чего столкнулся со злым на весь мир сероглазым загоревшим подростком. Мальчишка выругался на незнакомом языке и потянулся, чтобы схватить Дениса за плечо, но Денис успел увернуться и, отступив на шаг, выставил перед собой раскрытые ладони.

— Извини, — машинально сказал он по-русски, потом быстро повторил по-итальянски и, видя непонимание в серых глазах, добавил по-английски: — Прости, просто ищу младшего брата, вот и засмотрелся сторонам.

Мальчишка щелкнул пальцами, и Денису показалось, будто там на мгновение вспыхнул рыжий огонек.

— Он у тебя летать умеет что ли?

Голос тоже был странным, вернее язык, на котором говорили — звучало незнакомо, но смысл шел как будто сразу от трех языков, на которых Денис говорил перед этим.

— Да чего ты пялишься-то так? — мальчишка все-таки достал до его руки и потянул Дениса на себя. — Проблем захотел?

Проблем и так хватало, например, потерявшийся Илья, но даже отдернув чужую руку, от новой напасти избавиться не удалось.

— Я уже извинился.

— Недостаточно, — не слишком уверенно хмыкнул мальчишка и снова потянулся, чтобы схватить Дениса.

— Мигель! — позвала от лотка с мороженным женщина в черном с рыжим узором парео.

Задира замешкался, не желая уступать, но тут ему аккурат в лицо прилетел волейбольный мяч, за которым почти сразу побежали двое — девушка в крошечном белом бикини и… Илья. И пока девушка сюсюкалась с Мигелем, параллельно объясняясь с женщиной в парео, Денис схватил брата за шкирку и потащил к шезлонгам, где ждали родители.

— Просил же далеко не отходить!

— Я далеко и не отходил, — возмутился Илья. — Меня девочки в волейбол играть учили, — он обернулся и помахал рукой той, которая все еще стояла рядом с Мигелем.

Девушка помахала в ответ, потом сказала что-то Мигелю и его сопровождающей и побежала к друзьям, на ходу кидая им мяч.

— То есть… — начал размышлять вслух Денис, зная: брат подхватит и выложит все, как на духу.

— Ну а чего он к тебе лез? Пусть сначала разговаривать нормально научится. Ай… За что? — потирая затылок, возмутился Илья. — Па-ап! Денис дерется! А я его между прочим от хулигана спас!

«Вот ведь мелкий предатель! Взял и все разболтал!»

Отец окинул внимательным взглядом их обоих, к своему облегчению не обнаружил следов побоев или чего-то подобного и переспросил:

— От какого хулигана?

Денис схватил брата в охапку и, закрыв ему рот ладонью, бодро соврал:

— Да он все выдумал. Ты же знаешь, у него фантазия ого-го!

— И какой тогда смысл затыкать ему рот, если он врет? — уточнил папа и освободил не особо вырывающегося Илью. — И что по-твоему произошло?

Илья задумчиво склонил голову на бок и переводил взгляд с отца на Дениса и обратно, а потом вдруг выдал:

— Мороженое хочу!

Денис понял, что братишка его не выдаст, но и мороженого им не видать.

Так и вышло. Подошедшая к ним мама обнаружила, что мальчики не намазались кремом и успели обгореть, хотя на самом деле они мазались. Поругала всех троих, включая отца, а потом потащила обедать.

Вечером, когда дневная жара улеглась, гулять по набережной было одно удовольствие. Илья забегал далеко вперёд, находил там красивый вид и, возвратившись, хватал маму за руку и тащил, чтобы она его сфотографировала. Иногда они уже вдвоем тянули туда ещё и Дениса с отцом, но чаще тем удавалось отказаться. Илья не обижался — наоборот, он был счастлив наконец то побыть в центре внимания. В отличие от Дениса, братишка это дело любил.

— Ему бы и обследоваться понравилось, — пробурчал Денис себе под нос, глядя, как брат позирует для очередного фото.

— Все еще дуешься? — спросил отец, который, как оказалось, все слышал.

— Да не то чтобы, — Денис замялся, ворошить старое и портить из-за этого каникулы не хотелось, пусть сам первым и начал.

— Я не просто так тебя по врачам таскал, — отец вздохнул, тут же быстро преобразился в счастливого отдыхающего, помахал маме с Ильёй, снова стал серьезным. — И всякий раз боялся позволить себе обрадоваться, чтобы пропустить хотя бы малейший намек на вернувшуюся болезнь…

— Болезнь? — как заворожённый переспросил Денис.

Отец снова вздохнул и легонько похлопал его по спине.

— Ты родился с дыркой в сердце, мой мальчик… Никогда не оперировал детей и никогда уже не смогу, но с тобой надо было что-то делать, потому что никто другой не думал мне помогать. Все боялись, что ты умрешь во время операции, говорили, раз нет донорского сердца, можно и не пытаться. Я попробовал и купил тебе тем самым несколько лет жизни.

Когда мы приехали в Италию, ты был настолько слаб, что ходить не мог… знаю-знаю, о твоём детстве мы рассказывали совсем другое. Врали, чтобы ты не чувствовал себя ущербным. Тем более, когда твоя мама забеременела Ильей, ты вдруг пошел на поправку. Это было удивительно и совершенно ненаучно, но, когда он родился, твоя болезнь словно бы отступила. А восемь лет назад и вовсе исчезла, как будто ты всегда был здоровым мальчиком.

В день, когда мы с мамой получили тот самый результат твоего ежегодного обследования, она устроила праздник. Ты ещё подумал, что это в честь Ильи, что он наконец научился выговаривать букву «р». Мы не стали тебя разубеждать, мы хотели, чтобы ты рос здоровым ребенком и ни в чем себе не отказывал. Но я всегда помнил о том, каким ты родился, а потому не мог не заставить в этот раз сдать все анализы… Знаю, ты до сих пор из-за этого недоволен, но если хочешь на кого-нибудь дуться, дуйся на меня, ладно? Не знаю, что там днём сделал Илья, но точно сделал это ради тебя. Ты для него пример для подражания, так что…

Отец развернулся в ту сторону, куда совсем недавно убежал Илья, и улыбнулся. Улыбка получилась грустной, и Денис поспешил заверить, что ничего особенного Илья днём не сделал, а сам Денис уже и не злится, вообще ни на кого не злится. В свою болезнь не очень-то верилось, но он помнил, что и впрямь в детстве проходил каждый год обследования. Думал, что это для школы. Но и отец никогда ему не врал…

Илья вернулся как всегда неожиданно и вовремя. Подбежал, вклинился между отцом и Денисом и принялся тараторить, переводя взгляд с одного на другого.

— Мы там с мамой сейчас таааакой корабль видели! Прямо таааакой здоровый!

— Корабль? — не понял папа.

— Яхта, — уточнила вернувшаяся следом мама. — Просто кое-кто как обычно преувеличивает.

Она улыбнулась и легонько щелкнула Илью по носу. Братишка и не думал обижаться, воодушевившись ещё больше.

— Но ты же видела, да? Там были синие люди! С рогами. А ещё дедушка лысый в апельсиновом халате. И они такие пыщ! Бабах! И на руках всякие штуки огненные вытворяли. Магия!

— Костюмированная вечеринка на яхте, — перевела на нормальный человеческий мама.

— Магия! — Илья разочарованно покачал головой и повернулся к Денису, ища поддержки.

— Как в комиксах про Доктора Стрэнджа? — спросил он.

И Илья, отцепившись от отца, полностью развернулся к Денису и, обильно жестикулируя руками, стал развивать тему.

— Точно! Руны же! Руны! Правда там еще синяя магия была… О! Магия по цвету кожи! Не даром дедушка желтым под цвет своего халата показался! Драться, они, правда, не собирались, кажется… О-о-о! Это были мирные переговоры двух магических рас! Из разных миров!

Мама уже вовсю хихикала, даже папа улыбался, а Илья уже придумал почему магам понадобились переговоры — одни у других украли сердце, конечно же, волшебное. Да, для братишки та ночь тоже не прошла даром, но лучше пусть так, чем свои кошмары видеть начнет. И потому Денис лишь поддакивал и задавал наводящие вопросы. Точно украли, может изначально добровольно отдали? Что, сердце перевыкрали потом? А точно? Может, там заговор был? Добрые заговорщики? А такие бывают?

— Кому-то пора свои собственные комиксы про магов рисовать, — заключил папа, когда история Ильи завершилась на том, что сердце теперь находится в маленькой девочке, которая в итоге должна всех победить. Правда, как именно, он не знал, но для завершения ему требовалось подкрепиться чем-нибудь вкусненьким, желательно мороженым.

— Вот, значит, к чему сказочка свелась, да? — мама притянула Илью к себе и поцеловала в щеку. — Все бы нам девочки и мороженое.

— Можно только мороженое, — он состроил щенячьи глазки и посмотрел сначала на маму, потом на папу. — Если мне не купят мороженое, я растаю. Честно-честно, растаю, прямо бряк на асфальт и все.

— Ну, — решил поддержать брата Денис, — я, конечно, таять не собираюсь, но от мороженого не отказался бы.

Отец улыбаясь покачал головой, потом достал из кармана бумажник и протянул Денису пару купюр.

— Можно без сдачи, только…

— Следить за Денисом! — перебил его довольный Илья и рассмеялся.

— Вообще-то это за тобой глаз да глаз нужен! — нахмурился Денис.

— Мальчики! — шикнула на них мама и, когда они тут же сделали виноватые лица, наказала: — Следите друг за другом, хорошо?

Ответом были дружные кивки черными головами, после чего Денис махнул в ту сторону, откуда они пришли — по пути вроде бы встречались продуктовые магазинчики. Илья побежал вперед, время от времени останавливаясь и прикладывая руку к голове, словно бы и впрямь высматривал грозящую Денису опасность. Он и сам включился в игру и, посмотрев по сторонам, прокомментировал увиденное, вызвав у брата очередной приступ заразительного смеха. А потом вдруг на секунду сердце вновь болезненно укололо. Денис замер, но боль возвращаться не торопилась, тогда он обернулся, чтобы проверить, не заметил ли отец. Отец не заметил. Они с матерью стояли рядом: она положила голову ему на грудь, он обнимал ее за плечи. Родители тепло улыбались и смотрели им с Ильей вслед. Денис зачем-то поднял руку и помахал.

«Как будто прощаюсь» — промелькнула в голове отозвавшаяся горечью мысль.

И чтобы прогнать внезапную грусть, он обернулся и побежал к Илье, успевшему уйти далеко.

В магазине, в который они зашли, мороженое нашлось бы на любой вкус, но Илья ходил от холодильника к холодильнику и все никак не мог выбрать. Мысленно он, наверное, уже скупил здесь все и успел съесть, и оставалось порадоваться, что на самом деле в него столько не поместится. Денис, успевший взять себе фруктовый лед в шоколаде, недовольно смотрел на метания брата и, если бы не недавний разговор с отцом, отвесил бы братишке подзатыльник для придания скорости.

— Ты специально возишься? — не надеясь на ответ, спросил Денис. — Как будто решил время потянуть!

— Угу, — пробормотал Илья и полез в ближайший к нему холодильник. — Позже выйдешь — целее останешься…

— Чего?

Илья вынырнул сразу с двумя рожками: мятное и клубничное, протянул их Денису.

— Там же хватит на оба сразу, да? Я просто не знаю, которое лучше: синее или красное, вот решил смешать. А ты чего выбрал?

Вид у него был ангельски-невинным, потому ничего не оставалось, как забрать у него рожки и быстро пройти к кассе, чтобы братишка не успел передумать. Но Илья и сам чуть ли не вприпрыжку бежал туда — не терпелось попробовать, что все-таки вкуснее. На выходе он распаковал оба сразу и стал по очереди откусывать то от одного, то от другого, пытаясь комментировать с набитым ртом. Судя по его бурчанию, побеждало клубничное.

— Так у тебя скоро ничего не останется, — усмехнулся Денис, невольно отмечая, что улица удивительно безлюдна, а ведь когда они шли к магазину, гуляющих было довольно много.

— А не растает? — Илья придирчиво посмотрел на рожок с обкусанным розовым шариком и, приблизив его, осторожно лизнул.

— Ну, главное же, чтобы ты не растаял, да? А то если брякнешься на асфальт, я тебя до отеля не понесу.

Брат на выпад не отреагировал, перевел взгляд на второе мороженое и вздохнул, как над неразрешимой дилеммой.

— Представляешь, она жару плохо переносит. Вроде огонь, а жару не любит.

— Кто? — не понял Денис, а в голове сам собой нарисовался образ приснившейся в кошмаре девочки. Спину обдало холодом.

Илья же откусил теперь от мятного рожка и пробормотал:

— Хрдаям.

— Чего???

«Сердце, — промурлыкал чей-то голос в голове. — Ты же знаешь, что речь о Сердце».

Денис вздрогнул, фруктовый лед выпал из вдруг вспотевших ладоней, в груди слева вспыхнул нестерпимый жар. Он сжал руку в кулак и принялся растирать больное место, повторяя про себя как заведенный: «Сгинь. Сгинь. Сгинь». Говорил еле слышно, но самому казалось, будто орет так громко, что барабанные перепонки вот-вот лопнут. Еще этот треск пламени фоном, сбивающий с толку… Он простоял бы так еще долго, но у обладателя мурлыкающего голоса были другие планы.

«Кирану сейчас достанется. Ох как достанется!»

— Илья!

Брат не отозвался, а жар в левой части груди стал просто нестерпимым. Денис, сжав зубы, распрямился и, стараясь не обращать внимание на боль, осмотрелся. Илья с давешним пляжным хулиганом стояли метрах в ста отсюда. Хулиган как будто пытался закрыть Илью рукой, а рядом с ними высился разгневанный синекожий великан, по лицу которого стекало розовое мороженое.

«О нет!»

Думать о том, не могло ли все это быть галлюцинацией из-за жары, времени не оставалось — великан замахнулся. Тело Дениса вспыхнуло, за спиной распахнулись крылья, но даже так он понимал, что опоздает. И оказался прав, когда не успел преодолеть и половину пути до брата, как с синих пальцев сорвались струи сизого дыма и ударили наотмашь по мальчишкам.

Он не сразу понял, что орет. Что именно орет не разобрал вовсе — то ли Киран, то ли Илья, то ли оба имени слились в один вопль отчаянья. Огонь в груди разгорелся сильнее и просочился сквозь кожу, чтобы сжечь реальность дотла. Зачем она теперь? Зачем теперь он сам?

«Есть у меня для тебя ответ, — усмехнулся в голове мурлыкающий голос и добавил: — Даже несколько ответов. Показать?»

Из темноты сознания к Денису протянулась когтистая лапа из бурлящей магмы, но он, не задумываясь, ухватился за нее.

Астральная тропа закончилась неожиданно. Только что он держал на руках маленькую напуганную девочку, а вот уже сидит на холодном камне в слабо освещенной рыжими рунами комнате. И ни души рядом: ни Ланы, ни Ильи, ни пляжного хулигана Мигеля, ни даже синего гиганта. С ними ведь ничего не случилось? Все же хорошо, да?

Денис встал и осмотрелся, но на черной сфере стены не обнаружилось ничего похожего на дверь. Размышления о собственном попадании сюда показались совершенно бессмысленным занятием, потому как его сюда скорее всего кто-то принес. Почему не стал дожидаться? Не верил, что он скоро очнется? Или не верил, что очнется в принципе? Очень уж комната на склеп похожа, своеобразный, конечно, но склеп. Ладно, сравнениями делу не поможешь.

— И что теперь? — не надеясь на ответ, спросил Денис.

Мир вспыхнул нестерпимым светом, заставляя зажмуриться. Но стоило открыть глаза, картинка перед ними сменилась на темный узкий зал с цепью чугунных трехногих чаш по центру, в которых без дров горел огонь. По обе стороны от чаш стояли мужчины и женщины в черных одеждах и карнавальных масках. Они о чем-то яростно спорили, и в их ладонях мерцало самое настоящее пламя. Дениса никто не заметил, и он продолжил рассматривать окружающих, пытаясь понять, как ему с ними быть. Вряд ли им понравится, что посторонний присутствует на их тайной встрече.

Решив поискать пути отступления, Денис обернулся и увидел пляжного хулигана. Вновь тело двигалось само по себе, и через мгновение руки сжимали воротник черной рубашки подростка.

— Где Илья? — он никогда не думал, что может так разозлиться, но его голос сейчас походил на рычание или треск пламени. — Где мой брат? Что с ним случилось?!

— Мигель! — к ним ринулась красивая женщина в длинном вечернем платье, конечно же, черном, зато без маски. — Немедленно отпусти его!

Она схватила Дениса за футболку и тут же отпрянула, словно обожглась.

— Где он? — продолжал допытываться он у хулигана.

Его снова попытались оттащить от Мигеля, в этот раз подошли со спины, потому нельзя было разглядеть кто именно, но Денис не собирался отпускать свою жертву во что бы то ни стало.

— Где мой брат?! Что с ним!

За спиной кто-то вскрикнул и отступил. Новых попыток оттащить его от Мигеля никто не предпринял, зато сам хулиган наконец перестал быть апатичным, и его серо-голубые глаза задорно сверкнули. Он тоже схватил Дениса за шиворот и, притянув поближе, со всей дури ударил головой ему в лицо.

Боль перебила ярость. Денис отпустил руку, чтобы зажать ею разбитый нос, вторую легко скинул Мигель. Сзади снова подскочили взрослые, опрокинули Дениса на пол, прижали так, что нельзя было пошевелиться. Рядом с руками присел парень в черной рогатой маске и попытался разжать его правый кулак. У незнакомца почти получилось, когда к ним подошел сухонький древний старик в рыжей кашае и что-то негромко сказал. Парень нехотя ретировался, а сопровождающие старика подняли Дениса и поставили на ноги.

Вспыхнувшая было новая перебранка быстро утихла. Одни взрослые нехотя отступили, другие встали по обе стороны от Дениса, словно не охраняли, а пытались защитить. Он окончательно потерялся в происходящем, а старик отдал новый приказ, и люди стали потихоньку пропадать. Показалось, что они сейчас все пропадут, и он никогда не узнает, что же стало с Ильей. В отчаянье Денис завертел головой, пытаясь найти вредного пляжного хулигана, но того нигде не было.

Стоило смириться с неудачей, как в плечо несильно толкнули, заставляя обернуться.

— Он жив, — по-английски сказал Мигель. — С твоим братом все в порядке, — и подхватил оседающее тело Дениса.

Теряя сознание, он запоздало подумал, что хулигана стоило бы поблагодарить.

Он проснулся в комнате, окрашенной закатным солнцем в рыжий. Лоб холодила влажная тряпка, слабо пахнущая лавандой. Голова трещала, и Денис списал бы все на тепловой удар, но с головой ныли мышцы, а еще почему-то кисти рук. И если лежа боль казалась вполне терпимой, то при попытке подняться захотелось взвыть.

— Не спеши, — посоветовал старческий голос, затем по полу зашуршали мелкие шаги, виска коснулись сухие пальцы и принялись выводить по коже узор.

Стало легче. И Денис осмелился спросить:

— Я не умер?

— Нет, мой мальчик, — ладонь прошлась по влажным волосам, — ты не умер. Ты еще очень долго не умрешь.

Голос был сухим и трескучим, но странным образом при этом успокаивал, убаюкивая. Так трещали дрова в камине в особняке лучшего друга отца, помогавшего им с получением загранпаспортов. Так горели ветки в походном костре, когда отец вывез их с братом в горы на пару дней.

— Илья! — Денис снова попытался подняться, но старик настойчиво уложил его обратно на кровать.

— С ним все в порядке. Магия векш на него не подействовала. Впрочем, магия творцов тоже, потому он помнит о случившемся. Хотя официально ты все равно мертв, твои родители получили тело, которое могут оплакать и похоронить.

— Но я жив, — неуверенно возразил Денис и поморщился от той беспомощности, что прозвучала в его голосе.

Чувство было новым и неприятным, отчего в груди поднялась волна возмущения, призывая подняться с кровати, несмотря на боль. Старческая ладонь, опустившаяся на плечо, легко удержала его на месте.

— Жив, — подтвердил старик. — Я же сказал, ты еще очень долго не умрешь. Просто теперь не под своим именем. Имя тебе выберут новое, соответствующее статусу будущего Верх…

— Нет! — Денис скинул чужую руку и, поднявшись, обернулся к старику. — Мне не нужно чужое имя. Мое вполне устраивает. Я… Я не…

«Не Калки и не собираешься повторять его ошибки», — промурлыкал голос в голове и довольно рассмеялся.

— Я не!.. — слова застряли в горле.

Денис зажмурился и замотал головой, не желая соглашаться со своей участью. Еще не совсем понимал, что для него приготовили, но их планы сразу не нравились. А беспомощность внутри него расправляла скользкие щупальца, тянувшие наружу жуткие воспоминания из прошлого, о котором он никогда не помнил.

Отец, дождавшись, пока мать уйдет умываться, забирает младенца из кроватки и со словами «Я должен сделать хоть что-то!» уносит того к машине. Но операцию провести не дадут — сначала друг откажется ассистировать, потом и вовсе сдаст главврачу. Дениса положат в детскую реанимацию, а потом, когда ему неожиданно станет лучше, перевезут в Нью-Йорк ждать подходящего донора.

Видение сменилось неожиданно. В новом мама с припухшими от постоянных слез глазами склоняется над ним и, поправив сползшую кислородную маску, шепчет: «Все хорошо, малыш. Все будет хорошо». Ее надежды не оправдаются. Денис умрет в тот же вечер, а она до утра просидит рядом с трупом повторяя свою глупую мантру.

В следующем родители появились вместе — рядом со свежей могилой. Стоят порознь, стараясь не смотреть друг на друга, и мысленно корят себя в смерти с рождения обреченного ребенка. Потому что оба виновны в его болезни, но и невинны тоже. И отец, вроде бы понявший это, протягивает руку к матери, но она отмахивается.

— Все конечно, — черные локоны вздрагивают крыльями испуганной птицы. — Возвращайся к…

Бешено стучащее в груди собственное сердце заглушило ее последние слова. Денис широко распахнул глаза, желая избавиться от ненавистного видения, но все равно увидел, как мать уходит прочь от отца, понял, что они больше никогда не будут вместе. Его смерть разрушила не только их брак, но и жизнь тоже. Имеет ли он теперь право на свою собственную? А зваться именем, данным ими при рождении?

Он вновь зажмурился и принялся растирать грудь кулаком, как в ту ночь после кошмара. Словно вместе с болью физической можно было унять боль душевную, вызванную странными видениями. Но ведь Денис никогда не умирал ребенком. Он ведь здесь. Здесь и сейчас. Он настоящий! Нельзя же выдумать себя самого! Но ни одного воспоминания, подтверждающее обратное, как назло, не приходило в голову, хоть бейся ею о стены, хоть дави кулаками.

— Денис! Де-е-енис! — по левой лопатке постучала детская ладошка, а стоило обернуться, как в лицо ткнули вытянутым на руках щенком немецкой овчарки. — Давай себе оставим, а?

В соседнем доме у художника Эмилио за месяц до этого овчарка принесла щенят с браком, но хозяин решил от них не избавляться, а просто раздать в добрые руки. Но отец щенка оставить не разрешил — арендодатель кота-то со скрипом завести разрешил, про собаку и речи не могло быть. Но пятилетний брат не хотел этого понимать и демонстративно плакал, стоя в центре гостиной, специально не давая родителям себя жалеть. Успокоился он лишь, когда Денис пообещал подарить ему любого щенка, как только они обзаведутся собственным жильем. Уставший плакать братишка, конечно же, согласился и еще долго потом, шмыгая носом, рассказывал, какой замечательный пес у него будет.

Точно! Илья! Родители не разойдутся из-за Ильи — семье ничего не грозит! От этой мысли по телу разлилось приятное тепло, вернулась обычная уверенность, и Денис, открыв глаза, произнес:

— Нет, я не позволю вам выбрать мне имя, — в собственном голосе эхом отразилось рычание псов, как еще тихое, но отчетливое предупреждение насылающим странные видения.

Старик некоторое время внимательно рассматривал его сквозь щели сощуренных глаз, потом с уважением кивнул.

— Хорошо, — сказал он. — Имя можешь оставить. Но только имя.