Русский корсар

Глава 18

Попасть на личный приём к королеве-матери оказалось не так просто. По какой-то причине назначение аудиенции затягивалось. Позже, я понял: мою личность просто изучали. Вдовой королеве нужно было понять: чего от меня ожидать, и как это можно использовать.

Конечно, досужий наблюдатель может сказать: для чего мне нужна встреча и поддержка царствующих особ французского королевского дома? Ну, так эта эпоха не приемлет выскочек и самозванцев. Феодальная система, построенная на вассальном суверенитете, давит одиночек автоматически. Вот, ты имеешь деньги: набираешь наёмников и захватываешь земли за океаном. Сколько продержишься, создавая нехороший прецедент для власть имущих? Чтобы вести себя подобным образом, нужно иметь приличную родословную и поддержку крупного государства. Иначе, долго не протянешь — придут и раздавят. Кто такой был Генри Морган изначально? Удачливый пират, бабочка однодневка? А получив покровительство Англии стал уважаемым человеком, основателем клана мультимиллионеров. Его потомки сейчас одни из тех, кто в теневую правит миром.

Я, возможно, замахнулся на большее: создание собственного государства. Но! Полную независимость такое политическое образование может получить только при далёких потомках, когда мир станет другим, меняя правила игры. А пока, просто по праву рождения, я легко могу претендовать на герцогство, под патронажем одного из европейских королей. Если смогу его создать и удержать власть. Отметим, что чужака никто поддерживать не будет. Значит надо засветиться перед французским двором, убедить короля в своей лояльности и личной преданности. Стать своим среди придворной знати, наладить связи, завести друзей и приятелей. Куда спешить? Без прочного тыла и поддержки крупной страны, в Новом Свете ты станешь только мишенью для всех тамошних авантюристов. Каперский патент? Для кого? Для графа де Сен-Пьер де Бурбон? Чей дед командовал армиями свыше двадцати пяти тысяч человек? А прадед почти на равных бодался с королями? Не слишком ли мелко? Каперские патенты он сможет, наверное, выдавать и сам, от имени французской короны, конечно. А самому участвовать в подобных делах лучше только инкогнито, под вымышленным именем. (От автора: тсс… — спойлер). В общем, моё дело командовать флотами, а не участвовать в абордажных схватках. В идеале, в жизни пока всё наоборот.

Деньги? Это хорошо, но пока они не могут решить абсолютно все вопросы. Якоб Фугерр нанял целую армию наёмников — и треть Германии осталась католической. (Возможно, он так «отрабатывал» перед церковью еврейское происхождение). Но, стать независимым монархом он не смог бы ни за что на свете. Родословной не вышел. Времена варваров прошли, его бы стёрли в порошок, не считаясь с усилиями. Поэтому, надо иметь за спиной развитую страну (свою), сильную армию и «правильную» родословную — и вот тогда… Если тебя признают другие монархи, то тогда ты вольёшься в их семью на равных.

Воодушевлённый? или слегка подавленный? подобными рассуждениями, я начал своё вхождение во французское общество. Каким образом? Элементарным! Просто стал посещать светские мероприятия при дворе французского короля. Балы, лакеи, юнкера! Последние отсутствовали, зато первые были в достатке. Правда, больше стоял у стеночки. Ну, не танцор, я не танцор! Хотя с причиндалами всё в порядке, позже, парочка дам смогли в этом удостовериться весьма детально. Мадам и мамзели лихо отплясывали замысловатые фигуры, изредка демонстрируя восторженным зрителям затянутые в шёлковые чулки лодыжки. Это волнующее зрелище позволяли увидеть специальные укороченные платья для танцев. Я фланировал по залу, вступая в беседу с важными сеньорами, отвешивая изысканные комплименты дамам.

На контакт со мной шли охотно. Богатый и знатный господин, не связанный с придворными партиями, имеющий интересы далеко от метрополии. Никому не мешает, а поиметь с него что-нибудь, да можно. На худой конец — заплатит за совместный ужин. Поэтому, быстро стал популярен, постоянно куда-то приглашали. Но, такое быстро приелось: к вину был равнодушен (сука предок, подкузьмил малёха), разговоры про охоту не поддерживал. После нескольких дней бесцельных блужданий, мне всё-таки удалось найти себе группу по интересам.

Многие из придворных получили хорошее образование — и на приёмах часто читали стихи, пели, музицировали, устраивали балетные и театральные представления. Как профессионалы, так и вчерашние зрители. На маскарадах было весело: то король выйдет в зал с чёрным накрашенным лицом, изображая негра; то его младший брат, герцог Алансонский, натянув женское платье — вихляет по дворцу, пародируя женскую походку.

Решил тоже выделиться, показать, что не совсем твердолобая военщина, а творческая натура, способная на сентиментальные переживания.

Взяв за основу псевдо средневековую балладу фолк певицы Хисимэль из двадцать первого века (https://hisimel.ucoz.ru/index/pesni_po_starinnym_legendam/0-130) с грехом пополам перевёл её на старофранцузский. Подумав обратился к недавнему знакомцу — уличному поэту Годо. Вместе мы сваяли вполне приемлемую версию. Заплатил придворным музыкантам, чтобы отрепетировали и исполнили. Песня умела успех, дамы прослезились, кавалеры сдержанно поздравили.

После исполнения песни, познакомился с придворным поэтом Пьером де Ронсаром. Он указал на маленькие смысловые неточности, решили вместе их исправить в популярном среди знати питейном заведении. Правда, чтобы мэтр смог оценить моё творчество, грамотный слуга записал песню на бумагу. Увы, поэт почти потерял слух, ещё в молодости. Сейчас ему нет и пятидесяти, но годы уже оставили седой след на его голове.

За бокалом красного, я и познакомился с моими будущими приятелями, с которыми потом мы часто проводили время вместе. Все они были мне известны по книгам из будущего. Честно сказать, меня забавляло, что я вот так накоротке, пью вино, дурачусь и болтаю о всякой ерунде с историческими персонажами. Поэтому, особо никуда не торопился. Америка подождёт, а вот такой случай мне, когда ещё подвернётся. Из всех новых знакомых, больше всего выделял троих.

Первым значился Пьер де Бурдей сьер де Брантом, мужчина возрастом чуть больше тридцати, любезный кавалер, любимец дам. В этом году он отказался от военной карьеры — и всё время проводит при дворе. В будущем прославился как писатель, оставивший интересное эротическое произведение, известное нам как: «Галантные дамы». Из его книг черпали знания: Проспер Мериме, Александр Дюма, Томас Манн, Оноре де Бальзак и наш — А.С. Пушкин.

Второй — всем известный поэт и кутила, забияка и хулиган — Луи де Клермон де Бюсси. Возраст — двадцать один год. Отнюдь не граф, простой шевалье.

Третий, их сюзерен и покровитель, младший брат короля — Франсуа Валуа герцог Алансонский, мой тёзка и дальний родственник. Шестнадцать лет, но уже, по праву рождения, имеет политический вес. Из будущего у меня о нём сложилось негативное впечатление. Мутный какой-то, но возможно я не прав. Он ещё слишком молод, но может знакомство и сгодится. Не плюй в колодец…

Короче, сидим в элитном кабаке, лениво дегустируя различные сорта итальянских и французских вин. Рассуждаем на разные умные темы. Ну, по винам и лошадям, я спец небольшой, молчу не отсвечиваю. По правилам дуэльного кодекса и тонкостям королевской охоты, тоже не эксперт. Античных авторов присутствующие читали больше и вдумчивее, тут мне опять никого не удивить. Речь зашла о вине: приносит пользу или вред? In vino veritas. Истина в вине. Наконец, смог вставить пару слов — прозой. Остальные высказались стихами.

Начали за здравие, а кончили за упокой. Вдоволь поупражнявшись в возвеличивание процесса пития, присутствующие дружно оценили его недостатки. Коих оказалось значительно больше, чем достоинств. Честно сказать, не ожидал, что наши далёкие предки в подобных вопросах могут проявить в этом вопросе, такое завидное для их потомков здравомыслие. Даже сама латинская поговорка в полном виде выглядела совсем иначе:

In vino veritas, in aqua sanitas (Истина — в вине, здоровье — в воде). А сам смысл первой части означал не некую сакральную мудрость, проступающую в изменённом состоянии сознания, а простой факт: вино развязывает языки. Или, если по-русски: «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке».

Я аж загрустил. Слава богу, после охоты и войны, разговор ожидаемо перешёл на баб. Брантом на тему любви высказался красиво:

— Все почести мира не стоят любви и милостей прекрасной и знатной особы, твоей возлюбленной и повелительницы… Подлинная любовь прекрасна, а раз она такова, то её необузданность, её изобретательные приёмы не могут вызвать осуждения…

— Хм…Если следовать твоей логике, то можно оправдать и супружескую неверность? — вставил в разговор свои пять копеек, самый старший, а значит самый рассудительный из нас, Ронсар.

— Увы, мой друг, священные узу брака в нашем обществе давно потеряли свою святость. Ныне гордятся не верностью, а количеством измен, которые многие уже даже не скрывают. В Париже среди женщин ходит популярная песенка на эту тему:

— Тема! — радостно закричал юный герцог Алансонский, — Предлагаю тему: парижские жёны и супружеская неверность.

Как я понял, сейчас начнётся популярная в свете забава: каждый из присутствующих должен рассказать историю на заданную тему, желательно приправленною толикой житейской мудрости или назидательным концом.

Первым начал Брантом:

— Надо сказать, друзья мои, что не всегда в измене первый шаг делает супруга, иногда поведение мужа просто подталкивает её к этому.

— Кстати, к сему: знавал я одного чужеземного принца, женатого на красивой и добросердечной даме, которую он покинул ради другой — то ли известной куртизанки, то ли соблазненной им фрейлины; этого ему показалось мало, он стал спать с любовницей своею в комнате, расположенной прямо под спальнею жены, и всякий раз, водружаясь на свою красотку, со злой радостью стучал два-три раза короткой пикою в потолок с криком «Эй, жена, я поехал!». Таковое измывательство продолжалось много дней подряд и смертельно уязвило бедную женщину, которая наконец с отчаяния решила отомстить и отдалась одному весьма досточтимому дворянину, сказавши ему однажды в беседе с глазу на глаз: «Я хочу, чтобы вы спали со мною, иначе разорю и опозорю вас». Тот обрадовался столь редкой удаче и согласился не раздумывая. С тех пор, стоило принцу заключить в объятия свою наложницу и крикнуть: «Я поехал!» — как жена, милуясь с любовником, отвечала ему сверху: «И я тоже!» — либо: «А я вас обогнала!» Все эти словесные перепалки и скачки наперегонки тянулись до тех пор, пока принц наконец не заподозрил правды и, приказав последить за супругою, узнал, что та наградила его ветвистыми рогами и скакала так же резво, как муж, платя ему тем самым за глумление. Уверившись в ее измене, принц понял, что комедия обратилась в трагедию; когда он в последний раз возгласил ей свой «отъезд», а она ответила тем же, то взбежал по лестнице и внезапно распахнул двери ее спальни, застав любовников за делом. Дама сказала: «Я знаю, что погибла; можешь убить меня на месте, я не страшусь смерти, более того, желаю ее, ибо успела отомстить тебе, сделав рогоносцем; однако ты сам виноват в своем позоре, который я никогда не навлекла бы на тебя в ином случае; я была верна и предана тебе и не изменила бы ни за какие сокровища, но ты оказался недостоин такой честной и порядочной женщины, как я. Итак, убей меня хоть сейчас, но, умоляю, если у тебя в сердце осталась хоть искра милосердия, пощади этого беднягу, который попал сюда не по своей воле, но по моему настоянию и как орудие моей мести». Принц, однако, жестоко и безжалостно убил обоих. Посудите сами, что же иное могла сделать сия принцесса в ответ на мужнее презрение и недостойное отношение к ней со стороны супруга?

Проникшись сей печальной историей, слушатели немного помолчали. Следующую историю поведал нам Франсуа Валуа:

— Бывает и так, что дама может изменять не только мужу, но и любовнику, а иногда, им всем одновременно.

— Мой прадед, король Франциск I, однажды решил посетить свою любовницу в неурочный час. Имея с ней давнюю связь, он, не откладывая дела в долгий ящик, стал грубо стучать в её дверь, как настоящий повелитель. Дама же в это время пребывала в компании господина Б. Застигнутая врасплох, она принялась срочно решать задачу, куда спрятать кавалера. На счастье, дело было летом и камин был забит свежими ветками, как это было принято у нас во Франции. Вот она и посоветовала ему спрятаться в камине, за ветками, прямо в рубахе — тем более что в доме было тепло. Король же, совершив то, что ему надо было от дамы, вдруг захотел облегчиться и, не найдя подходящей посудины, направился к очагу и пустил струю прямо туда, сильно покропив бедного влюбленного; тот вымок, словно на него вылили ведро воды, ибо она, как из садовой лейки, потекла ему на лицо, в глаза, в нос и рот. Можете представить, как не повезло незадачливому кавалеру, каковой не посмел и пальцем пошевелить, проявив чудеса терпения и выдержки. Сделав дело, король попрощался с дамой и вышел. Та затворила за ним дверь и позвала своего любезника продолжить прерванную забаву. Она помогла ему умыться и дала другую рубаху. Все это они проделали, изрядно посмеявшись после того, как сильно перетрусили…

— Позже узнав об этом король долго смеялся, простил незадачливую любовницу, но Б. пришлось покинуть двор, удалившись в провинцию.

Народ поулыбался над бедолагой придворным, но сам процесс нецелевого использования камина ни у кого удивления не вызвал. Позже мне объяснили, что в горящий каминный огонь парижане часто опорожняли ночные горшки, так что…

Де Ронсар был короток, но затронул весьма щепетильный вопрос:

— Рассказывали мне об одном высокородном чужеземце, что выдал замуж свою раскрасавицу дочь за другого знатного вельможу, который долго искал ее руки, да вполне и заслуживал ее; однако же перед тем, как выпустить дочь из дому, отец решил самолично снять пробу, говоря, что уж коли он так усердно воспитывал и взращивал сию породистую кобылку, то должен первым вскочить на нее, дабы проверить, на многое ли она годится. Не знаю, правда ли это, только говорили, что познал ее не один отец, но и другой красивый и благородный дворянин; муж тем не менее не увидел в этом поступке ничего для себя обидного — напротив, почел за честь. Да и решись он ее осудить, его бы не поняли: она была красотка не из последних, а красоте к чему же пропадать зря?!

К инициативе заботливого папаши слушатели отнеслись негативно: красоте, конечно, пропадать не стоит, но родитель палку явно перегнул. Но, все признали, что о подобном уже слышали: подобные шалости отцов со своими дочерями, были случаями далеко не единичными.

Очередь дошла до меня, пришлось вносить свою лепту:

— Знаю случай. Когда муж и жена отнеслись к взаимной измене без взаимной неприязни. Рассказывали мне, некие знатные супруги сочетались браком по взаимному расчёту, не испытывая телесной привязанности друг к другу. Молодая жена не любила мужчин, состоя в греховной связи с своей служанкой. Позже, муж тоже удостоил служанку своим вниманием. Таким образом, изменив друг другу с одним и тем же объектом, супруги не испытали взаимного недовольства. Ибо, жена не ревновала к мужчинам, а муж к женщинам.

Историю встретили доброжелательно, а Брантом слушал очень внимательно. Полагаю, одним сюжетом в его будущей книге стало больше.

Последний рассказчик внезапно заартачился, отказавшись от своей очереди продолжить беседу. Возмущённые таким пренебрежением его товарищи постановили сменить тему, решив сделать её героем непосредственно проштрафившегося Бюсси.

— Присутствовал я, — начал ухмыляющийся Пьер де Бурдей, — при одной занятной сцене: наш дорогой господин де Бюсси, который всем известен своим остроумием и язвительностью, однажды, приметив при дворе одну вдову весьма мощного вида, известную своими любовными похождениями, спросил: «Как, эту кобылу все еще водят крыть к добрым жеребцам?» Его слова были переданы даме — и та стала его смертельной врагиней, о чем он не преминул узнать. «Что ж, — заметил он тогда, — я знаю, чем помочь горю. Передайте ей, что я выразился иначе, сказав: „Как, эта норовистая кобылка еще не перебесилась?“ Ибо мне известно, что ее обозлило не то, что я сравнил ее с женщиной легкого поведения, а то, что я назвал ее старухой; когда же она узнает, что я обозвал ее молодой кобылкой, ей покажется, будто я еще уважаю в ней пыл ее вечной молодости». И вправду, когда той донесли исправленные слова, она получила полное удовлетворение, успокоилась и вернула де Бюсси свое расположение, что нас преотменно повеселило. Хотя что бы она ни делала, ее все равно почитали старой заезженной клячей, которая, несмотря на свои древние года, все еще ржет и взыгрывает, завидев вдали табун.

Далее, было рассказано ещё немало интересного из похождений, будущего героя романа А. Дюма, но меня волновало совсем другое. Под конец разговора, я всё же спросил у сьерра Брантома совета: что мне сделать, чтобы добиться аудиенции у королевы-матери. На что, Пьер внезапно разразился хохотом. Отсмеявшись, он отговорился загадочной фразой:

— Скоро сам узнаешь! А пока, готовься, милый друг: кушай больше сельдерея и не напивайся допьяна с красивыми девицами. Главное помни: осторожнее с языком!

Не понял: это он в каком смысле?

(От автора: Не знаю перебор или нет, но хотелось показать нравы французского двора того времени, глазами очевидцев, а не романистов девятнадцатого века).