Русский корсар

Глава 21

Ветер рвал одежду, стремясь скинуть шляпу и распахнуть полы камзола, пронизывая тело до самых костей. Зато паруса, надутые как половинки воздушных шаров, радовались его силе. Первое время океанская качка доставила мне массу неудобств, но потом, ничего, притерпелся. Повезло, некоторые не могут привыкнуть к ней никогда. Холодно. Постояв немного, я вернулся в каюту. Прошёл месяц, как моя эскадра отчалила от берегов благословенной Франции. Пять больших галеонов и шесть каррак, плюс небольшая каравелла представляли собой значительную силу. Не считая команды, они вместили почти три тысячи человек. Из них восемьсот вооружённых до зубов солдат и наёмников. Большая сила в этих далёких от цивилизации местах. Остальные — это ремесленники, строители и крестьяне. Две сотни женщин и детей, в основном члены семей набранных поселенцев. Первым делом на новых землях нужно построить жильё и посадить урожай. Женский пол можно довезти и потом, когда всё немного устаканиться. Нехватка девок — обычная проблема заморских колоний. Хорошо, что мне доступен опыт последующих поколений. Людовик XIV, например, решал проблему по-своему. Всем желающим французским девушкам и женщинам от шестнадцати до сорока лет было предложено переселиться в Канаду, с обязательством найти там себе мужа. Супруга выбирали по согласию. Восемьсот «королевских дочерей» возили по всем поселениям, где они могли познакомиться и сговориться с возможным наречённым. Многим предоставляли небольшое приданное, в которое входили дефицитные для колоний вещи: шнурки для обуви, иглы и перчатки. Тем, кто родит десять детей, обещали денежную награду. Продовольствия в заморских землях хватало, поэтому процент выживших детей был гораздо выше, чем в Европе.

Также, я очень надеялся на местное население. Породниться с индейцами было бы совсем не плохо. Так как, переселенцам будет нужно всё больше и больше земли, аборигенам придётся потесниться. И у них останется только два выбора: частичная ассимиляция и переход на новые способы хозяйственной деятельности или война на уничтожение. Увы, иного история нам не поведала.

Кроме людей корабли несли в своих трюмах различные инструменты и оборудование — всё для организации собственного производства. От кузни до пороховой мельницы. Не сразу, но мы её запустим. В планах наладить уровень производства не хуже, чем в метрополии. Не только для своих нужд, но и для продажи. В том числе в испанские колонии. Подобное пока под запретом, но думаю с испанцами удастся договориться. Вода камень точит, а учитывая обоюдную выгоду…

Испания нам не враг, тем более сейчас у неё с Францией заключён мир. Вообще, история пиратства на Карибах делится на несколько этапов. Первыми начали пиратские действия против испанцев французы. С 1530-х до 1559 года они пили горячую кастильскую кровь. Потом, после мирного договора, каперские свидетельства были отозваны. Все, кто не послушался стали обычными пиратами. Начался так называемый английский период (1560–1620 гг.). Не имея ещё достаточно сил, чтобы на равных тягаться с испанским флотом, Англия сделала ставку на корсаров. Из них особо отличились Джон Хоукинс и Френсис Дрейк. Малая война, включающая не только морской разбой, но и контрабандную торговлю успешно оправдала ожидания британской короны. Предприимчивый Хоукинс, первым из английских судовладельцев наладил доставку чёрных невольников из Африки. Эпидемии, принесённые белыми переселенцами, выкосили до девяносто процентов коренного населения Карибского бассейна, поэтому испанские плантаторы очень нуждались в рабочей силе. Меняя негров на сахар, табак и жемчуг, Джон с большой выгодой продавал обменянный товар в метрополии. Королева Елизавета возвела его в рыцари и даровала герб, украшенный фигурой связанного африканского невольника.

Но, наибольшую славу заслужил Френсис Дрейк. Родом из разорившейся аристократической семьи, опустившийся до простого фермерства, он с ранних лет испытал все трудности морского ремесла. Среди его предков был даже знаменитый английский литератор четырнадцатого века Джеффри Чосер, автор «Кентерберийских рассказов». К двадцати годам он уже стал капитаном и владельцем собственного корабля. Попав под покровительство кузена Джона Хоукинса, он быстро выучил все альфы и омеги пиратского ремесла. Однажды, они вместе с Хоукинсом чуть не погибли у стен небольшого испанского городка на побережье Мексики. Ослеплённый местью, Дрейк совершает два самостоятельных похода на Карибы в 1570 и 1571 годах. В последнем он весьма преуспел, а вот о первом историки умалчивают, так как не нашли достоверных сведений об этом событии. Мне повезло больше: его корабль попался навстречу нашей эскадре.

Всё произошло неожиданно, сбежать он не успел, да, похоже и не стремился. Мы шли под флагом с королевскими лилиями, это давало определённые гарантии — хитрец загодя тоже поднял французский флаг. Решив переговорить с незнакомым капитаном, я пригласил его на свой корабль. И там, тет-а-тет в моей каюте, предварительно прощупав почву, он сделал мне своё предложение. Что ж, этому авантюристу в смелости не откажешь. Впрочем, Дрейк нашёл единственный аргумент, из-за которого я не приказал его выбросить за борт — обоюдную выгоду. Иначе, он бы умер — слишком много пользы принес этот человек для своей английской родины.

В своих последних вылазках на Карибы пират не только гнался за добычей, но и занимался анализом особенностей испанской оборонной стратегии. Больше всего, как работает механизм доставки золота и серебра от колоний до Старого Света. И если о морском пути в общих чертах было известно, да и большинству пиратов он был не по зубам, то о сухопутном не задумывался никто. Испанцы же расслабились, уверовав в своё необоримое превосходство в глуби континента. Слабым звеном в доставке финансов был Панамский перешеек. Желая сэкономить кастильцы работали по очень простой и примитивной схеме: драгоценный метал накапливали в Панаме, затем переправляли в порт Номбре-де-Диос, где грузили на корабли и отправляли в Испанию. Мало того, что этот порт был довольно слабо укреплён, так ещё из Панамы до него все ценности ехали на спинах мулов, причём с весьма слабой охраной! Дрейк сразу понял, что ухватил удачу за хвост.

Не знаю, что заставило его поделиться этой идеей со мной: может сработала чуйка (кому охота умирать в тридцать лет?), а может просто реально оценил свои силы. Так то, в будущем он неплохо поднялся, но упустил основные ценности. Даже не смог полностью унести награбленное — банально не хватило людей.

Конечно, никакой конкретики он не сказал, отделался намёками и общими фразами. Но, я-то сразу допёр — подробно читал про сию историю в студенческие годы. Естественно, пират перестраховался: наши отряды должны быть равны по численности, прибыль пополам. Ну-ну, подозреваю, что у нас обоих здесь имелось своё мнение. Посмотрим, кто кого переиграет. Кто въедет в город на белом коне, а кто ляжет в матушку сыру-землю. Лично я Дрейка в живых оставлять не собираюсь. Дело решили провернуть в следующим году. Как раз должны успеть до Варфоломеевской ночи, когда ко мне пойдет поток новых подданных из спасшихся гугенотов.

Разумеется, захватить ценный груз я мог бы самостоятельно, только что потом? Во-первых, как официальное лицо могу спровоцировать новую войну между самыми могущественными державами Европы. Во-вторых, о добрососедских отношениях с Испанией можно будет забыть. А так, под чужой личиной, чужими руками… Даже, если что-то заподозрят, доказать будет непросто. Особенно, если, качественно запутав следы, переключить внимание на другого. Мысли на эту тему есть. В общем, проводил гостя я в отличном настроении. Появилась новая тема, как говорили некоторые личности в российские девяностые: и бабок подниму, и приключения себе найду на одно место… Последнее, уже я добавил — шоб сильно не увлекаться.

Чтобы переключить мысли прошёлся по палубе, оглядел величественную цепочку из белоснежных парусов, следующих за моим кораблём. Впечатляет!

Галеон в испанском стиле представлял собой двухпалубный корабль с высокой кормой. Длина больше сорока метров, ширина — шестнадцать. Вооружение пятьдесят — восемьдесят орудий. Экипаж (матросы плюс солдаты) до шестисот человек.

Каррака типового размера: длина до пятидесяти метров, ширина до двенадцати, высота до девяти метров. Большая каррака могла принять на борт от пятисот до тысячи двести человек. Карраки имели интересную особенность: большие марсовые корзины на мачтах. Обычно, в них размещались вперёдсмотрящие, но во время боя сидели лучники и арбалетчики. Высшим шиком считалось поместить туда мушкетёров — один стрелял, а ещё четверо заряжали оружие. Таким образом, можно было контролировать вражескую палубу сверху, особенно полезная штука, если корабли были одинаковой высоты. Вооружение каракки варьировалось от двадцати до сорока пушек плюс десяток-второй лёгких поворотных орудий — фальконетов и судовых бомбарделей.

Мои три тысячи колонистов разместились легко, но свободного места не осталось: кроме промышленного оборудования везли не меньшую ценность — домашнюю птицу и скот.

В бедро кто-то ткнулся мокрым носом. Опустившись на корточки ласково потрепал Тюльпана за уши. Собак почти оправился — недаром лечил его каждый день, накладывая руки на повреждённые места утром и вечером. Пёс уныло смотрел на окружающую корабль водную пучину — понимаю, самому надоело…

Скучно плыть — до места месяц ещё. Делать нечего: только планы строить, да прошлое вспоминать. После «собачей» дуэли много чего ещё случилось.

Вечером, после дуэли ко мне пришёл отец Себастьян. Он был краток:

— Сын мой, церковь нуждается в вашей помощи.

По его решительному виду было видно, что отказ не предусмотрен. Мои игры с инквизиторами в Германии никто за просто так прикрывать не будет. Коротко вздохнув, только спросил:

— Сколько людей брать с собой?

— Всех!

— Ого! Дело серьёзное?

Мой вопрос остался без ответа.

Будьте готовы завтра на заходе солнца.

И вот сидим ждём неизвестно чего, чтобы пойти неизвестно куда. Как меня уже задолбала эта Европа, где оказывается, что я всем должен и везде виноват. Хочу в Америку, надеюсь хоть там буду сам себе хозяин.

Выдвинулись, когда стемнело. Нестройной толпой, при свете десятка чадящих факелов молча шли по тёмным узким улочкам. Добравшись до большого дома, больше похожего на маленький дворец, остановились возле высоких кованных ворот, загораживающих поворот в прилегающий к зданию проулок. Суровый монах в чёрном, скрывающим лицо капюшоне, что-то шепнул нашему сопровождающему.

— Ваше сиятельство, нужно войти в дом и убить всех, кто там находится.

Я нахмурился: использования моего отряда в качестве хладнокровных убийц не показалось мне хорошей идеей.

Отец Себастьян вздохнул. Понял, что без объяснений хорошей работы от меня не дождаться.

— Братья допросили Густава Штайна. Он поставлял младенцев для чёрных месс. Дьяволопоклонники. В центре Парижа. Замешано ближнее окружение королевы-матери. Некоторых людей мы не можем подвергнуть публичному суду. Огласка очень сильно ударит по репутации королевской семьи. Лицам, замешанным на таком уровне, лучше просто бесследно исчезнуть.

— Слуг? Они тоже пойдут под нож?

— Поверьте, друг мой, там нет невинных. Оказавшись внутри, вы всё поймёте сами, — иезуит, не мигая, смотрел в глаза.

Что мне оставалось делать? Незаметно вздохнув, я дал своим людям знак, начать операцию.

Через некоторое время раздались крики, послышался звон оружия, на втором этаже с треском разбилось оконное стекло. Затем наступила тишина. Всё закончилось быстро — нападения явно не ждали. Поигрывая обнажённым стилетом, ко мне подошёл Ганс:

— Вам надо это увидеть, Ваше сиятельство.

Мы спустились в подвал, наёмник шёл впереди, внимательно смотря по сторонам. Просторное мрачное помещение с полукруглыми сводами навевало не самые приятные ассоциации. В одном из углов лежала пара мешков. Неприятный запах, исходивший от них, чувствовался уже за несколько метров. Ганс развернув мешковину, позволил мне взглянуть на содержимое. Почувствовав, что обеденная пища просится наружу, я поспешно отвернулся от неприглядного зрелища. Тела младенцев, бледные от отсутствия выкаченной крови, совсем не то зрелище, которое необходимо для сохранения душевного спокойствия. Пока приходил в себя, не заметил, как вездесущий иезуит присоединился к нашему обществу.

— В саду нашли большое захоронение. Останки просто сбрасывали в глубокую яму, слоями, присыпая землёй и поливая известью.

— Зачем всё это?

— Зачем? — зловещая улыбка падре могла сейчас напугать непосвящённого человека.

— Ванны, наполненные кровью младенцев, принимали знатные дамы, чтобы улучшить качество кожи. Некоторые части тел использовались для приготовления колдовских снадобий и эликсиров. Говорят, это омолаживает.

— Чёрная месса! Эта зараза свела свои корни в самом сердце Парижа, добравшись до больших вельмож среди королевского двора. Сегодня мы выжгли один из её очагов.

Отец Себастьян ненадолго замолчал.

— Хочешь знать, как проводится ритуал?

Я не ответил. Вопрос был явно риторический.

— Женщину, которая заказала чёрную мессу, клали обнажённой на специальный алтарь. Затем нечестивый священник читал над ней молитву, обращённую к дьяволу. После чего на тело женщины ставили чашу, наполненную кровью невинных младенцев. Иногда, приносили живого грудного младенца, прямо над алтарём перерезая ему горло. Затем держали над чашей, пока кровь не наполнит сосуд. После чего кровь добавляли в тесто, смешанное с навозом, из которого пекли облатки, съедавшиеся заказчицами этого богопротивного ритуала. Многие высокопоставленные особы, желая посмотреть на чёрную мессу, платили за это огромные деньги.

Детей заранее покупали в предместьях Парижа, населённых нищими и городской беднотой. Родители, не способные прокормить своё чадо, охотно продавали ребёнка за несколько ливров, наивно полагая, что его воспитают в богатом доме в сытости и довольстве. Но ребёнка приносили в жертву дьяволу! Ведь в этом случае последний выполнит любую просьбу заказчицы.

Я молча кивал головой, погрузившись в свои мысли. Так вот, где собака зарыта! Если, я правильно понял намёки иезуита, зараза коснулась ближнего окружения королевы. Чтобы, не выносить сор из избы, для внесудебной расправы привлекли меня с личными слугами. Дыма без огня не бывает. После смерти короля Карла, ходили слуги, что его отравили по приказу матери. Болтали ещё про нечестивые обряды в пользу врага рода человеческого. Но, всё это было писано вилами по воде — без свидетелей и доказательств. А вот через сто лет, при Людовике XIV была вскрыта чуть ли не подпольная секта. Под следствием оказалось почти две сотни человек, тридцать четыре взошли на эшафот.

Тогда всё началось с известной знахарки мадам Монвуазен. Задолго до открытия стволовых клеток она узнала о живительных свойствах плаценты. Используя «энергию молодости», извлекаемую из «рубашки», в которой рождается ребёнок, она изготавливала мази и притирания. Работая акушеркой, занималась подпольными абортами. Специально выискивая забеременевших проституток и простолюдинок, знахарка на последних сроках помогала им избавиться от плода. После ареста в её саду нашли больше двух тысяч детских могилок.

Заказать чёрную мессу у госпожи Монвуазен стоило от сотни тысяч ливров, восковую куклу, чтобы наслать порчу около двадцати, а порция качественного яда — 50 000. Её услугами пользовалась сама маркиза де Монтеспан, фаворитка короля-солнца. Людовик XIV, чуть не отбросил коньки, только чудом не став жертвой своей ревнивой любовницы.

Тогда дело наполовину замяли, но, как показали нынешние события, корни у него идут в давние времена. Жаль, что я оказался в этом замешен. Единственный плюс озвучил отец Себастьян: церковь за помощь в данном щекотливом деле воздаст мне сторицей. Значит, мои разборки с зарвавшимися баварскими инквизиторами можно окончательно придать забвению.

Пятьдесят пять дней — ровно столько нам понадобилось, чтобы достичь нужного для высадки места в Новом свете. Нельзя сказать, что мы шли в полную неизвестность. Французские мореплаватели уже много лет назад исследовали все эти места. Были даже составлены, пусть примитивные, но карты. Все нужные сведения были любезно предоставлены соответствующими королевскими службами. Высадились мы в том месте, где через пятьдесят лет английские пуритане в старом будущем заложат город Плимут, положивший начало Новой Англии.

Честь первым ступить на американскую землю, я не уступил не кому. Спрыгнув со шлюпки прямо в воду, через небольшую песчаную отмель вышел на поляну перед темнеющим в дали лесом. Деревья уже лишились снежного покрова. В этом месте весна начинается рано. Глубоко вдохнув воздух, сняв шляпу, изобразил нечто вроде короткого придворного поклона:

— Ну, здравствуй Америка! Нежданный гость приветствует тебя!