Рыцарь из моих снов

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

— Что случилось? — услышала она тихий голос Зака.

Она поняла, что давно сидит, крепко сжав чашку с уже остывшим кофе.

Аккуратно поставив чашку на стол, Кэтрин ответила:

— Я едва не утонула. Попала в водоворот. Вероятно, я бы справилась с течением, потому что плавала довольно хорошо, но ноги свела судорога, и так сильно, что я ничего не могла сделать. Думала, что умру.

— Но ведь не умерла…

Она покачала головой.

— Там рядом оказался парень на серфинге. Он заметил меня и втащил на свою доску. Сделал мне искусственное дыхание и довез до берега. Мне очень повезло.

— Да, тебе повезло. — Зак пристально посмотрел на нее.

Перед ее глазами вновь воскресли картины того давнего дня. Перед тем как тот парень доставил ее на берег, мать и Миранда, встревоженные отсутствием Кэтрин, обратились к спасателям. Двое из них как раз бежали к воде, когда увидели Кэтрин и ее спасителя. Они попытались взять девушку у него из рук, но Кэтрин так вцепилась в него, что он сам отнес ее на руках к берегу. Всхлипывая, она прижималась к нему, руками обнимая за шею, слезы текли из-под закрытых век. Потом она услышала голос матери, почувствовала, как ее бережно опустили на песок. И только тогда Кэтрин смогла разжать руки.

Она взглянула на юношу снизу вверх, но тот стоял против солнца, и его лицо было просто темным пятном, да и слезы мешали рассмотреть его как следует.

Когда Кэтрин пришла в себя, ее спасителя нигде не было видно. Рядом плакала Миранда, толпились люди, кто-то протягивал ей кислородную маску. Она попыталась спросить о том парне, но говорить не смогла — закашлялась… Приехала «скорая помощь» и отвезла девушку в больницу.

Ее спасителя так и не удалось нигде разыскать. Отец разговаривал с репортером, даже дал объявление в газету, он хотел отблагодарить парня, но ответа не было — тот не отозвался.

— У меня так и не было возможности поблагодарить его, — рассказывала она теперь Заку. — Он вынес меня из моря и ушел. А я даже не знаю, кто он.

— Разве это важно?

— Если кто-то спас тебе жизнь, ты по крайней мере должен сказать ему спасибо. Ведь так?

— А может быть, он не хотел, чтобы его благодарили?

— Почему это?

Зак отодвинул свою чашку, избегая смотреть на нее.

— Когда поднимаешься в гору, — сказал он, — ты во многом зависишь от своего напарника или от своей команды. Я уже сбился со счета, сколько раз спасал кого-то или кто-то спасал меня. Это происходит само собой.

— Так что это ничего не значит для тебя?

Он лишь пожал плечами.

Кэтрин пристально посмотрела на него.

— Когда я сказала тебе, что ты спас мне жизнь, я имела в виду не сегодняшний случай в горах. Я имела в виду тот случай на море… — Зак попытался что-то возразить, но она упрямо продолжала: — Да, это был ты на серфинге в тот день! И сейчас у меня по крайней мере есть возможность выразить тебе свою благодарность.

Зак мотнул головой.

— Кэтрин, я не хочу об этом слышать.

— Но я хочу это тебе сказать! Мне надо сказать тебе все, что я…

— Но почему именно сейчас? — прервал он. — Почему ты ждала до сегодняшнего вечера? Ты могла бы сказать это и вчера, и позавчера…

Потому, что она боялась, что ее мозг играет с ней злую шутку, что она просто очарована почти незнакомым мужчиной и старается представить именно его лицо на месте того темного пятна, которое является ей во сне. И потому, что она не хотела, чтобы он посчитал ее дурой, если она ошибается.

— Я не была полностью уверена, что это ты. До сегодняшнего дня.

— А что же случилось сегодня?

Как ему объяснить?

— Я просто поняла это, когда ты… — Когда ты обнял меня и своим прикосновением, своим голосом успокаивал меня. Этот голос, это прикосновение я запомнила навсегда. Когда ты меня снова спас, я все сразу поняла.

Он, нахмурившись, поглядел на нее, лоб его разгладился.

— Ты ведь ясно ничего не помнишь, правда? Ты не видела, как именно выглядел твой спаситель. Если бы ты видела его лицо, ты бы сразу узнала.

— Я все равно как-то чувствовала. Просто трудно было поверить, что я… нашла тебя.

— Ты ничего и не делала для этого.

— Ты сердишься?

— Нет. Я и не ждал…

Кэтрин улыбнулась.

— Извини. Я просто хотела, чтобы ты знал, как я благодарна…

— Ладно! Ты уже говорила. — Он подвинул к себе пустую чашку. — Хочу еще кофе. А ты? — Он позвал официанта. Потом задумчиво посмотрел на Кэтрин, как бы вспоминая то лето. Покачав головой, он улыбнулся.

— Это ведь был ты, не так ли? — Кэтрин наклонилась вперед. — Ведь это ты вытащил меня из воды?

— Мой ответ зависит от того, как ты собираешься меня благодарить.

Кэтрин вспыхнула, ее глаза широко раскрылись от негодования.

— Ладно, ладно, забудь об этом! Плохая шутка, — немедленно отозвался Зак.

Кэтрин была почти разочарована. Но может быть, он шутит так из-за того, что неловко себя чувствует?

Принесли кофе, и оба перевели дух. Официант подал счет, и Кэтрин продолжила:

— Я попрошу, чтобы это включили в мой счет за гостиницу.

— Нет, это я пригласил тебя.

— Ты бы мог по крайней мере позволить мне угостить тебя ужином за все, что сделал для меня.

Зак повертел в руках кофейную чашку.

— А что ты помнишь на самом деле?

Она ответила почти шепотом:

— Я вижу сны…

— Кошмары?

— Иногда и кошмары.

— И ты боишься моря! Ты советовалась с кем-нибудь?

Кэтрин кивнула. Она действительно разговаривала с психотерапевтом, когда поняла, что ужас перед морем так и не прошел. Может быть, врач и помог бы, если бы она рассказала ему к тому же и о своих снах. Но об этом она не могла рассказать никому…

— Это не такая уж проблема. Просто я больше не плаваю, вот и все!

Именно поэтому Кэтрин отказывалась демонстрировать купальники. Однажды она согласилась, думая, что съемки будут проходить в студии, но ее привезли к морю и велели стоять в воде, изображая удовольствие.

Она отказалась наотрез, а когда начались уговоры, с ней случилась истерика. В конце концов было решено проводить съемки на берегу, на фоне моря, но Кэтрин оставалась напряженной во время всей съемки. Режиссер был крайне недоволен, а фотограф обозвал ее ненормальной и заявил, что больше никогда не будет с ней работать. Агент тоже высказал свое неудовлетворение, а когда Кэтрин предупредила, что о том, чтобы сниматься в купальниках, и речи быть не может, вообще разорвал с ней контракт.

Тогда она решила попытать счастья в Лондоне. Она сразу же предупреждала всех агентов, что ни в коем случае не будет демонстрировать купальники. Многие смеялись ей в лицо и тут же отказывались от сотрудничества, но один все-таки согласился. Спустя несколько лет Кэтрин завоевала себе имя на международном подиуме.

Потом ее отец заболел раком, и она вернулась в Новую Зеландию, чтобы помочь матери и Миранде ухаживать за ним.

— Так ты вообще не плаваешь? — спросил Зак. — Даже в бассейне?

— Никто не умирал оттого, что не плавал.

Он улыбнулся.

— Верно.

Кэтрин поднесла чашку к губам.

— Знаю, что это звучит банально, но я обязана тебе своей жизнью. Так что если я могу тебе чем-то помочь…

— Ты уже помогла, — ответил он. — Даже больше, чем думаешь.

— Я? — поразилась Кэтрин.

Казалось, Зак внимательно следит за движениями официанта в другом конце ресторана. Когда же он снова взглянул на Кэтрин, глаза его были темными и печальными.

— Всю эту неделю ты пробыла здесь. А сегодня… ты доверила мне свою жизнь, когда мы поднялись с тобой в горы. Ты даже не представляешь, что это значит для меня… именно сейчас.

Ну конечно! Он все еще переживает смерть друга, обвиняя в случившемся только себя. Именно поэтому готовность Кэтрин последовать за ним и доверить ему свою жизнь…

— Я знала, что ты позаботишься обо мне! — подтвердила она.

— А Кэллум?

Ну и вираж он заложил! Кэтрин, сбитая с толку, помолчала.

— Тоже, — убежденно сказала она. — Он добрый, заботливый человек. И он любит меня.

Несколько минут длилась напряженная пауза, а затем Зак сказал бесстрастным тоном:

— Это хорошо. Желаю вам счастья.

Он допил кофе и встал.

— Пожалуй, мне лучше отправиться домой, иначе по дороге занесет снегом. — Зак положил на счет, оставленный официантом, несколько купюр.

Кэтрин тоже поднялась.

— Спасибо за ужин — и вообще за все.

Спасибо тебе за мою жизнь!

Он криво улыбнулся.

— Пожалуйста.

— Я провожу тебя.

В холле почти никого не было. Кэтрин проводила Зака до входа.

— Ты уверен, что сможешь добраться? Как далеко коттедж?

— Совсем недалеко, — заверил он ее. — Я и раньше ездил в плохую погоду. — Зак положил руку ей на плечо. — Будь счастлива со своим Кэллумом.

Обязательно буду, я уверена в этом!

— А ты будь осторожен в горах, — сказала она. Не погибни, как Бен Стори и другие!.. — При этой мысли ее рука непроизвольно сжала его руку. — Пожалуйста, — прошептала она.

Может быть, он неправильно ее понял? Или правильно? Зак длинными пальцами пробежал по ее волосам. Какой-то злой огонь зажегся в его глазах, потом он наклонился и губами нашел ее губы.

Да, в этом поцелуе была злость. И страсть, и отчаянная грусть, поэтому Кэтрин обвила руками его шею лишь в непроизвольном порыве успокоить, в то время как желание наполнило трепетом ее тело. Потом Зак слегка оттолкнул ее. Краем глаза Кэтрин видела, что на них смотрят, но для нее уже ничего не имело значения.

Хриплым голосом Зак произнес:

— Это была твоя благодарность?

— Я просто… хотела пожелать тебе спокойной ночи. Прощай.

Он негромко рассмеялся и пошел к выходу. Холодный воздух ворвался в помещение. Зак обернулся.

— Прощай, Кэтрин. — И хлопнул дверью.

Кэтрин пролежала всю ночь без сна, пытаясь заставить себя думать о предстоящей встрече с Кэллумом, но ничего не получалось. Перед глазами все время стояло лицо Зака, а мысли постоянно возвращались к прощальному поцелую.

Утром Кэтрин вскочила спозаранок, собрала чемодан, оделась потеплее и вышла на покрытый снегом двор. Температура за ночь упала ниже рекордной отметки. Автобус, доставивший ее в аэропорт, всю дорогу тащился с черепашьей скоростью.

Дома на автоответчике она обнаружила сообщение от Кэллума, в котором тот выражал радость по поводу предстоящей встречи и обещал позвонить вечером.

Кэтрин распаковала чемодан, выстирала и выгладила белье. Потом вымыла плиту и холодильник, выкинув оттуда остатки фруктов и сыра. Она никогда не запасала продукты впрок и, если ей приходилось готовить, покупала все свежее накануне. Сейчас по дороге домой Кэтрин купила молока и полдюжины яиц. Достав из морозильника хлеб, она приготовила себе французский тост и поставила подогревать банку супа. Потом приняла душ, надела теплые брюки и свитер и села обедать.

Вечером приехал Кэллум с букетом нарциссов и фрезий.

— Спасибо! Я схожу за вазой.

Но он схватил ее за руку:

— Подожди минутку. — Улыбаясь, Кэллум привлек ее к себе, и Кэтрин заставила себя улыбнуться ему в ответ и даже ответить на долгий, страстный поцелуй.

Потом она осторожно отстранилась от него.

— Мы помнем твои замечательные цветы.

Он отпустил ее.

— Хорошо, поставь их в воду и возвращайся скорее. Не возражаешь, если я немного посмотрю по телевизору матч по регби?

— Конечно, включай. — Иногда ее раздражал интерес Кэллума к этой игре. Кэтрин и сама любила посмотреть хороший матч, но для него это было святое.

Она поставила цветы в вазу и отнесла ее на отделанный бронзой столик, который купила в Сингапуре. Вся квартира была выдержана в спокойных кремовых тонах, но яркие коврики и причудливая мебель, которые Кэтрин привозила из своих странствий, оживляли ее жилище, делая его оригинальным.

Не отрывая глаз от телевизора, Кэллум притянул ее к себе на диван. Он обнял Кэтрин за плечи, но вдруг выпрямился, когда из телевизора раздался рев трибун.

— Чуть не пропустили! — Потом снова привлек ее к себе, а во время рекламной паузы страстно поцеловал. Но тут игра возобновилась, и Кэллум опять уставился на экран. — Ну как съездила? — все так же, не отрываясь от телевизора, поинтересовался он.

— Хорошо. Погода была прекрасная. Я теперь катаюсь на лыжах гораздо лучше.

— Замечательно! Это замечательно! Ну! Ну, давай! Нечестно! Был офсайд! Что делает судья!

Через пять минут он снова повернулся к Кэтрин:

— Грипп прошел?

— Прошел.

— Я рад. — Он снова поцеловал Кэтрин, обнял обеими руками. — Я скучал по тебе.

— Я тоже, — безо всякого выражения ответила она.

Кэллум уже снова стал наклоняться к ней, когда рев трибун привлек его внимание к экрану.

— Извини, — обернулся он к Кэтрин, когда напряжение в матче спало. — Так на чем мы остановились?

Она рассмеялась.

— Ты уж лучше смотри свой матч. А я пойду займусь ужином, приготовлю блины.

У Кэллума загорелись глаза. Он обожал ее блины.

— Ты самая чуткая женщина на свете.

Кэтрин улыбнулась жениху и пошла на кухню. Ей всегда нравилось, что Кэллум относится к ней как к обыкновенной женщине, а не как к богине. Другие мужчины пытались поразить ее дорогими ресторанами и грандиозными шоу. Этот же человек предпочитал провести спокойный вечер в ее или своей квартире. Ему нравился домашний уют, а от ее стряпни Кэллум, вообще любитель поесть, приходил в восторг. И этим доставлял Кэтрин искреннюю радость.

Со временем она забудет прошедшую неделю, успокаивала себя Кэтрин, доставая яйца и молоко из холодильника. И Закери Бэллантайн станет для нее человеком, с которым она когда-то приятно провела время и к которому испытывает благодарность за то, что однажды он спас ее.

Теперь, когда она знает, кто ее спаситель, и когда она смогла хоть как-то выразить свою благодарность, она может продолжать спокойно жить дальше и всякие навязчивые сновидения перестанут ее мучить.

Кэтрин начала взбивать яйца. Из комнаты раздался победный крик. Она улыбнулась. Скоро ее жизнь вернется в свое обычное русло.

Спустя двадцать минут она подала Кэллуму тарелку с блинами, политыми золотистым сиропом. По телевизору передавали новости. В конце выпуска ведущая сообщила:

— Альпинист, которому удалось выжить в злополучной новозеландской экспедиции на Гималаи, снова чуть не погиб, на этот раз неподалеку от дома. Подробности слушайте в вечерних новостях.

Кэтрин замерла, уставившись на экран, где теперь по полю бегали мужчины в грязных шортах.

Чуть не погиб? Альпинист? Закери? Он ранен?

— Садись, дорогая, — проговорил Кэллум с набитым ртом. — Блины просто превосходные.

— Кэллум!

— Ммм?..

— Они что-нибудь говорили еще об этом альпинисте? Они сказали, кто он?

Кэллум покачал головой.

— По-моему, нет. — Взглянув на Кэтрин, он нахмурился: — Что случилось? — Отставив блины, он усадил ее рядом с собой. — Я и не знал, что ты знакома с альпинистами.

— Я знаю Закери Бэллантайна.

— Ну, мы разговаривали с ним один раз. Но ведь это не значит, что мы стали друзьями, не так ли? Я имею в виду, что, конечно, очень жаль, если пострадал именно он, но…

— Нет, я его знаю. Я встретила его в Вакапапе, когда ездила кататься на лыжах. Снова встретила его.

— Но ты ничего не говорила. — Кэллум выглядел озадаченным.

— Не было случая сказать, — ответила Кэтрин. — Ты же все время смотришь игру.

На его лице появилось озабоченное выражение.

— Дорогая, извини! Я не думал, что ты против. — Он нашарил возле себя пульт управления и выключил телевизор.

— Не надо! — запротестовала она. — Я хочу послушать новости.

— Да, конечно. — Кэллум снова включил телевизор, но уменьшил звук. Потом взял ее руки в свои. — Ну так в чем дело? — мягко спросил он.

— Мы встретились там, на горном склоне. Узнали друг друга. Помнишь, на том ужине, когда он подумал, что я теряю сознание…

— Да, конечно, помню. Естественно, что он не мог тебя забыть. Он ухаживал за тобой?

— Нет! — поспешила ответить Кэтрин. — Он… он знал, что я обручена.

— Надеюсь, ты сказала ему, что я разобью ему нос, если он хоть пальцем дотронется до тебя?

Кэллум при этом улыбался, и она тоже попробовала улыбнуться.

— Я сказала ему, что люблю тебя. — Она говорила об этом? Она не помнила. Но Зак сказал, что он все понял. Понял, что она верна своему жениху!

Взгляд Кэллума смягчился, он наклонился к Кэтрин и поцеловал ее в губы.

— Спасибо, дорогая.

— Я хотела спуститься с самого высокого уровня, и Бэллантайн предложил съехать вместе со мной, потому что я боялась — ведь раньше я никогда не отваживалась на это.

— Настоящий джентльмен?

— Он был очень добр…

— Угу…

— Я каталась с ним несколько раз. А в последний вечер мы вместе поужинали в гостинице.

— Кэти… — Кэллум выглядел раздосадованным. — Почему это звучит как исповедь?

У нее горели щеки, но она выдержала его взгляд.

— Это не исповедь. Это объяснение. — Но она же целовала Зака на прощание — страстно! Рассказать об этом Кэллуму? Зачем? Это только причинит ему боль.

— Ладно, — сказал он. — Это все?

Он слишком хорошо знал ее.

— Я встречалась с ним и раньше, — сказала она, надеясь, что Кэллум поймет ее. — Я имею в виду — до того благотворительного вечера…

— Ты никогда не говорила об этом. — Он нахмурился.

— Я… я не была уверена, что это он…

— О чем ты говоришь?

Кэтрин глубоко вздохнула.

— Помнишь, я рассказывала тебе, почему больше не плаваю?

— Конечно, помню. — Несколько раз он предлагал ей съездить в бассейн или на пляж, и в конце концов Кэтрин призналась, что не плавает. Когда он с готовностью предложил научить ее, она рассказала про тот случай на море. — Ты просто очень испугалась, но я уверен, что, если мы потихоньку начнем плавать вместе, ты сможешь преодолеть этот страх. Однажды…

— Да, я знаю, — перебила его Кэтрин.

Они — вернее, он — часто обсуждали эту тему. Но Кэллум так и не смог переубедить ее.

— Я говорила тебе, что меня тогда спас незнакомый молодой человек. Так вот, это был Закери Бэллантайн.

— Правда?

— Да, он…

Но в этот момент начались новости, и Кэтрин попросила сделать погромче.

Они смотрели передачу, все еще держась за руки. Сначала передавали политические новости, потом интервью с капитаном команды регбистов, потом — про пожар на каком-то складе. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем ведущий добрался до новости, которой они ждали.

— Альпинист, который потерял друга в гималайской экспедиции, а сам пострадал от обморожения, находится сейчас в больнице в тяжелом состоянии. Машина Закери Бэллантайна съехала с заснеженной дороги на покрытую тонким льдом речку…

— Нет! — Кэтрин зажала рукой рот.

— …машину практически не было видно из-за снега. — На экране появился кадр из любительской видеосъемки: санитары уносили на носилках покрытое одеялом тело. — Мистер Бэллантайн был без сознания, у него сотрясение мозга, переохлаждение и обморожение. Врачи говорят, что пока неизвестно, пострадали ли внутренние органы.

— Он сказал, что доберется. — Кэтрин вся дрожала. — У него цепи и все такое. Он знал дорогу…

Кэллум выключил телевизор и обнял ее.

— Не изводи себя. Скорее всего, он поправится!

— Я должна была предложить ему остаться в гостинице. Когда он уезжал, снегопад уже начался.

— А может, это произошло вовсе и не тогда, а сегодня утром, например?

— Нет! — Она была уверена, что это произошло, когда он возвращался от нее. — Обморожен! Иногда ведь это ведет к ампутации, не так ли? Сотрясение мозга! Он все еще без сознания? Они ничего не сказали!

— Бэллантайн альпинист. У него и раньше были обморожения, и ничего!..

— Он пролежал там всю ночь. Без сознания, беспомощный! И на нем не было горного костюма! Только брюки и свитер. Может быть, в машине у него остались парка и перчатки, как ты думаешь?

— Я думаю, что он наверняка оделся в дорогу. Далеко ему было ехать?

— Я не знаю. Он точно не сказал. Он остановился в коттедже своих друзей. Их не было дома, так что никто не поднял тревогу.

— Кэти, если ты винишь в этом себя, то зря!

— Виню себя? — Она покачала головой, отодвигаясь от Кэллума. — Нет! Хотя, если бы я согласилась…

— На что?

Она заколебалась.

— Он предложил поужинать в коттедже, но я отказалась, и мы договорились встретиться в гостинице.

— Но тогда он все равно должен был бы отвезти тебя назад в гостиницу. И ты могла оказаться в машине в тот момент, когда она съехала с дороги. Или это могло произойти, когда Бэллантайн уже возвращался в коттедж. Нет, ужин в гостинице — хорошая идея!

— Да… — Кэтрин знала, что если бы поехала с Заком в коттедж, то не вернулась бы оттуда до утра…

— Может быть, я эгоист, но я рад, что тебя с ним не было. — Кэллум опять взял ее за руку. — Но ты хотела поехать с ним, не так ли?

— Ох, ну какое это имеет значение? — Она вырвала свою руку и встала. — Что, если он умрет? Что, если ему отнимут ногу? Обе ноги? Как он это перенесет? Он ведь живет только альпинизмом!

Кэллум тоже встал. Казалось, он был в растерянности. Засунув руки в карманы, он уставился в пол.

— Что все это значит, Кэти? — наконец спросил он.

Она ошарашенно взглянула на него и тут же представила, как Кэллум должен воспринимать ее реакцию.

— Зак — тот человек, который спас мне жизнь, — сказала она. — А сейчас он, может быть, потеряет свою.

Кэллум, задумавшись, поджал губы.

— Хорошо. И что ты собираешься делать? — спросил он.

Она посмотрела на него, стараясь привести в порядок мысли. Кэллум так чуток! Своим вопросом он заставил ее принять решение! И Кэтрин произнесла:

— Я хочу поехать к нему!