Рыцарь из моих снов

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Я люблю тебя. Я люблю тебя, сказал он.

Кэтрин сидела, не в силах вымолвить ни слова.

— Все… говорят… о моей прекрасной… невесте, как она разбудила меня своим… поцелуем. — Он улыбнулся ей медленно и с видимым усилием. — Последнее, что я помню… это как мы с тобой… поцеловались… на прощанье. А потом… сны…

Старайся ободрить его, наставляла ее медсестра. Зак только что сказал, что любит ее. Как же объяснить ему, что они вовсе не обручены?..

— Мне бы хотелось… взять тебя за руку, — прошептал он, глядя на свои забинтованные руки. — Ты… видела? — Он поднял их, потом уронил. — Довольно… отталкивающее зрелище…

— Мне очень… жаль, Зак.

— Я могу… лишиться их вообще. Потому что я их… уже отмораживал…

Кэтрин кивнула, комок в горле мешал ей говорить.

— До этого не дойдет, — ободряюще сказала она.

— Если это… случится, я… не заставлю тебя… сдерживать свое… обещание.

— Обещание?..

— Твое обещание… выйти за меня замуж. Если я… останусь… калекой… я пойму… если ты передумаешь…

— Я не передумаю, — прервала она. — Не изменю своего решения. Ни за что! Как, интересно, ты себе это представляешь?

Зак прикрыл глаза.

— Я просто… боялся, что…

Испуганная, она сжала его руку.

— Я бы никогда так не поступила, Закери. Никогда!

Вошла медсестра.

— Вам лучше, когда здесь ваша невеста? — Она улыбнулась Заку, едва тот неохотно открыл глаза, и закатала его рукав, чтобы измерить давление.

Зак усмехнулся.

— Даже и не знаю, что я бы делал без нее, — пробормотал он, глядя на Кэтрин.

Медсестра взглянула на показания прибора и кивнула:

— Вы счастливый человек.

— Я знаю.

— Ну вот! — Она записала данные в таблицу в ногах его кровати. Повернувшись к Кэтрин, прошептала: — Сегодня он выглядит намного лучше.

Когда медсестра покинула палату, Зак медленно проговорил:

— Мне показалось, что тебя… здесь нет. — Он потупил глаза. — Хотелось бы, чтобы ты меня снова поцеловала… для того, чтобы знать наверняка, что ты здесь на самом деле. — И он взглянул на Кэтрин с нескрываемым желанием.

Она перевела дух и, поднявшись с кресла, застыла в нерешительности, потом наклонилась и нежно поцеловала его.

Его отклик, жаркий и полный страстного желания, она почувствовала сразу, потом Зак глубоко вздохнул. В следующую минуту он уже спал.

Кэтрин подошла к окну, невидящим взглядом окинула больничные здания, газон с одиноким деревом.

Возможно, у нее не было никаких прав находиться здесь, маскируясь под невесту Закери Бэллантайна. Но он так нуждался в ней! Пути назад больше не было. Только что сказать Кэллуму на этот раз?

— Я этому не верю, — сказал он, когда Кэтрин позвонила и сообщила, что остается еще ненадолго. — Ты была близка с Бэллантайном на прошлой неделе?

— Кэллум, я же тебе говорила!

— Слушай, ты уже продемонстрировала свою заботу. Сейчас, если не ошибаюсь, он идет на поправку. Так что теперь…

— Он боится, что потеряет руки…

Последовала короткая пауза. Затем Кэллум ровным голосом сказал:

— Мне очень жаль. Но ты ведь ничем не можешь помочь?

— Врачи сказали, что важно поддерживать в нем оптимизм и бодрость.

— И ты решила, что это как раз для тебя! Почему, Кэти? Ну ладно, он вытащил тебя из воды, когда ты была ребенком. Или по крайней мере он так говорит.

— Это не сказки, Кэллум! Это не он так говорит, а я! Он вообще не любит об этом говорить.

— Кэти, ты ничего не рассказала мне — тогда, на ужине, на котором он выступал.

— Я тебе уже объясняла, что была не уверена, он ли это.

— А теперь уверена? — Его тон стал снисходительным. — Иногда ты бываешь удивительно наивной, дорогая! Ты — прекрасная, желанная молодая женщина. И представь себе: ты говоришь мужчине, что он — твой герой. Конечно, он не хочет разбивать твои иллюзии, к тому же Бэллантайн достаточно осторожен, чтобы открыто врать.

— Все совсем не так! Я знаю, что это был он! Последние сомнения исчезли, когда…

— Когда? — подтолкнул ее Кэллум.

— Мы поднимались в горы. Он… Я поскользнулась, и он вытащил меня…

— Ты была в опасности?

— Не совсем. Это был учебный подъем.

— Если он подвергал тебя риску… — начал Кэллум в ярости.

— Я просто перепугалась, вот и все! Мы были связаны одной веревкой, а Закери знал, что он делал. Но когда опасность миновала, я поняла…

— Ради Бога, Кэти! Ты чуть не утонула в юном возрасте, пришел незнакомец, спас тебя и таинственно исчез. А теперь опять ты была на краю…

— С Закери я была в безопасности…

— Он спас тебя от падения, но ты сама только что сказала, что испугалась! Вот эти два случая совпали в твоем мозгу, и ты убедила самое себя, что он и есть тот самый спаситель из далекого прошлого.

— Ты делаешь из меня какую-то неврастеничку! — Кэтрин крутила телефонный шнур, чувствуя, как в ней нарастает раздражение. — Ты не понимаешь…

— Боюсь, я и в самом деле не понимаю. Я считаю, что мне надо приехать и вытащить тебя оттуда буквально за волосы.

— Кэллум!

— Ты прекрасно знаешь, что я этого не сделаю. Я люблю тебя, Кэти. Не забывай об этом, ладно?

— Не забуду. — Она очень хотела добавить то, чего он ждал: «Я тоже тебя люблю», но не смогла. — Спокойной ночи.

— Сегодня ему стало хуже, — сказали Кэтрин утром в больнице. От испуга сердце ее упало. — Началась лихорадка. Мы даем ему антибиотики.

Зак спал, но, как только Кэтрин вошла в палату, его глаза открылись. На этот раз она сама, без всякой просьбы, поцеловала его в сухие, жаркие губы. Ему поставили капельницу, на тумбочке возле кровати — графин и стакан с соломинкой.

Она налила ему воды и поднесла соломинку к губам. От высокой температуры у него блестели глаза.

— Подойди поближе, — попросил он. — Пожалуйста.

Она пододвинула стул вплотную к кровати, нагнулась, и он обнял ее за плечи.

— Осторожней, твои руки…

Но он уже снова закрыл глаза. Кэтрин сидела не шелохнувшись, наблюдая, как во сне подрагивают его ресницы. Осторожно протянув руку, она убрала волосы с его вспотевшего лба, потом, положив голову ему на плечо, прислушалась к дыханию.

Постепенно залегшая от боли складка разгладилась, на губах появилась легкая, спокойная улыбка.

Интересно, что ему сейчас снится?

Когда я лежал без сознания в снегу, мне снилась ты, сказал он ей.

Прошло еще два дня. Под действием антибиотиков температура начала спадать. Они много разговаривали, Кэтрин приносила с собой книги и читала их Заку. Когда ему наконец разрешили вставать с кровати, Кэтрин стала возить его в инвалидном кресле, так как он не мог управлять им обмороженными руками.

В конце недели, когда Кэтрин вошла в палату, она увидела, что Зак сидит на стуле возле окна.

— Доктор только что сказал, что об ампутации вопрос больше не стоит!

— Зак, я поздравляю тебя! — Она подбежала к нему, он встал на здоровую ногу и крепко прижал Кэтрин к себе. С сияющими глазами наклонился и поцеловал ее.

Это был страстный и настойчивый поцелуй, и она, уже не задумываясь, ответила, вложив в свой поцелуй все облегчение и радость, которые они оба испытывали.

Он снова взглянул на нее, и она опять увидела в его глазах огонь желания.

— Если ты не заметила, — произнес Зак, улыбаясь, — то хочу тебе сказать, что чувствую себя гораздо лучше.

— Заметила. — Она подумала о Кэллуме и осторожно попыталась освободиться из его объятий.

Но он не отпускал.

— Не уходи, я мечтал об этом с тех самых пор, когда ушел от тебя в тот вечер в гостинице. Вот так держать тебя, целовать, любить…

И он снова поцеловал Кэтрин. Несмотря на ее сопротивление. Его мягкие губы были такими настойчивыми! И она уступила и ответила…

Наконец Зак со стоном оторвался от нее.

— Черт! Мне надо поскорее выбраться из этого проклятого места! Я не могу без тебя.

Кэтрин забеспокоилась.

— Подожди, Зак, нам надо поговорить.

Он неохотно выпустил ее, но продолжал одной рукой обнимать за талию.

— Я знаю. Помоги мне добраться до кровати. — Он откинулся на подушки. — Врачи говорят, что через пару дней я могу быть свободен.

— Куда ты поедешь?

Мгновение он молчал.

— Венди пригласила меня погостить у них, пока я окончательно не выздоровлю.

У Кэтрин замерло сердце.

— Как мило с ее стороны.

— Да. Но ведь она и так по горло занята детьми! Хорошие у нее девочки, только непоседы.

Не самое лучшее место для выздоровления! Ему еще нужна помощь. Например, он ел уже сам, но еду для него надо было резать на мелкие кусочки. И еще тысяча бытовых трудностей…

— А не слишком ли ты торопишься? Твои руки и нога…

— До того, как я выпишусь, мне надо будет научиться ходить на костылях.

Кэтрин больше не колебалась. А что еще ей оставалось делать?

— У меня есть свободная комната.

— Я не могу просить тебя быть моей сиделкой. — Закери попытался сжать руку в кулак.

— Не надо, — остановила его Кэтрин, нежно коснувшись обезображенных пальцев.

— Мне велели тренировать руки. Черт, я ненавижу зависеть от кого-то в самых элементарных вещах! Куплю себе просторные рубахи без пуговиц и…

— А как ты их собираешься покупать? Машину водить ты не можешь, не можешь даже достать мелочь, чтобы заплатить за автобус или такси. Потом…

— Ладно, ладно! — Он замолчал. — Извини, я не хотел обидеть тебя…

— Ничего. Так что ты решил?

Он размышлял несколько минут.

— Ты не должна делать это для меня, — сказал он наконец.

— А я хочу. — Но как объяснить все Кэллуму? Кэтрин решила не думать сейчас об этом.

— Тогда спасибо, — неловко произнес Зак и снова поцеловал ее. — Я принимаю твое приглашение.

Она не исключала того, что Кэллум может выполнить свою угрозу и прилететь. И уж если он не потащит ее отсюда за волосы, то устроить скандал может вполне. Но Кэллум не перезвонил ей, и Кэтрин перестала звонить ему каждый вечер.

Если она привезет Зака в свою квартиру, их помолвка не сохранится. Кэллуму терпения не занимать, но не до такой же степени! По всем меркам, ее поведение переходит всякие границы.

Она посмотрела было на телефонный аппарат, но потом решила, что это трусость. Кэллум по крайней мере заслужил прямого разговора. Кольцо она ему, конечно же, вернет. Заболело сердце. Как все нелепо! Она любила Кэллума, но то, что она чувствовала к Заку, было намного сильнее той удобной привязанности и легкого сексуального влечения, которое пробуждал в ней жених, теперь уже, увы, бывший.

И все-таки он был такой славный! Как все же это несправедливо! Когда-нибудь ей придется рассказать Заку, как она обманула его.

Она скажет ему об этом прямо сегодня! Теперь, когда миновала прямая угроза его здоровью, она расскажет, что он не делал ей предложения и что поэтому она не могла принять его. Но как ему об этом сказать?

Если он узнает правду, то, скорее всего, откажется от ее помощи. А она очень хотела помочь ему!

Зак не расспрашивал ее, когда и как они обручились. Может быть, он поверил в это так же, как верили все вокруг? Или же он видел, как все это происходило, в своих снах? Я видел тебя во сне…

— А я тебя, — прошептала она.

Кэтрин взяла напрокат машину, уложила в нее свой скудный багаж и в последний раз поехала в больницу. Зак дал ей ключи от квартиры, в которой он держал свои вещи, и она по дороге заехала за ними. Он велел ей только оставить там лыжи и спортивный костюм.

— Я заеду за ними в другой раз, — сказал он.

В больнице, сидя на инвалидном кресле, Зак с недовольной гримасой наблюдал, как Кэтрин складывает его вещи в дорожную сумку. На нем были тренировочные брюки, просторная рубашка и свитер. Дежурная медсестра передала Кэтрин письменные инструкции, как ухаживать за больным дома.

— Здесь диета и необходимые упражнения. Ему нужно много протеина и калорий, а также витамины.

Зак, нахмурившись, наблюдал за женщинами. Когда медсестра вышла, Кэтрин спросила его:

— В чем дело?

— По-моему, мой мозг и память не пострадали.

Она улыбнулась.

— Сестра просто не уверена, что ты будешь выполнять все инструкции.

Почти всю дорогу в Окленд Зак молчал, наблюдая, как за окном проплывают зеленые поля, на которых пасутся овцы, заросли кустарника у подножия холмов и редкие деревни.

Подъехав к небольшому городку, Кэтрин спросила:

— Ты как?

— Немного устал сидеть.

— Мы можем здесь остановиться.

— Нет необходимости.

В следующем городке Кэтрин вышла, купила бутерброды и напитки и въехала на лужайку возле реки. Там, на столе, установленном специально для пикников, она распаковала и разложила еду, а Зак примостился на деревянной скамейке.

Краем глаза она наблюдала, как Зак с третьей попытки ухитрился поднести бутерброд ко рту. Он взглянул на нее, и Кэтрин тут же отвела глаза, занявшись собственным бутербродом.

— Спасибо, что догадалась не везти меня в ресторан, — сказал он.

— Здесь приятнее.

Зак улыбнулся.

— Да. Очень спокойно. — Он повернулся и посмотрел на реку. — А речки ты не боишься?

— Плавать я бы не стала, а смотреть — не боюсь.

— А с тех пор ты так и не пробовала плавать?

— Нет, не могу. — Она с трудом подавила дрожь. — Я знаю, что надо пересилить страх. Я часто себе это говорю…

Он хотел было обнять ее, но потом вспомнил, в каком состоянии находятся его руки.

— Я не буду настаивать, — сказал он. — Я знаю, как это непросто.

Кэтрин с благодарностью посмотрела на Зака.

— Я не думала, что ты поймешь, — призналась она.

— Почему?

— Ты же обожаешь риск, правда? Он дает тебе дополнительный адреналин.

У него блеснули глаза.

— Нет, есть просто страх, ужас, который застилает глаза, уничтожает остальные чувства, делает человека совершенно беспомощным.

— А ты ощущал что-то похожее в горах?

Несколько секунд он молчал.

— Не в горах, — наконец ответил он. — Нет.

Наверное, после аварии, подумала Кэтрин. Когда он, совершенно беспомощный, с отмороженными конечностями, лежал в снегу и думал, что уже никогда не поднимется. Она осторожно дотронулась до его руки.

— Тебе повезло, — сказала Кэтрин и добавила, несмотря на то, что больше всего хотела уберечь его от новых опасностей: — У тебя нет причин избегать гор — когда ты совсем поправишься.

Зак взглянул на ее пальцы, лежащие на его руке, и засмеялся.

— Конечно, ты права. Ничто не может остановить меня. И это… успокаивает. — Он поднес ее руку к губам и поцеловал. — Я люблю тебя, мой ангел-хранитель.

Она попыталась улыбнуться, чтобы скрыть захлестнувшую ее теплую волну, а Зак опять засмеялся и отпустил ее руку.

Когда они закончили есть, Кэтрин собрала остатки и выбросила в ящик для мусора. Зак с трудом встал со скамейки и пошел к реке. Он остановился у самой кромки воды и позвал Кэтрин:

— Иди сюда.

Она подошла, и Зак указал ей на серую цаплю, неподвижно стоящую в десяти шагах вниз по реке. Через несколько мгновений птица, бесшумно махая крыльями, взмыла в воздух и скрылась между деревьями.

Зак хотел проследить за ней взглядом, но чуть не упал, зацепившись костылем за ветку. Кэтрин протянула руки помочь ему, но под тяжестью его тела сама чуть не упала. От падения их спасла могучая ива, к которой Зак и прижал Кэтрин всем своим телом.

Оттолкнувшись от ствола рукой, он оперся на костыли.

— Я не ушиб тебя?

— Нет. А ты сам как?

— По правде говоря, превосходно. — Он улыбнулся и вновь прижал Кэтрин к стволу дерева.

И ее тело ответило на этот призыв, сердце застучало как молот.

— Нам надо… двигаться дальше, — прошептала Кэтрин.

— Я тоже так думаю, — ответил Зак, наклоняясь, чтобы поцеловать ее.

И она не сопротивлялась. Казалось совершенно естественным стоять вот так под деревом, у реки, держа друг друга в объятьях. Она обняла его обеими руками и прижалась к его такому теплому и могучему телу. Губы потянулись навстречу его губам.

Когда он наконец поднял голову, в его глазах была настоящая мука.

— Кэтрин, как я хочу дотронуться до тебя! — Он поцеловал ее в шею и застонал. — Кэтрин, расстегни для меня по крайней мере кофточку — пожалуйста.

Она не могла отказать ему. Кусты и ива полностью скрывали их. Дрожащими пальцами Кэтрин расстегнула несколько пуговиц, он начал целовать грудь выше бюстгальтера. Кэтрин закрыла глаза, целиком отдаваясь прикосновениям его губ, скользящих по ее чувствительной коже.

Ее дыхание участилось, Зак вновь начал целовать ее губы, поцелуи становились все более страстными и настойчивыми.

— Господи, какая ты красивая! Что за мука — быть с тобой и не заниматься любовью! — Он посмотрел вниз. — Эти проклятые руки! Как бы я хотел сорвать с тебя одежду и лечь с тобой прямо здесь и сейчас!

— Нас бы арестовали за аморальное поведение в общественном месте.

— Мы нашли бы укромный уголок. Как тебе вон то местечко на мху под деревом?

— Выглядит заманчиво, — согласилась Кэтрин. — Но, боюсь, это невозможно.

— Когда-нибудь мы вернемся сюда и найдем это место, хорошо? — Он улыбнулся.

Когда-нибудь. Если только он когда-нибудь простит ей ее обман. Но ничего! В Окленде она все объяснит! Как только представится подходящий случай.

Кэтрин поставила машину в гараж и пошла помочь Заку, который в замешательстве смотрел на две ступеньки, ведущие к двери в ее квартиру.

— Обопрись на меня, — сказала она. В больнице ему предложили инвалидное кресло, но он отказался наотрез. Действительно, в ее маленькой квартирке оно было бы скорее помехой.

Войдя в квартиру, он произнес:

— Мне надо в ванную.

Она довела его до двери, а сама побежала вниз за вещами.

Потом она отвела его в спальню для гостей.

— Постель приготовлена. Электрическое одеяло включено. Полотенца в шкафу. Разбирайся. Дверь я оставлю приоткрытой.

Ей посоветовали, чтобы он по возможности обслуживал себя сам. Что ж, это, она знала, вполне соответствовало и его принципам.

Зак сел на кровать, и Кэтрин поставила у его ног сумку с вещами.

— Я положу твои вещи на стул, а ты потом сам разберешься.

— Спасибо.

— Зак, — мягко сказала Кэтрин, — это ведь ничем не отличается от той помощи, которую вы оказываете друг другу в горах. Ты сам говорил, что нет ничего особенного в том, чтобы выручать товарищей из беды. Ты и сам всегда так поступал!

Он настороженно посмотрел на нее, и взгляд его смягчился.

— Я не заслуживаю такой женщины, как ты. Я постараюсь получать помощь… с большей благодарностью.

Кэтрин улыбнулась и погладила его по щеке.

— Я скоро вернусь. Схожу в магазин — и вернусь. Полежи пока.

Она проверила содержимое холодильника и кухонного шкафа, мысленно составила список необходимых продуктов и пошла к машине. Магазин был рядом, поэтому она вернулась довольно быстро.

Возле ее дома стояла знакомая машина. У Кэтрин екнуло сердце. Она собиралась позвонить Кэллуму, когда Зак уснет и она сможет закрыть дверь в спальню. Но он приехал сам!

Войдя в квартиру, она услышала мужские голоса, смолкшие при звуке закрывшейся двери. Появился Кэллум.

— А, вот и ты.

— Я сейчас, только положу мороженое в холодильник, а то оно растает. — Кэтрин, не глядя на него, прошла на кухню.

Она открыла морозильное отделение, положила туда мороженое, замороженные пирожки и пакет фасоли. Потом некоторое время стояла там, отчаянно пытаясь взять себя в руки. Ей хотелось убежать. Разговор, который ей предстоял, очевидно, самый трудный в ее жизни.

Наконец она выпрямилась, расправила плечи и с высоко поднятой головой вошла в комнату. На нее смотрели две пары осуждающих мужских глаз.

Кэллум стоял у двери.

Зак примостился у окна. Он тяжело опирался на костыли, его лицо было бледным от напряжения. Кэтрин с беспокойством посмотрела на него. Ему нельзя так долго стоять, это причиняет боль.

Она уже собиралась спросить, не дать ли ему обезболивающее, но холодная ярость в зеленых глазах остановила ее.

— Что все это значит, Кэти? — наконец спросил Кэллум.

Она оторвала взгляд от Зака.

— Я собиралась позвонить тебе, — извиняющимся тоном ответила она. — Откуда ты узнал, что мы… я дома?

— Я и не знал, ты не удосужилась сообщить мне о своем возвращении. Я просто заехал проверить квартиру… оставленную так надолго. Увидев в окнах свет, я, естественно, решил зайти.

— Но ты никогда раньше так не делал…

— Но раньше меня это мало касалось.

— Что ж, очень разумно… с твоей стороны. Извини, что меня не было. Мы… только недавно приехали. Мне надо было попасть в магазин, пока он не закрылся. — Повернувшись к Заку, Кэтрин добавила: — Я не думала, что он приедет.

— Понятно. — От его тона сжалось сердце. Очень спокойный, бесстрастный тон. — У нас с Кэллумом был серьезный разговор, — сказал Зак. — Не могла бы ты просветить нас обоих и объяснить, кто же все-таки из нас является твоим женихом?