Рюма в стране ирокезов

Изгнание племен

В лесу шла война. В Белой Гассиенде готовились к приему раненых. А в Большом Вигваме разыгралась трагедия — Сын Большого Вождя поднял бунт. Да оно и понятно: украли-то команчи Женьку еще до обеда, сами уже пообедали, а Сын Большого Вождя только пустышку посасывал. Пустышка, конечно, штука нужная, да желудку от нее проку мало. Вот Женька и взбунтовался.

Бунтовал Сын Большого Вождя, несмотря на свой высокий ранг, так же, как и все младенцы в его возрасте. Сначала он выплевывал соску, делал губы «сковородничком» и хныкал. Потом начал пищать. А когда понял, что это не помогает, начал орать.

Свита Женьки, состоящая из Мани Атаманши и Генки Тарантула, растерялась. Похитители, в числе которых не последнюю роль играл Генка, предусмотрительно украли и козу, но они не знали строптивого нрава Белой Антилопы. Да и кто мог подумать, чтоб коза имела характер. Но Белая Антилопа была вполне достойна своего питомца — она имела характер. Она была горда и упряма. Упрямство она унаследовала от своих предков по мужской линии — известно, что все козлы упрямы — а гордость — это уж ее личное качество. К своему драгоценному вымени она подпускала только Повелительницу Народов — Рюму.

Как только Сын Большого Вождя начал проявлять первые признаки беспокойства, Маня сразу поняла, в чем дело.

— Посиди, Мазур, с ребенком, — приказала она Соббикаши. — Я пойду козу доить.

Вы представляете: ему, воину племени команчей, когда племя стоит на тропе войны, девчонка предлагает нянчить ребенка! Тарантул презрительно фыркнул и отвернулся. Он стоял у шалаша гордый и неприступный, в полном вооружении, в боевой раскраске, в черном скальпе на большой голове и в боевом уборе с тремя перьями. Он сделал вид, что не слышал слов женщины.

Но Генка не учел, что Маня не зря носила индейское имя Оджиги. Маня была женщиной воинственного племени команчей. Она решительно сдернула с Тарантула скальп вместе с боевой повязкой и перьями, швырнула его в шалаш и также решительно повторила:

— Сейчас же иди к ребенку, а то… — и сунула к Генкиному носу тугой смуглый кулак.

Не мог же воин драться с девчонкой. Это было бы позором. Генка благоразумно нырнул в шалаш. А Маня разыскала пустую консервную банку и пошла добывать молоко.

Белая Антилопа ждала Повелительницу Народов. Белая Антилопа ждала непременного кусочка хлеба с солью. Но пришла совсем другая девчонка, и без хлеба, и в руках у нее была не синяя эмалированная кастрюлька, а какая-то дурно пахнущая жестяная банка. Откуда было козе знать, что в этой банке воины племени команчей варили свою охотничью добычу: раков и мелкую рыбешку. Коза этого не знала. Она потянулась к руке, но вкусного кусочка у Мани не оказалось, и тогда Белая Антилопа насторожилась. Она потрясла бородкой и обиженно сказала:

— Бе-е!

Рюма бы поняла, что Белая Антилопа оскорблена. Рюма знала козий язык. А Маня потрепала козу по шее и потянулась к вымени.

Это уже было нахальством. Этого Белая Антилопа допустить не могла. Она повернулась к Мане и грозно выставила рога.

— Ишь ты какая! — удивилась Маня и так привязала козу, что ее крутой лоб с курчавым чубом уперся в шершавый ствол акации.

Коза покорилась. Она стояла спокойно, и только ее короткий хвостик нервно вздрагивал. Но это спокойствие было обманчивым. Стоило Мане подставить банку и коснуться рукой вымени, как Белая Антилопа дрыгнула ногой, и банка загремела в кусты.

— Ах, ты так! — обозлилась Маня на козью строптивость. — Генка! Иди держи эту дрянь за ноги.

Неизвестно, чем бы кончился этот бой между козой и людьми, если б в самый разгар событиях, когда жалобно блеяла коза, истошно орал Женька, не появились бы у Большого Вигвама…

Но об этом позже.

В лесу шла битва. Дважды племена сходились врукопашную. Уже были трофеи у обеих сторон: два воина команчей и один ирокез остались без скальпов и оружия. По законам племен такой воин выбывал из битвы. Оружие после заключения мира возвращалось, а скальп воин должен добыть новый.

Итак, шла битва. На этот раз команчи не побежали под натиском превосходящих сил ирокезов. Они дрались яростно и упорно. У них была цель. Они отстаивали равноправие. Они хотели, чтоб Большой Вигвам стал резиденцией Сына Большого Вождя наравне с Белой Гассиендой.

После схваток бой принял затяжной характер. В центре, где сражались вожди, шла перестрелка. На флангах велись поиски разведчиков. Стрелы с черным и белым оперением, пущенные искусной рукой, находили врага в зелени кустов и меж густыми кронами деревьев. Кто-то ойкал. В стане противника раздавался радостный воинственный клич.

Это был не тот бой, которого жаждали оба племени. Воины ждали решительной схватки. Воины хотели сразиться с врагом грудь с грудью. А Маскеноза, вождь команчей, не хотел рисковать. Маскеноза занял глухую оборону.

Гайавата сидел под развесистым каштаном и обдумывал очередной маневр. И, как назло, ничего умного не придумывалось. Именно в этот момент подполз к нему самый молодой ирокез, Белый Кролик. Он что-то прошептал вождю на ухо, что-то очень удачное, отчего разрисованное лицо Гайаваты засветилось улыбкой. Вождь вырвал перо из своего головного убора и сам заткнул за боевую повязку Вабассо.

— Это мысль, — сказал вождь. — В случае удачи получишь еще одно перо.

Взволнованный первой наградой, Белый Кролик скрылся в зелени леса.

Вялое лесное сражение продолжалось, а на Белой Гассиенде вскоре появились воины. Они сняли с петель обе половинки двери и унесли на берег Горного озера. Они принесли туда же две толстые сухие жерди и затаились в прибрежных кустах. Они ждали сигнала.

Когда трижды прокуковала кукушка, Белый Кролик сказал:

— Давай!

Половинки двери и жерди скрепили веревками и спустили на воду. Четверо стали на импровизированный плот, чтоб определить его плавучесть. Плот оказался надежным. Тогда под прикрытием берега тайная морская экспедиция ирокезов отправилась к вражеским берегам.

Если б в истории враждующих племен были морские бои, если б существовал флот, рейд Белого Кролика был бы обречен на неудачу. Но ни у ирокезов, ни у команчей не было ни одной пироги. Никогда Горное озеро не оглашали звуки битвы. Команчи и не думали охранять свои водные рубежи. Вот почему Белый Кролик, никем не обнаруженный, провел по мелководью свой отряд и благополучно высадился в Золотой лагуне.

Девчонки, конечно, подняли визг, но воины сурово приказали им убираться. На войне как на войне. Девчонки ушли и пообещали пожаловаться Косте-председателю. Но стоит ли настоящему воину обращать внимание на вздорные жалобы женщин!

Оставив одного из воинов охранять плот, Белый Кролик с двумя другими прокрался к Большому Вигваму. Это было именно в тот момент, когда исходил истошным криком в шалаше Сын Большого Вождя, когда жалобно блеяла и отбрыкивалась от Тарантула Белая Антилопа, а Маня Чепурная кружилась около козы с пустой консервной банкой.

Скрытно переправив на берег Женьку и оружие Генки Мазура, Белый Кролик подошел к месту борьбы козы с Генкой и сурово произнес:

— О презренный Тарантул! О Шагодайя! Где твое оружие, воин, когда племя стоит на тропе войны?

Коза перестала блеять. Генка выпустил из рук козьи ноги и застыл с раскрытым ртом. А Маня откровенно удивилась:

— Откуда ты взялся. Сявка?

Но храбрый ирокез не удостоил ответом женщину вражеского племени. Он сказал Тарантулу:

— Ты мой пленник, Соббикаши, — и накинул лассо на шею Генки Мазура.

Воины торопились. Молча погрузили на плот Белую Антилопу, Оджигу с Сыном Большого Вождя и отправились в обратный путь. Плот тащил плененный Тарантул, воины подталкивали судно с боков и сзади, а Белый Кролик замыкал колонну, зорко осматривая окрестности.

Пожалуй, и битва племен и хитрый маневр Белого Кролика кончились бы благополучно, если б не Костя.

Костя шел на пруд в радужном настроении. Сегодня получено письмо из Москвы — Костя зачислен студентом первого курса радиотехнического института. Еще месяц — и он будет шагать по Москве. Теперь ему нужно еще провести перевыборы самоуправления, сдать новому председателю свой пост и все — он вольная птица. Все заботы лягут на плечи новому председателю.

Вот кого рекомендовать в председатели? Вовку Сизова? Нет. Очень уж мягкий у Герцога характер, а с детдомовским народом строгость нужна. Кольку Малыгина? Тоже не годится. Этот за книгами все на свете забудет. Вот разве Колька Дрозд? Этот, пожалуй, подойдет. Умный парень. Немного еще ребячьими играми увлекается. Костя улыбнулся — Гайавата! Когда-то и он, Костя, был командиром «буденовцев». Стало немножко грустно от такого близкого и уже далекого беззаботного детства.

Вот тут-то и поймали девчонки Костю.

— Это почему ж мальчишки нас с пруда гонят?

— Кто им разрешил на девчоночий берег лезть?

— Ты председатель или кто?

— Постойте! Постойте! — замахал руками Костя. — Вы по порядку, пожалуйста.

Но девчонки разбушевались не на шутку.

— Какой тут порядок! Сявка нахально в нашу купальню мальчишек привел!

Костя подошел к пруду в момент, когда плот, влекомый унылым Соббикаши и окруженный воинами ирокезов, приближался к берегу. Коза, взволнованная необычным путешествием, жалобно блеяла и металась по плоту. Он того и гляди мог опрокинуться. Маня Чепурная Испуганно прижимала к себе кричащего малыша. А Вовка Спирин, размахивая копьем с подвязанным скальпом Генки Мазура, выскочил на берег:

— Победа, Костя! Победа!

— Какая, к черту, победа? Ребенка утопите!

В чем был, в том и кинулся Костя в воду. И вовремя. Белая Антилопа, сильно оттолкнувшись, прыгнула на берег. Плот стал ребром. И не подхвати Костя Маню с ребенком, не миновать бы им холодной ванны.

Не станем описывать, какую головомойку устроил Костя Вовке Спирину. Отправив победителей и побежденных на дачу, Костя пошел разыскивать Кольку Дрозда.

Гайавату Костя нашел на Изумрудной поляне. Гайавата дрался с Маскенозой. Это был печальный финал славного поединка.

Единоборство вождей входило в план, предложенный Белым Кроликом. Чтоб морская экспедиция действовала наверняка, нужно было отвлечь внимание команчей, и лучше поединка ничего не придумаешь.

Как только три раза прокуковала кукушка, Гайавата без оружия вышел на поляну. Ни одна стрела не полетела в его сторону — сражаться с безоружным могут только трусы. Гайавата крикнул:

— Слушай, Маскеноза! Я, Гайавата, вождь ирокезов, обвиняю тебя в вероломстве. Ты, как Пэмосэд, как ночной грабитель, пришел и украл Сына Большого Вождя. Ты украл Белую Антилопу. Из-за твоего коварства племена стали на тропу войны. И если ты не трус — выходи со мной на поединок. Незачем проливать кровь воинов. Победитель диктует свою волю племенам и народам.

Зашуршали кусты на опушке, закачались ветви деревьев, и поляну заполнили воины обоих племен. Воины образовали круг, и в него вступил стройный и ловкий Гайавата.

— Вождь команчей Маскеноза! Я жду тебя.

Молча вступил в круг воинов Васька Дронов — Маскеноза. Он был чуть пониже, но поплотней Гайаваты. Он слегка горбился, ходил враскачку и чем-то напоминал медведя.

Вождям подали копья. Трижды сходились Гайавата и Маскеноза, и ни разу наконечник копья не коснулся вражеской груди. Оба бойца были искусны в рукопашном бою. Только в третьей схватке сломалось копье у Маскенозы. И отважный Гайавата не поразил врага. Он отбросил свое копье и подзадорил вождя команчей:

— У тебя плохое оружие, Маскеноза! По оружию сужу о доблести воина.

Вождям подали томагавки. Словно два солнца, вращались в руках опытных воинов боевые топорики. Яростно сражался обозленный насмешкой Маскеноза. Спокойно отбивал удары Гайавата. Стремительным вихрем налетал Маскеноза на противника, но металл встречал металл, сыпались искры от оружия, а оба бойца были неуязвимы. Казалось, что битве не будет конца. Но ловким ударом по рукоятке выбил Гайавата томагавк из рук Маскенозы.

И второй раз отбросил боевое оружие великодушный Гайавата и крикнул:

— Ты недостоин носить оружие, Маскеноза! Женщины племени ирокезов лучше владеют томагавком, чем вождь команчей Маскеноза! Вызываю тебя на борьбу без оружия, вождь команчей!

И сошлись вожди грудь с грудью, и обвили торсы могучими руками, и земля прогибалась под богатырями. И молча смотрели воины на борьбу предводителей. И до сих пор не могут определить историки, случайно или преднамеренно ударил коварный Маскеноза доблестного Гайавату. Ударил запрещенным ударом — локтем по носу. И окрасилось лицо Гайаваты благородной кровью. И возмутился справедливый Гайавата и ударил своего врага в левое ухо. И быть бы великому побоищу, но вышел на Изумрудную поляну Костя-председатель и крикнул:

— Ша, пацаны! Дело есть!

И воины зажгли костер, и сели вокруг него, и закурили Трубку Мира. А когда Трубка Мира трижды обошла вокруг костра, Костя произнес речь:

— Вожди и воины! Я уважаю вашу храбрость и отвагу. Я преклоняюсь перед вашим мужеством. Но не мною сказано, что сила без мудрости — что слепой бизон. Вы подвергли опасности жизнь Сына Большого Вождя. Неразумно поступил тот, кто похитил его и держал голодным. Дважды неразумен тот, кто вверил его жизнь изменчивым водам Горного озера. А поэтому властью, данной мне племенами и народами, говорю:

— Уг! — сказали ирокезы.

— Уг! — воскликнули команчи.

И дымок от Трубки Мира с дымом от костра свивался. Молча воины сидели, позабыв о жажде крови. А потом пошли на дачу, взявшись за руки, как братья.

А на даче Костя сказал:

— И мальчишку, и козу, и Рюму сейчас же домой отправьте. И все сегодня же с дачи выметайтесь! Чтоб и духу вашего здесь не было!

Что с дачи пора уходить, это пацаны и сами знали: через месяц в школу идти, а дел невпроворот. Только мог же Костя и на этот раз сказать красиво!