Рюма в стране ирокезов

Сын Большого Вождя

Итак, Сипягина дача служила ареной коварных набегов и жестоких битв. Здесь проходили мрачные Советы Вождей с обязательным священным костром и традиционной Трубкой Мира.

Кстати, о трубке мира. Это вместительная трубка с полуметровым ореховым чубуком. Местный скульптор, он же искусный резчик по дереву, Левка Ведерников, иначе — Левка Амба, две недели вырезал ее из кизилового корневища. Трубка вышла на славу. Она изображала грозного крючконосого Духа Прерий. У духа тонкие злые губы, а из-под нависших бровей устрашающе смотрели два разных по цвету глаза: один — карий, а второй — черный, с ярким зеленым ободком.

Добыча глаз — эпопея.

В городе, на Барятинской улице, жила семья Зеленских. У них собственный магазин: «Книги, бумага и письменные принадлежности». В общем-то буржуйская семья, нэпмачи. У Зеленских была пятилетняя девочка Элла, у Эллы — плюшевый Мишка, а у плюшевого Мишки — два чудесных коричневых глаза, так необходимых для Трубки Мира.

Отнять у Эллы Мишку, выдрать у Мишки глаза было бы плевым делом, если бы не Рэкс. Огромный, добродушный на вид, серый Рэкс с темным ремнем вдоль хребта. В характере пса — врожденное недоверие к детдомовским пацанам. Ближе пяти шагов он их к Элле не подпускал: видимо, знал, что мальчишки охотятся за Мишкой.

Элла — непоседливый ребенок. Она играла у себя во дворе и на улице, уходила в городской парк и забиралась в самую гущу деревьев. Казалось бы, ничего не стоило похитить драгоценные глаза Мишки, но… Рэкс. Четвероногая нянька не отставала от девчонки ни на шаг. Элла бросала Мишку и гналась за бабочкой, а Рэкс хватал игрушку и догонял маленькую хозяйку.

Целую неделю охотились «индейцы» за плюшевым Мишкой и безрезультатно. Вот заигралась Элла, Мишка отброшен в сторону, пес сонно зевает и лениво отмахивается хвостом от надоедливых мух. Юные ирокезы и команчи ползут в густой траве. Ползут со всех сторон. Вожделенная добыча рядом: стоит только протянуть руку, и Мишка похищен. Но Рэкс настороже. Он поднимается, грозно рычит, у него дыбится шерсть на загривке, и бесстрашные «индейцы» ретируются.

Пришлось идти на сделку.

Брат Эллы — Павлик — учился в третьем «б». Пацаны его знали. Они обратились к Павлику с деловым предложением:

— Слышь, Пашка! Нам нужны мишкины глаза.

— Зачем?

— Какое твое дело? Махнем?

— На что?

— На альчики.

Да разве найдется в городе мальчишка, который отказался бы от альчиков!

— Сколько? — прищурился Павлик.

Ребята проверили карманы.

— Десять.

Десять альчиков за два стеклянных глаза ненужного Павлу Мишки — цена стоящая. Пашка направился к синему плюшевому Мишке и вернулся.

«Приютским нужны эти стекляшки? Значит, они уже не стекляшки, а товар. Они сами предлагают десять альчиков. Почему не поторговаться?» Павел вернулся:

— Мало.

— Мало? Десять альчиков мало? Да ты что? — Лешка Пузан выразительно повертел пальцем у лба.

— Мало, — холодно повторил Зеленский-младший.

Ребята обозлились.

— Ах ты, нэпмач несчастный! Ах ты, Исусик! Ах ты, скряга! Хочешь, мы тебе сейчас навешаем? Хочешь?

— Рэкс!

И пес покорно остановился у ног хозяина. Да! С Рэксом не поспоришь.

— Ладно. Сколько?

— Двадцать.

— Так у нас только десять.

— Получайте один глаз. Завтра принесете еще десять и получите второй.

— У-у! Жадоба!

Пузан пошел на жертву. Пузан достал из кармана «битку». Красную, хитро подпиленную, просверленную и залитую свинцом битку. Такая битка — целое состояние. Она никогда не ляжет в дешевенькие «бук» или «шпон», она становится только на бока «чик» или «реза». В умелых руках она становится только на «резу». За такую битку и двадцать альчиков не жалко.

— Бери, Пашка, — вздохнул Лешка, — и давай оба глаза.

Лешка знал цену своей битке, но Левке для Трубки Мира нужны глаза. Лешка жертвовал биткой.

Павел взял альчики, взял битку, вырвал у Мишки глаз и отдал Лешке. Пузан дрожал от нетерпения. Коричневая, выпуклая стекляшка на тонкой иголочке лежала в его ладони. Сегодня же она будет вставлена в одну из орбит Духа Прерий.

— Ну, скорей же, Пашка! Скорей!

— Что — скорей?

— Другой!

— Другого не будет.

— Как не будет? Почему не будет? Мы ж договорились?

Ребята сжимали кулаки. Ребята наступали на Пашку. Но ощетинился Рэкс, и переговоры опять потекли по мирному, коммерческому руслу.

— Я раздумал, — заявил наследник фирмы «Зеленский и сыновья». — Десять альчиков и одна битка за глаз.

— Так у нас же нет больше!

— Принесете завтра.

Пацаны отошли и посовещались. Никто нигде в городе не видел такого Мишку, с такими глазами. Этот буржуйчик, конечно, поступил нечестно, но выхода нет. Пусть получает еще десять альчиков и битку — зимой они с ним посчитаются: в школе Рэкса не будет.

— Ладно, Пашка. Альчики и битка завтра будут.

Назавтра были альчики, была битка, были Пашка с Эллой, был Рэкс, но не было плюшевого Мишки. Коммерческая сделка не состоялась. Павел хмуро отказывался от мены. Не соглашался он и на размен.

Пацаны думали, что буржуйчонок опять цену набивает. Лешка пообещал:

— Слышь, Пашка, у меня крольчиха котная. Через месяц я тебе крольчонка впридачу дам.

Торг зашел в тупик. Ясность внесла Элла:

— Павлику всыпали, — сказала девочка. — Папка ремнем всыпал. А ваши костяшки он в помойку выбросил.

Так у Духа Прерий оказался только один глаз. Нужен был второй.

Второй позаимствовали у дикой кошки. Обступили пацаны Евгения Григорьевича:

— В музей! В музей хотим, Евгений Григорьевич!

Требования вполне приемлемые: лето, ребята свободны. Чем бартежать по городу, пусть побывают в музее.

В светлом высоком здании музея было прохладно и пахло нафталином. Больше двадцати огромных зал заставлено витринами, стеллажами. Было на что посмотреть. Но ни заспиртованные в стеклянных банках уродцы, ни коллекции древних монет ребят не интересовали. Они устремились в отдел птиц и животных. Они очень заинтересовались и долго расспрашивали работника музея о розовых фламинго, о запасливых пеликанах, о повадках уссурийского тигра. А тем временем дикая кошка, что стояла у окна на невысокой подставке, лишилась глаза. Кошка могла и совсем ослепнуть, но забеспокоился дядя Шпон. Евгений Григорьевич — воробей стреляный. Он почувствовал что-то неладное: слишком повышен у ребят интерес к зоологии — и увел своих подопечных подальше от греха — в отдел древних захоронений.

Так появился второй глаз. Левка сказал, что это даже лучше, когда глаза разные. Страшней.

Но о трубке между прочим. Главное, утром, после крестин, в сарае был Совет Вождей. Собрались умудренные битвами воины ирокезов и команчей. Сидели кружком: важные, немногословные, как и полагается настоящим воинам. Степенно передавали по кругу Трубку Мира. Курился дымок над трубкой. Вожди решали: к какому племени принадлежит Женька Находка.

Дело в том, что ирокезы владели северным берегом Горного озера, то бишь Сипягина пруда, и дачей. На южном берегу была территория команчей с большим шалашом в Долине Вигвамов.

Вожди ирокезов считали, что Женька должен быть сыном их племени: Белая Гасиенда, то есть дача, на их территории. Команчи полагали, что их Большой Вигвам ничем не хуже гасиенды ирокезов и Женька может принадлежать к их племени. Но… Рюма! Рюма, конечно, не согласится жить в вигваме. И тогда мудрую речь произнес вождь ирокезов Гайавата, в просторечии Колька Дрозд:

— Воины! Вожди славных племен ирокезов и команчей! Пусть бледнолицый Сын Большого Вождя Женька не будет причиной кровавых битв. Пусть Сын Большого Вождя будет бледнолицым братом храбрых ирокезов и отважных команчей. Пусть Белая Гасиенда будет жилищем Сына Большого Вождя. И пусть никогда границы этого жилища не переступает вооруженный воин ирокезов и команчей.

Так дача стала нейтральной территорией, а Женька — Вождем Племен, бледнолицым братом обоих народов.

После завтрака заведующий сказал:

— Забирай, Нюра, младенца, козу и отправляйся на дачу.

Конечно, если бы Соломон знал о решении Совета Вождей, он не сказал бы такой серенькой фразы. Он сказал бы так:

— О бледнолицая сестра моя, Рюма! Возьми Сына Большого Вождя, возьми золоторогую антилопу и вселяйся в Белую Гасиенду. Отныне ты владычица племен и народов!

Но взрослые люди не знают красивых слов. Именно поэтому Совет Вождей организовал торжественную процессию.

Оба племени надели боевые уборы и сделали боевую раскраску. Лешка Пузан, он же Орлиный Глаз из племени команчей, шел первым и извлекал дикие рулады из помятой солдатской сигналки. За ним два воина несли копья — знамена племен, увешанные скальпами.

За знаменосцами вели Белую Антилопу, то есть козу с золотыми рожками. Лак на копытцах за ночь пообтерся, позолота с рожек пообсыпалась, но остались еще признаки былого величия.

Потом шла Нюрка с Сыном Большого Вождя на руках, а за нею растянулись две цепочки воинов во главе с вождями.

Девчонок, в процессию не допустили, они шли сторонкой. Женщины есть женщины. И только Нюрка шла в процессии, потому что она не просто женщина, а Повелительница.

Так Нюрка, Женька и коза переселились на дачу.