С добрым утром, Ярушка!

КТО СКАЗАЛ, ЧТО ДЕВЧОНКИ — ТРУСИХИ?

Доброе утро, Ярушка!

Так, значит, о девочках… Нет, я не думаю, что мальчики обязательно храбрее девочек. Среди моих знакомых немало таких девочек, которые не уступят любому смельчаку.

Хочешь, я расскажу тебе про двух смелых девочек, которых я встретила в Гродно, где недавно была в командировке.

Про одну из них, Лиду Вашкевич, я узнала случайно. Воскресный день в Гродно у меня был свободен, и я пошла в музей. Он стоит на берегу Немана. Это старинная крепость. Залы в ней мрачные, с низкими сводами. В одном собраны пушки, пулемёты и другое оружие партизан: во время войны в здешних лесах были сильные партизанские отряды.

Вдруг на стенде я увидела пионерский галстук. Я удивилась. Подошла поближе и прочла надпись: «Галстук пионерки Лиды Вашкевич. Она помогала партизанам». Здесь же, под стеклом, лежал и старенький рюкзак, в нём девочка носила патроны и оружие для партизан. А было ей в ту пору, прочла я, всего десять лет. Столько, сколько тебе сейчас.

Я стала расспрашивать про Лиду. Жива ли она? Ведь немало героев погибло… И где она сейчас, в Гродно или куда-нибудь уехала?

Сотрудница музея рассказала, что Лида, а теперь Лидия Ивановна Вашкевич, жива и учительствует в одной из гродненских школ.

Наутро, отложив все свои дела, я поспешила в эту школу.

Уроки уже начались. Я сидела в учительской, нетерпеливо дожидаясь перемены, старалась представить себе, какая она, эта учительница.

На перемене меня познакомили с ней — румяной, светловолосой. Она и сейчас походила на пионерку.

— Да, это мой галстук в музее, — покраснев, подтвердила Лидия Ивановна. — Фашисты, захватив наш город, запретили носить пионерские галстуки. За это убивали. Я зашила свой галстук в муфту… Когда Гродно освободили, мы с братом вывесили наши красные галстуки в окне, как флаги.

Разговорившись, Лидия Ивановна рассказала мне о том, как она помогала партизанам.

…Лида с папой, мамой и младшим братишкой не успели уехать из Гродно до того, как его захватили фашисты. Родители Лиды были коммунистами, они связались с партизанами, вели разведку в городе и посылали сведения в партизанский отряд.

Лида об этом, конечно, не догадывалась. Как-то ночью она сквозь сон услышала стук в дверь, приглушённые голоса. Утром девочка не могла понять, приснилось ей это или в самом деле кто-то приходил. Когда она спросила маму, та ей спокойно сказала:

— Приснилось тебе всё…

Вскоре «сон» повторился. На этот раз Лида ясно видела высокого, худощавого человека, он вполголоса разговаривал с отцом.

— Это приходил дядя Коля, школьный товарищ мамы, они вместе учились, — объяснил девочке утром отец.

Дядя Коля приходил не раз. Лиду обычно к его приходу укладывали спать. Но однажды она понадобилась. В городе шла облава, фашисты искали партизан. Если бы дядю Колю обнаружили в доме, да ещё с оружием, расстреляли бы и его и всю семью. Он должен был уйти. Лиде велели проводить его за город.

Дядя Коля шёл по улице, а за ним, как бы сама по себе, шагала маленькая девочка с рюкзаком за плечами.

Девочка очень волновалась, напряжённо следила за своим спутником, боясь потерять его в темноте. Мама предупредила: если дядю Колю остановят, Лида должна идти своей дорогой. Что бы ни случилось, идти, не останавливаясь…

Ни словом не обмолвившись, они вышли из города. Дядя Коля взял у Лиды рюкзак, вынул из него наган, завёрнутый в тряпьё, попрощался с девочкой и исчез в лесу.

Так Лида, сама ещё не понимая этого, стала помощницей партизан. С тех пор ей не раз давали различные поручения.

Смелости у неё хватило бы на десятерых.

Кладбище, тёмные подвалы, куда она носила в условленные места записки для партизан, бомбёжки не могли остановить её. Представляешь, какое это было время: родители, дядя Коля, полюбивший девочку, сами посылали её навстречу опасности… Кто бы отпустил сейчас, в мирное время, десятилетнего ребёнка ночью одного на самую спокойную улицу!

Лида шныряла по дорогам, по улицам, и никому в голову не приходило, что это идёт разведчик, что, быть может, через час-другой вслед за ней двинется партизанский отряд. Лида прекрасно владела собой, никто не мог бы заметить её тревогу, страх. Помнишь, Ярушка, одна девочка говорила нам с тобой, что у неё слёзы сами текут, когда она совсем не хочет плакать? Так вот, Лида не плакала, если ей и хотелось плакать.

Вот какой случай произошёл с ней однажды.

Лида часто ходила в писчебумажный магазин — партизанам нужна была бумага для листовок.

Продавщица приметила её.

— Вон та, маленькая, — сказала она по-немецки хозяину лавки, — каждый день покупает бумагу. Зачем ей столько? — Она едва заметным кивком головы указала на Лиду.

Девочка насторожилась. По внимательному взгляду немца поняла, что её приметили. Что делать?

Бежать? Её схватят. Дядя Коля наставлял её: «Не беги. Бежать хуже всего».

Медленно подвигалась очередь к прилавку.

— Тебе, девочка, бумаги? — спросила продавщица у Лиды.

— Нет, тётенька, чернил, — услышала она в ответ. — Лиловых, пожалуйста.

Купив чернил, Лида не торопясь вышла из магазина…

Эта десятилетняя девочка была награждена медалью «Партизану Отечественной войны» 1-й степени.

Слушая мои рассказы, ты, наверное, думаешь, что смелыми люди бывают только во время войны, когда появляются опасность, враги. У меня тоже мелькнула такая мысль при встрече с Лидой Вашкевич. Я представила себе жизнь девочек теперь. Взять, к примеру, тебя или какую-нибудь нашу советскую девочку. Встала утром, умылась, позавтракала, пошла в школу. Всё тихо, спокойно. Милиционер остановит на перекрёстке автомобили, чтобы дети могли безопасно перейти на другую сторону… Какая смелость здесь нужна?

А всё-таки и в обычной жизни бывают нелёгкие испытания. И бои бывают, правда без пуль и гранат. В том же городе Гродно я познакомилась с девочкой, которая и в мирное время была настоящим борцом, и не где-нибудь, а у себя дома.

Ты, наверное, подумала: когда пожар или ещё какая-нибудь беда случилась? Нет, Ярка, не было ни пожара, ни наводнения. В самой обычной обстановке жили мать и дочь.

Каждая мать и дочь любят друг друга. Но Жанна особенно крепко любила свою маму. Мама заменяла ей и школу, и подружек, и всё, что приносит радость ребятам. Девочка уже несколько лет болела — лежала в постели.

Помнишь, Ярка, когда ты болела, как твоя мама ухаживала за тобой? Ты просыпалась ночью, и возле тебя непременно была мама. Ты плакала, капризничала, сама не знала, чего тебе хочется, а мама всегда за тебя догадывалась. Она подавала тебе стаканчик с вишнёвым соком, и ты, промочив пересохшее горло, чувствовала, что больше всего на свете тебе хотелось пить. Она поправляла подушку, и тебе сразу становилось удобнее, легче.

Однажды я забежала к вам ранним утром, перед работой, и поразилась, как выглядела твоя мама. От бессонных ночей у неё было такое измученное и усталое лицо, она едва держалась на ногах. Но она радостно сказала:

— Наконец-то снизилась температура! Ярушка сегодня хорошо спала.

Вот такие все матери — дети для них дороже жизни. Нет у человека вернее друга, чем родная мать. С самого раннего детства и на всю жизнь…

Жанна была очень болезненной девочкой — она не могла ходить, и её маме надо было постоянно ухаживать за ней. Я потому и напомнила тебе про твою болезнь, чтобы ты поняла, как крепко должна была эта девочка любить свою маму, неустанно заботившуюся о ней. Ты лежала одну неделю, и то, я думаю, никогда не забудешь маминых забот, а болезнь Жанны тянулась целые годы.

Как-то вечером, когда мать собралась в церковь — она была набожная, — Жанна попросила:

— Мама, возьми меня с собой.

— Что ты, Жанночка! Ты не дойдёшь до церкви, далеко… — ответила мама. — А на руках мне тебя не донести, ты уже большая.

Была весна, за окном буйно цвела сирень, и Жанне так не хотелось оставаться одной дома. Она заплакала.

— Ну давай попробуем, — сказала мама и стала потихоньку одевать дочку.

Ноги ещё плохо слушались Жанну, всё же она тихо побрела, опираясь на мамину руку.

Верующие страшно удивились, увидев, кто пришёл. Все знали: Жанна давно уже не встаёт с постели. Заговорили о «чуде»: до бога, мол, дошли молитвы матери, и он исцелил Жанну — «божье дитя».

Жанна давно не видела людей, она соскучилась дома, и её радовало, что все окружили её с мамой.

Но, видно, слишком рано поднялась Жанна. Домой она вернулась со слезами. Пришлось срочно вызывать врача, и он очень рассердился, когда узнал, как далеко ходила Жанна. Нужно было приучать девочку ходить постепенно.

Доктор снова уложил Жанну в постель. Через некоторое время, понемногу набираясь сил, она стала гулять в садике.

Наступил большой церковный праздник, и священник велел матери Жанны обязательно привести дочку в церковь. Пусть верующие сами увидят ту, на которую снизошла «божья благодать».

— Доктор не позволил мне далеко ходить, — робко напомнила Жанна. Впервые она возразила матери.

— Что делать! — вздохнула мать. — Бог рассердится, накажет нас…

В церкви все толпились, жадно разглядывая Жанну. Она едва держалась на ногах. Подошёл священник и стал рассказывать, как однажды Жанна услыхала во сне глас божий: «Встань, иди во храм» — и как она поднялась и исцелилась с божьей помощью…

Жанна с удивлением слушала эту историю. Никакого сна она не видела. И в церкви ей было так нехорошо, едва домой добралась и сколько после этого проболела… Мать рассказывала, что батюшка такой справедливый, учит правде божьей, зачем же он говорит неправду?..

Жанна не раз ещё ходила с матерью в церковь и не раз слушала историю своего исцеления всё с новыми подробностями. Священник придумал про неё настоящую сказку.

— Мама, я не видела сна и батюшке ничего не рассказывала. Зачем он это придумал?

— Что ты говоришь? — испуганно замахала руками мать. — Разве можно так про батюшку? Он всё знает. Ты сама не знаешь про себя того, что он знает…

И тут первый раз в жизни Жанна не поверила матери, но не стала ничего говорить, чтобы не огорчать её. Внешне всё осталось по-старому. Мать и дочь по-прежнему ходили в церковь, только Жанна всё больше задумывалась над тем, что происходило в церкви…

Врачи продолжали лечить Жанну. Девочка смогла пойти в школу. У неё появились новые друзья — пионеры. В школе часто проводились беседы о вреде религии. И Жанна поняла, что священник обманывал людей нарочно. Сколько денег собрали в церкви, рассказывая про «чудо» выздоровления Жанны! Придумывали разные истории, но ни разу не вспомнили о врачах, которые её так долго, так заботливо лечили.

Представляешь себе, Ярка, как обидно было Жанне. Поп торговал её радостью. А на самом деле он ничуть не радовался её выздоровлению. Больную через силу заставлял ходить в церковь, маму запугал «грехом».

— Бог тебя исцелил, а ты не веришь! — сердилась мама на Жанну.

— Другие дети тоже выздоравливают, хотя и не ходят в церковь, — возразила дочка (ей было уже десять лет). — Врачи обещали, что к весне я обязательно выздоровлю, вот я и поправилась.

Мать и слушать ничего не хотела.

— Не пойдёшь на исповедь — в лагерь не поедешь, — сказала она перед началом летних каникул.

А Жанна всю зиму так мечтала о лагере!

— Мамочка, милая!..

— Пойдём на исповедь.

Жанна заплакала.

— Не пойду.

Целые дни Жанна думала о лагере. Ей так хотелось в лес, на речку. Это было первое лето, когда врачи разрешили ей поехать. Но маму, добрую, ласковую, словно подменили. Она стояла на своём:

— Не пущу!

Однажды к ним пришёл священник. Мамы не было дома. Посидел с Жанной, поговорил о школе, а потом спросил, почему Жанна не ходит в церковь.

Девочка решилась сказать всё, о чём так долго думала. Священник вдруг преобразился: куда девалась его притворная ласковость. Он сердито пригрозил — «бог тебя накажет!» — и ушёл рассерженный.

Только за ним закрылась дверь, как пришла мама. Никогда ещё Жанна не видела её такой сердитой! Прямо с порога она закричала на Жанну:

— Ты и батюшку не слушаешься?..

Почему-то она уже знала, о чём они разговаривали.

С этого дня в маленькую комнату вселилась вражда. Мать силой надевала Жанне на шею крест. Запирала еду. Била её. Она перестала жалеть свою дочку. Жанна никому об этом не рассказывала. И никто, кроме церковников, не знал, как ей тяжело. Они хотели сломить её, десятилетнюю девочку. И не сломили.

…Вот что такое, Ярка, сила убеждённого человека.

Однажды на уроке учительница заметила заплаканные глаза Жанны, стала её расспрашивать. И тогда-то открылась вся правда.

К Жанне домой пошла делегация из школы. Учительница и пионервожатая долго разговаривали с матерью Жанны, убеждали её не заставлять Жанну молиться. Маму позвали к директору. В конце концов она сказала:

— Ну, живи как хочешь, дочка. Страшно мне, бог тебя накажет…

Прошло какое-то время — очень трудное для Жанны, — и мама, кажется, начала понимать свою дочку. А бог, конечно, не наказал Жанну.

Вот тебе рассказ о двух девочках. Видишь, они очень сильные, ничуть не слабее мальчишек. И знаешь почему? Потому что они поступали честно, как подсказывала им совесть.

А почему тебе кажется, что девочки трусливее мальчиков? Напиши.

Целую тебя крепко.

Нина.