С холодильником по Ирландии: «Гиннеса» много не бывает

Глава 11 «Выжри свое сердце, Майкл Флэтли»

— Не волнуйся, это звонят мне, — сказала Антуанетта, держа в одной руке кофе, а в другой гордо сжимая мобильный телефон. Естественно, я не изучал инструкцию и потому не смог добиться какого-либо прогресса в отношениях со своей новой игрушкой, но Антуанетта не испытывала никаких проблем и уже разговаривала с кем-то, кто ей перезвонил.

— Алло, Питер?.. О, прекрасно, никогда не догадаешься, что мы только что сделали… Черт, откуда ты узнал?.. О… Слушай, ты все еще не против сеанса рефлексотерапии?.. Да… Хорошо… Что ж, я ему скажу.

— Это был «Питер Мудрый»? — спросил я, изучая телефон, когда Антуанетта его вернула.

— Да, он сказал, что примет тебя сразу после меня, вероятно, около 14:30.

— Хорошо, — я подождал секунду, не зная, на что согласился, и в надежде, что последуют дальнейшие разъяснения. — Э-э… А зачем он, собственно, собирается меня принимать?

— Ну, видимо, на рефлексотерапию. Он сказал, что вчера вечером ты проявил настоящий энтузиазм, и он записал тебя на прием.

— О, точно, точно!

Ужас. Я, честно говоря, абсолютно об этом не помнил.

— Просто дело в том… ну…

— Что?

— Ну, просто финал кубка начинается в три.

Антуанетта скорчила такую гримасу, на какую способны только девочки, сытые по горло мальчиками и футболом.

— Тони, в худшем случае ты пропустишь первые пятнадцать минут. Тебе нужно расслабиться после всего, через что ты проходишь. Ты всерьез собираешься повернуться спиной к потенциально полезному новому впечатлению ради футбола?

Как это у нее получается? Как можно впрыснуть столько яда в одно-единственное слово «футбол»?

Конечно же, она была абсолютно права, финалы кубков приходят и уходят и обычно приносят одни разочарования, а здесь появилась возможность открыть для себя что-то новое. Мне никогда раньше не массировали ступни ног. И уж точно этого не делал парень, с которым я познакомился накануне в баре.

— До того как вы этим займетесь, вы должны увидеть Глен, — сказал Бинго. — Вы не можете уехать, не увидев Глен.

— Что за Глен?

— Увидите. У вас же есть машина? Это займет всего полчаса.

И так в неумолимой программе событий появилось посещение глен. Ни Антуанетта, ни я не имели ни малейшего понятия, что это такое, но нас заверили, что нам нельзя уехать, не увидев это место, и как два сторонника новой «веры» мы знали, что будет неправильно упустить возможность.

У Бинго, должно быть, появились сомнения, когда он Увидел машину Антуанетты. Он ничего не сказал, но выражение его лица говорило: «И вы хотите, чтобы я в это сел?»

Когда-то Бинго подробно рассказывал отдыхающим, как туда проехать, но никто из них не мог найти Глен. Это своего рода секретное место не было отмечено ни в одном путеводителе, о нем знали лишь избранные. Через десять минут дорога пошла вокруг холма, открывая панораму красивых бухт и фьордов по правую руку и крутых заросших травой берегов по левую.

— Отлично, остановимся тут, — сказал Бинго.

Он повел нас через дорогу к крошечным воротам, почти полностью скрытым разросшимися кустарниками и высокой травой.

— Это здесь.

Короткая прогулка вниз по узкой тропинке — и мы оказались в месте, которое действительно было особенным. Как трое детей из приключенческой книжки, мы принялись спускаться по узкой дорожке у подножия двух огромных каменных склонов. Существуют две теории о том, что стало причиной этого огромного разлома известняковой скалы примерно во времена ледникового периода. Либо землетрясение, либо напор подземной реки. Теперь мы оказались свидетелями потрясающего результата этого воздействия. Растительность, покрывшая поверхность скалы, и капли воды с известняковых сталактитов создали свой микрокосм, собственный тропический лес в Слайго. Слабые проблески света, прибивающегося сквозь свисающие ветви и листву над нашими головами, звук проточной воды и эхо наших голосов создавали мистическую атмосферу, которая требовала, чтобы мы замолчали и просто слушали. Слушали голос Природы.

Я прошел вперед, сел на корягу и поднял взгляд на огромные известковые стены, которые окружали и защищали нас. Я смотрел на живую воду крошечного водопада, который падал с узкого каменного края, и позволил его нежному звуку ввести меня в состояние легкой медитации. Редкий момент умиротворения за время путешествия, ставшего сумбурным и шумным торжеством абсурда. Внезапно я почувствовал благодарность за все, что со мной происходило, поднял глаза и тихо прошептал:

— Спасибо.

Это не было адресовано кому-то или чему-то конкретному, а просто кому-нибудь или чему-нибудь, кто слышал и мог поставить это себе в заслугу. Я оглянулся вокруг, увидел, что Бинго и Антуанетта тоже расположились уединенно для минутного молчаливого созерцания, и почувствовал себя избранным, получившим право находиться в таком потрясающем и одухотворенном месте.

Здесь, в Глен, я достиг минутного равновесия, внутренней тишины и просветления, но мое следующее действие стало напоминанием о том, что изменять своему духовному пути я не намерен. Я посмотрел на часы и заметил, что до начала финала кубка осталось меньше часа.

Мой голос, резкий как автомобильная сигнализация, разрушил умиротворяющую атмосферу.

— Нам лучше ехать, если я хочу успеть на финал кубка.

Остальные обернулись, испуганные этим вторжением в их сокровенные раздумья, но сразу вспомнили о том, кто они, где они и, самое важное, с кем они. И, к несчастью для них, они были с парнем, который хотел смотреть финал кубка.

— Хорошо, нет проблем, — смиренно сказал Бинго.

Антуанетта ничего не сказала, но ей было не обязательно озвучивать эту мысль.

По дороге к машине мы заметили свидетельства того, что здесь рубили деревья и разжигали костры.

— Это место стало популярным для проведения время от времени рейв-вечеринок, и, к несчастью, дети не всегда относятся к Глен с тем уважением, какого оно заслуживает, — объяснил Бинго.

— В этой части Ирландии есть проблемы с наркотиками? — спросил я.

— Полиция не признает этого, но они есть.

И Бинго рассказал о том, как один не пользующийся любовью полицейский чин гордо хвастался отсутствием каких-либо проблем с наркотиками в Слайго и произнес фразу, которую местная газета сделала крупным заголовком:

А кто-то из наркодилеров не смог этого пропустить и расклеил по всему городу листовки, вырезав этот заголовок и приписав:

Какими бы ни были ваши отношения с наркотиками, ясно, кто победил в этой битве.

Время иссякало, но в «Бинго-тур» входила еще одна короткая остановка у старого заброшенного поместья ленд-лорда, великолепие которого восстанавливал местный предприниматель, чтобы впоследствии открыть отель. Ирландские деревни сплошь усеяны заброшенными домами без крыш, каждый из которых олицетворяет отдельный период непростой истории. Государственный налог на крыши привел к тому, что землевладельцы в Англии стали разрушать крыши ирландских поместий, которые они больше не могли позволить себе содержать или в которые им больше не хотелось приезжать. Британия пережила собственное специфическое и неприятное проявление стремления человека избегать налогов, когда после введения «налога на окна» владельцы многих больших домов в Англии стали закладывать окна кирпичом. Казалось, что чем привилегированнее положение в обществе, тем более извилисты, хитры и решительны твои попытки обеспечивать его, избегая какой-либо платы. Безусловно, шрамы на ирландском пейзаже в виде этих старых и лишенных крыш особняков — памятники человеческой тяги к накоплению личного богатства за счет социального неравенства. Именно в тот период истории, когда в главном праве человека иметь «крышу над головой» было отказано огромному количеству ирландского населения, крыши активно разрушались во имя сбережения счетов на острове по ту сторону Ирландского моря.

Кардинальный переворот в моей личной истории начался первым звонком на мобильный телефон из «Норт-Уэст радио». Они дали мне имя и адрес владелицы гостиницы в Баллине, которая предложила мне бесплатный номер, на случай если я к ним заеду. Вот, у меня опять есть кров!

Антуанетта недоверчиво покачала головой.

— Честное слово, перед тобой открываются все двери! Мне надо взять тостер и начать путешествие по Ирландии.

— Баллина? Значит, туда ты и отправишься? — спросил Бинго.

— Значит, туда.

Я не горжусь тем, что пропустил сеанс рефлексотерапии с Питером. Предпочесть просмотр футбольного матча в шумном баре Слайго расслабляющему массажу от одного из ведущих целителей было мелко и инфантильно, но финал футбольного кубка — это финал футбольного кубка, и его пропуск будет брешью в личном опыте, которая может в будущем поставить вас в весьма неудобное положение в разговоре за пинтой пива.

Честь быть первым, кому предстояло подписать холодильник, выпала Бинго, когда мы высадили его у бара «Стрэнд». Написанные зеленой ручкой слова «За ваше здоровье! С любовью, Бинго» возвестили о начале процесса преобразования обычного домашнего холодильника в личный эксклюзив.

Глупая необходимость увидеть матч поставила меня в очень узкие временные рамки, и я оказался в непривычном для меня положении — мне требовался план действий.

— Я думала, ты никогда не строишь планов, — сказала Антуанетта, когда я известил ее об этом.

— Никогда, но сегодня — особенный день.

На самом деле ничего особенного. Это был точно такой же день, как и предыдущий, с той лишь разницей, что мне было нужно успеть кое-куда к трем часам.

Бросившись прочь от красоты и умиротворенности Глена и отказав своим ступням в роскоши хорошего массажа, я урвал достаточно времени, чтобы успеть перекусить до начала матча. Поэтому, когда мы добрались до центра Слайго и я в последний раз выбрался из машины Антуанетты, моим намерением было найти «Абракебабру», потребовать свой бесплатный обед, оставить у них холодильник и посмотреть игру в ближайшем пабе. Это был хороший план, несмотря на то, что я был единственным в машине, кто так думал.

Мы с Антуанеттой обнялись и пожелали друг другу удачи.

— Спасибо за самые необычные выходные в моей жизни, — сказала она и тронулась в сторону Дублина, назад к относительной нормальности.

В отличие от нее, я повернулся, натянул на плечи рюкзак и покатил свой холодильник через толпу спешащих покупателей в центре Слайго.

«Абракебабра» оказалась рестораном быстрого обслуживания, и хотя это было не совсем то, что я себе представлял, «быстрота» обслуживания могла иметь огромное значение, учитывая, что стрелки часов неумолимо двигались вперед. Владельца, которому пришел в голову такой великолепный маркетинговый ход, как предоставление бесплатного обеда всякому, кто закатывает холодильник в его заведение, не было, однако смущенная леди по имени Мэри подтвердила соглашение и позволила мне оставить холодильник и рюкзак в подсобном помещении.

Без двух минут три я выскочил на улицу, сжимая в руке сэндвич, и зашел в первый попавшийся паб. Он был пуст, и причина очень скоро раскрылась. В нем не транслировали матч. Время истекало. Я ринулся наружу и не увидел больше ни единого паба. Куда лучше, направо или налево? Я пошел налево.

Поворот налево был ошибкой, и он привел меня к единственной во всей стране жилой квадратной миле, где не было пабов, но я припустил изо всех сил и добежал до одного за время, которое, будь это официальный забег, стало бы, без сомнений, личным рекордом. Снаружи висела большая доска с объявлением «„Челси“ против „Мидлсбро“». Я взглянул на часы: всего одна минута четвертого. Неплохо. Совсем неплохо.

Но неплохо это было бы при обычных обстоятельствах. При обычных обстоятельствах обе команды гоняют друг друга первые сорок пять минут в тоскливом и нервном первом тайме, игра оживает в будоражащие последние двадцать минут, что и придает всему зрелищу смысл. В тот день, когда я опоздал на одну минуту — на одну несчастную минуту, «Челси» забил через тридцать пять секунд. Тридцать пять секунд! Такого не бывает, не в финале кубка. Я был в бешенстве. Мне срочно требовался сеанс рефлексотерапии, чтобы успокоиться. Вместо этого я выбрал гораздо менее здоровый релаксант и сел, временами его потягивая, в надежде, что стремительное открытие счета станет началом настоящей борьбы и феерии последующих голов.

Паб был просторным и выглядел так, будто три отдельных помещения объединили в одно для эффекта открытой планировки. Два больших экрана в каждом углу были центрами внимания всех собравшихся. Всех, за исключением Местного Выпивохи. На самом деле, я думаю, этот парень был неместным выпивохой, возможно, арендованным из Тони Хоукс другого паба, и стоимость трансфера подвергалась обсуждению. Конфетти в его волосах и довольно строгий костюм наводили на мысль, что он только что со свадебной церемонии. Вероятно, бесплатный бар был осушен, и он решил продолжить успешную рабочую деятельность где-нибудь еще. Именно в этот миг тот парень был самым пьяным человеком в Ирландии и значительно оторвался от соперников. Используя галстук в качестве микрофона, он стоял в одном конце паба, прямо под телеэкраном и пел в своей интерпретации «Я не люблю понедельники» Боба Гелдофа. Это было фальшиво, громко и неприятно. По мне — так очень близко к оригиналу. Потом он начал прыгать вокруг, будто через его тело пустили пять тысяч вольт. Если бы не восклицания, никто в пабе не имел бы ни малейшего представления о том, что он делает.

— Выжри свое сердце, Майкл Флэтли! — вопил он во всю глотку.

А, так вот что это было! Он исполнял номер «Ривердане». Он так старался, что, я думал, с ним непременно случится сердечный приступ. Вместо этого он сделал огромный глоток из кружки и столько же пролил мимо, между ртом и костюмом.

Этот человек был сильнейшим раздражителем для большинства тех, кто, как и я, пришел в паб в первую очередь смотреть футбол. Но никаких признаков враждебности к нему не проявлялось. Посетители улыбались, смеялись или добродушно качали головами. Для меня это не было естественной реакцией, но скоро я понял, что лучший способ снять раздражение — улыбаться вместе со всеми. Если не можешь побить противника или присоединиться к нему, посмейся над ним.

Я и правда был ему благодарен. Он был гораздо увлекательнее футбола, а его «песни» заглушали скучные речи комментаторов. Я мог только различить отчетливо гнусавый голос Тревора Брукинга.

— Уже в пятый раз Раванелли в офсайде, и это не предел — он оказывается там постоянно.

Естественно, он там постоянно, я слышал, он получает 20 тысяч фунтов в неделю.

«Челси» выиграл 2: 0. Второй гол они забили, когда я был в туалете. Я немного сочувствовал «Мидлсбро»; в конце концов в этом сезоне они попали в два финала, оба проиграли и вылетели из Премьер-лиги. Что говорит менеджер своим игрокам после серии сокрушительных неудач? Не могу придумать ничего помягче, кроме: «Вы кучка лузеров».

Держу пари, для игроков все было не так плохо, как для фанатов. Большинство игроков на той же неделе перешло в другие клубы, а вот фанаты продолжали жить в Мидлсбро со своими разбитыми надеждами. Вероятно, это все равно, что оставить их без извещений о смерти по местному радио.

Я сидел в пабе в Слайго и на время забыл, что я делаю в Ирландии — настолько сильным было мое сочувствие фанатам «Мидлсбро». Я ощущал эту боль. Я был там. Последней командой, которая проиграла финал кубка Футбольной ассоциации и вылетела в низший дивизион, был «Брайтон-энд-Хоув-Альбион». Я был на «Уэмбли» и видел, как моя команда проиграла 4: 0 «Манчестер Юнайтед», это был самый позорный проигрыш для любого клуба со времен Второй мировой войны. Честное слово, это был позор. Однако у меня хотя бы не было с собой игрушечного автомата.

Когда я выходил из паба, самый пьяный житель Ирландии увеличивал разрыв между потенциальными соперниками, только что проиграв напряженную гонку по осушению кружки пива, и теперь кричал на работников паба, требуя два больших бренди. У него, должно быть, крепкое здоровье — хотя вряд ли кто будет отрицать, что оно нуждалось в некоторой поправке.

В «Абракебабре» я забрал свои вещи, сказал, что мне понравился футбол, хоть это и неправда, и вызвал по мобильному такси.

— Вы могли бы отвезти меня к шоссе на Баллину? — спросил я.

— Без проблем. Такси будет через пять минут, — ответили мне.

Я прождал у «Абракебабры» двадцать минут. В конце концов коренастый парень не старше тридцати, с интересом разглядывая мой холодильник, подошел ко мне.

— Это ты был на телевидении вчера днем?

— Я.

— Так я и думал, я узнал… холодильник. Куда направляешься?

— Я жду такси, которое отвезет меня к шоссе на Баллину и буду ловить там машину.

— Подожди здесь, я заберу свой фургон. Я довезу тебя туда.

Отлично. Я настолько преуспел в своем мастерстве, что меня подвозили даже тогда, когда я об этом не просил.

Киеран занимался доставкой фруктов и овощей. (Но в его плотном ежедневном графике, очевидно, нашлось время посмотреть дневное телешоу.)

— Я как раз шел домой, когда тебя увидел. Я закончил на сегодня, но потом вдруг понял, что забыл завезти шесть огурцов, и пришлось снова выводить фургон.

Вот и все стрессы, связанные с такой работой. В общем, своим спасением я был обязан исключительно шести огурцам. Поставим галочку — в следующий раз начнем с этого.

— Очень мило с твоей стороны подвезти меня вот так.

— А, я с удовольствием. Не каждый день встретишь такого придурка, как ты.

В точку.

Киеран провез меня около пяти миль из Слайго мимо восхитительного залива Баллисадер-Бей.

— Смотри, — сказал он. — Телешоу Господа.

Мы подъехали к развилке дорог, где узкая Н-59 сворачивала к Баллине, и пора было выходить на дорогу. Часы показывали только полшестого, а я снова в пути. В буквальном смысле. Я не знал, что меня ждет. Мне начала нравиться непредсказуемость этого приключения с холодильником. И лишь в одном я мог быть уверен: в том, что мне не придется долго ждать, и один из славных водителей в этой чудесной стране выдернет меня с обочины и повезет дальше.