С любовью, Луна! (СИ)

Глава 17

Наверное в этой реальности, у меня слишком импульсивный характер. Вот всё-таки в чём плюс семьи и маленьких детей: не только мы их учим всему, но и дети учат своих родителей многому. Важно только это понимать!

Но пока я здесь, то могу же почудить? Хотя, чудить уже особо и не хочется.

Смотрю на горсть таблеток в руке и не могу заставить себя выпить их. Поднимаю взгляд и замечаю, что в зеркало заднего вида на меня смотрит Николай Иванович.

— Виктория Викторовна, может мы развернёмся? Ещё не так далеко уехали. — тихо проговаривает мужчина.

— Нет, Николай Иванович. Едем. — спокойно отвечаю и всё-таки закидываю в себя эту горсть.

Запиваю всё это водой и откидываюсь на сиденье. За окном пейзажи сменяют друг друга. Первые дни лета всегда очень красивы. Вот только я вроде и вижу всё это сейчас, но не могу найти в себе обычный отклик. Меня будто парализовало в этом мире. В этой боли. В этом… дерьме!

И может я бы восприняла нормально вчерашний рассказ Дениса, если бы вечером мне не позвонила рыдающая Надя и ни стала бы меня обвинять, что я обманула Полю и она теперь рыдает в комнате.

А ведь я даже забыла, что обещала ребёнку по магазинам пройтись. И ещё, даже понятия не имею, знают ли здесь о болезни Виктории.

Но судя по реакции Нади, когда я ей сказала, что как только меня выпишут я сразу приеду, никому Вика ничего не сказала.

Телефон на сидение рядом, постоянно мигает, молча оповещая меня о том, что ко мне пытаются дозвониться явно половина больницы.

Да. Я просто проснулась сегодня в три часа ночи и позвонила Николаю Ивановичу, предупредив о том, чтобы через тридцать минут он стоял у ворот учреждения.

Когда мне плохо или я нервничаю. Когда не могу найти ответ на вопрос, или просто хочу побыть одна, то просто ухожу в сад.

Свой сад! На качелю!

Но в квартире такого счастья нет! Как вообще можно жить без качели? Эх, Вика, Вика!

И пускай я понимаю, что поступаю сейчас ни как тридцати пяти летняя женщина.

И даже, возможно, завтра мне будет стыдно, но мы едем туда, где у меня есть качели. А еще, я очень надеюсь, что они там будут точно! Хотя даже представить не могу, кто может жить в «нашем» доме.

За время лежания в больнице, я всё-таки заставила себя полистать разные источники всемирной паутины, в поисках ответов на свои вопросы, но кроме миллионов ссылок на самые разные книги и статьи о попаданцах, других мирах, альтернативных вселенных, и заканчивая всё это доброй порцией гадалок, бабок, ведуний и шаманов, которые готовы переселить вашу «душу» обратно, ничего не нашла!

И сказать, что меня это огорчила — это ничего ни сказать!

И можно бы было сказать, что я просто схожу с ума, или это моё воображение рисует всё это в голове. А может я попала в аварию и лежу сейчас в коме… или просто дура!

Но ведь всё это не правда. А где она, понять очень тяжело сейчас.

Прикрываю глаза и тихо прошу Николая Ивановича:

— На включите, что нибудь детское. Ну там, песенки разные, только не громко.

От моих слов, мужчина даже закашливается, но просьбу выполняет.

А я могу просто представить, что меня сейчас облепили детки и мы едем куда-то в город. Главное, глаза не открывать.

— Я могу перестать. — предложил Денис, а я только головой покачала.

Зачем переставать, если я сама попросила рассказать мне всё. И то, что узнаю, начинает объяснять мне, в какой-то степени, почему Я стала Викторией Викторовной, а не Викой Лебедевой.

Ну что могу сказать: желание разнообразить жизнь, тоже нужно загадывать правильно.

— Я заметил тебя сразу, когда первый раз увидел. Хотя не подумал бы тогда, что твоя профессиональная улыбка окажется только профессионализмом. — мы хмыкнули одновременно, только вот с разным настроением, — А после увидел, как один из клиентов того казино уж очень грубо пристаёт к тебе. И да, я бы тоже не отказался тогда заменить того старого хрыча, но как только с твоих губ сорвался наш русский мат, я уже смотрел на тебя по другому. И мне бы понять тогда, что отбиваешься ты от него довольно давно, но не понял.

Денис опустил голову, а по мне обежал озноб. Может и правда не нужно мне это знать? Я ведь уже узнала, что в этой реальности я была беременна не на втором месяце, и был у меня здесь не просто выкидыш.

Здесь я уехала на Кипр, после того гребаного звонка. И только там узнала, что беременна. Но срок уже был побольше. А дальше был выкидыш уже на поздних сроках, и чиста, и тяжёлая реабилитация. Как итог, в этой реальности у меня стоит диагноз — бесплодие.

А ведь ещё недавно, я думала, что Пашина рыбалка и «забыл предупредить» — самое страшное.

— С тех пор, я старался часто бывать в том заведении. Но тебя видел всё реже. А за сутки, до того как нашёл тебя в подсобке гостиницы, вообще не видел. — он опять замолчал, а когда я подняла на него взгляд, заметила что он рассматривает меня, с какими-то неподдельным интересом, — Мне продолжать?

— Слушай, я сейчас точно позвоню Дюймовочке и попрошу чтобы она привезла мне мой инструмент правосудия! — уже злясь, добавила. — У вас здесь, у всех, просто талант, выводить меня из себя!

— Ладно, ладно, не злись. — Денис ухмыльнулся. — Ты не рассказывала, что с тобой произошло. Ни разу, и попросила не упоминать больше о том случае. Но то состояние в котором я нашёл тебя тогда, говорит о многом. — его взгляд потяжелел, — Я адвокат Вика, и хороший, если судить по тому, что на моем счету только одно проиграло дело, и то оно относиться к твоей аварии. И в тот момент я уже понимал, что с тобой сделали.

Я сглотнула. Мне стало больно. Не только физически, но и морально. Я ведь знаю истории девочек, которые поехали туда работать.

Я даже видела какой вернулась обратно одна из моих одногруппниц. И то, что она тогда приехала, хоть и красивая, но какая то неживая, могло о многом рассказать.

Да только мы же люди такие создания, что даже не замечаем очевидного.

Не высокомерной она стала тогда!

И сейчас, с высоты прожитых лет, я понимаю, что видела тогда в её глазах. Понимаю, что она смотрела на меня с болью и отчаянием.

Выпить бы сейчас. Или может плюнуть на всё и просто поехать поискать Пашу.

Пускай он меня и не знает в этой реальности, но хотя бы посмотреть на него. Может мне легче станет?

Глаза я всё-таки открыла. И да, я еду, но не к «мужу». Машина везет нас в мой дом. Тот, который мы выбирали с Ксюшей на руках. Тот который переделываем и ремонтируем регулярно, потому что наши дети, каждый раз, находят кучу вариантов для совершенствования интерьера.

Грустная улыбка трогает мои губы, а по щеке начинает бежать горячая дорожка.

Дура! Дура! Просто полная, не понимающая дура! Я ведь не этого просила…

— Виктория Викторовна, нам бы на заправку заехать. — спокойно проговорил Николай Иванович, — А то нам ехать еще четыреста километров, судя по навигатору. И нам может не хватить.

— Хорошо. Заезжайте, Николай Иванович. — отвечаю.

Не смотрю на мужчину, но в воздухе просто летает не заданный вопрос. Тяжело вздыхаю и проговариваю:

— Спрашивайте.

Мужчина даже дёргается в первые минуты, а после тихо спрашивает:

— Виктория Викторовна, зачем вам нужно именно сейчас за восемьсот километров от дома? Вы же должны быть в больнице. — вижу, что каждое слово даётся мужчине тяжело, но не перебиваю, — И чтобы вы не думали, мы очень волнуемся за вас. Вам бы лучше дома побыть сейчас.

— А я и еду домой, Николай Иванович. — так же тихо отвечаю, — Мы едем туда, где МОЙ дом. Мой! А не Виктории Викторовны.

Вижу, что Николай Иванович ничего не понимает, но и вопросов больше не задает. А мне и лучше. Отвечать не хочу ни на что! Хочу просто увидеть… только что я хочу увидеть?

Машина сбавляет ход и сворачивает на АЗС. Я замечаю небольшую беседку на краю территории и прошу Николая Ивановича купить мне кофе, а сама выхожу из машины.

Подышу воздухом, пока машину заправят. Да может, получиться хоть что то сложить в кучу. Вот только куча это только и делает, что разваливается.

Я села за столик и оперевшись о сложенные руки подбородком, просто стала ждать свой кофе.

— Ну как, нравиться? — произнёс голос справа, что я чуть с лавки не свалилась от испуга.

Повернула голову и заметила рядом с собой самого обычного старика. Седой. Даже не просто седой, а полностью белый. Волосы зачесаны назад, небольшая борода с усами. Клетчатая рубашка, накинутая на майку, длинные шорты до колена и самые обычные коричневые сандали. Легкая улыбка на лице и какие-то… тёплые глаза.

— Мы знакомы? — спросила спокойно, но внутри была на пределе.

— Возможно. — ответил мне дедушка, всё с той же улыбкой, — Но сейчас важно другое: тебе нравиться здесь?

— Где? — спрашиваю, но уже подсознательно знаю о чём будет идти речь дальше.

— Значит, не нравиться. — немного хмуриться, но всё так же улыбается, — А ведь ты этого просила.

— Я просила пол дня. — зло выговариваю, но голос стараюсь не повышать.

И даже не понимаю, почему разговариваю с ним. Может что то есть в его взгляде, позе, улыбке, что даёт мне понять, этот дедушка совершенно не тот, кто есть на самом деле.

А ведь ни в какую мистику я не верила никогда!

— А кто тебе сказал, что я верю в мистику?

— Ясно. — уже начинаю реально нервничать, — Появились из ниоткуда. В голове моей лазите. Да ещё и интересуетесь, нравиться ли мне здесь. — уже в голос перечисляю всё, — Так вот, мне не нравиться! Я хочу домой. Хочу к мужу и детям.

— Женщины. — качая головой, выговаривает тяжело дедушка, — Ты знаешь Вика, я бы и рад помочь, но не могу.

— А зачем тогда спрашивать? — уже рычу.

— Просто. Ради интереса. — пожимает старичок, — Ты вообще интересная. Даже не истерила особо. Ну да ладно, это уже в прошлом. А вот домой тебе поможет попасть только… смерть.

Я просто опешила от последних слов. Так и замерла, пока рядом не стал стаканчик с кофе. От чего я опять дёрнулась.

— Виктория Викторовна, с вами всё хорошо? — встревожено спросил Николай Иванович.

— Да-а. — нервно ответила, но когда развернулась в сторону, где ещё секунду назад был старик, там уже было пусто, — Вы видели куда делся старик?

— Какой старик? — ещё больше занервничал Николай Иванович.

— Что сидел рядом со мной. — начинаю жевать губу, проговорила.

— Рядом с вами никого не было, Виктория Викторовна.

— Ага. — покрываясь противными мурашками, зло согласилась, — Тогда я Олаф, из «Холодного сердца», вашу мать!