Садовница (СИ)

Глава 2. День из несчастий

Как он мог так со мной поступить? А она? За что? Вопросы кружили зудящим роем, кусали, царапали и без того измученное сердце. Я бродила по осеннему парку, кутаясь в туман и без устали пиная мокрые комья из серых листьев. Сначала с остервенением, поочередно представляя лица предателей. Затем с бесконечным разочарованием, которое, похоже, навсегда поселилось в душе. А ведь еще сегодня утром я думала, что никого не может быть счастливей меня. Верила, что судьба подарила настоящего принца. Цветы каждый день, романтические объяснения в любви, планы на совместное будущее и этот блеск в светлых глазах. Состоятельный красавец, носивший меня на руках. Я думала, что попала в сказку. Думала, что судьба таким образом компенсировала детство без родителей и бесконечные разочарования в мужчинах. Идиотка! Я плюхнулась на скамейку, уткнулась в ладони и зарыдала еще сильнее. Хотелось выть. Но достаточно и того, что я расклеилась и размокла под стать окружающему. Я ведь в жизни плакала считанные разы. И то чаще от смеха. Бабушка всегда говорила: «Милая, не нужно слишком близко подпускать подруг к любимому мужчине. Есть риск потерять сразу обоих». Бабушка-бабушка, как же ты оказалась права.

Ой, бабушка! Она же, наверное, с ума сходит! Эта мысль вернула в реальность. Сумерки уже со всех сторон подступили к парку. Только сейчас я поняла, что совсем продрогла. Испорченное пальто в подаренном лейтенантом пакете так и осталось в прихожей Андрея. Хотя, оно бы сейчас ничем не помогло. Телефон! А как же я позвоню? Мобильник остался в пальто да и вряд ли когда-нибудь оживет. Ладно, хватит скорби. Пора домой. Нужно принять горячую ванну и лечь спать. Пожалуй, бабушкина настойка сейчас тоже лишней не окажется. Не хватало еще заболеть. Завтра на работу. Конечно, можно попробовать взять отгул, но жалеть себя дома — тоже не выход. Лучше с головой закопаться в цифры.

Я уже поднималась со скамейки, когда сзади раздался звериный рык, точнее даже не рык, а похрюкивание. Не может быть! Воспаленному мозгу просто почудилось. Но стоило ужасному звуку повториться, как тело словно по собственной воле вдруг заледенело. Я стала медленно, как в кино, оборачиваться. В кустах, всего в паре метров от скамейки, горели две красные точки. Фонари? Сигареты? Но я уже знала, что все эти догадки ложны. Расстояние между светящимися точками не менялось. Господи, кто это? Повинуясь первобытному инстинкту, который, похоже, полностью пробудился из-за сегодняшних событий, я осторожно попятилась. Главное не бежать! Только не бежать! Слабый свет ближайшего фонаря осветил выползающего из зарослей зверя. Я была почти готова увидеть бешеного пса, волка, в конце концов. Но только не его. Мамочки, откуда он тут взялся?! Нет, я слышала о том, как дикие звери забредают на подворья. Помню, даже в прошлом году в этом самом парке даже лосиную пару изловили, когда она мило прогуливалась по центральной аллее, распугивая посетителей. Но дикий кабан?! Здесь?!

Клыкастое рыло зверюги медленно приближалось. «Не бежать, не бежать…» — повторяла я про себя. Гигантское туловище наполовину выбралось из кустов и остановилось. Да он же размером с легковую автомашину! А я и не предполагала, что кабаны столь огромны. Крохотные глазки не сводили с меня выжидающего взгляда. Я старалась не попадать в плен светящихся точек, судорожно отыскивая ближайшее подходящее дерево, на которое при удобном случае можно было бы залезть.

Кабаны людей едят?! Господи, а если он бешеный?! Может, он мимо пройдет?! Но словно в опровержение последней мысли из ужасающей пасти исторглось очередное душещипательное хрюканье. Вот ведь! Я отшатнулась. Мамочки! Мамочки! Хоть бы он не смог вырваться из этих кустов! Но припоминая из передач о животных насколько сильны кабаны, я и не надеялась на это. Мне бы только добраться вон до того дерева! Метр до ближайшей липы казался непреодолимым.

Очередной рык вперемешку с визгом начисто стер всякий намек на инстинкт самосохранения. Дикий ужас волной захлестнул нутро — и я, не оглядываясь, в два прыжка оказалась у спасительного ствола. И кто сказал, что страх способен загнать на самую верхушку дерева? Несколько отчаянных попыток вскарабкаться по голому мокрому стволу оказались совершенно безнадежными. Обессиленная и напуганная до смерти непрекращающимся животным рыком, я упала на холодную землю и зажмурилась, приготовившись к страшной смерти. В голове промелькнула мысль — притвориться мертвой. Хотя, вряд ли зверь поверит, что я умерла, даже от страха.

Визг не прекращался. К нему добавился треск и хруст ломаемых ветвей, но приближения зверюги я так и не почувствовала. Решилась открыть глаза. И обалдело уставилась на кабана, тщетно пытавшегося прорваться сквозь кусты. Боярышник опутал животное ветвями и тащил внутрь себя. Кабан рвался и метался, пронзительно визжал, но вырваться из растительных пут у него не получалось. Мой внутренний голосок на пределе своих возможностей орал, чтобы я неслась прочь, пока не поздно. Я попыталась встать, но тут же снова плюхнулась наземь. Ноги скользили и разъезжались, снова и снова принимая прежнюю позу. По телу разлилась такая слабость, будто я мгновение назад не на дерево пыталась залезть, а, как минимум, пробежала пять километров. Наверное, это от пережитого.

— Чего ты сидишь? — прозвучал низкий мужской голос, от которого по спине побежали мурашки. Вернее удвоилось их количество. Ведь мой хребет еще не оставили те, которые поселились там от кабаньего хрюканья. Я повернулась. На аллее стоял высокий человек в длинном черном пальто. — Беги отсюда!

Появилось подозрение, что все это мне снится. Ну, конечно! Разве возможно такое наяву?

— Ну же! — прикрикнул мужчина. Похоже, довольно молодой. Хотя недостаток света мог и обмануть. Я снова попыталась встать и снова повалилась мешком на уже облюбованное место. Прохожий подлетел ко мне и рывком поставил на дрожащие ноги.

— Домой! Бегом! Они недолго смогут его удерживать.

Я обернулась. Кабанье рыло снова высунулось из заметно поредевших кустов.

— Давай! — повторил мой неожиданный спаситель. Я изо всех оставшихся сил побежала в сторону метро. Если, конечно, одервенелое ковыляние можно назвать бегом. В какой-то миг все-таки обернулась. От увиденного стало совсем дурно. В голове забилось настойчивое предположение, что я сошла с ума. Мужчина, распахнув огромные черные крылья, отрезал проход кабану, который, судя по усилившемуся визгу, умудрился-таки вырваться из плена боярышника. Я подскочила на месте и устремилась по плохо освещенной аллее к выходу. Второе дыхание полностью согнало онемение.

И вот я уже пыталась прийти в себя в полупустом вагоне метро. Но даже захлопнувшиеся за спиной двери не подарили чувства безопасности.

Что это было, там в парке? Ну кабан… Ну мало ли как он попал в парк… Это еще куда ни шло… Но тот мужик с крыльями?..

Накладные… определенно накладные! По-другому просто не может быть!

В конце концов, на прошлом Хелоуине я еще и не такие костюмы встречала…

Мало кто заинтересовался полураздетой и перепачканной пассажиркой. Лишь пара человек, все-таки заметившая мой непотребный вид, скривилась и поспешно перевела взгляд на куда более привлекательные картинки рекламных брошюр. Поезд понесся по тоннелю. Я ахнула, увидев свое отражение в стекле: странно, что меня не остановили на входе. И, слава богу! До дома осталась всего одна остановка и пять минут пешком. А бегом так и вовсе две. Хотелось рыдать и хохотать одновременно, но вместо этого я боязливо жалась к стене, расходуя остатки нервов на сохранение самообладания.

Отрезок от метро до дома я неслась как угорелая. Редкие прохожие оглядывались на летящую перепачканную девицу, как на сумасшедшую. В общем-то, они были недалеки от истины. Я, словно параноик, постоянно в страхе оглядывалась. Внезапно ускорялась, замедлялась. У каждой тени блестели красные глаза, а в каждом уличном шуме узнавался то кабаний визг, то хрюканье. У самого дома резь в боку сложила мое тело пополам. Оставалось всего ничего: обогнуть торец дома и прошмыгнуть в подъезд, а там спрятаться в родных стенах небольшой двушки. Уж как бы там ни было, а на пятый этаж кабан не заберется. Да и тот мужик с накладными крыльями — не взлетит. Я истерически хохотнула и запечатала в мозгу все размышления и предположения по поводу произошедшего в парке до завтрашнего дня. Как там говорят? Утро вечера мудренее? Вот и отлично! В институте перед экзаменами это всегда срабатывало. Наверняка и завтра всему найдется разумное объяснение. А снотворное определенно поможет.

Последний рывок вывел прямиком к подъезду. В глаза больно ударил яркий свет. Двор заполонили специализированные машины: скорая, пожарные и даже милиция. Разновозрастные соседи боязливо переговаривались. Дети жались к ногам родителей. Надо же, в такой час целыми семьями не поленились повылезать из теплых квартир. Не припомню, чтобы когда-либо прежде в нашем спальном захолустье случалось такое оживление после девяти вечера. Конечно, поздние гуляки всегда находились, но обычно местные жители их быстро разгоняли всем скопом. Дурное предчувствие неприятно заскребло по затылку.

Я приближалась, держась за ноющий бок. И уже через пару шагов сделала скверное открытие — представители трех служб прибыли к кому-то из нашего с бабушкой подъезда. Внезапно меня бросило в жар. Нет! Не может быть! Бабушка всегда отличалась завидным здоровьем. Ни на сердце, ни на суставы не жаловалась. А выглядела так, что все местные старушки и дамы в возрасте завистливой пеной исходились. Я шла, снова чувствуя себя героиней глупой киноленты. Вокруг работали следователи, опрашивая свидетелей, отовсюду доносились догадки и пугливое аханье. Я переводила взгляд с одного лица на другое. И в какой-то момент ощутила, что жильцы дома отвечают мне либо сочувствием, либо вообще опускают глаза.

— Вита, девочка, наконец-то ты пришла, — подхватила меня под руку соседка, тощая, одинокая дама бальзаковских лет.

— Вера Сергеевна, что случилось?

Женщина горько вздохнула и открыла рот, чтобы рассказать новость, но ее прервал подоспевший милиционер:

— Яцек Виолетта Степановна?

— Да. Что случилось?

— Ваша бабушка найдена мертвой.

Я ощутила, как тело тяжелеет — и ноги отказываются его нести. Перед глазами расстелилась благодатная пустота, раскрывающая объятия. Звуки смешались в сплошной гул и сникли до звенящей тишины. В серости не существовало неприятностей и несчастий. Только покой. Бесконечный покой и умиротворение. Никаких желаний, никаких эмоций. Безмятежность и безмолвие…

Резкий неприятный запах бесцеремонно выудил меня из колыбели беспамятства и настойчиво потащил в горькую реальность. Стоило лишь открыть глаза, как в душу, сердце и голову разом ворвались все несчастия. Кто-то болезненно лупил по щекам. Я вяло повернула лицо в сторону, давая понять, что пришла в себя — и экзекуцию по оживлению можно прекратить.

— Вита, ты как?

С чьей-то помощью я села. Огляделась и, вспомнив, что произошло, заплакала.

— Ой, милая, — прижала к плоской груди мою голову Вера Сергеевна. — Поплачь, детка, тебе станет немножечко легче.

Я и не останавливалась, словно стремилась выплакать горечь от потери бабушки, боль от предательства Андрея и Ани и даже страх от нападения и странной встречи в парке. Прошло, наверное, минут пять, но слезы все еще не иссякли. Милиционер откашлялся, напоминая о своем присутствии. Я подняла на него мокрые глаза.

— Где она? Я хочу ее увидеть.

— Эм-м-м, — почему-то замялся капитан.

— Я пойду с ней, — кивнула мужчине соседка. Мы встали и направились в квартиру. Люди вокруг без устали перешептывались. Кто-то показывал на меня пальцем и качал головой. — От чего бабушка… ну…? — страшное слово мне так и не удалось произнести вслух. Почему-то казалось, что как только я его облачу в звук, то случившееся станет непоправимым. Вера Сергеевна заметно напряглась, сильнее сжав бутылочку с нашатырным спиртом:

— Никто толком ничего не может сказать. Там сейчас работает судмедэксперт. Ее нашли в кресле, дверь в квартиру кто-то выбил.

— Выбил? Это что же ограбление? — внезапно вспомнился верзила на черной машине. Я повернулась к шагавшему за нами милиционеру. Он пожал плечами:

— На этот вопрос придется ответить вам. Нужно проверить — не пропало ли что-нибудь.

Лифт довез до квартиры. На площадке тоже собралось много народа. Опрашивали соседа справа. Это он нашел бабушку. Я миновала оголенный проем. Ступила на пострадавшую дверь и прошла в зал. Сердце бешено заколотилось, взгляд уткнулся в спину в белом халате, прятавшую от меня кресло, в котором, по словам Веры Сергеевны, находилась бабушка.

— Лень, — окликнул судмедэксперта капитан. Долговязый мужчина обернулся и, быстро все поняв, сделал пару шагов в сторону. Я схватилась за голову. В стареньком кресле, распахнув рот, сидела высохшая мумия, в которой невозможно было узнать мою моложавую бабушку.

— Держите ее! — это было последнее, что я услышала, снова потеряв сознание.

В просторном каменном зале без окон царил полумрак. Единственная свеча в длинном бронзовом канделябре изо всех сил пыталась осветить комнату, но справиться со столь трудной задачей ее маленькому пламени было просто не под силу. Статная женщина стояла напротив старинного зеркала, одетого в кованую оправу из витых стеблей с шипами, и наблюдала за происходящим. Ни единый мускул не дрогнул на бесстрастном лице, когда лишившуюся чувств брюнетку подхватило сразу несколько рук. Разве что синие глаза потемнели, а зрачки расширились.

— Только не сейчас! Покажи, заклинаю тебя! — женщина прижалась к зеркальной поверхности. Холодная твердая гладь хрипнула, озарилась вспышкой и снова отразила лишь прекрасное лицо в обрамлении золотистых прядей и совершенный стан в черном платье. — Я должна знать!

Но зеркало больше не отвечало. Гефра выдохнула и тяжело опустилась на трон, слишком много еще не возродившейся и на четверть силы она сегодня потратила на слежку.

— Двалин!

— Да, моя госпожа, — тут же отозвался старый слуга, чуть склонив седую голову, словно все это время он стоял за порогом в ожидании приказа хозяйки.

— Хильда ко мне, — устало потребовала женщина. Сухая фигурка моментально скрылась из виду, а уже в следующее мгновение на порог пустынного полумрака опустился здоровенный мужской ботинок. Крохотные глазки потеплели при виде хозяйки. Но Гефра сейчас испытывала совершенно иные чувства. Она выпрямилась и длинным тонким пальцем поманила гиганта к себе.

— Госпожа, это для вас, — верзила припал на колено и протянул стеклянный пузырек с красной дымкой. При виде желанного подношения синие глаза вожделенно вспыхнули. В предвкушении Гефра даже облизнула губы, но тут же взяла себя в руки. Она успеет насладиться, а пока… Изящная кисть спрятала пузырек в кармане платья. Женщина поднялась с трона и подошла вплотную к коленопреклоненному слуге.

— Скажи, Хильд, ты сделал все, как я сказала?

— Да, госпожа, — глухо отозвался гигант, не смея поднять головы.

— Почему же тогда девчонка все еще жива?

— Я почти достал ее… — в предчувствии сурового наказания низкий голос дрогнул.

Гефра медленно обошла замершую фигуру на полу.

— Почти? Что же тебе помешало?

От вкрадчивых ноток на высоком лбу выступили капельки пота. Похоже, даже отданный пузырек не умалит его промаха.

— Ей помогли, но я сделал все, что мог, — выдохнул мужчина, больше оправдываться ему было нечем.

— Я видела, как ты делал все, что мог, — зашипела Гефра, махнув в сторону зеркала. Холодная гладь отозвалась прокатившейся волной. — Видела все до мельчайших подробностей.

Гигант склонился еще ниже.

— Ты потерял былую хватку, Хильд. Ты не сумел выполнить такое простое поручение. Я же просила всего лишь убить девчонку.

— Вы же знаете, я на все готов ради вас! — с жаром признался мужчина.

— Одной готовности мало. Мне нужен результат. Она, сама того не понимая, сумела активировать свою силу.

Тонкие пальцы обманчиво-нежно приподняли склоненную голову за подбородок и побелели, стискивая плоть.

— Иди, Хильд, и выполни мой приказ. Иначе я навсегда лишу тебя возможности являться в образе человека.

Пальцы разжались, но слуга не посмел даже коснуться ноющего подбородка. Он встал и, не поднимая головы, попятился к выходу. Лишь в проеме позволил себе повернуться к госпоже спиной и поспешил прочь.

Дождавшись, когда эхо от шагов гиганта поглотит холодный камень, Гефра вытащила из кармана заветную склянку. Откупорила, припала губами к горлышку. Красная дымка тоненькой струйкой потека в легкие, принося в каждую клеточку свежую силу.

И снова резкий неприятный аромат вырвал из блаженной пустоты.

— У вас есть аллергия на какие-нибудь препараты? — довольно сухо спросил судмедэксперт.

Еще не до конца придя в себя, я мотнула головой. Мужчина кивнул и вручил таблетку и кружку с водой. Ту самую фарфоровую кружку в красный горох, из которой бабушка всегда пила чай. На мой вопросительный взгляд специалист пояснил:

— Это успокоительное. Сильное.

Опасаясь смотреть в сторону кресла прежде, чем препарат подействует, я приняла таблетку.

— Вита, может, ты сегодня переночуешь у меня? — предложила Вера Сергеевна.

Я хотела отказаться, но вспомнив про выбитую дверь и измену Андрея, согласилась. Больше мне идти было некуда.

— Виолетта Степановна, — капитан кашлянул, — вы готовы помочь следствию?

Я зажмурилась, потом снова открыла глаза. Не сон. Внезапно я стала ощущать возрастающее внутри меня безразличие, словно что-то блокировало все центры, отвечающие за эмоции и чувства. Видимо таблетка начала действовать.

— Да. Только прежде, скажите, отчего она умерла, — все же посмотреть на прародительницу я еще не решалась. Дождусь, пока препарат доберется до каждого, даже самого крохотного и отдаленного нерва.

— Лень? — обратился милиционер к коллеге.

— Я затрудняюсь с ответом. Честно говоря, прежде не сталкивался с подобным. Нужно делать вскрытие.

— Вскрытие?

Кошмар! Неужели все это происходит со мной?

— Э-э-э, Виолетта Степановна, мне нужно знать, не пропали ли из квартиры ценные вещи, — снова взял слово капитан.

Я осмотрела зал, старательно огибая взглядом кресло. Поднялась, чувствуя, как тоненькие ручки соседки пытаются меня подстраховать. Но успокоительное уже вошло в полную силу. Болезненные ощущения друг за другом испарялись. Только глубокая всепоглощающая пустота никуда не делась. Я подошла к серванту, открыла ключом полированную дверцу и вытащила деревянную шкатулку — главная драгоценность этого дома хранилась в ней. Крупная брошь в виде розы с россыпью красных бриллиантов спокойно лежала на своем месте. Целыми и невредимыми оказались и прочие украшения, куда менее ценные.

— Все на месте, — отозвалась я.

— А деньги?

— У бабушки были небольшие сбережения, но в прошлом месяце мы положили их на счет в банке.

На всякий случай я прошла в спальню, но и компьютером грабитель не заинтересовался. Далее последовали нудные расспросы о бабушкиных и моих знакомых, о том, как я провела день, с кем встречалась и тому подобное. Милиционер что-то помечал в синем блокноте, не меняясь в лице. Лишь рассказ о нападении верзилы вызвал в его глазах некоторую заинтересованность. О происшествии в парке я благоразумно промолчала. Да сейчас уже и самой не очень-то верилось в его реальность. Может, это действительно была фантазия разгоряченного мозга? Кабан в центре городского парка и мужик с крыльями… Глупость какая-то. Или идиотский розыгрыш… Еще один…

Пока капитан вполголоса переговаривался с судмедэкспертом, я решилась снова посмотреть на бабушку, но тут же отвела взгляд в сторону. Господи! Даже успешно растворившееся в крови успокоительное не смогло и на йоту сгладить впечатления. Никогда в жизни не приходилось видеть ничего более ужасающего. Словно дурной сон.

— Виолетта Степановна, мы закончили, — прервал мысли милиционер. — Как только что-нибудь прояснится, я с вами свяжусь.

— Вы что-то нашли? — я поглядела на капитана.

— К сожалению, нет, — поджал губы мужчина.

Мои плечи опустились. Было бы слишком хорошо, если бы прозвучал другой ответ.

— А бабушка?

— Мы ее забираем, — пояснил подоспевший Леня. Я не противилась. И хотя безумно любила своего единственного родного человека, отождествлять мумию в кресле с моложавой бабушкой никак не получалось. Оставаться с ней наедине ни за что не хотелось. Мне было стыдно за такие мысли, но это была правда. — Попытаемся установить причину смерти.

Когда оперативная группа покинула скромные хоромы, а Андреич, сосед снизу, с разрешения капитана кое-как вставил на место выбитую дверь, я забрала шкатулку, сменную одежду и направилась ночевать к Вере Сергеевне. Процесс подготовки ко сну совершенно не отложился в памяти. А пилюля крепкого снотворного моментально стерла переход в обитель Морфея. Хотя ни один даже самый жалкий сон мне так и не был подарен.

Розалия уже несколько часов пыталась собрать разметавшиеся мысли в кучу. И лучше всего успокоиться и привести мозг в тонус возможно было только на пруду. Мутно-зеленую гладь, прятавшуюся среди каскада многоярусной лещины и длинноволосых ив, сплошь покрывали огромные листья-сердечки. Меж ними дрейфовали пышные разноцветные бутоны со множеством остроконечных лепестков. Когда пурпурный закат коснулся пруда, но так и не сумел наградить его плебейскую зелень благородными красками, женщина отложила грабли в сторону, стянула резиновые перчатки и устало опустилась на землю.

— Розалия! — донесся долгожданный оклик. Наместница обернулась. Помощник-горбун спешил со всех ног.

— Ну, как она?

— Сейчас все хорошо.

— Хвала небесам, — выдохнула Розалия и расслабилась.

— Но вот Евдокия… — пытался отдышаться горбун. Женщина внимательно посмотрела на помощника и понимающе кивнула.

— Рассказать не успела, — скорее констатировала, чем спрашивала наместница.

— Не успела, — подтвердил горбун, ловко перескочив преградивший дорожку валун.

— Силу Евдокии забрал?

— Нет, — помотал рыжей головой нескладный помощник. — Не успел.

— Плохо. Значит, Гефра станет на шаг ближе к возрождению. Кстати, как ты умудрился Виолетту от Хильда в Парке отбить?

— Это не я, — на рябом лице заиграла широкая улыбка.

— А ну-ка рассказывай, — сощурилась Розалия.

— Она сама боярышник оживила!

— Сама?! — ошеломленно повторила женщина. И тут же нахмурилась.

— Почему вы встревожились? — потер большие ладони горбун.

— Пророчество… — пробормотала Розалия, — похоже, оно действительно начало сбываться.

Помощник топтался на месте, словно что-то еще хотел сказать, но без позволения не решался.

— Что-то еще?

— Он явился! Он помог ей в парке!

— Значит, не смог оставаться в стороне. Что ж, похоже, мы не так уж и беспомощны.

— Розалия, а что, если Виолетту привезти сюда насильно?

— Ничего не получится, — вздохнула женщина, аккуратно снимая с рукава прилипшую водоросль и нежно возвращая в родную стихию. Горбун опустил голову. — Она должна прийти по собственному желанию. Иначе просто не сможет разглядеть свое наследство.

— Но ведь Гефра, она же обязательно попытается добраться до девушки раньше, — взволновался помощник.

— Обязательно попытается, — согласилась Розалия и поднялась на ноги. — Но ведь и мы с тобой не простаки. Пойдем в дом, я кое-что придумала.