Сага об Одде Стреле

18. Одд в Рисаланде[17]

Как сказывают, однажды Одд пришёл к неким скалам и широкому ущелью, в котором с громким шумом нёсся поток большой реки. Он задумался, можно ли как-нибудь перебраться, но ничего не мог придумать. Вот он сел и недолго пробыл там, как его внезапно схватили. На него налетел коршун и стиснул своими когтями так крепко, что он никак не мог сопротивляться. Это создание летело вместе с Оддом над многими странами и морями. Но наконец коршун подлетел к отвесным скалам и сел на клочок травы, который был среди скал. Там сидели птенцы этого животного. Теперь он отпустил Одда на свободу, и тот был цел и невредим, потому что его защищала его рубашка, как от когтей этого коршуна, так и от всего, о чём уже было рассказано.

Вот Одд живёт в гнезде с птенцами коршуна. Сверху там была высокая скала, а внизу — глубокое море. Одд никоим образом не мог выбраться оттуда, кроме как броситься вниз в море, рискуя своей жизнью. Также поблизости не нашлось бы места для высадки, потому что скалам конца видно не было. Птенцы уже немного подросли. Коршун редко бывал дома в гнезде, а постоянно искал пищу. Одд связал птенцам клювы, а сам спрятался в скальной расщелине возле гнезда. Коршун приносил им рыбу, птиц, человечину, всяческих диких зверей и домашний скот. Наконец, он принёс туда варёное мясо. Как только коршун улетал прочь, Одд хватал еду, а в остальное время прятался.

Однажды Одд увидел большого ётуна, который плыл на каменном челноке к гнезду. Тот сказал громким голосом:

— Зла птица, что живёт здесь в гнезде, ибо она повадилась день за днём воровать моё свежесваренное мясо. Я сейчас попытаюсь как-нибудь отомстить ей. На другое я рассчитывал, когда взял быков у конунга, ведь эта птица забрала их.

Тогда Одд встал, убил птенцов и позвал ётуна:

— Здесь всё то, что ты ищешь, и я охраняю это.

Ётун поднялся в гнездо, взял своё мясо и отнёс в челнок. Ётун сказал:

— Где отродье, которое я видел здесь? Выйди, не бойся, и иди со мной.

Теперь Одд показался, и ётун взял его и отнёс в челнок. Он спросил:

— Как мы убьём это зловредное существо?

Одд ответил:

— Разведи в гнезде огонь, и когда коршун вернётся, мне кажется, может быть так, что он подлетит столь близко, что огонь перекинется на оперение, и тогда мы сможем победить его.

Всё произошло так, как сказал Одд, и они одолели коршуна. Одд отрубил ему клюв и когти и взял с собой в челнок, и ётун поплыл на вёслах прочь.

Одд спросил, как его имя, а он ответил, что его зовут Хильдир, он исполин из Рисаланда и у него есть жена по имени Хильдирид и дочь по имени Хильдигунн.

— Ещё у меня есть сын, которого зовут Годмунд, он родился вчера. Нас трое братьев. Одного зовут Ульв, а другого — Ильвинг. Летом мы созовём тинг, и тот из нас будет конунгом над Рисаландом, кто совершит величайший подвиг и кому принадлежит самый свирепый пёс из всех, кого будут стравливать на том тинге.

Одд сказал:

— Как ты думаешь, кто из вас станет конунгом?

Хильдир ответил:

— Я уверен, что это звание достанется им, ибо я всю жизнь был из нас самым последним, и будет так снова.

Одд сказал:

— Хочешь ли ты, чтобы это дело обратилось к твоей пользе?

Хильдир ответил:

— Я хотел бы стать конунгом, однако это совершенно невозможно, потому что у Ульва есть волк, наизлобнейший из всех, и ни один пёс не посмеет с ним драться. Ульв убил зверя, который называется тигром, и в доказательство хранит голову этого зверя. Но с Ильвингом, моим братом, ещё труднее, ибо у него есть белый медведь, который никого не щадит. Также Ильвинг убил зверя, который называется единорог, а я не могу предъявить подобного подвига в ответ и нет у меня пса, чтобы состязаться с ними.

— Нравится мне то, что ты говоришь, — сказал Одд, — ведь здесь можно применить кое-какое средство, которое поможет, если найдётся доброжелатель.

Хильдир сказал:

— Не встречал я столь малого ребёнка ни более дерзкого, ни более разумного, чем ты, ибо мне кажется, что можно сказать, что в тебе нет ничего, кроме одного разума, и видится мне в тебе величайшая ценность, столь ты вспыльчив. Я отнесу тебя к Хильдигунн, своей дочери, ты будешь ей вместо игрушки, и она станет воспитывать тебя и вскармливать наравне с Годмундом, моим сыном.

После этого Хильдир сел на вёсла и поплыл домой в Рисаланд, и Одд изумился тому, как шёл челнок. Вернувшись домой, великан показал ребёнка, которого нашёл, и попросил свою дочь ухаживать за ним не хуже, чем за своим собственным. А когда Хильдигунн взяла Одда и он встал рядом с ней, то он едва достал ей до середины бедра, Хильдир же был ещё выше неё, как и положено мужчине. А когда Хильдигунн подняла Одда и посадила себе на колени, она повертела его перед собой и сказала:

Затем она положила его в колыбель возле исполинского ребёнка, пела им колыбельные и хорошо о нём заботилась. Но когда ей показалось, что он неспокоен в колыбели, то она уложила его в постель рядом с собой и обняла его, и тогда сталось так, что Одд проделывал все, что пожелал; и обоим было весьма хорошо вместе. Тогда Одд сказал ей, что он не дитя, хотя и мельче людей, что здесь рождаются. А народ тот был так устроен, что он гораздо крупнее и сильнее, чем какое-либо другое племя; также они были красивее, чем большинство других людей, но не мудрее.

Там Одд провёл зиму, а весной он спросил Хильдира, насколько тот будет добр к человеку, который покажет ему пса, что превзойдёт псов его братьев.

Хильдир ответил:

— Я буду ему очень обязан. Можешь ли ты указать что-нибудь для этого?

Одд сказал:

— Я могу направить тебя туда, но поймать его ты должен сам.

Хильдир ответил:

— Я добуду его, а ты покажи его мне.

Одд сказал:

— На острове Варгей живёт зверь, который называется берложный медведь. У него такая природа, что всю зиму он лежит в спячке, а летом встаёт, и тогда он такой жадный и свирепый, что не щадит ни скот, ни людей и никого, кто окажется перед ним. Я надеюсь, что этот зверь одолеет псов твоих братьев.

Хильдир сказал:

— Проведи меня к этому псу, и если он окажется таким, как ты говоришь, то я хорошо вознагражу тебя, когда приду в моё государство.

Затем они собрались в путь. Тогда Хильдигунн спросила Одда:

— Собираешься ли ты вернуться из этой поездки?

Он ответил, что точно не знает.

— Всё же для меня это важно, — сказала она, — ибо я очень люблю тебя, хоть ты и мал. Также я не буду скрывать того, что я беременна, хотя казалось невероятным, что ты окажешься способен к этому делу, ведь ты на вид столь мал и жалок. Однако нет никакого сомнения в том, что ты отец ребёнка, которого я ношу. Но хотя мне и кажется, что я не смогу обходиться без тебя из-за любви, я всё же не хочу препятствовать тебе отправиться туда, куда ты хочешь, поскольку вижу, что против твоей природы жить здесь в будущем вместе с нами, но не сомневайся в том, что ты никогда не выбрался бы отсюда, если бы я не захотела. Я предпочту печалиться, страдать и зачахнуть от одиночества, чем ты будешь жить не в тех местах, которые тебе нравятся. Но как ты хочешь, чтобы я поступила с нашим ребёнком?

— Если родится мальчик, — сказал Одд, — отправь его ко мне, когда ему будет десять зим, ибо я надеюсь, что он станет настоящим мужчиной. А если родится девочка, то пусть растёт здесь, и позаботься насчёт её замужества, а меня это совсем не интересует.

— Пусть опять всё будет по-твоему, как и во всём другом между нами, — сказала она. — В добрый же путь и будь счастлив!

Затем она горько заплакала, а Одд поднялся на судно.

Хильдир уселся за вёсла. Одду показалось, что плыть на вёслах будет слишком долго, ведь путь был далёк. Тогда он прибег к искусству, которое было даровано людям Хравнисты: он поднял парус, и сразу подул попутный ветер, и они поплыли на парусах вдоль берега, но вскоре Хильдир поднялся ощупью в челноке, схватил Одда, подмял его под себя и сказал:

— Я убью тебя, если ты не оставишь волшебство, которое используешь, ибо вся земля и горы прыгают как овечки, а судно под нами, наверное, утонет.

Одд сказал:

— Не должен так думать, потому что у тебя кружится голова, ведь ты не привык плыть под парусом; теперь позволь мне встать, и тогда убедишься, что я говорю правду.

Он сделал, как просил Одд. Тут Одд спустил парус, и земля и горы сразу стали спокойны. Одд попросил его не удивляться, даже если ему снова покажется что-то подобное, когда они поплывут, и сказал, что сразу же сможет остановить всё, когда захочет. Хильдир прислушался к голосу разума и понял, что так плыть будет быстрее, чем идти на вёслах; тогда Одд поднял парус и поплыл, и теперь Хильдир был спокоен.

Об их поездке не рассказывается, пока они не приплыли на Варгей и не сошли на берег. Там был большая куча камней. Одд попросил Хильдира сунуть в эту кучу руку и проверить, не поймает ли он что-нибудь.

Он сделал так, сунул руку в кучу до плеча, и сказал:

— Ой, здесь что-то странное внутри, надену-ка я свои рукавицы для гребли, — так он и сделал, и затем вытащил медведя за уши.

Одд сказал:

— Теперь поступи с этим псом так, как я скажу: возьми его с собой и не отпускай до самого тинга, когда на тебя натравят собак. До лета ты должен не кормить его, посади его одного в комнате и никому не говори, что он у тебя есть. А в первый день лета натрави его на псов своих братьев, а если он окажется не годным, то на второе лето приходи на это место; тогда я дам другой совет, если этот не поможет.

Руки у Хильдира были все изранены. Он сказал:

— Я ставлю тебя условие, Одд, чтобы ты пришёл на это место другой весной в это же время.

Одд согласился.

Теперь Хильдир вернулся домой со зверем и устроил всё так, как наказал Одд, а Одд повернул в другую сторону, и не рассказывается ни о его поступках, ни подвигах, пока другой весной он не пришёл в то место, о котором они договорились. Одд явился первым и спрятался в лесу неподалёку оттуда, не пожелав, чтобы Хильдир увидел его, потому что он не хотел сейчас рисковать, встречаясь с ним. Он думал, что тот захочет отомстить, если всё прошло не так, как он сказал ему.

Вскоре он услышал всплеск вёсел и увидел Хильдира, который высадился на берег, и в одной руке у него был котёл полный серебра, а в другой — два очень тяжёлых сундука. Когда же он пришёл на то место, о котором они договорились, то подождал его там некоторое время, а Одд не показывался.

Тогда исполин сказал:

— Плохо, воспитанник Одд, что ты не пришёл, но так как у меня нет времени долго задерживаться здесь, ибо моё государство не защищено, пока меня нет, то я оставлю здесь эти сундуки, они наполнены золотом, и котёл полон серебра; ты получишь это богатство, даже если припозднишься. Я положу сверху каменную плиту, чтобы не сдуло ветром, а если ты не увидишь этого, то я положу сверху эти сокровища: меч, шлем и щит. Но если ты где-то поблизости и можешь слышать мои слова, то я хочу рассказать тебе, что я стал конунгом над моими братьями, и у меня был самый яростный пёс, ибо он загрыз насмерть обоих псов моих братьев и многих людей, которые хотели псам помочь. Я принёс клюв и когти коршуна, и это оказалось гораздо большим подвигом, чем те, которые совершили мои братья; сейчас я один конунг над страной, которая принадлежала нам, братьям. Теперь я возвращаюсь домой в своё государство. Придёшь ко мне — я не поступлю с тобой подло, что было бы легко. Я хочу также сказать тебе, что Хильдигунн, моя дочь, родила мальчика, которого назвали Вигниром и которого, по её словам, она заимела вместе с тобой; я воспитаю его со всей заботой. Я научу его искусствам и передам ему всё, чем владею сам, и буду воспитывать его, пока ему не исполнится десять зим, и тогда отправлю к тебе, согласно тому, как ты сам с ней договаривался.

Затем он поплыл прочь на своём челноке. Когда же он уплыл, Одд встал и пошёл туда, где под плитой были сокровища, и то была такая большая скала, что мало кто смог бы и пошевелить её. Поэтому Одд взял только те сокровища, которые лежали сверху плиты; однако и это было великое богатство. Получив то, о чём сейчас было рассказано, Одд отправился бродить по борам и лесам.