Салах ад-Дин и мамлюки в Египте

Глава II. Светское феодальное землевладение при Аййубидах

В середине XII в. господствующей формой феодальной собственности на землю в Египте была столь характерная для средневекового Востока государственная собственность. Государство выступало не только в своей обычной роли верховного собственника территорий, но и в роли прямого эксплуататора непосредственных производителей.

Как видно из сообщения Макризи, основным способом использования государственных земель со времени арабского завоевания Египта была сдача их на откуп: «И одно из известий о египетской земле после утверждения на ней арабов состояло в том…, что управляющий хараджем Египта обычно сидел в мечети Амра ибн ал-Аса в Фустате, а в это время подготавливались контракты [кабала][43] на сдачу земель и собирались люди из различных деревень и городов.

Один из чиновников вставал, называл местность и объявлял условия земельных сделок, которые заносились в книгу хараджа, находившуюся в руках управляющего хараджем. В ней отмечались окончательная сумма с областей, а также имена лиц, заключавших сделки. Эти участки сдавались сроком на четыре года; при этом учитывалась возможность засухи, наводнений и других стихийных бедствий.

И когда это дело заканчивалось, каждый, кто заключил сделку, присоединял полученную землю к своей области и следил за возделыванием ее, приведением в порядок плотин и прочего — сам, или кто-либо из его родственников, или наемное лицо. Он вносил харадж по частям за весь установленный период. Из общей суммы его взносов с этих земель, определяемой диваном хараджа, вычитались суммы на ремонт плотин, очистку каналов и прорытие новых каналов».

И далее: «И когда проходило тридцать лет, производился пересчет года [тахвил ас-сана] и перераспределение хараджа со всех земель, причем требуемые суммы сообразно обстоятельствам увеличивались или уменьшались»[44]. Как указывал еще А.-И. Сильвестр де Саси[45], здесь требуется читать не «тридцать», а «тридцать три» года; смысл этого отрывка заключается в том, что сбор хараджа производился сообразно мусульманскому лунному календарю, но с учетом коптскот солнечного летосчисления: поскольку 33 лунных года соответствовали 32 солнечным, в конце каждого такого цикла требовался пропуск одного лунного года, чтобы не допустить взимания излишних сумм налога[46].

При фатимидских халифах откупные сделки заключались во дворце[47]. Имея в виду фатимидский и более ранние периоды, Макризи вновь пишет о подобной практике: «…Были известны тогда земельные сделки, доступные всем желающим из эмиров, воинов, знатных лиц, жителей провинций, из арабов, коптов и прочих»[48].

Землевладение тогда, как видно, еще не приобрело сословного характера; содержание египетского войска в целом осуществлялось централизованным способом: «И когда харадж поступает в диван, то из казны выдается жалованье военным отрядам»[49]. Данные Макризи подтверждаются и сообщением знаменитого персидского путешественника Насири Хосроу, побывавшего в Египте в 1046 г. После перечисления подразделений фатимидского войска в сочинении Насири Хосроу говорится: «Все эти воины состоят на жалованье у султана, и каждый из них получает по чину порцион и месячное вознаграждение… Все доходы с областей наместники из года в год передают в казну, а из казны в установленное время выплачивают содержание этим воинам, так что ни чиновникам, ни подданным не приходится страдать от требований солдат»[50].

Сдача налогов на откуп была в мусульманском мире в эпоху распада халифата распространенным явлением[51]. В доаййубидском Египте земельные откупа обозначались термином икта[52].

К началу правления Аййубидов икта-откупа превращались в икта в их основном значении — военно-ленных пожалований. Процесс этот нашел свое отражение у Макризи. Так, у него сохранился интересный отрывок из сочинения хрониста первой половины XII в. Ибн ал-Мамуна ал-Батайхи («Тарих» или «Мухтасар Тарих»), где под 1107/1108 г. сообщается о переделе египетских икта. Ибн ал-Мамун пишет, что накануне этого передела (равк) «положение военных людей и держателей икта было плохим, и они жаловались на то, что поступления с их икта уменьшились и дела ухудшились из-за малых доходов и что эмиры удвоили доходы от своих икта и других статей. А налоги в диван с каждой области изымались с применением насилия и с неоднократным отправлением по этой причине чиновников из главного дивана»[53].

Далее сообщается, что в целях улучшения положения всемогущий везир ал-Афдаль приказал произвести передел всех икта; в соответствующих книгах было записано, что икта останутся у их новых владельцев в течение тридцати лет. По словам Макризи, в результате этого передела все владельцы икта, в том числе и бедные воины, оказались удовлетворенными, а в государственные ведомства поступило 50 тыс. динаров[54].

Таким образом, уже в начале ХII в. в качестве откупщиков стали выступать и военные; срок откупа увеличился с четырех до 30 лет.

Распространение практики раздач икта в смысле земельных пожалований за службу в войске приходится на период правления Салах ад-дина. А.-И. Сильвестр де Саси видел причину введения пожалований таких икта в систему в тюркском и курдском влиянии; К. Беккер — исключительно в тюркском; А. Поляк — во взаимодействии мусульманского, крестоносного и монгольского факторов[55], отмечая, впрочем, что институт икта в Египте мог возникнуть и самостоятельно[56].

Кл. Казн, подчеркивая, что аййубидский режим отнюдь не был простым продолжением сельджукских и зенгидских традиций, высказывает гипотезу о возможной связи возникновения системы икта с трансформацией в использовании урожая и сбора налогов, т. е. в переходе к натуральному хараджу (мукасама), ибо «мукта стремились обеспечить себе максимум удобств и экономии в снабжении зерном, что было необходимо для развития кавалерии»[57]. Однако положение это, высказанное Кл. Каэном в результате обследования материалов, относящихся к Ираку периода Бувейхидов (932–1105), не находит подтверждения в аййубидских источниках[58].

С. Б. Певзнер, не приводя каких-либо конкретных соображений по поводу причин распространения икта, ограничивается ссылкой на «нормальный ход развития феодализма»[59].

Не отрицая возможности иноземного влияния на внешние формы уже сложившегося института, мы полагаем, что основной причиной утверждения системы икта в Египте именно в начале правления Аййубидов было тяжелое экономическое положение страны.

Длительные внутренние распри и военные действия при последних Фатимидах, осложненные прямым вмешательством крестоносцев во главе с иерусалимским королем Амальрихом, которому Египет выплачивал значительную дань, привели к разорению страны и подрыву ее экономической мощи[60]. Разорение это углублялось и обострившейся борьбой армии с низшими слоями бюрократии, состоявшими преимущественно из коптов, под которыми в арабских источниках подразумеваются немногочисленные представители местного населения, сохранившие свое христианское вероисповедание в монофизитской форме; то затихавшая, то усиливавшаяся вражда между ними характерна для всей средневековой истории Египта[61].

Как видно, злоупотребления коптов — откупщиков и агентов фиска при последних слабых Фатимидах привели к дальнейшему оскудению египетской казны[62]. Государство не располагало необходимым количеством денег и товаров для содержания египетской армии, в то время как угроза нового вторжения крестоносцев требовала ее укрепления.

Уже Ширкух, став везиром, раздавал земли за военную службу; в его распоряжении было 2 тыс. всадников Нур-ад-дина, 6 тыс. наемных туркменских кавалеристов и 500 тюркских мамлюков, а также курдов[63]. «И роздал он в икта некоторые области пришедшим с ним воинам, а Салах ад-дин ведал связанными с этим делами», — говорится у Абу Шамы под 1168/1169 г.[64]. По требованию Нур ад-дина Салах ад-дин отправил ему в 1173/1174 г. «реестр воинов с указанием ценности их икта»[65].

Когда Салах ад-дин стал египетским везиром, а затем единовластным султаном, почти все отряды Ширкуха перешли в его распоряжение[66]; численность войска продолжала увеличиваться за счет курдских отрядов. В этой обстановке полная ликвидация откупов и широкая раздача земельных владений явилась для Салах ад-дина единственным способом обеспечения армии.

В течение нового передела, начавшегося в 1169 г. и длившегося несколько лет, все фатимидские икта отошли к воинам Салах ад-дина, его эмирам и членам правящей династии. «И отменял Салах ад-дин икта египтян и отрезал от них поместья для своих воинов», — пишет Абу Шама, имея, в виду период пребывания Салах ад-дина на посту везира[67].

Под 1171/1172 г. тот же автор сообщает, что Салах ад-дин «отобрал все икта у Адида и овладел всеми провинциями, бывшими у него в руках»[68].

Суданская гвардия сопротивлялась действиям Салак ад-дина. История этого сопротивления подробно освещается в источниках. Когда Салах ад-дин был еще везиром, против него (по-видимому, с ведома халифа) составился заговор, во главе которого стал черный евнух, смотритель дворца, по имени Наджах. Заговорщики были связаны с крестоносцами; они намерены были уничтожить Салах ад-дина и его приближенных. Салах ад-дин случайно узнал об этом, и в июле 1169 г. Наджах был обезглавлен.

Это послужило поводом для восстания негритянской гвардии халифа. Произошло несколько кровавых столкновений на улицах Каира; восставшие были разбиты и бежали по Нилу в Саид[69]. Их преследовали отряды, возглавляемые братом Салах ад-дина Туран-шахом; в 1172 г. он принудил мятежников к подчинению, но в следующем году был вынужден бороться с ними снова.

В 1174 г. произошло крупное восстание «черных отрядов» в Асуане» во главе его был фатимидский губернатор Асуана Канз ад-даула; одновременно в Каире восстали сторонники Фатимидов под предводительством поэта Омара, а связанные с последними крестоносцы высадили десант в Александрии.

Однако все эти действия суданской гвардии и иных приверженцев свергнутой династии были пресечены отрядами Салах ад-дина; разгромом мятежников в Асуане руководил его брат Адиль[70]. Остатки фатимидского войска были после этого распущены.

Салах ад-дин тем временем продолжал формирование своей новой армии, сделав основным ее ядром отряды курдских эмиров, из которых наиболее известными были Сайф ад-дин Гази ибн Маштуб и Абу Мансур Джахаркас. Курдский элемент с этого времени стал преобладающим не только в армии, но и в государственной администрации[71]. Всеми делами, связанными с организацией и обеспечением армии, наряду с военным диваном стал ведать и вновь созданный диван икта[72].

У Макризи сохранился ценный фрагмент из сочинения кадия ал-Фадля, незира Салах ад-дина, под названием «Мутаджаддидат ал-хавадис» («Воскрешение событий»), где о преобразовании египетской армии (без учета сирийско-месопотамских контингентов и вспомогательных отрядов из бедуинов, туркмен и пр.) говорится следующее: «В месяце раджабе 577 года (октябрь — ноябрь 1181 г. — Л.С.) султан Салах ад-дин продолжал назначать лиц для надзора за всеми делами, связанными с икта, рассмотрением доходов икта, их уменьшением и увеличением, восстановлением икта у лишенных его и вознаграждением достойных благодарности. И достигло войско (Салах ад-дина — Л.С.) численности в 8.640 всадников: эмиров — 111, таваши — 6.976, кара-гуламов — 1.553»[73]. Однако эту цифру нельзя считать окончательной: раздача икта продолжалась и после 1181 г. и численность войска продолжала расти. Наряду с икта войско по-прежнему получало и денежное жалованье, что указывает на сохранение в аййубидском Египте довольно развитых товарно-денежных отношений. «И полагалось им (воинам) денег 3.670.600 динаров», — пишет Макризи, имея в виду, по всей вероятности, годичную сумму жалованья[74].

В начале правления Аййубидов жалованье выдавалось нерегулярно и не полностью, что объяснялось разорением страны[75].

Однако впоследствии быстрое восстановление хозяйства и резкое увеличение продуктивности земледелия обеспечили удовлетворение нужд армии.

Как повсюду на Ближнем Востоке той эпохи, аййубидские икта были двух видов: членов правящей династии и крупных эмиров, с одной стороны, и простых воинов — с другой[76].

Уже в 1169 г., сделавшись египетским везиром, Салах ад-дин обратился к своему сюзерену Нур ад-дину с просьбой отправить к нему своего отца Аййуба и всю семью. «И отправил их к нему Нур ад-дин… и дал им Салах ад-дин икта в Египте, отняв икта у египетских эмиров, и дал икта также своим приближенным, и увеличил их»[77]. Наджм ад-дин Аййуб получил в качестве икта Александрию, Дамиетту и Бухайру и владел ими до самой своей смерти, наступившей в 1173 г. после падения его с коня[78].

Брату своему Шамc ад-даула Туран-шаху Салах ад-дин в 1169/1170 г. — дал в качестве икта Кус, Асуан и Айзаб, но впоследствии Туран-шах, по-видимому, отказался от них и в 1178/1179 г. получил в икта Баальбек[79]. В следующем году, однако, Туран-шах отказался и от Баальбека и потребовал вместо него Александрию. Салах ад-дин согласился на это и передал Баальбек Изз ад-дину Фахр-шаху, своему племяннику; Туран-шах оставался в Александрии до конца своей жизни[80]. Весь Файйум в 1180 г. Салах ад-дин передал в икта своему младшему брату Бури. Бури вскоре погиб в одной из схваток с крестоносцами, и в 1183/1184 г. Файйум отошел в икта племяннику Салах ад-дина Музаффару Таки ад-дину Омару[81]. Сыну своему Камилю Салах ад-дин дал в икта Шаркийю[82]; другой его сын, Афдаль, находившийся до этого в Каире, получил в качестве икта Дамаск, ибо находившийся тогда в египетской столице Музаффар Таки ад-дин Омар жаловался султану, будто Афдаль не обладает качествами, необходимыми правителю страны для сбора хараджа. В то же время, опасаясь, что Таки ад-дин перестанет ему подчиняться, Салах ад-дин отозвал его из Египта, дав ему в икта Хаму, Манбидж, Маарру, Кафартаб, Мийафарекин, Джебель Джур с окрестностями, и в следующем году Таки ад-дин направился на свое икта[83].

В 1185/1186 г. Афдаль получил в икта также отвоеванную у крестоносцев Акку[84].

После смерти Таки ад-дина в 1191 г. сын его Мансур Мухаммед вел себя по отношению к султану независимо, что вызвало гнев Салах ад-дина. Лишь благодаря заступничеству Адиля Салах ад-дин передал ему часть икта Таки ад-дина (Хаму, Маарру и Манбидж); а также Саламийю и Наджм[85]. Халеб принадлежал сначала в качестве икта брату Салах ад-дина Адилю; затем Салах ад-дин взял его обратно и дал Адилю взамен Харрам, Сумайсат, Руху (Здессу) и Мийафаредин[86].

Подчинившиеся Салах ад-дину правители Сирии и Северного Ирака или сохраняли в качестве икта часть своих прежних владений, или получали икта в другом месте. Так, разбив в 1174/1175 г. Зенгида Фахр ад-дина Зафрани, Салах ад-дин раздробил его владения, передав Хаму в икта своему дяде по матери Шихаб ад-дину, а Химс — Насир ад-дину ибн Ширкуху; Барин остался единственным икта Фахр ад-дина, признавшего Салах ад-дина своим сюзереном[87]. Взяв город и крепость Нисибин, Салах ад-дин пожаловал их в икта своему эмиру Абу-л-Хидже ас-Самину[88]. Одну из крепостей поблизости от Сидона он передал в икта своему сподвижнику Маймуну ал-Касри[89]. Сдавшийся Салах ад-дину правитель Хилата получил в качестве икта Салх[90]. Когда в 1189 г. Салах ад-дин отправился для покорения крепости Шашф Арнун, правитель ее сдал крепость без боя, приняв предложение Силах ад-дина об обмене ее на предоставленное ему икта[91]. Шакиф же стал икта Шамс ад-дина Сункура ал-Кабира и Сайф ад-дина Сункура ал-Маштуба[92]. После взятия Силах ад-дином Бейрута эмир Хаджжи из Бухтуридов был утвержден им главою Гарба (гористой области к юго-востоку от Бейрута) и получил в наследственное икта семь селений[93].

В 1190 г., после смерти бегтег, книдского правителя Ирбиля Зайн ад-дина Йусуфа, Салах ад-дин отдал в икта его брату Музаффару ад-дину Кукбури Ирбиль, а также Шахразур с окрестностями и некоторые другие области; Музаффар ад-дин должен был вернуть свои прежние владения, в том числе Харран, Руху и Сумайеат. Салах ад-дин передал все возращенные Музаффар ад-дином города с окрестностями Таки ад-дину в дополнение к его владениям[94].

Икта такого рода характеризуются в целом наследственностью или во всяком случае пожизненностью держания. Крупные эти икта делились иногда на икта мелкие, которые принадлежали рядовым воинам. По-видимому, именно в этом смысле следует понимать сообщение Макризи об упомянутых выше владениях Музаффара Таки ад-дина; Макризи пишет, что Салах ад-дин передал ему в икта «Хаму и Маарру и Манбидж, и добавил ему Мийафарекин и обеспечил этим и его сподвижников…»[95]. О том же факте еще более определенно говорится у Ибн ал-Асира: «И было решено, что он (Таки ад-дин. — Л.С.) распределит эти области в качестве икта войску и вернется с ним для усиления борьбы против франков»[96]. Это сообщение свидетельствует и о том, что акт пожалования мог исходить не только от самого султана, но и от его эмиров.

Этот же автор отмечает, что икта воинов Салах ад-дина были расположены в окрестностях Александрии, входивших, насколько можно судить, в икта Аййуба, отца Салах ад-дина[97]. Имад ад-дин сообщает, что Салах ад-дин дал своему племяннику Хусам ад-дину Омару в икта «Набулус с его окрестностями, — и села и области его, и крепости, и отправился он туда со своим войском»[98].

Примечателен и тот факт, что после поражения мусульман под Рамлой в 1177 г. султан отнял икта у многих курдов, которых считал виновниками этого разгрома[99].

Некоторые местности в Шаркийи и Бухайре были пожалованы в качестве икта бедуинам племен джузам и салаба, отряды которых также входили в состав регулярной армии; однако в 1181 г. икта эти были у них отобраны в наказание за тайную поставку крестоносцам зерна[100].

Как справедливо отмечал Кл. Казн, икта этой категории не были наследственными и лишь в редких случаях могли быть пожизненными[101].

По-иному обстояло дело в Сирии, где, согласно старым обычаям, восходившим к Зенгидам, икта не только знатных лиц, но и рядовых при Салах ад-дине продолжали переходить по наследству. Абу Шама сообщает о Нур ад-дине Зенги следующее: «И наилучшее из соглашений, заключенных им с его воинами, состояло в том, что если один из них умирает, то замещает его сын и закрепляется за ним его икта. И если сын взрослый, то управляет им сам, а если мал, то назначается к нему умный доверенный человек и управляет его делами, пока тот не вырастет. И воины говорят: эти икта — наше имущество, наши дети наследуют их от отцов и за них мы сражаемся. И было это самой главной причиной их выносливости на смотрах и в битвах»[102].

Ту же мысль Абу Шама высказывает и ниже, говоря о борьбе войска Нур ад-дина с франками: «А если кто был убит, то отходило его икта к сыновьям его, а если не было у него сына, то к кому-либо другому из его семьи. И войско при этом как бы не теряло ни единого человека»[103].

Произвольно применяя эти известия Абу Шамы к Египту и не различая двух типов икта, С. Б. Певзнер делает вывод о наследственности всех египетских икта уже в эпоху Салах ад-дина, что, как видно из вышесказанного, не соответствовало действительности[104].

Источники почти не сохранили данных о хозяйственной жизни египетского икта той эпохи; тем большую ценность представляют известия, содержащиеся в мемуарах мусульманского рыцаря Усамы ибн Мункыза и относящиеся к Сирии. Мункызидам принадлежала крепость Шейзар с соседними деревнями, расположенная на р. Opoнт, к северу от Хамы, и полученная в качестве икта в 20-х годах XI в. прадедом Усамы Абу-л-Мутавваджем от халебских правителей Мирдасидов.

Эксплуатация крестьян позволяла даже феодалам среднего достатка, какими были Мункызиды, иметь многочисленную челядь: у отца Усамы, любившего охоту, было множество сокольничих, псарей, егерей, оруженосцев, конюхов, в том числе и рабов[105].

«С отцом было сорок человек невольников и приближенных, опытнейших людей в охоте», — рассказывает Усама об одном выезде из Шейзара[106]. Особая невольница была приставлена к домашнему гепарду[107]. Феодала обслуживали ремесленники как города, так и деревни. «Когда мы выходили из ворот города на охоту, — говорится в "Книге назидания", — с нами было все снаряжение для охоты, вплоть до сетей, луков, лопат и крючьев для дичи…»[108]. В другом месте Усама ибн Мункыз упоминает людей, «которые делали кирпичи для постройки домов в одной из деревень» его дяди[109].

Усама рассказывает, что крестьяне из деревень, расположенных в окрестностях Шейзара, поставляли его отцу соколов и ястребов для охоты. Он приводит слова крестьян, обращенные к его отцу: «О господин наш, — сказали они ему, — мы бросили свой заработок и пашни, служа тебе, и хотели бы, чтобы ты брал у нас все, что мы наловим…»[110]. После того как Муршид Мункызид установил высокую неизменную цену за пойманных птиц, «число охотников умножилось, так же как и соколов, пока их не развелось у нас столько, как кур…»[111]. Интересны здесь слова о «заработке» крестьян, показывающие, что наряду со своим основным делом крестьяне занимались и каким-то посторонним промыслом.

Войско Мункызидов состояло из конных рыцарей и городской пехоты, включая рабов и вольноотпущенников[112]. Усама, рассказывая об охоте, в которой он участвовал вместе с отцом, отмечает: «…C нами было около двадцати человек армянских лучников»[113]. Упоминает он в этой связи также курдов и магрибинцев[114]. Мункызиды не наделяли своих воинов землей, но выдавали им жалованье[115].

Мемуары Усамы дают некоторое представление о внешних торговых связях. Известно, что отец Усамы Муршид посылал своих приближенных в Византию для закупки охотничьих собак и соколов; их доставляли ему также армянские князья Киликии[116]. О последних Усама пишет: «Отец же посылал к ним лошадей, благовония и египетские материи»[117], что указывает на наличие у сирийского поместья торговых сношений не только с Египтом, но и с бедуинами, и с далекой Индией.

Источники содержат немало фактов, позволяющих судить о внутренней политике преемников Салах ад-дина. Сохраняя свои личные владения, они перераспределяли икта своих приближенных, а те одаряли землями своих вассалов. Под 1193/1194 г. Ибн ал-Асир отмечает, что брат Салах ад-дина Адиль сохранил свое прежнее икта в Египте[118]. «И стал Адиль управлять делами египетского государства и менять икта…», — говорит Макризи под 1195/1196 г.[119]. Под 1201 г. упоминается некий Зайн ад-дин Караджа, которому Афдаль дал в качестве икта Сархад[120].

К тому же времени относится сообщение Ибн ал-Асира, где говорится, что при вступлении на египетский трон Адиля «воины оспаривали друг у друга права на икта, и одни препятствовали другим в овладении ими»[121]. Речь здесь идет, надо полагать, о борьбе между сторонниками Адиля и сына Салах ад-дина Афдаля. По сообщению того же Ибн ал-Асира, относящемуся к 1206/1207 г., Музаффар ад-дин Сункур, бывший мамлюк багдадского халифа, получил от Адиля в Египте значительные икта[122]. Год 1212/1213 г. у Ибн ал-Асира говорится об эмире, у которого Адиль отнял крепость Кавкаб (неподалеку от Иордана), являвшуюся частью икта этого эмира[123]. Макризи сообщает, что при султане Камиле весь Файйум представлял собой икта некоего эмира Ибн Казла[124]. В 1218 г. Ашраф Муса, сын Адиля, передал Рас ал-Айн в икта правителю Мардина[125].

К 1225 г. относится рассказ Ибн ал-Асира о том, что эмир Бадр ад-дин Лулу из мосульских Зенгидов дал икта бывшим своим подданным, перешедшим было на сторону Зенгидов Синджара, но затем вернувшимся к прежнему сюзерену[126]. Под 1224 г. сообщается, что эмиру Шихаб ад-дину Гази Адиль пожаловал в икта город Хилат и прилегающие армянские провинции, а затем добавил к ним Мийафарекин, Хани и Джебель Джур[127]. Под 1230/1231 г. у Ибн ал-Асира говорится, что один из эмиров, служивших у султана Камиля, получил от него в икта город Саламийю[128].

О султане Салихе Наджм ад-дине Аййубе известно, что, придя к власти, он бросил в тюрьму многих эмиров, заподозренных в неверности, а их икта передал своим мамлюкам[129].

Палестинской крепостью Баниас с 1211/1212 г. владел в качестве икта упомянутый племянник Салах ад-дина Муаззам Иса, передавший ее впоследствии своему брату Азизу Осману, после которого на правах того же икта крепость отошла к его сыну[130].

Данные Ибн ал-Асира и Абу Шамы свидетельствуют о том, что аййубидское икта было действительно земельной собственностью отдельных феодалов. Так, Абу Шама под 1185/1186 г., говоря о распределении Салах ад-дином икта воинам, сообщает, что эмир Сайф ад-дин Али и другие эмиры отправились в местности, судя по контексту, им только что пожалованные, «для извлечения дохода из сел их, и сооружения плотин, и управления делами»[131]. В другом месте Абу Шама указывает, что в период жатвы владельцы икта были обычно в своих поместьях; в связи с этим X. Гибб отмечал, что фатимидские заговорщики в 1174 г. не случайно выбрали для восстания именно то время, когда воины находились на своих икта[132].

Под 1199 г. Ибн ал-Асир пишет о возвращении одного из сыновей Салах ад-дина с его войском в Египет из Сирии следующее: «И войско Афдаля в Египте отделилось от него… и каждый из них (воинов. — Л.С.) отправился на свое икта, чтобы пасти своих животных»[133].

Икта могли быть и очень мелкими. Известно, что к 40-м годам XIII в. многие селения Файйума сделались владениями икта двух или целой группы воинов, иногда возглавляемой эмиром[134]. В числе эмиров, получивших икта в округе Миниа ал-Батс, упоминается Рукн ад-дин Бейбарс, знаменитый впоследствии мамлюкский султан[135].

Иногда в одно икта входили участки, расположенные в разных местах: икта некоего Ибн Махрани, например, находились в шести округах Файйума[136]; такое территориальное рассредоточение земельных владений было, по-видимому, не случайным, а проводилось правительством намеренно с целью предотвратить чрезмерное усиление крупных держателей икта (мукта).

В целом же при Салах ад-дине государственная собственность на землю была по существу ликвидирована: государство утратило право непосредственной эксплуатации крестьянства. Сущность происшедших при Салах ад-дине перемен в аграрных отношениях сформулирована у того же Макризи: «И уже халифы из Омейядов и Аббасидов раздавали земли из земель Египта своим приближенным, но положение не было тогда таким, как теперь, а поступления хараджа с земель Египта распределялись в виде жалованья войску и шли на прочие расходы, и то, что оставалось, поступало в казну, а то, что распределялось из земель, находилось в руках того, кому распределялось. И лишь когда наступило время султана Салах ад-дина ибн Аййуба, все земли Египта отошли к султану, его эмирам и воинам»[137]. То же подчеркивается и в другой главе: «Известно, что в государстве Фатимидов и прежде них не было в Египте икта, подобных тем, которые имеются теперь в тюркском государстве…»[138].

Земельная собственность выступает со времени Аййубидов по преимуществу в сословной, иерархической форме, сходной в своей основе с формами, господствовавшими в средневековой Западной Европе[139]. Правящее сословие в большинстве своем состояло из военной знати тюркско-курдского происхождения.

Для военно-ленной системы Египта той эпохи, как и других средневековых государств Ближнего Востока, было характерно почти полное отсутствие (за некоторыми исключениями, о которых будет сказано ниже) собственного хозяйства феодала — мукта.

Извлекая доход с пожалованной ему области (средний годовой размер которого — ибра — указывался в соответствующей грамоте), аййубидский мукта не обладал, как правило, налоговым иммунитетом, имея, однако, возможность несколько ограничивать вмешательство государственных чиновников в дела своего поместья.

Набулуси в своем трактате рассказывает, что Адиль предложил Салах ад-дину при раздаче икта в Египте взимать десятую часть с каждой тысячи динаров доходов мукта. Салах ад-дин ответил, что этого слишком мало[140]. Чем закончились эти переговоры, неизвестно. Возможно, что к государству при Аййубидах действительно отходила десятая доля доходов с икта.

На отсутствие налогового иммунитета на землях икта указывает и содержащееся у Набулуси перечисление недоимок в деньгах и натуре (в том числе и с икта), которые полагалось внести в государственный диван[141].

Освобождение мукта от поставок в казну, т. е. дарование ему иммунитетных привилегий, было явлением исключительным; для этого требовалось особое разрешение: «И по решению дивана мукта может освобождаться от внесения десятины и других налогов, причитающихся с него»[142]. Мукта не обладал также и судебным иммунитетом[143].

Правомочия мукта высшего ранга были значительно шире, нежели у мукта рядовых: как отмечалось выше, их икта были пожизненными или наследственными, и держатели могли обменивать икта по своему желанию; отчуждение икта при Аййубидах не разрешалось.

Государство сохраняло свои функции верховного собственника земель в национальном масштабе, что находило свое выражение в праве его на часть прибавочного продукта крестьян, в праве суда и чеканки монеты. Собственность мукта на его участок была ограничена и правом владения, принадлежавшим непосредственным производителям. Эта — неполнота обладания наряду с сословностью, иерархической структурой, а также обусловленностью военной службой являются, как известно, наиболее типичными правовыми особенностями феодальной земельной собственности[144].

В целом же совокупность прав на землю аййубидского держателя икта, особенно высшего ранга, была несомненно шире, нежели у фатимидского откупщика, а не наоборот, как полагал К. Беккер[145], что подтверждается и всем дальнейшим развитием института икта.

Говоря о раздаче государственных земель в виде икта, следует отметить, что областей, находившихся в личном распоряжении главы государства, во всяком случае в конце его правления, не существовало. Биограф Салах ад-дина Ибн Шаддад сообщает на этот счет следующее: «И не оставил после себя Салах ад-дин казне из золота и серебра ничего, кроме сорока семи насирийских дирхемов и одного золотого тирского динара [И при доходах от Египта, Сирии, восточных областей и Йемена] не оставил он никакого имущества, ни дома, ни поместья, ни сада, ни пашни, (что служит убедительным знаком его чрезмерной щедрости]»[146].

У некоторых же членов правящей династии имелись их личные владения, обозначаемые в источниках термином хасс.

Так, Абу Шама под 1183/1184 г. пишет о племяннике Салах ад-дина Музаффаре Таки ад-дине Омаре: «И передал султан в икта Таки ад-дину Александрию и Дамиетту, и дал ему в хасс Бухайру и Файйум и Буш. Затем сменил он ему Буш на Семеннуд и Хауф Рамсис…»[147]. Впоследствии, когда Музаффар Таки ад-дин Омар, как говорилось выше, был отозван из Египта, его обязали отказаться от многих своих владений, в том числе и от египетских хасс[148].

Ибн Шаддад под 1191 г. пишет о том, что Салах ад-дин передал Шаркийю в икта своему брату Адилю при условии, что Адиль откажется от некоторых своих сирийских икта «и половины своих египетских хасс»[149].

На сохранение тенденции к централизованному распределению феодальной ренты указывают сообщения Абу Шамы и Макризи о землях дивана флота, основанного, согласно первому, в 1176/1177 г., а согласно второму— в 1181 г. К этому времени Салах ад-дин наряду с реорганизацией сухопутной армии восстановил и пришедший в упадок египетский флот, определив па содержание его, кроме прочего, и местности Танбаза и Ишнин в Верхнем Египте, поставив их под прямое управление правительственных чиновников[150].

Возможно, что несколько раз упоминаемые у Набулуси дивансмие земли аусия (аваси) и относились к владениям именно этого ведомства[151].

Некоторые косвенные данные показывают, что наряду с икта в аййубидском Египте имелись и сохранившиеся от предыдущего периода немногочисленные земли типа мульк. Макризи определяет мульк как земли, которые можно было продавать, дарить и передавать по наследству; мульковые земли возникали путем продажи государственных земель[152]. Возможно, однако, что под термином «мульк», появившимся в Египте со времени арабского завоевания, как и в других арабских странах, первоначально подразумевалась категория земель, подобных западноевропейскому аллоду (в его основном значении), т. е. являющихся «исходным моментом» в разложении общинного землевладения и развитии земельного неравенства[153]. При этом под мульком могли подразумеваться земли, сходные по своему правовому положению, но различные по социальному содержанию[154].

Па существование мулька Макризи указывает в сообщении о переделе ранних икта: «И если у кого имелся мульк, то он оставался у него и не входил в его икта, и это лицо могло по своему желанию продать его (мульк. — Л.С.) или сдать в аренду»[155]. Макризи пишет также об имевшем место в начале XII в. захвате владельцами мульков в Верхнем Египте соседних с ними участков государственных земель[156].

Возможно, что и в другом месте своего сочинения Макризи также имел в виду мульк, когда сообщал, что фатимидские гвардейцы до разгрома их Салах ад-дином обладали в египетских селениях некими землями, находившимися в их полном распоряжении[157]; мульк здесь, как и в первом из приведенных примеров, определенно выступал не как крестьянское держание, а как форма земельной собственности феодала, более развитая по сравнению с икта.

Надо полагать, что о мульке идет речь и у раннемамлюкского автора Ибн Мутавваджа, отмечавшего, что о-в Рода на Ниле был куплен упомянутым Музаффаром Таки ад-дином Омаром, и тот владел им, пока не отдал в вакф[158].

К сожалению, какие-либо данные, характеризующие фактическое положение мульковых земель в этот период, в источниках, имеющихся в нашем распоряжении, отсутствуют.

В целом же при Аййубидах господствующей категорией светского землевладения сделались икта; земли остальных категорий были менее значительны.

Соответственно этому конный рыцарь иноземного происхождения, владелец икта, стал с тех пор наиболее типичной фигурой феодального египетского общества.