Самаэль

Глава 17

Как обычно залетаю в ресторан вся в образе — в голове рой мыслей, на лице пустота. И что я вижу… Прямо встреча членов клуба по интересам. Не долго Лика обижалась, стоит как ни в чем небывало, как будто это не ее пару часов назад босс выставил из машины. Да, слово гордость ей не знакомо. И тут пробегаю глазами по оставшимся участникам «клуба». И, вот, стоит он… Жив, здоров, в прекрасной физической форме, и думать не думает ни о своей бывшей жене, ни о дочери. Рядом с ним такая же безмозглая курица, как и Лика, прильнула к нему и не отдерешь ее ничем. Я, лет до тринадцати, думала, что он нас ищет, а кто ищет, тот обязательно найдет, но проходили годы, и я понимала, что дед Мороз не переодетый папа, а левый мужик. И детскому разочарованию не было предела…

И вот, прошло почти шестнадцать лет, и я встречаю его… И, что сказать: «Здравствуй, папа. Ты меня узнал»? А он отвечает: «Нет, девушка, не узнал, идите на хуй».

Такая волна обиды, разочарования, отрезвляющей реальности бьет по мне, что я решаю сделать то, что ранее б не осмелилась.

Через час выход танцоров. Мне нужно успеть все подготовить.

Иду в свой кабинет и достаю полотна. Мчусь на сцену. Опускаю потолочное крепление для подвески полотна при помощи электрического механизма, цепляю крюк и приподнимаю чуть вверх конструкцию. Повисла на ней. Вроде ткань плотная и выдерживает мой вес, а то не хочется феерически грохнуться на пол, хотя по виду, полотна новые. Закрепляю ткань так, чтоб не было видно, когда будут выступать ребята. Для себя потом развяжу.

Иду за сцену и ищу подходящую музыку. Да, ее и искать не надо. Она сейчас в сердце, в душе и в сдерживаемых слезах…

Ребята начинают выступление, а я бегу в кабинет. Вот и пригодился мне мой костюмчик. В крови азарт, адреналин, желание доказать ему, а в первую очередь себе, что и без него мы жили прекрасно. Но, меня душит обида за мать. Она так и не нашла больше счастья, жила все время одна, без мужчин, и для меня, а Он… Проглатываю ком в горле. Переодеваюсь и бегу на сцену. Мимо проходит Ник, хватаю его за руку и тащу за собой.

— Помоги мне, — прошу его, когда забегаем за кулисы. Он смотрит на меня круглыми глазами, да вид у меня необычный, что скрывать. За почти месяц моей работы, такой он видит меня впервые. — Смотри, — показываю пальцем, — жмешь сюда, отсчитываешь десять секунд и жмешь сюда, а потом сюда. Все, дальше система справиться без тебя. Понял? Повтори.

— Сначала жму сюда, через десять секунд сюда, а потом сюда. Понял. Повторил. А что происходит?

— Если сегодня меня не уволит босс, то потом, когда-нибудь расскажу. Все, давай выступление заканчивается. Погнали.

Тут забегают танцоры за кулисы и видят меня. У всех вытягиваются лица, на них полное непонимание происходящего.

— Жми, — говорю Нику, — и считай.

Мамочка — это для тебя. И делаю шаг на сцену.

Мы сидит за столом с Ликой в почти «дружеской» компании. Не пойму, что происходит. Гаснет свет во всем зале. Секунд на десять. На сцене луч света освещает девушку. Смотрю непонимающе, ведь их блок окончен…

С потолка свисают полотна красного цвета, а на полу сидит девушка в блестящем костюме. Черт, это же Ева. Зачем? Что происходит?

И начинает играть музыка. С первых аккордов я узнаю эту песню. И, в который раз за этот месяц, я вспоминаю о наличии у меня сердца. Я чувствую на расстоянии, как гулко бьется ее сердце, удар за ударом; эмоции, накрывающие ее волной. Да, теперь я точно уверен, мои предположения по поводу того, что Самарский ее отец, нашли свои подтверждение. И она помнит его, как и говорила… и не простила. Это выступление не в его честь, но понять это должен он, хотя я не уверен, что он поймет…

Hurt (Christina Aguilera) Боль

Seems like it was yesterday when I saw your face Кажется, еще вчера я видела твое лицо

You told me how proud you were, but I walked away Ты сказал, как гордишься мной, но я ушла прочь

If only I knew what I know today Если бы я только знала то, что знаю сейчас…

I would hold you in my arms Я бы заключила тебя в объятия,

I would take the pain away Избавила бы от боли,

Thank you for all you've done Поблагодарила бы за все, что ты сделал,

Forgive all your mistakes Простила бы все твои ошибки.

There's nothing I wouldn't do Я отдала бы что угодно,

To hear your voice again Чтобы снова слышать твой голос.

Sometimes I wanna call you Иногда мне хочется позвонить тебе,

But I know you won't be there Но я знаю, что ты не ответишь.

I'm sorry for blaming you Прости, что винила тебя

For everything I just couldn't do Во всех моих неудачах.

And I've hurt myself by hurting you Причиняя тебе боль, я делала больно себе.

Some days I feel broke inside but I won't admit Иногда я чувствую себя опустошенной, но я не признаюсь

Sometimes I just wanna hide 'cause it's you I miss Иногда мне хочется сбежать от всех, потому что именно тебя мне так не хватает.

And it's so hard to say goodbye И так сложно сказать «прощай»,

When it comes to this Когда доходит до него.

Would you tell me I was wrong? Ты сказал бы мне, что я неправа?

Would you help me understand? Помог бы мне понять?

Are you looking down upon me? Ты смотришь на меня с презрением?

Are you proud of who I am? Ты гордишься мной?

There's nothing I wouldn't do Я отдала бы что угодно

To have just one more chance За один только шанс

To look into your eyes Заглянуть в твои глаза,

And see you looking back И увидеть, что ты тоже смотришь на меня.

I'm sorry for blaming you Прости, что винила тебя

For everything I just couldn't do Во всех моих неудачах.

And I've hurt myself. Я делала больно себе.

If I had just one more day Если бы у меня был еще один день,

I would tell you how much that I've missed you Я бы призналась, как скучала по тебе,

Since you've been away С тех пор, как тебя не стало.

It's dangerous Это опасно

It's so out of line И так странно –

To try and turn back time Пытаться повернуть время вспять.

I'm sorry for blaming you Прости, что винила тебя

For everything I just couldn't do Во всех моих неудачах.

And I've hurt myself. Я делала больно себе.

Я никогда не молился Богу, но после того, что Ева начинает вытворять на сцене, придется идти ставить свечки и исповедоваться. В зале стоит гробовая тишина. Из колонок звучит надрывный голос Агилеры, а Ева, стоя спиной к залу, наматывает полотна себе на кисти рук, тем самым поднимая себя в воздухе. Поднявшись на максимальную высоту, она останавливается и замирает, точно, как распятье… Как спортсмен, я понимаю, какие усилия стоит приложить человеку, чтоб вот так, свободно, как будто шаг за шагом, подняться вверх по полотну. Одно движение, и она виснет вниз головой и, летит, сердце уходит в пятки… За пару миллиметров, до встречи с полом, она тормозни и сделав пару движений ногами, уже раскачивается на полотнах, как на качели… Вообще, все ее выступление пропитано болью, обидой и горечью, для этого не нужно быть великим хореографом и спецом в танцах, чтоб понять это. Все ее движения резкие, на грани, если падает, что почти касается пола, если поднимается, то до максимума… Вот, если раньше у меня не было седых волос, то после сегодняшнего выступления Евы, я точно, поседею. Последние аккорды, она срывается и летит вниз плашмя, но ткань удерживает ее, пружинит и Ева сворачивается в позе эмбриона, завершая тем самым танец. Свет заснет. Пять секунд, загорается свет во всем зале, а на сцене пусто. Так тихо, что слышна музыка из клуба, раньше, при полной посадке в зале, я такого не наблюдал… А потом несмелые хлопки, которые перерастаю в громкие овации и крики: «Браво». Но, я думаю, что ей это не нужно. Смотрю на Самарского, который белее белого, играет желваками… Ну-ну… Смотрю на Костю, а у того, наоборот, глаза загорелись, он уже в предвкушении… Уверен, что он оценил только шпагаты и растяжку. Лика, с ехидной улыбкой, типа и она так может, но покажет потом… Решаю пойти за кулисы, чтобы сначала обнять Еву, а потом прибить!

Свет погас. Встаю и ухожу за сцену. Там все стоят, как и стояли, и смотрят на меня как на чудотворную икону.

— Мать, вот это тебя накрыло, — прерывает тишину Кирилл.

А я бы и рада что-то сказать, да не могу. Слезы душат меня. Мне б закрыться в кабинете, да порыдать, а не отвечать на вопросы.

— Ну, что, выпендрилась перед Самаэлем? Показала себя? — спрашивает ехидно Кристина.

— Кристина, ты дура? — спрашивает ее Кирилл, поворачивая к ней голову, — так перед левыми мужиками не танцуют…

— А как танцуют?

— Как ты… А так танцуют для родного человека, который предал…

Ну, все. Кран сорвало. Прикрываю глаза и две дорожки слез срываются из-под ресниц… Стартую с места и несусь в кабинет, расталкивая всех на пути. Вслед слышу крик Кирилла.

— Ева, прости.

Закрыла дверь. Упала на диван и устроила потоп. В голове стали проноситься счастливые моменты детства… Последний Новый год, папа, в костюме Деда Мороза, мама здоровая и красивая и я, шестилетняя девочка с двумя хвостиками. Была семья, и нет семьи… УУУ… закусила руку, чтобы не завыть в голос. Черт, да что же это со мной.

Зашел в коридор для рабочего персонала и увидел печальных танцоров, которые плелись со стороны сцены. Сделал пару шагов по направления к кабинету Евы, но в руку мне вцепилась Лика, очень вовремя, пора заканчивать этот фарс.

— Милый, ты куда, — сладко поет, да хреново с ней.

— Сейчас ты, отпустишь мою руку, заберешь свои вещи из моей квартиры и сделаешь так, чтоб я больше тебя не видел, — говорю, пока, спокойным голосом.

— Это что, из-за нее, да! — по хорошему не понимает.

План Б. Хватаю ее за шею и прижимаю к стене, чуть сдавливая горло, перекрывая дыхание.

— Говорю последний раз, — я не знаю, что сейчас она видит в моих глазах, но в ее я читаю неподдельный страх. — Собираешь вещи и уебываешь, я не простой парень с миллионом в кармане, который будет унижаться и упрашивать. Увидишь меня на улице — переходишь на другую сторону, в общественном месте — делаешь вид, что незнакомы. И, даже заговорить со мной не смей… Убью.

Отпускаю, разворачиваюсь и иду в сторону кабинета Евы.

— Псих…, - прилетает мне в спину.

— Я знаю.

Подхожу к двери и стучу. Слышу всхлипывания, но дверь не открывает, да и не откроет, к бабке не ходи…

— Ева, открой, — прошу ее.

— Нет.

Постоял, подумал и решил дать ей время. Все проходит в этом мире…, и она успокоиться.

Поплакала, порыдала, да и уснула. Просыпаюсь, как от резкого толчка. Подпрыгиваю на диване, а никого нет. Ночь, или уже раннее утро, не знаю. Тянусь к телефону, на часах начало пятого. Встала и поплелась умываться. Со стороны ресторана тишина, как тогда, когда я заснула здесь. Переоделась и решила идти домой.

Вышла на улицу. Легкий прохладный ветер немного освежил, пробежали мурашки по коже. Я обхватила себя руками и поплелась в сторону дома. Голова чумная и чугунная, спать не хочу, хочу таблетку от головной боли. Плетусь по инерции, как на автомате, в голове ветер, на сердце печаль. Сворачиваю на дорогу, которая проходит между двумя строящимися домами. Везде тишина, даже стройка спит в пятом часу. Слышу шум, поднимаю голову и вижу, как в проёме будущего окна стоят два человека. Они о чем-то говорят, мне не слышно, высоко. Один делает шаг и толкает второго, который с криком вываливается в большой, незаложенный проем. И я стою, как на витрине. Проследила взглядом за полетом падающего, как он приземлился мне не видно, забор, но глухой удар дал понять, что он мертв. Поднимаю глаза и вижу, как первый смотрит в упор на меня. Поворачивает голову в сторону и кому-то свистит, указывает рукой в мою сторону. Поворачиваю голову, в конце забора появляются еще пару мужчин в черный, как и первый, костюмах. Нас разделяют метров сто… Резкий поворот и от моего старта полетели камни из-под кед.

Бегу что есть силы. Адреналин прибавляет сил. Страх. Такого страха я не испытывала никогда. Раннее утро, улицы пусты. Даже если будет идти прохожий, я знаю, что не остановлюсь, не подставлю под удар невинного человека.

Бегу, бегу… Сердце выскакивает из груди отбивая фантастическое количество ударов, а пульс долби в висок, но слова Стоп нет. Если остановлюсь, мне — смерть. Я не должна была видеть то, что видела. Свидетель — смерть.

Слышу крик сзади: “Стой!”

Ага… сейчас. Ищи дуру. Хотя зачем ее искать, вот я уже здесь, бегу и волосы по ветру. Нет, чтоб пройти лишних двести метров, срезала через стройку и выиграла, что? Ага, а теперь: “беги Форрест, беги!”

Единственный способ спастись, добежать до клуба, который я только что покинула. Центральный вход уже закрыт, надежда на черный, а там затеряться в коридорах и вылезти через окно.

Вот оно — спасительное здание. Забегаю за угол. Лёгкие горят…, в глазах темнеет… ну, последний рывок. Смотрю только под ноги, чтоб не споткнуться и не пропахать носом асфальт. Врезаюсь в стену, как же больно, мой бедный лоб.

А стена берет меня за шиворот и перетаскивает за себя.

Никогда не думала, что человек, которого я не просто опасаюсь, а можно сказать, что даже боюсь, станет единственным шансом на мое спасение.