Самозванец из Гессена (СИ)

Глава 9

Графиня сдержала слово, и уже к вечеру Глашка, вооружившись инструментами и допотопным сварочным аппаратом, усилила безопасность моей комнаты решётками и мощным стальным засовом. Его я сразу же и задвинул, как только пришёл ночевать.

— Ну и как тебе новая жизнь, Такс? — поинтересовался я у духа.

— Нормальная житуха. Кормят, поят… Вон даже случка у тебя намечается.

— Последнее нескоро. Думаю, что стоит прислушаться к словам Юлии и не форсировать события.

— А я думаю, что совсем скоро. Анна уже у твоей двери.

Слова Такса тут же получили подтверждение. Вначале ручку двери девушка безрезультатно подёргала с той стороны, а потом соизволила постучаться.

— Кто там? — спросил я, уже зная ответ.

— Макс, впусти, пожалуйста. Есть ещё один разговорчик.

— До утра не потерпит? Мне прошлой ночи хватило.

— Не будь засранцем. Не съем же я тебя? К тому же должна очередные два поцелуя согласно договору.

— Я тебе подоговариваюсь! — неожиданно раздался громкий голос графини. — Марш в свою комнату и не приставай к Максиму!

Ойкнув, девушка убежала.

— Молодец! — теперь уже одобрительно сказала Юлия, подойдя к двери. — Так себя и веди. Я время от времени буду устраивать подобные проверки, так что не пугайся — не за твоей невинностью охочусь. Даже наоборот, — хмыкнула она, — охраняю её!

— Спасибо. Приятных снов.

Немного постояв, я убедился, что графиня ушла, и продолжил общение с Таксом.

— Кормят, как ты правильно сказал, здесь очень прилично. Особенно неприятностями. За несколько дней влип в них по самые уши. Ладно, Анна: перебесится рано или поздно. Меня больше напрягают Бугурские — не зря же пленить хотели. Явно не для партийки шахматной.

— Отобьёмся! — беспечно махнул лапой Такс. — И из большей задницы выбирались!

— А от имперской Службы Безопасности тоже отобьёмся? Ради тренировки за мной слежку установили? Нет. Да и тот клерк в миграционной службе — паренёк не простой. Сразу вычислил, кто к нему пожаловал, словно описание моей внешности имел. Я-то старому регистратору имя своё не называл, так что не мог он сообщить его. Обложили! Подготовились к приезду заранее!

— Думаешь, что прокололся с документами где-то или только из-за дуэли в поезде?

— Не понимаю. Меня больше волнует, что могут устроить серьёзную проверку личности, связавшись с Гессеном. Найдут несостыковки, и всю жизнь буду отмазываться, что не являюсь шпионом. Скорее всего, на каторге или в штрафных отрядах. В любом случае на дальнейших планах можно будет поставить жирный крест. Ты давай мониторь всё вокруг меня, когда в город выходить буду. Может и найдём зацепочку.

— Понял. Ещё пожелания есть?

— Поспать как следует. А то с этими бабами прошлой ночью не получилось.

— Ну а я тогда к соседям прогуляюсь. У них столько деликатесов хранится, что быстрее лопнешь, чем всё перепробуешь!

— Не наглей там особо, дегустатор.

— Обижаешь, Генерал! — завилял хвостом Такс и растворился в воздухе.

Утром я с Глашкой за рулём и насупленной на меня Аней выехал из ворот особняка. Сегодня был собран и не так любовался красотами Петербурга, как отслеживал подозрительные объекты вокруг нашей машины. Такс от меня не отставал, сразу же доложив, что нас ведёт лишь одна группа из имперской безопасности.

Хорошо это или плохо? Не знаю. С одной стороны, может, и отстали Бугурские на время после побоища на кирпичном заводике, но с другой — вполне возможно, что готовят менее тупорылую акцию, чтобы захватить меня наверняка.

Как бы то ни было, но до банка добрались без приключений. Они начались сразу же на входе в него. Несколько вооружённых охранников, имеющих Печать Младших Мастеров, преградили нам путь, давая понять, что нам здесь не рады.

Драться с ними нет никакого резона: или проиграем, выступив против пятерых одарённых, или усугубим ситуацию, положив людей, выполняющих свою работу.

Растерянная Анна не знала, что делать, но со мной такие номера не проходят. Чего боятся больше всего банкиры? Правильно! Потери репутации и, как следствие этого оттока клиентов с последующими финансовыми убытками.

— Глаша, — обратился я к служанке. — Смотайся в ближайший магазин и купи большой ватман с парочкой фломастеров пожирнее.

— Сам мотайся!

— А если скажу, что этим народ кошмарить будем?

— Развлечение? Скоро буду!

Вскоре она доставила требуемое, и я сделал плакат: «Банк проклят! Все вложения в него тоже! Род Достоевских обид не прощает!».

— Держи, — всучил его Анне.

— Ты чего⁈ — всполошилась она. — Нас же сейчас побьют!

— Вот поэтому ты держать и будешь, а я отбиваться от хулиганов, если таковые появятся. Но уверен, что с тобой никто не захочет связываться.

— Убрать, — увидев это непотребство, тут же обратился к нам командир охраны.

— С чего бы это?

— Я приказываю!

— Шёл бы ты лесом, служивый, — мягко посылаю его. — Мы находимся в метре от банка, поэтому твои приказы на эту территорию не распространяются. Можешь, конечно, вырвать плакат из рук графини Достоевской, но рискуешь подцепить проклятие.

— Придурок! Ты кого защищаешь! Они же «чёрные вдовы»! Сам скоро окочуришься!

— Да что-то всё хорошо пока. Уже не первый день у них живу. И даже кашлять не стал. Может, нет давно никакого проклятия?

— Странно… Обычно через день мужики умирали. Но всё равно! Уберите эту вызывающую надпись, порочащую Императорский Банк!

— Нет. Слушай, командир, так мы ни о чём не договоримся. Иди-ка ты и передай своему начальству, что мы готовы потратить драгоценное время на конструктивные переговоры. Поверь, пока все свои дела здесь не переделаем, то с места не сдвинемся. А скоро и пресса подкатит. Журналюги «жареное» пропускать не любят… Вот тогда и начнётся веселуха!

Охранник связался по рации с руководством, и вскоре нас всё же запустили в банк. Правда, с чёрного входа, но главное, что мы внутри.

Провели в отдельную комнату.

— Дальше вас, графиня, пропускать не велено, — обратился охранник к Анне. — Имеет ли полномочия и необходимую квалификацию барон Гольц, чтобы вести переговоры от вашего имени?

— Да. Подтверждаю это. Макс, справишься?

— Юлия Петровна давала инструкции при мне, так что сделаю всё в лучшем виде.

Вскоре меня доставили к дверям явно важной финансовой «шишки». Войдя внутрь, я увидел очень знакомое лицо седоусого проводника из «Гранд Экспресса». Только сейчас он был не в железнодорожной ливрее, а в военной форме с погонами майора.

— Мне чай, десерт и разбудить на следующей станции! — сразу же отреагировал я.

— Хорошая шутка, хоть и не оригинальная, — благосклонно улыбнулся «проводник». — Вижу, что присутствие духа вы не теряете, барон Гольц… Или как вас там по-настоящему?

— Можно просто Максимилиан, Макс или по-здешнему Максим, если вам не нравится моя фамилия. Так чай будет или пожаловаться в управление железных дорог?

— У меня другое… хм… управление. Разрешите представиться! Майор Императорской Службы Безопасности, барон Иван Владимирович Филонов.

— Сказал бы, что очень приятно, но пока не уверен в этом.

— Всё зависит от ваших ответов. Итак, начну с нашей первой встречи, чтобы стало понятно, почему я здесь. Но вначале подпишите вот эту вот бумагу.

Пробежав глазами по протянутому листу, я обнаружил, что это стандартная бумажка о неразглашении государственной тайны. Делать нечего, подписал.

— Значит, — убрав документ в папку, продолжил майор, — к нам пожаловали, чтобы сладкой жизни попробовать?

— Нет. Исключительно в научных целях. Изучаю спаривание колорадских жуков на картофельных кустах.

— Не дерзите! С нашим ведомством лучше быть вежливым и… откровенным, конечно. Что вас связывало с графом Григорием Бугурским?

— Общий вагон в «Гранд Экспрессе», дуэль, а теперь и его меч.

— Кто дал приказ на его ликвидацию?

— Зачем мне ликвидировать меч? Вы же сами посоветовали сохранить.

— С графом! Перестаньте Ваньку валять!

— А я вас, Иван Владимирович, и не валяю. Какой вопрос, такой и ответ. Бугурского, повторюсь, видел в первый и последний раз. До этого даже не слышал о его существовании. Допускаю, что следующий вопрос будет про Анну Достоевскую.

Её тоже впервые увидел в вагоне. Как вы уже догадались, если в «охранке» не совсем дураки работают, то проклятия на ней уже нет. Моя работа — имею подобный Дар. После графиня уговорила посетить её семью. Так что Достоевские теперь полностью здоровы.

— Допустим. Но я не очень охотно верю в странные совпадения. Случайно оказаться с такими… э-э-э-э… неординарными людьми в одном поезде по соседству и сразу же круто изменить их судьбу? Так не бывает.

— Ещё про себя забыли. И с моей колокольни происходящее выглядит не менее паскудно. Имперская Служба Безопасности зачем-то следила за мной в Гессене, а потом устроила так, чтобы я под вашим контролем оказался в одном купе с этими людьми. Зачем? Хотели сделать из мелкого барончика козла отпущения, когда ликвидируете этих «неординарных»?

— Бросьте, — скривился майор. — Не нужно из случайного совпадения делать таких идиотских выводов.

— Но вы же не верите в совпадения. Получается, что моя версия не такая уж и идиотская.

— Смотрю, вы меня совсем не боитесь. Зря. Сейчас ваша судьба висит на волоске.

— Вы когда-нибудь были рядом со снежной лавиной, сметающей всё на своём пути? Мне приходилось. Вот где страшно: когда не знаешь, попадёшь под неё или нет. В отличие от людей, с ней нельзя договориться. Вы же договариваться пришли? Иначе бы не здесь тайно встречались, а в тёмных казематах вашей «конторы».

— В уме вам не откажешь, Максимилиан. Но вы ещё не всё знаете. Как только вы появились в поле нашего зрения, то мы сразу же навели справки, кто такие Гольцы. Очень интересная информация!

Если ваши похождения в Гессене получат подтверждение, то ваш папочка будет выглядеть настоящим уникумом. Оказывается, что барон Гольц… Не был им!

— Король в изгнании, тайно скрывающий свою личность? — усмехнулся я, чувствуя, что нахожусь на грани провала.

— Почти. Настоящее его имя — Пауль Мольцы, герцог из небедного итальянского Рода. Он был участником заговора против своего сюзерена, но смог сбежать, когда всё раскрылось. Возможности были, поэтому сделал практически настоящую бумагу, что является чуть ли не последним представителем некоего рода Гольц. Женился, родил сына. Умер.

— Я не знал… Это не ваши инсинуации?

А вот тут пришлось взять настоящую паузу, якобы нахожусь в шоковом состоянии. На самом деле так оно и было. Оказывается, я живу по фальшивым документам фальшивого Рода! Ну, бургомистр, падла, подсунул мне проблему! Что б ему мучиться недержанием всю жизнь!

— Отнюдь, Максимилиан! Более того! Эта информация от наших коллег из Италии. Получили мы её, правда, не очень легально, но менее правдивой от этого она не становится. А ещё мы знаем, что итальянская служба безопасности провела тайную операцию по устранению Гольцев. Подобное предательство не имеет сроков давности. Так как же вы умудрились выжить? А?

— Теперь начинаю кое-что понимать… И почему отец не разрешал мне покидать наш дом, почему запретил получать Печать… И последнее его напутствие. В один из дней он без объяснений приказал мне уматывать на все четыре стороны.

Единственное, что сказал, чтобы двигался в сторону Российской Империи, не привлекая к себе внимания. Если узнаю, что Род Гольц вычеркнут из всех реестров, не должен ни в коем случае заявлять права на главенство и возрождать его.

— Видимо, предчувствовал или почувствовал слежку, поэтому и спасал самое дорогое, что у него есть — сына. Скорее всего, заменил наследника на труп какого-нибудь бедолаги. Но согласитесь, Макс, что ваша тёмная семейная история ещё больше подкидывает дров в огонь недоверия.

— И что же мне теперь делать?

— Жить своей новой жизнью… и сотрудничать с нами. Если только вздумаешь взбрыкнуть, — отбросил майор вежливый тон, — то готовься к огласке похождений своего папаши! Понял⁈

— Куда уж понятнее… О «Гражданском билете» теперь можно забыть?

— Почему же⁈ Получаешь Печать, поступаешь в Чистильщики, сваливаешь из столицы к Дырам. Мы же понаблюдаем за тобой со стороны, и если окажешься приличным человеком, то не за горами стать полноправным подданным Его Императорского Величества. Моя организация даже проспонсирует твоё продвижение по службе.

Признаюсь, ты мне понравился с первого взгляда. Я умею чувствовать людей, которые способны на многое. Другое дело, чтобы их способности не шли вразрез с интересами моей Родины.

Учти, что теперь я твой куратор. Будешь хорошим мальчиком, грудью встану за своего. А если вилять начнёшь не в ту сторону, пристрелю, как бешеного пса. Всё просто!

— Понял… И как мне с вами связываться?

— Не надо. Живи своей жизнью, пока не понадобишься. Придёт время, сам к тебе наведаюсь. Или придёт верный человек. Пароль… «Дядя Ваня чай принёс».

— А что по Бугурским? Тут с ними пересёкся недавно. Они, кажется, хотят моей смерти.

— Э, нет, дружок! Со своими проблемами разбирайся сам! Мне нужен сильный сотрудник, а не тот, которому приходится сопли утирать. Считай, что выживание — это тоже часть проверки.

И не надо так косо на меня смотреть! Я же тоже безземельный барон и начинал с самого низу. Пришлось через многое пройти, пока майорская звезда на погоны упала… А она, знаешь ли, в табеле о рангах похлеще некоторых полковничьих будет. Всё в твоих руках! Действуй!

— Уже начинаю. Достоевские должны открыть счёт. Пока не помогу им, то из банка никуда не уйду.

— Где чек?

— Вот.

— Минуточку.

Минута обернулась получасом, но прибывший клерк быстро составил договор и открыл депозитный счёт с правом снятия части суммы в любое время. Проценты очень хорошие предложил!

— Вот и первый бонус сотрудничества со мной, — довольно сказал безопасник, как только сотрудник банка ушёл.

— Только не надо говорить, что для меня это сделали, — полностью отойдя от разговора, скептически ответил я. — Как понимаю, должен втереться в доверие к Достоевским, став среди них полностью своим?

— Правильно мыслишь. Род непростой. Нужно снова вводить его в политическую жизнь страны, поэтому приложи все усилия, чтобы смыть шлейф проклятия. Дело на особом контроле самого Императора Александра.

— Ого! А денежное вознаграждение мне положено, раз такие люди заинтересованы?

— Считай, что уже премию получил… Жизнь свою.

— Спасибо. Работать забесплатно — это моё любимое занятие.

— Вот и славненько! — вставая, протянул мне руку Иван Владимирович. — Знал, что понравится! До скорых или не очень встреч!

Вернувшись к обеспокоенной моим долгим отсутствием Анне, я торжественно передал ей банковские бумаги.

— Уф… — облегчённо выдохнула она. — Думала, что больше тебя не увижу.

— И свой миллион?

— За него и переживала. От тебя же всё равно никакого толку: дверь на замке держишь. Ты почему так долго?

— Проценты побольше выбивал.

— Круто выбил! — посмотрела она в договор. — Это же выше стандартных почти в два раза! Как такое возможно?

— Тобой воспользовался по назначению.

— Что-то я ничего не почувствовала… Даже лёгкого возбуждения.

— Дура, я о проклятости сейчас. Там мужичок хоть и в должности приличной, но труслив больно. Сказал, что ты вся в гневе за сегодняшний поганый приём и можешь сотворить чёрт-те что, если проценты не устроят. Вот он и дал компенсацию отменную.

— Интересненько! То есть, можем хорошо заработать, шляясь с твоим плакатиком по другим банкам и открывая в нём счета? Если уж Имперский Банк так расщедрится, то остальные ещё больше проценты назначат, лишь бы не связываться с проклятыми Достоевскими!

— Тоже вариант, но только без меня, — обломал я эту фантазёрку. — Не люблю все эти дебеты с кредитами сводить.

— Жаль. Без тебя вряд ли получится. Всё-таки нет от тебя толку… Придётся Глашу напрячь сейфы обчищать под покровом ночи.

Так мы и шли, дружески переругиваясь, пока Такс не дал о себе знать.

— А у нас радостная новость! — заявил он. — Через площадь от банка стоит дом, и в нём два добрых, но очень злых молодца сидят со снайперскими винтовками. Я их рожи ещё на кирпичном заводике срисовал. Правда, до того, как синяками не обзавелись. Как думаешь, Макс, по голубям стрелять собрались или на более крупную дичь охотятся?