Санек 4

Глава 12

Дорога домой выдалась, можно сказать, привычной или даже рутинной.

Сразу после начала обратного путешествия мы с пацанами возобновили наши тренировки. Сильно я не зверствовал, но нагрузку давал приличную, не жалеючи ни ребят, ни себя. Ещё я продолжал грузить народ своим видением мира и накачивать спутников определённой идеологией, стараясь вбить им в голову одну простую мысль: пока они остаются моими верными соратниками, перед ними открыты все горизонты, а перспективы карьерного роста так и совсем запредельные. Ну и о второй стороне медали тоже не забывал сказать: как только они перестают быть моими людьми, так сразу, ну или со временем, но в любом случае блага заканчиваются и начинаются сплошные проблемы.

Смешно, но мои отставники, слушая эту, так сказать, политинформацию, за время пути тоже нехило прониклись и захотели быть, что называется, в команде.

Пришлось мне поневоле уделять внимание и им тоже. Как ни странно, эти повидавшие в своей жизни немало всякого разного люди, когда я попытался объяснить, что им для достижения каких-либо приемлемых результатов нужно много учиться и ещё больше работать, совсем не испугались. Скорее наоборот, начали впитывать халявные знания со всем возможным старанием и прилежанием. В общем, пришлось мне начинать учить и этих взрослых мужиков тоже. Правда, я практически сразу спихнул обязанность обучать старшее поколение нашего коллектива на молодёжь, сам при этом только продолжал капать на мозги, ну и наблюдал, что у них там происходит во время учёбы.

В целом, когда мы пообтесались и привыкли к путешествию, я неожиданно для себя начал получать удовольствие от этой кочевой жизни и где-то даже стал понимать цыган, которые зачастую именно так и живут, беспрерывно меняя места обитания. Прикольно же жить на колёсах и смотреть на мир в разных его проявлениях и частях света. Для таких кочевников границы не преграда. Не все, конечно, так просто в их жизни, но ведь они как-то живут и сделать их оседлыми очень даже непросто. Есть в таком существовании своя прелесть, я теперь точно знаю.

Благодаря постоянной занятости физподготовкой и беседам со спутниками время летело незаметно, и до Воронежа мы добрались, можно сказать, на одном дыхании. Здесь пришлось задержаться на пару дней и обновить свой гардероб. За лето мы с пацанами вытянулись, раздались в плечах, да и поизносились неслабо. Поэтому пришлось решать вопрос с одеждой кардинально, тем более что и отставники наши тоже стали похожи на оборванцев.

Потратили двое суток на покупки и отдых, зато стали похожи на нормальных людей.

Была у меня мысль попробовать продать в этом городе пару-тройку камней, но я передумал. Не в том я возрасте, чтобы пытаться вести дела с незнакомыми людьми. Поэтому, немного подумав, я решил не рисковать. Всё-таки мне проще будет заниматься этим в присутствии мамы, тем более что гораздо разумнее продавать уже обработанные камни.

Конечно, на порядок проще и эффективнее было бы подключить к делу графа, но как-то я к этому не готов, особенно если учесть, какую подляну он попытался мне учинить. Поэтому будем с мамой сами крутиться, думаю, справимся.

По дороге меня начали одолевать другие мысли. По-хорошему, имея такой стартовый капитал, как у меня появился сейчас, делать нам в Курске нечего. Разумнее, наверное, перебраться в столицу и начать обживаться там. Всё-таки там решать многие вопросы будет намного проще. Да и с поиском рабочих тоже будет несравненно легче. Это, конечно, имеет смысл, если прямо сейчас начинать заниматься производством.

С другой стороны, мне сейчас в силу моего возраста будет очень сложно раскрутиться в столице ещё и потому, что мало кто из больших производителей будет воспринимать меня всерьёз. А ведь на начальном этапе без заказов некоторой продукции не обойтись. Нет, понятно, что деньги творят чудеса, но они имеют свойство быстро заканчиваться, сколько бы их ни было.

Может, мне даже интереснее сейчас будет пока остаться в родном городе и потихоньку начать строить здесь основание своей будущей экономической империи. При таком раскладе, с одной стороны, на первоначальном этапе будет сложнее — в плане приобретения ресурсов. С другой стороны, проще, потому что дома есть с кем вести дела и при необходимости попросить помощи. Я ведь не забыл о наших соседях-помещиках, которые отнеслись к нам по-человечески. При случае обязательно постараюсь отблагодарить этих людей.

С привычным делами в пути и размышлениями о будущем дорога, казалось, пролетела ещё быстрее, чем раньше. Оглянуться не успел, как пришлось решать, куда двигаться и где заканчивать наше путешествие.

Честно сказать, я был абсолютно уверен, что мама уже перебралась в город, всё-таки наступила осень и ей не было никакого смысла сидеть в имении, разумнее было бы им переехать назад в Курск. Но глядя на своих пацанов, которые от предвкушения скорой встречи с родными чуть копытами не стучали в нетерпении, я решил ехать в имение. В конце концов от того, что я появлюсь в городе на день позже, ничего не изменится, а парни заслужили поощрение. Поэтому направились мы сразу в имение и, как выяснилось, поступили правильно.

Мама с сестренками и не думала перебираться в город до моего возвращения. Она вообще, занимаясь нашими кафешками, почувствовала вкус деловой жизни и в моё отсутствие развела в имении мощную такую деятельность. Но узнал я об этом чуть позже, а сначала была встреча. Нет, ВСТРЕЧА. Море радости и восторга, а со стороны сестренок ещё и обожания.

Что говорить, приятно, когда тебя любят и ждут. Чуть не расплакался на радостях, с трудом удержался.

Наблюдая за суетой родных людей, у меня непроизвольно мелькнули интересные мысли типа: «может ну их нафиг все эти планы по промышленным империя? Жить ради счастья близких, обеспечивать им все возможное и пусть все остальное идет лесом. Может, главное в жизни, чтобы мне с ними было хорошо, а остальное пофиг?»

Стоило немалого труда переключиться на другое. Помогло только осознание, что, бог даст, будут ещё у меня дети, да и внуки, которым тоже неплохо бы обеспечить счастливую жизнь. А как это возможно, если со временем страна станет совершенно непригодной для спокойной жизни?

Нет, нужно отбрасывать эти подленькие мыслишки, собираться в кулачок и работать. Трудиться сейчас, чтобы не было мучительно больно потом от осознания, что я мог все исправить и не стал даже пытаться.

В общем, неслабо меня захлестнули эмоции из-за встречи с родными, да так, что не сразу сообразил, что мои спутники тоже хотят поскорее попасть к своим родным и близким.

С трудом вырвавшись из этого омута доброты, радости и обожания, я велел своим людям забрать приготовленные ими подарки и идти по домам. Сам тоже не забыл подарить родным то, что приготовил для них, но это так, мелочи. Главные подарки будут позже, когда мы начнем готовить изумруды к продаже. Мне вообще не жалко выделить часть добычи на достойные драгоценные безделушки, которые так нравятся женщинам.

Несмотря на радость от встречи, у меня хватило ума не показывать маме всю добычу. А уж про сестёр и говорить нечего, не нужно им знать ничего об изумрудах.

Маме я показал небольшой мешочек камней граммов на триста, и даже этого было достаточно, чтобы ввести её в состояние гроги. Всё-таки в этом мешочке запредельное — по её меркам — состояние.

Только поздно вечером, наконец уложив спать разволновавшихся сестренок, мы с мамой сумели поговорить в спокойной обстановке.

Естественно, все началось с расспросов, где был, что делал и как добыл такие богатства.

Врать не хотелось, а правду рассказывать — тем более, поэтому поначалу я отвечал расплывчато, без конкретики. Когда маму это не устроило и она начала настаивать на конкретных ответах, мне пришлось её слегка осадить.

— Мама, ты извини, но некоторых вещей я не могу рассказать даже тебе. Да, я рискнул, когда по записям отца отыскал эти изумруды, которые помогут в осуществлении некоторых наших планов. Но вот где именно я их нашёл и как добывал, знать тебе не нужно. И не подумай, что я тебе не доверяю, тут дело в другом. Ведь добывать их было преступлением, на которое я пошёл сознательно. Оно тебе надо, участвовать во всём этом? Случись что, сестренок вырастить и воспитать будет некому. Поэтому распространяться об этом не нужно, это первое. И это только мой грех и отвечать в случае чего тоже мне. Это второе. Тебе об этом знать ничего не нужно в принципе.

Конечно, мама поначалу восприняла все сказанное мной довольно неоднозначно и начала втирать, что оно того не стоило, чтобы так рисковать. Потом, понятно, ругалась. В общем, пришлось мне набраться терпения и слушать все, что в таких случаях должна высказать любая любящая мать. Я вынес все эти нотации, упрёки и поучения стойко, понимая, что маме нужно выпустить пар.

Только когда накал страстей пошёл на убыль, мы наконец приступили к конструктивному диалогу и начали думать, как нам лучше всего распорядиться этим богатством.

По итогам своеобразного мозгового штурма пришли к однозначному выводу: нам ничего не остаётся, кроме как обратиться к знакомому ювелиру еврею у нас нет.

Конечно же, мне не очень хотелось, чтобы кто-нибудь из наших знакомых узнал о появившихся у нас камнях, но обращаться к совершенно незнакомым людям, да ещё в других городах, как я планировал изначально, чревато большими неприятностями. Мама мне это доказала на примере некоторых возникавших время от времени слухов об ограблении тех или иных людей.

В итоге мы всё-таки решили идти к знакомому еврею, с которым отец когда-то имел какие-то дела и о котором отзывался как о надёжном человеке с которым можно работать. Кстати, этот еврей в свое время изготовил довольно интересное колье, которое отец подарил маме на свадьбу. И, наверное, этот момент по большей части стал решающим в определении, к кому мы будем обращаться.

Закончив разговор об изумрудах, я начал расспрашивать маму о делах в имении и новостях за время моего отсутствия. А послушать было что.

Так, в имении с появлением изготовленных зимой сеялки и косилки случилось много интересного. Благодаря сеялке с посевной у нас справились если уж не быстрее, то точно гораздо качественнее, а вот косилка перевернула местную жизнь с ног на голову.

Кто-то из крестьян чисто для тренировки попытался косить обычную траву и от результата аж потерялся.

В итоге сена в этом году заготовили чуть не в три раза больше необходимого, да и ту же кукурузу на силос скосили вообще без напряга, не в пример прошлому году.

Мама, глядя на это все, поначалу хотела продать лишнее сено, а потом резко передумала. Просто кафешки пожирали все выращенное в имении со страшной скоростью, так что приходилось покупать много всего недостающего и, как нетрудно догадаться, главное, чего не хватало заведениям, — это мяса. Собственно, с оглядкой на эту проблему мама и начала действовать.

В итоге в имении за прошедшее лето построили ещё две фермы, коровник со свинарником и купили у соседей-помещиков всю необходимую для расширения живность.

В целом все у нас здесь благополучно, у мамы даже получилось рассчитаться с крестьянами сразу после сбора урожая, не дожидаясь, как раньше, полной продажи выращенного. Естественно, народу это понравилось, а значит и работать они продолжают, что называется, с огоньком.

За всеми этими разговорами засиделись мы с мамой далеко за полночь. Несмотря на это, подъем был ранним, и меня со страшной силой закрутили дела по организации переезда в город, который мы не стали откладывать, решению кучи накопившихся проблем в имении, а главное — поиску места, пригодного для хранения большей части добытых камней. Тот ещё квест на самом деле — все спрятать, притом надёжно и не засветившись. С трудом я справился с этой задачей.

Заныкал я все в подвале для хранения овощей, где просто прикопал мешочек с камешками, что сделал без проблем благодаря земляному полу.

В этот день отправиться в дорогу у нас не получилось из-за подготовки, а вот на следующий отправились в путь уже утром, пусть и поздним. Всё-таки погрузка всего нужно в городе заняла довольно много времени, собственно, как и разгрузка уже нам месте.

Честно сказать, меня ещё в прошлом году напрягала необходимость возить с собой туда-сюда все имущество, включая мебель, и сейчас я твёрдо для себя решил в первую очередь укомплектовать усадьбу в имении всем необходимым, чтобы избежать в будущем этого геморроя с перевозкой целой кучи габаритным вещей.

По прибытии сразу заняться серьёзными делами не получилось. По настоянию мамы в первую очередь пришлось решать проблемы, связанные с моей учёбой. Из-за этого, отложив все и вся, мы оперативно приобрели для меня новую одежду и отправились объясняться с руководством гимназии. Всё-таки пропустил я немало, поэтому маме не осталось ничего другого, кроме как просить нас простить и обещать, что больше такое не повторится.

В целом, ничего страшного не произошло, поэтому нам хоть и прочитали нотацию, но разрешили продолжить обучение. Тут немаловажную роль сыграл и тот факт, что, по мнению преподавателей, учёба давалась мне легко, поэтому наверстать упущенное проблемой не станет.

Из-за всех этих дел, связанных с гимназией и, если можно так выразиться, моей адаптацией после путешествия, к ювелиру мы с мамой собрались только через неделю.

Всё-таки евреи во всех мирах и эпохах одинаковы, по крайней мере эта их хитросделанность и желание намахать ближнего у них в крови, и мне это пришлось учитывать во время разговора.

Соломон Сроэлович, как он представился при встрече, был типичным представителем богоизбранного народа.

Лысый, как бубон, краснощекий пожилой дядька с ногами кавалериста всеми силами изображал радушие и приветливость, из-за чего казалось, что при такой широкой улыбке упитанные щеки могут лопнуть от напряжения.

Он всеми силами пытался казаться этаким простаком с душой нараспашку, но вот внимательные и холодные глаза, смотревшие на нас словно через прицел не давали в полной мере воспринять его лицедейство так, как он старался нам внушить. Да и начало разговора намекало, что ухо с ним надо держать востро.

Перед тем, как отправиться к ювелиру, мне пришлось долго убеждать маму, чтобы она позволила провести переговоры мне, но она, похоже, забыла о всех наших договоренностях и изначально повела себя неправильно. Растаяв от еврейского обаяния, она не мудрствуя выложила перед Соломон Сроэловичем пять небольших изумрудов и спросила, сколько это может стоить.

Еврей, пряча загоревшиеся огнём глаза, внимательно осмотрел камни и произнес безразличным тоном:

— В таком виде, сударыня, за эти камни я готов дать не больше трехсот рублей. И то только из уважения к вашему погибшему мужу, которого я безмерно уважаю.

Мама попыталась что-то сказать, но я не позволил, начав говорить, словно размышляя вслух, при этом взяв маму за руку и слегка её сжав:

— Ваше предложение, Соломон Сроэлович, в высшей степени щедрое, но, боюсь, оно нам не подойдёт. Сейчас я вам объясню почему.

Еврей с интересом посмотрел на меня, когда я начал говорить, и нахмурился, когда я обозначил, что такая сделка нам не интересна. Но при этом перебивать не стал, так что я продолжил свой монолог.

— Учитывая, что предоставленные вам на оценку образцы даже в таком виде стоят, как минимум в три раза дороже, а продавать их необработанными мы не собираемся.

На этих моих словах мама попыталась вмешаться, но я не позволил, сильнее сжав её руку, а еврей ещё больше нахмурился. Я между тем продолжил говорить, свободной рукой доставая из принесенной с собой кожаной сумки несколько листов бумаги.

— Поэтому давайте попробуем поговорить немного в другом формате. В первую очередь меня интересует, сможете ли вы сделать огранку камней, как на этом рисунке, — с этими словами я передал ему рисунок, на котором заранее изобразил, что хочу получить после обработки камней.

Еврей отвечать не торопился. Сначала он внимательно изучил переданный ему рисунок, при этом задумчиво поглядывая на меня исподлобья. Потом ещё раз осмотрел изумруды, в этот раз используя для этого монструозного вида лупу, и наконец — после продолжительной паузы — произнес.

— Удивили вы меня, молодой человек. Позвольте спросить, откуда вам известен подобный способ обработки камней?

Словно боясь услышать в ответ что-то нелицеприятное, он пояснил свой интерес, добавив:

— Просто я с подобным не сталкивался, а идея сама по себе интересная.

Ещё бы он сталкивался. Подобным образом камни начали гранить в XX веке, я это точно знаю потому, что заказывая когда-то драгоценности жене, вынужден был выслушать целую лекцию о способах огранки для тех или иных драгоценных камней и когда они были придуманы.

— Сам придумал, и, подозреваю, подобного ещё никто не делал. Соответственно, возникает вопрос, сколько будут стоить вот такие изделия, оформленные камнями, ограненными предложенным способом, — с этими словами я передал ювелиру очередной рисунок, где я изобразил набор драгоценностей вроде того, какой был когда-то у моей жены. Пока еврей изучал рисунок, я добавил:

— Имейте в виду, от ваших следующих ответов будет зависеть, вы будете изготавливать эти и некоторые другие изделия, или нам придется искать другого специалиста. И ещё, рассчитываться за работу мы с вами будем ограненными вами же камнями. Сами понимаете, что в таком случае заработать вы можете несравнимо больше, чем если бы просто выполнили работу за деньги. Более того, если мы с вами достигнем взаимопонимания, могу пообещать нарисовать дизайн изделий, подходящий под заработанные вами камни, и для вас тоже. Ещё одно небольшое уточнение, и на этом все. Я прекрасно знаю, сколько могут стоить обработанные камни, как сами по себе, так и в виде нарисованных мной изделий.

Еврей очень остро на меня посмотрел и не удержался от вопроса:

— Если знаете, зачем спрашиваете?

— А как иначе? Надо же мне понять, с кем я имею дело, — с улыбкой ответил я и с интересом стал наблюдать за его дальнейшим поведением. А посмотреть было на что. Еврей потерял покой, и было невооруженным взглядом видно его борьбу с самим собой. Я прямо чувствовал, что ему было интересно взяться за подобную работу, он прекрасно понимал, сколько это может стоить в итоге, при этом не знал, как оценить свой труд, боясь продешевить, и понимал, что если перегнет с ценой, то лишится заказа.

Мама, слегка притихшая, тоже начала понимать, что что-то здесь не так, поэтому молчала, как мышь под веником, не сводя взгляда с еврея.

В этот раз пауза выдалась очень уж продолжительная. А когда ювелир заговорил, мама только ахнула изумленно.

— Эти, как вы говорите, изделия, если их продавать вместе, потянут в цене приблизительно на полмиллиона, здесь немало будет зависеть от величины камней. И, да, предоставленные вами образцы мелковаты для этих изделий. Что касается работы, я возьмусь выполнить её за три вот этих камешка, — с этими словами еврей отложил в сторонку выбранный им изумруды.

В принципе, учитывая сложность работы, цена приемлемая, но если согласиться без торга, боюсь, еврей меня не поймет, поэтому, протягивая ему очередной лист бумаги, я произнес:

— Если помимо тех изделий вы за эту плату сделаете ещё и три пары сережек по вот этому рисунку, я, пожалуй, соглашусь с запрошенной платой.

Еврей хитро на меня глянул и ответил:

— Приемлемо. Только позвольте спросить: кому вы будете продавать эти изделия? Боюсь, у нас в городе вы вряд ли найдёте покупателя.

Я в ответ тоже улыбнулся и ответил:

— Конкретно эти изделия, мы никому продавать не будем. Они для мамы и сестёр, а вот другие, о которых мы с вами поговорим позже, я пока не знаю как, но обязательно придумаю, кому и как продать их по действительно достойной цене.

Еврей хмыкнул и сказал:

— Почему-то я в этом не сомневаюсь. Но это дела будущего. Когда вы предоставите в моё распоряжение необходимые для работы материалы?

— Вы хотели сказать материал, ведь речь шла только о камнях?

Еврей напрягся, нахмурился и произнес

— Молодой человек, я правда назвал сверхнизкую цену за работу только для того, чтобы получить этот интересный мне заказ, но работать в убыток я при всем уважении позволить себе не могу. Поэтому озвучена мной цена — это за работу, без учёта материалов.

— Хорошо. Раз пошёл такой разговор, давайте с вами определимся с ценой огранки вот этого камешка и со стоимостью конечного результата вашего труда, — тут же ответил я и, видя в глазах собеседника непонимание, пояснил. — За огранку готов заплатить деньгами, но хочется узнать её стоимость, как хочется знать, за какую цену я смогу продать ограненный камень.

Дальше у нас с евреем случился торг, яростный и беспощадный, затянувшийся минут на сорок. В итоге мы с ним всё-таки договорились по всем пунктам и ударили по рукам. Окончательно я его добил, когда предложил перенести все наши договорённости на бумагу и заверить их у нотариуса. Естественно, ему это не понравилось, собственно, как и маме, но я смог настоять на своём, аргументируя это свое требование тем, что мы совсем недавно чуть не остались у разбитого корыта, даже просто не обнаружив вовремя необходимой бумаги, а что было бы, не будь её вовсе?

В конце концов договорились, и я даже передал еврею необходимые для работы камни, над которыми он, предварительно их изучив, начал трястись, как наседка над цыплятами.

Уже по дороге домой мама, взъерошив мои волосы, спросила:

— Саша, ты и правда хочешь подарить все это нам?

Я, с недоумением поглядев на маму, ответил:

— Мелочь, конечно, но с чего-то же надо начинать собирать вам коллекцию.

Перегнул я, похоже, с шуткой, потому, что мама зависла надолго, ошарашенная таким ответом.