Глава 7

— Признаться, Александр, вы меня удивляете, и чем дальше, тем больше, — вещал граф, сидя в удобном кресле за небольшим столиком, смакуя вино и любуясь видом на реку. Мы устроили что-то вроде пикника и для этого использовали походную плетеную мебель, которая, оказывается, у графа была с собой. Он вообще неординарный человек, и одной из его слабостей, как выяснилось, был как раз отдых на природе. Понятно, что я, узнав это, тут же вспомнил про шашлыки, и вот на третий день пребывания графа у нас в гостях мы наконец-то выехали в одно интересное место, где открывались по-настоящему красивые виды. Небольшая полянка на краю леса с удобным выходом к реке как нельзя лучше подходила для такого отдыха.

Сейчас, расположившись на этой самой поляне, я самолично жарил шашлыки, мама как наседка присматривала за резвящимися сестренками, а граф, развалившись в кресле, прихлебывал вино и рассуждал о жизни в целом и обо мне в частности.

— Да, я поначалу, слушая ваши рассуждения о судьбе крестьян, подумал, что вы подвержены набирающим сейчас популярность идеям вольнодумства. Но вскоре сделал вывод, что это не так. На самом деле вы очень глубоко анализируете процессы, происходящие в стране, и высказываете здравые замечания и идеи, что очень странно, если вспомнить, сколько вам лет.

Ну да. Зацепились мы вчера языками на тему освобождения крестьян от крепости, и я высказался по этому поводу, не сдерживаясь. Что называется, прованговал, чем может закончиться освобождение крестьян, если им не выделят землю, если государство не поможет им на первых порах им государства и не примененит выкупные платежи. А несколькими вопросами, которые я задал графу во время обсуждения, я и вообще поставил его в тупик и заставил задуматься. А всего только и спросил: кому на самом деле принадлежит вся земля в государстве целиком и полностью, разве не царю? Ведь, как я понимаю, государи ей награждали отличившихся за верную службу, давая им таким образом возможность зарабатывать на достойное существование? Притом не могло идти и речи о том, чтобы награжденные могли на этих землях устанавливать свои законы или организовывать свои государства внутри страны? Получается, что правящие государи давали землю своим сподвижникам как бы во временное пользование за верную службу? Тогда почему сейчас царь не может распоряжаться, по сути, своей землёй? Почему не может приказать помещикам выдать крестьянам при освобождении часть этой земли и добиться выполнения этого приказа?

Понятно, что граф начал заниматься словоблудием, пытаясь донести до меня, что не все так просто. На что я ответил ему очередной порцией вопросов.

— Хорошо, допустим, у помещиков теперь землю не отобрать. Тогда почему бы не поставить их в такие условия, чтобы они сами захотели от неё избавиться? У царя ведь есть земли, которые принадлежат ему лично, так почему бы отмену крепостного права не провести в несколько этапов? Можно ведь освободить поначалу только часть крестьян и дать им землю, которая не принадлежит помещикам, при этом поддержать этих крестьян кредитами и временной отменой податей. А вот помещиков, у которых эти крестьяне будут отобраны, обязать обрабатывать принадлежащую им землю и в случае, если они с этой задачей не справятся, просто её отобрать. Естественно, помещики попытаются от неё избавиться и продать, чтобы получить хоть какие-то деньги. Тогда надо выкупить у них эту землю по минимальной цене и продолжить освобождение крестьян в том же духе.

Понятно, что граф не мог не задать один простой вопрос:

— Откуда на все это взять деньги?

— У помещиков и взять. Если подойти к делу грамотно, деньги можно найти, притом быстро, собственно, как и землю. Почему у помещиков, заложивших свои земли не по одному разу и просрочивших платежи по этим займам, до сих пор не отобрали землю? Это первое, но есть ведь и второе. Почему дворяне не платят подати? Не пора ли обязать их платить налоги? Ведь, если я не ошибаюсь перед войной с Наполеоном налоги вводили? Так зачем их было отменять?

— Александр, как я уже говорил, все эти вопросы очень непростые. Ведь дворяне — это опора престола и обижать их, действуя по предложенному вами сценарию, идея не самая лучшая. Так и до восстания недолго довести.

«Ага, опора. Дармоеды эти дворяне, потерявших всякое чувство меры», — так я подумал про себя и не стал ничего отвечать графу.

Но этот разговор был вчера, сегодня граф, похоже, решил его продолжить, вот только у меня настроения на это не было никакого. Что толку распинаться, если ничего нельзя поменять. Собственно, так я ему и ответил, что, дескать, не вижу смысла переливать из пустого в порожнее, если бы от меня что-то зависело, тогда да, можно было бы поломать голову, а так и без этого есть о чем подумать.

Не так, конечно, резко я ответил, но по смыслу близко, и граф мой ответ принял и сразу сменил тему, заговорив об обстановке и положении дел в нашем поместье.

— Скажите, Александр, вот вы объединили крестьянские наделы и заставили людей работать сообща. Зачем это нужно было делать? И как так получилось, что ваши крестьяне совсем не возмущены этим порядком вещей? Ведь известно, что они за свои наделы глотки готовы друг другу перегрызть, а тут все прошло мирно и работает эффективно.

— Да просто все. Дело в том, что большинство деревенских мужиков ушли с отцом в злосчастный поход и не вернулись. Если бы я не объединил землю и не организовал ее коллективную обработку, сами крестьянские семьи с этим не справились бы ни при каком раскладе, и они это прекрасно понимали. Конечно, те семьи у которых мужики не уходили с обозом, особо этому объединению не порадовались, но так было до тех пор, пока я не пообещал все взаимоотношения между участниками объединения перевести в денежное выражение. Говоря другими словами, здесь создано подобие организации действующей по принципу «от каждого по возможности, каждому по труду». Если говорить совсем просто, по итогам их работы я буду распределять заработанные всеми нами деньги в соответствии с трудозатратами каждого человека.

В общем, я перевёл все взаимоотношения крестьян в совершенно другую, непривычную для них но рабочую и эффективную плоскость. За работу они получат деньги и какую-то часть от той пищи, которую все собрали и заготовили. Куда они будут тратить заработанные средства, их проблемы.

— Хорошо, идея понятная и для какой-нибудь европейской страны вполне приемлемая. Но у нас, мне кажется, она утопична, ведь вам все равно придётся продавать результаты своего труда большим перекупщикам, как это делают другие. В итоге, как и раньше, выгодной ваша система будет для совершенно других людей, а ваши крестьяне, как и раньше, останутся без денег. Получится, что те, кто больше вложил сил в эту работу, останутся ни с чем и будут недовольны, а это в свою очередь поставит на этой идее крест. Не так ли?

— Да, вы правы, если реализовать продукцию по вашему сценарию, так и будет, но я не собираюсь следовать по этому пути. Я не хочу и не буду продавать все перекупщикам, потому что, если учесть, что имение у нас совсем небольшое, это путь в никуда. При таком раскладе я могу и не свести концы с концами. А вот если продавать не ресурсы, а в некотором роде изделия, расклад может быть совершенно другим. Мне и надо только придумать, что предложить людям с деньгами что-то такое, чего у них нет. Естественно, это что-то должно быть изготовлено из ресурсов, полученных благодаря работе моих крестьян. Идеальным вариантом был бы ресторан в городе, где мы использовали бы выращенные здесь продукты, как я изначально планировал, но сейчас придётся придумывать что-то другое. Мама наотрез отказалась, как она выразилась, поганить наш городской дом.

— Даже не представляю, как можно изготовить что-то интересное, допустим, из пшеницы, чего нет у богатых людей, — задумчиво произнес граф.

— Как раз из пшеницы очень легко приготовить что-то интересное и необычное, вот из овощей, которые мы выращиваем — это да, придётся голову поломать, но я справлюсь.

— Не поделитесь секретом, что такое можно изготовить из зерна, чего нет у других?

— Почему нет, очень даже есть, но не такое, — с улыбкой я ответил графу. — Вы же, наверное, знаете что-нибудь о макаронах или спагетти?

Дождавшись от графа кивка, я спросил:

— Что мне помешает их изготавливать? Ведь продать их будет гораздо выгоднее, чем зерно, не так ли?

— Но ведь для их изготовления нужно ещё больше труда людей, — парировал граф.

— Да, это так, но и курочка ведь по зернышку клюёт и набирает вес, так и здесь. Передо мной стоит задача продать подороже продать свою продукцию и получить за нее живые деньги. Как мне кажется, придумать какой-нибудь уникальный товар можно и нужно. Те же макароны можно делать разной формы, а люди падки на все необычное.

В подобных разговорах мы с графом проводили уже третий день. Поначалу, конечно, после того как он увидел мои рисунки и поговорил со мной об оружии, он насел на маму с предложением помочь устроить меня в военное училище. Что-то везёт мне на военных, которые так и норовят приобщить меня к армии.

Графу на самом деле это почти удалось, мама в этот раз была не против, но, правда, у неё хватило ума оговорить одно условие: что она одобряет, только если согласен я. Мне же служба в армии на фиг не сдалась, как-то нет у меня желания ходить строем и делать карьеру в этой сфере. Нет, понятно, что учёба в училище открывает перед купеческим сыном кое-какие перспективы, но, как я уже говорил, я тратить на это свое время не желаю, о чем графу и сказал.

Он оказался настырным. Вот уже третий день, перемежая темы разговоров, он пытался убедить меня в своей правоте. Нет, понятно, что в военное училище я не пойду, тут и обсуждать нечего, а вот гимназию мне придётся посещать, и никуда теперь от этого не деться. Как только разрешилась ситуация с купцами, и мне — по мнению мамы — перестало что-либо угрожать, мама тоном, не терпящим возражений, сообщила мне об этой неприятности. Да, я по-прежнему считаю, что делать мне там нечего, но и маму сильно уж расстраивать не хочу. Сам не заметил, как начал воспринимать её, как родную, отсюда и все беды.

Параллельно с этими нашими словесными баталиями очень активно идёт расследование по нашему делу. Команда, которую привез сюда граф, очень профессионально переворачивает Курск с ног на голову. Вернее, не сам город, а местные чиновничьи круги. Поначалу они занимались только одним нашим случаем, но в процессе накопали столько всего нелицеприятного, что граф решил здесь немного задержаться.

Он, по его словам, вообще ехал в Киев по службе. Разобраться с нашим делом ему государь поручил как бы в нагрузку к тому, чем он в основном должен был заниматься. Но сейчас могло получиться так, что, наоборот, в Киеве будут второстепенные дела, а основной станет курская история, очень уж все здесь оказалось запущено.

Оно и при старом губернаторе было весело, а с появлением Бибикова, который только в июне приступил к своим обязанностям, вообще стало хоть святых выноси. Все устроено по принципу «даешь взятку и твори, что заблагорассудится».

Но это ладно, похоже, есть и ещё одна причина, почему граф не торопится продолжать свой путь в Киев. Как я уже говорил, мама у меня красавица, и похоже, что этот вельможа неслабо так на неё запал. По крайней мере при ней его поведение становится очень уж своеобразным, и на это очень трудно не обратить внимание. Мне интересно было наблюдать за всем происходящим, и нет, все это меня совершенно не напрягало. Они взрослые люди, сами разберутся, что им друг от друга надо. Так-то понятно, что мама птица не того полёта, да ещё и с четырьмя детьми, но чего только в жизни не бывает. В общем, пусть развлекаются, лишь бы меня не трогали, и так из-за этого гостя я выбился из ритма жизни и стал гораздо меньше внимания уделять имению, что не очень хорошо, особенно сейчас.

Правда, жаловаться мне грех. Уже сейчас известно, что купец Мамонов отправится на каторгу за свои делишки. Люди графа во время допросов его подчинённых столько нарыли, что, по словам графа, будь его воля, отправил бы на плаху этого придурка без лишних размышлений.

С его подельником пока не понятно, но то, что нам с мамой вернут наши лавки, да ещё и какую-то там компенсацию деньгами дадут, это точно. Во всяком случае граф сказал, что этот вопрос уже решен. На моё замечание, что долг у нас перед этими купцами все же и правда был, он только отмахнулся и предложил о нем забыть. Ну, мне от этого хуже не будет, только и останется, что решить проблему со вторым купцом, если его всё-таки не посадят. Больше такой ошибки, как раньше, я совершать не собираюсь. Жить и ждать очередной пакости точно не стану, поэтому, как только граф нас покинет, займусь этой проблемой в первую очередь. Но это потом, сейчас надо плотно подумать, как лучше всего распорядиться вновь обретенными лавками. Нет, нам их ещё не вернули, но это не значит, что думать над их использованием не надо.

Можно было бы продолжить бизнес отца, тем более что часть товара, которым он торговал, ещё осталась, пусть и небольшая. Но почему-то мне совершенно не хочется торговать скобяными изделиями. Вот чую, что не моё это, и все тут. Можно, конечно, поступить, как предлагает мама: просто сдавать их в аренду и не париться, но, как по мне, это тоже не самый хороший вариант. Нужно придумать что-то поинтереснее, тем более что эти помещения расположены в очень бойких местах.

Разговаривая с графом и попутно размышляя о своих делах, я сам не заметил, как дожарил шашлык, и пришло время в очередной раз удивлять графа. И я сейчас говорю не про одуряюще пахнущее мясо, а про посуду, на которую его начал выкладывать.

Дело в том, что, когда я озадачил женскую часть населения изготовлением всяких лукошек и корзинок, среди моих крестьян неожиданно обнаружилась семья настоящих самородков. Вернее, не вся семья в полном составе, а малолетние сестра с братом. Одиннадцатилетняя девчонка была заводилой и придумщицей, а её десятилетний брат — своеобразным исполнителем её желаний и идей.

Узнал я о них случайно. Они были родными братом и сестрой нашей горничной и часто забегали к ней поболтать. Понятно, что дети есть дети, и без общения моих сестренок с ними не обошлось. Вот и подарил как-то мелкий пацан Лизе поделку, сделанную собственными руками. Цветок, вырезанный из дерева, который держала будто настоящая рука. Вырезано это было настолько искусно и красиво, что я поначалу даже не поверил, что подобное может изготовить малолетний пацан, да ещё и ножом, больше похожим на какой-то сломанный огрызок.

В общем, пацана и его сестру, которых звали Ванятка и Машка, я взял в оборот, и они теперь претворяли в жизнь разнообразные нарисованные мной изделия. При этом делал все пацан, а девчонка только тарахтела ему над ухом, больше мешая, чем помогая. Только вот какая штука — стоило эту тарахтелку убрать от Ваняши, и все, у него все валилось из рук, и ничего толкового не получалось. Вот такой вот у них симбиоз получился.

В общем, сейчас горничная, накрывая на стол, достала из большого плетеного короба резную деревянную посуду, от которой действительно было сложно оторвать глаза. Вроде и сделана она без особых изысков, если не считать резьбу, покрывающей посуду ну очень обильно, а вот притягивала она взгляд и все тут. Магия какая-то, не иначе. Мама, как увидела эту красоту, так и запретила мне даже думать о продаже этих изделий на сторону.

Граф удивился, когда стол начали сервировать деревянной посудой, а когда рассмотрел ее получше, не удержался и стал выяснять, откуда у нас такая роскошь.

Пришлось рассказывать о местных талантах и о задумке с продажей всяких сборов для компотов, сушеных грибов и ягод в лукошках и корзинках. Мама очень удивилась, когда граф сказал, что он и сам тоже не прочь приобрести такие сборы, очень уж ему понравились наши напитки. Как по мне, без сахара компот получался не тот, но должен признать, что он все равно выходил вкусный, даже граф оценил, а я только хмыкнул, когда он сказал, что хочет такое купить. Почему-то сомневаюсь я, что мама станет брать с него какие-то деньги, всё-таки помог он нам неслабо.

Пикник удался на славу. Мясо получилось вкусным, аппетит успели нагулять, поэтому угощение пошло на ура. Оценили шашлык и два кирасира, которые везде и всюду сопровождали графа. Они поели вместе с горничной и возницами в стороне, устроившись за импровизированным столиком, приспособив для этого плетеный короб, в котором привезли посуду.

Вот тоже заморочки. Никто из сопровождающих графа людей (а среди них были дворяне) никогда не садился за обеденный стол вместе со своим начальником, и это, как по мне, странно. Помню, читал когда-то, что если человек дворянин, то начальникам сидеть с ним за одним столом было незазорно, а тут почему-то не так. Но это дела графа, и нам на них побоку.

Я сделал такой акцент на этом только потому, что один из кирасир не постеснялся подойти ко мне после пикника и расспросить, как я мариновал и готовил мясо. Очень уж ему понравилось это блюдо, поэтому он и заинтересовался.

Рассказал, мне не жалко, тем более что секрета в этом нет. Интересно было смотреть на этого здоровенного дядьку, когда он узнал, что для приготовления и нужно только, что лук, соль и зелень в виде петрушки да укропа.

В общем, хорошо отдохнули. А уже на следующий день на нашу семью посыпались плюшки. Нам пришлось собираться и ехать в город, чтобы не только принять обратно свои лавки, но и получить внушительную сумму денег.

С трудом представляю, каким образом люди графа смогли провернуть все настолько быстро, но утром граф ознакомил нас с решением суда. Оказывается, купца Мамонова не просто отправили на каторгу за неоднократные попытки моего убийства (непосредственные исполнители во всем признались). У него конфисковали его имущество в казну, выделив из этого конфиската и нам небольшую долю в размере трех тысяч рублей. Второго купца наказали только внушительным штрафом, обязав выплатить нам компенсацию в тысячу рублей. Не нашлось, за что его привлекать для более сурового наказания, как ни старались. Но и так неплохо, дальше сам разберусь.

Когда принимали обратно документы на лавки и собрались их осмотреть, кирасир, который вчера узнавал рецепт шашлыка, тихонько шепнул мне на ухо, чтобы я постарался осмотреть помещения без лишних свидетелей, при этом ещё и подмигнул хитро.

Сориентировался я мгновенно и, отведя маму чуть в сторонку, спросил:

— Мама, наверное, надо как-то отблагодарить людей, которые нам старались помочь, ведь наши соседи тоже откликнулись, когда нам было совсем уж плохо. Может, стоит организовать какой-нибудь праздник, пока граф не уехал, и поблагодарить всех сразу?

Все, я вывел маму из игры. Она теперь ни о чем другом думать не могла. Поэтому на моё предложение тут же поехать в имение, чтобы заняться подготовкой к празднику, откликнулась с удовольствием. Да для нее и нет ничего интересного в этих лавках. Махнула рукой, что, мол, я и сам справлюсь с осмотром, и укатила в сопровождении слегка озадаченного графа сначала за деньгами, а оттуда сразу в имение.

Не зря я старался избавиться по совету кирасира от лишних свидетелей. Если одна лавка была пустая, то та, которую, как я понял, забрал Мамонов, оказалась заполнена товаром едва ли не битком, и главное, каким товаром, чуть не самым для нас подходящим. Вероятно, купец хотел отдать лавку под торговлю солью и специями. Я насчитал полсотни мешков с солью и почти два десятка мешков, уложенных в деревянные ящики, с разнообразными специями. Сразу разбираться, чего там и сколько я пока не стал — ещё и потому, что обнаружил полтора десятка огромных голов сахара. Не сказать, чтобы я так уж сильно страдал без сладкого, но время от времени прямо до зубовного скрежета хотелось чего-нибудь этакого. В общем, угодили мне кирасиры с подарком, слов нет. Даже не знаю теперь, как отдариться.

Не удержался и взял с собой в имение помимо пары мешков соли, которая тратилась со страшной силой на засолку рыбы перед копчением, еще и пару голов сахара. После недолгих раздумий нашёл и забрал с собой один ящик со специями. Он был один из трех, в которых лежало сразу по десятку небольших мешочков, во всех остальных было по одному мешку, но больших.

Чтобы все увезти, пришлось нанимать телегу, и я даже пожалел на миг, что сюда приехал верхом. Вот тоже — детство в одном месте играет, мешает мыслить рационально.

Всё-таки правильно я сделал, что напряг маму с праздником, который мы отгуляли уже на следующий день, потому что сразу после него граф уехал.

Но перед его отъездом состоялся у нас с ним очень серьезный разговор, который в немалой степени определил мою дальнейшую судьбу.

Сейчас, глядя на удаляющуюся кавалькаду, я напряженно размышлял, правильно ли поступил, поделившись с этим человеком…

Загрузка...