Сапожок Принцессы

ГЛАВА XXVI ЖИД

Некоторое время Маргарита приходила в себя. Последний краткий эпизод занял не более минуты, и Дега со своими солдатами находился от «Серого кота» еще ярдах в двухстах.

Когда наконец молодая женщина полностью осознала происшедшее, сердце ее переполнилось восторгом и радостью. Как изобретательно и великолепно все было проделано! Шовелен оказался гораздо более беспомощным, чем после удара кулаком: он был глух, слеп и нем, а ловкий противник вновь спокойно выскользнул из его рук.

Блейкни ушел, явно надеясь присоединиться к беглецам в хижине папаши Бланшара. Однако и побережье, и все дороги оставались под наблюдением, каждый уголок охранялся, и любой незнакомец мог сразу же привлечь внимание. И как далеко мог уйти в своих роскошных одеждах Перси, будучи незамеченным?

Теперь Маргарита укоряла себя за то, что не спустилась к нему, не предупредила его, не сказала слов любви, в которых, быть может, он так нуждался теперь. К тому же Перси так и не узнал о данных Шовеленом указаниях и, возможно, в этот момент…

Она не успела продолжить свою ужасную мысль, как снаружи донеслись бряцание ружей и голос Дега: «Стой!»

Шовелен понемногу начинал приходить в себя. Он уже не так беспрерывно чихал и встал на ноги, добравшись к выходу как раз в тот момент, когда раздался стук Дега. Шовелен распахнул двери и, прежде чем его порученец успел вымолвить слово, попытался что-то сказать ему:

– Высокий незнакомец… Скорее… Вы видели его?

– Где, гражданин? – изумленно спросил Дега.

– Здесь, сударь!.. В этих самых дверях!.. Всего лишь несколько минут назад!

– Мы никого не видели, гражданин! Луна еще не взошла и…

– И вы опоздали на пять минут, мой друг, – прошипел Шовелен с неистовой злобой.

– Гражданин, я…

– Вы делали то, что я приказал вам, – нетерпеливо прервал его Шовелен. – Я это знаю. Но вы слишком нерасторопны… Упущено драгоценное время!.. К счастью, это еще не самая страшная потеря, иначе бы вам пришлось плохо, гражданин Дега…

Дега побледнел. В жестах его начальника слишком явно сквозили ненависть и гнев.

– Высокий незнакомец, гражданин… – заикнулся было он.

– Был здесь, в этой комнате, еще пару минут назад! Он ужинал за этим вот столом! Черт бы побрал его наглость! Ясно, что я не мог рисковать, пытаясь взять его в одиночку. Брогар слишком глуп, а проклятый англичанин силен, как бык. Вот и пришлось его пока отпустить…

– Но он не мог уйти далеко, гражданин, оставаясь незамеченным.

– А-а-а?..

– Капитан Ютлей послал сорок человек для усиления постов. Двадцать отправились вниз по побережью. Он вновь уверил меня, что наблюдение велось постоянно в течение дня и ни один подозрительный путник не мог пройти по берегу или приплыть на лодке, оставшись незамеченным.

– Хорошо. Знают ли люди свои обязанности?

– Им были даны четкие инструкции, гражданин. Я сам разговаривал с теми, кто отправлялся в дозор. Они должны следить неотступно, по возможности тайно за любым незнакомцем, которого увидят, особенно если он будет высокого роста или будет сутулиться.

– Ни в коем случае не задерживать его. Этот негодяй, этот Сапожок Принцессы может выскользнуть даже из сжатого кулака. Мы должны позволить ему добраться до хижины папаши Бланшара, а там окружить и поймать всех.

– Люди так и поняли, гражданин. Кроме того, пока остальные будут следить за высоким незнакомцем, один прибудет сюда и доложит об этом вам.

– Верно, – сказал Шовелен, вновь довольно потирая руки.

– У меня есть для вас новость, гражданин.

– Что за новость?

– Высокий англичанин три четверти часа назад имел продолжительный разговор с евреем по имени Робен, живущим в десяти шагах отсюда.

– И что? – нетерпеливо спросил Шовелен.

– Они говорили о лошади и о повозке, которые англичанин собирался нанять и которые должны быть для него готовы к одиннадцати часам.

– Это еще не скоро. А где живет этот Робен?

– В нескольких минутах ходьбы отсюда.

– Пошлите кого-нибудь узнать, не уехал ли еще англичанин на повозке Робена.

– Да, гражданин.

Дега вышел отдать распоряжения одному из солдат. Ничего из разговора с Шовеленом не было упущено Маргаритой, но каждое сказанное им слово отдавалось в ее сердце, рождая нехорошие предчувствия и разбивая надежды.

Молодая женщина проделала столь трудный путь с огромной решимостью помочь мужу и вот теперь не видела никакой возможности сделать что-либо. Ей оставалось лишь с разрывающимся сердцем следить за тем, как затягивается петля на шее отчаянного Сапожка, который не мог ступить шага без того, чтобы не попасться на глаза шпионам, выслеживающим его повсюду.

От собственной беспомощности Маргарита впала в состояние крайнего отчаяния. Надежда помочь мужу таяла на глазах, и леди Блейкни оставалось единственное и последнее – разделить судьбу Перси до конца, какой бы суровой она ни оказалась. Но теперь, увы, даже возможность увидеть мужа еще раз представлялась весьма смутной. Тем не менее Маргарита продолжала внимательно следить за его врагами, утешая себя надеждой, что благодаря этому у Перси все еще остается какой-то шанс на спасение.

Пока Дега на улице ожидал возвращения посланного им человека, Шовелен в задумчивости расхаживал взад и вперед по комнате. Но вот прошло несколько минут, и он стал проявлять растущее нетерпение. Должно быть, теперь он уже никому не верил. Последняя шутка, сыгранная с ним отчаянным Сапожком Принцессы, видимо, поколебала его уверенность в успехе.

Дега пришел через пять минут вместе с евреем, одетым в грязный заношенный плащ, сильно обвисающий на его фигуре. Рыжие волосы иудея, спускающиеся по обеим сторонам лица, словно у пугала, по моде польских евреев, были обильно тронуты сединой. Грязь на подбородке и щеках придавала ему характерный отвратительно затасканный вид. Пришедший привычно сутулился, как и все представители его расы, постоянно демонстрирующие ложную кротость племени, которое от рождения не ведало о свободе, равенстве и братстве. Он вошел за Дега той шаркающей походкой, которая свойственна еврейским купцам.

Шовелен, имевший, как и все французы, предубеждение против этой расы, шагнул назад, чтобы держать еврея на почтительном расстоянии от себя. Все трое оказались как раз под масляной лампой, и Маргарите был прекрасно виден каждый из них.

– Это он? – спросил Шовелен.

– Нет, гражданин, – ответил Дега. – Мы не смогли найти Робена. По всей видимости, он уже уехал с незнакомцем. Но этот человек, кажется, что-то знает, что надеется продать за некоторое вознаграждение.

– А-а-а, – неприязненно отворачиваясь от продажного представителя человечества, пробурчал Шовелен.

Еврей, опираясь на толстую палку с набалдашником, стоял, покорно дрожа. Его засаленная широкополая шляпа глубоко закрывала грязное лицо. Он ждал, пока экселенца соблаговолит задать ему вопрос.

– Гражданин сказал мне, – резко начал Шовелен, – что вы кое-что знаете о моем друге, высоком англичанине, которого я очень хотел бы встретить… Morbleu![26] Сохраняйте дистанцию, сударь, – поспешно добавил он, заметив, что жид торопливо устремился к нему.

– Да, ваша экселенца, – ответил тот с характерным пришепетыванием, которое говорило о его восточном происхождении. – Я и Робен Гольдштейн встретили высокого англичанина на дороге неподалеку отсюда сегодня вечером.

– Вы говорили с ним?

– Он говорил с нами, ваша экселенца. Он спросил, где можно найти повозку, которая отвезла бы его вниз по дороге Сен-Мартэн, к месту, до которого он хотел добраться сегодня ночью.

– И что вы ему сказали?

– Я ничего не сказал, – ответил жид обиженным тоном. – Этот проклятый предатель, этот Робен Гольдштейн, этот сын Белиала…

– Короче, сударь, – жестко прервал его Шовелен. – Рассказывайте!

– Этот Гольдштейн опередил мой язык, он буквально сорвал слова с моего языка… Едва только я собрался предложить высокому англичанину свои повозку и лошадь, как этот прохвост уже обещал ему свою дохлую клячу и сломанную телегу.

– Что сделал англичанин?

– Выслушав Робена Гольдштейна, ваша экселенца, он сунул руку в карман, вытащил оттуда полную горсть золота и, показав ее этому выродку Вельзевула, сказал, что все монеты будут принадлежать ему, если он приготовит повозку и лошадь к одиннадцати часам.

– Лошадь и повозка, конечно же, были готовы?

– Да. Если это так можно назвать, ваша экселенца. Хромая кляча отказывалась поначалу даже двинуть ногой, и только через некоторое время, получив кучу пинков, сделала наконец пару шагов, – со злобным смешком пояснил еврей.

– Они выехали?

– Да, выехали. Пять минут назад. Было противно смотреть, как глупо выглядит этот богач. А еще англичанин! Неужели он не видел, что робеновская кляча совсем не способна двигаться?..

– Быть может, у него не было выбора?

– Не было выбора, ваша экселенца? – скрипуче запротестовал еврей. – Разве я раз двенадцать не говорил ему, что моя лошадь и моя повозка доставят его гораздо быстрее, чем этот мешок костей? Но он и слышать не хотел! Этот Робен такой болтун, он врет на каждом шагу! И незнакомца обманул! Если уж он так спешил, то за такие деньги мог бы намного быстрее добраться, если бы взял лошадь у меня.

– Значит, у вас тоже есть повозка и лошадь? – спросил Шовелен в упор.

– О да, есть, ваша экселенца. Если ваша экселенца хочет поехать…

– Быть может, вы знаете, по какой дороге поехал мой друг в повозке Робена Гольдштейна?

Жид задумчиво почесал грязный подбородок. Сердце Маргариты билось все чаще. Она отчетливо расслышала страшный вопрос и с беспокойством смотрела на еврея, но не могла рассмотреть его лица, скрытого тенью широкополой шляпы. Какое-то неясное чувство говорило ей, что судьба Перси находится в грязных длинных руках.

Пауза затягивалась, и Шовелен начинал нетерпеливо хмуриться на стоящую перед ним сутулую фигуру. Наконец жид не спеша сунул руку в свой драный карман и извлек из его глубин горсть серебряных монет. После чего, задумчиво осмотрев их, серьезно сказал:

– Это дал мне высокий незнакомец, когда уезжал с Робеном, чтобы я держал язык за зубами по поводу его дел и его самого.

Шовелен презрительно передернул плечами.

– Сколько здесь? – бросил он.

– Двадцать франков, ваша экселенца, – ответил жид. – Я всегда был честным человеком..

Шовелен без долгих разговоров достал из кармана несколько золотых монет, позвенел ими, положил на ладонь и протянул жиду.

– Сколько золота на моей ладони? – спокойно спросил он.

Было очевидно, что опытный дипломат не собирался пугать стоящего перед ним человека, наоборот, хотел расположить его в свою пользу, а потому обращался к нему вежливо и любезно. Разумеется, Шовелен мог прибегнуть к угрозам и даже упомянуть о гильотине, но, опасаясь, как бы старик со страху не повредился умом, решил, что добьется большего, используя жажду обогащения, а не угрозу смерти.

Жид бросил быстрый и жадный взгляд на золото.

– Я думаю, здесь всего пять монет, ваша экселенца, – подобострастно ухмыльнулся он.

– Как вы думаете, этого достаточно, чтобы дать свободу благородному языку?

– Что желает узнать ваша экселенца?

– Как скоро ваши лошадь и повозка смогут доставить меня туда, где я найду моего друга, уехавшего на повозке Робена Гольдштейна?

– Моя лошадь и моя повозка доставят вас туда, ваша экселенца, когда вам будет угодно.

– Это место называется хижина папаши Бланшара.

– Ваша честь знает это? – удивился еврей.

– Вы знаете это место?

– Да, знаю, ваша честь.

– Какая дорога ведет туда?

– Дорога Сен-Мартэн, ваша честь, а дальше пешеходная тропка по направлению к скалам.

– Вы знаете дорогу? – еще раз жестко спросил Шовелен.

– Каждый камень, каждую травинку, ваша честь, – спокойно ответил жид.

Шовелен, более ни слова не говоря, кинул на пол перед евреем одну за одной все пять монет, и тот, ползая на коленях, принялся собирать их. Одна из монет закатилась под кухонный шкаф, доставив этим старику немало беспокойства. Шовелен молча смотрел, как кряхтит еврей, пытаясь собрать все монеты.

Когда старик наконец поднялся с колен, Шовелен спросил:

– Как скоро будут готовы ваша повозка и лошадь?

– Они уже готовы, ваша честь.

– Где они?

– Менее чем в десяти метрах от этой двери. Ваша экселенца соблаговолит посмотреть?

– Мне незачем на них смотреть. До какого места вы сможете отвезти меня?

– До хижины папаши Бланшара, ваша честь. Если только робеновская кляча довезла до нее вашего друга. Я уверен, что не более чем в двух лигах[27] отсюда мы догоним этого болтуна Робена, высокого незнакомца, их клячу и повозку – всю эту кучу прямо на дороге.

– Как далеко отсюда находится ближайшая деревня?

– По той дороге, которую выбрал англичанин, ближайшая отсюда деревня Микелон.

– Сможет ли он там взять свежих лошадей для дальнейшего пути?

– Сможет, если только он до нее доедет.

– А вы сможете?

– А вашей экселенце может потребоваться? – деловито спросил еврей.

– Это мое дело, – спокойно ответил Шовелен. – Но помните: если вы меня обманули, я прикажу моим бравым молодцам задать вам такую порку, что душа покинет ваше уродливое тело. Если же я найду моего друга, высокого англичанина, у папаши Бланшара или где-нибудь по дороге, вы получите еще десять золотых. Принимаете ли вы мои условия?

Еврей вновь задумчиво поскреб подбородок, посмотрел на монеты в своей руке, на грозного собеседника, на Дега, который стоял рядом и молчал. И, еще немного подумав, отважно сказал:

– Разумеется!..

– Идите и подождите нас за дверью, – сказал Шовелен. – И помните, что надо держать свои обещания, иначе, клянусь небесами, я выполню свое.

Униженно отвесив поклон, старик шаркающей походкой вышел на улицу.

Шовелен остался весьма доволен допросом. Он, как обычно, потер свои ручки, что было верным признаком удовлетворенности.

– Мой плащ и сапоги! – кивнул он Дега.

Дега отошел к двери и, по всей видимости, передал распоряжение дальше, потому что вскоре появился солдат, несший плащ, сапоги и шляпу. Шовелен снял сутану, под которой оказались туго натянутые бриджи и суконный жилет, и стал переодеваться.

– Вы же пока, гражданин, – обратился он к Дега, – как можно быстрее вернитесь к капитану Ютлею и попросите его дать еще дюжину солдат. Затем поведете их по дороге Сен-Мартэн, где, я надеюсь, скоро догоните меня на этой еврейской повозке. Если не ошибаюсь, сегодня в хижине папаши Бланшара предстоит горячая работенка. Клянусь, пора закончить игру, раз этот наглец Сапожок Принцессы настолько уверен в себе или настолько глуп, что даже не собирается менять план. Он отправился встречать де Турней, Сен-Жюста и других предателей, с которыми теперь, я думаю, сам не знает, как и быть. Когда мы накроем эту кучку отчаявшихся беглецов, ловушка захлопнется. Я думаю, часть из наших людей падут hors de combat.[28] Эти роялисты – превосходные фехтовальщики, англичанин же дьявольски ловок и весьма силен на вид. Но все равно нас будет пятеро на одного. Вы должны как можно ближе следовать со своими людьми за повозкой по дороге Сен-Мартэн через Микелон. Англичанин впереди, но он не любит оглядываться…

Отдавая четкие лаконичные приказания, Шовелен переоделся в свой обычный темный, облегающий фигуру костюм.

– Я доверяю вашим рукам интереснейшего пленника, – сказал он Дега усмехаясь, взяв того с несвойственной ему фамильярностью за руку и провожая к дверям. – Мы ведь не собираемся его тотчас убивать, не так ли, дружище Дега? Хижина папаши Бланшара, если не ошибаюсь, это уединенное местечко на берегу, и нашим людям придется немного приобщиться там к жестокой игре с раненым лисом. Так что отберите солдат получше, дружище Дега… Из тех, кто в состоянии играть в подобные игры. Мы должны увидеть Сапожка Принцессы каким? Дрожащим и съежившимся, да? Перед тем как мы окончательно… – Шовелен резко опустил руку и засмеялся низким, дьявольским смехом, вселившим тоскливый ужас в душу Маргариты.

– Получше выбирайте людей, гражданин Дега! – повторил он и отпустил наконец своего порученца, а через несколько мгновений и сам покинул харчевню.