Сарыкамыш. Пуля для императора

10. 26 ноября 1914 г. Совещание

Из дневника Николая II:

"26-го ноября. Среда.

Встал чудным солнечным утром. Оба хребта гор видны были отчетливо справа и слева. Утром вошел в поезд ген. Мышлаевский, кот. я принял. В 11 час. прибыл в Тифлис. Граф Вор(онцов) был нездоров и потому графиня встретила на станции с придворными дамами.

Почетный караул от Тифлисского воен. уч. и начальство. Поехал с Бенкендорфом в моторе; в одной черкеске было тепло. Народа на улицах была масса. Конвой Наместника сопровождал впереди и сзади. Посетил древний Сионский собор, Ванский армянский собор и Суннитскую и Шиитскую мечети. Там пришлось подыматься и спускаться по крутым узким извилистым улицам старого живописного Тифлиса. Порядок большой. Приехал во дворец после часа.

Побывал у графа и позавтракал с графиней, Бенкендорфом, Воейк(овым), Дм(итрием) и Павлом Шереметьевыми. Днем посетил три лазарета с ранеными: армянского благотворительного общ., купеческого общ. и судебного ведомства. Вернулся во дворец около 6 час.

Писал телеграммы. Обедал в том же составе. Около 10 час. вошли с улицы грузины с инструментами и проплясали несколько танцев; один из них принес корзину фрукт.".

Совещание, как и предупреждал Драценко, началось в десять часов утра. Сначала, трудно было понять, по чьей инициативе оно было созвано — проходило совещание в канцелярии штаба, но сам Воробанов, после команды "Господа офицеры!", скромно разместился по правую руку прошедшего к торцу стола начальника штаба 1-го Кавказского армейского корпуса генерал-майора Верховского. Рядом Воробанов кивком усадил подполковника Лавренюка и его, ротмистра Листка. Напротив, шаркая стульями, расселись — слева направо — неизвестный Алексею Николаевичу жандармский подполковник в полевой форме с серебряными аксельбантами, затем Драценко с Авиловым и жандармский штаб-ротмистр, которого Листок также видел впервые. И по тому, что во главе стола оказался генерал Верховский, и что именно он объявил о начале совещания — выходило, что все исходит от ставки Кавказского фронта.

С Верховским Алексей Николаевич встречался только раз — при назначении на должность. Среднего роста, подтянутый, несколько суховатый — при докладе слушал его как-то рассеянно, не глядя на него, и, помнится, почти ничего не сказал — только глуховато произнес пару общих, ничего не значащих напутственных фраз под самый конец беседы. Правда, весьма тепло.

Но, вероятно, немногословность вообще была характерной чертой генерала, ибо и на сей раз Сергей Иванович был предельно краток. Спокойно и скудно он сообщил следующее:

— Господа! Его Императорское Величество совершают рабочую поездку по югу России и Кавказу. Командир первого Кавказского корпуса генерал от инфантерии Берхман выразил через штаб Кавказской армии надежду на Высочайшее посещение передовых позиций вверенных ему войск. Так что со дня на день ожидается прибытие Государя в Сарыкамыш и, вероятно, в Меджингерт — в штаб Сарыкамышского отряда. Посему требуется тщательнейшим образом подготовиться к встрече Августейшей особы. С этой целью, по инициативе помощника главнокомандующего Кавказской отдельной армии по военной части генерала от инфантерии Мышлаевского и шефа Отдельного корпуса жандармов генерал-майора Джунковского, сопровождавшего Его Императорское Величество, данное совещание и собрано.

После данного минутного вступления генерал помолчал и внезапно объявил, что слово предоставляется прибывшему в Сарыкамыш по приказу командира Отдельного корпуса жандармов штаб-офицеру для особых поручений Главного штаба ОКЖ подполковнику Астафьеву.

Сидящий напротив Воробанова щеголеватый жандарм с аксельбантами слегка склонил голову и начал было подниматься, но генерал устало предупредил его взмахом руки:

— Сидя, Аристарх Владимирович… Не до официальностей!

Подполковник сел и, оглядев строгим взглядом уставившихся на него военных, произнес отчего-то почти трагически:

— Ваши Превосходительства, господа офицеры! Сегодня, ноября двадцать шестого дня, Божьей Милостию Император Всероссийский Николай второй прибывают специальным поездом в Тифлис. Не могу с точностию утверждать, сколько времени пребудет Государь в ставке главнокомандующего Кавказской отдельной армии, предположительно, три-четыре дня. Однако имею поручение подтвердить ранее разосланное в штаб армии и военную администрацию гарнизона уведомление о твердом решении Его Величества проследовать далее в Сарыкамыш для награждения отличившихся в последних боях нижних чинов и Высочайшего посещения раненых в одном из госпиталей гарнизона.

Далее жандарм уже обращался к Верховскому:

— Ваше Превосходительство! Имею также поручение довести до сведения командования Сарыкамышского отряда следующее. Накануне приезда Государя Императора в Сарыкамыш товарищ министра внутренних дел и шеф Отдельного жандармского корпуса генерал-майор Джунковский намерен лично выехать в Меджингерт к командиру первого Кавказского корпуса генералу Берхману для уяснения возможности встречи Его Величества с подчиненными ему войсками. О результатах поездки Государю будет доложено, и при благоприятных обстоятельствах выезд Императора на передовую планируется в тот же день…

Верховский кивнул:

— Я доложу Георгию Эдуардовичу!

Подполковник продолжил.

— Теперь о Сарыкамыше. Командованием Кавказской отдельной армии предложен следующий план пребывания Его Величества в гарнизоне. Первое — прибытие государя на вокзал Сарыкамыша, представление командования гарнизона и вручение лично Императором наград наиболее отличившимся нижним чинам. Второе — следование на моторе по главной улице до полковой церкви Михаила Архангела и короткий молебен во здравие русского воинства. Третье — посещение Его Величеством бывшего Елисаветпольского, ныне хирургического госпиталя и встреча с ранеными.

Алексей Николаевич при этих словах мысленно ухмыльнулся: "Чертов сотник! Как в воду глядел, сукин сын… Вокзал, церковь — это понятно, они здесь одни и есть; а вот как про госпиталь догадался, когда в Сарыкамыше их теперь больше десятка!"

— В связи с вышесказанным, — продолжал тем временем подполковник, — перед всеми нами стоят две серьезнейшие задачи: обеспечение общественного порядка по маршруту следования Его Императорского Величества и безопасности монаршей особы в местах их пребывания — как от доморощенных террористов-революционеров, так и посягательств врагов-иноземцев. Касаемо первого — общественного порядка — соответствующие указания, насколько мне известно, военной администрации Сарыкамыша уже даны. Более подробные инструкции, я думаю, доведет присутствующий здесь представитель штаба Кавказской отдельной армии генерального штаба подполковник Драценко.

Оба офицера почтительно кивнули друг другу, и жандарм, повернувшись в сторону Воробанова, сказал:

— Ваше Превосходительство, все объекты посещения и подъезды к ним к часу приезда Государя от посторонних лиц должны быть освобождены!

Воробанов, слегка склонив голову к плечу Лавренюка, негромко произнес:

— Пометьте!

Подполковник что-то чиркнул в тетрадке и, вдруг отложив карандаш, потянулся к стоявшему перед ним графину с водой.

"Э, Павел Эдуардович, уж не запой ли у вас? — злорадно усмехнулся про себя Листок. — Второй раз вижу, и всякий раз вы тянетесь к водице… А это что за фортель?"

Листок с удивлением наблюдал, как подполковник, вслед за графином, потянулся за стаканом: что-то тихо звякнуло, точно металлом по стеклу, и Лавренюк, заглянув в стакан, словно передумав, медленно отодвинул на средину стола — и стакан, и графин.

"Вспомнил армянина, что ли?" — подумал ротмистр, но его мысли прервал голос жандарма, который, недовольно глядя на манипуляции Лавренюка, намеренно повысил тон:

— …Что же касается служащих вокзала, госпиталя и служителей полковой церкви — все они должны пройти немедленную проверку на благонадежность. И в связи с важностью и срочностью этого дела, со мной прибыла команда розыскной части Тифлисского губернского жандармского управления из четырех человек, под началом офицера резерва штабс-ротмистра Пестрюкова.

Подполковник искоса взглянул на сидящего слева от Авилова коренастого жандарма — тот, привстав, чуть склонил голову и, не произнеся ни слова, сел.

— Люди Вениамина Федоровича уже приступили к исполнению обязанностей, — вновь повернувшись к Воробанову, объявил подполковник. — И смею просить, Ваше Превосходительство, дать незамедлительные указания соответствующим должностным лицам всячески содействовать их работе!

Комендант, несколько ошарашенный начальствующим тоном жандарма, медленно кивнул и скосил глаз на Лавренюка, тут же принявшегося что-то записывать.

Астафьев некоторое время глядел них, и в наступившей тишине вдруг стало казаться, что за этим тяжелым молчанием последует нечто совсем уж ужасное. Но жандарм медленно повернул голову в сторону председательствующего и неожиданно спокойно произнес:

— Сергей Иванович… Прежде чем закончить, хотел бы предоставить слово начальнику разведывательного отделения штаба Кавказской армии подполковнику Драценко. Он уполномочен лично передать инструкции командования по организации встречи Его Величества в Сарыкамыше. При необходимости я, с вашего дозволения, позволю кое-что дополнить по линии контрразведки…

Листок заерзал на стуле — кажется, начинается по его душу, и, судя по физиономии Верховского, генерал, похоже, об агенте еще ничего не знал, а, значит, буря пронесется над головой седьмым валом, прямо здесь и сейчас…

Генерал пожал плечами:

— Что ж, если настаиваете, я не возражаю… Прошу вас, Даниил Павлович!

Драценко подернул щеточкой усов:

— Благодарю, Ваше Превосходительство!

Он, как и Астафьев, обратил взор на начальника гарнизона, и, как заметил Листок, соседствующий рядом Лавренюк вновь приготовился записывать.

— Общие указания, господин генерал, требующие принять меры к встрече Августейшей особы, как уже было упомянуто, вчера вами были получены. Теперь конкретные мероприятия, которые помощник Главнокомандующего Кавказской отдельной армии по военной части генерал от инфантерии Мышлаевкий настоятельно требует к немедленному исполнению.

Драценко вновь дернул усами, заглядывая в лежащую перед ним папку.

— Первое. Навести должный порядок по всему пути следования Его Императорского Величества, особенно в расположениях военного ведомства и пунктах, обозначенных для посещения Государя Императора, — вокзал, церковь, госпиталь. Во-вторых, Николай Николаевич, вдоль всего пути следования, от вокзала до церковной площади, надлежит выставить два ряда оцепления приданных вам частей — прежде всего ополчения, — дабы не допустить затора местным населением и столкновения с нежелательными элементами. В этой связи, принять меры, чтобы во время проезда был надлежащий общественный порядок — никаких зевак на заборах, в окнах, на крышах домов и так далее. Предусмотреть организованную смену оцепления на обратный проезд Его Величества в случае предполагаемых морозов. В-третьих…

Оторвавшись от папки, Драценко, уже обращаясь к начальнику штаба Сарыкамышского отряда, сказал:

— Для встречи Государя на вокзале, Сергей Иванович, следует выделить роту караула при двух офицерах из наиболее отличившихся в последних боях нижних чинов Кабардинского полка, шефом которого Его Величество является.

— Разумно, — одобрительно кивнул Верховский.

— Кроме того, — продолжил Драценко, — для возможного посещения Императором штаба Сарыкамышского отряда в Меджингерте с каждого полка необходимо подготовить по роте отличившихся нижних чинов при двух офицерах для личного Государем награждения, общим количеством тысяча двести человек. Списки, с кратким описанием заслуг, предварительно направить в штаб армии для согласования…

Драценко внезапно замолчал, и возникшая пауза тянулась с минуту. Когда же он вновь заговорил, голос его был мрачен.

— Ваши Превосходительства, господа офицеры, к сожалению, приезд Государя в действующую армию может быть омрачен одним серьезным обстоятельством — в Сарыкамыше действует агент, предположительно германский, работающий и в интересах стоящего перед нами противника. Не исключено, что его появление в Сарыкамыше непосредственно связано с поездкой Верховного Вождя России на передовые позиции Кавказского фронта…

Воробанов при этих словах побледнел, председательствующий изумленно уставился на жандарма, и Драценко, предупреждая вопросы, добавил:

— Благодаря оперативным действиям ротмистра Листка, установлено, что предположительно этим агентом является капитан Волчанов — офицер из дежурной команды начальника сарыкамышского гарнизона…

Над потолком канцелярии нависла гробовая тишина, которую через минуту разорвал грозный возглас Верховского:

— Я что-то не понял, Николай Николаевич! Что значит "предположительно"? Его обезвредили или нет?

— Ваше Превосходительство! — поспешно подал голос Воробанов. — Агент установлен и, как мне доложил подполковник Драценко, тому есть неопровержимые доказательства. Но мерзавцу удалось скрыться, и теперь ведутся тщательные поиски как силами сарыкамышского гарнизона, так и пограничниками. Усилиями подполковника Астафьева к поимке подключены и жандармы полицейского управления Кавказской железной дороги, по всем контрольным пунктам разосланы описания. Не докладывал по одной лишь причине — надеялся на поимку изменника до совещания…

— Николай Николаевич! — с металлом в голосе прервал его Верховский. — Вы хотя бы понимаете, что такое германский агент в момент приезда русского Императора в воюющую армию?! Что, в конце концов, предпринимает наша контрразведка?

Это был тот момент, когда, несмотря на предупреждение начальника, необходимо было подняться. Листок встал.

— Ваше Превосходительство! Контрразведывательный пункт сарыкамышского гарнизона занимается установлением места нахождения капитана Волчанова. Если шпион бежал, его непременно задержат либо пограничники, либо жандармы железной дороги. Если же его заданием была Августейшая особа Государя Императора, то с большой вероятностью он затаился в Сарыкамыше. Это мы и пытаемся сейчас установить. Селение небольшое, так что через выявление его ближайших связей мы надеемся выйти на его след в течение суток!

Он выпалил все одним духом, и в голове пронеслось: "Ну, теперь держись, Алексей Николаевич, не миновать публичной порки за бездеятельность!"

Однако выручил Авилов — штабс-капитан неожиданно склонился к Драценко и вполголоса, однако так, что был услышан всеми, спросил:

— Даниил Павлович, мне доложить?

Тот едва заметно кивнул, и Авилов поднялся.

— Ваше Превосходительство, имею честь довести до вашего сведения, что информация об изменнике и агенте иностранной разведки капитане Волчанове вчера вечером была доведена до генерал-квартирмейстера штаба Кавказской отдельной армии Его Превосходительства генерал-майора Болховитинова. Им отдано распоряжение сосредоточить усилия военной контрразведки на поиске шпиона в Сарыкамыше, поскольку считает его появление в гарнизоне накануне приезда Императора неслучайным, и, насколько нам известно, о своем мнении Его Превосходительство сообщило шефу ОЖК генерал-майору Джунковскому.

Верховский перевел взгляд на жандарма:

— Что скажете, Аристарх Владимирович? Подполковник также поднялся.

— Разговор, вероятно, состоялся, Ваше Превосходительство. Поскольку вчера же, от Товарища министра по полицейской части, генерал-майора Джунковского я также получил поручение: не вмешиваясь в расследование военных, но находясь в тесном контакте с контрразведкой Кавказской армии, организовать поимку изменника при попытке покинуть гарнизон Сарыкамыша.

Верховский медленно отвалился на спинку стула.

— Садитесь, господа… Получается, вы знаете, что делать… Действия, похоже, согласованы, так что остается назначить только координатора. Думаю, Николай Николаевич, в нашей ситуации вам подручнее всего согласовывать действия контрразведки и полиции. Однако хочу строжайше предупредить…

— Ваше Превосходительство! — неожиданно перебил Астафьев. Жандарм сделал паузу. — Вчера мною получена неприятная информация — помощник контрразведывательного пункта сарыкамышского гарнизона, некто сотник Оржанский, оказался близким товарищем капитана Волчанова…

Листка словно ошпарили кипятком — откуда жандарм узнал о казаке? Неужели тот краснощекий сопляк-подпоручик, что присутствовал при осмотре, работает на охранку? Но это же прямое вмешательство в сферу военных!

Словно услыхав его мысли, жандармский подполковник весьма серьезно сказал:

— Не сочтите, Сергей Иванович, за попытку вмешаться в дела армии, но считаю необходимым сотника Оржанского от дела отстранить! Это и есть то, о чем я хотел сказать…

Все, словно по команде, повернули головы в сторону Листка — Верховский, Воробанов, Астафьев, Драценко, Авилов, несносный водохлеб Лавренюк…

"Вот и обложили, суки!" — с ненавистью подумал Алексей Николаевич, встретившись глазами с Воробановым. Тот немедленно взвизгнул:

— Господин ротмистр! Что это, однако, значит?

Листок встал.

— Ваше Превосходительство! Сотник Оржанский от исполнения должностных обязанностей временно отстранен, как только связь его с капитаном Волчановым стала известна во время проведения обыска на квартире изменника…

Он помолчал и добавил:

— …Отстранен до результатов проводимого мною расследования… В рамках проверки всех лиц, сопричастных к делу капитана Волчанова.

— Что?! Временно? Под домашний арест, сукина сына! — брызнув слюной, взревел генерал. — Допросить с особой тщательностью и немедленно!!

Опять выручил Авилов; его голос прозвучал спокойно:

— Ваше Превосходительство, это "епархия" контрразведывательного отделения штаба Кавказской армии. Позвольте, я лично займусь сотником Оржанским?

Воробанов метнул было взгляд на голос, но ответить не успел.

— Пожалуй, займитесь, Виктор Николаевич, — опередил его Верховский. — Не думаю, что сотник враг, но, похоже, многое может прояснить в отношении Волчанова. С Оржанского, пожалуй, и начните…

Начальник штаба оглядел аудиторию.

— Итак, господа, диспозиция ясна: гарнизон и действующая армия готовятся к встрече Государя, контрразведка и жандармерия обеспечивают его безопасность! И мне нет нужды лишний раз напоминать присутствующим о цене ответственности, которая лежит на наших плечах. Уверен, каждый с честью выполнит свой долг! Однако хочу предупредить — с агентом должно быть решено в ближайшие часы… Николай Николаевич, сделайте все, чтобы к приезду Его Императорского Величества всё было кончено! А теперь проводите меня — дела корпуса не терпят отлагательств…

Он встал и все, точно по команде, поднялись.