SAS. Книги 1-54

Глава 1

Черные блестящие глаза на жестком, покрытом морщинами лице в упор смотрели на Малко в полутьме серой комнаты. Он закрыл глаза, чтобы кошмар развеялся, и протянул руку, решив обнять Сабрину. Легкий запах духов молодой женщины еще витал над постелью. Плечи горели от следов ее ногтей. Накануне вечером они посетили огромную дискотеку на 53-ей улице. Сабрина надела удивительную золотую тунику, создатель которой явно подчинялся приказам президента экономить ценный металл. Туника была такой короткой, что женщина в распахнутой лиловой норковой шубке казалась голой. Ее тонкий силуэт и лицо мадонны с длинными волосами произвели, как всегда, сенсацию. Малко улыбнулся в полусне. Сабрина – мечта холостяка: молодая, красивая, независимая и, ко всему прочему, миллионерша. Она обещала ему подарить на день рождения «Роллс-ройс»... Шутила, конечно, но, впрочем, она была способна на все.

Они познакомились странным образом на Парк-авеню, напротив отеля «Уолдорф Астория». Она выпрыгнула из такси с маленькой собачкой на руках и налетела на Малко. При этом ее очки упали и разбились. Сабрина вскрикнула и объяснила Малко, что без очков почти ничего не видит и ей придется теперь наугад бродить по Манхэттену. Голубая кровь Малко подсказала ему, что нужно делать. Его Сиятельство никогда не оставлял женщин в трудной ситуации. Он галантно предложил проводить ее домой, и в такси, которое спускалось по Парк-авеню, она рассказала ему о себе. Сабрина была дочерью владельца нескольких программ телевидения в Канаде и жила в Нью-Йорке на Пятой-авеню, в красном кирпичном здании, всего в трех кварталах от Вашингтон-сквера. С другой стороны был Гринвич-Виллидж. Малко очень понравилась ее квартира, из окон которой виднелись деревья сквера и антикварные магазинчики на 8-ой улице. Сабрина надела другие очки, они выпили по стакану «севен-ап», и Малко пригласил ее на ужин. В интимной атмосфере итальянского ресторана «Орсини» Сабрина расцвела, как орхидея. Она сама предложила пойти к ней после ужина, чтобы выпить шампанского. Они опорожнили целую бутылку, смотря «The last, last show» no восьмой программе. Потом Сабрина выключила телевизор и, сняв платье, вежливо спросила Малко, где он предпочитает заниматься любовью: в этой комнате или в спальне. Малко предпочел спальню.

С тех пор они почти не расставались. После трудного задания в Бейруте Малко решил немного отдохнуть. До встречи с Сабриной он думал провести несколько недель в своем Лиценском замке в Австрии. Он предложил Сабрине поехать с ним, но она отказалась. А Малко не любил Нью-Йорка. Это было их единственное расхождение за это время. Малко начал уже серьезно задумываться, не влюблен ли он. Его привлекало, что Сабрина всем вечеринкам, на которые ее приглашали, предпочитала ужины вдвоем с Малко в маленьких ресторанчиках Нью-Йорка. Часто она готовила холодный ужин дома, и тогда на столе неизменно появлялась бутылка шампанского. Потом они, как сумасшедшие, любили друг друга. Утром, когда Малко просыпался, она всегда была одета и накрашена, что, однако, не мешало ей иногда возвращаться в постель. Так, наверное, будет и сегодня. С этой мыслью он проснулся. Те же блестящие черные глаза по-прежнему смотрели на него. У Малко не оставалось времени на размышления. Чья-то рука вытащила его из кровати. Стремительный удар под ребро заставил вскрикнуть от боли. Когда он хотел подняться, какой-то мужчина связал его ремнем, другой, черноглазый, ударил в лицо. Минут пять двое незнакомцев молча и умело избивали Малко. Сначала он пытался сопротивляться, но они были сильнее. Мощный удар ногой в печень опрокинул его на пол. Теряя сознание, он почувствовал, что его бросили на кровать.

Глава 2

Когда Малко очнулся, то увидел черноглазого. Ему было около пятидесяти. Казалось, он плавает в сером костюме, который был плохо скроен и сшит не по росту. Мужчина сидел на стуле напротив Малко, наставив на него автоматический пистолет большого калибра.

– Где Сабрина? – спросил Малко.

Он не знал, что думать. Будучи вот уже много лет секретным агентом ЦРУ, он привык к опасности. Но на этот раз совершенно не понимал, что хотел от него этот человек, и что означало исчезновение Сабрины. Малко попробовал было подняться. Но незнакомец заявил:

– Не двигайтесь, Руди Герн. Вы уже убедились, что мы не шутим.

– Что?

На этот раз Малко полностью пришел в себя и внимательно посмотрел на незваного гостя. Тот целился ему прямо в живот и сидел с абсолютно непроницаемым видом.

– Можете одеваться, – разрешил он. – Но медленно.

Малко не надо было повторять дважды. Надевая брюки, он спросил:

– Кто вы такие?

– Спрашивать будем мы, господин Герн, – сухо ответил незнакомец на прекрасном немецком языке.

Малко почувствовал себя неуютно. Профессия приучила его к самым неожиданным сюрпризам, но в данный момент он был в отпуске и в Нью-Йорке. Комиссариат полиции находился в двухстах метрах, и по его звонку появятся агенты ФБР. Но, к сожалению, незнакомец с пистолетом находился между ним и телефоном...

Одевшись, он почувствовал себя лучше. Надо было что-то делать. Во-первых, выйти из этой комнаты. Малко осторожно сделал шаг к телефону. Может, он имеет дело с маньяком? В Нью-Йорке все возможно. Незнакомец процедил:

– Не пробуйте убежать, господин Герн, этим вы лишь ускорите свою смерть.

Малко вышел из себя:

– Но почему вы называете меня Герном? Я – князь Малко Линге и не знаю никакого Герна.

Мужчина огорченно покачал головой:

– Это вы так говорите.

Продолжая держать Малко под прицелом, он вытащил из кармана сложенный вдвое лист бумаги, расправил его, положил на колени, прокашлялся и начал читать:

– Вас зовут Руди Герн и вам сорок шесть лет...

– Сорок два, – невольно поправил Малко.

– Сорок шесть, – повторил незнакомец. – Вы родились в Баварии, в Руфольдинге, 4 июля 1922 года. 9 ноября 1941 года вы вступили в СС. 20 апреля 1942 года, в день рождения Гитлера, вам присвоили звание унтершарфюрера СС и, так как ваши шефы были вами очень довольны, вам вручили специальный кинжал СС, который получали только лучшие офицеры. В этот день вам вытатуировали подмышкой ваш номер СС: 308 625 и вашу группу крови: А.

Малко рассмеялся.

– Вы сошли с ума, я никогда не служил в СС.

Незнакомец жестом прервал его.

– Однако вы не довольствовались вашим положением в СС и попросили перевести вас в Totenkopfver-bande[1]. Тогда вы были очень горды, что на вашей фуражке красовался череп, не правда ли? Мне не надо, надеюсь, вам напоминать, что эти отделы охраняли концентрационные лагеря. Мы нашли ваш след в Треблинке. Уже в звании шарфюрера вы были одним из заместителей директора лагеря № 1, штурмбанфюрера Генриха-Мюллера. Вы участвовали в уничтожении около 800 000 евреев. Не считая некоторых экзекуций, в которых вы принимали участие лично и о которых мы поговорим позднее... Вы были очень хорошим офицером СС, господин Герн. 2 августа 1943 года вы одним из последних покинули лагерь в Треблинке после его разрушения...

Мужчина монотонным голосом продолжал перечень. Малко охватила паника. Вдруг после всего этот тип безо всяких объяснений его убьет из-за какой-то невероятной ошибки.

Незнакомец продолжал читать:

– Из Польши вас перевели в Россию, в Einsatzgruppe № 4, под командованием группенфюрера Отто Гебе. В этой группе вы занимались убийствами до 1945 года... До того момента, когда вы очень умно исчезли, якобы убитый врагами. У вас, конечно, были большие возможности, чтобы добыть для себя фальшивый паспорт. Мы думаем, что вы сбежали из Германии под фамилией Самуила Гинтценгера, еврея, уничтоженного вашим отделом.

Малко, сидевший на кровати, воспользовался тем, что незнакомец перевел дыхание, и примирительным тоном сказал:

– Наверное, существует этот Руди Герн, совершивший все перечисленные преступления, но я уверяю вас, что это не я. К тому же я работаю на ЦРУ и очень легко могу это доказать. Если вы из официальной организации, вам будет дана необходимая информация...

На этот раз мужчина насмешливо улыбнулся.

– Я знаю все это, господин Герн. Вы хорошо устроились.

– Но в конце концов...

– Мне кажется вам будет очень трудно нас убедить, что вы не Руди Герн. У нас есть веские доказательства, – заявил он почти печально.

Малко в бешенстве ударил рукой по кровати.

– Доказательства! Какие у вас могут быть доказательства?

Дуло пистолета приблизилось к груди Малко.

– Вы!

Он почувствовал как на его спине выступил холодный пот. Этот человек явно сумасшедший.

– Поднимитесь, снимите рубашку, – сказал мужчина, – и следуйте за мной.

– Куда вы хотите идти? – воскликнул Малко.

– Недалеко.

Малко встал, стараясь не делать резких движений. Тот указал ему на ванную комнату. Было видно, что он хорошо знает квартиру.

– Войдите и зажгите свет.

Войдя, Малко испытал второй шок – в ванной не было ни одной вещи Сабрины. Он остановился перед зеркалом и увидел свое лицо, опухшее от ударов, с огромным синяком под глазом и запекшейся на лбу кровью.

Его собеседник вошел следом за ним.

– Поднимите левую руку и повернитесь в профиль, – приказал он.

Ничего не понимая, Малко подчинился приказу.

– Теперь, – сказал мужчина, – посмотрите в зеркало.

Малко посмотрел, и то, что он увидел, наполнило его ужасом.

Фиолетовыми чернилами у него подмышкой был вытатуирован номер: СС 308 625, а также буква А. Знак «Черных черепов». Все эсэсовцы имели такие знаки, даже Генрих Гиммлер с номером 168. Он потер подмышку, но без результата. "Малко приблизился к зеркалу и более внимательно рассмотрел татуировку. Или он сошел с ума, или ее сделали, когда он спал. Но кто? В квартире была только Сабрина, которая куда-то исчезла. Он опустил руку и повернулся к мужчине.

– Я вижу это в первый раз. Уверяю вас, что вчера у меня ничего не было.

Мужчина рассмеялся.

– В это трудно поверить, господин Герн, но это не единственное доказательство. Пойдемте.

Малко вернулся в комнату и надел рубашку. Это может плохо кончиться. Незнакомец взял черную папку, лежащую на стуле, и бросил ее Малко.

– Смотрите.

Малко открыл папку, вытащил несколько бумаг и фотографию. Внутри у него похолодело. На фотографии он увидел человека в форме эсэсовца, в фуражке, надвинутой на лоб, и в черных очках, который, улыбаясь, приставил дуло пистолета к затылку заключенного в полосатой одежде, стоявшего перед ямой, уже наполовину заполненной трупами. Малко отодвинул фотографию. У человека с пистолетом было его лицо. Да, это – он, только моложе лет на двадцать. Надо сказать, что он мало изменился. Черно-белая фотография, хотя и не очень хорошего качества, свидетельствовала об этом.

На фотографии не было никаких особых знаков, бумага была марки Альфа, повсеместно используемая в Германии.

– Нам пришлось серьезно потрудиться, прежде чем мы нашли эту фотографию. Ее сделал ваш друг еще в те времена. Потом у него появились угрызения совести, и он прислал ее нам, чтобы преступник мог быть наказан...

Малко дрожащим голосом ответил:

– Эта фотография ничего не доказывает, это просто фотомонтаж. Я никогда не носил эсэсовскую форму и никогда не участвовал в массовых казнях. Я никогда, слышите, никогда не был эсэсовцем!

– Но вы же себя узнали на фотографии? – настойчиво спросил мужчина. – Это ведь вы?

Малко не знал, что и думать. Это походило на галлюцинацию. Да, конечно, все, не колеблясь, узнают на фотографии его. Невозможно так загримироваться. Сходство было поразительным.

– Это мой двойник, – ответил он. – Но это не я. Уверяю вас.

Незнакомец возразил:

– Господин Герн, посмотрите другие документы и, может, тогда вы перестанете упираться и мы сумеем поговорить откровенно.

Малко вытащил стопку бумаг на немецком языке и начал читать. Первый документ был подписан Симоном Гольдбергом, ювелиром из Тель-Авива. Подписавший признавал на фотографии шарфюрера Руди Герна, ассистента директора лагеря № 1 в Треблинке, известного среди заключенных своей жестокостью и быстрой расправой. Он выражал надежду, что преступник будет наконец-то наказан, и добавлял, что шестьдесят членов его семьи погибло в нацистских лагерях. Малко пробежал глазами еще две бумажки. Они были похожими на первую, кроме одной детали. Исаак Кон из Хайфы клялся, что он присутствовал при съемке. «Я никогда не забуду, с каким циничным видом шар-фюрер Герн убивал свои жертвы выстрелом из парабеллума в затылок. Он даже не давал им времени произнести последнюю молитву». Третьим свидетелем был Соломон Вольф из Тель-Авива. Он повторял показания предыдущих и уточнял, что Руди Герн всегда носил очки.

– Ну что, это тоже фальшивки? Вы можете проверить, что эти люди действительно существуют, если поедете в Израиль. Правда, в вашем положении это было бы опасно. Три человека из сорока уцелевших после Треблинки. Они вас узнали, и все трое готовы свидетельствовать перед трибуналом. Что вы на это скажете, господин Герн?

– Я еще раз вам повторю, что я не Руди Герн, – ответил Малко. – Несмотря на «доказательства», которые вы собрали против меня, я остаюсь самим собой. Вы превращаете меня в жертву какой-то махинации, но я легко могу доказать, что я князь Малко Линге и никогда не имел дело ни с СС, ни с концентрационными лагерями. К тому же существует, наверное, подлинное досье на Руди Герна с отпечатками пальцев и настоящими фотографиями.

Незнакомец рассмеялся.

– Вы единственный человек, не знающий, что архивы СС исчезли в 1945 году. И, к сожалению, большинство немецких офицеров не очень охотно сотрудничает с нами при поиске военных преступников. Удивительно, какое огромное количество досье было уничтожено или пропало после войны. Нет, господин Герн, это ваша единственная фотография. У меня есть сведения от общества бывших узников.

Малко решил выиграть время. Мужчина не собирался его убивать. Чем больше он будет знать о нем, тем лучше. Во всяком случае, он попал в плохую историю. Тот словно прочитал его мысли:

– Я вижу, что по-прежнему не убедил вас. Вы упорствуете дольше всех остальных, кого мы нашли. А если я вам докажу, что даже сейчас у вас сохранились связи с нацистами? Очень важные и интимные связи.

– Что, Сабрина?

– Тес, тес – прервал его он. – Это гораздо серьезнее. Господин Герн, у вас имеется счет в First National City Bank, агентство 327, на углу 46-ой улицы и Мэдисон-авеню. Номер счета 54386?

– Правильно, – взволнованно ответил Малко.

– Итак, если вы пойдете в банк, то убедитесь, что на ваш счет пришел перевод в 50 000 долларов. Это, конечно, не такая уж большая сумма, но все-таки интересно, откуда пришли эти деньги.

– 50000 долларов! Но кто мне прислал такую сумму?

Четко выговаривая каждое слово, незнакомец сказал:

– Некая фирма Бриямо из Цюриха. К несчастью для вас, расследование, произведенное швейцарским разведывательным управлением, показало, что это прикрытие для организации помощи бывшим нацистам – О.Д.Е.С.С.А.[2]ваши друзья не забывают о вас. И не случайно. Среди всех военных преступников вы бы занимали хорошее место, например, пятидесятое, если бы не считались мертвым, конечно.

Дьявольская ситуация! Малко ни на минуту не сомневался, что этот тип говорит правду. Однако зачем и кто устроил все это?

– Разрешите надеть пиджак? – спросил он. – Мне что-то холодно.

– Пожалуйста, – ответил незнакомец. – Но вы путаете холод со страхом. Вы наверняка думали, что опасность миновала. Столько лет прошло! Как Адольф Эйхман...

Малко кончил завязывать галстук. Он ждал продолжения. При помощи ЦРУ он сможет легко проверить многое. Но в данный момент его очень интересовало, куда делась Сабрина, хотя он и не сомневался в роли, сыгранной ею в этой истории. Одевшись, он открыл занавески и сел в кресло напротив мужчины, который по-прежнему держал пистолет наготове. На улице светило слабое февральское солнце. Часы Малко остановились. Во рту у него пересохло. Вдруг он вспомнил, что с тех пор, как познакомился с Сабриной, у него появились частые головные боли. Видимо, она подмешивала ему в пищу наркотики, и не один раз. И подумать только, что он был в нее влюблен!

– Кто вы такой? – со злостью спросил он. – Хватит! Мне все это надоело. Если вы не скажете, чего хотите и зачем нужно было устраивать эту комедию, я поднимусь и выйду из комнаты, если даже вы пошлете мне вдогонку пулю.

Незнакомец иронически улыбнулся и показал дулом пистолета на дверь.

– Вы совершенно свободны, господин Герн. Мы, в отличие от вас, не убийцы. А небольшая лекция, которую вы выслушали, прочитана только для того, чтобы вы хорошенько все поняли. Однако я не думаю, что вам еще долго будет светить нью-йоркское солнце, если вы меня не выслушаете до конца. Вы хотите знать, кто я? Пожалуйста, я вам скажу. – Он выпрямился в кресле. – Я – капитан Павел Антипов из Главного разведывательного управления Советской армии, третий отдел.

От удивления у Малко отвисла челюсть. Разведывательное управление Советской армии коротко именовалось ГРУ и соперничало с КГБ. Это Управление было очень эффективным. На него, например, работал знаменитый Рихард Зорге, который успешно действовал в Германии и Японии. Правда, его в конце концов повесили в Токио, но он успел передать советским много ценных сведений. Однако, что делал капитан ГРУ в Нью-Йорке? Русский явно уверен в себе, иначе он бы не открылся. Хотя имя и звание наверняка фальшивые. «Да, паскудная история», – подумал Малко.

– Может быть, я и в трудном положении, – сказал он, – но мне кажется, что и вы, капитан, тоже. Ведь вы иностранный шпион на американской территории.

– Не валяйте дурака, – усмехнулся Павел Антипов. – Нужно, чтобы кто-то меня выдал. Во всяком случае, вы этого сделать не сможете, несмотря на вашу принадлежность к ЦРУ.

Малко размышлял, работает его собеседник на какой-нибудь официальной должности в советском посольстве, в ООН, либо в агентстве ТАСС, или это один из многочисленных «нелегальных» агентов, которые проникли в Америку с фальшивыми паспортами, как, например, известный полковник Абель. Он не мог не восхищаться такими людьми. Надо иметь стальные нервы, чтобы долгие годы жить в чужой стране, где малейшая ошибка может стоить свободы и даже жизни. Однако то, что Павел Антипов принадлежал к ГРУ, заинтриговало Малко. Вряд ли ГРУ так интересовалось военными преступниками, чтобы искать их аж в Нью-Йорке. За всем этим кроется что-то другое.

– Капитан Антипов, – спросил спокойно Малко, – Вы действительно верите в то, что я Руди Герн?

Русский не моргнул глазом.

– У меня в этом нет никаких сомнений. Уже не первый раз наши товарищи из третьего отдела находят таких, как вы. Кстати, до сегодняшнего утра я ничего не знал о вашем существовании. Но не мне вас судить, – тут же добавил он. – Война окончена, и все это было так давно...

– Так какого же черта вы пришли сюда? Чтобы позабавиться и попугать меня? ГРУ, наверное, нечего больше делать?

Русский покачал головой и снова перешел на немецкий:

– Я хочу сделать вам предложение. Сейчас вы американский агент, а раньше служили Гитлеру. По-моему, вы заслуживаете смерти, но мое начальство решило иначе. Вам дают шанс искупить вашу вину работой на Советский Союз... Исходя из вашей ситуации, это очень великодушное предложение.

Он опустил пистолет, но лицо его оставалось по-прежнему строгим. Итак, все стало ясно. Советские пытаются завербовать его путем операции «черная магия», как это называется на их жаргоне. Человек, сидящий напротив, станет его «хозяином», то есть будет руководить его работой. Может быть, он действительно не в курсе и свято верит в то, что рассказывает. Это вполне в стиле советских. Самое простое было бы согласиться, а затем все рассказать ЦРУ. Но советские, конечно, это предусмотрели и у них есть еще какой-нибудь козырь. К тому же американцы тоже начнут сомневаться, видя так удачно сфабрикованные документы. Малко решил выяснить все до конца.

– Вы сумасшедшие! – резко ответил он. – У меня нет никакого желания предавать страну, которая стала моей родиной. Я не знаю, как вы все организовали, но я открою это, чего бы мне это ни стоило.

Капитан Антипов поднял руку, призывая его замолчать.

– Господин Герн, разрешите мне закончить. Безусловно, вам нечего бояться американского трибунала. Я уверен, что вы приняли все необходимые предосторожности и успешно выступаете в амплуа австрийского князя. Трибуналы работают не спеша, особенно в таких случаях, а меры по выдаче преступников применяются редко...

– Так зачем же вы столько трудились, чтобы меня скомпрометировать? – прервал его Малко.

Русский потер щеку.

– Знаете ли вы организацию, которая называется «Те, кто не забывает»?

Малко пожал плечами.

– Нет.

– Жаль. Это евреи, бывшие солдаты еврейской бригады, которая сражалась с немцами в английской армии. Так вот: они считают, что классическое правосудие действует слишком медленно и не всегда наказывает нацистских преступников. Они действуют более быстро и эффективно. Благодаря тайно собранным денежным фондам, поддержке израильской секретной службы и сведениям, собираемым повсюду, они ищут таких людей, как вы, которые скрываются во всем мире под фальшивыми именами. Последний, кого они нашли, звался Герберт Кукурс. Вы помните, что с ним произошло?

– Смутно.

– Ну что ж, я вам напомню. Его труп обнаружили в ящике на пустой вилле в Монтевидео. Убит пятью выстрелами. И, конечно, убийц не нашли и не найдут никогда.

Русский на минуту остановился, затем продолжал:

– Господин Герн, я знаю людей из этой организации. Если я передам им это досье, я думаю, они не будут задавать вам лишних вопросов. Понимаете, что я хочу сказать?

– А какая вам выгода от моей смерти? – спросил Малко.

– Если мы не получаем выгоды от вас живого, то вам лучше умереть, – с железной логикой ответил капитан Антипов.

– Спасибо, – сказал Малко.

– Итак, что вы решили?

Малко посмотрел на непроницаемое лицо русского. Он выглядел интеллигентно, превосходно говорил на английском и немецком языках, прекрасно владел собой. Одна вещь интриговала Малко: каким образом им удалось составить это досье. Необходимо узнать все до конца. Это был вопрос жизни и смерти. Угрозы капитана Антипова не были пустыми словами. Люди, жаждущие мщения, не станут разбираться, фальшивка это или нет. Тем более, что сделано все очень умело.

– И что же вы хотите от меня? – спросил Малко после короткого молчания.

Русский широко улыбнулся.

– Браво, товарищ Герн. Вы сделали первый шаг к реабилитации. Служа Советскому Союзу, вы служите делу мира. Какими бы ни были ваши прошлые преступления, вы найдете позднее в СССР новую родину.

– Я подумаю, – сказал Малко. – Но что же вы хотите от меня, пока я не ушел на пенсию в Москве?

Капитан Антипов спрятал пистолет, предупредив Малко:

– Товарищ Герн, я думаю, нет нужды уточнять, что досье, которое я держу в руках, только копия, а оригинал находится в надежном месте...

– Я так и полагал.

– Отлично. Я хочу вам объяснить ваше первое задание. Это не трудно.

Русский вытащил из кармана сложенную карту и развернул ее на кровати. Малко увидел, что это автодорожная карта (такие раздают бесплатно на всех автозаправочных станциях США) штата Нью-Гемпшир на северо-востоке США, на границе с Канадой. Капитан указал пальцем на линию, разделяющую две страны.

– Завтра вы поедете в этот район и купите там ферму.

– Ферму?!

– Да, ферму. Не очень большую. Несколько сот акров. Нужно только, чтобы она была расположена как можно ближе от канадской границы. Идеально было бы, если бы участок заходил и в Канаду.

Малко начинал понимать. Из-за компьютеров ФБР советским становилось все труднее вводить своих «нелегальных» агентов через обычные пограничные пункты. Ферма же, купленная агентом ЦРУ, была бы идеальным переправочным пунктом. Он знал и об ограничениях в перемещении по стране, налагаемых на советских, официально аккредитованных в США. Они не имеют права удаляться более чем на двадцать пять миль от Нью-Йорка или Вашингтона без предварительного запроса, а также брать напрокат машины или самолеты. Конечно, за каждым советским не следили двадцать четыре часа в сутки, но, тем не менее, это было рискованно.

– И на какие же деньги я куплю эту ферму?

Антипов искренне удивился.

– Вы уже забыли о 50 000 долларов, полученных от О.Д.Е.С.С.А.

Минута молчания. Ловушка закрылась. Все было предусмотрено. Малко явно не везло с границами. Парк его замка в Лицене находился на территории Венгрии. И без новой войны он вряд ли получит его обратно.

– Вы все поняли? – спросил советский.

Это был скорее не вопрос, а утверждение. Малко кивнул. Советский протянул ему руку.

– Поезжайте как можно быстрее. Я позвоню через три дня. Моя кличка – Мартин.

– Вы собираетесь звонить сюда?

Советский улыбнулся, и его черные глаза почти потеплели.

– К вам домой, в Покипси. И без сюрпризов, иначе в следующий раз вам придется встретиться уже не со мной.

Не спуская с Малко глаз, он отошел к двери и открыл ее. Дверь хлопнула, и Малко остался один. Он дорого бы дал сейчас за стакан холодной водки, чтобы прояснилось в голове. Медленно он принялся осматривать квартиру. Она была совершенно пустой. И шкафы, где висели многочисленные платья Сабрины, и ванная, где были расставлены всевозможные флакончики, и кухня. Кроме простыней на кровати и личных вещей Малко в квартире ничего не осталось, словно Сабрины никогда не существовало. От нее сохранился лишь запах духов, но через несколько часов выветрится и он, и Малко может подумать, что это все ему приснилось. Он вспомнил, что у него даже нет ее фотографии. А ведь она наверняка была в центре всей этой махинации.

Глава 3

Малко полчаса прочесывал квартиру, но так ничего и не обнаружил, даже шпильки от волос. Чтобы найти Сабрину, у него было только ее имя, безусловно, фальшивое, и память о ее лице. Слишком мало для того, чтобы искать кого-нибудь в городе с одиннадцатимиллионным населением. Оставалась маленькая надежда: Сабрина, конечно, была из «нелегальных», а так как советским очень трудно устраивать их в США, то она должна еще быть здесь. Правда, с хорошо сделанными документами Сабрина может укрыться где угодно. Даже ФБР вряд ли быстро ее найдет, имея так мало исходных данных. Бросив последний взгляд на квартиру, Малко закрыл дверь и очутился в коридоре. В ожидании лифта он думал о сложившейся ситуации. И о Сабрине. Ничего не скажешь, повадки канадской миллионерши ею хорошо изучены, а шуба и платья обошлись советским, наверное, в целое состояние. Впрочем, двойной агент, работающий на ЦРУ и на советских, того стоил. Лифт свез его вниз. Осмотрев холл, он позвонил в одну из дверей. Ему открыл человек в домашнем халате.

– Я хотел бы снять квартиру в этом доме, – объяснил Малко. – Вы не знаете, к кому я должен обратиться?

Человек, открывший дверь, сказал, что нет ничего легче, и пока Малко ждал в передней, нашел свой контракт и дал адрес: «Кабинет Брум и Дейл», Бродвей 72. Малко поблагодарил и вышел на Пятую-авеню. Солнце спряталось, и резкий ветер, частый в Нью-Йорке, продувал авеню с севера на юг. На углу 8-й улицы он нашел такси и дал адрес кабинета. Пока Малко решил действовать один. Если он предупредит ФБР или ЦРУ, то включится в действие огромный механизм, который может раздавить и его. Советские, вероятно, умышленно открылись. Единственным для Малко способом обезвредить их было раскрытие механизма ловушки, в которую он попал. Понадобилось почти четверть часа, чтобы доехать до места. Малко сгорал от нетерпения. Наконец машина остановилась перед старым зданием, на котором красовалась дощечка с надписью «Кабинет Брум и Дейл», третий этаж. Он поднялся. С десяток секретарш едва умещалось в небольшой комнате. Малко даже показалось, что у одной из них печатная машинка стояла на коленях. Как только он объявил, что хочет снять квартиру, его сразу провели в бюро Джека Брума. Тот встал навстречу, протянув руку.

– Что вы желаете снять, уважаемый господин? – спросил он, указывая на кресло перед столом.

Выражение его лица сразу же изменилось, когда Малко сунул ему под нос удостоверение сотрудника секретной службы, полученное от ЦРУ, которое служило ему прикрытием для некоторых деликатных операций.

– Мне необходима небольшая информация, – объяснил Малко. – Имя и адрес человека, снявшего квартиру 16 Ф, Пятая-авеню 30.

Джек Брум пригладил волосы.

– В принципе мы не даем сведения такого типа, – начал он.

– В принципе, – ответил Малко, – вы не должны сдавать квартиры советским шпионам...

– Это... это шутка, – пробормотал Джек Брум.

– Мне так не кажется, – холодно бросил Малко. – Итак, вы предпочитаете помочь нам или хотите, чтобы вас вызвали в трибунал?

Он еще не окончил фразу, как Брум уже нервно искал нужную бумагу в своих досье. Вскоре он вытащил желтую папку и нетерпеливо открыл её.

– Вот контракт о сдаче квартиры господину Бернарду Медлей. Он всегда платил очень регулярно. Его контракт кончается завтра.

– Вы его видели?

– Да, один раз здесь. Небольшого роста, в очках. Он объяснил мне, что ему по делам необходимо быть в Нью-Йорке три месяца, о цене не торговался.

– Могу я посмотреть контракт?

– Да, пожалуйста.

Малко посмотрел на подпись, какая-то закорючка. Он вздохнул. Наверняка еще один из советских агентов.

– Вы не заметили ничего ненормального? – спросил он для очистки совести.

– Ничего. Хотя да, этот человек заплатил наличными, что довольно необычно. Но с моей стороны было бы смешно отказываться.

– Да, конечно.

Деньги не пахнут, это давно всем известно. Нет чека, нет следа. Хорошая работа. Малко поблагодарил Джека Брума и расстроенный вышел на улицу. Настоящий тупик. Меблированная квартира, снятая на несколько месяцев подставным человеком; девушка, о которой он ничего не знал и которая тоже исчезла. Осталась только угроза и очень реальная. Малко взял такси и поехал на Центральный вокзал, откуда на поезде добирался до Покипси. В запасе было несколько часов, чтобы решить: или все рассказать ЦРУ с риском быть убитым израильтянами, или контратаковать самому.

Поезд шел вдоль Гудзона. Малко по-прежнему был погружен в мрачные мысли. Существовало три выхода из создавшегося положения, и все три плохие. Ничего никому не сказать и работать на советских, что внушало ему отвращение и вдобавок неизбежно бы плохо кончилось: в лучшем случае, десять или двадцать лет тюрьмы, в худшем – посмертный орден Ленина. Обратиться в ЦРУ и объяснить всю историю... У американцев, конечно, появится желание использовать его против русских, и тогда он очутится между двух огней. Можно также ничего не делать, ожидая, чтобы советские привели свою угрозу в исполнение. Тут уже рулетка. Или они его обманывали и ничего не произойдет, или в один прекрасный день он очутится перед израильтянами, которые не оставят ему времени на объяснения. Как Кукурсу. Потом его, конечно, могут реабилитировать. Посмертно...

Он бросил взгляд на пассажиров. У всех печальный и усталый вид. Люди возвращались домой после долгого рабочего дня, чтобы, выпив по три «Мартини», смотреть телевизор. В какой-то момент Малко позавидовал их спокойствию. Его ждали опасность и смерть... Домой он приехал, когда уже стемнело, на машине, которую оставил в паркинге на вокзале. Шел проливной дождь. Вилла показалась ему мрачной и унылой. Поставив машину в гараж, он тщательно осмотрел все комнаты. Вроде бы никого. Но нервы у него были на пределе, и любой стук заставлял его вздрагивать. Минут через десять зазвонил телефон. Он сразу снял трубку. Молчание, затем частые гудки. Итак, начинается. Он налил большой стакан «Столичной» и сел в кресло. У него возникло огромное желание поехать и все рассказать Дэвиду Уайзу, своему другу и непосредственному начальнику. Но он знал американцев. Несмотря на всю симпатию, с которой к нему относится Уайз, он не сможет утаить от начальства обвинений в нацизме против Малко. Их навязчивая идея как раз истории такого рода. А поэтому он не поверит ему до конца.

Малко снял рубашку и прошел в ванную. Перед зеркалом он еще раз внимательно осмотрел татуировку. Она по-прежнему была на месте, немного бледная, как будто выцветшая со временем. Малко выругался. Эти сволочи все предусмотрели. Как доказать, что ее раньше не было? Одевшись, он вернулся в салон и допил водку, которая, однако, его совсем не разогрела. И вдруг его осенило: существовал единственный способ спастись и от советских, от израильтян – найти следы того человека, личность которого ему приклеили. Это будет трудно, может, даже невозможно. Но это было единственным шансом целиком и полностью устранить опасность. А позже он, с помощью ЦРУ, займется капитаном Антиповым. Если останется в живых, конечно. Через пять минут Малко уже собирал чемодан. Действовать необходимо очень быстро. Когда советские обнаружат его исчезновение, они сразу поймут, что он собирается делать. Он снял трубку, набрал номер аэропорта Кеннеди и попросил соединить его со скандинавскими аэролиниями.

– Есть ли у вас рейс в Европу сегодня вечером? – спросил он.

– Конечно, – ответил ему приятный голос с легким акцентом, – рейс 907, улетающий в восемь тридцать в Копенгаген и Амстердам. Вы прилетаете в Копенгаген в девять часов утра.

– Копенгаген мне подходит, будет ли потом рейс на Вену?

Через несколько секунд девушка ответила утвердительно. В одиннадцать тридцать, рейс 102, прибытие в Вену в час дня.

– Зарезервируйте мне первый класс до Вены, – сказал Малко.

Глава 4

Дом номер семь на Рудольфплатц в Вене выглядел гораздо моложе, чем его соседи, но оригинальностью не блистал. На фасаде еще виднелись следы последней войны. На площади было спокойно. Но это кажущееся спокойствие обманывало. Здесь находилось нечто, заставлявшее дрожать многих людей во всем мире. Малко осмотрелся и открыл дверь под номером семь. За черными очками он прятал красные от усталости глаза. Несмотря на комфортабельный самолет скандинавской авиакомпании, который за шесть часов доставил его из Нью-Йорка в Копенгаген, он не спал всю ночь, обдумывал свою ситуацию. В Копенгагене шел дождь и дул сильный ветер. В комнате отдыха для транзитных пассажиров он принял душ и побрился. А через два часа уже улетел в Вену. Однако даже европейский обед не поднял ему настроения. Хотя, конечно, приятно есть нормально зажаренное мясо и пить хорошее вино. Когда Малко приземлился в Вене, тревога, с которой он прилетел из Нью-Йорка не исчезла. А ведь в Вене всегда он чувствовал себя, как дома. Верный метрдотель Элько Кризантем приехал его встречать в аэропорт. Малко внимательно вглядывался в лица пассажиров, прилетевших с ним, и людей, находящихся в аэропорту. Советские наверняка его хватились. У него в запасе было еще несколько часов. Когда он выходил из аэропорта, Малко заметил спину мужчины, садящегося в черный «Мерседес». Силуэт этого человека кого-то ему напоминал. Но больше он ничего не успел разглядеть, так как машина сразу же уехала. Человек был одет в черное кожаное пальто, какие многие носят в Австрии, особенно в такую плохую погоду. Элько не задал ему ни одного вопроса. В фуражке, которую он держал в руке, и в длинном сером плаще, Кризантем походил на шофера высшего класса. Кто бы сейчас узнал в нем убийцу из Стамбула, которому Малко когда-то спас жизнь, и который с истинно восточной благодарностью теперь верно ему служил. Никто бы не догадался, что он не расстается со своим старым парабеллумом. Пока они ехали к городу, Элько рассказал Малко последние новости о его замке. Наружная лестница, ведущая непосредственно на второй этаж, уже почти восстановлена, не хватает только перил. Малко спросил себя, когда же он сможет хоть изредка спокойно жить в своем замке, вздохнул и велел Элько ехать на Рудольфплатц.

Отдышавшись после подъема на пятый этаж без лифта, он позвонил в дверь, на которой белела едва заметная дощечка «Документальный центр Б.И.В.Н.». С другой стороны послышались тяжелые шаги, и дверь приоткрылась. Высокий мужчина внимательно посмотрел на Малко.

– Что вам угодно? – спросил он на хорошем немецком языке, но с легким восточноевропейским акцентом.

– У меня встреча с Симоном Визенталем, – сказал Малко. – Я князь Линге.

Накануне вечером он звонил сюда и знал, что Визенталь в Вене. Незнакомец кивнул и открыл дверь. Квартира состояла из двух плохо освещенных комнат, меблированных старой мебелью. Малко прошел за мужчиной по длинному коридору до кабинета Симона Визенталя. Высокий большелобый хозяин поднялся ему навстречу. Он тоже внимательно осмотрел Малко, В помещении была атмосфера какой-то таинственности. Казалось, будто все страшные фантомы из картотек прогуливаются по квартире. Малко сел на стоящий перед бюро стул.

– Что вы от меня хотите, господин Линге? – мягким голосом спросил Визенталь.

Малко подыскивал слова. Человек, сидевший напротив, был не из обыкновенных людей. Он посвятил свою жизнь розыску нацистских преступников. В его персональной картотеке было более 18000 имен. Это он нашел след Адольфа Эйхмана. Он знал, где скрываются Мартин Борман, Иосиф Менгеле, главный врач Освенцима, и многие другие эсэсовцы высокого ранга. Лишь он мог помочь Малко, подтвердив, существовал ли в действительности Руди Герн. В 1945 году Визенталь сотрудничал с американцами, и Малко, прося о встрече, представился как агент ЦРУ. Впрочем, Визенталь не закрывал двери ни перед кем. И хотя, может быть, и был удивлен, что к нему обратились не через резидента ЦРУ в Вене, но своего удивления не высказал.

– Мне необходимы кое-какие сведения, – объяснил Малко, – и только вы можете мне их дать. Я действую неофициально. Мы подозреваем одного человека, который работает на нас. Мы думаем, что это Руди Герн, военный преступник, шарфюрер СС, служивший заместителем начальника лагеря в Треблинке. Но, к сожалению, у нас нет никаких доказательств. Есть ли у вас досье на него?

Визенталь проницательно посмотрел на Малко.

– Руди Герн, – медленно повторил он. – Да, это имя мне знакомо.

Он встал, вышел из комнаты и, вернувшись через несколько минут, положил на стол серую папку:

– Руди Герн, родился 4 июля 1922 года в Руфольдинге. Эсэсовский номер 308 625.

Малко внутренне вздрогнул, это номер был вытатуирован у него подмышкой. Но Визенталь продолжал:

– Герн был особенно жестоким. Он, конечно, активно участвовал в уничтожении узников, но нам известен еще один ужасный факт. Русская бомба образовала кратер на дороге, ведущей в лагерь. Так вот, Герн пошел однажды с колонной узников и несколькими эсэсовцами на это место, и они убили там всех заключенных, заполнив ими эту яму доверху. Причем Руди Герн собственноручно расстреливал узников.

Малко понял теперь, что представляла из себя фотография, которую ему показал капитан Антипов.

Слегка сдавленным голосом он спросил:

– И есть свидетели?

Симон Визенталь покачал головой.

– Очень мало. Я знаю четверых. Троих в Израиле и одного в Греции. Все написали свидетельские показания на случай, если...

– Но откуда вам известны его номер СС и все эти сведения? – не удержался Малко.

Собеседник грустно улыбнулся:

– В 1961 году бывший эсэсовец продал мне список 15000 офицеров СС, с их номерами, группами крови, награждениями и характеристиками. Существовало сопок подобных списков, но почти все они уничтожены во время войны самими эсэсовцами. Осталось только четыре.

– У кого они находятся?

– У русских, израильтян, которым я его передал, у поляков и немцев из Западной Германии.

Круг замкнулся. Малко теперь понимал, как советские состряпали его досье. Оставался еще один вопрос. Почему выбрали именно его?

– А что случилось с Руди Герном? – спросил он.

Визенталь некоторое время молчал.

– Он умер, – сказал он, наконец. – Или, по крайней мере, так думают. После Треблинки его послали в Россию, откуда он уже не вернулся. И в 1945 году семья получила официальное извещение о его смерти. С тех пор я ничего о нем не слышал. Но это еще ничего не значит. Смерть – основное убежище нацистов. Мартин Борман так «умирал» три или четыре раза. Но Герн, возможно, действительно мертв. А может, это человек, которого вы подозреваете.

– Может быть, – ответил Малко. – Если Руди Герн исчез, то как этот человек докажет, что он не Герн. С такими, обвиняющими его, доказательствами. А фотографии, – вспомнил он. – У вас нет его фотографии?

Симон Визенталь покачал головой.

– У нас редко бывают фотографии. И Руди Герн не столь важная птица, чтобы его фотографии появились в «Schwartzes Korps», печатном органе СС.

– А его семья?

– Мало надежды. В конце войны семьи СС уничтожили все документы, компрометирующие тех, кто прятался.

Малко настаивал.

– Может, среди свидетельских показаний имеются описания его наружности?

Визенталь вернулся к досье.

– Посмотрим. Это был блондин, высокий, следивший за своей внешностью. Всегда носил черные очки. Никто из заключенных не знал, почему. Может, у него были больные глаза.

Он бросил взгляд на Малко и добавил, как будто вдруг что-то заметив:

– Кстати, внешне он был похож на вас, если был бы жив.

Малко пришлось сделать огромное усилие, чтобы спросить как можно естественней:

– А где живет сейчас его семья, если она осталась?

– В Руфольдинге, около Мюнхена, там, где он родился. У него есть сестра и мать.

Малко немного воспрянул духом. Мать Руди не признает в нем сына. Конечно, свидетельское показание матери эсэсовца немногого стоит, но все-таки...

Симон Визенталь не спускал с него глаз, словно хотел запомнить его лицо.

– Можете ли вы мне сказать, кто эти свидетели? – спросил Малко. – Эти люди могли бы помочь опознать того, кого мы подозреваем.

Как бы нехотя, Визенталь медленно прочитал: Симон Гольдберг – ювелир из Тель-Авива, Исаак Кон – таможенник из Хайфы, Соломон Вольф из Тель-Авива и Исаак Кулькин, проживающий в Афинах, улица Ипериду 36.

Малко запоминал. Взгляд его упал на собеседника, и он почувствовал, что атмосфера изменилась. Визенталь был теперь уверен, что перед ним Руди Герн. А Малко даже не в состоянии доказать ему обратное. Ведь и номер вытатуирован. Он надел черные очки под безжалостным взглядом Симона Визенталя. Тот поднялся. На его лице отражалось с трудом сдерживаемое отвращение. С напускным равнодушием он заметил:

– После стольких лет, проведенных в США, вы прекрасно говорите по-немецки, господин Линге.

– Я родился здесь, в Австрии, – сказал Малко. – Поэтому ничего удивительного...

Теперь он спешил уйти, покинуть это бюро и человека, который уже смотрел на него, как на убийцу. Попрощавшись, он почти бежал по длинному коридору. И лишь выйдя на Рудольфплатц, вспомнил, что Симон Визенталь не подал ему руки.

Элько Кризантем ждал его, подремывая за рулем «Ягуара». Никогда еще Малко не чувствовал себя так плохо. Как глупо, что он должен платить за преступления другого! Провалившись в мягкое сиденье, он размышлял. Перед тем, как повидаться с семьей Руди Герна, свидетельство которой не слишком ему поможет, следует увидеться с теми, кто знал эсэсовца. Они не могут ошибиться. На фотографии, показанной капитаном Антиповым, у Руди Герна была его голова, и трое из четырех опознали в нем Герна. Нужно было прежде всего распутать эту нить. Ехать в Израиль опасно. С такой татуировкой это все равно, что прыгнуть с Эмпайр-Стэйт-Билдинг без парашюта. Итак, оставались Афины и Исаак Кулькин. Нужно во что бы то ни стало его разыскать.

– Мы возвращаемся в аэропорт, – заявил он Кризантему. – А затем летим в Афины.

– В Афины, – простонал Кризантем, – да греки меня никогда не впустят.

– Ах да, действительно, турок в Греции...

– Тем хуже, я полечу один, – сказал Малко. – Будем надеяться, что все окончится хорошо.

Пока они возвращались в аэропорт, Малко коротко рассказал всю историю Кризантему, от которого у него не было секретов.

– И что же сделал этот Руди Герн? – с интересом спросил турок.

– Участвовал в убийстве нескольких тысяч человек.

Глаза Кризантема загорелись.

– Армян?

Охота на армян была национальным спортом в Турции. После первой мировой войны они убили около трех миллионов...

– Да нет, в основном, евреев.

– И кого вы хотите найти в Афинах?

– Одного старого еврея, который, возможно, знает очень важные для меня вещи.

– Вы собираетесь его убить?

Малко послал его негодующий взгляд. Его не переделать!

– Нет, я собираюсь с ним поговорить, вот и все.

Он несколько раз проверял, не следят ли за ним. Но вроде бы никого не заметил. Безусловно, он совершил промах, явившись к Симону Визенталю. Как тот прореагирует? Теперь он сам себе накинул петлю на шею. Даже существование Исаака Кулькина, возможно, было первым крючком в плане ГРУ. Каждый раз, когда он вспоминал жестокий взгляд Визенталя, ему становилось не по себе. У него совсем не оставалось времени, и вовсе не хотелось быть реабилитированным посмертно. А если советские узнают о его визите к Визенталю, то за жизнь Исаака Кулькина не стоило бы давать ни гроша. В общем, необходимо как можно скорее очутиться в Афинах.

Глава 5

– На рейс в Афины нет мест. Вы можете улететь только завтра утром через Цюрих.

– Но я должен обязательно улететь сегодня, – настаивал Малко.

Он был единственным пассажиром у стойки компании «Олимпик». До отлета оставалось три часа, и пассажиры еще не прибыли. Служащий компании развел руками.

– Я ничего не могу сделать, рейс заполнен, и нет ни одного места.

Малко вытащил из кармана несколько банкнот и, положив пятьдесят долларов на стойку, глядя прямо в глаза служащему, сказал: – Проверьте хорошенько ваш список, я уверен, что есть одно место.

Служащий слегка покраснел, покачал головой и не взял деньги.

– Я повторяю еще раз, что мест нет.

Малко не ответил, но положил на стойку еще пятьдесят долларов. Тот остался стоять неподвижно, краснея все больше. Третья банкнота. Служащий растерянно оглянулся вокруг. На лбу у него показались крупные капли пота, но он продолжал машинально качать головой. Малко вытащил сто долларов и, положив их сверху, сказал:

– Мне кажется, что одна фамилия в самом конце списка вычеркнута.

Служащий был уже цвета зрелого баклажана. Он потупился, что-то пробормотал и, опустив руку на стопку денег, с трудом выдавил из себя:

Да, мне кажется, что действительно есть одно место.

Он зачеркнул какую-то фамилию и вписал в список Малко. Князь, конечно, деликатно смотрел в сторону. Когда он повернулся, деньги исчезли, и тот молча выписывал ему билет. Если бы служащий знал, что мог потребовать за него много больше, ему было бы еще более стыдно. Малко взял билет и направился в зал транзита. Кризантем уже наверняка вернулся в Лицен. Первый раз князь был в Австрии и не заехал к себе домой. Нелепость. Так как до отлета оставалось почти два часа, он сел за стол и начал писать длинное письмо Дэвиду Уайзу, своему шефу. Если он исчезнет, то капитан Антипов вряд ли останется в Нью-Йорке.

Улочка Испериду была маленькой и узкой. Она начиналась от площади Конституции и, извиваясь, проходила через бедные кварталы. Посмотрев на план Афин, Малко решил пойти туда с утра пешком, хотя погода стояла прохладная. Вечер он провел в отеле «Великобритания», считавшимся, наряду с Хилтоном, лучшим в городе. Но сейчас тут было неуютно. После недавних волнений Афины жили как в летаргическом сне. Огромный холл отеля был пустынен. Лишь кое-где, попивая узо, сидели старики и рассуждали о возможном государственном перевороте. Обслуживание от революционных волнений, видимо, пострадало и оставляло желать лучшего. Несмотря на просьбу, его забыли разбудить. Малко проснулся поздно и пустился в путь лишь в одиннадцать часов. Правда, он быстро добрался до места и легко нашел номер 33, – старый, деревянный трехэтажный дом. Малко вошел в коридор, где в нос ему ударил кислый запах старой тарамы, и на одном из почтовых ящиков с трудом разобрал надпись – Исаак Кулькин. Этаж не был указан. Он начал подниматься по лестнице. Было тихо, и лишь ступеньки жалобно скрипели под ногами. Он отыскал квартиру Кулькина на третьем этаже и постучал в дверь. Никакого ответа. Он постучал в дверь напротив. Тот же результат. Тогда он начал спускаться, стуча подряд во все двери. Наконец, на первом этаже дверь приоткрылась и высунулась старая женщина с растрепанными волосами, которая бросила подозрительный взгляд на элегантный костюм Малко.

– Исаак Кулькин? – приветливо улыбаясь, спросил Малко.

Она что-то пробормотала по-гречески и показала на верхний этаж.

– Его там нет, – ответил Малко, выразительно жестикулируя.

Старуха выплюнула еще одну длинную фразу, в которой он разобрал лишь слово «Пирей», и захлопнула дверь. Раздосадованный, он вышел на улицу. Почти напротив дома № 33 был небольшой магазинчик, на пороге которого стоял старый лысый грек в очках. Малко спросил у него по-английски, где он может найти Исаака Кулькина. Чудо! Грек говорил кое-как по-английски, по-немецки и по-французски. Через четверть часа разговора, достойного пары глухонемых, Малко узнал, что Кулькин – безработный скрипач, который, чтобы заработать немного на жизнь, каждый день ходит на террасы туристических ресторанов на Пирее, что он небольшого роста, с большим крючковатым носом, и что к тому же на Пирее все его знают. Малко горячо поблагодарил лавочника и направился к площади Конституции. Такси стояло перед отелем «Великобритания», и шофер выскочил из машины, чтобы открыть дверцу. Однако его услужливость наполовину испарилась, когда Малко отказался поехать через Акрополь и посетить бывший королевский дворец. Но у него было впечатление, что шофер выбрал самую длинную дорогу, ведущую к Пирею. Очень быстро Малко заметил, что при каждом толчке счетчик перескакивал сразу через пять драхм. А так как улицы в Афинах были еще хуже, чем в Нью-Йорке... Прибыв на место, шофер выключил счетчик и потребовал двести драхм, приводя какие-то совершенно лживые доводы. Это было уже самое настоящее вымогательство. За такую цену Малко мог бы нанять носилки с носильщиками...

Около дюжины ресторанов располагались по обеим сторонам улицы. Уже наступило обеденное время, и многие из них были заполнены туристами. Везде подавали приблизительно одно и то же: огромных лангуст, которые слегка пахли нефтью, тараму, белый сыр и крепкое греческое вино. Малко осмотрел террасу первого ресторана. Музыканта не было видно, но четыре официанта набросились на него, предлагая на четырех языках самый лучший столик и самую лучшую лангусту. Он отделался от них, только поклявшись матерью, что вернется через пять минут. То же грозило повториться во втором ресторане, но на этот раз Малко соблюдал дистанцию и не вошел в него. Вдруг он услышал музыку, которая доносилась из четвертого ресторана. Он приблизился и сразу же увидел того, кого искал. Маленький старичок играл на скрипке, не обращая внимания на официантов, которые его толкали. Он играл и пел на плохом греческом языке. Но туристы этого не замечали, ему хлопали и смеялись. Закончив выступление, музыкант взял блюдечко и начал обходить ресторан. Каждая монета, падающая на блюдечко, заставляла его низко кланяться, будто эти жалкие гроши были прекрасным подарком. Малко со сжавшимся сердцем смотрел на него с другой стороны тротуара. Выйти из Треблинки, чтобы оказаться в таком положении! Да, в этом мире нет справедливости. Он подождал, пока тот закончит сбор, и подошел, когда старик выходил из ресторана со скрипкой подмышкой.

– Господин Кулькин? – на всякий случай по-немецки спросил Малко.

Кулькин поднял на него испуганные глаза за железными очками, одно стекло которых было разбито. Вблизи он казался еще более маленьким и сморщенным.

– Да, это я, – ответил он на плохом немецком, – что вы хотите от меня?

Малко улыбнулся и взял его под руку.

– Пригласить на обед. Мне надо с вами поговорить.

– На обед?

В голосе Кулькина слышалось удивление. Он посмотрел на Малко, не издевается ли тот над ним, и застенчиво спросил:

– А с кем имею честь?

Малко поклонился старику.

– Князь Малко Линге из Лицена.

– Но что вы хотите? – повторил Кулькин. – Это наверняка ошибка. Мне нужно работать.

– Нет, это не ошибка, – твердо ответил Малко. – Мне надо вам рассказать очень длинную историю, которая касается вас непосредственно. А для этого мы пообедаем вместе.

Они подошли к первому ресторану. Четверо официантов, как один человек, кинулись к Малко:

– Одно место, господин?

– Два.

Метрдотель бросил презрительный взгляд на скрипача и прошептал Малко на ухо:

– Но это невозможно! У нас ресторан высшего класса, сам король приходил сюда несколько раз, мы не можем впустить этого попрошайку.

Золотистые глаза Малко позеленели. Он, также наклонясь к уху метрдотеля, сказал:

– Или через тридцать секунд вы меня проводите к столу, или я вас выброшу в море.

Тот покраснел, как рак, что-то пробормотал, но дал знак официантам, и их провели к столику. Исаак Кулькин бросал вокруг тревожные взгляды.

– Не стоило так, – пробормотал он, – теперь они не разрешат мне здесь играть.

– Если понадобится, я выброшу метрдотеля в море перед уходом, – пообещал Малко. – И должен сказать, что даже с удовольствием. Чего бы вам хотелось поесть? Выбирайте.

Исаак Кулькин заглянул в меню. Прошло пять минут, но он по-прежнему не мог ни на что решиться, напуганный высокими ценами. Тогда Малко заказал две лангусты и бутылку вина. Он подождал, пока принесут вино, и спросил у старика:

– Господин Кулькин, вы провели какое-то время в концентрационном лагере в Треблинке, не правда ли?

Тот подскочил, как будто в его тарелку положили ядовитую змею.

– Да, – прошептал он. – Да. Но я не люблю говорить об этом. Это было так давно. Я бы хотел забыть.

Глаза его увлажнились. Он испуганно смотрел на Малко.

– Я понимаю, – сказал Малко. – Но для меня очень важно, чтобы вы согласились ответить на некоторые вопросы. Помните ли вы офицера СС, которого звали Руди Герн? Шарфюрер Руди Герн.

Официант поставил перед ними дымящиеся лангусты, но Кулькин этого даже не заметил. Дрожащей рукой он снял очки. Глаза его были полны слез. Он медленно, четко выговаривая каждое слово, сказал:

– Вы спрашиваете, помню ли я Руди Герна? Человека, который заставил меня дрожать восемнадцать месяцев, который заставил меня забыть и потерять мое человеческое достоинство...

Он, плача, продолжал бормотать какие-то неразборчивые фразы, и слезы падали в тарелку. Малко было стыдно, но в то же время хотелось кричать от радости. Наконец-то перед ним человек, который знал настоящего Руди Герна. Он дал Исааку Кулькину успокоиться и начать есть, потом спокойно спросил:

– Господин Кулькин, я хочу задать вам странный вопрос. Посмотрите на меня хорошенько. Я похож на Руди Герна?

Рука скрипача остановилась на полдороге между тарелкой и ртом. Он положил вилку и попробовал встать. Малко опустил ему на плечо руку и легко посадил обратно.

– Я не Руди Герн, – поспешил он добавить, видя его панику. – Я только спрашиваю вас: похож ли я на него?

Исаак Кулькин смотрел на Малко с испугом и отвращением.

– Я... я не знаю. Все это было так давно. Может быть, вы и Руди Герн, но зачем вы приехали меня мучить даже сюда?

Малко наклонился над ним и снял очки, чтобы тот мог видеть его глаза.

– Я не Руди Герн, клянусь вам! Но я хотел бы знать, похож ли я на него. Потому что меня пробуют убить вместо него.

На этот раз Кулькин посмотрел на Малко более осмысленным взглядом.

– Я не могу вам ответить, – сказал он через несколько секунд. – Вот уже двадцать лет, как я не видел этого человека. Он был высокий и блондин, как и вы. А черты лица... Мне трудно сказать. За двадцать лет люди сильно меняются. Посмотрите на меня...

– А глаза?

Старик покачал головой:

– Я их никогда не видел. Он всегда носил черные очки. А потом я и не решился бы посмотреть в глаза эсэсовцу. За это могли расстрелять.

Он еще раз с подозрением поглядел в глаза Малко. И внезапно воскликнул:

– Подождите, говорите, говорите же!

Малко не заставил себя упрашивать и стал рассказывать старику о советском заговоре, но утаил свою принадлежность к ЦРУ. Затем принялся расспрашивать музыканта о его жизни. Тот с грустью вспоминал:

– Перед войной я был одним из самых известных скрипачей в Галиции, но эсэсовцы сломали мне пальцы перед отправкой в концентрационный лагерь. Вся моя семья погибла. В 1946 году я получил визу в Грецию. С тех пор я кое-как существую.

Взгляд его прояснился. Он положил руку на руку Малко.

– Вы не Руди Герн, я могу это засвидетельствовать. Его лица я не помню, так как не решался на него смотреть, но голос его помню очень хорошо, как будто это было вчера. Я так его боялся! Но это не ваш голос, я могу поклясться!

Щеки его порозовели от вина, и он словно помолодел.

Малко улыбнулся:

– Руди Герн умер где-то в России. Я думаю, эта новость вам приятна.

Старый еврей покачал головой:

– Двадцать три года назад я вычеркнул его из памяти. Мне все безразлично. Я сам – все равно, что умер.

– Скажите, вы готовы подтвердить, что я не Руди Герн? – почти застенчиво спросил Малко.

Старик улыбнулся.

– Конечно, если я могу вам помочь.

– Тогда нужно, чтобы вы полетели со мной в США. Конечно, за мой счет.

Исаак Кулькин помрачнел.

– В США... Но это далеко, а я слишком стар, слишком стар.

– Но это совершенно необходимо, – настаивал Малко. – Нужно, чтобы вас увидели, ведь вы же можете доказать, что были в Треблинке, не правда ли?

Не говоря ни слова, Исаак Кулькин закатал рукав, и Малко увидел на левой руке шесть вытатуированных цифр. Что за мания татуировок!

– Я вас щедро вознагражу, если вы поедете со мной в США.

Исаак упрямо покачал головой:

– Нет. Я не люблю ездить. Я и так уже настрадался в жизни. Теперь я всего боюсь. Здесь я все-таки зарабатываю на хлеб и плачу за квартиру. Здесь много солнца. Я не хочу уезжать из этой страны даже из-за денег. Да и зачем они мне сейчас! Если хотите, я могу вам написать письменное свидетельство.

Малко понял, что старика не переубедить. А кроме того, ведь отдел ЦРУ есть и в Афинах. Нужно только там записать его показания и зарегистрировать подпись.

– Хорошо, – сказал он. – Мы поедем в американское консульство. На такси. Через два часа все будет закончено.

Исаак с видом гурмана доедал халву. Видно было, что он постоянно недоедал. А после такого обеда, не дай Бог, умрет от несварения желудка. Вино добавило ему храбрости.

– Подождите, – сказал он, собирая крошки, – мне надо пройтись еще по остальным ресторанам, иначе другие музыканты займут мое место, и я умру с голоду.

Он встал, взяв свою скрипку.

– Большое спасибо за отличный обед, встретимся тут через двадцать минут.

Малко попросил счет. Камень свалился у него с груди. О показаниями Кулькина он сможет начать контратаку. Необходимо сразу же вернуться в Нью-Йорк, все рассказать Дэвиду Уайзу и попробовать подстроить советским ловушку. Разумеется, после контакта с израильтянами. Из добычи он становится охотником. Будучи в прекрасном настроении, Малко, не протестуя, оставил в ресторане триста драхм. Над морем светило солнце. Благодаря быстроте действий, он сумел вырваться из ловушки ГРУ. Но вдруг недоброе предчувствие заставило его похолодеть. Такое с ним иногда случалось и никогда не обманывало. Он вскочил со стула и, как ужаленный, выскочил из ресторана. Соседний ресторан был почти пуст, и он сразу увидел, что Кулькина там нет. Почти тут же он заметил его на террасе последнего ресторана, расположенного прямо напротив моря. Малко побежал к нему. Все остальное произошло почти мгновенно. Какая-то женщина, которую он не мог разглядеть, подавала скрипачу знаки с противоположной стороны улицы. Исаак Кулькин закончил играть, поклонился и быстрым шагом пошел к женщине, которая ждала его на тротуаре, держа в руке, как показалось Малко, банковский билет. Малко бежал изо всех сил. Силуэт этой женщины был ему знаком. И вдруг он увидел, как огромная черная машина, стоящая возле тротуара в нескольких десятках метров от Кулькина, тронулась с места. Малко крикнул:

– Осторожно, Исаак!

Скрипач был уже рядом с тротуаром, когда в него врезалась машина. Старика, как паяца, подбросило вверх, скрипка отлетела в сторону. Машина не остановилась, переехала распластавшееся на мостовой тело, резко свернула в сторону, чуть не столкнувшись с троллейбусом, который подъезжал с другой стороны, и скрылась в узенькой улочке. Малко подбежал к телу одновременно с другими клиентами ресторана. Исаак Кулькин превратился в небольшую кучку окровавленного тряпья, его голова, повернутая под прямым углом, была раздавлена, как спелый персик. Малко поднялся. Сердце его сильно билось. Он один знал, что присутствовал при умышленном убийстве, совершенном людьми ГРУ. Собралась большая толпа. Женщина, которая позвала скрипача, исчезла. Малко безрезультатно искал ее в толпе.

Но вновь заработала его фантастическая память: женщина была подругой Яноша Ференци. Это значит, что русские не теряли его из виду и, даже наоборот, выиграли еще одну партию. Убрали последнего свидетеля, который мог бы расстроить их планы. Малко быстро покинул место происшествия и, сев в такси, отправился в отель. По дороге он попытался подвести итог. Янош Ференци был одним из самых опасных противников, которых когда-либо встречал Малко. В 1956 году он служил майором секретной венгерской полиции. Повстанцы расстреляли его у стены агентства Рейтер в ту минуту, когда советские входили в город. Они нашли майора с пятью пулями в теле и увезли на лечение в Москву. Он появился в Венгрии через год и участвовал в репрессиях, прославившись своей жестокостью.

Затем его видели в Вене в 1958 году, где он был культурным атташе в посольстве. Его пребывание там совпало с многочисленными смертями и исчезновениями венгерских эмигрантов, участников восстания 1956 года. Позже он опять скрылся.

Когда Малко приехал в отель, он увидел, что на щите нет ключа от его комнаты. Служащий отеля, грек, объяснил:

– Ваш друг ожидает вас в комнате.

Еще не легче. Малко колебался. Он был уверен, что его ожидает именно Янош Ференци. Чтобы так поступать, он должен быть чертовски уверен в себе. Малко мысленно выругался. Конечно, венгра можно было бы убить, но, к сожалению, это не решит его проблем.

– Спасибо, – сказал он. – Я поднимаюсь. Дверь комнаты была приоткрыта. Малко резко толкнул ее. Янош Ференци сидел на диване лицом к двери. Правую руку он держал в кармане черного кожаного пальто. Его черные волосы, зачесанные назад, еще больше подчеркивали длинный шрам, который как бы делил его голову надвое. Память о расстреле. Он посмотрел на Малко с иронией:

– Добро пожаловать, князь. Мы давно не встречались.

Малко не двинулся с места. Он не доверял Ференци. Это был хладнокровный убийца. Венгр, словно прочитав его мысли, зло улыбнулся:

– Не бойтесь, я не собираюсь вас убивать, я хотел бы только, – он поискал слово, – сделать вам выговор. Ведь мы теперь почти одна семья.

– Зачем вы убили бедного Исаака Кулькина?

Ференци поднял глаза:

– Но это ваша вина, мой дорогой. Вы заставили меня его убить. Иначе бы наш план провалился. Риск, которого я не могу допустить. И если это успокоит вашу чувствительность, то ведь он почти не страдал. Гораздо меньше, чем при смерти от рака.

Малко подошел к телефону и положил руку на трубку:

– Если я позвоню в полицию и скажу, что это вы были за рулем машины, которая раздавила бедного старика?

Янош Ференци от души расхохотался:

– Это поставит вас в деликатное положение. У меня дипломатический венгерский паспорт, в то время как вы – нацистский преступник, который скрывается от правосудия. Не правда ли, странное совпадение, что единственный свидетель, могущий вас опознать, умер сразу после встречи с вами? Греческая полиция не будет задавать слишком много вопросов.

– Вас могли видеть, когда вы крали эту машину.

Ференци покачал головой.

– Машина была украдена вчера вечером в советском посольстве.

Малко отошел от телефона и сел напротив Ференци. В данный момент он в проигрышной ситуации.

– Как вы так быстро успели? – горько спросил он.

Венгр скромно улыбнулся:

– Мы предусмотрели ваш визит к Симону Визенталю. Как видите, мы ценим вас по достоинству. А мне нелегко было прибыть вовремя. Пришлось нанять самолет.

– Что вы хотите от меня теперь?

– Да ничего, – ответил тот, – просто поговорить немного, раз мы отныне по одну сторону барьера. Я надеюсь, что смогу когда-нибудь показать вам мой кабинет в Будапеште.

– Вы оптимист.

– Нет, реалист. Мне кажется, что вы хотите жить. А отныне вы можете сохранить жизнь, только работая на нас.

– Так, значит, это вы подготовили эту дьявольскую ловушку?

– Да, – скромно признался Ференци. – Я, повторяю, по достоинству оценил ваши качества, изучая вашу деятельность, и решил найти способ, чтобы заставить вас работать на нас. Это было трудно и долго, но я все-таки сумел.

– Еще нет, – ответил Малко. – Я все расскажу ЦРУ, они мне поверят.

– Они – может быть. Но израильтяне наверняка нет. Вспомните о показаниях, которые имеются против вас. А теперь еще смерть этого бедного старика, совпавшая с вашим приездом в Афины... Вспомните Адольфа Эйхмана. Для мести нет срока давности, князь.

Итак, Янош Ференци выигрывал во всех отношениях. Или он получал двойного агента, или устранял агента противника. Ничего не скажешь, хорошая работа. Венгр встал. Стоя, он казался еще более худым. Обойдя Малко, он подошел к двери.

– Я советую вам как можно быстрее вернуться в Нью-Йорк. Товарищ Павел ждет вас, чтобы начать серьезно работать. А, может, вы собираетесь съездить в Израиль, чтобы встретиться с теми, кто уже узнал вас на ваших фотографиях?

Сказав это, Ференци медленно закрыл дверь. Малко взъерошил волосы. Полиция наверняка уже нашла машину и предупредила советское посольство. Решат, что это был несчастный случай. Кого волнует смерть бедного эмигранта? Если же обратиться в полицию, то его арестуют. Ведь для всех лишь Малко был заинтересован в смерти старого еврея. Потому что лишь тот один знал правду. Их видели вместе за несколько минут до его смерти, и люди в ресторане, конечно, припомнят Малко. Западня замкнулась. Но он будет бороться до тех пор, пока есть хотя бы один шанс, каким бы минимальным он был... Оставалась семья Руди Герна. Если его мать согласится свидетельствовать...

Перед тем, как покинуть Грецию, нужно было еще кое-что сделать. Малко собрал вещи, закрыл чемодан и спустился вниз. В холле он спросил, где находится ближайшее похоронное бюро... Немного удивленный грек указал ему дом в двух шагах от отеля, на улице Влукис. К счастью, там говорили по-английски. Малко объяснил, что хотел бы заплатить за похороны некоего Исаака Кулькина, чтобы тот не был брошен в общую могилу, а похоронен отдельно. Заплатив две тысячи пятьсот драхм и опасаясь, что могильщик присвоит себе деньги и ничего не сделает, он сказал, что будет присутствовать при погребении. Это все, что он мог сделать для Исаака Кулькина. Малко забрал из отеля чемодан и поехал в аэропорт. Погода испортилась и пошел мелкий дождь. Ему хотелось как можно скорее покинуть Грецию. Через два часа был рейс на Женеву, а там он сумеет найти самолет для конечного пункта, Руфольдинга, около Мюнхена.

Глава 6

На медной овальной дощечке готическими буквами было написано: «Семья Герн». На площадке большого дома пахло сосновой смолой. Через узкое окошко, свет из которого падал на площадку, Малко видел баварскую деревню и перед домом старика в длинном кожаном пальто, который пилил дрова... Он бросил на посетителя настороженный взгляд и, не прерывая работы, поздоровался с ним.

Дом находился рядом с Руфольдингом, в конце дороги, которая терялась среди полей. Чтобы не привлекать внимания, Малко оставил свой взятый напрокат «Таунус» перед гостиницей «Casthaus zum Post». В нем теплилась надежда, что русские забыли о матери Руди Герна. Он вздохнул и постучал в дверь. Внутри послышались шаги, и дверь открылась. Малко был озадачен. Перед ним стояла молодая девушка в обтягивающем белом пушистом свитере, с голубыми глазами и длинными светлыми волосами. Она улыбалась, показывая белые, сверкающие зубы, и с удивлением смотрела на элегантный костюм Малко и на его галстук. В Руфольдинге мужчины надевали галстуки только по воскресеньям.

– Здравствуйте, – сказала она звонким голосом. – Вы кого-нибудь ищете?

В ее глазах, устремленных на Малко, удивление сменилось смесью интереса и испуга.

Он решился.

– Я... я был другом Руди Герна.

Тень промелькнула по лицу девушки, и она подалась назад.

– Руди! Но Руди уже давно умер. Я его сестра.

Малко не удержался и спросил:

– Его сестра? Значит, вы его помните?

Она отрицательно покачала головой.

– Мне было два года, когда он ушел на войну. Но кто вы такой и что вы хотите?

– Я был с Руди... на Востоке, – сказал Малко. – Потом я уехал из Германии. И вот сейчас вернулся на несколько дней. Проезжая автострадой в Зальцбург, я увидел указатель на Руфольдинг и повернул сюда, решив узнать, жив ли Руди.

– Вы были с Руди?

Лицо девушки прояснилось.

– Входите, входите!

Комната была просторной, с балками на потолке и большой печью по баварской моде. В углу он заметил на стене развешанные фотографии, сердце его забилось быстрее. Он сел на стул, который ему пододвинула сестра Руди. Странная ситуация. Она села напротив, ее глаза блестели от возбуждения.

Меня зовут Ева, – сказала она. – А вас?

– Малко. Малко Линге.

Она встала, вытащила из буфета бутылку вина и две рюмки. Отпив глоток, он отставил рюмку и, косясь на фотографии, спросил:

– Разрешите посмотреть?

Ева улыбнулась.

– Пожалуйста.

Малко поднялся и подошел к фотографиям. Там была Ева во всех возрастах, пожилой человек в ранге фельдфебеля вермахта, видимо, отец Руди, пожилая женщина, наверняка их мать. Но ни одной фотографии Руди.

– У вас нет ни одной фотографии Руди? – спросил он.

– Нет, – быстро ответила она. Слишком быстро.

– Я бы хотел познакомиться с фрау Герн.

– Мама умерла год назад. Я осталась одна. Отец был убит под Сталинградом.

Итак, последний человек, который мог бы ему помочь, лежал на кладбище в Руфольдинге. Вот почему советские дали ему возможность приехать сюда.

– Вы были с ним в лагере? – спросила Ева.

– Да.

Малко сидел, как на углях. Но, к сожалению, отступать было невозможно.

– А вы уверены, что Руди умер? – спросил он на всякий случай.

Ева резко поставила рюмку на стол. Ее голубые глаза пристально смотрели на Малко.

– Почему вы об этом спрашиваете? Нам официально сообщили о его смерти сразу же после войны.

– Я встретился как-то с товарищами, которые мне сказали, что он жив, – ответил Малко. – Вы знаете, многим из нас пришлось прятаться после войны.

– Я знаю, – серьезно произнесла Ева. – Это ужасно. Люди обвиняли Руди в кошмарных историях. Но это неправда. Мама мне часто говорила о том, каким ласковым ребенком был он в детстве.

– Да, это был очень хороший парень, – подхватил Малко. Эти слова дались ему с трудом, но не объяснять же Еве, что из себя представляли эсэсовцы.

Она бросила на него подозрительный взгляд:

– Почему вы все-таки спрашиваете об этом? Если бы Руди был жив, он обязательно приехал бы на похороны своей матери.

– Конечно, – подтвердил Малко, – он бы приехал на похороны.

Ева продолжала на него смотреть, но в ее глазах появилось странное выражение. Малко почувствовал, что надо уходить. Он встал.

– Ну что ж, мне больше здесь нечего делать. Видимо, Руди действительно умер...

Он подчеркнул слово «действительно». Ева тоже встала и положила ему руку на плечо.

– Может, вы задержитесь на один вечер? У нас сегодня небольшой праздник. Я вас приглашаю. Мне будет очень приятно, если вы останетесь. У нас так редко бывают гости!

Малко хотел уж было отказаться, но взгляд его снова упал на фотографии. Почему же нет ни одного фото Руди? Судя по остальным снимкам, в семье культ мертвых. Но, может, он не умер и тогда...

– Я остаюсь, – согласился он. – Только поеду переодеться и немного отдохну. В каком часу мы встретимся?

– В восемь. Я попрошу друга проводить вас. – И не дав Малко времени на возражение, она открыла окно и крикнула:

– Карл!

Человек, который пилил дрова, поднял голову. Ева попросила проводить Малко до гостиницы и представить как друга. Тот кивнул ему, не подавая руки, и так быстро пошел к отелю, что Малко с трудом за ним поспевал. Они прошли до самого центра городка и за всю дорогу не обменялись ни словом. Зал гостиницы был почти пуст: лишь несколько крестьян сидели за кружками пива. Никто не посмотрел на пришедших. Карл подошел к двери, которая вела на кухню, и крикнул:

– Отто!

Оттуда выскочил толстяк, напоминающий пивной бочонок, с таким красным лицом, что оно могло бы осветить средней величины комнату. Карл наклонился и что-то сказал ему на ухо. Потом выпрямился и пошел к двери, попрощавшись с Малко кивком головы.

Отто, хозяин гостиницы, тепло поздоровался с Малко:

– Вы друг Евы! Я дам вам самую лучшую комнату.

Малко поблагодарил и пошел за чемоданом к машине, стоявшей напротив отеля. Затем он последовал за хозяином на второй этаж. Комната была чистой и хорошо убранной, окно выходило на улицу. Спокойная атмосфера благоприятно действовала на нервы, и Малко немного успокоился. Не раздеваясь, он прилег на узкую кровать. Почему все-таки в доме у Гернов не было ни одной фотографии Руди? Объяснение могло быть очень простым. Потому, что Руди жив. Если это так, то у него в запасе целый вечер, чтобы вырвать из Евы правду. Ведь если он жив, то она наверняка об этом знает. Советские знали, что умерла мать Руди, последний человек, который мог бы доказать, что он не Руди Герн. Поэтому Ференци спокойно ждет, когда он вернется в Нью-Йорк. Значит, у него есть несколько дней. Малко развернул костюм из альпака. Сегодня вечером ему придется использовать весь свой шарм.

– Прозит!

– Прозит!

Малко поднял кружку и опорожнил ее вместе с бритоголовым мужчиной, который произнес тост. Его маленькие свиные глазки рассматривали Малко с неуместным интересом. Весил он, наверное, килограммов сто пятьдесят. К счастью, присутствие Евы компенсировало наличие этого монстра. Одетая в национальный баварский костюм, состоящий из вышитой юбки, открывающей ее красивые колени, и корсета, поддерживающего ее пышную грудь, девушка выглядела отлично. С длинными светлыми, зачесанными вверх волосами, она совсем не напоминала толстую Гретхен с косичками. Одним словом, Ева была самой красивой девушкой на вечере и с успехом могла бы позировать для любого журнала в Париже или Нью-Йорке. С тех пор, как она пришла за ним в отель, ее отношение к нему явно изменилось. Они танцевали уже несколько раз, и, возвращаясь к столику, Ева неизменно держала Малко за руку. Очень нежно... Праздник был в самом разгаре в этом огромном доме среди соснового леса, в километре от городка. Прошло три часа. Пиво и штейнхегер[3]лились рекой. Ева представила Малко как старого друга своего брата, и ему пришлось пожать бесконечное количество липких рук и выпить добрую дюжину штейнхегера за разными столиками. Весь городок был здесь. С Евой о войне он больше не говорил и лишь один раз пустил пробный шарик, сказав:

– Как жаль, что Руди нет с нами!

Но девушка коротко ответила:

– Ах, он умер, и не нужно больше об этом думать.

Больше ему ничего не удалось от нее добиться. Зато она, в свою очередь, засыпала его вопросами об Америке. Малко назвал себя инженером-электроником. Сидящий за их столиком гигант следил за разговором, попивая попеременно пиво и штейнхегер. Оркестр заиграл танго, и Ева, подхватив Малко, потащила его танцевать. Проходящие между столиками молодые люди, двусмысленно улыбаясь, задували свечи, освещавшие зал. Темнота разбудила скотские инстинкты, дремлющие в каждом человеке. Атмосфера праздника сразу изменилась. Дисциплинированные даже в эротизме баварцы забыли о водке и набросились на девушек. Кое-как соблюдая ритм и почти не следя за музыкой, Ева танцевала, тесно прижимаясь к Малко. Подняв опущенную голову, она впилась губами в его губы. Танцующие вокруг пары вели себя, как обезьяны во время течки. Парни развязывали девушкам корсеты и засовывали туда руки, на ходу обмениваясь с соседями сальными шуточками. Какая-то девушка, напившаяся больше других, вдруг вытащила из корсажа грудь и принялась бегать по залу, тыкая ею в лицо мужчинам. Это вызвало громкие взрывы смеха. Затем она выскочила на улицу, и стая мужчин понеслась за ней. Танцевальная площадка понемногу опустела. Многочисленные пары исчезали в темноте леса. Ева посмотрела ему в глаза:

– Здесь слишком жарко... Давай выйдем. – Не ожидая ответа, она взяла его за руку и повела к выходу. Теплый воздух обвеял их разгоряченные лица. Метров через двадцать они наткнулись на девушку, которая, прислонившись к дереву, отдавалась молодому баварцу.

– Пойдем дальше, – прошептала Ева, – здесь слишком людно.

Слово «людно» не передавало действительного положения вещей. Вокруг не было буквально ни одного свободного дерева. Право, нет ничего удивительного, что Германия так быстро восполнила то, что потеряла во время войны. Удовлетворенные женщины возвращались танцевать и пить штейнхегер. Малко покорно следовал за Евой. Он, конечно, приехал сюда не за этим, но... Ева была красивой и без претензии. Может, в интимной обстановке ему удастся кое-что выведать. Девушка быстро шла впереди. Они отошли метров на двести от дома, и отсюда музыка была почти не слышна. Перед ними возник небольшой домик, как видно, хорошо ей знакомый. Она отодвинула засов и толкнула дверь. Внутри было темно, как в печке. Ева потянула Малко за руку, но едва он захотел ее обнять, она вдруг увернулась. На какое-то мгновение ему показалось, что девушка играет, однако интуиция подсказала, что здесь таится опасность. Он бросился к дверям, но направленный в глаза яркий луч карманного фонарика заставил его остановиться. Малко не видел человека, державшего фонарик, однако заметил вилы, нацеленные ему в живот. По бокам зажглись еще две лампы. Малко отодвинулся к стене. Трое мужчин загораживали дверь. Он узнал державшего вилы хозяина отеля Отто, Карла, человека в кожаном пальто, пилившего перед домом дрова, и Хейнца, гиганта с бритой головой, который сидел с ними за столиком. Ева выступила из тени и сказала:

– Вы видели, что собиралась сделать со мной эта сволочь?

– Свинья? – заорал гигант и изо всей силы запустил в голову Малко бутылку из-под штейнхегера. Тот успел увернуться, но осколком ему рассекло щеку. Для чего Ева затащила его сюда? Малко не пришлось слишком долго задаваться этим вопросом. Гигант шагнул к нему. В его руке блестел железный крюк.

– Свинья! – прорычал он. – Ты никогда не видел Руди! Я оставался с ним до конца, а тебя не было в помине. Ты грязный еврей! Грязный шпион! Я выпущу из тебя кишки! – Размахнувшись, он метнул в его сторону тяжелый, насаженный на трос крюк. Малко отскочил, однако Хейнц начинал замахиваться снова.

– Не спешите! – крикнул чей-то повелительный голос.

Тот остановился, крюк повис в воздухе, налитые кровью глаза буравили Малко.

– Герр штурмфюрер, – сказал Хейнц просяще, – разрешите мне прикончить его немедленно!

– Подождите. – Человек в кожаном пальто подошел к Малко и приблизил лампу к его лицу. Малко судорожно вытер кровь, струящуюся по его щекам.

– Кто вы такой? – спросил Карл.

– Я назвал вам свое имя. Оно – настоящее, – как можно спокойнее ответил Малко.

– Он все время спрашивал о Руди! – завизжала Ева. – Он повторял, что думает, будто Руди жив!

– Вы знали Руди Герна? – спросил Карл.

– Нет.

– Свинство! – заорала Ева. – Отпихнув Карла, она кинулась к Малко, ударила его коленом в живот и впилась зубами в шею. Гигант ее оттащил, однако она продолжала кричать и бесноваться.

– Приди в себя, – сказал Хейнц, чтобы ее успокоить. – Я сам им займусь. Клянусь, этот тип пожалеет, что приехал в Руфольдинг. – Подступив к Малко, он одной здоровенной рукой сдавил ему шею, а другой начал наносить удары. Малко вырывался, но гигант был гораздо сильнее. Малко пытался крикнуть, но из его горла вырвался приглушенный хрип. Словно в отдалении, слышался голос Евы, кричавшей:

– Убей его! Убей его!

Того не надо было упрашивать. В глазах у Малко потемнело, и он потерял сознание.

Очнувшись, Малко почувствовал, что связан по рукам и ногам. Тело невыносимо болело. Казалось, по нему, дробя кости, проехал бульдозер. Домик теперь освещался лампой, подвешенной к потолку. Отто, Карл и гигант о чем-то тихонько совещались с Евой. Неизвестно, сколько прошло времени. Стараясь не шевелиться, он закрыл глаза, однако успел заметить в углу свой открытый чемодан.

– Позвольте мне подвесить его на крючке, герр штурмфюрер! – умолял Хейнц. – Это, конечно, грязный еврей. Эти сволочи так нам нагадили!

Карл сухо ответил:

– Заткнись, дурак! Ты хочешь, чтобы мы влипли? Отто, что ты нашел в чемодане?

– Пистолет! – торжествующе ответил владелец отеля. – Наверняка это еврейский шпион. – И печально добавил: – Он явился сюда, чтобы разузнать о бедном Руди... До чего мы дошли!

– Ах, Руди! – прервала его Ева со слезами в голосе, – жутко представить, что он не смог приехать даже на похороны мамочки!..

Гигант вздохнул:

– Герр штурмфюрер, разреши...

Окончательно пришедший в себя Малко едва не вскрикнул от радости. Ну конечно же! Погибший в России Руди не смог приехать на похороны своей матери! Совершенно нечаянно, благодаря счастливой случайности, он сумел напасть на след. Малко сразу же захотелось жить, выжить во что бы то ни стало!

– Вот что мы сделаем, – объяснял Карл. – Хейнц спрячет его в багажнике своей машины и завтра рано утром поедет рыбачить на озеро Топлиц. Хейнц, ты должен следить за тем, чтобы он еще дышал. Это очень важно. Потом бросишь его в воду, но не упускай конец веревки. Карманы набей камнями, потом их выброси, чтобы он сразу же всплыл. Когда его найдут, то вряд ли что-нибудь заподозрят. И без зверств, – кончил он. – Я не желаю историй с криминальной полицией.

– Но вы же сами – полицмейстер Руфольдинга, – заметил Хейнц.

– Именно поэтому.

Малко выбрал этот момент, чтобы заявить о себе:

– Почему вы хотите меня убить? – спокойно спросил он.

Все четверо повернулись в его сторону.

– Он еще не сдох, грязная еврейская свинья! – прошипела Ева.

Человек в кожаном пальто приблизился к нему и дрожащим от презрения голосом сказал:

– Такие люди, как вы, знают, чем рискуют, если их поймают. – Он повернулся к хозяину отеля:

– Отто, тебя никто не видел с чемоданом?

Тот, улыбаясь, покачал головой:

– Нет, нет, герр штурмфюрер! В отеле я сказал, что иностранец у нас ночевать не останется и после бала уедет в Мюнхен.

– Прекрасно, Отто. Значит, все в порядке. Ева, возвращайся домой. Ты была с иностранцем в лесу, а потом он тебя проводил. Больше ты ничего не знаешь.

– Мне бы хотелось задушить его собственными руками, – пробормотала девушка. – Как представлю, что мне пришлось разрешить ему меня поцеловать!.. Брр, свинья! – Она вдруг вскочила и, подбежав к Малко, ударила его ногой в лицо. Карл с трудом оттащил ее в сторону.

– Пойдем, Ева, пойдем!

– Герр штурмфюрер! – закричал Малко, – Вы все-таки, может, выслушаете меня?!

Человек в кожаном пальто с удивлением на него воззрился:

– Чего вы хотите?

– Я думаю, что вы плохо обращаетесь с бывшим товарищем, – вздохнул Малко. – Разденьте меня, и вы увидите, что я свой.

Наступило молчание, которому, казалось, не будет конца. Трое мужчин недоверчиво смотрели на него.

– Снимите с него пиджак и рубашку, – наконец произнес Карл.

Хейнц развязал Малко и стащил с него рубашку, даже не расстегивая ее. Малко, не ожидая, когда его попросят, подошел к лампе и поднял руку. Мужчины окружили его, заглядывая подмышку. Дрожа от возбуждения, Хейнц завопил:

– Бог мой! Почему же ты молчал? Ведь я мог бы тебя утопить!

Однако на лице Карла оставалось по-прежнему недоверчивое выражение:

– К чему эта комедия и это вранье, герр...

– Линге, – дополнил Малко. – Я ничего не выдумываю и не ломаю комедию. Просто вы не дали мне возможности объясниться.

– К какому товариществу вы принадлежите?

Малко покачал головой:

– Ни к какому. Это было бы для меня очень опасно.

Наступило тяжелое молчание. Он чувствовал, что Карл не верит ему. Если их убедить не удастся, то его ждет озеро Топлиц.

– Почему вы нам врали насчет Руди? – спросил Карл.

Малко холодно улыбнулся:

– Герр штурмфюрер, иногда встречаются недостойные родители, которые отказываются от своих детей. Я не знал, какая у Руди семья. Мне нужно быть очень осторожным.

Подошла Ева. Ее лицо опять стало ласковым, и она тихо спросила:

– Вы действительно знали Руди?

Малко медленно покачал головой:

– Нет. Я только слышал о нем от одного друга. Но знаю, что он жив и в надежном месте.

– Для чего же вы его искали?

Малко ждал этого вопроса и поэтому как нельзя более убедительно пояснил:

– Я очень тосковал по родине и, хотя хорошо зарабатывал в Америке, рвался в Германию. И вот я совершил неосторожность и вернулся. Но меня выдали. Если бы друг не вмешался, сидеть бы мне сейчас в тюрьме. Поэтому я прячусь. Мне хотелось бы попробовать тайно перейти границу.

– Но вы можете остаться у нас, – предложил Отто.

Малко снова покачал головой:

– Это будет слишком опасно для вас. Руфольдинг маленький городок, пойдут сплетни, и все быстро узнают, что здесь скрывается чужой.

Толстый Отто смотрел на него в нерешительности, по-прежнему сжимая в руке пистолет. Карл сделал знак, и тот положил пистолет в чемодан.

– Если все, что вы рассказываете, правда, – медленно проговорил бывший штурмфюрер, – мы сумеем вам помочь. Так или иначе – сегодня вы не можете уехать. Отто, ты...

Ева прервала его:

– Если позволите, я им займусь. У меня ему будет гораздо лучше, чем в отеле.

– Что вы сделали с моей машиной? – спросил Малко.

– Она у меня в гараже, – ответил Карл. – Я собирался отвезти ее в Мюнхен сегодня ночью.

Малко кое-как оделся. Карл подал знак, и все вышли из домика. Гигант Хейнц замыкал шествие. Они продвигались вперед в кромешной тьме, Малко почувствовал чью-то руку на своем плече и узнал штурм-фюрера.

– Герр Линге, кто вы на самом деле? – тихо спросил тот.

Малко так же тихо ответил:

– Герр штурмфюрер, я думаю, в ваших интересах этого не знать. Мне бы не хотелось подвергать опасности такого человека, как вы. Может, позже вы об этом узнаете. Могу лишь сказать, что обергруппенфюрер Сепп Дитрих был моим другом.

Этот ответ произвел на Карла хорошее впечатление. Сепп Дитрих, во всяком случае, не имел возможности опровергнуть это утверждение: он умер прошлым летом. Малко с облегчением увидел, что они подходят к дому. Перед входом группа разделилась: Карл и Отто двинулись дальше, а Малко с Евой и Хейнцем вошли в подъезд. В зале еще клевало носом несколько пьяниц. Когда сели за столик, Хейнц заказал на каждого по рюмке штейнхегера и в который уже раз посмотрел на красную, все в синяках и ссадинах шею Малко. Ему было стыдно. Он поднял рюмку:

– Прозит! За тебя, товарищ! Честь и верность!

– Честь и верность! – повторил Малко. Это был девиз СС. Он поставил рюмку на стол. Всей своей массой Хейнц наклонился к нему:

– Извини за случившееся, товарищ! Но сейчас никому нельзя верить.

– Но как же случилось, что ты обошелся без неприятностей? – спросил Малко, тоже переходя на ты.

Хейнц махнул рукой:

А! Я не был офицером, и поэтому меня не тронули. Но нам пришлось помогать очень многим товарищам. Когда подумаешь, что бедный Руди даже не смог приехать, чтобы поцеловать свою мамочку!.. Это бесчеловечно!

– Бесчеловечно, – эхом повторил Малко.

Хейнц поднялся и, попрощавшись, ушел. Ева, не произнесшая ни слова с тех пор, как они вышли из домика, положила руку на руку Малко и прошептала со слезами на глазах:

– Извините меня за все. Я...я вам сделала больно?

– Не страшно, – успокоил ее Малко. – Однако ваш друг Хейнц едва меня не задушил. Мне бы хотелось лечь спать.

Ева покорно поднялась:

– Пойдемте со мной.

Не обменявшись ни единым словом, они вернулись в городок. Проходя мимо отеля, Малко спросил:

– Куда же мы идем?

– Домой.

В Руфольдинге не светилось ни одного огонька. Ева прошла по лестнице вперед, и они очутились в уже знакомой Малко комнате. Его чемодан стоял на столе. Ева закрыла жалюзи и расстелила постель. Еще никогда Малко так быстро не раздевался, малейшее прикосновение к телу причиняло нестерпимую боль. Оставив ради приличия трусы, он лег. Ева тоже начала раздеваться. Вот она сняла корсаж и высвободила свои красивые груди. Но Малко ничего не видел. Он спал.

Ему снилось, что он находится в домике в лесу и что толстый Хейнц изо всех сил давит ему на живот. Проснувшись, он схватился за живот, но ощутил под рукой пушистые волосы Евы, которая молча действовала внизу. Было темно, и он не знал, который теперь час. Почувствовав, что Малко гладит ее волосы, она прошептала:

– Я сделала тебе больно и теперь прошу прощения.

Он ощущал такую тяжелую усталость, что не в силах был ответить. Впрочем, ей безразлична была его реакция. Через некоторое время она легла и, прижимаясь к нему, спросила:

– Тебе понравилось?

Но Малко уже снова спал.

Он проснулся только в полдень. Ева куда-то ушла, и это его обеспокоило. Но когда он одевался, она вернулась веселая и довольная. Сев на кровать, она сказала:

– Сегодня утром я разговаривала с Карлом и убедила его, что тебя надо отправить туда, где прячется Руди.

От радости сердце Малко едва не выпрыгнуло из груди. Не удержавшись, он спросил:

– Он в Германии?

Ева печально покачала головой.

– Нет. Он очень далеко. Я сама не знаю, где он. Руди нам никогда не пишет. Он словно забыл о нас. Наверно, боится. Мне бы так хотелось его увидеть? Я ведь была маленькой и совершенно его не помню.

– Так что же мы будем делать?

Ева улыбнулась.

– Карл дал мне один адрес в Мюнхене. Там скажут, как дальше действовать. Это надежные люди из О.Д.Е.С.С.А. Они помогли бежать многим товарищам, которые потом сумели спрятаться в надежных местах. Карл хорошо их знает.

– Ты хочешь поехать со мной? – спросил он. – Это опасно. Меня ищут.

– Все равно я скучаю здесь в Руфольдинге. К тому же, может, я сумею тебе помочь? Или ты не хочешь?

– Нет! Нет! – поспешно ответил Малко.

Ева приготовила завтрак, и, выпив большую чашку кофе с молоком, Малко почувствовал себя лучше. Погода была чудесная, яркое солнце освещало комнату. Он предпочитал не думать о будущем. Обмануть Карла, Еву и остальных не представляло особого труда, но теперь ему придется иметь дело с профессионалами. Люди из О.Д.Е.С.С.А. укрыли от разведывательных служб союзников тысячи нацистов. Никто в точности не знал, насколько разветвлена их сеть, но у них были деньги, архивы, сообщники в самых различных слоях населения и фанатики, готовые на все Малко вряд ли удастся долго играть роль эсэсовца. Он рисковал жизнью. Если он обнаружит их связи, то станет для них опасен. Как бы то ни было, придется держаться до тех пор, пока не найдется Руди Герн.

– Ты готов? – спросила Ева. – Пора ехать.

– Готов.

Ему было жаль покидать дом, где так хорошо пахло сосной. Какие опасности ждут его впереди? В какую ловушку, сама того не подозревая, затащит его Ева? А тут еще Ференци, который, видя, что он не появляется, наверняка начнет поиски.

Глава 7

Машина остановилась метрах в пятистах от въезда в Руфольдинг. Движение здесь было довольно интенсивным, и никто не обращал внимания на двух мужчин, сидящих в сером «Опеле». Один из них вышел, чтобы размяться. Высокий и хорошо сложенный, с загорелым лицом, голубыми глазами и светлыми усами, он был одет в зеленоватый костюм из толстого твида, типичный для северной Германии. Он прошелся возле машины и вновь уселся рядом со своим спутником. Тот был еще крупнее, но орлиный нос и ямочка на подбородке придавали ему чуть детский вид. Он курил, положив руки на руль «Опеля», как вдруг, посмотрев в зеркальце, что-то быстро сказал второму. Сзади приближалась машина. Блондин вытащил бинокль и направил его на дом, находившийся в километре от дороги. Издалека вполне могло показаться, что два горожанина наблюдают за птицами. На заднем сиденье лежали типичные для этой части Германии небольшие тирольские шляпы. Однако Бен Ури родился в Тель-Авиве, а Хаим Агмон – в Хайфе. Обычно они работали на полях кибуца, расположенного возле сирийской границы. Но в 1945 году оба сражались в еврейской бригаде английской армии, сначала в Италии, а затем прочесывали всю Германию в поисках нацистских преступников. С тех пор, вернувшись на поля своего кибуца, они время от времени занимались еще и другим делом, став инициаторами движения «Те, кто никогда не забывает». Добровольные информаторы во всех частях света собирали для них сведения о бывших нацистах. Когда находили нациста, Бен Ури и Хаим Агмон покидали кибуц на неделю, месяц, три месяца. Оба прекрасно говорили по-арабски, по-немецки, по-английски и на иврите. Внешность не выдавала в них евреев. С фальшивыми паспортами, оформленными секретной израильской службой, они путешествовали по всему миру, но знали, что в случае провала не смогут обратиться за помощью к израильским властям. Иногда люди из их организации бесследно исчезали. О.Д.Е.С.С.А. была с ними так же безжалостна, как они с нацистами. Что ж, приходилось идти на сознательный риск.

Бен Ури нервно настраивал линзы бинокля. Из дома, за которым велось наблюдение, вышли мужчина и женщина.

– А вот и они, – сказал он тихим голосом.

Он ясно видел высокого блондина и молодую девушку, которые сели в стоящий перед домом серый «Таунус». Машина сразу же тронулась. Израильтянин положил бинокль. Он не спешил. Их «Опель» гораздо мощнее и без труда догонит «Таунус».

– Как ты думаешь, почему он вернулся? – спросил Агмон.

Бен Ури пожал плечами:

– Ностальгия. И потом, они почувствовали себя уверенней последнее время.

– Но все-таки придти к Визенталю – явное безрассудство с его стороны.

– Почему? Это не так глупо, как тебе кажется. Если бы у старика не было шестого чувства на этих сволочей, Герн сейчас спокойно устраивался бы в своем городке при сообщничестве всех жителей. Уж можешь быть уверен!

Бен Ури нащупал в кармане телеграмму:

– Да еще ликвидировав последнего свидетеля. Бедный Исаак Кулькин!

Бен Ури замедлил ход машины. «Таунус» шел перед ними метрах в пятистах.

– Поразительная история! Ведь этому типу совершенно ни к чему было лететь в Афины. Старик Кулькин никогда бы не приехал в Германию. Тут что-то не увязывается.

Агмон пригладил усы:

– Мы никогда не узнаем, почему он его убил. Но он его убил! Не думаешь ли ты, что это простое совпадение? Герн спрашивает адрес Кулькина, и через два дня его переезжает машина. И ко всему прочему у нас есть свидетельство, что он был в Афинах... Во всяком случае, это будет последний убитый им еврей.

Они продолжали ехать за «Таунусом» до въезда на автостраду, ведущую в Мюнхен. Все протекало нормально. Немец не подозревал, что за ним следят.

Двух израильтян привело в Германию следующее: после того, как Малко побывал у Симона Визенталя, последний, подозревая его, отправил Кулькину телеграмму с предупреждением. Телеграмма вернулась с пометкой «умер». Все остальное было сделано при помощи телефона. Визенталь, узнав о странной смерти Кулькина, предупредил израильтян. Те по дороге в Германию остановились в Афинах, где и выяснили, что Малко Линге (он же, видимо, Руди Герн) посетил Кулькина. Вскоре после этого несчастный погиб. Последние сомнения в личности Малко отпали. Бывший шарфюрер подлежал уничтожению. Сейчас это был вопрос нескольких часов. Глядя на едущую перед ним машину, Бен Ури радостно улыбнулся. Избавить землю от подобного чудовища, а Руди Герн, без сомнения, был таковым, – задание, безусловно, приятное.

Грязный «Опель адмирал», шумно затормозив, остановился перед привокзальной гостиницей. Водитель вбежал в гостиницу, но тут же выбежал и направил машину к дому семьи Герн. Поднявшись на крыльцо, он постучал в дверь. Не получив ответа, постучал еще несколько раз, затем подошел к маленькой девочке и, протянув марку, улыбнулся:

– Ты не видела фрейлейн Герн?

Поколебавшись секунду, девочка ответила:

– Она уехала вместе с господином.

Янош Ференци закусил губу, но, заставив себя улыбнуться, присел возле девочки:

– А как выглядел господин?

Для нее это был трудный вопрос. Девочка молчала. Тогда Ференци сменил тактику.

– И давно они уехали?

Малышка качнула головой:

– Недавно.

– Они уехали на машине?

– Да, вот по этой дороге. – И она показала ручкой направление на Мюнхен. Ференци погладил девочку по головке и снова сел в машину. Он проклинал себя за неосмотрительность – следовало раньше подумать о Руфольдинге. Но что делал здесь этот дьявол с сестрой Руди Герна? Высокая темноволосая девушка, сидевшая рядом с ним, закурила «Бенсон» и спокойно заметила:

– Не психуй, Янош, мы его обязательно нагоним.

Тот ничего не ответил и лишь сильнее нажал на педаль. Надо было одолеть без малого девяносто километров, чтобы нагнать Малко.

Ярко-зеленая лягушка продавала в троллейбусе билеты. Напротив Малко сидел Арлекин, прижимавший к себе Коломбину. Краем глаза Малко поглядел на Еву. В наряде Валькирии она выглядела прекрасно. Ему же пришлось удовольствоваться гусарской формой за двадцать пять марок в сутки. Весь Мюнхен сходил с ума. Карнавал. Единственный способ, чтобы на тебя обратили внимание, – это одеться нормально. Переодетая лягушкой кондукторша никого не удивляла. Троллейбус остановился, и вошла новая пара: мужчина в смокинге и женщина в вечернем туалете. Оба – с огромными искусственными носами.

– Куда мы едем? – спросил Малко.

– На бал в «Bauerisherhof», – весело ответила Ева.

Они приехали в Мюнхен накануне вечером. Ева сразу же привела его в небольшую квартирку возле ресторана «Ля бон оберж», находившегося в Швабинге, самом богемном квартале города. Ключ лежал в почтовом ящике, и они никого не встретили. Девушка сказала, что квартира была одной из явок сети О.Д.Е.С.С.А. Сюда им позвонят и сообщат, куда и когда они должны ехать. Малко нервничал: ему хотелось уехать немедленно, но делать было нечего. Приходилось ждать. Самое разумное – дождаться телефонного звонка, но Еву подмывало выйти. Малко же по-прежнему играл роль человека, которого преследуют, что, кстати, было чистейшей правдой.

– Не бойся, – подбодрила его девушка. – Все будут в маскарадных костюмах. К тому же сегодня день женщин. Они приглашают кавалеров.

Она взяла напрокат костюмы, и Малко с неохотой подчинился. На всякий случай, он взял пистолет. Уж лучше это, чем оставаться в квартире, от которой у кого-то есть ключи. Когда они собирались выйти, зазвонил телефон. Ева сняла трубку и молча слушала несколько секунд. Ее радостная улыбка сказала Малко больше, чем слова.

– Мы уезжаем завтра утром, – объявила она. – Во Францию. Встреча на яхте «White Devil». Она прибудет в Сан-Тропе к завтрашнему утру. Нужно спросить Франсиско Суареза.

– Поехали сейчас! – предложил Малко. – Я люблю вести машину ночью.

Ева скорчила гримасу:

– Мне бы так хотелось пойти на этот бал! А потом спокойно провести с тобой ночь. – Она недвусмысленно прижалась к нему и потащила к остановке троллейбуса. Они сошли на маленькой площади, где высилось громадное здание «Bauerisherhof», самой богатой гостиницы Мюнхена. Цепочка полицейских оттесняла от входа напиравшую толпу. Входные билеты стоили двадцать марок. Но несмотря на это, протиснуться через желающих войти было нелегко. Еве едва не оборвали груди, однако она прорвалась и протащила за собой Малко. Внутри было жарко, как в бане. Пот стекал по накрашенным лицам и превращал их в абстрактные полотна. В каждом зале играл оркестр, начиналось какое-то безумие. Кругом теснилась толпа, пестрая, кричащая, уже пьяная. Молодые люди с воплями носились по лестницам. Розовая, как поросенок, и усатая, как гренадер, здоровенная баба набросилась на Малко и влепила ему звонкий поцелуй. Малко попробовал мягко отстраниться, но она крепко держала его в объятиях. Тогда Малко, отбросив галантность, резко ее оттолкнул.

– Вы обидите ее! – воскликнула Ева. – Сегодня женщины могут делать, что угодно.

С трудом освободившись от назойливой бабы, Малко вцепился в руку своей дамы. Происходило что-то ужасное. Обычно сдержанные и целомудренные баварцы теряли над собой всякий контроль во время трех дней карнавала. Женщины бросались на незнакомых мужчин, обнимали и целовали их. Огромный лысый мужчина, наряженный пажем, оторвал Еву от Малко и потащил танцевать. Малко тоже недолго оставался один. Какая-то девушка, изображавшая фею, уселась к нему на колени. От нее воняло потом и дешевыми духами, но это все-таки лучше, чем мегера при входе.

– Как тебя зовут! – спросила она дохнув на Малко винным перегаром. – Меня – Хельга.

Малко что-то пробормотал и хотел подняться, однако Хельга крепко в него вцепилась. Встав, она втиснулась со своим кавалером в круг танцующих и, чтобы он не сбежал, – обняла и сзади засунула руки ему за пояс. Никто не слушал, что играет оркестр, но это не имело никакого значения. Хельга, воспользовавшись медленным ритмом, присосалась к Малко, как пиявка. Наклонившись к его уху, она рассказывала такие сальности, которые заставили бы покраснеть и верблюда. Она, кстати, сообщила, что во время карнавала никогда не носит трусов. Кошмарная деталь! Вдруг из толпы выскочили два человека в костюмах 1925 года и принялись скакать возле них, вытворяя тысячи глупостей. Оба были веселые, с загорелыми симпатичными лицами. Малко им улыбнулся, а Хельга приподняла юбку, чтобы показать пышный зад. Она была мертвецки пьяна. Мужчины прыгали рядом, не переставая, и Малко подумал, что у них есть виды на Хельгу.

Тут, откуда ни возьмись, появился еще один ряженый – Мефистофель, весь в черном, в красной маске и с рогами. Хельга радостно вскрикнула и на мгновение отпустила Малко, чтобы помахать ему рукой. Малко воспользовался случаем и удрал. Он мечтал об одном: найти Еву и уйти отсюда. Поискал ее глазами, но она словно провалилась со своим лысым толстяком. Продираясь сквозь толпу, он столкнулся с другим гусаром, который с радостным воплем поволок его к стойке, уверяя, что им надо выпить. Малко не знал, как от него избавиться, но тут люстры вспыхнули и погасли. Раздались пьяные крики. Малко кинулся в первый зал, где оставил Еву. В полумраке можно было кое-как ориентироваться, но в густой толпе он сумел продвинуться всего метра на два. Свет снова зажегся. Послышались новые крики. Малко обернулся. Что-то произошло там, где он только что стоял. Толкаемый недобрым предчувствием, Малко стал пробираться обратно и столкнулся с двумя весельчаками, которые приплясывали возле них с Хельгой. Увидев его, они в ужасе отшатнулись. Возле бара на полу лежало тело. Его двойник-гусар. Одной рукой он еще сжимал белую салфетку, но по лицу уже растекалась мертвенная белизна. Малко наклонился над трупом. От него исходил чуть слышный запах горького миндаля. Синильная кислота. Его убили кислотным пистолетом. Совершенно бесшумное оружие. Яд, проникая в организм через поры, вызывает почти немедленную остановку сердца и смерть. Через пять минут капли кислоты и запах исчезают, и не остается никаких следов убийства. Это была работа профессионалов. Малко вспомнил искаженные лица двух мужчин и понял, что их целью был он, а вовсе не этот несчастный. Просто в темноте они перепутали гусаров. Малко бросился в ту сторону, где скрылись убийцы, но кто-то его задержал, положив на плечо руку. Малко резко обернулся, готовясь защищаться.

– Вам их не догнать, – произнес хорошо знакомый голос. Янош Ференци в костюме Гамлета выглядел величественно. Малко попытался вырваться, но венгр его задержал.

– Это вы подослали ко мне этих убийц? – спросил Малко.

– Идиот! – прошипел Ференци. – Я их даже не знаю. Просто видел, как они крутились возле вас, но не успел предупредить.

Малко глухо произнес:

– Чего ж предупреждать, если вы сами навели их на мой след.

Шрам на лбу Ференци покраснел:

– Ну нет! Вы сделали это собственными руками, придумав этот дурацкий визит к Визенталю. Теперь они уверены, что вы – Руди Герн. Нам даже не надо подсказывать.

Малко озадаченно посмотрел на венгра. Смешно. Тот буквально кипел от злости. Итак, Ференци попал в собственную ловушку. Малко нервно рассмеялся:

– Ну что ж, теперь вам придется меня оберегать, если не хотите, чтобы провалилась ваша так хорошо разработанная операция. – Быстрыми шагами он пошел прочь. Ференци крикнул ему вдогонку:

– Не забывайте, что я еще могу спасти вашу жизнь!

Но Малко не слушал. Он был взбешен. Нельзя терять ни минуты! Нужно как можно скорее найти Руди Герна. К счастью, он сразу натолкнулся на Еву. Лысый толстяк куда-то исчез, и на сей раз она целовалась с высоким арийцем. Малко схватил ее за руку и потянул прочь. Она попыталась возражать, но увидев его лицо, замолкла. Свежий воздух немного отрезвил ее.

– Что случилось? – спросила она.

– Меня пытались убить. – Малко помолчал. – Но умер кто-то другой.

Она побледнела и закусила губу:

– Что будем делать?

– Немедленно тронемся в путь.

Глава 8

Огромная белая масса яхты «White Devil» вздымалась над причалом Сан-Тропе. Ева с восхищением смотрела на стройное судно.

– Руди покровительствуют богатые люди, – пробормотала она. Малко не возражал. Перед тем, как по трапу подняться на яхту, он на мгновение заколебался. На этот раз приходилось и впрямь бросаться волку в пасть. Наивные эсэсовцы из Руфольдинга были детьми по сравнению с этими нацистскими бандитами, которые ухитрились спасти свои шкуры и деньги и теперь припеваючи жили под южным солнцем. Над красавицей-яхтой развевался панамский флаг, что, естественно, никоим образом не говорило о национальности владельца.

Уже поднявшись на сходни, Малко обернулся, как бы желая полюбоваться красивым видом, но на самом деле он искал взглядом Кризантема. Турок должен быть уже здесь, но его почему-то не видно. То ли хорошо спрятался, то ли опоздал на самолет. Последнее весьма печально. Два моряка вышли им навстречу. На их майках было вышито золотом «White Devil».

– Мы друзья герра Франсиско Суареза, прилетели из Мюнхена, – по-немецки поспешила заверить их Ева.

Один из моряков, кажется, ее понял, потому что исчез в глубине яхты. Второй по-прежнему загораживал путь. Полнейшее доверие! Затем появился первый, изобразивший на разбойничьей морде некое подобие улыбки.

– Герр Франсиско ждет вас, – произнес он на таком немецком, что Гете, наверно, перевернулся бы в гробу.

Перед тем, как спуститься в каюту, Малко бросил взгляд на голубое небо. На этот раз след наверняка приведет его к Руди Герну или в бочку с цементом, которую отправят на дно Средиземного моря. Ева радостно бежала впереди, перед ними распахнулась дубовая дверь, и в первый момент, попав в полусумрак после яркого солнца, он ничего не мог разобрать. Постепенно он увидел, что находится в шикарном салоне, обставленном антикварной мебелью. На стенах висели две картины Утрилло, на полу лежали пушистые ковры.

– Добро пожаловать на борт нашей яхты, – пророкотал по-немецки низкий голос. Франсиско Суарез сидел на лиловом диване. Его огромный торс был втиснут в белый свитер, желтые брюки самым неприличным образом обтягивали жирные ляжки, многочисленные подбородки дрожали, когда он говорил. Подвернутые рукава открывали руки, покрытые густой рыжей шерстью. На лице выделялись необыкновенно светлые голубые глаза и большие рыжие усы, которые почти скрывали тонкие губы, и такой крючковатый нос, что он казался ненастоящим. Однако все вместе вовсе не производило комического впечатления. Наоборот, от этого человека веяло ощущением огромной силы. Пожимая Малко руку, он едва не раздавил ему пальцы. Суарез внимательно рассматривал гостей. Ева, в свою очередь, тоже не отрывала от него глаз. Ее привлекала эта грубая животная сила. Прервав молчание, она, наконец, сказала:

– Герр Франсиско... – она споткнулась на испанском имени. – Герр Суарез, вы в курсе нашей проблемы. Вы обещали нашим друзьям из Мюнхена оказать герру Линге эффективную помощь.

– Окончательную, – сказал Суарез. – Друзья моих друзей – мои друзья.

В его голосе не было и намека на иронию. Малко инстинктивно напрягся. Вид Суареза действовал на него угнетающе. Если его настоящее имя Суарез, то Малко тогда сын папы римского. Он вдруг ощутил, что совершает подлинное безумие. Его история не выдержит и пятиминутной проверки в разговоре с настоящим эсэсовцем. Суарез, конечно же, был из числа тех высокопоставленных нацистов, которые спокойно проживали деньги, спрятанные во время войны за границей. У Малко появилось неодолимое желание убежать. Тем хуже для Руди Герна. Можно найти другой способ до него добраться. Однако Франсиско Суарез уже начал играть роль хозяина:

– Немного виски, герр Линге, если не ошибаюсь? Я люблю встречаться со старыми товарищами.

– Я тоже.

Малко с трудом улыбнулся. Он думал о Кризантеме и его пистолете.

– Я предпочитаю водку, если у вас есть.

Франсиско Суарез хлопнул в ладоши. Появились два матроса, которых они уже видели. Один, скрестив руки, остался стоять у двери, другой подошел к бару и разлил по стаканам водку и виски. Они молча выпили. Вдруг Малко услышал какой-то шум. Он напряженно прислушался и поставил стакан на стол. Поднимали якорь. Корпус яхты легко вибрировал.

– Что случилось?

– Мы отплываем, – ответил Франсиско, но не объяснил почему. Вертя в руках пустой стакан, он не отрывал от Малко взгляда. Послышалась беготня на палубе, крики по-немецки и по-испански, шум двигателей усилился, и яхта плавно отчалила от набережной.

Ева всплеснула руками:

– Как здорово, герр Суарез! Я первый раз в жизни плыву на яхте по морю.

Суарез улыбнулся.

– Кстати, – спросил он, – в какой бригаде вы были, дорогой друг?

Видя, что Малко колеблется, он понимающе улыбнулся:

– Ах, я понимаю вашу нерешительность. Разрешите сначала представиться мне: обергруппенфюрер Антон Брюнер.

– Дивизия Сеппа Дитриха, – механически произнес Малко.

– Но ведь у вас неприятности не из-за этого, – отечески заметил Брюнер.

Малко секунду колебался:

– Нет, но позже меня перевели в другое место, мы охраняли лагерь в Биркенау...

– Ах, так вы находились почти под моим командованием. – Его голубые глаза потеплели. Антон Брюнер налил второй стакан шнапса и ободряюще произнес:

– Вы в надежных руках, мои дорогой. На этой яхте мы уже много раз перевозили наших друзей. Должен заметить, что рейхлейтер Мартин Борман в некоторой степени именно ей обязан своей свободой. В прошлом году нам срочно пришлось перевозить его из Монтевидео, где эти грязные еврейские свиньи не давали ему жить. Одного еврея мы даже прихватили с собой. В мешке. Но представьте себе, что глупые акулы сожрали его прежде, чем нам удалось его допросить. Не осталось ничего, кроме руки, но ведь руку не заставишь говорить! Не правда ли, герр Линге?

– Да, это действительно трудно, – произнес Малко каким-то не своим одеревеневшим голосом.

Антон Брюнер пил стакан за стаканом. Бутылка шнапса опорожнялась на глазах. Судя по увеличивавшейся качке, они уже вышли из порта. Немец продолжал разглагольствовать. Ева, сидевшая в уголке, слушала его с интересом. Нервы у Малко были натянуты до предела. Антон Брюнер вовсе не походил на болтливого пьяницу.

– Вы не пьете? – вдруг спросил он.

Малко воспользовался вопросом, чтобы как можно естественней ответить:

– Извините, но мне необходимо выйти на свежий воздух. Я не привык к качке. Мне плохо.

Голубые глаза немца погрустнели:

– Ах, мой дорогой! Я о вас позабочусь.

Малко находился уже возле лестницы. Теперь он был уверен, что немец играет с ним в кошки-мышки. Он попал в ловушку, и это началось уже в Мюнхене. Надо выбраться на палубу и прыгнуть в море. Малко был хорошим пловцом. Однако посреди лестницы матрос загородил ему дорогу. Малко нечего было притворяться, чтобы побледнеть:

– Я чувствую себя очень плохо, герр обергруппенфюрер. Мне не хотелось бы запачкать ваши ковры.

– Да что вы! – На этот раз тон был явно ироническим.

Брюнер встал, по-прежнему улыбаясь. Со стаканом в руке он несколько секунд стоял напротив Малко, пристально глядя ему в глаза, а затем изо всей силы выплеснул содержимое стакана ему в лицо. Это, видимо, послужило сигналом, потому что два матроса немедленно набросились на него. Малко пытался отбиваться, но они скрутили ему руки и пригвоздили к стене. Вытаращив глаза, Ева смотрела на происходящее.

Антон Брюнер приблизился к Малко:

– Итак, ты немец и эсэсовец, который хотел бы спрятаться?

– Я не понимаю... – пытался протестовать Малко. – Ева мне сказала, что вы друзья...

– Чьи? Так чьи же?!

Малко не успел ответить. Немец вдруг изо всей силы залепил ему пощечину. Почудилось, что голова тут же слетит с шеи. В голове зашумело, на глазах показались слезы. Брюнер говорил теперь низким и резким голосом:

– Грязная свинья! Это я командовал в Биркенау. У меня список всех моих офицеров. Всех! Вот уже три дня, как я приказал произвести расследование. Никто тебя не знает. Ты даже не эсэсовец, сволочь! – Новая пощечина рассекла губу. Малко почувствовал во рту кровь. Ева решилась и, подойдя к ним, застенчиво сказала:

– Герр Брюнер, но у него татуировка... Я сама видела.

– Дура! Это еще ничего не доказывает! – Или это предатель, и тогда он вдвойне заслуживает смерти.

– Но, герр Брюнер...

Повернувшись к ней, он схватил ее за волосы и со злобой ударил в живот. Медленно побледнев, она вскрикнула и повалилась на пол. Ее тут же вырвало. По каюте распространился кислый тошнотворный запах. Забыв о Малко, Брюнер принялся пинать девушку ногами, вымещая на ней свою злобу. Ева больше не кричала и, съежившись, принимала удары. Не в силах выносить эту сцену, Малко отвернулся. Пнув Еву в последний раз, Брюнер подошел к нему:

– Ты мне признаешься, зачем явился сюда! – заорал он. – И только тогда получишь пулю в затылок. Иначе будешь выплевывать свои внутренности до тех пор, пока не заговоришь.

– Убейте меня сразу, – сказал Малко.

– Заткнись! Здесь умирают, когда я этого захочу. Во-первых, откуда у тебя татуировка?

– Мне ее сделали усыпив, чтобы представить эсэсовцем и скомпрометировать.

Брюнер пожал плечами:

– Что за сказки! Ты будешь говорить правду или нет? – Он снова ударил Малко по лицу, затем в живот. Того сразу же вырвало.

– Сволочь! Ты пачкаешь мой ковер! Отвечай! Для чего тебе нужно найти Руди Герна? Чтобы получить премию?

Малко колебался. Его физическая выносливость тоже имела границы. А потом, к чему молчать? Так или иначе его убьют. Он слишком много теперь знал. Необходимо было выиграть время и молить Бога.

– Я – агент ЦРУ, – сказал он.

– ЦРУ! – Брюнер захохотал. – С каких это пор ЦРУ нами заинтересовалось?

Все это слишком сложно было объяснять, и Малко ответил:

– Вы меня не интересуете. Это просто особое стечение обстоятельств.

– Зато ты меня интересуешь, грязный еврей!

– Я не еврей. – Малко старался не смотреть на Еву. Она с трудом дышала.

– Раздень его, Гюнтер!

Один из матросов бросился на Малко и сорвал с него всю одежду, оставив только трусы. Немец над ним наклонился.

– Да, действительно. Ты не еврей. Так какого же черта ты сюда явился?

– Я ищу Руди Герна.

– Зачем?

– Это вас не касается.

Сжавшись, он ожидал удара, но немец не двинулся с места.

– Мы сейчас довольно далеко в море, – сказал он. – У меня есть хорошее средство заставить тебя заговорить. Ты что-нибудь слышал о ванне?

Малко кивнул. Это была пытка, которую часто использовало гестапо. Голову жертвы погружали в мыльную воду до тех пор, пока не наступало удушье.

– У нас здесь большая ванна! – грубо захохотал Брюнер.

Элько Кризантем не любил воду. Он всегда испытывал глубокое отвращение к морю. Поэтому он кидал на него мрачные взгляды. По его мнению, Сан-Тропе был большой и скучной деревней. Ко всему прочему, Элько ужасно боялся летать самолетом. Не говоря ни слова по-французски, он с трудом на такси добрался до Сан-Тропе. Теперь, до зубов вооруженный, он стоял возле бензоколонки и задумчиво смотрел на «White Devil». Прошло уже порядочно времени с тех пор, как Малко с девушкой спустились в каюту яхты. Без точных инструкций турок колебался, не зная, что предпринять. Шум двигателя заставил его вздрогнуть. Не слишком разбираясь в морских делах, он не сразу понял, что яхта отплывает. У Элько, безусловно, имелись свои недостатки, однако, надо отдать ему должное – реакция у него была быстрой. Малко ни разу не упоминал, что собирается куда-то уплывать на яхте. Значит, случилось что-то непредвиденное. И скорее всего – нехорошее. Кризантем подбежал к яхте, но сходни были уже убраны. С тревогой и беспокойством наблюдал турок, как яхта выходит в море. Теперь он больше ничего не мог сделать для Малко.

– Стоп, – скомандовал Брюнер.

Яхта находилась в двух милях от берега. Море было спокойным, на голубом небе белели облака. Антон осмотрел горизонт в бинокль. Не виднелось ни одного корабля. Сезон еще не наступил, корабли проплывали дальше в море.

– Можем начинать, – сказал немец.

Малко дрожал от холода, все его тело нестерпимо болело, руки сзади были так крепко связаны, что совершенно онемели. Экипаж занимался своим делом, и никто не обращал на Малко ни малейшего внимания. «Странная яхта, – думал он. – Кому бы пришло в голову, что она служит укрытием для нацистов, да еще в Сан-Тропе». Словно прочитав его мысли, Брюнер заявил:

– Я хочу покончить с вами сегодня, завтра мы будем уже далеко.

Один из матросов притащил чугунную чушку килограммов в десять. Ее привязали к ногам Малко и поволокли к его борту. Подошел Брюнер.

– Итак, мой дорогой, сейчас мы вас выбросим в море. Сколько времени вы сможете выдержать? Минуту? Две?

Малко молчал.

– Хорошо. Даю вам минуту. Гюнтер, давай!

Матрос поднял Малко и выбросил его за борт. Груз тянул вниз с такой силой, что, казалось, кости вот-вот раздробятся. Перед тем, как погрузиться в воду, он набрал полную грудь воздуха и начал считать секунды. На восьмидесятой появилось ощущение, что легкие разрываются. Кровь билась в висках. Не выдержав, он выпустил изо рта воздух, и соленая вода ринулась ему в горло. Малко задыхался. С последней спазмой он потерял сознание.

– Ну-ка, приведи в чувство эту сволочь! – приказал Брюнер. Скрестив на груди руки, он смотрел на безжизненное тело Малко, распростертое на палубе. С тех пор, как его вытащили, тот все еще не приходил в себя. Немец злился. Нужно, чтобы этот мерзавец заговорил. Брюнер ни на минуту не поверил в историю с ЦРУ. Но если он издохнет сейчас, придется слишком много менять в хорошо организованной сети. Ведь не известно, о чем он знает... Гюнтер неловко пытался делать искусственное дыхание.

– Дуй ему в рот! – заорал хозяин.

Матрос неохотно приблизил лицо к лицу Малко. Кошмарный спектакль! Гюнтер дул, как в кузнечные мехи. Наконец, Малко шевельнулся. В ту же секунду матрос вылил ему в рот немного рому из фляжки. Малко подбросило, и из него полилась соленая вода. Он начал страшно кашлять. «Слава Богу, вроде очухался», – подумал немец и присел возле своего пленника.

– Я не думал, что вы такой квелый. В другой раз оставлю под водой лишь на полторы минуты.

Малко покачал головой. Где ты, где ты, Кризантем? На тебя единственная надежда!

– Я вам все скажу, – прошептал он. – Но вы будете разочарованы.

Шансы выжить съеживались на глазах. Выслушав его историю, немец просто вышвырнет его за борт.

– Так вот, – продолжал Малко, – я ищу Руди Герна, потому что меня хотят за него выдать. – И он коротко рассказал о том, какую штучку отмочили советские. – Если за мной следят израильтяне, – закончил он, – то вам нет смысла меня убивать.

Брюнер рассмеялся:

– Обо мне не беспокойтесь. Через два дня яхта будет далеко. Мир велик. А вам надо умереть. Вы же сами понимаете! Теперь вы знаете о нас слишком много.

– А Ева? – вдруг вспомнил Малко. – Вы и ее уничтожите?

Немец пожал плечами:

– Она – дура, а я не выношу дур... Это из-за нее вы смогли проникнуть сюда. Такое не прощается. А ну-ка, Гюнтер, приведи девку!

Матрос спустился и скоро поднялся на палубу, неся на плече девушку. Она еще не пришла в себя, и он сбросил ее, как мешок с грязным бельем. Бочку! – коротко приказал Брюнер.

Матрос прикатил бочку и с помощью ведерка стал наполнять ее морской водой. Хозяин курил сигарету, машинально почесывая грудь. Малко с ужасом подумал, кому суждено умереть сначала – ему или Еве? Она зашевелилась и попробовала приподняться, но Гюнтер ударил ее ногой, и она повалилась набок. Схватив девушку, Гюнтер потащил ее к бочке и опустил туда ее голову до плеч. Несколько секунд тело оставалось безжизненным, потом его потрясла страшная конвульсия. Гюнтер продолжал держать голову Евы под водой, в какой-то момент она попыталась вырваться, затем на поверхности показалось несколько пузырьков воздуха, и тело обмякло. Наконец, матрос выпрямился. С Евой было покончено.

– В море! – кивком головы приказал хозяин.

Послышался глухой всплеск и все затихло.

– От всей души желаю вам подобной смерти – выдохнул Малко. – Даже если мне не выпадет шанса быть свидетелем.

Немец беспечно махнул рукой:

– Эка невидаль. Я вот уже двадцать лет, как приговорен к смертной казни.

– Теперь, судя по всему, моя очередь?

Тот покачал головой:

– Нет, для вас припасено кое-что другое. Безболезненное. Два утопленника могут привлечь внимание полиции. Я предпочитаю, чтобы вы покончили жизнь самоубийством.

Яхта продолжала плыть, но уже по направлению к берегу. Брюнер потянулся:

– Чудесная погода! Люблю Средиземное море в такую погоду.

Малко молчал. Золотистые его глаза позеленели. Только что совершенное грязное убийство привело его в ярость. О, звери! Ему они давали несколько часов отсрочки. Немец пролаял приказ, и Линге вновь втащили в каюту. Вскоре по звуку спускаемого якоря он понял, что яхта входит в порт. Над головой слышались торопливые шаги. Никто не показывался, и. Малко потерял счет времени. Наступила тишина. Кризантем... Последняя надежда. Но в одиночку он не сможет атаковать яхту. Малко, должно быть, уснул, потому что неожиданный яркий свет разбудил его. Перед ним стояли Брюнер и Гюнтер, который держал в руках странные предметы: кислородные баллоны и водолазную дыхательную трубку. Вошел другой матрос и начал массировать ему затекшие запястья. Странная забота. В течение всего этого времени Гюнтер прижимал к затылку Малко дуло пистолета П38.

Брюнер вытащил изо рта сигарету:

– Я расскажу Руди. Это его позабавит. Итак, прощайте, господин Линге.

Широкой липкой лентой Гюнтер снова связал руки и ноги Малко, и матросы поволокли его к выходу. На палубе он жадно вдохнул свежий морской воздух и осмотрелся. На набережной перед яхтой стоял его «Таунас». Матросы быстро сошли на берег и бегом потащили пленника к машине. Вокруг не было ни души. Бросив его в машину, Гюнтер сел за руль, а его помощник уселся на Малко. Машина плавно тронулась с места. Она миновала Отель де Пари и свернула в Раматюэль. Дорога в этот час была пустынной. Для Малко наступали последние минуты.

Глава 9

Поеживаясь от прохладного восточного ветра, Элько взад и вперед ходил вдоль большого паркинга. Вот уже час, как яхта вернулась и бросила якорь на том же месте. Облегчение сменилось страхом: на палубе не видно было ни немки, ни Малко. Каждые четверть часа Кризантем заходил в соседнее кафе, чтобы погреться и выпить кофе. В восемь часов он решился атаковать яхту. Конечно, при наличии базуки и нескольких гранат это было бы гораздо легче. В Корее он видел и не такие вещи. Так что ж... Либо Малко выбросили в море и за него надо отомстить, либо он еще жив и ждет своей участи.

Турок направился было к яхте, как вдруг увидел бегущего по сходням матроса. Элько спрятался за какой-то машиной. Матрос сел в «Таунас» и подкатил на нем к сходням. Элько не колебался. Необходимо раздобыть машину. Он вбежал в паркинг и одну за Другой попытался открыть дверцы всех автомобилей. Повезло с «Ягуаром» довольно старой модели. Чтобы разобрать щиток и соединить провода контактов, понадобилось две минуты. Кризантем нажал на газ, и машина поехала. На набережной он остановился в нескольких метрах от «Таунаса».

Отъехав километра два от Сан-Тропе, «Таунас» свернул к морю. Побережье было пустынным: ни туристов, ни влюбленных. Гюнтер выключил двигатель, вышел из машины и с другим матросом усадил Малко на шоферское сиденье. Руки и ноги его оставались связанными, и Малко напрасно ломал голову, пытаясь понять, что они собираются с ним сделать. Помощник Гюнтера залез под машину и что-то там прилаживал, а сам Гюнтер прикрепил за плечами кислородные баллоны и возле шеи установил дыхательную трубку. Затем он надел перчатки, сел рядом с Малко, закрыл двери и проверил, все ли стекла в машине подняты. Появился помощник с концом резиновой трубки в руке. Открыв левую переднюю дверцу и немного приспустив стекло, он просунул через него резиновую трубку так, что ее конец приходился прямо напротив лица Малко. И тот наконец-то понял: его палачи решили сделать из машины небольшую газовую камеру. Хорошие традиции не пропадают. Заткнув оставшееся отверстие газетой, матрос отошел, чтобы проследить, не шляется ли здесь какой-нибудь любопытный. Гюнтер включил зажигание. Из трубки перед носом Малко пошел небольшой синеватый дымок. Взяв в рот дыхательную трубку и включив кислород, Гюнтер изо всей силы нажал на газ. Надо было ждать примерно пятнадцать минут.

Кризантем лежал метрах в двух от «Таунаса». Он снял ботинки и опустошил карманы, следуя традиции десантников, прошедших Корею. Двигатель машины работал уже две минуты. Больше нельзя было терять ни секунды. Он не знал, вооружен ли человек, сидевший с Малко, а потому не хотел стрелять в другого. Немец неподвижно стоял возле дороги. Ночь была довольно светлой. Турок стал осторожно к нему приближаться. К счастью, пронзительное пение цикад заглушало шум его шагов. У немца было впечатление, что острая бритва полоснула его по горлу. Это Кризантем обвил его шею своим излюбленным оружием – тонкой стальной проволокой. Матрос не успел издать ни звука. Он судорожно пытался освободиться от проволоки, но Элько затягивал ее все туже и туже. Перед глазами немца поплыли багровые круги, потом все заволокло черным, и сердце остановилось.

Кризантем свернул проволоку и отполз в сторону. Операция заняла не больше минуты. С Гюнтером он провозился не больше. Когда тот увидел, что дверца машины открывается, было уже поздно. Огромная рука турка схватила его за горло и вытащила из «Таунаса».

Обвешанному баллонами немцу трудно было защищаться. Он попробовал вытащить нож, но смертельное лассо обвилось и вокруг его шеи. Упираясь в спину Гюнтера, Элько несколько секунд тянул на себя проволоку и, не дожидаясь, пока тело обмякнет, кинулся к Малко. Его лицо еще было теплым. Турок расстегнул ему воротник и пошлепал по щекам. По правде сказать, его познания в деле спасения жизни были явно недостаточными. Вскоре Малко открыл глаза, и сразу же его начало выворачивать буквально наизнанку. Голова страшно болела, и, казалось, вот-вот разорвется.

– Быстрей, – пробормотал он. – Как можно скорее надо вернуться на яхту. Брюнер знает, где находится Руди Герн, и на яхте он сейчас один...

Потерявшего сознание Малко Кризантем донес до «Ягуара», положил на заднее сиденье и направился в Сан-Тропе. Трупы двух немцев раньше завтрашнего утра не найдут.

Очертания яхты едва проступали во тьме. Малко очнулся, но был таким слабым, что турку пришлось тащить его по сходням. На палубе они осмотрелись. Снизу, из каюты, пробивалась небольшая полоска света. Малко молча показал на нее своему спасителю. Тот бесшумно зарядил пистолет и, оставив князя сидеть возле мачты, начал спускаться вниз. Он старался ступать еле слышно, однако через некоторое время послышался голос Брюнера:

– Гюнтер?

Кризантем махом одолел последние ступеньки и ворвался в каюту. Немец сидел на диване с неизменной сигаретой во рту. Ни единый мускул не дрогнул на его лице при виде незнакомца, но рука незаметно потянулась к подушке. В каюту, пошатываясь, вошел Малко:

– Не двигайтесь! – предупредил он.

Антон Брюнер походил на тигра, готовящегося к прыжку. Малко понял, что он вычисляет расстояние, отделяющее его от турка. Если немец пошевелится, Кризантем его убьет, и прощайте, сведения о Руди Герне!

– Я не собираюсь вас убивать, – сказал Малко по-немецки.

Брюнер глубоко вздохнул:

– Где эти два идиота?

– Убиты.

Брюнер молчал. Немного погодя, он сказал:

– Если вы меня уничтожите, вам тоже не жить. Вас найдут везде.

Малко порылся в ящике шкафа и нашел веревку. Подойдя к дивану, он вытащил из-под подушки парабеллум. Убедившись, что он заряжен, приказал турку:

– Свяжи его!

Элько был человеком осторожным, поэтому прежде всего он изо всей силы ударил немца рукояткой пистолета по голове. Оглушенный, тот медленно свалился на бок. Тогда турок хорошенько его связал. Малко, бледный до синевы после «ванны» и «газовой камеры», присел на диван. Брюнер открыл глаза.

– Где находится Руди Герн? – спросил Малко. – Вот все, что я хочу знать.

Немец молчал, словно не слышал вопроса. Малко повторил. Та же реакция. Кризантем вопросительно посмотрел на князя. Тот знал его таланты, но пыток не переносил. Однако перед его глазами закачался на волнах труп замученной Евы, он подумал о других бесчисленных трупах, за которые в ответе был обергруппенфюрер СС, и прошептал:

– Заставь его заговорить, Кризантем...

Тот не заставил себя просить. В Корее допросы были его специальностью. Оценивающе оглядев Брюнера, он сказал:

– У меня есть идея.

Турок вышел из каюты. Малко услышал, как он ходит по палубе, что-то разыскивая. Ему даже показалось, что Элько сошел с яхты. Вскоре Кризантем вернулся с бутылкой бесцветной жидкости. Немец не двигался. Турок перевернул его на спину и могучими пальцами зажал крючковатый нос. Брюнер пытался вырваться, что-то мычал, но вскоре открыл рот, чтобы вдохнуть воздуха. Тогда турок быстрым движением влил туда жидкость. Немец судорожно глотнул и заорал:

– Сволочи! Вы меня отравите, я сдохну!

– Что это? – спросил Малко.

– Бензин, – спокойно ответил Кризантем. – Это турецкий способ.

Он вылил содержимое бутылки на лицо и голову немца и вытащил из кармана коробку спичек.

– Вы не посмеете! – завизжал Брюнер.

Кризантем зажег спичку и бросил ее на жирное, стянутое судорогой лицо. Послышался сухой треск, и голова немца превратилась в огненный шар. Тогда турок быстро схватил подушку и всем телом навалился на пламя. Когда он убрал подушку, перед глазами открылось ужасающее зрелище: волосы, усы, брови Брюнера исчезли. Кожа лоскутами слезала с лица. Он слабо стонал.

– Итак?

Молчание. Кризантем наклонился к уху Брюнера:

– На этот раз я сожгу твои внутренности, и мы оставим тебя здесь издыхать. – Турок плохо говорил по-немецки, однако тот его понял. Чтобы слова не расходились с делом, турок снова зажег спичку и поднес ее ко рту жертвы. Брюнер завыл, когда Кризантем схватил его за нос. В каюте стоял невыносимый запах паленого мяса. На большее у Малко не было сил:

– Перестаньте, Кризантем! – простонал он. – Это чудовищно! Я не вынесу!.. – Малко поднялся и вдруг, потеряв равновесие, рухнул на пол. Он снова потерял сознание. Турок вытащил его на палубу и вернулся в каюту. Антон Брюнер тяжело и хрипло дышал. Через некоторое время он прохрипел:

– Если ты меня развяжешь, получишь двести тысяч марок золотом.

Случись такое несколько лет назад, они бы быстро поладили. Но теперь турок был глубоко привязан к Малко и ему счастливо жилось в Австрии.

– Нет, – ответил он. – Где этот тип, которого мы ищем?

– Свинья! – раздалось в ответ.

Элько зажег спичку и снова поднес ее к лицу немца. Тот открыл рот, чтобы заорать, и это его погубило. Пламя побежало по губам и ворвалось внутрь. Брюнер стал похож на поглотителя огня. Никто и ничто уже не могли ему помочь. Его горло и желудок пылали. Брюнер так страшно сипел, что у турка по спине побежали мурашки. Он вытащил пистолет. Немец все равно ничего бы не мог сказать: его голосовые связки сгорели. Внезапно Антон Брюнер встал. Геркулесовская сила, учетверенная болью, помогла ему разорвать веревки. Он был страшен: с лица лохмотьями свисала кожа, вместо рта чернела дыра, глаза вылезли из орбит. Не теряя ни секунды, турок выстрелил. Пуля попала прямо в желудок. Подпрыгнув, как марионетка, Брюнер почти свалился на Кризантема. Тот выронил пистолет, но даже не подумал его подбирать. Подобно автомату, Брюнер стал подниматься по лестнице. Элько схватил подвернувшуюся под руку вазу и швырнул ею в немца, который на секунду остановился, повернул к Кризантему жуткое сгоревшее лицо и двинулся дальше. Турок пребывал в полнейшей растерянности. Этот не желавший умирать человек внушал ему панический ужас. Опустившись на четвереньки, Элько подобрал свой пистолет и выскочил на палубу. Малко, который к этому времени очнулся, смотрел на Брюнера, как на призрака из страшных снов.

– Не стреляй! – крикнул он Кризантему.

Тот вытащил нож и, кинувшись к немцу, рассадил ему живот. Немец остановился, подхватил руками вываливающиеся внутренности и сделал еще несколько шагов.

– Невероятно! – вскричал потрясенный Кризантем. Еще ни разу ему не приходилось встречать такую неистребимую тягу к жизни. Он выстрелил Брюнеру в голову, но тот продолжал идти. И турок преисполнился уважения к этому человеку, который никак не хотел умирать. Наконец, издав странный нечленораздельный звук, Брюнер упал. Турок, бледный, как полотно, не отрывал взгляда от Малко. Однако тот не разделял его чувств и с прежним отвращением смотрел на лежащий перед ним обезображенный труп.

Выстрел, кажется, никем не был услышан. Вскоре должен был вернуться экипаж. Времени оставалось в обрез. Войдя в капитанскую каюту, Линге стал наугад открывать ящики стола. Вскоре он нашел то, что искал. Хоть яхта и плавала под панамским флагом, ее основным портом был порт Монтего Бей на Ямайке. Значит, оставалось проверить еще там. Шатаясь от слабости, князь поднялся наверх и сразу же ощутил запах бензина. Кризантем нашел две канистры и теперь выливал их содержимое на палубу. Малко направился к сходням, турок побежал за ним, не забыв напоследок бросить спичку. Ослепительное пламя осветило все вокруг. Яхта пылала, как факел. Выезжая из Сан-Тропе, они услышали сирены пожарных. Но было слишком поздно. Никто не мог уже спасти «White Devil».

Глава 10

– Немцы живут вон там. Но их никогда не видно. Разве только, когда они приезжают на яхту. Красивая штучка из «White Devil».

Хозяин матросского бара в Монтего Бей был добродушным и приветливым ямайцем. Через открытое окно он показывал на восточную малонаселенную часть острова.

Самолет доставил Малко в Монтего два дня назад, и для него не составило большого труда разузнать, что, действительно, вот уже в течение пяти лет яхта часто стояла на местном рейде. Но это было все, что он выяснил. Через год после получения островом независимости здесь обосновалась колония немцев и парагвайцев. Они купили плантации сахарного тростника и не смешивались ни с последними оставшимися на острове англичанами, ни с местной буржуазией. И конечно же, никто не слышал о Руди Герне. Но Малко был уверен, что он здесь. Да разве найдешь иголку в стоге сена! Оперевшись на грязную стойку бара, Малко пил виски. Он впал в полнейшее уныние. Появилось вдруг неодолимое желание сесть в первый самолет, улететь в Нью-Йорк и там ждать развития событий.

Ко всему прочему шел проливной дождь. Дальше, чем на три метра, ничего не было видно. Ежедневные ливни заливали городок. Горожане этим пользовались, чтобы мыться под дождем прямо на улице, чем ужасно шокировали туристов.

Где был Янош Ференци? Что делали израильтяне? Здесь, на Ямайке, все казалось далеким и нереальным. Совершенно другой мир, населенный спокойными, самодовольными туристами. Послышался шум отлетающего самолета.

– Как удобней всего проехать на восток острова? – спросил Малко.

– Лучше всего взять машину напрокат, – объяснил ямаец. – Немцы живут в районе Негрила. У вас там друг?

– Почти, – не улыбнувшись, ответил Малко.

Ямаец покачал головой:

– Тогда вам лучше доехать до Сандонес. Там есть небольшой отель, хозяин которого – немец. Он может вам дать все необходимые сведения. Хороший парень. Недавно женился на одной из наших девушек. Передайте ему привет от Макса.

Малко обещал, что обязательно передаст, заплатил и вышел. Решение было принято. Не стоит бросать дело на полпути, когда цель так близка. Через час он ехал по узкой дороге, ведущей в Негрил. Дорога шла берегом моря. Исчезли даже телеграфные столбы. В гостинице, когда Малко объявил, что едет на восток, широко открыли глаза. На всякий случай ему указали дорогу в противоположную сторону. Проезжая мимо плантаций сахарного тростника, Малко пожалел, что не взял с собой Кризантема. Но, с другой стороны, турок слишком бы бросался в глаза. Его невозможно было выдать за бывшего эсэсовца.

Бен Ури и Хаим Агмон провели день в непрерывных ссорах. Бен Ури не мог себе простить смерти ни в чем неповинного человека. Но ничего нельзя было поправить. От кислотного пистолета нет спасения. Оба агента отнюдь не были убийцами. Когда они кого-нибудь уничтожали, то лишь с четкой уверенностью, что устраняют выродка, преступления которого превосходят все мыслимые границы. Они всегда тщательно сверяли детали, но на этот раз произошло ужасное совпадение и пострадал невинный. Они еще сильнее возненавидели человека, за которым охотились – шарфюрера Руди Герна. Но у них возникли разногласия. Бен Ури хотел продолжать преследование, а Хаим Агмон считал, что если Руди Герн жил под фальшивой фамилией в США, и они знают эту фамилию, то проще всего подождать, пока он там не объявится, а потом устроить ему ловушку. Они сидели в зале ожидания Мюнхенского железнодорожного вокзала и спорили. Каждый старался доказать свою правоту. Но в одном они были согласны: Руди Герна необходимо ликвидировать.

На лбу у Яноша Ференци выступили крупные капли пота. Его высокомерие словно смыло крутой волной. Он был похож на побитого пса. На каждое утверждение собеседника он кивал головой, а тот, не повышая голоса, спокойно читал ему нотацию. На собеседнике мешковато сидел плохо скроенный костюм неопределенного цвета и топорщилась нейлоновая рубашка. Он был похож на мелкого чиновника. Однако Янош Ференци знал, что его судьба находится в руках этого человека. В их профессии ошибок не прощают. Вскоре собеседник Ференци кивком головы его отпустил. Янош вздохнул с облегчением: ему еще раз удалось спасти свою шкуру. Венгр не стал задерживаться среди серых коридоров министерства обороны. Выйдя на улицу, он с удовольствием вдохнул чистый воздух. Перед ним спокойно текла Москва-река, вдалеке виднелся Кремль. Через час Ференци сидел в ГРУ на Арбатской площади. Как бы то ни было, настроение у него явно улучшилось: у шефа девятого отделения удалось вырвать серьезную уступку. Теперь все резиденты и многочисленные агенты КГБ во всем мире будут искать Малко – Руди Герна. Тут не любили проигрывать.

– Быстрее! – приказал он шоферу. – Холод собачий.

Ему надо было прибыть в аэропорт Шереметьево до трех часов. Конечно, движение тут небольшое, но все равно времени оставалось немного, и ДС-9 скандинавских аэролиний не станет ждать его. В Копенгагене предстояло пересесть в самолет до Нью-Йорка. Вообще-то как истинный коммунист он должен был лететь самолетом Аэрофлота. Но живя с капиталистами, он перенял их недостатки и предпочитал спартанскому обслуживанию на ТУ-104 комфортабельный ДС-9 с хорошим обедом и внимательным отношением стюардесс. Как бы то ни было, его неожиданный вызов в Москву закончился благополучно. Он получил отсрочку и помощь для поисков Малко. На этот раз он прижмет его потуже.

Глава 11

На девушке были надеты лишь микроскопические трусики. Фигурой она напоминала быстро выросшего подростка: длинные, худые ноги, длинное туловище и маленькая грудь. Увидев Малко, она прикрыла грудь фиолетовым прозрачным платком, который ничего не скрыл. Кроме них двоих, никого не было на громадном пляже Негрила. Сезон дождей кончился, и группа американцев, жившая, как и он, в маленьком прибрежном отеле, целые дни проводила на пляже. Но сегодня их еще не было. Вот уже неделя, как Малко находился в Негриле, но за все время лишь эта девушка была единственной интересной встречей. Незнакомка лежала в нескольких метрах от него. Пододвинувшись ближе, Малко увидел возле нее странное животное: левретку с мордой крысы. Тоненько залаяв, она подскочила к Малко и укусила за ногу. Он пинком отшвырнул ее. Собака перевернулась в воздухе и, скуля, подбежала к хозяйке. Малко посмотрел на девушку. «Самые красивые глаза в мире», – подумал он. Огромные, сиреневого цвета, с расширенными зрачками и с отсутствием всякого выражения. Незнакомка сердито смотрела на него:

– Зачем вы ударили мою собаку? – спросила она по-английски. Глаза ее приняли фиолетовый оттенок. Голос был низким и хрипловатым. Малко обрадовался завязавшемуся знакомству. Хоть будет с кем поговорить. Ему уже надоели живущие в отеле американцы. И откуда она взялась на этом пустынном пляже?

– Извините, но мне кажется, что она продемонстрировала по отношению ко мне некоторую агрессивность.

Девушка бросила на него быстрый взгляд:

– Путч не любит чужих. Что вы здесь делаете?

Это было уже слишком. Как будто пляж принадлежал ей одной.

– А вы? – спокойно спросил Малко. – Что вы здесь делаете?

Выражение сиреневых глаз вновь изменилось.

– Умираю от скуки, – угрюмо ответила она. – Здесь такая скучища! Хотите купаться?

Она была первой белой девушкой, встреченной им в Негриле. Городок еще не отметили даже на туристических картах. В тридцати пяти милях от него на запад находился Монтего Бей и в пятидесяти милях на восток – Савана ля Map. Где-то между этими двумя пунктами лежали плантации немцев, где прятался Руди Герн.

Не ожидая ответа, незнакомка бросилась в воду. Со спины невозможно было разобрать, девушка это или парень. Малко быстро нагнал ее в теплой воде. С мокрыми слипшимися волосами она еще больше походила на мальчика. Внезапно она остановилась и хрипловатым голосом сказала:

– Вы, наверное, думаете, какая я некрасивая! Нет груди, нет красивых ног и вообще я не похожа на женщину. Но это еще не все: у меня кошмарное имя – Фебе.

Малко озадаченно посмотрел на нее: не то она чересчур непосредственна, не то просто психопатка. Вдруг он заметил коричневые линии, проходящие у нее по плечам, спине и груди. Очень странные линии!

– Я не считаю, что вы некрасивая, – заметил он осторожно. – У вас очень красивые глаза.

Она пожала плечами и поплыла к берегу:

– Вполне возможно, но мужчины меня почему-то не замечают.

– Ну, я бы не сказал, – возразил Малко. Эксцентричная девушка не очень ему понравилась, но если она живет в Негриле, то через нее, может быть, удастся проникнуть в немецкую колонию. Фебе села на песок, потрясла волосами и сдвинула трусики так низко, что можно было разглядеть волосы на лобке. Она явно не отличалась стыдливостью. Сзади на мертвого краба опустился гриф. Море спокойно билось о берег и фосфорически отсвечивало. Маленькая яхта отеля направлялась к кораллам. Было время прогулок. Закрыв глаза, Фебе лежала на песке.

– Что вы делаете в Негриле? – спросил Малко, чтобы прервать молчание.

– Живу с мужем. Вы любите собак?

В какой-то момент Малко было подумал, что она...Но нет, девушка взяла противную левретку и протянула Малко:

– Поласкайте ее. Она любит.

Малко с отвращением погладил собаку, хотя у него было сильнейшее желание свернуть ей шею. Фебе вновь закрыла глаза. Малко отпустил собаку. Какие все-таки странные глаза у этой девушки! Они притягивали, как магнит. Фебе перевернулась на живот. Не открывая глаз, она спросила:

– А вы что делаете в Негриле?

– Я в отпуске.

– Где вы живете?

– В отеле «Сандонес».

– И потом вы уедете?

– Конечно.

Она приподнялась на локте и посмотрела на неге своими двумя фиолетовыми озерами.

– Вы можете забрать меня с собой, когда поедете?

Это было настолько неожиданно, что Малко в первую минуту растерялся. Вот, оказывается, что можно найти на диком пляже на Ямайке.

– А ваш муж?

– Я не замужем.

– Вы же сами только что сказали.

– Не надо верить всему, что я болтаю. Я – лгунья и очень люблю врать. Хоть какое-то развлечение. Так вы возьмете меня с собой? – еще настойчивей повторила она.

– Но вы даже не знаете, куда я еду.

– Мне все равно. Я хочу отсюда уехать. – Она вскочила. – Вы меня боитесь! Да? И не возьмете с собой. – И быстро пошла вдоль берега. Собака побежала за ней.

Малко тоже поднялся. Она обернулась и, увидев, что Малко встал, побежала. Метров через сто, обернувшись еще раз, насмешливо крикнула:

– До скорого!

Малко побежал было за ней, но остановился, чувствуя, что попал в дурацкую ситуацию. Это и было, по-видимому, то, чего она хотела. Впрочем, длинные ноги унесли ее уже далеко, туда, где ничего не было, кроме пальм. А, может, ему все это приснилось? Может, эта полоумная Фебе поможет ему отыскать человека, ради которого он сюда приехал? Но как ее теперь найти? Она сказала, что живет в Негриле, но так ли это? Он знал лишь ее имя, которое, может, тоже придуманное. Пляж вдруг показался ему пустынным и мрачным. Солнце уже опускалось в море. В Негриле, находящемся на крайнем востоке Ямайки, было гораздо больше солнечных дней, чем на севере острова. Перед глазами Малко стояли огромные лиловые глаза Фебе. Кто она? Несмотря на юношеское тело, в ней было что-то притягательное. Малко вернулся в отель в подавленном состоянии. Через час зайдет солнце, и останется лишь выпить две порции дайкири да пойти спать. Восемь пар американцев ложились спать в девять часов, сразу же после ужина.

Принимая душ, Малко все время думал о девушке. Сколько ей лет? Почему она живет в Негриле? Что было правдой в ее рассказе? После душа он устроился на маленькой веранде, выходящей в сад, и сидел, попивая дайкири, немного напоминающее водку. Неожиданный гудок машины прервал тишину вечера. Большой черный «Мерседес» остановился метрах в трех от Малко. Из него вышла Фебе и направилась прямо к его столику. На ней были серые фланелевые брюки, стянутые малиновым ремнем, и розовая блузка, смятая и запачканная. Она села за столик и своим характерным хрипловатым голосом заявила:

– Я бы тоже хотела чего-нибудь выпить. Например, рому.

Когда перед ней поставили стакан, она осушила его залпом. Помолчав, девушка сказала:

– Я приехала пригласить вас.

– Пригласить меня?

– Да. Сегодня у нас небольшой прием, будет человек двадцать. Мама разрешила вас пригласить. Вы не американец?

Малко хотел соврать, но это было опасно.

– Нет, я австриец.

Это сообщение не произвело на нее никакого впечатления. Она вертела в руках пустой стакан. Ее зрачки были очень расширены. Малко еще никогда не видел человека с такими постоянно расширенными зрачками. А, может, она наркоманка?

– Вы иногда возвращаетесь на родину?

– Изредка.

Ее глаза оживились:

– Возьмите меня с собой!

Это превращалось у нее в идею фикс. Малко улыбнулся:

– С удовольствием, но...

Фебе быстро сказала:

– Не говорите моей матери, что я просила вас взять меня с собой. Обещаете?

– Обещаю.

– Хорошо. Тогда закажите для меня второй стакан рома.

Она осушила его, как и первый, одним глотком. Щеки её порозовели, и она улыбнулась, показав красивые белые зубы.

– Здесь много пьют... Вы увидите.

– Почему я увижу?

Фебе пожала плечами:

– Когда вы поживете тут три-четыре месяца, у вас появится желание умереть, делать черт знает что, пить, кричать, спать и больше не думать...

– Но я не собираюсь долго здесь оставаться. Я же вам сказал, что я в отпуске.

Фебе встала:

– Я ухожу. Вернусь за вами в девять часов. Но не надо мне врать. Вы не в отпуске, иначе бы не приехала один.

Он не успел ничего возразить. Черный «Мерседес» развернулся и, подняв тучу пыли, выехал на дорогу. Что, черт подери, она хотела сказать? Может, кто-нибудь предупредил Руди Герна о его прибытии? Но это невозможно. Яхта Брюнера уничтожена, а сам он мертв. Никто не мог знать, зачем Малко сюда приехал. Однако замечание Фебе его насторожило. Ему показалось, что и встреча с ней, и приглашение – не случайны. Это могло быть ловушкой, а Фебе – Далилой. Этакий ямайский вариант. Во всяком случае, его исчезновение может пройти вполне незамеченным.

Малко вернулся в свою комнату и переоделся, решив не брать с собой пистолет. Остальные клиенты уже ужинали, когда он вышел на веранду ждать Фебе.

Ночь, как всегда в тропиках, наступила мгновенно. Сначала он услышал, а потом увидел черный «Мерседес» и пошел навстречу. Фебе нельзя было узнать. Черные бархатные брюки с широким золотым поясом придавали ей сходство с пауком. Черный обтягивающий свитер подчеркивал маленькую грудь. Она даже причесала свои короткие волосы, однако лицо не накрасила.

– Вы прекрасно выглядите, – сказал Малко, целуя кончики ее пальцев.

– Зачем вы это говорите? Это неправда, – горько заметила она. – У меня нет груди, нет...

– Зато у вас много шарма.

Они поехали по единственной асфальтированной дороге к Негрилу. Проехав городок, Фебе миновала рощу банановых деревьев и углубилась в джунгли. Машина подпрыгивала на ухабах и кочках. Фебе вполголоса выругалась.

– Что случилось? – спросил Малко.

– Я ненавижу эту страну! – сказала она; – Я бы хотела, чтобы здесь случилось землетрясение или еще что-нибудь. Чтобы Негрил исчез! Чтобы я могла уехать отсюда в настоящие города, где много людей.

– Что же вам мешает?

На лице девушки показалась презрительная усмешка:

– Моя мать. Она не даст мне ни гроша, если я уеду. А впрочем, я не представляю, куда ехать. Я никого не знаю. И я даже недостаточно красива, чтобы стать проституткой.

Малко вдруг вспомнил ее странное замечание.

– Почему вы сказали, что я вру?

Фебе улыбнулась чувственной и жестокой улыбкой:

– Потому, что вы убили. Очень часто мне достаточно одного взгляда, чтобы сказать: этот человек кого-то убил. Я привыкла. И вы здесь прячетесь, а не отдыхаете. – Голос ее слегка дрожал. Она внезапно остановила машину и, повернувшись к Малко, сказала:

– Поцелуйте меня.

Ее рот был горячим и живым. Фебе вся дрожала, как собака, вытащенная из воды. Оторвавшись от него, она прошептала ему на ухо:

– Вы должны рассказать! Меня это ужасно возбуждает.

Малко вздохнул:

– Что вы хотите, чтобы я вам рассказал?

– Про смерть. Как вы убивали людей!

Малко не удержался:

– Где это вы так безошибочно научились узнавать убийц?

Она загадочно улыбнулась:

– Мы приехали, опоздав на четверть часа.

Они выехали на площадку, окруженную с трех сторон белыми зданиями. «Мерседес» остановился перед широкой стеклянной дверью, через которую была видна большая комната, освещенная свечами. В комнате толпились люди, пьющие и разговаривающие. Белые. На пороге их ждала женщина, одетая в золотистые брюки и такую же тунику. Она подошла к ним и протянула Малко руку:

– Добро пожаловать в Охориос. Фебе сказала, что вы очень симпатичный и развлекали ее на пляже. Я рада с вами познакомиться. Меня зовут Эльза.

Малко наклонился над протянутой рукой. Мать Фебе слегка переместилась, и свет настольной лампы осветил ее лицо. Малко с трудом скрыл отвращение:

Эльза сделала не менее четырех подтягивании, и теперь кожа была так натянута, что казалось – эта женщина не может открыть рот, не закрыв глаза. Голубые глаза сияли на гладком до омерзения лице. Несмотря на все ухищрения, было ясно, что ей далеко за пятьдесят.

– Пойдемте, и представлю вас мужу, – сказала она.

Вокруг находились люди, в основном, лет сорока-пятидесяти, довольно плохо одетые. В углу стоял большой стол с закусками и множеством бутылок с виски и ромом. Малко чувствовал себя не в своей тарелке в этом немного странном для него обществе. Никто не обращал на вновь прибывшего ни малейшего внимания. Вдруг до него дошло, что гости говорят по-немецки. Итак, он нашел то, что искал: немецкую колонию в Негриле. Но у него не было времени проанализировать свое открытие. Эльза подвела его к мужчине в белой рубашке с короткими рукавами. Огромный шрам от правой щеки до шеи резко выделялся на его лице. Наверняка память от войны. Мужчина посмотрел на него. Острый подбородок, недоверчивые глаза неопределенного цвета.

– Добро пожаловать в Охориос, – сказал он по-английски. – Надеюсь, эта дурочка Фебе вам не слишком надоела? Вот вам стакан, и желаю приятного вечера. – И отвернувшись от Малко, хозяин дома продолжил прерванный разговор с высоким блондином и его женой. Эльза жеманно сказала:

– Мой муж – не родной отец Фебе. Ее отец был убит на войне. Надо признаться, что между ними неважные отношения.

– Я это заметил, – осторожно заметил Малко. – Может, вам стоит послать дочь в хороший пансионат за границу?.. – Он тут же понял, что сделал оплошность. Лицо женщины вытянулось еще больше.

Все дети – эгоисты, – сморщилась она. – Только и думают, как бы удрать из дома. У Фебе здесь все условия...

– Да, конечно, конечно... – Он поскорей постарался исправить ошибку. – С людьми, подобными вам, Фебе не должна скучать...

Та сразу подхватила:

– Безусловно. Она просто не ценит своего счастья.

Малко не знал, как избавиться от назойливой дамы. На его счастье, появились новые гости, и она устремилась к ним. Малко прохаживался между группами. Был ли здесь Руди Герн? Сумеет ли он его узнать? И что делать? Со всех сторон до него доносились обрывки немецкой речи. Подошла Фебе:

– Ну, что? Видели мою дорогую мамочку, чтоб ей сдохнуть!

– Нельзя говорить «сдохнуть», – вежливо заметил Малко. – Нужно сказать «умереть».

Вид Фебе был сумрачный.

– Кто эти люди? – спросил Малко.

Она нехотя ответила:

– Все одни и те же. Друзья родителей. Они все живут в радиусе тридцати километров. Раз в месяц собираются, чтобы поговорить о прошлом и выпить. В основном, чтобы выпить. Часа через три увидите: все будут пьяные в стельку.

– Как же так получилось, что меня пригласили на этот почти семейный вечер? – спросил Малко, наблюдая за Фебе.

Та иронически улыбнулась:

– Я сказала маме, что, если она не согласится, я машиной раздавлю кого-нибудь в городке, и у нее будут неприятности. Вы знаете, ямайцы очень чувствительны.

Великолепный довод.

– А зачем вам понадобилось, чтобы я пришел?

Фебе налила стакан пунша и залпом выпила.

– Просто так.

Вместе с Фебе он начал вновь обходить гостиную. Невероятно, но никто не обращал на него внимания, словно он был призраком. Однако стоило им подойти, разговоры тотчас прекращались. Он был чужаком. Если бы не Фебе, ему сюда ни за что бы не проникнуть. Он понимал, почему эти люди не любят иностранцев. Несколько недель назад Антон Брюнер, без сомнения, находился среди них. Малко старался как можно незаметнее разглядывать мужчин. Большинство были слишком старыми. Руди лет на десять моложе. Они казались вполне симпатичными, и все-таки, закрыв глаза, Малко хорошо представил их в эсэсовской форме.

Фебе потянула его за рукав:

– Пойдемте, я не люблю здесь болтаться.

Он уже направился за ней, как вдруг заметил в углу между двумя женщинами человека, который вполне мог быть Руди Герном. Он облысел, но лицом немного походил на Малко. Особенно удивляли глаза: голубые, очень светлые и холодные, как лед. Человек внимательно посмотрел на Малко, и тот поторопился скорее догнать Фебе. Однако до самого выхода он чувствовал на себе его взгляд.

В саду было так же жарко, как в доме. По тропинке они дошли до небольшого белого домика, стоявшего в стороне от главного здания. Возле двери Фебе поднялась на цыпочки и, пошарив рукой в нише, достала ключ.

– Ненавижу, когда роются в моих вещах! Они зашли. Фебе зажгла керосиновую лампу. Комната была очень высокой, с небольшим окном и почти без мебели, если не считать широкой кровати и коровьих шкур на полу. Фебе бросилась на кровать. Малко поискал взглядом стул, но она схватила его за пояс:

– Иди сюда! – и прежде, чем он успел что-то произнести, сбросила свитер. Поступок, не таящий для Малко ничего нового. Но здесь, в этой полутемной комнате, в этом жесте проскользнула какая-то животная чувственность.

В углу что-то зашевелилось. Малко вздрогнул от неожиданности и, схватив лампу, осветил угол. Оттуда выскочила собака и побежала к кровати.

– Чего вы так испугались? – насмешливо спросила девушка. И как бы про себя добавила, – Все вы трусы.

Схватив левретку, она швырнула ее в Малко. Та жалобно завизжала и выскочила за дверь. Малко молчал.

– Давайте! – хрипло приказала она. – Давайте же! Я отвратительная, поэтому бейте меня!

Малко не двигался. Порывшись под кроватью, она вытащила черный длинный хлыст из тонкого бамбука.

– Бейте меня, вам говорят! Я не буду кричать. Впрочем, никто и так не услышит.

– Но мне вовсе не хочется вас бить, – наконец ответил Малко.

– А мне хочется!

Теперь Малко понял, откуда эти коричневые полосы на ее спине и груди.

– Бейте меня, иначе я ничего не буду с вами делать. Ничего!

Малко колебался. Он был уверен, что видел Руди Герна. Другого такого случая никогда не представится. Но его возможной союзницей могла быть только эта сумасшедшая девчонка, вероятно, нимфоманка, патологическая врунья и мазохистка. Да только ли это...

Стоя на коленях на кровати, она поносила его последними словами. Видя, что он не решается взять хлыст, она соскочила с кровати и схватила его за шиворот:

– Убирайся отсюда! Тряпка! Не желаю тебя видеть! Никогда! – Она топала ногами, бледная от ярости.

Малко хотел было повернуться и уйти, но вспомнил Яноша Ференци, израильских агентов... Если он вернется с Ямайки с пустыми руками, ему конец. А без Фебе но не найдет Руди Герна. Тогда, попросив в душе прощения у своих предков, он взял хлыст. Хлыст щелкнул по голой спине Фебе, и она блаженно застонала.

– Сильнее!

С трудом преодолевая отвращение, Малко продолжал ее стегать. С полуоткрытым ртом и расширенными зрачками, Фебе изгибалась под его ударами. Через тонкую материю брюк было видно, как вздрагивает ее живот, словно в предчувствии оргазма. Она судорожно стянула брюки и голая легла перед ним. Малко отшвырнул хлыст. Ее худое, напряженное, как струна, тело было гораздо притягательнее подобных упражнений.

– Еще! Еще! – простонала она.

Однако на этот раз Малко не подчинился. Ему вовсе не хотелось превращаться в маркиза Сада. Фебе повернулась на спину, и он увидел ее взгляд, непроницаемый и безумный, обращенный внутрь, на видения, которые ему даже страшно было представить. Когда он проник в нее, она закричала, как кошка, покрываемая котом. Ее тело выгибалось дугой, зубы стучали, из пересохшего рта вырывался хрип. Девушка прижимала Малко с такой невероятной силой, что ее кости, казалось, вопьются в него. Она исцарапала ему всю спину, бормотала какие-то неразборчивые слова и, наконец, укусила до крови.

Мало-помалу Фебе успокоилась и прошептала:

– А теперь расскажи, как и когда ты в последний раз убил человека! Подробно!

Право, она бы могла быть чудесным объектом для психиатра. Так как Малко не отвечал, она продолжала:

– Не бойся! Я никому не разболтаю! Только расскажи! Ох, как подумаю об этом... – У нее начиналась истерика. Малко смотрел на девушку с неприязнью и любопытством. Фебе должна знать Руди Герна. Нужно выведать, откуда у нее такие извращенные наклонности и мазохизм. Он дал ей время успокоиться, подождал, пока глаза посветлели и черты лица разгладились. Она казалась сейчас удивительно молодой.

– Сколько тебе лет? – ласково спросил он.

– Двадцать. – Ее голос снова стал хриплым. Она взяла сигарету. Малко, сам не зная почему, неожиданно пожалел ее, такую чувственную и одновременно чудовищную.

– Мне бы хотелось увезти тебя отсюда... – произнес он, сам не понимая, зачем это говорит.

– Правда?! – Лицо Фебе засветилось. Она сжала его руку. – Я бы все отдала, чтобы уехать отсюда! Все!

Это был момент, который во что бы то ни стало надо было использовать. Но до какой степени можно ей верить? Все-таки он ставил на карту слишком много:

свою жизнь. Огромные лиловые глаза с мольбой смотрели на Малко. Ему было неловко предлагать свои условия, но ничего другого не оставалось.

– Фебе, – сказал он, – я готов увезти вас отсюда, но вы должны мне помочь.

– Я сделаю все!

– Это может быть опасно. Девушка засмеялась:

– Нет ничего опасней здешней жизни. Когда-нибудь я покончу с собой. – Она казалась искренней.

– Я ищу одного человека, – сказал Малко. – Он находится здесь. Но этот тип, вероятно, изменил фамилию, и я могу его не узнать.

– Чтобы его убить? – Фебе приподнялась на локте. – Нет, только найти.

– Как жаль, – разочарованно произнесла она. Мы бы убили его вдвоем. Но вы все-таки меня увезете?

– Обещаю.

– Если вы не хотите его убивать, то зачем вы его ищите?

Своеобразная логика, совершенно в ее духе.

– Это слишком долго объяснять. Но дело в другом. Можете ли вы мне помочь его найти?

Фебе быстро оделась. Следы хлыста отчетливо виднелись на ее теле.

– Кто это такой?

– Его звали Руди Герн, – объяснил Малко. – Сейчас у него другая фамилия. Это военный преступник, бывший офицер СС, ответственный за тысячи убийств.

Фебе горько рассмеялась:

– Я их всех знаю. Всех! Они меня ненавидят, но я здесь единственная молодая женщина, и вот тайком они приходят сюда заниматься любовью и рассказывать свои истории.

– Ты хочешь сказать, что спишь со всеми мужчинами, которые были на сегодняшнем вечере?! – с ужасом спросил Малко.

Она кивнула.

– Первый раз это случилось, когда мне было пятнадцать лет. Это был Отто, толстый, в желтом пиджаке. Он меня изнасиловал. А потом рассказывал о своем прошлом в России во время войны. Там он убил много людей. Он их вешал. Это меня возбудило. Я ничего не сказала матери и продолжала с ним спать. С другими тоже. Только просила их перед этим рассказывать. Для возбуждения. Некоторые меня били, потому что не любили возвращаться к прошлому. Поэтому моя мать так меня и ненавидит. Отчим тоже сюда приходит, и она знает об этом.

– Но зачем же она тогда вас тут держит?

– Боится, что я проболтаюсь. Скажу, кто он и где прячется. Она надеется, что в конце концов я не выдержу и пущу пулю в висок.

–... Ты знаешь Руди Герна?

– Руди... – повторила Фебе. – Да, мне кажется... Он мне как-то сказал свое имя. Здесь его зовут Петер Кальто. Он был у нас сегодня вечером.

– Высокий лысоватый блондин?

– Да.

Малко задумался.

– Так что ты хочешь, чтобы я сделала?

Он ответил не сразу. Единственной возможностью было похитить Руди, даже если бы потом его пришлось сдать властям Ямайки. Если произойдет скандал, немец не сможет уже исчезнуть. Но сначала надо уехать из Негрила.

– Я хочу с ним увидеться. Но он не должен знать, что увидит меня.

Фебе докурила сигарету и быстро причесалась.

– Это очень просто, – убежденно сказала она. – Но не сегодня. Сегодня он со своей женой. Но завтра я попрошу его придти сюда.

– И он придет?

– Конечно! Ведь я их единственное развлечение. Теперь надо вернуться в зал, иначе мать скажет, что я не умею себя вести.

Они вошли в зал. Тут стало гораздо шумнее. Какой-то мужчина, открыв рот, громко храпел в кресле. Мать Фебе, встав на четвереньки, лакала виски из тарелки, поставленной на пол. Вокруг собралась хохочущая толпа. Никто не обращал на них внимания. Фебе показала на человека, стоящего у дверей:

– Это Руди.

Да, тот самый, которого Малко уже заметил. Сердце его забилось. Итак, ему удалось то, чего даже израильтяне не смогли сделать – найти военного преступника, которого вот уже двадцать пять лет считали мертвым. Теперь Малко хотел одного: как можно скорее покинуть этот прием, где любовники Фебе весело болтали между собой. Его передернуло от брезгливости. Бедная девочка!

А та, которую он жалел, налила себе стакан рома и с презрением смотрела на мать. Один из мужчин послал ей воздушный поцелуй.

– Когда-нибудь я их заставлю драться за право переспать со мной! – прошипела она. – Драться!

– Я ухожу, – сказал Малко. – Лучше, чтобы меня здесь не приметили.

Ее лиловые глаза потемнели:

– Жаль. Мне бы хотелось еще. Хотелось бы с тобой!.. – Краем глаза она за ним наблюдала. Но Малко не попался на удочку.

– Твое дело, – холодно ответил он. – Но наш договор в силе?

– Конечно, – быстро ответила она. – Приходи ко мне завтра после двенадцати. Это время послеобеденного отдыха, и здесь никого нет. Пройди через пляж. Тебя не увидят.

Он ушел, не поцеловав ее. Опершись о стойку бара, Фебе оглядывала зал. Шофер ждал его в «Мерседесе». Садясь в машину, Малко заметил, как к Фебе подошел мужчина и, обняв ее за плечи, повел к выходу. Вечер еще не закончился... Никогда, черт побери, у него не было такой странной союзницы.

Глава 12

Еще не видя черт лица, Малко почувствовал, что это он. Силуэт так четко вырисовывался на фоне неба! От отеля к пляжу медленно шел человек. Янош Ференци! Солнце показалось Малко холодным, а пляж почерневшим. Захотелось скрыться, спрятаться, бежать, куда глаза глядят! Он все-таки его разыскал... И как раз тогда, когда добыча почти была в руках. Ну, почему же! Малко встал. Венгр приближался. На нем были купальные трусы, которые он наверняка купил в ГУМе. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Потом Ференци желчно спросил:

– Вы не предложите мне стаканчик по случаю моего приезда? Как-никак, мне пришлось вас долго искать. К счастью, французская полиция смогла опознать труп Евы Герн. Остальное уже пошло легче. Какого черта вы сюда приехали? Вы что, всерьез подумали, что от нас можно скрыться?

За притворно жизнерадостным тоном венгра сквозило беспокойство. Малко почувствовал, что в его руках остались кое-какие козыри. Безусловно, Ференци его нашел, но о существовании Руди Герна он, видимо, не знал. А если узнает, то непременно убьет. А у Малко через четыре часа назначена встреча. Он решил подыграть венгру.

– Да. – На его лице отразилось искреннее страдание. – Я надеялся скрыться. Как раз Ева Герн и подала мне эту идею. Если меня считают нацистом, я и буду прятаться, как нацист! Но какой идиотизм! Я рассчитывал завтра вернуться.

Ему показалось, что венгр с облегчением вздохнул.

– Куда же, если не секрет?

– В Нью-Йорк.

Венгр поморщился.

– И что вы собирались там делать?

– Все рассказать ЦРУ. Пусть даже меня убьют. Лучше принять смерть от израильтян, чем от вас.

– Ну, зачем же уж так... Мы желаем вам только добра. – Он наклонился к Малко и, хотя вокруг не было ни души, шепотом сказал:

– Перестаньте, наконец, удирать. Вы никогда не сможете доказать тем, кто собирается вас убить, что вы – не Руди Герн. Только я смогу это сделать. Так что принимайте лучше мое предложение: возвращайтесь в Соединенные Штаты и покупайте ферму там, где вас просили. Вы передадите нам кое-какую информацию, а мы предупредим израильтян. Я также скажу им, кто убил Исаака Кулькина. Таким образом, с вас будут сняты все подозрения.

– А потом?

Венгр с наигранным удивлением развел руками:

– А потом ничего. Будете спокойно жить, как ни в чем не бывало. Время от времени будете оказывать нам небольшие услуги. Вы же понимаете, что не в наших интересах вас компрометировать.

– Поговорим об этом в Нью-Йорке, – уклончиво ответил Малко. – А пока я хочу в последний раз спокойно позагорать. Один.

И он направился к отелю. Янош Ференци задумчиво смотрел ему вслед.

Малко шел, глядя себе под ноги. Надо было во что бы то ни стало отвязаться от венгра хотя бы на несколько часов. За это время он успеет похитить Руди Герна и передать его властям. В тюрьме Ференци его не достанет. Уже дойдя до отеля, Малко обернулся. Далекой черной точкой венгр виднелся на горизонте. Там, где он его оставил.

Теплые волны Карибского моря с тихим плеском накатывались на пустынный песчаный берег. С места на место перелетали грифы в поисках упавших кокосовых орехов и выброшенных на берег крабов. Кокосовые пальмы подходили почти вплотную к морю. Пляж в этом месте был узким. Туристы сюда почти не заглядывали. Негрил находился километров на шесть западнее. Дом родителей Фебе возвышался с другой стороны, за пальмами. Свой маленький «Форд» Малко спрятал в зарослях возле дороги. Из отеля он выехал примерно час назад в направлении Монтего Бей. Янош Ференци обедал на пляже и, как показалось Малко, его отъезд не очень обеспокоил венгра. Потом он сменил направление и по еле заметной дороге через банановые рощи и джунгли поехал к месту встречи. Самое трудное было впереди – увезти Руди Герна в Негрил.

Уже полчаса Малко следил за домиком, где жила Феба. Он, казалось, не подавал признаков жизни. Малко нервничал: от этой девицы всего можно ожидать. Возможно, все ее россказни – плод больного воображения, и тот, кого она называла Руди, – вовсе не Руди. Но если она не врала, немец сейчас должен быть у нее. Стояла гнетущая жара, ни малейшее дуновение ветерка не освежало ямайской парилки. Малко проверил пистолет и начал осторожно приближаться к домику. Среди деревьев виднелось беловатое пятно главного здания. К счастью, ни одно из окон не выходило на эту сторону. Он добрался до лужайки и внимательно осмотрелся. Домик стоял прямо перед ним. Тяжелая деревянная дверь была закрыта. Подождав несколько секунд, которые показались ему вечностью, он одним махом проскочил лужайку и приложил ухо к двери. Ни звука. Все это могло быть ловушкой. Он вспомнил лица гостей на вчерашнем вечере. Знай они о цели его приезда – без колебаний бы изрубили его на кусочки.

Наконец, он повернул ручку двери, и она легко открылась. Внутри было темно, и поначалу Малко ничего не мог разглядеть. Но вот послышались знакомые звуки – прерывистое дыхание и стоны Фебе. На кровати он различил два тела. Мужчина, казалось, от всего отключился, не в силах реагировать ни на что постороннее. Но Фебе сразу же увидела Малко и на ее лице появилась жестокая улыбка. Она оттолкнула партнера и голая выскочила из кровати. Все остальное произошло очень быстро. Мужчина с недовольным воплем кинулся было за ней, но в этот миг увидел Малко с пистолетом в руках и замер в самой нелепой позе, полусогнувшись на кровати:

– Кто вы такой? – В его голосе не чувствовалось страха – скорее, удивление. Фебе от возбуждения впилась зубами в собственный кулак и хрипло кричала:

– Убей его! Убей его!

Ее партнер неправильно понял появление постороннего и рассмеялся:

– Ах, мой дорогой, здесь хватит места на двоих. Я не ревнивый.

Малко, держа его под прицелом, процедил по-немецки:

– Одевайтесь, Руди Герн! Быстро! Это не шутка.

В глазах немца отразился панический ужас. Они почти побелели. Лицо казалось помертвевшим. Понадобилось несколько секунд, чтобы он смог выдавить из себя:

– Что за чепуха? Меня зовут Петер Кальто.

– Он врет! – Закричала Фебе. – Это Руди. Он мне рассказывал, как убивал евреев.

– Сволочь! – немец подпрыгнул к ней и изо всей силы ударил в лицо. Девушка упала. Нагнувшись, он занес было руку, но Малко спокойно сказал:

– Если вы еще раз ударите ее, я вас убью. Одевайтесь!..

Фебе с безумно расширенными глазами, вся дрожа, поднялась с пола. Малко краем глаза за ней следил, не упуская из виду и немца. Вдруг стремительным броском она кинулась к Руди, который стоял к ней спиной. В ее руке что-то блеснуло.

– Осторожно!

Немец с маху упал животом на кровать, а по его спине, багровея, начала расползаться кровавая полоса. Словно одержимая, Фебе размахнулась для нового удара...

– Если ты его убьешь, а не возьму тебя с собой.

Она медленно опустилась на стул. В глазах ее стояли слезы, губы молча шевелились. Малко вытер лоб.

Да, хорошенькая поездочка предстоит ему с этими двумя...

Руди Герн поднялся и с ненавистью посмотрел на девушку. Потом быстро, не спуская с Малко глаз, оделся.

– Кто вы и чего от меня хотите?

Малко пожал плечами.

– Мое имя вам ничего не скажет. А хочу я одного: чтобы вы поехали со мной.

– Но зачем?! – Немец почти рыдал.

– Чтобы посадить вас в тюрьму. Дальнейшее меня не интересует.

– Вы работаете на евреев?

Малко покачал головой:

– Нет.

Немец оживился:

– Тогда зачем вы это делаете? Меня посадят в тюрьму, будут судить. Я уже не молод. И я не хуже других! – Его плачущий голос вывел Малко из себя:

– Не мне вас судить! Я хочу только, чтобы все узнали, что вы не умерли в сорок пятом и что вы – шарфюрер Руди Герн, заместитель начальника лагеря Треблинка.

Герн сжал кулаки:

– Но евреи меня убьют!

Малко пожал плечами:

– Возможно. Но меня это не касается. Пошли, иначе я прострелю вам ноги и потащу на спине.

Немец упал перед ним на колени. Животный страх исказил его лицо.

– Послушайте, я знаю того, кто вас действительно заинтересует. Этого человека ищут уже много лет. Рейхслейтер Мартин Борман. Я помогу вам его поймать.

– Меня интересуете только вы, – сухо ответил Малко. – В последний раз прошу – пошли! – Он повернулся к Фебе: – Мы пойдем через кокосовую рощу. Моя машина стоит в зарослях справа. Ты иди по нормальной дороге. Так будет лучше. Хорошо?

Фебе не спускала глаз с Руди Герна. Малко подтолкнул его к двери.

– Я предпочитаю довезти вас живого, но предупреждаю: меня устроит и ваш труп.

Это не было стопроцентной правдой, но Герну необязательно знать всю правду. Он вышел первым и зажмурился от солнца. Затем повернулся к Малко:

– Отпустите меня, – более твердым голосом пробормотал он. – Мои друзья за меня отомстят...

Малко толкнул его в спину дулом пистолета:

– Пошевеливайтесь! – Сердце его сильно колотилось в груди: удалось сделать почти невозможное – найти Руди Герна, которого все давно считали мертвым. Теперь надо привести его в Кингстон. Ямайские власти будут очень удивлены.

Немец шел впереди, то и дело поворачиваясь к Малко. В его голубых глазах метался страх, подбородок дрожал. Он первым вышел на пляж. Мускулы его ног напряглись, и не успел Малко ахнуть, как Герн изо всех сил кинулся бежать. Путаясь в корнях деревьев, Малко потерял несколько секунд.

– Стойте! – он выстрелил, специально не целясь в Руди, а просто для того, чтобы тот услышал звук выстрела. Но немец продолжал бежать, петляя, как затравленный заяц. Малко тоже бежал изо всех сил. Мертвый Руди Герн был ему не особенно нужен. Он выстрелил еще раз, но этим лишь прибавил тому прыти. Пляж был пустынен. Понемногу расстояние между ними сокращалось. Руди время от времени поворачивался, и Малко видел, что он выбивается из сил. Только бы Фебе ждала с машиной! Сейчас он уже слышал прерывистое дыхание немца. Они бежали параллельно берегу, почти по воде.

Вдруг послышался резкий свист, щелчок по воде и отдаленный звук выстрела.

Ференци! Тот все-таки следил за ним. И сейчас он собирался убить Руди Герна. Эта мысль учетверила силы Малко и, догнав немца, он бросился на него. Они упали на мокрый песок. Руди Герн, несмотря на изнеможение, отчаянно сопротивлялся. Дважды он пытался выдавить Малко глаза. Они боролись молча. Неожиданно немец ударил противника ниже пояса. Тот задохнулся, но вскоре перехватил инициативу, извернулся и навалился на врага всем телом, прижимая его к песку. Руди Герн открыл глаза. Грудь его судорожно вздымалась и опускалась.

– Убейте меня! – попросил он. – Так будет лучше.

Малко схватил его за ворот рубашки:

– Герн, я не собираюсь вас убивать. Но здесь есть человек, который охотится за вашей шкурой. Который только что стрелял. Если хотите выжить, делайте то, что я прикажу.

Тот смотрел, не понимая:

– Кто хочет меня убить? И почему вы меня защищаете?

Малко пришел в ярость. Лежа на животе и стараясь загораживать его от пуль, он крикнул:

– Дурак! Если вы сделаете два шага по пляжу, вас тут же пристрелят. У него винтовка с оптическим прицелом. Первый раз он промахнулся, потому что вы бежали, но второй раз не промахнется. Поднимайтесь и идите, прикрываясь мной. Меня ему запрещено убивать.

Руди Герн упрямо качнул головой:

– Выдумки все это! Не собираюсь я выполнять ваши приказы!

Малко вздохнул:

– Если вас будут судить, то дадут максимум пять лет. А если вы меня не послушаетесь, то уже через пять минут будете мертвым. Как хотите. Я встаю.

Он поднялся. Очевидно, тон его рассуждений был убедительным, потому что Руди с неохотой, но тоже поднялся. Малко чувствовал затылком его затрудненное дыхание и, сжимая в руке пистолет, думал о том, что соперничать с винтовкой Ференци невозможно. Тот, кстати, мог прошить обоих одной пулей... Они медленно продвигались вперед. Пройти бы всего метров двести, а там венгр будет на расстоянии пистолетного выстрела... На этот раз Малко твердо решил воспользоваться случаем. Первые пятьдесят метров они прошли без приключений. Герн шагал ритмично, след в след, его дыхание становилось спокойнее. Вот и пальмы, за которыми скрывается Ференци. До них не больше ста метров. Слева – дом родителей Фебе.

И тут немец не выдержал. Малко вдруг свалился, потому что тот дал ему подножку. Не помня себя, Руди Герн мчался к заветному дому.

Малко крикнул:

– Ложитесь, Руди! Ложитесь!

Но крик лишь подхлестнул беглеца. Теперь он бежал напрямик по сухому песку. Из-за пальм блеснуло пламя, и немец застыл, словно остановленный невидимой рукой. Потом он схватился руками за лицо, повернулся и упал. Когда Малко перевернул Герна с живота на спину, то увидел у него вместо правого глаза кровавую дыру. Пуля пробила мозг. Смерть наступила мгновенно.

Проклятье! Все усилия, бессонные ночи, удачи, находки – все пошло насмарку, загублено этим единственным роковым выстрелом. Малко поднял голову. Винтовка еще блестела на солнце. Что ж, радуйся Ференци!.. И вдруг Малко осенило. Ведь даже мертвый Руди Герн мог ему помочь! Только бы Фебе не подвела. Теперь все зависело от нее. Взвалив мертвеца на спину, Линге побрел по песку. Немец был тяжелый, но ярость увеличивала силы. Машина Фебе уже недалеко. Последний его шанс расстроить планы Ференци и, может быть, спасти свою жизнь.

Глава 13

Малко остановился, задыхающийся, обессиленный. Пот градом катил по его лицу. Ирония судьбы. После неотступного преследования бывшего нациста Малко нес его теперь на спине, как носят фронтовых друзей. У каждого свое место для смерти, но кто бы мог подумать, что для шарфюрера Руди Герна оно окажется на солнечном пляже Карибского моря, столь далекого от его родных баварских лесов. Фебе дожидалась возле машины. Она вырядилась в грязные джинсы и полосатую кофточку с оборванными пуговицами. Вскрикнув, она дотронулась до головы немца:

– Он убит:

– Вот именно.

– Я еще никогда не видела мертвецов, – медленно проговорила она, завороженно глядя на труп.

Малко открыл заднюю дверцу «Форда» и забросил туда тело Руди Герна. Пришлось согнуть ему ноги, чтобы захлопнуть дверцу. Голова отчаянно болела. Он сел за руль и сделал знак Фебе.

– Поехали.

Она села рядом и положила худую длинную руку на колено Малко. Казалось, то была не рука, а оголенный электрический провод. Другой рукой девушка начала расстегивать свои джинсы. Малко снял ее руку и завел двигатель, но уже чувствовал, что желание Фебе передалось ему с неодолимой силой. Стало почему-то стыдно и гадко. Джинсы были расстегнуты, и виднелась загорелая, гладкая кожа ее живота.

– Мне очень хочется, – пробормотала она.

– Сейчас не время, – сухо ответил он.

Куда мы едем?

Машину подбрасывало на лесной дороге между рядами кокосовых пальм.

– Где живет Руди Герн?

– В десяти километрах отсюда, недалеко от Савана ля Map.

– Покажи мне дорогу.

Она удивленно на него посмотрела:

– Зачем?

Малко вытер с лица пот:

– Хранил ли он какие-нибудь памятки о прошлом? фотографии, письма, бумаги...

Фебе резко рассмеялась:

– Конечно! Он так этим гордился? Однажды показал мне фотографию, где ему пожимает руку сам Гиммлер. Видела я и его военный билет со всеми орденами. Он часто повторял: «Когда-то я занимал высокое положение».

А теперь это был труп, который подбрасывало на заднем сиденье. Откуда ни возьмись, налетели толстые мухи и закружили вокруг его лица.

– А ты не знаешь, где он хранил эти бумаги?

Она ответила не сразу, внимательно глядя на Малко и похрустывая длинными пальцами.

– Не знаю... Кажется, я не помню...

Она все еще не застегнула молнию джинсов.

Он резко сказал:

– Послушай, Фебе! Не ломай комедию. Сейчас не время заниматься любовью! А если будешь настаивать, то заработаешь пару хороших пощечин.

Девушка опустила голову с видом наказанного ребенка:

– Я знаю, где он их хранит.

Малко вспомнил:

– А его жена?

Фебе покачала головой:

– Ее нет дома. Он отослал ее в Монтего Бей, чтобы она за ним не шпионила. Там только слуги, которые меня знают и разрешат войти.

Они уже минут двадцать ехали по дороге, окруженной банановыми пальмами. Там и сям виднелись хижины ямайцев. Наконец, показался длинный белый дом с ярко-зеленой лужайкой. Вокруг царили мир и покой. Малко остановил машину перед въездом на лужайку и снова подумал, что здесь слишком спокойно и нет ли какой ловушки. Садовник-ямаец, услышав шум мотора, поднял голову, но тут же вновь занялся своим делом. Малко развернул машину, чтобы быть готовым к немедленному отъезду.

– Иди одна, – сказал он Фебе. – Я буду ждать тебя здесь. Если через пять минут не явишься, я уеду.

Фебе с испугом на него посмотрела:

– Но ты же не бросишь меня здесь одну?

– Было бы слишком опасно тебе, сумасбродке, довериться, – проворчал он. – Давай-ка поскорей!

Время тянулось очень медленно. Садовник что-то пел, грустное и заунывное. Огромные мухи кружились над трупом немца, и приторный запах крови уже начал наполнять машину. Появилась Фебе с пустыми руками. Малко выругался сквозь зубы, однако Фебе чему-то радостно улыбалась. Едва сев в машину, она вытащила из-под кофточки большой коричневый конверт и бросила его на колени Малко.

– Все там.

В конверте лежали фотографии, которые Линге быстро просмотрел. На одной из них Гиммлер пожимал руку Руди Герна (такую фальшивку нелегко изготовить), был также воинский билет и билет эсэсовца с его фотографией и номером. На всех фотографиях легко распознавался Руди Герн, человек, лежащий на заднем сиденье машины. Не задерживаясь, Малко спрятал конверт и включил двигатель. Предстояло еще самое трудное – выехать из страны с трупом Руди Герна при условии, когда за тобой следит Янош Ференци. Официально вывезти труп невозможно: сразу видны знаки насильственной смерти, и ямайцы, безусловно, этим заинтересуются. Нужно спрятать труп в надежное место, потому что, догадавшись о его плане, Ференци сделает все, чтобы ему помешать. На Караибах доллар ценится еще высоко.

Машину сильно подбрасывало на ухабах проселочной дороги, но Фебе хорошо знала окрестности, и вскоре они выехали на асфальтированное шоссе, ведущее в Монтего Бей. Труп Руди начинал разлагаться, машину заполнил омерзительный запах. Малко почувствовал, как тошнота подступает к горлу, и остановил машину на обочине. Фебе вышла, бледная, как полотно. Подышав свежим воздухом, они вновь двинулись вперед. Малко уже знал, что он должен делать. Надо тайно вывезти труп, не заезжая в Кингстон. Самолет исключался. Оставалось какое-нибудь судно.

– Скажи, много ли кораблей заходит в Монтего Бей?

Она неуверенно пожала плечами:

– Кажется, да.

Шоссе было почти пустынным, и вскоре они увидели первые дома Монтего Бей. Малко остановился возле базара. Там он купил три больших банных простыни, которыми прикрыл тело немца. На всякий случай. Затем они двинулись к отелю «Ред-Баррель».

– Подожди меня здесь, – сказал он Фебе.

В баре было пусто. Хозяин дремал на табуретке. Открыв глаза и узнав Малко, он быстро встал и тепло пожал ему руку. Малко заказал три стакана рома и решил, что наступило самое время задать вопрос. Он вытащил из кармана двадцатидолларовую бумажку и положил ее на стойку:

– Скажите, пожалуйста, если бы вам понадобилось как можно скорее вывезти кое-что из страны, к примеру, на судне, – к кому бы вы обратились?

Мулат посмотрел на него совершенно отсутствующим взором, словно вопрос обращался не к нему, но пальцы его уже схватили хрустящую бумажку. Наконец, он медленно произнес:

– Я бы пошел в Шоу-Парк Клуб около порта и спросил капитана Фреда Перри...

Через три минуты Малко сидел за рулем. Фебе не находила себе места: трое черных уже вертелись около машины, привлеченные одинокой белой девушкой. К счастью, их носы были не очень чувствительны. «Форд» развернулся и направился в порт. Шоу-Парк Клуб был ангаром, построенным на пустыре вдалеке от туристического Монтего Бей. Малко остановил машину на Харбур-стрит и осмотрелся. Старый, совершенно высохший негр с унылым видом курил трубку у входа в ангар.

– Тебе снова придется поскучать, – сказал Малко девушке.

Чтобы не входить в этот шалман с огнестрельным оружием, он снял пистолет и засунул его под сиденье. Старый негр посмотрел на него чересчур заинтересованным взглядом. Для этих мест он был слишком хорошо одет. Малко толкнул дверь. В уши ворвался слитый шум и пьяные выкрики. Хорошо, что он не взял с собой Фебе. Зал был забит до отказа моряками и портовыми проститутками, какой-то метис, совершенно голый, отплясывал возле стойки под аккомпанемент хора. Слова песни заставили бы покраснеть хозяйку публичного дома. Малко схватил за плечо черного бармена и, стараясь перекричать шум, проорал ему на ухо: :

– Фред Перри... Ты знаешь такого?

Тот показал на столик возле дверей, где сидели трое мужчин и две черных девушки. Малко подошел к столику:

– Фред Перри?

Толстый мулат с лошадиной головой и раздавленным носом слегка повернул голову, не отрывая, впрочем, глаз от груди девушки, сидящей напротив. Малко наклонился и сказал ему на ухо:

– Ищу типа, готового заработать тысячу долларов.

Пришлось подождать минут пять, пока смысл сказанного дошел до его сознания. Рука мулата, оставив колено девушки, схватила Малко за рукав:

– Шуточки?

– Нет. Но я не могу разговаривать с вами здесь. Выйдем.

Фред Перри поднялся. Он был ниже Малко, но очень широкоплечий и коренастый, одетый в серую грязную майку и застиранные джинсы. Схватив мятую фуражку, он напялил ее на голову и величественно последовал за Малко. Старый негр с трубкой по-прежнему сидел у дверей. Они вышли на пустырь, мулат остановился:

– Ну?

Из клуба доносился шум. Негр с интересом смотрел на двух мужчин.

– У вас есть судно? – спросил Малко.

Мулат показал рукой на грузовое судно, которое при свете прожекторов загружалось бананами:

– Вон там. Это моя «Оракабеза».

– И вы капитан этого судна?

– Ясно.

– Когда вы отплываете?

– Завтра утром на рассвете. Может, раньше, если закончат погрузку.

– И куда?

– В Калвестон. Техас.

Малко внимательно посмотрел на него:

– Хотите заработать тысячу долларов?

Фред Перри сплюнул:

– Вы когда-нибудь видали типа, который бы не захотел заработать тысячу долларов? Что надо делать? – его темные глаза смотрели на Малко не очень дружелюбно.

– Нужно перевезти кое-кого в Калвестон или любой другой американский порт.

– Вас?

Фреду Перри наверняка уже доводилось нелегально перевозить людей. В его глазах блеснул огонек.

– Здешний тип?

– Нет.

– Где он?

Малко показал на машину:

– Вон там.

Фред Перри быстрым шагом подошел к машине, заглянул внутрь и неожиданно отшатнулся:

– Это она? – сдавленным голосом спросил мулат. – Тысячу долларов за такую штучку?

– Нет, это не она. Это – он, – холодно ответил Малко, стянув с трупа полотенца.

Капитан выругался, отошел от машины и перекрестился.

– Но ведь это труп! – шепотом сказал он.

– А я и не утверждал, что он живой. Иначе бы не предложил вам тысячу долларов.

Фред Перри почесал затылок, сдвинул назад жеваную фуражку.

– Это опасно! Зачем вам нужен этот труп?

– Вас это не касается, – сухо заметил Малко. – Согласны или нет?

Протекла долгая, как тысячелетие, секунда. Мулат, наконец, произнес:

– Ладно. А что делать потом?

– Тело передадите полиции в Калвестоне, – спокойно пояснил собеседник. – А еще лучше – ФБР. Они будут в восторге!

Мулат чуть не подавился:

– Полиции?! Вы что, окончательно рехнулись? Да его просто-напросто надо выкинуть в море.

– Ничего подобного! Я чрезвычайно им дорожу. Если вы его выкинете, не получите ни цента.

Мулат в растерянности переводил взгляд с Малко на машину.

– У меня будут неприятности с полицией.

– Не беспокойтесь. Я буду на месте и заверяю, что все обойдется наилучшим образом. Наоборот, может, вы еще получите премию.

Однако этот довод слабо подействовал на Перри. Малко вытащил из кармана бумажник. У него не оставалось времени на уговоры капитана.

– Итак, да или нет?

При виде денег Фред Перри мгновенно преобразился. Его глаза загорелись таким алчным огнем, что, казалось, вот-вот зажгут пачку зеленых ассигнаций.

– Ладно. Гоните монету!

Это было бы слишком просто. Малко сложил как следует десять стодолларовых бумажек и неожиданным резким жестом разорвал пополам. При виде подобного кощунства капитан вскрикнул так сильно, что негр повернул к ним голову. Но Малко уже протягивал Фреду одну из половинок.

– Другую половину получите в Калвестоне. Их можно очень легко склеить. Таким образом вы откажетесь от мысли выбросить моего друга за борт до прибытия в Америку. Капитан взял деньги и посмотрел на них с недоверием. Затем тщательно пересчитал и сунул в карман.

– Ах, да, – спохватился Малко. – Вы зайдете в аптеку и купите банку формалина и шприц для подкожного впрыскивания.

Мулат, вытаращив глаза, глядел на Малко.

– Необходимо, чтобы труп дошел в хорошем состоянии, – продолжал тот. – Впрочем, я сделаю это сам.

– Так-то лучше, – проворчал моряк. – Потому что за такую работу надо платить больше тысячи долларов. Вы что – маньяк? По крайней мере, хоть вы его убили или нет?

– К сожалению, нет, – ответил Малко. – Я хочу, чтобы вы взяли багаж сейчас. Как это сделать?

Перри покачал лошадиной головой:

– Можно сразу поехать на корабль. Там есть большие старые ящики. Используем их как гроб.

Малко сел за руль. Фебе потеснилась, чтобы уступить место моряку, который время от времени бросал назад озадаченные взгляды. Ему трудно было понять, почему перевозка этой дохлятины требует так много забот и беспокойства. Машина подъехала к причалу. Знакомый таможенник поздоровался с капитаном, и они подкатили к самому судну, которое оказалось старым, облезлым грузовым пароходом.

– Давайте его вытащим, будто он пьяный, – предложил Перри. Он тут же подхватил Руди подмышки и потащил по лестнице наверх. Застывшие ноги немца мало походили на ноги пьяного, но никто из грузчиков-негров не обратил на компанию никакого внимания. Малко и Фебе поднялись за капитаном в его каюту, которая оказалась еще микроскопичней, чем камеры в Синг-Синге. Фред без церемоний положил труп на свою кровать и вытер пот со лба. Трупный запах мешался с запахом грязной каюты, которая, судя по всему, никогда не убиралась и никогда не проветривалась.

– Не выношу мертвецов! – сказал сурово моряк. – Никогда не знаешь...

– Не знаешь чего?

Тот сделал рукой неопределенный жест, вышел из каюты и через несколько минут вернулся.

– Я послал одного типа в аптеку, – объяснил он.

Фебе стояла, опершись на маленький столик, и не спускала глаз с мертвого Руди. Пуля здорово обезобразила его лицо. Малко обнял девушку за плечи:

– Иди на палубу. Этот спектакль не для тебя.

Но та вцепилась в его руку и не двинулась с места.

Вернулся капитан, волоча ящик, в котором, если судить по запаху, возили копру. Он вытащил из него гвозди и молоток.

– Дождемся формалина, – сказал Малко.

Они втроем сели на ящик, Перри достал бутылку рому без этикетки и отпил глоток. Судно покачивалось и трещало так, словно готово было вот-вот развалиться. Что же с ним происходит в открытом море, да еще в шторм? Минут через двадцать в каюту постучали. Перри вышел и вернулся с большой банкой желтоватой жидкости и коробкой для шприцев.

– Вот ваши штучки, – сказал капитан. – Забавляйтесь сами.

И вышел на палубу.

Малко никогда в жизни не приходилось заниматься подобными вещами. Вытащив здоровенный шприц, похожий на те, которыми делают уколы лошадям, он наполнил его формалином и ввел иглу в шею мертвеца. Тошнота подступала к горлу. Фебе, как зачарованная, смотрела на эту работу. Кажется, формалина достаточно... Очень важно, чтобы ФБР могло опознать труп Руди Герна. Через полчаса банка была пуста. Малко глубоко вздохнул и вытер пот. Схватив бутылку, оставленную капитаном, он отхлебнул порядочный глоток. Паршивое занятие!.. Поднявшись на палубу, он позвал Перри, и вдвоем они затолкали тело в ящик. Малко написал для ФБР короткую записку, в которой просил сотрудников войти в контакт с Давидом Уайзом в Вашингтоне, объясняя, что тело принадлежит военному преступнику, разыскиваемого уже двадцать пять лет. Положив конверт на грудь Руди Герна, он наблюдал за Фредом, который заколачивал крышку.

– Как только прибудете в Калвертон, немедленно обратитесь в полицию. Я буду вас ждать там.

– А другие половинки?

– Получите немедленно там же.

Они вышли на палубу. Малко пожал капитану руку:

– До будущей недели.

Пока они спускались по трапу, мулат провожал их глазами. Малко бросил последний взгляд на судно, где находилась сейчас его последняя надежда. Он пытался догадаться, что делал Янош Ференци после убийства Руди Герна. Машина направилась в сторону аэропорта.

– Мы уезжаем из Монтего Бей, – объявил он Фебе.

Девушка захлопала в ладоши, но вдруг лицо ее исказилось:

– А Путч?

– Какой еще Путч?

– Моя собака, которая осталась в Негриле. Я не могу без нее уехать.

Малко улыбнулся:

В Нью-Йорке я куплю тебе десять таких собак.

Фебе упрямо покачала головой:

– Я без нее не уеду! Она была моим единственным другом. Без меня ее убьют.

Они уже выехали из Монтего Бей, и машина мчалась вдоль моря по Кент-авеню. Фебе тихо плакала. Малко погладил ее по щеке. Кто бы мог подумать, что девушка до такой степени привязана к собаке. Но от Фебе всего можно ожидать.

– Не плачь, – ласково сказал он. – Через несколько часов ты покинешь Ямайку и для тебя начнется новая жизнь.

Она не ответила.

Аэропорт был небольшим, но вполне современным. Малко остановил машину напротив зала отправлений.

– Пойдем, – сказал он Фебе.

Она покачала головой:

– Нет, я побуду тут.

Малко прочитал расписание. На сегодня ничего... У стенда информации красавица-метиска объяснила:

– Рейс будет только завтра в шесть утра в Майами и Нью-Йорк.

Малко зарезервировал два места и купил билеты. Фебе не шевелилась.

– Придется провести ночь на Ямайке, – сказал он.

По-прежнему никакой реакции. Малко развернулся и поехал обратно по Кент-авеню. Первая гостиница, которую они встретили, находилась в Шатаме, в нескольких километрах от Монтего Бей. Он завел машину в паркинг и пошел узнать, есть ли места. За двенадцать долларов ему обещали комнату с видом на море. Он спустился, чтобы сказать Фебе, что вес в порядке.

– Мы останемся здесь до утра? – спросила она.

Малко вытаскивал чемодан.

– До пяти часов утра. Чтобы не опоздать на самолет. Пошли. – Он пошел первым и начал заполнять карточку для полиции, как вдруг услышал шум двигателя. Подгоняемый недобрым предчувствием, Малко выскочил из гостиницы. Фебе и машина исчезли.

Глава 14

Послышался легкий шорох в темноте. Фебе крикнула:

– Путч!

В ответ ни звука. Девушка нажала на выключатель, но свет не зажегся. С тех пор, как она уехала из гостиницы, прошло два часа. Теперь Фебе понимала, что натворила глупостей. В конце концов, это только собака... Но девушка столько раз плакала, сжимая ее в объятиях, что животное стало частью ее самой. Неожиданно ее охватил безотчетный страх. Она повернулась, чтобы уйти, но было уже поздно. Одной рукой кто-то схватил ее за горло, а другой зажал рот. Фебе пыталась вырваться, но незнакомец швырнул ее на кровать. Она упала на живот, и какой-то холодный предмет уперся ей в затылок. Мужской голос сказал по-немецки:

– Не кричите и не пробуйте убежать, иначе я вас тут же прикончу.

Мужчина связал ей руки и перевернул на спину. Он зажег керосиновую лампу. Маленький окровавленный комок валялся возле двери. Это была собачонка с размозженной головой. Фебе вскрикнула и хотела подняться, но незнакомец толкнул ее обратно на кровать и сел рядом.

– Мне хотелось бы знать, куда ваш друг спрятал труп немца? – спросил он.

Фебе посмотрела на него со слезами на глазах:

– Почему вы убили мою собаку?

Янош Ференци изо всех сил ударил ее по лицу. Девушку затрясло. Ее часто били, но сейчас все обстояло по-иному. Между ею и этим человеком не было никакой эротической связи. Просто он хотел выудить из нее какие-то сведения. Он снова ударил ее, еще сильнее. На этот раз Фебе совершенно отключилась, не понимая, что от нее хотят. У нее было единственное желание – в последний раз прижать к себе трупик собаки. Янош Ференци задумался. У него не оставалось времени на то, чтобы заставить девку заговорить. К тому же надо соблюдать осторожность. В соседнем доме живут люди. Венгру пришлось прятаться в кустах с четырех часов дня. Малко снова смешал все карты. Ему для чего-то понадобился труп. И куда он его унес? Последним шансом была девушка. Она должна была вернуться. И заговорить во что бы то ни стало.

Ференци вытащил из кармана небольшую коробочку и открыл ее. Там находился шприц и пузырек с бесцветной жидкостью. Он был ученым человеком и знал, что сеанс наркоза может принести гораздо больше пользы, чем вырывание ногтей. Специальный препарат вызывает ослабление воли и дает возможность выспросить все, что нужно. Но действует только четверть часа. Потом необходимо впрыснуть большую дозу амфетамина, чтобы человека разбудить. Наполнив шприц, он склонился над Фебе.

– Не бойтесь. Это не больно. Только не двигайтесь.

Она не могла оторвать глаз от трупика собаки, которую убил этот человек. И теперь он хочет выведать какой-то секрет. Но какой? И зачем?.. Это было ужасно. Девушка почувствовала легкую боль в руке. Закатав рукав ее блузки, незнакомец сделал ей укол. Затем он спрятал шприц и немного подождал. Фебе не двигалась. В первую минуту она ничего не почувствовала. Потом в голове у нее зашумело. Фебе закрыла глаза и когда открыла их вновь, тельце собаки показалось ей далеким-далеким и совсем маленьким. А лицо склонившегося над ней мужчины открытым и симпатичным. Он сказал:

– Меня зовут Янош Ференци. А тебя как?

– Фебе, – ответила она. – Странное имя, не правда ли?

Она вдруг почему-то ужасно вспотела. Пот крупными каплями катился по лицу. Почудилось, будто ее нервы превратились в оголенные электрические провода, разбегающиеся под кожей. Керосиновая лампа показалась необыкновенно яркой, а собственный голос очень звучным. Она ощутила себя сверхсильной, способной единым движением разорвать опутавшие ее веревки. Однако не могла шевельнуть пальцем. Это было мучительно, и Фебе застонала. Ференци посмотрел на часы. Прошло уже семь минут, а она еще ничего не сказала. Он следил за ее лицом, на котором отражались все стадии наркоза. В данную секунду она боялась и хотела говорить.

– Вы плохо себя чувствуете? – участливо спросил венгр. – О чем вы сейчас думаете?

– О корабле, – начала было Фебе. Но что-то сработало в каком-то участке ее подсознания, потому что она продолжала: – Корабли... Я люблю море и корабли.

Ференци заметил изменение в интонации ее голоса и спросил настойчивее:

– Вы видели корабль? Сегодня? Вместе с вашим другом Малко?

Фебе покачала головой. Пот крупными каплями продолжал катиться по ее лицу, глаза были дико вытаращены. Тогда Янош решил изменить тактику:

– Зачем вам надо было уносить труп? Ведь он страшно тяжелый!..

– Мы положили его в машину... – затем в девушке, видимо, что-то заблокировалось. Остатками силы воли она продолжала бороться, но сознание казалось закутанным в удушающую вату. Надо говорить? Не надо говорить? Что он знает? Сколько нескончаемых часов идет у нее разговор с этим человеком? В конце концов, это не имеет никакого значения.

Ференци вполголоса выругался. Потеряв сознание, Фебе запрокинулась навзничь. Как можно скорее заполнить шприц амфетамином! Он разрушающе действует на сердце и мозг, а венгр набрал лошадиную дозу, но эту кретинку надо во что бы то ни стало разбудить! Действительно, через несколько секунд Фебе открыла глаза. Зрачки были безумно расширены, но она чувствовала себя прекрасно: никакой усталости, никакой боли, никаких проблем!

– Что вы делали на корабле?

Что за дурацкий вопрос? Они должны были... И снова загвоздка. Что сказать? Что сказать? Что сказать?

Ференци вышел из комнаты через тридцать пять минут после того, как туда вошел. Он узнал все, что ему нужно было узнать. Перед уходом он развязал девушке руки и уложил ее на кровать. Фебе лежала почти без сознания, с тупой головной болью и лихорадочным пульсом. Собрав остаток сил, она подползла к трупику собачки и прижала его к себе. Для нее ничего на свете не существовало, кроме этого холодного комочка.

Часа через два приехал Малко, который с великим трудом сумел, наконец, найти машину напрокат. Раздираемый яростью и беспокойством, он вел старый «Мустанг» со скоростью восьмидесяти миль в час. К домику Фебе он подошел пешком. Сердце его сжалось, когда он увидел стоящий неподалеку «Форд». Фебе находилась здесь. Но что с ней? Усевшись в самом темном уголке, она судорожно прижимала к груди мертвую собачку. Малко присел рядом на корточки:

– Фебе!..

Она не пошевелилась. Он попробовал ее поднять, но она словно приросла к полу. Он пытался поймать взгляд девушки, однако глаза казались остекленевшими.

– Что случилось? Кто здесь был?

Молчание. Глаза по-прежнему мертвы. Вдруг он услышал странный шум и через несколько секунд понял, что он исходит из груди Фебе, в которой с безумной силой колотилось сердце. Лишь тогда Малко разглядел следы уколов на руке и все понял: неподвижность взгляда, гипнотическое коматозное состояние, разрегулированное сердце. Она подверглась сеансу научной пытки. Выдержать допрос под наркозом не может почти никто. Малко вновь ее потряс, пытаясь вывести из состояния столбняка. Лицо и руки несчастной горели, она автоматически поглаживала собачку.

Малко осмотрел девушку более внимательно. Конечно, он не врач, однако знал, какой эффект вызывает наркоз у людей со слабой психикой, да еще таких неуравновешенных, как Фебе. У нее был шизофренический кризис, вызванный наркотиками. Скорее всего, она так в себя и не придет. Сыграл роль рефлекс саморазрушения. Подвергнутая сильному психическому давлению, она сошла с ума, стараясь не заговорить. Один лишь Янош Ференци знал, что она успела сказать. А то, что он исчез, плохой признак. Малко колебался. Ему хотелось выполнить обещание, но увозить девушку в таком состоянии было практически невозможно. Если заставить ее двигаться, она может впасть в бешеную ярость. Он посмотрел на Фебе в последний раз и тихо произнес ее имя. Она не шевельнулась. Бедная! Никогда и никуда не уехать ей из Негрила. Во тьме продолжали перед ним мерцать огромные фиолетовые глаза.

На Ямайку опустилась тихая тропическая ночь. Где находился теперь Ференци и что намеревался делать? Первым побуждением Малко было помчаться к судну. А если венгр только этого и ждет? От Негрила к Монтего Бей вела единственная дорога. Ференци мог подстерегать его у въезда в город и выслеживать там. А может, он где-то поблизости и будет следить за ним уже отсюда... Малко сел в машину и поехал по совершенно пустынному в этот час шоссе. Неужели Ференци узнал, что труп на «Оракабезе»?.. Спокойней, спокойней... Кажется, Фред Перри из тех, кто может за себя постоять. Его, конечно, всегда можно перекупить, но вряд ли у венгра при себе достаточная сумма денег.

Подъехав к Монтего Бей, Малко не удержался и свернул на Харбур-стрит. Оттуда было видно судно, по-прежнему стоящее у причала. Погрузка закончилась, и все ушли с палубы. Через несколько часов судно отчалит, а с ним и тело Руди Герна. Малко подъехал к гостинице, где с трудом разбудил сторожа, который, чертыхаясь, открыл ему дверь. Он долго не мог сомкнуть глаз. Стоящая рядом пустая кровать напоминала о Фебе.

Кошмарный сон заставил его проснуться. Янош Ференци наставил на него огромный автоматический пистолет, и палец ясно различался на спуске. Малко выпрямился, и в тот же момент венгр выстрелил. Раздался страшный грохот. Сон или явь? Нет, конечно же, наяву. Он вскочил и подбежал к окну. Чудовищный столб черного дыма поднимался к небу. Горел корабль. Малко лихорадочно оделся и кинулся в порт. Там он узнал, что сразу же после отплытия «Оракабеза» взорвалась. От нее ничего не осталось. Сработала современная минибомба японского производства. На этот раз выиграл Янош Ференци. Машина мчала Малко к аэропорту. Самолет на Нью-Йорк вылетал через полтора часа.

Глава 15

После того, как Малко протянул служащему иммиграционного отдела свой паспорт, тот вместо того, чтобы, как обычно, паспорт вернуть, набрал номер внутреннего телефона.

– Билл там? – спросил он. – Пусть подойдет на минутку. – И, не возвращая паспорт, попросил, – Будьте любезны несколько минут подождать, простая проверка.

Малко подчинился. Такой прием не предвещал ничего хорошего, ну, что ж... Ко множеству старых проблем прибавится еще одна. Ждать пришлось недолго. Громадный верзила с загорелым лицом подошел и протянул руку:

– Билл Лейден. У меня для вас сообщение. Прошу пройти со мной.

Малко очутился в небольшом светлом бюро Билла. Снаружи на двери висела табличка: «Федеральное бюро расследования». Молодой человек показал на телефон:

– Позвоните, пожалуйста, в Вашингтон мистеру Дэвиду Уайзу. Он просил, чтобы вы с ним связались немедленно по прибытии в Соединенные Штаты.

Обеспокоенный Малко набрал номер ЦРУ: 351-11-00. Ему не нравилась эта спешка. Сначала ответил секретарь, потом сам шеф:

– Где это вы пропадали? – спросил он отнюдь не любезным тоном, что было на него непохоже.

– В Европе, – уклончиво ответил Малко. – Вы получили мое письмо?

Короткое молчание.

– Да. И я бы хотел по этому поводу с вами поговорить. Нужно увидеться. Вы, кажется, были в Греции?

Малко вздохнул:

– Вы, конечно, не поверите ничему из того, что я вам расскажу...

Дэвид Уайз прокашлялся перед тем, как спросить:

– Надеюсь, вы сейчас никуда не собираетесь уезжать?

Это было уж слишком! Малко с горечью сказал:

– Успокойтесь. У меня нет никакого желания это делать. Похоронят меня здесь.

В голосе Уайза он ощутил беспокойство:

– Что вы хотите этим сказать?

– Я вам все объясню. Но сейчас я очень устал. Завтра я буду в Вашингтоне. – Он повесил трубку и повернулся к Биллу, который не упустил ни слова из сказанного.

– Полагаю, у вас есть приказ не спускать с меня глаз?

Молодой агент ФБР покраснел, как девушка:

– Э... Нет.

– У вас есть машина?

– Да.

– Тогда окажите мне небольшую услугу и отвезите домой. Таким образом, все будут довольны. Я живу в Покипси в шестидесяти милях отсюда.

Через четверть часа, получив чемодан Малко, они мчали по скоростной дороге в сером «Форде» ФБР. Оба молчали. Билл – по причине застенчивости, Малко – погруженный в печальные мысли. Итак, он находился среди трех огней. Руди Герн на этот раз был действительно мертв. Оставалась только Сабрина, которая могла подтвердить, что он не Руди. Но где ее разыскать?

– Можете идти спать, – сказал Малко Биллу, когда машина остановилась перед виллой. – В городе есть неплохие гостиницы. Завтра отправимся в Вашингтон.

Молодой человек колебался. Чувство долга повелевало остаться, но Малко казался таким искренним... А перспектива провести ночь в машине вовсе не улыбалась. Малко решил за него:

– Не бойтесь. Я не убегу.

Пожав ему руку, Билл выше, а Малко открыл дверь и вошел в темный коридор. Прежде всего он тщательно обследовал весь дом. Все, вроде, в порядке. Подняв капот своего «Фалкона», он осмотрел мотор на тот случай, если кому-нибудь захотелось бы подбросить туда небольшую бомбочку. Ничего. Он вернулся в салон и налил стакан «Столичной». Вдруг кто-то позвонил в дверь. Засунув за пояс пистолет, он вышел на террасу за домом, оттуда выпрыгнул в сад, и пройдя через соседний сад, очутился на дороге. Перед дверью стояла соседка госпожа Астор с кучей писем в руках. Поспешно вернувшись домой тем же путем, Малко открыл ей дверь. Муж госпожи Астор работал в Нью-Йорке, и она целыми днями оставалась одна, скучая до смерти.

– Вот вам ваши письма, – сказала она. – Никто к вам не приходил. Хотя да, два господина. Но я не думаю, что это к вам.

– Два господина?

– Они приходили три дня назад. Хотели купить здесь виллу. Ваша им очень понравилась. Но ведь вы не продаете?

– Нет, я пока не намерен ее продавать, – ответил Малко, отпивая глоток водки. – А как они выглядели?

Госпожа Астор хитро прищурилась:

– Ах, я знала, что вас это заинтересует. Думаю, что это были иностранцы. Они говорили с акцентом. Один высокий, с орлиным, как у индейца, носом, второй – блондин, высокий, с голубыми глазами и длинными усами. Очень красивый мужчина. Должно быть, скандинав. Однако я подумала, что...

Но Малко уже не слушал болтовню соседки. Его фантастическая память тут же восстановила образы двух мужчин на балу в Мюнхене. Тех, которые собирались его убить. Наверняка израильтяне. Итак, они его нашли. И вернутся, если уже не здесь и не следят за ним. Они ни за что не поверят в его объяснения, особенно после смерти Кулькина. Он встал и поставил стакан.

– Большое спасибо, госпожа Астор. Я хочу немного отдохнуть.

Вскоре после ее ухода зазвонил телефон. Малко Подождал несколько секунд, поднял трубку и услышал сухой голос Яноша Ференци.

– Ну, вот вы и вернулись.

Западня закрывалась со всех сторон.

– У меня для вас хорошая новость, – иронически заметил Малко.

Венгр рассмеялся:

– Вы наконец-то приняли благоразумное решение?

– Израильтяне нашли меня, – сказал Малко. – И у них, скорее всего, недобрые намерения. Так что вам следует поспешить, чтобы предоставить доказательства моей невиновности. Иначе ваш дьявольский замысел расстроится.

– Идиот! – воскликнул Ференци. – Они вас убьют. Они...

Малко повесил трубку и налил второй стакан водки. Последним шансом оставалась Сабрина. Наверно, с этого и следовало начинать? Но ведь именно это казалось таким невозможным...

– Где она может быть?

Он мысленно восстановил все, что произошло после его знакомства с Сабриной. Вот он дошел до встречи с Павлом Антиповым по кличке Мартин. Затем отъезд из Нью-Йорка. Малко анализировал его образ, и у него создалось впечатление, что он о чем-то забыл. И вдруг осенило: одежда советского! Слишком широкие брюки, какая-то пестрая рубашка, немодный галстук. Это означало, что Мартин – официальное лицо, работающее в одной из советских организаций, аккредитованных в США. И наверняка в Нью-Йорке. Советское посольство находилось в Вашингтоне, а в Нью-Йорке были только две организации: Амторг, торговое представительство, в котором работало небольшое количество служащих, и постоянная делегация при ООН. Малко отбросил ТАСС. Там работали настоящие журналисты, информаторы КГБ. Если он найдет капитана Антипова, то, возможно, доберется и до Сабрины. На террасе послышался шум. Малко вскочил с кресла, выключил свет и медленно, с пистолетом в руке, отодвинул штору. По террасе прогуливалась кошка. Нет, он стал слишком нервным. Появилось желание позвонить Дэвиду Уайзу и попросить ею помощи. ЦРУ сможет гораздо быстрее, чем он, найти капитана Антипова. Но тогда Малко придется исполнять роль овечки во время охоты на тигров – по отношению к израильтянам, конечно. К тому же человек, которого охраняло ФБР, нередко все-таки умирал. Итак, оставался единственный выход: исчезнуть, спрятаться в Нью-Йорке и искать Мартина. В городе с населением в одиннадцать миллионов легче спрятаться, чем в Покипси. Так или иначе – выбора не было. Да и не в его натуре было поддаваться. Он взял чемодан, который так и не успел открыть. К счастью, оставалось еще много наличных денег. Он закрыл дверь, бросив последний взгляд на фотографию своего замка. Когда он сможет туда вернуться? У Билла Лейдена будет первое разочарование в его профессиональной жизни. Позднее Малко объяснит ему, что не надо никому доверять. Если только будет это «позднее».

Проехав две мили по автостраде, он резко свернул на небольшую дорогу, ведущую на кладбище. Затем потушил фары. За ним никто не следил. Тогда он вновь выехал на автостраду.

Бауэри является как бы продолжением Второй-авеню к югу от Хаустон-стрит, пересекающей Манхэттен с запада на восток. Бауэри расположена в нижней части Манхэттена и представляет собой нечто вроде карикатуры на Америку. Это отвратительный район, в котором крутятся проститутки, наркоманы, воры, попрошайки и бродяги всех цветов и оттенков. Расизма тут не существует. Всех уравнивают грязь и нищета. И все отбросы большого города приходят сюда издыхать, порой убивая друг друга, чтобы прожить еще несколько дней. Малко вышел из сабвея у Купер-сквера и пешком направился к Бауэри. Он ставил машину в паркинге на 42-ой улице и взял лишь небольшой чемодан. Никто не догадается искать его в этой дыре. Тут он был в такой же безопасности, как на Луне. Мимо проплывали тени, старавшиеся догадаться, стоит ли содержимое его карманов удара бутылкой или ножом. Он остановился перед «Бауэри-Фоли», обычным мюзик-холлом, с той лишь разницей, что «девочкам» здесь было по пятьдесят-шестьдесят лет. Фотографии вызывали тошноту. Какой-то тип приблизился и тихим голосом предложил «путешествие». Малко сделал вид, что не расслышал. Тут все было опасно. На углу 4-ой улицы он увидел отель, чуть менее грязный, чем остальные. Малко поднял воротник пальто, чтобы не видно было белой рубашки, снял галстук и вошел. Холл освещался одной еле светившейся лампочкой. Стоявший за стойкой тип с татуированными руками слащаво улыбнулся:

– Комнату?

– Да.

– Десять долларов.

Малко вытащил несколько банкнот, но даже это было большой неосторожностью. Глаза мужчины загорелись. Наклонившись к Малко и дыша на него винным перегаром, он спросил:

– Не хотите ли позабавиться?

– Нет, – сухо ответил тот. – Я устал.

Татуированный нехотя протянул бумаги для заполнения. Малко написал: Джим Джонс из Буффало и взял ключ.

– Второй этаж, пятая комната, – сказал тип. – Если передумаете, я здесь до шести утра.

Три четверти комнат в отеле были заняты игроками в покер или «путешествующими» наркоманами, которые употребляли героин и марихуану.

Комната выглядела отвратительно. Обои на стенах оставались, наверно, со времен сухого закона, простыни менялись только по случаю президентских выборов, а занавески, видимо, были унесены предыдущим клиентом. Выглянул в окно, Малко увидел бродягу, который кидался мыть ветровые стекла машин, останавливающихся у светофора, в надежде заработать двадцать пять центов. В самом ужасном настроении он вытянулся на кровати, не забыв предварительно пододвинуть шкаф к двери.

Номер 136 на 67-ой улице висел на небольшом пятиэтажном здании. Над ним не развевался флаг и не было даже таблички. Но именно здесь жили советские, работающие в постоянной делегации при ООН. На этом участке 67-ой улицы почти нет магазинов и высоких домов из стекла и бетона, только старые кирпичные смотрят на улицу просторными окнами. Малко сидел в машине недалеко от угла Парк-авеню и, глядя в зеркальце, следил за входной дверью номера 136. Он запасся бутербродами и пивом на случай, если придется здесь долго торчать, 67-ая улица – с односторонним движением, так что если Мартин выедет на машине, за ним всегда можно последовать. По спине Малко струился пот. Время тянулось мучительно. Малко дал себе последний срок – сорок восемь часов. Если ничего не изменится, он пойдет и все расскажет в ЦРУ. За два прошедших часа из дома вышло человек пятнадцать. Все они пешком направлялись к Лексингтон-авеню, где находилась станция сабвея. В одиннадцать Малко решил переместиться, иначе его могли заметить. Он оставил машину на Парк-авеню и занял столик в кафе на углу. Из дома больше никто не выходил. Советские, вероятно, утром уходили и вечером возвращались. Здание наверняка под контролем ФБР, так что следует быть очень осторожным. В обеденный перерыв он сделал передышку: спустился пешком до 50-й улицы и через Централ-парк поднялся почти до Гарлема. На свой наблюдательный пост он вернулся усталый, но в более приподнятом настроении. К шести часам советские служащие начали возвращаться. Подождав еще немного, Малко потерял терпение и ушел.

Комната в отеле на Бауэри была по-прежнему омерзительно грязной. Он принял две таблетки нембутала и, не раздеваясь, заснул. Назавтра моросил дождь. День протянулся так же бесплодно и уныло, как и предыдущий. Малко изучил уже каждый камень на этом проклятом доме и начал узнавать домохозяек, торопящихся в соседнюю булочную. Пообедав, он зашел в то же кафе. Видя его потерянный вид, официант спросил, не ищет ли он работу. Им был нужен посудомойщик.

В четыре часа у него появилось острое желание зайти в дом и спросить капитана Антипова. По крайней мере, это вызовет хоть какое-то оживление. От постоянного заглядывания в зеркальце сильно разболелась шея.

Малко вернулся в отель совершенно обескураженный. Или его предположения были ошибочными, или Антипов куда-нибудь уехал, или... Уже одна только мысль, что придется провести еще день на 67-й улице, вызывала тошноту. Он решил поменять место и понаблюдать за советским торговым представительством Амторг. Там был небольшой шанс найти капитана, но выхода не оставалось. К тому же необходимо бежать из старого отеля, не то сойдешь с ума. На сей раз Малко переночевал в отеле Шератон на Седьмой-авеню, где, в основном, останавливались туристы. Здесь, по крайней мере, было чисто.

Впервые за последнее время Малко поднялся в хорошем настроении. По-прежнему моросил мелкий дождь. Надо было ехать на 30-ую улицу, между Бродвеем и Шестой-авеню. Там, кажется, легче спрятаться. Он с трудом нашел советское учреждение, которое размещалось в громадном грязном коммерческом здании. На улице разгружалось несколько грузовиков, и Малко поставил машину немного подальше, стараясь не привлекать к себе особого внимания. По улице прогуливались какие-то типы, что было уже малоприятно. К тому же входящих и выходящих здесь было гораздо больше, так что наблюдение стало чрезвычайно утомительным.

Около двенадцати к Малко прицепилась высокая девушка в черных очках и белом плаще. Она несколько раз прошлась вдоль машины, а потом, наклонившись, предложила:

– Хочешь, пойдем со мной? Я живу недалеко. Тридцать долларов.

В конце концов она ушла с шофером грузовика. Поблизости не было ни кафе, ни ресторанов, и Малко уже умирал от голода. Но вдруг голод пропал. Малко увидел вылезавшего из такси Мартина. Несомненно, это был он – то же морщинистое лицо с холодными глазами, та же старая шляпа, костюм, словно с чужого плеча. Мартин, не оглядываясь, вошел в здание. С трудом удержавшись от радостного вопля, Малко спрятался за грузовиком. Сначала он хотел броситься к телефону и предупредить Дэвида Уайза, но потом передумал. Теперь Мартин никуда не денется. А чем он больше сам о нем узнает, тем лучше.

Около четырех часов маленький серый «Шевроле» выехал из гаража. За рулем сидел Мартин. Малко догнал его у светофора 34-ой улицы. Здесь Мартин свернул на 36-ю, они пересекли весь Манхэттен и через Мидтаун туннель выехали на Квинс бульвар. Вроде бы Мартин направлялся к аэропорту «Ла Гуардия», но нет – вскоре он свернул с бульвара к Вудсайд-авеню. Теперь советский ехал медленно, словно искал чего-то. Этот квартал Нью-Йорка с надземной линией сабвея, огромными паркингами и дешевыми магазинами – один из самых скучных и старых кварталов города. А ближе к Джамейке Бей Вудсайд-авеню окружали уже только пустыри да склады. «Шевроле» двигалось все медленней и, наконец, остановилось между Тридцать седьмой и Тридцать восьмой-авеню у забора, заклеенного старыми афишами. Невдалеке темнела насыпь Лонг-Айлендской железной дороги. Малко остановил машину за огромным сломанным грузовиком. Мартин вылез из «Шевроле», медленно дошел до моста, оглянулся и исчез за одной из металлических опор. Затем вновь показался, держа руки в карманах. Казалось, он кого-то ищет. Прошел поезд, сотрясая опоры. Это явилось как будто знаком для советского. Он вернулся к машине, развернулся и поехал в том же направлении, откуда приехал. Все произошло так быстро, что Малко едва успел спрятаться за грузовиком. Потом он не спеша направился к мосту. Вокруг не было ни души. Время от времени, разбрызгивая грязь, проезжал автобус или грузовик. Зачем Мартин приезжал сюда? Малко повторил его путь, обойдя металлическую опору. Ждал ли он кого? Если да, то очень недолго. Может, что-нибудь оставил? Малко обошел вокруг опоры и тщательно ее осмотрел. Дождь усилился. Никто не обращал внимания на странные действия этого промокшего усталого человека. Проехала полицейская машина, но даже полицейские им не заинтересовались.

Малко вторично продел весь путь Мартина, но так ничего и не нашел. Озадаченный, он становился как раз в тот момент, когда наверху прошел поезд. И тут он нашел то, что искал: на высоте приблизительно двух метров к опоре была прикреплена металлическая коробочка размером не больше сигаретной. Поднявшись на цыпочки, Малко ее достал. Коробочка оказалась легкой. В ней, видимо, лежали бумаги. Он хотел было ее открыть, но сразу передумал. Если Мартин оставил коробочку здесь, значит, она для кого-то предназначена. Поместить ее на старое место не составляло труда – она легко приклеилась к металлу, потому что была магнитная.

Малко вышел из-под моста. Ждать в машине нельзя, так как прибывший за коробкой сразу же обратит на него внимание. Тогда он поднялся на насыпь. Его оттуда не видно, зато сверху видна любая машина, въезжающая под мост. Малко взад и вперед ходил по насыпи, возбужденно потирая руки, не замечая, что давно промок до нитки и может подхватить воспаление легких. Дул сильный холодный ветер. Всякий раз, когда проходил поезд, волна сырого, пронизывающего ветра едва не сшибала его с ног. Мало-помалу радость угасала. А что, если человек, которому предназначена коробка, придет за ней ночью или завтра? С другой стороны, это нелогично. Мартину ни к чему так рисковать. Коробочку могут заметить дети или бродяги, случайные прохожие. Ее отнесут в полицию. Нет, она должна оставаться под мостом как можно меньше времени.

Какая-то машина въехала под мост. Малко показалось, что она немного замедлила ход. Но нет, продолжает свой путь к Джамейке. Небольшой белый «Форд» со сломанной радиоантенной. Он так забрызган грязью, что трудно разобрать, кто находится внутри. Впрочем, можно различить женский силуэт. «Форд» проехал, вернулся, остановился под мостом, хлопнула дверца, и почти тут же машина рванула в сторону Нью-Йорка. Забыв об осторожности, Малко скатился с насыпи, перепачкав пальто и костюм. Коробочка исчезла. «Форд» был уже далеко. Добежав до машины, Малко, как сумасшедший, ринулся в погоню. В принципе он должен был нагнать женщину на Вудбайн-авеню, но она может свернуть в Куинс и затеряться там в маленьких улочках. Движение, к счастью, было небольшим, но лишь у третьего светофора он заметил белый «Форд». Малко притормозил, пропуская несколько машин. Совершить сейчас ошибку было бы непростительно. Водительницей «Форда» могла вполне быть Сабрина. Теперь они ехали прямо к Манхэттену. Почти той же дорогой, что и Мартин.

Итак, Малко напал на советскую шпионскую сеть в Нью-Йорке. Это может чрезвычайно заинтересовать ЦРУ и ФБР. Но по отношению к нему дело обстоит несколько иначе. Американцы могут не спешить, расследуя ответвления сети, а Малко за это время дважды уничтожат. Не вечно же торчать ему в этой вонючей дыре – Бауэри! Перед ним спокойно ехал «Форд», разобрать, кто сидит за рулем, по-прежнему невозможно. Может, окна специально так залеплены грязью? А перегонять машину рискованно. О, если бы это была Сабрина! Они свернули на Куинс-бульвар, и Малко пришлось приблизиться. Движение, становилось все более интенсивным. При въезде в Мидтаун туннель, как всегда, из-за огромных грузовиков образовалась пробка. «Форд» втерся между двумя грузовиками, и Малко потерял его из виду. Стоит его упустить, и все начинай сначала! При выезде из туннеля белая машина свернула налево на Вторую-авеню, затем сразу же опять налево на 36-ю улицу. Во что бы то ни стало не упустить ее из виду! В любой момент она могла спуститься в гараж, что значительно усложнило бы задачу.

Дождь лил как из ведра. «Форд» переехал на правую сторону Первой-авеню, и как только зажегся красный свет, свернул направо на 52-ю улицу. И тут Малко задержало такси. Напрасно он сигналил – таксист не двинулся ни на сантиметр, и лишь при зеленом свете медленно, чтобы показать свое презрение, тронулся дальше. Повернув направо, Малко неожиданно увидел белый «Форд», который спокойно отдыхал на стоянке, метрах в ста от перекрестка. От него отделилась женская фигурка. Стройные ноги, мягкие, кошачьи движения... Сомнений быть не могло. Это – Сабрина! Сердце заколотилось, спазмой перехватило горло. Раскрыв зонтик, женщина бежала к красивому зданию, отделенному от улицы небольшим садом. Через стеклянную дверь он заметил, что она взяла письма из почтового ящика и повернула в коридор налево. Это был богатый квартал. Владельцы квартир здесь платят огромные деньги за то, чтобы их охраняли днем и ночью. Сюда не впускают ни продавцов, ни страховых агентов, ни нищих.

Малко направился прямо к бюро. Швейцар приподнял руку к фуражке:

– Вы кого-нибудь ищете?

– Господина Жюльена Баха.

Он быстро проверил по списку и покачал головой:

– К сожалению, такой господин здесь не живет.

– Ах, – воскликнул Малко. – Значит, я ошибся. Извините.

Швейцар посмотрел на него недоверчиво. Он не не любил незнакомцев, которые приходят, выспрашивают... Но Малко уже разглядел все, что ему требовалось. Почтовый ящик Сабрины относился к квартире 2В. Он также успел заметить, что в здании был внутренний сад и что стены увешаны пожарными лестницами. Это могло пригодиться.

Малко вернулся к машине, решив, что необходимо передохнуть. Завтра он продолжит наблюдение. Он добился главного – Сабрина найдена. Теперь надо заставить ее признаться, а это очень трудно. Судя по тому, как легко она его провела, эта женщина – настоящая бестия. Однако Малко был готов на все, ибо только от нее зависело – жить ему или не жить.

Глава 16

Малко окатило горячей волной: Сабрина направлялась в его сторону. Он спрятался за телефонную будку. Ее лицо по-прежнему сияло в обрамлении вьющихся темных волос, а блеснувшая в улыбке полоска зубов была идеально ровной. Мужчины на нее оглядывались, и Малко почувствовал что-то, похожее на ревность. Она свернула на Первую-авеню, остановилась возле витрины цветочного магазина, потом пошла по 52-й улице ко Второй-авеню. Пешеходов было много, и Малко, не прячась, шел следом. Сабрина торопилась и не глядела по сторонам. Она почти бежала по Второй-авеню, и он терялся в догадках, что могло ее здесь привлечь. В этом районе не было ни элегантных магазинов, ни красивых витрин, одни лишь оптовики и грязные кафе. А она шла к Тони, итальянскому лавочнику, этому пережитку прошлого, бросающему вызов гигантским супермаркетам. У него, как видно, покупать было приятней. Малко следил за отражением Сабрины в витрине продавца открыток. Вот она сложила покупки в большую сумку, вот остановилась поболтать с Тони, как старая знакомая. Значит, наверно, давно живет в этом квартале. У него появилось желание неожиданно перед нею возникнуть. Просто для того, чтобы посмотреть, как она отреагирует. Но чего бы он этим добился? Мальчишеские бредни! С этой женщиной надо быть осторожным, как с хрустальной вазой. Если ее, не приведи Господь, вдруг раздавит машина, ему ничего другого не останется, как обреченно ждать смерти.

Может, что-нибудь дельное найдется в ее квартире? Ведь даже профессионалы бывают неосторожными и допускают оплошности. Сабрина вышла из лавки, взгляд ее на мгновенье задержался на спине Малко и равнодушно скользнул мимо. Она остановила такси, которое тут же свернуло на 58-ю улицу. Сумка с покупками осталась у Тони. Не успело такси скрыться из виду, как Малко кинулся к ее дому, У подъезда стоял швейцар. Малко не знал, под какой фамилией она здесь живет, но в его голове созрел план. Он некоторое время постоял возле двери, потом не спеша, заложив руки за спину, прошелся взад и вперед перед парадным, наконец, подошел к швейцару и, вручив ему десять долларов, сказал:

– Я жду знакомую. Она должна вот-вот спуститься. Будьте столь любезны, найдите, пожалуйста, для нас такси.

Швейцар поднес руку к фуражке, взял деньги и побежал к перекрестку. Малко следовало торопиться, ибо в это время поймать такси ничего не стоило. Номер квартиры он запомнил и, поднявшись на второй этаж, быстро ее нашел. Дверь, конечно, была заперта, но его это не смутило. Спустившись в сад, Малко стал подниматься по пожарной лестнице. Достигнув цели, он ударом локтя выбил окно. Звон разбиваемого стекла потерялся в шуме огромного города. Малко проскользнул в квартиру и оказался в маленькой чистой кухне. Швейцару, конечно, трудно понять, куда подевался щедрый клиент, но не станет же он проверять двести квартир.

Малко просмотрел кухонные шкафы и, не найдя ничего достойного внимания, открыл дверь в комнату, почему-то погруженную в полумрак. Он стал искать выключатель, но знакомый голос приковал его к месту:

– Добро пожаловать, господин Линге. Не шевелитесь, пожалуйста!

Послышался щелчок выключателя, и сразу загорелись три лампы. На диване сидели капитан Антипов и Янош Ференци. У венгра оружия, вроде, не было, а капитан держал Малко под прицелом большого автоматического пистолета.

– Для вас это сюрприз? – издевательски спросил Ференци. – А мы давно уже вас поджидаем. С тех пор, как вы начали бродить около нашего представительства. Вас заметили и опознали. – Он насмешливо улыбнулся. – До чего же вам захотелось в последний раз повидать Сабрину!

Словно подрубленный, Малко опустился на стул.

Янош Ференци пригладил волосы. Странно, однако Малко показалось, что венгр чем-то недоволен. Пожевав губами, он медленно произнес:

– Скорее всего, нам придется вас ликвидировать. Вы слишком много нынче знаете, к тому же на вас нельзя положиться.

– Нельзя, – вздохнул Малко.

– Мы, между прочим, весьма сожалеем, что приходится так поступать. В эту операцию вложено много усилий и денег...

Малко горестно покачал головой, потом спокойно спросил:

– Прикончите меня здесь?

Тот желчно улыбнулся:

– Вокруг Джамейки Бей достаточно болот. Вас найдут лет через десять, а, может, и никогда не найдут. Мы выезжаем через час.

На этот раз по спине Малко побежали мурашки. Антипов снял телефонную трубку. Разговор велся по-русски. Повесив трубку, он предложил Малко сигарету. Наступило короткое молчание. Вдруг Малко спросил:

– Так как я все равно отправлюсь на тот свет, то до этого очень бы хотелось узнать, как вам удалось состряпать фотографии?

Антипов рассмеялся:

– Отличная идея, не правда ли, голубчик? – Открыв ящик стола, он вытащил какой-то предмет, развернул его и приложил к лицу. Малко вскрикнул: перед ним была маска его собственного лица. Советский снял ее и бросил Малко. Маска была изготовлена из прорезиненной очень тонкой ткани цвета человеческой кожи.

– Смесь резины с пластмассой, – гордо объяснил Мартин. – Открытие, сделанное в наших лабораториях. Неотличимая имитация человеческой кожи, а на фотографиях вообще отличить невозможно.

– Но как вам удалось это сделать?

– Благодаря нашей красавице. – Антипов улыбнулся. – К тому же сон у вас отличный. Так и не проснулись, пока она снимала слепок.

– Он положил маску в ящик: – Может еще пригодиться... Никто же не знает, что вы того... исчезнете.

Янош Ференци посмотрел на часы и что-то сказал по-русски. У Антипова что-то мелькнуло в глазах:

– Без штучек?.. Хорошо. – Он вытащил из кармана металлический шприц: – Синильной кислотой...

Ференци поднялся и недовольно буркнул:

– Пошли! – Ему явно не нравилось поведение коллеги и его неуместная болтовня.

Малко встал. Даже сейчас почему-то не верилось, что его действительно хотят убить. Втроем они кое-как втиснулись в узкий лифт. Внизу никого не было. Швейцар сменился, и новый почтительно приветствовал группу. Большой зеленый «Форд» ждал их у подъезда. На заднем сиденье кто-то уже сидел. Ференци сел рядом с Малко, капитан – впереди с шофером. Когда выехали на Вторую-авеню, человек, сидевший рядом с Малко, вытащил из кармана предмет, похожий на карманную книжечку и подключил его к проводу, который свисал у него из уха, подобно аппарату для глухих. Кто-то произнес фразу по-русски. Человек послушал и ответил:

– Да.

Затем он спрятал свой радиопередатчик. Несмотря на трагичность ситуации, Малко улыбнулся: в центре Нью-Йорка под носом у ФБР, советские шпионы спокойно переговариваются по радио! Это был приемник-передатчик, работающий на шестидесяти трех мегагерцах с дальностью от трехсот метров до пяти километров. Маленькое чудо, изготовляемое в лабораториях КГБ. Малко пригляделся внимательней. У его ног находился аппарат, напоминающий копировальную машину, рядом лежала какая-то черная коробка. Невинный «Форд» был настоящей лабораторией КГБ на колесах, к тому же задние его дверцы могли открываться только шофером. Они проехали здание ООН и въехали в Мидтаун туннель. По туннелю пришлось продвигаться черепашьим шагом. Наступили часы пик. Антипов начинал нервничать. Несколько раз он оглядывался и беспокойно смотрел в заднее стекло. В конце концов он не выдержал, вытащил из кармана плоскую бутылку водки и, отпив несколько глотков, положил бутылку между собой и шофером. Ференци недовольно скривился. Пока проезжали туннель, капитан несколько раз прикладывался к бутылке. Машина еле ползла. Потом будет Лонг-Айленд-Фривэй, а там и Джамейка Бей. Впервые за последние месяцы Малко не торопился. На этот раз смерть была близка, как никогда.

Глава 17

Сержант Аль Мур пребывал в отвратительном настроении. В его комиссариате шесть человек были больны, и ему приходилось работать по двенадцать часов в сутки, не зарабатывая при этом дополнительно ни гроша. В нью-йоркской полиции сверхурочные не оплачиваются, и сержант отыгрывался на клиентах. Обычно добродушный, он раздавал сейчас штрафы направо и налево. Мрачные рожи жертв разогревали ему сердце. К сожалению, на выезде из Куинс Мидтаун туннеля представлялось не очень много удобных случаев. Несчастные водители выезжали из туннеля наполовину угоревшие и плелись со скоростью десяти километров в час. Вот почему, опершись на кабину, Аль Мур провожал взглядом машины почти без всякой надежды. Как вдруг глаза его загорелись. Только что заплатив за проезд, тронулся с места зеленый «Форд». Энергичным движением остановив его, Аль Мур наклонился к незакрытому еще окну:

– Это еще что такое?! – возопил он, указывая пальцем на бутылку возле водителя. Аль Мур достигал почти двух метров. В синей форме и с пистолетом сорок пятого калибра у пояса он внушал невольное почтение.

Антипов пробормотал:

– Да это ничего... Я просто вытащил ее из кармана. Она мне мешала...

Аль Мур схватил бутылку и показал на уровень жидкости:

– Она вам мешала? Вы что, не знаете, что в штате Нью-Йорк запрещено пить при вождении автомобиля? Ваши права!

Шофер в ужасе смотрел на Антипова. Второй, более молодой полицейский, уже приближался к «Форду».

Метрах в десяти стояла патрульная полицейская машина. Четверо полицейских с интересом наблюдали за разыгравшейся сценой.

– Ваши права! – повторил Аль Мур еще более официальным голосом.

Ференци что-то тихо сказал Антипову. Тот медленно вытащил из кармана толстый бумажник. Малко буквально буравил полицейского взглядом, но тот не обращал на пассажиров никакого внимания. Все должно кончиться штрафом в пятнадцать долларов... И вдруг Малко осенило. Дребезжащим пьяным голосом он заорал:

– Неужели ты собираешься показывать документы этому борову? Поехали скорее! Ненавижу полицейских!

Глаза сержанта, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Он побагровел и положил руку на пистолет:

– Попрошу всех немедленно выйти из машины! Внутри царило ужасное напряжение. Нервы Малко были натянуты до предела. Полицейский отступил на шаг и вытащил пистолет. Четверо полицейских из патрульной машины бросились ему на помощь. Малко был готов целовать их пыльные башмаки. Один из них попытался открыть заднюю дверцу. Аль Мур схватил Антипова за плечо:

– Быстрее! – Не ожидая ответа, он выволок его наружу. Тот не сопротивлялся. Тогда из «Форда», захлопнув дверцу перед носом Малко, выбрался Ференци. Подойдя к сержанту, он протянул ему дипломатический паспорт.

– Я – член делегации моей страны при ООН, – произнес он на прекрасном английском. – Вы должны нас немедленно отпустить!

На полицейского это произвело несомненное впечатление, потому что, козырнув, он взял документ, чтобы его посмотреть.

– С вами все в порядке. А как другие? У них тоже дипломатические паспорта?

Секунда колебания, которой Малко тут же воспользовался.

– Да хватит разговаривать с этой сволочью! – заорал он. Сидящий рядом советский, конечно, мог его пристрелить, но вряд ли он на это решится перед носом полицейских.

Сержант, уже фиолетовый от ярости, кинулся к машине, пытаясь открыть дверцу:

– Выходите, или я вас сам вытащу!

– А ну-ка попробуй! – смеясь, ответил Малко.

Это было уж слишком. Аль Мур сунул пистолет в кобуру, вытащил пару наручников и с необыкновенной быстротой надел их на руки ошеломленному Антипову. Шофер в растерянности открыл заднюю дверцу. Теперь машина была окружена шестью полицейскими. Малко пулей выскочил из «Форда» и, подбежав к полицейской машине, ворвался в нее на виду обалдевших блюстителей порядка.

– Арестуйте этих людей! – что было силы закричал он. – Они – советские шпионы!

Его вопль, впрочем, не произвел должного впечатления. Сержант тяжелым шагом подошел к машине и за воротник выволок Малко наружу.

– Ты еще не заткнулся, пьяная морда? Бумаги!!!

Малко вытащил из бумажника удостоверение Секретной службы и, сунув его под нос полицейскому, нормальным и жестким голосом произнес:

– Я работаю в ФБР. Эти люди – опасные советские агенты, которые собирались меня убить. Немедленно свяжитесь с ФБР, но прежде всего задержите их!

Резкий тон Малко, а главное, его документы, сразу подействовали на сержанта, но он в нерешительности переминался с ноги на ногу. Создавшаяся ситуация была слишком сложной для его простого ума. Между тем его коллеги выстроили четверых советских возле «Форда». Угрожающе указывая пальцем на сержанта, Малко прокричал:

– Я знаю – Вы думаете, что я пьяница или шутник. Но это не так. Во всяком случае, советую меня выслушать. Иначе вам до конца дней суждено регулировать движение в этом туннеле, пока не задохнетесь от газов!

Он показал на Павла Антипова:

– Обыщите этого человека! У него – пистолет, а я убежден, что он не имеет права на ношение оружия. Загляните в машину! Вы увидите очень странное оборудование.

Какую-то секунду сержант колебался. Затем, втолкнув Малко обратно в полицейскую машину, направился к Антипову. А когда у того из-за пояса извлекли огромный пистолет, сержант лишился дара речи.

– Боже мой! Боже мой! – только повторял он.

Другие советские также моментально были обезоружены. Малко спокойно подождал, пока Аль Мур не вернется к патрульной машине. Не говоря ни слова Малко, сержант схватил микрофон рации и вызвал комиссариат:

– У меня тут странная история. Предупредите немедленно ФБР!

Двоим русским тоже надели наручники. Когда очередь дошла до Ференци, он на шаг отступил и сдавленным от ярости голосом прошипел:

– Вы не имеете права! Я – дипломат.

Полицейский заколебался. Он действительно не имел права арестовывать дипломатов.

– Хорошо, – сказал он. – Тогда встаньте рядом с остальными.

Ференци сделал еще шаг назад:

– Нет! Я ухожу. Вы не имеете права меня задерживать. Запишите фамилию, оставьте паспорт, если хотите. Но я ухожу.

Полицейский направился к Аль Муру за инструкциями. Тот как раз докладывал о случившемся начальству. Услышав вопрос подчиненного, он повторил его в микрофон. Потом кивнул головой:

– О'кей, Джон, ты можешь его отпустить. Но остальных забираем с собой.

– Вы сошли с ума! – вне себя закричал Малко. – Это – закоренелый убийца! Не смейте отпускать его на свободу!

– Ничего не могу поделать, – медленно покачал головой Аль Мур. – Таков закон, и не мне его нарушать.

– Но это невозможно!

– Может быть, – нахмурился сержант, – но задержать его я не имею права. Могу лишь записать фамилию.

– Но я вам говорю...

– А почему я обязан вам верить? И вообще – у меня приказ капитана!

Малко понял, что спорить бесполезно:

– Задержите его хотя бы на несколько минут и предупредите ФБР!

– Этим уже занимается капитан, – с тупым упрямством твердил свое Аль Мур. Он подошел к Ференци: – Вы свободны, но я обязан задержать ваш паспорт.

Тот с готовностью протянул паспорт и почти бегом устремился к станции сабвея, расположенной неподалеку. У Малко возникло огромное желание схватить пистолет одного из полицейских и пустить уходящему пулю вдогонку. Но его бы изрешетили раньше, чем он успел нажать на спуск. А Ференци немедленно примчится в квартиру Сабрины, чтобы уничтожить следы и ликвидировать молодую женщину. И тогда Малко уже ничто не спасет.

Советские в наручниках сидели в патрульной машине, полицейские тщательно обследовали зеленый «Форд», время текло, а Малко от нетерпения начинала колотить нервная дрожь. Прошло уже сорок пять минут... Вдруг в Куинс Мидтаун туннеле послышался заунывный вой сирены и из туннеля ракетой выскочил блестящий черный «Линкольн». Возле «Форда» он остановился, и из машины вышли двое мужчин в одинаковых серых плащах и шляпах с узкими полями. Малко вскрикнул от удивления. Это были агенты ЦРУ, с которыми ему нередко приходилось прежде работать, – Милтон Брабек и Крис Джонс. Крис Джонс пожал Малко руку, но без обычного тепла. Милтон ограничился кивком головы.

– Как вы здесь очутились? – воскликнул Малко.

Крис, не глядя, ответил:

– Объясним позднее. Что случилось?

Малко взволнованно показал на полицейскую машину:

– Там трое советских шпионов. Четвертый ушел. Нужно срочно его поймать, иначе он натворит бед.

Крис Джонс повернулся к сержанту:

– Это вы отпустили четвертого?

– Капитан... – завел свое Аль Мур. – Закон...

Агент скрипнул зубами:

– Если будете так его применять, придется работать в любом другом месте, только не в полиции.

Милтон попросил Малко занять место в «Линкольне». Машина резко развернулась и въехала в туннель.

– Может, вы мне объясните... – начал Малко.

Крис Джонс грустно улыбнулся:

– Вас ищут уже пять дней. Я не хотел этого говорить при полицейских.

Малко подскочил:

– Вы меня арестовываете?!

Тот покачал головой:

– Нет. Но у нас есть приказ оставаться с вами до тех пор, пока все окончательно не выяснится. К тому же вы обманули сотрудника ФБР...

– Это длинная история...

Крис жестом его остановил:

– Знаем. Мистер Уайз получил из Вены ваше письмо. Ему бы очень хотелось вам верить. Что происходит?

Пока «Линкольн» тащился туннелем, Малко коротко обрисовал ситуацию.

–...нужно немедленно просить помощи у ФБР, чтобы найти Ференци и Сабрину!

– Все парни из «внутренней службы» станут вам помогать. Но, безусловно, надо предупредить и ФБР.

Здание, в котором размещалось управление «Внутренней службы», находилось в Вашингтоне, в двух шагах от Белого Дома. ЦРУ запрещалось действовать на территории США, поэтому организация не имела никакого легального статуса. «Линкольн» же был записан на фирму-призрак по адресу: 1750, Пенсильвания-авеню. Они выехали из туннеля. Крис взял микрофон:

– Я Джонс 6-4-7-9. Мы нашли князя. Необходимо срочно обеспечить защиту женщине, которая живет 425 Ист 52, квартира 2В. Задержите любого, кто попытается туда проникнуть.

Малко вскрикнул:

– Начинается обеденный перерыв! Из-за пробок они не успеют туда доехать!

– Не беспокойтесь. Они полетят на вертолете и будут на месте раньше нас.

И впрямь, когда «Линкольн» подъехал к дому Сабрины, пять агентов ФБР уже находились там. Вертолет высадил их на крышу здания. Крис продиктовал в микрофон описание внешности Ференци и подбежал к Малко и Милтону, которые уже входили в вестибюль. Швейцар, искавший для Малко такси, увидев его, закричал:

– Этого типа я знаю! Он хотел...

Крис жестом остановил его:

– Это наш шеф. Вы что-то хотели сказать? – Потом повернулся к агентам ФБР:

– Где девушка?

– В квартире ее нет. Мы все проверили. Двое наших сидят там неотлучно.

– Люди расставлены везде? – спросил Малко.

– Даже возле мусоропровода.

В квартире Сабрины Малко с бьющимся сердцем открыл ящик, в который Мартин положил маску. Она лежала на месте. Малко протянул ее Крису:

– Первое доказательство, что я не сумасшедший и не предатель. – И объяснил, для чего и как она была использована.

Крис присвистнул от восхищения:

– Здорово! А я-то думал, что они по старинке с ножом в зубах работают.

Делать в квартире больше было нечего. Малко вздохнул:

– Нужно найти Сабрину. Во что бы то ни стало! Швейцар ничего не знает?

Они вернулись в вестибюль.

– Может, вы видели женщину из квартиры 2В? Когда она вышла? Постарайтесь вспомнить! Это очень важно!

Швейцар в волнении проглотил слюну. Будет что рассказать жене вечером!

– Госпожа Диана Линн? Она вышла два часа назад. Только я не знаю, куда. Она ведь с нами никогда не разговаривает. «Здравствуйте» да «до свидания», вот и весь разговор.

Вдруг Малко вспомнил про увозившее Сабрину такси. Номер невольно ему запомнился.

– Крис, нельзя ли найти такси с номером 126 ШНК?

– Конечно! – Крис побежал к «Линкольну», чтобы вызвать муниципальную полицию, и через десять минут вернулся:

– Желтая машина, номер компании 6214, шофер Крис Файфер. В машине радио нет. Поиски затруднены.

– Надо попросить полицию и ФБР.

Крис снова засел в «Линкольне». Потребовалось около четверти часа, чтобы убедиться, что его сообщение было передано всем тремстам патрульным нью-йоркским машинам. Теперь оставалось только ждать. В Нью-Йорке таксисты обязаны записывать все свои поездки. Таким образом, можно, по крайней мере, узнать, куда Сабрина поехала. Малко уже умирал от голода. В кафе возле цветочного магазина на Первой-авеню они с Крисом съели по яичнице с ветчиной и выпили по чашечке кофе. В это время прибежал один из агентов ФБР:

– Быстрее! Его нашли!

В «Линкольне» тихо потрескивал микрофон. Малко нетерпеливо схватил аппарат:

– Господин Файфер? С вами говорят из ФБР. Вы не скажете, куда отвезли молодую женщину, которая остановила ваше такси на углу Третьей-авеню и 58-й улицы приблизительно два с половиной часа назад?

– Минуточку... 1088, Мэдисон-авеню, на углу 86-й улицы.

– Вы, случайно, не знаете, куда она пошла?

Шофер рассмеялся:

– Она сказала, что идет к парикмахеру...

– Вы видели, куда она вошла?

– Еще бы? Такая красотка! Я за ней минуты две наблюдал... Она вошла в третью дверь, начиная от авеню. Но скажите...

– Прекрасно, господин Файфер! Вы оказали нам огромную услугу. До свидания.

Они сразу же повернули на 53-ю улицу, чтобы выехать на Мэдисон-авеню, и очутились в пробке. Крис крутился, как мог, помогая себе сиреной. Через четверть часа они прибыли на место. К ним присоединилась бело-зеленая патрульная машина. Малко, Крис и двое полицейских выскочили и бросились к двери, указанной таксистом. На вывеске было написано: «Жан-Луис, дамский парикмахер, второй этаж».

Они ворвались в прихожую, где пахло духами и лаком. Светлоокий юнец в тунике закричал не своим голосом:

– Господин Жан-Луис! Идите сюда! Немедленно!

Однако господин Жан-Луис не успел подойти. Крис вытащил пистолет и, войдя в салон, громко крикнул:

– Не шевелиться! Полиция. – И начал проверять сидевших под сушильными касками женщин. Первой оказалась старушка с накрученными на бигуди розовыми волосами. При виде пистолета она пронзительно вскрикнула и упала в обморок. Но Крис продолжал осмотр. Молодые, старые, красивые, некрасивые женщины... Началась паника. Парикмахер Жан-Луис вцепился в рукав Криса:

– Ради Бога! Вы же меня разорите! Кого вы ищете?

Крис бросил на него подозрительный взгляд и продолжал осмотр.

– Я ищу Диану Линн. Вы ее знаете.

– Госпожа Линн? Но она ушла по крайней мере полчаса назад!

Агента это не убедило.

– Надо проверить.

Малко, в свою очередь, пошел осматривать «кабинеты красоты». Одна из служащих загородила дорогу:

– Сюда нельзя!

Малко ее отстранил и открыл дверь первого «кабинета». На столе лежала совершенно голая женщина. Косметичка очищала ее кожу при помощи парового пистолета. Женщина подняла голову и, нисколько не смущаясь, сказала:

– Будьте любезны, закройте дверь и попросите зайти Жана-Луиса. Мои угри никак не сходят!

Малко закрыл дверь. Остальные три кабинета были заняты ужасными старушенциями, которые подвергались сеансу массажа. Ни одна из них не могла быть Сабриной даже тридцать лет назад. Бред какой-то! Между тем Крису удалось узнать кое-что новое.

– Она пошла к «Ван Риэлт» на Пятую-авеню покупать чулки. По крайней мере, так доложил этот педераст, – показал он на нервно потиравшего руки Жана-Луиса.

– Господа! Убеждаю вас, что мой салон посещают очень приличные дамы! Госпожа Диана чрезвычайно милая женщина!

– Получите пригласительный билет, когда ее будут казнить на электрическом стуле, – буркнул Крис, который не любил гомосексуалистов.

«Ван Риэлт» – один из самых элегантных магазинов дамского белья. Во вход с Пятой-авеню прошел Малко. В другой вход, с 57-й улицы, проник Крис Джонс. Они встретились в середине магазина.

Некрасивая продавщица приблизилась к Крису и с приторной улыбкой спросила:

– Вам что-нибудь подобрать для подарка?

Агент даже не улыбнулся.

– Где кабины для примерки?

Продавщица от изумления поперхнулась:

– Там, в конце зала... Но мы продаем только...

Однако Крис и Малко уже не слушали. Толкнув дверь, ведущую в небольшой коридор, они увидели шесть закрытых портьерами кабин. Крис отдернул первую портьеру, и Малко тут же услышал звук пощечины и пронзительный крик. Крис отскочил назад с побагровевшей щекой, а следом выскочила толстая негритянка с голой грудью, которая, подобно флагу, вздымала огромный бюстгальтер:

– Белая свинья! – орала она. – Вы позволяете себе такое только с черными женщинами!

И вдруг ударила Криса коленом в низ живота с такой силой, что тот согнулся от боли. Мужчины, сопровождаемые истошными воплями негритянки, поспешно отступили. Продавщицы сгрудились возле двух полицейских.

– Нам объяснили, что девушка ушла из магазина минут двадцать назад, – обратился один из них к Малко и Крису. – Должно быть, отправилась домой.

– Возвращаемся на 52-ю улицу? – приказал Малко.

Диана Линн была в отличном настроении. Она любила Америку, которая превратилась в настоящий рай для женщин. И впрямь, здесь все делалось для них. К тому же какое наслаждение чувствовать себя желаемой мужчинами! Часто по вечерам, уже лежа в постели, она вспоминала все похотливые взгляды, брошенные на нее в течение дня. Сегодня ей хотелось поскорей вернуться домой, чтобы примерить купленные наряды. Сейчас эта женщина переживала один из наиболее спокойных своих периодов, но она знала, что долго это не продлится.

– Остановите возле 425, – попросила она шофера и стала искать в сумочке деньги. Пошел дождь, и так как ей не хотелось портить прическу, она открыла стекло, чтобы подозвать швейцара с зонтиком. И вдруг неодолимый ужас сковал ее движения. Швейцар из вестибюля показывал на такси массивному человеку в плаще. Через секунду она пришла в себя и, судорожно проглотив слюну, успела сказать таксисту:

– Впрочем, я передумала. Отвезите меня в «Рэкет клуб».

«Рэкет клуб» был последним зданием на этой улице. Диана внутренне собралась и сумела взять себя в руки. Она отдавала себе отчет в том, что рано или поздно это должно было произойти, и знала, что нужно делать в подобном случае. Такси остановилось во дворе «Рэкет клуба». Диана выскочила и, не дожидаясь сдачи, понесла пакеты в клуб. Швейцар ей поклонился.

– Будьте добры, – сказала она, протягивая пакеты, – подержите их, а я пойду рассчитаюсь с таксистом.

Диана сбежала по улице вниз, свернула налево и помчалась по лестнице, ведущей к Ист-Ривер-Драйв. Секунд через пятнадцать во двор «Рэкет клуба» ворвались два человека из ФБР. Швейцар еще держал в руках пакеты.

– Я не понимаю, – пожал он плечами. – Какая-то дама дала мне эти пакеты, а сама исчезла...

Лейтенант ФБР выругался и бегом бросился к машине, чтобы успеть передать описание внешности Дианы. Другой агент бросился к лестнице. Чтобы бежать быстрее, Диана сняла туфли на высоких каблуках и с невероятной быстротой достигла ближайшей площади. Тут ей повезло: рядом, кого-то высаживая, остановилось такси.

Малко и Крис прибыли минут через десять после исчезновения Дианы Линн. Лейтенанта ФБР Волкера трясло от обиды и разочарования.

– Эта женщина находится в смертельной опасности, – пояснил Малко. – Она постарается наладить связь с шефом, а он, если не сумеет вывезти ее из страны, тут же ликвидирует. В данный момент она где-то в Манхэттене. Ференци же, поскольку у него дипломатический паспорт, обязан иметь официальный адрес. Надо его найти.

Лейтенант кинулся к телефону и через некоторое время вернулся с клочком бумаги в руках:

– Янош Ференци живет на 34-й улице в доме венгерской делегации при ООН, – объявил он.

Малко вполголоса выругался. Они не имеют права обыскивать здание, в котором живут дипломаты.

– Подождите, – сказал Волкер. – Можно сделать по-другому. – Он понизил голос. – У нас постоянное подслушивание телефонов этого здания. Записываются все разговоры. Я уже предупредил, и если Диана позвонит, мы об этом немедленно узнаем.

Малко вздохнул:

– Будем надеяться, что она позвонит. Ну, и конечно, прикажите следить за домом. Как только она туда войдет, все будет кончено.

– За домом уже следят, – улыбнулся лейтенант.

– Тогда надо подождать... Или нет, лучше туда поедем.

Венгерская делегация занимала два этажа довольно невзрачного особняка. К счастью, там был лишь один выход. Когда «Линкольн» медленно проезжал мимо дома, Волкер показал на грузовичок компании «Кон Эдисон», стоящий напротив входа:

– Наши люди...

Внутри грузовичка размещалась настоящая лаборатория: три кинокамеры с телеобъективами, передатчики-приемники, два телефона, пуленепробиваемые жилеты и масса другого оборудования, точное назначение которого было Малко неизвестно. Там уже находились четыре агента ФБР, один из которых держал постоянную связь с центральным бюро ФБР.

– Пока ничего нового, – сказал он. – Девушка не показывалась.

Здание напротив казалось вымершим. Вдруг человек с наушниками поднял руку:

– Внимание! Звонок для господина Ференци!

Протекли две томительные минуты, в течение которых компьютеры разыскивали, откуда был произведен звонок. Наконец агент произнес:

– Звонят из автомата в «Блюмингдейле». Пятая-авеню.

Все бросились к «Линкольну». Лейтенант Волкер отдавал приказы по радио. Сто пятьдесят агентов будут вести наблюдение в этом квартале.

Малко покачал головой: в этот послеобеденный час искать молодую, элегантную женщину на Пятой-авеню!.. И куда подевался Ференци?

Глава 18

Лексингтон-авеню была заполнена спешащей хорошо одетой толпой. Дождь, наконец, перестал, и женщины, которых он задержал в «Блумингдейле», «Лорд и Тейлор» или «Саксе», кинулись дальше на поиски новых покупок. Диана Линн вышла из «Блумингдейла» и заторопилась вниз по авеню. Она купила новые чулки и переоделась в туалете магазина. Состояние ее улучшилось, но страх не отпускал ни на секунду. Опасность таилась повсюду, у каждого дома, на каждом повороте улицы. Без фальшивых бумаг и без денег она не могла уехать из Нью-Йорка. Все мыслимые места, куда она могла зайти, наверняка находились под наблюдением. Рядом с книжным магазином «Даблдей» было изысканное кафе. Диана вошла и заказала молочный коктейль. Через четверть часа она вновь позвонит Ференци. Ему вполне можно довериться. Молодая женщина медленно выпила коктейль и пошла к телефону. На этот раз ей ответили, и немного натянутый голос спросил:

– Вы где?

– На Пятой-авеню, в...

– Не надо деталей, – прервал он. – Через полчаса идите вдоль авеню между 50-й и 56-й улицей. Я сам отыщу вас. – И повесил трубку, не оставив времени на вопросы.

Она забеспокоилась. Что может случиться с выявленным, обнаруженным агентом? Вспоминались разные истории на эту тему, но до поры не очень-то в них верилось. В конце концов, она всегда хорошо выполняла работу, и то, что случилось, во всяком случае, произошло не по ее вине. Для поддержания бодрости она заказала «Мартини». Бармен извинился:

– Мы не подаем алкогольных напитков, госпожа.

Она вышла на Пятую-авеню в тот момент, когда полицейская машина медленно ехала вдоль тротуара. Из установленного на ней громкоговорителя Диана услышала слова, которые ее парализовали:

– Говорит ФБР. Диана Линн, вы подвергаетесь смертельной опасности, ваши сообщники хотят вас убить. Немедленно отдайтесь в руки полиции. Вам ничего не будет. Где бы вы не находились, подойдите к телефону-автомату и вызовите полицию. Мы за вами приедем...

Короткая пауза, и неторопливый, внушительный голос вновь начал передавать сообщение. Диана ускорила шаг. Перед ней возникла темная масса собора Святого Патрика. Хотелось бы спрятаться там, но это противоречило полученным указаниям. С севера подъехала другая патрульная машина, из которой слышалось то же самое:

– Диана Линн, вы в опасности, позвоните в полицию...

Шесть полицейских машин патрулировали Пятую, Парк и Лексингтон-авеню. Прохожие не обращали на них внимания. Некоторые думали, что это съемки фильма или рекламная кампания. Диана вбежала в «Сакс». Улица наполняла ее ужасом. Но даже через окна доносился голос:

– Диана Линн... смертельная опасность... телефон...

И хотя она твердила себе, что это – ловушка ФБР, что свои ей ничего не сделают, однако мучительная тревога наполнила все ее существо. Она купила уцененные черные очки за пять долларов и вышла из магазина. Слышать отовсюду свое имя было невыносимо. Чудилось, что все ее знают и показывают на нее пальцем. Диана почти бежала. До назначенного срока оставалось десять минут. Вдруг она их увидела: четыре человека в черном «Кадиллаке». Янош Ференци сидел сзади. Их взгляды встретились. Она остановилась. «Кадиллак» тоже остановился. Но он был на другой стороне улицы как раз за светофором. Пока, бросаясь наперерез машинам, Диана пыталась пересечь улицу, к «Кадиллаку» подбежал полицейский и приказал ехать: стоять на этом месте было нельзя. Машина рванула вперед, но поворачивать налево на Пятой-авеню не разрешалось, поэтому пришлось по 55-й улице доехать до-авеню оф Америкас, чтобы спуститься по 57-й и взять девушку там. Когда «Кадиллак» тронулся с места, она вновь поймала взгляд Ференци и по этому безжалостному, нечеловеческому взгляду поняла, что громкоговорители были правы. Ее хотят убить. Звонок в ФБР означал годы тюрьмы, но по другую сторону ее ждала смерть. Тогда, не раздумывая, Диана Линн бросилась бежать по 57-й улице. На углу Пятой-авеню она ворвалась в телефонную кабину. Монет, как на грех, в сумке не оказалось, и ее охватило отчаяние. Но тут она вспомнила, как можно было позвонить и, набрав 0, крикнула:

– Это Диана Линн! Соедините меня с полицией! Быстро!

«Линкольн» медленно поднимался по 57-й улице между Парк и Мадисон-авеню. Рядом проехала патрульная машина с громкоговорителем, взывающем к Диане Линн. Малко покачал головой:

– Она не позвонит.

Квартал кишел агентами ФБР, у которых было лишь приблизительное описание внешности девушки. Только Малко мог ее узнать. В микрофоне послышался голос:

– Она в телефонной будке на углу Пятой-авеню и 57-й улицы.

«Линкольн» ракетой сорвался с места.

– Только бы успеть!.. – сорвалось с пересохших губ Малко.

Они промчали по Парк-авеню около двухсот метров, и вдруг он различил контуры худенькой фигурки на углу в стеклянной кабинке. Однако к этому пункту съезжались почти все полицейские машины, участвующие в операции. Перед светофором сгрудились и они, и масса других автомобилей. Через них не перелетишь! В ту же секунду Малко заметил черный «Кадиллак», подъезжающий с другой стороны и тоже остановившийся перед красным светом. Из «Кадиллака» вылез мужчина, и Малко, не выдержав, закричал:

– Ференци!

Волкер поднял кольт, но выругавшись, опустил его: толпа чересчур густа, чтобы можно было рисковать.

– Он убьет ее, он убьет ее! – не помня себя, повторял Малко, выпрыгивая на улицу. Волкер на ходу бросил ему пуленепробиваемый жилет. Тут и Диана через стеклянную дверь увидела Ференци. Не двигаясь, словно кролик, завороженный удавом смотрела она на венгра. Малко ускорил бег.

– Пригнитесь! – крикнул он, но его крик затерялся в шуме.

Ференци увидел бегущего к будке Малко, который на ходу натягивал пуленепробиваемый жилет. Тогда он встал на колено, вытащил длинный черный пистолет и спокойно, как в тире, прицелясь, выстрелил. Дверь разлетелась на кусочки. Диану отбросило назад, и перед Малко, словно в замедленном кадре, проплыла девушка с открытым ртом и расползающимся по платью красным пятном, медленно оседающая на пол узкой кабинки. Схватив Диану на руки, он попытался прикрыть ее своим телом. Просвистела вторая пуля. Малко почувствовал сильный удар с правой стороны, но остался цел и невредим. Оглянувшись на Ференци, он заметил, что тот стоит на коленях, согнувшись, и тело его странно сотрясается, словно от электрических разрядов. Стоявший напротив венгра полицейский выпустил в него всю обойму автомата Томсон. Ференци свалился на тротуар. Малко на руках вынес Диану из кабинки. Она еще дышала. «Линкольн» остановился рядом.

– Где ближайшая больница? – выдохнул Малко.

– На 78-й улице, – ответил лейтенант.

Через несколько секунд «Линкольн» мчался туда. Девушка через силу улыбнулась:

– Вы спасли мне жизнь...

– Вы можете спасти мою, если скажете все, что знаете.

– Да... Обещаю...

В больнице Диану немедленно отвезли в операционную. Минут через двадцать к Малко, который нервно ходил взад и вперед по коридору, вышел хирург. Его брови были хмуро сдвинуты:

– К сожалению, женщину, которую вы привезли, спасти невозможно. Ей осталось жить несколько часов. Идите, она вас зовет.

Диана, бледная до синевы, резко похудевшая, смотрела на Малко глазами, полными слез:

– Скорее, я вас очень прошу – скорее, иначе я не успею всего сказать... Мне...

Не в силах вынести ее взгляда, Малко выскочил в коридор и попросил Волкера, который ждал его возле окна, с магнитофоном зайти в палату. Оставшись, он опустился в кресло и застыл, обхватив голову руками. Из состояния оцепенения его вывел Волкер.

– Послушайте! Вы меня слышите? – восклицал лейтенант, весь красный от возбуждения. – Ведь они состряпали просто дьявольскую комбинацию!.. Бедняжка! Идите к ней! Она...

Вошедшего в палату Малко Диана уже не узнала. Она металась на постели, бредила, бормотала какие-то неясные слова. Через полчаса Диана Линн скончалась. Ее тело отправили в морг, где уже лежало изрешеченное пулями тело ее убийцы.

Глава 19

Малко проснулся, словно от какого-то внутреннего толчка. Он машинально пошарил возле себя рукой, словно ища кого-то. Но рядом никого не было. Солнце уже поднялось высоко и заливало светом всю комнату. Малко снова закрыл глаза, стараясь вспомнить свой сон. Во сне Сабрина лежала, прижавшись к нему, по-детски поджав к животу коленки, как она любила делать. Хватит об этом думать! Она мертва, она ушла из жизни под именем Дианы Линн, не дав о себе никаких других сведений, кроме той роли, которую она сыграла в истории с Руди Герном. Не знали ни настоящего ее имени, ни национальности, ни времени, когда девушка приехала в США, ни путей, которыми она сюда проникла. Бумаги Сабрины были настоящими, с той только разницей, что Диана Линн действительно существует и работает учительницей в штате Индиана. ФБР проверило прошлое учительницы и довоенное прошлое ее мужа и не нашло ничего подозрительного. Очевидно, секретная служба Польши или Чехословакии воспользовалась ее паспортом. Паспорт поддельный Дианы имел тот же номер, что и паспорт настоящей – 388384. Никто так и не узнает, кем же была Сабрина, хотя ее квартира была тщательно осмотрена. Кроме капитана Антипова, она водила поверхностные знакомства с некоторыми американцами, которые лишились дара речи, узнав о ней правду.

Из Павла Антипова ничего выудить не удалось. Настоящий профессионал! Официально он числился шофером в Амторге. Ничего себе шофер, за которого советские предложили выкуп в сто тысяч долларов! ФБР отказалось. По совету Дэвида Уайза специально, чтобы помочь Малко, в газетах много писали об этой истории. Израильтяне как в воду канули. Во всяком случае, Малко надеялся, что они читают газеты. В посольство Израиля был послан полный отчет о случившемся, но как бы то ни было, Малко условился о встрече с известным хирургом из Чикаго, чтобы свести татуировку. Совершенно новый метод. Лазерные лучи.

Малко делал зарядку, как вдруг раздался звонок. Открыв дверь, он даже не успел испугаться. Один из мужчин протянул ему руку:

– Меня зовут Бен Ури. Не бойтесь, господин Линге, мы знаем, что настоящий Руди Герн мертв.

Малко пожал плечами:

– Чего же вы от меня хотите?

Бен Ури вежливо улыбнулся:

– Думаю, вы не пожалеете о нашем визите. Проводите нас, пожалуйста, в ванную комнату.

– В ванную комнату?! – Малко посмотрел на них, как на шутников:

– Надеюсь, вы там пробудете не слишком долго. Я как раз собирался принять душ.

– А зубы вы уже чистили? – спросил Бен Ури.

– Нет еще, – рассмеялся Малко. – Но можно почистить вместе – будет веселее.

Смех смехом, но что бы это значило?

В ванной израильтянин вынул из шкафчика зубную пасту и, вытащив из кармана черную продолговатую коробку, вложил пасту туда.

– Почему вы забираете мою пасту?

Бен Ури посмотрел на него очень серьезно:

– Вы уже пользовались ею? Сколько раз?

– Раза два, по-моему... Меня долго не было.

– Слава Богу! – с облегчением вздохнул тот.

Малко начинал что-то понимать:

– Вы хотели, чтобы у меня выпали зубы?

Израильтянин саркастически усмехнулся:

– Зубы куда ни шло. Дело поправимое. Но при регулярном пользовании этой пастой вы бы отправились на тот свет. И довольно быстро.

– На тот свет!

– Когда вас не было, – объяснил Бен Ури, – мы подменили тюбики. В этом – большое количество таллия.

Малко поперхнулся:

– Таллия?

– Ну да, сильного радиоактивного вещества. Вы бы умерли через три месяца от прогрессирующей лейкемии. Послушайте-ка счетчик Гейгера: – Он приблизил счетчик к тюбику в черной коробке. Послышалось сильное пощелкивание.

– Уберите от меня эту гадость! – не выдержал Малко.

– Пожалуйста, – вежливо ответил Бен Ури.

Они вышли из ванной. Израильтянин пояснил:

– Мы бы, конечно, могли предупредить вас по телефону, но тюбик надо было забрать. Он стоит недешево, да к тому же очень опасный. А после случая в Мюнхене, – он покачал головой, – мы остерегаемся убивать невиновных.

Попрощавшись, они ушли. После этого визита у Малко остался неприятный осадок. Не хотелось ни мыться, ни жить. И веселый, в цветах и шумящей листве городок штата Нью-Йорк показался ему вдруг мрачным и неприветливым.