SAS. Книги 1-54

Глава 1

От смрадного духа перегоревшего масла и керосина першило в горле. Часы показывали далеко за полночь, но раскаленный за день асфальт все еще хранил дневное тепло. Вдоль взлетной полосы мерцали синие огоньки, придавая месту вполне респектабельный вид аэропорта двадцатого века. Но Малко Линге с иронией усмехнулся про себя, заметив странную подстраховку: возле каждой лампочки стояла наготове загашенная «летучая мышь». Электрическое освещение в Тегеране — весьма капризная штука.

Огромный самолет ДС-8 вырулил почти к самому зданию аэропорта. На остальном пространстве было почти пусто. Стоял «боинг» Индийской авиакомпании, один «коронадо» и две старых «дакоты», принадлежащих неведомым компаниям Среднего Востока.

Пассажиры послушно проследовали за пухленькой смуглой стюардессой. Малко огляделся по сторонам. Его никто не встретил. Иначе встречающие стояли бы у самого трапа. Кроме двух оборванцев восточного типа, на террасе никого не было. Большие светящиеся часы показывали десять минут второго.

Сонный и усталый, Малко с сожалением подумал о своей нью-йоркской квартире, о том, что в Штатах в это время всего половина пятого пополудни и что ему было бы сейчас куда уютней в каком-нибудь приличном ресторане, чем в этом диком, затерянном на краю земли месте, где все пропитано запахом керосина, настоенным на дневной духоте.

Прибывшие пассажиры уже выстроились возле двух застекленных окошек. Сонные, скверно выбритые служащие с таинственным видом передавали друг другу паспорта иностранцев.

Дипломатический паспорт Малко избавил его от томительного ожидания в очереди. Молодой иранец с великолепными белыми зубами, сверкающими из-под черных усов, с недоумением уставился на паспорт Малко. Видимо, его внимание привлек княжеский титул владельца, но он так и не рискнул спросить, что означают три маленькие буквы «s.a.s.», четко пропечатанные латинским шрифтом. Любопытство так и разбирало этого молодца, но он сдержался и промолчал.

Многие интересовались этими таинственными буковками, но разгадка была проста. Это было сокращенное обозначение титула — «Son Altesse Serenissime»[1]— князя Малко Линге.

У него был дипломатический паспорт, выданный в Соединенных Штатах Америки, но Малко Линге — австриец по происхождению — обладал высокородным титулом, которым весьма дорожил, равно как и старинным родовым замком в Австрии, где он собирался, когда состарится, доживать свои дни, вспоминая о достаточно странных услугах, оказанных им американскому правительству. Пока же он тешил себя надеждой на возможность реставрации замка и ту пору, когда его приключения благополучно завершатся.

Он был своего рода наемником ЦРУ. На всех его коллег титул князя производил неотразимое впечатление, несмотря на то, что в цивилизованном демократическом западном мире со всякого рода титулованием, казалось, было давно покончено. Но Малко носил титул, и это несколько затрудняло общение с ним. Если титуловать его по полной выкладке, получалось немного длинновато и отдавало пафосом, если же называть просто по имени — излишне фамильярно. Но вот три начальные буквы титула, по мнению многих, как раз и содержали в себе и краткость, и почтительность, достаточную для Его Сиятельства.

— Вам нужна машина? — вежливо осведомился чиновник.

— Благодарю вас, я предпочитаю такси.

В этой стране услужливые люди представляли большую опасность.

Малко огляделся по сторонам. Он находился в таможенном зале среди прилетевших вместе с ним людей. По другую сторону застекленной снизу доверху стены толпились иранцы. Их было не менее пятидесяти. Они прижимались к стеклу, стараясь разглядеть прибывших. Одни казались взволнованными и озабоченными, другие — радостно возбужденными, но все равно у Малко создалось впечатление, будто их рассматривают как новорожденных младенцев в инкубаторе.

Чтобы не терять времени в ожидании багажа, он отправился к окошку отделения банка Мелли разменять сто долларов. Ему выдали пачку риалов. Малко пересчитал деньги. Двух купюр не хватало, и он, ни слова не говоря, протянул руку кассиру. С выражением явного отвращения тот, ничего не сказав в ответ, вернул недостающее. Чаще всего подобный фокус благополучно сходил ему с рук, и остающаяся прибыль была солидной, особенно если он имел дело с наивными туристами, свято доверяющими всем без исключения банковским кассирам. «Бог с ним, — наверно подумал он, — новое платье для дочки на сей раз ушло перед носом».

Прибыл багаж. Таможенник любезно улыбнулся Малко и наклеил этикетки. Малко протянул ему пять риалов. За все это время к нему так и не подошел никто из встречающих.

Но ведь Шальберг должен был знать о его приезде! Тем более что самолет прибыл вовремя.

Малко покрепче сжал ручку своего черного дипломата, словно опасаясь, будто таможенники смогут увидеть его содержимое.

Когда-то ему пришла в голову довольно глупая мысль соединить цепочкой ручку дипломата со своей рукой. Но потом он передумал, сообразив, что такое излишество будет выглядеть довольно странно и наверняка привлечет внимание. С каким облегчением он вздохнул бы, если бы смог передать этот чертов дипломат в руки Шальберга!

Оборванный носильщик подхватил чемоданы Малко. Его сиятельство двинулся следом, держа в руке один только злополучный дипломат.

Аэропорт находился на высоте полутора тысяч метров над уровнем моря, но это ничуть не спасало от жары. Тегеран в начале июня представлял собой настоящее пекло. Пот так и катился по спине Малко. В костюме из черной тонкой шерсти он явно выглядел одетым не по сезону. К тому же в дороге костюм изрядно помялся, что несказанно раздражало его владельца. Его сиятельство терпеть не мог малейшей неряшливости.

Просунув руку под пиджак, он слегка передвинул рукоятку своего сверхплоского пистолета, засунутого за пояс. Это было не совсем удобно, но тут он был не так заметен. От жары металл нагрелся, и прикосновение его к коже досаждало. Захватив с собой огнестрельное оружие, он тем самым сделал уступку отправлявшим его сюда. Ему часто приходилось пользоваться оружием, но в глубине души он ненавидел это занятие.

Выйдя из здания аэропорта, Малко в нерешительности остановился посреди тротуара. Лучше было ехать сразу в отель. Там наверняка есть приличный бар, там же можно будет сразу получить в свое распоряжение личный сейф и спрятать наконец драгоценную ношу. Это необходимо было сделать в первую очередь, а уже потом можно будет спокойно сесть и выпить, никуда не торопясь и ни о чем не беспокоясь.

Чуть поодаль стояло несколько такси. Он поднял было руку, чтобы подозвать первую в шеренге машину, как услышал позади себя чей-то голос.

— У вас совсем растерянный вид.

Малко обернулся. Около него стояла очаровательная стюардесса, сопровождавшая пассажиров от самого Парижа. Она была немкой. Девушка стояла с сумкой в одной руке и перекинутым через другую пиджаком.

— Да нет, я просто размышляю, в котором из этих такси сидит водитель почестнее. Стюардесса улыбнулась.

— Почему бы вам не поехать с нами? Командир не станет возражать. Он хороший, покладистый человек.

Малко заколебался. Возможно, те, кто должен был его встретить, просто опоздали и скоро приедут. Но, с другой стороны, предложение Хильдегард — она назвала ему свое имя еще в самолете — было заманчивым. Стюардесса была очень привлекательная, они даже немного поговорили по-немецки, а теперь у него появилась возможность продолжить приятное знакомство по приезде в отель «Хилтон». Оторванность от родных мест делает женщин более доступными, — это было ему хорошо известно. Что касается драгоценного дипломата, пожалуй, он будет в большей безопасности среди членов экипажа, чем между двумя полицейскими сомнительной честности. А честность и порядочность иранцев всегда подвергалась сомнению, даже если речь шла о сумме всего в один доллар.

— Если вы решили, идемте, — пригласила стюардесса. Для очистки совести он осмотрелся в последний раз и отправился вслед за девушкой к микроавтобусу, дожидавшемуся на противоположной стороне тротуара.

Их набилось в салон человек двенадцать. Было тесновато, но командир любезно улыбнулся Малко, показывая всем видом, что он — желанный гость.

Хильдегард уселась рядом, улыбнулась. Малко явно нравился ей. Он хмыкнул, представив себе ее реакцию, если та узнает, кто он такой. Но ему было не до флирта. Он почувствовал, как рукоятка пистолета впилась ему в бок, но он не подал вида. Передвинуть пистолет, не обратив при этом на себя внимания, не было никакой возможности.

Война давно закончилась, и простым смертным не полагалось иметь при себе оружие.

— Вы впервые в Тегеране? — спросила Хильдегард.

— Нет. Я был тут во время войны. Но тогда здесь было совсем не весело. Надеюсь, теперь все иначе, есть приличные отели...

— Только «Хилтон». Остальные никуда не годятся. В «Парк-отеле», если вы приезжаете ночью, невозможно найти никого из служащих, знающего хотя бы одно слово по-английски. И вообще неизвестно, на каком языке они говорят... Вы надолго сюда?

— Я пробуду здесь около месяца. Нужно подыскать место для строительства завода по изготовлению нитратов. Скорее всего, мы развернем строительство в непосредственной близости от Персидского залива. Но, — поспешил добавить он с обворожительной улыбкой, — у меня будет много свободного времени.

Ему не хотелось сразу же разочаровывать эту милую девушку.

— А здесь все ваши проекты и планы? — указала стюардесса на его дипломат.

Малко кивнул в ответ, подумав про себя, что проекты и планы в этом чемоданчике довольно забавные.

— Да, все эти бумаги мне совершенно необходимы, поэтому я предпочитаю не расставаться с ним. — Он покосился на дипломат.

Хильдегард незаметно провела рукой по боку Малко и с деланно безразличным видом тихо спросила:

— А здесь тоже деловые бумаги?

Она нащупала пальцами рукоятку пистолета. Сакраментальный вопрос был задан тихо и по-немецки, никто не обратил на них внимания, но Малко прикусил губу. Эх, надо было ему крепче держаться за свои принципы и не таскаться с оружием, чтобы в самый неподходящий момент не привлекать к себе внимания окружающих. А теперь нужно было срочно придумывать какое-нибудь правдоподобное объяснение.

— Знаете, в этой стране на дорогах не всегда спокойно... А мне придется побывать в довольно пустынных местах. Хильдегард рассмеялась.

— В таких, например, как дорога от аэропорта Мехрабад до центра Тегерана.

Отсмеявшись, она продолжала в шутливом тоне:

— На самом деле вы наверняка контрабандист. Что перевозите? Бриллианты или изумруды? Надеюсь, не наркотики?

— О нет, это не наркотики! — затряс головой Малко. — Могу вас заверить с полной определенностью.

— Я вам верю. Вы не похожи на этих типов, торгующих отравой. Тогда что?

— Сейчас я не могу вам этого сказать.

А про себя подумал: «Ни сейчас, ни после». О цели его поездки знали только Президент Соединенных Штатов, управляющий отделом Среднего Востока и он сам. Да еще те, кому ЭТО было предназначено. Но они обязаны были молчать.

— Обещайте, что вы никому ничего не скажете, — попросил Малко, — это слишком важно.

Он посмотрел ей прямо в глаза. На свете было немного женщин, способных выдержать этот переливающийся золотом манящий взгляд. Но в данный момент он не собирался завлекать ее.

— Я согласен объяснить вам все это несколько позже. Скажем, с условием, что мы сходим куда-нибудь вместе. Я не хочу, чтобы вы внезапно исчезли с моего горизонта.

— Обещаю. Кроме того, мы ведь останавливаемся в одном отеле.

Микроавтобус подъезжал к предместьям Тегерана. Большой бульвар Шах-Реза был освещен фонарями, испускавшими маслянистый желтый свет. На улице не было ни души. Лишь иногда попадались одинокие такси.

Почти все пассажиры автобуса если не спали, то дремали. В полутьме Малко взял руку Хильдегард и слегка пожал ее. Она не отняла руки и придвинулась к нему ближе. С другой стороны Малко прижимал тихонько всхрапывающий командир экипажа.

Свой бесценный дипломат Малко поставил на пол рядом с точно таким же дипломатом командира. Теперь он мог шевельнуть ногами и теснее прижаться к стюардессе.

Автобус завернул на бульвар Хафиза и, гудя, как усталый жук, стал подниматься к кварталу Шимран, где находился отель «Хилтон».

Это было не совсем в центре города. Они проехали мимо ярко освещенного кабаре «Майами». Цивилизация начинала вступать в свои права. Потом снова потянулись пустынные места, мрачные и безлюдные. Дорога петляла среди голых холмов, лишенных какой бы то ни было растительности.

Малко тоже задремал. Пока все складывалось благополучно. Скоро они прибудут в отель, где он сможет отдохнуть, а дипломат будет себе спокойно полеживать в сейфе. И еще он решил дать портье лишних пять долларов, чтобы получить номер рядом с комнатой Хильдегард.

Внезапно автобус резко затормозил. Сладкая дрема мгновенно слетела с Малко, он нагнулся и посмотрел в окно через плечо Хильдегард. Машина продолжала по инерции двигаться, потом остановилась на самом краю дороги.

Дверца распахнулась, в нее просунулась голова в форменной фуражке. У появившегося из тьмы иранца были крохотные усики под какого-то модного артиста, глаза, налитые кровью, в руке — устрашающих размеров пугач.

— Всем выйти из автобуса! — рявкнул он на плохом английском. — Проверка!

Разбуженный этим окриком командир пришел в ярость.

— Что это еще за бордель! — выругался он. — Никто не имеет права останавливать нас. Водитель, езжайте дальше немедленно!

Но шофер сидел неподвижно, скосив глаза на упершееся ему в живот обрезанное дуло автоматической винтовки и думая только о своих жене и детях.

В этот момент иранский офицер, стоящий у двери, схватил за руку сидящего ближе всех к выходу и выволок его из машины.

— Всем немедленно выйти! — повторил он. На сей раз никто не стал протестовать. Командир тоже не сказал ни слова. На него произвело впечатление то, что остановившие машину люди были в военной форме. Но Малко вся эта история не внушала ни малейшего доверия. Ночная остановка, да еще в таком глухом месте... Все это выглядело очень странно. В свою очередь он вышел из автобуса следом за Хильдегард.

Стоило офицеру увидеть его, как он тут же накинулся на него с криком:

— Вы кто такой? Почему в штатском? Почему вы находитесь в машине, предназначенной для летного состава? Ваши документы!

Держа дипломат в одной руке, другой Малко вынул из кармана и протянул ему свой паспорт. Офицер едва глянул, обернулся и подозвал двух человек в штатском, стоявших в стороне.

— Уведите! — приказал он на фарси, затем добавил по-английски, обращаясь к другим пассажирам: — Вы можете ехать дальше. А этот человек кажется нам подозрительным, мы должны его проверить.

Еще не совсем проснувшиеся люди полезли обратно в автобус. Хильдегард была последней. Она обернулась и с беспокойством посмотрела на Малко. Он решил успокоить ее и подмигнул, надеясь, что она увидит его в темноте.

Двое в штатском встали по обе стороны от Малко. Эдакие верзилы под два метра ростом каждый, с низкими лбами, взъерошенными для устрашения усами и тупым взглядом. В руках у каждого было по винтовке. Малко услышал голос одного из двух:

— Лейтенант Табриз сказал, что после этого можно будет идти спать.

Малко сделал вид, будто не понимает фарси. Вот такие детали иногда бывают весьма полезными и спасают жизнь. Он дал довести себя до машины без сопротивления, задавая себе единственный вопрос: чем же закончится вся эта комедия. Перед тем как втолкнуть Малко в машину, один из конвоиров обыскал его и вытащил из-за пояса пистолет.

За рулем патрульного автомобиля сидел человек в штатском. Как только все сели, машина рванула с места.

— Куда мы едем? — спросил для проформы Малко. Оба верзилы даже не потрудились ответить. Машина круто свернула с дороги и запрыгала по неровной почве. Малко с грустью подумал о командире экипажа самолета. Пока тот успеет предупредить власти и полицию, для него все будет кончено.

Он продолжал сжимать ручку дипломата. Машина проехала еще немного и остановилась. Конвоир, сидевший слева, открыл дверь и вышвырнул Малко наружу. Это было как раз то, чего он боялся. Остановка была сделана в совершенно пустынном месте, лишь вдалеке мерцали огни Тегерана.

Малко напрягся, рассчитывая воспользоваться темнотой, чтобы сбежать, но ему не дали сделать ни шага. Один из верзил обхватил его сзади и прижал обе руки к туловищу. Этот тип обладал невероятной силой. Малко не мог ни вздохнуть, ни шевельнуться. Другой конвоир вывернул ему руку. Перехватив дипломат, он изо всех сил ударил Малко ногой в живот. Тот охнул, разжал пальцы, и дипломат остался у верзилы. В тот же миг державший его сзади ослабил хватку и отпустил Малко. Еще один удар пришелся ему по голове, и он свалился на каменистую землю.

Как сквозь туман он слышал, как, развернувшись, отъехала машина. Он остался один. Ночью, в пустыне, в полуобморочном состоянии. Они не захотели или побоялись его прикончить.

Полежав немного, он попытался встать на ноги. Голова кружилась, низ живота терзала жгучая боль. А ночь была такая теплая, тихая. В ясном небе перемигивались звезды, где-то вдали выла собака.

Малко потихоньку тронулся в путь. Он шел в том же направлении, куда скрылся автомобиль с грабителями, и размышлял о случившемся. Стало быть, невероятные истории, рассказанные в Вашингтоне генералом Гевином, не были выдумкой человека с необузданным воображением...

Минут через двадцать он оказался на большой дороге. Верзилы, автомобиль, — все исчезло. Ему оставалось только потихоньку брести в сторону Тегерана. Надо было во что бы то ни стало добраться до отеля «Хилтон». Через некоторое время Малко понял, что пешком ему не дойти. Тогда он остановился на краю дороги и стал голосовать. Но изредка проезжавшие частные машины не останавливались, а такси всякий раз оказывались забитыми до отказа.

Наконец показалось пустое такси, спускавшееся с гор. Но водитель наотрез отказывался ехать в Тегеран, уверяя, что его смена закончилась, что он устал и хочет спать. В конце концов он согласился развернуться и отвезти Малко в отель за четыреста риалов, хотя подобная услуга оценивалась всего в шестьдесят.

В данной обстановке Малко было все равно, и он не стал торговаться. Ужасно болела голова. Он нащупал под волосами кровоточащую рану.

Прошло немного времени, и наконец такси остановилось перед отелем. Портье спал. Малко прошел прямо в холл, где было весьма оживленно.

Окруженный своими подчиненными, командир экипажа яростно жестикулировал. Здесь же находилось еще несколько человек в штатском и иранец в форме, который первым заметил Малко, когда тот подошел к ним. Иранец удивленно вскрикнул, все обернулись, и командир экипажа бросился ему навстречу.

— О Боже, как мы боялись за вас, как переживали! Мы думали, что эти мерзавцы прикончили вас! Когда я подумаю, что эти макаки вооружены на наши американские доллары!..

— Я... я запрещаю вам говорить подобные вещи! — вскричал иранец в форме.

— Вы все макаки! Я не оговорился! Заткнитесь или я выставлю вас отсюда! — вскипел американец. — Лучше займитесь поисками тех, кто устроил это неслыханное, это наглое нападение!

Иранский офицер возмутился:

— Я иду писать рапорт! Как вы хотите, чтобы я нашел их?! Это совершенно немыслимая история!

У Малко продолжала кружиться голова. Он поискал глазами местечко, где бы можно было присесть, и тут его взгляд остановился на Хильдегард. Она преспокойно спала на одном из диванов в холле. У Малко чуть не выскочило сердце от радости. Обеими руками милая стюардесса прижимала к сердцу черный дипломат, и дипломат этот был, несомненно, его, Малко!

Тут получилось нечто похожее на передачу мысли на расстоянии. Командир экипажа обратился к нему:

— А мой дипломат? Они отняли его у вас? Они, наверное, подумали, что там уйма денег?

Тут он снова распалился и повернулся к иранцу:

— Если я не получу обратно мой дипломат, в котором хранятся все документы, самолет завтра утром не взлетит! Это обойдется вам в сто тысяч долларов! И это только для начала, не считая того, что последует дальше. Наша компания подаст в суд на Иран! У вас не армия, а сборище бандитов, гангстеров!

Удивленные и подавленные, вокруг стояли люди, не знающие, как реагировать. Прибыл второй секретарь посольства Соединенных Штатов. Он еще не совсем проснулся и никак не мог сообразить, как иранские военные могли напасть на автобус с летчиками американской авиакомпании. Управляющий отелем, весьма представительный и достойный человек, которого вытащили прямо из теплой постели, не успел даже надеть галстука, что для англичанина было равносильно тихому помешательству. Что касается иранского офицера, он был приглашен на ковер к директору отеля совершенно растерянный, а главное, не желающий брать на себя инициативу.

Командир экипажа самолета пришел наконец к благоразумному заключению, что в данный момент нет никакой возможности получить обратно злополучный дипломат и принял решение идти спать. Он, конечно, решил, что утро вечера мудренее, хоть оно и могло оказаться весьма бурным.

В конце концов выяснилось, что весь этот сыр-бор был поднят вовсе не из-за Малко и его драгоценной жизни, а все из-за этого злополучного дипломата и исчезнувших вместе с ним полетных документов.

А получилась вся эта неразбериха очень просто. Когда Малко выходил из автобуса, он, без всякой задней мысли, подхватил дипломат командира, будучи совершенно уверенным, что взял свой собственный. Американец обнаружил подмену, когда попытался открыть чужой дипломат.

Малко с нежностью посмотрел на спящую Хильдегард. Он тихонько потряс ее за плечо. Она вздохнула и открыла глаза.

Вид Малко потряс ее.

— О Боже! Вы ранены?!

Запекшаяся на его щеке кровь производила впечатление.

— Это пустяки, — тронул он все еще беспокоившую его рану. — Я в восхищении. Вы вели себя превосходно. Благодаря вам никто ничего не заметил!

— Если вы так довольны, то должны исполнить мою просьбу.

— Какую?

— Откройте дипломат. Я хочу посмотреть, что там внутри.

— Это невозможно!

— Тогда я расскажу командиру о вашем пистолете. Вас заставят открыть...

Что оставалось делать!

— Хорошо. Только не здесь. Когда мы поднимемся наверх, я попрошу вас зайти в мой номер.

— Смотрите не вздумайте обмануть меня или запереться на ключ. Или еще что-нибудь в этом роде. Будет еще лучше, если вы придете ко мне. У меня семьсот шестнадцатый номер.

— Согласен. Никогда в жизни не отказывался зайти ночью в комнату к молодой прелестной даме!

Глава 2

Комната Хильдегард выходила на юг. Работал кондиционер, окно было плотно закрыто. Внизу блестели огни Тегерана.

Двадцатиэтажный отель «Хилтон» стоял на окраине города, граничащей с пустыней, у подножья горы Эльбурз. Если бы возле здания не было огромного плавательного бассейна, оно походило бы на концентрационный лагерь, претендующий на роскошь.

Малко тихонько постучал. Хильдегард открыла сразу. Она уже успела снять униформу и нарядиться в цветастый пеньюар, едва доходивший ей до колен. А ноги у нее были что надо...

— Входите же скорей! Я берегу свою репутацию. Малко не заставил себя просить дважды. Войдя в комнату, он бросил дипломат на кровать. Его номер был здесь же, рядом, но он не успел принять душ, чувствовал себя премерзко и при этом у него раскалывалась голова.

— Так как, вы по-прежнему умираете от любопытства?

— Именно умираю от любопытства.

— Хорошо. Но предупреждаю: если вы увидите его содержимое, вам будет грозить смертельная опасность.

Она чуть заметно вздрогнула.

— Ладно, пусть мне будет хуже. Но я впервые в жизни оказываюсь замешанной в столь увлекательную историю. Знаете, полеты туда-сюда ужасно скучны, приходится обслуживать премерзких типов, которые только и думают о том, как бы затащить меня в постель.

— Будет вам. Открывайте.

Он вынул из кармана маленький ключик и протянул его Хильдегард. У нее были красивые руки с длинными пальцами и ногтями, покрытыми ярко-красным лаком.

Щелкнул замок, она откинула крышку и резким движением вывернула содержимое на кровать.

— Ой!

Она застыла в изумлении, словно пораженная молнией. По кровати рассыпалась куча связанных в пачки стодолларовых банкнот. На эту сумму можно было купить целый город. Она повернула к Малко удивленное лицо.

— И... сколько же тут?

— Десять миллионов долларов, — спокойно ответил Малко.

— И что же вы собираетесь делать с этой суммой? Вы украли эти деньги?

— Нет, конечно.

— Тогда что все это означает?

— А вот этого я вам не могу сказать. Даже если вы будете очень просить меня об этом, а в награду пообещаете свою любовь. Вы хотели видеть, что находится в дипломате. Я исполнил ваше желание.

— И что вы собираетесь купить на эти деньги?

— Человеческую совесть. Это единственное, что можно купить в этой стране.

— Наверное, многие захотели бы продать свою совесть за такую сумму.

— Ну, это не совсем так. Чем выше на социальной лестнице стоит человек, тем дороже он стоит. А бедных никогда не покупают.

— Почему?

— Проще и дешевле убить их.

— Вы — чудовище!

— Отнюдь. Просто здравомыслящий человек... Что если мы ляжем спать? Я ужасно устал.

— Что?!

— Я хочу просить вас об одной услуге. Вы хотели дорожных приключений? Вы будете удовлетворены. Те, кто пытался сегодня завладеть этими деньгами, не остановятся. Они будут ждать только до утра. А в отеле не оказалось личных сейфов, и пистолета у меня больше нет. Никому не придет в голову искать меня у вас. По крайней мере, я на это надеюсь.

— А где вы устроитесь? Здесь только одна кровать.

— Послушайте, мне не до глупостей. Я смертельно устал, а вы отказываете мне в гостеприимстве.

— Не... нет.

— Хорошо, тогда помогите мне.

Вдвоем они сдвинули с места шкаф и перегородили им дверь. Затем придвинули к нему стол.

— Теперь я пойду приму душ, а вы укладывайтесь. Он помылся и обработал рану. Она оказалась не очень глубокой и неопасной. Когда Малко вышел из ванной комнаты, из-под одеяла торчала только макушка золотистых волос гостеприимной немки. Он скользнул под одеяло, она демонстративно повернулась к нему спиной и шепнула ворчливое «спокойной ночи». Они почти касались друг друга, и Малко вдыхал аромат молодой женщины.

Несмотря на усталость, он не мог уснуть. События последних дней не давали ему покоя.

...Все началось с телефонного звонка. К нему на нью-йоркскую квартиру позвонил управляющий отделом Среднего Востока.

— Вы можете приехать в Вашингтон? — без обиняков начал он. — Я хотел бы позавтракать с вами сегодня утром.

Предложение было заурядное, а Малко как раз нуждался в средствах. Реставрация замка в Австрии стоила ему бешеных денег, а к началу зимы необходимо было завершить ремонт кровли над главной башней. На это уйдет не менее тридцати тысяч долларов, но восстановление родового замка он сделал целью своей жизни.

Когда-то давно замок был продан, но перед войной Малко удалось выкупить его за смехотворную цену, оправданную, однако, его состоянием. Замок разрушался на глазах. Вот с тех пор он и начал работать на ЦРУ.

В Вашингтоне его ценили по двум причинам. Во-первых, у него была феноменальная память. Спустя двадцать лет он способен был вспомнить имя человека, с которым виделся пять минут. Благодаря своей удивительной памяти он знал несколько языков, в том числе и восточных — турецкий, фарси. Кроме того, он ненавидел коммунистов и все, что было связано с ними, а с русскими у него были личные счеты. Они отрезали часть его владений, проведя границу, оставив только главное здание и парк...

Малко был пунктуален и вовремя явился в маленький ресторан на тихой улочке. Вильям Митчел уже ждал его. Завтрак прошел спокойно, они поговорили о том о сем, но когда подали кофе, Митчел сказал:

— Дорогой Малко, я попал в неприятную историю и совершенно запутался.

Австриец рассмеялся:

— Какую такую новую гадость вам подстроили ваши «друзья» из Москвы?

— Эти — ничего.

— Тогда китайцы?

— Тоже нет. Еще хуже.

— Тогда кто же? До Луны вы еще не добрались, а де Голль ушел в отставку.

— Слушайте внимательно. То, что я расскажу, настолько секретно, что по-хорошему следовало бы отправиться в какую-нибудь пустыню и там говорить об этом, но такой возможности у нас нет. Будем говорить здесь, благо поблизости никого нет... Два дня назад меня вызвали к Президенту, Он только что получил из Москвы по красному телефону крайне секретные новости. Советская разведка пронюхала, что люди из одного подразделения ЦРУ, находящегося в Тегеране, готовят маленькую революцию. Они собираются свергнуть, а может быть, и убить шаха и поставить вместо него своего человека.

— Только и всего? — удивился Малко.

— Постойте! Русские не ограничились этим сообщением. Они ясно дали понять, что если мы не наведем порядок, они будут считать свержение шаха актом агрессии и не преминут воспользоваться договором 1948 года, чтобы ввести свои войска в северную часть Ирана. Это будет означать, что американский президент не способен контролировать людей, поставленных им в Тегеране. Вы представляете себе, какие могут быть последствия? Президент был вне себя. Он дал мне три дня сроку, чтобы найти человека, который в течение пятнадцати дней сможет выяснить, в чем там дело. Ну, и соответственно навести порядок, если возникнет такая необходимость. Руководит тамошним отделом ЦРУ генерал Шальберг. Человек твердой закалки и трудный в общении. Это он сверг Моссадеш в 1952 году. Кроме того, он знает Иран как свои пять пальцев.

— Почему вы не отзовете его?

— Это довольно трудно сделать без каких бы то ни было видимых причин. Если донесение русских верно и он что-нибудь почувствует, то может вполне спровоцировать несчастный случай, и тогда...

— А если все это выдумка и провокация со стороны русских?

— Не исключено. Этот Шальберг для них большая помеха. Они его ненавидят. Возможно, они все подстроили, чтобы возвести на него напраслину, а проверить мы ничего не можем. Никто не сможет доказать наличие заговора, если мы помешаем осуществить ему то, что он якобы собирается сделать. Это слишком большой риск.

— Чего вы ждете от меня?

— Я хочу, чтобы вы поехали в Тегеран.

— И что я должен там делать? Вежливо спросить у Шальберга, не собирается ли он придушить шаха и меня в придачу?

— Нет, у меня есть предлог для вашего визита. В данный момент отделение ЦРУ в Тегеране нуждается в неофициальной денежной помощи. Вы прекрасно знаете, что материальная помощь малоразвитым странам не всегда проходит через банки. А пересылать по почте сумму в десять миллионов долларов практически невозможно.

— Сколько? Десять миллионов? Сколько же в этом Тегеране неразвитых паршивцев? Или, наоборот, слишком хорошо развитых?

— И не говорите! Два года назад содержание генерала обходилось в тысячу долларов в год, теперь надо платить вдвое больше. Черт их разберет, чем они там занимаются и кем командуют. Но... закончим наш разговор. Поскольку посылать такую сумму дипломатической почтой слишком рискованно, было решено отправить надежного и честного курьера.

— И кому предназначены эти десять миллионов?

— Генералу Шальбергу.

— Та-ак... Великолепно. Деньги попадут в надежные руки.

— Вы передадите деньги, а потом можете недельку отдохнуть в Тегеране.

— Но я ничего не понимаю! Чтобы устроить революцию, как раз и нужны деньги. Главным образом для покупки оружия. Вы что же, сами даете ему в руки...

— Все верно. Мы как бы протягиваем ему спасительную соломинку.

— Соломинку или виселицу?

— Ладно, ладно, не надо черного юмора. Вы предупреждены, и этого достаточно. Если же с вами что-нибудь случится, мы точно будем знать, что русские ничего не выдумали и их информация основана на фактах.

— Хорошо. Предположим, что ваши милые дружки не отправят меня на тот свет из-за этих денег. Кто сможет помочь мне разобраться в этой путанице?

— Никто. Вся операция будет проведена лично Шальбергом, поэтому вам лучше не прибегать к его помощи.

Единственный человек, с которым вы можете связаться и попросить совета, некий бельгийский журналист. Он иногда сотрудничает с нами. В частности, когда находился в Египте. Его зовут Жан Дерио. Он работает понемногу на всех. Конечно, с ним надо быть осторожным, не доверять полностью, но он прекрасно знает страну и может быть весьма полезным.

— Если на то пошло, я мог бы попросить помощи у русских. Коль скоро они так хорошо осведомлены о наших делах.

— Пока вы ограничитесь Дерио.

— А что я должен делать потом? Упаковать Шальберга в ящик и отправить его по почте?

— Я дам вам полную свободу действий. Карт-бланш. Если то, что сообщили русские, правда, нужно во что бы то ни стало помешать Шальбергу привести свой план в исполнение. Даже если... даже если понадобится устранить его.

— Понятно. Но прежде чем писать завещание, я должен знать, что могу завещать, а точнее, на что могу рассчитывать, выполняя эту миссию.

После этих слов они погрязли в досадных для Малко пререканиях и торговле.

Драгоценный дипломат ему вручили перед самым отъездом. Никогда прежде он не видел такого количества денег и внезапно пришел к заключению, что быть честным не всегда полезно.

Вопреки своей воле, исключительно по настоянию Митчела, он взял с собой сверхплоский пистолет, выданный ему вместе с дипломатом. Митчел отправился провожать его в аэропорт, давая по дороге последние советы и наставления.

— Я виделся с Президентом. Он желает вам удачи. Вы обязательно должны выиграть. В самом крайнем случае, если не будет иного выхода, вам разрешается поставить в известность шаха и предупредить его о грозящей опасности. Наш посол сумеет добиться для вас аудиенции. Но не прибегайте к ней без крайней необходимости. Это будет слишком унизительно для нас.

Сопровождаемый этими последними ценными указаниями, Малко занял забронированное место в самолете и сразу уснул. Начиная с Парижа, путешествие стало менее скучным благодаря Хильдегард...

В полумраке комнаты Малко смотрел на лежащую рядом с ним девушку. Слабый свет пробивался сквозь неплотно задернутые занавески. Было уже около четырех часов утра. Предстоящий день обещал быть трудным и хлопотным.

Хильдегард пошевелилась, ее нога придвинулась к ноге Малко. Прикосновение было теплым и приятным. Ему совершенно расхотелось спать. Но Хильдегард спала крепко, как ребенок, вздыхая легко и мило. Малко недолго думал, как ему поступить. Он дотянулся до стоящей в изголовье кровати лампы, подтянул ее на самый край и резким движением сбросил на пол, а сам откинулся на подушку.

Грохот был невероятный. Молодая женщина проснулась и, ничего не соображая, закричала, замахала руками, натолкнулась на Малко и очутилась в его объятиях.

— Что это? — спросила она испуганным шепотом. — Что это за шум?

— Не знаю, — тоже шепотом отозвался Малко. — Я крепко спал.

— Мне страшно, — сказала Хильдегард, теснее прижимаясь к нему.

— Наверное, ночная птица ударилась о стекло. Не бойся.

Он все сильнее и сильнее прижимал ее к себе. Теперь она прильнула к нему всем телом. Ее голова лежала на его плече, он вдыхал аромат ее волос и потихоньку гладил по спине.

— Усни снова, все в порядке, — шептал он ей на ухо. Но не разжал объятий и продолжал свою тихую ласку. Постепенно его рука спускалась все ниже и ниже, пока он не почувствовал ее дрожи. Оставалось только поднять повыше короткую ночную рубашку. Хильдегард не говорила ни слова, но ее руки обвились вокруг шеи Малко. Все остальное свершилось само собой.

Много позже, когда уже совсем рассвело, Малко подобрал лампу и поставил ее на место. Хильдегард снова уснула, и ему пришлось одному ставить мебель на место. При этом он старался производить как можно меньше шума.

С утра над городом нависла невыносимая жара. Малко устроился позавтракать на свежем воздухе возле бассейна. Здесь же расположилась группа американских дельцов.

Когда Малко уходил из номера Хильдегард, та еще спала. Он тихо закрыл дверь, прошел к себе, побрился, переоделся в летний костюм. По отношению к своей внешности он был немного маниакален. Несмотря на бессонную ночь, он уже чувствовал себя намного лучше.

После завтрака Малко решил позвонить. Перед отъездом Митчел дал ему все необходимые номера.

У Шальберга никто не отвечал. Он попробовал пару других номеров, позвонил в посольство. Наконец чей-то недовольный голос ответил, что генерал уехал дня на три-четыре.

Малко должен был отдать деньги в собственные руки Шальберга. В посольстве непременно должен быть человек, который в курсе дела, но Малко не знал, кто именно. Связаться с Вашингтоном оказалось целой проблемой, к тому же он не хотел действовать через голову генерала.

А пока оставалось пристроить этот проклятый дипломат в надежное место и ждать Шальберга, если он и вправду уехал. Самым надежным местом мог быть только сейф банка. Он обратился в администрацию отеля, где ему сообщили, что банк Мелли, где можно было абонировать сейф, находится на улице Фирдоуси.

— Вы можете вызвать для меня такси? — спросил Малко.

— Конечно.

Портье вышел с ним на улицу, щелкнул пальцами, и старенький «мерседес» сорвался с места и подкатил к подъезду. Плохо выбритый шофер мрачноватого вида не внушал особого доверия, но средь бела дня на оживленных улицах вряд ли что могло случиться. Малко сел в машину, и она сразу тронулась с места.

Дорога круто спускалась к центру города. Шофер, экономя бензин, отключал мотор на спусках.

Чем ближе к центру, тем оживленнее становилось движение. Старые грузовики, автобусы, забитые до отказа, такси и частные машины сновали во все стороны. Закутанные с ног до головы в черное женщины томились на стоянках в ожидании маршрутных такси. Среди всеобщей сумятицы проплыло несколько надменных «кадиллаков». В них восседали надменные красавицы и важные чины.

Ввоз иностранных автомобилей в Иран был запрещен, но вот уже три года, как близкие ко двору шаха люди считали своим долгом обзавестись самой последней моделью «крайслера» или «кадиллака». Лишняя трата для этих неимоверно богатых людей ничего не значила.

Ехавший следом за такси, где сидел Малко, старенький «форд» был выпущен не менее восьми лет назад. Малко заметил его сразу, как только они отъехали от отеля. На переднем сиденье — двое мужчин, но довольно приличное расстояние мешало разглядеть их лица. Одно было ясно: его преследовали с явно дурными намерениями. Возможно, охота за драгоценным дипломатом возобновилась. Малко стремился добраться до банка как можно скорее, хотя и чувствовал себя в этой круговерти и толчее в относительной безопасности.

Такси с трудом пробиралось по главному бульвару города, названному Шах-Реза. Черный «форд», не отрываясь, следовал за ним.

Они приближались к банку Мелли. Когда до цели оставалось всего несколько метров, Малко дал шоферу пятьдесят риалов и, перед тем как выйти из машины, выглянул в окно.

Черный «форд» остановился, но сидевшие в нем люди не показывались. Малко узнал их. Это были те же типы, которые похитили его прошлой ночью.

Двое полицейских у входа в банк мирно загорали на солнышке. Малко подозвал их. Поначалу они удивленно глянули на него и не двинулись с места. Но поскольку Малко продолжал выразительно жестикулировать, они переглянулись и неохотно сделали несколько шагов в его сторону.

На ломаном фарси Малко объяснил им, что в его дипломате содержатся ценные документы и что он просит сопровождать его до входа в банк и даже войти внутрь вместе с ним. Полицейские удивились, но все же согласились сопровождать и встали с обеих сторон, что несколько успокоило его. Посреди людной улицы, да к тому же на сопровождаемого двумя полицейскими те двое вряд ли посмеют напасть.

Малко обернулся в сторону «форда». Оба верзилы как раз в этот момент вышли из машины и последовали за ним. Вид у них был спокойный, без какого-либо намека на угрозу.

Внутри банка царили прохлада и полумрак. Малко потребовал, чтобы его провели в кабинет директора. Его повели куда-то и оставили в крохотной приемной. Тут же появился служащий с чашкой чая на серебряном подносе. Через пять минут открылась дверь напротив, оттуда вышел высокий, весьма элегантный иранец и пригласил Малко войти.

Малко вошел в кабинет и остановился, как вкопанный. Оба верзилы находились здесь и сидели на стульях, как самые добропорядочные клиенты. Директор не дал Малко открыть рта и сразу заявил:

— Эти господа желают поговорить с вами, — сказал он по-английски. — Они утверждают, будто вы ввезли в Иран недозволенную сумму денег. Где они?

— По какому праву эти люди вмешиваются в мои дела? — возмутился Малко.

— Эти господа из полиции.

«Ну, начинается!» — подумал Малко и, вытащив из кармана свой дипломатический паспорт, сунул его под нос директору.

— Я — дипломат! Никто не имеет права ни задерживать меня, ни обыскивать. Это может обойтись вам очень дорого.

Он повернулся и тем же жестом ткнул паспорт одному из мошенников.

Тот внимательно просмотрел его и вернул обратно.

— Никто не собирается вас арестовывать, господин Линге, — заговорил он вдруг на превосходном английском, — я только хочу взглянуть, что находится в вашем дипломате. Или он тоже прикрыт дипломатическим паспортом?

Малко нахмурился. Об этом они с Митчелом не подумали. Если бы на дипломате была соответствующая печать, они не осмелились бы его вскрыть.

— Я являюсь персоной грата. Позвоните немедленно в посольство!

— Откройте лучше замок, иначе я его взломаю. Продолжать спорить было бесполезно. Малко достал ключ, поставил дипломат на стол и открыл замок. Один из верзил сразу схватил его и перевернул. Глядя на пачки стодолларовых банкнот, директор испуганно икнул.

— У вас есть разрешение на ввоз таких денег в Иран? — спокойно спросил тот, который говорил по-английски.

Надо было срочно менять тактику. Малко повернулся к директору банка и резко сказал:

— Я требую вызвать полицию! Я требую, чтобы вы позвонили в американское посольство! Эти люди — гангстеры! Вчера вечером они напали на автобус авиакомпании с намерением украсть эти деньги!

У директора был весьма смущенный вид.

— Эти господа из тайной полиции, — невнятно пробормотал он, — они предъявили мне удостоверение. Я ничего не могу поделать, тем более что у вас не все в порядке.

Что можно было возразить!

А этот нахал преспокойно укладывал деньги обратно в дипломат. Малко смотрел на него, как завороженный. Нечего сказать — его миссия началась с полного краха. Отдать деньги, принадлежащие американскому правительству... Его провели, как мальчишку!

— Что вы делаете? — заорал он на бандита.

— Конфискую деньги, — преспокойно ответил тот.

— Я пойду с вами. Это грабеж средь бела дня.

— Никуда вы не пойдете. Я не имею права брать вас с собой. Вы находитесь под дипломатическим прикрытием.

— Да, это так, это так, — кивал директор.

— Вы можете обратиться в центральный полицейский пост. Там вам все объяснят, — посоветовал верзила.

— Об этом не может быть и речи! Я иду с вами сейчас же.

— Я уже сказал вам, что это невозможно. Мы должны произвести проверку. — И он подал знак своему сообщнику, за все это время ни разу не открывшему рта.

Тот встал и вышел из комнаты. Через две минуты он вернулся в сопровождении полицейского и отдал приказание на фарси. Полицейский встал возле двери и угрожающе посмотрел на Малко.

— Я приказал этому полицейскому не выпускать вас из кабинета в течение десяти минут, — сказал главный из бандитов.

Глядя, как преспокойно уходит этот мерзавец с его дипломатом в руке, Малко кипел от злости. Тысячи американских налогоплательщиков отдали свои деньги ни за что. Когда за бандитами закрылась дверь, Малко взорвался:

— Вы — сообщник! Вы — соучастник этой кражи! Предупреждаю, — я не оставлю просто так это дело, я буду жаловаться в посольство! Вы директор банка или кто?

— Они угрожали мне оружием... У директора банка был совершенно потерянный вид. Он мямлил что-то неразборчивое, тянул слова.

— Они действительно из тайной полиции. Вы себе даже не представляете, на что способны эти люди. Их начальник — Тимур Каджар. По его милости на кладбище нет больше места, чтобы хоронить людей. Я ничего не мог сделать.

Каджар был ближайшим другом Шальберга. Вдвоем они свергли Моссадеш, утопили в крови коммунистическую партию Тудеш. Люди, жившие в квартале возле здания тайной полиции, не могли спать по ночам из-за криков, доносившихся из застенков.

Рассказывали, будто Каджар, когда его донимала бессонница, лично спускался в подвалы и садистски замучивал пленных до смерти. Это будто бы успокаивало его расшатанную нервную систему.

Его любимым орудием пытки была тяжелая палица. Он дробил ею кости своим жертвам, начиная с пальцев и заканчивая смертельным ударом по голове.

Малко видел его фотографии. Великан, одетый в белоснежный китель, лицо перечеркнуто аккуратно подстриженными усиками...

— Все устроится, — пытался успокоить Малко директор, — ведь вы — дипломат. Вам они ничего не могут сделать. Что касается денег...

— Вы когда-нибудь видели жуликов, хранящих деньги в банках? — спросил Малко.

После этого он вышел из кабинета. Полицейский вежливо отстранился. Он ничего не имел против него, а десять минут уже истекли.

Чтобы немного прийти в себя, Малко отправился пешком. Он не встретил на улице ни одного иностранца. Несколько раз его хватали за руки, за полы пиджака торговцы коврами. Ему бы следовало купить молитвенный коврик... Что еще оставалось делать, как не молиться Богу?

Малко был вне себя от ярости. Тайная полиция... Полно, да была ли это полиция? Впервые за много лет он чувствовал себя совершенно беспомощным и потерянным в этой чужой стране. Бороться с сыпучими песками бесполезно.

Солнце припекало. Малко поискал глазами хоть какой-нибудь бар, но такового поблизости не оказалось. Были только грязные кафе, где можно было заказать абали — отвратительную смесь лимонада с йогуртом или местное пиво.

Малко вдруг вспомнил о бельгийском журналисте, рекомендованном ему Митчелом. Надо было срочно связаться с ним, чтобы иметь хоть какую-то поддержку. Он вошел в первое попавшееся кафе и попросил разрешения позвонить. Хозяин указал на аппарат, стоящий на прилавке. Малко набрал номер.

Отозвались на фарси. Малко обратился на английском:

— Будьте добры, мистера Дерио.

— Я слушаю вас.

На сей раз говорили по-французски с каким-то легким, не поддающимся определению акцентом. Малко перешел на французский.

— Я — приятель мистера Митчела из Вашингтона. Я хотел бы встретиться с вами.

— Хорошо, приезжайте. У вас есть мой адрес?

— Есть. Беру такси и еду.

Он заплатил хозяину за пользование телефоном и вышел на улицу. Такси посчастливилось поймать сразу. Малко назвал адрес бельгийца, и они поехали.

Бельгиец жил в северной части города на границе богатого квартала, по дороге, ведущей в «Хилтон». Вскоре такси вырвалось за черту города, свернуло на плохо мощеную улицу и остановилось перед виллой, обнесенной высокой стеной.

Малко позвонил. В ответ раздался яростный лай, из-под двери показалась морда здоровенного пса с ощеренной пастью.

Дверь открылась, и Малко инстинктивно попятился. Но собаку уже держал на коротком поводке высокий блондин с небольшими усиками и прозрачными хитроватыми глазками. Малко сразу отметил, что физиономия у бельгийца вполне симпатичная.

— Не бойтесь, — приветливо сказал хозяин, — он нападает только на садовника. Эта собака очень хорошо воспитана. Вот смотрите.

Он отстегнул поводок и скомандовал:

— Вперед, Турок!

Собака стрелой метнулась к садовнику, а тот, в свою очередь, понесся к дому. Дерио хохотал, запрокинув голову.

— Этот негодник уже попортил одного. Но зато у меня лучшие садовники в Тегеране. Они знают, что здесь нельзя предаваться природной лени. Чуть что не так, и они рискуют быть искусанными Турком.

— Очаровательный метод, — усмехнулся Малко. Вслед за хозяином он отправился к дому, не слишком шикарному, но с плавательным бассейном посреди лужайки.

— По случаю знакомства давайте выпьем по стаканчику шампанского, — предложил Дерио.

Он куда-то исчез и вернулся с целым ящиком. На крышке его большими черными буквами было написано: «Немецкое посольство в Тегеране».

Хитро улыбаясь, Дерио пояснил:

— Я покупаю шампанское у иранских таможенников. У них можно достать все самое лучшее. Эти прохиндеи оставляют себе четвертую часть всего, что проходит через их руки. А потом приносят мне прямо домой.

Он наполнил два бокала и пригубил свой.

— Отвратительно! Эти немецкие дипломаты ничего не понимают и не умеют жить. В следующий раз я потребую ящик, предназначенный для французского посольства. Им присылают «Моэт и Шандон»... Итак, какой ветер занес вас ко мне? Вы, я полагаю, явились в эту дыру не на каникулы.

Малко заколебался. Этот веселый человек не внушал ему абсолютного доверия. Слишком приветливый, слишком болтливый. Но, с другой стороны, у него не было выбора. Малко решил для начала рассказать историю с дипломатом. Когда он закончил, Дерио сокрушенно покачал головой.

— У вас мало шансов получить обратно свои денежки. Особенно если эти двое действительно были из тайной полиции. Каджара боятся все. Это не тот человек, который способен пропустить мимо десять миллионов долларов. Он всегда отыщет причину, чтобы прикарманить их.

— А если я обращусь к Шальбергу и попрошу его вступиться?

— Будет столько же проку, как если бы вы поставили свечку в Лондонском соборе. Шальберг и Каджар повиты одной веревочкой. Слишком много мерзавцев стоит между ними. Вот уже десять лет они от имени шаха практически управляют страной. Всякий раз, если им кто-то мешает, они делают так, что он исчезает или умирает насильственной смертью.

— А шах? Чем он занимается?

— Пересчитывает убитых. До сих пор это облегчало ему жизнь. Иранская казна не настолько богата, чтобы кормить политических узников. И мне кажется, что при встречах с Каджаром он опасается поворачиваться к нему спиной.

— Вы верите в революцию?

— О, мы с вами находимся на Востоке. Здесь все не так просто. Политических партий как таковых практически нет. Время от времени какой-нибудь тип изъявляет желание подсахарить свою жизнь и устраивает очередную заваруху. А кончается все это виселицей или расстрелом, будь это даже первый министр... Все остальное — фольклор.

Малко задумчиво слушал собеседника. Дерио, по-видимому, хорошо знал страну, рассуждал основательно и разумно. Наверное, он сможет быть полезным.

— Но скажите мне, наконец, в чем дело? Вы же не пришли ко мне только для того, чтобы поплакаться в жилетку. У меня не бюро находок.

— Хорошо, — решился Малко. — На меня возложена действительно очень ответственная и секретная миссия. В Вашингтоне мне дали ваше имя и адрес на случай, если понадобится помощь.

— Но здесь же целая ватага ваших людей из ЦРУ!

— Вот именно. В Вашингтоне создалось впечатление, что мистер Шальберг слишком близко к сердцу принимает интересы Каджара. Настолько, что перестает заботиться о наших национальных интересах. Я приехал, чтобы выяснить истинное положение вещей и поставить все на свои места.

— Если вы не будете предельно осторожны, может случиться так, что на место поставят вас, и это будет ваше последнее место.

— Я буду предельно осторожен. Вы согласны помогать мне?

— Сколько?

Малко оторопел. Он не ожидал столь прямого и беззастенчивого вопроса. Но увиливать не приходилось — на прямой вопрос следовало отвечать конкретно.

— Пятьсот тысяч долларов, если мы вернем дипломат. Естественно, с деньгами. За все остальное я дам вам десять тысяч плюс еще, если будут какие-нибудь издержки. Но вы должны поверить мне в долг. Сами понимаете, в данный момент я не могу вам заплатить.

Дерио думал секунду.

— Согласен. Так пойдет. Но на первые пятьсот тысяч надежды особенно возлагать не будем.

— Знаю. Но это послужит оправданием вашего вмешательства. Поскольку Шальберга в эти дни в Тегеране не было, мне пришлось прибегнуть к вашей помощи и советам. Согласны?

Бельгиец набил трубку и одобрительно кивнул.

— Выглядит довольно логично. Будем надеяться, что в подробности никто не станет вдаваться. Для начала мы нанесем визит Шальбергу. Подождите меня две минуты, я пойду переоденусь.

Малко погрузился было в чтение какого-то старого журнала, но ждать пришлось недолго. Они уселись в «мерседес» бельгийца, и собака проводила их до дороги.

Липкая жара навалилась на них. Было не менее сорока. Полицейские на улицах прятались в крохотных полотняных палаточках, едва защищавших от палящего солнца. Оттуда они и управляли густым потоком машин, вяло и нехотя.

«Мерседес» свернул на юг. Они ехали довольно долго, и наконец бельгиец затормозил на небольшой площади, забитой по кругу лотками с овощами и фруктами.

— Здесь, — сказал Дерио. — Сейчас мы попросим, чтобы нас провели к Каджару. Достаньте ваш дипломатический паспорт.

Неизменный привратник, похожий на всех остальных иранцев, провел их в зал ожидания. Огромный пистолет у него за поясом указывал на то, что они находятся не в частном доме, а в офисе. Это была единственная отличительная деталь.

— Между прочим, я попрошу вас достать мне хоть какое-нибудь оружие, мой пистолет у меня отобрали в ту первую ночь.

Дерио разыграл щедрого вельможу:

— Выберете у меня дома то, что вам подойдет. Этот человек и в самом деле был щедр и гостеприимен. Они ждали уже битый час. Малко кипел от возмущения. Наконец появился служащий, проводивший их в просторный кабинет. Судя по количеству медалей, орденов и прочих знаков отличия на груди встретившего их человека, можно было подумать, что он является по крайней мере маршалом при дворе Его Величества. Малко был искренне разочарован, когда тот представился очень кратко:

— Майор Хосродар.

Они были знакомы с Дерио и обменивались приветствиями добрых пять минут. Наконец Малко смог вступить в разговор и пояснить цель визита. Хосродар выслушал его, не моргнув глазом.

— Я совершенно не в курсе этого дела, — сказал он, листая без всякого интереса паспорт Малко.

Он встал и, обращаясь к Дерио, заговорил на фарси, объясняя, в какой именно кабинет им следует обратиться.

Дерио и Малко перешли в другую часть здания и стали блуждать по длинным запущенным коридорам. Уже потеряв всякую надежду, они нашли застекленную дверь, где красовалась надпись «Капитан Сид».

Снова последовали поклоны и приветствия, традиционный зеленый чай и пересказ заново всей истории. Капитан Сид оказался человеком любезным и улыбчивым.

— Да-да, мой уважаемый начальник майор Хосродар предупредил меня и рассказал, в чем дело. Я ужасно огорчен. Но в большом городе... знаете, всякое бывает...

Во всяком случае, капитан Сид пообещал действовать быстро и решительно. У него был настолько убежденный вид, что Малко чуть было ему не поверил. И тут капитан Сид стал излагать свой оперативный план поимки преступников.

— Как я понял по вашему рассказу, вы можете узнать их машину. Я дам вам двух своих людей. Вы встанете на пересечении бульваров Шах-Реза и Фирдоуси. В конце концов машина этих мошенников там появится. Когда вы их увидите, укажете нам. Мои люди начнут свистеть, машина остановится, и мы арестуем их на месте.

У Малко чуть не отвисла челюсть. Он был не в состоянии вымолвить ни единого слова. В какой-то момент даже подумал, что капитан просто шутит, но у того был вполне серьезный и деловой вид.

— Но, — запротестовал Малко, — разве вы не собираетесь провести нормальное расследование?

Капитан сделал успокаивающий жест.

— Конечно, конечно, но у, нас так мало данных. Если бы я знал хоть имена этих бандитов!

— Вы не думаете, что директор банка Мелли может их знать?

— Они наверняка назвались фальшивыми именами. И документы у них были фальшивые.

Крыть было нечем. Малко плохо представлял себя гуляющим по Тегерану в сопровождении двух полицейских.

— Я вам очень признателен за ваше предложение, но боюсь, у меня не будет времени стоять на перекрестке и ждать неизвестно чего. Не могли бы вы поставить там ваших людей без меня?

Капитан улыбнулся, ничего не ответив, и разговор на этом закончился. Малко решил убраться подобру-поздорову, чтобы не поддаться искушению разбить какой-нибудь тяжелый предмет о голову капитана.

Когда они уселись в машину Дерио, Малко разразился упреками:

— Почему вы ничего не сказали? Этот тип как будто нарочно издевался над нами! Разговор шел о десяти миллионах долларов!

Дерио пожал плечами и резко затормозил. За разговором они чуть не врезались в идущее впереди такси.

— Говорить с ними не имело никакого смысла. Они одурачили вас на иранский манер. В этой стране никто никогда не говорит «нет». Постепенно вам начинает казаться, что вы тихо сходите с ума. Вы становитесь невменяемым, протестуете, но сделать ничего не можете. В любой другой стране, предложи вам начальник полиции нечто подобное, вы бы вышвырнули его в окно и не понесли бы за это никакого наказания. Здесь вы его вежливо благодарите за участие, кланяетесь и снова благодарите. И ничего нельзя сделать. Ничего ваш директор банка не скажет. Он слишком запуган этими гестаповцами дядюшки Каджара. И те двое уже давно укатили на границу с Пакистаном или сидят в тихом месте. А полиция делает вид, будто активно разыскивает их. Но вот что меня смущает...

— Что?

— Сдается мне, Каджар прекрасно знает всю эту историю, а ваш Шальберг получит с этого дела приличные комиссионные.

— У меня в запасе есть небольшой козырь, — задумчиво произнес Малко. — Но для этого нужно дождаться возвращения Шальберга. На встречу с Каджаром мы отправимся вместе с ним.

— И что это за козырь?

— Пусть это будет для вас сюрпризом. И потом мне лучше помолчать, — для вас это представляет серьезную опасность.

Дерио не стал настаивать.

— Поехали в «Хилтон». Выпьем по рюмке водки, — предложил он, — и составим план дальнейших действий... В такой жаре невозможно работать. Тут даже самая подготовленная революция и та остановится.

Малко согласился. Хильдегард наверняка уже проснулась, улетала она только завтра утром, грех было не воспользоваться ее присутствием. Они попали в «Хилтон» прямо к обеду.

В ящичке для писем Малко ждала записка: «Генерал Шальберг ждет Вас завтра в своем кабинете. В десять тридцать утра за вами заедет машина».

Глава 3

Хильдегард была не одна. Малко отметил это с чувством неудовольствия.

Молодая немка лежала в шезлонге возле плавательного бассейна. В ногах у нее сидел какой-то человек, видный только со спины.

— Ваша девушка? — показал на Хильдегард Дерио. — Вы действуете решительно. Такое тут ценится на вес золота. Какая прелестная девочка!

Заметив Малко, Хильдегард радостно замахала рукой. Человек, сидевший возле нее, вскочил, словно подброшенный пружиной. Он покраснел, как вареный рак, и не замедлил представиться:

— Меня зовут Ван дер Стерн. Я позволил себе заговорить с милой девушкой, простите, но жизнь в этом отеле невыносимо скучна.

Хильдегард глядела на Малко блестящими глазами, но он не замечал этого. Он смотрел только на ее ноги, великолепные стройные ноги.

Ван дер Стерн был преисполнен рвения. Он придвинул Малко стул, схватил и затряс руку Дерио. Этому человеку явно не хватало теплого отношения в этой стране.

— Я вас всех приглашаю пообедать со мной. Прямо здесь, возле бассейна. Я сейчас всем этим займусь.

И прежде, чем ему успели ответить, как выпущенная из лука стрела, он бросился на розыски метрдотеля. Смирившись с этим любезным предложением, Малко отправился переодеваться. Дерио принялся вовсю флиртовать с Хильдегард.

Когда Малко спустился, стол уже был накрыт. Хильдегард встала и прошлась вдоль бассейна, соблазняя всех присутствующих одним своим видом. Малко стал искать предлог увести ее отдыхать в номер после еды.

Ван дер Стерн все прекрасно устроил. Принесли блюдо с белужьей икрой. Впрочем, не считая роскошных ковров, это было все, чем мог похвастать Иран.

Малко с удивлением разглядывал цвет кожи Ван дер Стерна. Поначалу он подумал, что тот покраснел от смущения, но и теперь, освоившись в новой компании, тот продолжал походить на человека, только что опущенного в кипяток. Целые куски кожи клочьями свисали с его спины. Он заметил удивленный взгляд Малко.

— Я знаю, это очень некрасиво, — вздохнул он, — но, понимаете, у меня не было опыта, я не привык к такому солнцу. Я живу в Антверпене. Когда приехал сюда, мне захотелось загореть так, чтобы удивить товарищей по учебе...

— По учебе? — переспросил Малко.

— Да, — гордо ответил Ван дер Стерн, — я работаю у господина Босха, нотариуса в Антверпене. Мы там уже в третьем поколении. Я имею в виду свою семью. Я занимай должность первого клерка. Он скромно потупился.

— И что же, вы прихватили служебную кассу, чтобы съездить в страну «Тысячи и одной ночи»? — спросил Малко полушутя.

Ван дер Стерн подпрыгнул от негодования.

— Месье, я работаю у господина Босха уже десять лет и пользуюсь его абсолютным доверием.

— Вот именно, — продолжал подзуживать его Малко. Но господин Ван дер Стерн был начисто лишен чувства юмора.

— Месье, я выполняю самое ответственное за всю мою жизнь поручение!

— Где? Здесь?

— О да. Это очень печальная история. Господин Босх одолжил довольно солидную сумму одному весьма почтенному коммерсанту. Это было еще у нас, в Антверпене. Тот должен был совершить сделку на ввоз большой партии пшеницы. Ее закупили в Аргентине, а потом должны были перепродать в Иране. Все шло прекрасно. Господин Босх дал еще денег, чтобы оплатить всю партию пшеницы. Коммерческий представитель из Ирана моральна поддержал эту сделку...

Тут его лицо стало печальным, он умолк, затем съел полную ложку икры.

— И что потому? — спросил улыбающийся во весь рот Дерио, уже смекнувший, что речь идет о ловком мошенничестве.

— Потом пшеница должна была быть отправлена по железной дороге и попасть в Иран через границу в Курамшаре. До этого момента вес шло прекрасно. Но тут наш клиент получает из Ирана уведомление довольно странного содержания. Будто бы иранские власти в последний момент отказались дать лицензию на ввоз зерна, мотивируя свои действия отсутствием денег у покупателя.

— А кто эти покупатели?

— Иранские военные.

— И что же стало с зерном?

Ван дер Стерн воздел руки к небу и чуть не подавился икрой.

— С зерном?! Они подмочили его при разгрузке с парохода! Оно гниет! Вот уже восемь дней, как состав стоит под палящими лучами солнца в Курамшаре! Оно зреет, вздувается, желтеет, зеленеет, оно скоро взорвется! Это ужасно, и я ничего не могу поделать. Я уже все испробовал. Можно подумать, что какой-то злой дух не хочет, чтобы зерно попало в Иран. Все время не хватает какой-то таинственной подписи какого-то таинственного чиновника. Какой-то тип попросил у меня денег, чтобы сделать эту подпись...

— И вы ему дали? — спросил Дерио.

— Нет, разумеется. Я даже заявил об этом в посольство.

— И вы получили разрешение?

— Нет.

Дерио продолжал посмеиваться. Зерно рисковало застрять в Курамшаре и прорасти для нового урожая.

— Ив чем же состоит ваша миссия? — спросил Малко. В продолжение всего разговора он умудрялся поглаживать под столом колено Хильдегард и настроение его улучшилось.

— Наш должник в Антверпене передал все права на это зерно господину Босху. Теперь оно принадлежит нам. Моя обязанность состоит в том, чтобы продать его как можно скорее и как можно выгоднее. Но какая ужасная история! Эта страна совершенно невыносима! У меня есть адрес покупателя, кому предназначалось зерно. Я отправился к нему, рассчитывая найти порядочного человека в почтенном офисе, работников с банковскими рекомендациями...

Он обиженно опустил голову.

— И?

— Это оказалась просто базарная лавчонка. В Антверпене я бы не открыл такому кредита даже на сто франков. Вы представляете, у него нет даже счета в банке! Я даже не уверен, имеет ли он читать. Что касается магазина... Если это можно назвать магазином... Какая-то халупа, сколоченная из досок от ящиков, где-то в самом конце прохода, самая жалкая на всем базаре. Там даже не на чем сидеть! Я сидел на перевернутом ящике! И этот так называемый негоциант собирается купить партию зерна стоимостью в девяносто тысяч долларов! Когда я его спросил, каким капиталом он располагает, он вытащил откуда-то из-за пояса тощую пачку грязных бумажек, перетянутых резинкой. И это весь его капитал! Я ему пригрозил! Я сказал ему, что его имущество могут описать. А он преспокойно ответил, что его лавка гроша ломаного не стоит, и, кроме того, в Иране никогда не прибегают к такому способу. Я побоялся слишком уж давить на него и портить с ним отношения. Ведь он — моя последняя надежда. Он стал меня уверять, что у его постоянных покупателей в настоящий момент нет денег, но есть на примете один тип, способный купить все зерно сразу и за подобающую цену. На завтра у меня назначено с ним свидание. Дерио скорчил презрительную гримасу.

— Завтра. Фарда... пасфарда... Это самое первое слово, с которым знакомятся в Иране. Еще раз повторяю, здесь никогда не говорят «нет», здесь говорят «фарда». Но результат остается неизменным.

Это замечание не убавило оптимизма Ван дер Стерна. Возможно, здесь сыграла свою роль выпитая водка, но обед закончился весело, все остались довольны. Малко не сводил пламенного взора с Хильдегард, а она изображала из себя ласковую кошечку и одаривала всех томными взглядами. Если бы Ван дер Стерн не был и без того красен, то краснел бы ежесекундно. Он первым встал и откланялся. Дерио последовал его примеру.

— Пойду немного пошатаюсь, — сказал он Малко, — хочу послушать, какие слухи ходят по городу. Увидимся завтра после вашего визита к Шальбергу. Нет надобности торопить события.

Проводив Дерио и возвратившись к бассейну, Малко не обнаружил Хильдегард. Он бросился следом за ней и догнал ее уже возле двери в номер. Все остальное получилось само собой. Они вошли в комнату, потом Хильдегард пожелала принять душ, он тоже, потом они, освеженные и мокрые, повалились на кровать и забыли обо всем на свете.

Переодевшись, они встретились снова внизу, чтобы отправиться ужинать в «Кольбекс» — самое шикарное кабаре в Тегеране. Выйдя на улицу, они натолкнулись на небольшую группу летчиков. Оказалось, что это экипаж Скандинавской авиакомпании и среди них было четыре стюардессы. Все как одна блондинки. Хильдегард удивленно вскрикнула:

— Маргарет!

Высокая девушка отделилась от группы и бросилась в объятия Хильдегард. Та представила ее Малко.

— Маргарет. Моя большая приятельница. Работает в Скандинавской авиакомпании, но одно время мы жили вместе в Нью-Йорке.

Малко поклонился и предложил молодой шведке выпить с ними. Внезапно он задумался. Необходимо было известить Вашингтон об украденных деньгах, но так, чтобы об этом не узнали в посольстве. На местные телефоны нечего было и рассчитывать. Здесь даже звонок из одного квартала в другой мог оказаться смертельно опасным. Хильдегард улетала в Бангкок завтра утром. Что если...

— Вы откуда прилетели? — обратился он к шведке.

— Из Токио. В два перелета, — ответила девушка. — Сначала из Гонконга в Манилу, потом два дня отдыхала в Бангкоке, после — Калькутта — Карачи и потом Тегеран.

— А теперь куда? В Европу?

— Да. Наш «коронадо» отбывает сегодня ночью. В два часа пять минут. Завтра утром будем в Копенгагене. После двух посадок в Риме и Цюрихе.

— Да, такая скорость впечатляет. Девушка была польщена.

— Это у нас самый быстрый самолет. Я имею в виду наш «коронадо».

Малко на минуту задумался, затем решился:

— Не могли бы вы оказать мне небольшую услугу?

— Разумеется, если это в моих силах.

— Не могли бы вы позвонить в Копенгагене по телефону, который я вам дам? А еще лучше — передать записку с кем-нибудь из стюардесс, летящих в Нью-Йорк. Там ей надо будет позвонить в Вашингтон сразу, как только прилетит.

Маргарет засомневалась, но вмешалась Хильдегард:

— Соглашайся. Этот человек — мой друг, и он вполне надежный. Кроме того, никакими правилами это не запрещено.

— Ну хорошо, я согласна.

Она порылась в сумке и достала записную книжку.

— Диктуйте ваше послание.

— Подождите, — сказал Малко, — если, в крайнем случае, вы не сможете его передать, оставьте мне ваш адрес, и один из моих знакомых позвонит вам в Копенгаген.

Она черкнула на бумажке свой адрес, Малко поблагодарил ее и отправился составлять послание третьему секретарю посольства в Копенгагене. Этот человек занимался секретными делами. Известный сигнал после подписи означал, что речь идет о «черном» агенте ЦРУ.

Затем Малко вручил Маргарет записку, где в иносказательных выражениях речь шла о ситуации, в которой он оказался. Вскоре они распрощались, и шведский экипаж уехал.

Потом они провели вечер в «Кольбексе», где ужинали по соседству с двумя израильскими летчиками, заливавшими скуку джином с тоником. Поскольку Хильдегард улетала рано утром, они не стали задерживаться и вернулись к себе пораньше.

Из отеля Малко отправил телеграмму в Копенгаген: «Постарайтесь срочно встретиться со стюардессой Маргарет Джонсон, прилетающей рейсом из Токио в воскресенье в десять утра». Ну, если со всеми его уловками рапорт не дойдет по назначению...

Он поднялся к Хильдегард, одиноко сидящей у окна в очаровательной голубой рубашке.

Уже засыпая, он услышал глухой гул. Стекла окон слегка задрожали. Малко глянул на часы. Два часа пять минут. Точность феноменальная. Шведский самолет улетел в Копенгаген с его посланием.

Генерал Шальберг оказался человеком огромного роста, с бритой головой и удлиненными светлыми глазами, без всякого выражения, пустыми, как стекляшки. Он непрестанно курил, вставляя длинные сигареты в янтарный мундштук. Малко он принял с исключительной любезностью.

Для пущей важности за Малко был прислан роскошный черный «крайслер», по приезде его встретил чисто выбритый молодой иранец. Шальберг уже находился в кабинете и сразу пригласил гостя.

Оба сразу же оценили друг друга. Малко уселся в предложенное глубокое кресло и вынужден был смотреть снизу вверх на возвышающегося над ним генерала. Довольно банальный прием, заставляющий человека чувствовать себя несколько приниженно.

Малко рассказал генералу о своих приключениях и с ходу пошел в атаку.

— Почему никто не приехал меня встретить? Наши десять миллионов были бы теперь с нами. Генерал поджал губы.

— Телеграмма о вашем прибытии пришла вовремя, но осталась лежать на моем столе. Я в это время встречался с иранскими секретными агентами, проникшими в Советский Союз через северную границу. Вашингтон должен был предупредить меня заранее.

— Возможно. Но вы все равно могли встретиться с ними позже.

— Не волнуйтесь, — продолжал генерал, — это дело я беру на себя. Сегодня же вечером отправлю рапорт в Вашингтон.

— И у вас нет ни малейшего предположения о том, каким образом эти люди могли узнать о моем прибытии? — продолжал Малко.

— Телеграмма пролежала на моем столе два дня. Такая сумма могла привлечь многих. Необходимо выяснить, не завелась ли в моем окружении паршивая овца. Я должен посоветоваться об этом с моим другом Каджаром.

Это была та самая, нужная Малко фраза. Он ждал ее.

— Могу ли я отправиться на эту встречу вместе с вами? — спросил он. — Говорят, это удивительный человек. Не моргнув глазом, Шальберг согласился.

— Разумеется! Мы поедем к нему прямо сейчас.

Когда Малко встал, оказалось, что генерал выше него на полголовы. Они спустились вниз на лифте.

Кабинет Шальберга находился на третьем этаже современного здания во дворе посольства. Все службы генерала были сосредоточены здесь, и ни одно дело не решалось без его ведома. Впрочем, у него было куда больше контактов с иранцами, чем у самого посла, ужасно скучавшего в Тегеране и думающего лишь об очередной соблазненной им персиянке и обещанных ей американских украшениях.

Во дворе их ждал «крайслер» генерала. Усевшись в машину, он стал еще более любезным и принялся болтать о пустяках.

— Надеюсь, вы проведете несколько дней в Тегеране? Теперь, когда ваша миссия окончена, у вас есть масса свободного времени. Могу предоставить в ваше распоряжение машину с шофером. Вы сможете съездить на Каспийское море или к Персидскому заливу.

— Благодарю вас, — сдержанно отвечал Малко, — я не отказываюсь, но сначала хотел бы посмотреть Тегеран.

— Это займет у вас не более двух часов. Здесь нет ничего примечательного. Разве что Исфахан и Шираз заслуживают внимания.

Они подъехали к уже знакомому зданию. Несмотря на то, что генерал был одет в штатское, два стоящих у входа солдата вытянулись в струнку.

Как уже было известно Малко, кабинет Каджара находился на первом этаже. Прежде чем попасть туда, им пришлось проследовать мимо пяти вооруженных автоматами солдат. Затем они попали в комнату, где находились двое вооруженных до зубов офицеров. Дверь в следующую комнату была открыта, и Шальберг вошел туда без доклада, не удосужившись даже постучать.

Одетый в безукоризненно белый китель, сидящий за письменным столом Каджар производил еще более сильное впечатление, чем можно было судить по фотографиям. Лицо его было гладким и матовым, усы и волосы черны, как смоль, большие черные глаза безостановочно перебегали с одного предмета на другой. Он улыбнулся Малко, обнажив белые клыки. Настоящий хищник.

Шальберг представил Малко на английский манер и стал рассказывать историю с исчезнувшим дипломатом. Каджар сокрушенно качал головой.

— Я уже в курсе этого дела. Его сиятельство князь Малко Линге уже обращался в наше ведомство, наши люди обещали ему содействие.

Тимур Каджар держался с достоинством, хотя казался несколько раздраженным. Скорее всего, тем, что его друг Шальберг привел Малко без предупреждения. А Малко, в свою очередь, успел заметить один из ящиков, приоткрытый как раз возле правой руки хозяина. Генерал Каджар был человеком осторожным и предусмотрительным.

Малко явно почувствовал себя лишним и решил прийти на помощь Шальбергу, тоже чувствовавшему себя неловко.

— Генерал, — обратился он к Каджару, — знаю, вы сделаете все возможное, чтобы разыскать обокравших меня людей, и заранее благодарен вам. Я хотел бы попросить вас об одном одолжении. Это не имеет никакого отношения к данному делу. Несколько лет тому назад я познакомился с одним иранским офицером, проходившим у нас стажировку. Его звали Табриз. Не могли бы вы узнать, где он сейчас находится.

— О, безусловно.

Каджар снял трубку внутреннего телефона, нажал кнопку и что-то приказал на фарси. Малко понял, что он действительно разыскивает лейтенанта Табриза.

— Подождем немного, сейчас наведут справки.

Принесли горячий чай. Малко ждал результата с волнением. Это был его единственный шанс поймать Каджара или по крайней мере поставить в неловкое положение. Зазвонил один из аппаратов. Каджар взял карандаш, что-то записал и протянул листок бумаги Малко.

— Вот адрес лейтенанта Табриза. Любое такси отвезет вас к нему.

Малко взял бумажку и в упор глянул на генерала.

— Я хотел бы отправиться туда вместе с вами.

— Я? С вами?

Каджар искренне удивился и уставился на Малко как на сумасшедшего.

— Да, — спокойно подтвердил Малко, — с вами я буду чувствовать себя намного спокойней. Я ввел вас в заблуждение. Я никогда не дружил и не был знаком с лейтенантом Табризом. Это тот самый человек, который нанял на меня прошлой ночью. Я думаю, он сможет внести ясность в это дело и помочь нам распутать его.

Глава 4

Многолетняя служба в тайной полиции не может не наложить на человека определенного отпечатка. Каджар не смутился, не растерялся.

— Интересно, — спокойно повел он головой. — Что ж, завтра утром я вызову этого лейтенанта, вы тоже приедете, и мы все выясним.

И снова Малко пришлось скрыть свою злость и разочарование. До завтрашнего утра могло произойти все что угодно, и если сидящий перед ним монолит был соучастником, он всегда сумеет найти способ отбить атаку.

Малко смущало одно странное обстоятельство: почему генерал так охотно дал ему адрес Табриза?

— Сегодня вечером прошу вас быть моим гостем, — продолжал Каджар. — Я устраиваю небольшой прием в честь двадцатилетия моей дочери. К восьми вечера я пришлю за вами машину.

Прием закончился, Тимур Каджар встал. Шальберг очнулся от задумчивости, внезапно напавшей на него, тоже поднялся и вышел проводить Малко.

— Почему вы не сообщили мне имя одного из напавших на вас грабителей? — спросил он.

— Вы не дали мне такой возможности, — возразил Малко, — и потом я имел основания предположить, что эта информация будет более интересна для генерала Каджара. Будем надеяться, что он найдет этого человека, а вместе с ним и деньги.

— Будем надеяться.

Казалось, Шальберг пребывает в недоумении. Малко спрашивал себя, насколько искренне это недоумение. Впрочем, скоро все должно разъясниться. Шальберг был не из тех, кто позволяет себя дурачить, и он прекрасно понимал, какую ловушку Каджару подстроил Малко, не сказавший ничего ему самому и, следовательно, не вполне доверявший ему.

Машина отвезла Малко обратно в «Хилтон». В отель прибыл новый экипаж, но уже без Хильдегард. Малко взял ключ и поднялся в свой номер. Кондиционер практически не работал, а он хотел поразмыслить в тишине и прохладе.

Малко извлек из кармана адрес Табриза. Не было никаких оснований сомневаться в его достоверности. Почему бы не проверить самому? Но... одному ему отправляться туда не следовало. Он снял трубку и позвонил Дерио. Дождавшись ответа, он спросил:

— Если у вас есть время, не желаете ли совершить со мной небольшую прогулку в город?

— Прогулку какого сорта?

— Вооруженная проверка.

— Хорошо, но не сию минуту. Я приглашен на завтрак к министру двора, часам к четырем буду свободен.

— Прекрасно, но захватите для меня что-нибудь из артиллерии.

Дерио хохотнул.

— Так это проверка или атака? А впрочем, до скорого.

Малко принял душ и растянулся на кровати. Вскоре он уснул. Его разбудил телефонный звонок: Дерио уже ждал внизу.

Кондиционер в салоне машины окончательно вышел из строя уже в пятый раз с тех пор, как он приехал, и горячий воздух сочился через окно. Малко поспешно оделся и спустился вниз.

Дерио был одет в элегантный светло-синий костюм. В петлице красовалась пышная гвоздика. Его лицо было краснее обычного, — видно, завтрак у министра сопровождался обильным возлиянием.

— Куда же мы направляемся? Малко протянул бумажку с адресом.

— Это в южной части города, в сторону Шокуфе. Относительно бедный квартал. Кого мы должны там повидать?

Малко в двух словах объяснил ему суть дела.

— У меня есть основания думать, что ни завтра, ни в ближайшем будущем я не увижу этого человека. Разве что нам удастся перехватить его сегодня. А он наверняка много знает, особенно об отношениях между Каджаром и Шальбергом. Не от гадалки же он узнал время моего прибытия и количество денег в дипломате. Об этом знал только Шальберг.

Дерио потер подбородок. Вид у него был озабоченный.

— Не хотелось бы мне открывать военные действия против папаши Каджара. Он слишком опасен. А главное, всегда прекрасно осведомлен. Его власть безгранична. Как только он узнает, что я с вами заодно, меня сразу же вышвырнут из страны. В лучшем случае.

— Он не посмеет этого сделать. Не забывайте, что я представляю американское правительство.

— А что будет со мной после вашего отъезда? Нет, в этом деле я вам не помощник. У меня нет желания впутываться в столь рискованные предприятия. Вы мне симпатичны, но у меня жена и двое детей. Вот, возьмите на память.

Дерио открыл бардачок и вынул завернутый в тряпку большой пистолет. Он положил его на колени Малко, затем выбрался из вереницы автомобилей и остановился возле тротуара.

— Мы находимся на проспекте Шах-Реза. Любое такси доставит вас по нужному адресу. Не платите больше пятидесяти риалов. На крайний случай, если шофер слишком уж разорется, дайте шестьдесят.

Малко не двинулся с места. Это был тот самый случай, когда надо было пускать в ход весь свой славянский шарм. Он медленно повернулся к Дерио. Тот спокойно выдержал взгляд золотистых глаз.

— Что вы скажете, — начал Малко, — если я открою вам истину до конца? Я приехал сюда для выполнения секретного задания по приказу Президента Соединенных Штатов. Кража миллионов — далеко не самое главное. Я нуждаюсь в вашей помощи и отвечаю за вас, как за себя самого.

Дерио все еще сомневался. Он покачал головой.

— Вы не сможете помешать Каджару ликвидировать меня, когда будете за тысячи миль отсюда.

— Когда я отсюда уеду, никакого Каджара уже не будет. Он перестанет существовать.

— Что? — бельгиец часто заморгал.

Он был крайне удивлен и оторопело смотрел на Малко.

— Вы собираетесь убрать Каджара? Но почему? Он всегда верно служил американскому правительству. Он — правая рука ЦРУ. За это его не раз попрекали при дворе...

— Скажем так: рука превратилась в щупальце. К сожалению, я не могу сказать вам большего. По крайней мере, сейчас. Но могу твердо заверить: если у вас здесь возникнет хоть малейший намек на неприятности, ваше будущее в Америке будет обеспечено. Я завтра же вручу вам американский паспорт, не какой-нибудь, а дипломатический, и вы сможете убедиться, что я не шучу.

— Фальшивый? — поднял бровь Дерио.

— Да нет же, самый обыкновенный, подлинный паспорт, выданный посольством Соединенных Штатов Америки в Тегеране.

Бельгиец заколебался. Но он не был окончательно уверен. Тогда Малко вынул из кармана конверт, достал лист бумаги, развернул и протянул Дерио.

— Читайте!

Это был документ с грифом Белого дома. Текст краткий, но убедительный.

«Я обращаюсь ко всем представителям администрации и вооруженных сил Соединенных Штатов Америки с просьбой оказать максимальную помощь Его Сиятельству князю Малко Линге при исполнении миссии по защите интересов нашего государства на территории Среднего Востока. Этот приказ является действительным в течение месяца».

Документ был подписан самим Президентом и являлся охранной грамотой как для самого Малко, так и для его действий.

— Я могу обратиться за помощью к командующему Шестым флотом, — сказал Малко, — и к самому послу. С этой бумажкой я в течение месяца всесилен, почти как сам Президент.

— А что означает Его Сиятельство?

— Это мой родовой титул.

Вот это, пожалуй, произвело на Дерио куда большее впечатление, чем подпись самого Президента. Он пожал плечами, завел мотор, и они поехали дальше.

— Ну вот, мы едем, но я надеюсь, что вы меня не разыгрываете. Речь все-таки идет о моей жизни, а я ею дорожу.

Малко не ответил: он чуть было не погорел. Покуда сидящий за рулем Дерио крепко крыл водителей машин, прущих на красный свет, и бестолковых пешеходов.

Малко проверил пистолет, затем удовлетворенно сунул его за пояс.

Чтобы добраться до места, им понадобилось еще полчаса.

Это была узенькая немощеная улочка, каких в Тегеране сотни, со сточной канавой посередине и серыми домиками по бокам. Ни о каких тротуарах не могло быть и речи. Машину пришлось остановить в самом начале улицы и дальше идти пешком. Номера домов было проставлены как попало, и они нашли двадцать седьмой после шестого. И ни единой души, чтобы спросить дорогу.

Они принялись стучать в низкую дверь. Безрезультатно. Показался неведомо откуда вывернувший на велосипеде иранец с какой-то поклажей поперек руля. Но он ничего не сумел ответить Дерио, обратившемуся к нему.

Тут Малко разглядел прикрепленную блестящей кнопкой визитную карточку. Текст был написан на фарси и очень неразборчиво.

— Это вроде бы на втором этаже, — сказал Дерио. — Странно, но дом производит впечатление нежилого.

Зато визитка была совершенно новая. Они не заметили ее сразу, поскольку та была воткнута за отошедшую от косяка планку. Малко толкнул дверь, она скрипнула и отворилась, открыв зияющую пасть небольшого темного коридора. Малко почувствовал беспокойство. Странная атмосфера царила в этом заброшенном месте. Сделав несколько шагов, они увидели старую расшатанную лестницу. Наверху оказалась небольшая площадка и одна-единственная дверь с прикрепленной к ней блестящей кнопкой новехонькой визитной карточкой. Точь-в-точь такой же, как внизу. Дерио вытащил здоровенный «люгер» и взвел курок. Малко приблизился к двери и стукнул два раза. Никакого ответа. Он постучал снова, настойчивей. Не было слышно ничего, кроме их учащенного дыхания.

— Войдем! — предложил потерявший терпение Дерио.

— Нет, стойте!

— Почему? Этот тип давным-давно удрал, там явно никого нет.

— Дело не в этом. Мне кажется, это ловушка. Смотрите. Малко указал на дверные петли. Они были совсем недавно смазаны и блестели.

— Кому-то очень нужно было, чтобы мы нашли эту комнату и вошли. Но сделал это, как я подозреваю, не Табриз.

— Вы думаете, что там кто-то затаился и ждет нас?

— Нет, я подозреваю еще большую подлость.

И он потащил Дерио прочь от этой сомнительной двери.

— У меня есть идея, — шепотом сказал Малко. В противоположном углу площадки он обнаружил старую тяжелую табуретку. Малко поставил ее возле двери. В старые стены было натыкано несколько крючков с обрывками веревок. Малко связал эти веревки, один конец привязал к крюку прямо напротив двери, другой — к табуретке. Очень осторожно он прислонил табуретку к двери так, чтобы она стояла на двух ножках, удерживаемая веревкой в относительном равновесии.

— Вот так, — сказал Малко, — сие сооружение войдет в комнату вместо нас, и тогда поглядим, что будет. У вас есть зажигалка?

Дерио протянул ему зажигалку. Малко продолжал объяснять:

— Я подожгу веревку в середине. Пока она будет тлеть, мы успеем отойти. Веревка перегорит, табуретка потеряет равновесие и упадет в комнату. Тогда останется подняться и посмотреть, что там.

Веревка затлела, оба комбинатора слетели вниз по лестнице, протопали по коридорчику и выскочили на улицу. Они бежали со всех ног. Дикий грохот настиг их в двадцати шагах от рокового дома. Малко и Дерио инстинктивно бросились плашмя наземь, но все уже было кончено.

Отовсюду бежали перепуганные люди. Малко и Дерио тихонько вернулись к дому. Его уже не было. На его месте лежала груда руин, целой осталась только наружная стена.

— Там было как минимум десять килограммов взрывчатки, — сказал Малко, — и вместо табуретки похоронили бы нас. Это были бы весьма пышные похороны, расцвеченные рассказом об измене Табриза, который предпочел смерть бесчестью.

— Вы считаете, это Каджар?

— Можете не сомневаться. Сегодня вечером мы повеселимся. Наверняка мое место за столом приглашенных даже не помечено.

— Что?! Вы собираетесь идти на этот ужин?

— Конечно, черт возьми! уж я ему испорчу настроение. И поскольку я не похож на привидение, ему придется смириться с моим существованием... Здорово было подстроено. Нас собирали бы по чайной ложке. Это вернее, чем стрелять в человека из-за угла, подослав наемного убийцу.

Вот почему на той улице никого не было. Они заранее эвакуировали жителей.

Малко и Дерио нашли свою машину в целости и сохранности. Бельгиец сохранял спокойствие и легко лавировал в потоке машин.

Смеркалось. Странный лиловатый свет разлился над горами. Малко едва успел принять душ и переодеться. Пора было идти на прием к Каджару. С Дерио они договорились встретиться завтра утром.

В белоснежном кителе, стоя у входа в свою резиденцию, генерал Каджар принимал гостей. Не моргнув глазом, он поприветствовал Малко. Либо у него была колоссальная выдержка, либо его информаторы сработали на диво оперативно.

— Пойдемте, Ваше Сиятельство, я представлю вас своей дочери.

Он улыбался, заостряя внимание на титуле гостя. Весьма воспитанный убийца. Он взял Малко йод руку и повел к буфету, устроенному в саду.

— Вот моя Сэди, ей сегодня исполнилось двадцать лет.

Малко поклонился молоденькой девушке. Она была очаровательна. Тонконогая, стройная, на маленьком личике сияли огромные умные глаза. Достойная дочь своего отца, она спокойно выдержала обволакивающий взгляд Малко.

— Отец рассказывал мне о вас. Я рада с вами познакомиться.

У нее был низкий голос зрелой женщины.

— Что вы думаете о нашей стране? — продолжала она. — Я буду рада помочь вам открыть ее. Если только вам позволит время.

Предложение, исходящее от подобного существа, могло означать одно из двух — приглашение к любовной интриге или ловушку. Скорее ловушку, но Малко предпочел думать, что и на сей раз подействовало его неотразимое обаяние.

На приеме у Каджара толклось несчетное количество офицеров иранской армии. Несмотря на довольно высокие звания, рожи у большинства были откровенно бандитские. Все они имели при себе оружие, что не мешало им ухаживать за прелестными, сильно декольтированными девушками.

Кокетство Сэди было довольно симпатичным. У нее была привычка при разговоре с мужчинами смотреть им прямо в глаза. В стране, где невинность была непременным условием для замужества, это было довольно странно. Но и остальные девушки держали себя совершенно свободно.

— На следующей неделе, — обратилась Сэди к Малко, — я устраиваю вечер. Приглашаю вас. Отказаться он не мог.

— Вы танцуете? — спросил он, приняв приглашение. Ее манера танцевать оказалась несколько неожиданной. Больше всего это походило на танец живота. Малко подумал, что у Каджара появится еще больше оснований злиться на него, но не мешал девушке прижиматься к нему. Он дорого бы дал, чтобы увидеть в этот момент ее лицо. Он тихонько сжал ее руку. Тонкие пальчики Сэди ответили на пожатие.

Каджар лично прервал начинающийся флирт. С бокалом шампанского в руке он весело окликнул Малко, и тому пришлось оставить Сэди. Отеческим жестом, продолжая мило улыбаться, он обнял Малко за плечи.

— Завтра у меня для вас будут новости, дорогой друг. Наше дознание быстро продвигается, и, возможно, мы скоро найдем ваши деньги.

Малко выпил предложенное шампанское. Оно было намного лучше, чем у Дерио. Все-таки у этого Каджара нахальства было выше головы. Неужто он не знал, чем могло закончиться дознание сегодня утром?

— Завтра я пришлю за вами машину. Будьте готовы к девяти, — сказал Каджар и отошел к другим гостям.

Малко потолкался среди приглашенных, встретил кое-кого из американского посольства, поболтал с третьим секретарем Биллом Старом. Билл преклонялся перед Шальбергом и пел ему дифирамбы с закатывающимися от восхищения глазами.

— Это самый выдающийся человек во всем ЦРУ! Сам шах готов есть из его рук!

Наслушавшись восторженной болтовни, Малко вскоре ушел, пожав на прощание руку Сэди несколько дольше, чем положено.

В полночь он уже спал сном праведника с пистолетом под подушкой и придвинув комод к двери. Чтобы добраться до него, потребовалось бы взорвать отель, но Малко знал, что люди Каджара не решатся на это. Слишком дорогое удовольствие.

Машина Каджара приехала ровно в девять часов утра. На ней не было никаких отличительных знаков, но дежурный у входа поклонился Малко с большим почтением, чем кланялся прежде.

Все полицейские посты на улицах пропускали их, освобождая дорогу. В машине пахло дорогим одеколоном. По всему видно, генерал был еще и утонченным человеком.

Каджар самолично дожидался Малко у входа в здание полиции. Он не дал ему выйти из машины и уселся рядом. Вид у него был загадочный.

— У меня для вас хорошие новости.

«Крайслер» тронулся с места. Каджар курил маленькую голландскую сигару. Они пересекли южную часть города и въехали в торговые кварталы. Чем только здесь не торговали прямо под открытым небом! Наконец машина остановилась перед совершенно новым современным зданием.

Трое офицеров дожидались у входа. Они отдали честь Каджару и поклонились с немецкой выправкой, не обратив на Малко ни, малейшего внимания.

Малко в сопровождении Каджара направился по длинному коридору, где царил ледяной холод. Навстречу им попалась медсестра.

Они приблизились к последней двери, и Каджар пропустил Малко вперед. Комната оказалась совершенно пустой, и только посередине стояли носилки с телом, накрытым простыней. Малко огляделся. Стены помещения были выкрашены зеленой масляной краской, окна наглухо закрыты. Один из офицеров подошел и приподнял край простыни.

— Вы узнаете этого человека? — спросил Каджар.

Малко наклонился. Мертвец был одет в военную форму, на виске его зияла рана, но лицо было спокойным. Перед ним лежал лейтенант Табриз, в этом не было никаких сомнений.

— Да, это тот самый офицер, совершивший нападение на меня.

Каджар собственноручно опустил простыню с видом коллекционера, представляющего произведение искусства, затем потянул Малко из комнаты.

— Он застрелился. Я отдал приказ о его аресте, но мои ребята опоздали.

— Это произошло в его доме?

— Нет, в казарме. Свой дом он начинил взрывчаткой, и тот взорвался. Это произошло вчера во второй половине дня.

Найти его сообщников будет непросто. Он ничего не сказал, поскольку его не успели допросить. По-видимому, он крайне нуждался в деньгах, чтобы расплатиться с карточным долгом. Все иранцы — отчаянные игроки. Расследование пока зашло в тупик, но я постараюсь найти людей, действовавших вместе с ним. От имени иранской армии я приношу вам, Ваше Сиятельство, глубокие извинения.

Малко поклонился. Это было великолепно разыграно. Главное, все логично. Открой они вчера с Дерио злополучную дверь, сожаления были бы высказаны по поводу того, что Малко вмешался не в свое дело и как дилетант пустился в самостоятельные розыски. Самоубийство Табриза вызывало сомнения: мертвый, он был куда менее опасен, чем живой.

Всю обратную дорогу они ехали молча. Каджар вышел возле своей резиденции, приказав отвезти Малко в «Хилтон».

Одетый в свой элегантный костюм, Дерио явился точно в назначенное время.

— Едем обедать по-ирански! — объявил он. — Это придаст некоторое разнообразие вашему меню.

И всю дорогу от «Хилтона» до центра болтал об иранском телевидении.

В Тегеране работало всего два телевизионных канала:

один — американский, другой — местный. Оба одинаково плохие, но это было единственное развлечение для большинства жителей.

Дерио остановил машину возле офицерского клуба и предложил Малко немного пройтись.

— Это чуть дальше, возле базара, но я предпочитаю оставить машину здесь. Там ее быстренько обчистят. Уволокут что только можно. Даже полицейские не рискуют оставлять там надолго свои машины.

Улицы кишмя кишели народом. Малко даже не удавалось идти рядом с Дерио. Тротуары были завалены товаром и заставлены передвижными лотками.

В толпе сновали шустрые мальчишки с плутоватыми глазами. Во многих магазинах были выставлены ацетиленовые лампы. Казалось, это и есть главная продукция Ирана.

Ресторан находился на площади, напротив главного входа в базар. Окна невероятно грязны, часть стекол заменена кусками фанеры. Но Дерио без малейшего колебания вошел внутрь заведения.

Там стоял оглушительный шум. Почти все столики были заняты торговцами, смеющимися, крикливыми; кругом царила невероятная грязь, пахло кислятиной.

Толстый иранец подскочил к Дерио и проводил их к свободному столику. Для проформы он обтер его рукавом. Дерио уселся и предупредил Малко:

— Здесь нужно заказывать шашлык и плов. Это они умеют готовить. Что будете пить? Пиво или абали?

Малко уже хорошо знал, что такое абали, и предпочел пиво. Дерио подозвал официанта и сделал заказ. Тотчас же им принесли редиску и белый пахучий сыр с пшеничными лепешками. Хлеба не было.

— Итак, вы видели лейтенанта Табриза?

— В некотором смысле.

Малко принялся грызть редиску и рассказывать историю об утренней поездке с Каджаром. Дерио качал головой.

— Все это весьма странно. Иранцы вообще-то не кровожадны. Меня удивляет, что они из-за денег убили этого бедолагу, хотели отправить к праотцам нас... Куда проще было отправить этого самого Табриза куда-нибудь с важным поручением.

Принесли тарелки с пловом. Малко подозрительно понюхал свою тарелку. Рис был шафранного цвета, мясо нарезано мелкими кусочками.

— Это что, местный фольклор? — спросил Малко.

— А вы попробуйте.

Малко попробовал и одобрительно повел головой. Дерио успокоился, и они принялись за еду.

— Вы можете обрисовать мне политическое состояние страны на сегодняшний день? — спрашивал Малко. — Я имею в виду, насколько прочно сидит на своем троне шах.

Дерио рассмеялся.

— Я живу в Тегеране уже три года. Каждый месяц здесь кто-нибудь да пророчит революцию. Сами понимаете... Но в последнее время ходят упорные слухи о том, что Каджар сам не прочь усесться на троне. У него много сторонников, большая часть армии пойдет за ним. Но прежде надо избавиться от шаха. А это не так просто.

Бельгиец макал кусочки мяса в какой-то зеленоватый соус, но Малко не решился последовать его примеру и съел свою порцию без этой дополнительной приправы.

— И что же такое шах?

— У шаха крепкая шея и дубленая кожа. Как вы помните, какой-то тип несколько лет тому назад приблизился к нему вплотную и выстрелил. Шах чудом уцелел и с тех пор уверовал в свою звезду. Но он сделался очень недоверчивым. Когда вы находитесь возле него, не следует делать резких движений, иначе охрана может наброситься на вас. И шах поблагодарит их за усердие и за то, что вас прикончили на месте как потенциального убийцу.

— А как же он может доверять Каджару?

— Как доверяют ядовитой змее. Говорят, шах никогда не приглашает Каджара на охоту из опасения стать жертвой несчастного случая. Но скажите мне, вы действительно уверены, что заговор с участием Каджара существует?

— Такую возможность нельзя исключить.

Дерио проглотил большой кусок лепешки и с полным ртом замотал головой.

— Это невозможно! Ваш любезный Шальберг знал бы. Каджар ничего не делает без его ведома. Кроме того, чтобы делать революцию, надо иметь оружие, а вот именно этого на данный момент у него и нет.

— Откуда вы знаете? Вы что, перепродаете оружие?

— Ну, иногда со мной случается и такое.

— Вы что, работаете на всех подряд?

— На всех, кто мне хорошо платит, — серьезно заверил он Малко. — Зато у меня нет врагов. Одни друзья.

И Дерио с удовлетворенным видом закурил сигарету. Вскоре он внезапно нахмурился.

— Послушайте, кажется, я начинаю кое-что понимать. Шальберг хочет вас обойти.

— Обойти меня?

— Ну, если не вас лично, то ваше начальство. Он помогает Каджару без вашего ведома. Если тот придет к власти, Шальберг хорошо заработает на этом и отломит себе порядочный кусок пирога.

— Вы считаете, что его интересуют только деньги?

— Не только. Есть еще одна причина. В начале этого года шах сблизился с русскими, сохраняя при этом нейтральную позицию. При таком раскладе Шальберга куда больше устроил бы Каджар, чем шах.

Малко сдвинул на край стола пустую тарелку и в упор глянул на Дерио.

— Так как же? Вы согласны работать на меня?

— А я уже и так работаю на вас. Надеюсь, вы меня хорошо отблагодарите. Если все пойдет хорошо, я буду на хорошем счету у шаха. У него есть одно хорошее качество — он никогда не забывает друзей.

Рассуждения Дерио казались вполне разумными. Обед закончился, и он выразил желание уплатить по счету. Впрочем, сумма была смехотворной.

Выходя из ресторана, они внимательно огляделись.

— Вы думаете, за нами следят?

— Вполне возможно. Для них это не составляет труда. Но открыто они ничего не посмеют сделать.

— Я все же приму некоторые меры предосторожности, — сказал Малко. — Нам нужно найти какой-нибудь способ узнать, не замышляют ли они чего против нас.

— У меня есть осведомители. Попробую через них кое-что узнать. А пока я отвезу вас в отель. Отдыхайте, завтра увидимся.

Улицы по-прежнему были забиты машинами. Иранские шоферы занимались любимой игрой — пугали друг друга.

Малко с удовольствием вошел под своды прохладного холла отеля. На улице по-прежнему царила невыносимая жара, делать ему было нечего, он решил переодеться и спуститься к плавательному бассейну, искупаться, освежиться. Как знать, быть может, с новым экипажем прибыли хорошенькие стюардессы...

Возле бассейна не было никаких стюардесс и вообще никого не было. Но как только Малко приблизился к воде, неизвестно откуда выскочил Ван дер Стерн и бросился к нему. Его кожа была краснее, чем прежде.

— Как я рад вас видеть! — закричал он. — Я несколько раз звонил вам, но безуспешно.

Малко повел себя довольно сдержанно. Присутствие клерка было не самым лучшим развлечением. Хоть бы толк от него был какой, скажем, одолжить денег на строительство замка...

— Вы хотите за мной поухаживать? — спросил Малко с самым невинным видом.

Ван дер Стерн отпрянул от него, как ужаленный.

— Неужели вам никогда не надоедает вышучивать людей? У меня к вам серьезное дело.

— Да ну?

— Да. Но я не могу говорить об этом здесь.

— А это не может подождать, пока не спадет жара? Что-то мне совершенно не хочется двигаться.

— Нет-нет. Надо, чтобы вы пошли со мной немедленно.

Ван дер Стерн стоял перед ним, переминаясь с ноги на ногу, настойчивый, как сборщик податей. Малко понял, что избавиться от него можно только одним способом — утопить в бассейне.

— И куда же вы хотите, чтобы я с вами пошел?

— Ко мне в номер.

— Вот видите, я был прав, когда предположил, что вы хотите за мной поухаживать.

Молодой человек выкатил испуганные глаза.

— Замолчите ради Бога! Неровен час кто услышит...

Он огляделся в ужасе, но рядом с ними никого не было, — никто не мог услышать шуточки Малко, кроме совершенно разморенного парня, спавшего в шезлонге.

— Бог с вами, идемте, — смирился Малко. Ван дер Стерн пошел впереди. Он жил на восьмом этаже, в номере точь-в-точь таком же, как у Малко. Они уселись в кресла. У бедного мальчика был совершенно смущенный вид.

— Так вот, — начал он, — как мне кажется, вы знаете эту страну лучше, чем я, и знаете, что здесь дозволено, а что нет. Так ведь? Мы у себя в Антверпене так привыкли делать все легально и по закону, что уже не умеем иначе.

— Иными словами, вы принимаете меня за пройдоху? — разозлился Малко.

— Нет-нет, что вы! — замахал руками Ван дер Стерн. — Но у вас уже были какие-то дела в этой стране и наверняка остались связи...

Малко надоело то, что он ходит вокруг да около, не решаясь приступить к делу.

— Хорошо, скажите прямо, чего вы от меня хотите?

Ван дер Стерн потер руки.

— Я вам уже рассказывал о своих неприятностях. Так вот. Сегодня утром я отправился к своему должнику, и там меня ждал весьма приятный сюрприз. Мне предложили уплатить всю сумму и даже дали задаток.

— Так какого рожна вам еще нужно?

— А вот я сейчас объясню. Он выплачивает мне все, что должен, но тут есть одно «но». Это оплата не совсем легальная. Вы понимаете, что я хочу сказать?

— Нет, не понимаю.

— Он дает мне наличную валюту, и я должен вывезти ее из страны, никому не предъявляя. Если ее обнаружат, я рискую угодить за решетку.

Все эти объяснения были весьма туманны. Скорее всего, Ван дер Стерну хотели подсунуть афганские или сиамские деньги.

— И что это за валюта? — спросил Малко без всякого интереса, чтобы только поддержать разговор.

— Доллары.

Всю скуку Малко словно рукой сняло. Он сразу навострил уши. Доллары — не та валюта, которую спускают под шумок, нелегально. Скорее всего, что-то здесь было не так и Ван дер Стерн ошибся.

— Скажите, вас может заинтересовать мое предложение?

— Какое предложение?

— У меня никогда не хватит храбрости пересечь границу, имея при себе такие деньги. А с вами мы могли бы сговориться. Вы поменяли бы их мне на риалы...

Видно, людская честность убывала в зависимости от определенной высоты над уровнем моря.

— Хотите посмотреть на них? — предложил Ван дер Стерн. — У меня есть опасение, не фальшивые ли они.

— Это можно.

Молодой человек вытащил из-под кровати чемоданчик и вынул из него пакет, завернутый в газету. В свертке оказалась большая пачка стодолларовых банкнот. Малко взял их в руки. На мгновение он закрыл глаза. Целая вереница цифр пробегала в его уме. Вот когда могла пригодиться его феноменальная память!

Он извлек одну бумажку, разгладил, смял. Нет, это не было подделкой, деньги были самые настоящие. Ван дер Стерн взволнованно наблюдал за ним.

— Да, меня заинтересовало ваше предложение, — сказал Малко.

Перед ним лежала пачка стодолларовых банкнот, украденных у него. Немного напрягшись, Малко вспомнил номера серий, отпечатавшиеся в его мозгу.

Глава 5

Разложенные на кровати доллары согревали сердце Малко. Он уже перестал надеяться когда-нибудь снова увидеть их. Но эти деньги пока что ему не принадлежали. Он не мог вежливо попросить Ван дер Стерна вернуть их.

Одна вещь серьезно обеспокоила Малко, и он не замедлил обратиться к клерку:

— Это настоящие деньги. Но объясните мне, какого черта вам платят так дорого за зерно, которое, по вашим же словам, уже наполовину сгнило?

Ван дер Стерн усмехнулся.

— Вероятно, в этой стране потребители не столь требовательны, как у нас в Антверпене. Из него еще можно напечь кучу лепешек, а цена, которую за них дерут, принесет значительную прибыль. Впрочем, какое нам с вами до всего этого дело? Вы согласны помочь мне раскрутиться с этими долларами? Да или нет?

— Да, конечно. Но я должен принять кое-какие меры предосторожности. Я должен знать, откуда взялись эти деньги. Вы не могли бы представить меня как покупателя вашего зерна?

— Вас? Европейца?

— Ну и что? Скажете, что я представляю группу людей, занятых государственным делом, что я должен их кормить.

Ван дер Стерн пребывал в нерешительности. Перспектива вести Малко к иранскому торговцу ему не улыбалась, но, с другой стороны, он хотел и сбыть зерно, и избавиться от долларов.

— Ну хорошо, — согласился он, — мы сейчас поедем к нему. — Он завернул деньги и засунул пакет обратно в чемодан. — Спускайтесь вниз, я вас догоню.

Малко забежал в свой номер, сменил костюм и попробовал вызвать Дерио, но у того почему-то все время было занято.

Они сели в «мерседес» Ван дер Стерна, взятый напрокат. Малко окинул улицу взглядом. Как будто никто за ним не следил, и вскоре они уже подъехали к базару. Машину оставили на платной стоянке, дальше пошли пешком.

Пробить дорогу в этой толчее было равносильно подвигу. Над некоторыми лавками свисали черные полотнища. Ван дер Стерн смотрел на них с подозрением.

— Вы знаете, что это такое? — спросил Малко.

— Нет.

— Так они отмечают дома, где есть больные чумой.

— Чумой?! — ужаснулся клерк. — Боже мой...

Малко весело расхохотался.

— Ну-ну, я пошутил. Если бы это была чума, нас бы с вами здесь не было. Черный цвет — цвет имама. Он приходил благословлять верующих.

Ван дер Стерн успокоился и стал разглядывать витрины с выставленными драгоценностями. Чего здесь только не было! Алмазы, изумруды, жемчуг, украшения из серебра! Это был ряд ювелирных изделий. Потом начался ряд тканей...

Этот огромный базар состоял из лабиринтов улочек, проулков, тупиков с тысячами лавчонок, с орущими зазывалами. Некоторые ряды были крытыми и продавцы неделями, а то и месяцами не видели неба над головой. Они спали в своих лавках, прямо на полу, не покидая товара ни на минуту. Эти люди не доверяли банкам. Они давали в долг, требуя по двадцать процентов в месяц, и жили в нищете, имея громадные суммы, пряча наличность в широких поясах, завязанных под рубашками. Здесь, на этом базаре, и находился подлинный экономический центр Тегерана.

В ряду торговцев зерном дыхание перехватывал странный, одуряющий запах. Мешки с манной крупой, пшеницей, соей, кукурузой испускали этот аромат, приторно сладкий и неистребимый.

— Это здесь, — сказал Ван дер Стерн.

Лавчонка производила жалкое впечатление. Три метра в длину, два в ширину, с поднятым вверх деревянным ставнем, по углам несколько открытых мешков для привлечения покупателей.

Хозяин, старый иранец, сидел в полутьме в углу. Завидев клерка, он с трудом поднялся и зашаркал к нему навстречу. Гости вошли в лавку, сопровождаемые любопытными взглядами бритоголовых мальчишек, которых было тут великое множество.

— Господин Овейда, я привел к вам моего друга, господина Линге.

Старик поклонился и пробормотал что-то невнятное, но по-английски.

— Господин Линге, — продолжал Ван дер Стерн, — интересуется моим зерном. Он мог бы нас выручить, поскольку вы никак не можете продать его оптом.

Полуприкрыв глаза, старик, казалось, спал. Неведомо откуда появился мальчик с подносом и тремя чашками чая. Восточная вежливость оставалась неизменной даже здесь.

Старик замахал руками и залопотал на скверном английском:

— Мой думай это не надо. Мой клиент все заберет. Все зерно сразу. Он будет платить, как начал. Нет проблем. Но если господин Линга нуждается в большом количестве зерна, мой может устроить. Мой получает большую партию манной крупы. Недорого. Всего сто туманов за тонну. Можно платить риалами. Мой сейчас покажет.

Он подошел к одному из мешков, зачерпнул деревянной ложкой немного крупы и протянул Малко.

— Пробуй, господин.

Но Малко не собирался есть сырую манную крупу. Он вежливо отказался и снова стал настаивать:

— То зерно мне очень нужно. Манная крупа мне не подходит. Я готов хорошо заплатить. Больше, чем ваш покупатель.

Старик забеспокоился.

— Не можна, не можна. Я уже обещал. Этот покупатель — важный персона. Он будет много сердиться. Он сказал, — старик обернулся к Ван дер Стерну, — он сказал, что завтра будет платить все деньги.

— Сведите меня с вашим покупателем, — продолжал настаивать Малко, — и я перекуплю у него зерно. Я заплачу дороже. Все останутся довольны, а вы получите двойные комиссионные.

Но даже этот решающий довод не поколебал решимости старика.

— Этот зерно не слишком хороший, — простонал он, — он долго лежал на солнце, я найду для вам много лучше.

— Если оно такое плохое, то почему ваш клиент так стремится его приобрести?

— Совсем не знаю.

Дальше старик бормотал что-то совершенно непонятное. Он ерзал на своем ящике, будто сидел на раскаленной сковороде, у него тряслась борода и было видно, что он смертельно напуган. Малко понял, что больше он из него ничего не вытянет.

Все это было очень подозрительно. Кто же это мог быть настолько заинтересован в покупке явно подпорченного зерна, да еще платить за него долларами, к тому же крадеными? Если в этом деле был замешан Каджар, то чем его могло так заинтересовать подпорченное зерно? Быть может, он решил накормить народ? Но, как известно, революции не делаются на сытый желудок, вместо зерна для революций необходимо оружие!

— Что ж, очень жаль, — сказал Малко, поднимаясь с ящика. — Надеюсь, как-нибудь в другой раз мы сумеем договориться.

Старика как подменили. Он снова сделался подобострастным, вежливым, убеждал Малко, что всегда будет рад его обслужить, снова предложил ему манную крупу, довел до двери, рассыпаясь в извинениях.

Как раз в тот момент, когда они уже выходили, двое мужчин показались на пороге лавки. Они чуть не столкнулись лбами. Это были явные европейцы, не иранцы, и они страшно заинтересовали Малко. Он отступил и сделал стойку над мешком с изюмом, выставленным у другой, вплотную стоящей лавочки.

Новые посетители говорили тихо, на фарси и, что самое странное, почти без акцента. Старик отвечал плаксивым голосом. Всего Малко не мог расслышать, но понял, что и эти пришли все за тем же зерном и предложили купить его оптом.

Старик божился, что у него в данный момент ничего подходящего нет, предлагал манную крупу, расхваливая ее на все лады.

Ну и чудеса! Это полусгнившее зерно притягивало покупателей, как мух на мед.

Обменявшись любезностями со стариком, незадачливые покупатели вышли из лавки. Они прошли мимо Малко, и он тотчас последовал за ними. Ван дер Стерн, не поспевая, затерялся в толпе. Он догнал Малко почти у выхода и удивленно спросил:

— Что происходит?

— Я и сам не знаю. Но эти двое тоже хотели купить ваше порченое зерно. Что-то слишком многие на него зарятся. Вы видели этих людей? Вы знакомы с ними?

— Видел, но я не знаю их.

— Тогда пойдемте за ними, они меня заинтересовали.

Следить было несложно. Эти двое неизвестных шли быстро, не оборачиваясь, но они выделялись в толпе иранцев. Народу было много, и Малко мог приблизиться к ним, ничем не рискуя. Наконец они выбрались на площадь. Двое незнакомцев направились к маленькой черной машине. «Мерседес» клерка стоял поодаль. Малко сел за руль, Ван дер Стерн — радом, и они поехали следом за черной машиной, направившейся на север по проспекту Хафиза.

Слежки незнакомцы не засекли. Они ехали спокойно, никуда не сворачивая. Доехав до одного перекрестка, водитель мигнул левым подфарником, собираясь повернуть. Потом они спокойно подъехали к наглухо закрытым воротам, те открылись и поглотили машину.

Малко, притормозив не доезжая, теперь снова двинулся вперед и проехал мимо дома. На стене, как раз возле двери, была прибита вывеска с многозначительной надписью: «Посольство Союза Советских Социалистических Республик».

— Вот это да! — удивленно таращил Ван дер Стерн круглые большие глаза.

Малко бросил ироническое:

— Вот видите, даже русские охотятся за вашим гнилым зерном. Слушайте, быть может, это какой-то особый сорт, дающий тройной колос?

Ван дер Стерн недоуменно пожал плечами.

— Зерно как зерно. Я ничего не понимаю. Все это очень странно. Единственное, что я вижу, это то, что мне заплатят. Надеюсь, вас еще интересуют мои доллары? Я мог бы уступить из пяти процентов.

— Еще как интересуют! Но есть одна вещь, которая интересует меня еще больше. Ваше зерно. Предлагаю вам следующее. Я забираю ваши доллары по обменному курсу в любой валюте, в какой пожелаете. Но с одним условием. Вы поедете со мной в Курамшар. Я хочу взглянуть хоть одним глазком на это золотое зерно.

— В Курамшар? Но ведь это у черта на куличках! Зачем вам это нужно? Вы увидите мешки с зерном и больше ничего.

— Ну, это мое дело, что я там увижу. Так да или нет? Или мы едем в Курамшар и я беру все ваши доллары, или ничего. Думайте, пока мы едем.

Малко сосредоточился на управлении, и обратная дорога прошла без происшествий. Ван дер Стерн заговорил у входа в отель:

— Хорошо, я поеду с вами, но я должен быть уверен, что вы возьмете у меня доллары.

— Даю вам слово. А теперь идемте в бар и выпьем чего-нибудь покрепче.

Уголок бара был прелестным. Восточный стиль, округлые окна, ковры на стенах, маленький фонтан посредине. Они сделали заказ, и Малко огляделся по сторонам.

Бар пустовал, и только три иранские девушки мило болтали за чашками зеленого чая. Одна была хороша собой, с большими глазами газели, и Малко исподтишка стал наблюдать за ней. Она почувствовала его взгляд, выпрямилась и небрежным жестом оправила на груди шелковое платье. Она явно обратила на него внимание, и Малко стал раздумывать, как бы ему завести знакомство с этой жемчужиной Востока.

Как раз в этот момент девушка встала и прошла мимо него, слегка покачивая бедрами. Сложена как статуэтка, с длинными и стройными ногами. Малко не удержался и отправился следом, но она зашла в дамский туалет, а он, смущенный, остался посреди холла.

Девушка притягивала его, как магнит, хотя он понимал, насколько трудно будет познакомиться с ней, тем более что на ее руке он не увидел обручального кольца.

Она вышла в холл и направилась к журнальному киоску. Малко ринулся за ней, встал за спиной и заглянул через плечо. Она листала «Штерн» — немецкий журнал.

— Вы говорите по-немецки? — спросил он удивленно.

Она вздрогнула и обернулась. Вблизи она была еще прекрасней. Малко был на грани покушения на невинность.

— Немного говорю, — отозвалась девушка низким приятным голосом. — Вы немец?

— Нет, австриец. Князь Малко Линге. К вашим услугам.

И Малко низко склонил голову.

— Я, как видите, иностранец. И очень одинок. Не позволите ли предложить вам чашку чая?

Девушка растерялась.

— Я бы... с удовольствием, но я не одна. В другой раз, быть может.

Она положила журнал на место и собралась задать стрекача. Малко удержал ее взглядом.

— В данный момент я тоже не один, но, может быть, вы согласитесь поужинать со мной сегодня вечером?

Она удивленно глянула на него.

— Это невозможно! Я вас совершенно не знаю. Мы не в Европе.

— Тогда завтра днем.

— Я работаю.

— Я могу встретить вас после работы. Вы так прекрасны, что я уже никогда не смогу вас забыть.

Она улыбнулась, польщенная комплиментом.

— А вы позвоните мне завтра днем в наш офис. Телефон 3-45-27. Спросите Лейлу Тадеш. Посмотрим, смогу ли я встретиться с вами после работы.

Сказала и сразу ушла. Малко проводил ее взглядом. Князь и впрямь был неравнодушен к восточным женщинам.

Он возвратился к столику, где, надувшись, в одиночестве сидел Ван дер Стерн.

— Где вы пропадали, черт возьми? Малко напустил на себя таинственность.

— Работал на ваши доллары.

Клерк просиял, но тут же нахмурился.

— Да будет вам разыгрывать меня! Вы просто увязались за этой смазливой девчонкой, вот и все.

— Ну, признаю, признаю, но я все время думаю о вас.

Три грации закончили чаепитие, встали и прошли мимо них. Лейла даже бровью не повела в его сторону. Это его задело, и он поклялся свести с ней счеты за такое безразличие. Но пока что у него было множество иных забот.

— Мы отправимся завтра утром, — сказал он клерку, — это позволит моим друзьям развернуться с покупкой ваших долларов. Когда вернемся, все будет готово. А сейчас я должен заняться другими делами. К вечеру я вернусь и познакомлю вас с моим другом. Он поедет с нами. Да вы его уже видели. Он прекрасно знает страну и будет нам полезен.

Малко заплатил по счету, вышел на улицу и взял первое попавшееся такси.

— К базару! — бросил он водителю.

Он решил еще раз навестить старика иранца, подумав, что одному ему будет легче выпытать что-нибудь интересное об этом таинственном зерне.

Малко не спеша углубился в путаницу базарных рядов. Но, пройдя половину пути, задумался. Он пожалел, что не взял с собой Дерио. Одинокий путник мог исчезнуть здесь совершенно бесследно, поглощенный гигантским караван-сараем.

Было шесть часов вечера. Часть лавочек уже закрылась. Освещенные разноцветными огоньками вывески придавали праздничный вид даже самым захудалым лачугам. Малко изобразил из себя фланирующего туриста.

Он добрался до нужного ему торгового ряда и заметил, что в лавке старика горит свет. Малко остановился. Наконец старик вышел и стал закрывать дверь. Он навесил замок, опустил деревянный ставень, продел в петли еще один амбарный замок и отправился потихоньку в путь, сгорбленный, шаркающий ногами.

Малко шел за ним, сохраняя некоторую дистанцию. Они миновали крытый рынок, вышли на южную сторону и попали в лабиринты немощеных узких улиц с глинобитными глухими стенами. Городское освещение здесь не работало, только в щели рассохшихся входных дверей иногда проникал на улицу свет керосиновых ламп, неверный, колеблющийся.

Старик маячил впереди неопределенной тенью. Сумерки давно наступили и грозили незаметно перейти в ночь.

Неожиданно Малко обогнали двое. Шли быстро, каждый нес в руке какой-то предмет, похожий на длинную бутылку. Малко скользнул в первую попавшуюся дверную нишу и затаился. А те двое приблизились к старику, один толкнул его к стене, другой взмахнул странным предметом и изо всех сил обрушил его на голову несчастного. Старик испустил жалобный стон, поднял обе руки к голове, но тут на него обрушился еще один сокрушительный удар, и жертва безмолвно скользнула вдоль стены и опустилась на землю.

Малко уже бежал на место происшествия, выхватив из-за пояса пистолет. На бегу он взвел курок, хотя понимал, что его помощь запоздала. То, что секунду назад было живым человеком, казалось теперь жалкой кучкой тряпья, а двое нападавших продолжали молотить его своими, как теперь стало ясно, палицами.

Заслышав топот, один оставил свою жертву и ринулся навстречу Малко. Это был атлет с бритой головой, мясистым тупым лицом и маленькими злобными глазками.

Очутившись в трех шагах от Малко, убийца подпрыгнул, занес в прыжке палицу и опустил ее, метя в голову противника. Не отскочи Малко в сторону, лежать бы ему рядом с несчастным торговцем. Туча пыли вместе с обрушившимся добрым куском штукатурки взметнулась в том месте, куда попала палица.

Мастодонт уже вновь заносил оружие, а другой, оставив убитого, мчался ему на помощь, не произнося ни звука. Малко размахнулся и изо всех сил ударил нападающего пистолетом в висок. Тот испустил грозное рычание и отступил на шаг. Его лицо заливала густая струйка крови. От такого удара любой другой человек свалился бы замертво, а это чудовище лишь помотало головой и снова пошло в атаку.

Прогремело два выстрела, один за другим. Это остановило обоих бандитов. Малко не целился, но дал им возможность услышать свист пуль, а затем навел на них свой черный кольт.

— Бросайте палицы! — приказал он на фарси. Удивленные, громилы замерли. Но, несмотря на прогремевшие два выстрела, улица продолжала оставаться пустынной. Люди боялись выходить.

— Бросайте свои деревяшки, или я пристрелю вас! — повторил Малко.

Они переглянулись и сделали шаг вперед. Малко поднял пистолет. Тогда они одновременно развернулись и бросились наутек. Малко погнался за ними, но через каких-то пятьдесят метров понял, что это бесполезно. Они свернули в темный переулок и пропали из виду.

Малко вернулся на место происшествия. Тряпичная кукла неподвижно лежала под глухой глинобитной стеной. Содрогаясь от ужаса, Малко наклонился над стариком. Его пальцы задели кашу из волос и раздробленных костей. Сдерживая тошноту, он обыскал убитого, нашел какие-то бумаги и пачку денег. Грех было грабить мертвого, но у Малко не было иного выхода: он должен был узнать, что это за деньги. Все найденное он сунул себе в карман и быстро зашагал прочь. У него не было ни малейшего желания оказаться замешанным в убийстве.

Около получаса, он проблуждал по перепутанным улочкам, пока не очутился на ярко освещенном проспекте. Здесь попадались прохожие, но он не стал расспрашивать дорогу, чтобы не привлекать к себе внимания. Вскоре ему попалось пустое такси, и он попросил отвезти его до перекрестка Шах-Реза и Фирдоуси. Там он вышел, немного прошелся пешком и снова взял такси, доставившее его в отель «Хилтон».

Бедный старик! Наверное, он думал, что совершает самую выгодную сделку в своей жизни... Малко боялся даже подумать, что является невольным виновником его смерти. Неужели те, кто все время держался в тени, видели его сегодня в лавочке старика? Засекли, поняли, что старик не выдержит более настойчивых расспросов, и решили не рисковать. Повторилась история с лейтенантом Табризом.

Но какая же могла существовать связь между всемогущим генералом Каджаром и несчастным базарным торговцем? И почему столько людей так настойчиво охотится за этим злосчастным зерном? Даже русские вмешались в это дело!

Запершись у себя в номере, Малко вытащил из кармана деньги и бумаги старика и разложил все это на кровати. Здесь были грязные замусоленные счета и фактуры, списки должников. Видимо, старик не брезговал ростовщичеством. Денег оказалось совсем немного, была фотография бородатого муллы, мелкие бумажки, не имеющие никакого значения, и еще большой лист плотной бумаги, почти чистый, сложенный вчетверо.

Малко осторожно развернул его. Весь лист был исписан римскими цифрами, пояснениями на фарси и колонками арабских цифр. Возле колонки от одного до десяти беспорядочно стояли другие, рядом с ними — буквы.

Чтобы разобраться, Малко переписал первую строку на чистый лист бумаги с грифом отеля «Хилтон».

Получилась запись: 1-12 МЖ 42 в БЗ 20 000 СА 30. Это ни о чем не говорило Малко. Но очевидно, что это был код. Все следующие строки были похожи на первую, только с другими цифрами и буквами. Ключа к этому коду у него не было. Написанное на фарси тоже ничего не объясняло. Это был перевод римских цифр и слова, значения которых он не знал.

Малко разорвал все счета, фактуры, бумажки, спустил все это в унитаз, оставив только деньги и странный листок с кодом, быстро привел себя в порядок и спустился вниз к ужину. Из холла он позвонил Дерио. Так было надежнее, на случай, если его телефон в номере прослушивался. Дерио ответил сразу.

— Где это вы пропадали? Я уже начал беспокоиться.

— Правильно, что беспокоились. Между прочим, у вас нет желания прогуляться на юг страны?

— Куда именно?

— В Курамшар.

— Что вы собираетесь там делать? Там нет ничего интересного. Захудалая деревушка и здание таможни. Туда даже самолеты не летают, а езды двенадцать часов, если без дорожных происшествий.

— Я все знаю, но, как мне кажется, разгадка нашего дела находится именно там.

Нельзя сказать, чтобы Дерио пришел в восторг от такого предложения, но он согласился.

— Ладно. В конце концов командуете вы. Когда надо ехать?

— Завтра утром, в шесть. С нами будет еще один пассажир. Тот самый обгоревший клерк, угощавший нас обедом.

— Он что, хочет заняться туризмом? Что вы ему наговорили про этот Курамшар? Он думает, что это колыбель «Тысячи и одной ночи»?

— Нет, он интересуется тем же, что и я.

— Договорились, я буду у вас ровно в шесть.

— Если будут спрашивать, отвечайте, что мы едем посмотреть плотину Караж.

— Ясно. До завтра.

Малко вошел в ресторан и застал там Ван дер Стерна. Его ужин давно остыл.

— Где вы пропадали? — спросил клерк раздраженно. — Бегали за местными красотками? Это же несолидно, в конце концов.

— Я работал на вас.

— Да? И каков результат?

— Надеюсь, что иду по верному пути.

Ван дер Стерн толкнул его локтем и подмигнул.

— Когда с делами будет покончено, поедем на три дня в Бейрут. Я там знаю одно местечко... Одни блондинки!

Малко усмехнулся и ничего не ответил. Если бы Ван дер Стерн мог видеть своего посредника, он не прыгал бы столь резво. «Конец дела» обещал быть совсем не таким, как представлялось клерку.

Было поздно, ресторан опустел. Подвыпившая жена директора ругалась по-английски, и это несколько оживляло атмосферу. С одной стороны сквозь окна были видны огни Тегерана, с другой — черная масса горы.

— Мы уезжаем завтра утром в шесть, — объявил Малко.

Ван дер Стерн состроил гримасу.

— Почему так рано? Я действительно так нужен вам?

— Мы же с вами обо всем уже договорились. Свои деньги вы получите по возвращении.

— Мы измотаемся, как черти. Это так далеко.

— Знаю. Да, еще хотел спросить. Где именно хранится ваше зерно?

— В вагонах. И это больше всего меня беспокоит. При такой страшной жаре... Воображаю, в каком оно виде.

— Какое вам до этого дело? Зерно уже продано.

— Пока оно продано только на словах.

«Вот это верно, — подумал Малко, — честное слово иранцев стоит не слишком дорого, особенно в коммерции. А чего стоит слово мертвого иранца?»

— И сколько этих вагонов? — машинально спросил он.

— Десять.

В голове Малко мелькнула догадка. Десять вагонов. На таинственном листке старика было десять колонок с Цифрами. В какой-то миг ему захотелось рассказать клерку всю правду. Но он передумал. Ван дср Стерн был явно не из храброго десятка. Узнай он все, как есть, его бы пришлось везти в Курамшар силой.

— У вас есть документы, подтверждающие, что зерно принадлежит вашей фирме? Без этого нам не позволят открыть вагоны.

— О, все до единой бумаги в полном порядке.

— Прекрасно. В таком случае идемте спать. Завтра вставать чуть свет, а день будет трудный.

Они поднялись в лифте, пожелали друг другу спокойной ночи и расстались. Перед сном Малко добросовестно почистил пистолет, зарядил его и уложил запасные патроны. Кто знает, что с ними может случиться!

Глава 6

Едва взошло солнце, навалилась невыносимая жара. Дорога тянулась через пустыню, и не было здесь ничего, кроме пустыни от горизонта до горизонта, только по краям дороги громоздились зеленоватые камни.

Изредка попадался груженый до отказа, весь исписанный кабалистическими письменами автобус, еще реже с ревом пролетал рефрижератор. Частных машин почти не было, на пустынных дорогах их заменяли маршрутные такси — любимый вид транспорта на Среднем Востоке.

Малко дремал, вытянувшись на заднем сиденье. Дерио вел машину на предельной скорости. Главной его задачей было не уснуть за рулем. Однообразный пейзаж усыплял, голубоватые горы вдали казались поставленными на краю пустыни игрушечными сооружениями.

— Если бы можно было хоть чего-нибудь выпить!

Ван дер Стерн сидел с высунутым языком, как собака. В их распоряжении было два варианта: закрыть все окна и задохнуться от духоты или открыть их настежь и задохнуться от пыли.

Дерио ничего не ответил клерку, но возле следующей деревеньки остановился. Здесь стояли бакалейная и мясная лавки и кафе-забегаловка. Все трое набросились на тепловатое пиво. Им предложили жареное мясо, называемое шиш-кебаб, но они вежливо отказались.

Это была подлинная глубинка Ирана. Ни телефона, ни телеграфа, ни железной дороги. В сезон дождей дорога исчезала под водой, поднимающейся иногда на целый метр.

«Мерседес» покатил дальше, провожаемый любопытными взглядами оборванных и грязных детей. У многих были заплывшие от трахомы глаза.

До Курамшара оставалось еще шестьсот километров. Теперь они ехали по местности, пострадавшей от землетрясения. Изредка попадались совершенно разрушенные и брошенные деревни, что производило довольно мрачное впечатление.

Вдруг посреди этого апокалипсиса Дерио заметил на дороге черную точку. Приблизившись, они увидели человека верхом на муле. Любопытства ради Дерио притормозил и остановился. Обрадованный встрече, человек подъехал к ним и заговорил на фарси. Дерио расхохотался.

— Вы знаете, кто это такой?

— Нет.

— Это телеграфист!

— Не может быть!

— Точно. Он везет телеграмму итальянским геологам куда-то в пустыню. Выехал два дня назад, осталось проехать столько же, а потом вернуться обратно.

— Ха! Почта ходит в этой стране на диво быстро, — хохотал Ван дер Стерн. — Вот если бы так было с повестками в суд!

Малко промолчал. Он уже был сыт по горло Ираном. Перед отъездом он отвел Дерио в сторонку и рассказал ему про убитого старика и обнаруженные доллары.

— Плохо дело, — сказал Дерио, — раз они так беспощадны. Здесь что-то очень серьезное. Что-что, а осведомление работает со скоростью звука. Вы не боитесь, что на месте нас уже будут ждать?

Двенадцать часов они, как бешеные, мчались по пустыне. До Курамшара оставался час езды. Солнце клонилось к западу, жара стала еще более мучительной и липкой. Видно, разговоры о том, что летом пустыня накаляется до 60 градусов, имели все основания считаться правдивыми.

В седьмом часу вечера они прибыли на место. Их пожелтевший от пыли «мерседес» с трудом пробирался по улицам, забитым велосипедистами, телегами и такси.

— Здесь есть отель, где относительно исправно работают кондиционеры. Это в центре, если здесь хоть что-то можно считать центром.

И Дерио, немного покружившись по улицам, вскоре подъехал к отелю, походившему скорее на старинный вокзал, чем на гостиницу. Но кондиционеры и вправду работали, источая пахнущий керосином ледяной воздух.

Получив номер, Малко моментально повалился на кровать, едва успев сунуть под матрас пистолет и закрыть на задвижку дверь. Что-либо предпринимать было слишком поздно, кроме того, они все совершенно выдохлись.

Его разбудил звук сирены. Какой-то танкер, покидая Курамшар, завывал равномерно и плаксиво.

Малко быстро оделся и спустился вниз. Дерио и Ван дер Стерн уже сидели за завтраком. Тосты, творог, икра и чай. Клерк пожирал икру большой ложкой. Дерио посмеивался:

— Вы испортите себе печень.

— Оставьте мою печень в покое, — огрызался тот. — Что мы теперь должны делать?

— Вы взяли с собой все необходимые документы? — спросил Малко.

— Да.

— В таком случае пойдем искать вагоны с зерном. Хочется взглянуть на них поближе. А там будет видно.

Дерио переговорил с хозяином, и тот объяснил, где находится распределительный пункт товарной станции и где формируются все поезда, прибывающие из-за рубежа.

Чтобы добраться до нужного места, им понадобилось всего десять минут. Дерио взял на себя все переговоры.

Малко и Ван дер Стерн следовали за ним по пятам от одного кабинета к другому. Никто не знал, где находится это зерно, узнать что-либо о его судьбе было совершенно невозможно.

Каждому чиновнику Дерио совал бумажку в десять риалов и заново, очень терпеливо рассказывал всю историю. Потом их просили подождать, и всякий раз служака возвращался ни с чем. Он мотал головой и щелкал языком, что по-ирански означало окончательно «нет».

Истратив двести риалов, они потеряли всякую надежду, как тут один крохотного росточка старичок победно замахал пачкой бумажек, испещренных подписями и печатями. Это были расписки таможенников на партию зерна. Старичок сообщил, что вагоны с зерном все еще находятся в вагонах в каком-то «парке» для товаров и в скором будущем должны быть отправлены в Тегеран. Дерио расспросил дорогу, щедро одарил старичка и они отправились дальше. Полустертый указатель показал, что они находятся на верном пути.

Это было отделение товарной станции, что-то вроде сортировочной, огороженной прямо в пустыне полуразвалившимся забором. Пекло здесь, как в аду.

— Воображаю, что стало с зерном! — простонал Ван дер Стерн.

У входа стоял часовой, совершенно обалдевший от жары. Он мельком глянул на их бумаги.

— Это там, в самом конце. Вы увидите. Там есть еще один забор. Там и спросите.

Он надвинул фуражку на нос и погрузился в прерванный сон. Дерио уселся за руль и принялся лавировать среди разъездов, проездов и путей, заставленных вагонами. Нигде не было ни души.

Совершенно неожиданно они очутились перед военной сторожевой будкой. Дерио остановился. Постовой опустил винтовку и подошел к ним. Дерио вышел из машины и сунул ему под нос бумаги.

— Мы хотим посмотреть, в каком состоянии находится зерно, принадлежащее господину Ван дер Стерну, — заявил он.

Солдат покачал головой.

— Никто не имеет права входить сюда.

— Пойди и приведи своего начальника.

— Я не имею права покидать свой пост.

— Тогда дай нам пройти.

— Не имею права.

И он угрожающе поднял винтовку. Раздраженный, истекающий потом, он пребывал явно в плохом настроении. Его оторвали от привычной деревенской жизни, отправили в армию, и он не любил оспаривать приказания свыше. Эти европейцы разозлили его. Он вернулся в будку, не обращая на них внимания.

— Давайте войдем! — предложил Ван дер Стерн.

— Вы спятили. Хотите, чтобы вас тут же на месте и похоронили? — спросил Дерио. — Этот болван только и знает, что выполняет данный ему приказ. Единственное, что можно сделать, — ждать появления, какого-нибудь офицера... Впрочем, у меня есть идея!

Вернувшись к машине, он просунул в окно руку и нажал на клаксон. Сигнал гудел во всю мощь. Солдат выскочил из будки и направил винтовку в сторону машины. Но у него не было приказа, запрещающего людям подавать звуковые сигналы, а шикарная машина производила впечатление. Он с детства усвоил, что правда всегда остается на стороне богатого. Более того, его позабавила мысль, что этот шум прервет дневной отдых лейтенанта. Солдат засмеялся, показав ослепительно белые зубы под черными усами.

Дерио разошелся вовсю: гудок надрывался что есть мочи. Бельгиец пробовал вариации: сигнал, несколько коротких, затем снова длинный или наоборот.

Какой-то человек выскочил из видневшегося вдали деревянного строения и побежал к ним. Это был офицер с распущенным галстуком, пытавшийся подтянуть его на бегу.

Он прибежал к забору с лицом, перекошенным от злости, и набросился на Дерио.

— Прекратите это безобразие!

— Этот дурак отказался позвать вас, — отозвался тот с невозмутимым видом.

— И был совершенно прав.

— Но мы же не можем ждать весь день, пока вы проснетесь. Мы приехали из Тегерана, — и указав на Малко, сидевшего на заднем сиденье, добавил: — Мой хозяин — большой человек, он не любит ждать.

— Чего он хочет? — пробурчал лейтенант.

— Он хочет посмотреть, в каком состоянии находится прибывшая сюда большая партия зерна.

— Зерна? Здесь нет никакого зерна. Здесь военный пакгауз.

Он повернулся, чтобы уйти. Дерио задержал его.

— Зерно находится здесь. Вот документы, подтверждающие это со всей очевидностью. Мой шеф — большой друг генерала Каджара.

Лейтенант неохотно протянул руку и взял документы.

— Подождите здесь.

Он ушел, прихватив бумажки.

В машине было невыносимо жарко, и Малко вышел наружу. Казалось, на плечи ему вылили расплавленное олово. Мираж, состоящий из бутылок с холодным пивом, проплыл вдоль забора.

Ван дер Стерн тоже вышел из машины и попробовал сделать несколько шагов, но вернулся обратно и в изнеможении упал на сиденье, оставив дверцу открытой. Лицо его приняло багрово-красный оттенок. Дерио с уважением посмотрел на солдата. Пот стекал по его лицу, но держался он молодцом.

— Если нас задержат здесь на час, мы успеем обуглиться! — простонал он.

Малко не ответил. Он берег слюну, страшась обезвоживания организма.

Ожидание, казалось, длилось вечность, но на самом деле прошло всего пятнадцать минут. Лейтенант вернулся. На сей раз он улыбался, сам поднял шлагбаум и предложил трем мужчинам следовать за ним. Дерио завел машину и поехал к деревянному бараку, где жили охранники.

Здесь было почти прохладно. Они уселись вокруг стола. Солдат принес чайник, раскаленный, пышущий паром.

— Ох, нет! — простонал Ван дер Стерн.

Лейтенант улыбнулся:

— Выпейте, выпейте, увидите, сразу станет легче. Это лучше, чем пить холодное.

Они пили, обжигая губы и небо, и — о чудо! — через пять минут утолили нестерпимую жажду.

Лейтенант обратился к Дерио:

— Я очень рад встретиться с иностранцами. У нас редко бывают гости. Это очень любезно с вашей стороны, что вы приехали в Курамшар.

— Что вы хотите этим сказать? — оборвал его Дерио.

— Вы очень хорошо говорите на нашем языке. Давно живете в нашей стране?

— Да, уже несколько лет, а что?

— Итак, вы занимаетесь зерном?

— Нет, я не занимаюсь зерном. Но вот господин Ван дер Стерн... Он не знает фарси.

Лейтенант повернулся к Малко:

— Господин тоже занимается зерном? Малко сделал вид, будто не понимает. Дерио воспользовался паузой.

— Господин Линге — очень серьезный покупатель. Он хотел бы посмотреть, в каком состоянии это зерно.

— Я понимаю... понимаю, — закивал лейтенант.

Больше он ничего не добавил. Он чего-то недопонимал. Дерио решил поставить точки над "и".

— Вы убедились, что зерно действительно находится здесь, не так ли?

— Да-да, конечно.

— Тогда, чтобы мы больше не отрывали вас от дел, прикажите, чтобы нас провели куда надо.

— Да, конечно, конечно... Но есть одна маленькая проблема... Ничего существенного, но...

— Я слушаю вас.

Все трое внимательно смотрели в ожидании.

— Так вот, — любезно улыбнулся лейтенант, — чтобы позволить вам осмотреть этот товар, находящийся под контролем военного ведомства, я должен иметь разрешение военного министра. Простая формальность.

— А где мы можем получить это разрешение?

— В военном министерстве.

— В министерстве?! Вы хотите сказать, в Тегеране?

— Да-да. У нас здесь маленький поселок, мы ничего не решаем сами. Мы не можем брать на себя ответственность.

Дерио сжал кулаки, но сдержался.

— Вы хотите сказать, что мы должны вернуться обратно в Тегеран за каким-то клочком бумаги?

— Это можно устроить иначе.

— Каким образом?

— Я думаю, самое лучшее — написать запрос. Через несколько дней вы получите ответ. За это время вы можете осмотреть нашу прекрасную страну.

Трос европейцев переглянулись. Лейтенант продолжал улыбаться совершенно невинно. Он издевался над ними с редким хладнокровием.

Письмо, идущее туда и обратно, если принять во внимание работу иранской почты, задержало бы их дней на пятнадцать как минимум. И это при пятидесятиградусной жаре!

Дерио первым обрел дар речи.

— Не думаете ли вы, что было бы куда проще позвонить по телефону?

— Да, конечно, конечно... — Лейтенант вздохнул. — Я бы с удовольствием... Но Иран — не очень развитая страна. В нашем регионе телефон очень плохо работает, как раз в данный момент связь с Тегераном прервана. Термиты, знаете...

— Термиты?

— Да, термиты. Они подъедают столбы, и те падают. А в данный момент нет кредитов, чтобы заменить их и восстановить линию. Нужно ждать, пока проголосуют за новый бюджет.

— Но у вас должна быть военная связь!

Дерио начинал нервничать. Лейтенант радостно засмеялся.

— Это очень хорошая идея!

— Ну, и?..

— Но я должен спросить разрешения у своего начальства. Простая формальность.

— Я вас очень прошу, сделайте что-нибудь.

Они приблизились к финалу. Лейтенант потер подбородок.

— Это очень досадно, но в данный момент командир на маневрах и вернется через несколько дней. Вот если бы вы могли подождать.

Ван дер Стерн следил за этим бестолковым диалогом, ничего не понимая. Малко понимал, но потерял всякую надежду. Этот офицер выполнял приказ, отданный свыше. Поистине это было очень интересное и загадочное зерно.

Но Дерио был столь же въедливым и настойчивым, как и его собеседник. Он отпил глоток чая и снова пошел напролом.

— Мне кажется, мы не о том говорим. Мы отошли от главного. Поскольку зерно по праву принадлежит присутствующему здесь господину Ван дер Стерну, никто не может запретить ему проверить состояние товара.

— Вы совершенно правы, но этот товар уже не принадлежит этому господину. Он закуплен иранским правительством, и мы за него несем ответственность.

— Правительством? Это зерно было обещано базарному торговцу!

— Возможно. Но он его перепродал официальной организации. Пожалуйста, вы можете проверить документы.

Он протянул Дерио пачку документов, написанных на фарси. Из них явствовало, что отныне зерно принадлежит военному ведомству.

В нескольких словах Дерио пояснил ситуацию Ван дер Стерну.

— Но мне не заплатили! — вскричал несчастный клерк. — Это грабеж! Чистое воровство!

Дерио перевел, и лейтенант сокрушенно покачал головой.

— Это какая-то слишком запутанная история. Вот почему я прошу у вас разрешение от военного министра.

Круг замкнулся.

Дерио улыбнулся. Словно по волшебству в его руке оказалась бумажка в тысячу риалов. Он то складывал ее, то разворачивал.

— Вы оказали бы нам очень большую услугу, проводив к вагонам. Мы же не съедим это зерно, а только глянем, и все.

Не сводя глаз с бумажки в тысячу риалов, лейтенант тяжко вздохнул.

— Рад был бы вам услужить.

— Мы тоже хотим, чтобы у вас осталось хорошее впечатление о нашем визите...

— Но вагоны запломбированы...

— А это можно устроить. Пломбу всегда можно поставить на место.

Лейтенант чуть слышно прошептал:

— Объясните мне, ради Аллаха, почему вы так рветесь посмотреть на это зерно.

— Мы хотим определить его качество. Господин Линге хочет сделать заключение, можно ли перевозить такое количество зерна на такое большое расстояние.

— Ну, я подумаю... Возможно... Но только не сегодня. Знаете что, приезжайте завтра утром.

— В котором часу?

— Часам к одиннадцати.

— Хорошо. Я вам очень благодарен, вы очень любезны.

Все встали, улыбаясь друг другу. Лейтенант по очереди пожал всем руки и низко поклонился. Дерио вышел последним, «забыв» на столе купюру.

— Так как же? — жалобно спросил Ван дер Стерн.

— Никак. Мы уходим, — ответил Дерио. — В машине я вам все объясню.

Они уселись в «мерседес». Дотронувшись до руля, Дерио выругался. Руль был раскален, будто пролежал в костре.

До выезда на дорогу все молчали. Часовой учтиво отдал им честь.

— Итак, он назначил нам свидание на завтра, — начал Дерио.

— Прекрасно! — вскричал клерк.

Дерио усмехнулся.

— Вы уже забыли, а ведь я объяснял... Когда говорят «фарда», то в точном переводе это означает «завтра», а на самом деле — «никогда».

— О-о!

Ван дер Стерн был смущен и раздосадован. Дерио продолжал:

— Этот тип твердо знает одно: зерна мы никогда не увидим. Он дал мне это понять на свой, иранский манер. Вот и все.

— Зачем тогда вы оставили ему деньги?

— Чтобы он думал, будто я ему верю. Сегодня ночью он будет спокойно спать.

— Все пропало! — не слушал никого клерк. — Зря мы приехали! Зря тащились в такую даль по этой жаре! Надо было достать это дурацкое разрешение, прежде чем пускаться в путь!

— Бросьте, — отрезал Дерио, — если бы вы достали это разрешение, у вас бы затребовали другое. Скажем, за личной подписью шаха... У меня есть предложение. Собственно, это единственный выход. Мы должны пойти и посмотреть на это зерно без всякого разрешения. Сами.

— Я придерживаюсь того же мнения, — разжал губы Малко.

Ван дер Стерн смотрел на них в полной растерянности.

— Вы с ума сошли! Ночью! Да нас перестреляют, как зайцев!

— Вот как раз ночью и не перестреляют. Ночью иранцы спят. Я их слишком хорошо знаю. Они въехали в город.

— Что касается меня, я никуда не пойду! — твердо заявил Ван дер Стерн.

— Дорогой друг, — негромко сказал Малко, — вы нам сэкономите массу времени, если последуете за нами для опознания вашего зерна.

Дерио добавил:

— Вы не затем сюда приехали, чтобы пропустить такой интересный финал всей этой комедии.

Растерявшись, Ван дер Стерн пробормотал несколько невнятных фраз. Они подъехали к отелю. Дерио высадил их и подмигнул Малко:

— Я вас оставляю на некоторое время, нужно сделать кое-какие покупки на сегодняшний вечер.

Ночь была светлая. Полная луна давно прошла точку зенита, но свет ее не стал слабее. Три тени резко выделялись на фоне пустыни. «Мерседес», спрятанный за стеной полуразрушенной хибары, остался в километре от заграждения из колючей проволоки. Они шли вдоль него с противоположной стороны от главного входа.

— Вот здесь, пожалуй, — прошептал Дерио. Он вынул из кармана ножницы для резки металла, надел толстые кожаные перчатки. Раздалось несколько приглушенных щелчков, и в проволоке образовалось отверстие. Дерио пролез первым, убрал ножницы и проверил, легко ли его «смит-и-вессон» выходит из кобуры. Малко держал наготове кольт. Вдалеке громоздилась какая-то темная масса.

— Вот рельсы. Надо идти по ним.

Гуськом, друг за другом они пошли вдоль рельс. Стояла глубокая тишина, только время от времени до них доносился воющий лай шакала.

Показались вагоны — целая вереница, стоящая в стороне от строений. Трое людей, скрытые от посторонних глаз в тени вагонов, продолжали путь. Мелкие камешки хрустели под их подошвами. Кругом по-прежнему царили тишина и безлюдье.

Первым к вагону приблизился Малко и стал ощупывать двери. Они оказались запертыми на висячий замок. Но у него не было полной уверенности, что это именно тот, нужный вагон.

— Ждите меня здесь, — шепнул он товарищам. Пригнувшись, он побежал вдоль состава, пересчитывая вагоны. После десятого шли платформы с легкими танками и грузовиками военного образца. Малко добрался до конца состава, — дальше не было ничего. Следовательно, первые десять вагонов были те самые. Он повернул обратно и присоединился к остальным.

Ван дер Стерн присел на корточки. Он был ни жив ни мертв. Дерио следил за видневшимися вдали постройками.

— Открываем первый вагон, — шепнул Малко.

Не говоря ни слова, Дерио вытащил из кармана плоскогубцы и начал терзать замок. Он возился с ним несколько минут, потихоньку ругаясь и проклиная все вагоны с зерном на свете, но замок не поддавался.

Но вот раздался глухой треск, и одна из ввинченных в дерево петель со стуком соскочила. Все замерли. Затем с невероятными предосторожностями Малко и Дерио стали отодвигать дверь. Она пошла, но с таким скрипом, что они вынуждены были остановиться. Такой шум мог разбудить народ за километр отсюда.

Они подождали немного и вновь принялись за работу, толкая дверь миллиметр за миллиметром. Скрип прекратился, ничто не нарушало тишину.

И тут из вагона вырвался наружу отвратительный запах гнили!

— В чем дело? — прошептал Дерио. — Там что, штабеля трупов?

Вонь стояла отвратительная.

— Ван дер Стерн, идите смотрите! Клерк выскочил из своего укрытия и подбежал, пригнувшись, к вагону.

— Так гниет зерно, — сказал он, принюхавшись.

— Зерно? Его что, выращивали на кладбище?

— Увы, оно окончательно сгнило, но меня это нисколько не удивляет. При такой жаре... Оно забродило прямо в мешках.

Теперь дверь была распахнута настежь, и запах, идущий изнутри, был нестерпим. В полумраке вырисовывались контуры наваленных один на другой мешков.

— Скажите, — спросил Малко, — в таком виде эта пшеница съедобна?

Клерк замотал головой.

— Вы с ума сошли! Даже изголодавшиеся индусы отказались бы от такого. Это совершенно непригодно в пищу.

— А вас не удивляет, что за эту гниль вам собираются уплатить такие деньги?

— Быть может, следующие вагоны в лучшем виде?

— Сейчас посмотрим.

Дерио снова взялся за плоскогубцы и приступил к следующему вагону. Он уже приноровился к запорам такого типа, и следующая дверь открылась легче. Но запах изнутри остался неизменным. От него сводило скулы, мутило. С третьим и четвертым вагоном дело обстояло не лучше.

— Нет смысла продолжать, — сказал Малко и обернулся к Ван дер Стерну, — вы совершили самую выдающуюся сделку в своей жизни. А может быть, самую скверную. Давайте теперь вскроем пару мешков и хорошенько рассмотрим зерно, за которое так дорого платят.

Они вернулись к первому вагону. Дерио притянул крайний мешок и сбросил его на землю. Веревку перерезали ножом. Малко и Ван дер Стерн задержали дыхание. Было ощущение, будто они находятся на свалке гниющего мяса. Пересилив отвращение, Дерио сунул руку в мешок.

— Там полно червей, — объявил он.

Засунув руку поглубже, он стал шарить в мешке.

— Есть! Что-то твердое.

— Что?

— Понятия не имею. Похоже на железную коробку.

— Наркотики! — в ужасе вскричал клерк.

— Ну уж вряд ли! Страна, экспортирующая наркотики, не станет ввозить их.

— Тут какая-то ручка, — продолжал возиться Дерио. — Да оно тяжелое!

— Попробуйте вытащить, — посоветовал Малко.

Дерио собирался ответить, но в этот момент возле барака вспыхнул прожектор, направленный прямиком на вагон, за которым они стояли.

— Проклятье!

Малко был в ярости. Слишком хорошо все шло поначалу, а на самом деле их подкарауливали. Ни с того ни с сего среди ночи зажечься прожектор не мог.

— Бежим! — скомандовал он. — Возможно, еще успеем!

Они бросились к дыре в заграждении. Успеть бы добежать до машины, а там — спасены.

Дерио рванулся вперед, но Малко задержал его.

— Ложись!

И в тот же миг на них обрушился шквал огня. С наружной стороны приближалась группа солдат. Они были окружены. За первыми очередями последовали другие. К счастью, иранцы били наугад, но несколько пуль вонзились в песок совсем близко от Малко. Последняя ударилась о камень и отрикошетила с противным мяуканьем.

В небо взвилась ракета, прикрепленная к парашюту. Поднялась над пустыней и медленно пошла вниз. Стало светло, как днем.

— К вагонам! — бросил Малке. — Там мы будем лучше защищены. Живьем они брать не будут, это огонь на поражение!

В две короткие перебежки они оказались у вагонов. Свет ракеты приближался, тень вагона укорачивалась. В тот миг, когда их осветило, снова послышались автоматные очереди.

— Вот гады! У них пулемет! — прорычал Дерио. Ракета плавно опустилась на землю и погасла со змеиным шипением. Следующая ракета изящно пошла вверх, но они уже успели прижаться к колесам вагона. На сей раз выстрелов не последовало, но Малко ясно увидел вереницу солдат, пролезающих в проделанную Дерио брешь и направляющихся прямиком на них.

— Открываем вторую дверь!

К счастью, вагон не был забит до самого верха. Дерио принялся за дело, яростно растаскивая мешки. Он добрался до противоположной двери, запертой только изнутри, открыл, толкнул и сразу притянул обратно, оставив лишь небольшую щель. Он выстрелил три раза подряд, услышал чей-то крик, и целый град пуль обрушился на вагон.

— Мерзавцы, они залегли! — шепнул Дерио. — Теперь они будут осторожны, уразумев, что голыми руками нас не взять. Давайте забаррикадируемся.

Вмиг они устроили посреди вагона небольшой дот, окруженный со всех сторон мешками с зерном. Обе двери были чуть приоткрыты для наблюдения за неприятелем. Малко выстрелил одновременно с Дерио, чтобы показать противнику намерение сопротивляться до конца.

Свет прожектора стал приближаться. Видимо, он был укреплен на джипе. Дерио выстрелил и угодил в цель.

Прожектор погас. В ответ на них обрушился шквал огня. Пули пробивали стенки вагона, но застревали в зерне. Стреляли из пулемета и нескольких автоматов.

— Что делать? Что делать? — стонал Ван дер Стерн. — Давайте попробуем выскочить!

— С двумя пистолетами против пулемета далеко не ускачешь. Мы должны выиграть время. Если продержимся до рассвета, при свете дня они не посмеют нас перебить.

Скорчившись в темноте, трос мужчин напряженно прислушивались к происходящему снаружи. Иранцы опасались приближаться к вагонам ближе, чем на пятьдесят метров. Снова заработал пулемет и тут же смолк. Лежа на животе, Малко слышал, как пули вонзаются в мешки. Внезапно он почувствовал возле себя дрожащую руку Ван дер Стерна. И в это же время раздался металлический голос, заставивший их вздрогнуть. Заработал громкоговоритель.

— Сдавайтесь! Выходите по одному, руки за голову! Вам не причинят никакого вреда!

Требование было повторено по-английски. Выстрелы прекратились. Ван дер Стерн вскочил на ноги.

— Я иду! Я не хочу умирать в этом вагоне!

— Псих! — заорал Дерио. — Тебя пристрелят на месте! Но он не успел удержать клерка. Ван дер Стерн перекатился через мешки и выпрыгнул из вагона. Неловко вихляясь во все стороны, он побежал, держа руки за головой и выкрикивая:

— Сдаюсь! Сдаюсь! Не стреляйте!

Длинная автоматная очередь рассыпалась по земле, поднялась выше и изрешетила все его тело. Он остановился, сжался, сделал по инерции несколько шагов. Последовала новая очередь, и он грузно свалился поперек рельсов. Потрясенный Дерио выстрелил в сторону автоматчика.

— Гады! Они не дали ему ни малейшего шанса.

— Теперь наша очередь, — мрачно произнес Малко.

В подтверждение этих слов новая очередь прошлась по стенкам вагона. Они упали на пол, прячась за мешками. В этом аду запаха гнили уже не чувствовалось.

Глухой взрыв потряс стенки вагона. Граната разорвалась в нескольких шагах от Малко. Мешок, заслонявший его, внезапно лопнул, и зерно высыпалось. Малко инстинктивно протянул руку, чтобы задержать его падение, и его пальцы наткнулись на какой-то длинный металлический предмет. Он потянул его на себя и выволок пулеметный ствол.

Код! Код на листке старика вспыхнул в его мозгу. Что там стояло в первой строке? Ну конечно! 12 МЖ 42 6 БЗ 20 000 СА 30! Какой же он был болван! Пулеметы! Немецкие пулеметы с двадцатью тысячами зарядов. МЖ-42,6! Это были немецкие пулеметы!

В зерне оказалась спрятанной большая партия оружия. Вот почему Каджар так стремился его получить, вот почему гнилое зерно так дорого стоило.

Дикая радость захлестнула Малко.

— Да здесь целый арсенал!

— Доставай еще! — захохотал бельгиец. — Мы им покажем, бестиям!

Пользуясь временным затишьем, они стали лихорадочно вспарывать мешки и вскоре стали обладателями двух пулеметов с полным боекомплектом.

Дерио торжествовал.

— Вот мы вас! Вы такого не ожидаете! Эх, если бы этот дурачок остался с нами, мы бы ему тоже смонтировали один.

— Стойте! Надо поискать еще! Вы умеете управляться с базуками?

— Ого! Я имел с ними дело еще в Египте!

Дерио приник к пулемету и выпустил длинную очередь.

— Сидите смирно, черти!

В этот момент Малко нашел и вытащил великолепную базуку с четырьмя снарядами и устройством зажигания. Дерио отвлекся от стрельбы. Противник молчал, что-то замышляя.

Они потратили еще десять минут на то, чтобы вооружиться до зубов. Малко повесил себе на шею две пулеметные ленты. Дерио сделал то же самое.

— Ну, готовы, вооружились. Что будем делать дальше?

— Мы должны попробовать прорваться в сторону бараков. Наше преимущество — в неожиданности. Там наверняка есть машины. Иначе нам придется вступить в бой на открытой местности.

— Идет! — сказал Дерио. — Когда светил прожектор, я заметил на джипе пулемет. Постараюсь сбить его, а потом мы даем очередь и сматываем удочки.

Каждый зарядил свою базуку, производя невероятный шум.

— Начали!

Дерио, припав к двери, прицелился. Он был отличным стрелком! Потом нажал на спуск и затаил дыхание.

Вспышка была ослепительной, затем последовал громовой взрыв, и все вокруг озарилось. Малко увидел группу солдат, окруживших вагон. Но в их рядах уже наметились просветы: Малко и Дерио стали обладателями страшного оружия.

Малко чувствовал, как трясется в его руках пулемет, посылая смерть из ленты в пятьсот зарядов. Почти не целясь, он мел пространство перед собой.

Джип догорал. Дерио не промахнулся. Несколько иранцев упали, остальные в беспорядке отступили. Кто-то из их рядов крикнул:

— Стреляйте, стреляйте, черт побери! Во имя Аллаха!

Ему ответил пулемет Дерио. Короткими ураганными очередями он поливал каждую группу солдат.

— Вперед! — крикнул Малко.

Оба одновременно выпрыгнули из вагона, держа в руках оружие. Малко удивился его легкости. Эти пулеметы применялись во второй мировой войне, немцы останавливали ими атаки русских. Легкость и точность прицела МЖ были почти легендарными.

Они пробежали метров сто, не получив в ответ ни единого выстрела, обогнули горящий джип и добежали до деревянных строений.

Теперь их противники находились на другом конце импровизированного полигона.

Только они успели перезарядить пулеметы, как в двадцати метрах вырос офицер с пистолетом в руке, за ним следовало двенадцать человек.

— Идите ко мне! — прошептал Дерио.

Пулемет выбросил короткое пламя, и ураганный огонь прошелся по солдатам. Офицер упал первым. Солдаты отступили, оставив на земле несколько убитых. У Дерио кончилась лента, и он мгновенно зарядил новую.

— Надо найти машину! — кричал Малко, продолжая стрелять.

Сзади щелкнуло несколько выстрелов. Другая группа сконцентрировалась и догоняла их. Малко резко обернулся и послал длинную очередь. Он бил наугад и с удовольствием прислушивался к жужжанию пуль и треску пулемета.

Согнувшись вдвое, Малко и Дерио перебежали открытое пространство. Дальше шла длинная неосвещенная аллея, в конце которой виднелся тусклый фонарь. По всей видимости, это был выход со сторожевой будкой.

— Беги! — приказал Малко. — Я прикрою.

Он укрылся, присев за деревом, и стал ждать. Дерио побежал дальше. Возле барака, где их принимали днем, стояло три грузовика и один джип. С того места, где остался Малко, послышалась длинная очередь. Дерио увидел огоньки коротких вспышек и быстро обошел машины. Здесь никого не было. Он влез в джип, нащупал контакт и завел машину. Прежде чем тронуться с места, приладил пулемет, чтобы иметь возможность стрелять справа. Он обогнул строение и направился назад по аллее. Через сто метров из темноты выскочил Малко и на ходу вскочил в машину. В его руках ничего не было.

— Вовремя! Я расстрелял все патроны.

— Есть еще лента.

Дерио развернулся и на полной скорости помчал к выходу. Ворота оказались закрытыми. Малко выскочил, раскрутил ручку шлагбаума, поднял его и толкнул ворота. Они открылись. Малко вскочил обратно в машину.

Часовой выскочил из будки, но вынужден был отскочить в сторону, чтобы не угодить под колеса.

— Будем надеяться, что наша машина стоит на месте, — отдышавшись, сказал Дерио. — Ехать в джипе слишком опасно. По дороге в Тегеран нас сразу засекут.

Они нашли свой «мерседес» за руинами, там, где оставили. Дерио затормозил. Малко направил пулемет на халупу и спрыгнул на землю. Дерио вылез следом. Они обошли развалины. Машина стояла целехонькая, вокруг ни души.

Спустя две минуты они уже мчались по дороге на Курамшар, бросив и джип, и пулемет. На дороге была пустынно.

— Сматываемся из города как можно скорее, — сказал Малко, — здесь нам больше нечего делать. Официального розыска за эту перестрелку не будет. Иначе им придется во всеуслышание заявить о спрятанном оружии. Каджар, конечно, пронюхал про нашу поездку и отдал приказ устранить нас без особого шума.

— Шум все-таки получился, — осклабился Дерио.

— Но арестовать нас и заявить протест ему будет все-таки не так просто. Надо как можно скорее вернуться в Тегеран и встретиться с шахом.

— Ладно, заезжаем в отель и драпаем.

Вскоре они остановились возле отеля. Им открыл заспанный дежурный.

Малко взял ключи, свой и Ван дер Стерна, быстро уложил его и свои вещи, осмотрел и перезарядил кольт, чудом сохранившийся у него в этой передряге. Дерио уже ждал внизу. Они объявили дежурному, что им нужно срочно уехать, что за номера уплачено вперед и никаких претензий предъявлено к ним быть не может. Дежурный и не собирался предъявлять претензий, ловко принял чаевые и поклонился вслед.

Светало. На выезде из города они заправились и помчались на север. Нервы у них были напряжены до предела. Но на дорогах не было ни заграждений, ни передвижных постов. Им повстречался лишь старенький автобус, идущий на базар в Курамшар.

С первыми лучами солнца Малко уснул. Они решили ехать без остановок, сменяя друг друга за рулем.

Дерио оказался человеком невероятной выносливости. После этой дикой ночи он способен был вести машину хоть целый день, а в Тегеране их ждала масса дел.

Глава 7

Красные огоньки метались, прыгали, крутились вокруг громадного иранца с бритой головой. Он держал пулемет, изрыгавший дымное пламя, и с гнусной усмешкой приближался к Малко...

Малко проснулся в холодном поту и сел на кровати; В комнате разрывался телефон. Малко захлопал ладонью по столику, нащупал аппарат и поднял трубку.

— Алло?

— Господин Линге?

— Да, я.

— Не могли бы вы спуститься в холл примерно через час?

— Кто вы такой?

— Мое имя вам ничего не скажет, но, я думаю, в данный момент наши интересы совпадают.

— Не понимаю.

— Ну, к примеру, я хотел бы поговорить с вами о пшеничном зерне.

Незнакомец говорил по-английски с легким акцентом. Именно этот акцент и побудил Малко ответить согласием. Акцент был, без сомнения, русский.

Малко встал и пошел принимать душ. Он проспал всю ночь как убитый, но под утро его стали донимать кошмары.

Они приехали в Тегеран накануне вечером, измученные до предела. Стоя под душем, Малко думал о Ван дер Стерне. Бедный парень, никогда больше не доведется ему увидеть родной город. Невольно, совершенно не подозревая об этом, он оказал Малко огромную услугу. Без него он никогда не узнал бы об этом оружии. Это доказывало, что сведения, полученные Вашингтоном, были достоверны. Каджар и Шальберг готовили революцию. Во всяком случае, Каджар.

Не хотелось думать плохо о Шальберге. Не мог он с такой легкостью изменить своему правительству. Это могло повлечь за собой самые непредвиденные последствия. Нужно было испробовать последний шанс — рассказать ему все.

Если Шальберг в числе заговорщиков, это ничего бы не изменило. Он и без того должен был знать все. И про оружие, и про ночное происшествие в Курамшаре. Но если Каджар действовал на свой страх и риск за спиной Шальберга, то наступило самое время открыть последнему глаза.

С полотенцем, обернутым вокруг бедер, Малко взял телефонную трубку. С кабинетом Шальберга его соединили сразу. Малко назвал себя, и тот ответил как можно любезнее.

— Понимаю, вы звоните насчет долларов, но, дорогой мой, еще ничего не известно.

— Я звоню совершенно по другому поводу, мне нужно повидаться с вами как можно скорее по весьма важному делу.

Шальберг казался удивленным, но отнюдь не раздосадованным.

— В таком случае приезжайте ко мне после обеда.

Малко поблагодарил его и положил трубку. Через несколько часов он узнает всю правду. Чтобы немного отвлечься, он решил позвонить этой девушке, Лейле Тадеш. После нескольких неудачных попыток его соединили с ней. Она громко расхохоталась, стоило только Малко назвать себя.

— Я думала, вы давно уехали! — сказала она. — Вот если бы мы встретились вчера, я повела бы вас на прием в Массуди. Там было очень интересно.

Малко извинился и возразил:

— Но мы можем увидеться сегодня. Когда вы закончите работу. Мы отправимся куда-нибудь выпить...

— О, это довольно сложно. В Тегеране не так много мест для подобных встреч.

Он принялся настаивать. Наконец она назначила ему свидание в каком-то клубе на Таштежамшид в полдень.

Затем Малко позвонил Дерио. Тот еще спал. Но час, назначенный незнакомцем, приближался.

Малко оделся. Он снова почувствовал себя самим собой, когда надел элегантный черный костюм, идеально отглаженный, повязал галстук и посмотрелся в зеркало.

В его возрасте он мог еще позволить себе роскошь поволочиться за хорошенькой девушкой. Его светлые волосы оттеняли загорелую кожу лица, легкие морщины у глаз и у рта подчеркивали мужественность. В облегающем фигуру костюме он выглядел моложе, чем был на самом деле.

Малко сделал последний круг по комнате, спрятал в чемодан пистолет и отправился вниз.

В холле было полно народу. Целый выводок старых американок суетился возле конторки для приезжих, все диваны были заняты деловыми людьми. Большая часть бизнесменов предпочитала восседать у застекленного выхода на лужайку с плавательным бассейном. Жара несколько спала, и в воде резвились молодые люди. Малко засмотрелся на молоденькую белокурую стюардессу из шведской авиакомпании. Она взобралась на невысокий трамплин и собиралась нырнуть в воду. Но прыжка он не увидел. Кто-то подошел к нему сзади и тихо спросил:

— Не хотите ли позавтракать со мной, господин Линге?

Человеку, заговорившему с ним, было не менее сорока. Вид у него был несколько напыщенный, он походил на высокопоставленного чиновника. Но его неулыбчивое лицо было вполне доброжелательным. Малко позабавил вид его брюк, слишком широких внизу. Русские наизобретали кучу военной техники, но одевались из рук вон плохо, не по моде и слишком небрежно.

Не говоря ни слова, они отправились к бару, где Малко заказал себе завтрак, а незнакомец удовлетворился чашкой чая. Когда официант ушел, он заговорил:

— Вы, наверное, удивлены моим вмешательством. Ваше Сиятельство, кажется так вас величают? Вам не слишком часто доводится иметь дело с нами, с русскими.

Малко кивнул. Он не видел необходимости изображать из себя идиота. Этот человек прекрасно знал, с кем имеет дело.

— Я только не совсем понял, о каком вмешательстве идет речь, — проворчал он, — и не знаю, кто вы такой. Незнакомец слегка поклонился.

— Позвольте представиться. Владимир Михайлович Сидоренко. Третий секретарь советского посольства в Тегеране.

— Что ж, — отозвался Малко, — мое имя, как я понимаю, вам уже известно.

— Известно. И я также знаю, зачем вы приехали в Иран.

— Да?

Удивление Малко было искренним. Только два человека знали о его миссии — Президент и директор ЦРУ.

— На каком основании вы беретесь утверждать это?

— На основании десяти вагонов с зерном, дорогой князь. За этим составом мы следили с самого начала. Такое количество оружия не может пройти незамеченным. Мы с самого начала знали об этом заказе, но не ведали, кому он предназначается. Во всяком случае, не шаху и не вашему правительству, которое занимается другими делами. Ну, и не для нападения на Советский Союз, — закончил он с улыбкой. — Мы терялись в догадках, но ваш приезд несколько приоткрыл завесу. Точно так же, как некоторые события, сопутствующие вашему появлению в Тегеране. Теперь мы знаем, в чем дело, и считаем, что пришло время действовать.

Он наклонился к Малко.

— Ваше Сиятельство, вы наверняка осведомлены о договоре, подписанном между вашим и нашим правительствами, о нейтрализации Ирана. Шах тоже знает об этом договоре. Если план этого фашиста Каджара приведут в действие, равновесие будет нарушено. Мы вынуждены будем вмешаться, что создаст взрывоопасную ситуацию. Представляете себе наши танки на улицах Тегерана?

— Но такие важные проблемы должны решаться на государственном уровне! — запротестовал Малко.

— Тут я с вами согласен, но в данный момент правительство Соединенных Штатов не в силах что-либо предпринять. Шальберг мертвой хваткой вцепился в это дело, и он не отступит. Равно как и Каджар. Проблема должна быть решена здесь, на месте.

— Что я могу сделать?

— Предупредить шаха. Если инициатива будет исходить от нас, он не поверит. Вот уже десять лет как Каджар является его доверенным лицом. Он уничтожил Тудеш — коммунистическую партию Ирана. Вам шах поверит и примет хоть какие-то меры предосторожности.

— Вы уверены в измене Шальберга?

— Абсолютно уверен. Именно он предложил ликвидировать шаха.

Это было для Малко новостью, но он не подал виду.

— Для кого предназначено оружие, спрятанное в зерне?

— Они хотят спровоцировать беспорядки. Тогда введение военной диктатуры будет оправдано. У заговорщиков будут развязаны руки, а пока военные сообразят, в каких целях их использовали, будет поздно.

— Понимаю.

— Вы обязательно должны поговорить с шахом.

— Я попробую. Каким образом мы с вами встретимся потом?

— Я найду способ связаться с вами, но действуйте как можно быстрее.

Русский встал, поклонился и ушел. Малко посмотрел ему вслед, намазывая икру на кусочек поджаренного хлеба. Это была лучшая икра в мире. Пожалуй, она стоила революции.

Покончив с завтраком, Малко вернулся в номер и составил донесение для Вашингтона. Весь вопрос состоял в том, как его переслать. Посольские каналы были закрыты из-за засевшего там Шальберга. Малко трижды переписывал текст, пока не остановился на иносказательной формулировке. Это можно было послать открытым текстом прямо с главного почтамта. У него как раз оставалось немного времени для того, чтобы сделать это, а потом можно было ехать на свидание с Лейлой. Он выбрал такси не столь обшарпанное, как остальные, и отправил телеграмму, опоздав к месту встречи на десять минут.

Это было странное место. На первом этаже отнюдь не роскошного здания на углу широченного проспекта Таштежамшид. Внутри оно походило на устаревший американский бар.

Кроме скромно сидящей на диванчике Лейлы, в помещении никого не было. Малко был поражен в самое сердце. От этой девушки, с ее длинными ногами и божественной грудью, исходили любовные токи. На ней было надето черное, с пестрым рисунком платье, облегающее фигуру и не доходящее до колен.

— Я уже собиралась уходить, — тихо сказала она.

— Я бы умер на месте, если бы вы ушли, — он наклонился и поцеловал ее руку.

Приняв заказ на два бокала шампанского, официант исчез, и они остались вдвоем в маленьком зале, где играла тихая музыка.

— Хотите поужинать со мной? — спросил Малко. — А потом я повезу вас потанцевать.

Молодая девушка отрицательно покачала головой.

— Это невозможно. Я не могу пойти одна с незнакомым иностранцем.

— А как же здесь?

— О, это другое дело. Здесь нас никто не видит.

— А если кто-нибудь войдет?

— Никто не войдет. Я сняла этот зал на час.

Малко внимательно посмотрел на эту странную секретаршу, способную снять целый бар для собственного удовольствия. Она тем временем продолжала:

— Если вы будете свободны послезавтра, я смогу пойти с вами к моим друзьям на очень интересный вечер.

— Согласен, но что я буду делать целый вечер с вашими друзьями?

— Что вы хотите этим сказать?

Он взял ее руку, поднес к губам и надолго задержал в своей.

— Я хочу сказать, что вы мне очень нравитесь.

Она рассмеялась.

— Какие вы, европейцы, галантные. Вы так ухаживаете за всеми женщинами?

— Вовсе нет. Вы первая иранская женщина, с которой я заговорил.

Это была наглая ложь, но она хотела услышать именно это.

— Итак, мы договорились на послезавтра. Я пришлю за вами свою машину. Вы сами не найдете, это довольно далеко, в горах.

— Вы собираетесь меня похитить?

Оба рассмеялись. Малко придвинулся к ней ближе, его нога коснулась ее ноги, но она не отстранилась.

— Хотите потанцевать?

Она улыбнулась ему долгой, странной улыбкой и встала, не говоря ни слова.

Они были почти одного роста. Она прижалась к нему с непосредственностью старой знакомой, словно они всю жизнь танцевали вместе.

Летний костюм не мешал Малко ощущать ее агрессивные формы. Он крепко прижал ее к себе, а она прильнула щекой к его щеке. Он слегка провел губами по ее шее, и она вздрогнула. Его губы скользнули выше и встретились с ее губами. Поцелуй длился вечность. Они стояли, покачиваясь в ритме музыки, и он гладил ее грудь и плечи. Потом она отстранилась с легкой, насмешливой улыбкой.

— Я должна идти, — шепнула она.

— Как, уже?!

— Увидимся послезавтра.

Ее глаза блестели, от нее исходило желание любви. Она была молода, но не производила впечатления наивной девочки. У Малко появилось желание овладеть ею тут же, в баре, он чувствовал, что она не станет сопротивляться, но элементарная порядочность цивилизованного человека не позволила ему сделать этого. К тому же его ждал Шальберг.

Он удовольствовался еще одним объятием, и она с готовностью прильнула к нему, а потом резко отстранилась, и они вышли на улицу, никого не встретив по пути.

На улице она превратилась в благовоспитанную светскую девицу, неприступную и холодную. Такой он видел ее в самом начале знакомства. Она протянула ему руку и села в большую черную машину с шофером-иранцем за рулем.

Напротив здания американского посольства возвышалась незаконченная громада новостройки. Денег на строительство не хватило, и работы прекратились. Теперь это место служило бездомным. Сидя вокруг мангалов, они проводили здесь зимние дни и ночи. А с наступлением темноты проститутки со всего квартала приводили сюда небогатых клиентов.

Малко проводили в кабинет Шальберга. У генерала был озабоченный вид. Он указал князю на стул и закурил, не предложив сигареты Малко. Его тон показался Малко непривычно резким.

— Осмелюсь заметить, Ваше Сиятельство, что вы умудрились наделать массу глупостей. У меня теперь куча неприятностей, и я не знаю, как разгрести этот завал.

— Не вполне понимаю вас, генерал. Весь напрягшись, он ждал продолжения. Что-то не складывалось. Генерал насмешливо смотрел на него.

— Не желаете ли сами забрать тело Ван дер Стерна и отвезти его в бельгийское посольство?

Малко успокоился и обрел уверенность в себе.

— Я готов забрать тело этого несчастного молодого человека. Его убили иранские солдаты, действуя против самых элементарных законов о правах человека!

— Вы забыли добавить, скольких людей убили и ранили вы!

— После того, как нас пытались уничтожить.

— Интересно, что вы делали ночью возле пакгаузов иранской армии?

— Проверял одну информацию.

— Какую "информацию?

— Вы знаете все не хуже меня. Партия зерна обернулась на самом деле партией оружия.

— Ну и что? Для чего вам понадобилось совать свой нос в это дело? Это наша забота. Ваша инициатива похвальна, но в данном случае неуместна, а вы считаете себя вправе оставлять последнее слово за собой.

— В данном случае мне дано такое право.

— Так вот знайте, мы были прекрасно осведомлены о том, что коммунисты собираются переправить в Иран нелегальную партию оружия. И следили за ней от самой Европы. К сожалению, в нашем ведомстве оказался предатель, и это объясняет нападение, которому вы подверглись сразу по приезде.

— Вы имеете в виду лейтенанта Табриза?

— Он оказался коммунистом и вместе со своими сообщниками нуждался в деньгах, чтобы расплатиться за это оружие. Мы ничего не предпринимали, чтобы не спугнуть его прежде времени. Какое нам было дело до ваших долларов, если у нас с генералом Каджаром была в руках целая группа Тудеш?

— Но почему же тогда это оружие находится на складе иранской армии?

— Ах, ничего вы не понимаете!

Генерал сокрушенно покачал головой и загасил сигарету.

— Нам удалось завернуть это оружие. Люди Каджара собирались извлечь его из мешков с зерном до прибытия состава в Тегеран. Это повергло бы наших врагов в полное смятение. Оружие им было нужно позарез. Тогда бы они предъявили претензии своим поставщикам, а мы бы сразу убили двух зайцев, поймав с поличным и ту, и другую сторону.

— Почему же тогда солдаты хотели перестрелять нас? Зачем они убили Ван дер Стерна? Он же сдался им.

— У них был строжайший приказ никого не подпускать к вагонам. Они приняли вас за коммунистов, явившихся, чтобы завладеть оружием.

— Они могли взять нас в плен и таким образом все бы выяснилось.

Шальберг нетерпеливо прошелся по кабинету.

— Мои дорогой князь, вы ужасно наивны. Все люди из партии Тудеш, которых успели поймать и разоблачить, давно покоятся на кладбище. Мертвые коммунисты никому не мешают.

Малко слушал его вполуха. Шальберг опередил его, у него на все был готовый ответ. А что если советские агенты проникли в ЦРУ и делают все возможное, чтобы избавиться от Шальберга и Каджара?

Малко решил не открывать свои карты.

— Я очень сожалею, генерал, — сказал он с деланно сокрушенным видом, — я и в самом деле переоценил свои возможности. Хотелось преподнести вам законченную работу на серебряном блюде.

— Гм, — смягчился Шальберг, но его тон оставался покровительственным, — все это так, но ваши усилия привели к гибели Ван дер Стерна.

Наконец успокоившись, генерал сел на свое место за письменным столом. Смиренный вид Малко удовлетворил его, а тот не преминул воспользоваться временным затишьем.

— Я собираюсь покинуть Иран буквально на днях, — разглядывал свои пальцы Малко. — Я бы уехал даже сегодня, но мне попалась совершенно очаровательная особа... Я приглашен на послезавтра на небольшой прием...

Генерал хохотнул.

— Тысяча и одна ночь? Вот и правильно. Отвлекитесь от всех этих неприятностей, но... особенно не увлекайтесь. Местные красотки коварны. Мало того, их опекают. Берегитесь, вы можете попасться в ловко расставленные сети и сами не заметите, как вас женят против вашей воли на иранский лад.

— Я буду предельно осторожен.

— Так, ну это все лирика. Помните: иранцы злы на вас. Вы перебили слишком много солдат в Курамшаре. Генерал Каджар покровительствует вам, он понимает, что произошло недоразумение. Но может случиться так, что вас вызовут на допрос. Отрицайте решительно все. Они не станут слишком придираться.

Он встал и протянул руку. Малко не ожидал, что за пазухой у генерала имеется еще один, завершающий удар.

— Желаю удачи на любовном поприще, но постарайтесь избегать разного рода нежелательных свиданий. Таких, как, например, сегодня утром за завтраком. Эти люди — плохие советчики. Предоставьте нам самим решать наши проблемы. Можете передать в Вашингтон, что у нас все в полном порядке и мы контролируем ситуацию.

Дверь кабинета закрылась, и Малко спустился по лестнице. На выходе он столкнулся со здоровенным типом. По-видимому, эта была одна из горилл посольства.

Ему не хотелось сразу брать такси, и он немного прошелся пешком. Ситуация все больше и больше запутывалась. Почему Шальберг следил за ним? Ведь он не в первый раз сталкивался с подобными выходками русских. Малко решил немедленно повидать Дерио и позвонил ему по телефону. Тот весело откликнулся:

— Рад слышать вас! У меня есть интересные новости.

— Прекрасно, немедленно еду.

Малко поймал такси и отправился на улицу Сурайя. Дерио сам открыл калитку и проводил его в гостиную. Усадив гостя, он немедленно отправился за бутылкой шампанского. На сей раз это было то шампанское, «Моэт-и-Шандон».

— От французского посольства! — чокнулся он с Малко. — И оно стоит гораздо дороже собранных мною слухов.

— Слухов? Что нас ждет? Землетрясение, война?

— Нет, всего-навсего революция. Сегодня утром я отправился на базар и проболтался там полдня. Идет сильное брожение, иранцы взвинчены до предела. Есть решение начать всеобщую забастовку. Не далее чем завтра. С этого все начинается. Кроме того, крепко нажимают муллы.

— Муллы?

— Ну, высшее духовенство. Обвиняют правительство, в том числе и шаха, в разрушении основ ислама, что на руку только коммунистам. Дело грозит обернуться катастрофой, поскольку у них будет оружие. Наше оружие...

— Кто стоит за всем этим? Коммунисты? Этот самый Тудеш?

— Вы с ума сошли! Кто угодно, только не Тудеш. В данный момент не так просто определить, кто дергает за веревочки. Это выяснится завтра, когда прольется первая кровь.

— Просто невероятно... И страшно запутанно.

И Малко рассказал о своей встрече с Шальбергом. Дерио слушал с особым вниманием, вскидывая от удивления брови.

— Да он обвел вас вокруг пальца! Или я уже совершенно ничего не понимаю. Тудеш не способен провести операцию такого масштаба. Генерал сам подбросил вам эту мысль: они так усердно истребляли иранских коммунистов, что умудрились уничтожить даже их дальних родственников и соседей. Впрочем, завтра мы все узнаем. Если вы хотите стать свидетелем событий, я предлагаю отправиться вместе со мной на базар. Скажем, часам к шести. У меня там есть вполне надежный приятель, мы усядемся в первых рядах, будем пить чай и ждать. Оставайтесь ночевать у меня. Как знать, вдруг органам безопасности придет в голову допросить вас именно завтра?

— Согласен! Дерио поднял бокал.

— За революцию и деньги — два столпа иранского государства!

Глава 8

Высокий столб черного дыма поднимался в синее небо Тегерана. Он шел от перевернутого военного грузовика, догоравшего посреди площади Мэдан на южной стороне базара. Вокруг него плясали босоногие мальчишки, то собираясь в подобие хоровода, то рассыпаясь и бросая в костер что попало.

Тело водителя, прижатое к ветровому стеклу, осталось в кабине, изрешеченной пулями. Его обгоревшее лицо постепенно превращалось в кошмарную маску. Еще трое убитых лежали на проезжей части — два солдата и один штатский.

Малко и Дерио вышли на бульвар Хиебан прямиком через базар. Они очутились в мертвой зоне. В конце проспекта виднелись полицейские в голубой форме, укрывающиеся за джипом, перегородившим дорогу. Они защищали дворец Гулистан и здание телевидения. Оставить этот стратегический пункт они не могли. Разъяренная толпа готова была ринуться через проспект Хайяма и достигнуть посольского квартала, а оттуда было рукой подать до резиденции шаха. Толпа бунтовщиков ждала чего-то в конце улицы, сбившись в темную массу и запрудив весь проход. Идти с голыми руками на вооруженных полицейских они не рисковали, но чувствовалось, что при легком нажиме со стороны вожаков народ ринется вперед очертя голову.

Малко и Дерио перебежали открытое пространство и спрятались за разбитой телефонной будкой. Стекла в ней были выбиты, аппарат беспомощно болтался на уцелевшем проводе.

— Дело пахнет керосином, — пробормотал Дерио. — Если мы направимся в сторону полицейских, нас может подстрелить какой-нибудь слишком усердный и перевозбужденный псих. В сторону повстанцев не пойдешь, — там нас просто-напросто линчуют. В переделках такого рода иметь белую кожу слишком опасно.

Малко раздумывал недолго.

— Рискнем! Пошли к толпе, там интересней. Полицейские все равно опаснее.

Продвигаясь с большой осторожностью, они направились к сбившейся в кучу недоброжелательной массе. Неожиданно раздался громовой окрик громкоговорителя. Он заработал на стороне полицейских, получивших, как видно, какое-то приказание.

— Расходитесь по домам! Неподчинившиеся приказу будут арестованы!

Колонна джипов пошла по проспекту. В каждой машине сидело по несколько полицейских с автоматами и дубинками. Первые ряды повстанцев дрогнули и отступили на несколько шагов. Джипы прибавили ходу.

— Они получат по первое число, а мы находимся как раз посередке, — прошептал Дерио.

Совершенно неожиданно началась автоматная стрельба. То длинными, то короткими очередями. Малко и Дерио нырнули на дно высохшей сточной канавы. Пули со свистом пролетали над их головами.

— Ну мильтоны, дают жару! — заметил Дерио.

— Это не они. Прислушайтесь!

Пренебрегая опасностью, заинтригованный Дерио приподнял голову. Происходило нечто странное. Джипы откатывались в полном беспорядке, несколько убитых полицейских лежало на мостовой, остальные выпрыгивали из машин и в панике отступали. Под новым ураганом очередей упало еще несколько человек.

— Узнаете? — спросил Малко. — Это бьет МЖ-42. Он установлен где-то на крыше.

Послышался глухой рев, и толпа, сгрудившаяся в конце улицы, ринулась вперед, сметая все на своем пути. Она промчалась мимо двух европейцев, сбив их с ног, но не обратив на них никакого внимания.

Как только первая волна повстанцев схлынула, они вскочили на ноги и влились в следующий поток. Кругом кричали, находившиеся в толпе женщины испускали пронзительный визг, несколько человек, затормозив с разбега, бросилось терзать тело раненого полицейского. Его приканчивали палками, ногами... Огнестрельного оружия не было ни у кого.

Оглянувшись, Малко увидел человека с гранатой. Он размахнулся, швырнул ее в сторону убегающих полицейских и мгновенно скрылся в толпе. И началась пулеметная стрельба, откуда-то с севера, по всей видимости, со стороны проспекта Фирдоуси.

Значит, у повстанцев все-таки было оружие... Дерио воспользовался просветом в толпе и потащил за собой Малко.

— Бежим! Сейчас начнется свалка. Полицейских они погнали, но дальше стоят два бронеполка, которые вступят в бой с ходу.

— Куда мы идем?

— Туда, откуда пришли.

И они побежали узкими улочками, ведущими к базару. Здесь было тихо и безлюдно. Попетляв еще немного по лабиринтам, они остановились у резной деревянной двери. Дерио стукнул три раза. Дверь открылась, и пожилой иранец с улыбкой поприветствовал их.

Внутренний дворик небольшого дома дышал спокойствием и прохладой. Малко и Дерио уселись на предложенные им подушки. Здесь они провели все утро в ожидании бурных событий. Малко пришел сюда исключительно для очистки совести. Он не слишком верил в революцию по заказу. В восемь утра они услышали крики и выбежали на улицу. Повстанцы бежали к базару, выкрикивая лозунги и размахивая самодельными плакатами. Малко и Дерио ничего не оставалось, как смешаться с толпой.

Они находились в южной части города, в бедных кварталах, там, откуда, как правило, начинаются все восстания, направляющиеся потом ко дворцу шаха, к зданию парламента, к университету.

В то раннее утро еще не пролилась кровь. Теперь тучи над Тегераном сгустились.

— Ну, я думаю, здесь лучше, чем на улице, — удовлетворенно вздохнул Дерио.

— Чего они добиваются? — спросил Малко.

— А черт их знает, понятия не имею. Но раньше они никогда не приходили в такую ярость. Избивали нескольких полицейских, те отвечали им той же монетой, — на этом все и заканчивалось. Такого количества трупов не было никогда.

— Прежде у них бывало оружие?

— Никогда.

— Значит, тут что-то не так. Можно подумать, что груз Ван дер Стерна прибыл по назначению.

— Да, но за каким чертом?

— Не понимаю. Ну, скажем, вооружились коммунисты. Или кто-то другой.

— Кто?

— Одним словом — тьма. Кто-то усердно накаляет атмосферу, это совершенно очевидно. Но для чего?

Малко вскочил, одергивая и отряхивая пиджак.

— Пошли еще посмотрим. Я хочу знать, кто же в конце концов дергает за веревочки, кто заварил эту кашу.

— Мы рискуем попасть под пули.

— А здесь мы сидим в бездействии и ничего не знаем. То, что потом сообщат газеты, будет отличаться от истины, как небо от земли.

— Положим, это лучше, чем если мы вообще ничего не сможем прочесть.

— Ладно, не притворяйтесь большим пессимистом, чем вы есть на самом деле, дорогой мой.

Дерио спрятал хитрую усмешку и отправился следом за Малко.

Улица перед домом по-прежнему была пуста, но со стороны базара доносился глухой шум, раздавались выстрелы и короткие очереди. Затем послышалось несколько взрывов.

— А вот и базуки, — заметил Малко.

На южной окраине базара не было ни души. Они наткнулись на двух убитых и несколько разрозненных пар обуви. Очевидно, здесь была потасовка. Некоторые лавки зияли разбитыми витринами, одна телефонная будка была разнесена вдребезги.

— Пошли через базар, туда, по крайней мере, не смогут въехать танки, — предложил Дерио. — Выйдем с другой стороны на Бузаржомери.

Базар был пуст, словно здесь и впрямь прошла эпидемия чумы. Все лавки были закрыты, ставни опущены, словно веки на глазах огромного мертвеца.

При выходе на улицу они услышали дикий рев толпы. В нескольких метрах группа молодежи вешала на дереве полицейского. Несчастный даже не сопротивлялся.

Малко в ужасе отвернулся, и Дерио потащил его дальше.

— Идем! Они чокнутые, эти парни!

Они пошли дальше по проспекту Хайяма. Всюду перевернутые автобусы с разбитыми стеклами, разграбленные магазины, трупы полицейских, солдат, штатских. Дерио нагнулся и перевернул труп одного солдата. Несчастный получил пулю прямо в лоб.

Небольшие группы повстанцев пробегали мимо, не обращая на них никакого внимания. Они тоже прибавили шаг. В северной стороне продолжалась стрельба.

По проспекту Фирдоуси двигалась толпа. Время от времени какой-нибудь безусый парнишка поднимал камень и бросал в еще уцелевшую витрину. Толпа ревела и гоготала при этом. Менялы, торговцы дорогими коврами, — все удрали километров за сто или, напуганные, дрожали где-то на задворках своих домов.

Перебежками, быстрым шагом Малко и Дерио добрались до проспекта Шах-Реза. Это был центр города. Тегеранские Елисейские поля. Здесь было полно народу. Собирались кучками, большими группами, но все это медленно и неизменно продвигалось к северу.

— Так далеко они раньше никогда не заходили, — заметил Дерио. — Шах, наверное, обеспокоен. Если его личная охрана дрогнет...

— Но скажите мне, в конце концов, чего они добиваются?

— А вы у них спросите... В большинстве случаев — ничего. Побузить, выместить злобу за десятилетия нищеты и унижений. Они уничтожают предметы роскоши, потому что никогда не будут иметь их. Но их вожаки твердо знают, чего хотят.

— Слушайте!

Дерио напрягся, прислушиваясь.

Заглушая отдельные сухие выстрелы и автоматные очереди, послышался характерный рокот.

— Танки!

Они шли с востока, спускаясь по проспекту Шах-Реза. Не раздумывая ни минуты, Дерио бросился бежать в противоположную сторону, увлекая за собой Малко.

— Стойте! — кричал Малко. — Надо пойти посмотреть! Это не было бравадой. Именно на той стороне были слышны взрывы, производимые базуками, значит, таинственные главари находились именно там. Дерио возмутился:

— Вы спятили! Танки не рассуждают! Вас раздавят в лепешку!

Но Малко был непоколебим, и тому пришлось смириться. События не заставили себя долго ждать. Их стала захлестывать отступающая толпа повстанцев. Через минуту она ринулась в обратном направлении, побросав кирпичи и палки.

Баррикада из перевернутых автобусов перегораживала улицу. Малко и Дерио с опаской приблизились к ней. В десяти шагах находилась еще одна, и из-за нее стреляли. Малко успел разглядеть сдвоенное дуло пулемета и ствол базуки. Вспыхнуло пламя — и вылетел заряд. В этот момент Малко увидел первый танк. Тот стоял у чугунной ограды университета, его башня разворачивалась, беря под прицел проспект Фирдоуси.

Выпущенная из танка ракета не достигла цели и разорвалась в кроне большого дерева. И сразу заработали оба его пулемета, изрыгая смертоносный огонь.

Малко увидел, как скрючился человек, сидевший за пулеметом у второй баррикады, дернулся, как от электрического заряда, и остался недвижим. Танк тронулся с места и выпустил следующий снаряд. Слева его прикрывал еще один бронированный монстр. Оба танка стали набирать скорость.

Малко и Дерио побежали и едва успели заскочить в холл отеля «Тегеран-палас». На них никто не обратил внимания. Служащие и постояльцы вповалку лежали на полу. Оба танка проехали мимо отеля, смели обе баррикады и двинули в сторону Надири. Малко поднял голову и выглянул в окно. Следом за танками никто не двигался, не было даже намека на пехотинцев.

— Пошли! — шепнул он Дерио.

Проспект Шах-Реза представлял собой вымершую пустыню. Ни повстанцев, ни наступающих войск. Гул сражения перекинулся далеко на юг, с востока тоже доносились частые выстрелы.

Они осторожно двинулись по тротуару, прижимаясь к стенам домов, и вскоре достигли второй баррикады. Она была раздавлена, но тело пулеметчика осталось нетронутым. Крупнокалиберные пули прошили его тело. Малко нагнулся над мертвецом, продолжавшим сжимать ручки пулемета. Это был молодой иранец. Одна из пуль прорвала его куртку. Через прореху Малко увидел клочок зеленоватой бумаги, приковавшей его взгляд. Он потянул, и из прорехи посыпались банковские билеты.

Дерио присвистнул:

— Ого! Вот это да!

Малко выпрямился, держа в руке пачку стодолларовых банкнот. Ему не надо было напрягать свою феноменальную память. На каждой, купюре были вес те же знакомые номера серий: эта пачка была частью украденных у него денег.

Дерио перевернул еще одного мертвеца, лежавшего неподалеку, и удивленно вскрикнул. Малко обернулся.

Убитый был европейцем. Малко даже показалось, что он где-то его видел... Да, это был тот самый гигант, встретившийся ему вчера на лестнице посольства, когда он уходил от Шальберга. Под убитым они обнаружили небольшой кожаный портфель. Малко взял его, а Дерио подобрал крупный пистолет, вывалившийся из рук мертвеца.

— Нам не следует оставаться тут, — посоветовал он Малко. — Вон там приближается группа полицейских, еще, чего доброго, примут нас за мародеров.

Небрежно помахивая портфелем, Малко последовал за ним.

Они свернули на первом же перекрестке и направились в северную часть города. Через двести метров наткнулись на заграждение. Офицер учтиво осведомился у них, куда они следуют, и Дерио ответил, что у них было деловое свидание в «Палас-отеле» и они хотели бы вернуться в «Хилтон».

— Я распоряжусь, чтобы вам дали джип, — предложил офицер.

Их действительно усадили в джип, и они поехали по дороге на Шимран.

Повсюду стояли солдаты. На перекрестке Мадинеш находились два танка, вокруг них суетились солдаты в касках. Бульвар Пехлеви был занят грузовиками, набитыми до отказа полицейскими. С южной стороны доносились отзвуки боя. Видно, повстанцев потеснили отовсюду.

Малко и Дерио благополучно добрались до «Хилтона». Здесь царила дикая паника. В холле, толклись взволнованные американки, донимая служащих отеля самыми нелепыми вопросами. Многие теснились возле больших окон с видом на Тегеран. Со стороны бульвара Шах-Реза к ясному небу поднимались столбы дыма, маленький самолетик кружил над городом.

Малко взял свой ключ, и они вместе с Дерио поднялись в номер. Портфель неизвестного американца оказался незакрытым. Он был битком набит толстыми пачками все тех же стодолларовых ассигнаций. Среди них Малко обнаружил большой лист плотной бумаги. Это был план Тегерана с нанесенными на него синими и красными кружочками. Под каждым стояла сделанная простым карандашом надпись — имя и краткая аннотация. Почти все пометки были сконцентрированы в южной части города и на перекрестках главных магистралей.

— Вот место, где должны сосредоточиться главные военные силы, — сказал Малко. — Выходит, у них было более двенадцати пулеметов и они должны были спровоцировать всю эту заваруху. Это легко проверить.

Он склонился над картой. В конце бульвара Хиебан, там, где они побывали час назад, был нарисован маленький красный кружок и проставлено имя. Это было то самое место, где был убит пулеметчик и где они нашли первую пачку долларов.

— Так вот зачем им нужны были деньги и оружие, — прошептал Малко. — Они заплатили наличными наемникам, а те должны были окружать и поддерживать восставших. Вот каким образом Каджар собирался прийти к власти. Но у него ничего не получилось. Пока не получилось...

Дерио отрицательно замотал головой.

— Нет, тут что-то не вяжется. Каджар прекрасно знал, что бронеподразделения из охраны шаха стоят на подступах к городу и могут вступить в дело меньше чем через пару часов. Пулеметы и даже базуки против них были бессильны. Не мог он надеяться сбросить шаха таким образом.

— Тогда чего же он добивался?

— Я тоже пока не понимаю. Возможно, хотел спровоцировать беспорядки, чтобы разделаться с умеренными слоями населения, потенциально настроенными против него. Это в его стиле. Мы все поймем завтра, когда прочитаем газеты, которые контролируются исключительно его ведомством.

— Возможно, вы правы, — согласился Малко. — Во всяком случае, ясно одно: Каджар и Шальберг действуют рука об руку против шаха. Не мог же шах просить их стрелять по его собственной охране!

— Знаете, Малко, в этой удивительной стране все возможно.

— Дерио, мы должны предупредить шаха и рассказать ему обо всем. Давайте вернёмся в город. Надо посмотреть, в каком состоянии ваша машина и уцелела ли она вообще.

— Идея прекрасная, но, боюсь, от машины остались рожки да ножки.

С большим трудом они нашли таксиста, согласившегося отвезти их в город.

Буквально на первых перекрестках они наткнулись на заграждения. Всякий раз Дерио доставал документы и объяснял, что они едут искать его машину. Таким образом они добрались до почтамта.

Площадь оказалась запруженной солдатами. В конце улицы догорала перевернутая машина. Мимо них проехал старый грузовик, почти доверху заполненный трупами, брошенными как попало.

— Да, события довольно кровавые, — прошептал Малко.

Таксист высадил их, не доехав до базара, напротив Дома радио.

Он ни за что не хотел ехать дальше.

«Мерседес» Дерио они нашли на месте, но от него осталась лишь куча обгоревшего железа. Машину сначала сожгли, а потом использовали в качестве заграждения против танков.

— Бедная моя, — вздохнул Дерио. — Ладно уж, ничего не поделаешь, придется вам купить мне новую, тем более что теперь есть на что.

Малко улыбнулся.

— Согласен. Вы заслужили это, старина. Без вас мне пришлось бы туго... А что если мы прямо сейчас отправимся во дворец? У вас там есть какие-нибудь лазейки?

— Есть один старикашка, Рафа. Но это гниль. Он слишком ненадежный человек. Вы бы лучше попробовали через посольство.

— Отпадает. Шальберг слишком всемогущ. Предпочитаю выйти на шаха более прямым путем.

— Дело ваше.

Они снова тронулись в путь. Единственное, что беспокоило Малко, — это запертый в чемодане и оставленный в номере портфель с долларами.

По улице не проехало ни одного такси. Повсюду был разбросан мусор, большинство витрин разбито. Через полчаса хорошей ходьбы они вышли на улицу Пастера, ведущую ко дворцу шаха. Здесь они сразу наткнулись на заграждение. Пришлось вести долгие переговоры. Повсюду сновали солдаты, сквозь чугунную изгородь, окружающую дворец, видно было целый взвод, расположившийся прямо на лужайке.

Дерио и Малко потратили еще минут десять, чтобы добраться до входа во дворец. Здесь, на маленькой площади стояло три танка из личной охраны шаха. Бравый сержант преградил им дорогу.

— Я хочу видеть генерала Нессари, — сказал Дерио.

Генерал Нессари командовал личной охраной шаха. Их пропустили, и они вошли в сад. Дерио, знакомый с местностью, свернул в боковую аллею, и они направились к кабинету Рафы, куда их беспрепятственно пропустили.

Рафа оказался маленьким сморщенным человечком, безукоризненно одетым, с хитрыми глазками, спрятанными за большими очками в роговой оправе. Он был вхож к шаху в качестве докладчика, кроме того, состоял на секретной службе. Его сила состояла в подобострастной услужливости и возможности видеть шаха почти каждый день.

Объяснения Дерио он выслушал с большим участием, что-то черкнул в своем блокноте.

— Я передам вашу просьбу Его Величеству, — обратился он к Малко. — Я увижу его завтра утром. Как я должен объяснить Его Величеству причину вашего желания увидеться с ним?

— Причина весьма важная и очень личная, не терпящая отлагательства. Я прибыл сюда со специальной миссией по поручению правительства Соединенных Штатов Америки.

И для придания большего веса своим словам он вынул и показал верительные грамоты.

Старикан прочел, поморгал глазками, его голос сделался еще более сладким и подобострастным.

— Господин Линге, если у вас есть столь официальные документы, почему вы не хотите пойти по дипломатической линии?

— На то у меня есть причины, — сухо отрезал Малко, — и они весьма заинтересуют Его Величество.

Рафа не стал настаивать. Принесли традиционный чай. Рафа из вежливости отпил маленький глоточек и протянул руку Малко.

— Позвоните мне завтра утром часиков в одиннадцать. К этому времени я уже что-нибудь узнаю. В каком отеле вы остановились?

— В «Хилтоне».

— Прекрасный отель, не правда ли? Итак, до завтра.

Крохотная секретарша проводила их до выхода.

— Если ваше свидание, назначенное на завтра, состоится, то я буду не я, а папа римский, — пробурчал Дерио, как только они оказались на улице.

Малко промолчал. Этот слащавый иранец не внушал ему ни малейшего доверия.

— Вернемся в отель, — предложил он Дерио. — Я хотел бы спрятать бумаги и деньги в более надежное место.

— Вот это справедливо. И я знаю одно такое надежное место.

Прежде чем обнаружить свободное такси, им пришлось довольно долго идти пешком. На всех перекрестках стояли грузовики с солдатами. По дороге Дерио купил экстренный выпуск газеты. Она была еще сырая от типографской краски. На первой странице красовался заголовок: «Коммунистические мятежники рвутся к власти».

В статье красочно объяснялось, что главари партии Тудеш с помощью контрабандного оружия и синдикатов пытались овладеть полицейскими участками в южной части города. Во время уличных стычек несколько вожаков национального фронта были арестованы. Армия сохранила верность правительству и подавила восстание.

— Вот, пожалуйста, — щелкнул по газете Дерио, — Каджар одним выстрелом убил двух зайцев. Он подготовил общественное мнение, чтобы начать следующий этап — подчеркнуть, какую опасность представляют коммунисты, и ликвидировать умеренных, настроенных против него.

— К счастью, у меня есть теперь злополучные доллары и план.

— А труп того американского парня, вы можете быть уверены, уже исчезает бесследно, сгорая в негашеной извести. Даже мертвый, он мог оказаться нежелательным свидетелем.

Возле «Хилтона» расположилась группа солдат, вооруженных пулеметами. Они подозрительно оглядели подъехавшее такси, но сразу успокоились, увидев выходящих из него европейцев.

— Ждите меня внизу, — сказал Малко, — я иду за своим сокровищем и сразу вернусь.

В номере все оставалось без изменений. Малко взял небольшой чемодан, где лежал драгоценный портфель с деньгами и планом, и спустился вниз.

Приехав домой, Дерио взял чемодан и куда-то исчез. Он вернулся минут через пятнадцать и застал Малко за рюмкой водки.

— В моем бассейне, — наливая себе рюмку, сказал Дерио, — есть небольшой тайник. Я спрятал чемодан в резиновый мешок и сунул туда. Теперь ваши ценности находятся на трехметровой глубине.

— Превосходно!

Успокоившись, Малко с удовольствием разделил обед со своим приятелем. Они ели филе севрюги с зеленью.

Радио поминутно передавало новости, а на окраинах города еще продолжались схватки. Кто-то из знакомых позвонил Дерио и сообщил, что на кладбище вырыта бульдозером целая траншея, чтобы захоронить убитых. Число их неизвестно, а Каджар уклоняется от сообщения подробностей.

— Вы думаете, это правда, насчет траншеи? — спросил Малко.

— Боюсь, что да. Мы никогда не узнаем, сколько людей сегодня погибло.

Поздно вечером Малко возвратился в отель. После стольких событий и утомительной беготни он моментально уснул.

Глава 9

Наутро его снова разбудил телефон. Малко узнал голос Сидоренко, взволнованный и решительный.

— Господин Линге, мне необходимо немедленно встретиться с вами! Я внизу, в холле вашего отеля. Можно к вам подняться?

— Поднимайтесь, дверь будет открыта.

Малко вскочил, быстро оделся и только-только успел причесаться, как в дверь постучали. Вчерашний собеседник Малко вошел в комнату.

— Вам известно, что за вами следят? — спросил Малко.

Тот снисходительно улыбнулся.

— Мы к этому привыкли. Вы видели шаха?

— Нет, пока не удалось.

— А Каджара?

— Тоже не имел чести. Шальберг мне все объяснил. Вы, то есть коммунисты, намереваетесь взять власть в свои руки с помощью контрабандного оружия.

— Генерал — большой оптимист. Я бы не имел ничего против, если бы это было так на самом деле. Но есть более важные дела. Вам известно о вчерашнем покушении на шаха?

— Как?! Каким образом?

Русский сел на край кровати, а Малко пристроился в кресле напротив. В это время в дверь постучали.

— Это меня. Хотя нет, скорее вас, — сказал русский.

Малко открыл дверь. На пороге стояла горничная с большим пакетом в руках. Она молча протянула пакет Малко, повернулась и ушла.

Пакет больше всего походил на мешок с мукой. Весил он около пяти килограммов, к нему была прикреплена бумажка с именем Малко и номером его комнаты.

— Что это такое?

— Развяжите, — коротко ответил русский. — Небольшой подарок для Вашего Сиятельства.

Малко развернул упаковку. Внутри оказался пластиковый мешок, закрывающийся на змейку. Малко открыл ее. Мешок был полон безукоризненно белой муки.

— Это заключительный акт комедии с зерном. Гнилое, оно великолепно выглядит после помола. Нам удалось раздобыть немного, но она предназначалась не для вас.

— Зачем вы мне это принесли? Я не вижу здесь ничего интересного. Важно, что было в самом зерне.

Вместо ответа русский напустил на себя еще большую таинственность и выжидательно смотрел на Малко. Тот как дурак продолжал стоять с мешком в объятиях.

— Хорошо, — смилостивился русский, — давайте произведем небольшой эксперимент. Возьмите щепотку муки, только не переусердствуйте, возьмите именно щепотку. Положите на лист бумаги... Скажем, на подоконнике. Подожгите край листка.

Заинтригованный, Малко последовал совету и отошел в сторону от горящего листка. Огонь быстро достиг микроскопической дозы муки, и раздался довольно громкий взрыв: стекло на окне разлетелось вдребезги. Малко с размаху плюхнулся в кресло, русский же не сдвинулся с места.

— Ну, как. Ваше Сиятельство?

— Вот так мука! Но не станете же вы меня уверять, будто она произведена из гнилого зерна?

— Нет, конечно, но прибыла она все в тех же вагонах с зерном, принадлежавшим покойному Ван дер Стерну. Это весьма мощная взрывчатка, к тому же американского производства.

— Американского?

— Так точно. Много лет назад во время войны американская секретная служба потребовала разработать сильное взрывчатое вещество, похожее на обыкновенную муку. С этой «мукой» союзники имели возможность водить за нос нацистов. И вот перед вами образец. Пожалуй, лепешки из нее будут не очень вкусные, но использованная по назначению, «мука» может оставить на месте вашего отеля огромную воронку.

— Зачем вы мне ее принесли?

— В качестве вещественного доказательства.

— Откуда появилась эта взрывчатка?

— Толком не знаю. Возможно, она хранилась на каком-нибудь складе, оставшемся в Европе после второй мировой войны. Поставщики сунули ее в один из вагонов Ван дер Стерна в придачу к пулеметам и базукам. Но это, как говорится, наши предположения. Наверняка известно следующее. Под видом высококачественной муки из северных районов страны этот мешок должен был быть принесен на показ шаху. Один из офицеров-камикадзе должен был открыть застежку-молнию, и все присутствующие превратились бы в ничто вместе с Мраморным дворцом. Для пышных похорон Его Величества не удалось бы набрать останков даже на гробик новорожденного.

— Но почему эта штука не взрывается сама по себе?

— Сама по себе она совершенно безобидна. Но к застежке было прикреплено вот это.

Русский вынул из кармана нечто, похожее на карандаш.

— Детонатор. И прекрасно работает.

— Что же произошло? Каким образом мешок очутился у вас?

— Всего я не могу вам рассказать. Но у нас есть свои люди в окружении шаха. На этот раз они оказались весьма полезными нам. Мы подозревали, что готовится заговор. Отчасти благодаря вам, мы смогли предотвратить это убийство. Вы помогли нам напасть на след, а его-то как раз и не хватало. Если бы вы имели возможность прочесть список людей, обязанных присутствовать на церемонии, вы бы заметили, что один человек отсутствует. У этого человека твердые убеждения, но не настолько, чтобы принести себя в жертву.

— Это не всем дано, — согласился Малко.

Русский с иронией посмотрел на него.

— Если бы это было поручено нашему человеку, он довел бы дело до конца. В таких случаях при выяснении обстоятельств подозревать некого... Но вернемся к нашим баранам. Мы сумели изъять взрывчатку и подменить ее на мешок обыкновенной, очень качественной муки. Нести этот пакет к вам в номер собственноручно я не мог, это было слишком опасно. Теперь он в вашем распоряжении. Не вздумайте выбросить его в окно. Вы не успеете добежать до лифта, как весь «Хилтон» обрушится вам на голову.

— Почему вы не оставили его себе?

— А зачем он нам? Мы — не террористы. Вы же будете теперь больше доверять нам. В будущем. Если это будущее для вас наступит.

— Вы оптимист! — хмыкнул Малко.

Русский поднялся с места.

— Я реалист. Вы представляете непосредственную угрозу для Каджара. Вчерашняя маленькая революция всего только часть его плана. Первая часть.

— Какой должна быть вторая часть?

— Свержение шаха. Если бы мы не вмешались, это должно было произойти вчера. С исчезновением Его Величества дорога для него была бы открыта. Но вот теперь на пути его грандиозных планов должны встать вы.

— Благодарю за доверие.

— Я искренне желаю вам удачи. Если это будет в наших силах, если представится возможность помочь вам, мы это охотно сделаем.

Малко нахмурился.

— У меня появилось желание сесть в самолет, летящий в Вашингтон, и рассказать все это самому Президенту. Тем более имея на руках вещественные доказательства.

Русский с сомнением пожал плечами.

— Ваш полет слишком долго протянется. Я хорошо знаю политиков. У Каджара в Вашингтоне есть могущественные друзья. Они никогда не позволят вам развенчать его вот так, в одночасье. Даже если вы предъявите ваши вещественные доказательства. А потом будет поздно. Потом только останется признать его правительство.

— Что вы мне можете посоветовать?

— Действуйте здесь, на месте. Приложите максимум усилий, чтобы добиться аудиенции у шаха. Или постарайтесь помешать Каджару прежде, чем он помешает действовать вам.

Он взялся было за дверную ручку, но остановился.

— Должен предупредить на всякий случай, что наша Шестая армия начала маневры вдоль границы с Ираном. Мы очень серьезно относимся ко всему происходящему здесь, Ваше Сиятельство.

Он тихонько прикрыл за собой дверь. Если бы не мешок, лежащий на кровати, Малко мог подумать, что все это ему только приснилось. Он подошел к холодильнику, налил себе рюмку водки и проглотил ее с гримасой отвращения.

Получалось, что он остался один на один с Каджаром, чтобы предотвратить государственный переворот, грозящий обернуться войной в Персидском заливе.

Его помощник не был профессионалом, он не мог рассчитывать и на посла, а также на отделение ЦРУ в Тегеране. Ах, если бы он мог хоть десять минут поговорить с Вашингтоном, ему прислали бы кого-нибудь в помощь.

Но прежде всего следовало избавиться от опасного подарка. Проверить, сказал ли русский правду или все это, от начала до конца, — сказка, было невозможно, поскольку покушение сорвалось.

Малко приподнял мешок. Трудно было поверить, что эта безобидная на вид пудра могла разрушить гигантский отель.

Как же от нее избавиться?

Самое разумное — поехать за город и закопать в пустынном месте. Но если по дороге с машиной произойдет небольшая авария... О возможном фейерверке лучше было не думать.

Решение пришло само собой. Он решил спустить содержимое мешка в унитаз небольшими порциями.

Он высыпал треть, дал порошку размокнуть и спустил воду. Белое пюре исчезало с невинными булькающими звуками. Он повторил операцию, и вскоре в мешке ничего не осталось. Встряхнув его, Малко аккуратно сложил пакет и спрятал его в чемодан. Ему нужна была эта улика. Химики разберутся с ней в скором времени.

Довольный тем, что он так ловко избавился от обременительного подарка, Малко решил немного размяться и спустился в бар. Ему ничего не оставалось делать, кроме как ждать известий от Рафы, кроме того, в баре можно было встретить интересного собеседника. Он уселся в углу, официант принес ему бокал вина, ушел и тотчас вернулся.

— Господин Линге?

— Да.

— Вас просят к телефону. Вы можете говорить из холла.

Снова звонил Сидоренко.

— Я так и думал, что смогу отыскать вас в баре. Я хотел вас предупредить... э... насчет муки. Я тут посоветовался кое с кем из техников. Если вам придет в голову идея спустить ее в унитаз, то этого ни в коем случае нельзя делать.

Малко почувствовал, как у него от ужаса зашевелились на голове волосы.

— Почему?

— Органические вещества в стоках могут вызвать нежелательную реакцию. Последствия, сами понимаете...

— Я очень сожалею, но вы опоздали со своим предупреждением.

Малко был изысканно вежлив. Русский невесело рассмеялся.

— В таком случае единственное, что я могу вам посоветовать, — ступайте обедать куда-нибудь в другое место и как можно дальше.

Он повесил трубку, и Малко вернулся в бар. Почему-то у прекрасного вина сделался вдруг отвратительный вкус. Его Сиятельство так и представлял себе, как начинает медленно вспучиваться пол, и его персона нон-грата взлетает к небесам.

Где-то хлопнули дверью. Малко подскочил, словно сидел на острие ножа. Тут он сразу решил, что для его нервной системы будет полезнее пойти куда-нибудь прогуляться.

Он вышел на воздух. В конце концов, если «Хилтону» суждено взлететь на воздух, пусть это произойдет без него.

Малко решил отправиться во дворец шаха. Это было куда эффективней, чем звонить по телефону.

Его пропустили без всяких проволочек. Революция кончилась. Рафа заставил его ждать не более пяти минут и был все так же любезен. Он начал разговор с рассуждений о красотах поэм Хафиза, которые он переводил на французский. Но Малко не проявил особого интереса к персидской литературе. Старик спохватился и сменил тему:

— Да-да, я видел Его Величество сегодня утром, и доложил ему о вашем желании получить аудиенцию...

— И что он ответил?

— Его Величество будет рад принять вас.

— Когда?

— Как только появится такая возможность. Сколько времени вы пробудете в Тегеране, господин Линге?

Рафа часто прикрывал глаза, становясь похожим при этом на большую ночную птицу, застигнутую врасплох ярким светом. Малко положил обе руки на стол и хлопнул ладонями.

— Вопрос состоит не в том, сколько времени я пробуду в Тегеране. Я должен увидеть Его Величество как можно скорее. Вы это можете понять или нет?

Рафа испуганно заморгал глазками.

— Я делаю все от меня зависящее. Я увижу шаха сегодня вечером и еще раз напомню ему о вашей просьбе. Но вы должны понимать, что Его Величество очень занят, особенно в последнее время. Если бы я только мог объяснить ему, в чем дело...

— Об этом не может быть и речи...

Малко уже надоело пререкаться с этим хорьком.

— До завтра. Я приду в это же время.

Со злости Малко вдруг заговорил на фарси. Старикан вытаращил на него глаза и пробормотал смущенное «до свидания», не переставая кланяться, как хорошо выдрессированная обезьянка. Этот странный блондин наводил на него неизъяснимый страх. Зачем ему вдруг так понадобилось видеть шаха? Но были еще и другие, которые не хотели, чтобы он его увидел...

Прямо из дворца Малко отправился в американское посольство. Проезжая мимо газетного киоска, он купил несколько газет. На первых страницах красовался портрет Каджара — избавителя от коммунистической угрозы.

Вся ответственность за происшедшее взваливалась на шею Тудеш, «лидеры которой все до одного арестованы», как писалось в статьях.

Университет был закрыт, введен комендантский час с десяти вечера до шести утра.

Около часа Малко дожидался приема у посла. Тот, видно, сводил счеты, обидевшись, что секретный агент не явился к нему первому.

Это был напыщенный человек небольшого роста, с красной физиономией и мутными, полинявшими голубыми глазами. Как говорили, прекрасный дипломат, но без надежды сделать большую карьеру. Из посольства он выползал лишь на приемы с коктейлями.

Он вяло пожал руку Малко и представился:

— Роберт Килджой.

— Князь Малко Линге.

Посол слегка приподнял брови, но промолчал.

— Шальберг говорил мне о вас. Чем могу быть полезен?

Малко вытащил свою бумажку и протянул послу. Пока тот пробегал ее глазами, Малко кратко описал ему обстановку. Миссия обязывала его немедленно встретиться с шахом. Не может ли господин посол оказать ему содействие в этом деле?

Господин посол, как рак-отшельник, немедленно спрятался в раковину.

— Обычно аудиенции у шаха добиваются либо через министра двора, либо через господина Рафу, но, как правило, они не торопятся. Я могу дать вам записку к господину Рафе.

— У вас что, нет никаких других, более действенных возможностей?

Малко разозлился не на шутку.

— Может, через генерала Каджара? Если Шальберг лично попросит его об этом... Для него здесь нет ничего невозможного.

Малко еле сдержал готовое прорваться раздражение.

— Как бы на моем месте поступили вы, если бы вам нужно было увидеть шаха в ближайшие двадцать четыре часа?

Посол в недоумении уставился на Малко.

— Но... Но мне такое никогда не приходило в голову. Здесь существуют правила, традиции. Завтра я увижусь с министром иностранных дел, он сможет передать... Объясните мне, почему вы не хотите обратиться к генералу Каджару. Он очень хорошего о вас мнения и всегда готов услужить американцам.

— У меня есть основания пренебрегать его услугами, — сухо ответил Малко.

Килджой посмотрел на него с таким видом, будто Малко рассказал ему, что американский президент вступил в коммунистическую партию.

— Это самый надежный человек в этой стране! — воскликнул посол. — Он помогал нам в 1951 году. Я глубоко его уважаю! — прибавил он с жаром.

Не было смысла давить на этого осла дальше, еще меньше следовало открывать ему истинные причины.

— Не могли бы вы устроить встречу с шахом, используя собственные, личные связи? — спросил Малко, вставая. — Это очень важно и не терпит отлагательства. Кроме того, я прошу держать наш разговор в строжайшем секрете и не разглашать даже ближайшим соратникам. Это дело касается только меня и вас. Таков приказ Белого дома.

С этим Килджой согласился без всяких обиняков, но Малко ушел, не обольщаясь на его счет никакими иллюзиями.

Дипломаты никогда не любили секретных агентов, и Малко не сомневался, что этот человек не только не станет помогать ему, но еще начнет вставлять палки в колеса. Помимо всего, он слишком усердно преклонялся перед обоими генералами, располагавшими в этой стране неограниченной властью. На Малко же он смотрел как на обыкновенного шпиона, которому неизвестно для чего дали большие полномочия.

Посол пообещал позвонить ему завтра утром и сообщить о результатах своих действий, но все это говорилось ради проформы. Малко оставалось положиться на своего верного помощника.

Он поймал такси и поехал к бельгийцу, не предварив свой визит телефонным звонком.

Дерио открыл калитку, удерживая своего пса, и сразу спросил:

— Вы отправляли вчера телеграмму с главного почтамта?

— Да, а что?

— Она никуда не ушла. Приказ сверху. Я узнал об этом от одного из моих информаторов.

Это было многообещающее начало, сулившее крупные неприятности. Но Малко решил забыть обо всем хотя бы на пару часов за бокалом контрабандного «Моэт-и-Шандон».

Глава 10

Все шло из рук вон плохо. Горничная, обслуживавшая этаж, основательно подпалила новый костюм Малко. Из черного он превратился в рыжий на спине и плечах. Задыхаясь от злости, в одних трусах и носках, Малко битый час возился с утюгом и мокрой тряпкой, пытаясь сгладить разрушительные действия горничной. Но костюм безнадежно потерял свой первоначальный вид.

За завтраком он приметил роскошную брюнетку, попытался завязать знакомство, но через пять минут явился бородатый детина, ее муж, и утащил свое сокровище прямо из-под носа Малко.

Визит к Рафе прошел не лучшим образом. Самого старикашки на месте не оказалось. Малко принял один из его заместителей, забитый, тупой; он клялся, и божился, что у господина Рафы нет иных забот, кроме как добиваться для Его Сиятельства князя Малко Линге аудиенции у шаха. Состоится она, по всей видимости, завтра после обеда, в крайнем случае, послезавтра.

Оставалось или прибить на месте этого болвана, или выйти молча, пожимая плечами. Малко выбрал второй вариант. Министра двора найти было невозможно. Выпив опостылевший зеленый чай, Малко вышел из дворца, испытывая отвращение ко всему на свете.

Он пробовал дозвониться к Дерио, но ему ответили, что тот уехал куда-то по своим делам. Посольская линия все время была занята.

Если бы не план и доллары, найденные им в портфеле убитого американца, о чем ни одна газета даже не пикнула, Малко мог с чистой совестью уехать обратно в Вашингтон и доложить там о воцарении в Иране спокойствия и порядка.

Но он прекрасно понимал, что беспорядки были спровоцированы не зря, что следующим шагом Каджара будет устранение шаха и что предотвратить эту беду должен именно он, Малко. Но каким образом?

Он обозначил сроки. Если за два следующих дня ему не удастся добиться аудиенции, он садится в первый же самолет, летит в Вашингтон и там докладывает о ситуации.

Наступил вечер. За окном начали зажигаться огни Тегерана, неяркие в ранних сумерках. Скоро за ним должна была приехать машина Лейлы. Он с нетерпением ждал этой приятной разрядки.

Он прошел в ванную, искупался, вычистил зубы, словом, привел душу и тело в полную боевую готовность. Не успел закончить туалет, как зазвонил телефон. Это был Дерио.

— Я здесь. Сейчас поднимусь поприветствовать вас, — и повесил трубку, не дожидаясь ответа.

Через пять минут он уже стучал в двери.

— У меня есть очень интересные новости, — начал он с порога. — Оружие из вагонов Ван дер Стерна продолжает расползаться!

— Да ну?

— Я встретился кое с кем из друзей, они возвратились из Исфахана. Там они встречались с представителями местных племен. Все эти бородачи вооружены, и оружие их весьма похоже на наше. Они явно собираются пустить его в ход в скором времени. А пока практикуются на проходящих караванах и мелких деревушках. Некоторые развоевались настолько, что пришлось повесить пару-тройку вожаков для острастки.

— Какое отношение все это имеет к нашей истории? Дерио хохотнул.

— Все очень просто. Самое большое племя носит имя нашего уважаемого генерала Каджара и готово идти за ним в огонь и в воду. Кроме того, некогда, в давние времена, отец нынешнего шаха имел неосторожность разоружить их, поскольку они творили полное беззаконие и рубили головы налево и направо. Каджар вернет им утраченное достоинство и право иметь оружие. За эти льготы они пойдут за ним в огонь и в воду. И, естественно, продемонстрируют свое превосходство над другими племенами. Доходит?

— Пожалуй... Таким образом, картинка начинает проясняться. Господи, за каким чертом я ввязался в эту кашу?!

— Есть еще одна новость.

— Скверная?

— Это как посмотреть. Появились слухи, будто на шаха готовится покушение. Оно произойдет очень скоро, во время большого спортивного праздника на стадионе Азрафиш. Они не преминут воспользоваться именно этим случаем, поскольку шах редко показывается при большом скоплении народа.

— Это точно?

— Нет, всего только неясные слухи. В этой стране никогда нельзя узнать что-нибудь определенное. Вам кажется это странным и невероятным...

— Что?

— То, что я сумел узнать все эти пересуды, но возможно, что об этом уже донесли самому шаху.

— А он?

— Пожал плечами. Не исключено, что он прав и ничего не произойдет. Но одна подозрительная деталь все же смущает. Человек, рассказавший мне об этом, уже отослал в Европу семью. Он опасается серьезных событий.

— Значит, умен. А теперь послушайте, что было со мной. И Малко рассказал Дерио историю с русским и досадную шутку со взрывающейся мукой.

— Отель, стало быть, не взорвался.

— Как видите.

— Хоть что-то хорошо, — посмеялся Дерио. — Звоните мне завтра утром и мы вдвоем отправимся к этой каналье Рафе. У меня есть для него кое-какие сильно действующие средства.

— Что именно?

— Старикан обожает фильмы определенного сорта, — Дерио весело подмигнул, — сами понимаете какие. Иной раз на него накатывает желание не только посмотреть кино, но и принять участие в действах. И у меня есть несколько забавных снимков, о чем он прекрасно знает.

Дерио покрутился еще несколько минут по комнате, рассказал пару забавных анекдотов, затем ушел.

Времени у Малко осталось в обрез. Он быстро оделся, но болтовня бельгийца заставила его призадуматься. Итак, он, возможно, добьется аудиенции у шаха благодаря непристойным занятиям одного из его придворных. Боже, что за страна!

Телефонный звонок вывел его из задумчивости. За ним приехали.

После некоторого колебания Малко оставил свой кольт в чемодане. В конце концов его пригласили на светский прием. Для того, чтобы очаровать прекрасную персиянку, ему не нужно было иметь при себе оружия.

Лейла прислала за ним серый «бьюик» с шофером, говорившим исключительно на фарси и не сказавшим с Малко и двух слов.

Машина была последней модели, возле заднего сиденья имелся крохотный бар со спиртным. Малко решил налить себе рюмку водки.

Они ехали уже больше получаса по кварталу, которого Малко еще ни разу не видел. Здесь были только виллы, редкие, на большом расстоянии одна от другой, окруженные густыми садами. Прохожих совсем не было.

Дорога пошла на подъем, и вскоре машина въехала в большие, широко распахнутые ворота и прокатилась еще около двух километров, прежде чем засветились огни дома.

Лейла встретила его у главного входа в облегающей зеленой хламиде, цвета, больше подходящего для ящерицы, чем для женщины. Каждая линия ее фигуры казалась облитой шелком, плечи сияли над умопомрачительным декольте. Малко поразили ее длинные обнаженные руки с ярко-красными ноготками. Она в упор посмотрела на Малко, и, кажется, впервые в жизни он не выдержал. Его золотистые глаза прикрыли веки. То, что он прочел в этих огромных черных озерах, было так выразительно, так ясно... Ему захотелось схватить ее за руку и потянуть в чащу парка.

— Дорога не показалась вам слишком утомительной, господин Линге? — прожурчал ее голосок. — Входите, я скоро приду, только встречу еще нескольких гостей.

Малко вошел. Дом был огромен. Главный зал имел не менее тридцати метров в длину и выходил на террасу. Отсюда были видны огни города, перемигивающиеся далеко внизу.

В зале царил полумрак. Чья-то смутная изящная фигурка приблизилась к нему.

— Я сестра Лейлы, — произнес нежный голосок, — пойдемте, я представлю вас другим гостям.

Она была не столь ослепительна, как ее сестра, но все же довольно хорошенькая. Малко отправился следом за ней, и его представили. Гостей было человек двадцать, их имена были совершенно непроизносимы. Мужчины низко кланялись, женщины протягивали нежные белые руки, все благоухало, все были одеты почти экстравагантно и вызывающе. Откуда-то доносилась европейская танцевальная музыка, кое-где проплывали танцующие пары, несколько женщин болтали, усевшись на мягких диванах. Некоторые мужчины успели начать карточную игру, но Малко не смог определить, какую именно. На террасе флиртовала парочка, а Малко послушно следовал за своей проводницей. Они обошли огромный стол, заставленный холодными закусками и блюдами с едой непривычных цветов. Малко хотел задержаться и рассмотреть получше выставленные яства, но сестра Лейлы вела его дальше.

Она остановилась перед глубоким креслом, в котором сидела молодая девушка.

— Сэди, — мелодично произнесла она, — мне кажется, ты уже знакома с господином Линге?

Девушка выпрямилась, и Малко увидел очаровательное личико дочери Каджара.

— Конечно, знакома. Как поживаете, господин Линге?

Вечер обещал быть очень интересным. Но теперь ему предстояло решить вопрос, а не было ли это подстроено нарочно?

— Как вам понравился Иран? — продолжала светский разговор молодая девушка. — Вы успели хоть немного попутешествовать?

— Даже слишком много, — ответил Малко. — Я нахожу, что эта страна полна неожиданностей.

Не было необходимости пояснять каких. Ему хотелось направить разговор в русло интересующей его темы.

— К сожалению, я не успел посмотреть в Тегеране всего, что намечал. Последние два дня были довольно бурные.

Сэди ответила неожиданно резко. Когда она злилась, то начинала походить на рассерженную кошку.

— Ничего особенного не произошло! Ничего особенного! Было несколько недовольных, излишне шумно проявивших свое недовольство. Подстрекали их, конечно, коммунисты.

Говоря эти слова, Сэди встала с места и направилась в сторону террасы. Малко предложил ей руку.

— Но было очень много убитых, — возразил он.

— Убитых? — недоверчиво переспросила Сэди. — Это все вранье, обычная коммунистическая пропаганда. Солдаты стреляли в воздух, исключительно для наведения порядка.

— Но я видел танки! — снова возразил Малко.

— Только для того, чтобы попугать!

Она сказала это не допускавшим возражений тоном. Возможно, она думала, что люди помирали со страху. Либо она была плохо информирована, либо врала еще более бессовестно, чем ее папаша. Малко решил сменить тему.

— У кого вы заказываете ваши туалеты? Они идут вам, в них вы совершенно очаровательны.

Она сразу успокоилась и замурлыкала:

— Конечно, в Париже. Я езжу в Европу два раза в году. Вам нравится, как я одеваюсь?

— Очень. Не хотите ли потанцевать?

Над парком поднималась луна, терраса была погружена в приятный полумрак, от Сэди пахло дорогими духами, ее нежное и теплое тело коснулось Малко скользящей прохладой шелка. Мысли о шахе вылетели из его головы. Он поднес к губам руку девушки и поцеловал, едва прикоснувшись губами. Исключительно, чтобы глянуть, какой это произведет эффект.

Она легонько прижалась щекой к щеке партнера, но он чувствовал, что она уже не столь ласкова и податлива, как в их первую встречу. Ее близость волновала немного больше, чем нужно. И в это время совсем рядом раздался чей-то голос:

— Я думала, Малко, что вы заблудились.

Лейла стояла позади них и в первый раз назвала его по имени. Малко приостановился.

— О нет, продолжайте, — милостиво разрешила Лейла, — просто я боялась, не скучаете ли вы где-нибудь в одиночестве...

Она повернулась и ушла, покачивая бедрами. Положение было весьма критическое. Малко должен был сделать немедленный выбор, иначе эти две пантеры могли разорвать его на части, чтобы потом попировать над останками.

Танец закончился, и Малко не стал продолжать ухаживание.

— Хотите чего-нибудь выпить? — спросил он.

— Прекрасная мысль! Принесите мне стакан апельсинового сока.

Раздраженный, он отправился к столу, где Лейла угощала мужчин, пожиравших ее глазами. Завидев Малко, она незаметно повернулась к нему. Он взял в руки высокий стакан с соком.

Ему повезло. За время его отсутствия двое молодых людей успели атаковать Сэди и вели с ней оживленный разговор. Он протянул ей стакан.

— Ваш сок, Сэди. Встретимся в зале.

И прежде, чем она успела открыть рот, повернулся и быстро ушел.

Возле Лейлы все еще толпились мужчины. На этот раз он не стал долго раздумывать. Протиснувшись, он подошел к ней и, галантно наклонившись, спросил:

— Не хотите ли потанцевать?

Он не стал дожидаться ответа, схватил ее за руку и увлек за собой.

— Вы ужасно плохо воспитаны, господин Линге, — прошептала она, устраиваясь поуютней в его объятиях.

— Я? Ничего подобного. Я просто пригласил вас потанцевать.

— Но вы не дали мне возможности ответить вам.

— О, я рисковал нарваться на отказ, а с женщинами рисковать не стоит.

Она засмеялась, но продолжала держаться напряженно, не приближаясь к нему.

Потихоньку, пользуясь неосвещенными углами, Малко стал прижимать ее к себе, наклонился и коснулся губами ее уха. Она напряглась, но протестовать не стала.

— Я ужасно рад вас видеть, — прошептал Малко, — но скажите мне, когда все эти люди уйдут? Она удивленно посмотрела на него.

— Какие люди? Вы хотите сказать — все приглашенные? Но они — мои гости и приглашены точно так же, как и вы.

— Какой ужас! — вздохнул Малко. — Я так надеялся, что мы будем одни. Только вы и я.

— Вы с ума сошли!

Но в ее голосе не было большой уверенности. Малко почувствовал, как она расслабилась и прижалась к нему. Пользуясь темнотой, он прижался губами к ее губам. Она вздрогнула, но снова ничего не сказала.

Через минуту она целовала его с той же страстью, как тогда, в пустом баре. Они остановились и стояли, покачиваясь, как пьяные. Она уже не противилась и прижималась к нему все сильней и сильней. Малко едва не терял сознание, он испытывал почти физическую боль от ее близости. Он отстранился, чтобы хоть немного прийти в себя.

Ее большие прекрасные глаза затуманились, она вся стремилась к нему в неудержимом порыве.

— Пойдемте, покажите мне ваш дом. Она вздрогнула.

— Это невозможно. Я не могу оставить моих гостей.

Она поцеловала его, чтобы заставить замолчать, и погладила по спине, успокаивая. Но через легкую ткань костюма он чувствовал ее острые ноготки. Она снова прижалась к нему, но в этот момент, словно в насмешку, кто-то поставил твист, и ей пришлось отстраниться, чтобы остаться в рамках приличий.

Отдалившись от него на целый метр, Лейла танцевала, вертя бедрами на негритянский лад. Она была молода, прекрасна, но в ней появилось что-то от гибкого дикого животного.

Без всякого стеснения рядом флиртовали другие парочки. Малко начал понимать, откуда взялось целое состояние у одного иранского хирурга. Он нажил его, возвращая девушкам из состоятельных семей их первоначальную невинность.

За исключением нескольких дурнушек, восседавших на диванах и занятых фисташками и сплетнями, да заядлых игроков, отключившихся от всего остального мира, добрый десяток прижавшихся друг к другу парочек держался с нескромной раскованностью.

Малко надоело вертикальное положение. Он потянул Лейлу к одному из диванов, захватив по дороге два бокала с шампанским. Наконец он расположился с полным комфортом. Лейла устроилась возле него полулежа, и он тут же воспользовался случаем, чтобы погладить ее ногу, забираясь все выше и выше.

— Перестаньте!

Но его руки она не отстранила. В этой позе, с платьем, поднятым выше колен, она была очень соблазнительна. Малко заметил длинную змейку у нее на спине. Потянуть ее вниз и сдернуть эту струящуюся шелковую зелень ничего не стоило.

Кто-то из слуг прошел совсем близко, убирая пустые бокалы и полные пепельницы. На хозяйку он даже не взглянул. Да, все слуги этого дома были вышколены совершенно бесподобно. Никто из них не обращал на гостей никакого внимания, скользя между ними, как тени, молча, с отсутствующим видом. Этот великосветский разврат оставлял их совершенно равнодушными. Для них было недоступно обладать столь прекрасными женщинами. Так стоит ли мечтать? А если поднимется восстание, их будет с добрый десяток на каждую.

— Я хотел бы любить вас именно в этом платье! — прошептал Малко, склоняясь над Лейлой. Она засмеялась и погладила его по щеке.

— Что за странная фантазия?

Он испытывал возбуждение, охватывавшее его всякий раз, когда чувствовал уверенность в победе. Он знал, что завоюет эту женщину, столь желанную, и выиграет пари, заключенное с самим собой. Это была даже не уверенность, а шестое чувство, никогда не подводившее его. И теперь, держа ее в объятиях, он наслаждался приближающейся победой над казавшейся когда-то такой недоступной девушкой. Она прижалась к нему и, поцеловав, шепнула:

— Я должна уйти. Сплетни по Тегерану распространяются очень быстро. Я приду позже. Если вам станет скучно, можете потанцевать с Сэди. Бедняжка, она сегодня совсем одинока.

Вот змея!

Девушка ушла от него, а он, развалившись на диване, закрыл глаза. Вечер был восхитительный. Лучше, чем он рассчитывал. Присутствие маленькой Сэди было даже приятно, оно придавало вечеру пикантную нотку.

Танцующие парочки продолжали заниматься флиртом, но с каждым часом их становилось все меньше и меньше. Исчезали они незаметно, и можно было подумать, что этот дом имеет неограниченное количество комнат. Малко попробовал отыскать Сэди, но ее нигде не было. Возможно, строгий отец запрещал ей отвечать благосклонностью слишком ретивым ухажерам.

Возвратилась Лейла. Она надушилась еще сильней, села рядом с Малко и поцеловала его долгим страстным поцелуем.

— Еще немного терпения. Скоро все разойдутся, и тогда мы тоже уйдем.

— Куда?

— В ста метрах отсюда есть небольшой домик. Сейчас там никого нет, а здесь полно слуг.

Все шло прекрасно. Малко снова воспламенился, горя желанием, и Лейла почувствовала это. На этот раз она не стала увиливать.

— Я пойду первая, а ты — следом, — прошептала она ему на ухо. — Надо же соблюдать хоть какие-то приличия. Идем.

Внезапно она перешла на «ты», и это еще больше распалило его. Она прошлась по залу, подошла к столу, обменялась парой фраз с одной из танцующих пар и вышла на террасу.

Ночь была прохладной, и гости давно ушли в дом. Лейла несколько минут стояла возле каменной балюстрады и вдруг исчезла, будто поглощенная тьмой.

Малко направился туда, где она стояла, и обнаружил каменную лестницу, ведущую в сад. Он спустился и пошел по усыпанной мелким гравием аллее. Через несколько секунд он остановился и прислушался. Легкие женские шаги раздавались впереди, и он бросился туда, пытаясь ее догнать.

Аллея кончилась, осталась лишь узенькая тропинка, петляющая среди деревьев. Пройдя еще немного, он оказался перед стеной неосвещенного домика. Откуда-то донесся голос Лейлы:

— Ты где?

Он сделал несколько шагов и наткнулся на ее протянутую Руку.

— Мы пришли, — тихо сказала она.

Она привела его на маленькую открытую веранду, затем они прошли в небольшую комнату. Здесь было немного душно, как в давно не проветриваемом помещении, и пахло керосином от лампы. Лейла отпустила его руку.

— Подожди, я сейчас зажгу свет.

Две лампы под зелеными абажурами вспыхнули одна за другой. Комната оказалась совсем маленькой, здесь было два стула, широкий диван и низенький столик. Пол был застлан пушистым ковром.

— Здесь хорошо, правда? Главное, никто не побеспокоит. Она обняла Малко, одарив его страстным поцелуем. Он попытался нащупать змейку.

— Не так! — сказала она. — У нас есть обычаи, и их надо соблюдать. На Востоке стриптиз придуман гораздо раньше, чем у вас, в Европе. Просто у нас это иначе называется. Садись вот здесь и жди.

Она включила стоявший под столом магнитофон. Полилась арабская музыка, резковатая и страстная.

— Нравится? — спросила Лейла.

Не дожидаясь ответа, она начала плавно покачивать бедрами в такт музыке. Она сама потянула змейку на платье, закинув за спину руку и не переставая покачиваться. Платье скользнуло вниз, и она осталась в черном кружевном лифчике и таких же кружевных трусиках. Ее красивые тонкие ноги были обтянуты черными чулками.

Все ускоряя темп, она демонстрировала перед Малко превосходный танец живота.

У него пересохло во рту. Она оказалась еще прекрасней, чем он мог вообразить. Лейла приблизилась к нему, он схватил ее за бедра, но она резким движением высвободилась, оставив на его шее небольшую царапину.

— Немного терпения, — чуть слышно выдохнула она.

Танец продолжался. Ее высокая грудь, немного тяжеловатая для ее хрупкого сложения, учащенно вздымалась.

— А теперь иди ко мне! — позвала она.

В тот миг, когда он уже собирался схватить ее, за его спиной послышался шорох, а затем, как ему показалось, потолок обрушился, на голову, силуэт Лейлы секунду помаячил перед глазами и все потемнело.

Малко упал навзничь, ударившись головой об пол.

Глава 11

Когда Малко открыл глаза, то увидел перед собой смутный силуэт. Он попытался позвать кого-нибудь, но почувствовал, что не в силах произнести ни звука. Тогда он понял, что лежит с кляпом во рту, связанный чем-то отдаленно напоминающим его собственный галстук.

Ценой огромных усилий он повернул голову. Это была все та же комната, где Лейла демонстрировала ему танец живота, но теперь был день: он видел через окно кусочек голубого неба.

Малко постарался разглядеть стоящего возле него человека. Одетый в темное, несомненно иранец, незнакомец смотрел на него с полным безразличием. Малко показалось, будто его страж одет в черную шелковую пижаму, застегнутую до самой шеи. За поясом у того торчал автоматический пистолет. Он стоял, прислонившись к стене, и курил.

Малко попробовал пошевелиться, но из этого ничего не вышло. На каждую его руку были надеты наручники, прикрепленные к крюкам, ввинченным в диван, где он собирался продемонстрировать коварной девушке любовь на австрийский манер.

Что касается ног, они были связаны толстой веревкой и примотаны все к тому же дивану. Он напрягся, пробуя на крепость свои путы.

Это занятие пришлось немедленно прекратить, потому что на лбу выступил холодный пот и закружилась голова. Он закрыл глаза и снова погрузился в небытие.

Он пришел в сознание лишь тогда, когда почувствовал, как у него изо рта вынимают кляп. Человек в черном, склонившись над ним, предлагал ему поесть для поддержания сил. Малко решил не отказываться от еды в надежде освободиться.

Но охранник даже не подумал развязывать ему руки, лишь приподнял голову, поднес ложку к губам и принялся вливать в него жидкое и отвратительное пюре, как показалось Малко, сделанное из сои. Затем, точно таким же способом, ему дали выпить стакан воды. После чего молчаливый страж вышел из комнаты, и в голове Малко стало понемногу проясняться.

Первая мысль была о Лейле. «Какая тварь!» — подумал он, обманутый, как маленький мальчик.

Но почему она так поступила? Они встретились совершенно случайно. Не могла же она знать в тот самый первый раз, что он встанет и пойдет за ней. Непонятно. Что же могло случиться?

Сэди! Мысль о ней промелькнула молнией. Сэди сделала все возможное, чтобы толкнуть его в объятия Лейлы, не вызывая никаких подозрений. А она была дочерью Тимура Каджара — человека, которого он собирался вывести на чистую воду.

Но если его столь коварно вывели из игры, значит, должно было произойти что-то очень важное. Кто придет сюда разыскивать его? Даже Дерио не догадается, решит, что он устроил себе пару дней отдыха, наслаждаясь любовью с прелестной иранкой.

Он вновь испытал на прочность связывающие его веревки. Ногами он не мог даже пошевелить, а дергая руками, только причинил себе боль. Но не Лейла же связала его таким образом, это было очевидно. Скорее всего, кто-нибудь из преданных Каджару людей.

Он попробовал перевернуть диван, но из этого тоже ничего не вышло: диван был слишком большой и тяжелый.

В трех метрах от него находилась приоткрытая дверь, и он видел деревья в парке. Поискав глазами какой-нибудь предмет, которым можно было перерезать веревки, ничего не обнаружил возле себя. Да и как бы он его достал? К тому же потребовалось бы не меньше месяца, чтобы перепилить наручники. Вот если бы у него были развязаны ноги, он мог бы выйти через открытую дверь, неся диван на спине.

Положение его было ужасно, но он рассмеялся, представив себе эту живописную картину: Его Сиятельство шествует по парку с диваном на спине. Да тот бы и не пролез в эту узенькую дверь.

Неожиданно на пороге появилось прекрасное видение. Одетая в легкое летнее платье, девушка приблизилась к Малко, наклонилась и легонько коснулась губами его губ.

— Как ты себя чувствуешь? Голова не болит?

Ее голос звучал настолько естественно, будто она принесла ему утренний кофе после приятно проведенной ночи.

— Это что, милая шутка? — разозлился Малко.

Лейла фыркнула.

— Почти.

— Развяжи меня и объясни, что происходит!

Она уселась возле него на диване, но развязывать не стала. Ее рука с рассеянным видом поглаживала его грудь. Она мило улыбнулась.

— Разве ты не знаешь, что ты мне нравишься? Я от тебя с ума схожу. Князь Малко Линге! Твоя кровь привлекает меня.

— Тогда развяжи меня!

— Не могу. Да и... тебе лучше оставаться связанным.

— Зачем ты разыграла эту комедию? Ловко же ты надо мной посмеялась! Поздравляю, ты великолепная актриса. Я поверил и пошел за тобой, как мальчишка.

Она нагнулась и снова поцеловала его.

— Это не было комедией. Я же сказала, что ты мне нравишься. Я говорю правду. Но мне приказали подстроить тебе эту ловушку. Я знала, что в этом случае с тобой ничего плохого не случится, и согласилась. Впрочем, если хочешь, завтра утром, когда я тебя развяжу, мы поедем на моей машине в Караж.

— Зачем? Чтобы там сбросить меня, привязанного к бочке с цементом, в озеро?

— Какой ты злой! Я не собираюсь тебя топить. В Караже у меня есть дом, там сейчас очень хорошо, там нам никто не помешает. Если хочешь, мы можем остаться там на целую неделю.

— Тебе не приходит в голову, что ты не в своем уме и сама не знаешь, что говоришь?

— Почему? Разве я не предлагаю тебе делать со мной там все, что ты собирался делать здесь? Или это ты разыгрывал комедию?

— Нет, я был искренен. Но теперь все изменилось.

— Почему?

— Потому что я лежу на этом диване, связанный, как колбаса, а это в мою программу не входило.

— Я понимаю. Но связала же тебя не я.

— Заманив при этом в пасть ко льву или волку, я не знаю, кто приказал это сделать...

— Я уже сказала, что это для твоего же блага. Эти люди хотели тебе зла. Они могли убить тебя, но я не позволила.

— Кто они? Твоя подружка Сэди?

— Зачем спрашивать, если ты сам все знаешь?

— Не знаю, а подозреваю. Почему ты согласилась на это?

Лейла рассмеялась от всей души.

— Ты шутишь? Ты что, не знаешь, кто такой отец Сэди? Если он просит оказать ему услугу, лучше не отказываться. В прошлом году один человек не послушался его, так на другой день его нашли в горах, разрезанного на куски. Его положили на доску и распилили вдоль и поперек.

— Значит, этот милый вечер был запланирован заранее?

— Нет. Когда я тебя приглашала, я еще ничего не знала. Но на другой день я рассказала о тебе Сэди. Она ответила, что это может заинтересовать ее отца.

— И тогда?

— Он сам пришел ко мне и сказал, что тебя нужно будет задержать на два дня, что это очень важно и что тебе никто не причинит зла.

— Исключая удар по голове, едва не отправивший меня на тот свет.

Она пощупала его голову и улыбнулась.

— Ты достаточно крепкий мужчина и можешь выдержать и не такое. Завтра я заставлю тебя забыть обо всем этом.

— А пока развяжи меня. Или ослабь веревки. Пусть думают, будто я развязался сам. Тогда у тебя не будет никаких неприятностей.

Она сокрушенно покачала головой.

— Я не могу этого сделать. Да и бесполезно. Ты видел... Ну, который принес тебе есть. Их трое. Они дежурят по очереди в соседней комнате и наблюдают за дверью. Им дан приказ стрелять в тебя, если ты развяжешь веревки. Даже если ты убежишь от них, в парке полно собак, натасканных на людей. Они разорвут тебя в клочья. Даже если ты умудришься выскочить из парка, на дороге всюду стоят полицейские посты, а с другой стороны — неприступные горы.

По ее глазам он понял, что Лейла не врет. Каджар был предусмотрительным человеком и организовал похищение наилучшим образом.

— Поверь, — ласково убеждала его Лейла, — лучше немного потерпеть, осталось совсем чуть-чуть.

В полном отчаянии Малко закрыл глаза. Если он не сумеет ее уговорить и превратить в сообщницу, ему конец!

— Послушай, — сказал он ласково, — ты знаешь, кто я на самом деле?

— Ты сам мне сказал. Ты — князь Малко Линге.

— Это мое имя. Но ты не знаешь, чем я занимаюсь и зачем приехал сюда.

— Нет, не знаю.

— И ты не задавала себе никаких вопросов?

— Я думаю, ты занимаешься политикой, раз у тебя есть какие-то дела с Каджаром.

— Нет, я не занимаюсь политикой. Ты знаешь, что такое секретный агент?

— Шпион?!

— Если хочешь. Но это не совсем так. Я работаю на правительство Соединенных Штатов Америки в отделе безопасности. Мой прямой начальник... ну вот как у вас Каджар.

— Понимаю.

— Надеюсь, ты знаешь о том, что наши страны, Америка и Иран — союзники?

Она засмеялась.

— Конечно, знаю. Вы нам даете много долларов.

— И тебя не удивляет, что генерал Каджар держит меня в плену и хочет убить?

— Малко, я всего лишь слабая женщина, я ничего не понимаю в политике.

— Тогда слушай, я тебе все объясню. Генерал Каджар — изменник. Он изменил своей стране, он хочет убить шаха и сесть на его место. А это очень опасно.

Она смотрела на него с каким-то новым интересом.

— Это правда, все, что ты говоришь?

— Клянусь тебе! Это истинная правда. Каджару надо помешать.

Она всплеснула руками.

— Ты с ума сошел! Это будет просто здорово, если Каджар придет к власти!

— Почему?

— Потому что Сэди — моя лучшая подруга! Знаешь, как это для меня будет выгодно?

— Ты ничего не поняла. Он хочет убить шаха!

— Ой, шах сам стольких поубивал... Это все политика. Но я бы хотела, чтобы выиграл дядя Тимур. Он такой красивый мужчина! Разве ты его не видел? В белом кителе. У него столько орденов...

— Лейла, ты что, издеваешься надо мной? Она удивленно посмотрела на него.

— С чего ты взял? Зачем мне над тобой издеваться?

— В таком случае ты совершенно безнравственна!

— А что это значит?

— Ничего. Развяжи меня!

— Нет, лучше не настаивай. Если я это сделаю, они меня потом убьют. Я знаю про них слишком много, и на твоей совести будет моя смерть.

— Ничего они тебе не сделают. Я этого не допущу.

— Ой, ты рассуждаешь, как ребенок, — прошептала Лейла, целуя его.

— Я не ребенок, и ты об этом прекрасно знаешь. Хорошо, отнеси от меня записку. Я скажу кому.

— Нет, я боюсь. Тимур меня убьет. Если он узнает, сразу убьет. А сейчас мне пора. Я ухожу до вечера. Мне пора на работу, а завтра праздник, и я весь день проведут тобой.

И прежде, чем он успел что-то сказать, она скользнула своей бесподобной походкой к двери.

Разочарованный, он откинул голову. Через несколько минут в комнату вошел иранец.

Малко уже имел удовольствие видеть его. Страж проверил надежность веревок. Да, они все предусмотрели и не хотели рисковать.

— Хочешь заработать много денег? — спросил Малко на фарси.

Человек посмотрел на него с явной заинтересованностью.

— Это очень просто. Развяжи веревки, и я дам тебе тысячу туманов.

— Ага, а потом генерал убьет меня. Предпочитаю остаться бедным, но живым.

Он повернулся и ушел. И этот отказался от таких денег! Значит, они сильно запуганы. Малко потерял последнюю надежду.

Перед лицом столь явной бесперспективности он решил немного вздремнуть. Чтобы опять попытаться хоть что-то предпринять, надо было дождаться ночи. Они снова придут проверять его, тогда можно будет попробовать нанести удар и вытащить каким-нибудь образом нож, висящий в ножнах на поясе у этого цербера. А если не удастся, что ж, он рискует получить пару ударов.

Малко проснулся от шума подъехавшей машины. Затем донесся разговор на фарси. Говорили несколько человек, но один голос принадлежал Тимуру Каджару. Малко снова закрыл глаза и притворился спящим.

Заскрипели половицы под тяжелыми шагами, чья-то сильная рука тряхнула его за плечо. Малко открыл глаза. Возле дивана, прямо над ним, стоял генерал, по обе стороны от него — два гориллоподобных телохранителя со свирепыми рожами.

— Как вы себя чувствуете, господин Линге? Обращение было вежливое, можно сказать, светское.

— Я бы чувствовал себя намного лучше, если бы меня развязали, — сухо ответил Малко. — Надеюсь, вы понимаете, какую берете на себя ответственность, обращаясь подобным образом с австрийским подданным, являющимся должностным лицом американского правительства?

Каджар от души расхохотался. Он вытащил из кармана пачку сигарет.

— У вас великолепно развито чувство юмора, господин Линге. Но не волнуйтесь, вас развяжут в скором времени. Тогда вы сможете идти на все четыре стороны.

Нотки угрозы проскочили в его интонациях, и Малко решил не вступать в прения.

— Должен вас поздравить, — продолжал Каджар, — вы весьма догадливый человек, дорогой мой. Для чужака, совершенно не знакомого со страной, вы отлично развернулись и преуспели.

— Благодарю за комплимент.

— Но вы чуть были не навлекли на меня массу неприятностей. Я бы мог здорово погореть, окажись ваш посол чуточку расторопней.

Малко позволил себе немного поиронизировать.

— И если бы ваши техники были более умными. С мукой, способной на громкий «бум», вы неплохо придумали. Каджар злобно ощерился.

— Еще раз браво. Ваше Сиятельство! Я вижу, время выводить вас из игры и впрямь подоспело.

— Что вы собираетесь со мной сделать?

— Как что? Я собираюсь убить вас.

— Что-то вы не слишком в себе уверены, генерал.

— Не принимайте меня за ребенка. Я объясню вам, почему я собираюсь убить вас. Не потому, что вы слишком много знаете. Через несколько часов я буду легитимным главой государства, и тогда, что бы вы ни говорили своему правительству, это уже не будет меня тревожить. В политике нет места для мести. Укажите мне хоть одного правителя развивающихся стран, у которого не были бы испачканы руки в крови. Иначе бы их не воспринимали всерьез.

— А дальше?

— Дальше? Я человек осторожный и предусмотрительный. Вы — мой враг. Никогда не следует оставлять врага в живых, если его можно убить. Только в этом случае победитель доживает до старости. Скажем, это элементарная предосторожность. И еще я открою вам маленький секрет. Я люблю убивать людей. И делаю это по долгу службы. Вот теперь вы все знаете. Несколько лет тому назад я стал изучать человеческую психологию, допрашивая политических узников. Но теперь у меня нет времени спускаться в подвалы и проводить там долгие часы. И еще, надо признаться, я вынужден был иметь дело с кретинами. А убивать дурака неинтересно, просто скучно, могу признаться... Так вот, скоро все, что вы мне успели наговорить, уже не будет меня тревожить. У меня редко выпадают свободные часы, вот как сейчас. Я проведу это время самым приятным образом.

— Уверен, что из вас получится великолепный правитель, — сказал Малко с иронической усмешкой, — если вам удастся осуществить ваш скромный план.

— Все должно получиться, — задумчиво произнес генерал, — я даже могу рассказать вам суть моего плана. Поскольку для вас это уже не имеет значения. Как говорят игроки в покер, вы за себя заплатили.

— Прошу вас, очень интересно послушать.

— Я решил убить двух зайцев одним ударом и собираюсь устранить не только шаха, но и всех его приближенных. Вначале я полагался на винтовки с оптическим прицелом, но у нас нет снайперов и местность для этой цели неподходящая. Кроме того, после покушения на Гитлера я не доверяю подложенным бомбам, поэтому решил применить широкомасштабные действия: буду бомбить Его Величество с воздуха.

— Бомбить?

— Да. Завтра будет большой спортивный праздник. На нем будет присутствовать шах вместе со своей свитой. Разумеется, его будут тщательно охранять, но это не помеха. Когда он поднимется на свое место на трибуне, с аэродрома, расположенного неподалеку, взлетит маленький самолет с большим количеством динамита. Вполне достаточным для того, чтобы от трибуны ничего не осталось. На его борту никого не будет. Вовсе не из соображений гуманности, смею вас заверить. Просто потому, что любой пилот может в последнюю минуту струсить или передумать. А радио не рассуждает. Мой самолет будет управляться с одного наблюдательного пункта... Мы весьма благодарны генералу Шальбергу, снабдившему нас великолепной техникой. Мы уже пробовали несколько раз. Парень, управляющий этой машинкой, доводит летающую бомбу до цели со стопроцентной точностью. У нас все прекрасно получится. Даже если этот невинный с виду самолет будет замечен, ему не успеют помешать сделать свое дело.

— Я так полагаю, что вас на этом замечательном представлении не будет.

— Скажем так, я немного опоздаю.

— И, что совершенно очевидно, это ужасное преступление будет приписано партии Тудеш.

— Совершенно верно. Когда начнут разбирать обломки, там найдутся кое-какие следы, подтверждающие эту версию. Вы понимаете, что после такого страшного покушения возникнет необходимость срочно сформировать крепкое правительство, способное предотвратить дальнейшие беспорядки.

— А при необходимости, насколько мне известно, некоторые племена охотно придут к вам на помощь. Они-то и помогут вам ликвидировать оставшихся в живых приверженцев шаха.

— Забавно. Об этом вы тоже знаете? Еще раз браво!

Малко решил выяснить все до конца.

— Скажите, дорогой Каджар, а вы не боитесь русских? Ведь они-то прекрасно поймут, что их друзья из Тудеш на самом деле не имеют никакого отношения к этому быстрому и столь ловко продуманному перевороту. Вы не боитесь их реакции? Я плохо себе представляю, как вам удастся устоять перед несколькими бронедивизиями сибиряков.

Каджар пожал плечами.

— Белый дом не слишком торопится увидеть над Персидским заливом советский флаг. Рапорт, отправленный генералом Шальбергом, оповестит американское правительство о коммунистическом заговоре, стоившем жизни шаху. Вот тут и пригодится ваше исчезновение. Никто не сможет опровергнуть Шальберга.

— Что ж, в добрый час, желаю удачи. Надеюсь в скором времени встретиться с вами в аду.

Тимур Каджар гнусно усмехнулся, но ничего не ответил. Он негромко позвал:

— Ара!

К нему приблизился один из гориллоподобных, и генерал сказал ему несколько слов на фарси. Малко понял и горько улыбнулся. Каджар приказал снять с него мерку для гроба. Помощник вышел и возвратился с рулеткой. С самым серьезным видом он измерил рост Малко.

— Мой рост примерно метр восемьдесят, — без усмешки сказал Малко, — но я предпочитаю лежать вольготно.

Странное равнодушие вдруг охватило его. Он был совершенно беспомощен. Так стоит ли протестовать, возмущаться? Против судьбы не пойдешь.

Он не очень боялся смерти. В его деле смерть всегда подстерегала внезапно. А унижаться и умолять Каджара... Он был не способен на это. Да к тому же это было бы бесполезно. С грустью подумал он о прекрасной персиянке. Если бы Каджар умел жить, он мог бы на прощание преподнести Малко прекрасный подарок. Но Каджар не умел жить.

— Господин Линге, — любезно сказал Каджар, — мои люди уже роют для вас могилу в парке. Жить вам осталось немного. У вас есть какое-нибудь последнее желание?

— О да. Я хотел бы остаться на час наедине с нашей общей приятельницей Лейлой.

Генерал усмехнулся.

— Вы мне нравитесь. Я ненавижу людей, строящих из себя вельмож, а умирающих хуже собак, и отношусь к вам с большим уважением. Я постараюсь, чтобы позже, когда ваше тело найдут, оно было бы перевезено в вашу страну. А пока, к сожалению, у меня нет больше времени болтать с вами.

Вернулись телохранители в сопровождении военного. Видимо, это был шофер генерала. Он подошел к хозяину и протянул ему штык. Генерал подал знак, и все удалились. Малко смотрел на Каджара, приближающегося к нему со штыком в руке.

Желтые глаза иранца горели мрачным огнем. Малко выдержал этот взгляд. Генерал сел на стул возле пленника и расстегнул китель. Затем кончиком штыка он разрезал рубашку на груди Малко. Прикосновение холодного лезвия заставило его вздрогнуть.

— В нашем племени, — сказал Каджар, — в давние времена людей испытывали на бессмертие. Им дотрагивались кинжалом до сердца, и если они после этого выживали, им оказывали самые невероятные почести. Считаете ли вы себя бессмертным, князь Малко Линге?

Обеими руками он взял штык, приставил его к груди Малко и надавил. Малко почувствовал жгучую боль. Острый конец штыка проник в его тело на сантиметр. Малко напрягся, пытаясь освободиться, но его усилия были тщетны. Он вскрикнул, и в ответ раздался глухой взрыв. Штык вдруг вылетел из рук генерала Каджара, ударился о стену и упал на диван. Каджар выругался и схватился за кобуру.

— Поднимите руки, генерал, и не смейте двигаться!

Малко не поверил своим ушам! Это был голос Дерио. Он повернул голову и не во сне, а наяву увидел бельгийца с двумя кольтами тридцать восьмого калибра в каждой руке. Оба пистолета были с глушителями.

— Подойдите и встаньте лицом к стене, — приказал Дерио. — И не вздумайте изображать из себя непокорного солдатика.

Он быстро подбежал к дивану и одним взмахом штыка разрезал путы на ногах Малко.

— Руки! — закричал тот. — Они в наручниках! Надо найти ключи. Откуда вы взялись, Дерио?

— Об этом позже, — ответил бельгиец. — Ключи должны быть у одного из типов в соседней комнате. А вы, — обратился он к Каджару, — идите вперед! Идите медленно, иначе...

И он вышел следом за генералом, подмигнув Малко. Через три минуты он вернулся, по-прежнему толкая перед собой генерала. В одной руке его находился кольт, в другой — связка ключей.

— Снимите с него наручники! Не вздумайте делать резких движений!

Он бросил связку ключей на диван.

Каджар помедлил секунду, потом взял ключи и стал снимать с Малко наручники. Его лицо не выражало никаких эмоций.

Со вздохом облегчения Малко поднялся. Еще никогда он не был так близок к окончанию своей карьеры.

— Теперь отодвиньтесь и снова встаньте к стене.

Голос Дерио звучал холодно и бесстрастно, но все понимали, что в случае неповиновения он выстрелит без колебаний.

Дерио протянул Малко второй кольт.

— Держите. Мы здесь не на прогулке. Чтобы добраться до вас, мне пришлось уложить троих псов во дворе и двух типов в соседней комнате.

— Осторожней! В парке есть еще один — роет для меня могилу.

— Придется его подождать.

Они затолкали генерала в угол. Малко встал за его спиной с оружием наготове, Дерио расположился за дверью. Открывшись, она должна была прикрыть его.

Им не пришлось долго ждать. Послышались приближающиеся шаги, и дверь отворилась.

— Генерал...

Человек не успел докончить фразы. Он увидел пустой диван и ринулся вперед, вытаскивая пистолет. Раздался приглушенный звук, человек дернулся, словно наткнулся на стену, повернулся и рухнул. Пуля Дерио застигла его врасплох. Бельгиец выстрелил еще раз для верности.

— Все! — сказал он. — Теперь надо срочно сматываться.

Малко не стал возражать.

— У меня есть идея. Там стоит машина этого подлеца, она нам сослужит прекрасную службу. Я сяду за шофера, вы — рядом с генералом на заднем сиденье. Сделает малейшее движение, стреляйте не задумываясь. Пошли!

— Вы слышали? — обратился к генералу Малко. Каджар пожал плечами.

— Вы оба — полные идиоты. Даже если вам удастся выйти отсюда, далеко вы не уйдете. Убьете меня — будет еще хуже. Мы не в Европе, мы в Иране, а отсюда не так просто выбраться. Вы должны знать об этом, господин Дерио.

Каджар помолчал, потом продолжил:

— Я оставляю вам последний шанс. Сдайте оружие, и я обещаю сохранить вам жизнь. Я попрошу вас остаться здесь на несколько дней и ни во что не вмешиваться.

— Хватит болтать! — оборвал его Дерио. — Мы уходим, и вы идете с нами. Вы будете самой прекрасной гарантией сохранения нашей жизни. Что касается вас, за такое дерьмо я бы не дал и гроша.

Они вышли из дому втроем. Неподалеку стоял черный «крайслер». Дерио открыл заднюю дверцу, Малко влез в машину первым, затем — подталкиваемый стволом пистолета генерал. Сам Дерио сел за руль. Большая машина плавно тронулась с места.

Повернув голову, Малко узнал террасу, где начались его любовные приключения с Лейлой. Дом казался вымершим.

Аллея тянулась через весь парк и казалась бесконечной. Они подъехали к выходу.

— Проклятье! Ворота закрыты, там стоит охрана!

— По логике вещей они должны пропустить генерала без всяких проволочек, — сказал Малко. — Я надеюсь, генерал достаточно умен и не станет нам мешать, в противном случае исход может быть для него нежелательным.

Каджар ничего не ответил.

Машина тихонько приблизилась к воротам, и Дерио притормозил. Подошел один из охранников. Что-то смутило его, и он навел винтовку на Дерио.

— Генерал торопится! — прорычал бельгиец на чистейшем фарси. — Открывай быстрее, болван!

Человек отошел на шаг, хотел что-то сказать, но выучка взяла свое, и он вытянулся по стойке смирно.

И тут, совершенно неожиданно, Каджар заорал:

— Не смей открывать! Стреляй! Стреляй!

Произошло всеобщее замешательство, повлекшее за собой бурные события.

Каджар толкнул дверцу, вывалился из машины и покатился по земле. Солдат взял их под прицел. Дерио не успел выхватить пистолет, но Малко уже спустил курок, опередив охранника на долю секунды. Две пули попали в грудь солдата, он упал, но падая, успел выпустить короткую очередь. Она пришлась по машине, и заднее стекло покрылось трещинами. Дерио вскрикнул. Малко выстрелил в Каджара. Раз, другой, затем послышался щелчок: патроны кончились. Каджар вскочил и бросился бежать, петляя между деревьями и призывая на помощь.

На выстрелы уже бежал второй охранник. Но в руках Дерио уже был пистолет, он высунул руку в окно и дважды выстрелил. Пуля попала в горло солдата, и тот упал. Малко выскочил из машины и бросился открывать ворота. Затем он плюхнулся на сиденье и заметил на рубашке Дерио большое кровавое пятно, которое медленно расплывалось.

— Ранен?

— Ничего, — глухо отозвался Дерио, — обойдется. Это тот, первый. Пуля попала где-то пониже шеи. По всей видимости, опасности нет, но я не могу повернуть голову.

Его руки побелели, боль охватывала вес тело, но машина уже мчалась прочь от этого места.

— Пересаживайтесь, я поведу машину!

— Нет, вы не знаете этой дороги. Мы должны ехать на полной скорости и добраться до города прежде, чем Каджар подымет тревогу. К счастью, у них нет рации, и пока он раскачается... Здесь всего два пути, а в другую сторону — горы.

— Куда мы едем?

— Мы должны спрятаться. Каджар перевернет весь город. Он будет искать нас во всех углах.

— Вы еще не все знаете.

Малко наспех пересказал ему исповедь генерала. Дерио мчался к Тегерану на невероятной скорости. Он выжимал все возможное из и без того сильной машины. Они пролетели мимо отеля «Дарбанд», проехали по какому-то бульвару.

— Теперь по нас будут стрелять не задумываясь, — отрывисто говорил Дерио. — Для Каджара и Шальберга это теперь вопрос жизни и смерти. Нужно выбраться из страны. Нужно вылезти из этой передряги, пока Каджар не захватил власть. Останемся здесь — пропадем. Лучше всего перебраться в Советский Союз через Каспийское море. Я знаю одного рыбака в Бабалзаре. У него есть небольшой кораблик. С русскими мы всегда договоримся, у меня там есть кое-какие связи.

— Но мы не можем позволить Каджару прийти к власти! — запротестовал Малко.

Сделав резкое движение, Дерио вскрикнул от боли. Малко с тревогой смотрел в его побелевшее лицо.

— Старина, пойми, — отбросил условности Дерио, — я истекаю кровью, как зарезанный цыпленок. Мне нужно как можно скорее лечь. Что до тебя, сегодня же вечером все полицейские получат твою фотографию. Можешь быть уверен, что дворец шаха, посольство, отель будут битком забиты полицейскими в штатском. Они уложат тебя на месте прежде, чем ты успеешь открыть рот.

Малко ничего не ответил. Все, что говорил Дерио, было истинной правдой. Он понимал, насколько малы его шансы. Все встанут на сторону Каджара и Шальберга, а он уже находится вне закона. Малко погрузился в размышления, а Дерио продолжал гнать машину.

Вскоре произошло нечто невообразимое. Один полицейский узнал машину всесильного генерала, остановил уличное движение и сделал им знак ехать дальше.

— Великолепно! — усмехнулся бельгиец. — Они слишком хорошо знают эту машину. Скоро к нам приставят эскорт из мотоциклистов и будут сопровождать до самого морга.

Он несколько раз свернул из одной маленькой улочки в другую.

— Бросаем машину. Она слишком заметна. Нам осталось пройти не так уж много.

Дерио тяжело выбрался из машины, пошатнулся, чуть не упал, но вовремя успел опереться на крыло «крайслера».

— Вот сволочь! — сплюнул он. — Хорошо он меня отделал!

Малко взял товарища под руку. Длинная струйка крови потекла на его рукав.

Потихоньку они пошли дальше. Вскоре улица уперлась в тупик. Откуда-то доносился отвратительный запах гниющих отбросов. Дерио указал на рассохшуюся дверь, и Малко подвел его к ней.

Дерио стукнул два раза, подождал немного и снова стукнул пять раз подряд.

Дверь слегка приоткрылась, и женщина неопределенного возраста бросила на них подозрительный взгляд. Тут она узнала Дерио и распахнула дверь.

— Доктор дома? — спросил он на фарси.

Она кивнула и впустила их в дом. Они очутились в комнате с земляным полом, на шатком столе горела керосиновая лампа, вокруг него стояло несколько ящиков, служивших стульями. Дверь в следующую комнату была задернута цветастой шторой. Дерио без сил опустился на пол и прислонился к стене.

Почти сразу в комнате появился сухощавый сгорбленный человек. Не глянув на Малко, он наклонился над раненым бельгийцем, бережно расстегнул на нем рубашку и стал ощупывать плечи и грудь.

Дерио стиснул зубы, крупные капли пота выступили у него на лбу.

— Паршивое ранение, — пробормотал доктор, — придется вас прооперировать.

Он говорил по-французски, тихим и успокаивающим голосом. Затем он сдвинул с места стол и присел на корточки. Под широкой ножкой стола обнаружилось железное кольцо. Он потянул его и откинул крышку погреба. Внизу было темно, но доктор стал спускаться по навесной лесенке и исчез. Малко заглянул вниз. На него пахнуло сильным запахом лекарств. Голова доктора показалась из отверстия. В подвале уже горел свет.

— Помогите мне, — сказал он, обращаясь к Малко, — мы должны перенести его вниз.

И они подхватили бельгийца, стараясь причинить ему как можно меньше боли.

Спустившись вниз, они оказались в небольшом помещении, чисто вымытом и приспособленном под операционную. Дерио уложили на одну из двух кушеток. Доктор достал шприц и сделал ему укол в руку.

— Немного морфия не причинит вам вреда, — тихо сказал доктор. — Я вас прооперирую, но сначала нужно послать за антибиотиками.

Он поднялся наверх, а Малко подсел к раненому.

— Кто это? Он надежный?

— Можете положиться на него, как на меня. Он — врач Моссадеша и ненавидит Каджара. Его голова оценена в крупную сумму. Делает аборты девушкам из богатых семей, а заодно всем потаскушкам Тегерана. У него я чувствую себя спокойно.

Морфий стал оказывать действие, щеки Дерио слегка порозовели. Малко воспользовался случаем задать ему мучивший его вопрос:

— Объясните, наконец, как вам удалось вытащить меня из той мерзкой ловушки?

Дерио самодовольно улыбнулся.

— А это не нанесет удара вашему самолюбию? Сегодня я пришел в отель, и мне сказали, что вы ушли вчера вечером и до сих пор не возвращались. Я знал, что вчера вы были приглашены на великосветский раут. Еще раньше вы назвали имя пригласившей вас девушки. Мои друзья помогли мне разыскать ее. В обед я отправился к ней на работу и стал расспрашивать о вас. У нее был довольно смущенный вид, она плела какую-то ерунду. Вроде того, что вы ушли с вечера довольно рано и что она ничего не знает. Тогда я смекнул: поскольку вас нет в отеле, а девчонка на работе, значит, вы не занимаетесь любовью. Я решил проехаться в горы, выпытав у нее адрес... Нанял такси, хорошенько вооружился... Ну, приехал, отпустил таксиста, отправился прямиком в парк. Там дело чуть не сорвалось. Я нарвался на людей Каджара, и хорошо, что не встретил их всех вместе. Тут я смекнул, что иду по верному следу, поскольку этот тип наставил на меня свою пушку.

— И что потом?

— Преимущество пистолетов с глушителями заключается в том, что выстрелы из них производятся бесшумно. Они не будоражат всю округу. Короче говоря, я выстрелил первым. Затем я подстрелил второго и преподнес генералу неожиданный сюрприз.

Подвесная лестница задрожала. Это вернулся доктор с лекарствами. Он попросил Малко подождать наверху.

Малко повиновался и устроился на одном из ящиков. В углу, сгорбившись, сидела женщина. Люк в подвал был закрыт, оттуда не доносилось ни звука.

Через час доктор поднялся наверх с засученными рукавами и мокрый от пота.

— Ну вот, все в порядке. Он быстро выкарабкается. Но некоторое время он должен побыть у меня. Вы можете теперь спуститься.

Малко спустился вниз. Дерио лежал голый по пояс, на плечо его была наложена повязка, рядом на столике стояло блюдце с кусочком свинца. Это была пуля, чуть не ставшая причиной его гибели.

— Этот доктор — настоящий волшебник, — сказал Дерио. — Я почти ничего не почувствовал... — Он попросил у Малко сигарету и закурил. — Пока мы здесь, все в полном порядке. Но что с нами будет, когда придется уйти отсюда? Дело значительно осложнится. Жизнь в Иране для меня закончилась. Придется выбираться из страны, как когда-то пришлось покинуть Египет.

Малко прищурил глаза.

— Еще не все потеряно. Завтра я попробую сделать одну вылазку. Пойду к послу.

— Вы спятили! Вы уже убедились, что такое Каджар. Во второй раз номер не пройдет, и вы погибнете по собственной глупости.

— Нет, я должен идти. Кроме меня никто не может помешать этому заговору.

— Как хотите. Но у вас нет ни одного шанса. Хоть до завтра останьтесь здесь и отдохните.

Малко и сам сознавал, как необходим ему отдых. Позже женщина принесла им блюдо с пловом. Они поели и запили еду зеленым чаем. Затем Малко растянулся на свободной кушетке. Раздеваться он не стал и даже сам не заметил, как уснул. Завтрашний день обещал стать самым долгим днем в его жизни.

Глава 12

Теперь он знал, что может испытывать гонимый, преследуемый человек. Во-первых, он чувствовал себя невыносимо грязным. Проходя мимо большой витрины с выставленными дорогими коврами, он взглянул на свое отражение. Небрит, рубашка мятая, сомнительной свежести, — вид небогатого иранца, но почему-то светловолосого.

В надежном убежище Дерио явно не хватало привычного комфорта.

Из магазина вышел продавец и пригласил взглянуть на новую партию ковров. Малко отвернулся и быстро зашагал прочь. На улицах почти не было иностранцев, и это не нравилось ему. Каджар наверняка пустил по его следам всех своих ищеек, а узнать Малко было очень просто.

Мимо него проехал джип с полицейскими, вооруженными до зубов. Но они даже не взглянули на него. На пересечении проспектов Фирдоуси и Шах-Реза висели огромные полотнища в честь сорокасемилетия шаха. Здесь же висели плакаты, зазывающие народ на стадион Азрафиш на большой спортивный праздник. Малко захлестнула ярость. Через несколько часов шах погибнет на его глазах, а он ничего не сможет сделать. Каджар и Шальберг потирают руки, зная, что ничто и никто не сможет их остановить.

Их план был продуман во всех деталях, он был безупречен, а Шальберг был слишком хорошим организатором, чтобы оставить без внимания хоть какую-нибудь деталь. С двумястами килограммами взрывчатки ни от шаха, ни от его приближенных не останется и следа. Взять после этого власть в свои руки будет просто детской игрой, а с самим Малко, по всей видимости, рано или поздно произойдет несчастный случай, либо ему припишут попытку удрать без разрешения властей, либо еще что-нибудь в этом роде. Они отделаются извинениями перед американским правительством, никогда не начинающим военных действий в отместку за гибель секретного агента. Ну, упрекнут, но не больше.

Ему не давала покоя мысль, что он должен погибнуть в этой чужой стране, вдали от всего, что любил. Он должен был срочно найти какой-то выход.

Но один, посреди этого широкого проспекта, он был весь как на ладони.

Малко глянул на часы. Двенадцать. Праздник на стадионе должен был начаться в два, взрыв — не позднее половины третьего. Чтобы придумать что-нибудь и спасти шаха, в его распоряжении оставалось сто двадцать минут.

Ему в голову пришла идея угнать машину. В этом случае у него появлялась возможность передвигаться быстрее. Утвердившись в этой мысли, Малко успокоился и привел нервы в боевое состояние. Позади остался «Парк-отель». Малко повернул назад, вошел во двор. Штук десять машин с водителями, дремавшими на задних сиденьях, стояли здесь в ожидании пассажиров. Но день был праздничный, и никто не спешил нанять автомобиль.

Малко наметил черный «шевроле» выпуска прошлого года. Машина имела приличный вид, и только на переднем стекле у нее была небольшая трещина. Малко вошел в отель и направился в бар. Здесь почти никого не было. Он вернулся в холл и попросил пухленькую улыбающуюся телефонистку набрать номер американского посольства. Кабина находилась рядом, Малко вошел в нее и снял трубку.

— Чем могу быть полезен? — спросил голос с иранским акцентом.

Малко осведомился, не может ли он поговорить лично с послом.

— Его превосходительство сейчас подойдет. Малко с волнением ждал.

— Килджой у телефона. Слушаю вас, — раздалось в трубке.

— Говорит Малко Линге. Ваше превосходительство, мне необходимо срочно переговорить с вами.

Посол раздраженно вздохнул.

— Послушайте, дорогой мой, я ухожу через пять минут на специальный прием во дворце. У меня нет ни минуты свободного времени. Я слышал, вы влипли в неприятную историю, но вы сами виноваты. Генерал Каджар издал указ о вашем аресте. Мне доложили, будто вы пытались застрелить его в компании с наемным убийцей, которого тоже разыскивают. Это сплошное безумие! Сдайтесь, явитесь с повинной, потом посмотрим, что я смогу для вас сделать.

Малко чуть было не вспылил, но сдержался.

— Ваше превосходительство, это не я, а Каджар пытался убить меня. Вам известно, что я направлен сюда с секретной миссией самим Президентом?

Он резко отчеканил последние слова.

— Да, это так, — согласился посол, — но...

— Я показывал вам письмо, подписанное самим Президентом? Да или нет?

— Да.

— Прекрасно. Эта бумага разрешает мне прибегнуть к помощи любого чиновника американского правительства. Вы являетесь таковым.

— Согласен. Но я не в силах защитить вас от законов этой страны. И особенно от генерала Каджара.

Малко понял, что, идя таким путем, он ничего не добьется. Шальберг успел основательно обработать посла.

— Хорошо, не будем говорить об этом сейчас. Я прошу... — он поправился, — я приказываю вам от имени Президента Соединенных Штатов Америки немедленно связаться с шахом и предупредить его о смертельной опасности. Через полтора часа будет осуществлен заговор, направленный против него.

— Заговор? Убийство? Но каким образом?.. Его охраняют лучше, чем нашего Президента.

— Таким образом, который не может не осуществиться. Я не могу сказать больше в данный момент.

Он не хотел вдаваться в подробности на случай, если линии американского посольства прослушиваются людьми Каджара. В таком случае генерал мог в последнюю минуту отложить задуманное дело. Ведь он сам раскрыл свои замыслы перед Малко, которого могли в одночасье выставить из страны либо прихлопнуть с тем, чтобы через месяц начать все сначала.

— Послушайте, — заговорил посол, — я уже слышал об этом от вас. Я не сомневаюсь ни в вашем уме, ни в ваших способностях, но бывает, что секретного агента вводят в заблуждение, дают ложные сведения. Я говорил о ваших опасениях с Шальбергом. Он возглавляет отделение ЦРУ в Тегеране вот уже на протяжении двенадцати лет. Он заверил меня, что все эти россказни о заговорах, покушениях — самая настоящая выдумка. Необоснованная и распространяемая нашими русскими «друзьями».

Следующую фразу он выпалил со злобой:

— Шальберг — не идиот, он прекрасно разбирается во всех здешних делах. Кроме того, он связан давнишней дружбой с генералом Каджаром, а уж этот прекрасно осведомлен обо всем, что делается в стране. Полагаясь на этих людей, я могу оставаться совершенно спокойным. Вы позволили отравить себя коммунистической пропагандой. Об этом мне сообщил Шальберг, и у меня нет оснований не доверять ему. Я не пойду смешить шаха этой дурацкой выдумкой, чтобы потом надо мной издевались на протяжении десяти лет!

Малко кипел от ярости.

— Ваше превосходительство, как бы вы отнеслись к предложению занять небольшой пост в Улан-Баторе?

— Почему это я должен ехать в это захолустье? Что за глупая шутка?

— Потому что большего вы не заслуживаете. И если сегодня вечером мы с вами еще будем живы, я приложу все усилия, чтобы вас отправили именно туда.

После этого Малко со злостью бросил трубку. Еще одна попытка провалилась. Он вышел из кабины.

Толстушка-телефонистка улыбалась ему с прежним добродушием, и это навело его на новую мысль.

— Я хотел бы позвонить в Америку.

— В Америку? — удивилась она. — Подождите, я позвоню на центральный телеграф и узнаю, есть ли свободная линия.

Она поколдовала над своим аппаратом и завела длинный разговор с коллегой на центральном телеграфе. Потом сказала Малко:

— Сегодня ничего не получится. Оставьте мне ваш номер, я могу попробовать завтра утром. Знаете, в последнее время у нас очень плохо работает телефон, особенно на дальние расстояния.

Малко пожал плечами.

— Что ж, видно, ничего не поделаешь. Спасибо за внимание.

Если бы ему удалось дозвониться до ЦРУ, они могли оттуда позвонить шаху.

Он вышел из отеля и снова завернул во двор. Черный «шевроле» стоял на месте. Увидев, что к нему приближается клиент, шофер выбрался из машины и направился навстречу с лучезарной улыбкой.

— Я хотел бы нанять вашу машину, — сказал Малко. — Она в порядке?

Тот заверил, что машина находится в полном порядке, а в подтверждение своих слов сел за руль и завел мотор.

— Прекрасно, — сказал Малко. — Идите в холл, там возле регистратора стоит мой багаж. Принесите его сюда.

Шофер со всех ног бросился выполнять поручение, а Малко подождал, пока он скроется из виду, открыл дверцу и сел за руль.

Ключи остались на месте, оставалось только завести мотор. Когда растерянный шофер, не обнаруживший никакого багажа, выскочил на улицу, Малко уже заворачивал на проспект Фирдоуси. Он проехал мимо главного входа в отель, и дежурный, стоявший у дверей, низко поклонился ему.

Шофер на мгновение замер от неожиданности, потом с дикими воплями бросился вслед за машиной. Остальные водители остолбенело смотрели на него. Множество всяких происшествий случалось в этом отеле, но такого, чтобы клиент украл машину, никогда не было.

Малко пересек проспект Шах-Реза. Его никто не преследовал. Так он и думал, рассчитывая на иранскую лень и апатию.

Естественно, когда шофер немного оправится от столбняка, он непременно заявит в полицию, но пока полицейские раскачаются и начнут розыски, это уже не будет иметь значения.

В этот день движение было незначительное. Пользуясь случаем, Малко довольно быстро доехал до Шимрана, а оттуда было рукой подать до улицы Сорейя. Он хотел кое-что проверить.

Улица была пустынна. Он проехал ее всю на небольшой скорости, вернулся и не торопясь проехал мимо дома Дерио.

Достаточно было одного взгляда, чтобы заметить большую черную машину, стоящую как раз напротив его дома. В машине сидели переодетые в штатское полицейские. Малко еле удержался от искушения нажать на газ и рвануть отсюда на полной скорости. Но на него никто не обратил внимания и никто не поехал следом.

Он убрался подальше от места засады, свернул в первую попавшуюся узкую улочку, затем в другую и выехал южнее, где-то в районе Таштежамшида. Остановился возле маленького кафе, служившего одновременно бакалейной лавкой.

— Телефон есть? — спросил он у хозяина. Сидящий на перевернутом ящике хозяин молча указал на стоящий возле него телефон. Малко набрал номер бельгийца. Гудки раздавались довольно долго, и вдруг кто-то снял трубку.

— Кто говорит? — спросили на фарси.

— Господина Дерио, пожалуйста, — отозвался Малко.

— Его нет дома. Кто спрашивает?

Судя по начальственному тону, Малко нарвался на полицейского. Значит, в доме тоже была засада. Малко тихонько повесил трубку, дал десять риалов хозяину и вышел. Он не знал, что делать дальше. Отъехав от кафе, он остановил машину и пересел на заднее сиденье, сделав вид, будто хозяин дожидается своего шофера.

Час дня. Через шестьдесят минут шах поднимется на трибуну. Малко мучительно напрягал мозг, стараясь что-нибудь придумать. Ему бы только добраться до шаха! Он был уверен, что тот выслушает его. Нельзя, управляя такой страной, как Иран, не приобрести за двадцать лет шестого чувства, способного вовремя предупредить об опасности...

Но дело заключалось в том, что Малко не знал, как ему добраться до шаха. Он исчерпал все свои возможности. Подобраться к нему на стадионе не удастся, — повсюду будут расставлены люди Каджара, которым доставит удовольствие пристрелить подозрительного типа в грязной рубашке, осмелившегося приблизиться к монарху.

Оставался единственный вариант — добраться до Его Величества до его прибытия на стадион.

Устроить аварию, врезавшись в «роллс-ройс» шаха? Но его раньше собьют мотоциклисты охраны.

Малко снова пересел за руль и направился в сторону Летнего дворца. Это было немного выше «Хилтона», по дороге на Шимран. Малко надеялся на парадный выезд из главных ворот.

Но когда он подъехал, здесь царил полный покой и тишина. Два солдата, вооруженные автоматами, дефилировали туда и обратно вдоль чугунной ограды. В саду тоже находилось несколько охранников.

Малко спустился вниз и объехал дворец кругом, чтобы проверить другие ворота. Там тоже все было спокойно, даже охраны не было.

Малко развернулся и выехал на небольшую площадь. Здесь он остановился на самом берегу речки, протекающей возле отеля «Дарбан». Он сделал вид, будто поджидает кого-то. Здесь дорога заканчивалась, дальше шли горы. Стояла прекрасная погода, было прохладно. Высота в тысячу шестьсот метров над уровнем моря заметно ощущалась.

Небрежно развалившись на сиденье, Малко предался черной меланхолии. Его план провалился. Шансов на удачу не осталось никаких. Он мог попытаться предупредить шаха и тем самым спасти свою честь ценой собственной жизни. Правда, в этом случае замок в Австрии остался бы не отреставрированным, но что с того! Из мира иного он вряд ли сможет наблюдать печальную картину его запустения.

Час пятнадцать. Ожидание становилось невыносимым. Он умирал от голода, но предпочел не заходить в бар отеля из опасения быть узнанным.

Ему казалось, что, окруженный голыми, неприютными горами, он находится на краю света. Какой там Вашингтон! Он был невообразимо далек.

Малко проверил кольт, подаренный ему Дерио. Оружие было заряжено, глушитель лежал в кармане, сталь рукоятки поблескивала в лучах солнца. Теперь это был его единственный союзник. А в это самое время подручные Каджара уже готовили к действию свое адское устройство. Малко так и представлял себе самолет, набитый смертоносным грузом, спокойно дожидающийся своего часа. Оставалось только запустить мотор и поднять его в воздух.

Смерть шаха повлечет за собой неисчислимые бедствия. Не останутся равнодушными к перевороту и русские, а партия Тудеш будет окончательно обескровлена. Русские непременно вмешаются. По новой дороге стратегического значения они доберутся до Тегерана за каких-нибудь четыре часа. Иранская армия не сможет остановить их, и может случиться все что угодно.

Малко в сердцах выругался. Он начинал понимать, почему сам Президент был так заинтересован в успешном завершении его миссии. И вот теперь он сидел в украденной машине, беспомощный, как младенец.

Шум моторов вывел его из оцепенения. Он включил зажигание. Четыре мотоциклиста выехали из-за ограды и остановились на площади. Следом должен был показаться автомобиль шаха. Это было единственное место, где Малко мог рассчитывать каким-то образом остановить надвигающееся несчастье. Потом будет поздно.

Малко подъехал ближе. Он находился всего в пятидесяти метрах от мотоциклистов. Пока они не обращали на него никакого внимания.

Из-за ограды выехал голубой «крайслер» с двумя длинными радиоантеннами и встал позади мотоциклистов. И вот теперь Малко увидел «роллс-ройс», который медленно ехал по главной аллее. Ветровое стекло отсвечивало, и Малко не мог видеть, кто внутри, но, кроме шофера, там могли находиться только шах и его супруга.

Мотоциклисты подтянулись и медленно двинулись вперед. Малко пропустил первую пару и отпустил тормоз. У него практически не оставалось времени. Он должен был врезаться прямо в передок «роллс-ройса» прежде, чем тот наберет скорость.

Все так же медленно автомобиль шаха выехал из-за ограды. «Шевроле» рванулся вперед. У Малко пересохло в горле: его пока что еще никто не заметил.

Но в этот же миг один из мотоциклистов повернул голову. Он сделал изящный разворот и поставил свою машину поперек дороги, заслонив таким образом машину шаха.

Мотоциклист действовал совершенно спокойно. Он, видимо, решил, что водитель «шевроле» не узнал машину шаха и намеревался проехать мимо.

Малко мог легко опрокинуть его и врезаться в «ролле», идущий прямиком на него. Но что-то остановило его. Потом он понял. Он не мог пойти на хладнокровное убийство мотоциклиста, исполняющего свой долг. Помимо всего, в этом случае он все равно ничего не успел бы сказать шаху. Заподозрив что-то неладное, охрана сначала стреляет, а уже потом начинает выяснять суть дела.

Эскорт торжественно проехал мимо. Всего в десяти метрах от Малко. Мельком он увидел шаха и его супругу, следом, замыкая колонну, прошли три машины с солдатами и полицейскими.

Малко опоздал. Догонять не имело смысла: машины прибавили скорость и помчались вперед, подавая пронзительные сигналы. Малко тяжело вздохнул. Теперь только чудо, не зависящее от него, могло спасти шаха и его жену.

Малко развернулся и поехал обратно в Тегеран. Ему все стало безразлично. Если его не поймают люди Каджара, то наверняка остановят полицейские за кражу машины. У обочины стояли две женщины. Они приняли его за таксиста и попытались остановить. Два больших автобуса, битком набитые сельскими жителями, обогнали его. Видно, торопились на праздник.

Ему стало так обидно, что он даже ощутил во рту вкус горечи. Само небо, голубое, безоблачное, насмехалось над ним! Кругом радовались беззаботные, ни о чем не подозревающие люди, но долго ли будет продолжаться их веселье?

Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, он стал следить за серебристой точкой в небе. Она приближалась, увеличиваясь в размерах. Малко ехал теперь очень медленно, давая всем водителям возможность обгонять его.

Точка выросла. Это был самолет, заходивший на посадку. Он летел низко, и вскоре стали видны четыре мотора и опознавательные знаки. Это был ДС-8 американской авиакомпании.

Авиалайнер сделал изящный разворот, спустился еще ниже, и солнце сверкнуло на его плоскостях.

— О черт!

Малко непроизвольно выругался вслух и резко остановился. Следовавшее за ним такси чуть не врезалось в него. Малко услышал поток иранских ругательств. Он вырулил на обочину, остановился и стал пристально наблюдать за самолетом, удалявшимся к югу. Там, на борту, должна была находиться Хильдегард... Но тут его мысли приняли совершенно иной оборот. Ему в голову пришла сумасшедшая идея, настолько дикая, что от не вставали дыбом волосы на голове. «А вдруг получится?» — подумал он и включил мотор. Он мчался, словно помешанный, сломя голову. Дорога шла под уклон. К счастью, машин было немного, а у «шевроле» было достаточно силенок и главное — бензина.

Вцепившись в руль, Малко не замечал прохожих. Они в ужасе шарахались. Ему необходимо было доехать до аэропорта буквально за десять минут.

Он обогнал колонну машин на пересечении двух бульваров, на третьей скорости проскочил на красный свет. Регулировщик не успел выскочить из будки.

Малко стремился обогнуть центр города по более спокойным улицам. Он снова был хладнокровным и уверенным в себе.

Он выехал на дорогу, ведущую в аэропорт, проехал мимо рекламного щита Эр Франс, сообщавшего, что от Тегерана до Парижа всего пять тысяч километров.

Последние восемь километров он пролетел за пять минут. К счастью, дорога была свободна.

Показались ангары и здание аэровокзала. Он свернул вправо и подъехал к взлетному полю. Проезд был открыт, но охранялся часовыми, и те едва успели отскочить в стороны. «Шевроле» пронесся мимо со скоростью сто километров.

Малко остановился на краю летного поля. Сердце его готово было выскочить из груди. ДС-8 стоял на месте и выпускал прибывших пассажиров. Они гуськом спускались по трапу.

К самолету уже подвозили баки с горючим и устанавливали их под крыльями, с другого трапа выгружали багаж. Наконец сошел последний пассажир. Малко подъехал к самому трапу и быстро поднялся в самолет. В иллюминаторы било солнце, и он на секунду ослеп.

— Малко!

Это была Хильдегард, бросившаяся к нему на шею.

— Что ты тут делаешь? Как ты сюда попал?

— Где командир?

Вопрос был задан приказным тоном. Хильдегард глянула на него с испугом.

— Но... что случилось?

— У меня нет времени объяснять. Отведи меня к командиру и представь ему.

— Он в кабине. Пишет отчет о приземлении. Подожди немного.

Малко отстранил ее и рванулся к двери с надписью «Экипаж». Все должно было решиться в этой кабине, все зависело от того, каким человеком окажется командир корабля.

А командир преспокойно курил сигарету, второй пилот производил контрольные проверки и принял Малко за любопытного пассажира, заинтересовавшегося приборами. Командир любезно улыбнулся. Малко подошел ближе.

— Вы командир корабля?

— Да.

Летчик был немного удивлен, но все еще улыбался.

— Разрешите представиться. Князь Малко Линге. ЦРУ.

На этот раз командир немного изменился в лице. Малко протянул ему бумагу.

— Читайте!

Это было письмо Президента — охранная грамота Малко, обращенная ко всем гражданам США.

Лицо командира пошло мелкими морщинами. Малко стал изучать его.

Это был человек лет пятидесяти с физиономией доброго вояки, с лицом открытым и умным. По всей вероятности, бывший военный летчик. Глаза у него были голубые и ясные. Он вернул документ и глянул в лицо Малко.

— Что я должен сделать для вас, господин Линге? Малко перевел дыхание.

— Мы должны немедленно взлететь.

— Взлететь?

— Да. Пусть на борту останется только технический персонал, дело может оказаться рискованным.

На этот раз летчик смотрел на него обеспокоенно, видно, принял Малко за сумасшедшего.

— Вы отдаете себе отчет в том, о чем просите? Я отвечаю за лайнер перед компанией, а он стоит шесть миллионов долларов. Кроме того, я не могу по собственному желанию подняться в воздух. Я должен предупредить диспетчера, ведь у меня нет расписания взлетов и посадок других самолетов. Я вовсе не желаю устроить здесь кашу.

— Но если вы попросите разрешения, вам откажут?

— Безусловно.

— В таком случае мы должны обойтись без их разрешения, командир.

Летчик смотрел на Малко все с большим недоумением.

— Я не могу сделать то, о чем вы меня просите. Это слишком серьезно и опасно. Я рискую карьерой, своей жизнью и жизнью своего экипажа. Нет, это невозможно! Я даже не знаю, кто вы такой, чего добиваетесь. Если бы у меня были хоть какие-то гарантии...

Малко почувствовал колебание в голосе командира, но лицо его оставалось невозмутимым. Второй пилот внимательно слушал разговор, одновременно наблюдая за показаниями приборов.

Огромный лайнер опустел, только иранские уборщицы шумели пылесосами, готовя самолет к новому рейсу. Малко глянул на часы. Два часа: праздник начался.

— Командир, я дам вам требуемые гарантии. Он расстегнул пиджак, вытащил кольт, поставил глушитель и направил оружие на обоих летчиков.

— Приказываю вам немедленно подняться в воздух, — спокойно сказал он. — В противном случае я пристрелю вас, а затем вашего пилота, если он откажется повиноваться. Я весьма сожалею, что мне приходится применять подобные меры, но это исключительный случай, и я не могу поступить иначе.

Нависла напряженная тишина, потом командир сказал:

— Я повинуюсь вам, раз вы берете на себя всю ответственность. Но, по крайней мере, объясните, в чем дело и как надо действовать.

— Прежде всего, взлететь без разрешения.

— Так.

— Хватит ли у вас горючего на час полета?

— Хватит.

— В таком случае остановите дальнейшую заправку и запускайте двигатели.

Малко продолжал держать пистолет в руке, но уже знал, что тот ему не понадобится. Американец поверил ему, иначе не уступил бы с такой легкостью.

— Что я должен ответить диспетчеру?

— Ничего.

— Они спросят меня, почему я собираюсь взлетать без пассажиров.

— А вы не говорите, что хотите взлететь, скажите, что хотите сделать пробежку для проверки какого-нибудь прибора.

— О'кей. Фрэнк, спуститесь и скажите рабочим, чтобы они отвели цистерны с горючим, и предупредите электриков, что мы сейчас заведем мотор и сделаем пробежку.

Он обернулся к Малко.

— Вам повезло: самолет в полной исправности. Если все сойдет нам с рук, мы через пять минут взлетим.

Второй пилот вышел из кабины и спустился вниз. Малко видел, как он яростно жестикулирует, доказывая что-то рабочим. Наконец те убрали шланги и отъехали в сторону.

Один продолжал что-то доказывать, но тут, к счастью, приземлился еще один самолет и отвлек внимание на себя.

Больше никому не было дела до американского самолета. Малко наблюдал за командиром, склонившимся над приборами. Цистерны с горючим уехали. Второй пилот поднялся в самолет и приказал уборщицам уходить. Те не протестовали. Они были довольны, что их работа так быстро закончилась. Он задраил за ними люк, вернулся на свое место и приступил к работе.

Через некоторое время он обратился к командиру:

— Я готов. Мы можем трогаться.

— Хорошо. Включите первый.

Раздался характерный свист — заработал первый двигатель.

— Второй!

Все шло как по маслу.

— Третий и четвертый!

Теперь все четыре турбины тихонько гудели, красные и зеленые огоньки мигали на доске приборов. Малко сунул пистолет за пояс. Он запретил себе смотреть на часы до тех пор, пока самолет не поднимется в воздух. Пока все шло хорошо. Неожиданно заговорило радио. Резкий голос осведомился по-английски:

— Говорит старший диспетчер. Что происходит?

— Отключите радио, — приказал Малко.

Командир послушно опустил рычажок, и радио умолкло. ДС-8 доехал до взлетной полосы, и командир обернулся к Малко.

— Что дальше?

— Вы можете взлететь, не имея определенного направления?

Тот утвердительно кивнул.

— В таком случае — поворот на сорок пять градусов и вперед!

Самолет затрясло: пора было набирать скорость.

— Командир, смотрите там, на дороге!

Малко тоже посмотрел вперед.

С другого конца полосы на полном ходу навстречу им мчался джип. Видно, умолкнувшее радио обеспокоило диспетчеров.

— У вас есть время. Вперед и взлетайте!

— А если они прибавят скорость?

— Черт с ними, взлетайте сразу!

Он снова вытащил свой кольт. Отступать было некуда, надо было идти ва-банк. С диким ревом огромная машина сорвалась с места. Джип находился далеко, он казался совсем маленьким, но самолет приближался к нему со скоростью двести пятьдесят километров в час.

— Мы раздавим его! — закричал летчик.

— Нет. Вперед!

Джип катил по центру взлетной полосы, уже были видны сидящие в нем люди. Они отчаянно жестикулировали и что-то кричали.

— Если они не остановятся, нам конец! ДС-8 мчался все быстрее. Малко сжал зубы.

— Сколько осталось до взлета?

— Шестьсот метров.

Они неминуемо должны были врезаться в машину, продолжавшую мчаться навстречу. Осталось несколько мгновений, и...

— Сверхмощность! — скомандовал командир. Он изо всех сил потянул на себя штурвал. Нос самолета изящно задрался вверх, и машина поднялась в воздух почти под прямым углом. Джип с разъяренными людьми промчался под брюхом самолета.

Они продолжали набирать высоту. Земля уходила вниз. Летчики хлопотали над приборами, приводя двигатели в нормальное состояние. Они поднялись над первым слоем облаков, и самолет принял горизонтальное положение. Немного отдышавшись, командир сказал Малко:

— Нам повезло. Мы были пустые и без пассажиров. Я никогда еще не взлетал практически без разбега. Но через десять минут иранские самолеты начнут за нами охотиться.

— Так сразу радары нас не обнаружат. И они не посмеют сбить американский самолет, даже если он и взлетел без разрешения по какой-то неизвестной причине.

— Нет, но они окружат нас и вынудят приземлиться.

— Ничего, до этого должно произойти слишком многое. Командир откинулся на спинку кресла.

— Ну, и что я должен делать теперь? Надеюсь, вы заставили меня проделать все эти фокусы не для того, чтобы получить воздушное крещение?

Не обращая внимания на вопрос командира, Малко спросил:

— Какая у вас самая минимальная высота?

— Триста. Можно и двести метров, но это очень рискованно. Долго продолжать эти шуточки невозможно.

— Скорость?

— Триста — триста пятьдесят километров в час.

— Какие вы можете выполнять маневры?

— В маневрах мы ограничены. Это вам не истребитель, чтобы крутить петли или входить в штопор.

— Скажите, командир, вы были на войне?

— Да, а зачем вам это?

— Где?

— В Европе.

— Вы слышали о немецких летающих бомбах?

— Да, конечно.

— Вы знаете, каким способом их обезвреживали английские летчики?

— Нет, не припоминаю. Но к чему вы клоните?

— Так вот, английские охотники за летающими бомбами умудрялись пристраиваться к ним на той же скорости, потом они подсовывали свое крыло под крыло летящего объекта и выводили его из равновесия.

Командир недоуменно посмотрел на Малко.

— Вы что, рехнулись? Война уже двадцать лет как кончилась, а в Иране нет никаких летающих бомб. И потом я не охотник, а самолет весит сто пятьдесят тонн.

— Мировая война, возможно, и кончилась, но не для всех.

И Малко в нескольких словах рассказал о заговоре против шаха, о полете управляемого самолета и о том, что он задумал и чего ждет от командира.

— У нас осталось слишком мало времени, но мы должны спасти шаха. Единственная возможность предотвратить несчастье — это остановить летающую бомбу, поскольку мы ничем не можем ее сбить. Мы должны поступить, как поступали английские летчики. Я знаю, это не так просто, но надо попробовать.

— А вы знаете, где находится этот самолет? Откуда он должен взлететь?

— Нет, не знаю, но где-то неподалеку от стадиона они приспособили взлетную полосу. Стадион находится на севере. Дальше на север идут сплошные горы, следовательно, они могли расположиться либо с восточной, либо с западной стороны. Насколько я знаю местность, скорее всего, с восточной.

ДС-8 летел над Тегераном на высоте полутора тысяч метров. Небо было ясным, город был виден как на ладони.

— Мы не должны терять ни одной минуты. Надо спуститься и пролететь над стадионом, а там будет видно.

Самолет пошел на снижение. Через несколько минут он уже летел на высоте пятисот метров. Видимость была прекрасной, и не надо было искать глазами чашу стадиона. Она приближалась.

ДС-8 пролетел над стадионом. Малко отчетливо видел трибуну и место, где должен был находиться шах. На зеленом поле спортсмены выполняли гимнастические упражнения. Все шло по программе, и никто не обратил внимания на пролетающий самолет. Едва ли это могло кого-нибудь удивить, поскольку аэропорт находился неподалеку.

— Вернемся назад и отклонимся немного на запад, — попросил Малко.

На сей раз присутствующие на стадионе задрали головы. Самолет снизился, гул двигателей заглушил музыку. Малко пристально смотрел на землю, но там уже простиралась охровая пустыня с кубиками разрозненно стоящих домиков.

Малко уже собирался попросить летчиков развернуться вправо, но в этот момент второй пилот закричал:

— Смотрите! Смотрите! Вон там, внизу, чуть левее!

Малко чуть не свернул себе шею, но успел заметить крохотный желтый самолетик, медленно кативший по пустыне.

— Это он! — закричал Малко.

Но ДС-8 уже пронесся дальше. С большими предосторожностями командир сделал крутой разворот. Малко показалось, что они вот-вот заденут землю крылом. Но самолет выровнялся и пошел прямым курсом в сторону стадиона. Он летел на высоте не более трехсот метров. Через две минуты они пролетели над импровизированной взлетной полосой, но самолетика там уже не было. Стояла какая-то машина и небольшая цистерна с горючим.

Еще две минуты они летели над пустыней, и снова второй пилот закричал:

— Вон он!

Маленькое желтое пятнышко медленно ползло под ними, направляясь в сторону стадиона.

— Мы проскочим выше, — проворчал командир.

— Спускайтесь! Пикируйте! — скомандовал Малко. Казалось, большой самолет оседает, притягиваемый землей. Он убавлял скорость, но все равно летел быстрее желтого.

Резкий свист наполнил кабину. Малко вздрогнул.

— Это предупредительный сигнал. Мы летим слишком низко и слишком медленно.

Маленький самолет находился всего в двухстах метрах впереди.

— Хорошенький у нас будет вид, если окажется, что это всего-навсего прогулочная машина, — проворчал второй пилот.

— Смотрите! — вскричал Малко.

Они находились над самолетом, им была видна кабина, но пилота в ней не было.

Командир и Малко переглянулись. Считанные секунды оставались до осуществления задуманного. А пока, начиненный смертельным грузом, самолет Каджара летел над пустыней. Еще немного, и будет поздно.

Командир произвел медленный, осторожный маневр. Он уклонился от маленького аппарата, еще больше убавил скорость, и машина затряслась всем корпусом. Малко казалось, что они вот-вот врежутся в землю. Малко даже увидел фигурки крестьян. Они смотрели, заслонившись от солнца, на этот необычный спектакль.

Теперь ДС-8 летел справа от желтого самолета, приближаясь к нему метр за метром. Серебристое крыло приближалось к желтому. Удерживаться на одном уровне было необычайно трудно: их покачивало и трясло. Малко видел, как напряжены руки пилота.

Наконец оба крыла соединились. Долю секунды крыло ДС-8 поддерживало желтое крыло. Потом послышался гул, и Малко отбросило назад. Самолет стал набирать высоту. Уходя вверх, он успел толкнуть желтое крыло, и оно оторвалось.

ДС-8 продолжал свой стремительный подъем. Малко, вылетевший в проход салона, пытался встать на четвереньки, и тут невероятной силы толчок подбросил самолет вверх. Послышался мощный взрыв, и еще один толчок окончательно свалил его с ног. Стараясь подняться, он даже не обратил внимания на шишку, набитую при падении. Хватаясь за что попало, он снова вернулся в кабину. Он увидел далеко внизу черный столб дыма. Желтый самолет, потеряв равновесие" рухнул вниз и взорвался, чуть не выведя из строя ДС-8.

Продолжая набирать высоту, они пролетели над стадионом, где царила суматоха и неразбериха, и поднялись над городом. Командир сказал Малко:

— Я рад, что послушался вас. Что будем делать дальше?

— Возвращаемся обратно в аэропорт. Включите радио.

— Вовремя управились. Взгляните!

На горизонте показались шесть черных точек. С каждой минутой они увеличивались.

Иранские истребители быстро настигли американский самолет, окружили его и приказали по радио приземлиться.

— Передайте в диспетчерскую, что мы только что предотвратили заговор против шаха и выйдем из самолета только под охраной американского посольства. Пусть немедленно посылают за представителями. Все они на стадионе.

Командир удивился.

— Вы чего-то опасаетесь? Они встретят нас как героев.

Малко улыбнулся.

— В этом я не уверен. Заговор был организован генералом Каджаром. Это весьма могущественный человек, он будет защищаться. Если ему удастся избавиться от меня, победа может ускользнуть от нас.

Эскортируемый иранскими истребителями, ДС-8 вскоре приземлился в аэропорту Мехрабад.

Радио на борту не умолкало. Два джипа, набитые солдатами иранской армии, подъехали к американскому самолету. ДС-8 доехал до стоянки и остановился. Но экипаж не спешил открывать люки. Командир повторил условия, выдвинутые Малко. «Мы откроем, когда прибудет американский посол». Радио верещало что-то непонятное, группа служащих американской авиакомпании с удивлением смотрела на взбунтовавшийся самолет. Вооруженные иранские солдаты со всех сторон окружили его, трап подкатили к выходу, но никто не рисковал подняться на него. О заговоре, о произошедшем взрыве еще ничего не было известно. Малко и летчики сидели в кабине и ждали.

Наконец подъехал большой черный «кадиллак» с опознавательными знаками США и остановился у самого трапа. Из машины вышел Килджой. Увидев его, Малко усмехнулся язвительной улыбкой. Ему приятно было немного отыграться.

Глава 13

Увидев за поясом Малко пистолет, посол Килджой возмущенно фыркнул. Но Малко не дал ему времени открыть рот.

— Господин посол, — сказал он с ледяной любезностью, — приказываю вам отвезти меня в посольство под вашу личную ответственность. Оттуда я должен немедленно связаться с Белым домом.

— Да... Но... — заикаясь, выдавил посол.

— Не возражайте. Как представитель правительства Соединенных Штатов немедленно арестуйте генерала Шальберга и задержите его в здании посольства. Немедленно устройте мне встречу с шахом. Ставлю вас в известность, что по вашей вине, из-за вашего упрямства не был вовремя обезврежен изменник, задумавший совершить в Иране переворот с помощью военных. Покушение было предотвращено в самую последнюю минуту. Экипаж этого самолета может это засвидетельствовать. А теперь идите, я следую за вами. И помните о своей дипломатической неприкосновенности.

Килджой затряс волосами, будто только что вынырнул из воды.

— Господин Линге... — начал он.

Но Малко не позволил ему продолжить.

— Поспешим, — сказал он, беря посла под руку. — За ваши ошибки вы отделаетесь легким испугом, исполняя необременительные обязанности в каком-нибудь захолустье. Я вам это уже обещал. А пока проследите, чтобы у экипажа этого самолета не было никаких неприятностей.

Килджой ничего не ответил. Он был совершенно подавлен. Они спустились по трапу: посол впереди, Малко сзади, держа руку на поясе. Но никто из иранских полицейских даже не сдвинулся с места. Когда Малко уселся на заднем сиденье «кадиллака», он облегченно вздохнул.

Большая черная машина на полном ходу проехала через весь город и остановилась во дворе посольства. Не говоря ни слова, посол и Малко прошли в кабинет. Малко уселся за письменным столом и составил телеграмму. Он протянул ее Килджою.

— Немедленно отправьте и вызовите Шальберга. Посол торопливо вышел и вернулся минут через десять. Вид у него был смущенный.

— Ваше донесение отправлено, но генерала Шальберга на месте нет. Я отдал приказ дежурным охранникам привести его ко мне, как только он появится.

— Благодарю, — ответил Малко. — Я хотел бы немного отдохнуть здесь на диване. Когда придет ответ на мое донесение, вы меня разбудите. А пока займитесь шахом.

Не обращая внимания на ошалевшего дипломата, он снял туфли, положил возле себя пистолет и разлегся на кожаном Диване. Через минуту он спал мертвым сном.

— Ваше Сиятельство, Ваше Сиятельство, проснитесь!

Еще охваченный сладкими видениями, Малко приоткрыл один глаз. Но пробуждение было приятным. Малко не был лишен честолюбия, ему нравилось, когда его величали сиятельством.

Как хорошо вышколенный лакей, посол стоял над ним. Сделав усилие, Малко поднялся и взял протянутую ему бумагу. Это был ответ на его послание, и он сразу понял, почему Килджой сделался столь подобострастным. В первых строках содержалось указание послу неукоснительно повиноваться Малко и выполнять все его приказания. Это было написано черным по белому и обсуждению не подлежало.

— Его Величество ждет вас у себя во дворце в любое время. Это будет специальная аудиенция.

Удовлетворенная улыбка скользнула по лицу Малко. Наконец-то он добился этой аудиенции, чуть не поплатившись жизнью за свою настойчивость.

— Едем сейчас же, — сказал он, начиная шнуровать туфли. — Что слышно насчет нашего друга Шальберга?

— Пока никаких известий.

Вид у посла был понурый. Малко, все еще небритый и одетый самым неподобающим образом, сиял.

Черный «кадиллак» ждал во дворе. По дороге не было произнесено ни слова. По прибытии во дворец навстречу им бросился начальник охраны.

— Генерал Нессари, — прошептал посол, — командует всеми личными подразделениями шаха.

В сопровождении генерала и целой свиты они прошли через парк и вошли в Мраморный дворец, где их уже ждали.

У входа в кабинет шаха стояли на карауле два офицера, которые доложили шаху о прибытии гостей.

В кабинете не оказалось ничего примечательного, кроме изумительной работы инкрустированного стола с красующимся на нем красным телефоном.

— Садитесь, господа, — сказал по-английски шах. Малко сразу попал под обаяние этого человека. Шах был, несомненно, умен, умел вдумчиво слушать собеседника. Он казался немного разочарованным в жизни, но не лишенным чувства юмора. Черты его лица были тонкими, аристократическими, седые волосы аккуратно причесаны.

Килджой представил Малко, рассказал о цели его приезда. Шах доброжелательно посмотрел на Малко.

— Как я понял, вы спасли мне жизнь. Примите мою искреннюю благодарность.

Малко учтиво поклонился и стал рассказывать о своих приключениях. Его удивительная память позволяла не упускать ни малейшей подробности, но чем дольше длился рассказ, тем все сильнее съеживался в своем кресле посол.

Шах слушал с большим вниманием, задавал вопросы, делал замечания. В какой-то момент он сделал пометку на листке бумаги, вызвал офицера охраны и передал ему этот листок. Офицер немедленно удалился.

Малко закончил свой рассказ. Время было позднее. Некоторое время шах молчал.

— Господин Линге, — промолвил он наконец, — ваши действия были совершенно оправданны. Завтра утром я вызову генерала Каджара для объяснений. Если он не сумеет оправдаться, его будет судить военный трибунал. Все, что вы мне рассказали, совпадает с некоторыми сведениями, дошедшими до меня из других источников. Что касается ваших соотечественников, ими займется господин посол.

Килджой энергично подтвердил это предложение. Он должен был хоть как-то реабилитировать себя.

Прием окончился. Шах встал. Он долго и прочувствованно жал руку Малко, снова благодарил его в самых лестных выражениях.

Когда они вышли, Килджой воскликнул:

— Вы были великолепны!

— Надеюсь, ему удастся задержать наших генералов. Они теперь способны выкинуть любой фортель. А пока отвезите меня ради всего святого в отель. Я должен привести себя в порядок.

«Кадиллак» повернул в сторону «Хилтона». Стоило им подъехать к главному входу, как следом остановилась великолепная голубая машина, и из нее вышел начальник дворцовой охраны. Он первым вошел в отель, сразу направившись в кабинет управляющего. Через минуту, когда Малко пришел за своим ключом, управляющий выскочил из кабинета и почтительно склонился перед ним.

Малко распростился с послом и поднялся к себе в номер. Он с удовольствием принял душ, побрился, надел чистую Рубашку. Выйдя из номера, он с удивлением обнаружил возле своей двери двух здоровенных солдат. Завидев Его Сиятельство, они щелкнули каблуками и вытянулись. Малко слегка опешил, но удивления своего не выдал. Он прошел к лифту, и мальчик-лифтер, пропуская все этажи, доставил его в холл. Управляющий с поклонами бросился к Малко.

— Вы считаетесь гостем Его Величества, он лично попросил, чтобы мы позаботились о вашем комфорте. Не хотите ли ужинать в отдельном кабинете?

Это весьма позабавило Малко, но от отдельного кабинета он отказался. Он сел за столик возле окна, и через пять минут ему принесли блюдо с икрой.

— Это подарок от Его Величества, — доложил метрдотель. — Белая икра. Особый сорт и большая редкость.

Малко отведал белой икры. Икра была свежая и вкусная.

После третьей рюмки водки он заметил маячивших за его спиной двух парней. Здесь, в ресторане, его тоже не оставили без охраны. Малко подумал, что стоимость его жизни возросла вдвое.

Он наелся икры, чуть притронулся к остальным блюдам, и ему стало грустно. Он позвонил в номер Хильдегард, но ему никто не ответил. Жаль, ему не помешало бы сегодня немного развеяться.

Малко выпил чашку турецкого кофе и решил отправиться спать. Он поднялся в номер, разделся, повалился на кровать и моментально уснул.

Рано утром его разбудил телефонный звонок.

— Просыпайтесь, дорогой князь! Это был голос посла Килджоя.

— Есть очень интересные новости!

— Что, русские пошли в атаку?

— Не шутите так. Сегодня утром чуть не арестовали Каджара.

— А который теперь час?

— Скоро полдень. Каджар стрелял в двух офицеров, ранил обоих. Сейчас он заперся в подвалах банка Мелли.

— Он что, там один?

Килджой немного замялся.

— К сожалению, нет. С ним Шальберг и еще двое наших. Ну, и личный адъютант Каджара. Все вооружены. Полиция окружила банк. Выкурить их оттуда будет необычайно сложно. Это помещение с бронированными стенами и стальными дверями метровой толщины. Я еду туда, если хотите — присоединяйтесь.

— Еду немедленно!

На сей раз Малко не стал брать с собой кольт: он не нуждался в оружии, его теперь охраняли другие. И точно.

Охранявшие его двое парней вскочили с дивана и последовали за ним. В дверях его ждал еще один человек.

— Господин Линге, ваша машина ждет вас.

Это был роскошный светло-голубой «крайслер». Малко сел в машину, двое охранников последовали за ним. Шофер в ливрее ждал приказания.

— Езжайте к банку Мелли на проспекте Фирдоуси. Машина рванула с места так, что Малко чуть не вывалился из нее. Чтобы прибыть на место, понадобилось всего десять минут.

Шофер остановился перед заграждением. Кругом стояли военные. Едва Малко показался из машины, к нему бросился Килджой.

— Рад, что вы приехали! Его Величество желает вас видеть. Он хочет побеседовать с вами.

— Где?

— Он здесь. Его Величество приехал лично, чтобы руководить арестом. Он ждет вас вон там, в своей машине.

У входа в банк, окруженного военным кордоном, стоял «роллс-ройс» шаха.

— И давно это происходит? — кивнул на здание банка Малко.

— Больше трех часов. Но это может продолжаться до бесконечности. Они заперлись в совершенно неприступном подвале. Там хранятся драгоценности шаха.

Они направились к черной машине. На заднем сиденье сидел шах. Он пригласил Малко, и тот сел рядом с ним.

— Вы были совершенно правы, господин Линге, — сказал вместо приветствия шах. — Генерал Каджар обманул меня. Он воспользовался моим доверием.

Малко учтиво поклонился.

— Вы оказали большую услугу моей стране, — продолжал шах, — я доложу об этом вашему Президенту. (Он помолчал несколько секунд.) Вы можете рассчитывать и на мою личную благодарность, господин Линге. Я хотел еще раз заверить вас в этом. (Он протянул руку.) Благодарю еще раз. Прежде чем вы покинете Иран, я хотел бы видеть вас в числе моих гостей. А теперь мне нужно закончить кое-какие дела. Всего доброго, господин Линге.

— Но... — замялся Малко. — А как же генерал?

Шах улыбнулся печальной улыбкой.

— Вопрос уже решен. Так будет лучше для всей страны.

Малко поклонился, вышел из машины и, крайне заинтригованный, присоединился к послу. Кортеж шаха бесшумно отъехал, остальные засуетились тоже с явным намерением разъехаться.

— Что происходит? — спросил Килджой.

— Не понимаю, — ответил Малко. — Шах совершенно спокоен. Можно подумать, что все происходящее его больше не интересует. Смотрите!

Военные и полицейские рассаживались по машинам и постепенно разъезжались в разные стороны. Вскоре кроме четырех полицейских, стоящих у входа в банк, никого не осталось.

Малко и посол подошли к зданию. Их беспрепятственно пропустили. На двери висело объявление: «Временно закрыто на ремонт». Малко и Килджой отошли в полном недоумении.

Но пора было вспомнить о Дерио. Несчастный, он до сих пор лежал в подвале, не имея от Малко никаких известий. Малко предложил послу поменяться машинами. Он не хотел открывать иранцам жилище опального доктора.

Малко положился на свою феноменальную память, но нужную дверь в переулке отыскал с трудом. Он постучал условным стуком, и женщина открыла ему. Доктора не было. Малко пришлось самому отодвигать стол, открывать люк и спускаться по навесной лесенке. Спустившись, он увидел нацеленный на него пистолет. Дерио рассмеялся и отложил оружие.

— Могли бы предупредить. Еще немного, и я пристрелил бы вас. Ну как? Что нового? Рассказывайте!

— Мы с вами стали национальными героями!

Малко сел на край кушетки и стал рассказывать. Он особо подчеркнул, что шах знает о героических делах бельгийца.

Дерио остался доволен.

— Что ж, редко, но случается, что добрые дела приносят пользу. Такие вещи шах не забывает. Для меня наступает золотое время.

Малко отправился за шофером, и вдвоем они помогли Дерио выбраться из убежища и сесть в машину.

— А все-таки интересно, что задумал шах? — усевшись поудобней, спросил Дерио.

— Наверное, решил уморить их голодом.

— Нет, тогда бы он оставил военных караулить на выходе.

Машина медленно ехала по улице Лалезар. Малко заметил мальчишку, торгующего газетами. Он что-то выкрикивал и размахивал листком. Малко подозвал юного торговца информацией.

Они развернули газету и увидели набранный жирным шрифтом заголовок: «Трагедия в банке Мелли». Далее следовала статья.

«Во время визита в хранилище национальных ценностей в банке Мелли трагически погибли генерал Каджар и американский генерал Шальберг. Сопровождавшие их официальные лица пытались спасти обоих генералов, но попытка не удалась, и они погибли тоже. Произошла серьезная авария, в результате которой все подвальные помещения банка оказались затоплены водой из разорвавшейся трубы».

Далее в статье пояснялось, что оба генерала спустились в подвал для проверки системы охраны. Был произведен неверный маневр, в результате которого стальные двери заклинило, и люди не смогли выйти, когда хлынула вода. Было дано обещание расследовать это дело и по всей строгости закона наказать виновных. Затем следовало перечисление заслуг покойных генералов. Шах выражал соболезнование семьям погибших, генерал Шальберг был посмертно награжден орденом Золфанахар. Это была высшая награда Ирана.

Генерал Каджар не получил этой награды по очень простой причине: он ее уже имел. Похороны были назначены на следующий день, объявленный днем национального траура. Шах заявил, что будет присутствовать лично и руководить церемонией.

— Вот это да! — воскликнул Дерио. — Они утонули, как крысы, но будут похоронены, как вельможи.

— Шах умеет жить, — усмехнулся Малко. — А вот ему генералы не оказали бы таких почестей, если бы заговор удался.

На этом их надгробные речи закончились. Малко отвез Дерио домой, убедился, что с ним все в порядке, пообещал непременно заехать вечером и отметить благополучное завершение столь бурной истории.

После этого Малко отправился в «Хилтон», где ему предстояло переделать еще массу дел. Его телохранители стояли на месте, он вошел в номер и сел писать подробный отчет для Вашингтона.

В разгар работы зазвонил телефон. Это был неожиданный сюрприз — звонила Лейла.

— Как хорошо, что у тебя все в порядке! — ворковала она. — А ты знаешь, это немного благодаря мне. Но мне так жалко Каджара! Он был такой красивый мужчина, такой представительный!

Сраженный столь откровенным цинизмом, Малко ничего не ответил.

— А как насчет нашей поездки в Караж? Мое предложение остается в силе. Завтра я свободна, завтрашний день объявлен нерабочим.

Малко пришла в голову забавная мысль.

— Хорошо, — отозвался он, — приезжай завтра за мной на своей машине.

— Договорились! — в восторге закричала Лейла. — Я постараюсь быть красивой. Для тебя, Малко!

Он положил трубку с хитрой улыбкой.

На синей поверхности озера не было ни морщинки. Окруженное скалами, оно казалось небольшим, но это было обманчивое впечатление. Дул свежий ветерок, небо было ясным, горный воздух бодрил, хотелось бегать, плескаться в теплой воде, наслаждаться жизнью.

— Кто из вас займется завтраком? — лукаво спросил Малко. — Я голоден, как волк.

— О, я не такая уж умелая хозяйка, — замахала руками Хильдегард.

Она была одета в узкие голубые брючки, вязаную кофточку с короткими рукавами и выглядела весьма привлекательно.

Лейла ничего не ответила и отправилась за корзиной, оставленной в машине.

Малко с усмешкой посмотрел ей вслед. Ему припомнилась ее гримаса, с какой она встретила Хильдегард. Уик-энд обещал пройти не совсем так, как ей бы хотелось.

В маленьком домике Лейлы оказалось всего две комнаты: одна для нее, другая — для Малко и Хильдегард.

На какое-то мгновение Малко устыдился своего поступка, но тут же успокоился. Хильдегард улетала завтра утром, а Лейла оставалась. Кто знает, может быть, после этого она полюбит его еще сильней?