SAS. Книги 1-54

Глава 1

Стенли Ловелл, дежурный радист наблюдательной вышки аэропорта Тампа, штат Флорида, скучал, потягивая через соломинку «Севен-Ап», который ему только что нацедил в картонный стаканчик автомат для напитков. Было три часа дня, и в оконные стекла били жаркие солнечные лучи. Минуту назад в воздух поднялся «ДС-9» компании «Дельта Эрлайнз», и место для стоянки самолетов окончательно опустело. Тампа, расположенная между Вашингтоном и Майами, была второстепенным пунктом посадки, поэтому единственным занятием да и единственным развлечением нездешних радистов являлся радиообмен с пролетающими мимо самолетами.

Равнодушно глядя в голубое небо, радист подумал о том, что уже через десять минут сможет отправиться домой, в восточную часть города. Мэгги, его подружка, сегодня не работает. Наверное, она уже ждет его, лежа на кровати в комнате с кондиционированным воздухом и одевшись, вернее, раздевшись так, как ему нравится...

Стенли мечтательно улыбнулся: до чего же хорошо после шести часов этой идиотской работы обнаружить у себя в квартире такую шикарную девчонку!.. Он вытянул шею, высматривая своего сменщика: в подобную жару сверхурочная работа противопоказана. Его одолевала зевота, он широко открыл рот, но тут из стоявшего перед ним громкоговорителя донесся треск и голос незнакомого пилота:

— Говорит «Н-КАТР» Северо-Восточной компании. Выполняю рейс 765 из Вашингтона в Кингстон, Ямайка, с посадкой в Майами. Двое вооруженных людей приказывают нам изменить курс.

Стенли Ловелл уставился на громкоговоритель: вот это да! Голос продолжал:

— Говорит «Н-КАТР». Нахожусь в районе Тампы, штат Флорида. Вынужден изменить курс, поскольку мне угрожают...

Голос внезапно умолк. Ловелл еще секунду смотрел на безмолвный динамик, затем схватил журнал радиообмена и отыскал в нем позывные Северо-восточной компании. Поспешно пододвинув к себе микрофон, Стенли взволнованно сказал:

— Говорит наблюдательная вышка аэропорта Тампа. «Н-КАТР», что у вас происходит? Сообщите курс и высоту! Прием.

Ответа не последовало. Ловелл оторвался от микрофона и выглянул в окно. Он сразу же увидел самолет, удаляющийся в юго-восточном направлении. На высоте пятнадцати тысяч футов «дуглас» казался крохотной точкой в небе. Радист на секунду задумался, сознавая, что за сверкающей оболочкой металлического фюзеляжа разыгрывается нешуточная драма, и он, пожалуй, — единственный, кто об этом знает. Последнее соображение сразу привело его в чувство. В таких случаях правила недвусмысленно предписывают проинформировать Национальную Гвардию, чьи самолеты всегда наготове. Хотя в этот раз рубить сплеча не приходилось — в «Дугласе» было полно пассажиров.

Дрожа от волнения, Ловелл снял трубку телефона.

Ему мгновенно ответил резкий мужской голос:

— Говорит лейтенант Филипс из Национальной Воздушной Гвардии. С кем вы хотите связаться?

— С тем, кто может принять срочные меры! — выпалил Стенли. — Только что у меня на глазах угнали самолет.

Он в двух словах изложил суть дела и дал подробные координаты терпящего бедствие лайнера. Ему было слышно, как лейтенант отдает торопливые распоряжения по другому телефону. Стенли с чувством выполненного долга повесил трубку.

Спустя пять минут над аэропортом с ревом пронеслись три истребителя «Ф-84» с опознавательными знаками штата Флорида. Национальная Гвардия начала действовать. Что ж, Мэгги подождет. Ловелл решил задержаться и узнать, чем закончится эта история. Наверняка снова проклятые кубинцы, подумал он. Действуют по приказу Кастро... Ловелл придерживался правых взглядов и сожалел, что сенатора Голдуотера не избрали в шестьдесят четвертом году президентом: уж он бы этим кастровцам показал...

Стенли настроился на волну центральной диспетчерской Майами и тут же услышал:

— ... Просим всех пилотов, находящихся в треугольнике Майами — Кингстон — Тампа, немедленно сообщить об обнаружении самолета «ДС-9 Н-КАТР» Северо-восточной компании, выполнявшего рейс на Кингстон. Предполагается, что самолет изменил курс по требованию неизвестных угонщиков. Экипаж на вызов не отвечает. Последнее сообщение получено из аэропорта Тампа.

Вот так история!.. Ловелл преисполнился сознанием собственной важности. Вращая ручку настройки приемника, он поискал другие станции и попал на разговор:

— ... Голубая Стрела, следуйте курсом 118. Нашу машину засек радар Кей-Ларго.

— Понял вас, Маяк-1. Следую курсом 118, высота двадцать пять тысяч футов. Выйду на связь при обнаружении цели.

Это переговаривались пилоты истребителей и радист авианосца, находившегося в Карибском море. Охота шла полным ходом. «ДС-9» успел уже значительно удалиться и летел на большой скорости. Ловелл продолжал вертеть ручку и каждый раз натыкался на переговоры военных радистов. Все, что только могло летать, пустилось на поиски пропавшего «Дугласа». До Кубы было всего 150 миль, а приземлиться воздушные пираты собирались, судя по всему, именно там. С авиабазы, расположенной в Форт-Лодердейл, наверняка уже стартовали «Мстители» — скоростные боевые машины, пролетавшие за час 2400 километров.

Позади Ловелла открылась дверь: пришел его сменщик.

— Ты что, заснул? — удивился он. Ловелл напустил на себя серьезный вид.

— Нет, я помогаю ловить проклятых кубинцев, которые угнали самолет...

Рассказывая сменщику всю историю с самого начала, Стенли невольно поглядывал в небо, размышляя, что может происходить сейчас на борту лайнера, попавшего в руки пиратов.

Вылет рейса 765 из Вашингтона состоялся строго по расписанию. Салон был на три четверти заполнен пассажирами: туристами, собирающимися посетить Ямайку, американскими бизнесменами и темнокожими жителями бесчисленных Карибских островов. Неприветливая стюардесса раздала конфеты и объявила, что самолет приземлится в Майами через два часа и что пассажирам будут предложены напитки и обед. Погода стояла прекрасная, и во время взлета все припали к иллюминаторам, чтобы взглянуть с высоты на Капитолий и на серебристые изгибы реки Потомак.

Шум двигателей быстро заглушил разговоры. Между креслами прошел стюард, предлагавший коктейли и аперитивы.

Впереди, в салоне первого класса, находилось всего четыре человека: молодая пара, не переставшая целоваться даже во время взлета, пожилой священник и коротко подстриженный тридцатилетний мужчина в коричневом костюме. Последний читал «Ридерз Дайджест», попивая виски со льдом. Рядом с ним, на свободном сиденье, лежал довольно толстый портфель. Наконец-то ему поручили легкое и приятное дело — отправили чуть ли не в отпуск! Нужно было слетать в Кингстон, на Ямайку, встретиться там с группой английских коллег (кстати, больших специалистов по части веселого застолья) и вернуться в Вашингтон, где начальство оплатит все его расходы... Подобные задания могут заставить даже самого ярого пацифиста записаться в добровольцы.

Безмятежно вздохнув, майор Лэнс нажал на кнопку, откидывающую спинку сиденья, и даже не обратил внимания на двоих мужчин, которые прошли мимо него и открыли дверцу кабины пилотов.

Первый выстрел прозвучал для него так неожиданно, что он подумал, что ослышался. Но после второго майор инстинктивно вскочил, опрокинув стакан с виски, и сунул руку под пиджак, где был пристегнут служебный револьвер.

— Никому не двигаться!

Это произнес не майор, а кто-то позади него. Фраза прозвучала с ужасным испанским акцентом. Однако интонация была достаточно красноречива. Лэнс обернулся и увидел в метре от себя ствол автомата «томпсон». Оружие держал здоровый небритый верзила в синих джинсах и выцветшей рубашке. Остальные трое пассажиров вжались в кресла, оцепенев от страха. Человек с автоматом повторил:

— Никому не двигаться! Без паники. Пассажиров мы не тронем. Через несколько минут самолет приземлится на Кубе. Потом мы вас отпустим. Сидите на своих местах.

Для пущей убедительности он поводил автоматом по сторонам и отступил назад, приоткрыв дверь в салон туристического класса. Лэнс заметил в проходе еще одного кубинца: тот держал под прицелом остальных пассажиров. Никто из сидящих не шевелился: в мирных организованных поездках редко встречаются герои...

Дверь кабины резко распахнулась, и из нее вытолкнули второго пилота. На его рубашке расплывалось большое кровавое пятно. Пилот был мертвенно бледен и едва держался на ногах. За ним показался невысокий коренастый мужчина с изъеденным оспой лицом и огромным револьвером в руке. Он злобно объявил:

— Вот что бывает, когда нас не хотят слушать. В отличие от своего напарника он прекрасно говорил по-английски.

Второй пилот бессильно опустился на сиденье рядом с Лэнсом, бессвязно бормоча:

— Они сумасшедшие... Убийцы, пираты... Командир, командир! Больно...

Лэнс отклонил его голову на спинку кресла и сунул свой платок под рубашку пилота, чтобы промокнуть кровь. На борту обязательно должна была находиться аптечка. Майор посмотрел низкорослому кубинцу прямо в глаза и сказал:

— Этот человек ранен. Ему нужно оказать помощь, иначе он истечет кровью.

— Сидите на месте, — ответил тот. — Он сам виноват, нечего было возникать. Пусть теперь подыхает! — Он угрожающе посмотрел на майора и добавил: — А вам вообще лучше помалкивать. Вы — майор Лэнс, верно?

Лэнс не ответил. Откуда им могла быть известна его фамилия? Внезапно он вспомнил о содержимом своего портфеля, и у него мелькнула мысль, что пираты не случайно выбрали именно этот самолет. Это был не просто угон. Им нужен прежде всего он, Лэнс.

Времени на размышления у него оставалось немного. Его прошиб холодный пот, когда он представил, что будет, если портфель попадет в руки кастровцев. Майор мысленно проклял бестолковых генералов, посадивших его в гражданский самолет, вместо того чтобы воспользоваться одной из машин военно-транспортной авиации. Их оплошность могла стоить ему жизни.

Человек с автоматом перешел в салон второго класса, а низкорослый, стоя за спиной Лэнса и прислонившись спиной к двери, следил за пассажирами первого. Полет продолжался как ни в чем не бывало. Майор Лэнс припал к иллюминатору, надеясь увидеть американские истребители, которые заставят «дуглас» приземлиться.

Но небо было пустым. Далеко внизу виднелась спокойная гладь Карибского моря...

Вот тогда Лэнс понял, что может рассчитывать только на себя. То, что он вез, ни в коем случае не должно было достаться кубинцам.

Со своего места пират не мог видеть движения его рук. Майор медленно вытащил револьвер, положил его на колени и как можно тише взвел курок.

Его план был прост: неожиданно застрелить стоявшего сзади пирата, ворваться в кабину и попытаться обезоружить кубинца, державшего под прицелом экипаж. Потом запереть дверь кабины изнутри, и тогда остальные не смогут помешать пилоту развернуть самолет.

Лэнс наполовину обернулся и положил локоть на спинку сиденья. Кубинец ничего не заметил. Майор, держа палец на спусковом крючке кольта-45, вскочил на ноги.

Пуля ударила кубинца прямо в грудь, и его швырнуло спиной на дверь. С удивленной гримасой на лице он выронил револьвер и сполз на пол.

Майор Лэнс был уже у двери кабины. Он рванул ручку, но дверь не открылась: она была заперта изнутри... Майор решил было выстрелить в замок, но замешкался, опасаясь ранить пилота. И вдруг «дуглас» резко повернул влево. Облака в иллюминаторах прыгнули вверх-вниз. Потеряв равновесие, Лэнс упал, выпустив из рук оружие. Видимо, пилот, услышав выстрел, попытался таким образом прийти ему на помощь.

Затем самолет резко выпрямился и тут же наклонился на правое крыло. Из второго салона донеслись крики: пассажиров охватила паника. Стоя на четвереньках, Лэнс искал свой кольт, и тут в дверном проеме появился человек с автоматом. Увидев труп своего сообщника, он мгновенно сообразил, в чем дело, и когда майор уже охватил пальцем рукоятку револьвера, кубинец выпустил в него длинную очередь.

Майор Лэнс почувствовал жгучую боль в груди. Его окутал непроницаемый мрак, и он рухнул под дверь кабины, прижав ее своим телом.

Услыхав стрельбу, пилот яростно сжал кулаки.

— Подонки! — прошипел он. — За это вы все попадете в газовую камеру. И я приду посмотреть, как вы подохнете!

Кубинец, стоявший позади него — высокий смуглый парень в светлом костюме, на котором виднелись пятна пота, ударил пилота по затылку стволом револьвера.

— Заткнись. Не то сейчас сам отдашь концы. А за тобой — все, кто там сидит.

— И вы тоже, — ответил пилот.

— А нам плевать! Раньше или позже — лишь бы с кем-нибудь за компанию...

Пилот чувствовал, что кубинец способен на все. Несколько минут назад, услышав выстрел, он сделал резкий поворот, надеясь, что пират потеряет равновесие и штурману удастся с ним справиться. Но кубинец был начеку. Он вцепился в спинку кресла, не выпуская оружия, и рявкнул:

— Если еще раз попробуешь меня провести — застрелю! Подумай об остальных.

По его голосу пилот понял, что он приведет свою угрозу в исполнение, и медленно выпрямил машину. В наушниках наперебой звучали возбужденные голоса. Все радисты в радиусе пятисот миль пытались установить с ним связь. Но единственное, что он успел сделать — это подать сигнал тревоги. И это, возможно, стоило жизни его товарищу, второму пилоту.

— Что мне делать? — злобно спросил он у пирата.

— Закрой рот и лети на Кубу. Если попытаешься приземлиться в другом месте — умрешь и утащишь в могилу остальных.

Командир корабля угрюмо замолчал. Теперь угонщикам могло помешать только чудо. Через десять минут под ними появится Гавана.

Стенли Ловелл не пошел обедать. Склонившись над приемником, он старался не пропустить ни одного сообщения о терпящем бедствие «Дугласе». Ловелл был настоящим радиоманьяком. Он в свое время как следует поработал над приемником и теперь мог принимать множество военных станций, недоступных рядовому слушателю. Иногда это было любопытным развлечением. Эфир бурлил от разнообразнейших сообщений. Как раз сейчас Стенли подслушал очень отчетливый диалог, который поначалу не понял.

— Генерал, — сказал первый голос, — мы на волне Первого узла. Можете передавать на частоте 7.

— Говорит Первый узел, — отозвался на фоне помех звонкий голос второго радиста. — Слышу вас хорошо.

— Первый узел, говорит генерал Сидней из Вашингтонского штаба. Догнать «ДС-9» не удалось. Его захватили неизвестные, и он держит курс на Кубу. Приказываю включить ускорители, догнать и атаковать.

После секундной паузы тот же звонкий голос сказал:

— Роджер, поступил приказ включить ускорители, догнать и атаковать «ДС-9».

Затем в динамике послышалось обычное потрескивание. Голоса смолкли. Стенли Ловелл заворожено смотрел на приемник, не в силах вымолвить ни слова.

— Черт, черт, черт! — пробормотал он наконец. Его даже слегка затошнило: подумать только, он своими ушами слышал, как американский офицер приказал американским истребителям сбить американский гражданский самолет с сотней пассажиров на борту...

Кубинцы предпринимали подобную попытку не впервые. Но прежде в худшем случае самолет забирали с Кубы, и пассажиры отделывались испугом и потерей времени.

Такой приказ мог отдать только сумасшедший. Нужно было что-то срочно предпринять. Ловелл снял телефонную трубку и твердым голосом сказал:

— Соедините меня со штабом ВВС в Вашингтоне. Дело первостепенной важности!

Головная машина звена самолетов «А-11» вошла в длинный вираж. Они шли над Карибским морем на высоте девяносто тысяч футов. Лишь несколько человек во всем мире знало, что эти истребители, способные развивать скорость 2700 километров в час, уже поступили на вооружение ВВС США.

В этот день звено выполняло наблюдательный полет. Пилоты сразу обнаружили «ДС-9» на экранах своих радаров, но до получения приказа генерала Сиднея не предпринимали никаких действий.

В наушниках остальных пилотов зазвучал голос командира звена. Бортовые станции работали на специальной частоте, на которую не могли настроиться посторонние радисты.

— Не знаю, что там вытворяют эти дурни из Вашингтона, но приказ есть приказ, сами слышали, — сказал командир. — «Дуглас» нужно догнать и уничтожить.

— Да что ж это такое? — загорячился пилот другого истребителя. — Ведь самолет пассажирский, там люди! Это преступление, хоть его и захватили кубинцы...

— Вы же знаете, кто такой генерал Сидней, — ответил командир. — Шеф разведслужбы ВВС. Он подчиняется непосредственно президенту. Преступление или не преступление — спорить не приходится. Наверняка для этого есть какая-то тайная и важная причина.

— А что, если президент спятил? — предположил кто-то из пилотов.

— Хватит трепаться! — сказал командир звена. — По счету «один» включить ускорители.

Он сосчитал от пяти до одного, и шесть летчиков одновременно нажали на кнопки. По сотне трубопроводов горючее устремилось к реакторам. Самолеты задрожали от перегрузки. Начиналась погоня.

Находясь в бункере, расположенном в окрестностях Вашингтона, генерал Сидней следил за охотой по большому радиолокационному экрану, где самолеты обозначились движущимися зелеными точками. «ДС-9» был далеко впереди и уже приближался к красной линии, отмечающей начало кубинского воздушного пространства. Остальные шесть точек быстро догоняли первую, но «дуглас» еще отделяло от преследователей довольно большое расстояние.

Генерал вздохнул. Он тоже не знал, зачем понадобилось сбивать безобидный «ДС-9», полный пассажиров. На своем веку он повидал немало странных заданий и уничтожил не один неопознанный самолет, но подобного случая не помнил.

Маленькие зеленые точки приближались к «Дугласу». Вдруг от них отделились еще меньшие: истребители выпустили по лайнеру ракеты класса «воздух-воздух», поскольку у них, видимо, заканчивалось топливо.

Сидней с тревогой следил за траекторией ракет. Экипаж «дугласа» даже не знает, что сзади надвигается смерть, подумал он.

Однако судьба распорядилась иначе: ракеты, падая в море, начали одна за другой описывать красивые дуги и вскоре исчезли с экрана. «ДС-9» оказался за пределами их досягаемости. «А-11» уже поворачивали обратно, так и не выполнив задания, а «Дуглас» благополучно пересек красную черту кубинского воздушного пространства. Генерал Сидней испытал невольное облегчение. Безвинные пассажиры угнанного самолета останутся живы. Может быть, невыполнение приказа грозило большими неприятностями, но он был рад, что самолет не пострадал. Генерал поднял телефонную трубку:

— Соедините меня с Белым домом.

В ответ секретарь президента спросил:

— Вы сбили этот самолет?

— Нет, сэр. Истребители вмешались слишком поздно, хотя и выпустили ракеты...

— Прискорбно, очень прискорбно... — сказал секретарь президента. — Господин президент настаивал, чтобы самолет обязательно уничтожили. Если он приземлится на Кубе, произойдет непоправимое. Неужели нельзя больше ничего предпринять?

— Нет, господин секретарь.

— Что ж, я так и доложу президенту. Держите это дело в строгой тайне. Во избежание возможных утечек я сообщу в ФБР. Какая-то радиостанция все же приняла сигнал бедствия, переданный с этого самолета. Необходимо узнать, что они говорили.

Помолчав, секретарь подытожил:

— Мы здорово сели в лужу...

На следующий день, спустя десять минут после того, как Стенли Лоуэлл занял свое рабочее место, на наблюдательную вышку поднялся незнакомый мужчина. Серый костюм и кожаный портфель придавали ему сходство с коммивояжером, но стоило посмотреть в его глаза, и становилось ясно, что профессия его совсем другая.

— Меня зовут Джим Конан. Я из ФБР, — сказал он Ловеллу, приоткрыв удостоверение. — Мне нужно с вами поговорить.

Ловелл безуспешно попытался скрыть волнение. Он впервые имел дело с ФБР.

— Расскажите, пожалуйста, все, что вы узнали о самолете, который изменил курс, — вежливо предложил агент.

Пока Ловелл говорил, агент сделал лишь две или три пометки в блокноте, зато слушал с неослабевающим вниманием. Он и глазом не моргнул, когда радист рассказал, как услышал приказ уничтожить самолет. Стенли заметно осмелел: ведь представитель штаба, с которым он говорил по телефону, обещал ему «кого-нибудь прислать».

Когда Ловелл закончил, агент спросил:

— Вы случайно не знаете, с какой целью угнали этот самолет? Радист широко открыл глаза:

— Конечно, нет... А с какой?

— Я не имею права об этом распространяться, — непреклонно заявил посетитель. — Мистер Ловелл, я должен напомнить вам, что это дело носит строго секретный характер. Не говорите об услышанном никому — даже своей жене или подруге. Несдержанность в разговоре может навлечь на вас крупные неприятности. Вы можете попасть под суд... за шпионаж.

— Но...

— Я не могу ничего уточнить. Информация, которую вы получили, имеет прямое отношение к государственной безопасности США. В некоторых других странах вас просто-напросто отправили бы в лагерь. Так, на всякий случай... Вам повезло, что мы в Америке.

Агент встал и взял портфель. Прощаясь, он добавил:

— Если у вас появятся новые сведения об этой истории, немедленно свяжитесь с ближайшим отделением ФБР и ни в коем случае не доверяйтесь посторонним. До свидания.

После ухода агента Ловелл долгое время сидел неподвижно. Он дорого бы дал, чтобы узнать, почему такой банальной с виду историей интересуются столь могущественные организации.

Глава 2

Крыса выползла из-под стены прямо на дорогу, и Серж Ленц едва на нее не наступил. Он отскочил назад и уже собирался прикончить тварь ударом палки, как вдруг заметил слюну, текущую изо рта грызуна. Животное протащилось по пыли еще несколько метров и повалилось набок. Лапы крысы едва шевелились, а брюхо раздулось так, что, казалось, вот-вот лопнет. Она в последний раз судорожно дернулась и замерла. Преодолевая отвращение, Серж Ленц подошел ближе и наклонился над мертвой тушкой. От нее уже шел запах разложения.

Такой же запах витал над всей деревней. К традиционным запахам подгоревших «тортильяс» и жареного маиса, свойственным всем мексиканским поселениям, примешивался другой, более стойкий, одновременно терпкий и сладковатый запах смерти.

Серж Ленц медленно пошел между домами. До сих пор он не встретил здесь ни одной живой души, лишь нашел на окраине поселка раздутый и обезображенный труп старика, над которым вилась туча мух. Труп лежал поперек канавы и был покрыт чем-то вроде красноватой плесени, которую Ленц уже видел на возвышающихся между домами гигантских кактусах.

— Эй! — крикнул он.

Ему никто не ответил. Однако, даже если мужчины ушли работать в поле, женщины и дети должны были оставаться дома, разве что...

Он вытер стекавший по лбу пот. После сухого жаркого Мехико удушливая влажность тропического климата свинцовым грузом давила ему на плечи. Ленц находился более чем в тысяче километров от столицы, и ему казалось, что он попал на другую планету.

До этого поселка под названием Лас-Пьедрас Ленц добирался двадцать четыре часа. Сначала он ехал по шоссе Мехико — Гвадалахара, затем по довольно сносной грунтовой дороге, пока не увидел нужный поворот. Дальше к поселку вела поросшая травой тропа, по которой невозможно было ездить в сезон дождей, то есть полгода кряду. У поворота стоял столб с полинявшей от дождей табличкой: «Внимание! Эта дорога контролируется нерегулярно». Иными словами: если у вас сломалась машина — выпутывайтесь сами.

Лас-Пьедрас находился в самом конце тропы, примерно в ста двадцати километрах от поворота. Чтобы преодолеть это расстояние, Ленцу потребовалось пять часов. Судя по всему, он был первым, кто пересекал эту местность на автомобиле. Городской налоговый инспектор, который один раз в году отваживался сделать вылазку в Лас-Пьедрас, предпочитал ехать на муле. Но ему вряд ли удавалось собрать хотя бы сотню песо в этом убогом поселении, затерявшемся в тропических джунглях на побережье Тихого океана.

Местные жители — несколько десятков человек — вели натуральное хозяйство, выращивая маис, маниок и разводя домашнюю птицу. Один раз в два-три месяца они ездили в Лос-Мочис, за двести километров, чтобы обменять птицу и яйца на соль, лекарства, одежду и спички. Поездка занимала две недели. Газет крестьяне не привозили, поскольку в Лас-Пьедрасе никто не умел читать. В поселке не было ни почты, ни телефона. Да и кто бы вздумал сюда писать? Правда, несколько лет назад двое молодых парней уехали из поселка в Гвадалахару, но с тех пор никто о них не слышал.

Единственным средством сообщения с внешним миром был транзисторный приемник, который старейшина поселка приобрел в минуту душевной слабости. Но включали его редко.

Наверное, край света выглядит именно так...

Ленц негромко выругался. Подумать только, ведь он оказался здесь в результате простой пьяной болтовни! Его собутыльник чамало после пятого стакана текилы стал говорить о Лас-Пьедрасе такие странные вещи, что Ленц решил все увидеть своими глазами: людям его профессии нельзя полагаться на слухи.

На первый взгляд в поселке ничего не было загадочного. Выбеленные мелом каменные домики выглядели так же, как и в тысячах других мексиканских деревень. Окружающая растительность была такой же буйной и зеленой, как в любой другой части джунглей. Только в одном месте — у въезда в деревню — листья покрывала эта странная ярко-красная плесень.

Да вот еще теперь — безлюдные улицы и пустые дома.

Серж Ленц толкнул калитку и вошел в загон для скота. Зловоние было здесь невыносимым. Вокруг пересохшей лужи валялись мертвые куры, несколько лис и туша свиньи.

На крыльце дома лежал облепленный мухами дохлый кот.

Все мертвые животные были покрыты одинаковым красным налетом.

На этот раз Ленц не стал никого звать. Он переступил через кота, открыл дверь и вошел.

После яркого солнца его глаза поначалу не могли привыкнуть к полумраку, но у него сразу сперло дыхание от кошмарного запаха. Ленц подошел к окну и распахнул деревянные ставни. В комнату хлынул поток света.

То, что он увидел, заставило его попятиться назад: на полу лежали три трупа — два женских и один мужской. На них была традиционная белая одежда мексиканских крестьян. Лица и руки мертвых превратились в сплошную красную массу.

Серж Ленц, пошатываясь, вышел из дома. Чтобы прийти в себя, ему понадобилось добрых десять минут. Постояв у каменной стены, он вернулся к машине, достал из сумки плоскую бутылку виски и одним махом осушил половину. Алкоголь обжег горло и вышиб слезу, но Ленц почувствовал себя гораздо лучше. Будь его воля — он сел бы за руль и унесся прочь. Но миссию следовало выполнить до конца.

Огромным напряжением воли он заставил себя отойти от машины и осмотреть еще с десяток домов. Всюду его глазам открывалось одно и то же зрелище: распухшие трупы. Все животные были тоже мертвы. Поселок напоминал громадную бойню.

По-прежнему вовсю палило солнце. Мрачное безмолвие не нарушал ни малейший шорох. Удушливый зной, мертвая тишина, зловоние и белая одежда на трупах создавали впечатление нереальности.

Ввиду отдаленного расположения Лас-Пьедраса власти узнают о случившемся не раньше чем через месяц. Мексика необъятно велика, и хотя на дворе двадцатый век — цивилизация добралась далеко не во все уголки этой страны. В Лос-Мочисе, ближайшем городе, почти никто даже не знал о существовании поселка.

Что же здесь произошло? Хотя Серж Ленц не был ни врачом, ни биологом, эта молниеносная эпидемия, кроме страха и отвращения, вызвала у него и любопытство. Конечно, в стране с таким жарким климатом любая инфекция распространяется в одно мгновение, но все же... что это за напасть, которая поражает и людей, и растения?

Да, похоже, болезнь протекала невероятно быстро, ведь никто не успел даже обратиться за помощью. Правда, до ближайшего врача нужно было ехать на муле десять часов. И все же за ним должны были послать.

Серж Ленц подошел к своей запыленной машине, теряясь в догадках. Ни одна из известных эпидемий не распространяется так быстро и не ограничивается узкими рамками одного поселка. Вдруг у него мелькнула мысль: возможно, жители брали воду из отравленного водоема.

Это соображение выглядело резонным. Вода должна была находиться где-то рядом: люди не стали бы селиться вдали от источника или ручья.

Ленц вернулся на середину деревни и увидел с одной стороны пологий склон. Видимо, это было то, что нужно.

Действительно, в сотне метров от поселка он сразу нашел прозрачный ручей с каменистым дном. На берегу, поросшем травой, оказалось ровное место, очищенное от растительности. Там, скорее всего, стирали одежду.

Вокруг царило безмолвие.

Внезапно перед глазами у Сержа Ленца что-то прыгнуло и заставило его отпрянуть назад. Когда он присмотрелся, его охватило сильное отвращение.

Это была всего лишь птица. Но какая! По могучему кривому клюву Ленц узнал в ней тукана — разновидность попугая, обычно играющего всеми цветами радуги. Этот же был полностью красный, а на месте крыльев торчали уродливые огрызки. Не в силах взлететь, он с трудом перебирал длинными лапами, косясь на человека помутневшим взглядом. Казалось, птицу окунули в ванну с кислотой.

Она еще два-три раза перевалилась с лапы на лапу и упала на бок. Ее клюв раскрылся, и она, кашляя розоватой пеной, издохла на глазах у Сержа.

Ленц облизал пересохшие губы. Ему нестерпимо хотелось пить, но теперь ручей внушал ему страх.

Эта чистая прозрачная вода грозила страшной и необъяснимой смертью. Вниз по течению деревень больше не было, а двадцатью километрами ниже ручей впадал в Тихий океан. Значит, дальше болезнь не пошла. Зато вверх по течению располагался добрый десяток деревень, но в них жизнь шла своим чередом.

Почему же смерть поразила именно это поселение, затерянное на западе Мексики, где горстка крестьян, как и двести лет назад, терпеливо возделывала свой клочок земли?

Серж Ленц пошел обратно. Нужно было взять с собой какие-нибудь вещественные доказательства и предупредить санитарно-эпидемиологическую службу. Несчастных непременно следовало захоронить. Если бы не жара, он начал бы прямо сейчас. Но главное — поставить в известность начальство. Похоже, в этот раз он напал на кое-что важное.

Ленц растянулся на траве в тени машины, зажег сигарету и с наслаждением затянулся. Запах табака был привычным и успокаивающим.

Минут пять он размышлял, устремив взгляд в безупречно чистое небо. Он знал, что его, Сержа Ленца, направили сюда неспроста. Видимо, начальство знало, что в этом районе происходит нечто подозрительное. Телеграмма, полученная им из Вашингтона, гласила: «Выясните причины и последствия всех эпидемий среди животных и людей, возникающих в настоящее время на территории Мексики».

Зачем — ему не сообщали. Впрочем, ему никогда не сообщали, для чего он должен выполнять зачастую странные на первый взгляд поручения.

Однако пора было убираться из мертвой деревни. Приподнимаясь на локте, он вдруг услышал человеческий голос.

Вокруг стояла такая тишина, что голос показался Ленцу необычайно громким, и постепенно он сообразил, что звук доносится из центра поселка. Серж уже открыл рот, чтобы окликнуть человека, но вдруг замер, услыхав новый звук: громкий мужской смех.

От этого смеха у Ленца мороз пробежал по коже. Кто может хохотать, стоя среди трупов?

Затем он услышал испанскую речь. Ленц осторожно обошел машину и укрылся в придорожном лесу. Эти смеющиеся незнакомцы сразу внушили ему инстинктивное подозрение.

Подавшись чуть вперед, он увидел их сквозь листву. Там стояли пятеро мужчин в белой одежде и соломенных шляпах. У четверых были ружья и патронташи, закрепленные ремнями на груди. На их поясах висели длинные мачете. Пятый — тот, что смеялся, — даже издали выглядел настоящим гигантом. Он был не ниже двух метров ростом и одеждой не отличался от остальных, только вместо ружья на поясе у него болтался пистолет в кобуре.

Мужчина все еще смеялся, указывая на что-то рукой. Вот он вытащил из кармана платок, приподнял шляпу и вытер бритую наголо голову.

Ленц проклинал себя за то, что не захватил с собой оружие. Типичный городской житель, он не мог похвастать большой физической силой. При росте в метр семьдесят пять он весил всего шестьдесят пять килограммов. Так что было бы лучше не попадаться на глаза этим людям. Если бы ему удалось завести мотор и выехать на дорогу прежде, чем они его заметят, он попытал бы счастья. Но у них были ружья, а дорога, как назло, просматривалась со всех сторон.

Но что они здесь делают? Они явились сюда пешком: машины у них не было. Значит, пришли не слишком издалека. И, похоже не удивлялись тому, что деревня вымерла...

Ленц вздрогнул. Выходит, они знают, почему Лас-Пьедрас так трагично прекратил свое существование!

Пришельцы еще не заметили машину Ленца, стоявшую в тени густого дерева. Но стоило им пойти в его направлении — и это не замедлило бы произойти.

Оставив позади машину и пробираясь вдоль края леса, Ленц приблизился к центру деревни. Он надеялся узнать что-нибудь определенное, подслушав их разговор.

Пятеро неизвестных все еще оставались на том же месте. Вернее, четверо ходили по домам, вынося какие-то мелкие предметы, а великан сидел на большом камне спиной к Ленцу. Рядом с ним на земле стояла большая плетеная сумка. Ленц увидел, как один из них бросил туда блестящую коробочку. Они грабили жилища! Их шумные циничные замечания гулко разносились по пустынной местности. На плохом испанском языке они отпускали грубые шуточки, насмехаясь над мертвыми. Вот один из них радостными воплями созвал остальных: он нашел транзисторный приемник.

Вдруг великан сердито крикнул:

— Хватит забавляться! Здесь больше делать нечего. Не стоит понапрасну рисковать, не то можно нарваться на федералес![1]

Он встал и грузно зашагал к окраине деревни, где стояла машина Ленца. Остальные четверо бегом затрусили за ним. Если они пройдут мимо, не заметив машину, думал Ленц, я попробую за ними проследить. Но если заметят...

Великан как вкопанный замер перед сверкающим на солнце лобовым стеклом автомобиля. Его спутники, не говоря ни слова, сняли с плеча оружие. Ленц заметил, что это современные карабины американского производства.

Развернувшись в цепь, пятеро, мгновенно замолчав, осторожно подходили к машине. Великан, держа в руке пистолет, резко распахнул переднюю дверцу. Увидев, что машина пуста, все опустили оружие. Ленц не слышал, о чем они говорили. Притаившись за кустами, он в отчаянии смотрел на дорогу. Сейчас он все на свете отдал бы за любой, даже самый дрянной пистолет!

Внезапно Ленц вздрогнул от крика:

— Ола! А донде устед?[2]

Это кричал главарь, сложив руки рупором. Бандиты, видимо, решили, что машина принадлежит какому-нибудь чиновнику, заехавшему сюда по долгу службы. Ленц предусмотрительно молчал.

Главарь крикнул снова.

Ленц не двигался, притаившись в густых зарослях и нетерпеливо ожидая, когда они уйдут. Скорее бы снова сесть в машину...

Осматривая каждый куст, бандиты направлялись прямо к нему. Нетрудно догадаться, какая судьба ему уготована, если они его обнаружат!

Ленц осторожно попятился и углубился в лес. Почти сразу же он набрел на реку и, преодолевая отвращение, вошел в нее. Это был лучший способ запутать следы. Прохладная вода взбодрила его, и он зашагал вверх по течению, не зная, куда же выведет его река. Было три часа дня, и до заката оставалось не меньше пяти часов.

Единственно правильное решение — скрыться в джунглях и наугад пробираться на восток, чтобы выйти к шоссе. Там уж он не пропадет... А пока только бы не наступить на скорпиона или гремучую змею и не попасть в руки к этим людям.

Издали снова донеслись крики, а затем прозвучало несколько выстрелов. Стреляли, по-видимому, в воздух.

Отойдя достаточно далеко, Ленц покинул русло реки и углубился в чащу, с трудом продираясь сквозь лианы и кусты. Через полчаса он в изнеможении сел на землю. Пожалуй, сквозь такие заросли придется идти не меньше недели. Это никуда не годится. Нужно поскорее найти дорогу, чтобы понапрасну не тратить силы.

Ленц встал и пошел в другом направлении. Ему повезло: он быстро вышел на тропу, возможно, протоптанную животными.

Его рубашка взмокла от пота и липла к телу; в карманах, кроме двух сигарет, ничего не было. У Ленца болели ноги, нечем было дышать и отчаянно колотилось сердце. На какое-то мгновение у него мелькнула страшная мысль, что он заразился неизвестной болезнью, уничтожившей Лас-Пьедрас. Но на самом деле причиной всему была невероятная усталость.

Чтобы восстановить дыхание, он зашагал медленнее. Гулкие удары сердца стали понемногу стихать, но тут он похолодел от ужаса: за ним кто-то шел. Оглянувшись, Ленц заметил светлые пятна одежды.

Преследователи настигали его.

Он как безумный бросился прочь от тропы, надеясь, что его не успели заметить. Но позади раздался выстрел, и над ухом Ленца просвистела пуля. Он утратил последние иллюзии.

Серж бежал со всех ног, не разбирая дороги, задыхаясь, не обращая внимания на раздиравшие кожу колючие кусты. Он думал только об одном: спастись от этих людей. Острые шипы какого-то гигантского растения прошлись по его лицу, оставив кровавые следы, и он с горечью подумал, что быть внештатным «корреспондентом» ЦРУ — занятие не всегда приятное...

Глава 3

Его Светлейшее Высочество принц Малко Линге, кавалер ордена Серафимов, маркграф Нижнелужицких гор, великий Воевода Сербии, кавалер орденов Золотого Руна и Прусского Черного Орла, наследный граф Святой Римско-германской империи, ландграф Флетгауза, почетный командор большого креста Мальтийского ордена, хозяин исторического замка в Австро-Венгрии и по совместительству внештатный сотрудник оперативного отдела Центрального разведывательного управления в удобном кресле самолета проплывал мимо косматых ватных облаков, держа в руке стаканчик со своей любимой водкой «Крепкая».

Наполовину прикрыв глаза, он поглядывал сквозь темные очки на стюардессу «Скандинавиан Эрлайнз Систем», обслуживавшую шестерых пассажиров первого класса. Высокая, нежная и грациозная, словно сошедшая со средневекового офорта, она звалась Карин. Это было все, что Малко смог выяснить в результате пятнадцатиминутной беседы. Она вежливо, но твердо отклонила его ухаживания. Малко утешал себя тем, что ее, наверное, отпугнули его темные очки. А ведь носил он их не из снобизма, а по необходимости. Увидев впервые его золотисто-карие глаза, собеседник не скоро их забывал... А это было весьма нежелательно для человека, чья профессия требовала привлекать как можно меньше внимания.

Малко сделал несколько глотков водки и почувствовал в груди приятное тепло. Впервые за много месяцев он мог позволить себе полностью расслабиться.

Он был в отпуске.

«ДС-8» компании «Скандинавиан Эрлайнз Систем» вылетел из крупнейшего в Нью-Йорке аэропорта Кеннеди в половине восьмого вечера. Из-за разницы во времени он прибывал в Копенгаген в восемь тридцать утра. Все утро он мог ходить по магазинам: его «каравелла» вылетала в Вену только в 12.40. Правда, ему нужно было сделать лишь одну действительно важную покупку. Еще находясь в Америке, он заказал копенгагенскому антиквару редкий фарфоровый сервиз для гостиной замка и надеялся, что его заказ уже выполнен.

А к вечеру он будет дома! При этой мысли Малко блаженно вздохнул. Вообще-то он любил путешествовать самолетом, поскольку считал его единственным местом, где можно как следует отдохнуть. К тому же стоит нажать кнопку — и рядом появится красивая девушка, готовая исполнить любые ваши желания — увы, в пределах допустимого...

«ДС-8» почти бесшумно несся вдаль. За иллюминатором сгустились сумерки. Малко решил сходить в бар, расположенный в передней части самолета, чтобы размять ноги и заодно поболтать с красавицей Карин.

Она с улыбкой шагнула ему навстречу:

— Виски? Водка? «Кровавая Мэри»? «Аквавит», «Манхэттен», шампанское? — предложила она. — Не стесняйтесь, все бесплатно.

— Водки, — сказал Малко. — Русской. Эта водка была лучшей в мире, но в США ему стоило невероятного труда отыскать хотя бы одну бутылку.

— Откуда вы, Карин? — спросил он.

— Из Стокгольма, сэр.

— Вы случайно не собираетесь выйти в Копенгагене?

Засмеявшись, она покачала головой.

— Нет. Лучше приезжайте в Стокгольм. Мы с мужем будем рады продемонстрировать вам наше шведское гостеприимство.

— Гм... Вы хорошо говорите по-английски, — находчиво продолжил разговор Малко.

Девушка скромно улыбнулась.

— Кроме того, я говорю по-немецки, по-испански, по-французски и по-гречески. И, разумеется, понимаю по-датски и по-норвежски.

Малко взволнованно поставил стакан на стойку бара.

— Карин, да ведь вы можете зарабатывать миллионы!

— Честным путем? — засмеялась девушка.

— Почти честным.

Он, разумеется, не стал пояснять, что ЦРУ действительно могло просто озолотить сообразительную девушку, владеющую столькими языками. Умолчал и о том, что его собственная феноменальная память позволяла ему очень быстро усваивать редкие языки, на которых говорят вдали от цивилизованных стран.

Малко на секунду сообразил, что получилось бы, если бы они с Карин работали в паре, и улыбнулся. Она бы наверняка развеселилась, скажи он ей свое прозвище: «SAS», что сокращенно обозначало его титул. Американцам было проще называть его именно так. Путешествуя самолетом компании «SAS»[3], он чувствовал себя как бы на своей территории. К тому же он ценил радушное внимание скандинавских стюардесс, которые были гораздо приятнее торопливых американок.

— Сядьте, пожалуйста, на место, — попросила Карин. — Сейчас подадут ужин.

Он уже изрядно проголодался и поэтому не заставил просить себя дважды. Ему было легко и радостно. Впереди его ждали целых два месяца отпуска, когда он сможет забыть о приказах, опасностях и насилии и целиком посвятить это время реставрации фамильного замка.

Раскрыв меню, он понял, до чего соскучился по Европе. Наконец-то можно по достоинству оценить настоящую кухню! Малко с удовольствием прочел, что компания «SAS» обслуживается старейшей в мире гастрономической фирмой — гильдией кулинаров «Баранья Нога»... На этот раз сражение с «Бараньей Ногой» сулило много приятного.

Через пять минут он уже намазывал маленькой ложечкой черную икру на хрустящие хлебцы. Ему подали шведскую закуску под названием «смёргасбёрд», в которую входила сладкая сельдь, копченая треска и икра. Лангуста он запил бутылочкой «Лаффита-Ротшильда» и довершил разгром противника русской водкой. После ужина его начала одолевать приятная сонливость, и стало все сильнее казаться, что ЦРУ существует только в кино.

Взяв из рук Малко опустевший поднос, Карин протянула ему черную тканевую маску в форме очков, где вместо дужек была резинка.

— Наденьте, если будет беспокоить свет, — посоветовала она.

Взглянув напоследок на желтую полосатую блузку стюардессы, он последовал ее совету и мгновенно заснул.

Какой-то приятный запах пробудил Малко от не менее приятного, но не подлежащего разглашению сна. Карин протягивала ему небольшую теплую салфетку, смоченную лосьоном для лица. За бортом сияло солнце.

— Посадка через час, — сообщила девушка. Малко успел еще выпить яичный коктейль и причесаться. «ДС-8» стал плавно спускаться, приближаясь к Копенгагену. «Наконец-то я в стране, где не будет никаких неприятных сюрпризов», — подумал Малко.

Пилот при посадке превзошел самого себя, и Малко даже не почувствовал, в какой момент шасси коснулось посадочной полосы. В динамике зазвучал звонкий голос Карин:

— Дамы и господа, наш самолет приземлился в Копенгагене. Местное время семь часов сорок минут. «Скандинавиан Эрлайнз Систем» желает вам...

Малко вздохнул. Ему жаль было расставаться с очаровательной стюардессой. Впрочем, мир тесен, и кто знает...

Обласканный напоследок еще одной обворожительной улыбкой девушки, он спустился по трапу, держа под мышкой куклу скандинавской наружности — сувенир от авиакомпании «SAS». В числе его трофеев были и «спальные очки», которые он тоже ненароком прихватил с собой.

В этот утренний час залы аэропорта были почти пусты. Малко широкими шагами пошел к выходу. Внезапно ему загородил дорогу какой-то очень низенький человек. Он с любезной улыбкой спросил:

— Вы — SAS, не так ли?

Насторожившись, Малко остановился. Человеку было на вид лет сорок. Легкий костюм, американская рубашка, американская стрижка.

— А в чем дело? — грубовато спросил Малко. Незнакомец протянул ему пухлую руку.

— Меня зовут Барри Горди. Я культурный атташе американского посольства. Мне нужно кое-что передать вам от мистера Митчелла.

Малко скрипнул зубами. Уолтер Митчелл, работая руководителем ближневосточного отдела ЦРУ, был его непосредственным начальником.

Барри Горди протянул ему телеграмму. Малко прочел: «Срочно возвращайтесь тчк Требуется ваша помощь деле первостепенной важности тчк Материальными условиями согласен заранее тчк. Целую тчк Митчелл».

Этот старый хрыч Митчелл был прекрасно осведомлен о денежных затруднениях Малко и всегда сулил златые горы тому, кого собирался отправить на смертельно опасное задание. Исполнитель зачастую так и не успевал получить деньги ввиду своей безвременной кончины.

— Телеграфируйте Митчеллу, — сказал Малко, — что вы меня не нашли, что меня не было в самолете, что самолет разбился, что меня арестовали — все, что угодно. Я в отпуске. До свидания.

И быстро пошел прочь.

«Культурный атташе» устремился за ним вслед, но как ни семенил коротенькими ножками — догнать не мог. Тогда он вскочил на тележку, которой пользовались работники авиакомпании для передвижения по длиннющим коридорам аэропорта, и, вращая педали, точно озорной мальчуган, поехал за Малко. Чем быстрее шел Малко, тем ожесточеннее нажимал на педали вспотевший и запыхавшийся «атташе». Впереди, в конце коридора, показалась таможня. Барри Горди соскочил с тележки и в изнеможении схватил Малко за рукав:

— Послушайте! Вашингтон приказал мне вернуть вас во что бы то ни стало! Если понадобится, я не выпущу вас из аэропорта. У нас очень дружеские отношения с датской полицией. Не будьте ребенком. Я не собираюсь терять из-за вас работу. В конце концов отпуск ведь можно перенести...

— А если я погибну, то когда буду отдыхать?! — в сердцах огрызнулся Малко.

Однако он чувствовал, что проиграл, что его собеседнику не до шуток. Если уж Митчелл решил прервать его отпуск — для этого должна быть действительно серьезная причина.

Горди словно прочел его мысли:

— Я забронировал вам место в салоне первого класса, на рейс 913 компании «SAS», — сказал он. — Вылетаете в полдень, прибываете в Нью-Йорк в 14.55. Если все будет в порядке, то вы, возможно, встретитесь с Митчеллом в этот же вечер.

— Может быть, мне заодно сбросить по дороге бомбу на Россию? Горди не стал упиваться своей победой и вложил в свой смех ровно столько сочувствия, сколько требовалось, чтобы у Малко хоть чуть-чуть потеплело на душе.

— Ладно, — сказал Малко. — Отвезите-ка меня к одному антиквару. Кстати, вы разбираетесь в фарфоре?

Горди горячо поклялся, что самое дорогое в его жизни это мама и фарфор, и спустя четыре часа не менее горячо пожимал Малко руку, провожая его на самолет, вылетавший в Нью-Йорк.

Это был обыкновенный стеклянный флакон, какие можно часто встретить на полках деревенских аптек. Его вместимость составляла около литра. Он был до краев наполнен сероватым порошком и закупорен пробкой, облитой воском. Внизу флакона тянулась наклеенная широкая красная лента, на которой значились желтые буквы и цифра: «СХ-3».

Флакон стоял на столе, покрытом белым пластиком, и на него молча смотрели четверо мужчин.

— Дорогой мой SAS, — сказал наконец один из них, — содержимое этого флакона способно убить два миллиарда человек.

Малко недоверчиво покосился на флакон, однако не стал подвергать сомнению слова профессора Элсопа, директора Детрикского центра военных исследований, или, другими словами, «Базы К-46». Простые смертные и не подозревали, что под этим туманным обозначением скрывался один из самых современных в мире центров разработки бактериологического оружия, созданный американцами после обнаружения шести аналогичных центров в Сибири.

Сидевший радом с Малко лысый ученый в мятом костюме и со слезящимися глазами блеющим голоском произнес:

— При благоприятных условиях один грамм «СХ-3» может умертвить 300 000 человек.

Малко сердито посмотрел на него и спросил:

— А при неблагоприятных, профессор?

Ученый склонил голову, не уловив иронии, и серьезно ответил:

— Не знаю. Пожалуй, до тысячи.

— Замечательно, — сказал Малко. — Вы сами разработали это чудо?

Профессор скромно покачал головой.

— О нет, я всего лишь использовал возможности природы. Вам ведь известно, что банка испорченных консервов может вызвать серьезное отравление?

— Да.

— Вирус, вызывающий это отравление, называется ботулинусом. Это один из наиболее сильных натуральных ядов. В природе он встречается в ничтожно малом количестве. Нам удалось искусственным способом создать ботулин, находящийся сейчас перед вами.

— Значит, — перебил его Малко, — достаточно растворить чайную ложку порошка в баке воды, чтобы уничтожить все население Нью-Йорка?

— К несчастью, все не так просто, — вздохнул профессор. — Но пропорцию вы угадали.

Профессиональный цинизм ученого слегка раздражал Малко. Он повернулся к четвертому из присутствующих — генералу в форме:

— Скажите, генерал, вы ведь не для того прервали мой отпуск, чтобы пугать смертоносными игрушками? Чего вы от меня ждете? Чтобы я проглотил содержимое этого флакона?

Генерал Хиггинс, руководивший крупным отделом ЦРУ, был весьма озабочен и не оценил шутку.

— Для начала вам просто нужно на него посмотреть, — проворчал он. — Пойдемте в кабинет профессора. Я вам обо всем расскажу.

SAS прошел вслед за генералом. В очередной раз перед ним ставилась сложная и опасная задача. Иначе его не стали бы вызывать: уж слишком дорого это обходилось государству.

Вскоре они вошли в кабинет с большими окнами, за которыми расстилался зеленый пейзаж Мэриленда. Созерцая голубое небо и открывавшуюся за окнами идиллическую мирную картину, Малко поймал себя на том, что на минуту отвлекся отдел, замечтался о чем-то своем. Сколько же людей проводит свою жизнь, создавая такие страшные вещи, как содержимое этой стеклянной банки? Вот у него, например, только мирные заботы. Прежде всего нужно реставрировать замок его предков в Австрии, где он собирается прожить до конца своих дней. Однако это требует огромных средств и заставляет его работать на ЦРУ в качестве элитарного внештатного сотрудника: ведь декоративные породы дерева и тесаный камень стоят бешеных денег!

Его второе увлечение требовало несравненно меньших затрат. Он не мог спокойно пройти мимо красивой женщины, не попытавшись затащить ее в постель. Это ему часто удавалось, но иногда влекло за собой непредвиденные осложнения. Будучи убежденным холостяком, он не знал, что такое ревность, его подруги, однако, нередко смотрели на вещи иначе. В данный момент неважное настроение Малко объяснялось вовсе не пресловутым флаконом: на своем веку он повидал немало ужасов. Просто на всей базе не нашлось хоть сколько-нибудь аппетитной секретарши.

— Дорогой мой SAS, — начал генерал, — случилось так, что мы влезли в дерьмо по самые уши.

— Вот как? — отозвался Малко, зная, что военным свойственно многое преувеличивать.

— Назревает настоящая война.

— Война? С кем?

— С Кубой.

— Кастро?

— Да. И что хуже всего — мы рискуем ее проиграть.

Малко удивленно посмотрел на генерала:

— А как же наши ракеты, наши бомбардировщики?

— Все не так просто. Кастро ведет такую войну, которая исключает возможность классического ответного удара — ядерного либо тактического. Как вы думаете, что произойдет, если завтра мы выпустим ракеты по Гаване?

— Останетесь без сигар.

— Оставьте свои дурацкие шутки... ООН обвинит нас в преступлении против человечества. Так рисковать нам нельзя. Мы связаны по рукам и ногам. Чтобы выйти из положения, нужно применить хитрость.

— Если бы вы перестали говорить загадками, мы с вами наверняка лучше бы поняли друг друга, — заметил Малко. — Сначала вы показали мне флакон, который, насколько я вижу, затмил все ваши бомбардировщики и ракеты, вместе взятые. А теперь говорите, что на нас собирается напасть Куба и что Кастро вот-вот поставит нас на колени. Что это означает? Что у него есть флакон побольше вашего? Или что он нашел средство сделать всех американских офицеров идиотами?..

Малко уже успела наскучить эта гигантская лаборатория. Ее офицеры и ученые, живущие в мрачном полуреальном мире, действовали ему на нервы. Кадровых военных он считал сумасшедшими: жизнь и без того слишком коротка. Своей же собственной он рисковал только ввиду крайней необходимости. У него не было другого способа осуществить свою давнюю мечту: жить в собственном замке, стоящем посреди его владений, как жили его предки. И еще он любил свободу. Ему пришлось побывать во многих странах, в том числе и в социалистических, и к этому образу жизни он питал глубокую антипатию. Генерал почувствовал его раздражение.

— Идемте, SAS. Я вам кое-что расскажу.

— Если вы собираетесь испытать свой порошок на мне, — сказал Малко, — то я не согласен.

— Постарайтесь быть серьезным хотя бы пять минут. Пойдемте ко мне, — сухо сказал генерал.

Они снова зашагали по бесконечным коридорам. Профессор Элсоп семенил следом за ними.

Кабинет генерала поражал своим великолепием. На полу лежал зеленый ковер, в котором ноги утопали по щиколотку; стены были обшиты деревянными панелями; посредине стоял массивный английский стол, а из окон открывался прекрасный вид на Мэриленд. Малко сел в глубокое мягкое кресло и закурил «Вин-стон». Генерал занял свое место за столом, а профессор остался стоять в углу кабинета.

— Итак, — начал генерал, — вы, вероятно, знаете, что подобно другим странам, мы изучаем перспективы бактериологической войны, то есть способы уничтожения армии противника путем искусственного создания эпидемий...

— Вы, по-моему, уже успели в этом смысле потренироваться на Корее, — иронично вставил Малко. Генерал жестом прервал его:

— И мы не одиноки. Известно ли вам, что у русских есть шесть специальных лабораторий на Кавказе и в Азербайджане, где только этим и занимаются? Первая лаборатория специализируется на тифозных бактериях, вторая — на оспе и менингите, третья и пятая — на малярии, а четвертая и шестая изучают чуму и амебную дизентерию. Ну, что скажете?

— Да, приятного мало.

— Американцы опередили русских на десять лет, — заявил генерал. — Мы давно уже закончили изучение бактерий и натуральных ядов.

— Так в чем же ваша проблема?

— Упущение! Ужасное упущение, ответственность за которое полностью ложится на меня. Наши союзники тоже создают подобное оружие. Например, англичане. В последнее время у них возникли некоторые неприятности; один тамошний ученый случайно заразился чумой и умер. Наверное, поэтому они и решили отправить на Багамские острова свою плавучую лабораторию.

— Странная идея.

— Не такая уж странная. Они собираются изучать там эволюцию бактерий в условиях тропического климата. Ведь проблема Юго-Восточной Азии стоит по-прежнему остро... Так вот, два месяца назад англичане сообщили нам, что корабль-клиника «Бен Ломонд» собирается на две недели бросить якорь у берегов Ямайки. Поскольку мы заключили с ними соответствующие соглашения, они попросили направить туда американского специалиста с образцом нашей последней продукции — «СХ-3».

— А что это?

— То, что вы видели в банке. Самый сильный яд в мире. Производное одного из природных ядов, которое нам удалось усилить в десять тысяч раз. Разумеется, формула содержится в строжайшей тайне. Мы давно привыкли к тщательной охране обычного оружия, поэтому мне даже в голову не пришло, что и порошок могут похитить. Мы купили авиабилет одному нашему майору и отправили его на Ямайку, где он должен был встретиться с английскими коллегами. Отправили одного, без сопровождения. У него в портфеле лежал флакон, похожий на тот, что вы видели. Там было достаточно порошка, чтобы истребить изрядную часть населения планеты...

— И что же?

Эта история начинала казаться Малко увлекательной. Слава Богу, хоть на этот раз речь шла не о ракетах!

— Но майор до Ямайки так и не долетел. Его самолет захватила в воздухе группа неизвестных, которые заставили пилота приземлиться на Кубе. Мы сделали все возможное, чтобы этому помешать — даже отдали приказ уничтожить самолет вместе с пассажирами. Однако было слишком поздно. Компания получила свой самолет, пассажиры целыми и невредимыми вернулись в Америку через Ямайку. Все, кроме одного: майор Лэнс исчез. Кубинцы утверждают, что среди пассажиров его не было. Разумеется, портфель и его содержимое исчезли тоже.

— Но почему вы решили, что кубинцы готовятся на вас напасть? В конце концов, стоит вам выпустить пару ракет — и им уже не помогут никакие микробы.

Генерал покачал головой.

— К сожалению, это не так, дорогой мой SAS. Во-первых, вы прекрасно знаете, что мы не можем применить ракеты: это грозит третьей мировой войной, то есть, практически — концом света. Собственно говоря, мы не уверены, что кубинцы что-то затевают против нас. Скорее складывается впечатление, что они работают на кого-то другого...

— Например?

— Честно говоря, не знаю. «СХ-3» — это страшное оружие, способное нанести США роковой удар. Достаточно лишь умело разместить несколько небольших доз на нашей территории — и погибнут десятки миллионов американцев. Это не преувеличение. Мы думали, что кубинцы поддадутся этому соблазну, но последние сообщения опровергли это предположение. То, что я узнал, настолько невероятно, что я даже не решаюсь вам это рассказать.

— Ничего, я ко всему готов.

— После пропажи флакона ЦРУ поручило всем своим информаторам сообщать о любой подозрительной эпидемии в Центральной и Южной Америке.

— Понятно. И где же это началось?

— В Мексике. Наш человек сообщил нам из Мехико о странной болезни, поразившей целую деревню. Мы считаем, что кто-то умышленно истребил ее жителей с помощью микроскопической дозы «СХ-3».

— Как действует яд?

Генерал молча покосился на профессора Элсопа. Тот отрицательно покачал головой.

— Послушайте, — ответил генерал, — если подобная информация не имеет решающего значения для вашего расследования, я предпочел бы умолчать о ней. Возможно, те, кто завладел ядом, не умеют им правильно пользоваться. В любом случае: чем меньше вы будете об этом знать, тем лучше будет и для вас, и для нас.

— Я понимаю вашу осторожность. Как по-вашему, зачем уничтожили эту деревню?

— Это был эксперимент. Ужасный и бесчеловечный эксперимент. Кто-то захотел удостовериться, что «СХ-3» действительно так смертоносен, как предполагалось. Следующей стадией эксперимента может стать массированная атака на нашу страну.

— Позвольте, но ведь тихоокеанское побережье довольно далеко от Кубы. Почему же те, кто похитил этот самый «СХ-3», забрались в такую глушь? Проще было провести «эксперимент» на одном из Карибских островов, или хотя бы в противоположном конце Мексики — на Юкатане...

— Верно. С этим мы еще не разобрались. Но кое-какие догадки имеются. Первое: район эпидемии почти граничит с США. И второе: единственный след, на который нам удалось напасть, ведет именно туда.

— Интересно.

— Правда, это выглядит почти смешно. Дело вот в чем: десять лет назад мы приступили к изучению и разработке бактериологического оружия и, чтобы выиграть время, использовали японского специалиста профессора Йошико Такату. Во время войны он руководил в Манчжурии японской военной лабораторией, имевшей аналогичную направленность. Мы пригрозили выдать его чанкайшистам и русским, которые заочно приговорили его к смертной казни. Он стал работать на нас. Лишь два года спустя мы поняли, что он ненавидит нас, белых, и добровольно сообщает все наши секреты шпионской организации, работающей одновременно на Японию, коммунистический Китай и на Формозу. Мы оказались в щекотливом положении: он знал слишком много, чтобы отпустить его на все четыре стороны. У нас оставался только один выход, с которым мы тоже замешкались.

— Физическое уничтожение. Угадал? Генерал кивнул.

— Я все никак не решался применить эту крайнюю меру. А он почуял неладное и в один прекрасный день исчез. Мы прочесали частым гребнем всю страну, отправив на его поиски своих лучших сотрудников. Но все было напрасно. Поскольку ничего ценного он с собой не взял — «СХ-3» тогда еще не существовал, — ЦРУ решило закрыть дело. Но вот год назад наши мексиканские информаторы сообщили, что видели Такату в районе Гвадалахары, где он скрывается среди своих единоверцев. Да-да, не удивляйтесь: на всем тихоокеанском побережье полно японцев и китайцев. В Тихуане, у границы с Калифорнией, китайских проституток больше, чем мексиканских... Вот на этом все дело и закончилось. Сами понимаете: район дикий, ни дорог, ни телефонов. К тому же с мексиканскими властями в таких случаях трудно договориться: они всегда на стороне тех, кто ненавидит «гринго». И вот что интересно: вымершая деревня расположена как раз в том районе, где скрывается Таката. Согласитесь, любопытное совпадение!

— Почему бы вам не отправить кого-нибудь на место? Мексиканцы получают от Америки щедрую помощь и обязаны оказать содействие...

— А как им объяснишь, что по нашей халатности на их территорию попал безумец, владеющий самым опасным оружием в мире? Впрочем, мы и так не сидели, сложа руки. Я сам отправил в эту деревню нашего информатора из Мехико по имени Серж Ленц. Кстати, именно он первый сообщил нам слухи о странной эпидемии.

— И что же Ленц? Подтвердил слухи?

— Это неизвестно: он не вернулся назад.

— Но чего вы ждете от меня? Я не биолог, не химик и не врач.

— Да, но вам не привыкать к трудным и опасным заданиям. А это как раз тот случай. Нужно во что бы то ни стало вернуть обратно банку с «СХ-3», пока новый хозяин не успел ею воспользоваться. Ориентир у нас всего один. Это Серж Ленц.

— Но ведь он исчез...

— Мы не знаем, откуда он получил эту информацию. След ведь должен гае-то начинаться. Его жена живет в Мехико. Возможно, ей что-нибудь известно. Если нет — вам придется действовать по обстановке. Сначала найти его знакомых...

— Очень мило! И в этот микробный круиз мне, конечно, придется отправиться одному?

— Не совсем. В Мехико у нас есть ценный сотрудник. Его зовут Фелипе Чано. Наполовину американец, наполовину мексиканец. Работает в «Секуритад»[4]. Человек надежный, со многими знаком. Мы его уже обо всем предупредили. Он встретит вас в аэропорту. И не забывайте о миссис Ленц.

Я вижу, вы даже не спрашиваете, согласен ли я...

Генерал сделал вид, что не расслышал:

— Кстати, профессор Элсоп на всякий случай сделает вам прививки от как можно большего количества болезней. От «СХ-3» они, конечно, не спасут, но кто знает, чем еще они располагают...

Разговор был окончен. Генерал пожал Малко руку, и тот покорно зашагал за профессором Элсопом.

В этот раз ЦРУ даже не пыталось сбить запрошенную Малко цену: 50000 долларов в случае успеха. О сумме оплаты в случае провала не упоминали никогда: у Малко не было детей. Сейчас ему даже удалось уговорить американцев перечислить деньги прямо в Австрию: это избавляло его от налогов и упрощало работу начальнику австрийской ремонтной бригады. В замке, помимо всего прочего, нужно было перестелить паркет и проложить водопроводные трубы. Несколько километров труб... Зато после окончания работ поместье Его Светлейшего Высочества принца Малко Линге ничем не будет уступать Шенбрюннскому дворцу. Что ж, сохранить традиции предков — нелегкая, но благородная задача. На этой патетической мысли Малко и пытался сосредоточиться, когда хмурая медсестра воткнула ему в руку толстенную, как велосипедный насос, иглу со щедрой порцией «гостинцев» из арсенала профессора Элсопа.

Глава 4

Малко чувствовал себя так скверно, что даже не взглянул на расстилавшуюся внизу великолепную панораму острова Манхэттен, похожего на огромную игру — «конструктор». Ему казалось, что он весь распух. Уколы профессора Элсопа вызвали у него так называемую гигантскую крапивницу, и бедняга покрылся красными зудящими прыщами. Помимо этого у него была высоченная температура и дрожали руки. Пожалуй, после таких прививок он мог безбоязненно купаться даже в такой «стерильно чистой» реке, как Ганг.

Но он летел не в Индию. Около десяти часов вечера его самолет должен был приземлиться в Мехико. Ему забронировали номер в лучшем отеле столицы — «Мария-Изабель». У него был номер телефона Сержа Ленца, и его должен встретить Фелипе Чано. Не густо...

От нечего делать он еще раз просмотрел карточку со сведениями о Серже Ленце. Подробностью она не отличалась:

"Серж Ленц, род. в Лейпциге, Германия. Инженер по пластмассам. Проживал в США с 1936 г. Эмигрировал в Мексику в 1951 г. Питает большие симпатии к США и сотрудничал с ЦРУ в годы войны.

Вторично женился в Мексике в 1955 г. Детей нет. Жена — мексиканка полуиндейского происхождения, намного моложе мужа.

Ленц ведет размеренную жизнь в Мехико, где занимается сбытом продукции одного из филиалов немецкой фабрики пластмасс. Много ездит по стране. Испытывает определенные материальные затруднения. Добросовестно выполнил несколько поручений ЦРУ, связанных главным образом с получением информации. Считается хорошим информатором, но не более того".

Похоже, Ленц был одним из так называемых «почетных корреспондентов», из которых ЦРУ старалось извлечь максимальную пользу, прежде чем отправить на верную смерть. Ведь нет ничего опаснее для организации, чем любитель, воображающий себя профессионалом. Патриотизм не способен заменить многолетнюю практику и владение приемами дзюдо, и бедняга Ленц, похоже, убедился в этом на собственном опыте... Что ж, по крайней мере, у него осталась жена.

Малко провел ладонью по волосам, и кожа на голове показалась ему бугристой: проклятые уколы... Он, обычно такой аккуратный, в этот раз плюхнулся в кресло самолета, даже не позаботившись о «стрелке» на брюках. Водрузив на переносицу темные очки, он хмуро смотрел сквозь иллюминатор в голубое небо, ни разу не взглянув на стюардесс.

Сейчас он дорого бы дал, чтобы оказаться хотя бы в окрестностях Нью-Йорка, на своей маленькой вилле в Покипси, чтобы спокойно поразмыслить там о реставрации замка, глядя из окна на Гудзон, который чем-то напоминал ему родной Дунай. К сорока годам Малко уже порядком устал мотаться по свету и навлекать на свою голову далеко не сказочные приключения. Когда замок будет готов, он осядет в своих владениях, и уже ничто не сможет его оттуда выманить. А может быть, он даже надумает жениться... Правда, эта последняя мысль его слегка пугала: он слишком любил женщин, чтобы позволить себе вступить в брак.

«Боинг-707», принадлежавший компании «Истерн-Эрлайнз», был наполовину пуст. Малко заставил себя дойти до туалета — отчасти для того, чтобы размять ноги, отчасти надеясь встретить какое-нибудь очаровательное создание, которое заставило бы его забыть о зверском отношении к нему профессора Элсопа. Такие встречи были для Малко лучшим тонизирующим средством. Из-за женщин он наделал в жизни огромное количество глупостей, но зачастую женщины оказывали ему и неоценимую помощь. Им нравились его правильные арийские черты, но главное — они чувствовали, что он их любит. Причем всех сразу! Малко уже давно заметил, что воздушное путешествие оказывает на женщин явно возбуждающее действие. Как-то по дороге из Карачи в Рим ему удалось соблазнить молодую ливанку. Их возня возмутила остальных пассажиров, но все же у Малко остались приятные воспоминания. Ему хотелось вновь оказаться в довоенной Вене, где горожане только и делали, что танцевали, наслаждались жизнью и любили друг друга. Он устраивал бы в своем замке великолепные балы...

У его рта появилась горькая складка. Судьба уготовила ему другую участь: временный шпион, элитарная ищейка, которой всегда доверяли почти безнадежные случаи. Когда-нибудь один из подобных случаев станет абсолютно безнадежным. Тогда на его могилу вместо цветов водрузят стакан виски, а через месяц напрочь забудут...

Увы, в этом «боинге» не нашлось ни одной красотки. Правда, была здесь одна довольно пышная латиноамериканка, но ее сопровождал уродливый волосатый супруг, который, казалось, в свое время перелез в «кадиллак» прямо с кокосовой пальмы.

Громкоговоритель объявил, что самолет пролетает над Хьюстоном, штат Техас. Между креслами прошла стюардесса-мулатка, принимая заказы на аперитив.

Малко попросил двойную порцию водки, надеясь, что она приведет его в чувство, хотя ему запретили употреблять спиртное в течение целой недели. Странно, подумал он: ведь всем известно, что алкоголь убивает микробов... Не удержавшись, Малко стащил в туалете пачку душистых салфеток для вытирания рук. Он никогда не покидал самолет, не прихватив какой-нибудь сувенир.

Ему принесли заказ, и он скорчил недовольную гримасу; водка оказалась американской и напоминала нечто среднее между одеколоном и топливным спиртом. Она не имела ничего общего с мягкой и ароматной русской «Стрелецкой». В этом вопросе Малко, который пил немного, но обладал тонким вкусом, был готов встать на сторону коммунистов.

Он ненадолго задремал и проснулся, когда стюардесса предложила пристегнуть ремни и воздержаться от курения. Далеко внизу на многие квадратные километры огненным ковром расстилался Мехико. Вокруг него была сплошная темнота, скрывавшая неприветливые горы и убогие деревни, где понятия не имели об электричестве. Бесконечное черное пространство, окружающее города, — характерный признак слаборазвитых стран...

Самолет слегка тряхнуло, когда шасси соприкоснулось с бетоном, и вскоре лайнер подрулил к зданию аэровокзала.

Ступив на трап, Малко испытал приятное удивление: здесь, на высоте двух с половиной тысяч метров над уровнем моря, воздух был прохладен и свеж.

Таможенные формальности заняли считанные минуты: всем не терпелось отправиться спать. Малко забрал свой чемодан и поплелся на видное место, к огромному щиту с рекламой «Мексикана де Авиасьон». Его так клонило в сон, что он готов был улечься прямо на полу.

— Сеньор SAS?

Малко медленно обернулся. Ему приветливо улыбался сорокалетний мужчина с мощной фигурой борца и зачесанными назад черными волосами. Несмотря на довольно прохладную погоду, на нем были лишь рубашка и брюки. От его рукопожатия у Малко затрещали пальцы.

— Как вы меня узнали? — спросил Малко.

— У меня много знакомых в аэропорту, — ответил тот. — Позвольте представиться: Фелипе Чано, ваш покорный слуга.

Это прозвучало вежливо, но без подобострастия. Малко сразу почувствовал искреннюю симпатию к этому человеку: Фелипе производил впечатление надежного союзника.

— Вы здорово говорите по-английски, — заметил Малко.

— Я родился и воспитывался в Техасе, — пояснил Чано. — Мой отец был мексиканцем, но учился я в Америке. Во время войны даже пилотировал «летающую крепость»... Но в Мексике мне все-таки лучше.

— А сейчас на какой вы должности?

— Заместитель помощника комиссара по особым поручениям. Это означает, что мне всегда подбрасывают самое вонючее дерьмо. Но зато не скучно.

— Вам известно, для чего я сюда приехал? Фелипе Чано с улыбкой покачал головой:

— Нет, но полагаю, что не на прогулку. Идемте, я на машине.

Он взял чемодан Малко и пошел к выходу. Стрелки больших часов, висевших в зале аэропорта, показывали четверть двенадцатого.

Стоянка автомобилей находилась в нескольких сотнях метров от здания и прохладный ночной воздух придал Малко немного бодрости.

— Пришли, — сказал Фелипе. — Погодите, я открою машину.

Малко с удивлением смотрел на автомобиль. Это был «кадиллак». Но какой! Его, видимо, сделали сразу после войны, и он из последних сил служил своему хозяину. Кузов был весь измят, облупившиеся места закрашены вручную. Потрескавшееся лобовое стекло держалось каким-то чудом, а левая дверца была привязана проволокой. Казалось, машина с боями прошла через многие войны. Перехватив взгляд Малко, Фелипе с улыбкой развел руками:

— Это все, что я смог себе позволить. Честному человеку здесь не по карману красивая машина. Я всего лишь заместитель помощника комиссара, да и правительство нас не слишком балует...

Они сели в «кадиллак». Салон выглядел жалким и ободранным, но двигатель работал еще довольно сносно.

— Я пока не жалею, что отдал за нее четырехмесячное жалованье, — меланхолично заметил Фелипе.

По дороге он рассказал Малко, что из соображений экономии живет за городом, в небольшой индейской деревне, где нет даже телефона, и что у него дома жена и шестеро детей.

На широкой автостраде, связывающей Мехико с аэропортом, было совсем немного машин, и уже через четверть часа они подъехали к отелю «Мария-Изабель» устоявшему в самом центре Мехико, на бульваре Пасео де ла Реформа. Повсюду висели ярко освещенные рекламные плакаты: «Голосуйте за Диаса»: близились выборы президента республики. Малко весьма удивился такому размаху предвыборной кампании: ведь кандидат был всего один.

«Мария-Изабель» производила впечатление ультрасовременной гостиницы. В номере Малко можно было смело устраивать конные бега. По старой привычке он попросил комнату на седьмом этаже. Фелипе с любопытством наблюдал, как Малко разбирает вещи. Как раз сейчас он аккуратно вешал в шкаф шесть легких темных костюмов из альпака и неброские шелковые рубашки с личным вензелем. Когда все было на месте, Фелипе спросил:

— Начнете работать прямо сегодня?

Малко с удовольствием начал бы сегодня. Вот только с чего начинать? Его единственной зацепкой была жена Ленца. Причем для встречи с ней он не нуждался в услугах Фелипе. Поэтому они договорились увидеться в отеле на следующий день, в одиннадцать часов. Стиснув напоследок руку Малко, Фелипе бесшумно удалился.

Малко немедленно снял телефонную трубку и набрал номер Ленца. Было уже за полночь, но он ведь приехал издалека...

В трубке долго раздавались длинные гудки. Он уже собрался было нажать на рычаг, когда женский голос наконец произнес «Алло!»

— Миссис Ленц? — спросил Малко.

— Да. Кто это?

Голос у женщины был низкий и довольно приятный, с чуть странноватыми интонациями.

— Я — друг вашего мужа, — ответил Малко. — Я приехал из Нью-Йорка и хотел...

— Он что, в Нью-Йорке? — удивленно спросила женщина.

— Нет-нет. Но я хотел бы с ним встретиться. И с вами, кстати, тоже.

— Можете приехать прямо сейчас. Я ложусь поздно. Если хотите, можете даже заночевать.

Малко вежливо отказался от ночлега, но приглашение приехать принял. Положив трубку, он надел чистую рубашку, побрызгался одеколоном и почистил зубы. Настроение у него было неважное: он подозревал, что миссис Ленц мало что известно о деятельности мужа, и что она принимает его, Малко, за преуспевающего инженера.

Наняв такси, он отправился по указанному адресу. Это оказалось чертовски далеко, в пригороде, которые мексиканцы называют городами-сателлитами. Наконец такси свернуло на посыпанную гравием дорожку и остановилось напротив небольшого домика, примерно в десяти километрах от центра Мехико. Таксист, мотивируя дальней дорогой, взял с пассажира сто песо.

Малко нажал на кнопку звонка. Ему открыла старая сгорбленная мексиканка. Не говоря ни слова, она жестом пригласила его идти за ней. Вскоре он оказался в гостиной с низким потолком, освещенной стоявшими на полу лампами.

Миссис Ленц ожидала его, стоя посреди комнаты.

Малко ощутил характерное покалывание в области позвоночника. Женщина, стоявшая перед ним, вовсе не походила на безутешную вдову. Она была одета (если, конечно, можно употребить это слово) в пижаму из зеленого чантунга[5], которая казалась нарисованной на ней. Малко был потрясен: женщина словно сошла с рисунка знаменитого Варги. Если в ее наряде отсутствовал бюстгальтер — а судя по всему, это было именно так, — она представляла собой настоящее чудо природы. Ее черные как смоль волосы были скручены в тяжелый шиньон, а зеленые глаза с любопытством смотрели на Малко.

— Добро пожаловать, мистер... Простите, забыла ваше имя.

— Линге. Малко Линге.

Ничего другого он выдавить из себя не смог.

— Меня зовут Илна. Это старое индейское имя. Знаете, в моих жилах ведь течет и индейская кровь. Заходите, присаживайтесь. Вы ведь, наверное, ужасно устали.

Малко послушно сел на широкий диван.

— Виски, текила, мартини, ром, водка?

— Пожалуй, попробую-ка я текилы.

Миссис Ленц прошла к небольшому столику-бару, стоявшему в противоположном углу комнаты; это дало Малко возможность убедиться, что ее обратная сторона вполне достойна лицевой. Ее бедра покачивались грациозно и без малейшей вульгарности. Она налила текилу и приблизилась к Малко, держа в каждой руке по стакану:

— За ваше здоровье, — улыбнулась она.

И одним махом проглотила такую порцию, от которой упал бы замертво даже ирландский бутлегер. Малко осторожно окунул в стакан верхнюю губу и чуть не ахнул: это зелье могло наверняка насквозь продырявить желудок. Он благоразумно поставил стакан на столик и повернулся к хозяйке. Она как раз закрыла глаза и откинулась на спинку дивана, положив ноги на столик. Китайский шелк пижамы тихо шуршал, соприкасаясь с костюмом из альпака. Тепло женского тела постепенно передавалось Малко, и он почувствовал: еще пять минут — и ЦРУ придется подождать... Откашлявшись, он приступил к делу:

— Уважаемая сеньора, известно ли вам, где сейчас находится ваш муж?

Она приоткрыла один глаз.

— Муж? Нет. А что? Какая вам разница, где он находится?

— Как вы думаете, зачем я приехал в Мехико? Она открыла второй глаз и широко улыбнулась:

— Думаю, чтобы меня соблазнить!

Прежде чем Малко успел что-либо ответить, она прижалась к нему и прильнула к его губам, окутав запахом текилы и духов.

Малко не сразу удалось высвободиться из ее объятий. Ну и хозяюшка, подумал он. Илна продолжала прижиматься к нему всем телом, мурлыча, словно кошка. Наконец, видя, что он не включается в игру, она пошла за новой порцией неразбавленной текилы и снова села рядом с ним.

— Я вам не нравлюсь? — резко спросила она. — Вы предпочитаете длинных белобрысых американок, которые перед этим надевают резинки, опасаясь инфекции? Или у меня, на ваш взгляд, слишком темная кожа? Здесь, в Мехико, ей позавидовали бы многие женщины и она доставила бы удовольствие многим мужчинам...

Ее зеленые глаза метали искры. Илна была великолепна в своем гневе! Опасаясь, что она выплеснет свой стакан ему в лицо, Малко взял ее за руку.

— Гуапита[6], — проникновенно сказал он по-испански, — вы самая красивая женщина, которую я помню (если не слишком напрягать память, то это, пожалуй, была правда). И я надеюсь когда-нибудь доказать вам свое восхищение. Но меня привело сюда серьезное дело. Сначала я должен найти то, что ищу, а уж потом смогу расслабиться.

— А что вы ищете?

— Вашего мужа.

Она вполголоса пробормотала несколько мексиканских и индейских ругательств, из которых Малко, к своему сожалению, понял не больше половины.

— Да что его искать! Сходите в бар Хосе Боланоса. Там он обычно «снимает» баб.

— У меня есть веские основания полагать, что в городе его нет.

— В таком случае зачем вы сюда пришли?

— Надеялся узнать, куда он подевался. Я слыхал, что он поехал в джунгли, на западное побережье. Она усмехнулась:

— А, тогда он, наверное, со своим дружком чамало. Помогает ему делать девочкам аборты... Какой-никакой, а все-таки заработок. — Илна посмотрела Малко в глаза. — Послушайте, мистер как-вас-там, вы приехали в эту пригородную трущобу только затем, чтобы расспрашивать меня о моем муже?

— А для чего я, по-вашему, должен был приехать? Она грустно улыбнулась.

— Чтобы утешить бедную женщину, которой до смерти наскучило жить в этой дыре, где даже нет ни одного магазина. Когда я выходила замуж за Сержа, он обещал, что мы будем жить в Мехико, на Пасео де ла Реформа, в красивой современной квартире. Но посмотрите, куда я попала! До Мехико — полчаса езды на автобусе, который всегда битком набит вшивыми оборванцами...

Малко не ответил. Такой женщине, как миссис Ленц, ничего не стоило найти себе кого-нибудь получше, тем более, что в любой момент она может оказаться вдовой.

— Что же вас тут держит? — тихо спросил он.

— Нужда. Он слишком мало зарабатывает. Компания платит недостаточно, а жизнь здесь дорогая. Вот поэтому он и помогает чамало. А еще занимается и другими делами. Наверное, вашими...

Она искоса посмотрела на него. Малко не оставил ее последние слова без внимания:

— Вы знаете, кто я такой?

— Шпион. Американский шпион. В прошлом году один уже приезжал. Высокий здоровый блондин. Обещал увезти меня в Америку, скотина.

— Вы с ним спали?

— Конечно. Он мне нравился. И Сержу это тоже помогло. Тот ему хорошо заплатил. Правда, он был такой красивый, что я согласилась бы и бесплатно... — Наступила небольшая пауза. — Знаете вы тоже очень привлекательны. Если бы поменьше думали о работе...

— Поскольку вам известно, чем я занимаюсь, вы должны мне помочь.

— А что я от этого буду иметь?

— Вы вернете себе мужа. И, может быть, заработаете деньги.

— Я хочу только одного: вырваться отсюда. Если вы меня увезете, я сделаю для вас что угодно, слышите — что угодно!

— Это не исключено, — осторожно сказал Малко. — Но все будет зависеть от того, насколько вы мне поможете.

Он вновь почувствовал, как сильно устал в дороге. Места уколов по-прежнему болели. Однако соседство миссис Ленц все же волновало его. Ему не часто приходилось видеть такое красивое тело и столь недвусмысленную откровенность. Илна предлагала себя без всякого стеснения и служила ярким примером воздействия тропического климата на человеческий организм. Эх, если бы не эта проклятая работа!..

Она, похоже, угадала его мысли, поскольку порывисто поднялась и включила проигрыватель. В комнате раздались протяжные звуки индийской арфы. Она протянула к нему руки:

— Давайте потанцуем. Я уже целую вечность не танцевала.

Малко встал. Илна тут же обвила его шею руками и прижалась к нему всем телом. Под шелковой пижамой на ней ничего не было. У Малко взыграла кровь, и она с удовлетворением отметила его реакцию.

— Ну что, теперь я уже вам хоть немного нравлюсь? — шепнула ему на ухо Илна.

Медленно кружась, она приблизилась к одной из ламп и выключила ее. Оставалось еще две. Илна принялась красноречиво извиваться.

— Мне пора, — сказал Малко.

Ему было неловко ложиться в постель с женой агента, который в эту минуту, возможно, умирает в джунглях только потому, что решил заработать немного денег для своей слишком красивой супруги. Но миссис Ленц, видимо, придерживалась на этот счет иного мнения.

— Такси вы сейчас не найдете, — сказала она, не отпуская Малко. — А в этом районе могут перерезать горло за два песо.

— У вас найдется для меня лишняя кровать?

Она засмеялась, обняв его еще крепче.

— Кровать здесь только одна. И спальня тоже.

— А как же диван?

— На нем не спят.

Она обхватила рукой его затылок и страстно поцеловала. Он ответил. Оба опустились на диван, сжимая друг друга в объятиях. Прерывисто дыша, Илна спросила:

— Это ты из-за моего мужа, да? Не волнуйся, ему плевать. Он ухе предлагал меня всем своим друзьям.

Малко сунул руку под пижаму и коснулся теплой тугой груди. Илна застонала и распахнула одежду. Малко вновь подумал, что никогда еще не видел такого красивого тела.

— Пойдем, — сказала она. — Здесь неудобно. Женщина потянула его за руку в спальню, в которой прежде всего бросалась в глаза широкая низкая кровать. Стены были выкрашены черной краской, на туалетном столике красноватым огнем горела свеча. Но Малко не интересовал интерьер. Теперь и в нем проснулось желание. Он быстро разделся, скользнул к ней в постель, и в его ушах сразу зазвенело от ее криков и стонов, Миссис Ленц обладала вулканическим темпераментом и отличалась мастерством международного класса. В какой-то момент она включила все лампы спальни, и он восхитился ее бронзовой кожей. Это был ее естественный цвет, не имевший ничего общего с искусственным пестрым загаром девушек из цивилизованных стран.

Через некоторое время он в изнеможении лежал на простынях с сигаретой во рту, а она медленно водила ногтями по его груди.

— Знаешь, гуапо, ты хорошо умеешь любить. Здесь для таких, как ты, есть свое название.

— Какое же? — спросил с улыбкой Малко.

— "Мачо". То есть — тот, кто может заставить женщину умереть от удовольствия. Для здешних мужчин это самый почетный титул. Он дороже ордена Революции...

Малко поцеловал ее, слегка польщенный.

— Спасибо. Послушай, не перейти ли нам к делу?

— Какой ты противный!

— Нет, я просто добросовестный.

— Ладно. Что ты хочешь знать?

— Где твой муж?

— Не знаю. Уехал две недели назад, а куда — не сказал. Но такое с ним часто бывает. Едет в командировку по делам своей конторы, а заодно старается урвать что-нибудь еще: работает на вас, или на таких, как вы, либо разъезжает со своим дружком-чамало.

— А кто это?

— Мерзавец. Чамало — это южные индейцы из Веракруса. Вот этот самый тип — хирург. По крайней мере, он так говорит. Наверное, купил себе диплом за пять тысяч песо. Ездит по деревням и делает в основном такие операции, за которые не хотят браться остальные врачи.

— Понятно. И как он связан с твоим мужем?

— Серж ведь тоже много путешествует по стране. Всякий раз, когда узнает, что какая-нибудь девчонка хочет избавиться от беременности, он сообщает ее адрес чамало и получает за это комиссионные. К тому же они часто таскаются вместе по бабам. На севере пятнадцатилетнюю девчонку можно снять за пятьдесят песо. А ко мне, проклятый, неделями не прикасается!

Малко задумался. Сведения ЦРУ были явно неполными.

— Ты думаешь, Серж и сейчас уехал с этим чамало?

— Нет. Потому что поехал на своей машине. А когда они уезжают вместе, то обычно берут машину чамало белый «форд». Его автомобиль лучше.

— Когда твой муж уезжает, он дает о себе знать?

— Нет. Телефон — это слишком дорого, а почта — слишком долго.

Она встала на колени и внимательно посмотрела на Малко.

— Скажи, почему тебя так интересует мой муж? Он что, вас обокрал?

— Нет, напротив, Серж оказал нам большую услугу. Но он в опасности и, возможно, сам об этом не подозревает. Может быть, ему даже грозит смерть.

Малко не стал говорить, что Серж Ленц, скорее всего, уже мертв. Зачем?

В глазах мексиканки промелькнула жалость.

— Если так, постараюсь тебе помочь. Я действительно не знаю, где сейчас Серж. Но это должен знать чамало. Накануне они вместе пили.

— Ты знаешь, где можно найти этого чамало?

— Я знаю, где он живет: в Нуэво-Пуэрто де Ливерпуль. Это недалеко отсюда. Завтра утром я напишу тебе адрес.

— Мне нужно пойти к нему побыстрее.

— Это бесполезно: по вечерам его не бывает дома. Чамало выпивает в баре не меньше бутылки текилы. До полудня можешь не приходить, не то он тебя вышвырнет за дверь.

— Очень мило.

— Он злобный малый.

Приняв к сведению такое немаловажное замечание, Малко решил, что пора отдохнуть. Прививки, перелет и миссис Ленц — для одного дня вполне достаточно. Он потушил сигарету и укрылся прохладной простыней. И тут же почувствовал на себе руку миссис Ленц.

— Ты уже собрался спать, милый гуапо?

Он уснул лишь через полчаса, одуревший от усталости, но гордый своим титулом «мачо».

Проснувшись, он подумал, что все еще видит сон, причем довольно страшный: завтрак ему принесла старая безобразно беззубая индианка в засаленном шелковом халате. На подносе располагались почти черный чай и «тамалос» — маленькие лепешки с острым соусом.

Завтрак взбодрил Малко, однако ему казалось, что он наглотался расплавленного свинца. Когда он вставал с кровати, в комнату вошла миссис Ленц. На ней было почти прозрачное цветастое платье, еще более вызывающее, чем вечерняя пижама. Малко пришел в восторг. Однако, заметив блеск в ее глазах, он поспешно отдалился от кровати.

— Ну что, гуапо, выспался? Уже полдень!

— Не может быть!

— Не волнуйся. В такое время чамало еще спит. Тебе некуда спешить.

За следующие четверть часа Малко умылся и побрился опасной бритвой Сержа Ленца. Его костюм выглядел вполне прилично, хотя рубашка уже не отличалась первозданной свежестью. Из зеркала на него смотрел сорокалетний мужчина с высоким лбом и светлыми волосами, которые слегка контрастировали с загорелым лицом. В золотисто-карих глазах появились зеленоватые крапинки — признак полного удовлетворения.

Миссис Ленц ласково обняла его сзади:

— Когда вернешься, гуапо?

— Скоро. Если хочешь, давай поужинаем вместе. Я за тобой заеду.

Он быстро поцеловал ее и вышел. Солнце жгло с невероятной силой. На улице не было даже кошек. Он попытался наугад найти широкую улицу, по которой ехал сюда, и через четверть часа выбрался на раскаленный асфальт. После многих отчаянных попыток ему наконец удалось остановить такси. Малко назвал адрес хирурга, которого звали Чико Варгас, и устало откинулся на обшарпанную спинку сиденья.

Фелипе Чано наверняка уже беспокоился, не найдя его в отеле.

Такси остановилось на узкой улочке, застроенной складскими помещениями. Водитель, не оборачиваясь, сунул в карман протянутые Малко двадцать песо и поехал дальше.

Малко сразу приметил белый «форд», стоявший у деревянного двухэтажного дома. Чамало жил на втором этаже. Малко на цыпочках поднимался по трухлявой, скрипучей лестнице и вскоре оказался перед дверью, к которой кнопкой была приколота грязная визитная карточка с надписью: «Чико Варгас, медико».

Малко постучал.

Внутри послышалась возня, и дверь распахнулась. На пороге стоял здоровяк в полотняных штанах и расстегнутой на волосатой груди рубахе. Раскосые глаза и остальные черты лица свидетельствовали об индейском происхождении. Хозяин недоверчиво посмотрел на Малко.

— Что вам нужно? — хрипло спросил он.

— Я друг Сержа Ленца. Я хотел бы его повидать, — ответил Малко.

Здоровяк посторонился и жестом пригласил Малко войти. Комната имела мрачный и грязный вид. У скомканной постели стоял черный медицинский чемоданчик.

Малко присел на стул. Чамало тяжело опустился на кровать и произнес:

— Ну-ну?

— Я ищу Сержа Ленца, — повторил Малко. — Вы знаете, где его можно найти?

Лицо хозяина сделалось непроницаемым.

— Утверждаете, что вы его друг, а не знаете, где он?

— Я приехал из Нью-Йорка. Мы должны были встретиться с ним здесь... его не оказалось. И мне сказали, что вы можете помочь мне найти его.

Глаза индейца прищурились.

— Кто вам это сказал?

Малко слегка поколебался. Но чтобы внушить к себе доверие, лучше сказать правду.

— Жена Сержа.

— Эта дрянь лжет. Я не видел Сержа уже несколько недель.

Он тоже лгал. Малко решил не отступать.

— Послушайте, мне обязательно нужно найти Ленца. Для этого я приехал сюда из Нью-Йорка. Если поможете, вас ждет хорошее вознаграждение. Я ведь чувствую, что вы знаете, где его искать.

Индеец долго молчал, теребя ручку своего чемоданчика, а затем тихо спросил:

— Сколько вы мне дадите, сеньор?

— Это будет зависеть от того, насколько ценной окажется ваша информация. Ну, скажем, не меньше ста долларов.

Индеец размышлял, опустив голову и по-прежнему подергивая ручку чемоданчика. Малко спокойно ждал, зная, что к югу от тропика Козерога слово «доллар» имеет магическую силу.

Внезапно замок чемоданчика щелкнул, и перед носом Малко оказался ствол кольта-45, показавшийся ему огромным черным туннелем.

— Не двигайтесь, сеньор! Иначе мне придется вас лечить. А поутру я оперирую очень плохо: руки, понимаете ли, дрожат.

Однако рука, сжимавшая огромный черный револьвер, вовсе не дрожала.

— Это у меня всегда с собой, — добавил индеец. — На всякий случай.

Не убирая оружия, он поднялся, натянул на себя куртку, прихватил чемодан и направился к двери. Малко напряженно пытался угадать, когда индеец выстрелит.

Чамало открыл дверь и нацелил ствол кольта в живот Малко:

— Я пошел. Не выходите отсюда в течение пяти минут. И не пытайтесь встретиться со мной снова. В следующий раз я убью вас немедленно. Понятно?

Малко молча кивнул. Индеец выскользнул в коридор и прикрыл дверь. Малко услыхал его тяжелые шаги на лестнице и чуть позже — шум автомобильного двигателя. Выглянув в окно, он увидел, как белый «форд» уносится прочь. Малко не успел даже заметить номер машины.

Окинув комнату взглядом и не увидев ничего, кроме грязного белья, Малко решил уходить. Его единственный след растворился, как дым. Малко не сомневался, что, пожелай он снова встретиться с индейцем, тот сдержит свое обещание.

Выйдя из дома, Малко остановил свободное такси и через десять минут вернулся в свой номер. Фелипе Чадо звонил уже дважды. Малко набрал номер «Секуритад» и связался с ним почта мгновенно.

— Не могли бы вы заехать в отель?

Они договорились встретиться за аперитивом. Малко сбросил с себя одежду и растянулся на кровати. Миссис Ленц не на шутку снизила его работоспособность. А что же будет вечером?.. Под аккомпанемент эротических мыслей Малко крепко уснул.

Глава 5

Пасео де ла Реформа утопал в разноцветных огнях. Наступил тот час, когда жители Мехико, окончив работу, не спеша прогуливались по зеленым бульварам города. У витрин бродили туристы из «Марии-Изабель» и «Хилтона». Стоя на краю тротуара, Малко и Фелипе ожидали такси.

— Давайте сядем на маршрутное, — предложил мексиканец. — Оно идет прямо к моей работе. И всего один песо с человека.

Он поднял два пальца, и через минуту они втиснулись в машину, где уже сидели две толстые мексиканки, не обратившие на них ни малейшего внимания.

«Секуритад» располагалась в старом здании с облезлым фасадом. В коридорах стояли, ожидая своей очереди, испуганные люди. Фелипе Чано провел Малко прямо в архив, собираясь проверить личность чамало. Малко рассказал ему, как провел вечер и утро, опустив, правда, кое-какие подробности. Фелипе воздержался от комментариев, но у Малко создалось впечатление, что заместитель помощника комиссара догадывается о беспредельном гостеприимстве миссис Ленц.

Им выдали добрую сотню фотографий, и Малко принялся их просматривать.

Индейца он нашел почти сразу. Его настоящее имя Луис Чико. Однажды он уже был судим за убийство и приговорен к трем годам тюрьмы. Чико носил кличку Эль-Индио и действительно оказался хирургом.

— Я его знаю, — сказал Фелипе. — Опасный малый. Большой любитель револьверной стрельбы. В прошлом кто-то из его друзей стащил у него деньги. Через два года Чико повстречал его на улице и без предупреждения изрешетил пулями. А потом зашел в кафе, заказал текилу и стал спокойно ждать полицейских.

— Мне он пообещал то же самое, — сказал с улыбкой Малко. — Мне, пожалуй, лучше не попадаться ему на глаза.

— Да, лучше не надо. Береженого Бог бережет... Он — «локо», сумасшедший.

Малко украдкой улыбнулся: такого набожного сыщика он еще ни разу не встречал. Будучи едва ли не лучшим полицейским и самым метким стрелком в Мехико, Фелипе щедро пересыпал свою речь словами молитвы и всякий раз, проезжая мимо церкви, добросовестно крестился.

Мексиканец отдал необходимые распоряжения по розыску Эль-Индио, и они с Малко направились в маленький кафетерий на противоположной стороне Пасео де ла Реформа. Там Малко решил рассказать Фелипе всю правду. Он говорил около получаса. Полицейский то и дело пораженно восклицал: «Диос!»[7]

— Знаете что? — сказал он наконец. — По-моему, начинать нужно вот откуда: здесь существует небольшая группа кастровцев, которых мы до сих пор не принимали всерьез. Они печатают листовки, иногда прячут у себя кубинских подпольщиков, но, в общем, ведут себя безобидно. Поскольку ваше дело связано с Кубой, можно для начала пощупать этих ребят.

— Но почему самолет не угнали прямо в Мексику? — спросил Малко. — Это было бы проще.

— Нет. Самолет слишком заметен для наших «федералес». Гораздо легче забросить сюда несколько человек с банкой вроде вашей.

— Она, слава Богу, не моя. Фелипе засмеялся.

— Если хотите, можем вечером сходить в типично мексиканский ресторан. Это излюбленное место встречи кастровцев. Кстати, ими, похоже, руководит женщина — очень красивая метиска, которую здесь хорошо знают. В свое время, десять лет назад, она снималась в кино. Потом вышла замуж за старого миллиардера Гомеса Аримана, владельца половины местных серебряных рудников. Она сделала его таким счастливым, что он больше ничего не хотел от жизни и восемь месяцев спустя благополучно скончался, оставив ей все свое состояние. С тех пор она живет в доме, где сто двадцать три комнаты, ванны с золотыми кранами и божественно красивые слуги-индейцы.

— А чем она занимается, эта ваша миллиардерша? Чем интересуется?

— Мужчинами. Видно, изголодалась, пока жила со старым Ариманом, и теперь систематически охотится за столичными красавчиками. Причем те, кто уже побывал у нее в постели, сохранили самые приятные воспоминания, а те, кто еще не успел, — ждут не дождутся своей очереди. Среди последних и наш президент.

— Понятно. И где можно повидать эту сказочную принцессу?

— У нее дома. Только вас к ней не пустят. Остается ждать ее соизволения... Или надеяться на случай. Кстати, случай может подвернуться сегодня вечером.

— Да, но сегодня нас будет трое... Полицейский улыбнулся:

— Сеньора Ленц?

— Да.

— Ничего. Так даже лучше. Я заеду за вами в девять часов. А пока — отдыхайте.

Фелипе заплатил за кофе сам. Малко проследил, как он садится в свой допотопный «кадиллак». Мексиканец ехал обедать к себе домой — это обходилось намного дешевле, чем ресторан.

Малко вернулся в отель пешком: гулять по Пасео было одно удовольствие. Навстречу ему то и дело попадались очаровательные девушки в легких платьицах. Они шли парами, держась за руки, либо прогуливались под руку с парнями. Все вокруг дышало весельем и радостью жизни. Киоски ломились от дешевых иллюстрированных журналов, но «Эксцельсиор» — центральная столичная газета — была отпечатана на плохой серой бумаге. И уже в километре от центра начинались глинобитные хижины. Несмотря на внешний блеск, Мехико — город бедный. В горах вокруг него нет ни заводов, ни пашен; попадаются лишь грязные трущобы, по сравнению с которыми даже Гарлем показался бы ухоженным и опрятным.

Витрины Пасео были полны предметов роскоши и дорогих фирменных вещей. Малко остановился как вкопанный, увидев куртку из почти черного чантунга. Войдя, он примерил ее и купил вместе с белыми льняными брюками и цветным галстуком. Темнолицая низенькая продавщица буквально пожирала его глазами: высокие блондины были в Мексике большой редкостью. Малко отказался от доставки покупки в отель и забрал сверток с собой, собираясь тут же надеть куртку.

Было время послеобеденного отдыха. Улицы опустели. Жизнь в городе замерла до пяти часов.

Вскоре перед Малко выросли фонтаны «Марии-Изабель». Войдя в холл, он поежился: из-за кондиционеров здесь было холодно, как на полюсе.

На его имя пришло уже три письма: все из Вашингтона. Малко почувствовал угрызения совести: его отправили в Мехико не за покупками. Но, в конце концов, нельзя же работать двадцать четыре часа в сутки! Да еще на высоте 2300 метров над уровнем моря...

От своих славянских предков Малко унаследовал некоторую беспечность, изжить которую ему до сих пор не удалось. Он прекрасно сознавал, что ему поручено сверхсекретное задание, что провал грозит уничтожением его второй родины, что дорога каждая минута — и все же ему неудержимо хотелось подняться на террасу шестнадцатого этажа и позагорать на солнышке у бассейна... К счастью, двадцать лет, прожитые в Америке, привили ему хорошее чувство профессионального долга.

Он сообщил портье номер, по которому хотел позвонить в Вашингтон, и взял ключ от своих апартаментов. Он чувствовал себя в безопасности. А ведь если бы чамало входил в число людей, которых ему предстояло разыскать, они не замедлили бы принять ответные меры.

Но разве в такую жару можно сосредоточиться хоть на одной мысли?

Поднявшись в номер, Малко разложил на столе план своего замка, который повсюду возил с собой. Сейчас всеми работами руководил его верный мажордом — турецкий наемный убийца Хризантем, которого Малко в свое время спас он верной смерти в Стамбуле. Хризантем заставлял австрийских ремонтников и реставраторов творить настоящие чудеса. Какими методами он этого добивался, Малко предпочитал не спрашивать.

Работам в замке не было видно конца, и Малко уже начинал опасаться, что из всех своих владений сможет по-настоящему воспользоваться только кладбищем...

Его грустные мысли разогнал телефонный звонок. Звонили из Вашингтона. Малко узнал голос генерала Хиггинса.

— Есть новости? — сразу же спросил генерал.

— Пока немного. Кажется, я нащупал одну нить, но куда она приведет, не знаю.

— Торопитесь. Мы установили наблюдение за мексиканской границе"; но за некоторые участки ручаться не можем. Кроме того, получено сообщение с Кубы. Случилось то, чего мы опасались: за всей этой историей стоит Йошико Таката. «СХ-3» у него. Вы понимаете, что это означает?

— Нет.

— А то, что он пустит его в ход при первой возможности. Нельзя же обыскивать каждого, кто приезжает в Соединенные, Штаты! Вы должны добиться успеха, и причем быстро, иначе нам останется только одно.

— Что именно?

— Предупредить все население США, а это повлечет бесчисленные и непредсказуемые последствия.

Малко встревожился: голос генерала заметно дрожал. А ведь Хиггинс был не из тех, кто легко теряет самообладание.

— Я делаю все, что в моих силах, — тихо ответил Малко.

— Что вам требуется? Помощники, деньги, технические средства? Мы все вам обеспечим.

— Спасибо, пока мне ничего не нужно. Я ведь даже не знаю, с кем сражаться. Может быть, позже... Что мне делать с этим японцем, если я его найду?

— Убейте его!

Это прозвучало как крик ненависти. Перед глазами Малко явственно возникло искаженное яростью лицо генерала. Тому, видно, приходилось несладко.

— Послушайте, — продолжал Хиггинс, — я могу в течение трех часов прислать вам двадцать лучших ребят из оперативного отдела и любое оружие, только уничтожьте этого проклятого японца. Кстати, я уже кое-что приготовил. Сообщите, когда найдете его, — и сразу получите все необходимое.

Генерал буквально неистовствовал, и это встревожило Малко. Когда он повесил трубку, от его беспечности не осталось и следа. Он снова попал в заколдованный круг. Чтобы привести в порядок замок и обрести покой, требовались доллары, а чтобы получить доллары, следовало с головой окунуться в очередной кошмар...

Малко любовно развернул свои покупки и решил последовать национальной традиции и хорошо отдохнуть. Вечер грозил затянуться надолго, учитывая испанскую привычку ужинать в одиннадцать часов... Он завел будильник на семь и быстро уснул, распластавшись на постели.

Его разбудила огромная реклама «Пепси-Колы», точно огромный маяк замигавшая за окном к вечеру. С трудом разлепив отяжелевшие веки, Малко поплелся в душ. Побрившись, он надел шелковую рубашку — к нейлону он так и не смог привыкнуть — и купленные после обеда брюки и куртку. Затем приподнял двойное дно своего чемодана. Перед отъездом он получил от генерала Хиггинса небольшой подарок: длинноствольный плоский пистолет — совершенно бесшумное оружие, работавшее гораздо тише обычного пистолета с глушителем. Эту штуку разработали специальные службы ЦРУ во время второй мировой войны. Пистолеты были изготовлены в очень ограниченном количестве и выдавались только избранным. У ЦРУ были вполне законные основания опасаться, что пистолет может попасть в руки мафии. Малко посчастливилось стать одним из редких обладателей подобного чуда техники.

— Это единственный тип пистолета, который не заметен под смокингом, — с легким снобизмом сказал тогда генерал Хиггинс.

Поколебавшись, Малко оставил оружие в чемодане. На первый взгляд чемодан имел вполне обычный вид. На самом же деле он был водонепроницаемым и, кроме того, мог при необходимости выполнять функцию бомбы: при попытке вскрыть его в руках взломщика взрывался пластиковый заряд.

В восемь часов Малко был полностью готов и спустился в холл. Портье проводил его к такси, и шофер поспешно включил счетчик.

Миссис Ленц сама открыла ему дверь. На ней был красный шелковый костюм, который бросился бы в глаза за сотню метров в самый сильный лондонский туман. Она поцеловала Малко, слегка коснувшись его грудью. У него создалось впечатление, Что Илна только что приняла ванну из духов.

— Куда поедем ужинать, гуапо? — поинтересовалась она.

— От мужа ничего не слышно? — для очистки совести спросил в ответ Малко.

Она покачала головой.

— Ничего. Мне безразлично, когда он явится — через два дня или через две недели.

«Или никогда», — подумал Малко. Они сели в такси. По дороге он рассказал Илне о своей встрече с чамало. Она рассмеялась.

— Я же говорила, что он тяжелый человек. Теперь будь осторожен...

Они вышли из машины напротив «Марии-Изабель». Илна жадно вдохнула свежий воздух, разглядывая мраморный фасад отеля.

— Здесь даже воздух пахнет деньгами, — мечтательно проговорила она, не замечая игравших на близлежащем пустыре голых индейских ребятишек и их родителей, просивших милостыню на бульваре.

Фелипе Чано ждал их за столиком в баре. На нем была белая рубашка и галстук; он низко поклонился миссис Ленц. С появлением индианки разговоры в баре затихли. Мужчины, все до единого, посмотрели на нее, женщины заскрипели зубами от ревности. Довольная произведенным эффектом, миссис Ленц грациозно подплыла к столу.

Малко провел церемонию знакомства.

— Мы поедем в типичный национальный ресторан, — объявил Фелипе. — Называется «Фуэнте». Там можно хорошо поесть, выпить, потанцевать... Даже, если хотите, сыграть в карты...

— Отлично! — оживилась миссис Ленц. — Я знаю это место.

Она уже успела заказать три коктейля с текилой, выпить свой и заказать три новых. Малко дал сигнал к отправлению. Выходя, он заметил, что все ближайшие столики заняты только мужчинами...

Около получаса они ехали по столичным улицам. Миссис Ленц бесцеремонно положила руку на бедро Малко. Фелипе старался не смотреть на них.

«Фуэнте» оказался огромным зданием, сверкающим неоновыми огнями. По обе стороны от входа висели плакаты с изображениями пышнотелых красоток, участвующих в развлекательной программе. Заведение состояло из двух частей. Внизу, на первом этаже, находились танцплощадка и оркестр. Там при свечах ужинали изысканно одетые супружеские пары. А на втором этаже вдоль всего зала шла длинная галерея. Здесь все было гораздо проще: всего за пятьдесят песо можно было выпить теплого пива и поглазеть на счастливчиков, сидящих внизу.

Фелипе повел их на первый этаж. Метрдотель, видимо, имел многолетний опыт приема почетных гостей, поскольку мигом расчистил им путь к заказанному столику.

— Соседний стол заказала сеньора Ариман, — шепнул Фелипе на ухо Малко.

Это был стол, сервированный на двенадцать персон и стоящий прямо напротив сцены и оркестра — лучшее место во всем зале.

Принесли меню. Фелипе заказал для всех «тамало» и фирменное блюдо — цыпленка с острым соусом. Не забыл он и о текиле. Все вокруг отважно налегали на спиртное. Мужчины клали на тыльную сторону ладони щепотку соли, быстрым движением слизывали ее и одним махом опрокидывали стакан. Женщины пили не так демонстративно, но от своих спутников не отставали.

Миссис Ленц была на седьмом небе от счастья: кто-то бросил ей сверху розу — правда, слегка увядшую, но зато от всей души. Под прикрытием стола она положила свою ногу на ногу Малко. Фелипе молча жевал, поливая «тамало» соусом, который мог бы запросто прожечь дыру в столе.

Сеньора Ариман появилась в тот момент, когда они принялись за цыплят и за вторую бутылку текилы. Малко отвел от нее глаза только тогда, когда миссис Ленц больно куснула его за руку.

Кристина Ариман была восхитительна! Белое вечернее платье с блестками подчеркивало красоту ее матовой кожи. Ее волосы были уложены в шиньон, и благодаря своему высокому росту она, казалось, парила над толпой. Ее можно было сравнить с надменной царицей инков, если бы не ее глаза: два ярких теплых луча, которые словно окутывали Малко неясным золотистым туманом. Взгляд этих глаз говорил о том, что она любит мужчин, как любят драгоценности или меха.

По воле случая она села лицом к Малко. Справа от нее сидел молодой человек с точеным лицом индейца. Он бросил на Малко злобный, ревнивый взгляд. Слева примостился толстый коротышка с черными усиками и напомаженными волосами — типичный Санчо Панса — остальные пятеро мужчин, сидевшие за столом, производили неизгладимое впечатление. Все они в своих светлых костюмах казались на одно лицо: бездушные, высокомерные, с черными ледяными глазами и гладко зачесанными волосами.

— Братья Майо, — шепнул Фелипе. — Вашей организации стоило бы принять их на работу, сеньор SAS. Это самые опасные убийцы во всей Южной Америке. К сожалению, они не продаются.

— Они работают на Кристину Ариман?

— Не на нее, а вместе с ней. Деньги их не интересуют. Братья живут на вилле Аримана и время от времени уезжают: то на Кубу, то еще куда-нибудь. Однажды американцы создали у гватемальской границы южнее Кампече секретную базу для подготовки антикастровцев. Братья Майо появились там среди ночи, перерезали горло всем инструкторам — «гринго» и всадили нож в сердце начальника-мексиканца. И ушли. После этого базу закрыли.

— Зачем они это делают?

— В их жилах течет индейская кровь. Они ненавидят всех «гринго», в том числе и американцев. Поэтому и помогают Кастро. Братья мечтают освободить весь континент от американского владычества. Ради этого они готовы на все!

Малко покосился на Фелипе:

— Постойте, да ведь в ваших жилах тоже, кажется, течет индейская кровь? Фелипе засмеялся:

— А у кого ее здесь нет, сеньор SAS? Но индейская раса уже потеряла былую силу. Ее время прошло.

Возмущенная столь явным невниманием к своей персоне, миссис Ленц молча встала и направилась в туалет. Воспользовавшись моментом, Фелипе сказал:

— Есть новости о чамало. Его машину видели на дороге, ведущей в Акапулько. Я постараюсь устроить так, чтобы там за ним проследили.

— Акапулько? Кажется, это те самые места?..

— Да. Неплохо бы туда съездить.

В проходе показалась миссис Ленц, и они принялись обсуждать секреты охоты на акул.

Малко уже несколько раз встречался глазами с Кристиной Ариман и неизменно отводил взгляд первым. Его золотисто-карие глаза словно утратили свое обычное магическое действие. Зато в глазах метиски он уловил явный интерес к своим светлым волосам, которые, по всей видимости, являлись в этих краях музейной редкостью.

Понимая испанскую речь, Малко улавливал отрывки разговора между Кристиной и ее спутниками. Беседа шла о выборах Диаса, нового президента республики.

Со сцены оглушительно грянул оркестр. После нескольких вступительных аккордов он заиграл диковинную и завораживающую мелодию — смесь конги[8] и самбы. Большинство тут же ринулось на танцплощадку, состязаясь в гибкости и проворстве.

Кристина Ариман величаво встала и проследовала на площадку за красавцем, сидевшим справа от нее. Она танцевала с необычайной грацией, и открытое платье выставляло напоказ ее прелестные формы. Малко быстро сообразил, что второй такой случай представится не скоро. Он встал, протянул руку миссис Ленц и, мысленно извинившись перед Иоганном Штраусом и его страстными поклонниками — австрийскими предками, ударился в мексиканский танец.

Его партнерша, едва ступив на танцплощадку, с головокружительной быстротой принялась неистово извиваться. Запрокинув голову и закатив глаза, она вся ходила ходуном, будто силясь избавиться от смертельного недуга, при этом Илна бешено вращала бедрами, словно ублажая воображаемого любовника. Каждый раз, когда она касалась Малко, он чувствовал жгучее желание подхватить ее на руки и где-нибудь в укромном уголке завершить то, что она начала без него.

Кристина Ариман скрылась где-то на другом конце площадки. Малко начал незаметно подталкивать Илну Ленц в нужном направлении, стараясь не мешать ее экстазу.

Вскоре он оказался за спиной прекрасной индианки. Она обернулась первой, их взгляды встретились, и после короткого немого противоборства Кристина едва заметно улыбнулась. Малко попытался вложить в свой ответный взгляд как можно больше эмоций и стал постепенно удаляться, опасаясь разъярить свою тигрицу. Через минуту они вернулись за стол. Илна была по-прежнему в священном трансе. Малко же в течение всего танца лишь слегка переступал ногами: ему были не по душе тропические ритмы, превратившие танец в подобие эпилептического припадка.

Оркестр умолк. Возбужденная страстной музыкой, миссис Ленц вела себя так, словно собиралась дать волю своему бешеному темпераменту прямо в ресторане. Во избежание недоразумений Малко встал и ушел в туалет.

Когда он вернулся, оркестр играл еще более неистовую мелодию. По дороге он чуть коснулся платья Кристины, и у него замерло сердце. Эта женщина притягивала его, как ни одна другая. Она обладала всеми достоинствами: красотой, пылкостью, умом и величавостью королевы.

Малко нехотя поплелся на танцплощадку. Там уже началось настоящее столпотворение. Посетители начисто забыли о своем ужине, и метрдотели под шумок уносили почти нетронутые блюда, чтобы потом перепродать их соседним ресторанам за баснословную цену.

На этот раз приблизиться к Кристине Ариман оказалось намного сложнее: миссис Ленц сменила «молитву к небесам» на парный танец живота... Но она опять так увлеклась, что Малко все же удалось повторить свое недавнее достижение. Кристина танцевала с одним из братьев Майо. Малко приблизился к ним почти вплотную и снова поймал взгляд прекрасной индианки. Но ее кавалер, словно почувствовав в атмосфере скопление флюидов притяжения, резко развернул свою партнершу, и Малко оказался нос к носу с мексиканцем, который смотрел на него с нескрываемой ненавистью и презрением.

Малко в волнении облизал пересохшие губы: сейчас или никогда. Стоит допустить малейшую оплошность — и Майо разорвут его на части.

Он вытащил большим пальцем клочок бумаги, который минуту назад сунул под перстень, и попытался снова приблизиться к Кристине. Словно догадавшись о его намерениях, она старалась не двигаться с места.

Танец завершился оглушительным треском маракасов[9]. Малко пропустил Илну Ленц вперед. Кристина шла позади него. По запаху ее духов он догадался, что она совсем близко. Не оборачиваясь, он чуть посторонился, и Кристина поравнялась с ним. Они были одного роста, и это немного облегчало его задачу. На мгновение их руки соприкоснулись, и Малко с бьющимся сердцем сунул ей сложенную бумажку.

Тут началась толкотня, и его сразу оттеснили от Кристины. Записки в его руке уже не было, но он не знал, попала ли она к Кристине или просто упала на пол. Искать ее на глазах у Майо было бы в высшей степени неосторожно.

Записка гласила: «Мария-Изабель», комната 707, Малко". Номер комнаты он выбрал из суеверия, считая, что цифра "7" приносит ему удачу...

Теперь оставалось только ждать. Он уплатил по счету 2500 песо — непомерно высокая цена за вскормленного песком цыпленка — и пошел к выходу. Пока миссис Ленц одевала в гардеробе свой плащ, он объяснил Фелипе, что задумал.

— Опасное дело, — сказал мексиканец. — Если они узнают, кто вы такой, то теперь запросто смогут от вас избавиться. Здесь, в Мексике, преступления на почве ревности — обычное явление. И даже если сеньора Ариман примет вас за простого ловеласа — это все равно может плохо кончиться. Говорят, она питает склонность к садизму... В общем, постарайтесь показаться ей настоящим «мачо». Это ваш единственный шанс. Я, со своей стороны, постараюсь обеспечить вашу безопасность.

— А как быть с сеньорой Ленц?

— Посмотрим...

Илна как раз подходила к столу. Малко собрался духом и сказал:

— Мне нужно вернуться в отель. Фелипе отвезет тебя домой на такси. Я приеду позже. Она тут же заартачилась:

— А почему мне нельзя с тобой?

— Можно. Но мне придется полчаса просидеть в отеле. Я жду звонка из Америки и не хочу тебя компрометировать, приглашая к себе. Тем более я не собираюсь оставлять тебя в машине или в баре: такой красивой женщине, как ты, нельзя оставаться в одиночестве...

Этот аргумент, видимо, убедил миссис Ленц. Малко поцеловал ей руку и препоручил ее Фелипе. Когда они отъехали, он остановил следующее такси и поехал в отель, хотя водитель настойчиво уговаривал его посетить потрясающий подпольный стриптиз.

Писем ему не было. Он взял ключ, заказал в номер бутылку водки с лаймом и прилег на кровать, уставившись на рекламу «Пепси-Колы».

Телефон зазвонил в половине первого. Малко подождал третьего звонка и снял трубку.

Глава 6

Мужской голос на английском языке с кошмарным испанским акцентом произнес:

— Сеньор Малко? Вас ждут у отеля.

Несколько секунд Малко размышлял, не взять ли пистолет, который по-прежнему лежал в чемодане, но затем доверился своей интуиции и зашагал к лифту, оставив оружие в номере.

В холле было пусто. Малко пожалел, что рядом не маячит знакомая мощная фигура Фелипе. Но полицейскому, видно, не суждено было быстро вырваться из лап миссис Ленц.

Напротив отеля, во втором ряду, стоял черный «линкольн» чуть ли не семиметровой длины. Затемненные стекла машины не позволяли ничего разглядеть внутри. Может быть, вместо прекрасной Кристины его ждали там братья Майо...

Малко решительно открыл левую заднюю дверцу и удивленно замер: она вела словно в настоящую гостиную. Переднее сиденье было отделено от заднего матовым стеклом; боковые стекла окна закрывали плотные зеленые занавеси. Напротив заднего сиденья находились небольшой бар и телевизор. Да и сиденья-то, впрочем, не было: вместо него стоял широкий диван, на котором возлежала Кристина Ариман, обнаженная, как новорожденный ребенок. Она выглядела еще красивее, чем показалось Малко вначале. Диван с мягкими подушками прекрасно помещался в широченной машине. Интерьер освещали две маленькие лампы с розовым абажуром. Откуда-то доносилась нежная музыка. Из решетки кондиционера веял прохладный ароматный ветерок.

— Входите, сеньор Малко, — мелодичным голосом произнесла Кристина Ариман.

Почти не пригибаясь, Малко проник в салон, сел на диван рядом с мексиканкой и поцеловал ей руку.

Полулежа на подушках, Кристина смотрела на него с легкой улыбкой.

— Извините, что я в таком наряде, — сказала она.

«Где в таком случае наряд?» — подумал Малко.

— Но здесь я чувствую себя как дома. Что будете пить?

— Водку.

— Водки нет. Хотите текилу?

Она взяла из бара бутылку и налила им обоим. Кристина чувствовала себя так непринужденно, словно на ней было платье от Диора. Открыв встроенный в деревянную спинку дивана микрофон, она произнесла короткую фразу на незнакомом Малко языке.

— Это я по-индейски, — пояснила Кристина. — Мой шофер ни слова не понимает по-испански.

Машина плавно тронулась с места. Водитель ехал так осторожно, что Малко совершенно не чувствовал движения. В салоне ощущался только едва слышимый звук кондиционера и доносилась тихая музыка.

Кристина протянула ему стакан с текилой. Малко посмотрел на него, не веря своим глазам: стакан был из чистого золота, как, впрочем, и вся отделка бара. Некоторое время они молчали. Мексиканка насмешливо смотрела на Малко.

Легким движением поставив стакан, он приблизился к ее губам. Кристина не шелохнулась, но губы ее чуть приоткрылись, и Малко поцеловал ее.

У нее была кожа цвета красной меди, без единого изъяна. Прикрыв глаза, она позволила ему ласкать себя, но вскоре оттолкнула:

— На сегодня хватит.

Не обращая внимания на ее слова, Малко зарылся лицом в волосы Кристины и попытался опрокинуть ее на диван. Индианка отшатнулась, и почти одновременно в его живот уперся твердый предмет.

— Я сказала — хватит.

Малко опустил глаза: в руке она держала красивый серебристый пистолет калибра 6.35 мм со взведенным курком. Видя его изумление, Кристина засмеялась.

— В машине звукоизоляция, — пояснила она. — Здесь спокойнее, чем дома: там слуги подслушивают у дверей... Если я выстрелю, водитель даже не вздрогнет.

— А зачем же в меня стрелять?

— Я не люблю, когда меня к чему-то принуждают.

— Почему же вы приехали на эту встречу?

— Вы поступили смело, сделав мне подобное предложение. И заслуживаете награды. Но я вам не потаскуха, которая ложится в постель с гринго по первой его просьбе!

Едва заметно вздрогнув, машина остановилась.

— Приехали, — сказала Кристина и протянула Малко руку для поцелуя. — Адиос, сеньор Малко.

Говорить было больше не о чем. Малко галантно поклонился, словно уходил домой со светского приема.

— Надеюсь, что случай сведет нас вновь, — пробормотал он.

— "Адиос" по-испански — «до свидания», сеньор... — многозначительно сказала мексиканка.

Он открыл дверцу и зажмурился от ярких огней рекламы «Пепси-Колы». Напротив высился отель «Мария-Изабель».

Машина тут же скрылась из виду. Малко стоял на тротуаре, взволнованный этим странным приключением, и не мог поверить, что Кристина замешана в истории с «СХ-3». Но если все же это так, зачем ей было уделять ему внимание? Интуиция подсказывала, что Кристина Ариман знает, кто он такой. Странно: она имела прекрасную возможность избавиться от него раз и навсегда. Достаточно было привезти его домой и отдать в руки братьев Майо. Возможно, после употребления: начальствующие женщины любят совмещать приятное с полезным...

В общем, пока что он не продвинулся ни на миллиметр и по-прежнему не имел понятия, что сталось с Сержем Ленцем и где прячется Йошико Таката. Последний мог нанести удар в любой момент. Все следы вели в никуда: чамало вполне мог оказаться лишь нечистым на руку врачом-неврастеником, красавица Кристина — просто надменной развратницей. А Серж Ленц, очень вероятно, нежится сейчас на солнце с девушками...

Проклята я работа! Одни цены в отеле чего стоят. Бухгалтеры ЦРУ опять будут скрипеть зубами.

Он медленно вошел в холл. Там было довольно оживленно. Туристы возвращались с экскурсий и желали друг другу доброй ночи.

Взглянув на человека, одиноко сидящего на скамейке в холле, Малко пошел за своим ключом. В этот момент незнакомец встал и с радостной улыбкой на лице направился к нему.

— Амиго! — воскликнул он с чисто мексиканским темпераментом, продолжая приближаться к Малко с улыбкой, напоминавшей рекламу зубной пасты. Мужчина шел, широко расставив руки для традиционного мексиканского приветствия «альбразо»: друзья обнимаются, похлопывая друг друга по спине с продолжительностью, пропорциональной прочности их дружбы.

Видимо, человек обознался. Слегка смутившись, Малко приготовился принять горячее приветствие и затем прояснить недоразумение.

Но в тот момент, когда незнакомец уже собирался заключить его в объятия, произошло нечто неожиданное. По обе стороны от улыбающегося мужчины вдруг появились двое других, возникших словно из воздуха, — два подозрительных типа в мятых костюмах. В надвинутых на глаза шляпах и с усами театральных злодеев.

Они схватили незнакомца за руки. Тот отчаянно рванулся и ударил локтем в живот человека, стоявшего слева; человек скорчился и захрипел. Второй «злодей» быстро вытащил из-за пояса оружие, которое можно увидеть только в вестернах: никелированный кольт с километровым стволом, и ткнул им в спину прежде улыбающегося незнакомца, который теперь уже перестал улыбаться и стоял напротив Малко, бормоча сквозь зубы испанские ругательства. Прочитав в его глазах испуг, Малко хотел оттолкнуть второго «злодея», но первый, поднявшись, бросился вперед и словно бешеный бык сбил Малко с ног.

Малко налетел на какую-то женщину, и та испуганно завопила. Со всех сторон стали сбегаться служащие отеля. Пока Малко мечтал дать сдачи, «злодей» подошел, улыбаясь до ушей, и протянул ему руку, чтобы помочь встать.

— Извините, сеньор, — вежливо сказал он. — Надеюсь, я не причинил вам боли?

И тут Малко услыхал за своей спиной голос Фелипе Чано:

— Не двигайтесь, сеньор Малко. Вам угрожает смертельная опасность.

Тут уж Малко и вовсе перестал что-либо понимать. Суматоха в холле достигла тем временем невиданных масштабов. Улыбавшийся человек боролся с первым «злодеем», который не выпускал из рук свою допотопную гаубицу. На помощь подоспел второй «злодей». У Фелипе Чано был в руках тоже большой револьвер.

Увидев оружие, какая-то женщина пронзительно вскрикнула и без чувств упала на зеленый ковер. Все шумели и кричали одновременно, перебивая друг друга.

Чано заорал, что он из полиции, но ему, похоже, никто не поверил. К великому удивлению Малко многие из присутствующих мужчин выхватили пистолеты и стали угрожающе ими размахивать. Сцена получилась как в фильме «Вива Сапата!»[10]

Женщина-американка, сидя в уголке, безостановочно повторяла: «Они с ума сошли...»

Чано взял Малко за локоть:

— Человек, которого мы арестовали, готов был вас убить.

— Кто? Тот, что собирался меня обнять?

— Да. Может быть, здесь есть и другие. Я ожидаю подкрепления.

Ждать ему пришлось недолго. Послышалось завывание сирен, и в холл ворвалась группа полицейских в форме, с пистолетами и с загнутыми книзу усами. Руководство ими Фелипе принял на себя, и вскоре они поставили всех присутствующих лицом к стене бара, временно превращенного в концентрационный лагерь. Это было страшным ударом по репутации отеля. Можно было подумать, что все это подстроил «Хилтон» — стоявший напротив отель-конкурент.

Улыбавшийся человек теперь лежал лицом к полу; сверху на нем сидели оба «злодея». Малко и Чано подошли ближе.

— Послушайте, — сказал Малко, — вы уверены, что не ошиблись? Ведь у него был совсем безобидный вид. Как, по-вашему, он мог...

— Посмотрите, — сказал Чано.

Один из помощников осторожно протягивал ему прозрачную пластиковую ленту, похожую на бинт, которым боксеры обматывают руки, чтобы не разбить суставы пальцев.

— Осторожно, — сказал Чано. — Берите за край.

Малко подцепил ленту и внимательно посмотрел на нее. Из пластика торчало полдюжины коричневых шипов длиной около половины сантиметра, похожих на волоски пришедшей в негодность щетки.

— Вы когда-нибудь слыхали о кураре, сеньор SAS? — спокойно спросил Фелипе Чано. — Этот человек пытался вас отравить. Он намотал ленту на правую руку, шипы были у него на ладони. Во время объятий он воткнул бы их вам в спину. Вы могли даже ничего не почувствовать. Он извинился бы — мол, принял вас за другого, и пошел бы своей дорогой. А вам уже у лифта стало бы ужасно холодно, потом начался бы паралич, и в следующие полчаса вам не помог бы уже ни один врач.

Малко, как завороженный, смотрел на шипы. Подумать только, на чем порой держится жизнь! В этот раз смерть прошла совсем рядом — и причем довольно глупая смерть... Он вспомнил о Кристине. Скорее всего, именно она прислала ему этого улыбчивого убийцу. Здесь угадывался ее стиль. Что ж, в таком случае он на верном пути: ведь убивают только тех, кто мешает.

— Что это за человек? — спросил он у Чано.

— Его зовут Хосе Боланос. У него свое кафе недалеко отсюда. Поедемте с нами, мы попробуем допросить его.

Они сели в старый «кадиллак», оставив в холле обоих «злодеев» и Боланоса, которому как раз надели наручники.

— Это отличные ребята, — пояснил Чано. — Наши лучшие сотрудники. Отныне они будут вас охранять. Когда упражняются в стрельбе — могут пулей стряхнуть пепел с сигареты.

— Но как вы догадались, что этот человек собирается меня убить? — спросил Малко.

— Очень просто. Проводив сеньору Ленц, я вернулся в отель. Вы были еще здесь. Я нанял «боллито» — мальчишку-чистильщика, и приказал ему наблюдать за холлом. А сам с двумя помощниками проследил за машиной сеньоры Ариман: хотел поймать на горячем братьев Майо. Но вы только прокатили нас по парку имени 12 Мая. Мы вернулись сюда одновременно с вами, и чистильщик сказал, что вас спрашивал какой-то тип. Это и был Хосе Боланос. Мы решили не упускать его из виду и вмешались, когда он направился к вам.

— А как вы узнали насчет кураре?

— Это уже не первый случай. В прошлом году в аэропорту умер от остановки сердца руководитель группировки «Кубалибре»: ему пожал руку какой-то восторженный «единомышленник».

— Боланос?

— Не думаю. Но наверняка кто-то из интересующей нас организации. Кураре гораздо удобнее револьвера. И к тому же является традиционным оружием индейцев.

Они добрались до места. В одном из оживленных коридоров «Секуритад» спали два мальчика-чистильщика, положив головы на ящики со щетками. Фелипе Чано осторожно переступил через спящих.

— Как ни странно, это наши лучшие информаторы, — пояснил он. — Везде проходят незамеченными. Тут им теплее спать, чем на улице.

В кабинете Фелипе было полно людей. Посредине сидел на стуле Хосе Боланос.

— Ничего не говорит, — развел руками один из полицейских. — Оружия при нем не оказалось. Утверждает, что о кураре впервые слышит и что мы с ума сошли...

— Сейчас все проверим, — спокойно сказал Фелипе.

Он взял ленту, намотал ее на руку и подошел к арестованному.

— Признаешь покушение? — спросил он.

Хосе Боланос плюнул на пол.

— Что ж, пеняй на себя. — Фелипе Чано медленно поднес руку к лицу Боланоса.

Тот не шевелился, но Малко увидел, что вся кровь отхлынула от его лица.

— Это будет не первая случайная смерть в этих стенах, — сказал полицейский. — Ты нам все равно не нужен, раз ничего не знаешь.

Он взмахнул рукой, словно собираясь оцарапать Боланосу лицо. Тот откинул голову назад и испустил нечеловеческий вопль. Маска равнодушия исчезла. Он отчаянно пытался увернуться от смертоносной руки, но по-прежнему ничего не говорил.

Фелипе Чано снял с руки ленту и положил ее в ящик стола.

— По-моему, все ясно, сеньор SAS, — сказал он. — Нам из него ничего не вытянуть. К тому же ему вряд ли многое известно. Он просто наемный убийца. Посажу-ка я его на ночь в камеру со змеями. Многие этого очень не любят. Может быть, и сеньор Боланос тоже? Это наша «третья степень», — добавил он и ухмыльнулся.

Боланоса увели. Фелипе Чано зажег сигарету и сказал Малко:

— Да, вот еще что: Хосе Боланос — лучший друг Луиса Чико, индейца-чамало.

Глава 7

В машине стоял невыносимый запах. От Хосе Боланоса, зажатого между двумя «пистолерос», несло потом, грязью и унылым кладбищенским душком, который встречаешь в Мексике повсюду. Малко поежился. В камере Хосе, видно, пришлось несладко.

А от сопровождавших его «пистолерос» пахло дешевой рисовой пудрой, которой они пытались заглушить затхлый дух своих костюмов. С той минуты, когда Малко увидел их впервые, на них были все те же неизменные черные широкополые шляпы, те же желтые рубашки, те же синие полосатые костюмы и остроносые туфли «для пинков». И, конечно же, за поясом торчали никелированные кольты. Они, возможно, даже спали в шляпах — для большей готовности.

За рулем сидел Фелипе, всякий раз крестившийся при виде церкви. «Пистолерос» в знак солидарности склоняли головы. «Ну и отряд», — подумал Малко.

— Далеко еще? — спросил он.

— Приехали, сеньор SAS, — ответил Фелипе.

Перед ними было нечто вроде пустыря, окруженного забором. У ворот сидел охранник и, конечно, спал. «Пистолерос», сверкнув своей артиллерией, бесцеремонно вытащили Боланоса из машины, затем загнали арестованного в ворота, весело пиная его в зад.

Осмотревшись, Малко нахмурил брови. Посреди пустыря стоял один-единственный столб, весьма напоминавший столб для расстрелов. Помощники Фелипе уже принялись привязывать к нему Боланоса.

— Эй, — сказал Малко, — вы что, собираетесь его прикончить?

Фелипе обнажил в улыбке безупречные зубы:

— Нет-нет, сеньор SAS, вы убьете его сами, когда сочтете нужным. Он ваш. Здесь у нас место для допросов. Надо узнать, кто приказал ему убить вас.

— И каким же образом?

— Увидите сами, сеньор SAS. Мы не изверги. Тут нет ни ванны, ни электричества. Просто идет благородный мужской разговор.

Фелипе подошел к столбу.

— Надумал говорить, собака паршивая? — почти ласково спросил он арестованного.

Боланос пожал плечами и крепко выругался.

— Да простит тебя Святая Богоматерь! — с чувством сказал Фелипе и с размаху влепил Хосе пощечину. — Боланос богохульствует, — пояснил он Малко. — Ни стыда, ни совести.

Фелипе сделал знак своим помощникам, сидевшим на деревянном ящике. Те поспешно встали и вытащили свои никелированные пушки.

— Присаживайтесь, — любезно сказал Фелипе, указывая Малко на ящик. Малко словно присутствовал на трибуне стадиона перед началом корриды. Быка звали Хосе Боланос, и он, судя по всему, не был согласен с уготованной ему ролью. Хосе стоял под жарким солнцем, привязанный к столбу. Глаза его заливал пот, но выражение их по-прежнему оставалось равнодушным.

Пустырь, обнесенный деревянным забором, казался полностью изолированным от остального мира.

Один из «пистолерос» подошел к арестованному и сунул ему в зубы длинную зажженную сигару. Боланос жадно затянулся.

Полицейский сделал неуловимое движение, и Малко даже не заметил, в какой момент он выхватил револьвер. Половина сигары исчезла. Его напарник выстрелил тоже, и окурок вылетел у Боланоса изо рта. Стрелки расхохотались, сунув револьверы обратно за пояс. Боланос побледнел. В ушах у Малко звенело от выстрелов.

Фелипе одобрительно закивал головой:

— Молодцы, ловкие парни!

Даже если бы они и не отличались такой абсолютной ловкостью, пожаловаться на их неловкость было бы уже некому.

Боланосу сунули в зубы вторую сигару. Он тут же выплюнул ее. Первый «пистолеро» с явным недовольством подобрал ее и воткнул арестованному в правое ухо. Затем отошел назад, говоря сквозь смех:

— Не двигайся, хомбре, не то оглохнешь раз и навсегда!

Боланос свирепо выругался, но остался стоять неподвижно. Второй «пистолеро» подбросил свое оружие в воздух, поймал его и нажал на спусковой крючок. Сигара отскочила прочь.

Затем настал черед второго уха, потом — обоих сразу, и полицейские выстрелили одновременно. Малко взволнованно наблюдал за этой стрельбой по живой мишени. Боланос подавленно молчал, посерев от страха. Огромные пули сорок пятого калибра, пролетавшие на волосок от его головы, запросто могли на таком расстоянии размозжить ему череп.

Пока стрелки перезаряжали револьверы, Фелипе подошел к Боланосу и вежливо спросил, на кого тот работает. Арестованный, осмелев, дал новый поток ругательств. На лице Фелипе показалось искреннее огорчение.

— Продолжайте, — приказал он своим помощникам.

— А несчастных случаев у вас не бывает? — спросил Малко.

— Бывают, сеньор SAS, но очень редко. Покалечить человека считается позором. Но арестованные-то этого не знают... Они думают, что подвергаются смертельной опасности. Так что это плохо отражается на их нервной системе. Они порой теряют сон...

«Или наоборот, обретают вечный покой», — подумал Малко.

Стрельба возобновилась. Когда закончились сигары, у Боланоса одна за другой отлетели пуговицы пиджака. Затем расстегнулся ремень.

Дальше последовала инсценировка подвига Вильгельма Телля: Боланосу положили на голову авокадо и лихо продырявили его очередной пулей.

Боланос уже почти ни на что не реагировал. У него заметно дрожала левая рука. Когда более находчивый из «пистолерос» решил выбить у него изо рта совсем маленький окурок, целясь через зеркальце, он издал слабый протестующий возглас.

Фелипе подскочил к нему:

Хомбре — испанское вежливое обращение к мужчине.

— Хочешь что-то сказать?

Тот промолчал. Фелипе жестом велел помощникам продолжать.

— Видите, сеньор SAS, — начинает действовать.

Блюстители закона вновь открыли интенсивный огонь. Казалось, на пустыре идет настоящее сражение. Рядом с Боланосом смертоносными осами жужжали пули.

Малко заметил, что на забор вскарабкалось несколько мальчуганов. Они с восторженными восклицаниями наблюдали за допросом.

Вдруг один из помощников достал красный платок и с мрачным видом сунул его в нагрудный карман арестованного.

— Адиос, сеньор, — угрюмо сказал он.

— Даже самым веселым развлечениям всегда приходит конец, — добавил другой.

— Я имею право еще на один выстрел, — сказал первый. — Через плечо, с двадцати шагов. Если промахнусь — ты свободен.

Промахнуться, похоже, у него было не больше шансов, чем вычерпать ложкой Тихий океан...

Помощник стал медленно отходить от столба. Второй остался стоять недалеко от Боланоса, чтобы добить его в случае необходимости.

Малко считал шаги: пятнадцать, шестнадцать, семнадцать... Все это действительно напоминало дорогую сердцу мексиканцев «коррида де муэрте»[11].

Восемнадцать, девятнадцать...

— Не надо! — закричал Боланос, когда полицейский уже поднимал револьвер. — Я скажу!

— Пусть сходят за пивом, — велел Фелипе. — Для всех.

Разочарованные мальчишки стали осыпать Боланоса презрительными прозвищами. Один из полицейских заставил их замолчать, дважды выстрелив в воздух.

Боланос уронил голову на грудь и, казалось, вот-вот потеряет сознание. По его лицу, смешиваясь с красноватой пылью, струились ручейки пота.

Один из помощников вернулся, ведя за собой официанта с подносом, на котором стояли стаканы. Воздавая почести побежденному, первым обслужили Боланоса. Получив дружескую пощечину, он пришел в себя и одним духом осушил свой стакан. Когда все утолили жажду, Фелипе рассчитался с официантом, и тот ушел, ничему не удивившись и не задав ты одного вопроса.

Да и чему было удивляться в стране, где пистолеты продают даже в аптеках...

— Поедем в мой кабинет, — сказал Фелипе. — Сеньор Боланос согласен дать показания; их нужно записать. Вамос[12], сеньор SAS...

На обратном пути в машине стоял просто невыносимый запах. «Пистолерос» весело обсуждали стрельбу из огнестрельного оружия. Боланос дремал.

После жаркого пустыря кабинет Фелипе показался Малко замечательно прохладным. Боланос повалился на стул. Фелипе вставил в пишущую машинку лист бумаги и повернулся к Малко:

— Пожалуй, я допрошу его сам, сеньор SAS. Можете отдохнуть в соседней комнате — там удобные кресла. Заходите через полчасика.

Малко не заставил себя долго упрашивать. Его костюм был так запылен, что окутывался пыльным облаком от малейшего хлопка. Малко протер платком очки, потом сложил куртку и положил ее на соседнее кресло. Из кабинета Фелипе не доносилось ни звука.

Разморенный жарой, Малко задремал и проснулся лишь через час. Поспешно набросив куртку, он постучал в дверь Фелипе.

Ответа не последовало.

Он вошел.

Фелипе спал, уронив голову на стол. Стул, на котором сидел Боланос, опустел. Малко озадаченно прошелся по кабинету. Лист бумага в пишущей машинке был по-прежнему чист.

Малко потряс Фелипе. Мексиканец что-то проворчал, но не сдвинулся с места. Малко пришлось схватить его за плечи и как следует встряхнуть. Только после этого полицейский открыл глаза, встал и сделал несколько нетвердых шагов по комнате.

«Да он же смертельно пьян!» — подумал Малко, однако алкоголем от Фелипе не пахло.

Полицейский снова сел за стол. Глаза его были широко открыты, но он, казалось, не видел своего собеседника.

— Фелипе, в чем дело? — крикнул Малко. — Где Боланос?

Полицейский непонимающе уставился на него.

— Скотина он, — последовал ответ. — Скотина.

Малко встревожился:

— Что он вам сделал?

Фелипе стукнул кулаком по столу.

— Моя жена, ему нужна моя жена! Но я убью его, если увижу, что он вертится вокруг нее!

— Погодите, кому это нужна ваша жена? — не отставал Малко.

Полицейский вдруг странно оживился и снова хлопнул по крышке стола, глядя на Малко большими немигающими глазами. Затем погрозил ему пальцем:

— Я молчу, хомбре, но я все замечаю! За последние полгода я трижды ездил в Тампико, хотя мне было там совершенно нечего делать. Я знаю — он хочет меня отослать, чтобы я не мешал ему встречаться с ней. У него много денег, красивая машина. Он считает, что может запросто окрутить любую женщину... Но моя жена не такая, сеньор! Нет, только не она!

Он немного помолчал.

— Знаете, что я сделал в последний раз, прежде чем уехать в командировку? Если бы он дознался об этом, то сразу бы меня уволил! — Он доверительно наклонился к Малко: — Я набросал сахара в его бензобак. Говорят, он психовал целый час... Еще бы: всемогущий капитан Эрреро из «полиция эспециале» — и стал жертвой хулиганов... Я ехал и смеялся. Механик два дня прочищал бензопровод...

Фелипе умолк, предаваясь этим приятным воспоминаниям. Глаза его смотрели все так же странно. Полицейского накачали наркотиками! Но кто и когда?! Предполагаемые сообщники Боланоса, должно быть, имели в управлении своих разведчиков, если ухитрились нейтрализовать полицейского в его же кабинете и беспрепятственно забрать арестованного.

Фелипе продолжал говорить сам с собой. Он подозвал Малко и указал ему куда-то в угол комнаты:

— Посмотрите, сеньор, какая она красивая!

В указанном направлении не было ничего, кроме грязной стены с висящим на ней прошлогодним календарем. Фелипе восхищенно забормотал:

— Лик святой девы, а тело, сеньор, какое тело! Господь не пожалел на него своих стараний. Посмотрите, какая осанка, какая походка... Это богиня, а не женщина! А волосы...

Малко не на шутку забеспокоился. Боланос исчез, а Фелипе был не в своем уме. Ну и денек... Малко решил проделать эксперимент. В свое время он читал о латиноамериканских наркотиках.

— Идемте, — властно сказал он Фелипе.

Мексиканец послушно встал и пошел за ним. В послеобеденное время коридоры «Секуритад» были пусты, и до самого выхода они не встретили ни души.

Напротив управления располагалось кафе.

— Переходим улицу, — сказал Малко.

— Си, сеньор, — покорно отозвался Фелипе. Если бы Малко его не поддерживал, он неминуемо попал бы под машину. Фелипе двигался как безвольный автомат.

В кафе Малко ожидал приятный сюрприз: там сидели оба «пистолерос», уплетавшие лепешки с зеленым соусом. Увидев Малко и Фелипе, они вскочили и сняли шляпы. Фелипе посмотрел на них, не узнавая.

— Наркотики, — пояснил Малко. — Помогите мне привести его в чувство.

Полицейские переглянулись. Первый изрыгнул поток мексиканских ругательств, от которых могла бы рухнуть церковь. Второй мгновенно выскочил на улицу в надежде перехватить Боланоса, но быстро понял, что опоздал.

Первый достал из кармана пузырек с белым порошком, растворил щепотку в стакане воды и заставил Фелипе выпить.

Результат не замедлил сказаться: Фелипе сделался белым, как покойник, затем позеленел, покраснел и ухватился за стойку бара. Его сильно вырвало желчью, он снова позеленел, прохрипел что-то невразумительное и, содрогаясь, повалился на пол.

Один из полицейских сочувственно кивнул головой и сказал Малко:

— Это очень сильное лекарство от многих болезней. Когда выпьешь лишнего, тоже помогает. Хотите попробовать? — и он протянул пузырек Малко.

— Нет уж, спасибо, — ответил тот.

Действительно, вид Фелипе отбивал всякую охоту лечиться. Полицейский напоминал эпилептика в самый разгар припадка. Испуганный хозяин кафе наблюдал за этой сценой, не решаясь вмешиваться: «пистолерос» пользовались здесь заслуженным уважением.

Наконец Фелипе начал оживать. Полицейские помогли ему подняться на ноги, усадили за стойку, отогнав двух-трех посетителей, с материнской заботливостью вытерли пену с губ и поставили перед ним чашку горячего черного кофе.

Он икнул и произнес:

— Где этот сукин сын? Я его убью...

«Ну вот, опять началось...» — подумал Малко. Однако теперь полицейский был уже в порядке. Ухватив первого помощника, за галстук, он разразился индейскими проклятиями. Тот молчал, лишь усы его слегка вздрагивали от стыда.

— Ничтожество! — орал Фелипе. — Предатель! Я тебя отправлю обратно в деревню! Лучше бы ты оттуда и не уезжал. Или поставлю на перекрестке, собака!

— Виноват, хомбре, — пробормотал «пистолеро».

— Пошли вон! — крикнул Фелипе. — И без него не возвращайтесь. Пока не приведете, денег получать не будете!

Не дожидаясь повторного приказания, они мигом исчезли. Похоже, Хосе Боланосу было суждено окончательно потерять покой... Малко начинал кое-что понимать, но решил все услышать своими ушами.

— Итак, что случилось? — спросил он.

Полицейский сжал кулаки.

— Во всем виноваты эти идиоты. То была только первая часть допроса — чтобы запугать Боланоса. Я велел подсыпать ему в пиво наркотик, который мы часто используем: мецкаль. Он вызывает галлюцинации, но главное — парализует волю. Боланос ответил бы на все мои вопросы...

— И что же?

— Они перепутали стаканы! Я выпил пиво с наркотиком и уснул, а Боланос сбежал. Причем я приказал этим двум болванам стоять за дверью, а они пошли сюда делать ставки на петушиных боях... Это вы меня нашли? Я что, спал?

— Да, — подтвердил Малко. — Спали. — Он не стал говорить, что мексиканец невольно посвятил его во все секреты своей супружеской жизни. К чему бередить душевные раны?

— Боланос пропал, а я опозорен, — простонал Фелипе. — И у меня так болит голова, что я вообще ничего не соображаю.

Он отхлебнул кофе. В этот момент на пороге появились сияющие помощники.

— Поймали? — вскричал Фелипе. — Святая Богоматерь, дайте я вас обниму.

— Поймали, сеньор капитан, — в один голос ответили они. — Он в машине.

— Давайте его сюда!

Они по-прежнему радостно покачали головами, и тот, что помоложе, размашисто провел большим пальцем по горлу, разбив попутно три кофейных чашки:

— Не получится, капитан...

Малко и Фелипе бросились на улицу. Напротив кафе стояла ободранная машина «пистолерос». На заднем сиденье скорчился мертвый Хосе Боланос, чье горло было перерезано от уха до уха...

Глава 8

Малко выбрался из самолета и будто окунулся в горячий клей. За бортом было не меньше сорока градусов жары. Здесь не чувствовалось ни малейшего ветерка; лишь было видно, как колеблется раскаленный воздух.

Малко обливался потом, поскольку не пожелал расстаться с курткой и галстуком. На Фелипе Чано были полотняные брюки и рубашка с короткими рукавами, Все вещи полицейского, включая длинный серебристый револьвер и три коробки патронов, лежали в старой армейской сумке из защитной ткани.

После неудавшегося допроса Хосе Боланоса они решили отправиться в Акапулько.

Малко окончательно утвердился в этом решении утром, когда узнал, что туда поехала Кристина. Поскольку в этом же направлении скрылся и чамало, о совпадении говорить не приходилось.

Теперь Малко уже не сомневался, что благодаря миссис Ленц напал на верный след.

Спускаясь по трапу, он почувствовал на себе чей-то взгляд, обернулся и заметил среди пассажиров одного из братьев Майо, который теперь равнодушно смотрел мимо него. Еще одно «совпадение»!

Фелипе вышел первым. Аэропорт находился в двадцати шести километрах от города. Нужно было нанять машину. Отказавшись от джипа со слишком заметной красной крышей, Малко остановил свой выбор на довольно приличном «шевроле». Фелипе внимательно осмотрел машину снаружи и внутри: после случая с кураре следовало быть начеку.

Через полчаса они добрались до «Хилтона», где Малко ждали два заказанных номера. Курортный сезон был в самом разгаре, но по вежливому телефонному звонку из американского посольства им отвели роскошные апартаменты на десятом этаже.

Фелипе Чано восхищенно глазел по сторонам. Огромное здание отеля стояло прямо на пляже, и окна всех без исключения комнат выходили на залив. При желании можно было жить прямо на балконе, не уступавшем по размерам самой комнате. Внизу, в саду отеля, текла искусственная река, избавлявшая прибывших из Майами американцев от необходимости соприкасаться с далеко не стерильной водой залива Акапулько. Некоторые проводили здесь целые месяцы, ни разу не ступив ногой в Тихий океан...

Фелипе Чано негромко постучал в дверь комнаты Малко.

— У меня здесь есть свои информаторы, — сказал он. — Нам не мешало бы проехаться по городу.

Малко переоделся, и они отправились в путь. Перед этим Малко успел сообщить о себе в Вашингтон телеграммой. Накануне представитель посольства передал ему лично в руки запечатанный конверт. Малко пришлось перечитать послание дважды, дабы убедиться, что это не сон. Перед лицом грозящей Соединенным Штатам опасности генерал Хиггинс предоставлял в его распоряжение просто фантастические средства!

Первым делом следовало разыскать чамало. Он выведет на остальных...

По прибрежному бульвару они доехали до центра города. Солнце палило все так же нещадно. Киоски и витрины пестрели сувенирами для туристов. Проехав несколько узких улочек, они свернули в грязноватый переулок, куда уже не забредали туристы, и Фелипе остановил машину среди толпы любопытных ребятишек. В весьма скромном помещении за полуопущенной металлической шторой группа полуголых мужчин суетилась вокруг машин и письменных столов. Здесь располагалась редакция и типография местной ежедневной газеты «Эль-Тропикаль».

Сидя за старым поцарапанным столом, главный редактор готовил очередной номер к выходу в печать. Увидев Фелипе, он широко улыбнулся и указал на два пустых табурета.

Вместо «альбразо» последовало крепкое рукопожатие, и Фелипе сразу перешел к делу. Хирург-чамало Луис Чико когда-то жил в этом районе и даже подвергался аресту... Возможно, старый журналист помнит какие-нибудь подробности?

Из-за грохота машин им приходилось кричать, что никак не способствовало конфиденциальности допроса. К сожалению, редактор ничего такого не помнил.

— А архив у них есть? — спросил Малко. Фелипе перевел вопрос на испанский. Главный редактор рассмеялся и выдвинул левый ящик стола, где лежала сотня старых фотографий.

— Вот и весь мой архив, сеньор, — сказал он. — Мы ничего не храним.

Малко и Фелипе извинились за беспокойство и направились к выходу.

Редактор окликнул их, когда они были уже у самого порога.

— Пожалуй, я знаю, кто вам может помочь. Я не помню имени, но найти его очень просто. Это самый старый из ныряльщиков «Перлы». Он хорошо знает чамало, как, впрочем, и всех остальных местных жуликов. Но я не уверен, что он разговорится...

Поблагодарив редактора, друзья удалились, унося с собой на память свежий номер «Эль-Тропикаль».

— Что такое «Перла»? — спросил Малко у Фелипе, когда они сели в машину.

— Самый известный ресторан в Акапулько. На его террасе устраивают танцы при луне, но главное — оттуда видно, как прыгают знаменитые ныряльщики Акапулько. Они бросаются с сорока метровой высоты в узкое ущелье, куда бьют волны прилива. Это очень впечатляющее зрелище!

— Ясно. Значит, там и поужинаем, — подытожил Малко. Они вернулись в отель, и Малко решил часок позагорать на пляже. По этому случаю Фелипе принес ему какую-то небольшую бутылочку.

— Пальмовое масло, — пояснил он, — Не вздумайте мазаться своими американскими средствами, не то к вечеру останетесь без кожи.

Малко подчинился, и полицейский заботливо растер его бесцветным пахучим снадобьем. У самого Фелипе кожа была красно-коричневой, как старая медь.

Пляж оказался почти пустым. Фелипе пустился в длинные переговоры со смотрителем. Тот положил под кокосовой пальмой две подстилки.

— Это место одной молодой американки, которая приехала позавчера, — объяснил Фелипе. И действительно, четверть часа спустя смотритель подошел к ним в сопровождении высокой девушки с длинными черными волосами и багровой кожей, которая со страдальческой гримасой улеглась в десяти шагах от них.

Они предупредительно удалились и принялись расхаживать по пляжу. Мексиканец имел довольно озабоченный вид. Ему казалось, что Малко относится к своей работе чересчур легкомысленно. Малко объяснил, что в таких делах малейший необдуманный шаг грозит катастрофой. За ними следили, и им следовало выглядеть как можно беспечнее.

Одно не вызывало сомнений: Малко пытались убить. Либо чамало, либо кубинцы, либо кто-нибудь из любовников прекрасной Кристины. Хотя способ покушения плохо вязался с ревностью.

Размышления Малко прервал звонкий голосок:

— Хочешь красивую вышивку для своей невесты?

Малко поднял голову. Рядом с ним стоял десятилетний мальчуган в майке и драных шортах, державший в руке сумку с безделушками, которые каждое утро настойчиво предлагал отдыхающим.

— У меня нет невесты, — сказал с улыбкой Малко.

— Ты красивый хомбре, — возразил мальчуган. — Тебе легко ее найти. А ей нужно дарить подарки...

— Спасибо, в другой раз.

Юный коммерсант присел рядом с ним на корточки и положил на его руку свою цепкую загорелую лапку.

— Хочешь купить ракушки? Кружева? Платки? Малко покачал головой.

— А хочешь женщину? Я знаю самых красивых в Акапулько. Хочешь, отведу тебя в район красных фонарей? Могу найти тебе «новую», которая никогда еще не была с мужчиной...

Малко посмотрел на него с нескрываемым удивлением. Мальчуган спокойно выдержал его взгляд. Несмотря на юный возраст, в его поведении уже угадывалась деловая хватка, рожденная борьбой за выживание.

— Тебе не рановато ходить к девочкам? — насмешливо спросил Малко.

— Да ладно! Мне уже двенадцать лет, я — «мачо». Так что, согласен? Я тебя поведу в лучшее заведение Акапулько. Будем пить текилу...

— Как тебя зовут, малыш?

— Пепе.

— Послушай, Пепе: не хочу я никаких женщин, понимаешь? Я приехал отдыхать.

Пепе подозрительно посмотрел на него:

— Значит, ты марикон[13]? А не похож... Так я тебя познакомлю со своим другом Густаво. У него есть красивые мальчики...

Пепе смотрел на Малко снизу вверх, пересыпая пальцами песок. Малко не удивился бы, если бы мальчуган предложил ему за сотню песо свою сестру. Строго посмотрев на Пепе, он сказал:

— Не нужны мне ни девочки, ни мальчики. Отвяжись ты, а то отшлепаю. В школу нужно ходить.

Мальчик, пожав плечами, встал. Видимо, он понял, что настаивать бесполезно.

— Может быть, ты и вовсе не мужчина, — язвительно проронил он. — Но помни: я знаю Акапулько лучше любого гида. Если захочешь встретиться, спроси меня в «Кантина Эстрелла», за отелем «Прадо-Американа». Адиос!

Он пошел прочь, зарывая худые коричневые ноги в золотистый песок и небрежно помахивая сумкой. Пляж был еще почти безлюден. Пристань пустовала, и катер для водных лыж одиноко покачивался на волнах. Это навело Малко на мысль: он подошел к молодой американке и поклонился.

— Я принц Малко Линге, — вкрадчиво сказал он по-английски. — Не согласитесь ли вы разделить со мной радость морской прогулки?

И протянул ей руку, чтобы помочь встать. Этот прием действовал безотказно. Она машинально подала ему руку и мигом оказалась на ногах.

Спустя три минуты они уже договаривались с владельцем катера. Его дела, видимо, обстояли хорошо: все передние зубы блестели золотом, что придавало его лицу выражение постоянного веселья. Он искоса поглядывал на спутницу Малко: у нее была фигура манекенщицы, красивая грудь, длинные черные волосы и простодушные синие глаза.

— Меня зовут Ариана, — сказала она Малко. — Но я не принцесса, а простая репортерша...

— Вы рождены, чтобы быть принцессой, — возразил Малко.

Они добрались до катера вплавь. Девушка плавала быстрее Малко, и это его слегка смутило, зато он великолепно стартовал на водных лыжах.

Через полчаса они загорали в заливе Пуэрто-Маркес на глазах у равнодушного водителя. Солнце жгло так сильно, что каждые пять минут приходилось окунаться в воду.

Ариана легко провела пальцем по плавкам Малко:

— А это что?

«Это» была вышитая на плавках монограмма.

— Мой фамильный герб, — пояснил он. — Семиконечная корона.

— Вы действительно принц? — с завистью спросила девушка. — Я думала, что это шутка. Впервые встречаю принца. Везет же вам!

— Ага, везет, — вздохнул Малко.

Ему часто казалось, что, не будь у него этого титула, он мог бы стать инженером или коммерсантом. Но Малко всегда старался выделиться, сохранить частицу дерзкого индивидуализма, которым была отмечена его длинная родословная. Он чувствовал ответственность перед своими предками и ни за что не смог бы довольствоваться профессией бармена или агента по продаже пылесосов: в глубине души он был необычайно консервативен.

Иногда ему даже чудилось, что он живет в прошлом или позапрошлом веке. Родственников у него не осталось, но он вовсе не чувствовал себя одиноким. Достаточно было вспомнить о фамильном склепе, где покоилась целая династия Линге — и на душ остановилось теплее. Он будет лежать там не один, а рядом с родными. Порой Малко становилось тревожно, что из-за револьверного выстрела или другого «несчастного случая на производстве» он умрет, не успев стать отцом, и окажется последним из Линге. Иным это, может быть, безразлично. Но когда знаешь имя своего прапрадеда, жившего в шестнадцатом веке, чувствуешь себя немного виноватым.

— О чем вы думаете? — спросила Ариана.

Вместо ответа он поцеловал ее. Человек с золотыми зубами тактично отвел глаза.

Ариана ответила на его поцелуй, и он почувствовал на губах соленый вкус морской воды. Пора было возвращаться. На обратном пути они сидели в катере, забрав на борт лыжи. По дороге водитель показал им дом Кантифласа, знаменитого мексиканского комика.

— Самый красивый дом в Акапулько, — сказал он. — Обошелся в десять миллионов песо.

Это была огромная постройка в греко-испано-германо-американском стиле, похоже, спроектированная душевнобольным архитектором. Она стояла на холме, возвышаясь над всем заливом. Эта безвкусная громадина не смогла испортить прекрасный вид, но уж никак его не улучшала.

Держа за руку Ариану, Малко постепенно забыл о своих заботах, но силуэт Фелипе, стоявшего на пляже в ожидании катера, вернул его к реальности.

Малко и Ариана, утопая ногами в песке, подошли к полицейскому. Тот приветствовал девушку кивком головы.

— Есть новости о вашем друге Серже, — объявил он.

— Он здесь?

Фелипе улыбнулся.

— Нет... Ему трудно передвигаться.

Все было ясно. Малко повернулся к Ариане:

— В девять вечера в холле, договорились?

И пошел прочь, не дожидаясь ответа. Фелипе зашагал вслед за ним. Когда они остались одни, полицейский сказал:

— Нашли тело Сержа Ленца. По крайней мере, предполагается, что это он.

— Где?

— В джунглях, в двухстах километрах отсюда. Индейцы заметили скопление грифов и привезли скелет в ближайший полицейский участок, надеясь на вознаграждение. Кости будто отшлифованы. Остался только браслет на руке.

— Бедный Ленц! И машину не нашли. Очень странно. Фелипе пожал плечами:

— Это ничего не значит. Машина, может быть, гниет где-нибудь на дне болота, и ее уже никогда не найти. Здесь ведь не столица. Природа быстро делает свое дело.

Проходя через огромный холл с ледяным кондиционированным воздухом, Малко чихнул:

— Будьте здоровы, сеньор SAS, — вежливо сказал Фелипе. — Да хранит вас Господь!

Ох уж этот святоша, — подумал Малко. Не кропит ли он свои пули святой водой?

— Лучше бы Господь направил меня по следам этого проклятого японца, пока он не наделал бед, — заметил Малко. — А что интересного в том районе, где нашли Ленца?

— Ничего. Только затерянные в джунглях деревушки и тропинки, по которым в сезон дождей ни проехать, ни пройти. Не пойму, что там понадобилось Ленцу. В тех местах даже продать ничего нельзя: у крестьян нет денег.

— Но ведь не попугай же его заклевал. Он что-то обнаружил, за это и поплатился. Меня удивляет одно: пропавшая машина. Машина — не иголка, в таких местах она не должна была остаться незамеченной. Если Ленц нашел то, что искал, неподалеку должна быть какая-нибудь ферма или поместье, где готовят яд.

Фелипе пожал плечами.

— В этих краях сотни ферм и поместий. Ее и за полгода не отыщешь.

— Будем надеяться, что ныряльщик что-нибудь подскажет, — подытожил Малко. — Давайте пока что приведем себя в порядок.

В номере было так же холодно, как и в холле. Малко выскочил на балкон и чуть не задохнулся от раскаленного воздуха. В гавани, напротив пристани, на некотором отдалении стояла японская баржа, и на фоне заходящего светила развевался флаг Страны восходящего солнца.

Малко не меньше часа смывал въевшуюся в кожу соль. После этого ему осталось лишь выбрать галстук. (Он не любил тропической расхлябанности). Одевшись, он посмотрел на себя в зеркало. Загар еще сильнее оттенял его светлые волосы и золотисто-карие глаза. Он тщательно подул на платок в нагрудном кармане: этому фокусу его научил один англичанин. Это придавало платкам свежий и изысканно-небрежный вид.

Малко вынул из чемодана свой сверхплоский пистолет и взвесил его на ладони. «Единственный тип пистолета, который не заметен под смокингом»... Действительно, пистолет был не толще портсигара и весил не больше четырехсот граммов. Его изготовили из титана — чрезвычайно легкого металла. Оставив кобуру в чемодане, Малко сунул оружие за поясе левой стороны и снова посмотрел в зеркало. На застегнутом пиджаке не было ни малейшей складки.

Побрызгавшись напоследок одеколоном, он спустился вниз. На нем были все те же неизменные темные очки. По крайней мере, здесь, в тропиках, у него был хороший повод носить их.

Фелипе и Ариана уже ждали его внизу. Платье девушки из шелкового джерси подчеркивало грациозность ее фигуры. Малко нашел ее еще более привлекательной, чем на пляже. Фелипе скромно смотрел себе под ноги.

— Вперед! Очень уж есть хочется, — сказал Малко.

Они направились к машине, припаркованной на стоянке отеля. На боку у Фелипе оттопыривался огромный бугор: присутствие оружия в его туалете не оставляло никакого сомнения.

Они пересекли оживленный «старый город» и добрались до «Перлы». Наступал вечер, и люди выходили на порог дома, чтобы подышать прохладным воздухом.

Вход в заведение находился с задней стороны. Прошагав по коридорам и лестницам, инкрустированным ракушками, они очутились в ресторане. Он был несказанно красив.

Столы располагались полукругом на уступах огромной скалы. Справа располагались танцплощадка под открытым небом и оркестр. Напротив скалы было узкое ущелье сорокаметровой глубины, на дне которого с ревом бушевали морские волны. Дальше, насколько хватало глаз, простирался Тихий океан, пересекаемый лунной дорожкой, — пейзаж цветной почтовой открытки.

— Вот отсюда прыгают знаменитые ныряльщики Акапулько, — пояснил Фелипе. — С сорока метров, головой вниз. Уровень воды в ущелье то поднимается, то опускается. Стоит им плохо рассчитать свой прыжок — и они рискуют разбиться о скалы. Но зрелище, конечно, захватывающее.

— Они хорошо этим зарабатывают? — спросила Ариана.

Фелипе улыбнулся:

— За месяц — ваш недельный заработок. Причем, с риском для жизни. Но так уж распорядился Господь.

Им отвели столик на самом краю террасы. Наклонившись, можно было увидеть, как внизу, среди камней, мерцает море. Фелипе подозвал метрдотеля:

— Роландо сегодня здесь? Тот склонил голову:

— Конечно. Сейчас я его приведу, сеньор.

Туристы нередко просили ныряльщиков исполнить какой-нибудь номер «на бис»: прыгнуть, раскинув руки или держа в каждой руке по зажженному факелу.

— Роландо — лучший из здешних ныряльщиков, — заметил Фелипе.

Через несколько секунд Роландо появился на верхних ступеньках лестницы. Одетый только в синие шерстяные плавки, он казался круглым, как бочонок, но по ширине его плеч было видно, что за внешней неповоротливостью скрываются недюжинная сила и ловкость. Он прошел между столиками и сел рядом с ними.

— Буэнас тардес[14], — произнес он. — Сеньор хочет со мной поговорить?

У него были ровные темные волосы, зачесанные назад, как у светского танцора, и маленькие живые глазки, смотревшие главным образом на Ариану.

— Мы ищем одного из ваших друзей, — сказал Фелипе на индейском диалекте.

Роландо почти полностью сомкнул веки.

— Кого?

— Чамало.

Роландо недоверчиво посмотрел на обоих мужчин и тут же собрался встать и уйти. Фелипе ловко сунул ему в руку бумажку в сто песо.

— Он мне очень нужен. То есть — моему другу. То есть — девушке. Ну, в общем, ты понимаешь?.. Мой друг нездешний, он никого здесь не знает.

— А сам-то ты кто? — по-прежнему подозрительно спросил Роландо.

Фелипе решил рискнуть:

— Я друг Хосе Боланоса. Роландо сразу расслабился.

— Эс буэно[15]. Что ж ты сразу не сказал? Я не знаю, где сейчас чамало, но могу дать проводника. Есть тут один парнишка. Ищет девушек, которым нужны услуги чамало. Мальчишка бывает везде и всеulа в курсе всех его дел. Но скажи-ка, сколько я на этом заработаю?

— Пятьсот песо. Сразу после того, как увидим мальчишку. Девушка не может долго ждать.

— Эс буэно. Я подойду к вам после прыжка. Скажу хозяину, что вы заказали прыжок с факелами.

Он встал и вразвалочку зашагал прочь. Спина его была густо покрыта волосами.

— Ну что? — спросил Малко.

— Он укажет нам, где чамало. Вернее, не он, а его знакомый мальчуган.

— А что вы ему насочиняли? Фелипе улыбнулся:

— Да простит меня Непорочная Дева! Сказал, что сеньорита ждет от вас ребенка и что ей нужен аборт.

Ариана слушала испанскую речь, не понимая ни слова.

— Что это за горилла? — спросила она.

Малко взял ее руку и поднес к своим губам.

— Для вас мы заказали ему самый эффектный прыжок, — объяснил он. — С факелами.

Она поблагодарила его легким пожатием руки, польщенная его галантностью и вниманием. Не каждой девушке выпадает счастье встретить на пляже в Акапулько настоящего джентльмена...

Оркестр заиграл «Ке бонита эс Веракрус». Малко увлек Ариану за собой на маленькую танцплощадку, и оказалось, что ее гибкое тело словно создано специально для него.

— Чем вы занимаетесь в жизни, господин принц? — спросила она.

— Работа у меня — сплошной праздник. Мой друг — крупный мексиканский бизнесмен. Едем с ним на сахарный завод в Масатлан. А перед поездкой решили немного освежиться здесь.

На этом разговор закончился: все лампы ресторана погасли, остались лишь горящие свечи на столах. Голос в репродукторе объявил, что ныряльщики готовятся исполнить свой смертельный номер.

Малко и его партнерша вернулись к столу. На нем уже стояли тарелки с бифштексом. Внезапно по бокам вспыхнули прожекторы, осветив сверху донизу все ущелье. Слева, на выступе скалы, столпились зеваки, пришедшие посмотреть на представление бесплатно.

Трое ныряльщиков стали гуськом спускаться по козьей тропе с левого края ущелья. Переплыв бурлящий на его дне поток, они принялись взбираться на правый край. Оркестр смолк, и все посетители ресторана устремили взгляды на три человеческие фигуры, карабкающиеся на вершину скалы, где находилась каменная площадка, заменявшая трамплин.

Малко узнал в первом ныряльщике толстяка Роландо. Тот поднимался на скалу с ловкостью профессионального альпиниста. Его постоянно освещало белое пятно прожектора: спектакль был разыгран на славу.

Наконец толстяк Роландо добрался до площадки, повернулся к зрителям и помахал им рукой. В ответ раздались поощрительные крики и аплодисменты.

Ныряльщик подошел к углублению в скале, встал на колени и принялся молиться. Толпа затаила дыхание. В свете прожектора было видно, как Роландо размашисто осеняет себя крестным знамением. Краем глаза Малко увидел, что Фелипе последовал его примеру...

Роландо сделал несколько разминочных движений и вышел на трамплин. Двое ассистентов зажгли два огромных смоляных факела.

Прожекторы погасли.

Третий ассистент зажег внизу костер из облитых нефтью веток, который осветил волны, бушующие на дне ущелья.

Держа в каждой руке по факелу, Роландо медленно приблизился к краю пропасти, мощным толчком отделился от скалы и полетел вниз, широко раскинув руки. Горящие факелы в его ладонях создавали впечатление падающих звезд.

Малко заворожено смотрел, как ныряльщик приближается к пенистой воде. В нескольких метрах от поверхности Роландо как-то нелепо дернулся и выпустил из рук факелы, которые с шипением погрузились в воду рядом с ним.

— Ну вот... — проговорил Фелипе, когда в зале вновь зажегся свет. — Он прыгает уже двадцать лет, и до сих пор ни разу...

— Смотрите, — перебил Малко.

Внизу, у воды, суетились люди с фонарями и факелами в руках. Они указывали на качавшийся на волнах темный предмет. Роландо среди них не было.

— На этот раз ему не повезло, — пробормотал Малко.

— Боже милосердный! — ужаснулся Фелипе. — Роландо ударился о скалу!

Они вскочили на ноги, бросились к тропинке, спускавшейся по левому краю ущелья, и большими прыжками побежали вниз, натыкаясь на растерянных зевак. Никто из зрителей еще не понял, что произошло. Наверху, в зале, снова заиграл оркестр.

Фелипе и Малко оказались внизу в тот момент, когда тело ныряльщика, словно огромную рыбу, вытаскивали из воды. При свете факелов, на фоне океана, в окружении скал сцена приобретала нереальный, фантастический вид.

Тело Роландо осторожно перевернули. Над глазом у него краснела большая рана — результат удара о скалу. Глаза были открыты. На левом боку виднелось небольшое отверстие, из которого еще сочилась кровь, зато на правом боку зияло отверстие размером с блюдце. Роландо коснулся воды уже мертвым.

— Его застрелили из винтовки, — шепнул Фелипе Малко. — При свете факелов хорошему стрелку это сделать нетрудно.

На правой стороне ущелья стояло множество домов. Имея винтовку с оптическим прицелом, попасть оттуда в человека было проще простого, а шум прибоя мог заглушить даже самый громкий выстрел.

Для Роландо все было кончено. Пуля разорвала ему сердце.

Фелипе и Малко медленно возвращались по той же тропе. Малко обуревала бессильная ярость. Над ними просто издевались: уже второй раз план срывался прямо у них на глазах.

— Нам обязательно нужно найти этого мальчишку, — сказал Малко. — Иначе его тоже прикончат. Теперь я не сомневаюсь, что здесь замешан чамало. Ленц, Боланос, Роландо — звенья одной цепи. Не говоря уже о том, что сейчас и я должен был бы лежать в столичном морге после сердечного приступа...

— Сеньор SAS, — заметил Фелипе, — они, скорее всего, не знают, о чем мы говорили с Роландо...

— Возможно, но они за нами следят. Смерть Роландо доказывает это как нельзя лучше. Времени даром они не теряют...

Он вспомнил бесстрастное лицо одного из братьев Майо в аэропорту. Возможно, именно он нажал на спусковой крючок.

Ужин в ресторане продолжался как ни в чем не бывало. Дирекция предпочла умолчать о несчастном случае. Богатые господа крайне неприязненно относятся к подобным происшествиям...

Малко собрался было сесть за стол, как вдруг услышал свое имя:

— Малко!

Напрягшись всем телом, он медленно обернулся. Фелипе незаметно сунул руку под пиджак.

Ослепительно улыбаясь и сверкая блестками платья, через два столика сидела Кристина. Рядом с ней были два брата Майо и третий незнакомый мужчина. Она жестом подозвала Малко к себе.

— Что вы делаете в Акапулько, сеньор Малко? — непринужденно спросила она.

Малко поклонился и поцеловал ей руку.

— Я искал вас, моя дорогая, — с улыбкой ответил он. — Хочу похитить вас у этих людей, которые не могут по достоинству оценить вашу красоту.

Малко подумал, что оба Майо тут же схватят его за горло. Но этого не произошло — вероятно, потому, что поблизости сидел несокрушимый, как стадо слонов, Фелипе, державший руку на рукоятке револьвера.

Кристина удивленно подняла бровь, не понимая, куда клонит Малко. А он тем временем продолжал:

— Почему бы вам не пересесть за наш столик? Думаю, эти господа смогут хорошо повеселиться и без вас.

На этот раз один из Майо вскочил, опрокинув стул, но красные ногти индианки впились в его запястье, и он снова занял свое место.

— Я тебя убью, — прошипел он.

— Как Хосе Боланоса? — бросил Малко. Наступило грозное молчание. Кристина, нахмурившись, встала.

— Идемте танцевать, — сказала она Малко. — Нам нужно поговорить.

И она увела Малко прочь, провожаемая оторопелыми взглядами четверых мужчин. Увидев, как роскошная брюнетка тащит Малко за руку на танцплощадку, Ариана чуть не подавилась мороженым.

— Вы с ума сошли, — сказала Кристина, когда начался танец. — Серджио страшно злопамятен. И ему ничего не стоит убить человека. Зачем вы так поступаете? Из ревности, что ли?

Малко посмотрел ей в глаза.

— Кристина, вы — либо дура, либо бессовестная шлюха.

Она задрожала от негодования. Малко продолжал:

— Поскольку я знаю, что вы не дура...

— Сеньор Малко, вы меня возмущаете и разочаровываете, — перебила Кристина. — Как вы смеете оскорблять женщину?

— С тех пор, как я с вами познакомился, произошло много странных событий, — ответил Малко. — Меня пытались убить. Некоторые из моих знакомых погибли при загадочных обстоятельствах. Вы общаетесь с подозрительными личностями. По вашим же словам, эти Майо — типичные убийцы.

Она слегка прижалась к нему и тихо проговорила:

— Почему бы вам не наслаждаться солнцем Акапулько, вместо того чтобы терять время на всякую ерунду? Приезжайте завтра в мой особняк. У меня есть яхта, будем загорать в открытом море, где видны плавники акул...

— Небось, собираетесь меня к ним столкнуть?

Она резко отстранилась.

— Хочешь, чтобы я приказала своим друзьям разрезать тебя на куски или выколоть твои глаза? Со мной еще никто так не обращался...

— Полегче, — перебил ее Малко. — Я иностранец, а в Мексике еще сохранилась полиция. У ваших друзей могут быть крупные неприятности.

Она пожала прелестными обнаженными плечами.

— Меня никто не посмеет тронуть! Полиция подвластна деньгам. А деньги — мои. Не забывайте, что я — наследница самого Аримана. — Слегка смягчившись, она прибавила: — Приезжайте завтра, и мы с вами попробуем помириться. Адиос.

Кристина скользнула между танцующими и вернулась к своему столу. Малко направился к Фелипе и Ариане. Для одного дня слишком много совпадений: в тот момент, когда убили ныряльщика, Кристина тоже была в «Перле»!

— Поехали отсюда, — сказал Малко.

Заметно удивившись, Ариана последовала за ним. На часах не было еще и одиннадцати. Она удивилась еще больше, когда Малко поцеловал ей руку в холле «Хилтона» и сказал:

— Я немного устал. Увидимся утром на пляже. Вопреки своим словам, он выглядел необычайно бодрым и свежим. Раздосадованная Ариана направилась к лифту, явно сожалея о несостоявшемся продолжении встречи с настоящим аристократом.

Фелипе ждал Малко у отеля, где самозабвенно гремел ансамбль уличных музыкантов.

— Вперед, — сказал Малко.

— Куда это, сеньор SAS?

— Искать Эудженио — того самого паренька, пока с ним не случилось несчастье.

Они сели в автомобиль, но вместо того, чтобы ехать к центру Акапулько, Малко повернул направо и помчал машину вдоль берега, в направлении аэропорта. Через пару километров начинались горы. В каком-то месте Малко резко свернул на грунтовую дорогу, спускавшуюся к морю, остановился и выключил фары. Через полминуты мимо них на полном ходу пронеслась другая машина. Поскольку дальше начинались сплошные виражи, преследователи не скоро должны были сообразить, что «объект» исчез.

— Откуда вы знаете дорогу, сеньор SAS? Ведь вы первый раз в Акапулько.

— Да мы же вчера здесь проезжали, — отозвался Малко.

Благодаря своей феноменальной памяти он словно фотографировал глазами те места, в которых побывал, и мог найти эту дорогу даже двадцать лет спустя.

Они снова выехали на шоссе и взяли курс на Акапулько. На всякий случай Фелипе посоветовал держаться подальше от побережья и выбирать узкие окраинные улицы. Они вынырнули из этого лабиринта уже на церковной площади в полной уверенности, что за ними никто не следит.

Малко припарковал машину напротив церкви. Здесь царило большое оживление. Неподалеку мальчишка-чистильщик энергично драил стоптанные мокасины голого до пояса докера. На эти пять минут даже простой грузчик мог вообразить себя «патроном», сеньором, богачом. Докер небрежно бросил мальчику монетку в полпесо, как миллионер бросил бы доллар, и пошел к ожидавшей его в двух шагах босоногой жене.

— Позвольте мне, — сказал Фелипе и встал на место докера.

Мальчишка, сидя на деревянном ящике, принялся яростно натирать его туфли. Малко увидел, как Фелипе завел с чистильщиком разговор, и благоразумно отошел к витрине с мексиканскими сомбреро. Светлые волосы и галстук выдавали его с головой, и все вокруг узнавали в нем гринго — грозу и бич мексиканского населения.

Фелипе вернулся через десять минут, пуская зайчики туфлями, которые вновь обрели давно ушедшую молодость.

— Он знает Эудженио в лицо, — сказал Фелипе. — Кажется, ничего не заподозрил. Я сказал, что кое-что привез Эудженио от родственницы из Мехико. Похоже, по вечерам тот не работает. Зато приходит сюда утром, около одиннадцати, когда чистильщики распределяют между собой рабочие места.

— Он не знает, где Эудженио живет? Фелипе покачал головой.

— Даже если бы знал — не сказал. Бедняки боятся иностранцев. Они знают: когда кого-то ищут — это не сулит ничего хорошего, На всякий случай можно здесь немного поболтаться. Но и только.

Они побрели пешком по извилистым улочкам, где, кроме них, не было ни одного приезжего. Жители околачивались у своих порогов. Шикарные магазины сменились освещенными керосиновой лампой деревянными сарайчиками, где предлагался самый что ни на есть немыслимый товар. Малко остолбенел, увидев игуану, которую нарезали кружочками на деревянной доске.

— По вкусу не отличишь от цыпленка, и намного дешевле, — пояснил Фелипе, явно понимавший толк в таких делах.

Малко его слова не убедили: игуана казалась ему ненамного аппетитнее крокодила.

Спустя час они вернулись ни с чем на церковную площадь. Чистильщики, видимо, уже перебрались к «Перле» или к большим отелям.

— Надо ехать назад, — сказал Фелипе. — Сегодня надеяться уже не на что, сеньор SAS. Не то во всем Акапулько узнают, что Эудженио искал светловолосый гринго.

Фелипе был прав. Они не торопясь, как и подобает благонамеренным туристам, побрели к машине.

Подъезжая к отелю, Фелипе вынул кольт и положил его на колени — на всякий случай. Малко расстегнул куртку и дотронулся до рукоятки сверхплоского пистолета.

Но навстречу им выскочил лишь портье. На тротуаре играл все тот же ансамбль. В холле было пусто и холодно. На основных позициях дремали стоя несколько мексиканцев — работников отеля. Но даже в полусне они все же ухитрялись в нужный момент протянуть руку за чаевыми.

— В десять часов, на этом же месте, — предложил Малко.

— Да хранит Господь ваш сон, сеньор SAS! — сказал Фелипе, блеснув ровными белыми зубами.

Они вместе поднялись наверх. Пока Малко открывал дверь своего номера, Фелипе стоял в коридоре. Но в комнате не было никого. Зато взглянув на стол, Малко несказанно удивился. На нем высилась гора тропических фруктов: ананасы, авокадо, огромные апельсины и манго. Рядом лежал конверт. Малко вскрыл его и прочел: "От дирекции отеля «Хилтон».

Польщенный таким вниманием, Малко поднял телефонную трубку.

— Соедините меня с номером 611, пожалуйста.

Раздались длинные гудки, и вскоре звонкий голос ответил «Алло?»

— Выслали?

— Нет. А вы?

— Что за вопрос? Если бы я спал, то не мог бы вам звонить. Заходите — я угощу вас фруктами. Подарок от дирекции. Нашел у себя на столе, когда вернулся.

— Отлично! — сказала Ариана. — Приду. Только вот... Я не накрашена.

— До встречи.

Если бы он пригласил ее полюбоваться с балкона лунным пейзажем, она непременно спросила бы, за кого он ее принимает. Но угостить экзотическими фруктами в жаркую летнюю ночь — что тут такого? Пусть даже это предложил мужчина, к которому она чуть-чуть неравнодушна...

Через пять минут Ариана уже стучала в дверь. Малко успел надеть свежую рубашку и побрызгаться одеколоном.

В белом шелковом кимоно и золотистых сандалиях Ариана была необычайно хороша! Этот наряд как нельзя лучше подходил стройной фигуре Арианы.

Малко поцеловал ей руку.

— Какая красота! — воскликнула она, увидев корзину с фруктами.

Подбежав к столу, она с чисто детским нетерпением сорвала с корзины целлофан. Послышался негромкий треск. Девушка схватила апельсин, но пальцы соскользнули, и фрукт остался на месте.

— Ого, какой тяжелый! — заметила она.

Когда Ариана снова протянула руку, Малко пронзила мгновенная догадка.

— Не трогайте! — крикнул он. — Ложитесь!

Ариана замерла с протянутой рукой. Малко прыгнул на нее, повалил на пол и стал оттаскивать от стола. Она принялась ожесточенно сопротивляться, царапаясь и крича:

— Вы с ума сошли! Отпустите меня, обманщик!

— Не вставайте, — взмолился Малко, — не то нам конец. — Он только что увидел тянущийся за апельсином провод и запальный шнур.

— Потаскун! — взвизгнула девушка, выдрав у него клок волос. От неожиданности Малко выпустил ее, она метнулась к двери и что было сил захлопнула ее за собой.

Благоразумно лежа на полу, Малко взглянул на фрукты. Они по-прежнему имели весьма привлекательный вид, если не считать, что к апельсину неотвратимо подбиралась змейка горящего шнура. Втянув голову в плечи, Малко медленно встал. Окно было широко открыто. Затаив дыхание, он осторожно обхватил корзину обеими руками и попытался приподнять.

Куда там! Она не сдвинулась ни на сантиметр.

По его лицу градом катился пот. Он сдавил горящий шнур большим и указательным пальцами, пытаясь потушить, но тут же выпустил, скрипнув зубами от боли. Похоже, шнур был сделан на совесть и мог гореть даже в воде.

Огонек был уже в двух сантиметрах от «апельсина».

Малко ухватил фрукт одной рукой, а другой изо всех сил дернул за шнур. Окажись там фрикционный механизм — он не замедлил бы перейти в газообразное состояние.

Фитиль почти мгновенно оторвался.

С минуту Малко стоял неподвижно. В глазах его мелькали разноцветные огни. Смерть прошла совсем рядом.

С величайшей осторожностью он повертел «апельсин» в руках, поскреб кожуру: она оказалась настоящей, но под ней скрывалась граната-лимонка, убивающая одним взрывом пятьдесят человек.

Малко один за другим принялся очищать остальные фрукты. Кожура на всех была безупречной, но когда он закончил осмотр, перед ним на столе лежало одиннадцать гранат. Если бы детонатор взорвался, Малко разнесло бы в клочья. Да и остальным жильцам этажа пришлось бы несладко...

Его охватила жгучая жажда мести. Узнать бы, где живут братья Майо... В отеле у них наверняка есть сообщники. Неплохо было бы предупредить и дирекцию. Гранаты-лимонки нельзя назвать верхом гостиничного сервиса даже в такой «гостеприимной» стране.

Но Малко заранее знал, что ничего не добьется, а лишь привлечет внимание полиции. Местные пинкертоны непременно догадаются, что ему подложили в комнату кучу гранат не для того, чтобы он полюбовался фейерверком.

Малко принял самое мудрое решение: он опустошил свой чемодан и сложил туда смертоносные игрушки. С трудом оторвав чемодан от пола, он осторожно приоткрыл дверь. В коридоре было пусто. Десятью этажами ниже по-прежнему усердствовали уличные музыканты. Малко едва сдержался, чтобы не устроить им перерыв, сбросив вниз один из экземпляров своей коллекции. Отогнав эту недостойную мысль, он вошел в лифт для купальщиков, который отвозил стеснительных европейцев в плавках и купальниках прямо на пляж. Под рубашкой у Малко был его уникальный пистолет, припасенный на случай встречи с коридорным: увидев, как он покидает отель через пляж в два часа ночи с чемоданом в руке, любой мог предположить, что он решил улизнуть, не заплатив за номер...

К счастью, он никого не встретил и, сгибаясь под тяжестью чугунного чемодана, заковылял по темному берегу моря. Было довольно жарко. В лунном свете нежно серебрилась вода.

Под большой пальмой он выкопал в сыром песке яму, похоронил там свой опасный груз и со спокойной совестью вернулся в отель, помахивая пустым чемоданом.

Остановившись перед дверью номера, он вынул пистолет и склонился над замком: светлый волос, укрепленный поперек замочной скважины, был на месте: в его отсутствие в комнату никто не входил. Под балконом же было тридцать метров воздушного пространства.

Малко тщательно осмотрел все вокруг, учитывая, что несчастные случаи в тропиках — обычное дело... Ведь скорпионы и змеи не разбирают, кто принц, а кто чистильщик ботинок. Взять хотя бы «каскабель» — так испанцы называют гремучую змею. Эти милые существа очень теплолюбивы, пугливы и жалят при малейшем прикосновении. Один из знакомых Малко, ветеран ЦРУ, с лихвой испытал это на себе. Дело было в маленькой республике Центральной Америки, где ветеран выполнял столь секретное задание, что о его визите торжественно сообщила местная газета. Ложась спать, он потревожил одну из этих рептилий, которая тут же отомстила обидчику... А все началось с того, что нужно было всего-навсего отобрать у главаря военной хунты только что врученные ему бразды правления.

Ничего подобного в комнате не оказалось. Облегченно вздохнув, Малко растянулся на кровати. Порой время летит так быстро...

Зазвонил телефон. Малко схватился за пистолет.

Звонок повторился в третий, затем в четвертый раз. Он снял трубку.

— Вы уже успокоились? Это была Ариана.

— Послушайте, — сказал Малко, — я не могу ничего объяснить, но даю слово джентльмена, что мы оба подвергались смертельной опасности...

— Слово джентльмена! — перебила она. — После того, что произошло, вы могли бы по крайней мере извиниться.

— Да я же не успел: вы убежали. Я готов исправить свою ошибку, — оправдывался Малко. — Приходите.

— Какой нахал! Сначала пытается меня изнасиловать, а потом еще и...

Через десять минут она стучала к нему в дверь. Он взял её за руки и привлек к себе.

— Прошу прощения, — сказал он. — Я был не в себе. — И поцеловал ее.

— Чудовище! — вздохнула она и горячо ответила на его поцелуй. К счастью, Малко уже успел убрать пистолет, иначе он отпечатался бы у Арианы на животе.

Кимоно легко слетело на пол. На фоне луны Ариана представляла собой такую впечатляющую фигуру китайского театра теней, что впору было смириться с грозившей миру желтой опасностью. Музыканты внизу лихо выводили «Гвадалахару», оглушительно щелкая кастаньетами.

— Вы в самом деле князь? — прошептала Ариана.

Глава 9

Фелипе, опустив глаза, слушал рассказ Малко.

— Столько гранат натащили... — задумчиво пробормотал он. — Да это жалкие трусы, сеньор SAS. Надо было прийти, пока вы с пали, и — ррраз! О, простите, — спохватился он.

— В любом случае это дело рук не профессионалов, — заключил Малко. — Люди, на которых мы охотимся, запаниковали. То недотянут, то перетянут. Убивают направо и налево, чтобы не подпустить нас к себе. Наверное, сами того не подозревая, мы подобрались слишком близко...

Бульвар, названный именем Аримана, был безлюден. На церковной площади Малко вошел в кафе, а Фелипе стал расхаживать взад-вперед у ограды церкви. Там уже собирались чистильщики. Фелипе спросил насчет Эудженио, но тот еще не появлялся.

Площадь постепенно заполнялась прохожими. Малко побывал уже в четырех кафе, а Фелипе по-прежнему топтался у зеленой решетки. Его туфли после очередной чистки достигли небывалого блеска, а Эудженио все еще не было.

Один за другим на площади возникали мальчишки с тяжелыми деревянными ящиками на плече. В свободные от работы минуты они стучали двумя сложенными дощечками, как кастаньетами, или свистели вслед проходившим мимо туристам. Фелипе озабоченно присел за столик рядом с Малко. — Ничего не понимаю, — сокрушался он. — Все его знают, но будто стесняются о нем говорить. Обычно он приходит сюда к одиннадцати, сидит часа два, а потом начинает обходить отели.

— Уже половина первого, — заметил Малко. — Надеюсь, с ним ничего не лучилось. Все-таки странно, что нет только Эудженио. Может быть, его предупредили, что мы придем?

Малко был встревожен. Он чувствовал, что за ними постоянно следят. Но в таком людном месте было невозможно определить, кто именно. Тем более что братья Майо могли иметь в городе неизвестных сообщников.

— Пойду посмотрю еще, — сказал Фелипе и снова принялся расхаживать по площади. Палящее солнце постепенно разгоняло прохожих по прохладным уголкам. Наступало святое время послеобеденного отдыха — сиесты. Вскоре разошлись и чистильщики, лишь двое мальчишек, закрыв ящики, легли спать прямо на земле, в тени забора. В своем темном костюме Малко словно поджаривался на медленном огне, а изнутри его сжигало беспокойство. Парнишку нужно было найти во что бы то ни стало. Но они не знали ни его фамилии, ни адреса... Возможно, мальчика уже нет в живых...

Фелипе вернулся хмурый и злой.

— Здесь больше делать нечего, — проворчал он. — Давайте сходим в «Тропикаль».

Это была неплохая мысль. Они быстро выпили по большому бокалу пива и зашагали узкими переулками.

За поднятой металлической шторой кипела работа. Редакция трудилась не покладая рук. Человек, который разговаривал с ними в прошлый раз, сидел за тем же столом, надвинув на глаза зеленый козырек, словно герой американских фильмов. Он весело приветствовал Фелипе:

— Ола! Кетал? Комова[16]?

Фелипе объяснил, что они ищут мальчика. Редактор пристально посмотрел на него, качая головой:

— Пожалуй, лучше бы вам его не найти.

— Почему?

Редактор указал на гранки очередного номера газеты. Крупный заголовок на первой странице гласил: "УБИЙСТВО В «ПЕРЛЕ».

— Этого вы тоже искали вчера, — заметил журналист. — Ему это на пользу не пошло.

Фелипе собирался что-то ответить, но редактор добавил:

— Это был не кабальеро. Сейчас он наверняка в преисподней.

— Упокой, Господи, его душу! — перекрестился Фелипе.

На этом они расстались с журналистом. Фелипе был в отчаянии.

— Придется обратиться к моим коллегам из «Секуритад», сеньор SAS, — сказал он. — А жаль: они забросают меня вопросами и не будут слишком церемониться с подозреваемыми. Но делать нечего...

— Ну что ж, действуйте, — согласился Малко.

Его тоже не очень-то радовала эта перспектива. Посвятить в подробности дела местную полицию было все равно, что разворошить муравейник.

Душой Малко чувствовал, что выход все же есть, но какой именно, он сообразить не мог. Видимо, жара неблагоприятно отражалась на его умственной деятельности.

Вместе с Фелипе они сели в машину. Малко завел мотор, но когда автомобиль тронулся с места, под колеса едва не угодил босой мальчишка, бежавший за мячом.

— Черт побери! — воскликнул Малко.

Фелипе молча поднял глаза к небу, прося Всевышнего проявить милосердие к грешному американцу. Малко внезапно передумал ехать дальше.

— Фелипе, — сказал он, — вы знаете кафе «Эстрелла» за отелем «Прадо-Американа»?

— Я знаю, где отель, — ответил полицейский. — А кафе мы найдем.

— Нам туда, — сказал Малко. — Только пойдемте пешком: машина у нас слишком заметная.

Они снова зашагали по улицам. Через три минуты Малко отчаянно обливался потом и мечтал свернуть шею своему нью-йоркскому портному. Альпака — по словам портного, «легкая и воздушная» ткань, — превращалась в такую погоду в толстую шерсть. А обошелся костюм в целых двести пятьдесят долларов!

Фелипе быстро вел его мимо многолюдных бедных кварталов Акапулько, время от времени о чем-то спрашивая прохожих. Наконец они вышли к маленькому кафе с красными и зелеными неоновыми лампами. Малко объяснил Фелипе, что мальчуган, которого он повстречал на пляже, должен знать, где найти Эудженио.

— Это здесь, — сказал Фелипе.

«Эстрелла» была одновременно и кафе, и бакалейной лавкой. Над стойкой висели колбасы разных сортов. Внутри стояло полдюжины табуретов и деревянный стол с двумя стульями. Малко устало опустился на один из них. Фелипе подошел к человеку и начал разговор, поигрывая бумажкой в сто песо. Ему срочно нужен был Пепе. Человек, помедлив, улыбнулся, бумажка исчезла, и какой-то мальчишка, подгоняемый громкими испанскими восклицаниями, пулей вылетел во двор.

Через пять минут перед ними стоял Пепе. Он посмотрел на Малко и сказал:

— Ага, ты уже не марикон? Женщину наконец-то захотел?

Фелипе замахнулся на паренька, но Малко остановил его.

— Садись, Пепе.

Мальчишка сел напротив Малко и крикнул:

— Хозяин, принеси мне один «американо»!

И застыл в ожидании. Малко снял очки и устремил на Пепе пристальный взгляд своих необычных глаз. Несмотря на присущее ему нахальство, тот опустил глаза и заерзал на стуле.

— Слушай, — сказал Малко, — хочешь заработать пять тысяч песо? Только ты должен хранить тайну и сделать то, о чем я попрошу. Знаешь чистильщика по имени Эудженио?

Он быстро посвятил пацана в курс дела. Пепе слушал, раскрыв рот, а затем спросил:

— Вы вправду дадите мне пять тысяч песо, если я найду Эудженио?

— Слово кабальеро! — заверил его Малко и протянул руку.

Глаза Пепе восторженно заблестели. Он схватил руку Малко своей грязной загорелой пятерней и что было сил пожал ее.

— Вамос, — сказал он.

Фелипе торопливо расплатился, и они вышли. По дороге Пепе спросил:

— А в профсоюз чистильщиков вы не ходили?

— В профсоюз? В какой такой профсоюз?

Это удивило даже Фелипе.

Пене посмотрел на обоих мужчин с нескрываемым превосходством.

— Вы что, не знали, что у чистильщиков есть свой профсоюз? В Акапулько стать «люстрадором»[17] может не каждый. Парни платят взносы. У каждого есть свой район, цены строго определены. Каждое утро председатель профсоюза распределяет рабочие места. Если с кем-то что-то случается — профсоюз помогает им и их семьям. И защищает от поборов со стороны.

— А если чистильщик не хочет вступать в профсоюз? — спросил Малко.

— Его бросают с портового причала. Там, в воде, полно мазута. Но сначала два раза предупреждают, сеньор, — важно добавил Пепе. — Правда, до этого редко доходит.

— А кто руководит профсоюзом?

— Педро. Ему восемнадцать лет. Каждый год у нас выборы. Конечно, профсоюз не настоящий, потому что ребята еще не выросли. Им от десяти до восемнадцати. Но поверьте, сеньор, он действует.

— Ты знаешь этого Педро? — спросил Фелипе.

Пепе раздулся от гордости:

— Еще бы! Я достаю ему девочек и марихуану. Постепенно асфальтовые улицы остались позади, и теперь они шли по холму с деревянными и глинобитными хижинами, стоящими среди крохотных огородных участков. Здесь никогда не выветривался отвратительный запах мусора и гнилья. По дороге то и дело встречались черные свиньи и тощие собаки. За дверями и окнами лачуг суетились, готовили пищу и спали люди. На пришельцев смотрели с любопытством: здесь не часто появлялись туристы. Наконец, спустившись по довольно крутому склону, они оказались перед домом из ракушечника, фасад которого был украшен вывеской: «Синдикате де Люстрадорес де Кальца до дель Пуэрто де Акапулько. Фундадо эль 21 де Агосто де 1937».[18]

Пепе постучал в деревянную дверь. Ответа не последовало. Он постучал еще раз. К ним уже подошло трое или четверо ребятишек. Пепе завел с ними оживленную беседу на местном жаргоне. Один из мальчишек куда-то побежал.

— Он приведет Педро, — пояснил Пепе.

Через минуту торжественно появился председатель профсоюза. Это был низколобый черноволосый метис с пронзительными черными глазами, широкими плечами и руками убийцы. При первом же взгляде на него становилось ясно, почему среди его трудящихся господствует такая безупречная дисциплина. Председатель, куривший сигару, как настоящий кабальеро, был одет в красную рубашку и чистые белые брюки.

Он едва заметно кивнул гостям, не сводя с них враждебного взгляда. Пепе принялся ему что-то громко втолковывать. Председатель слушал, изредка вставляя пару слов. Наконец Пепе радостно повернулся к Малко:

— Он говорит, что Эудженио наказан профсоюзом на три дня. Поэтому он сегодня и не пришел на работу. Парень посягнул на территорию другого чистильщика, и профсоюз конфисковал у него ящик.

— А где он сам?

— Этого Педро не говорит.

— Предложи ему денег, — посоветовал Малко.

Пепе покачал головой:

— Не согласится. У него такие принципы, понимаете... Но я попробую.

Переговоры возобновились. Судя по выражению лица Пепе, результат оказался неутешительным. Наконец мальчишка повернулся к Малко.

— Он отведет вас к Эудженио только тогда, когда вы скажете, зачем он вам нужен. Педро считает, что вы из полиции. Однако он может передать Эудженио, что вы его ищете. Если тот захочет с вами встретиться, то придет в отель. Согласны?

Малко вздохнул, чувствуя, что борец за права чистильщиков на попятную не пойдет.

— Ладно, — согласился он. — Вечером, с семи до восьми, я буду в баре «Хилтона». Скажите ему, что это очень важно и что он может много заработать. А ты молодец! Держи свои пять тысяч.

Малко вытащил из кармана пачку денег и отсчитал пять купюр по тысяче песо. Пепе быстро спрятал их, онемев от счастья. Педро покосился на деньги, и на его лице промелькнуло облегчение. Малко нарочно заплатил пареньку в его присутствии, зная, что полицейские не имеют привычки раздавать деньга направо и налево.

В сопровождении верного Пепе они спустились с холма и быстро очутились на авенида дель Map, в самом центре Акапулько.

— Надо было мне за ним проследить, — сокрушался Фелипе. Малко пожал плечами:

— Вас бы «раскрыли» через двадцать секунд. И тогда — никаких Эудженио. Нет, лучше уж по-хорошему. Мне кажется, он придет.

Пепе уже не терпелось поскорее с ними расстаться, чтобы подальше спрятать свое богатство.

— Если что — вы знаете, где меня найти, — сказал он. — Я всегда в вашем распоряжении. — И убежал, став первым человеком, которому во всем этом деле хоть раз повезло.

Через десять минут, войдя в ледяной холл отеля, Малко обнаружил несколько писем на свое имя. Одно из них было от Кристины: она просила позвонить ей по указанному номеру.

Поднявшись к себе, он так и поступил.

Мексиканка собственной персоной ответила ему.

— В записке указан номер моей комнаты, — сказала она, — где можно встретиться со мной напрямую.

— Спасибо, — сказал Малко. — А что, обычно вы даете номера своих горилл, чтобы они растерзали наглеца, осмелившегося за вами ухаживать?

Она негромко засмеялась.

— Не язвите. Это не гориллы, а мои верные друзья.

— Хороши друзья — убивают людей из снайперских винтовок или режут им глотки, как свиньям...

На другом конце провода наступила недолгая пауза. Затем Кристина заговорила снова, и в ее голосе Малко уловил нотки усталости.

— Сеньор Малко, не могли бы вы относиться ко мне просто как к женщине? Есть вещи, которые я не имею права рассказывать вам. Не пытайтесь выяснить их, иначе я не смогу вас защитить.

Малко хотелось спросить, известно ли ей что-либо о «СХ-3» и о человеке по фамилии Таката, или ему только показалось, что она намекает на какие-то политические мотивы... Кристина не оставила ему времени на расспросы.

— Приезжайте ко мне в гости, — предложила она. — Вилла совсем близко от вашего отеля. Сегодня в семь вечера.

Помня об уже назначенной вечерней встрече, Малко, в свою очередь, предложил ей приехать в отель. В конце концов они условились встретиться в баре «Хилтона» в семь вечера.

День прошел очень быстро. Фелипе отправился бродить по городу в поисках сведений о Такате и чамало. Малко поднялся к бассейну и обнаружил там Ариану в окружении целой бейсбольной команды, приехавшей на отдых. Команда разочарованно расступилась, когда девушка бросилась пришедшему на шею и горячо поцеловала его. Вот и стремись после этого к спортивным победам...

Растянувшись рядом с Арианой не лежаке, Малко заказал два «коко-локо» — фирменный гостиничный напиток из белого рома и ледяного фруктового сока, который подавался в половине кокосового ореха. Это снадобье быстро окрасило мысли Малко в розовый цвет.

Фелипе вернулся через час и тактично сел за столик поодаль от бассейна.

Ариана явно надеялась, что Малко ее куда-нибудь пригласит, но, помня о предстоящей встрече с Кристиной, он сослался на деловые переговоры и пообещал позвонить ей в номер в десять вечера, если ее до тех пор не похитят бейсболисты.

Наконец Малко отправился к себе одеваться. В этом деле он не любил спешки. С полчаса он блаженно простоял в душе под теплой водой. Затем достал белую рубашку с маленьким вышитым вензелем, пару легких туфель из крокодиловой кожи и костюм из черного альпака, не забыв о неизменных черных очках. Прежде чем выйти, он сунул за пояс сверхплоский пистолет — сзади, чтобы можно было смело расстегнуть куртку. С сожалением покинув прохладную комнату, он зашагал по коридору и вошел в лифт.

Кристина была уже на месте. Вместо того чтобы сесть за столик, она прохаживалась перед витриной с сувенирами, помахивая сумочкой. На нее оборачивались все мужчины. Белые брюки и белый жакет делали ее фигуру еще стройнее и подчеркивали смуглый цвет кожи. Она повернулась к Малко и протянула ему руку:

— Вы заставляете себя ждать, как капризная девушка, — с улыбкой сказала она.

Малко поцеловал ей руку, не сводя глаз с жакета. Жакет не запахивался, и вместо пуговиц у него были завязанные узлами ленты, открывавшие кожу от шеи до пупка. Под жакетом, разумеется, никакого белья не было.

Они сели за стойку бара и заказали «коко-локо». Малко снял очки и не без самодовольства заметил, что Кристину не оставили равнодушной его золотисто-карие глаза. Отметила она и вышитую на рубашке корону. Пора было переходить в наступление.

— В какую игру вы собираетесь играть со мной на этот раз? — спросил Малко.

— Что значит — в какую игру?

— В прошлый раз, когда назначили мне свидание в Мехико, вы сыграли со мной хорошую шутку... а что будет сейчас? Каков ваш новый спектакль?

Людей в баре было немного, и они могли говорить в полный голос, не опасаясь, что их кто-нибудь услышит. Кристина засмеялась и слегка погладила Малко по руке.

— Хотела преподать вам урок. Я презираю мужчин, чересчур уверенных в себе и воображающих, что женщина готова им отдаться только потому, что она согласилась прийти на свидание. — В глазах ее промелькнул огонек. — Еще ни один мужчина не овладел мною по собственной прихоти. Выбираю всегда я.

— Если бы вы жили два столетия назад, то бросали бы акулам своих самых красивых рабов, как это было тогда принято среди богатых людей.

— Не насмехайтесь надо мной, — сказала она, и голос ее стал жестче. — Мне приходится забывать многие унижения. Я красива, богата, и нравы теперь уже не те. Но моя прабабка-индианка после долгих мучений умерла от побоев.

— Из-за чего?

— Чтобы не погибнуть от голода, она продалась в рабство. Это была чистокровная индианка и, к несчастью, очень красивая. Жена ее хозяина, испанка, воспылала ревностью: мужчины нередко забавлялись с рабынями. И вот однажды хозяйка велела привязать ее к столбу, выбила ей зубы, поскольку находила их слишком белыми, приказала вырвать ей ногти, отрезать уши и соски...

Последние слова Кристина почти прокричала. Свистящий голос и суровое лицо превратили ее в живое воплощение мщения.

— Извините за подробности, — пробормотала она в изнеможении.

— И поэтому вы решили заняться политикой? — спросил Малко.

— Я не занимаюсь политикой! — снова взвилась она. — Но я ненавижу всех, кто хочет возродить рабство. Конечно, это уже не то, что раньше... Американцы менее жестоки, чем испанцы или португальцы. Но всех голодных и темнокожих они считают дикарями...

Малко прикрыл глаза. Слушая хрипловатый голос Кристины, он едва мог поверить, что находится в обществе элегантной молодой женщины, в суперсовременном отеле, и что на дворе 1965 год... Кристина, видимо, разгадала его мысли и сказала уже намного спокойнее:

— В Мехико я приняла вас за простого распутника. И решила вас проучить. Но теперь я знаю, что вас привлекали не только мои чары.

— Пардон?

— Да перестаньте ломать комедию! Не знаю, кто вы на самом деле, но уверена, что работаете на наших врагов и опасны для нас.

— В таком случае, зачем вы здесь? Чтобы следить за мной?

— Я здесь потому, что я женщина, сеньор Малко. И потому, что вы интересуете меня как мужчина.

— Однако же я, по вашему мнению, работаю на врагов...

В глазах индианки промелькнула бесконечная грусть.

— Это верно. И если бы вы предприняли определенные действия, я могла бы без колебания собственноручно убить вас. Поэтому я очень надеюсь, что на этот раз вы смиритесь с неудачей, которая вас постигнет...

Малко насторожился, гадая, знает ли Кристина о его планах относительно японца или просто думает, что он решил уничтожить прокастровскую организацию.

— У вас на уме одни убийства, — осмотрительно сказал он. — А я приехал сюда как раз для того, чтобы спасти от гибели многих людей.

— Кровь порождает кровь, — мрачно сказала она. — А отомстить нужно за многое. Индейская пословица гласит: «Одним поцелуем не исправишь пощечины».

От спиртного у прекрасной индианки заблестели глаза. Малко подумал, не попытаться ли ее обозлить, чтобы у нее развязался язык? Она наверняка знала, где прячется японец. Малко поднял руку, чтобы сделать новый заказ, но тут на пороге бара появился босоногий парнишка в холщовых штанах и рваной рубашке. На плече у него висел ящик для щеток.

К нему тут же подскочил официант и ухватил его за руку. Чистильщикам дорога в бар «Хилтон» была заказана. Ведь хотя бы здесь, в этом дворце, где номер стоил пятьдесят долларов в сутки, должен был остаться островок роскоши и спокойствия, где не лезли бы в глаза свидетельства столичной нищеты.

Паренек сопротивлялся и пытался разглядеть клиентов в полумраке бара. Малко, на минуту забыв о своем великосветском воспитании, щелкнул пальцами. Рядом тотчас же оказался другой официант.

— Позовите этого чистильщика, — приказал Малко. — Я желаю почистить обувь.

Официант смущенно затоптался на месте:

— Сеньор, «боллитас» не имеют права входить сюда. Если желаете, можете выйти в холл. Таковы правила.

— Плевать мне на правила! — надменно сказал Малко. — Зовите мальчишку, иначе я устрою скандал. Кристина удивленно покосилась на него.

— Вы меня удивляете. Неужели на вас так действует «коко-локо»?

— Нет. Но меня волнует, что лакеи обижают бедных мальчуганов, которым и без того нелегко зарабатывать на жизнь. Это послужит им уроком, да и туфли заодно почищу.

Он пожалел, что сейчас не один. Лишь бы паренек не наговорил лишнего, если это, конечно, он! Бежать же за ним вдогонку было бы неразумно: это показалось бы Кристине подозрительным.

Официант недовольно подвел мальчика к столу. Сидевшие в баре иностранцы презрительно поглядывали на юного оборванца, ступавшего босыми ногами по начищенному паркету.

— Пожалуйста, сеньор, — сказал официант.

Мальчуган сразу же принялся за работу. Малко видел его темную нечесаную шевелюру и изредка — блеск белых зубов. Это был метис лет пятнадцати с резкими, но приветливыми чертами лица.

Плюнув на черную крокодиловую кожу, он принялся яростно работать щеткой.

— Он вам испортит ваши красивые туфли, — заметила Кристина. — «Крокодила» не чистят, а смазывают.

Малко не мог понять, догадывается она о чем-нибудь или просто подшучивает над ним.

— Ничего, — сказал он. — По крайней мере, будут блестеть.

Он наклонился к пареньку:

— Как тебя зовут?

— Эудженио, сеньор, к вашим услугам.

Паренек посмотрел ему в глаза, и Малко показалось, что этот взгляд имеет какое-то особое значение. Но не мог же он сказать:

«Это я назначил тебе встречу»... Хорошо еще, что Малко немного владел испанским...

— Ты часто сюда приходишь?

— Нет, сеньор. Меня прогоняют. Но сегодня я мало заработал и все-таки решил попытать счастья здесь. У меня жена и маленький сынишка, сеньор.

Малко изумленно посмотрел на него:

— Сколько же тебе лет?

— Семнадцать, сеньор. Я женат уже год.

Паренек снова набросился на туфли. Малко склонился к Кристине:

— Сколько ему дать?

— Десять песо — и он будет на седьмом небе от счастья.

Малко достал бумажку, сложил ее вчетверо и сунул парню в карман рубашки.

— Если придешь завтра утром, сможешь почистить мои остальные туфли.

Эудженио горячо поблагодарил и собрал свои принадлежности в ящик. Малко надеялся, что он его понял.

— Я обязательно приду завтра, сеньор, — сказал Эудженио. — Вы очень добры. Храни вас Бог!

Эх, слышал бы его Фелипе, подумал Малко.

Как раз в тот момент, когда паренек выходил из бара, на пороге показался Фелипе. Поймав многозначительный взгляд Малко, он мгновенно оценил ситуацию, обвел глазами зал, словно высматривая кого-то, выпустил чистильщика и пошел за ним следом.

Малко облегченно вздохнул, не сомневаясь, что Фелипе проследит, где живет мальчишка, и повернулся к Кристине:

— Не пора ли нам поужинать?

Она улыбнулась:

— Ужин ждет нас.

— Где?

— У меня.

Малко постарался скрыть удивление.

— Боитесь, сеньор Малко?

Он усмехнулся:

— Признаться, не хочется быть разрезанным на куски вашими друзьями только потому, что их коробит от моей слишком светлой кожи.

— Вам нечего опасаться. Сегодня вечером мы будем одни. К тому же, пока вы со мной, с вашей головы не упадет ни один волос.

— Но чем я обязан столь почетному приглашению?

Она странно посмотрела на него:

— Можете считать его последней чаркой перед казнью, сеньор Малко.

Она встала, собираясь уходить. Фелипе нище не было видно. Если бы Малко вдруг исчез, никто бы даже не знал, откуда начинать поиски, поскольку он и сам не представлял, куда его повезет Кристина. Оставалось только надеяться, что это не ловушка. Расплатившись, Малко догнал прекрасную индианку на стоянке автомобилей. Она уже сидела за рулем белого «линкольна» с откидным верхом.

Малко сел рядом с ней. Автомобиль плавно тронулся с места и покатил прочь от центра города. Малко откинулся на спинку сиденья, подставляя лицо свежему вечернему ветерку. Берег сиял разноцветными огнями. Прекрасная женщина, шикарная машина, буйная зелень тропиков, Акапулько... И лишь упиравшийся в бок угловатый пистолет напоминал ему о том, что приехал он не в отпуск.

... Эудженио Кастильянос торопился домой по бульвару Аримана, повесив на плечо свой тяжелый ящик. Он сообразил, что иностранный сеньор не хотел говорить в присутствии сидящей рядом женщины. Он вернется завтра. Путь был неблизкий, но полученные сто песо приятно согревали ему карман.

В сотне метров позади него, в тени домов, продвигался Фелипе. Он оставил машину у отеля, чтобы не привлекать внимания чистильщика, и теперь проклинал себя за это, поскольку терпеть не мог ходить пешком.

Позади Фелипе неслышно пробирался еще один силуэт. Это был человек в темной одежде, который еще днем занял наблюдательную позицию напротив входа в отель «Хилтон». Его мягкие плетеные туфли не производили никакого шума. В кармане у него лежала бритва, представлявшая в его руках большую опасность, чем револьвер. Его звали Оливеро Майо.

Глава 10

Минут десять машина катила по темной пустынной дороге, рядом с которой не было видно ни одного жилища. За спиной маячили далекие огни Акапулько. Кристина ехала быстро, уверенно объезжая ухабы. Постепенно дорога стала подниматься на холмы, окружавшие гавань. Впервые в жизни Малко пожалел, что принял приглашение красивой женщины. Ловушка была превосходной. Если Кристина настроена враждебно — его труп, обглоданный муравьями или грифами, найдут лишь через несколько недель.

— О чем вы думаете? — спросила индианка.

— О вас.

Он незаметно перетянул пистолет на живот.

— Вы, наверное, считаете, что с моей стороны слишком смело приглашать к себе в дом малознакомого мужчину, — продолжала Кристина. — Ага, вот мы и приехали.

Машина проехала под белым шлагбаумом, свернула на аллею с яркими цветами и остановилась во дворе, освещенном мощными прожекторами. Кристина заглушила мотор, и с минуту слышалось только стрекотание бесчисленных ночных насекомых.

Перед ними был большой дом с темными окнами.

— Идемте, — сказала Кристина.

Малко нехотя выбрался из машины. Это глухое место ему очень не нравилось. Кристина взяла его за руку и повела за собой.

Они обошли дом по песчаной дорожке и сразу оказались будто в сказке. За домом был огромный бассейн, окруженный кустарниками, которые освещались изнутри небольшими лампами. У бассейна, на мозаичной террасе, стояли большой стол, уставленный угощениями, кресла и широкий низкий диван из белой кожи. Бассейн и терраса располагались на возвышенности, и отсюда открывался вид на весь залив.

— Какое чудесное место! — вздохнул Малко.

— Сегодня оно принадлежит только нам. — Кристина приблизилась к нему, коснулась губами его щеки и продолжала: — Простите, здесь только холодные блюда. Я не хотела, чтобы оставались слуги. Мы с вами совершенно одни. Если сомневаетесь — можете пойти проверить. Все открыто.

— Вы не боитесь воров? — спросил Малко. Кристина рассмеялась.

— Тот, кто войдет в этот дом без моего разрешения, не выйдет из него живым.

— Но ведь вы говорили, что мы одни?

— Я говорила, что здесь нет слуг. Не шевелитесь. — И она негромко свистнула.

У бассейна послышался шорох листвы. На мозаике появилась тень, и Малко окаменел. Выйдя из кустов, к ним рысцой приближалось что-то вроде пантеры. Животное обошло Малко и, словно большая кошка, потерлось о ноги Кристины.

Женщина почесала зверя за ухом и произнесла несколько слов, которые Малко не понял. Огромная кошка повернула голову, и Малко зажмурился, почувствовав на ноге ее горячее дыхание.

— Не бойтесь, это он вас нюхает, — сказала Кристина. — Его зовут Пакито. Мой самый надежный друг. Оцелот. Обычно эти животные не поддаются приручению. Но я выкормила его из соски, и теперь он слушается меня, как собака, и принимает пищу только из моих рук. Стоит мне подать знак, и он раздерет вас в клочья. Правда; Пакито?

Пакито заворчал и пружинисто прыгнул на диван. Малко гадал, смогут ли пробить пули из его пистолета шкуру оцелота. Похоже, конструкторы из ЦРУ над этим в свое время не задумывались.

— Не волнуйтесь, — успокоила его Кристина. — Он кроткий, как ягненок. Погладьте его, он это любит.

Малко нерешительно протянул руку и несколько раз провел ею по жесткой шерсти. В ответ на это Пакито издал нечто вроде мурлыканья.

Кристина взяла со стола огромный кусок жареного мяса и протянула зверю. Тот аккуратно зажал мясо внушительными зубами и не спеша удалился.

— После еды он заснет и не будет нам мешать, — сказала Кристина. — Так что можете расслабиться.

Подойдя к стене, она открыла дверцу, за которой находился своеобразный пульт управления, и нажала несколько кнопок подряд. Освещение сразу сделалось мягче, из спрятанных за листьями динамиков полилась негромкая музыка. Дно бассейна озарилось розовым светом.

Помимо всего прочего, здесь было гораздо прохладнее, чем в центре Акапулько.

— Хотите искупаться? — предложила Кристина.

Не дожидаясь ответа, она сняла жакет, к Малко краем глаза увидел великолепную пышную грудь. Индианка расстегнула молнию на брюках и совершенно обнаженная нырнула в воду.

Малко был в полной растерянности. Сначала оцелот, потом это вот... Если и ловушка, — подумал он, — то весьма эффектная.

— Давайте же!

Голос Кристины вернул его к действительности. Он сделал несколько шагов к воде. Нужно было раздеваться, но не мог же он нырять с пистолетом в зубах... У воспитанных людей это не принято.

Да еще эта хищная тварь, что грызет кость в двух шагах отсюда...

Наконец он решился: аккуратно положив одежду на кресло и сунув пистолет между двумя подушками дивана — так, чтобы можно было быстро достать, — он, голый как туземец, головой вниз прыгнул в бассейн.

Кристина ждала его в том месте, где он вынырнул. Она весело обхватила его руками за шею. Даже в воде от ее тела исходил нежный аромат. Малко поцеловал ее, и она прижалась к нему. Глубина бассейна была около трех метров; Малко и Кристина удерживались в вертикальном положении, слегка болтая ногами.

Она потянула его в угол бассейна и уцепилась за мозаичный край, где тихо плескалась теплая вода. Малко как бы невзначай провел рукой вдоль тела женщины. Она улыбалась, глядя в небо.

— Вот теперь давай, — сказала она наконец.

Он покорно обнял ее, и они соединились мягко, почти не двигаясь. Кристина стонала, отклонив назад голову. Потом она вдруг больно укусила Малко за плечо, отплыла в сторону и легла на воду, распустив волосы, которые извивались, точно длинные водоросли. А затем вернулась к Малко и почти униженно лизнула место укуса.

— Индейская привычка, — пояснила Кристина. — Пошли за стол.

Она быстро доплыла до края и одним рывком выбралась на террасу. Натренированные мышцы ее спины играли в лунном свете.

Оставаясь по-прежнему обнаженной, Кристина подбежала к столу, отыскала на нем какой-то предмет и отошла в угол террасы. Там она сделала быстрое движение, и в ночи загорелся трехметровый костер. Дрова были заготовлены заранее и, скорее всего, политы нефтью. Кристина выключила освещение, и теперь их окружали только свет костра и экзотическая музыка, доносившаяся из невидимых динамиков.

Индианка ходила перед костром, и водяные капли, блестками украшавшие ее тело, исчезали одна за другой. Подойдя, Малко обнял ее, и вскоре они сидели на белоснежном диване, глядя на огонь.

— А Пакито огня боится, — заметила Кристина. — Вот глупый! Ведь это так красиво.

Следующие несколько часов прошли очень быстро. Они пили вино, смотрели на огонь и обнимались, почти ничего не говоря. Видимо, решили по обоюдному молчаливому согласию заключить перемирие. И хотя оно обещало быть недолгим, ни он, ни она не желали нарушать очарование этой ночи. В четыре часа утра Кристина предложила Малко:

— Я отвезу тебя в отель. Мне не хочется, чтобы тебя здесь видели.

Она быстро оделась и махнула ему рукой, приглашая в машину. Малко едва успел вытащить пистолет из подушек и сунуть его за пояс, на прежнее место. За время пути никто из них не произнес ни слова. На прямых участках дороги Кристина клала свою изящную руку на бедро Малко. Он почувствовал слабую грусть, увидев знакомые огни «Хилтона». Кристина заглушила двигатель и повернулась к нему.

— Обними меня, Малко, — попросила она.

Он прижал ее к груди.

— Поклянись, что никогда не забудешь нашей встречи, — прошептала Кристина. — Что бы ни случилось.

Он удивленно посмотрел на нее:

— Что значит — «что бы ни случилось»?

— Поклянись.

— Ну, чтобы заставить меня забыть такое, тебе придется сотворить что-то действительно ужасное, — грустно произнес Малко. — Но вот что заставило тебя...

— Я же говорила — я прежде всего женщина. В тебе есть какое-то спокойствие и уверенность, и меня это привлекает. И потом — мне нравятся твои светлые волосы. Адиос.

Он посмотрел вслед удаляющимся красным фонарям «линкольна». До чего же странная ночь! Малко чувствовал себя опустошенным. Исцарапанная Кристиной спина все время напоминала о себе. Он медленно вошел в холл и взял ключ. Дежурный вручил ему записку от Фелипе: тот просил позвонить в любое время. Малко сделал это сразу, как только оказался у себя в комнате.

— Боже мой! — воскликнул мексиканец. — Я уж было решил, что вы погибли! В отеле мне сказали, что вы уехали с этим дьяволом в женском обличье, и я просто места себе не находил! Что она там еще учудила?

— Ничего особенного. Просто Кристина почувствовала себя женщиной.

Фелипе засмеялся:

— Браво, мачо SAS! Послушайте, я уже знаю, где живет наш парень: Калле Календария, 24. На холме. Он меня так и не заметил.

— Отлично, — сказал Малко. — Завтра утром — к нему.

— Отдыхайте, сеньор SAS, — с легкой иронией сказал Фелипе. — Я, признаться, тоже не мог заснуть, пока ждал вас. Буэнас ноче.[19]

Малко растянулся на кровати, еще не в силах стряхнуть с себя наваждение прошедшей ночи. Подобно всем людям, ведущим опасную жизнь, Малко умел ценить простые человеческие радости и старался насладиться ими сполна. Он называл это «промыванием мозгов».

Когда мужчины вышли из отеля, солнце уже стояло высоко в небе, хотя на часах Малко не было еще и девяти. Они оставили машину на церковной площади и углубились в лабиринт бедных кварталов. Улица Календария оказалась простой тропинкой, петлявшей среди убогих лачуг.

Дом номер двадцать четыре — дощатый сарай без окон — стоял в небольшом дворике, где какая-то старуха чистила маниок, сидя на табурете в окружении собак и цыплят. За приоткрытой дверью дома виднелись земляной пол и край грубо сколоченного стола.

Фелипе, изобразив на лице лучезарную улыбку, направился к старухе.

— Сеньор Эудженио дома?

Женщина с подозрением посмотрела на него:

— Порке?[20]

— Скажите ему, что пришел сеньор из отеля «Хилтон». Паренек, видимо, уже успел дать старухе необходимые указания, потому что морщины ее тут же разгладились, и она позвала:

— Эудженио! Поди-ка сюда.

В доме послышалась возня, и оттуда появился голый до пояса Эудженио. Увидев Малко, он улыбнулся, юркнул обратно в дом и вышел снова — уже в рубашке и туфлях. Малко познакомил его с Фелипе, и последний предложил пропустить по стаканчику в ближайшем кафе.

Услыхав, о чем идет речь, Эудженио сразу оробел и расслабился только после второй порции горячительного. Фелипе объяснил, что чамало нужен им срочно — мол, это вопрос чести.

Парень колебался. Похоже, он не на шутку струсил: видимо, знал злобный нрав чамало и к тому же слыхал о смерти ныряльщика.

Но Малко не отставал:

— Обещаю, что чамало не будет тебя преследовать и не сделает тебе ничего плохого. Слово кабальеро! А заодно и заработаешь пять тысяч песо...

Эудженио еще немного помедлил, затем сказал:

— Это очень далеко. Мне трудно описать местность. Надо ехать на север, в джунгли. Дорога плохая, на нее уйдет целый день.

— Я заплачу тебе в три раза больше, чем ты смог бы заработать за время нашей поездки, — сказал Малко. — А по возвращении тебя ждет еще кое-что.

— Ладно, — согласился Эудженио. — Только сначала я должен предупредить профсоюз. Иначе они меня оштрафуют. Давайте встретимся после обеда в вашем отеле. Вернее, напротив, в кафе. Вот там я и буду ждать.

Они расстались. Фелипе был слегка обеспокоен:

— Вам не кажется, что вдвоем туда ехать опасно? Бывал я в таких местах. Учтите, в том районе о полиции никто и не слыхивал. Чамало сможет сделать все, что пожелает. Если ему взбредет в голову нас убить — его ничто не остановит.

— Нам некогда организовывать экспедицию, — ответил Малко. — И потом: одна-единственная машина привлечет меньше внимания. Нас даже могут принять за туристов.

Мексиканец сдался. Они вернулись в отель. Малко вручили записку от Арианы: она уехала в Нью-Йорк, оставив, правда, свой адрес. Молодец девчонка, подумал он: не из спесивых.

Отправив в американское посольство в Мехико длинную шифрованную телеграмму, Малко улегся на кровать, положил руки под голову и закрыл глаза. Через два часа его разбудил Фелипе, барабанивший в дверь. Была половина второго. Малко бросил в чемодан две рубашки, документы и пистолет. Полотняная сумка Фелипе, набитая оружием и патронами, уже лежала в машине.

Ключи от номера они сдавать не стали: так было надежнее во всех отношениях.

Эудженио в своем наряде — отутюженные брюки и рубашка с короткими рукавами — уже ждал их в кафе, потягивая через трубочку стакан ананасового сока.

— Давайте пообедаем здесь, — предложил он. — Во-первых, недорого, а во-вторых, на шоссе мы кафе не встретим.

Мужчины согласились, и все устроились за столиком на террасе. К ним тут же подскочил услужливый хозяин. Меню в заведении отсутствовало. Для начала он предложил устриц. Малко слегка поморщился, но, заметив жадный блеск в глазах Эудженио, все же заказал их. Хозяин поспешил на кухню, а Малко принялся гладить толстого рыжего кота — младшего брата Паки-то. Кот замурлыкал так, что казалось, вот-вот задохнется.

Эудженио сидел как на иголках. Фелипе спросил его, в чем дело. Паренек покачал головой:

— Боюсь я, сеньор. Там, куда мы едем, полно охранников с ружьями. Когда мы заехали туда с сеньором чамало, за один день нас несколько раз задерживали. Они прячутся в лесу, и их не видно. Зато сами охранники все видят. Я слыхал о них много дурного. Говорят, когда-то они посадили крестьянина на термитник только за то, что он бродил в тех местах в поисках еды. Крестьянин умер только через три дня, и его крики слышали за два километра — в самой деревне.

— В какой деревне? — небрежно спросил Малко.

— В Лас-Пьедрасе. Это маленький хуторок, всего дворов на двадцать.

Фелипе и Малко переглянулись. Обоим на ум пришла одна и та же мысль: похоже, именно этот дремучий район Таката выбрал для своих экспериментов.

— Не бойся, — попытался успокоить его Фелипе. — С нами тебе нечего опасаться.

Эудженио замолчал. Однако было заметно, что слова Фелипе его не слишком убедили. Но тут принесли большое блюдо с устрицами. Эудженио и Фелипе наполнили свои тарелки. Кот встал передними лапами на колени Малко и настойчиво потребовал свою долю.

Малко, питавший теплые чувства к котам и кошкам, раскрыл одну устрицу и аккуратно положил на пол. Кот проглотил ее, будто не заметив, и снова пошел на приступ. Эудженио и Фелипе намазывали хлеб маслом. Малко выбрал себе поджаристый сухарик, но вдруг с воплем выпустил его из рук: кот всеми когтями вцепился ему в ногу. Малко отбросил его и порывисто встал. Фелипе и Эудженио изумленно застыли с устрицами в руках.

Кот отчаянно мяукнул и повалился на пол, широко разинув рот, затем заскреб когтями цемент, судорожно выгибая лапы и хвост. Безуспешно попытавшись встать, он снова упал на бок и затих. Из его рта потекла розоватая пена.

Остальные посетители в ужасе смотрели на бедное животное. Фелипе и Эудженио положили свои устрицы на место, Малко растирал пострадавшую ногу. Внезапно Фелипе вскочил на ноги и метнулся на кухню. Через полминуты он уже выводил оттуда перепугано всхлипывающего владельца кафе, тыча ему в спину кольтом. Подтолкнув хозяина к столу, Фелипе взял с блюда одну устрицу и протянул ему:

— Ешь!

Мексиканец упал на колени и взмолился так жалобно, что, казалось, заставил бы прослезиться даже палача. Фелипе толкнул хозяина, и тот свалился к его ногам. Полицейский взвел курок.

— Молись, собака! Может быть, Господь еще согласится взять тебя на небеса.

И приставил револьвер к затылку хозяина. Мексиканец подполз к Малко н обхватил его ноги, прижавшись к брюкам мокрой от слез щекой и продолжая умоляюще бормотать. Фелипе сказал Малко по-английски:

— Он клянется, что ничего не знал.

Хозяин выпрямился и воскликнул:

— Я все расскажу, все расскажу! Я не виноват!

— Говори, да поживее, — крикнул Фелипе, — иначе умолкнешь навеки.

Мексиканец сбивчиво поведал о том, что произошло. Когда Малко и его спутники сели за столик, на кухню вошли два незнакомца. Они пощекотали ему шею бритвой и приказали подать вновь пришедшим клиентам устрицы. Пока один присматривал за хозяином кафе, второй побрызгал на них из какого-то пузырька. Потом они проследили, как он подает блюдо гостям. Стоило ему сказать в эту минуту хоть одно лишнее слово — и он бы уже живым из своего заведения не вышел.

— Как выглядели эти двое? — спросил Фелипе.

— Одеты во все черное. Раньше я их никогда не видел, и очень надеюсь, что больше не увижу. Пригрозили убить, если кому-нибудь проболтаюсь. Полиция, скорее всего, установила бы, что устрицы оказались несвежими, и я отделался бы простым штрафом.

Фелипе пинком загнал хозяина под стол.

— Убирайся на свою кухню, мразь! Я займусь тобой позже, если тебя до этого не успеют убить те двое.

Все встали из-за стола. Есть что-то не хотелось...

— Идемте купим по бутерброду в кафе напротив, — предложил Малко. — Не могли же Майо отравить все рестораны Акапулько!

Эудженио испуганно таращил глаза. Малко положил ему руку на плечо и негромко сказал по-испански:

— Малыш, я не могу тебе сейчас объяснить, в чем дело. Расскажу потом... А сейчас тебе нужно ехать с нами. Не то ты будешь убит теми, кто пытался отравить нас. Ты для них опасен, так как слишком много знаешь...

— Да я же просто бедный чистильщик! — запротестовал Эудженио. — Я даже читать не умею...

— Слушайся меня, — перебил Малко. — Потом я все объясню. А сейчас ты должен нам помочь.

Позабыв о бутербродах, все повернули налево и пошли к автомобильной стоянке. Входя в ворота, они увидели въезжавший туда белый «линкольн» Кристины. Притормозив напротив них, индианка улыбнулась Малко:

— Приходите на пляж!

Когда «линкольн» отъехал подальше, Эудженио порывисто схватил Малко за рукав:

— Зачем вам нужен я, раз вы знакомы с этой женщиной?

— Не понял, — сказал Малко. — А при чем здесь она?

— Да ведь та ферма в джунглях принадлежит ей!

— Ей?!

— Ага. Раньше принадлежала ее мужу. У нее таких несколько. В разных концах Мексики. А эту она сдает чамало. Сама там никогда не бывает — слишком далеко. Но чамало мне сказал, что хозяйка — она.

Фелипе и Малко остановились. У Малко внутри все кипело. Если парень не ошибся, получалось, что именно Кристина велела их отравить. Та самая Кристина, которая только что как ни в чем не бывало весело приветствовала их.

Ему с трудом верилось, что на свете может существовать подобное лицемерие. Однако, кроме нее, больше никто не видел Малко в обществе Эудженио. Малко вспомнил ее фразу насчет последней чарки перед казнью, и его захлестнуло холодное бешенство. «Надо же, какая сука! — подумал он. — Решила поразвлечься с мужчиной, который нравился ей главным образом потому, что вскоре ему предстоит умереть! И, будучи уверенной, что он уже мертв, спокойно поехала загорать».

Эта мысль придала ему решимости.

— Пошли, — сказал он.

И зашагал прямо к «линкольну», который Кристина только что припарковала на стоянке. Он открыл ее дверцу, и она улыбнулась, но улыбка тотчас превратилась в гримасу изумления, когда Малко бесцеремонно оттолкнул ее, устроился за рулем.

— Садитесь с ней впереди, — приказал он Фелипе. — Эудженио, полезай назад.

Кристине до сих пор он не сказал ни слова, она же с яростью закричала:

— Вы спятили! Что вам нужно? Кто это с вами? Вылезайте из моей машины!

Малко включил первую передачу и холодно произнес:

— Драгоценная моя Кристина, комедия слишком затянулась. Мы с вами едем на прогулку — хотите вы того или нет. А поговорим по дороге.

Она в бешенстве накинулась на Фелипе, но он схватил ее за руки и сразу будто спеленал. В бессильной ярости она осыпала его проклятиями. Эудженио, сидя на заднем сиденье, не верил своим глазам: так обращаться с самой сеньорой Ариман!

«Линкольн» выплыл со стоянки и покатил в направлении аэропорта.

— Куда ехать? — спросил Малко у Эудженио.

— В Пуэрто-Маркесе повернем налево, — ответил юный мексиканец.

— Я вас убью! — прошипела Кристина державшему ее Фелипе.

— Сочту за честь, — невозмутимо ответствовал полицейский и тихонько добавил: — Вамос кон Диос...[21] Да хранит нас Бог.

Глава 11

Дорога из красной глины, по обе стороны которой буйно цвела тропическая зелень, была пригодна для езды только в сухой сезон. К счастью, стояла жаркая пора, и лишь громадные ухабы то и дело подбрасывали «линкольн», который давно утратил свой роскошный белый цвет. Эта часть Мексики по-прежнему жила в семнадцатом веке, и автомобиль здесь заменяли мулы.

...Малко ожесточенно вертел рулем, опасаясь оставить колесо в очередной яме. Сзади еще спала Кристина, соединенная неразрывными узами с Фелипе: они заночевали в пути (Малко не хотел приезжать затемно), и Фелипе наручниками пристегнул к себе бесновавшуюся Кристину. Остальные почти не сомкнули глаз и отправились дальше с первыми лучами солнца. С самого рассвета они не встретили ни одной живой души.

— Подъезжаем, — сказал Эудженио, сидевший теперь рядом с Малко. — Я помню вот это хлебное дерево. Осторожнее, здесь могут быть охранники.

— Они наверняка знают машину Кристины, — ответил Малко. — К тому же и она снами. А что она прикована, они не увидят.

Фелипе тем временем достал револьвер и положил его на колени. Эудженио всматривался в зеленые заросли справа и слева.

— Здесь держитесь правее, — посоветовал он.

Еще около двух километров дорога повиляла среди невысоких колючих кустов, и наконец за ветвями показались два белых строения.

— Вот она, ферма, — притихшим голосом сказал Эудженио.

Кристина открыла глаза, села на сиденье и дернула прикованной рукой.

Малко обернулся к ней.

— Не вздумайте кричать, — предупредил он. — Фелипе вас жалеть не станет. Мне нужны не вы, а безумец, который задумал истребить миллионы ни в чем не повинных людей. Когда он будет обезврежен, мы вас отпустим. Понятно?

Женщина не удостоила его ответом.

Они прибыли на место. Машина проехала под белым шлагбаумом, и Малко остановился перед главным зданием. Это был одноэтажный дом с десятком окон, закрытых ставнями. Дом выглядел нежилым. Поодаль поддеревьями стояло несколько строений поменьше, с виду напоминавших конюшни.

— Что будем делать? — спросил Фелипе.

— Идемте посмотрим, — сказал Малко.

Оставив Эудженио в машине, он вышел, тихо прикрыв дверцу. Фелипе, сжимая в руке кольт, вытащил за наручники Кристину. Прекрасная индианка с непроницаемым лицом двигалась как автомат. Поднявшись на крыльцо, Малко толкнул дверь. Она оказалась запертой. Он обернулся к Фелипе и хотел что-то сказать, как вдруг в воздухе раздался свист. Фелипе вскрикнул и полетел на землю, увлекая за собой орущую Кристину.

В тот же миг ставни ближайшего окна распахнулись и Малко увидел направленный на него ствол «винчестера». Оружие держал человек с бычьей шеей и огромными усами. Малко поднял руки вверх.

Отовсюду выходили люди в белой одежде с ружьями в руках. Фелипе катался в пыли, спутанный брошенным с крыши лассо. Трое мужчин, подскочив, прижали его к земле. Двое других завели Малко руки за спину и связали их веревкой. Его тут же обыскали. Кристину освободили от наручников. Она поднялась и несколько раз злобно ударила ногой лежавшего Фелипе. Эудженио вывели из машины и тоже связали.

Наконец один из нападавших отдал короткий приказ, и троих пленников повели через двор к другому дому. Там их втолкнули в большую комнату, обставленную как рабочий кабинет.

Конвоиры усадили их на пол, отчего Малко испытал сильное унижение. Он проклинал себя за то, что втянул Эудженио в эту авантюру. Ведь чистильщик ничем не был обязан ЦРУ.

Его невеселые мысли прервал скрипучий голос:

— Вот, значит, кто решил мне помешать!

Малко повернул голову: в комнату входил невысокий тщедушный азиат в белом халате. За ним на пороге показался чамало, молча сжимавший рукоятку автомата «томпсон». В азиате Малко сразу узнал профессора Йошико Такату — выпускника Осаки, в прошлом заведовавшего лабораторией ЦРУ, а ныне человека, которого ему, Малко, было приказано уничтожить.

Таката покачивался с пятки на носок, машинально потирая руки. Один из конвоиров ударил Малко прикладом, приказывая встать. Он подчинился, распрямил онемевшие ноги и посмотрел японцу в глаза.

— Как ваше имя? — спросил Таката.

— Принц Малко Линге, — спокойно ответил Малко. — Мои предки жили как вельможи уже в то время, когда вашу страну населяли одни обезьяны.

Профессор помахал рукавом халата.

— Можете язвить сколько угодно, господин Линге. Это вам не поможет. Итак, вы один из «темных» агентов ЦРУ, к которым когда-то принадлежал и я. К своему великому стыду! Что ж, то время не прошло даром, и вскоре я смогу с лихвой искупить свою вину. Знайте же, уважаемый коллега, за несколько дней я нанесу Америке такой удар, с которым не сравнятся потери Германии и Японии за все годы мировой войны!

— Что это вам даст? — сказал Малко. — В Америке достаточно места для вас и для ваших подручных. Зачем вам ее покорять?

Таката оскалил зубы в подобие улыбки.

— А я не собираюсь покорять, уважаемый. Я собираюсь убивать! И как можно больше! Моя собственная судьба мне безразлична. Наши славные офицеры, которые пикировали на ваши авианосцы в конце войны, надев белые одежды камикадзе, не думали о том, чтобы выжить. Точно так же дело обстоит и со мной. Зато я знаю, что японцы пронесут мое имя через многие поколения. Я нанесу свой удар через неделю. Знаете, в какой день?

— Нет, не знаю.

— Шестого августа. Вам о чем-нибудь говорит эта дата?

Малко тщетно пытался припомнить. Таката торжествующе продолжал:

— Шестого августа 1945 года летающая крепость «Энола Гей» сбросила на Хиросиму атомную бомбу, убившую 140 000 человек, господин Линге... Но я убью в десять раз, в сто раз больше! Это сделаю я, жалкий маленький японец, над которым посмеивались ваши ученые... Я совершу то, что не под силу ни русским, ни китайцам: нападу на Америку, не боясь ответного удара и не поднимая пропагандистских воплей. Как там называлась ваша ядерная операция? А впрочем, какая разница... день шестого августа станет для Америки апокалипсисом!

Таката в крайнем возбуждении топтался перед пленниками, размахивая руками, как сказочный злобный гном. Малко посмотрел на чамало:

— Вы что, заодно с этим безумцем? Перед вами-то в чем провинились американцы?

Мексиканец обнажил белые зубы в жестокой ухмылке:

— Я их ненавижу! Они покупают за свои доллары всех наших президентов и превращают свободных людей в рабов. Наша родина стала их колонией.

Таката согласно кивнул:

— Мне ни за что бы не удалось осуществить мой план без помощи наших друзей-кубинцев. Ведь это они помогли мне тогда покинуть вашу проклятую страну. Они же узнали о разработке «СХ-3» и похитили его для меня. Любопытно, правда? Куба стала отравленным шипом, вонзившимся в огромную глупую Америку!

Он засмеялся. Малко краем глаза следил за ним, но японец держался на безопасном расстоянии.

— Ваш «СХ-3» — настоящее чудо, милейший. Я испробовал его на соседней деревне. Хорошо работает! Даже слишком хорошо! Мне потребовалось немало времени, чтобы изготовить достаточное количество. Условия здесь, сами понимаете, неважные. Но, кажется, я даже смог улучшить качество порошка. Нужно было спешить. Ведь ваши вашингтонские друзья уже подослали ко мне одного шпиона по милости этого пьяницы-мексиканца. Мои люди застали его в деревне и гнались за ним по джунглям. Теперь он уже гниет где-нибудь в болоте. Скоро наступит и ваш черед...

Малко посмотрел на японца с отвращением, которое тот почему-то принял за любопытство.

— Прежде чем вас убить, — добродушно сказал Таката, — я покажу вам свое оборудование. Не будучи уверен, что мне удастся получить «СХ-3», я параллельно проводил и другое исследования. Идемте.

Он вышел. Пленники поплелись за ним в сопровождении чамало и остальных мексиканцев. Они были прикованы друг к другу и даже не помышляли о бегстве. Кристина куда-то исчезла. Зато в коридоре Малко повстречал двух братьев Майо, взгляд которых не предвещал ничего хорошего.

Процессия приблизилась к первому строению. Один из мексиканцев открыл дверь. За ней оказались клетки с кроликами и морскими свинками. Таката голосом профессионального экскурсовода произнес:

— У этих кроликов тиф, причем размножаются они, как известно, с огромной быстротой. Но, к несчастью, против тифа существует вакцина.

Процессия направилась в другую часть дома по коридору, по обе стороны которого располагались клетки размером с одиночную тюремную камеру. Глаза Такаты блестели от возбуждения.

В каждой клетке находилось не меньше сотни крыс. Они рыскали вдоль стен, то и дело просовывая нос в ячейки металлической сетки. Охранники держались от сеток подальше.

— Это мои любимцы, — пояснил Таката. — Все они — носители вируса бубонной чумы. Сейчас у них самый вирулентный период болезни. От чумы, конечно, тоже есть вакцина, но размножаются они гораздо быстрее кроликов. Просто молодцы!

Свет в коридоре погасили, все вышли наружу и оказались перед строением, покрытым ровной бетонной крышей и на три четверти зарытым в землю, так что его стены достигали в высоту не больше метра. Таката остановился.

— А здесь я делаю «СХ-3», пользуясь образцами, которые вы мне столь любезно предоставили. Большая часть лаборатории, как видите, опущена под землю, поскольку производство препарата должно проходить в прохладном месте. Ну, а принцип действия, я думаю, вам известен. Чтобы заразить человека, не обязательно поить его водой с растворенным в ней порошком. Препарат действует даже через поры. Стоит лишь окунуться или даже побрызгаться этой водой — и через пять минут из живого человека превращаешься в красный труп.

Малко с большим трудом сохранял спокойствие. Эту последнюю подробность генерал Хиггинс от него утаил. Будь у Малко хоть малейший шанс задушить перед смертью японца — он не стал бы размышлять ни секунды. Но пули из «томпсона» наверняка сделают свое дело быстрее. Нужно было постараться выиграть время и поверить в чудо.

— И как же вы собираетесь нанести свой удар? — спросил Малко. — Ведь одному человеку это не под силу.

— А я вовсе не один. Там мне кое-кто поможет. Главное — быстрота передвижения. Чтобы вызвать по-настоящему крупные эпидемии, достаточно отравить сотню главных рек и водоемов. Санитарные службы прежде всего бросятся проверять очистные сооружения. Им и в голову не придет обследовать родники и источники. А «СХ-3» не реагирует ни на один из применяемых очистных реактивов.

Они вернулись к зданию главного корпуса. Перед ним по-прежнему стоял белый «линкольн». Малко одновременно обуревали и ярость, и грусть при мысли о том, что Кристина замешана в этом страшном деле. Однако предаваться печали было слишком поздно. Он гадал, каким образом японец собирается от них избавиться. Это наверняка будет не слишком приятная смерть...

Время близилось к одиннадцати, и солнце начинало изрядно припекать. Вокруг фермы сплошной стеной тянулись переплетенные лианы с тропическими кустарниками. Там и сям картину оживляли огненные дикие орхидеи. Все это было слишком красивым фоном для фабрики смерти...

— Господа, — сказал Таката. — Перед последним путешествием я угощу вас чашкой чая в обществе очаровательной молодой союзницы.

Фелипе и Малко переглянулись. Какую роль играет здесь Кристина? И к чему такое светское чаепитие? Таката радостно посмеивался, замышляя при этом что-то коварное.

Процессия снова отправилась в путь. На этот раз пленники, по-прежнему сопровождаемые охраной, пересекли главный корпус и вышли на террасу, устроенную на заднем дворе. Там был бассейн площадью около двадцати квадратных метров. По его краям стояли стулья и кресла. В одном из кресел сидела Кристина Ариман. Таката подошел к ней и низко поклонился.

— Развяжите их, — приказал он чамало.

Мексиканец отдал приказание, и один из охранников разрезал веревки своим мачете. Малко и Фелипе принялись растирать онемевшие запястья, а Эудженио оторопело смотрел на Кристину.

Бассейн образовывал четвертую сторону прямоугольника, ограниченного домом и двумя кромками леса. Сразу за бассейном начинался крутой склон, поросший густым кустарником. Малко подумал, что это, пожалуй, единственный путь к бегству: переплыть бассейн и сбежать вниз по склону. Стараясь, разумеется, не схлопотать пулю в спину...

— Садитесь, — велел Таката. — Сейчас принесут чай. Пленникам пододвинули стулья. Между ними и японцем стояло четверо охранников с ружьями и автоматами. Таката от души наслаждался своей победой. Намеренно игнорируя Эудженио и Фелипе, он повернулся к Малко.

— Американцы глупы, — заявил он. — Они ведь знали, что я в течение шести лет отдавал все силы борьбе против их страны. И все-таки открыли передо мной двери своих лабораторий! Они, наверное, думали, что я бесчестен, как доктор Браун, предавший своего фюрера... А теперь кусают локти и отправляют своих агентов, чтобы убить меня!

— Да хватит вам! — устало сказал Малко.

Подошел мексиканец с подносом, на котором стояли прохладительные напитки. Кристина с отсутствующим видом взяла один из бокалов. В этот момент Малко краем глаза увидел, что Эудженио собирается прыгать в бассейн, но помешать ему не успел. Парень отчаянно сорвался со стула и нырнул в прозрачную воду, сквозь толщу которой виднелось выложенное мозаикой дно. В тот момент, когда Эудженио коснулся воды, Малко приготовился броситься на чамало, так как тот со своим автоматом представлял наибольшую опасность, но внезапно застыл на месте: вместо того, чтобы стрелять, все мужчины расхохотались. Японец смеялся громче всех и хлопал себя по ляжкам.

Малко и Фелипе не пришлось долго гадать, в чем дело. Эудженио вынырнул с гримасой ужасной боли. Вода вокруг него словно кипела. Вместо того чтобы плыть дальше, Эудженио попытался подгрести к тому краю, откуда нырнул. Его лицо полностью распухло и превратилось в сплошной чудовищный ожог. Прожженное до костей мясо отваливалось целыми клочьями.

Нечеловеческим усилием он ухватился за край бассейна и повис на нем, не в силах выбраться. Все новые и новые лоскуты его кожи исчезали среди пузырьков и пара. Фелипе и Малко вскочили на ноги, но охранники отстранили их. Малко успел лишь увидеть руки Эудженио — кости, на которых еще оставалось немного розоватого мяса... Чамало подошел поближе, не спеша наступил тяжелым ботинком на остатки рук и столкнул их обратно. Эудженио отнесло назад, и парень с последним сдавленным криком утонул.

Наступила гробовая тишина. Охранники направили оружие на Малко и на Фелипе. Кристина смотрела куда-то в сторону. Таката откашлялся и торжественно произнес:

— Вот какая смерть уготована вам, господа. Но этот болван испортил весь сюрприз. Это мое старое изобретение: сочетание кислот, которое внешне очень напоминает обычную воду. Такая жидкость растворяет человеческое тело всего лишь за два часа. Здорово, правда? Мы пользовались ею в Манчжурии, чтобы уничтожить тела неугодных политических заключенных...

— Вы отвратительный мерзавец, — сказал Малко. — Тот, кто вас прикончит, окажет человечеству большую услугу.

— Во всяком случае, это будете не вы, — прошипел Таката. — Чико, Хорхе, бросьте его в бассейн.

Мексиканцы подскочили к Малко. Он получил удар прикладом в живот и согнулся от боли. Силы покинули Малко, в глазах все кружилось. Сантиметр за сантиметром палачи подтаскивали его к смертоносной купели, Фелипе обреченно смотрел на них.

Голова Малко склонилась над смертоносной водой, и он увидел в ней свое отражение. Мексиканцы с обеих сторон держали его за руки. Им осталось лишь подтолкнуть злосчастного американца. «Нужно проглотить как можно больше этой дряни, конец будет быстрее», — подумал Малко.

И вдруг раздался дикий крик.

Кристина вскочила с кресла и вцепилась в палачей. Они не отпускали Малко, и тогда она повисла у него на шее, грозя упасть в бассейн вместе с ним.

На этот раз заорал чамало. Мексиканцы поспешно оттащили Малко и Кристину назад. Малко помотал головой и перевел дыхание.

Чамало и Кристина ожесточенно спорили на индейском диалекте. Таката в бешенстве смотрел на них. Возвысив голос, Кристина закончила спор длинной тирадой. Чамало повернулся к профессору:

— Она не желает, чтобы его убивали таким образом, — проговорил он.

— Как это — не желает?! — взвился Таката. — Усмирите ее! Свяжите! Здесь распоряжаюсь я!

Чамало невесело усмехнулся:

— Не спорю, но Кристина всегда была нашим верным помощником. Я не собираюсь ссориться с ней из-за такой мелочи.

— Мелочи? Да их нужно убить, убить! Это наши враги!

Таката кипел от злости. Кристина смотрела на него с нескрываемым презрением. Чамало примирительно предложил:

— Посадите их в клетку с крысами. Это будет не так весело, но не менее эффективно. Кристина ведь не говорит, что их не нужно убивать вообще: она просто против этого способа.

Мексиканец увещевал профессора, как капризного ребенка. Японец несколько минут размышлял, а затем недовольно пробурчал:

— Ладно, отведите их к клеткам. Я сейчас.

Охранники повели Малко и Фелипе обратно. Малко ни разу не удалось встретиться глазами с индианкой. Спустя три минуты два человека в кожаных брюках и высоких сапогах втолкнули их в одну из клеток и заперли дверь снаружи. Крысы испуганно отскочили к противоположной стене.

Фелипе и Малко прислонились спиной к решетке, снабженной железной сеткой, и стали всматриваться в темноту. В трех метрах от себя они слышали царапанье сотен лапок о бетонный пол; грызуны сновали из угла в угол. В потемках горели бесчисленные красные огоньки — крысиные глаза. Что-то задело ногу Фелипе. Он ахнул и отпрянул к решетке.

— Пардон, сеньор SAS! — пробормотал Фелипе. — Но я с детства боюсь крыс. А уж этих — и подавно!

— Да что там, старина, — сказал Малко. — Я и сам так боюсь, что даже говорить не могу.

В коридоре зажегся свет, и у входа показался белый халат Такаты. Он мелкими шажками подошел к клетке и встал в нескольких сантиметрах от нее. Эх, если бы не сетка, — подумал Малко.

— Господа, вы променяли быструю смерть на долгую и мучительную, — вкрадчиво сказал японец.

Фелипе метко плюнул ему в лицо. Таката утерся рукавом халата, дрожа от гнева.

— Сожалею, что не смогу присутствовать при вашей агонии, — сказал он. — Но мне нужно выезжать сразу после окончания работы над препаратом. Увы... А с вами будет вот что. Пока мои малышки сыты, они не будут вас особенно донимать. Но завтра сильно проголодаются. Я приказал их не кормить. И тогда крысы начнут подбираться к вам все ближе и ближе. Потом самые смелые попытаются вас укусить. Нескольких вы, конечно, убьете, но всех в темноте не разглядите. Они осмелеют. А когда вирус чумы попадет в вашу кровь, вам останется жить всего неделю. Чума, скажу я вам, — очень неприятная вещь. У вас появятся огромные волдыри на всем теле. Вы начнете гнить заживо. Но крысы помогут вам умереть быстрее. Их аппетит будет все разгораться. Прощайте, господа. Не садитесь на пол. Крысы обожают мужские достоинства. Оставьте это им на десерт, когда уже перестанете что-либо чувствовать.

Малко не нашелся, что ответить, и японец удалился. Блестящего агента ЦРУ охватили отвращение и ужас. Его тошнило от одной мысли о мерзких тварях, копошащихся на расстоянии вытянутой руки.

— У вас нет спичек или зажигалки? — спросил он Фелипе. — Они боятся огня.

— Нет, — вздохнул мексиканец. — Только руки для молитвы.

Они стояли плечом к плечу, прижавшись спиной к решетке. Когда же все начнется? Малко попытался припомнить все, что когда-либо читал о крысах и о способах борьбы с ними. Да, нужен огонь. А его нет. И решетки крепки и непреодолимы...

Снаружи не доносилось ни звука, и пленники чувствовали себя как в могиле.

Они долго молча стояли на месте, прислушиваясь. Время от времени один из них топал ногой, чтобы отпугнуть самых нахальных крыс. Прошло время, показавшееся им вечностью. Малко посмотрел на часы: они еще не пробыли здесь и часа.

— Мы тут сойдем с ума, — пробормотал он. — Какая скверная смерть!

— Мексиканская пословица гласит: «Сладких смертей не бывает», — вздохнул Фелипе. — Все в руках Господних.

— Что-то не похоже, чтобы он помнил, что мы в его руках, — заметил Малко. — А я-то собирался свой замок достраивать!..

— У вас есть замок, сеньор SAS?

Малко принялся рассказывать ему о своей жизни. Поведал о своем замке, о своих планах. Позабыв на минуту о крысах и чуме, они стали вспоминать счастливые дни, женщин, житейские радости с такой ностальгией, с какой голодный мечтает о бифштексе. Время шло, и они постепенно умолкли, обмениваясь теперь лишь односложными замечаниями и пристально глядя себе под ноги. Обоим не давала покоя одна и та же мысль: кого из них крысы укусят первым? Участь второго обещала быть более тяжелой.

«Когда наступит роковая минута, — подумал Малко, — я сам пойду к крысам. Я не собираюсь оставаться здесь наедине с трупом Фелипе».

Полицейский размышлял о том же.

Однако ни один не решался сделать три последних шага вперед: между трезвым рассуждением и ужасом прикосновения крысиных зубов лежала целая пропасть, заставлявшая цепляться за любую, даже нереальную возможность.

Пошатываясь от утомления, Малко и Фелипе старались не закрывать глаза и следить за крысиной стаей. Иногда возня слышалась совсем рядом, и они стискивали зубы. Но подойти вплотную грызуны по-прежнему не решались. Малко посмотрел на часы: полночь. Ждать уже было невыносимо.

— Фелипе, — сказал он. — Пошли?

Тот не стал спрашивать, куда. Их мозг работал в унисон. Выбирая время своей смерти, они все же оставались мужчинами.

— Вамос, сеньор SAS, — отозвался Фелипе.

Они шагнули вперед. И в этот момент в коридоре загорелся свет.

Между клетками неслышно ступала Кристина Ариман. В руке у нее был длинный темный предмет. Малко посмотрел ей в лицо: она печально улыбалась. Теперь их разделяла только решетка. Кристина просунула сквозь нее то, что держала в руке. Малко машинально взял предмет.

— Напильник, — сказала она. — Все, что я смогла найти. Ключи от клеток у японца. До них я добраться не могу.

Действительно, это был большой слесарный напильник, завернутый в бумагу. У Малко забилось сердце. Может быть, смерть еще подождет!

— Кристина, — сказал он. — Уезжайте отсюда. Вы же видите — эти люди сумасшедшие. Она покачала головой:

— Нет, Малко, они не сумасшедшие. Им пришлось много страдать, и я их понимаю. Я освобождаю вас не для того, чтобы вы помешали исполнению их планов, а потому что не хочу, чтобы вы умирали. Американцев же мне не жалко. На этом континенте каждый год умирают от голода миллионы людей, так что, сами понимаете...

— Кристина, вы ввязались в опасную игру, — заметил Малко.

Но она не прореагировала на его замечание и продолжала:

— Чтобы выйти к людям, вам придется идти по джунглям не меньше пяти дней. Сюда ведет только одна дорога, и японец прикажет своим людям охранять ее. Если хотите выжить, прячьтесь в лесу. Туда они не пойдут. Когда доберетесь до Гвадалахары, мы будем уже далеко.

— А что будет с вами?

— Не беспокойтесь обо мне. И не пытайтесь угнать мою машину. Она стоит как раз напротив дома охранников. Адиос. Желаю удачи. Берегитесь крыс.

Она улыбнулась и пошла прочь. Малко начал отрывать сетку в углу. Фелипе молчал, сжимая в руках напильник. Кристина оставила свет включенным. Крысы сплошной серой массой сбились у противоположной стены, попискивая и блестя красноватыми глазками. Некоторые из них порой приближались к пленникам, волоча длинный облезлый хвост.

Фелипе пилил как безумный. По его лбу стекали громадные капли пота, руки покрылись черными опилками. Инструмент вонзился в прут решетки уже более чем на сантиметр. Нужно было перепилить два прута — каждый в двух местах. Малко с тревогой посмотрел на часы: час ночи. Нужно обязательно успеть уйти до рассвета!

— Давайте я, — сказал он Фелипе.

Измученный мексиканец молча протянул ему напильник и принялся отгонять крыс. Малко накинулся на решетку. Работа оказалась тяжелее, чем он думал: Фелипе обладал колоссальной силой. Стиснув зубы, Малко налегал на деревянную рукоятку, пока у него не заболели руки.

Они непрерывно пилили, сменяя друг друга, и к трем часам одолели первый прут. К этому времени на них уже наскакивало два десятка крыс. Фелипе схватил отрезок прута и замахал им перед собой. Крысы не отходили. Стоило им напасть всем сразу — и конец... Малко видел, как раскрываются и закрываются их розовые рты.

— Жрать хотят, — сказал Фелипе. — Надо спешить.

Они снова принялись за работу, и в пять часов второй прут держался лишь на тонком стержне. Фелипе яростным рывком сломал его. Крысы уже собрались полукругом в метре от них.

— Бежим, — приказал Малко и полез в дыру первым. Когда он выскользнул из-за решетки, его охватила безумная радость. Фелипе последовал за ним, держа в руках оба прута, служившие отличным оружием. Пробежав по коридору, они без труда открыли двустворчатую дверь. Фелипе выключил свет. На дворе уже почти рассвело. Они осторожно вышли на улицу. Фелипе обернулся и указал на коридор:

— Смотрите!

Крысы постепенно заполняли пространство между клетками.

— Хороший сюрприз для этих скотов! — проговорил Малко. К счастью, крысиный корпус находился у самого леса. Пробежав около двадцати метров, они залезли в густую зеленую чащу — и остановились, чтобы отдышаться. До сих пор их мысли были заняты крысами.

— Что будем делать? — спросил Фелипе. — Если крысы разбегутся по ферме, эти мерзавцы сразу же кинутся искать нас... Нужно идти на юг.

— Кажется, есть и другой выход, — сказал Малко. — Помните, что говорил японец насчет Ленца?

Фелипе покачал головой.

— Ленц приехал сюда на машине. Может быть, она еще в деревне. Ведь гнались они за ним пешком. Шанс, конечно, один из тысячи, но попробовать стоит.

— Неплохая мысль, — одобрил Фелипе. — Деревня наверняка недалеко от дороги. Идемте на запад, а как только выйдем на дорогу, повернем на север.

Они отправились в путь. К счастью, джунгли в этом месте были проходимыми, и они тихо пробирались сквозь высокую траву и лианы. Фелипе шел первым. Вскоре перед ними показалась дорога. Вокруг не было видно ни души, и все же они просидели в придорожной канаве добрых пять минут, опасаясь засады.

— Вперед! — сказал наконец Малко.

Они повернули на север. Дорога, петляя, пошла в гору. Малко тяжело дышал и едва поспевал за Фелипе. Внезапно тот обернулся:

— Смотрите!

Впереди, в небольшой долине, примерно в километре виднелась деревня.

Оба стремглав понеслись вниз по склону, даже не пытаясь укрыться от чужих глаз. Вскоре перед ними предстали первые полуразрушенные дома, уже заросшие травой. Из окон и из щелей спускались к земле вьющиеся растения. Фелипе стал искать слева, Малко — справа. Главная улица деревни уже превратилась в лесную тропу.

Первым машину заметил Фелипе. Почти случайно: зеленая автомобильная краска сливалась с яркой тропической флорой; лобовое стекло закрывали банановые листья. Фелипе обошел машину кругом. Давление в шинах, на первый взгляд, оставалось вполне приличным. Полицейский открыл левую переднюю дверцу, оказавшуюся незапертой.

Сиденья покрылись зеленоватым мхом, но салон, похоже, не пострадал. Ключей зажигания, разумеется, не было. Фелипе пошарил под приборной доской, вытащил два провода и соединил их, но безрезультатно.

— Тока нет, — объявил он.

— Наверное, сел аккумулятор, — предположил Малко. Было семь часов, и уже полностью рассвело. Их окружал лес, полный птичьих криков и звона насекомых. Времени было в обрез. Фелипе потянул за рычаг и открыл капот. Малко склонился над аккумулятором, покрытым белым окислом. Провода высокого напряжения были на месте, прерыватель-распределитель тоже.

— Может, в багажнике есть рукоятка, только как мы его откроем? — неуверенно произнес Фелипе.

— Давайте толкнем, — предложил Малко. — Теоретически должна завестись.

Дальше центральная улица деревни спускалась под гору. Фелипе вылез из машины и уперся в задний бампер — машина не сдвинулась ни на сантиметр. Малко бросился ему на помощь, но все усилия оказались напрасными. Тяжело дыша, они опустились на траву. Она была слишком скользкой, чтобы можно было как следует упереться, и к тому же машина успела увязнуть в рыхлом грунте.

— Бесполезно, — вздохнул Фелипе. — Нужно уходить, пока они не пришли сюда.

— Погодите, — сказал Малко, нащупав под задним бампером какой-то бугорок. Он поскреб там пальцами и достал ключ, прикрепленный клейкой лентой.

— Ключ от багажника, — пробормотал Малко. — Бедняга Ленц перед смертью сделал нам отличный подарок.

Ключ подходил и к замку зажигания, но совать его туда при разряженной батарее не имело смысла. Малко вставил ключ в замок багажника и аккуратно повернул его. Багажник открылся. Внутри оказалось запасное колесо, пусковая рукоятка и две канистры с бензином.

Через полминуты Фелипе бешено вращал рукоятку, а Малко, сидя за рулем, покачивал педаль газа. Но двигатель даже ни разу не чихнул.

Фелипе бросил рукоятку и открыл сумку с инструментами. Он быстро вывернул свечи, протер их, установил нужный зазор между электродами и снова ввернул свечи. Потом снял крышку распределителя, очистил его от копоти и влаги и снова взялся за рукоятку.

— Если «схватит», — сказал он, — нажимайте акселератор до отказа.

Ухватив «кривой стартер» обеими руками, он завертел его что было сил.

Двигатель фыркнул и завелся. Малко немного погазовал, затем пустил его на холостом ходу. Стрелка индикатора уровня бензина показывала около полубака. Имея в багажнике еще две канистры, можно было запросто доехать до Гвадалахары.

— Теперь нужно незаметно проехать мимо фермы, — сказал Малко. — На «линкольне» они нас быстро догонят. К тому же у них автоматы.

— Позвольте, я сяду за руль, — предложил Фелипе. — Я привык к старым драндулетам.

Он включил первую скорость и плавно нажал на газ. Машина затряслась, колеса немного побуксовали, но все же сдвинули ее с места. Полицейский вел автомобиль нежно, словно невесту под венец. Выехав на дорогу, он поддал газу, чтобы взобраться на холм. Двигатель работал безупречно. Они выскочили на вершину холма. Внизу, с левой стороны, находилась ферма Кристины.

Фелипе погнал машину под гору. Посреди спуска, когда скорость достигла восьмидесяти километров в час, он заглушил мотор, и стало слышно только шуршание колес и свист ветра.

— На ферме ничего не услышат, — сказал Фелипе. — Ветер работает на нас.

Поворот на ферму они миновали со скоростью пятидесяти километров в час, не заметив там ни души. Фелипе еще немного проехал накатом, затем снова завел двигатель. Малко смотрел в заднее стекло. Преодолев на малой скорости еще с десяток километров, полицейский погнал автомобиль во всю прыть.

Золотисто-карие глаза Малко горели странным огнем.

— Теперь, — проговорил он, — у меня личные счеты с этим япошкой. Я ему припомню клетку с крысами!

— Через четыре часа мы будем в Гвадалахаре, — констатировал Фелипе.

— Я приготовил господину Такате хороший сюрприз, — продолжал Малко. — Сюрприз, от которого он уже не оправится, обнаружив наш побег, он к тому же твердо уверен, что сейчас мы блуждаем по джунглям.

Повинуясь твердой руке Фелипе, старый «форд» стрелой летел по красноватому глинозему. Вскоре справа мелькнуло выцветшее панно: «Гвадалахара — 476 км».

Глава 12

На улицах города суетилась пестрая толпа. Гвадалахара с ее старыми церквами и только что построенным нефтеперерабатывающим комбинатом являла собой воплощение контрастов растущего города. Малко и Фелипе, пренебрегая местными достопримечательностями, помчались прямо в аэропорт. Бросив машину на стоянке, они вошли в зал. Им повезло: самолет на Мехико вылетал через час. У Малко оставалось при себе около тысячи долларов. Он купил два билета, и они стали ждать.

— А зачем нам, собственно, лететь в Мехико? — спросил Фелипе. — Я могу обратиться в местную «Секуритад». Они дадут нам людей, и вечером можно будет устроить штурм фермы.

— Но вы видели эти места? Во-первых, учитывая, что охранники вооружены, неизбежны потери. Во-вторых, они могут просто-напросто раствориться в джунглях, или перебраться в какое-нибудь другое логово. К тому же не забывайте, что это частная собственность, принадлежащая богатой и уважаемой особе.

— Что же вы, в таком случае, собираетесь делать?

Малко обвел глазами окружавшую их толпу. Он чувствовал себя безмерно усталым.

— Воспользоваться средствами, которые предоставил в мое Распоряжение оперативный отдел ЦРУ. Фелипе весь обратился в слух.

— Как по-вашему, Фелипе, какой единственный способ уничтожить это осиное гнездо с полной уверенностью, что там не выживет никто, даже крысы, которые размножаются с ужасающей быстротой?

Мексиканец засмеялся и изобразил руками атомный гриб:

— Пххх!

— Верно, — сказал Малко. — Угадали.

Видя его выражение липа, мексиканец так и застыл с раскрытым ртом.

— Вы шутите, сеньор SAS!.. — начал он.

— Нет, — перебил его Малко. — Я не шучу. Мы сбросим на эту проклятую ферму атомную бомбу. Таката, его крысы, кролики, морские свинки вместе с психами-сообщниками превратятся в пыль. Это ужасно, но обойдется дешевле всего остального.

Фелипе был просто ошарашен.

— Но, сеньор SAS, у вас ведь нет бомбардировщика!.. Это огромная машина. А международный скандал? Мы же в Мексике! Нужно разрешение правительства. Вы уничтожите целый район! Это невозможно...

— Возможно, — заверил Малко. — ЦРУ все предусмотрело. Вот уже три дня в Мехико меня ждет самолет. С виду — гражданский, двухмоторный, официально принадлежащий семье американского дипломата. На самом деле им управляет офицер ВВС, специалист по особым поручениям. С ним — трое из специального подразделения ВВС, специалисты по атомному оружию.

— А бомба?

— Бомба спрятана в нижней части фюзеляжа. Есть даже примитивный прицел. Да это и не совсем бомба. Президент не допустил бы подобного шага даже при таких серьезных обстоятельствах. Это самый маленький из тактических ядерных боеприпасов армии США — гаубичный снаряд. Он уничтожает все живое в радиусе одного километра, но не оставляет радиоактивных осадков, а только создает чрезвычайно высокую температуру. В данном случае это все, что нам нужно.

Фелипе был сильно взволнован. Малко чувствовал себя неловко, подвергая такому испытанию человека, который столько для него сделал.

— Если хотите, можете остаться в Мехико, — предложил он. — Но дайте слово не рассказывать об этом никому, даже своему начальству.

— Я никому не расскажу, — медленно проговорил Фелипе. — И поеду с вами. Но вы меня пугаете, сеньор SAS...

Пронзительный женский голос объявил о посадке. Они забрались в старенький «конвер» компании «Мексикана де Авиасьон» и в ожидании взлета стали грызть предложенные им дешевые конфеты.

В воздухе Фелипе спросил:

— Вы хотите начать действовать завтра?

— Как можно скорее. Теперь, когда Таката нас упустил, он там надолго не задержится. Даже если думает, что мы все еще в джунглях. К тому же для него важно нанести удар не позже шестого числа.

Самолет увеличил высоту, переваливая через горы, окружавшие Мехико.

— Кстати, — спросил Фелипе, — вашему самолету под силу преодолеть эти горы?

Малко кивнул:

— Вполне. Это не совсем обычная серийная модель. Да и бомба не тяжелая. Ее можно поднять вчетвером.

Фелипе замолчал. Малко постарался привести в порядок свои мысли. В начале этой истории он вовсе не думал о том, чтобы применить оружие, предложенное Хиггинсом. Ему даже казалось, что Хиггинс перегибает палку. Но поездка на ферму заставила его изменить точку зрения. И заодно открыла ему, что «СХ-3» опасен не только в питьевой воде.

И все же Малко было немного не по себе. Он не хотел в этом признаваться, но причиной тому была Кристина. Во-первых, она дважды спасла ему жизнь. И потом он был чуть-чуть влюблен и почти понимал ее состояние. Малко не сомневался, что отравить устрицы приказала не она. Это велели сделать чамало и Таката. А выполняли их приказ братья Майо. Кристина служила лишь удобным прикрытием и щедрым спонсором.

В эту минуту Малко всей душой желал, чтобы ее на ферме не оказалось. Ведь даже из-за нее он не мог отменить операцию.

Фелипе дотронулся до его руки:

— Пристегните ремень, сеньор SAS, мы сейчас приземляемся.

Действительно, «конвер» плавно опускался вниз, и из иллюминатора уже виднелся огромный разноцветный куб здания университета Мехико, стоящего у дороги на Акапулько.

— У нас будет еще один трудный день, — вздохнул Малко.

— Да. Помоги нам, Боже!

Малко покосился на полицейского:

— Скажите-ка, Фелипе, вы действительно такой верующий? Или это просто...

Фелипе не на шутку обиделся.

— Сеньор SAS, с верой не шутят! Я исполняю грязную и неблагодарную работу, но моя матушка научила меня уважать святыни.

«Конвер» приземлился и вырулил на стоянку. — Нам даже не понадобится ехать в город, — сказал Малко. — Сейчас я позвоню в посольство, а пока они приедут, успеем побриться.

Это было совсем нелишним: оба выглядели как грязные мексиканские пеоны[22], откопавшие свои костюмы на городской свалке. На их лицах остались многочисленные отметины колючих кустарников, а ввалившиеся от усталости глаза и впалые щека придавали им бандитский вид"

Глава 13

С высоты самолета маленькая ферма, затерявшаяся в лесу, казалась совершенно безобидной. Домики выглядели совсем крошечными, и трудно было поверить, что именно в этом тихом месте началась операция «Апокалипсис», направленная против всей Америки. Малко вздохнул: вот уж поистине никому нельзя доверять...

— Чего мы ждем? Пока они начнут стрелять? — майор Кларк и его помощник теряли терпение. Их конечной целью было сбросить бомбу, и они хотели покончить с этим как можно скорее.

Будто услышав их слова, из домика выскочил размахивающий руками человек. К нему тут же присоединился второй, державший автомат. Он выпустил по самолету длинную очередь.

Маленький двухмоторник отчаянно закачался: пилот старался уйти от пуль. Фелипе посерел: упасть с атомной бомбой на борту — пусть даже карманной — сулило немного шансов на спасение...

Майор Кларк невозмутимо открыл ящик и засуетился вокруг бомбы. Помощник заслонял его от остальных, поскольку никто не должен был знать секрет приведения снаряда в боевую готовность. Радиус действия бомбы составлял один километр: как раз то, что нужно для такой фермы. Сейчас домики скрылись из виду, и под крылом самолета расстилалось огромное зеленое пространство. Вдали виднелась искрящаяся под солнцем полоска Тихого океана.

Майор Кларк вернулся к остальным в носовую часть.

— Какой запас времени вы установили? — спросил Малко.

— Тридцать секунд. Это максимум. Мы успеем удалиться на две мили. Вполне достаточно. Ну, разве что слегка тряхнет.

— А если бомба не взорвется?

— Тогда через десять секунд сработает обычный заряд, который уничтожит ее.

— Да уж, это не помешает. А представляете, какая находка для ООН! Сбросить бомбу на нейтральную и дружественную страну! Нас бы мигом объявили преступниками международного масштаба...

Все пятеро хмуро переглянулись. Для чего нужно было сбрасывать бомбу — знали только Малко и Фелипе.

— Разворачивайтесь, — приказал Малко пилоту. — Над фермой нужно пролететь на высоте сотни метров, не больше. А потом — полный газ и крепче держите штурвал.

— О'кей, — кивнул пилот.

— Открывайте люк, — скомандовал Малко.

Помощник Кларка ухватился за рукоятки люка, и в самолет ворвался поток ледяного воздуха. Чтобы услышать друг друга, теперь приходилось кричать. Малко приблизился к Кларку.

— Я пошел вперед! — проорал он. — Когда махну рукой — бросайте!

Кларк понял.

Малко сел рядом с пилотом и начал медленно поднимать правую руку. Ферма приближалась. Он уже различал крыши домов. Но и самолет не остался незамеченным: навстречу им полетели святящиеся точки трассирующих пуль. Пилот выругался, но опустился еще ниже. Ферма вырастала перед ними с головокружительной быстротой. На одной из крыш Малко успел заметить автоматчика, ожесточенно палившего по самолету, и инстинктивно втянул голову в плечи. Если их сейчас подобьют — все пропало. Таката успеет проникнуть на территорию США и начать свое черное дело.

До ареста он успеет убить миллионы людей.

— Левее! — прокричал Малко.

Под ними по узкой тропе проехал черный автомобиль: попасть в него бомбой уже не представлялось возможным. И тут Малко увидел посреди двора длинную белоснежную машину Кристины. Индианка сидела за рулем. Рядом с ней находилось двое мужчин. Увидев самолет, она погрозила ему кулаком.

Все это Малко осознал в какую-то долю секунды, ферма оказалась прямо под крылом, и он махнул рукой.

Поначалу будто бы ничего не произошло. Малко чувствовал в Руках легкое покалывание. До самого последнего момента он надеялся, что Кристины здесь не окажется. Похоже, ему не скоро суждено забыть эту картину: яркое солнце и любимая женщина, грозящая ему рукой и готовая умереть...

По кабине разнесся глухой шум. Самолет прыгнул вперед, словно его толкнула огромная невидимая рука. Вцепившись в рычаги управления, пилот с трудом удерживал машину в горизонтальном положении.

Вот самолет слегка наклонился на крыло, и слева от себя Малко увидел, как из джунглей поднимается серый гриб.

— Здорово, правда? — Кларк восторженно хлопал его по плечу.

Малко угрюмо молчал.

— Давайте еще разок пролетим над фермой, — предложил он пилоту. — Мы ничем не рискуем. Эта бомба не дает радиации.

Пилот не ответил. Кларк открыл за спиной Малко коробку с четырьмя счетчиками Гейгера. На всякий случай.

В этот раз пилот дал самый малый газ, и они проплыли над поляной со скоростью менее чем 200 километров в час.

Фермы больше не было. Вместо нее виднелся висящий над самой землей слой серой пыли. Из него торчало несколько обугленных древесных стволов. В одном месте Малко заметил искореженный каркас: все, что осталось от белого «линкольна».

Кристина уже никогда не увидит его фамильного замка. Что за поганая работа! Малко чуть не плакал: все богатства мира он отдал бы за жизнь прекрасной индианки.

Но дело еще не было завершено: Таката наверняка сбежал. Зная, что разоблачен, он, скорее всего, постарается как можно быстрее добраться до границы и нанести свой удар.

— Держите курс на Гвадалахару, — приказал Малко пилоту. — Там пересядем на машину.

Теперь, когда бомба была сброшена, напряжение стало понемногу спадать. Все, кроме Малко, знавшего, что Таката по-прежнему на свободе и опасен, считали, что операция удалась на славу. Майор Кларк наклонился к Малко.

— Это исторический день, — сказал он. — Впервые с 1945 года атомная бомба использована в военных целях.

— Чем тут гордиться? — сухо ответил Малко. — Ведь силы были слишком неравны.

Наступило молчание, сопровождаемое лишь равномерным шумом двух моторов. Спустя полчаса на солнце заблестели купола церквей Гвадалахары. Самолет плавно приземлился и покатил к ангарам.

Рядом с ними сразу же остановился большой «кадиллак». Малко первым спустился по невысокому трапу, сел в машину и обнаружил в ней генерала Хиггинса. Последние двое суток тот провел в Мехико под видом мирного американского туриста.

— Ну?

— Ферма уничтожена. Но японец, скорее всего, удрал.

Генерал стукнул кулаком по сиденью.

— Его нужно догнать! Любой ценой! Мы не можем рассказать обо всем мексиканцам, а уж тем более не имеем права сеять панику среди американцев.

— Однако американские власти предупредить все же придется, — невесело заметил Малко. — Если Такате удастся пересечь границу, погибнут миллионы. Вы сами знаете, с какой скоростью распространяется «СХ-3»...

— Знаю, знаю, — проворчал Хиггинс. — И все же не хотелось бы поднимать лишний шум. Все пограничники предупреждены; им помогают воздушные и наземные патрули.

Малко зажег сигарету.

— Этого недостаточно...

— Разумеется, — перебил генерал. — Поэтому вы немедленно вылетаете на вертолете с двумя нашими людьми и вашим мексиканцем. Приземлитесь на ферме и еще раз убедитесь в ее полном уничтожении. А затем пуститесь в погоню за японцем.

— А где мне взять вертолет? Вы что, высадили здесь морской десант?

— Мы конфисковали вертолет у одной частной американской компании. Восьмиместный «Сикорский». Он ждет вас на окраине аэродрома. А я тем временем свяжусь с Вашингтоном.

Малко только сейчас заметил две телефонные трубки, висящие на приборной доске. Для дипломатического корпуса, которому официально принадлежал «кадиллак», это была слишком большая роскошь.

Малко нехотя слез с мягкого сиденья и вышел. Фелипе и оба американца уже ждали его.

— Вылетаем снова, — заявил Малко. — Но уже на вертолете. Нужно догнать Такату, причем он наверняка не один. С ним, скорее всего, два или три Майо. Вертолет ждет нас.

Через десять минут они снова пролетали над лесом. Воспользовавшись вынужденным бездействием, Малко вычистил свой костюм, пропитанный пылью, как изношенная шаль.

Картина на ферме почти не изменилась: разве что рассеялась пыль.

— Спускайтесь как можно медленнее, — приказал Малко пилоту вертолета. — Если скажу «стоп» — сразу взлетайте повыше.

Он стал наблюдать за спуском, держа в руках счетчики Гейгера. Прибор слабо потрескивал, но стрелка ни разу не вышла за отметку допустимого уровня радиации. Вертолет плавно приземлился, подняв тучу пыли, и пилот остановил винт.

Когда шорох лопастей затих, Малко не уловил вокруг ни звука. Обычно джунгли наполнены голосами и стрекотом птиц и насекомых, но сейчас вокруг царила мертвая тишина.

Все вышли.

— Что тут случилось? — спросил пилот. — Извержение вулкана, что ли?

— Вроде того, — пробормотал Малко, направляясь туда, где недавно стояли дома.

Кое-где сохранились стены, сверкающие на солнце: от сверхвысокой температуры поверхность камня превратилась в стекло. Генерал Хиггинс мог быть спокоен: лабораторные «культуры» Такаты прекратили свое существование, поскольку температуру в миллион градусов ни один живой организм не способен выдержать.

У Малко не хватило смелости подойти к почерневшему каркасу «линкольна», валявшемуся на противоположном краю поляны. Он был уверен, что ничего там не найдет: все, кроме отдельных металлических частей, должно было расплавиться от огневой вспышки. Все вернулись к вертолету. Пилот был весьма заинтригован, но если бы ему сказали правду, он, пожалуй, с воплями обратился бы в бегство.

Пролетая над самыми вершинами деревьев, они начали осматривать дорогу. Это было несложно, поскольку она все время шла по краю долины.

— Их машина не пострадала, — сказал Фелипе. — Иначе мы бы ее уже нашли.

— Плохо, если мы не увидим их до темноты, — произнес Малко. — А поскольку братья Майо знают эти места, то наверняка подготовили себе убежища. Если они доберутся до Южной Калифорнии, найти их будет так же невозможно, как обнаружить иголку в стоге сена.

— Смотрите! — крикнул пилот.

Дорога вышла из леса и превратилась в широкую открытую полосу, извилисто уходящую на север, к границе. Однако на ней было пусто.

— Сколько отсюда до границы? — спросил Малко.

— Шесть или семь часов быстрой езды. Но им потребуется некоторое время на таможенные формальности. Если их вообще пропустят, — ответил Фелипе. — Пока что они опережают нас часа на четыре.

К северу пейзаж постепенно менялся: джунгли уступали место холмистой саванне.

Они пролетели над несколькими деревнями, но машины так и не заметили.

— Топлива осталось на полчаса, — объявил пилот. — Придется садиться в Лос-Мочисе.

Малко, все время смотревший вперед, внезапно заметил на горизонте темную точку, которая быстро исчезла за холмом.

— Это они! — крикнул он пилоту. — Там, впереди! Вертолет наклонился, и пилот слегка увеличил скорость. Теперь они летели прямо над дорогой, в десяти метрах от земли, и вскоре добрались до того места, где Малко заметил машину. Здесь дорога раздваивалась.

— Налево, — приказал Малко.

Эта часть дороги петляла среди меловых холмов. Искать им пришлось недолго: черная машина с открытыми дверцами стояла под развесистым деревом. Вертолет завис над ней.

— Нужно отсюда...

Закончить Малко не успел: плексиглас кабины разлетелся на куски. Вертолет затрясся от прямого попадания пуль. Такате удалось застать их врасплох: он и его люди укрылись далеко впереди.

Перед лицом Малко забил масляный фонтан. Кларк выругался и выпустил наугад автоматную очередь.

— Держитесь, будем садиться, — объявил пилот.

Посадка получилась не из приятных: Малко ударился лбом о плексиглас и несколько секунд приходил в себя, чувствуя, что его куда-то тянут за плечи. В ушах звенело от выстрелов.

Тряхнув головой и открыв глаза, он увидел, что лежит в канаве и что его элегантный костюм снова весь в грязи. Рядом затаился Кларк с автоматом в руках, а чуть поодаль — его помощник, сжимавший в руке кольт сорок пятого калибра.

Кларк выпрямился, держа оружие у бедра.

— Они уехали. Неплохо было задумано!

Черная машина исчезла. Вертолет имел плачевный вид: шасси от удара свернуло набок, а одна из лопастей врезалась в землю. На таком не очень-то полетишь...

— Радио работает? — спросил Малко.

— Рассыпалось, — мрачно ответил пилот. — Что ж вы мне не сказали, что летим на войну: я бы хоть доспехи надел.

— Где мы? — спросил Кларк.

— В пятидесяти километрах от ближайшей деревни, — угрюмо проговорил пилот. — Пустяки! За два часа добежим...

— А радио точно не работает? — поинтересовался Фелипе. На лбу у него красовалась огромная шишка, пиджак был разорван.

Все посмотрели друг на друга. Ситуацию нельзя было назвать обнадеживающей. Через два часа наступит ночь, и Таката станет недосягаем. Если не случится чуда...

— Зачем терять время? — сказал Малко. — Пошли. Нужно добраться до места, откуда можно будет сообщить о себе.

Повернувшись к пилоту, он предложил:

— Вы можете остаться здесь, если не хотите идти. Мы за вами пришлем.

Это предложение пришлось американцу явно не по душе, но идти пешком всю ночь ему хотелось еще меньше.

— Ладно. Я остаюсь. Желаю успеха. И в следующий раз закажите себе «летающую крепость». Для того, чем вы занимаетесь, она подойдет лучше.

Малко шел впереди. За ним шагал Кларк с автоматом в руке. В это же время Таката на полной скорости ехал вершить свою миссию мщения.

Быстро сгущались сумерки. Шагали молча. Все, кроме Фелипе, уже с трудом передвигали ноги. Малко мысленно проклинал себя за то, что не сумел предугадать хитрость японца.

Часы показывали девять. К полуночи они должны были достичь ближайшей деревни. Но какую помощь они могли найти в глухом мексиканском поселке, да еще в такой час? В лучшем случае им удалось бы продолжить путь на ослах.

— Машина! — внезапно воскликнул Фелипе. В километре от них появились фары автомобиля.

— Спрячьтесь, — сказал мексиканец. — Если водитель увидит четверых, то ни за что не остановится. Трое сошли с дороги и притаились в канаве. Кларк передернул затвор автомата и с угрозой произнес:

— Дальше я пешком не пойду. Лучший вариант для шофера — остановиться.

Фелипе, стоя на дороге, махал руками. Машина приближалась. Это был грузовик.

Водитель заметил полицейского и засигналил. Фелипе стоял на месте, двигая руками вверх-вниз, что на всех языках мира означает «стоп». Кларк смотрел на грузовик сквозь прорезь прицела автомата, и если бы шофер мог видеть выражение его лица, то без колебаний надавил бы на педаль газа.

В последний момент он резко затормозил, чтобы не раздавить Фелипе. Полицейский тотчас же вскочил на подножку. Кларк, Малко и второй офицер — Филлипс — выбежали на дорогу.

Раздались испуганные голоса: в кузове ехало около двадцати крестьян. Грузовик дернулся вперед и опять остановился. Водитель выскочил из кабины и вытащил из сапога длинный нож.

— Стоять! — крикнул по-английски Кларк.

Мексиканец не понял слов, но заметил направленный на него ствол автомата и бросил нож на землю, после чего принялся поносить нападавших самыми последними словами, грозя им как минимум виселицей. Фелипе сказал, что он из полиции, но мексиканец ничего не желал слушать...

Не одна минута ушла на то, чтобы прояснить ситуацию, и когда Фелипе приказал поворачивать обратно, водитель в ярости повалился на дорогу и заявил, что скорее позволит себя задавить. Хор пассажиров горячо поддержал его. Кларку пришлось помахать автоматом. Не имея больше убедительных ответных аргументов, водитель полез в кузов, а Фелипе сел за руль. Малко и Филлипс втиснулись в кабину. Кларк остался стоять на подножке для пресечения возможного бунта. Грузовик, со скрипом развернувшись, покатил на север.

— Гоните вовсю! — сказал Малко.

— Гм, — отозвался Фелипе, — когда я еду быстрее пятидесяти, то все на пути сшибаю...

Однако он выжал из машины шестьдесят пять и старался удерживать эту скорость все время. Ни один прибор на доске не работал; правая фара светила в небо. После очередного ухаба рукоятка дверцы упала Малко на колени, и он выбросил ее в открытое окно. Сзади доносились испуганные вопли «пассажиров»; Кларк, стоя на подножке, глотал не менее сотни комаров в минуту.

Они лихо промчались по нескольким спящим деревням. Фелипе решил дотянуть до Лос-Мичоса, довольно большого города, и найти там более подходящее транспортное средство.

Они прибыли в город ровно в полночь. Появление грузовика на центральной площади имело большой успех: вокруг него тут же собралось полсотни горожан. Пассажиры кричали и плакали. Одна женщина с проклятиями вцепилась Кларку в пиджак: оказалось, что на какой-то кочке из машины выпал ее муж...

Кларк солидно ответил, что американское правительство непременно возместит ей эту потерю. Он валился с ног и не был настроен вести дискуссию.

Водитель грузовика целовал машину в капот, как родную маму. По дороге ему раз десять казалось, что грузовик, служивший единственным источником его скромных доходов, летит в кювет. Стоя на коленях, он возносил хвалу Святой Мадонне.

Фелипе куда-то пропал, но вскоре вернулся, ведя за собой сонного и недовольного парня — местного водителя такси. За тысячу песо тот согласился довезти их до границы, то есть до Мехикали. При удачном стечении обстоятельств они могли рассчитывать оказаться там к утру. Таксист подогнал свой старый «понтиак», и компания погрузилась на борт. На выезде из города располагалась работающая бензозаправочная станция. Фелипе пошел поговорить с заправщиком и, вернувшись обратно, объявил:

— Черная машина проехала часа три назад. В ней сидели три или четыре человека. Направлялись на север.

— Ладно, вперед, — скомандовал Малко.

Первые километры пути были ужасны. Водитель клевал носом, и машину бросало из стороны в сторону. Они едва не задели встречный грузовик и чудом объехали заблудившуюся корову. На каждом километре Фелипе толкал таксиста локтем, чтобы тот не заснул окончательно. Малко, сдавленный с обеих сторон американцами, тщетно пытался заснуть. Гонка за сумасшедшим японцем на мексиканском такси явно не соответствовала его аристократическим замашкам.

Вдруг машина резко остановилась, и всех швырнуло вперед: водитель не заметил поворота и вылетел в поле. К счастью, кювета в этом месте не было. На этот раз за руль сел Фелипе, и Малко облегченно закрыл глаза.

Разбудил его Кларк.

— Вот они, перед нами! — шепнул американец.

Малко протер глаза. Они стояли на обочине. В пятидесяти метрах от них, под деревом, виднелась черная машина. Уже почти рассвело, но сквозь ее запотевшие стекла ничего нельзя было разглядеть. Фелипе, Кларк и Филлипс затаились за деревьями с оружием наготове.

Пассажиры черной машины либо спали, либо давно уже скрылись. Малко приблизился к ней на расстояние десяти метров. Да, это была именно та черная машина, которая спасалась от бомбы. Его память четко запечатлела ее.

К Малко подошел Кларк:

— Ну что, подбросим гранатку?

— Похоже, они ушли, — предположил Малко. — Пальните в воздух для проверки. Все равно им уже никуда не деться... Если они здесь.

— Поглядим, — сказал Кларк.

Он встал и, держа автомат у бедра, подошел к машине. Там было тихо. Кларк резко открыл заднюю дверцу.

— Пусто! — крикнул он.

Подошли остальные. Однако в машине было не совсем пусто: на переднем сиденье лежали два трупа.

Малко наклонился над ними и перевернул одного. Сначала ему показалось, что это кто-то из братьев Майо. Мертвый был молодым усатым мексиканцем, на лице которого застыло удивленное выражение. Его ударили ножом в спину в районе сердца.

Кларк вытащил второй труп и положил его на обочину. Этого человека тоже закололи сзади. Странное дело — оба мертвеца были в нижнем белье и носках.

Малко разглядывал их, пытаясь разгадать мотивы убийства. Он сел за руль черного автомобиля. Ключ торчал в замке. Малко повернул его, мотор чихнул, но не завелся: в баке кончился бензин.

Теперь стало ясно, почему Таката и его спутники бросили машину на дороге. Что же касается одежды, то они, не зная устройства бомбы, возможно, испугались, что охранники облучены, и приказали им раздеться еще в начале пути. Наученный горьким опытом, Таката наверняка узнал по характеру взрыва, что на ферму сбросили именно атомную бомбу.

Осмотрев заднее сиденье и салон, Малко обнаружил большую полупустую коробку кукурузных хлопьев — единственную пищу японца. Тот в спешке забыл свой завтрак...

— Поехали дальше, — сказал Малко. — Нужно их догнать, пока они не успели пересечь границу.

Все снова сели в машину, и Фелипе устроился за рулем. Таксист даже не просыпался.

Наступало утро, и движение на дороге сделалось еще более оживленным. Малко ощупал поросший щетиной подбородок: он терпеть не мог быть небритым. Сердце его тревожно стучало. Хоть они и мчались со скоростью сто километров в час, японец все же опережал их на целых три часа. Если он сохранит этот разрыв, то за это время сможет вызвать настоящую катастрофу, стоит ему лишь добраться до какого-нибудь крупного города вроде Сан-Диего или Лос-Анджелеса. Но самое неприятное заключалось в том, что теперь они не знали, какую машину им следует искать.

Когда они добрались до Мехикали, улицы города были почти пусты. Работала только таможня. Фелипе и Малко прямиком направились туда, и сонному таможеннику понадобилось целых десять минут, чтобы понять, что Фелипе — полицейский и что ему нужно срочно позвонить.

Наконец их соединили с американским пограничным пунктом Эль-Центро, стоявшим почти рядом с Мехикали. Разговаривал Кларк. Он попросил позвать к телефону начальника пограничного поста и начал объяснять, кто он такой. Начальник говорил с ним довольно высокомерно. Потеряв терпение, Кларк заорал:

— Капитан, если вы не хотите до конца своих дней подметать двор, то потрудитесь выполнять мои указания! Сообщите в ФБР и во все полицейские участки штата приметы троих мужчин, которых мы преследуем. И закройте все посты на границе вашего штата с Мексикой.

— Да вы с ума сошли! — простонал капитан. — Здесь каждый день проходит по пять тысяч временных рабочих. Начнутся массовые беспорядки!

— Плевать мне на это! — крикнул Кларк. — В данный момент границу собираются пересечь три человека, представляющие наибольшую угрозу государственной безопасности США. Им нужно помешать во что бы то ни стало!

Затем он сообщил приметы Такаты и братьев Майо и дал пограничнику номер телефона в Сан-Диего, по которому тот мог бы проверить его, Кларка, личность.

— Японец-то весь желтый, и от горшка два вершка, — заключил он. — Разве такого можно с кем-то спутать?

Разговор Кларка с таможенником подействовал благотворно — сонливости как не бывало.

Зато Фелипе крепко спал, уронив голову на баранку.

— Поехали на наш пограничный пункт, — предложил Малко. — Там будет легче найти машину.

Они двинулись по нейтральной территории, разделявшей два государства. На ней стояло лишь несколько грязных неработающих отеля и две-три мелких лавчонки. Перед одним из мотелей стоял автомобиль с длинной антенной и двумя фарами на крыше.

— Наши люди, — сказал Фелипе. — Они-то нам и помогут. Он остановился рядом с полицейской машиной и посигналил. На дверце машины красовался герб и золотистые буквы «Полиция Федерале». На переднем сиденье расположились двое мужчин в синей форме и кепи. Заметив прибывших, они вышли и направились к ним.

Один из полицейских открыл заднюю дверь машины. Малко поднял голову: на него в упор смотрел Майо, державший в руке громадный кольт. Форма полицейского была ему явно к лицу. Второй Майо целился в Кларка и Фелипе с другой стороны.

— Привет, — сказал первый. — Мы вас ждали. Я рад, что с вами ничего не случилось в дороге.

— А, убийцы тех парней... — заметил Малко.

— Совершенно верно. Скоро вы составите им компанию. Но сначала поможете нам...

Он наклонился вперед и стволом пистолета ударил Малко в висок.

— Сволочь! В белой машине остались мои братья. Они даже выйти не успели... Я тебя за это разрежу на куски!

Малко чувствовал, что его голова вот-вот расколется, но молчал.

— Боже милосердный! — прошептал Фелипе, наблюдавший за этой сценой из машины, и положил руку на рукоятку револьвера. Но Майо заметил это и от души врезал ему по затылку. Полицейский снова уронил голову на баранку.

— Ведите себя спокойно, если не хотите умереть немедленно, — прошипел Майо. — Выходите из машины!

Все, кроме бесчувственного Фелипе, повиновались. Майо отобрал у Фелипе револьвер и бросил оружие в полицейскую машину.

Оторопелый водитель такси не успел еще сообразить, что произошло, как Майо сзади обрушил на его голову рукоятку пистолета. Хрустнули кости, и таксист рухнул как подкошенный. Точно так же поступили с Филлипсом. Когда он оказался на земле, его для верности ударили ногой в лицо.

Кларк, напрягшись всем телом, готовился броситься на бандитов. Один из братьев криво улыбнулся и взвел курок:

— Пошли, скотина, если не хочешь, чтоб тебя волокли за ноги.

Кларк плюнул на землю.

— Вы проиграете, — сказал он. — Через час у вас на хвосте будет вся полиция и вся армия США. Они найдут вас и на краю света.

— Ничего, мы успеем выиграть свою игру, — раздался позади них скрипучий голос. — Но вы ее уже не увидите.

Это был Йошико Таката, незаметно вышедший из полицейской машины. Он зябко кутался в плащ и от этого казался еще более худым и хрупким. Его желтоватое лицо посерело от злости, но маленькие черные глазки горели неукротимой злобой.

Он просеменил мимо всех и приблизился к Малко.

— Вы уничтожили все плоды моего труда, — проскрипел он. — Но у меня еще остался драгоценный подарок, который мне по глупости сделали ваши друзья-американцы. — Он презрительно фыркнул. — И я им его верну, любезный мой... С вашей помощью!

У Малко смертельно болела голова, но он все же с трудом спросил:

— Почему вам взбрело в голову беспричинно уничтожить столько людей?

— Беспричинно? — Японец чуть не задохнулся от гнева. — Почему? Я делаю это из мести! Разве ваши летчики пожалели моих собратьев из Хиросимы двадцать лет назад? Вы считали, что победили, что Японии больше нет... Так вот! Она по-прежнему живет, любезный! И американцы скоро в этом убедятся! Ладно, хватит болтать — мы теряем время.

Он умолк и полез в полицейскую машину. В этот момент с Дороги донесся шум мотора. Малко повернул голову: к ним приближался грузовик.

Это был их последний шанс. Когда машина поравнялась с ними, Малко громко крикнул по-испански:

— Эй, на помощь! Это бандиты!

Майо расхохотались и весело помахали водителю грузовика. Малко замолчал; Действительно, что могло быть привычнее подобной картины: полицейские, задержавшие подозрительных типов на границе...

Когда грузовик скрылся из виду, один из Майо подошел к полицейской машине и достал оттуда бутылку виски. Вернувшись, он откупорил ее и облил Малко, Фелипе и Кларка, затем выбросил пустую посудину в кювет и ухмыльнулся.

— Пользуйтесь случаем: это ваша последняя выпивка. Он схватил Фелипе подмышки и перетащил его на заднее сиденье полицейской машины.

— Теперь твоя очередь, скотина, — прошипел он Малко.

Австриец не успел увернуться от удара: его голову пронзила нестерпимая боль, и он упал.

Через три минуты полицейская машина отправилась в путь. Водитель такси и Филлипс, оглушенные, валялись в багажнике «понтиака».

Малко, Фелипе и Кларк лежали без чувств на заднем сиденье. Таката спрятался на полу, под их ногами. Взглянув на «пассажиров» и вдохнув запах виски, исходивший с заднего сиденья, любой бы принял всех трех за перепивших ночью гуляк.

— Вот и граница, — сказал Майо, сидевший за рулем. Шлагбаум был опущен, и мексиканский таможенник смотрел на приближающуюся полицейскую машину. На расстоянии всего двухсот метров виднелся американский пограничный пост, над которым развевался звездно-полосатый флаг.

Глава 14

Сдвинув шляпу на затылок, Чико Майо вышел из машины. Висевший на поясе кольт хлопал его по бедру. Мексиканский таможенник ленивым жестом приветствовал его.

— Есть тут еще кто-нибудь? — спросил Майо.

Мексиканец ткнул большим пальцем через плечо. Майо вошел в домик. За столом, положив на него ноги, сидел офицер и читал журнал. Увидев человека в полицейской форме, он улыбнулся:

— Раненько пожаловали, хомбре! Чем могу служить?

Майо почесал подбородок.

— У нас тут небольшая проблема. Я подобрал троих в стельку пьяных гринго. Туристы, наверное. В участок мне их везти неохота: того и гляди, поднимут скандал. Так я подумал: отвезу-ка я их на американский пост. Пусть там с ними и разбираются. Конечно, это не совсем законно — въезжать в нейтральную зону на полицейской машине...

Офицер отмахнулся:

— Да ладно, хомбре. Полицейским можно. Заходите выпить кофейку на обратном пути.

Майо поблагодарил. Офицер крикнул:

— Диего, пропусти сеньоров из полиции!

— Не хотите взглянуть на этих типов? — предложил Майо.

— Да ну их! Я на таких уже достаточно насмотрелся. Все одинаковые.

Майо вышел и спокойно сел в машину. Если американцы и наблюдали за ним, то не заметили бы ничего подозрительного: обычная патрульная машина, и все. Оставалось самое трудное.

Машина медленно проехала две сотни метров, разделявшие оба поста. У Майо екнуло сердце перед деревянным шлагбаумом, поперек дороги лежала металлическая зубчатая лента. У деревянной постройки стоял автомобиль американской дорожной патрульной службы.

Майо на пару секунд включил сирену и подъехал к зубчатой ленте. Он понимал, что прорваться у них был один шанс из миллиона. Лежа под одеялом, Йошико Таката аккуратно снял автомат с предохранителя.

Из дома вышел высокий нахмуренный парень. При виде полицейской машины лицо его просветлело, и он облокотился на дверцу водителя.

— Привет. В чем дело? Ищете тех троих, что собираются перейти границу?

По спине Майо пробежали мурашки.

— Каких троих? — спросил он.

Парень пожал плечами.

— Да тут вот передали их приметы. Японец и два мексиканца. Приказано остановить их любой ценой. Стрелять без предупреждения. Все пограничные посты закрыты. Похоже, история нешуточная, раз делом занялось ФБР.

Майо заставил себя улыбнуться.

— Я бы с удовольствием вам их привез. Но те, кого везу, вас обрадуют меньше. Подобрал трех забулдыг, которые буянили в «Кантина де Ува». В тюрьме все места заняты, и я подумал — отправлю-ка их домой. Вот, посмотрите.

Американец открыл заднюю дверь, глянул на Кларка; но тут же отшатнулся с гримасой отвращения:

— Фу, да они что, купались в спиртном?

— Вполне возможно, — сказал Майо. — Мне уже не терпится от них избавиться. Если в можно было отвезти их в участок Эль-Центро, я бы даже в рапорте не стал об этом писать.

— Ясно, — кивнул парень и повернулся к патрульному автомобилю: — Эй, сержант, подойдите сюда...

Водитель патрульной машины медленно открыл дверцу и выпрямился. Это был типичный калифорнийский полисмен — широкоплечий и пузатый. Он недоверчиво посмотрел на Майо: видимо, мексиканцы были ему не по душе.

— Что там такое?

— Ваш коллега привез вам подарок. Американских любителей текилы...

Сержант подошел поближе и потянул носом.

— Ага. Ну и что?

— Пожалуй, надо пересадить их к вам.

— И не подумаю. Они мне перепачкают все чехлы. Пусть лучше на земле валяются.

Майо почувствовал, что пора вмещаться, и обратился к пограничнику:

— Я не хочу здесь долго задерживаться. Это ведь незаконно.

— О'кей, — сказал сержант. — Заберем ваш груз. Эй, иди помоги! — позвал он второго патрульного, сидевшего в машине.

Майо выжидал, небрежно опустив руку на кольт. До него доносились обрывки переговоров полицейских по радио. Главное — не дать им поднять тревогу, подумал Майо. Он с беспечным видом подошел к патрульной машине и просунул голову в окно.

— Вы бы нам помогли, а? — сказал он патрульному, который слушал радио, подстригая ногти.

Патрульный нехотя открыл дверцу и вышел. Он оказался еще здоровее первого.

Майо быстро подсчитал в уме: два патрульных, пограничник и еще один-два человека в доме.

Он пропустил толстяка вперед, вынул револьвер и прицелился ему в спину. В тот момент, когда он нажимал на спусковой крючок, сержант увидел это. Но было ухе поздно: другой Майо тоже выстрелил. Сержант схватился за живот я упал, уронив кепи. Другой полицейский, словно пораженных молнией, попытался дотянуться до оружия, но не смог и медленно опустился на дорогу.

— Э! — крикнул пограничник. — Да вы...

Два револьвера грохнули одновременно. На рубашке пограничника появились кровавые пятна. Он что-то прошептал и рухнул на пыльную землю.

На порог выскочил охранник в майке. В руках он держал автомат, но пустить его в ход так и не успел: из машины; словно уродливый чертик, выпрыгнул Йошико Таката и дал длинную очередь по фасаду. Охранник упал, перебитый надвое пулями. В доме послышались крики.

— Бежим! — завопил первый Майо.

Опустошив магазин автомата, японец подбежал к распростертым на земле патрульным и ударил умирающего сержанта ногой. Тот содрогнулся и остался лежать неподвижно.

Второй Майо подскочил к машине американцев, дважды выстрелил в радиостанцию и оборвал провод распределителя.

Его брат и Таката уже сидели в машине. Японец, перезарядив автомат, целился в дверь дома. — «Скорей!» — крикнул он. Майо сдернул с дороги зубчатую ленту. С мексиканской стороны в их сторону ехала какая-то машина. Через пару минут она окажется здесь, и ее пассажиры увидят трупы...

Майо схватился за руль и рванул автомобиль с места. Поднимая тучи пыли, машина со знаками «Полиция Федерале» пронеслась мимо гаража Билла Нордби. Тот не поверил своим глазам: мексиканские стражи порядка никогда не углублялись на американскую территорию.

Шоссе номер 99 было безлюдным. Йошико Таката, пересевший вперед, сказал:

— Едем до Эль-Центро. Потом нужно попасть на восьмидесятое шоссе, ведущее к Сан-Диего и на побережье.

Второй Майо проворчал:

— Через пять минут за нами будут гнаться все американские легавые. А вертолеты, самолеты... Надо поскорей избавиться от этой колымаги.

— Другую найдем в Эль-Центро, — сказал Таката.

— А что будем делать с проклятыми гринго? — спросил индеец.

Таката недобро усмехнулся:

— Двоих оставим. Могут пригодиться. А вот уважаемым господином из ЦРУ я займусь немедленно.

Японец вытащил из-под сиденья портфель и открыл его. Там лежала длинная игла с деревянной рукояткой. Он опустил острие иглы в маленький пузырек с жидкостью.

— Уважаемому шпиону предстоит несколько очень неприятных минут, — проскрипел профессор.

— Что это? — спросил второй Майо.

— Мое собственное изобретение. Даже если бы им немедленно после укола занялся врач — он все равно не смог бы его спасти.

Пленники во все глаза смотрели на японца, державшего в руке свой импровизированный шприц. Малко охватил леденящий страх. Не перед смертью — перед болезнью. Он хотел что-то сказать, но у него пересохло во рту.

— Вы с ума сошли... — пробормотал Кларк. Машина стремительно неслась через пустыню. Вот Майо сбросил газ, и Таката наклонился к заднему сиденью с иглой в руке.

— Прощайте, господин шпион, — тихо сказал он. — Вы умрете, так и не выполнив задания. Поэтому вы должны еще благодарить меня за такую достойную смерть.

Японец протянул руку, поднеся иглу к ноге Малко. Тот съежился, втискиваясь в сиденье. «Святая Дева», — прошептал сидевший рядом Фелипе и бросился вперед: ему каким-то образом удалось освободиться от веревок. Не обращая внимания на японца, он обеими руками схватился за руль. Несмотря на все усилия индейца, пытавшегося выровнять автомобиль, они стали выписывать по шоссе широкие зигзаги.

Таката взвизгнул от ярости и всадил иглу в запястье Фелипе. От удара она сломалась. Мексиканец глухо зарычал и с огромной силой ударил профессора ребром ладони по шее. Потом снова схватился за руль и направил машину в придорожную канаву.

— Убей его! — закричал первый Майо. Брат выстрелил, но Кларк успел подбить его руку головой, и пуля прошила крышу. По салону распространился запах пороховых газов.

Лицо Фелипе сделалось серым, как пепел: яд японца начал действовать. Но полицейский еще крепко держал руль. На них стремительно надвигалось дерево. Видя, что объехать его не удастся, Майо нажал на тормоз, но было поздно. За секунду до того, как капот ударил в дерево, Фелипе повернулся к Малко и проговорил:

— Адиос, сеньор SAS. Молитесь за меня.

Тяжелая машина врезалась в ствол, отскочила на дорогу и с грохотом опрокинулась. Мгновенно загорелся бензобак.

Зажатый между сиденьем и покореженной крышей, Малко успел почувствовать запах горящей резины и потерял сознание.

Вот уже семнадцать лет Джо Пастернак работал водителем в компании «Грейхаунд» и дважды в неделю гонял свой мощный кондиционированный автобус по равнинам Калифорнии — из Сан-Франциско в Эль-Центро и обратно. Он гордился тем, что ни разу не попал в аварию и считался в компании одним из лучших шоферов западного побережья.

Этим прекрасным августовским утром он чувствовал себя как никогда бодрым и веселым. Большинство пассажиров вышло в Палм-Спринг, и автобус был почти пуст. Девяносто девятое шоссе было совершенно свободно от машин.

Внезапно Джо увидел впереди автомобиль, судя по фарам на крыше — полицейский. Вместо того, чтобы придерживаться правой стороны, автомобиль вилял по асфальту, мчась прямо навстречу автобусу.

Джо инстинктивно засигналил и что было сил затормозил, разбудив оставшихся пассажиров. Перед самым автобусом машина слетела с дороги, врезалась в дерево и опрокинулась. Джо с проклятиями остановился на обочине и в зеркале заднего вида увидел охвативший машину огонь. Он схватил огнетушитель и спрыгнул на дорогу, крикнув пассажирам:

— Эй, на помощь!

Джо подбежал к перевернутой машине в тот момент, когда из нее с трудом выбирались двое мужчин. Он помог им выйти и увидел, что на одном из них полицейская форма.

— Там есть кто-нибудь еще? — крикнул он.

Мужчины не ответили — видимо, еще не успели прийти в себя. Тот из них, что был пониже ростом, обошел машину и открыл багажник, Джо решил, что он достает огнетушитель, но человек вытащил из багажника металлический чемоданчик и вместе с полицейским отошел от машины подальше. У Джо не было времени над чем-либо размышлять, и он направил струю огнетушителя на заднюю часть машины. К нему уже бежали три или четыре пассажира автобуса.

Огнетушитель сделал свое дело, и им удалось вытащить с заднего сиденья еще троих мужчин, частично сбив пламя. Водитель не двигался и, судя по всему, был мертв. Огонь разгорался с новой силой, и спасатели отступили, решив, что пора заняться пострадавшими.

— Черт возьми! — воскликнул Джо, увидев, что у двоих спасенных связаны руки.

Третий открыл глаза и что-то пробормотал по-испански. Джо не понял его. Он обернулся, ища глазами тех двоих, что выбрались первыми. Они стояли на краю дороги, рядом с автобусом. Полицейский в спешке потерял свою фуражку. Джо шел к ним с приветливой улыбкой, и вдруг замедлил шаг, взглянув на низкорослого мужчину, стоявшего возле полисмена. Он мгновенно вспомнил сообщение, которое власти передавали по радио час назад, "Трое мужчин, пытающиеся нелегально перейти границу. Среди них — низкорослый японец. Они представляют серьезную опасность для населения.

— Эй, вы! — начал Джо.

Японец, словно угадав его мысли, сделал знак полицейскому. Тот вытащил револьвер.

Джо бросился на землю, и пуля просвистела над самой его головой. Прокатившись под автобусом, он вскочил на ноги по другую сторону и отбежал на почтительное расстояние: ему платали за то, чтобы он водил автобус, а не за то, чтобы изображал из себя героя.

В эту минуту подъехал еще один автомобиль. Увидев аварию, водитель затормозил и остановился. Переодетый полицейским индеец мгновенно выволок его из машины и сел на водительское место. Японец плюхнулся рядом с ним, и машина помчалась в направлении Эль-Центро.

Джо уже возвращался к автобусу, отряхивая с одежды пыль, Один из троих пострадавших яростно кричал:

— Догоните их, черт вас побери! Догоните!

Второй мужчина — блондин — поддерживал голову раненого, распростертого на траве.

Фелипе невыносимо страдал. На его лице уже появился отпечаток смерти. Он до крови кусал губы, чтобы не кричать от боли.

— Удачи вам, сеньор SAS, — с трудом проговорил мексиканец. — Не стоит терять на меня время. Я ступил на тропу, ведущую к Богу. Адиос... Догоните этого проклятого японца и убейте его. — Он немного помолчал и очень тихо добавил:

— Когда-нибудь, если у вас будет время, закажите мессу за упокой моей души... Он вздрогнул и затих.

— Проклятье, проклятье! — бормотал Малко, чувствуя в душе горечь и пустоту, словно потерял доброго старого друга.

Он подошел к Кларку: тот объяснял ситуацию водителю автобуса и пассажирам.

— Поехали, — тяжело вздохнул Малко.

— На чем?

— На автобусе.

Джо Пастернак просиял.

— Сейчас мы покажем этим мерзавцам, на что способен «Грейхаунд»!

Он открыл капот и снял ограничитель скорости. Через полминуты Джо сидел за рулем; рядом расположились Кларк и Малко. Пассажиры поспешно заняли свои места, и погоня началась. Постепенно разогнавшись, автобус развил скорость восемьдесят миль в час. Не снимая руки с клаксона, Джо вихрем пролетел три поселка, опасно накреняя автобус на поворотах, и промчался, не останавливаясь, мимо станции «Соленое озеро». За все время существования этого маршрута работники станции впервые видели, как автобус, игнорируя ожидавших его пассажиров, словно питается побить рекорд скорости на шоссе, а водитель при этом ожесточенно грозит кому-то кулаком.

Джо одну за другой обгонял попутные машины, а водителю, который, на его взгляд, ехал слишком медленно, просигналил так яростно, что тот в панике съехал на обочину.

Впереди показались первые бензоколонки Эль-Центро, но угнанный «линкольн» впереди по-прежнему не появлялся.

С тех пор, как в 1897 году в Эль-Центро ворвался дилижанс из Додж-Сити, преследуемый индейцами чероки, городок не помнил подобной гонки. Автобус Сан-Франциско — Эль-Центро влетел на главную улицу, преследуемый тремя патрульными автомобилями, совершил последний поворот на двух колесах со скоростью шестьдесят миль в час, едва не скосил толпу людей на остановке и с пронзительным визгом остановился перед домом шерифа.

— Что ж, — сказал Джо. — Мы их не догнали, но сделали все, что могли.

Он был безмерно счастлив: впервые за семнадцать лет ему представилась возможность отыграться за свою обычно осторожную и примерную во всех отношениях езду.

Малко и Кларк выскочили из автобуса и ворвались в кабинет шерифа. На поимку Йошико Такаты у них оставалось совсем немного времени...

Глава 15

Вертолет с негромким урчанием плыл над заливом Сан-Диего. Сквозь плексиглас кабины припекало солнце, и парусники, стоявшие внизу на рейде, походили на маленькие изящные игрушки. Серыми пятнами выделялись большие боевые корабли, пришвартованные к военному пирсу: Сан-Диего — одна из крупнейших баз ВМС США на западном побережье.

Этот солнечный пейзаж вызывал жгучее желание искупаться в заливе. Однако ни один из четырех пассажиров вертолета не думал об отдыхе.

Малко, весь покрытый синяками и пластырем, с трудом держал глаза открытыми. Он не спал уже трое суток подряд, но ни за что на свете не согласился бы прекратить преследование Такаты и Майо. Даже если бы ему этого захотелось, его непременно бы попросили сделать над собой еще одно усилие: ведь Малко был одним из немногих, кто мог их опознать.

Позади него сидели два человека, которых он знал только по именам: Роберт и Стив. Они прибыли сюда прямо из разведшколы в Сан-Антонио, штат Техас. Но назвать школу просто разведывательной было бы никак не достаточно. Прежде всего их учили там убивать — убивать всеми возможными способами.

У обоих были голубые глаза. Коротко подстриженные волосы Стива отливали сединой, Роберт — яркий блондин. Говорили оба очень мало. Они привезли с собой небольшой чемоданчик, в котором лежали два карабина с глушителем и инфракрасным оптическим прицелом. Из этого оружия они могли убить человека в любое время дня и ночи с расстояния в полкилометра.

Малко же они вручили довольно необычный пистолет; вместо пуль он бесшумно выпускал ампулы с цианистым калием или снотворным. На выбор. У них самих пистолетов, похоже, не было, но когда Стив поднимался на борт вертолета, Малко увидел, как блеснуло пристегнутое к его голени лезвие...

Пилот — агент ФБР — был вооружен старым добрым кольтом, висящим на кожаном поясе.

Затрещал динамик радиостанции, настроенной на специальную частоту, и кабину огласил анонимный голос:

— Полиция города Сан-Диего сообщает о множестве подозрительных беспричинных смертей в разных кварталах...

Малко схватил микрофон.

— Говорит SAS. Сообщите подробные обстоятельства. После недолгой паузы металлический голос раздался снова:

— Причина неизвестна. Напоминает паралич сердца. Трупы быстро покрываются каким-то красным грибком.

Тут послышался голос Кларка:

— SAS, — сказал Кларк, — происходит нечто непонятное. За двадцать минут мне "сообщили о ста двадцати погибших. В квартирах, в барах... Люди разных возрастов. Постойте, вот опять...

До Малко донеслись обрывки разговоров, затем Кларк продолжал:

— На этот раз — тридцать семь человек в одном и том же ресторане. В квартале паника. Мы вызвали на место военных врачей, но они пока бессильны что-либо сделать.

Малко лихорадочно размышлял. Значит, Таката приступил к выполнению своего плана. Не дожидаясь наступления темноты, он отравил воду в Сан-Диего...

Был час дня. В сотнях баров и ресторанов города люди жадно набрасывались на традиционный стакан ледяной воды, который подают в дополнение к заказам. Кто мог подозревать, что в этой очищенной воде таится смерть! А те, кто все же опасался ее пить, спешили освежиться под душем...

Население Сан-Диего, само того не подозревая, обрекало себя на гибель.

— Кларк! — позвал Малко. — Вода отравлена. Спросите, где находятся городские резервуары...

Вертолет продолжал медленно кружить над городом. Из всех технических средств его сочли наиболее быстрым и практичным. Ответ Кларка последовал очень быстро:

— Резервуары находятся около Лемон-Гроув, в восточной части города.

— Отправьте туда людей. Я скоро буду. Свяжите меня с губернатором штата. Возможно, Таката уже едет на север, к Лос-Анджелесу. Если он туда доберется, начнется настоящий кошмар.

— О'кей. Оставайтесь на связи, я вызываю губернатора. Через пять минут, рассказав обо всем губернатору Брауну, Малко заключил:

— Остается только одно: пусть все станции телевидения и радиовещания передадут сигнал военной опасности. Следует предостеречь население от пользования водой в ближайшие часы. Это вопрос жизни и смерти.

Губернатор пообещал немедленно принять необходимые меры.

Одним из первых сигналы услышал бармен с Мэйн-стрит, чье заведение располагалось напротив «Бэнк оф Америка». По просьбе своего клиента он искал на шкале приемника какую-то станцию, как вдруг набрел на незнакомую передачу. На шкалах всех приемников, поступающих в продажу США, имеются два небольших треугольничка в виде стрелок. В мирное время они не выполняют никакой роли. Но в случае ядерного удара правительственные станции должны вещать на этой волне, обеспечивая население необходимой информацией о гражданской обороне.

Итак, этим прекрасным августовским утром, когда стрелка случайно остановилась напротив треугольника, из приемника раздался сдержанный голос:

«Передаем официальное сообщение. Говорит Самюэл Браун, губернатор штата Калифорния. Несколько водохранилищ Южной Калифорнии отравлено. Пользование водой из городской водопроводной сети грозит немедленной гибелью...»

В баре раздался звон: бармен выронил стакан с водой, который только что держал в руке, и стал пятиться от крана, как от ядовитой змеи. Потом открыл бутылку виски «Джей энд Би» и выпил за один присест столько, сколько не выпивал еще ни разу в жизни.

— Черт подери! — только и сказал он.

Тем временем вертолет приближался к водохранилищу. Полицейских автомобилей еще не было. Малко и его спутники прибыли раньше.

Стив и Роберт одновременно достали отдельные детали карабинов и собрали их воедино.

Вертолет завис в десяти метрах над землей: пилот ждал указаний Малко. Услыхав шум винта, из здания выходили люди. Если Таката находился еще здесь, его вряд ли удалось бы застать врасплох.

Малко чувствовал себя предельно хладнокровным. За все время своей бурной деятельности он редко испытывал желание кого-нибудь убить. Но сейчас Малко жаждал крови — хотя бы для того, чтобы отомстить японцу за Фелипе.

— Приземляйтесь, — приказал он. — Мы со Стивом останемся внизу, а вы с Робертом взлетайте и наблюдайте за происходящим сверху.

Малко первым соскочил на землю. За ним выпрыгнул Стив. Вокруг начали собираться удивленные прохожие. Увидев карабин, многие стали тут же пятиться назад. Малко пока что держал свой пистолет в кобуре.

— Идемте вовнутрь, — сказал он Стиву. — Они, скорее всего, уже скрылись. Зачем им нас дожидаться?

В вестибюле управления водоснабжения было тихо, как в загородном коттедже. Малко открыл дверь и вошел в кабинет дежурного. Стив, державший палец на спусковом крючке, был похож на хищника, готовящегося к прыжку.

В кабинете царил беспорядок. За перевернутым креслом на полу лежал человек в серой форме. Малко перевернул его: дежурный получил пулю в затылок. На его лице застыло удивление: какому грабителю могло прийти в голову совершить налет на водохранилище?

Помня расположение корпусов, которое он изучил с вертолета, Малко повернул налево, в длинный коридор, и жестом велел Стиву следовать за собой. Теперь в его руке был длинный черный пистолет, и он всей душой хотел увидеть Йошико Такату раньше Стива.

Они дошли до той части здания, где находились резервуары, расположенные под землей и связанные между собой фильтрующими трубопроводами. Лишь в одном месте виднелось нечто вроде бассейна размером десять на десять метров, где шумно бурлила вода.

Малко и Стив стали осторожно осматривать все уголки помещения, но тут с улицы донесся вой полицейских сирен, и через несколько секунд в помещение ворвался целый отряд.

Кларк направил сюда своих лучших ребят. Они добросовестно перерыли все здание, обнаружив двух кошек и спугнув целое семейство крыс. Но нище не было ни малейших следов японца и его сообщника. Полицейские растерянно кружили по комнатам с оружием наготове. Увы! Таката мог разве покоиться на дне бассейна или унестись по огромным канализационным трубам.

— Нечего терять время, — подытожил Малко. — Они уже на пути в Лос-Анджелес.

Посмотрев в последний раз на огромные баки, он повернул к выходу. Полицейские не поленились заглянуть даже в резервуары: между поверхностью воды и люком было не больше десяти сантиметров; однако поверхность оставалась совершенно неподвижной.

Выйдя из здания, Малко сел в полицейскую машину и поехал к Кларку. Тот находился у шерифа. В кабинетах царила обстановка гражданской войны: по коридорам сновали вооруженные люди, шериф втыкал булавки с флажками в огромную карту района. Усталый Кларк, сидевший в кресле с чашкой кофе в руках, протянул Малко листок бумаги.

— Вот во что нам обошелся господин Таката на настоящий момент...

Малко пробежал глазами цифры: с 11 до 12.30 умерло 8 793 человека. И это — по самым скромным подсчетам. После приезда Такаты в Лос-Анджелес эту цифру придется умножать по крайней мере на десять...

Шериф схватил Малко за рукав.

— Не может японец проскочить сквозь сети, не может! — свирепо сказал он. — Посмотрите на карту: отсюда только три дороги: Восьмидесятая — на Эль-Центро, то есть обратно в Мексику, и две на север: 101 и 395. Остальное — пустыня. С самого утра мы обыскиваем все машины, выезжающие из города. Горожане осматривают дома, да так усердно, что мне пришлось предупредить всех азиатов поменьше попадаться людям на глаза. Полчаса назад чуть не линчевали повара-китайца. Армейские вертолеты наблюдают за пустыней. Каждые четверть часа радио и телевидение передает приметы ваших бандюг. За поимку японца — живого или мертвого — губернатор назначил вознаграждение в 100 тысяч долларов. А уж поверьте мне, это лучшее средство расшевелить в людях чувство гражданского долга. Все, кто может обращаться с ружьем и Дубинкой, уже на ногах. Розыск будет ночью продолжен с прожекторами...

В своей защитной рубахе, с патронташем и огромным кольтом на боку шериф был живым воплощением силы и закона. Однако Малко не сиделось на месте: ведь японцу было уже нечего терять.

— Вы не забыли про аэропорт? — спросил Малко. Шериф ткнул ему в грудь твердый, как зубило, палец:

— Ни один самолет не вылетает отсюда, пока его не обыщут от носа до хвоста. А все частные самолеты охраняются морскими пехотинцами.

Ответить на это было нечего. Такой широкомасштабной охоты на человека штат не помнил давно.

— Ага, вот и вы, SAS.

Это был генерал Хиггинс. Вернувшись из Гвадалахары, он сразу же активно включился в розыск.

— Браво, — сказал генерал. — Конечно, этот чертов профессор успел наделать бед. Но ему уже недолго осталось жить. Благодаря вам, SAS.

— И благодаря парню по имени Фелипе Чано, — сказал Малко. — Он погиб. Без него у меня бы ничего не вышло.

Генерал склонил голову.

— Я обо всем позабочусь. Мы устроим ему самые пышные похороны на всем побережье. И я сам пойду во главе траурного кортежа.

Малко предпочел бы выпить с живым Фелипе бутылку текилы. Но разве генерал это поймет?

Решив хоть немного передохнуть, Малко зашел в соседнюю комнату и прилег на диван. Он страдал от боли во всем теле, Обессиленный, Малко заснул, не успев доесть бутерброд.

Когда он открыл глаза, за окнами уже сгустились сумерки. Он в отчаянии оглядел свой помятый и запачканный костюм. Что за жизнь! На этой работе ни за что не дадут умереть по-джентльменски. Приходится драться и возможно, погибнуть, выглядя как жалкий бандит.

Он поплелся в соседний кабинет, чувствуя горечь во рту и тяжесть в голове. В кабинете сидели шериф, Кларк, Стив и еще двое мужчин.

— Ну что? — спросил Малко.

Шериф поднял широкую, как доска, ладонь и хлопнул ею по столу.

— Ничего. Улетели, испарились. Мы прочесали весь город мелким гребнем. Даже баржи в порту осмотрели. Все жители просто озверели! Никогда еще мы не получали такой помощи от населения. А на дорогах останавливают даже бродячих кошек...

Вдруг Малко осенило. Майо наверняка применил какую-нибудь индейскую хитрость.

— Идемте со мной, — сказал он Стиву. Они сели в одну из машин шерифа и через четверть часа вновь оказались возле управления водоснабжения. Толпа уже разошлась. В окнах здание было темно.

Стив удивленно повернулся к Малко.

— Что вы задумали? Ведь утром здесь все обыскали.

— Не все, — ответил Малко. — Оставайтесь здесь и включите инфракрасный прицел. Не входите, что бы ни случилось. Если они покажутся, застрелите их на месте и ищите меня. Хотя, возможно, будет уже слишком поздно.

Будучи хорошо воспитанным человеком, агент не стал спорить. Он занял позицию за бугром и принялся ждать.

Малко обошел здание, обнаружил открытое окно, влез в него и оказался в большой комнате, выходящей в коридор, который вел к резервуарам. Было тихо, слышался лишь негромкий плеск воды.

Малко достал пистолет и снял его с предохранителя. Потом вышел в коридор. Его окружала полная темнота. Он достиг самого большого бака и на ощупь добрался до люка. Но не успел он включить фонарь и осветить воду, как сзади его схватила за шею стальная рука.

— Не двигайтесь, сеньор, — услышал он хорошо знакомый голос, — не то я сломаю вам позвонки.

Малко рассчитал верно, но индеец оказался хитрее и проворнее.

— Бросайте пистолет, — приказал Майо.

Малко повиновался. Тотчас же из темноты появилась маленькая человеческая фигурка, наклонившаяся за пистолетом.

— Я знал, что вы вернетесь, — злобно произнес японец.

— Ну и что теперь? — ответил Малко. — Весь город окружен. Профессор невесело усмехнулся.

— Я убью вас только после того, как вы вытащите меня из этой ловушки. А потом продолжу свое дело. Сегодня шестое августа. Сан-Диего запомнит эту дату, как Хиросима запомнила шестое августа сорок пятого года... В этой стране у меня еще много друзей.

Только бы Стив не отправился на разведку, подумал Малко.

— Вамос, сеньор SAS, — сказал Майо.

Йошико Таката ткнул Малко пистолетом в спину.

— Выходим вместе. При первом же вашем движении буду стрелять. Вперед.

Они гуськом пошли к выходу. В вестибюле Таката остановился.

— У вас есть машина? — спросил он.

— Да.

— Вы приехали один?

— Да.

Японец пнул Малко ногой.

— Это ложь!

— Зачем же вы спрашиваете?

— Ладно. Все равно: в случае чего вы умрете первым. Майо открыл входную дверь и вышел с револьвером в руке.

Таката ступал следом, ведя Малко перед собой и держа в левой руке небольшой чемоданчик.

Малко вознес мысленную молитву к звездному небу. Стив должен был стрелять, увидев преступников, но такой ситуации они не учли.

Процессия подошла к машине. И тут подтвердилось, что Стив был не последним учеником своей школы. Майо выронил револьвер, поднес руку к лицу и повалился на землю. Пуля попала ему в глаз.

Японец на секунду растерялся, а затем стал за спиной Малко.

— Вы нас перехитрили, — прошипел он. — Но вам меня не пережить.

Малко с содроганием подумал: Стив получил приказ застрелить Такату и может сделать это сквозь его собственное тело. Он сжался, ожидая роковой пули.

Но Таката проявил инициативу первым. Прицелившись в австрийца, он трижды нажал на спусковой крючок, и Малко почувствовал три удара в грудь. Затем послышался негромкий свист пули. Японец изогнулся, и из его шеи хлынула струя крови. Он хотел выстрелить еще раз, но уже не смог, выронил оружие и нетвердыми шагами заковылял к машине, по-прежнему держа в руке чемоданчик.

Стив выстрелил снова и попал ему в спину. Профессор выпустил свою ношу, сделал еще пару шагов, упал, прополз несколько метров и опрокинулся на спину.

Стив медленно вышел из-за своего укрытия и первым делом перезарядил карабин. Поблизости раздался шум мотора, и перед тремя распростертыми телами с визгом затормозила машина. Для этого спокойного квартала зрелище было весьма непривычным. Когда фары высветили Стива с карабином в руках, водитель, не мешкая, дал задний ход и умчался.

Стив включил радиостанцию, имевшуюся в полицейском автомобиле, и вызвал шерифа.

Через пять минут вой сирены возвестил о прибытии первой патрульной машины. Когда из нее появился полисмен, Стив быстро разобрал карабин и уложил его в кейс.

К лежавшим быстро шли Кларк, шериф и генерал Хиггинс. Место действия теперь было освещено прожекторами, словно шла съемка детективного фильма.

— Он мертв? — спросил Кларк, указывая на Малко.

Стив пожал плечами:

— Похоже, что так. Он получил три пули в упор. Я ничего не смог сделать.

Шериф и Кларк опустились на колени рядом с Малко. Шериф уважительно взял его руки и сложил их на груди.

— Хороший был парень этот SAS, — грустно сказал толстяк.

В этот момент Малко зашевелился, открыл глаза, и его тут же вырвало. При этом незаслуженно пострадали брюки шерифа.

Он полностью пришел в себя примерно через полчаса. Вокруг него уже собралось несколько сот человек, которых сдерживали полицейские кордоны. Кларк посмотрел на Малко, как на привидение. Тот почувствовал, что от него ждут объяснений.

— Мой пистолет, оказавшийся у японца, был заряжен не ядом, а снотворным, — с трудом говорил он. — Я хотел взять Такату живым, чтобы узнать, кто его сообщники в Америке. Если бы Стив выстрелил в него первым, я бы отдал концы вместе с профессором...

Малко едва поднялся на ноги. Его костюм уже совсем никуда не годился. Позор... Правда, утешало одно мелкое обстоятельство: он остался в живых.

Благодаря прожекторам полицейских машин вокруг было светло, как днем. Малко медленно приблизился к трупу японца. Мертвый, тот казался еще тщедушнее, чем при жизни. Он лежал на спине с открытыми глазами, и в них застыла не злость, а усталость. Видимо, ему было нелегко пронести жажду мести через двадцать пять лет...

Был мертв и Фелипе, пожертвовавший жизнью ради Малко.

Была мертва и Кристина...

Рядом с японцем лежал открывшийся чемоданчик, к которому никто не отваживался прикоснуться. Малко склонился над ним. Под крышкой лежало пять завернутых в вату ампул с «СХ-3». Шестая уже посеяла смерть в Сан-Диего...

Малко взял одну из ампул и с ненавистью посмотрел на нее. Ему хотелось уничтожить эти смертоносные стекляшки, зарыть их в землю, сжечь в печи... Но это было несерьезно: «СХ-3» уже производили серийным способом. Вскоре этот яд, возможно, будут выпускать в виде таблеток, облегчая работу диверсантам международного масштаба. Это заставило возненавидеть навсегда генералов и ученых, готовящих войну и не думающих о ее невинных жертвах.

Он снова положил ампулу в чемодан и закрыл его, успев заметить в углу распечатанную пачку кукурузных хлопьев: профессору опять не удалось завершить свою трапезу...

— Скажите SAS, — спросил Кларк, — как вы их нашли? Где они были? Ведь здание обыскали снизу доверху. Вы ведь, кажется, не ясновидящий...

— Нет, но у меня хорошая память, — ответил Малко. — Когда Таката и Майо исчезли, я сразу подумал, что они затаились где-то в городе: слишком густо были расставлены сети.

— Да, но это не указывало на местонахождение преступников.

— Конечно. Однако я вспомнил, что Майо — наполовину индеец. А у индейцев в свое время был распространен такой фокус: скрываясь от врага, они ложились на дно реки и дышали через бамбуковую трубку.

— Но ведь Сан-Диего — это не джунгли! — возразил Кларк.

— Во-первых, я заметил, что резервуары водохранилища заполнены почти доверху. А во-вторых, мне попались на глаза длинные пластмассовые трубки, лежавшие у стены. Сначала я не придал им никакого значения, но потом припомнил, что их длина примерно соответствовала высоте бака. В нем-то они и спрятались. Причем, чтобы исключить опасность заражения, выбрали тот бак, в котором вода постоянно обновлялась. Как только все ушли, они выбрались и стали дожидаться темноты.

— А почему вы нас не позвали? — с упреком спросил шериф.

— Их нельзя было спугнуть. Послушайте, если кто-нибудь может предложить мне свободную кровать, я не откажусь.

Через полминуты Малко пришлось выбирать из множества постелей, достойных самой императрицы Мессалины. В конце концов его отвезли в «Фермонт», лучший отель Сан-Диего. Раздевшись из последних сил, он рухнул на кровать, но его почти сразу же разбудил телефонный звонок: звонил профессор Элсоп из Вашингтона, желая поздравить его с успешным завершением операции.

Малко изрыгнул поток отборных американских, турецких, австрийских и мексиканских ругательств и швырнул трубку на рычаг, оставив профессора в полном недоумении.

Когда он проснулся, комнату заливал яркий солнечный свет. Малко заказал по телефону чай и гренки, попросил принести газеты и отправить в чистку его костюм. Весь остальной его гардероб находился в Акапулько в номере «Хилтона».

Газеты пестрили огромными заголовками о преступлении Такаты и длинными статьями о жертвах в Сан-Диего. Тридцать тысяч погибших! Такой катастрофы город еще не помнил.

О самом Малко не было ни строки. Официальным героем стал шериф Сан-Диего.

Малко не хотелось надолго задерживаться в этом городе. Он быстро позавтракал, позвонил генералу и Кларку, сообщив, что с ним все в порядке, и отправился в аэропорт. Для того, чтобы задание было выполнено полностью, ему оставалось сделать еще кое-что...

Он отправился самолетом в Лос-Анджелес, откуда вылетел три часа спустя на «коронадо» Западной авиакомпании. Погода стояла прекрасная. Под крыльями лайнера расстилались дикие равнины Южной Калифорнии — самого пустынного района Мексики. Вскоре скалы сменились джунглями, и Малко припал к иллюминатору, стараясь высмотреть городок Лос-Мочис. Ему не верилось, что всего два дня назад он сбросил на этот зеленый лес атомную бомбу, убившую, помимо прочих, и Кристину.

«Коронадо» мягко приземлился в Мехико. Было 19 часов 29 минут местного времени. Но на этот раз Малко никто не встретил. Он доехал на такси до «Марии-Изабель» и попросил номер на седьмом этаже.

Чулависта — пригород Мехико — не баловал своих жителей неординарными событиями. Поэтому, когда священник вывесил на дверях церкви объявление о том, что на следующий день в сопровождении хора состоится месса за упокой души Фелипе Чано, погибшего в автомобильной катастрофе, слух об этом разнесся по домам со скоростью ураганного ветра.

На следующий день все местные женщины закрыли лицо черной вуалью. Пришли и мужчины, не работавшие в этот день. Войдя в маленькую церковь, все восхищенно замерли: никогда еще здесь не было столько цветов! У стен стояли корзины с дикими орхидеями, лилиями, гладиолусами и другими прекрасными цветами, которых крестьяне даже ни разу не видели. Но особенно поразил их длинный красный ковер, пролегавший от дверей до самого хора. Они с благоговением преклонили на нем колени.

— Как в городе! — прошептала старушка, не раз бывавшая в Мехико.

Пожилой кюре с гордостью смотрел на прихожан. Этот ковер стоил ему трех часов нелегких переговоров со священником из Санта-Мария-де-Симе. Тот все же потребовал за прокат сто песо и взял обещание вернуть ковер без единого пятнышка. Хотя на самом-то деле это был вовсе не ковер, а всего лишь лестничная дорожка, выкупленная по случаю у правительства.

Началась месса, и прихожане едва сдерживали вздох изумления: из левого угла неслись звуки старой скрипучей гармоники. Им вторила дюжина детских голосов.

Такое великолепие заставило пришедших позабыть даже о вдове и сиротах. Несколько женщин тихо удалились, чтобы созвать остальных крестьян.

Церемония достигла апогея, когда присутствующие проходили перед гробом. Рядом с пьедесталом находился огромный венок со словами: «Моему амиго Фелипе. SAS».

Жителей поселка охватила необычайная гордость оттого, что у их Фелипе был такой богатый друг. До сих пор они считали полицейского простым служакой, едва сводившим концы с концами.

И уж совсем поразились прихожане, когда священник объявил, что будет служить эту мессу каждый год!

После церемонии святого отца окружила толпа любопытных, желавших узнать имя таинственного благодетеля. Кюре воздел руки к небу:

— Я сам о том не ведаю. Это иностранец, которого я никогда прежде не встречал. Высокий блондин в блестящем черном костюме. Он говорил мало и прятал глаза за большими темными очками. Иностранец оставил мне достаточно денег, чтобы я мог читать эту мессу многие годы, и клянусь, я не растрачу ни одного песо. Но он не сказал, что побудило его на такой поступок...

И никто не заметил во время богослужения высокого блондина, незаметно стоявшего за колонной церковного зала. Когда священник окропил гроб святой водой, незнакомец медленно перекрестился — впервые за тридцать лет.

Затем он на цыпочках вышел из церкви, сел в скромный «шевроле», снял темные очки и белоснежным платком вытер слезы.