SAS. Книги 1-54

Глава 1

– Его сиятельство светлейший князь Малко Линге! – объявила личная секретарша советника президента США Джона Гейла, открывая обитую кожей дверь кабинета.

Произнося титул посетителя, молодая женщина, казалось, смаковала каждое слово. Быстрым взглядом из-за стекол очков в украшенной искусственными бриллиантами оправе она одобрительно окинула безупречного покроя альпаковый костюм, золотистые глаза, загорелое, волевое лицо с тонкими чертами, выдававшими аристократическое происхождение. Ничего не скажешь, такому человеку самое место в Белом Доме.

Джон Гейл поднялся навстречу вошедшему, приветливо протягивая руку. Малко не раз видел фотографии хозяина кабинета в иллюстрированных журналах. Однако сейчас голубые глаза показались ему еще голубее, чем на снимках, а волосы, аккуратно разделенные косым пробором, – еще серебристее. Больше всего Гейл походил на плейбоя, по какому-то недоразумению занявшегося политикой. Но Малко прекрасно знал: внешность обманчива. Джон Гейл, неутомимый работяга, с давних пор был правой рукой президента. Во главе целой армии из двух десятков помощников и сорока секретарей он занимался буквально всеми вопросами государственной важности и, преданный, как мамлюк, ревностно охранял покой своего шефа. В Вашингтоне ходила байка о том, как Гейл отваживал назойливых посетителей, добивающихся аудиенции у президента. «Вы хотите его видеть? – говорил он. – Нет ничего проще: включите телевизор в шесть часов вечера...»

Разумеется, у этого человека были не только друзья. Зачастую, чтобы попасть к нему на прием, надо было записаться за месяц вперед... Он крепко пожал руку Малко.

– Тысяча извинений, что заставил вас ждать. Я только что из Овального зала.

Овальным залом называли рабочий кабинет президента: именно там обсуждались и принимались судьбоносные для всей страны решения.

Рядом с Джоном Гейлом Дэвид Уайз, непосредственный начальник Малко по Центральному разведывательному управлению, казался не более чем скромным служащим. Малко направился к креслу, искоса взглянув на герметически закрытое окно, за которым колыхались кроны деревьев на Лафайет-сквер. Как всегда в июле, атмосфера в Вашингтоне представляла собой нечто среднее между сауной и преисподней.

По счастью, Белый Дом, оборудованный самыми совершенными в мире кондиционерами, был надежно защищен от капризов климата и погоды.

Удобно расположившись в глубоком кожаном кресле, Малко вновь спросил себя, с какой стати Дэвид Уайз, шеф Отдела планирования ЦРУ, потребовал, чтобы он срочно связался с Джоном Гейлом. И почему тот назначил ему прийти ровно в четыре часа – минута в минуту – сразу после их телефонного разговора. Любопытно... Малко, внештатный тайный агент ЦРУ, никогда не имел дела с Белым Домом: это была епархия Секретных служб, зависящих в свою очередь от Государственного казначейства.

Тем более, что он не являлся гражданином США, поэтому маловероятно, что ему будет доверена официальная миссия. Но на все его вопросы Дэвид Уайз ответил только: «Джон Гейл обратился ко мне с просьбой „одолжить“ ему агента, на которого можно всецело положиться. Мой выбор пал на вас в силу ваших высоких моральных качеств».

В устах Уайза это означало, что всякий раз, когда Малко приходилось убивать, у него мучительно щемило сердце.

Как бы там ни было, Джон Гейл казался воплощением радушия. Вместо того, чтобы вернуться за свой внушительного вида стол, он сел рядом с Малко в такое же кожаное кресло.

– Спасибо, что пришли так быстро, князь Малко, – произнес он звучным, хорошо поставленным голосом.

– Я ведь еще не знаю о цели моего визита, – заметил Малко, слегка встревоженный.

И не без оснований: когда человек, наделенный такой властью, как Джон Гейл, рассыпается перед вами в любезностях, то уж наверняка неспроста. Что-то за этим кроется...

– Дэвид Уайз... – начал Малко.

Красивое лицо его собеседника застыло, превратившись в профиль римского императора на старинной монете.

– Дэвид Уайз и не мог ничего вам объяснить, – отчеканил он. – Дело, о котором я собираюсь с вами побеседовать, относится к разряду «совершенно секретно» и даже более того... Оно проходит под грифом, означающим, что только лично президент и еще пять человек имеют доступ к этой документации.

– Что же это за гриф? – осведомился Малко.

Джон Гейл с сокрушенным видом покачал головой.

– Я даже этого не могу вам сказать. Сам гриф тоже строго засекречен.

Малко опешил.

– Вы не считаете сотрудника ЦРУ, занимающего один из самых высоких постов, достаточно надежным человеком? – спросил он с легкой иронией. – Мне кажется, Дэвид Уайз не раз зарекомендовал себя как...

– Дэвид Уайз – работник, каких мало, – довольно сухо оборвал его Джон Гейл. – Но на сей раз речь идет об исключительном праве на уровне государства. Как бы это сказать... Короче, президент и его ближайшее окружение имеют свои секреты, недоступные больше никому.

– Понятно, – кивнул Малко.

Вопрос, зачем же тогда он здесь, вертелся у него на языке.

– Прежде чем мы продолжим, – веско произнес Джон Гейл, – вы должны дать обещание забыть все, что вам станет известно об этом деле. Одно неосторожное слово может поставить под угрозу безопасность Соединенных Штатов.

Не находись Малко в Белом Доме, в двух шагах от президента США, все происходящее показалось бы ему ребячеством. Но с ним говорил человек, облеченный властью, куда большей, чем директор ЦРУ или даже шеф военной разведки.

– Обещаю, – просто сказал он.

Несколько секунд Джон Гейл выдерживал многозначительную паузу. Затем черты его едва заметно расслабились.

– Речь идет о совсем несложном поручении, – сказал он. – Мне нужен всего лишь курьер, но такой, которому я мог бы полностью доверять.

– Куда надо ехать?

– В Лас-Вегас.

Малко с трудом скрыл изумление. Он приготовился услышать, что ему предстоит Вьетнам, Бразилия или Европа... Но Джон Гейл продолжал:

– Вы передадите человеку, которого я назову, документы, находящиеся в этом «дипломате».

Он поднялся, достал из-за своего письменного стола коричневый кожаный чемоданчик с шифровым замком и поставил его у ног Малко, который вообще перестал что-либо понимать. Чего ради понадобилось вызывать его для такого простого задания?

Джон Гейл уселся в кресло и заговорил снова:

– Содержимое этого «дипломата» проходит под грифом «сверхсекретно». Связь между мною и человеком, с которым вы должны встретиться, – тоже проходит по разряду информации, касающейся государственной безопасности.

Нагнувшись к Малко, он добавил:

– Никто никогда не должен узнать об этой вашей поездке. Малко решительно ничего не понимал. Если бы человек, сидевший перед ним, не был правой рукой президента, он подумал бы, что это просто дурная шутка. Но ведь Дэвид Уайз поймал его буквально в последний момент. Малко прилетел в США всего на несколько дней, – ровно на столько, сколько требовалось, чтобы приобрести в Виргинии строительные материалы для ремонта своего родового замка, подешевевшие в связи с девальвацией доллара... И не имел ни малейшего желания отправляться в забытые Богом пустыни Невады.

Словно угадав его невысказанные сомнения, Джон Гейл поспешно добавил:

– Вы получите за это двадцать тысяч долларов. Наличными, так что вам не придется иметь дело с налоговой инспекцией, – улыбнулся он.

ЦРУ никогда не платило Малко столь щедро. Он быстро перевел названную сумму в стройматериалы... Видно, президент, как царь Мидас, превращает в золото все, к чему прикоснется. Однако, забавно, когда советник Белого Дома поощряет уклонения от уплаты налогов... В конце концов, каких-то два дня...

– Когда я должен ехать? – спросил Малко.

– Как только покинете этот кабинет, – отрезал Джон Гейл. – Когда передадите «дипломат», позвоните мне. Скажите просто: «Поручение выполнено». Ни в коем случае не называйте никаких имен.

– Отлично, – кивнул Малко. – Но мне-то вы по крайней мере скажете, кому я должен его передать?

Было видно, что Джон Гейл предпочел бы этого не делать. Малко знал манию Белого Дома все засекречивать. На дипломатических коктейлях в Вашингтоне даже родилась шутка: президент, будто бы, ввел новый гриф для особо секретных бумаг: «Перед прочтением сжечь».

Советник президента достал из внутреннего кармана пиджака белый запечатанный конверт и протянул его Малко.

– По прибытии в Лас-Вегас вскройте это и действуйте согласно инструкциям.

Малко спрятал конверт в карман, и в ту же минуту на столе зажужжал зуммер одного из телефонных аппаратов. Джон Гейл вскочил, словно подброшенный пружиной.

– Меня вызывает президент, – сказал он.

Малко тоже поднялся. Ему не терпелось скорее покончить с поездкой в Лас-Вегас, где жара, верно, сейчас стоит, как в адском пекле. Коричневый кожаный «дипломат» оказался тяжелым. Уже в дверях Малко обернулся к Джону Гейлу и слегка встряхнул свою ношу, улыбнувшись уголком рта:

– От души надеюсь, что там не героин.

Но Джон Гейл не улыбнулся в ответ. Видимо, советник президента США не может позволить себе роскошь иметь чувство юмора.

~~

Водитель такси – здоровенный негр с угрюмой физиономией – остановил машину перед зданием американской авиакомпании «Трансуорлд Эйр Лайнз». Дверцу со стороны тротуара заклинило, и Малко пришлось выбираться на проезжую часть.

В тот момент, когда он уже поставил ногу на асфальт, сжимая в руке ручку «дипломата», он успел заметить мчащийся прямо на него на полной скорости большой автомобиль с шашечками – тоже такси. Отскочить Малко не успел. Он увидел надвигающуюся зеленую громадину, ощутил толчок, услышал лязг тормозов – и очутился на четвереньках посреди улицы. По счастью, такси лишь вскользь зацепило его, не нанеся серьезных повреждений, но выбило из рук полученный от Джона Гейла «дипломат». Поднявшись на ноги, Малко поспешно огляделся. Драгоценный чемоданчик валялся метрах в двадцати, на краю противоположного тротуара. О, ужас! Он был открыт!

Кинувшись со всех ног через проезжую часть, Малко увидел рассыпавшиеся по асфальту бумажные свертки. Шифровой замок, должно быть, открылся от удара. Еще слегка оглушенный, Малко присел на корточки, в то время как оба таксиста уже бежали ему на помощь.

В чемоданчике ничего не было, кроме множества прямоугольных пачек, завернутых в коричневую оберточную бумагу. Похожих на пачки галет.

Малко торопливо собрал рассыпанные свертки, запихивая их в «дипломат», как мог закрыл его, отмахнулся от услужливых таксистов и быстрым шагом направился к зданию авиакомпании, выстроенному в каком-то футуристическом стиле.

Ему повезло: у стойки регистрации никого не было. Мгновенно оформив билет, он проследовал по бесконечному коридору к выходу № 26 и одним из последних поднялся по трапу на борт огромного ДС-10, вылетавшего в Лос-Анджелес.

Прямого рейса на Лас-Вегас пришлось бы ждать слишком долго. Как всегда, когда была такая возможность, Малко занял одно из передних кресел в салоне первого класса, положив приоткрытый «дипломат» на колени.

~~

Один из свертков был испачкан, бумага надорвана. В разрыве просматривалось что-то зеленое. А если уж быть совсем точным – уголок банкноты. По всей видимости, в сто долларов.

Малко осторожно надорвал обертку чуть дальше. В пачке были только стодолларовые, банкноты. Пользуясь тем, что соседние кресла пустовали, Малко пересчитал бумажки. Их было пятьдесят – плотно упакованных, тесно прижатых друг к другу. Все были старые, с обтрепанными уголками. Пять тысяч долларов...

Малко вскрыл наугад еще две пачки. То же самое. В «дипломате», полученном им от Джона Гейла, было ровно сорок таких свертков.

Стало быть, двести тысяч долларов...

Ничего не понимая, Малко уложил пачки денег в чемоданчик и постарался получше закрыть замок. Потом подозвал стюардессу и попросил рюмку своей излюбленной водки «Лайка» со льдом. Увы, пришлось удовольствоваться «Смирнофф» – а ведь это сущая отрава для тонкого ценителя вроде него, – но ему необходимо было взбодриться и вновь обрести ясность мысли.

Странное, однако, у Джона Гейла понятие о государственной тайне...

Глава 2

Приглушенный звонок резко оборвал сон Генри Дуранго. Проснувшись, он протянул руку к тумбочке, выключил будильник и огляделся. Сквозь шелковые шторы уже пробивался яркий свет. Восход солнца в Лас-Вегасе, как гласят рекламные проспекты, не туманный, но золотой... Хорошо отлаженный кондиционер создавал в спальне восхитительную прохладу. Почесав в затылке. Генри уставился на тусклый глаз фотоаппарата марки «Никон» с огромным широкоугольным объективом, валявшегося на желтом ковре с густым ворсом посреди разбросанной одежды. Вчера вечером Ди выпила пива больше, чем обычно, и была уж слишком нетерпелива. Генри повернул голову и взглянул на нее.

Раскинувшись нагишом поперек огромной двуспальной кровати, свесив одну руку вниз и положив другую на живот, Ди Виндгров, несмотря на помятое лицо, больше походила сейчас на маленькую заспанную девочку, чем на скучающую миллиардершу, любительницу выпить и побаловаться в постели, тщательно скрывающую приближение сорокалетнего рубежа.

Не просыпаясь, она повернулась набок и прижалась к Генри. Отстраниться Генри не успел. Не открывая глаз, Ди привлекла его к себе. Он бросил тревожный взгляд на будильник. Без десяти шесть. Что ж, тем хуже, придется обойтись без душа. Для него это не такое уж большое неудобство.

Торопясь скорее покончить со своими обязанностями, он рывком встал на колени. Ди тут же обхватила руками его бедра, и он, не медля больше, сделал то, чего она от него добивалась. Она слабо вскрикнула, подалась назад, потом тело ее слово обмякло.

– Тише, – выдохнула она.

Генри яростно принялся за дело, одновременно пытаясь вспомнить, какую пленку он зарядил вчера в свой «Никон». Он двигался ритмично, быстро, без всяких нежностей, уткнувшись головой в подушку, чтобы не пришлось еще и целовать партнершу. Ди обожала целоваться, занимаясь любовью. В глубине души она была неисправимо сентиментальна.

Он достиг пика наслаждения, когда она только начала по-настоящему просыпаться, и, отвалившись, несколько секунд лежал неподвижно, отдыхая после «утренней зарядки», затем перекатился набок и вскочил с кровати.

Ди открыла наконец глаза и уставилась на его живот.

– Ты скоро вернешься?

Генри уже натягивал черный носок на ногу такого же цвета. Ему так долго пришлось обходиться без элементарных удобств, что он почти отвык мыться. Не прошло и минуты, как он оделся, проходя мимо большого зеркала, наспех пригладил свою белокурую шевелюру, нагнулся, чтобы подобрать «Никон» и черную кожаную куртку, и вышел из комнаты. На лестнице он внезапно ощутил прилив благодарности к Ди. В конце концов, у нее здесь удобнее, чем в его убогой комнате в мотеле «Фламинго». Выйдя в сад, он обогнул бассейн и устроился в тени маленькой беседки, построенной в форме китайской пагоды. Между прочим, и сама вилла Ди представляла собой точную копию буддистского храма с потрясающей крышей из оранжевой и зеленой черепицы. Это была одна из самых больших вилл в «Дезерт Инн Кантри Клуб», земле обетованной миллиардеров, проживающих в Лас-Вегасе.

Около сотни вилл, одна другой роскошнее, окружали квадратное поле гольфа с безупречно подстриженной травой. Дорожка, которая вела в это святая святых, была отделена от мира простых смертных высокой каменной стеной. В этот ранний час лужайка была пустынна. Генри уселся на землю и принялся наблюдать за соседней виллой слева – пожалуй, самой внушительной в «Кантри Клуб». Выкрашенные в темно-коричневый цвет стены большого приземистого здания плохо сочетались с высокими белыми колоннами – данью колониальному стилю, но самым удивительным были окна: через зеркальные стекла, причудливым образом отражавшие первые лучи восходящего солнца, невозможно было увидеть, что творится в доме.

~~

Генри Дуранго утер вспотевший лоб. Еще только половина седьмого, а жара уже такая, что и ящерица может испечься заживо. Решительно, жизнь в Лас-Вегасе в июле невыносима. Правда, игроки, проводящие двадцать четыре часа в сутки за зелеными столами в людных залах роскошных казино на «Стрипе» – центральном бульваре города – или в игорных домах «Глиттер Галч»[1] на Фремонт-стрит, этого не замечают.

Однако с тех пор, как Генри приехал в Сан-Франциско, ноги его не было в казино. Да, он в Вегасе для того, чтобы попытать счастья, но отнюдь не на зеленом сукне...

Если удастся то, что он задумал, – конец жалкому существованию «вольного» фотографа: «Сан-Франциско Стар» тут же заключит с ним годичный контракт. Вот она, фортуна! Впрочем, пока это всего лишь слухи, которые с некоторых пор разносятся в кулуарах редакции. Ничего определенного. Один шанс из тысячи... А не будь Ди, шансы и вовсе были бы равны нулю. Частные детективы бдительно охраняли «Кантри Клуб» день и ночь, прочесывая все уголки. Любопытные вроде Генри Дуранго были их излюбленной добычей. Десять дней назад, скрываясь от очередного дозора. Генри и забрался в сад виллы Ди.

И как раз вовремя. Миллиардерша приканчивала ящик пива и хандрила. Белокурые волосы, мужественное лицо и явно грозящая незнакомцу опасность взволновали Ди. Его сбивчивые, путаные объяснения развеяли ее хандру. Она отвела Генри комнату на первом этаже, но в тот же вечер уложила его в свою постель. Когда он не залегал в засаде за беседкой, они пили пиво в гостиной, занимались любовью и обсуждали мировые проблемы. Так продолжалось до пяти часов вечера, когда Ди ежедневно со скрупулезной точностью, как мусульманин на вечерний намаз, шла к игорному столу.

И никогда не выигрывала.

Генри смотрел ей вслед, когда она отправлялась в казино, тщательно накрашенная, едва не сгибаясь под тяжестью драгоценностей, задрапировав свое тощее тело и обвислые груди в парчу и бархат, и в эти минуты почти хотел ее.... Но сейчас он не помышлял об этом, изнемогая от жажды под утренним солнцем, которое припекало все сильнее. Он чувствовал, что способен одним глотком осушить бутылку пива.

Однако прежде чем подняться, чтобы сходить за предметом своих мечтаний, он в тысячный раз бросил взгляд на большой дом, за которым следил вот уже две недели, – в первые дни он вел наблюдение с другой стороны, от автостоянки. Здесь, за стеклянными дверями, выходившими в сад и на лужайку для гольфа, он ни разу не заметил ни малейших признаков жизни. Но именно в тот миг, когда Генри поднял глаза, одна из дверей чуть приоткрылась.

Сначала Генри решил, что это всего лишь галлюцинации, игра его воспаленного воображения. Он ведь так долго всматривался в эти стекла... Но нет, дверь приоткрылась еще шире, и фотограф лихорадочно схватился за свой «Никон». Сердце бешено заколотилось в его груди. Ни разу с тех пор, как он начал наблюдать за домом, никто не появлялся в саду. Каждый день около полудня от ворот виллы отъезжал роскошный лимузин, явно сделанный по особому заказу: темно-синий «кадиллак» тридцати футов в длину, буквально ощетинившийся теле– и радиоантеннами. Затемненные стекла лимузина мешали разглядеть пассажиров. На номерной табличке вместо цифр красовались пять букв: БАННИ.

Банни Капистрано, хозяин виллы. От одного упоминания этого имени бросало в дрожь окружного прокурора Лас-Вегаса Сэмюэла Розенберга. Банни был одним из немногих мафиози, проживших достаточно долгую жизнь, чтобы побывать и на встрече американской мафии в Кливленде 6 декабря 1929 года, и на той, что состоялась в Аппалачах 14 ноября 1957 года. За двадцать восемь лет, протекших между этими двумя событиями, ему было предъявлено тридцать четыре обвинения, из которых одиннадцать – в убийстве, и все тридцать четыре уголовных дела были прекращены. Диагнозов, поставленных медиками Банни Капистрано в продолжение его карьеры, вполне хватило бы, чтобы заполнить небольшую психиатрическую клинику... ФБР со всей ненавистью, на которую было способно, утверждало, что этот человек – один из главарей лас-вегасской мафии и подлинный хозяин известного казино «Дюны». Но доказать никто ничего не мог.

Во всяком случае, Банни Капистрано поселился в самом шикарном месте Лас-Вегаса, именно там, куда за два года до него удалился на покой эксцентричный миллиардер Говард Хьюдж. О вкусах, конечно, не спорят, но все же... Прежде Банни Капистрано держал бар в Чикаго – он купил его как раз после введения сухого закона – и именно там приобрел скверную привычку решать все вопросы с помощью грубой силы и оружия.

Со своей виллы он выезжал только в «Дюны». И никогда не вставал раньше одиннадцати. Значит, вряд ли это он был уже на ногах в столь ранний час.

Генри Дуранго осторожно взвел затвор «Никона». Стеклянная дверь была теперь распахнута настежь. Из нее вышел человек, одетый в красную рубашку. Он прошел в сад и остановился возле маленького бассейна в форме фасолины.

Генри уже наводил видеоискатель на цель. Когда голова незнакомца появилась в объективе, фотограф чуть не вскрикнул от радости; руки у него задрожали.

Именно этого человека поручила ему разыскать «Сан-Франциско Стар». Сотни раз Генри смотрел на выцветшую фотографию четырехлетней давности, надежно спрятанную в его репортерской сумке. Он сразу узнал эти глаза навыкате, правильные, но словно оплывшие черты лица, двойной подбородок, большой, мягкий и чувственный рот, намечающуюся лысину на макушке. Человек в красной рубашке был, правда, более худым, чем на фотографии, и слегка сутулился.

Некоторое время он стоял неподвижно, глядя на воду, затем к нему подошел еще один незнакомец – атлетического сложения, с перебитым носом и обильной проседью в волосах. Глаза его были скрыты темными очками.

Оба тут же направились к белому забору, отделявшему виллу от лужайки для гольфа, и, открыв калитку, пошли по траве, удаляясь от Генри Дуранго.

Второй мужчина, атлет с широкими, как у грузчика, плечами, трижды на протяжении какой-нибудь сотни метров оборачивался, явно чем-то обеспокоенный. А между тем, он не мог видеть Генри Дуранго, спрятавшегося за китайской беседкой. Затаив дыхание, фотограф нажал на спуск «Никона». Негромкий щелчок показался ему оглушительным. Но двое мужчин, ничего не замечая, шли дальше по подстриженной траве. От возбуждения Генри хотелось кричать. Он лихорадочно нажал на кнопку еще десять или двенадцать раз, затем остановился. Увы, в объективе была только спина интересовавшего его человека.

Во что бы то ни стало надо было хотя бы один раз снять его анфас. На бегу доставая из сумки новую пленку, фотограф кинулся к воротам сада, вскочил в свой «фольксваген», оставленный на стоянке Ди, и, резко рванув с места, поехал наперерез удаляющейся паре по дорожке, огибающей поле для гольфа.

Генри спешил. В какую бы сторону он ни поехал, предстояло покрыть около полумили. Он остановил машину посреди дорожки, идущей параллельно Дезерт-Инн-роуд, и, обогнув белую виллу, оказался на краю лужайки. В шести ярдах, по другую сторону зеленого травяного ковра, ему были видны виллы Ди и Банни Капистрано. Он посмотрел направо. Те двое с противоположной стороны лужайки направлялись прямо к нему. Генри выждал, пока они подойдут поближе, и, прижав «Никон» к правому глазу, поймал в видеоискатель обе фигуры. Когда они оказались ярдах в сорока, он принялся нажимать на спуск, взводя затвор так быстро, как только мог. Фотограф не ощущал больше жары и даже не заметил, что двое мужчин подошли уже совсем близко...

Вдруг он вздрогнул от громкого крика и увидел в объективе, как атлет в темных очках показывает рукой в его сторону. Другой мужчина тоже застыл на месте, глядя на него. Атлет, по-видимому, его телохранитель, схватил его за руку и подтолкнул в противоположную сторону. Генри щелкнул затвором еще раз, другой, третий: пора было смываться, но это было сильнее его. Когда он наконец опустил фотоаппарат, человек в красной рубашке бежал через лужайку к вилле с зеркальными окнами. Атлет же мчался прямо на Генри, отрезав ему путь к отступлению на виллу Ди. На бегу он вытащил из кармана брюк мини-рацию и что-то быстро говорил в микрофон.

Животный страх волной захлестнул Генри. Он тоже бросился бежать. К счастью, «фольксваген» стоял неподалеку.

– Подите сюда! – крикнул атлет.

Генри припустил еще быстрее. Лишь бы преследователь не выстрелил в спину... Но это встревожило бы обитателей соседних вилл: слишком неуместная пальба в этом сверхфешенебельном месте. В Лас-Вегасе так не убивают, это дурной вкус. В чем, в чем, а в отсутствии вкуса обвинить мафию трудно...

Судорожно глотая, раскаленный воздух. Генри скользнул в «фольксваген» и схватился за руль. Атлет-телохранитель был уже у машины. Оторвав одну руку от руля. Генри заклинил дверцу. И как раз вовремя: преследователь едва не оторвал ручку, пытаясь открыть ее.

Через окно Генри видел искаженное яростью лицо, усыпанное рябинками от оспы, оскаленные в злобной гримасе гнилые зубы. Взревел мотор. Трясущейся рукой Генри включил первую скорость. «Фольксваген» рванулся вперед. Атлет пробежал несколько метров, держась за ручку машины, но в конце концов вынужден был отпустить, когда Генри свернул на Дезерт-Сан-роуд. Проскочив на красный свет и свернув еще раз направо, он помчался на юг вдоль стены, огораживающей «Дезерт Инн Кантри Клуб».

Жаль, но он не успеет проститься с Ди. Да и в мотель «Фламинго» заезжать не стоит: слишком опасно.

Огромный синий «кадиллак», выехав из-за угла, загородил ему дорогу так внезапно, что он едва не врезался в его заднее крыло. Лимузин был такой длинный, что полностью заблокировал проезд по Парадиз-роуд.

Сердце Генри колотилось где-то в горле. Он лихорадочно дал задний ход. Отъехав достаточно далеко, фотограф развернулся и рванул на север. Он еще успеет выехать на Лос-Анджелесское шоссе через авеню Сахары.

Но не проехав и сотни метров, он вновь увидел перед собой огромное крыло «кадиллака». Синий гигант неотвратимо надвигался на него. Генри едва успел выехать на тротуар и, подскакивая на ухабах, помчался по одному из бесчисленных пустырей Лас-Вегаса. «Кадиллак» затормозил метрах в двадцати от него. Дверцы распахнулись, из машины выскочили трое. Только теперь Генри понял, что это уже не просто игра в догонялки с личностями, почему-то не желающими фотографироваться. Он ввязался в схватку не на жизнь, а на смерть.

Потрясясь на ухабах в облаке пыли еще сотню метров, «фольксваген» выехал на Карен-авеню, свернул налево к Ван Паттерну, потом к авеню Сахары и добрался наконец до «Стрипа».

Когда-то Лас-Вегас был всего лишь небольшим поселком в пустыне на автостраде № 91 Лос-Анджелес – Солт-Лейк – Сити. Первые отели и казино, в том числе и «Дезерт Инн», были построены на обочине шоссе, названного в этой части «Лас-Вегасским бульваром» и переименованного затем просто в «Стрип»[2]. В дальнейшем параллельно старой автостраде № 91 была проложена новая, а по обеим сторонам «Стрипа» вырос город Лас-Вегас. Прямые, как лучи, проспекты, пересекающие пустырь, получали названия по находившимся на них крупным казино: «Фламинго-роуд», «Дюн-роуд», «Дезерт-Инн-роуд».

Это красноречиво говорило о том, что в городе царит игра... Мало-помалу Лас-Вегас рос и ширился, раскинувшись до подножия ближайших гор. Но центром его по-прежнему оставался протянувшийся на две мили «Стрип». Лишь гордо возвышавшаяся башня отеля «Хилтон» да странное, похожее на гриб здание «Лэндмарка» держались в стороне от главного бульвара.

В этот ранний час Генри Дуранго было нетрудно проехаться по «Стрипу». Бульвар был пуст, огни погашены. Лишь лучи восходящего солнца играли на сверкающих стеклом и поддельным мрамором стенах казино.

Сзади послышался оглушительный скрежет тормозов: «кадиллак», проскочив на красный свет, чуть было не врезался в тяжелый бронированный грузовик фирмы «Бринкс», предназначенный для перевозки денег. В Лас-Вегасе такие встречаются едва ли не чаще, чем такси... Грузовик был почти вдвое меньше синего лимузина.

Взревел мотор, «кадиллак» снова рванулся вперед. Попытайся Генри выехать на шоссе, преследователи без труда нагнали бы его. Внезапно единственным возможным убежищем показался ему мотель «Фламинго».

Проскользнув между двумя такси с установленными на крышах кондиционерами, «фольксваген» свернул на Фламинго-роуд и, не сбавляя скорости, въехал на стоянку. Генри Дуранго выскочил из машины с «Никоном» в руках и бегом кинулся через холл к стойке портье.

– Номер 12, быстрее! – крикнул он, задыхаясь.

Он схватил ключ, добежал до своей комнаты, запер дверь на засов и на цепочку и, дрожа и обливаясь потом, опустился на кровать. «Никон» он так и не выпустил из рук.

От внезапного стука в дверь Генри чуть не подскочил. Он уставился на деревянные створки, словно мог что-то увидеть сквозь них. Ручка медленно повернулась, и фотографа охватила паника.

– Мистер Дуранго, откройте, – прокричал снаружи незнакомый голос.

Генри ничего не ответил. Раздался треск: дверь пытались высадить...

– Убирайтесь! – рявкнул Генри Дуранго. – Убирайтесь, не то я позову полицию!

Стук прекратился. Послышались удаляющиеся по коридору шаги. Краем покрывала с кровати Генри утер взмокший лоб. Теперь ему было по-настоящему страшно. Даже ослепительно яркое солнце, все выше поднимавшееся над пустыней, не успокаивало: дневной свет вряд ли помешает его врагам.

Зазвонил телефон. Поколебавшись, Генри решился наконец снять трубку. Он услышал негромкий, низкий голос. Не лишенный приятности, даже чуть певучий.

– Генри Дуранго?

– Да. Кто говорит?

– Банни Капистрано.

Ошеломленный, испуганный. Генри не сразу нашелся, что сказать. Наконец он все же попытался овладеть собой:

– Чего вы от меня хотите?

Банни Капистрано добродушно хохотнул, словно услышал удачную шутку.

– О, сущий пустяк. Вы только что сделали снимки в «Дезерт Инн Кантри Клуб».

– Да.

– Так вот, я хотел бы их получить.

Последовала пауза: пролетел тихий ангел. Его крылья сверкали от вспышек магния... Генри силился проглотить застрявший в горле ком.

– Вы прекрасно знаете, что я вам их не отдам. Меня прислала сюда газета «Сан-Франциско Стар», которая является заказчиком этих фотографий.

– Понимаю, понимаю, – миролюбиво согласился Банни. – Я готов немедленно возместить расходы, связанные с, вашим пребыванием в Вегасе, вплоть до суммы в пятьдесят тысяч долларов...

Генри Дуранго подумал, что ослышался. Столько он не заработает и за десять лет! Он чуть было не сказал: «Да»... Но дело было не только в деньгах. Много лет его считали ничтожеством. Если он станет автором сенсации, тогда другое дело. Все будут его уважать. А ему после долгих лет унижений и сомнительных делишек чертовски хотелось уважения.

– Мистер Капистрано, – сказал он. – Я не могу отдать вам эти снимки. Это очень важный для меня репортаж.

Банни Капистрано устало вздохнул. Кажется, он начинал нервничать.

– Повторяю, они мне нужны. Во что бы то ни стало.

В голосе старого мафиозо прозвучали тревожные нотки, и это внезапно придало Генри духу. Мысль о том, что такой могущественный человек зависит от него, кружила ему голову.

– Вы их не получите, – произнес он уже тверже.

– Даю вам два часа на размышление, – сказал Банни.

И первым повесил трубку.

Генри тут же схватил «Никон», перемотал пленку и попытался открыть аппарат. Ничего не вышло! Крышку заклинило; должно быть, убегая от погони, он стукнул «Никон», обо что-нибудь. Пленка стоимостью пятьдесят тысяч долларов так и останется внутри! Генри снял широкоугольный объектив, заменил его обычным: так будет удобнее вынести аппарат. Затем осторожно выглянул в окно и посмотрел на стоянку мотеля. Длиннющий темно-синий «кадиллак» Банни Капистрано стоял рядом с его «фольксвагеном». Страх снова сдавил ему горло. Генри попробовал сосредоточиться и хладнокровно обдумать ситуацию. Пока он находится в гостинице, он в безопасности. У ФБР есть в Лас-Вегасе бюро. Стоит только позвонить по телефону, и он поднимет на ноги весь мир. Информация, которой он располагает, завтра же появится на первой полосе «Вашингтон Пост». Только передать несколько слов по телетайпу – и никто и ничто не остановит лавину. От этой мысли Генри снова приободрился. Сняв трубку телефона, он набрал "О" – код междугородной связи. Занято. Он набирал еще четыре раза. По-прежнему занято. Невероятно... Набрав двойку, код мотеля, он тут же услышал мужской голос.

– Слушаю вас.

– Я никак не могу связаться с междугородной, – сказал Генри. – Не могли бы вы заказать для меня разговор с...

– Нет.

Генри Дуранго даже поперхнулся от изумления и бессильной злости.

– Как это «нет»? Я пожалуюсь в дирекцию мотеля!

– Именно от дирекции я и получил указание не соединять вас с междугородной, – спокойно и чуть насмешливо ответил голос в трубке. – Точнее, лично от Банни Капистрано.

Генри решил, что ослышался.

– Банни Капистрано? Как это?

– Мотель «фламинго» принадлежит ему, – объяснил его собеседник, и в трубке раздались короткие гудки.

Несколько секунд Генри стоял неподвижно с аппаратом в руках. Несмотря на включенный кондиционер, его снова прошиб пот. Нет, это невозможно! Должен же быть какой-то выход! На всякий случай он снова снял трубку и набрал "9" – код связи с городом. Есть же в конце концов в Вегасе полицейский участок, который не принадлежит Банни Капистрано!

Но девятка оказалась занята. Все линии были и будут отныне заняты для Генри Дуранго.

Он тихонько отодвинул засов, приоткрыл дверь и, вздрогнув, тут же захлопнул ее. Незнакомый мужчина стоял, привалившись к стене коридора, метрах в двадцати от его комнаты. Охваченный паникой, Генри Дуранго уставился на «Никон». Его решимость слабела. Все-таки заманчиво получить пятьдесят тысяч долларов...

Глава 3

Изящный позолоченный телефон мелодично звякнул. Выронив галстук, который он пытался завязать, Банни Капистрано схватил трубку.

– Да, Банни слушает. Ну, что?

– Он не выходит, – робко произнес один из его людей, дежуривших у мотеля «Фламинго».

– Идиот! – рявкнул Банни и швырнул трубку на рычаг.

Он был вне себя. Старый доберман Пеппи, который, как и каждое утро, смотрел на хозяина, занимавшегося своим туалетом, подошел и улегся у его ног. Разъяренный Банни изо всех сил пнул его под ребра. Ни в чем не повинный пес с визгом отскочил и забился под стол, злобно оскалив два ряда золотых клыков. Однажды в порыве щедрости Банни пришло в голову вставить своему любимцу золотые зубы. Надо же на что-то тратить деньги... Но реакция Пеппи удесятерила ярость старого мафиозо.

– Чертова тварь! – прорычал он. – Неблагодарная скотина!

Он поискал глазами, чем бы запустить в собаку, и не нашел ничего более подходящего, чем свои часы – «Пиаже», сделанные из цельного слитка золота величиной с яйцо и усыпанные мелкими бриллиантами.

Хронометр пролетел через комнату и ударился об оконную раму, во все стороны брызнули осколки стекла вперемешку с бриллиантиками.

– Сукин сын! – выругался Банки Капистрано.

Чтобы успокоиться, он достал из коробки огромную сигару – он курил их почти непрерывно, – отрезал кончик и щелкнул зажигалкой. После первой же затяжки ему немного полегчало.

Этот жалкий репортеришка хочет поджечь бикфордов шнур от ящика с динамитом. Чтобы избежать сокрушительной катастрофы, действовать надо быстро и безжалостно. И быть готовым к самому худшему...

Внезапно Банни почувствовал себя смертельно усталым. Не по возрасту ему уже такие дела... Отступать некуда. На миг ему показалось, что он вновь стал маленьким мальчиком, истово верившим в Христа и Пресвятую Деву. И он принялся горячо молиться, чтобы журналист согласился уступить пленки за пятьдесят тысяч. Как бы это все упростило!

~~

Телефон трезвонил уже добрую минуту, когда Генри Дуранго решился наконец снять трубку. Это мог быть только Банни. Два часа истекли. Жара на улице была теперь просто удушающей, и толпы розовощеких, выспавшихся туристов с тугими кошельками уже теснились у столов казино.

– Вы подумали? – спросил старый мафиозо.

Голос в трубке не был ни дружелюбным, ни враждебным. Деловой разговор, и только.

– Да, – ответил Генри. – Где вы находитесь?

– А что?

– Я хочу с вами поговорить. С глазу на глаз. Но сначала велите убраться вашим гориллам. Я не хочу, чтобы они пристукнули меня раньше времени.

Банни Капистрано рассмеялся с явным облегчением.

– Я тут недалеко. В «Дюнах», в баре. Вам надо только пересечь «Стрип». Жду вас. И отдам все необходимые распоряжения. Впрочем, учтите, никто здесь не желает вам зла.

В этом Генри отнюдь не был уверен.

Он повесил трубку. Главное сейчас – выбраться из мотеля, из этой западни. Выждав с минуту. Генри приоткрыл двери. На сей раз коридор был пуст. Фотограф осторожно двинулся вперед, сжимая в правой руке «Никон». В маленьком холле с выкрашенными в пурпурный цвет стенами тоже было пусто. Не было даже портье за стойкой. Должно быть, подумалось Генри, его враги не знают, что он не может извлечь пленку из «Никона». Через стеклянную дверь он внимательно оглядел стоянку. «Кадиллак» был на прежнем месте, рядом с его «фольксвагеном». В тридцати метрах от входа.

Он вышел и захлебнулся раскаленным воздухом. Каждый шаг давался ценой невероятных усилий. Генри пересек стоянку и, свернув направо, оказался на Фламинго-роуд. Асфальт жег ему подошвы. Из «кадиллака» вылез человек. Он провожал Генри взглядом, пока тот шел в направлении высокого белого здания казино. «Дюны» находились метрах в ста, на противоположной стороне «Стрипа». Силясь скрыть дрожь в коленях, Генри шагал вдоль длинного забора, окружавшего недостроенный «Гранд-отель». На «Стрипе» было оживленное двустороннее движение. Ему пришлось остановиться у светофора. Машины то и дело подъезжали к «Дюнам», другие отъезжали; шоферы в зеленой униформе оглашали бульвар пронзительными криками. Справа от входа в казино вытянулась вереница такси. И вдруг вместо того, чтобы войти в казино, Генри Дуранго резко повернул, рывком распахнул дверцу первой машины и плюхнулся на заднее сиденье. Водитель, широко улыбаясь, обернулся к нему:

– Поехали, приятель?

Этот краснолицый, добродушный малый нарочито усиливал свой южный акцент.

– В аэропорт Мак-Карран, – выдохнул Генри. – И побыстрее!

Машина тронулась.

– Порядок, не подведу. Ваш самолет когда?

Генри пробормотал в ответ нечто невнятное и отвернулся к окну, стараясь не показать, что его всего трясет. Отсутствующим взглядом он взирал на убегающую назад вереницу мотелей «Стрипа». Проехав полмили, такси свернуло налево, на авеню Тропикана. Роскошные казино остались далеко позади. Машина ехала теперь мимо автокемпингов, где под немилосердно палящим солнцем рядами выстроились трейлеры.

Еще поворот – и такси выехало наконец на Парадиз-роуд. До аэропорта оставалось чуть больше мили. Ему все-таки удалось провести всемогущего Банни Капистрано...

Внезапно на приборном щитке зажглась красная лампочка. Из рации послышался голос, от которого по позвоночнику Генри Дуранго словно потекли ледяные струйки. Шофер прислушался, вздрогнул и обернулся к пассажиру. Добродушия на его румяной физиономии как не бывало.

– Эй, приятель! – рявкнул он. – Вы мне не сказали, что ушли из «Дюн», не заплатив по счету!

Он снял ногу с педали газа, и такси замедлило ход. Генри показалось, будто кровь в его жилах превратилась в свинец. Пожалуй, он недооценил Банни Капистрано.

– Неправда! – отчаянно запротестовал он. – Я даже не был в «Дюнах».

Помрачневший шофер, не слушая его, затормозил и остановился на обочине, готовый развернуться.

– Служба охраны в «Дюнах» только что передала по радио сообщение всем водителям такси, где есть рации. Говорят, вы подделали чек на девятьсот долларов или что-то в этом роде... Может, это и ошибка. Но я обязан отвезти вас назад.

Порывшись в кармане, Генри Дуранго вытащил целую горсть измятых банкнот по десять и двадцать долларов и протянул их шоферу через спинку переднего сиденья.

– Отвезите меня в аэропорт, – взмолился он. – Скажите, что не слышали сообщения...

Тот покачал головой.

– Никак нельзя, приятель. Если я вас отвезу, в Вегасе мне больше уж не работать.

– Тогда везите меня в ФБР.

Шофер снова покачал головой.

– Я везу вас в «Дюны», и точка. Можете даже не платить. А там – делайте, что хотите.

Генри Дуранго понял, что уломать его не удастся. Сжимая в правой руке «Никон», он левой рванул на себя ручку, выпрыгнул из такси и помчался в противоположную от «Стрипа» сторону, даже не оглянувшись на крики шофера. Он знал: тот ни за что не оставит машину, стало быть, вдогонку не побежит. Генри пересек каменистый пустырь и, пробежав около четверти мили, остановился передохнуть за низким зеленоватым строением. Пот лил с него ручьем, сердце бешено колотилось. Через пять минут у него на хвосте будет вся свора Банни Капистрано. Спрятаться тут некуда. Кругом плоская, как ладонь, пустыня, лишь несколько небольших домиков.

Переведя дух, он зашагал в сторону авеню Тропикана. Необходимо было как можно скорее найти телефонную будку, позвонить в ФБР и в «Сан-Франциско Стар». Но ни одной будки поблизости не было видно. Зато с восточной стороны приближалось свободное такси. Выбежав на обочину, Генри поднял руку. Но прежде чем сесть, убедился, что это такси не оборудовано рацией.

– Угол Фремонт-стрит и Четвертой, – отрывисто бросил он.

Без единого слова шофер нажал на газ. Они пересекли «Стрип» и свернули направо, к северу. Когда такси проезжало мимо «Дюн», Генри скорчился на сиденье. Никогда бы он не подумал, что Банни Капистрано обладает такой мощью. Теперь и ехать в аэропорт было опасно. Прежде всего необходимо спрятать «Никон» и пленку. Внезапно Генри улыбнулся: в голову пришла неплохая мысль.

Потребовалось почти полчаса, чтобы добраться до места. Остановившись на углу Фремонт-стрит, шофер понимающе подмигнул Генри.

– Идите в «Голден Наджет»[3]. У них сегодня можно сорвать хороший куш. Банк – две тысячи долларов.

Генри как можно любезнее улыбнулся и вышел. На этом углу располагались два сверкающих неоновыми огнями модных казино – два огромных насоса, выкачивающих из людей деньги. Они занимали около квадратной мили. Завсегдатаи называли это место «Глиттер Галч» – «Золотоносный каньон». Эта часть Лас-Вегаса больше всего походила на город в полном смысле слова. Здесь были тротуары, а между казино примостилось несколько магазинчиков.

Подождав, пока такси отъедет, Генри Дуранго решительно повернулся спиной к «Голден Наджет» и «Хоре шу»[4] и направился к Четвертой улице.

~~

«Законом штата Невада запрещается принимать в залог очки и зубные протезы».

Генри Дуранго оторвал взгляд от вывески над прилавком ломбарда и вновь посмотрел на хозяина, маленького старичка, брезгливо вертевшего в руках его «Никон».

– Ну? Берете или нет?

– Здорово его стукнули, – заметил старичок. – Работать не будет.

– Ничего страшного, – заверил его Генри. – Крышка немного помялась, выпрямить – и все дела. Сколько вы за него дадите?

«Ростовщик» поднял на него маленькие холодные глазки. Он наверняка жалел о тех временах, когда еще принимали в залог зубные протезы – уж их-то наверняка всегда выкупят.

– Тридцать долларов.

Генри сделал вид, будто колеблется. Потом небрежно кивнул:

– О'кей, пусть будет тридцать. Но шутки в сторону, приятель, не вздумайте его продать!

– Не раньше, чем через месяц. Так и записано в вашей квитанции.

Он протянул Генри розовый картонный прямоугольник, на котором была проставлена дата: в июля. Пощелкал кассовым аппаратом и извлек из ящичка три десятидолларовых бумажки. Затем прикрепил к «Никону» вторую половину квитанции и положил его на полку среди лежавших рядком гитар, банджо и скрипок. Можно подумать, что в Лас-Вегасе живут одни музыканты... Через минуту Генри был уже на улице и быстром шагом удалялся от лавочки, втиснувшейся между конторой компании «Вестерн Юнион», работавшей круглосуточно, и винным магазином. Да, в ломбардах по соседству с «Глиттер Галч», верно, делают большие дела...

Избавившись от аппарата, Генри Дуранго сразу почувствовал себя лучше. Он зашел в «Голден Наджет», уверенный, что найдет там телефон, и принялся протискиваться между игроками, толпившимися вокруг длинного ряда «одноруких бандитов».

От сотен игровых автоматов шум стоял оглушительный. Охваченные азартом ковбои, мелкие служащие, пенсионеры, таксисты, девицы из ночных кабаре неутомимо дергали рычаги, завороженно глядя на неустанно вращающиеся цилиндрики в ожидании выигрышной комбинации, которая выдаст счастливчику целый поток монет. Некоторые держали наготове пластмассовые стаканчики с пятицентовиками, десятицентовиками и четвертаками, чтобы скорее ссыпать их в ненасытное нутро автомата.

В тот момент, когда Генри Дуранго уже почти добрался до телефонной будки, под сводами казино раздался зычный голос:

– Attention, this is donble jackpot time![5]

На всех автоматах тут же замигали красные лампочки.

Маленькая старушка с заправленными в сетку седыми волосами, в кожаной перчатке на правой руке принялась лихорадочно играть на четырех автоматах сразу, скачками перебегая от одного к другому, чтобы опустить монетки, и возбужденно вскрикивая. А между тем было еще далеко до полудня...

Генри Дуранго опустил в щель монету, прикрыл плотно дверь, чтобы не слышать шума, и заказал разговор с «Сан-Франциско Стар» за счет абонента. Только сейчас он вдруг понял, до чего жуткий у него вид: весь грязный, липкий от пота и к тому же небритый.

Тридцать секунд спустя ему ответила телефонистка редакции.

– Соедините меня с Джеймсом Мак-Кордом, – закричал он в трубку. – Срочно! Это Генри Дуранго.

Мак-Корд был редактором отдела политики. Он-то и подкинул Генри эту историю. Едва услышав его монотонный голос, фотограф возбужденно затараторил:

– Джеймс, я его нашел! Снимки у меня!

– Фантастика! – изумленно выдохнул Джеймс Мак-Корд. – Дуй сюда быстро! Это же сенсация года!

Держа трубку у уха. Генри искоса поглядывал на игорный зал. Внезапно среди автоматов возникли две фигуры в одинаковой синей форме. Полиция. Желудок Генри внезапно налился свинцом. С ними был тот самый человек в темных очках, что гнался за ним в «Кантри Клуб»! Генри тут же подумал о квитанции, полученной в ломбарде. Если ее найдут у него, это конец...

– Джеймс! – отчаянно крикнул он. – Я не могу говорить. Меня преследуют... Позвони в ФБР!

Генри повесил трубку в тот самый момент, когда тип в темных очках заметил его. Он что-то крикнул двум полицейским, и те, как по команде, повернули головы.

Расталкивая играющих, все трое бросились к телефонной будке. Генри уже выскочил из нее и бросился в проход между двумя рядами игровых автоматов, параллельный тому, по которому бежали его преследователи. Кинуться ему наперерез они не могли: автоматы стояли слишком близко друг к другу.

Атлет в темных очках бежал впереди. Один из полицейских повернул назад, к выходу. Генри Дуранго понял, что он окружен. Его преследователь уже добежал до конца длинного рада автоматов. У фотографа оставалось лишь несколько секунд, чтобы избавиться от ломбардной квитанции.

– Стой! – крикнул человек в темных очках.

Его голос на миг перекрыл грохот автоматов. На другом конце зала полицейский уже выхватил из-за пояса сверкающий никелем пистолет 38 калибра. Затравленно озираясь, Генри вдруг заметил, что толпа прижала его к высокой девушке с тонкими чертами правильного, но неулыбчивого лица и роскошным бюстом. Она, как заведенная, дергала рычаг, а на плече у нее висела белая сумочка на длинном ремешке.

Повинуясь безотчетному порыву, Генри быстрым движением сунул розовый кусочек картона в приоткрытую сумочку и тут же дал увлечь себя толпе. Его преследователь, энергично работая локтями, уже приближался. Он прошел мимо девушки, не обратив на нее внимания. Тяжелая пятерня легла на плечо Генри Дуранго, пальцы вцепились в него, словно стальные клещи. Фотограф попытался вырваться, но его противник, как видно, обладал недюжинной силой.

К ним уже пробирались полицейские. С ничего не выражающими лицами, они грубо заломили руки Генри Дуранго за спину и защелкнули на них наручники. Генри неистово отбивался, пиная всех троих ногами.

– Отпустите меня! – вопил он на весь зал. – Я журналист! Что я такого сделал?

Полицейские поволокли его к выходу. Один из них стукнул Генри рукояткой пистолета по голове. Правда, не сильно.

– Заткнись! Успеешь еще наговориться.

Автоматы продолжали громыхать, как ни в чем не бывало. Они вышли. Прямо у входа в «Голден Наджет» стояла полицейская машина со включенной красной «мигалкой» на крыше. Зеваки вокруг таращились на Генри.

– Куда вы меня повезете? – жалобно спросил фотограф.

Один из полицейских подтолкнул его внутрь сине-белого «форда», окинув презрительным взглядом потертые джинсы, изношенные, запыленные ботинки и грязную рубашку.

– В «Дюны», – бросил он. – Будешь объясняться с Банни. Ты его вроде нагрел на девятьсот долларов.

– Отвезите меня в ФБР! – закричал Генри. – Мой арест незаконен!

– Ну что ты дергаешься? У нас таких, как ты, каждый день десятки. Банни тебя не съест. Просто слегка проучит. Это лучше, чем отсидка в окружной тюрьме. Да и не так долго. Потом пойдешь в ФБР. Если захочешь...

– Он убьет меня! – взвыл Генри.

Атлет молчал, внимательно глядя на фотографа из-под темных очков. Он преспокойно достал из кармана плитку шоколада и принялся грызть ее. А полицейский, подталкивавший Генри, тем временем наклонился к его уху и прошипел с неожиданной злобой:

– Заткни глотку, недоносок! А не то сейчас пойдем прогуляемся по пустыне, и вернешься ты с прогулки без единого зуба. То-то будет довольна твоя жена!

Сдавшись, Генри дал втолкнуть себя в машину. Человек в темных очках сел рядом с водителем, продолжая грызть шоколадку. «Форд» тронулся и поехал на юг. Время от времени водитель давал гудки, расчищая себе путь. Генри казалось, будто он видит кошмарный сон. Его же просто-напросто похитили. Средь бела дня. В центре Лас-Вегаса. При содействии местной полиции... Он попытался успокоить себя: ведь Джеймс Мак-Корд наверняка уже дозвонился в ФБР. И только он, Генри, знает, где пленка. Даже если девица с белой сумочкой захочет забрать фотоаппарат из ломбарда, старик ей его вряд ли отдаст...

Полицейская машина въехала под навес «Дюн» и остановилась. Подталкиваемый двумя полицейскими, Генри вошел в просторный холл, прямо за которым находился игорный зал. Кондиционеры работали вовсю, и от прохладного воздуха ему стало легче.

– Банни там, в баре, – махнул рукой атлет.

Маленький полутемный бар помещался за «ямой» – залом, где играли в «двадцать одно» и в рулетку. Крепко держа Генри под руки, полицейские пробирались сквозь толпу игроков, не обращавших на них ни малейшего внимания. Бар был пуст. Лишь за одним столиком сидел полный, почти совсем лысый человек с глазами навыкате и одутловатым лицом, одетый в зеленый костюм, с аккуратно повязанным галстуком. Перед ним на столике стоял поблескивающий позолотой телефонный аппарат.

Он замахал полицейским сигарой размером с хорошую динамитную шашку и обнажил в широкой улыбке крупные желтые зубы.

– Браво! Парни из полицейского управления, вы неподражаемы! Можете освободить ему руки.

Один из полицейских снял с Генри наручники, и тот принялся растирать затекшие запястья. Тут же, словно по мановению волшебной палочки, радом возникли два частных детектива из охраны «Дюн», оба в новенькой форме, с пистолетами за поясом, и встали по обе стороны, готовые пресечь любую попытку к бегству. Банки Капистрано вновь широко улыбнулся полицейским.

– Почему бы вам не прийти завтра посмотреть ночное шоу? С женами? Я оставлю для вас места. Идет?

Полицейские рассыпались в почтительнейших изъявлениях благодарности. Одно место на ночное шоу в «Казино де Пари» стоило двадцать пять долларов... Полицейский помоложе пробормотал что-то о необходимости доложить в управление. Улыбка Банни стала еще шире и дружелюбнее.

– Не стоит, ребята. Парень сделал глупость, не подумав. Подпишет нам бумажку, и все будет в порядке.

Полицейские не настаивали. Трудно перечить человеку, который хлопает по плечу самого шерифа. К тому же обоим очень хотелось посмотреть шоу. С женами или без...

Они простились с Банни Капистрано, который тепло пожал им руки, и не торопясь, вразвалку зашагали к холлу. Банни, вмиг посерьезнев, приказал двум охранникам:

– Отведите его в мой кабинет.

Охранники подхватили Генри Дуранго под руки и, не говоря ни слова, повели его через игорный зал к коридору, уходившему влево от стойки портье. Банни Капистрано величественно поднялся и последовал за ними, степенно неся свое обозначившееся брюшко.

Охранники втолкнули Генри в просторный кабинет без окон, устланный мягким зеленым ковром, и по знаку человека в темных очках молча удалились. Банни вошел и плотно прикрыл за собой дверь. Насмерть перепуганный Генри стоял на ватных ногах посреди комнаты. Атлет медленно подошел к нему и без предупреждения ударил кулаком в челюсть. Генри показалось, что у него раскололся подбородок. По-прежнему не говоря ни слова, атлет принялся методично и профессионально избивать его. От удара ногой в печень Генри вывернуло наизнанку.

Он начал сползать по стене, но его мучитель тут же вновь поставил его на ноги. Держа фотографа левой рукой за шиворот, он правой быстро обыскал его. Нашел бумажник и, просмотрев содержимое, швырнул на пол. Не обнаружив того, что искал, он сунул руку в карман брюк и выхватил маленький револьвер «Кобра» 38 калибра. Размахнувшись, он изо всех сил ударил Генри стволом револьвера в зубы. Четыре передних резца разлетелись в кусочки. Генри взвыл, рот его наполнился кровью. Человек в темных очках засунул ствол ему в рот до самого барабана. Голова Генри была прижата к стене, он не мог даже шевельнуться. Он увидел, как палец его палача взвел курок, услышал сухой щелчок. Глаза его наполнились слезами от боли и унижения. Сотрясаемый приступами тошноты, он непроизвольно сжимал ствол уцелевшими зубами.

Банни Капистрано поднялся и подошел к нему, глядя прямо в глаза холодно, непреклонно и устрашающе.

Дрожащим от сдерживаемой ярости, полным презрения голосом он спросил:

– Ну? Где эта чертова пленка?

Глава 4

– Банни Капистрано занят.

Надменно глядя на посетителя, швейцар «Дюн» покачал головой с притворным сожалением. Малко всю жизнь терпеть не мог чванливой челяди. От пронзительного взгляда его золотистых глаз швейцару стало не по себе.

– Мистер Капистрано ждет меня, – сказал Малко. – Ступайте доложите ему, что человек из Вашингтона уже здесь.

Швейцар повиновался. Малко проводил его взглядом. Вот он свернул налево, пробираясь между рядами столов, где играли в «двадцать одно».

Игра здесь начиналась сразу за стойкой портье. Справа стояли игровые автоматы, за ними в глубине – столы для покера и баккара, огороженные невысокими барьерами. «Яму» – большой прямоугольный зал в центре, устланный мягким зеленым ковром, – занимали рулетка, кости и «двадцать одно». Из зала доносился оглушительный гул: звон жетонов, крики, ругань. Швейцар пересек «яму» и поднялся на три ступеньки, ведущие в бар, находившийся чуть выше.

Малко увидел, как он склонился к уху толстяка в зеленом костюме, сидевшего за одним из столиков напротив какого-то священника в сутане.

Толстяк тут же обернулся, увидел Малко и замахал ему рукой, делая знак подойти. С дипломатом в руке Малко в свою очередь пересек «яму». Почти все столы для игры в «двадцать одно» были заняты.

Молоденькая официантка в зеленой мини-юбке и капроновых чулках в сеточку, с подносом, уставленным стаканами, соблазнительно вильнув бедрами в сторону Малко, послала ему столь же ослепительную, сколь и дежурную улыбку.

Напитки в «яме» подавались за счет казино – весьма великодушный жест. Официантки здесь получали всего шестнадцать долларов в день, однако среди девушек Лас-Вегаса эта работа считалась одной из самых завидных. Игроки, которым везло, непременно совали жетон на десять, а то и на двадцать долларов официантке, подающей им виски. А хорошая порция шотландского подогревала азарт, побуждая продолжать игру. Час «пик» еще не настал, но от столов, где играли в кости, в самом центре «ямы» доносились возбужденные вопли. Как и во всех казино Лас-Вегаса, здесь играли круглые сутки. Нигде не было часов – чтобы не напоминать игрокам о времени. Вооруженные огромными кольтами и увешанные запасными обоймами, по ковру неслышно вышагивали охранники, следя за порядком.

Прежде чем подняться в бар, Малко на какой-то миг задержался на краю «ямы»: ему хотелось получше разглядеть Банни Капистрано. Так вот он какой – человек, которому Малко должен был передать от Джона Гейла двести тысяч долларов... Больше всего этот тип походил на старого мафиозо. Каким, очевидно, и был в действительности. А между тем, тот, кто доверил Малко чемодан с деньгами, был определенно вне подозрений. Или же, надо думать, «неладно что-то в Датском королевстве...» Как и было условлено, Малко по прибытии в Лас-Вегас вскрыл запечатанный конверт. В нем была лишь белая карточка с двумя отпечатанными на машинке строчками:

Банни Капистрано

455 7629

Малко тут же позвонил по указанному номеру и услышал голос Банни Капистрано. Как только он произнес имя Джона Гейла, Капистрано тут же попросил его зайти к нему в казино «Дюны». Должно быть, ему не терпелось получить свои двести тысяч долларов.

Как и следовало ожидать, Банни Капистрано поднялся, чтобы приветствовать Малко, и едва не раздавил ему ладонь своей волосатой, унизанной перстнями лапищей. Несмотря на пухлое, доброе лицо, лысый череп и выпуклые, лучившиеся благодушием глаза, было в этом старике что-то тревожащее. Чуть поодаль, в глубине бара, Малко заметил верзилу в желтой рубашке и, несмотря на полумрак, в темных очках. Вне всякого сомнения, это был телохранитель.

Священник, сидевший за столиком Капистрано, тоже поднялся, молча кивнул Малко и удалился, взметнув полами черной сутаны.

– Добро пожаловать в Лас-Вегас.

Голос у Банни был низкий, с чуть заметной хрипотцой. Он снова опустился на стул. Сел и Малко, положив свой «дипломат» на стол. Банни Капистрано вздохнул.

– Прошу прощения, что не вышел вам навстречу. Никак не мог отделаться от отца Кроули. Каждое утро он приходит ко мне узнать, кто накануне был в крупном выигрыше. А потом является к этим людям за пожертвованиями. Я не могу ему отказать.

«Довольно неожиданно», – подумал Малко.

– Я должен передать вам вот это, – произнес он вслух. – От Джона Гейла. Только поэтому я здесь.

Банни Капистрано смотрел на коричневый «атташе-кейс» так, будто он был начинен взрывчаткой.

– А что там?

– Не знаю, – покачал головой Малко. – Мне только поручено вам его передать.

Старый мафиозо глядел на него все более удивленно и подозрительно. Наконец он раздавил окурок сигары в пепельнице и встал.

– Поедемте ко мне, – сказал он. – А то здесь полным-полно типов из налогового управления.

Малко последовал за ним. Старик величественно шел через «яму» и холл, а вслед ему несся нестройный хор приветствий: «С добрым утром, Банни! С добрым утром!» Когда они вышли под навес, какой-то шофер, заметив Банни, выскочил из роскошного «Континенталя IV» и замахал руками в сторону длиннющего «кадиллака», припаркованного поодаль, рядом с вереницей такси. Лимузин тотчас рванулся вперед. Маленький желтолицый гаваец выскочил наружу и распахнул дверцы.

– Домой, Кении, – бросил Банни Капистрано.

– О'кей, босс, – почтительно осклабился шофер.

Малко не переставал удивляться знакомствам советника президента. Банни Капистрано был бы скорее на месте перед судом присяжных, чем на коктейле в Белом Доме...

Что до «кадиллака», то это было просто нечто невероятное. Заднее сиденье, на котором они расположился представляло собой глубокое ложе из красного бархата, предназначенное скорее всего для любовных утех царицы Савской, а в пространстве перед ним свободно могла бы танцевать дюжина девиц из «Казино де Пари».

Кроме того, в машине были: холодильник, два телефона и цветной телевизор. Не одна, а две откидные крыши приводились в движение нажатием кнопок. Нечего и говорить, что передняя часть салона была отделена от задней толстым матовым стеклом. Поймав взгляд Малко, Банни довольно улыбнулся.

– Славно, не правда ли? Тридцать шесть тысяч долларов. Мальчишкой мне не раз приходилось ночевать в брошенных автомобилях. Ну а с такой тачкой мне и дом не нужен, верно?

Действительно, «кадиллак» был немного длиннее, чем стандартный загородный особняк...

До самого «Дезерт Инн Кантри Клуб» они не обменялись больше ни словом. Как будто старый мафиозо боялся заговорить о делах. «Кадиллак» затормозил, и гаваец Кении бросился открывать дверцы. Малко нашел, что вилла Банни Капистрано совершенно гармонировала с его личностью. Зеркальные стекла создавали странное ощущение какой-то неловкости и смутной тревоги.

Кенни мигом принес бутылки: «Джи энд Би», «пепси-кола», «перрье» – и стаканы, расставил их на столике и удалился. Гостиная была обставлена в типично калифорнийском стиле: низкие, удобные кресла и пуфы, декоративный камин, в котором плясало газовое пламя. Банни Капистрано устало опустился в кресло напротив Малко. Тяжело дыша, он закурил новую сигару.

– Ну, так что это за история? – выдохнул он вместе с дымом.

Малко поставил «дипломат» на столик и подтолкнул к Банни.

– Мне поручено передать вам это. Вот и все. Точка.

– Джон Гейл мне даже не позвонил, – буркнул Капистрано.

Час от часу не легче. Малко надоели экивоки, и он решил взять быка за рога.

– Совершенно случайно этот чемоданчик открылся, – объяснил он, – поэтому могу вам сказать, что в нем находятся двести тысяч долларов. В купюрах по сто долларов.

Банни Капистрано чуть было не проглотил свою сигару.

– Скотина, – пробормотал он. – Ублюдок проклятый!

Надо полагать, эти эпитеты относились не к кому иному, как к Джону Гейлу. Старый мафиозо яростно помахал сигарой перед самым носом Малко:

– Вы хотите сказать, что видели все эти бабки и не смылись с ними? У вас что, с головой не в порядке или как?

Малко, мягко говоря, не ожидал такого приема. Обычно когда приносишь человеку такую сумму, он готов целовать тебе ноги.

– Выбор пал на меня, – холодно отчеканил он, – именно в силу того, что я не способен совершить то, о чем вы только что сказали. Моя миссия окончена. Я уезжаю.

Он встал и направился к дверям. Нет уж, дудки, больше он никогда не согласится выполнять поручения Белого Дома...

За его спиной раздался зычный рев Банни Капистрано:

– Эй! Подождите! Минуточку!

Малко был уже в холле у входной двери. Тогда мафиозо гаркнул во всю мочь:

– Кенни!

Хлопнула дверь. Малко обернулся. Коротышка-гаваец стоял между ним и дверью. Его крошечные глазки свирепо щурились. Весь подобравшись, раскинув руки, держа ладони горизонтально, он стоял в классической позе каратиста, не сводя с Малко злобного взгляда.

– Лучше бы вам вернуться и сесть, – предостерегающе заметил Банни Капистрано. – Кенни когда-то чуть не стал чемпионом мира по каратэ. Он может убить вас голыми руками.

Покосившись на Кенни, Малко прочел в его неестественно расширенных черных зрачках смертный приговор. А он даже не был вооружен. Его суперплоский пистолет остался в чемодане, в ячейке автоматической камеры хранения Лас-Вегасского аэропорта. Он повернулся на каблуках и направился в гостиную. Банни Капистрано сидел перед открытым «дипломатом», злобно уставившись на банкноты.

– Ублюдок, – повторил он. – Дурные вести не лежат на месте.

Он машинально теребил пачку банкнот. Малко заметил, как заходили желваки на его желтоватом, заплывшем жиром лице.

Вдруг старый мафиозо запустил руку в «дипломат», схватил несколько пачек и запустил ими в угол гостиной. Бумага порвалась, и банкноты зеленым облаком разлетелись по комнате. Вытаращив глаза, Банни Капистрано вскочил и, топая ногами, словно в припадке безумия, принялся швырять в Малко пятитысячными пачками.

– Недоносок ваш Джон Гейл! – орал он. – Мразь! Дерьмо собачье! Знал ведь, что принеси он их мне сам, я бы заткнул эту пакость ему в глотку! – орал он, брызгая слюной.

Его пухлые щеки тряслись, вся плотная фигура содрогалась от ярости. Малко спокойно стряхнул стодолларовую банкноту, приставшую к плечу. Он видел, что старика вот-вот хватит удар, и ему захотелось успокоить беднягу.

– Множество людей были бы счастливы получить такую сумму, – заметил он.

– Только не я! – рявкнул Банни Капистрано.

Кинувшись на Малко, словно разъяренный носорог, он схватил его за руку и потащил в соседнюю комнату. Там у стены возвышался огромный сейф. Продолжая бормотать ругательства, Банни набрал шифр, повернул ручки и потянул на себя массивную стальную дверь. Затем повернулся к Малко:

– Взгляните.

Заинтригованный, Малко подошел поближе. Несмотря на все его хладнокровие, у него на миг защемило в груди. Полки сейфа буквально ломились от пачек банкнот, Банни Капистрано взял одну, и Малко понял, что здесь были только сотни.

– Два миллиона шестьсот пятьдесят четыре тысячи восемьсот долларов, – уточнил мафиозо с неожиданной горечью. – Завтра будет еще немного больше. А через месяц еще. А через три месяца придется покупать новый сейф. И при этом я не могу потратить ни сотни из всех этих чертовых башлей.

– Но почему? – вырвалось у Малко.

У Банни Капистрано внезапно отвисла челюсть, пухлое лицо словно обмякло.

– Да потому что стоит мне купить хоть пачку сигарет, – прохрипел он, – какой-нибудь ублюдок из налогового управления тут же записывает, сколько я истратил. И если я стану спускать больше пяти тысяч в месяц, то рискую оказаться перед судом присяжных – за уклонение от уплаты налогов. А потом за решеткой лет на десять-пятнадцать. Так что можете засунуть ваши двести тысяч себе в задницу.

– Это не мои двести тысяч, – решительно поправил его Малко. – Джон Гейл доверил их мне для передачи вам. Я полагаю, он вам их должен.

– Это башли Джона Гейла! – вновь взорвался Банни Капистрано. – И вы их ему вернете.

Малко покачал головой. Ему было почти жаль старика.

– Мне заплатили за то, чтобы я отвез вам эти деньги, а не за то, чтобы я тащил их обратно.

– Сколько? – взвизгнул мафиозо.

– Двадцать тысяч долларов.

Банни Капистрано запустил руку в сейф и вытащил пригоршню пачек.

– Плачу вам сорок тысяч за то, что вы отвезете их назад. Я дам вам письмо к этому ублюдку Джону Гейлу.

Решительно, для этого человека не было ничего святого...

– Я не могу принять ваше предложение, – твердо ответил Малко.

Двести тысяч долларов, от которых все отказываются... Эта история начинала походить на кошмарный сон. Круглые желтые глаза Банни Капистрано метали молнии.

– Вы уедете из Вегаса с этими бабками, – прорычал он, – или подохнете в какой-нибудь дыре посреди пустыни.

Малко понимал, что такой человек не станет бросать слов на ветер. Ситуация становилась абсурдной. Теперь Малко был всерьез заинтригован. Что за дела могут быть у правой руки президента США со всесильным мафиозо из Лас-Вегаса? Что за счеты на двести тысяч долларов? Ему уже хотелось узнать об этом побольше. А узнать он мог только от Джона Гейла.

– Хорошо, – кивнул он. – Я согласен.

Грозно опустившись в кресло, Банни Капистрано взял ручку и принялся писать. Малко вернулся в гостиную. Пол был устлан банкнотами. Вскоре старый мафиозо появился в дверях, протягивая ему конверт.

– Передайте письмо этой сволочи Джону Гейлу. Пусть лучше держит свои денежки при себе, если не хочет серьезных неприятностей на свою голову и на голову своего шефа.

Малко подумал было, что ослышался. «Шефом» Джона Гейла был не кто иной, как президент Соединенных Штатов. Немыслимо! Уж лучше ничего больше об этом не слышать.

Внезапно в холле раздался дробный стук каблучков. Малко поднял глаза. Весь туалет вошедшей в гостиную девицы состоял из пары белых туфель-лодочек с каблуками сантиметров в двадцать высотой да темно-красных купальных трусиков, которые были явно малы ей на три размера. У нее были бесконечно длинные стройные ноги, осиная талия, загорелая кожа цвета бронзы и вздернутый носик. Длинные каштановые волосы волной падали на плечи. Пухлые губы были приоткрыты, и под ними виднелись ослепительно белые зубки.

При виде рассыпанных по комнате банкнот она застыла на месте. На ее хорошеньком треугольном личике мгновенно появилось алчное выражение.

– Банни, какого...

По интонациям ее голоса можно было заключить, что воспитывалась она отнюдь не в колледже для благородных девиц.

Банни Капистрано злобно покосился на нее.

– Уже и поздороваться не можешь, идиотка?

Он обернулся к Малко.

– Знакомьтесь, это Сэнди. Та еще штучка, но давать умеет лучше всех к западу от Канзас-сити.

– Тебе-то почем знать? Ты меня уже три месяца не трахал, старый ты боров.

Малко не знал, куда девать глаза. Банни жирно хохотнул:

– Боялся триппер подцепить!

Сэнди наступила каблуком на стодолларовую банкноту и взвизгнула, словно раздавила омерзительное насекомое. Затем внезапно повернулась к Банни спиной, как бы утратив к нему всякий интерес, и застыла перед Малко, уперев руки в бока. Под крошечными трусиками четко обозначился бугор Венеры.

– А вы триппера не боитесь?

Ситуация была, что называется, деликатной. Малко ограничился вежливой и неопределенной улыбкой, но Сэнди явно приняла ее за поощрение и начала двумя руками стягивать трусики. В ее карих глазах читалось недвусмысленное приглашение.

– Этот жирный боров не врет, – сказала она. – Я и впрямь неплохо умею давать. Комнат на вилле хватает. Идемте, побалуемся. Может, тогда и ему захочется.

Малко старался не смотреть на тщательно выбритый треугольник. Все это начинало походить на семейную сцену.

Банни со вздохом поднялся и, не говоря ни слова, ткнул Сэнди горящим концом сигары пониже поясницы.

Молодая женщина снова взвизгнула, развернулась и, схватив тяжелую хрустальную пепельницу, со всего размаху запустила ею в Банни. Пепельница пролетела мимо его левого уха и ударилась о литографию на стене напротив; брызнули осколки стекла. Банни и бровью не повел. Сзади вдруг разразилась слезами.

– Ты сделал мне больно, – всхлипывала она.

– Убирайся, – спокойно произнес Банни Капистрано. – Этот господин здесь по делу. Ему некогда заниматься с тобой шашнями.

Еще раз громко всхлипнув, Сэнди выбежала из комнаты. На том месте, куда Банни ткнул сигарой, расплылось большое красное пятно. Старый мафиозо покачал головой. Казалось, он немного успокоился.

– Сэнди совершенно не умеет себя вести, – откомментировал он.

Весьма мягко сказано...

– Моя машина отвезет вас в аэропорт, – продолжал Банни. – Если вам еще случится заехать в Вегас, позвоните мне. Вы будете здесь желанным гостем, и, клянусь, вам не придется об этом пожалеть. Девок вроде Сэнди здесь полным-полно. Плюс все дамочки, желающие развестись, вынужденные торчать тут по шесть недель[6].

Он умолк, уголки его глаз опустились.

– Скажите Джону Гейлу, чтобы прекратил свои игры. И передайте ему мое письмо. Подождите-ка.

Он позвонил. В тот же миг в дверях появился Кении.

– Собери это, – приказал Банни Капистрано.

Коротышка-гаваец принялся запихивать банкноты в «дипломат». Банни не спускал с него глаз. Внезапно он просунул руку между диванных подушек и выхватил оттуда огромный черный кольт 45 калибра. Кении, нагнувшись, стоял спиной к хозяину. Банни прицелился и выстрелил. Пуля вошла в белый ковер в тридцати сантиметрах от гавайца. В окнах задребезжали стекла. Кенни подскочил. Едкий запах пороха наполнил гостиную.

– Отдай, – негромко сказал Банни. – Не то следующей пулей я расквашу твою мерзкую косоглазую физиономию.

Злобно сощурившись, словно филин, Кении вытащил из-за пазухи горсть стодолларовых банкнот. Малко и не заметил, когда он успел их припрятать.

Больше инцидентов не последовало. За исключением той банкноты, которую Сэнди порвала, наступив на нее каблуком, все были целы. Сверху, в отдельной пачке, Банни положил сорок тысяч долларов.

А что там поделывает Сэнди, внезапно подумалось Банни. Должно быть, утешается, глядя на свои двести пар туфель. На положении его официальной любовницы ей приходилось терпеливо сносить все его прихоти. За те годы, что Сэнди была с ним, она переспала практически со всеми мафиози, которые что-нибудь значили. Она немало знала, умела держать язык за зубами и жила в немыслимой роскоши.

Банни Капистрано проводил Малко до дверей и, дождавшись, когда тот усядется в его роскошный «кадиллак», вернулся к себе. Пусть уезжает, так спокойнее. Он слишком близко подошел к бочке с динамитом.

~~

Малко задумчиво смотрел на чемоданчик. Двести сорок тысяч долларов. Целое состояние. На какую-то долю секунды он задумался, не взять ли билет в Вену вместо Вашингтона. Но что-то ему мешало. Что поделаешь, атавизм. Оторвавшись от созерцания «дипломата», Малко поднял глаза на причудливые здания казино, тянувшиеся вдоль «Стрипа».

Что же это все-таки за двести тысяч долларов, которые никому не нужны?

Глава 5

Джо по кличке «Мороженщик» проглотил последний кусок шоколада с ореховой начинкой и вытер рот тыльной стороной ладони.

Затем он снова посмотрел на Генри Дуранго, бессильно сидевшего на стуле посреди пустой комнаты. Лицо фотографа раздулось от побоев, все тело было в синяках и кровоподтеках, правый глаз опух и заплыл.

– Сукин сын, – прошипел Джо-Мороженщик. – Ну что ты упираешься? Банни не из тех, кому можно перечить. Я тебе еще покажу. Я заставлю тебя есть собственное дерьмо, так и знай.

Атлет не спеша наклонился, поднял с пола бейсбольную биту и, ухмыляясь, подошел к Генри Дуранго. Совсем как в старые добрые времена в Миннеаполисе, где он и получил свое прозвище. Его обязанности в баре, где он работал, состояли в том, чтобы незаметно приблизиться к клиенту, которого нужно было убрать, и быстро всадить ему в ухо маленькую пешню для колки льда, используемую при приготовлении коктейлей и мороженого. После такой «услуги» жертва, как подкошенная, падала на стойку. Джо-Мороженщику оставалось только подхватить «перебравшего забулдыгу» подмышки и оттащить труп в заднюю комнату.

Но сейчас работа предстояла посложнее. Фотограф закрыл руками лицо, и Джо изо всех сил ударил его битой в селезенку. Потом принялся методично наносить удары по ребрам, по рукам, по животу с усердием прачки, колотящей белье вальком. Генри упал ничком. На миг он увидел через маленький люк в полу зеленые столы и игроков в «двадцать одно». Его темница была одним из наблюдательных пунктов, расположенных над «ямой». Внезапно столы исчезли в ослепительной вспышке: Джо-Мороженщик ударил его в висок. Генри Дуранго потерял сознание. Джо с отвращением положил биту на пол, потер поясницу и достал новую плитку шоколада. Сладкое всегда было его слабостью...

В задумчивости глядел он на распростертое у его ног тело. Он «работал» с фотографом уже третий день. Генри Дуранго пошевелился, пытаясь приподняться на локтях.

– Если ты не скажешь мне, где эти снимки, – произнес Джо-Мороженщик, – придется сделать тебе очень больно.

Фотограф не ответил. По его лицу текла кровь, тело превратилось в сплошной комок боли. Но он знал: скажи он, где находится «Никон», живым ему из «Дюн» не выйти. Надо было держаться. Рано или поздно Банни будет вынужден его отпустить. И тогда он пойдет прямо в ФБР...

Джо-Мороженщик пожал плечами и вынул из кармана какую-то маленькую перламутровую вещицу. Присев на корточки рядом с Генри Дуранго, он поднес ее к самому его носу.

– Знаешь, что это такое?

Он нажал ногтем, и выскочило блестящее лезвие длиной сантиметра три. Генри молчал.

– Это называется «Арканзасская зубочистка», – пояснил Джо. – Ну да, тамошние чуваки ковыряют этой штукой в зубах. А я отрежу тебе ею уши, если будешь упрямиться. Смотри-ка.

Лезвие блеснуло перед глазами Генри. Холодный пот заструился по его телу. Чтобы не закричать от ужаса, он стиснул зубы. Ноздри Джо-Мороженщика дрогнули: от Генри Дуранго исходил хорошо знакомый ему запах. Запах страха. Он внезапно сдавил ему шею своей огромной лапищей, едва не задушив свою жертву. Генри закричал, но кто мог его услышать?

Правое ухо ему вдруг словно обожгло огнем. Его пронзительный крик, захлебнувшись, перешел в приглушенное подвывание. Джо-Мороженщик отпустил его шею. Генри поднес руку к уху, и она стала липкой от крови. Он скорчился в приступе тошноты, по губам потекла слизь. Джо-Мороженщик подобрал что-то с полу и сунул ему под нос.

– Я отхватил хороший кусочек, – сказал он. – Но там еще осталось.

Генри Дуранго с усилием заставил себя посмотреть на лежавший на ладони Джо окровавленный комочек величиной с фисташку. Это была мочка его уха. Генри зажмурился. Никогда бы не подумал, что ужас зайдет так далеко...

Как сквозь вату он услышал голос своего мучителя:

– Ну? Соизволишь ты наконец сказать мне, где эта пленка?

Генри еле слышно пробормотал какое-то ругательство. Джо-Мороженщик снова склонился над ним со своей страшной «зубочисткой».

На этот раз Генри взвыл, как раненый зверь. У него не оставалось никакой надежды. Но он ничего не сказал. Им двигало теперь не честолюбие и не жадность – только инстинкт самосохранения.

~~

Бесконечно длинный темно-синий «кадиллак» Банни Капистрано резко затормозил. Гаваец Кении выскочил наружу, с силой захлопнул дверцу и бегом помчался к жилому дому на Свенсон-роуд, рядом с Лас-Вегасским университетом. Патрон велел ему быть готовым к девяти часам, а сейчас было уже без четверти девять. Он не успел даже заправиться...

А между тем Банни. Капистрано терпеть не мог опозданий. Но у Кенни не было выбора. Если он не доставит товар, то не получит свои восемьдесят долларов. Значит, не будет укола. Будет ад... Никто в Лас-Вегасе не знал, был ли Кении вынужден покинуть профессиональный спорт из-за героина или начал колоться, когда вылетел из четвертьфинала чемпионата мира по каратэ. Но так или иначе, ему требовалось две «дозы» ежедневно. Без этого он был не в состоянии даже вести «кадиллак», так дрожали у него руки.

Пробежав по пустынному коридору, он остановился перед дверью с номером А5 и позвонил, машинально ощупав свой пояс, куда был аккуратно зашит небольшой плоский пакетик. Он работал на «оптовика» – крупного торговца наркотиками из северного Лас-Вегаса и получал от него достаточно, чтобы покупать героин для себя. Больше ему ничего не было нужно...

Никто не открыл. Встревоженный Кении позвонил еще раз, злобно глядя на дверь.

Джо-Мороженщик всегда говорил, что не надо лететь на Луну, чтобы увидеть кратеры, – достаточно взглянуть на Кении. И вправду, изрытое оспой лицо гавайца походило на одно из лунных морей. Его круглые черные глазки с неестественно расширенными зрачками непрерывно моргали, подергиваясь в нервном тике, что придавало ему сходство с разбуженной средь бела дня совой.

Он снова позвонил. Наконец за дверью послышался шорох и голос:

– Кто там?

– Кении.

Щелкнул засов, и дверь приоткрылась. Кении проскользнул в квартиру, задев при этом край бледно-розового пеньюара. Дойна была одной из его постоянных клиенток.

Когда она танцевала в ночном шоу в «Казино де Пари», то составляла компанию богатым игрокам. Как за зеленым столом, так и в постели. Взгляд Кении задержался на ее босых ступнях, скользнул вверх по длинным стройным ногам к высокой груди, видневшейся в глубоком вырезе пеньюара. На овальном личике была написана смертельная усталость. Глаза, не подчеркнутые косметикой, казались маленькими и запавшими. Лучшим в лице Дойны был рот – большой, чувственный, хорошо очерченный.

– Дай! – выдохнула она.

Кении вытащил из пояса белый пакетик. Глаза Дойны блеснули. Она протянула гавайцу несколько мятых банкнот.

Кении замер, как вкопанный, не сводя глаз с острых грудей и округлого живота. По выражению лица Дойны он вдруг понял, какую власть имеет над ней. Через несколько минут Банни будет, изрыгая оскорбления, поливать его грязью, а ему придется выкручиваться, лгать. Злоба и желание волной захлестнули его.

– Погоди-ка, – сказал он, пряча пакетик за спину.

Она нахмурилась.

– Что это ты?..

Кении прислонился к стене и рывком расстегнул молнию на джинсах. Лицо Дойны застыло.

– Сукин сын! Отдай! Вот твои бабки!

Кении покачал головой. В его черных глазах сверкнул зловещий огонек.

– Сначала сделай то, что я хочу.

– Иди к черту.

Он шагнул к двери и взялся за ручку.

– О'кей. Тем хуже для тебя.

Лицо Дойны внезапно обмякло. Нет, никогда она не переживет день без героина. Она с отвращением посмотрела на изрытое оспой, подергивающееся от тика лицо, болтающуюся на тощих плечах рубашку, расстегнутые джинсы. Потом, не говоря ив слова, опустилась на колени. Кении вновь прислонился к стене. Он зажмурился от удовольствия, задышал чаще, наклонился. Его руки раздвинули края розового пеньюара и вцепились в соски роскошных грудей.

Дойна методично, старательно делала свое дело. Почувствовав, как первые судороги наслаждения сотрясают Кении, она резко отстранилась, подняла голову и вскочила на ноги, глядя на него с ненавистью.

– Дай, – просипела она.

Кении протянул ей пакетик, взял деньги и пересчитал их. Затем вышел, громко хлопнув дверью, и кинулся к «кадиллаку». Часы на приборном щитке показывали четверть десятого. Банки Капистрано, должно быть, рвет и мечет. Но Кении не жалел, что позволил себе немного расслабиться. Он вспомнил, как Дойна стояла перед ним на коленях, припав к нему горячим ртом, и у него вырвался нервный смешок.

~~

Облако желтоватой пыли медленно, опускалось на каменистую поверхность Долины Смерти. Тяжело подскакивая на ухабах и выбоинах, «кадиллак» полз, словно гигантская сороконожка из мультфильма, вниз по узкой дороге, уходящей в пустынную впадину. Температура на солнце была 125°, а земля раскалилась до 190°[7]. По обеим сторонам долины, усеянной камнями и белыми лужицами засохшей соли, протянувшейся на триста километров, возвышались голые скалы, окутанные дымкой. Июль – неподходящий сезон для туристов.

На крысиной мордочке сидевшего за рулем Кении застыло мрачное выражение. Банки Капистрано сказал ему, что если он еще хоть раз опоздает, то получит такого пинка под зад, что улетит прямиком на свои Гавайи.

Джо-Мороженщик, сидя рядом с гавайцем, грыз плитку шоколада с миндалем. Они ехали уже почти три часа. С шоссе № 15 «кадиллак» у городка под названием Бейкер свернул к Долине Смерти. Банки Капистрано, развалившись на красных бархатных подушках, угрюмо попыхивал сигарой.

Несмотря на кондиционированный воздух в машине, удушающая жара, казалось, проникала сквозь металл.

– Сюда, – показал Джо.

Вправо от главной дороги уходила тропа, ведущая к Черным горам, что возвышались к северу от долины. Кении сбавил скорость и свернул. Метров через сто он нажал на тормоз: дорогу перегораживал шлагбаум.

– В чем дело? – поинтересовался Банни.

– Проезда нет, босс.

– Джо, займись, – приказал старый мафиозо.

Джо-Мороженщик открыл дверцу и вышел. Ему показалось, будто он входит в преисподнюю. Жара была невыносимой. Пройдя десять метров до шлагбаума, Джо весь взмок. К деревянному столбу была прибита табличка с надписью: «Проезд закрыт. Дорога не патрулируется». Шлагбаум был заперт на висячий замок.

Джо выхватил из-за пояса короткоствольный пистолет 38 калибра, приставил ствол к замку и нажал на курок. Замок разлетелся на кусочки. Пуля, ударившись о камень, зловеще взвизгнула. Эхо от выстрела прокатилось по пустой долине, но здесь не было никого, кто бы мог его услышать. Джо-Мороженщик поднял шлагбаум, сделал Кении знак ехать и опустил планку позади «кадиллака». Мало ли кто сюда забредет, хоть лесничий, не стоит привлекать внимание. Затем он вернулся в машину, жадно вдыхая кондиционированный воздух. Полминуты спустя «кадиллак» скрылся за желтоватыми камнями и въехал в ущелье. Дорога была такой узкой, что Кенни приходилось ехать очень осторожно, чтобы не помять крыло на крутом повороте. Перед самыми колесами желто-черной ленточкой проскользнула гремучая змея. Минут двадцать «кадиллак» ехал по извилистому каньону. Наконец, за очередным поворотом дорога стала шире. Впереди показалось небольшое плато, большую часть которого занимало ослепительно сверкавшее на солнце соляное озеро. Кении затормозил, и Джо-Мороженщик вышел из машины. Он подошел к багажнику и открыл его. Внутри, скорчившись, лежал Генри Дуранго со связанными руками и ногами, с окровавленным лицом.

– Кении, иди сюда, помоги! – позвал Джо.

Коротышка-гаваец нехотя вылез из машины. Вдвоем они вытащили фотографа из багажника и понесли к соляному озеру.

Белая корка хрустела под ногами. Они шли молча, чувствуя взгляд Банки Капистрано, следившего за ними из машины. Джо-Мороженщику было не по себе. Обычно Банни поручал ему работу попроще: например, без свидетелей разрядить обойму кольта в голову какого-нибудь бедолаги, мешавшего боссу, или бейсбольной битой переломать ноги игроку, не уплатившему долга. Но такие дела, как сегодня, были ему решительно не по вкусу. Слишком все сложно...

Кении остался присматривать за пленником, а Джо вернулся к машине за инструментами. Десять минут спустя вышел из лимузина и Банни. Впечатление было такое, будто ему льют на плечи расплавленный свинец. Не хотелось даже курить. Банни медленно направился к Генри Дуранго. Фотограф был распростерт на раскаленной соляной корке в одних трусах, руки и ноги привязаны к вбитым в землю колышкам. Он едва осознавал происходящее, но уже чувствовал жар солнечных лучей. Легкие его начали пересыхать от раскаленного воздуха. Банни Капистрано ткнул в него зажженной сигарой.

– Даю тебе последний шанс, – сказал он. – Отдашь мне пленки – уедешь из Вегаса с пятьюдесятью штуками в кармане. Нет – оставим тебя здесь подыхать.

Генри Дуранго ничего не ответил. Опухшие, растрескавшиеся губы нестерпимо болели, горели изрезанные уши. Нет, думал он, нет, старик блефует. Надо держаться. Банни Капистрано с раздражением покачал головой и вернулся в «кадиллак». Джо и Кении последовали за ним.

– Что будем делать, босс? – спросил гаваец, опустив стекло, отделявшее переднюю часть салона от задней.

Банни стряхнул пепел с сигары, глядя сквозь затемненные стекла на распростертое на поверхности сверкающего озера тело.

– Включи седьмой канал, – сказал он. – Там интересный фильм.

Он откинулся на мягкие бархатные подушки и вытянул ноги. Половина первого. Солнце будет немилосердно палить еще часов пять. Без воды Генри Дуранго не продержится и двух. Мотор был включен, кондиционер работал, и в «кадиллаке» по-прежнему царила восхитительная прохлада. Джо включил радио и достал из ящика для перчаток плитку шоколада. Кенни чихнул. Видимо, кондиционированный воздух был чересчур холодным.

~~

Сержант Фред Магрудер, прикрыв трубку левой рукой, крикнул шерифу Тому Хеннигану:

– Это парень из «Сан-Франциско Стар». Уверяет, что один из его репортеров исчез сразу после того, как сообщил ему по телефону, что раскопал нечто сенсационное насчет Банни Капистрано. Разоряется, как ненормальный, грозит поднять шум, сообщить в ФБР. Уже в который раз звонит.

Том Хенниган вздохнул и выругался сквозь зубы. Сан-Франциско слишком далеко, чтобы можно было как-то воздействовать на этого скандалиста-писаку. Подумав, он крикнул сержанту:

– Скажи ему, что мы не обязаны присматривать за всякой швалью, что сшивается в городе. Мы ничего не знаем.

Сержант, казалось, колебался:

– А это не тот ли парень, которого Джо нам велел арестовать три дня назад? Мы еще сдали его с рук на руки Банни Капистрано...

Маленькие поросячьи глазки Шерифа Хеннигана почти совсем исчезли в складках жира:

– Пошли-ка ты этого надоеду куда подальше. Банни Капистрано – один из самых уважаемых граждан нашего города.

Он встал и ногой захлопнул дверь своего кабинета. Затем, почесав в затылке, снял трубку прямой связи с полицейским управлением Лас-Вегаса.

~~

Мертвенно-бледный, с открытым ртом, запекшимися, растрескавшимися губами, покрытыми белым налетом. Генри Дуранго хрипел. Глаза его слиплись от засохшего гноя.

Было уже половина третьего.

Ни одно живое существо не могло бы долго выдержать в адском пекле Долины Смерти.

Сквозь затемненные стекла «кадиллака» Банни Капистрано взирал на распростертое тело с растущей тревогой и раздражением. Пленку надо было найти во что бы то ни стало.

– Иди, поговори с ним, – приказал он Джо-Мороженщику. – Скажи: если не расколется, то подохнет.

Телохранитель выскочил из машины. Нагнувшись над Генри Дуранго, он сразу понял, что фотограф без сознания. Расширение сосудов вызвало кровоизлияние в мозг. Кожа несчастного была горячей и сухой, как бумага. Обратившись к нему и не получив ответа, Джо бегом вернулся к «кадиллаку».

– Подыхает, – сказал он.

Банки Капистрано так и подскочил на сиденье.

– Так отвяжи его, черт побери! Нужно, чтобы он заговорил. Дай ему попить!

Кенни и Джо бросились выполнять приказание. Но когда они отвязали Генри Дуранго, он по-прежнему лишь слабо хрипел, закатив глаза. Кенни открыл банку пива и попытался влить немного фотографу в рот. Жидкость вытекла обратно. Банни Капистрано отшвырнул сигару, которая зашипела, воткнувшись в соль, и заорал:

– Пленка, черт побери, где пленка?!

Генри Дуранго отрыгнул остатки пива и захрипел чаще. Выпучив глаза, Банни уставился на него. Им овладел один из его обычных припадков бешенства. Он с силой пнул умирающего ногой в лицо.

– Прикончи его, Джо! – рявкнул он.

Джо-Мороженщик не спеша направился к багажнику «кадиллака» и вернулся с двуствольной винтовкой. Он зарядил ее, приставил стволы к животу Генри Дуранго и нажал на оба курка почти одновременно. Два выстрела прогремели в раскаленном воздухе. Живот фотографа мгновенно превратился в кровавое месиво. Он открыл глаза и, скорчившись, взвыл нечеловеческим голосом.

Джо-Мороженщик уже доставал из багажника две лопаты. Не обращая внимания на хриплый вой умирающего, он протянул одну Кенни, и оба принялись копать податливую соль.

Немного успокоившись, Банни вернулся к «кадиллаку» и рухнул на сиденье. Безжизненными глазами он смотрел, как растет горка соли рядом с неподвижным уже телом Генри Дуранго. По спинам Джо-Мороженщика и Кенни струился пот. За полчаса они вырыли яму глубиной сантиметров в пятьдесят. Банни опустил стекло и крикнул:

– Хватит! Кидайте его туда.

Ему уже не терпелось смыться. В любой момент здесь мог появиться какой-нибудь бродяга или солдат внутренней охраны, а то и патруль – мало ли что? Но как найти пленку? В конце концов эта скотина фотограф провел-таки его: дал себя убить за здорово живешь...

Кенни и Джо подняли тело Генри Дуранго за руки и за ноги и швырнули в яму. Но фотограф, как ни странно, еще не был мертв. Он застонал. Джо-Мороженщик пнул его ногой – без злобы, просто чтобы спихнуть, поглубже. Затем он еще раз сходил к багажнику я вернулся с мешочком.

Зачерпнув горсть белого порошка, он принялся жестом сеятеля посыпать им умирающего. Внезапно Генри Дуранго, прошитый насквозь выстрелами двустволки, обезвоженный, обессиленный, снова взвыл от адской боли и сел в своей могиле, точно привидение.

Это была негашеная известь. Разозлившись, Джо-Мороженщик схватил лопату и обрушил ее на голову агонизирующего Генри Дуранго. Вопль оборвался. Убийца покачал головой:

– Прямо не верится!

Вместе с Кенни они кое-как засыпали тело солью. Им было известно, что дорога откроется только в октябре...

Затем они побросали инструменты в багажник и сели в машину. От Генри Дуранго остался лишь небольшой бугорок на поверхности соляного озера.

Банни Капистрано нервно затянулся новой сигарой. До Вегаса еще три часа езды, даже если ехать кратчайшим путем. Он немного успокоился, лишь когда они выехали на главную дорогу. Кенни поехал быстрее. Ему тоже хотелось домой: наступало время укола.

Пока синий «кадиллак», покачиваясь, полз по извилистой дороге через Долину Смерти, никто не проронил больше ни слова.

Джо-Мороженщик говорил себе, что впервые в жизни он убил человека при свидетелях. На Банни Капистрано можно положиться. Но такого типа, как Кенни, к тому же наркомана, следовало теперь остерегаться. Настанет день, когда Кенни придется исчезнуть. Незаметно.

На телефоне «кадиллака» замигала лампочка. Не сбавляя скорости, Кенни снял трубку и, опустив стекло, протянул ее назад.

– Вас, босс.

Банни Капистрано взял трубку. Номер телефона в «кадиллаке» знали немногие. Услышав наигранно веселый голос шерифа Тома Хеннигана, он запыхтел от досады, однако выслушал его, не говоря ни слова, пожевывая кончик сигары. С каждой минутой его захлестывала леденящая тревога.

Дела обстояли еще хуже, чем он ожидал. Банни Капистрано сидел на кратере вулкана. Но ни в коем случае нельзя было показать, что он боится.

– Том, – сказал он так беззаботно, как только мог, – очень мило, что вы позвонили. Но я понятия не имею, что случилось с тем парнем. Он подписал мне одну бумажку и сказал, что уедет из города.

Он тут же повесил трубку, прервав заверения толстяка-шерифа в вечной дружбе. Том Хенниган славился в Лас-Вегасе изобретательностью, с которой он применял законы, когда речь шла о его друзьях. Несколько месяцев назад он был вынужден решать мучительную дилемму. Закон требовал, чтобы дом свиданий находился не менее, чем в четырехстах ярдах от школы, а между тем здание, в котором был заинтересован Банни Капистрано, открылось в трех сотнях метров от небольшой школы методистской общины. Том Хенниган долго не мог ни на что решиться. В конце концов он распорядился перевести школу в другое место. А все расходы взял на себя Банни Капистрано.

Пока Кении выбирался из Долины Смерти на автостраду №91, Банни говорил себе, что, имея за спиной такую силу, как Том Хенниган, не стоит уж чересчур беспокоиться. Лас-Вегас все еще был его городом.

Глава 6

Джон Гейл окинул подозрительным взглядом пустынные аллеи Лафайет-сквер. Они с Малко остановились в западной части небольшого парка, расположенного напротив Белого Дома, перед рядом очаровательных, тщательно отреставрированных домов прошлого века. Гул уличного движения на авеню Пенсильвания, по другую сторону сквера, заставлял Малко и его собеседника повышать голос. Сквозь листву деревьев виднелись окна Белого Дома.

– Вы уверены, что за нами никто не следил? – спросил Джон Гейл.

Малко не понимал, кто вообще мог бы за ними следить. Эта история казалась ему все более странной и нелепой. Он приехал прямо из аэропорта. Когда часом раньше он позвонил Джону Гейлу, чтобы сказать, что он привез деньги назад, советник президента чуть не проглотил телефонную трубку.

– Не заходите ко мне, – сказал он сдавленным голосом. – Встретимся на Лафайет-сквер, в аллее рядом с площадью Джексона. В 11. 30.

Он уже нервно прохаживался по аллее, когда появился Малко с «дипломатом» в руках. Советник президента был явно взволнован. Он то и дело проводил рукой по своим серебристым волосам и даже отказался сесть. Малко пришло в голову, что они сейчас смахивают на парочку, скрывающуюся от посторонних глаз. Не в обычае советника Белого Дома принимать посетителей в скверах и других общественных местах. Малко вкратце рассказал о своей поездке, обойдя молчанием несчастный случай, в результате которого «дипломат» открылся. Чем дольше он говорил, тем бледнее становились голубые глаза Джона Гейла. Когда же Малко протянул ему «дипломат», советник президента отпрянул, словно это была гремучая змея.

– Я... я не могу взять эти деньги, – выговорил он непослушными губами. – Они не мои.

– Но и не мои, – возразил Малко.

Джон Гейл съежился, теряя все свое достоинство прямо на глазах. Он поминутно косился в сторону Белого Дома, словно президент мог наблюдать за ним из-за занавесей.

– Я попросил бы вас подержать эти деньги у себя еще некоторое время, – сказал он. – Мне надо подумать.

Малко даже поперхнулся.

– Но что мне прикажете с ними делать? Положите их лучше в банк.

Джона Гейла так и передернуло, словно Малко ляпнул непристойность.

– Ни в коем случае.

– Тогда храните их в вашем кабинете.

Этот совет Джон Гейл вообще пропустил мимо ушей.

– Мне пора. Сегодня очень напряженный день. Я позвоню вам ближе к концу недели.

Но у Малко еще оставался главный сюрприз, который он приберег напоследок.

– Банни Капистрано дал мне для вас письмо, – сказал он. – Оно у меня.

– Письмо?!

Неплохо было бы привязать это послание к горлышку бутылки «Гастон де Лагранжа», подумал Малко. Чтобы взбодрить советника.

Он достал письмо из кармана и протянул своему собеседнику. Джон Гейл поспешно вскрыл конверт и принялся читать. По мере того, как он пробегал глазами строчки, кровь отливала от его лица. Наконец он поднял голову и спросил голосом, лишенным всякого выражения:

– Вы читали это письмо?

– У меня нет привычки читать корреспонденцию, не адресованную мне, – сухо ответил Малко.

– Извините, – пробормотал Джон Гейл.

Скомкав письмо, он сунул его в карман. Хотя явно предпочел бы проглотить листок.

Малко поставил чемоданчик на землю.

– Что касается меня, я свою миссию выполнил.

Джон Гейл на шаг отступил.

– Нет, нет, – воскликнул он, – я думаю, вы мне еще понадобитесь!

И, забыв пожать Малко руку, круто повернулся и зашагал к Белому Дому. Чемоданчик с двумястами тысячами долларов остался стоять на земле. Малко колебался.

Все это было уж слишком глупо. Нельзя оставить целое состояние на аллее сквера. Он поднял «дипломат» и направился в противоположную сторону.

Был только один человек, которому он мог передать двести тысяч долларов. Дэвид Уайз, его непосредственный начальник по ЦРУ. Лэнгли всего в двадцати минутах езды от Вашингтона.

~~

– Оставьте эти деньги у себя, – небрежно обронил Дэвид Уайз. – Так будет лучше.

Ситуация оборачивалась нелепым фарсом. Малко окинул взглядом голые стены кабинета начальника отдела планирования Центрального Разведывательного Управления. Четверть часа назад Этель, секретарша Дэвида Уайза, немедленно по прибытии провела его к шефу. Ледяной воздух в кабинете разительно отличался от раскаленной атмосферы на улице. В своем альпаковом костюме Малко чувствовал себя здесь прекрасно. Однако ему не терпелось вновь оказаться в хвойных лесах Лицена.

– Моя миссия окончена, – начал Малко. – Что вы хо...

Дэвид Уайз решительно покачал головой:

– Нет, – сказал он. – Не окончена.

Увидев, как переменился в лице его собеседник, он принужденно улыбнулся.

– Джон Гейл звонил мне перед вашим приездом. Вы ему еще нужны.

– Зачем?

– Он вам сам объяснит. Но хочу подчеркнуть, что с этого момента вы работаете на «фирму». И обязаны давать отчет в первую очередь мне. Если бы вы не приехали сами, я бы вам позвонил.

Малко молчал. Положение осложнялось. ЦРУ шпионит за советником президента? Он решился все же внести ясность:

– Вы подозреваете Джона Гейла в незаконных действиях?

Лицо Дэвида Уайза осталось непроницаемым.

– Джон Гейл пользуется абсолютным доверием президента, – отчеканил он.

Над спартанской обстановкой кабинета пролетел ангел, помахивая звездно-полосатыми крыльями. Да, Джон Гейл, быть может, пользуется доверием президента Соединенных Штатов, но не ЦРУ. Малко чувствовал, что ступает на зыбкую почву.

– Чего же вы ждете от меня? – спросил он.

Дэвид Уайз вздохнул с явным облегчением, усмотрев в этом вопросе согласие.

– Завтра в десять вас ждут в Госдепартаменте. Шестой этаж, комната 6510 А. Джон Гейл будет там. Следуйте его инструкциям. И постоянно звоните мне, чтобы держать меня в курсе событий.

Начальник отдела планирования поднялся, давая понять, что разговор окончен. Он нажал кнопку, автоматически отпирающую замок на двери его кабинета. Секретарша Этель ослепительно улыбнулась Малко. Случайно или намеренно она сидела, высоко скрестив свои длинные ноги и демонстрируя округлые коленки. Малко вдруг подумал, что ничего о ней не знает. Он пересек просторную комнату, где трудились машинистки и другие подчиненные Дэвида Уайза. По замедлившемуся тарахтению пишущих машинок Малко понял, что его высокая, исполненная благородства фигура, светлые волосы и золотистые глаза не оставили равнодушными ни одно из колесиков огромного механизма Центрального Разведывательного Управления.

~~

Малко остановился перед дверью 6510 А. Один из бдительных охранников Госдепартамента, проводивший его сюда, скромно держался за его спиной. На стене у двери Малко заметил бежевый телефонный аппарат. Над ним была прибита табличка: «В приемные часы пользуйтесь телефоном».

Он снял трубку и, услышав вопрос, кто он такой, ответил:

– Князь Малко Линге.

Дверь комнаты 6510 А тут же распахнулась. По всей видимости она открывалась автоматически. Охранник, выполнив свою миссию, удалился. Малко вошел в комнату 6510 А.

Комната была совсем небольшой и без окон. Вдоль стен стоял рад стальных шкафов, так что посередине оставалось место лишь для письменного стола. Сидевший за столом лицом к двери невысокий человек с редкими темными волосами, в пенсне, поднял голову и спросил:

– Удостоверение личности у вас с собой?

Над его столом висела табличка, гласившая: «Мервин Гор».

Малко протянул свой паспорт, и чиновник внимательно изучил его. Радом со стулом вместо привычной корзины для бумаг находился маленький электронный мусоросжигатель. Теперь Малко понял, где он находится. Здесь был нервный узел всех секретов, интересующих правительство Соединенных Штатов. А Мервин Гор был их хранителем. Он получал их от различных агентов, сортировал и передавал кому положено. Кабинет немного походил на бронированную камеру современного банка. Мервин Гор вернул Малко его паспорт и объявил замогильным голосом:

– Я обязан предупредить вас, что, согласно исключительному распоряжению от 9 ноября 1953 года вы подлежите тюремному заключению сроком от пяти до двадцати двух лет за разглашение кому бы то ни было полученной здесь информации. Прежде чем сообщить ее кому-либо, вы должны удостовериться, что ваш собеседник имеет к ней доступ.

Малко внимательно слушал. Перед Мервином Гором лежала коричневая папка, испещренная множеством кабалистических знаков. «ТИЖЕЛД»... – прочел Малко, гладя на папку с противоположной стороны стола. Это, по-видимому, означало: «Разглашению не подлежит»... Стало быть, папка не доступна даже государственным служащим высшего ранга. Потом: «Динар»... Дальше неизвестная Малко аббревиатура над самой крупной надписью: «СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО». И еще ниже – список из пяти фамилий. Первой значилась фамилия президента США, далее шел Джон Гейл и еще три имени, неизвестных Малко.

Окружающая обстановка действовала угнетающе. По-прежнему храня непрошибаемо серьезный вид, чиновник протянул ему два бланка:

– Распишитесь, пожалуйста. Это ваше письменное обязательство следовать правилам, с которыми я вас только что ознакомил, – сказал он. – А в этом документе вы признаете, что ознакомлены с информацией.

Настоящее посвящение в тайный орден! Малко подписал оба документа, и Мервин Гор спрятал их в коричневую папку. На его столе зажужжал зуммер. Он снял телефонную трубку, и тут же нажал кнопку, открывающую дверь.

Вошел Джон Гейл. Он вновь обрел свой достойный вид, но в глубине светло-голубых глаз притаилась тревога. Натянуто улыбаясь, он пожал руку Малко.

– Дэвид Уайз звонил вам, не так ли?

Малко кивнул. Советник президента подошел к письменному столу.

– Досье «Динар» у вас, Мервин? Мы посмотрим его, как договорились.

Ни один мускул не дрогнул на лице Мервина Гора. Руки его лежали на коричневой папке. Ногтем указательного пальца он подчеркнул фамилию Джона Гейла.

– Совершенно верно, вы имеете доступ к этой информации, констатировал он. – Но мне нужно удостоверение личности.

Малко показалось, что советник президента вот-вот задохнется от гнева.

– Боже правый, Мервин, да вы же знаете меня десять лет! Вы сотни раз приносили документы на подпись в мой кабинет! В конце концов, это нелепо!

Мервин Гор был по-прежнему невозмутим.

– Я не могу дать вам никакой информации, – сказал он, – если не увижу законного удостоверения вашей личности.

Дрожащими от ярости руками Джон Гейл достал из кармана водительские права, выданные в штате Мериленд. Мервин Гор скрупулезно записал их номер и протянул Джону Гейлу какой-то листок:

– Распишитесь здесь, пожалуйста.

Яростным росчерком пера Джон Гейл подмахнул бумагу. После чего Мервин Гор наконец протянул ему папку.

– Выносить документы из этой комнаты не разрешается, – предупредил он.

Джон Гейл открыл папку, быстро перелистал бумаги и передал ее Малко.

– Ознакомьтесь с этим. А потом побеседуем в кафетерии.

Это уже был предел абсурда! Мервин Гор, хранитель всей этой сверхсекретной информации, сам не имеет права ее знать! Открывая коричневую папку, Малко поневоле ощутил легкий укол любопытства. Сейчас он проникнет в одну из наиболее тщательно охраняемых тайн на свете. Он принялся просматривать документы. Переписка главы Белого Дома, официальные рапорты Министерства юстиции, фотография человека лет пятидесяти с одутловатым лицом, чем-то смахивающего на римского императора.

Малко быстро понял, о чем шла речь. Два года назад президент США, опираясь на досье, подготовленное Джоном Гейлом, подписал акт о помиловании уголовного преступника, Тони Капистрано, приговоренного к двадцати двум годам заключения за спекуляцию наркотиками и укрывательство доходов. В прошении, поданном его адвокатом, неким Майклом Рабле из Лас-Вегаса, было, в частности, сказано, что Тони Капистрано болен раком легких в последней стадии. В досье содержалось несколько рентгеновских снимков и выписка из истории болезни, свидетельствующая о критическом состоянии заключенного. Под письмом адвоката, взывавшим к гуманности и настоятельно просившим о немедленном освобождении Капистрано, стояло «О'кей» и размашистая подпись Джона Гейла.

Следующий документ оказался письмом из Министерства юстиции. В нем главу Белого Дома предостерегали от освобождения Тони Капистрано, считавшегося опаснейшим преступником. Наконец, последний листок – свидетельство о смерти, выданное лас-вегасской больницей «Саншайн», удостоверявшее, что Тони Капистрано скончался от рака легких через семнадцать дней после поступления в больницу. То есть через полтора месяца после выхода из тюрьмы.

Малко захлопнул папку. Он был озадачен. Если бы не было неприкаянных двухсот тысяч долларов, история выглядела бы вполне банальной. Любому президенту любой страны каждый день подают десятки подобных прошений.

Джон Гейл почти вырвал досье из рук задумавшегося Малко и вернул Мервину Гору.

«Хранитель тайн» нажал кнопку; дверь распахнулась и автоматически закрылась за ними. Они не обменялись ни словом, пока не спустились в кафетерий на первом этаже. Там было почти пусто, и они без труда нашли достаточно уединенный столик.

– Какая же связь между Тони и Банни Капистрано? – спросил Малко.

– Тони его брат, – ответил Джон Гейл. – А его адвокат Майк Рабле – друг личного адвоката президента.

– Что же, собственно, произошло?

Вместо ответа Джон Гейл вынул из кармана газетную вырезку и протянул ее Малко. Заметка была недельной давности. В ней сообщалось, что некий репортер из «Сан-Франциско Стар» видел в Лас-Вегасе Тони Капистрано живым и здоровым. После чего журналист бесследно исчез. Кое-кто считал, что это просто выдумка охочего до сенсаций писаки, другие же намекали, что с репортером вполне могла разделаться всесильная мафия. Малко вернул вырезку Джону Гейлу.

– И чего вы хотите от меня?

Советник президента наклонился к нему через столик.

– Я хочу знать, действительно ли Тони Капистрано жив или это чьи-то темные махинации против президента. Вы способны провести тщательное расследование, чтобы выяснить, что правда, а что ложь в этой истории.

– ФБР справилось бы с этим лучше меня, – ответил Малко.

По лицу Джона Гейла было видно, что он не питает теплых чувств к ФБР.

– Мне бы не хотелось обращаться в ФБР. У президента в этой организации много врагов. А Дэвид Уайз заверил меня, что вы – один из лучших агентов ЦРУ.

– А какую роль играют в этом деле двести тысяч долларов? – ровным голосом спросил Малко.

Прежде чем ответить, Джон Гейл некоторое время внимательно разглядывал сахарницу.

– Незадолго до освобождения Тони Капистрано, – произнес он наконец, – его брат внес двести тысяч долларов в фонд Комитета поддержки президента в избирательной компании. Само собой разумеется, никакой связи между двумя этими фактами нет.

Молчание, воцарившееся после этой фразы, было таким ощутимо полным, что, казалось, его можно резать ножом. Джон Гейл прервал паузу:

– Враги президента могли воспользоваться совпадением, чтобы обвинить администрацию в коррупции.

Малко пытался поймать взгляд светло-голубых глаз.

– И после появления статьи, которую вы мне показали, вы решили вернуть двести тысяч долларов Банни Капистрано?

Джону Гейлу удалось изобразить искреннее возмущение.

– Что вы! Мы просто не воспользовались этими деньгами, вот и возвращаем их. Это всего лишь совпадение.

– Возвращаете с процентами? – коварно поинтересовался Малко.

– Какие могут быть проценты?

– За два года...

Да, бухгалтеры Комитета поддержки президента в избирательной компании, должно быть, попотели над расчетами... Но Малко не хотелось ставить Джона Гейла в затруднительное положение.

– Предположим, я разыщу вам этого Тони Капистрано, – сказал он. – Что тогда?

Джон Гейл снова погрузился в созерцание сахарницы.

– Это... м-м... это доставило бы массу хлопот президенту и его окружению, – медленно, словно нехотя произнес он. – Враги президента...

Да, похоже, врагов у президента было пруд пруди...

– Я полагаю, – безжалостно продолжал Малко, – что если я найду этого человека, то должен буду немедленно сообщить об этом в ФБР. У меня ведь не будет никаких прав на его арест.

– Абсолютно никаких, – подтвердил Джон Гейл.

– Но если так или иначе все упирается в ФБР, то зачем вам я? – простодушно заключил Малко.

Джон Гейл внезапно словно проснулся.

– Я уверен, что все это только слухи, не имеющие под собой оснований, – сказал он. – Я лично уверен, что этот тип мирно покоится на кладбище. Не стоит беспокоить ФБР из-за такой ерунды. Поезжайте в Вегас и проведите расследование сами. С максимальной осторожностью.

– А двести тысяч долларов? Что мне с ними делать?

Джон Гейл колебался. Его голубые глаза уже не казались Малко чистыми.

– Поскольку Банни Капистрано от них отказался, я полагаю, что по справедливости они причитаются вам, если вы успешно проведете операцию.

Ставки растут! Двести тысяч долларов только за то, чтобы осмотреть могилу.

Золотистые глаза Малко встретились с глазами советника.

– Мне кажется, в глубине душе, – задумчиво произнес он, – вы не будете очень жалеть об этих деньгах, если я доложу вам, что Тони Капистрано мертв и похоронен, не так ли?

– Я как раз собирался вам это сказать, – вздохнул Джон Гейл.

Не стоило расставлять точки над i. У Малко сложилось четкое впечатление, что в Белом Доме не будут слишком интересоваться точной датой смерти Тони Капистрано. Ему намекали, что он должен найти Тони Капистрано и, если он жив, убить его. Чтобы кое-какие темные делишки не всплыли перед самыми выборами. Чтобы Белый Дом спал спокойно. Двести тысяч долларов – неплохая плата. Белый Дом, похоже, приравнивает свои тарифы к ставкам мафии...

– Хорошо, – кивнул Малко. – Завтра еду.

Джон Гейл вмиг обрел свой обычный, достойный и серьезный вид.

– С этого момента, – отчеканил он, – вы выполняете задание Белого Дома. По согласованию с ЦРУ. Отчет о том, что вы обнаружили, вы должны давать только мне.

Малко ничего не ответил. Уже второй человек на протяжении двадцати четырех часов говорил ему эту фразу. За свою карьеру «внештатного» тайного агента ЦРУ Малко насмотрелся всякого. Но впервые ему предстояло совершить убийство по заказу Белого Дома. Таким образом, провести абсолютно незаконную операцию на территории Соединенных Штатов.

Ведь если бы Джон Гейл не был уверен, что Тони Капистрано жив, он не стал бы платить Малко двести тысяч долларов только за то, чтобы он поехал взглянуть на его кости.

Хорошо еще, что Дэвид Уайз подчеркнул: Джон Гейл обладает безупречным моральным обликом.

– Будьте осторожны, – предупредил советник президента. – ФБР располагает биографией Банни Капистрано. Это исключительно опасный человек. Если его брат действительно жив, он пойдет на все, чтобы защитить его.

Малко иронически улыбнулся.

– Доставить мой труп в Арлингтон из Лас-Вегаса будет все-таки легче, чем из Танзании или Уругвая.

Глава 7

– Его пытали. Били. Потом дважды выстрелили в живот из винтовки. И наконец похоронили заживо, посыпав негашеной известью.

Шериф округа Бейкер, прищурившись, смотрел, как солнечные лучи играют на поверхности соляного озера Мормон-Пойнт и слушал монотонный голос следователя.

Он почти враждебно косился на грязного, заросшего бородой старика, а теперь спокойно ждал, сидя на большом камне, зажав между колен свою котомку. Каньон был полон полицейских машин. На распухший, изуродованный до неузнаваемости труп уже набросили простыню. Разъеденное солью тело разлагалось быстро. Запах стоял невыносимый. Высоко в небе парило несколько грифов: их лишили поживы. Помощники шерифа, выкопавшие труп, жадно прикладывались к фляге с виски, пытаясь избавиться от вони, которой, казалось, пропиталась вся их одежда.

Шерифу было так жарко, что он не решался шевельнуться. Рядом с ним стоял, вытаращив глаза, старший лесничий Долины Смерти. В его работе не часто столкнешься с такими ужасами. Раздался рев мотора и из-за поворота появился большой фургон. На капоте огромными буквами было написано: «Лас-Вегас Сан».

Шериф подозвал помощников, которые охраняли еще не опознанное тело.

– Пусть сделают снимки, нам это поможет. Наверное, этот тип слишком много выиграл или подсунул фальшивый чек. Парни из «Глиттер Галч» терпеть не могут насилия в своем поганом городе. Грязную работенку они делают в пустыне.

– Вы думаете, их поймают? Ну, тех парней, что это сделали? – спросил лесничий.

Шериф вытер вспотевший лоб большим клетчатым платком.

– Конечно нет, сынок. Чудо еще, что его нашли так быстро. Не случись здесь этого старика, его не откопали бы до зимы. Или вовсе никогда. Соль – она ведь разъедает. Да еще и грифы тут...

Подбежали фотографы, морщась от нестерпимой вони.

– Вы что, ноги сегодня не помыли, шериф? – ухмыльнулся самый молодой из них.

Шериф даже не обернулся. Ему было слишком жарко. Он уже обдумывал свой рапорт. Надо будет сообщить в ФБР. Вот невезуха!

~~

Телефон зазвонил в номере Малко, едва он вернулся, – а ушел он очень рано. Малко снял трубку и услышал полный радушия голос Банни Капистрано.

– Ну, с возвращением в Вегас. Почему не позвонили мне?

Накануне вечером Малко сошел с трапа желтого гиганта авиакомпании «Эйр-Вест». Не зная в Лас-Вегасе других отелей кроме «Дюн», он прямо в аэропорту взял напрокат великолепный оливково-зеленый «кадиллак» с откидным верхом и помчался на «Стрип». Портье дал ему вполне приличный номер с видом на второй бассейн, где было спокойнее, чем в первом.

– Мне не хотелось вас беспокоить, – объяснил Малко.

– Вы – мой гость! – вскричал Банни. – Жду вас в баре. И сам провожу вас в ваши апартаменты.

Отказаться было трудно. Малко быстро собрал вещи и вышел. Пока он обходил два бассейна, чтобы добраться до главного здания, его легкая рубашка прилипла к телу от пота.

От игорных столов поднимался привычный гомон. Малко обошел «яму» и направился прямо в бар. Увидев его, Банни радостно замахал сигарой. Он сидел за тем же самым столиком, что и в первый раз, только теперь с ним был какой-то краснолицый толстяк в полицейской форме.

– Все пути ведут в Вегас, а? – воскликнул мафиозо. – Скоренько же вы вернулись. И без чемоданчика на этот раз, как я погляжу! О, простите! Позвольте представить вам моего друга шерифа Тома Хеннигана.

Банни заговорщицки улыбнулся Малко. Без сомнения, он был уверен, что его письмо к Джону Гейлу оказало надлежащее действие. Малко предпочел не распространяться на эту тему. Так или иначе, одна из официанток уже спешила к ним на длинных, затянутых в капроновую сеточку, ногах с подносом, уставленным стаканами. Малко взял «Кровавую Мэри». Банни поднял свой стакан с минеральной водой.

– За ваше возвращение в город-рай!

Шериф дружелюбно смотрел на Малко. По всей видимости, друзья Банни Капистрано были его друзьями. Когда Малко ставил стакан на стол, взгляд его упал на лежавший рядом свежий номер «Лас-Вегас Сан». На первой полосе под крупным заголовком было помещено сообщение о трупе, обнаруженном в Долине Смерти. Он не удержался от замечания:

– Ну, рай здесь не для всех.

Банни Капистрано, не переставая улыбаться, невозмутимо пожал плечами.

– О, знаете ли, такие вещи случаются в это время года. Какой-нибудь недотепа-турист забредет в гиблое место, не рассчитает свои силы, заблудится, пытается выбраться, но не пройдет и двух часов, как падает замертво от жары.

– Да, в пустыне надо быть чертовски осмотрительным, – кивнул толстяк-шериф.

Здоровенный, с неизменной звездой и грубой, но плутоватой физиономией, он походил на типичного голливудского шерифа. Вот только висевший на поясе кольт 45 калибра был настоящий, как и огромные патроны в патронташе на поясе.

Малко просматривал газету.

– На несчастный случай не похоже, – заметил он. – Беднягу пытали, били и похоронили заживо.

Улыбка Банни Капистрано стала чуть печальной.

– Может быть, этот парень наделал глупостей, – предположил он.

– Да, да, надо быть чертовски осторожным, – повторил шериф.

Похоже, он отнюдь не считал версию о несчастном случае совместимой с рассказом «Лас-Вегас Сан». Простая душа! Однако мертвец так и не был опознан. Малко поднял глаза от газеты. Все это не имело никакого отношения к его поездке в Лас-Вегас.

– Во всяком случае, – улыбнулся шериф Хенниган, – это ведь произошло в Долине Смерти. Больше ста миль отсюда. Здесь у нас такого не бывает. Ни одного настоящего убийства за восемь месяцев!

Малко не успел поинтересоваться, чем отличается настоящее убийство от ненастоящего. Поднявшись по ступенькам бара, к ним направлялось новое лицо.

Это был человек лет пятидесяти, ярко выраженного семитского вида, одетый в плохо сшитый и слишком для него тесный клетчатый пиджак. Вид он имел довольно жалкий. Вновь прибывший подобострастно поздоровался с Банни. Мафиозо вновь расплылся в улыбке.

– Как дела, Нед?

– Ничего, Банни. Не желаете прекрасные часы с бриллиантиками вокруг циферблата?

Жестом фокусника он мгновенно достал из внутреннего кармана пиджака с дюжину часов, явно предназначенных для вождей африканских племен. Золотые самородки, усеянные бриллиантами. Хотелось только спросить, с какой стати к ним приделали стрелки. За часами последовали перстни, цепочки – словом, сокровища Голконды. Стола уже не было видно под ворохом драгоценностей. Огромный бриллиант, стоивший, должно быть, не меньше ста тысяч долларов, чуть не упал в «Кровавую Мэри». Малко внимательно посмотрел на странного человечка и заметил, что подкладка его клетчатого пиджака разделена на десятки маленьких кармашков, каждый из которых содержал футляр. Не человек, а настоящий ходячий сейф. Банни взял в руки первые часы и с видом знатока взвесил их на ладони. По весу, да и по размеру они больше всего напоминали осколочную гранату.

– Красивые, – признал Банни.

Шериф уставился на часы так, словно перед ним была Рэйчел Уэлч[8]. Добродушно улыбаясь, Банни протянул толстяку золотой слиток.

– Держите, Том, это вам за то, что оберегаете наш прекрасный город от преступников.

Шериф замахал руками, – не сводя, однако, глаз с часов, – затем, краснея, приложил их к своему запястью и вопросительно взглянул на Малко, который не мог не признать, что чудовищный предмет исключительно идет к волосатой лапище Тома Хеннигана. Банни Капистрано бросил повелительный взгляд на Неда. Тот в мгновение ока рассовал по кармашкам свои сокровища, оставив на столе часы, и затерялся в толпе игроков.

– Это безумие, – слабо протестовал Том Хенниган.

– Это подарок от казино, – с гордостью ответствовал Банни.

Затем он повернулся к Малко.

– Нед разгуливает по городу с драгоценностями тысяч на пятьдесят. В Нью-Йорке он не прошел бы и десяти шагов, как ему бы перерезали горло. А здесь, потеряй он колечко, ему его вернут.

Он едва не прослезился. Видно, не зря ту часть города, где находились «Дюны», называли «Парадиз-сити» – город-рай.

Малко внимательно посмотрел на шерифа: уж не растут ли у него за спиной крылышки? Тот с блаженной миной поглаживал свои новые часы. Банни Капистрано поднялся.

– Идем, – сказал он Малко, – я помогу вам устроиться.

~~

Банни Капистрано нажал на кнопку. Бежевые занавеси поползли навстречу друг другу. Еще одно нажатие – с сухим щелчком с потолка спустился киноэкран. Кровать – два метра в ширину – уже автоматически отделилась от стены. Старый мафиозо, казалось, забавлялся всеми этими игрушками, в то время как Малко через огромное, во всю стену окно смотрел на раскинувшийся внизу город. «Королевские апартаменты» помещались на двадцать четвертом этаже, прямо над рестораном. Вид открывался великолепный.

– Посмотрите ванную, – сказал Банни Капистрано.

То, что увидел Малко, больше походило на термы императора Каракаллы, чем на ванную комнату. Овальный бассейн, выложенный голубой мозаикой, отражался в зеркальном потолке, с которого свисала огромная люстра венецианского стекла. Спустившись на несколько ступенек, Малко увидел круглый столик на выгнутых ножках и душ. Банки нажал кнопку – и со всех сторон забили струи воды.

– За кроватью, – объяснил Банни, – есть кинопроектор. Можете попросить у портье любой фильм, какой пожелаете.

Да, «Дюны» баловали своих клиентов. Среди этой бьющей в глаза роскоши Малко было немного не по себе. Банни рассмеялся счастливым, добродушным смехом.

– Эти апартаменты стоят доллар в день. Они предназначены для тех, кто оставляет у нас большие деньги, – в порядке компенсации.

Ну, что до Малко, он не оставил денег в Лас-Вегасе, скорее наоборот – увез. Веселое настроение внезапно покинуло Банни.

– Вы виделись с этой скотиной Джоном Гейлом?

– Да.

– Что он сказал.

Малко любовался чудесным видом на бульвар.

– Ничего, – ответил он. – Прочел письмо и заявил, что все в порядке.

– Вы отдали ему деньги?

– Да.

С девяти часов утра «дипломат» с двумястами тысячами долларов покоился в сейфе банка «Уэллс Фарго» на углу Лас-Вегасского бульвара и Чарльстон-стрит.

Банни вздохнул с явным облегчением. Но что-то, казалось, все еще тревожило его.

– Зачем вы вернулись?

Малко с ангельски невинной улыбкой обернулся к нему.

– Должен же я где-то потратить мои сорок тысяч. Почему бы не здесь?

Старый мафиозо одобрительно закивал:

– Ну конечно. Надо немного расслабиться. Я вас оставлю, увидимся вечером. Я устраиваю дома небольшую вечеринку. Вы приглашены. К восьми часам.

Он удалился, как раз когда принесли багаж Малко. Прежде чем уйти, Малко повесил панорамную фотографию своего замка на стену между часами со светящимся циферблатом и электронной лампой, которая зажигалась от одного прикосновения. Чтобы создать такой безграничный комфорт у себя в Лицене, ему предстояло еще не раз выполнять задания ЦРУ.

Малко вышел из комнаты, говоря себе, что на сей раз он работает не только на Центральное Разведывательное Управление, но и на Белый Дом. Весьма двусмысленное положение. Он еще раз окинул взглядом великолепные апартаменты. Что ни говори, а роскошь всегда приятна. Пожить бы так подольше. Но, быть может, Лас-Вегас – вовсе не столь идиллическое местечко, как пытался его убедить шериф Том Хенниган. Надо многое успеть, сказал себе Малко, прежде чем Банни Капистрано начнет задаваться вопросами на его счет.

~~

Малко остановился у кипарисовой изгороди и вычеркнул из своего списка еще одно название. Могилы Тони Капистрано не было на кладбище Вудлоун, самом большом кладбище города. Это было уже восьмое, на котором побывал Малко, покинув «Дюны». К счастью, все они находились в северной части города, между магазинами подержанных автомобилей и секс-шопами, или же в промышленной зоне. В Лас-Вегасе смерть тщательно прятали от людских глаз. Ничто не должно омрачать радостное настроение игроков. Как-никак, это был рай.

Перед тем, как уйти из «Дюн», Малко позвонил в больницу «Саншайн», где скончался Тони Капистрано. Но там никто не смог сказать, где он похоронен. «Обратитесь к его родным», – посоветовали ему.

«Родные» – это Банни Капистрано. Обращаться к нему не стоило. И Малко, запасшись терпением, списком кладбищ Лас-Вегаса и картой города, вот уже четыре часа бродил по миру аккуратно подстриженных газонов, гранитных плит и полных сочувствия голосов. Но ни один кладбищенский сторож не видел могилы Тони Капистрано. Вместо этого ему везде предлагали приобрести поистине роскошные склепы по весьма сходной цене. Один служащий похоронного бюро даже сказал:

– Это прекрасный подарок. Всегда пригодится.

Действительно, прекрасный. Особенно к свадьбе.

Остановившись у решетчатой ограды кладбища Вудлоун, Малко развернул карту. В списке оставалось только одно название: Мемориал Гарденс. Пять миль к северу по автостраде № 91, было сказано в рекламном проспекте. Если Тони нет и там, ему останется только вернуться в Вашингтон.

~~

Малко резко затормозил, увидев слева от автострады № 91 прибитую к дереву облупившуюся табличку с надписью: «Мемориал Гарденс, 1 миля». Табличка выглядела так жалко, что на миг он подумал, не идет ли речь о кладбище для собак и кошек – американцы до таких большие любители.

Вокруг на много миль протянулась пустыня; на западе небо перечеркивала ломаная линия Черных гор, которые на самом деле были желтоватыми. Позади высились окутанные дымкой небоскребы «Стрипа». Автострада № 91 уходила к Карсон-сити, прямая, как стрела. Малко дал задний ход и свернул в направлении, которое указывала стрелка на табличке.

Незаасфальтированная дорога, перпендикулярная автостраде, вела прямо к горам. По пути Малко попалось несколько ветхих деревянных лачуг. Там и сям среди выжженной солнцем пустыни виднелись трейлеры. Тут останавливались оригиналы либо жили бедняки. Отроги Черных гор казались уже совсем близко, хотя на самом деле до них было еще добрых десять миль пути. Дорога терялась среди камней. По другую сторону гор простиралась Долина Смерти.

Еще минут пять тряски за рулем «кадиллака» – и слева от дороги Малко увидел ворота кладбища «Мемориал Гарденс». За ними стояло невысокое белое строение. Посреди аккуратно подстриженного газона высился шест с американским флагом. Малко затормозил и вышел из «кадиллака». Это маленькое, затерянное в пустыне кладбище показалось ему очень скромным после гигантов северного Лас-Вегаса. Он едва не повернул обратно, ни о чем не спросив. С какой стати такого видного гангстера, как Тони Капистрано, вздумали бы хоронить в этой дыре?

Он окинул взглядом искусственные цветы на скромных могилах, серое здание крематория чуть поодаль, колумбарий. Лишь невысокая живая изгородь отделяла кладбище от пустыни. Оно казалось заброшенным, поблизости никого не было видно. Малко дал несколько гудков.

Секунд через тридцать из-за угла крематория выступила странная личность. Это был совсем молодой светловолосый парень, одетый в потертые джинсы, видавшую виды футболку и кроссовки. На его левой руке сидел великолепный попугай. Парень не спеша подошел к «кадиллаку», глядя на Малко с казенной улыбкой. Круглое, все в веснушках лицо так и дышало простодушием.

– Чем могу служить? Меня зовут Брайан.

– Я хотел бы увидеть могилу Тони Капистрано.

– Тони Капистрано? – переспросил парень.

У Малко упало сердце. Похоже, зря он обходил все кладбища Лас-Вегаса.

– Его здесь нет? – настойчиво спросил он, скорее повинуясь профессиональному долгу, чем по убежденности.

Белобрысый сторож нахмурился. Попугай захлопал крыльями и отчаянно заквохтал.

– Зачем вам понадобилась могила мистера Тони? – спросил сторож.

Малко чуть не вскрикнул от радости. Нашел наконец! Ему не пришлось делать над собой усилия, чтобы улыбнуться парню, протягивая ему двадцатидолларовую банкноту.

– Это был мой друг, – объяснил он.

Попугай попытался выхватить банкноту, которая тут же исчезла в кармане шорт, после чего веснушчатое лицо вновь расплылось в улыбке.

– Вы уж не обижайтесь, – сказал Брайан, – но на кладбищах иногда странные типы сшиваются. Знавал я одного – так он каждый день онанировал на могиле своей жены.

Малко искренне заверил сторожа, что у него и в мыслях не было предаваться подобному занятию на могиле Тони Капистрано. Парень повел его к середине газона и показал большую бронзовую доску, обложенную дерном.

– Вот она.

Попугай снова заквохтал и попытался взлететь. Брайан легонько щелкнул его по клюву.

– Тише, Хосе!

Нагнувшись, Малко прочел надпись: «Энтони Капистрано, 7 января 1909 – 15 августа 1971. Истинно благородные люди не нуждаются в похвалах. Их жизнь говорит сама за себя. Тони был всеми любим и уважаем. В нем жила бесконечная доброта и человеческое тепло. Он давал, ничего не требуя взамен. Да почиет в мире. От любящего брата Банни».

Малко поднялся.

– Тело кремировали? – спросил он.

Брайан покачал головой.

– Нет, он ведь был католиком. Его набальзамировали. Хотя у нас был славный крематорий.

Еще один хвалит свой товар! Малко смотрел на газон, снедаемый желанием немедленно откопать этого «истинно благородного человека». Но надо было сделать еще многое, собрать все звенья этой цепи, прежде чем приступить к осквернению праха. Даже с благословения Белого Дома и ЦРУ...

Он поблагодарил Брайана и вернулся в «кадиллак». Ему не давал покоя один вопрос: почему, черт возьми, Банни Капистрано, сноб из снобов, похоронил обожаемого брата на этом скромном, затерянном в пустыне кладбище? И почему на могиле ни одного цветка? Ведь мафиози вообще питают слабость к цветам.

Что это – вырождение традиций? В задумчивости он ехал несколько минут, не обращая внимания на ухабы и рытвины, затем вырулил на шоссе и взял курс на Лас-Вегас. В наступающих сумерках «Стрип» уже засверкал всеми своими неоновыми огнями, неодолимо притягивая туристов: словно тысячи мотыльков слетались на пламя. Банни Капистрано и иже с ним предстояли поистине золотые деньки. В прошлом году в Лас-Вегасе побывало семнадцать миллионов туристов. Злые языки утверждали, что игровые автоматы стоят даже в исповедальнях церквей на Лас-Вегасском бульваре. Взяв максимальный выигрыш, играющий автоматически получал отпущение грехов на год вперед.

~~

Взгляд Малко скользнул по великолепным длинным ногам вверх к бедрам, изгибу которых могла бы позавидовать и греческая богиня. Длинные белокурые волосы были рассыпаны по спине. На незнакомке был плотно облегающий комбинезон из розового шелка, подчеркивающий все достоинства ее восхитительной фигуры. Он играла стоя, зажатая в толпе туристов, за одним из столиков для игры в «двадцать одно» в «Дюнах». Предельная ставка здесь была двадцать пять долларов.

Щемящая тоска волной захлестнула Малко. Как походила эта женщина на Синтию, очаровательную юную искательницу приключений, которую он встретил в Лаосе, выполняя очередное задание.

Но это было невозможно: Синтия находилась в двенадцати тысячах километров от Лас-Вегаса, за стойкой бара в центре Вьетнама. Он отошел от столика, чтобы избежать разочарования, когда незнакомка обернется, и направился к рядам игровых автоматов. С кладбища он вернулся в глубокой задумчивости. Похоже, с Тони Капистрано все было в порядке. Не мог же его брат подкупить и врачей, и весь персонал больницы, и целое похоронное бюро! Это было бы уж слишком! Нет, видно, просто нечистая совесть сыграла с Джоном Гейлом злую шутку.

Поневоле заинтригованный, он остановился перед одним из автоматов и попытался разглядеть лицо незнакомки, игравшей в «двадцать одно». Но ее заслонял крупье. Внезапно какой-то верзила легонько толкнул Малко и проворчал:

– Подвинься-ка, приятель, играть мешаешь...

Да, стоя у автомата, надо было играть. В казино было полным-полно так называемых «надзирателей», в обязанности которых входило подбадривать оробевших. Все колесики машины должны были крутиться двадцать четыре часа в сутки. Игорные залы не закрывались ни на час.

Малко вернулся в «яму». Столик, где играла незнакомка, притягивал его, как магнит. Он подошел к нему как раз в тот момент, когда молодая женщина, закончив играть, выбиралась из толпы.

На какую-то долю секунды перед ним мелькнула удивительно высокая и крепкая грудь в глубоком вырезе розовой блузы, а затем его изумленному взору предстали голубые глаза, затененные длиннющими ресницами, и пухлый, чувственный рот со слегка вздернутой верхней губой, открывающей чуть выступающие вперед мелкие и острые, как у хищного зверька, зубы. У него заныло под ложечкой.

Взгляд голубых глаз остановился на нем, прекрасное лицо просияло:

– Малко!

Глава 8

Синтия прикрыла веки, и глаза ее на миг закатились. Словно она была на вершине наслаждения. Как знаком был Малко этот ее на удивление чувственный тик...

– Синтия! – воскликнул он.

Молодая женщина неопределенно улыбнулась, что не смягчило сурового выражения ее лица. Без единой морщинки, оно все же казалось каким-то напряженным. Ни дать ни взять хищный зверек, который всегда настороже.

– Я могла бы задать тебе тот же вопрос, – произнесла она своим бархатным голосом. – Что до меня, ты же знаешь – я всегда любила игру.

В голосе прозвучала такая горечь, что Малко сразу почувствовал: что-то у нее не ладится. Он не мог отвести от нее глаз. Он уже почти забыл, что она так хороша. И все та же повадка – исполненная достоинства и чуть отстраненная. Малко, как никто другой, по-настоящему знал Синтию. Даже Малко душа этой женщины лишь приоткрылась, но до конца в нее он так и не проник.

Глаза их встретились. Синтия выглядела усталой. Заметнее стала легкая асимметричность ее черт. Вопреки своим привычкам, она загорела, отчего глаза казались светлее. Малко почувствовал, как восхитительное тепло поднимается у него по позвоночнику. Он был уверен, что никогда больше не увидит Синтию.

– Не выпить ли нам по стаканчику наверху? – предложил он.

Она взяла его под руку.

– Это будет самая большая радость для меня за весь день.

Должно быть, подумалось Малко, когда они шли к лифтам, ее признание искренне.

~~

Синтия машинально поигрывала «колесиком»-долларом из поддельного серебра. Такие монеты давно заменили настоящие. Взгляд ее рассеянно блуждал по неоновым огням «Стрипа», освещавшим белую громаду «Кайзер паласа», соседнего казино. Под покровом ночи не было видно ни бесчисленных пустырей, ни отвратительных плоских цементных крыш.

Малко поднял стакан с водкой и легонько стукнул о край ее рюмки.

– За нашу встречу.

Она молча взяла рюмку французского коньяка «Гастон де Лагранж». Малко вдруг понял, что бешено желает ее.

– Где ты живешь? – спросил он.

– Здесь. Рядом с бассейном.

Она ответила, избегая его взгляда. У Малко мучительно кольнуло сердце. Это была почти ревность.

– Ты одна?

Подняв свои миндалевидные глаза, она как-то странно посмотрела на него.

– Да.

Ни приглашения, ни отказа не было в ее голосе. Просто констатация факта. Как это ни глупо, после ее ответа Малко почувствовал себя счастливым. Призрак Тони Капистрано внезапно отступил на второй план. Такую женщину, как Синтия, встретишь не каждый день. Но как она оказалась в «Дюнах»?

– Что ты делаешь в Вегасе? – решился он спросить.

– Я могла бы не отвечать, но ты мой друг. Как я сюда попала – это долгая история.

– Но зачем ты сюда приехала, черт возьми?

– Хотела попытать счастья. После заключения мира дела во Вьетнаме пошли из рук вон плохо. Мне удалось продать бар за приличную цену, и как раз вовремя. Первым же самолетом я улетела в Бангкок. А оттуда – в Лос-Анджелес. Я не знала, что делать дальше. И тут мне пришла в голову одна мысль: приехать сюда, попытаться накопить достаточно денег, чтобы купить ранчо в Калифорнии и пожить там некоторое время.

Малко посмотрел на руки Синтии. С картами она поистине творила чудеса. Никто на свете не умел так манипулировать...

– Ну? – спросил он.

– Ну, дело не выгорело. – Она вымученно улыбнулась. – Я выиграла в покер восемнадцать тысяч долларов. Трое «горилл» подстерегали меня у моего номера, скрутили и увезли в пустыню. Сначала отобрали деньги. Один из них целый час держал пистолет у моего виска, грозя убить. Потом они меня изнасиловали. Все трое. Прямо на капоте машины, всеми возможными способами. И сказали, что если я вздумаю еще мошенничать, они сожмут мне пальцы тисками так, что от них останется каша. Ну, а потом привезли обратно сюда.

Она говорила спокойно, ровным голосом. Но Малко знал, что ее рассказ – чистая правда.

– А дальше?

– Я продолжала играть, – призналась она, – но уже без фокусов. Проиграла все, что у меня было. Потом еще двадцать тысяч. В казино всегда проигрывают.

Малко промолчал. Синтию давно знали во всех европейских казино. Но тягаться с мафией ей оказалось не по плечу.

– Почему же ты не уезжаешь? – просил он наконец.

– Надо еще заплатить долг. Мне предложили на выбор: спать с толстосумами, которых мне укажут, или поработать «девушкой из „ямы“». Я выбрала второе.

– А что это такое – «девушка из „ямы“»?

Прежде чем ответить, Синтия отпила глоток коньяка.

– Когда какой-нибудь игрок выигрывает слишком Много, – объяснила она, – администрация казино посылает к нему девушку вроде меня, которая подстрекает его играть дальше, пока он не потеряет все. Она может намекнуть, что ляжет с ним в постель... Ну, и подпаивает, конечно. Или под шумок крадет у него жетоны. В общем, способов много. Со мной работает девушка, так подкладка ее норкового манто сплошь обшита потайными карманами для жетонов.

Малко был уверен, что уж до такого Синтия никогда бы не опустилась. Но все равно ему было больно за нее.

– Хочешь, я дам тебе двадцать тысяч долларов? – предложил он.

Она покачала головой.

– Никогда я не жила на содержании у мужчины. И теперь не хочу.

– А если ты их заработаешь? – настаивал Малко.

Синтия могла оказаться неоценимой союзницей. У нее были железные нервы и эластичная совесть, она не боялась ни Бога, ни черта и была непревзойденной мастерицей вводить людей в заблуждение. И неплохо относилась к Малко.

В двух словах он объяснил ей, зачем приехал в Лас-Вегас. Когда он произнес имя Банки Капистрано, глаза молодой женщины недобро блеснули.

– Это он подослал ко мне тех трех подонков, – хрипло произнесла она. – И сам велел им меня изнасиловать.

Наступила пауза. Малко расплатился и встал.

– Пойдем, посмотришь, где я живу, – сказал он.

~~

Когда Синтия переступила порог апартаментов Малко, у нее вырвался горловой смешок.

– Так вот где они тебя поселили.

Она осматривала комнаты, явно забавляясь, словно все это было милой шуткой. Приблизившись, Малко положил руки ей на бедра. Синтия тут же подалась вперед, и он ощутил упругость ее тела и теплоту кожи сквозь тонкий шелк. Малко поцеловал ее, и она страстно ответила на поцелуй.

Она опомнилась, полулежа на диване. Пальцы Малко скользнули в вырез блузки и коснулись теплой, крепкой груди. Синтия вздрогнула и теснее прижалась к нему. Соски ее затвердели. Малко расстегнул блузку, прижался лицом к упругой коже, вдохнул аромат «Диореллы».

Синтия застонала. Полураздетая, запрокинув голову, выгнувшись, она лежала перед ним во всем своем вызывающем великолепии. Малко лихорадочно расстегивал рубашку, когда она вдруг выпрямилась. Он открыл было рот, чтобы спросить, в чем дело, но Синтия, прижав палец к губам, выскользнула из его объятий.

Удивленный и раздосадованный, он смотрел, как она поднимается и оправляет комбинезон. Однако она тут же влюблённо улыбнулась ему и, взяв за руку, заставила встать и привлекла к себе. Прижавшись губами к его уху, она прошептала:

– Выйдем отсюда.

Малко, ничего не понимая, последовал за ней. На лестничной площадке у лифта Синтия посерьезнела.

– Здесь ничего не происходит случайно, – объяснила она. – Всех клиентов «Дюн» администрация тайно делит на три категории: мелкая сошка, профессионалы и «крупняки», крупные игроки, которые проигрывают целые состояния.

Банни Капистрано тебе не доверяет. Твои апартаменты битком набиты микрофонами. Обычно он поселяет здесь «крупняков», о которых хочет узнать все, чтобы в дальнейшем использовать их слабости. Микрофоны встроены во все стены. А потолок ванной комнаты – большое зеркальное окно.

– Прелестно.

Синтия на миг прижалась к Малко. Ее острый язычок пробежал по его губам.

– Так или иначе, у меня нет времени, – вздохнула она. – Через полчаса я должна быть в «яме».

А Малко предстоял визит к Банки Капистрано. Он сказал об этом Синтии.

– Если вернешься не слишком поздно, – ответила она, – зайди ко мне. Я живу в номере 1237 С.

~~

Высокая рыжеволосая девица с молочно-белой кожей и формами, достойными резца скульптора, чье платье из набивного шелка было задрано почти до талии, открывая на всеобщее обозрение стройные ноги и роскошные бедра, стояла, прислонясь к мраморной колонне у входа в дом, снисходительно глядя на двух мужчин, добивавшихся, если можно так выразиться, ее благосклонности. На пальце ее левой руки сверкал солитер величиной с пробку от небольшого графина. В правой она держала тяжелый хрустальный бокал, наполовину наполненный виски. При виде Малко она подалась ему навстречу, как бы приглашая. А между тем, вниманием она и так обделена не была.

Один из ее рыцарей стоял на коленях на черных мраморных плитах, уткнувшись лицом в ее ляжки, и, словно в экстазе, поглаживал длинные резинки, которыми были пристегнуты ее дымчатого цвета капроновые чулки. Другой, высокий и худой, в черном костюме, с лицом аскета, терся об нее сзади, судорожно сжимая руками бедра.

Когда Малко проходил мимо, рыжеволосая девица с насмешливым видом звякнула кубиками льда в своем бокале. Повсюду горели свечи в огромных канделябрах. В гостиной, куда пригласил его Банни Капистрано, несколько парочек флиртовали, сидя на низких диванах и прямо на полу. Одетые и не вполне. Анфилада комнат, заставленная столами, ломившимися от яств и напитков, вела к бассейну. Тускло поблескивали бутылки: «Джи энд Би», выдержанное шампанское «Моэт-и-шандон» и «Дом Периньон», русская водка «Лайка», коньяк «Гастон де Лагранж». У мафии неплохой вкус. Метрдотель в черных брюках и короткой белой куртке подошел к Малко с подносом. Малко взял рюмку водки и спросил:

– Где Банни Капистрано?

Рукой, затянутой в белую перчатку, метрдотель махнул в сторону анфилады.

– Мистер Банни в последней комнате налево.

Взгляд вышколенного слуги равнодушно скользнул по рыжеволосой девице, будто ее и не было. Малко никак не ожидал, что попадет на подобную вечеринку. Полчаса назад, поднимаясь на крыльцо виллы, он столкнулся с Кенни, который решительно загородил ему дорогу. Коротышка-гаваец был одет в белую рубашку с короткими рукавами и черные, без единой морщинки брюки. В этом наряде он выглядел еще более тощим. За его спиной стоял здоровенный детина с седеющими волосами и лицом боксера-профессионала, в смокинге. Глаза его были скрыты темными очками. Он спросил у Малко его имя, заглянул в список и небрежно бросил:

– О'кей, пропусти его.

Кенни тут же посторонился. Малко уже спрашивал себя, что он делает на этой совсем не подходящей для него вечеринке. Он думал о Синтии. Ему хотелось бы сейчас быть с ней.

Какая-то девица, одетая только в трусики и бюстгальтер, с хохотом толкнула его, едва не сбив с ног. За ней гнался краснолицый толстяк в брюках и сорочке от смокинга, с развязанным галстуком.

– Я филиппинский зайчик! Я филиппинский зайчик! – вопила девица во все горло.

Малко не сразу узнал в бегущем шерифа Тома Хеннигана. На его руке красовались новые часы. Прижав «филиппинского зайчика» к одному из столов, он сорвал с девицы остатки одежды с таким пылом, словно защелкивал наручники на опасном преступнике.

Малко начинал понимать, почему гостей столь тщательно «фильтровали» при входе. Он прошел мимо ванной, отделанной розовым мрамором, где были сложены стопками полотенца: мафия предусмотрительна. Стоя на коленях на розовом полу, какая-то дама прилежно ублажала достойного господина, который, однако, явно не был ее мужем. Внезапно Малко вздрогнул от пронзительного женского визга. Он доносился слева, именно оттуда, где Малко рассчитывал найти хозяина дома. Пройдя несколько шагов, он застыл, как вкопанный, на пороге. Невероятно! Стены и потолок комнаты были сплошь обиты лисьим мехом. За приоткрытыми дверцами огромного стенного шкафа виднелись десятки пар женских туфель. Половину комнаты занимала огромная круглая кровать. Визг, становившейся все пронзительнее, доносился из примыкавшей к этой удивительной спальне ванной.

Малко нехотя шагнул вперед: его всегда учили не беспокоить людей, когда те моются. Но на сей раз он не пожалел о небольшом нарушении приличий.

Эта ванная была облицована зеленым мрамором, а собственно ванну заменял квадратный бассейн с наклонным дном.

Посреди бассейна стояла Сэнди, та самая девушка, которую Малко видел в свой первый визит к Банни. Совершенно голая, с мокрыми распущенными волосами, она пыталась увернуться от мощной струи воды, бившей ей прямо в живот.

Двое мужчин в мокрой одежде с хохотом удерживали ее за руки лицом к струе. Сэнди топала ногами, извивалась, хохотала, пронзительно взвизгивала от щекотки, выпятив живот, словно подставляя его грубым ласкам воды, приседала, вновь выпрямлялась. Несколько мужчин и женщин, столпившихся у края бассейна, наблюдали за этой сценой. Среди них были какой-то молоденький блондин, мужчина в очках, похожий на профессора, и Банни Капистрано собственной персоной в яблочно-зеленом смокинге. Женщины смотрели на бассейн, как завороженные, с некоторой завистью.

Сэнди, запрокинув голову, никого вокруг себя не видела. А Банни Капистрано, заметив вошедшего Малко, радостно приветствовал его.

– Я же вам говорил, что она дает лучше всех в городе! – крикнул он. – Даже с водопроводным краном умудряется трахаться.

В своем зеленом смокинге Банни Капистрано походил на огромную жабу. Вся компания явно много выпила. Банни спокойно взирал, как его любовница корчится под струёй: на лице его была написана пресыщенность, но в глазах мелькал похотливый огонек. Наконец забава, видно, прискучила двум шутникам, и они выпустили девушку. Она была мертвецки пьяна. Старому мафиозо тоже надоела потеха. Он вышел из ванной, Малко последовал за ним.

– Хорошо провели день? – любезно осведомился Банни. – Погуляли немного по нашему славному городу?

Им снова овладело лирическое настроение. Малко заверил хозяина, что он в восторге от города и день провел прекрасно.

В большой гостиной ситуация тем временем изменилась. Рыжеволосая девица лежала ничком на ковре у самой двери, еще выше задрав платье, рассыпав волосы по плечам так, что не видно было лица, великолепная в своем бесстыдстве. Словно рабыня на оргии древних римлян, доступная всем и каждому. Проходя мимо нее, Банни забавы ради ткнул ее в живот носком своего лакированного ботинка. В тот же миг девица чисто рефлекторным движением приподнялась на колени, готовая отдаться по первому требованию. Малко подавил приступ тошноты"

Мужчина с серебристой шевелюрой, сидевший рядом с очень светлой блондинкой, встал и почтительно поклонился Банни. Старый мафиозо улыбнулся ему и прошептал на ухо Малко с явным удовлетворением:

– Это мэр.

В общем, не хватало только отца Кроули.

У Малко было лишь одно желание – уйти. Ему хотелось, чтобы скорее наступило завтра, когда можно будет продолжить расследование в больнице «Саншайн».

Внезапно в холле появился новый гость. Плохо одетый, с кругленьким брюшком, почти лысый, в очках. Он был один. Остановившись на пороге, он уставился на рыжеволосую девицу, и Малко увидел, как алчно заблестели его глаза. Мгновение спустя он был уже в гостиной. Снял пиджак и аккуратно сложил его, затем проделал то же самое с остальными предметами своего туалета. Все это он проделывал спокойно, с невозмутимым и серьезным лицом.

Пока вновь прибывший раздевался, из глубины гостиной появился мужчина. Споткнувшись о лежащую девицу, он перевернул ее и принялся за дело. Новый гость, совершенно голый, наблюдал за этой сценой.

Банни Капистрано расхохотался.

– Ох, уж этот Майк! Я его даже не приглашал. Чуть почует где-нибудь, что пахнет этим делом, сразу тут как тут. Верно, сунул Джо десятку, чтобы пройти.

Тот, кого Банни назвал Майком, спокойно опустился на колени и принялся целовать грудь рыжеволосой девицы, над которой все еще трудился другой мужчина.

– А кто это такой? – спросил Малко, поневоле заинтригованный.

Банни выпустил клуб сигарного дыма.

– Майк Рабле. Адвокат. Он немножко того, но у него интеллектуальный коэффициент 160.

Позиция на ковре претерпела перемены. Первый мужчина, отвалившись от девицы, перекатился на спину, а Майк преспокойно занял его место. Банни покачал головой.

– Ради красивой девки Майк готов на все, – заметил он.

Глядя на это бесстыдство, Малко припоминал досье, которое он прочел в Госдепартаменте. Майк Рабле был адвокатом Тони Капистрано. Этот человек наверняка может быть ему полезен. Но не в нынешних обстоятельствах.

– Я, пожалуй, пойду спать, – заявил он.

Банни Капистрано ничуть не удивился.

– Понимаю. Первый день в Вегасе – это нелегко. Ну, а мне надо еще поработать. Вас не затруднит подбросить меня в «Дюны»?

Вдвоем они спустились с крыльца. Малко оставил свой «кадиллак» на маленькой стоянке неподалеку. Банни Капистрано уселся рядом. Малко включил зажигание. Вырулив из «Кантри Клуб», они поехали по Дезерт-Инн-роуд. Когда Малко уже собирался свернуть на «Стрип», Банни Капистрано внезапно остановил его:

– Поверните направо.

В его голосе не было и тени дружелюбия. Малко удивленно посмотрел на него. Направо, к северу, то есть в сторону, противоположную от «Дюн»? Но он не успел ни о чем спросить. Что-то зашевелилось на заднем сиденье, и холодный кружок металла прижался к его затылку.

– Делай что говорят! – приказал картавый голос. Малко узнал его: голос принадлежал церберу в темных очках, который «фильтровал» гостей на крыльце.

Кровь заледенела у него в жилах. Надо же – попался в западню, дал себя провести, как мальчишка! Это он-то, один из лучших тайных агентов ЦРУ. Только один человек знал, где он находится, – Синтия, но она не могла прийти к нему на помощь. Этот бандит, должно быть, спрятался в его машине, пока он был в гостях у Банки Капистрано.

– Куда вы хотите ехать? – спросил он.

Банки Капистрано покачал головой с явным неодобрением.

– На прогулку без обратного билета. Я-то думал, вы умнее, приятель.

Глава 9

Несколько минут Малко вел машину молча, пытаясь переварить случившееся. Мозг его работал, словно вычислительная машина. Наконец он повернулся к Банки Капистрано:

– Я не понимаю...

Старый мафиозо пожал плечами.

– Не прикидывайтесь идиотом. Весь день вы тут рыскали и вынюхивали про беднягу Тони.

Снова наступило молчание. Малко старался вести машину как можно медленнее. Дуло пистолета по-прежнему было прижато к его затылку. Они проехали через деловую часть города. На главной площади, перед зданием административного центра, стояло штук тридцать полицейских машин.

– Сверни налево, – скомандовал человек за спиной.

Малко повиновался. Вырулив на Лос-Анджелесское шоссе, они поехали на запад. Проехав еще милю, Банни Капистрано распорядился:

– Направо, на девяносто первую.

Дело принимало скверный оборот. По автостраде № 91 Малко ехал на кладбище, где покоился Тони Капистрано. Он подумал о печи крематория, и по спине у него пробежал неприятный холодок.

Дома попадались все реже, вскоре по обеим сторонам дороги на много миль вокруг раскинулась пустыня. Посмотрев на приборный щиток, Малко понял, что они отъехали от центра города на двенадцать миль.

– Через четверть мили повернешь направо, – приказал человек с пистолетом.

И действительно, в свете фар Малко заметил дорогу, уходящую в пустыню перпендикулярно автостраде. Две или три мили они проехали в полной темноте, потом впереди замаячил свет.

Дорога упиралась в широкую, освещенную прожекторами площадку, заваленную останками старых автомобилей. Поодаль высилось строение, похожее на ангар, откуда доносился устрашающий грохот.

– Стоп.

Малко затормозил. Тревога его росла с каждой минутой.

Огромный автокран с болтающейся на крюке машиной без колес проехал и скрылся в ангаре. Банни Капистрано наклонился к рулю и дал гудок.

Рабочий в сцецовке тут же появился на пороге ангара и направился к машине. Его грубое лицо и черные курчавые волосы были забрызганы смазочным маслом.

– Клиент? – спросил он, пристально глядя на Малко, которого убийца в темных очках по-прежнему держал на мушке.

Банни Капистрано кивнул.

– Заводи тачку, – бросил рабочий.

Ствол пистолета сильнее уперся в затылок Малко.

– Заводи, – повторил бандит.

Малко поехал со скоростью черепахи. Внутри ангар был освещен прожекторами. В глубине возвышался гигантский пресс. Автокран остановился перед ним, опустил остов машины на платформу и отъехал. Раздался оглушительный скрежет, взметнулся сноп искр, пол содрогнулся. Пресс пополз вверх, оставив на платформе железную лепешку толщиной сантиметров в пятьдесят.

Автокран подцепил ее крюком и дал задний ход, освободив платформу.

Малко утер вспотевший лоб. Какая страшная смерть...

Взревел мотор, и еще один автокран остановился возле «кадиллака» Малко. Из кабины вышли двое рабочих и двинулись к машине, неся толстые цепи, оканчивающиеся крюками. Они прикрепили их к передней части машины. Раздался свисток; цепи натянулись. Передние колеса оторвались от земли и приподнялись сантиметров на десять. Машина замерла.

Банни Капистрано, нажав на ручку, открыл дверцу и спрыгнул на землю. Убийца, не сводя с Малко дула пистолета, последовал его примеру. Он остался стоять рядом с машиной, держа Малко на мушке: переднее стекло было опущено.

– Не пытайся вылезти, – угрожающе произнес он.

Звякнули цепи, и крюки были прикреплены сзади. Еще свисток – и эти цепи тоже натянулись. Заскрипели тросы. «Кадиллак» оторвался от земли. Автокран развернулся, и машина, сделав в воздухе грациозный арабеск, с размаху приземлились на платформу пресса. Вокруг поднимались струйки пара. Оглушенный толчком, Малко скорчился на сиденье. Он старался не думать, но не мог отвести взгляд от рабочего в очках сварщика, нажимавшего кнопки на пульте управления прессом. Повернув голову, он увидел метрах в пяти Банни Капистрано и его телохранителя. Дуло кольта 38 калибра по-прежнему смотрело на Малко. Пухлые губы Банни расплылись в зловещей улыбке.

Старый мафиозо что-то крикнул, но слов Малко не разобрал. Взметнулся клуб пара и раздался жуткий скрежет сминаемого металла. Малко втянул голову в плечи. Пресс на сей раз опускался медленно, постепенно. Ветровое стекло хрустнуло и разлетелось на кусочки, осыпав Малко осколками. За ним треснули и боковые стекла. Крыша с ужасающим скрежетом стала опускаться. Малко соскользнул на пол и изо всех сил ударил плечом в дверцу. Плечо пронзила острая боль. Дверца была заклинена! Несколько секунд Малко не, оставлял отчаянных попыток открыть ее. Сердце бешено колотилось в его груди. Крыша уже коснулась головы. Это был конец. Пресс неумолимо полз вниз. С сухим треском переломился пополам руль, зажатый клаксон испустил пронзительный вой. Малко, прижавшись к сиденью, считал секунды. Вдруг до его сознания дошло, что крыша больше не опускается. Только клаксон продолжал оглушительно завывать. Все было засыпано битым стеклом.

Кто-то сорвал переднюю дверцу снаружи. Рабочий, сдвинув очки сварщика на лоб, со смехом глядел на Малко.

– Вылезайте, – крикнул он. – А то вам не поздоровится!..

Малко выбрался из машины на четвереньках. От унижения, ярости и запоздалого страха его колотила дрожь. Он поднялся на ноги и, отряхнувшись, спрыгнул с платформы. В тот же миг пресс снова пополз вниз. С оглушительными хлопками лопнули все четыре шины, и «кадиллак» смяло в лепешку.

Малко повернулся к Банни Капистрано. Старый мафиозо, не дав ему прийти в себя, ткнул в него сигарой.

– Кто вам велел здесь рыскать? Эта сволочь Джон Гейл? – прошипел он.

Малко не ответил. Теперь ему больше ничего не было страшно. Голос Банни стал более угрожающим, хотя, казалось, дальше уже некуда.

– В следующий раз, – продолжал он, – я вас так не выпущу. Оставьте Тони в покое. Джо вас отвезет.

Гигантский «кадиллак» старого мафиозо въехал в ангар. За рулем сидел убийца в темных очках. Малко с наслаждением опустился на мягкие подушки заднего сиденья. Не говоря ни слова, Джо довез его до автострады № 91. Съехав на обочину, он обернулся. Вдали мерцали огни Лас-Вегаса.

– Выходи, – сказал Джо: – Пойдешь пешком. Каких-нибудь десять миль.

Малко не двинулся с места. В тот же миг в руке убийцы блеснул кольт.

– Что до меня, я оставил бы тебя там, – буркнул он. – И не пытайся задавать вопросы кому бы то ни было в Вегасе. Банни шепнул словечко кому надо.

Не отвечая, Малко открыл дверцу и вышел. «Кадиллак» тут же развернулся и поехал в обратном направлении. Воздух был теплый.

В ушах у Малко все еще стоял скрежет металла. Он медленно шел по обочине, содрогаясь от бессильной злости и унижения. Любезный Джон Гейл и милейший Дэвид Уайз, попросту говоря, послали его на заклание. Ну уж нет, теперь у него с Банни Капистрано свои счеты! Он подумал, как, должно быть, тревожится Синтия, что его все еще нет.

Так или иначе, в одном он теперь был уверен: тела Тони Капистрано нет и не было в могиле на «Мемориал Гарденс».

Сзади приближался грузовик. Малко встал в свете фар и замахал рукой. Даже не притормозив, машина едва не сбила его.

Злой на весь свет, Малко снова зашагал к далеким огням «Стрипа». Банни Капистрано дорого заплатит ему за эту ночную прогулку!

Глава 10

Майк Рабле слез с велосипеда и завел его в тесный холл под неодобрительным взглядом швейцара. Ладно бы еще его старенький поломанный «форд-эдсель», стоявший у пожарного крана, хотя и он действовал на нервы. Но велосипед! Если бы Майк не был связан с «крутыми ребятами», швейцар дал бы ему хорошего пинка и заставил убрать это чудовище.

Заднее сиденье «эдселя» было завалено папками и газетными вырезками. Тут же были сложены рубашки, причем к воротничку каждой был прикреплен ярлычок, указывающий, сколько времени Майк Рабле ее носил. Таким образом адвокат изрядно экономил на химчистке и прачечной.

С тех пор как Майк отказался от квартиры, он жил частично в конторе, частично в старой машине. Когда «форд» был еще на ходу, он иногда даже спал в нем, остановившись где-нибудь в пустыне.

Майк Рабле был патологически скуп. Даже зарабатывай он сто тысяч долларов в месяц – что было вполне возможно, – он жил бы точно так же.

Он втащил велосипед в лифт и, поднявшись на четвертый этаж, поставил его на лестничной площадке, прикрепив цепью к вбитому в стену крюку. Велосипед служил ему для поездок на небольшие расстояния в районе «Стрипа». Сам того не подозревая, Майк был пионером борьбы за чистоту окружающей среды. Открыв три замка, он вошел в свою контору, состоявшую из двух маленьких комнат. Здесь царил привычный беспорядок, повсюду висели костюмы, валялись папки и ящики с карточками. Майк сам стирал белье в туалетной комнате, примыкавшей к его кабинету. Он снял пиджак. Уже давно он носил только вещи, подаренные друзьями, – вот и еще экономия. Поэтому пиджак был ему немного великоват.

Он небрежно отстегнул скрепки, служившие ему запонками, и закатал рукава усеянной жирными пятнами рубашки. Затем нашел кусочек липкой ленты и закрепил сломанную дужку очков.

Та, кого он ждал, запаздывала. Чтобы скоротать время, он решил немного почитать и открыл сложнейший трактат по экономике. Майк обладал умом, близким к гениальности. Не будь он таким оригиналом, его ждала бы большая карьера. Но он брался только за дела, которые были ему по душе.

Погрузившись в чтение, Майк едва услышал звонок. Он поднялся и пошел открывать.

– Привет, дядюшка Майк!

Сэнди Джонс обнажила в улыбке все свои ослепительные зубки. На ней были туфли на высоченных каблуках, выгодно подчеркивающие ее длинные, мускулистые ноги, и облегающее, как перчатка, платье из тонкого джерси. Не говоря ни слова, Майк привел ее к себе. Сэнди потерлась о его брюшко, вызывающе прогнувшись.

– Подожди минутку, – сказала она. – Дай, я положу сумочку.

Майк Рабле задышал чаще. Он повернул Сэнди, прижал ее к письменному столу и запустил руку под ее короткое платье. У него вырвалось что-то похожее на довольное хрюканье: под платьем ничего не было. Она между тем тоже не бездельничала: тонкие пальцы с чересчур длинными ногтями уже нащупали язычок молнии его брюк. Майк Рабле сразу, же грубо овладел ею.

Сэнди Джонс негромко вскрикнула:

– Осторожней!

Привстав на цыпочки, опершись руками о край стола и запрокинув голову, Сэнди зажмурилась от удовольствия. Ее возбуждение росло с каждой секундой. Майк ускорил темп. Сэнди застонала:

– Мне больно!

Он задвигался чуть медленнее, а она попыталась раскрыться еще шире. Майк был всегда готов заниматься любовью. В первый раз он просто-напросто изнасиловал Сэнди в кухне виллы Банни Капистрано. Ей было так больно, что она поклялась себе больше никогда и близко не подпускать этого жеребца. Но потом, когда Банни охладел к ней, она поневоле все чаще вспоминала о неутомимом любовнике и наконец сама пришла к Майку. И еще не раз приходила на «экспресс-сеансы» вроде сегодняшнего. В тот миг, когда она почувствовала, как ее захлестывает волна наслаждения, Майк внезапно отстранился.

– О-о! – разочарованно протянула Сэнди.

Без единого слова Майк повернул ее к себе лицом и вновь овладел ею. Сэнди задвигала бедрами ему навстречу, сопровождая свои движения стонами и бранными словами, совершенно счастливая. Это была простая душа. Совокупления к обоюдному удовольствию и без особых проблем были самыми приятными минутами в ее жизни.

Распаляясь все сильнее, Майк опрокинул Сэнди на письменный стол, прямо на ворох бумаг и старых газет. Обливаясь потом, он тяжело дышал, живот его ходил ходуном. Сэнди было на все наплевать: она ничего не чувствовала, кроме восхитительной боли в глубинах своего тела. Уже близился привычный, но всегда упоительный взрыв. Она вцепилась руками в край стола, чтобы не соскользнуть от толчков на пол, и закричала:

– Еще! Не останавливайся! Не останавливайся!

Остановиться Майк и не мог. Сэнди кричала, как ей показалось, бесконечно долго, затем перевела дыхание, вскочила и встряхнулась. Грим на ее лице размазался, ресницы потекли. Она скрылась в туалетной комнате и вернулась пять минут спустя, свежая, как розовый бутон, и невинная, как школьница. Лишь под глазами у нее залегли темные круги.

Она целомудренно подставила Майку Рабле свеженакрашенные губки, и адвокат едва коснулся их.

– Пока, дядюшка Майк. Я пошла играть в гольф.

Банни Капистрано сам настоял, чтобы она выучилась играть в гольф. Это позволяло ей ежедневно наносить визиты Майку. Он был идеальным любовником. Они нигде не бывали вместе, он не был ревнив, а в плане секса был выше всяких похвал.

Майк проводил ее до дверей, еще раз запустил руку под тонкое платье и нащупал трусики. Сэнди вновь превратилась в порядочную девушку. Когда дверь за ней закрылась, Майк опустился в продавленное кресло, перебирая в памяти пережитые минуты.

Сэнди была лучшей любовницей из всех, кого он когда-либо знал. За полгода связи ему ни разу не пришлось даже угостить ее чашечкой кофе. Его скаредная натура ликовала. Впрочем, Сэнди и не просила у него ничего, кроме удовлетворения. А что до этого, тут он был всегда готов. Иногда вечерами он ставил свою машину на огромной стоянке у «Дюн» и ждал, надеясь, что Сэнди удастся улизнуть на четверть часа с какого-нибудь коктейля. Она прибегала, запыхавшись, и прямо в машине усаживалась на него верхом. Случалось, что на ней ничего не было под роскошным платьем из парчи, и это удесятеряло наслаждение Майка.

Кроме того, они встречались в конторе Майка: секретарши у него не было. Они заключали друг друга в объятия прямо на потертом ковре, устилавшем пол, или на старом продавленном диване. И почти никогда не разговаривали.

Старея, Майк придавал все больше значения сексу. Он никогда не был женат, да и не стремился к этому, но... Передохнув, он принялся спокойно прибирать в кабинете и составлять повестку для одного из своих клиентов – владельца ресторана. Тот не платил ему, зато даром кормил до отвала.

От внезапного звонка в дверь Майк вздрогнул. Он никого не ждал и решил, что это Сэнди, наверно, что-то забыла.

Майк пошел открывать, даже не надев пиджака, и застыл, как вкопанный, на пороге. Неужели у него начинаются галлюцинации?

Перед ним стояло самое восхитительное создание, какое ему когда-либо доводилось видеть. Длинные светлые волосы, огромные миндалевидные глаза, а губки – просто мечта. Фигура незнакомки, затянутая в платье из набивного шелкового трикотажа, была достойна резца скульптора. Соски высоких острых грудей отчетливо вырисовывались под тонкой тканью платья.

– Мне нужен Майк Рабле, – произнесло прекрасное видение мелодичным голосом.

– Это я, – выдохнул Майк.

Посторонившись, чтобы пропустить ее, он обратил внимание на великолепный изгиб бедер. Казалось, все его самые потаенные мечты разом обрели жизнь. Сэнди теперь казалась ему ничтожной, бледной самочкой. Незнакомка уселась в продавленное кресло, высоко скрестив ноги. Майк успел заметить краешек белых кружев, и во рту у него пересохло.

– Вы хотите развестись? – с трудом выговорил он.

Это было первое, что пришло ему в голову. С такой клиентки он не возьмет и четвертака!

У незнакомки вырвался очаровательный горловой смешок:

– Что вы! Я не замужем.

Так она еще и свободна! Майк, на миг вернувшись в детство, пылко возблагодарил Господа.

– Так чем я могу быть вам полезен? – спросил он, не сводя глаз со стройных ног.

– Я работаю в «Сан-Франциско Стар». Мне поручено собрать материал о Тони Капистрано. Говорят, вы были его адвокатом? Знаете, кое-кто утверждает, что он не умер...

Она говорила хорошо поставленным, низким, возбуждающим голосом, пристально глядя в глаза собеседнику. У Майка Рабле мучительно засосало под ложечкой. Итак, это прелестное создание, увы, не для него. Он спокойно жил в Лас-Вегасе только потому, что достаточно широко толковал понятие профессиональной тайны.

– Тони Капистрано умер, – сказал он.

Очаровательная блондинка ничуть не смутилась.

– Вы видели его мертвым?

– Нет, меня тогда не было в городе. Но он похоронен здесь, в Лас-Вегасе.

Журналистка, зашуршав шелком, переменила положение ног. От такой картины потекли бы слюнки и у святого Антония.

– Вам никогда не приходилось слышать, что он жив? – настаивала она.

– Никогда.

Майк скорчился на стуле, чтобы скрыть то, чего воспитанному человеку пристало стыдиться.

– Стало быть, вы ничего не знаете?

Погруженный в эротические мечтания, он машинально покачал головой.

– Нет.

Движением, полным грации, журналистка встала.

– Жаль. Простите, что напрасно потревожила вас.

Волна паники захлестнула Майка Рабле. Он уже почти не владел собой. Появись в эту минуту Сэнди, он без колебаний вышвырнул бы ее в мусоропровод. Мысль о том, что восхитительная незнакомка безвозвратно уплывает прямо из рук, сводила его с ума.

– Где вы остановились в Вегасе? – сделал он последнюю попытку. – Сегодня тут как раз небольшая вечеринка...

На которую он, впрочем, не был приглашен.

Стоя перед ним и глядя на него сверху вниз, молодая женщина неопределенно улыбнулась.

– У меня нет времени на развлечения. Столько дел...

Она шагнула к двери. Майк Рабле отчаянно ломал голову, как бы ее задержать.

– Подождите! – вдруг вырвалось у него. – Я посмотрю старые дела. Приходите сегодня после обеда. Часам к пяти.

– Вы серьезно?

– Абсолютно.

Ему нужно было выиграть время, чтобы подумать, какую не слишком компрометирующую информацию ей можно дать.

Журналистка, казалось, была в нерешительности.

– Так где вы живете? – спросил Майк.

– Я еще не устроилась, – уклончиво ответила молодая женщина.

Она чарующе улыбнулась, словно желая сгладить неловкость.

– Значит, до вечера.

Пока она шла к двери, он провожал жадным взглядом ее плавно покачивающиеся бедра. О, если бы он мог сжать в своих ладонях эти упругие изгибы! Он проводил ее до самого лифта, волнуясь как школьник. Когда дивное видение исчезло, Майк бросился в кабинет, выдвинул один из ящиков письменного стола и достал небольшую мисочку, тертый хрен и красный перец. В кармане у него всегда было немного порошка сельдерея. Он взял бутылку из-под «пепси-колы», на три четверти наполненную водкой. Ссыпал туда все ингредиенты и встряхнул. Добавить томатного сока – и готова «Кровавая Мэри».

В баре на углу она стоила пятьдесят центов порция. Туда он и собирался вести журналистку. Весело насвистывая, он принялся за поиски дела Тони Капистрано.

~~

С усталой улыбкой Синтия опустилась на сиденье рядом с Малко.

– Готово дело!

Она вкратце пересказала ему свой разговор с Майком Рабле. Слушая, Малко как бы невзначай положил руку на ее упругое бедро. Синтия умолкла, пристально глядя на него со своим обычным непроницаемым видом.

– Я хочу тебя, – шепотом признался Малко.

Синтия так и дышала эротизмом. Он хорошо понимал Майка Рабле, поколебленного в своих убеждениях. Если бы эта женщина избрала карьеру куртизанки, она нажила бы золотые горы. Чуть выпятив губки, Синтия ответила едва слышно:

– Я тоже.

С тех пор как они встретились накануне, между ними ничего не было, кроме нескольких поцелуев в апартаментах Малко. Он вернулся в «Дюны» в четыре часа утра – последние две мили его подвез сердобольный водитель грузовика. Малко весь кипел от ярости. «Яма» еще была полна игроков. Он принял душ, позвонил Синтии, чтобы успокоить ее, и призадумался. В Лас-Вегасе он уже «засветился». Банни Капистрано не из тех, кто бросает слова на ветер. Даже если у него просто случилась вспышка дурного настроения, а брат его на самом деле мертв и покоится в земле. Значит, идти к самому Майку Рабле, адвокату Тони – все равно что совать голову зверю в пасть. Ему нужна была Синтия.

Она согласилась без колебаний. Они встретились в кафетерии на углу авеню Сахары и Мэриленд-авеню, неподалеку от конторы Майка. Перед этим Малко взял напрокат зеленый «понтиак», сказав, что «кадиллак» у него угнали прошлой ночью.

Синтия потянулась: тонкое платье еще отчетливее обрисовывало изгибы ее стана.

– Какой мерзкий старикашка. Когда он на меня смотрел, я думала, он вот-вот взорвется.

Малко ничего не ответил, но про себя подумал, что трудно порицать за это Майка Рабле.

– Мне надо еще кое-куда съездить, – сказал он.

Синтия повернулась к нему.

– Я с тобой.

Когда она говорила таким тоном, спорить было бесполезно.

На сей раз суперплоский пистолет лежал в ящичке для перчаток с пулей в стволе. В багажнике, кроме того, было достаточно боеприпасов, чтобы совершить революцию среднего масштаба. Малко не был настроен впредь испытывать на себе весьма специфический юмор Банни Капистрано.

~~

Сидя на краю газона, прислонись спиной к могильной плите, юный кладбищенский сторож по имени Брайан кормил орешками своего попугая.

Малко припарковал «понтиак» у стены крематория. На дороге, ведущей к «Мемориал Гарденс», еще не осела поднятая его колесами пыль. Синтия вышла из машины первой. Брайан посадил попугая на газон и поспешно встал. На его веснушчатом лице читалось грубое, неприкрытое и простодушное желание.

– Чем могу служить, мисс?

Малко вышел вслед за Синтией, и лицо юного сторожа тут же помрачнело.

– Чего вам еще надо? – спросил он.

Не обращая внимания на нелюбезный тон, Малко приветливо улыбнулся парню. Тот сразу заметил, что в золотистых глазах посетителя горят опасные зеленые огоньки, но не сделал из этого факта никаких выводов.

– Я хотел бы посмотреть, как работает ваш крематорий, – сказал Малко. – Вы, помнится, хвалили его в прошлый раз.

Странный посетитель был совершенно серьезен. Достав из кармана двадцатидолларовую банкноту, он протянул ее сторожу. Поколебавшись, Брайан все же взял деньги. Просьба, что и говорить, весьма необычная. Но делать нечего!

– О'кей, – сказал он. – Идемте.

Присутствие молодой белокурой женщины волновало его и смущало. Она-то что делает на этом забытом Богом кладбище?

Он провел их в крематорий и показал трубы, по которым в печь подается газ. Гроб спускали в жерло печи на специальных салазках, установленных на рельсы. Дверца печи автоматически захлопывалась и не открывалась до тех пор, пока гроб с его содержимым полностью не сгорал. На салазках перед дверцей дожидался своего часа пустой гроб. Крышка лежала рядом на полу.

Брайан подошел к щитку на стене и показал красную кнопку.

– Вот. Все делается автоматически. А здесь реле времени.

Малко подошел ближе. Он протянул руку и, прежде, чем Брайан успел ему помешать, нажал кнопку. Раздалось тихое шипение, затем звук, похожий на хлопок, и изо всех труб сразу взметнулись желтые языки пламени. Волна жара обдала Малко и Синтию, заставив их попятиться. Брайан тоже отпрянул, крикнув Малко:

– Да вы что, свихнулись?!

Под направленным на него дулом суперплоского пистолета парень застыл, как вкопанный. Синтия ласково улыбнулась ему и указала пальцем на открытый гроб:

– Прилягте, молодой человек.

Брайан не двинулся с места. Теперь он был уверен, что имеет дело с сумасшедшими.

Синтия спокойно заперла дверь крематория на ключ. Жара стала удушающей. Пламя в печи зловеще гудело. Малко подошел к юному сторожу и приставил пистолет к его груди.

– Ложитесь в гроб, – приказал он.

Двигаясь, как автомат, бедняга забрался в гроб и присел на корточки, держась руками за края. Из глаз его брызнули слезы.

– Вы не сделаете этого! – всхлипнул он умоляюще.

– Не исключено, что сделаю, – холодно ответил Малко. – Все зависит от вас. От того, как вы будете отвечать на мои вопросы.

Брайан с трудом проглотил слюну. Он не сводил глаз с желтого пламени в печи. Синтия тем временем внимательно изучала щиток с кнопками.

– Чего вы хотите?

– Это вы сказали Банки Капистрано о том, что я был у вас, так ведь?

Брайан замотал головой.

– Я? Нет, я не зна...

Недрогнувшей рукой Синтия нажала на кнопку. Салазки с гробом поползли к открытой дверце печи.

– Нет! – взвыл Брайан.

Синтия отпустила кнопку. Гроб остановился. Желтые языки уже лизали его край. По липу сторожа струился пот.

– Зачем вы предупредили Банни Капистрано? – вновь спросил Малко.

– Он... он по-позвонил мне, – пролепетал Брайан. – Спросил, не приходил ли кто. Я ему сказал. И описал вас.

Похоже, на этот раз кладбищенский сторож не врал.

– С какой стати вы ему отвечали?

– Но... Но ведь кладбище принадлежит ему!

Он был, казалось, искренне удивлен, что Малко этого не знал. Да, решительно мафия широко раскидывает свои сети.

Малко подошел к гробу. Брайан тяжело дышал.

– Почему Банни Капистрано так беспокоится по поводу своего брата? Он что, боится привидений?

Опустив голову, Брайан испуганно пробормотал:

– Я не знаю.

Золотистые глаза Малко пристально вглядывались в его лицо.

– А я думаю, знаете.

Неоценимая помощница Синтия уже нажала на кнопку. Гроб плавно заскользил прямо в огонь. Автоматически включились громкоговорители, заиграла траурная музыка. До печи оставалось меньше метра. Бедняге-сторожу было, должно быть, невыносимо жарко в гробу.

– Нет, я ничего не знаю! – взвизгнул он.

– Думайте скорее, – посоветовала Синтия, держа палец на кнопке.

– Вы были здесь, когда хоронили Тони Капистрано? – спросил Малко.

Брайан всхлипнул и разразился длинной тирадой, заикаясь и глотая слова:

– Ну да, я был здесь, но ничего такого не произошло. Они принесли гроб и сразу зарыли его в землю. Как только священник кончил говорить. Я ничего не знаю...

– Вы уверены?

Малко недоумевал. Парень слишком напуган, чтобы врать... Брайан минуту подумал.

– Была одна штука, которая меня удивила, – признался он. – Когда гроб опускали в могилу, Банни обернулся. Даю вам слово, он улыбался!

Теперь было ясно, что Брайан сказал все, что знал. Лицо его было пунцовым, светлые волосы слиплись от пота.

Малко сделал знак Синтии, и та нажала зеленую кнопку. Гроб пополз назад. Брайан тут же выскочил из него и отбежал как можно дальше от печи. Он весь дрожал и всхлипывал, размазывая по щекам слезы. Синтия выключила печь, пламя погасло.

– Банни убьет меня, – простонал Брайан. – Убьет, если только узнает, что я вам сказал...

– От меня он этого не узнает, – пообещал Малко.

Он взял Синтию за руку и повел ее к «понтиаку». По гравию ковылял попугай Хосе. Дорога по-прежнему была пустынной.

Малко подумал, что он пока не слишком далеко продвинулся. Улыбка на похоронах? Как улика – слабовато. Оставалось надеяться, что Синтия с помощью своих чар сумеет что-то вытянуть из Майка Рабле.

Глава 11

Синтия с трудом удержалась от смеха, глядя, как Майк Рабле спокойно достает из одного кармана бутылочку с «заправленной» водкой, а из другого – завернутый в бумагу ломтик ветчины.

Чтобы не оказаться в сложном положении, оставшись с ним наедине, она сама предложила пойти куда-нибудь выпить по стаканчику. Они зашли в пустующий в это время китайский ресторанчик «Фоо» на Мэриленд-авеню. Майк заказал яйца для себя и два томатных сока.

Несколько безмолвных желтокожих официантов, прислонясь к стойке, смотрели на аппетитную фигурку Синтии и наблюдали за ухищрениями старого адвоката, пытавшегося завоевать ее благосклонность.

Подали томатный сок. Майк тут же разлил по стаканам содержимое бутылочки из-под «пепси» и поднял свой стакан:

– За ваши поиски!

Синтия пригубила адскую смесь. Пожалуй, это могло расплавить вольфрам. К счастью, она привыкла к лаосскому перцу.

– Вы что-нибудь разузнали о Тони Капистрано?

Майк Рабле не ожидал, что журналистка с места в карьер перейдет к делу. Он собирался «помариновать» ее еще часок-другой. А потом они пойдут на вечеринку, заметку о которой он вычитал в светской хронике «Лас-Вегас Сан». С такой очаровательной женщиной, как Синтия, его наверняка пропустят...

– То есть...

Синтия демонстративно посмотрела на часы.

– У меня очень мало времени, – объяснила она. – Надо еще написать статью.

Майка Рабле словно окатили холодным душем. Глядя на его раздосадованное лицо, молодая женщина поспешила добавить:

– Мы могли бы увидеться и завтра... Ну, а если вы ничего не нашли, очень жаль.

Знакомым ему движением она переменила положение своих длинных загорелых ног, не сводя с него пристального взгляда. Майк таял, как желе. Ничто в мире больше не имело для него значения – лишь бы доставить удовольствие этой женщине. Буквально все в ней сводило его с ума. Глаза его перебегали с округлой груди к стройным, мускулистым ногам, не в силах остановиться ни на чем в отдельности.

– Я думаю, вам надо наведаться в больницу «Саншайн» и поговорить с доктором Джилпатриком. Он подписывал разрешение на захоронение. Возможно, он будет вам полезен. Хотя, повторяю, Тони Капистрано давным-давно умер и покоится на кладбище.

Молодая женщина уже записывала в блокнот фамилию врача. Майк Рабле отважился положить руку ей на колено.

– Как вы красивы, – произнес он сдавленным голосом.

С непроницаемым лицом она повернулась к нему и улыбнулась:

– Какое это имеет значение!

Майка так и подмывало сказать ей, что имеет, и еще какое – для него. Но она уже взяла сумочку, поднялась и протянула ему руку.

– Благодарю вас, мистер Рабле. Так мило с вашей стороны, что вы согласились мне помочь.

Она еще ломала комедию! Да как мастерски! Сам не свой, Майк тоже встал.

– Я думал, мы пообедаем вместе, – слабо запротестовал он. – А потом сходим на вечеринку.

– Нет, сегодня не могу.

– Тогда завтра?

Она пристально посмотрела на него своим загадочным взглядом.

– Вы сможете мне еще чем-нибудь помочь?

– Конечно, конечно, – поспешно забормотал Майк. – Я поищу.

– Так я позвоню вам завтра. Или зайду.

Она пересекла небольшой зал ресторана, пройдя мимо единственного игрового автомата, и вышла на раскаленную улицу. Майк крикнул ей вслед:

– Я завтра весь день буду дома!

~~

Малко, улыбаясь, протянул Синтии пухлый коричневый конверт:

– Это тебе.

Вскрыв конверт, Синтия лишилась дара речи при виде пачек банкнот. Пока она беседовала с Майком Рабле, Малко успел заехать в банк «Уэллс Фарго».

– Здесь ровно двадцать тысяч, – уточнил он. – Отдашь их Банки Капистрано. С сегодняшнего дня ты больше не «девушка из „ямы“». А жить будешь в моих апартаментах.

Синтия покачала головой:

– Я не могу взять эти деньги.

– Это деньги Банни, – рассмеялся Малко.

И рассказал ей про сорок тысяч долларов. Она, улыбаясь, наклонилась к нему и поцеловала в щеку.

– Спасибо. Буду ждать тебя в «Дюнах».

Она вышла из зеленого «понтиака» и отправилась на поиски свободного такси.

~~

– Прошу вас, сэр.

У медсестры доктора Джилпатрика была матовая, как лепесток тропического цветка, кожа, очаровательное круглое личико, жгуче-черные глаза и вздернутый носик. Аккуратно застегнутый на все пуговицы белый халат не скрывал стройную и гибкую, как лиана, фигурку. В ее негромком голосе слышалась какая-то сладостная истома. Малко подумал, что ей, должно быть, не больше восемнадцати. Из кармана халата доносились звуки поп-музыки. Малко улыбнулся.

– Приятнее работать под музыку?

Круглое личико просияло:

– О, да!

Совсем еще ребенок. Как же она оказалась в строго обставленной приемной преуспевающего врача, спросил себя Малко. Она была здесь так же неуместна, как орхидея в заводском цеху.

– Вам нравится работать медсестрой? – спросил он.

Девушка закусила нижнюю губку.

– Ох, мне здесь так скучно!

Малко не успел задать следующий вопрос. Юное личико вдруг застыло, и ледяной голос произнес за его спиной:

– Прошу ко мне в кабинет.

Доктор Джилпатрик оказался мужчиной лет сорока, с седеющими волосами, волевым квадратным лицом и намечающимся вторым подбородком. Перехватив его взгляд, брошенный на медсестру, Малко нюхом почуял, что девушка помогает ему не только в работе.

Он вошел в кабинет. Обстановка здесь была строгая, но добротная. Доктор Джилпатрик занимал три смотровых комнаты на третьем этаже многоэтажной поликлиники, расположенной как раз напротив больницы «Саншайн». Здесь работало около тридцати врачей, аптека и оптика, часть помещения которой занимал великолепный стол для игры в «двадцать одно». Лас-Вегас во всей красе...

Стены кабинета доктора Джилпатрика – кардиолога и специалиста по внутренним болезням – были увешаны заключенными в рамки дипломами, на все лады восхвалявшими их обладателя. Да, это был не какой-нибудь захудалый лекаришка. Он пристально смотрел на Малко, прикидывая его финансовые возможности. Доктор Джилпатрик терпеть не мог лечить бедняков. Какой смысл – только помогать им плодить новую голь, а та, в свою очередь, тоже придет лечиться, и так далее...

Усевшись за стол, он достал авторучку и улыбнулся Малко.

– Итак, кто вас ко мне направил?

Малко выдержал его взгляд, не моргнув глазом.

– Майк Рабле.

Доктор был явно удивлен. Должно быть, старый адвокат не часто направлял к нему своих клиентов.

– Мне надо поговорить с вами о смерти Тони Капистрано, – начал Малко. – От Майка Рабле я узнал, что именно вы подписали разрешение на захоронение.

На миг ему показалось, что доктор Джилпатрик сейчас вышвырнет его за дверь. Ледяным тоном врач спросил:

– Кто вы такой?

– Я работаю в «Сан-Франциско Стар», – ответил Малко. – У нас есть основания полагать, что Тони Капистрано вовсе не умер.

После минутного колебания доктор пожал плечами.

– Право, это смешно. Недавно мне попалась статейка. Какой-то фантазер утверждал, будто бы нашел Тони. Конечно, этого парня и след простыл. Тони Капистрано умер и похоронен.

– Вы сами видели, как он умирал? – спросил Малко.

Доктор Джилпатрик кивнул.

– Разумеется. В онкологической палате на третьем этаже больницы «Саншайн». Метастазы в печени вызвали внутреннее кровоизлияние, приведшее к летальному исходу.

– Свидетельство о смерти подписали вы?

Доктор и бровью не повел.

– Да.

– Один?

– Да.

– Это допускается?

– Что вы хотите сказать?

– Свидетельство не должно быть заверено вторым врачом?

– Не обязательно. Тони Капистрано был моим пациентом. Я постоянно сотрудничаю с больницей «Саншайн».

Врач отвечал ясно и четко, без околичностей. Малко мысленно подсчитал, что он зарабатывает больше ста тысяч долларов в год. Не может же он, в самом деле, быть членом мафии! Обескураженный, Малко продолжал задавать вопросы, почти без всякой надежды.

– А что сталось с телом?

Доктор Джилпатрик наморщил лоб.

– Не помню... Кажется, за ним сразу приехал брат. Да, его даже не успели перенести в больничный морг. Все остальное делали родные.

Малко тщетно пытался нащупать слабое звено в этой безукоризненной цепи.

– Когда Тони Капистрано поступил в эту больницу, – настойчиво допытывался он, – на него ведь была заведена история болезни, не так ли? С рентгеновскими снимками, заключениями врачей, лечивших его прежде, и так далее. Она у вас?

– Она находится в архивах больницы «Саншайн», – без колебаний ответил доктор Джилпатрик.

Малко улыбнулся – пожалуй, даже чересчур любезно.

– Я хотел бы проверить, цела ли она. Вы не могли бы позвонить в больницу?

Вид у доктора был недовольный, однако он колебался лишь каких-нибудь несколько секунд, прежде чем снять трубку телефона. Впрочем, как известно, в США небезопасно спорить с журналистами...

Малко слышал, как он расспрашивал сотрудника архива. Потом долго молчал – видимо, на том конце провода что-то искали.

Затем Джилпатрик выслушал ответ, поблагодарил и положил трубку. Выражение его лица не изменилось.

– Случилась небольшая неприятность, – объяснил он Малко. – Все архивы вот уже шесть или семь лет хранятся в подвале. Но недавно там прорвало водопроводную трубу, подвал затопило и, кажется, история болезни Тони Капистрано в числе прочих безвозвратно утрачена. Вы можете пойти в дирекцию «Саншайна» и справиться сами.

Он поднялся. Малко понял, что больше ничего от него не добьется. Доктор проводил его до двери. Экзотическая медсестра куда-то исчезла. Да, улик набиралось маловато. Улыбка и случайная авария водопровода – явно недостаточно, чтобы изловить призрак.

~~

Апартаменты были пусты. У Малко упало сердце. Синтия! Что-то случилось. Он бросился к телефону, набрал ее номер. Никто не ответил. Придя в «Дюны», он так быстро поднялся к себе, что даже не посмотрел, нет ли ее в игорном зале.

Но с какой стати ей там быть? Она обещала ждать его здесь. Может, ее оскорбило, что он дал ей двадцать тысяч долларов? И она вновь исчезла на два долгих года?

Наконец он заметил, что дверь ванной закрыта. Устремившись туда чуть не бегом, он рывком распахнул ее.

И с облегчением остановился на пороге. Синтия сидела на выложенном мозаикой бортике круглого бассейна, насмешливо глядя на него. Бьющие со всех сторон теплые струи пересекались в центре, чуть касаясь поверхности воды. Рядом с молодой женщиной стояла бутылка шампанского «Дом Периньон» и два бокала.

Синтия была совершенно голая, если не считать нескольких золотых цепочек. Светлые волосы были собраны в узел. Она подняла бокал.

– За нашу встречу! Сегодня я угощаю тебя шампанским. Малко подошел к ней, и они вместе пригубили ледяную, янтарного цвета влагу. Он выпрямился. Большие миндалевидные глаза улыбались ему. Внезапно Синтия обняла колени Малко и прижалась головой к его бедру.

– Я так рада, что мы снова встретились. Когда ты уехал из Вьентьяна, мне было грустно. Я думала, что больше не увижу тебя. Иди ко мне. Расслабься. Дадим себе передышку.

Малко с опаской огляделся.

– Но ты же говорила, что этот потолок – сплошное зеркальное окно, – возразил он. – И что апартаменты набиты микрофонами...

Синтия, лукаво улыбнувшись, показала на запотевший потолок.

– Достаточно пустить теплую воду, – пояснила она. – Шум заглушает голоса, а пар мешает им нас видеть.

Порой она бывала просто гениальна! Малко быстро разделся в спальне и, вернувшись, с наслаждением погрузился в теплую воду. Время от времени ему необходимо было забыть о существовании ЦРУ. Закрыв глаза, он лег на воду, положив голову на мозаичный бортик, подставляя тело ласковым струям. Синтия, подойдя к нему, улеглась сверху, и оба ушли под воду. С мокрыми волосами она выглядела лет на восемнадцать.

– Тепло, как в Меконге, – смеясь, заметила Синтия.

Она нежно терлась об него всем телом; влажная кожа скользила. Они оставались так несколько минут, пока Малко не почувствовал, как в нем мало-помалу нарастает желание.

Вспомнив вкусы Синтии, он на миг отстранился и встал на колени. Молодая женщина откинулась назад и оперлась спиной об его бедра. Сидя по пояс в воде, положив голову на бортик и обвивая одной рукой шею Малко, она принимала его ласки. Бедра ее задвигались сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, словно по ним прошла волна. Поднимая глаза, Малко видел их неясное отражение в запотевшем потолке; забавно было наблюдать за ускоряющимися движениями.

Рука Синтии вдруг судорожно вцепилась в его затылок, ноги напряглись, у нее вырвалось что-то похожее на рычание. Затем она медленно погрузилась в воду, словно купающаяся нимфа. Пар стал гуще и окутал их обоих, словно спасительный кокон.

Синтия открыла глаза и улыбнулась Малко. Даря ему наслаждение, она и сама распалялась все сильнее. Она соскользнула еще ниже, длинные волосы коснулись бедра Малко, и он ощутил ее упоительно горячий рот. Теперь она стояла перед ним на коленях, при каждом движении светлые волосы колыхались на поверхности воды.

Струи воды по-прежнему ласкали их, заглушая все звуки. Но в ванной становилось все жарче. Синтия прервала поцелуй, встала на ноги и встряхнулась.

– Мы с тобой, как два омара, – рассмеялась она. – Скоро совсем сваримся.

С этими словами она выскочила из бассейна. Слегка разочарованный Малко забавы ради погнался за ней, настиг, обнял, прижал к стене, ощущая всем телом ее упругую и горячую кожу. Она раскрывалась, отдаваясь его ласкам, задыхающаяся, счастливая. Уже не заботясь о том, что может причинить ей боль, он почти грубо стискивал и мял ее бедра. Он почти не надеялся доставить наслаждение и ей: еще во Вьентьяне она призналась ему, что не способна испытывать оргазм. Малко соскользнул вдоль стены на мокрые плиты пола. Синтия со смехом вырвалась и побежала в спальню.

Вся в каплях воды, она бросилась на низкий диван, стоявший напротив огромного окна, и замерла, свернувшись клубочком, упираясь подбородком в колени и обхватив ноги руками. Бесстыдно великолепная в своей наготе, она задумчиво смотрела вдаль, на огни «Стрипа».

Еще не насытившийся Малко подошел к дивану. Пальцы его пробежались по груди молодой женщины. Несколько минут они оставались так: глядя ему прямо в глаза, Синтия упиралась коленями в его живот. Малко почувствовал, что он готов на все, вплоть до грубого насилия. Наклонившись, он прижался губами к губам Синтии. Ее острый язычок тут же задвигался, играя с его языком. Осторожно расцепив ее руки, обхватившие колени, он теснее прижался к ней. Его живот касался ее живота. По телу Синтии пробежала дрожь. Она слегка отодвинулась назад и Малко одним движением вновь овладел ею. Скрестив ноги за его спиной, она откинулась на спинку дивана. Придя от этого восхитительного объятия в немыслимое возбуждение, Малко ритмично задвигался, стоя перед диваном, не думая больше ни о чем, кроме собственного удовольствия. Он невольно ускорил темп: желание становилось неистовым. Ему показалось, что Синтия так же невольно отвечает на его движения; ее гибкое тело отдавалось его ритму. Она обхватила его, обвила, словно диковинное хищное растение, и Малко понял, что и она теряет власть над собой. Он опустил глаза и взглянул ей в лицо. Откинув голову на спинку дивана, она часто дышала; рот был открыт, черты искажены. Внезапно у нее вырвался крик. Этого Малко никак не ожидал. Ее ногти судорожно впились в его кожу.

– Да, да, ты...

Ее тело сотряс сокрушительный спазм, ноги выпрямились и напряглись. Скользнув еще ниже, она закричала, широко открыв рот и зажмурив глаза, громко, пронзительно, словно женщина в родовых схватках.

Синтия дрожала всем телом. Ее вопль перешел в жалобные стоны. В тот же миг Малко достиг пика наслаждения. Синтия снова закричала так, что в окнах зазвенели стекла. Ноги ее обмякли, словно лишенные костей. Теперь слышно было только частое дыхание обоих. На «Стрипе» взвыла полицейская сирена. Синтия открыла глаза и глубоко вздохнула. Черты ее лица словно смягчились. Горькая складочка залегла у левого уголка рта. Она крепче обняла Малко.

– Это впервые, – прошептала она. – В первый раз я испытала наслаждение, занимаясь любовью. Невероятно... Как будто пламя повсюду, повсюду...

Глаза ее снова закатились. Загорелый живот был усеян капельками пота.

– Но почему же? – спросил Малко.

Синтия покачала головой.

– Сама не знаю. Это пришло внезапно, так быстро... Как только ты взял меня, я уже знала, что получится. Надеюсь, не в последний раз.

Шорох за дверью заставил Малко вздрогнуть. Он резко повернулся, высвободившись из объятий Синтии. Она негромко вскрикнула.

У него вырвался нервный смешок. Кто-то подсунул под дверь вечерний выпуск «Лас-Вегас Сан».

Малко поднял газету с пола и, вернувшись на диван, раскрыл ее. По его лицу Синтия поняла: что-то случилось. Она тоже стала читать, наклонившись через его плечо.

Заголовок огромными буквами над восемью колонками на первой полосе гласил: «Труп из Долины Смерти опознан. Это фотокорреспондент из Сан-Франциско Генри Дуранго. Он приехал в Лас-Вегас на поиски брата известного всем Банни Капистрано, Тони Капистрано, который, возможно, жив».

Малко не сводил глаз с газетной страницы. Теперь у него в руках нить, более надежная, чем неуместная улыбка или затопленный архив. Люди мафии никогда не убивают «чужих» без всяких оснований. Гибель Генри Дуранго доказывает, как дважды два, что Тони Капистрано жив.

Ему вспомнилось честное лицо доктора Джилпатрика. Нет, врач, должно быть, ничего не знает. Но чтобы «прижать» Банни Капистрано, нужны неоспоримые доказательства. Синтия прижалась теплой грудью к плечу Малко. Соски ее еще были твердыми.

– Этот мерзкий старикан Майк Рабле наверняка что-то знает, – сказала она.

Малко тоже так думал. Но действовать следовало очень осторожно. У него не было ни малейшего желания оказаться в каком-нибудь ущелье Долины Смерти.

Глава 12

Майк Рабле в сотый раз посмотрел на электрические часы над письменным столом. Его божество запаздывало. Может быть, она вообще не придет... Он напрасно прождал весь день.

Теперь он успокаивал себя мыслью, что уж Сэнди Джонс не замедлит явиться. Сегодня у нее урок гольфа в четыре часа. Придется утешаться, занимаясь любовью с ней и думая о восхитительной блондинке... Звонок в дверь вернул Майка к действительности. Это наверняка была Сэнди. Приободрившись, он пошел открывать.

На пороге стоял незнакомый светловолосый человек в темных очках, держа под мышкой сложенную газету. Майк нахмурился:

– Что вам нужно?

– А вот и я, – послышался грудной голос Синтии.

Выступив из-за скрывшей ее двери, молодая женщина предстала восхищенному взору Майка Рабле. Черная майка обрисовывала округлую грудь, коротенькие шорты, казалось, еще удлиняли ноги.

Адвокату ничего не оставалось, как впустить гостей.

Что он и сделал, пытаясь переварить горькую пилюлю разочарования. Взгляд его остановился на бесконечно длинных ногах, открытых вызывающе короткими шортами. Он едва удерживался от искушения коснуться этих дивных округлостей. Его интеллектуальный коэффициент падал с каждой секундой. Почему, черт возьми, она явилась не одна? Майк чуть не плакал от досады.

Атмосфера в конторе вдруг показалась ему удушливой. Он рванул на себя створку окна, но лишь впустил в кабинет еще более раскаленный воздух. Синтия уселась на продавленный диван, скрестив ноги, отчего содержание адреналина в крови Майка Рабле достигло предельного уровня.

Сверхчеловеческим усилием воли он заставил себя оторвать взгляд от восхитительного зрелища и посмотреть на светловолосого незнакомца.

– Кто вы такой? – спросил он.

Малко развернул газету. Всю первую полосу занимала статья о Генри Дуранго.

– Я веду расследование по поводу якобы умершего Тони Капистрано, – сказал он. – У меня есть основания полагать, что он жив. Вы были его адвокатом, не так ли? И вы, кажется, близкий друг Банни Капистрано?

Глаза Майка за стеклами очков смотрели прямо, ни один мускул не дрогнул на его лице. Почуяв опасность, он вновь обрел свою ясную голову.

– Да, я с ним знаком, как все в городе. Но и только. Я вел для него несколько дел. Самых простых.

Какая скромность! Майк Рабле два или три раза спас Банни Капистрано жизнь, исключительно благодаря своему недюжинному уму.

Раздался звонок. Майк так и подскочил. Насей раз это могла быть только Сэнди Джонс. И как не вовремя! Он сделал вид, что ничего не слышал.

– Звонят, – заметил Малко.

Звонок повторился. Майк Рабле встал. Прямо в дверях Сэнди с подозрительным пылом бросилась ему на шею.

– Дядюшка Майк!

Отвечая на ее поцелуй, Майк почуял знакомый запах «Джи энд Би». Глаза Сэнди неестественно блестели. Пьяным-пьяна, – понял Майк. Помимо «маленького платья», доходившего до середины ляжек, на ней были золотистые сапожки и такого же цвета колготки. Ну просто сама благопристойность. При виде Малко и Синтии она в растерянности застыла на пороге.

– А, так у тебя тут сабантуйчик!

Взгляд ее остановился на Малко. Она наморщила лоб:

– Я вас уже видела! Это вы тогда привезли Банни полный чемодан башлей.

Майк Рабле от удивления чуть не проглотил свои очки. Он решительно ничего не понимал.

– Верно, – подтвердил Малко.

Сэнди плюхнулась рядом с ним на диван, откровенно зазывно улыбаясь. Взгляд ее упал на развернутую газету, лежавшую на коленях Малко. Она громко икнула и издала презрительный смешок:

– Гляди-ка, его уже нашли. А Банни-то говорил, что не отыщут до зимы. Джо-Мороженщику надо было глубже копать...

Майку Рабле показалось, что его голова сейчас расколется. Он открыл было рот, чтобы заставить Сэнди замолчать, но ее уже понесло.

– Ну и свин же он был, этот парень! Надо же – отказаться от пятидесяти штук и предпочесть пулю в брюхо. А аппарат-то так и не нашелся. Банни до сих пор из-за него ночей не спит!

Малко насторожился.

– Какой аппарат?

– Заткнись! – выкрикнул Майк Рабле.

Сэнди расхохоталась, не обращая на него внимания.

– Да ведь он же сделал снимки, этот тип. Но когда его сцапали в «Голден Наджет», ни аппарата, ни пленки не нашли. И он так и не раскололся, куда их дел.

Майк Рабле в отчаянии вскочил, одним прыжком пересек комнату и, схватив Сэнди за руку, попытался поднять ее с дивана. Она яростно отбивалась, силясь высвободиться. Однако старый адвокат вытолкнул ее из кабинета в тесную прихожую и захлопнул за собой дверь.

– Пусти меня! – вопила Сэнди. – Я знаю, ты хочешь трахнуть эту крашеную шлюху!

Майк Рабле отступил на шаг и с размаху залепил ей увесистую затрещину. Голова Сэнди стукнулась о стену. Оглушенная, она вмиг умолкла.

– Заткнись! – прорычал Майк. – Попридержи язык. Ты сама не понимаешь, что несешь.

Слегка протрезвевшая, Сэнди, шмыгнув носом, сделала попытку оправдаться:

– Но это же не «чужой». Это дружок Банни. Он привозил ему башли...

– Идиотка, – перебил ее Майк. – Это как раз «чужой». Да еще журналист. Вынюхивает тут про Тони.

Пары «Джи энд Би» улетучились окончательно. Сэнди задрожала всем телом. Она полностью протрезвела, ничего не могла понять и ей было страшно.

– Только не говори Банни, – взмолилась она.

Майк открыл дверь и вытолкнул Сэнди на лестничную площадку.

– Не скажу, только ради всего святого убирайся!

В лифте Сэнди Джонс продолжала дрожать и всхлипывать. Впервые в жизни у нее не было ни малейшего желания заниматься любовью.

Майк Рабле вернулся в кабинет и вызывающе посмотрел на Малко и Синтию, готовый к решительной схватке. При виде ног молодой женщины он чуть было снова не позабыл обо всем на свете, однако сумел овладеть собой и даже выдавил из себя улыбку.

– Эта девица совершенно пьяна, – сказал он. – Я очень сожалею...

Золотистые глаза Малко внимательно смотрели на адвоката.

– Она не пьяна и вполне в своем уме, – возразил он. – Она сказала чистую правду. Этого репортера убили по приказу Банни Капистрано. Вы должны нам помочь. Дело принимает скверный оборот, а вы завязли в нем по уши.

Майк Рабле снова улыбнулся – на этот раз иронически:

– Если вы рассчитываете на свидетельство Сэнди, чтобы предъявить обвинение Банни... Да и вообще, в этом городе, имея друзей, за убийство можно получить не больше полугода условно. Что до меня, я предпочитаю завязнуть, но остаться в живых. Я ничего не знаю и мне нечего вам сказать.

Малко поднялся. Синтия тоже. Из всех пор старого адвоката буквально сочился страх.

– Возможно, мы еще увидимся, – сказал Малко.

Старый адвокат вперевалку шел за своими гостями, в последний раз созерцая ноги Синтии. Решительно, ее шорты были на грани приличия. Но когда дверь захлопнулась, он вздохнул с облегчением. Странные все-таки журналисты. Чутье подсказывало ему, что они не те, за кого себя выдают.

Теперь, когда опасность миновала, к нему вернулся его обычный аппетит. Упустить двух женщин за один день – это уж слишком! Правда, он знал одну негритяночку, которая облегчит его карман всего на двадцать долларов и будет счастлива. Но его скаредная натура не могла смириться с таким расточительством. Достав свою записную книжку, он полистал ее и нашел адрес одной разведенной дамочки с вулканическим темпераментом, которая обычно в этот час загорала в бассейне «Кайзер Паласа». Как раз то, что ему нужно. Может быть, она даже пригласит его пообедать.

Но надо же, какая тварь эта Сэнди, подумал он.

~~

Обескураженный Малко смотрел на шесть сотен игровых автоматов. Мимо прошла группа хохочущих негров, один из них отпустил сальность по поводу бедер Синтии. Пестрая толпа заполнила все тротуары, люди сновали, как муравьи, из одного казино в другое. На фасаде «Голден Наджет» гигантский ковбой из неоновых трубок изрекал каждые тридцать секунд неизменное «Хэлло, старина!», поднимая вверх большой палец длиной сантиметров в двадцать. Грохот автоматов и гомон игорных залов были слышны даже на улице.

– Куда мы идем? – спросила Синтия.

Она стоически переносила жару, толкотню и гвалт, хотя чувствовала, что вот-вот спечется заживо на раскаленном тротуаре. Выйдя от Майка Рабле, Малко решил восстановить путь, которым прошел Генри Дуранго в день своего исчезновения. Благодаря Сэнди они знали теперь о снимках. Надо было попытаться найти исчезнувший фотоаппарат. Включив в машине кондиционер, они с Синтией для начала принялись просматривать «Лас-Вегас Сан». Журналисты хорошо поработали. Тут было все. Сперва интервью с некой Ди Виндгров, соседкой Банки Капистрано, которая призналась, что Генри Дуранго жил у нее несколько дней. В то утро он рано ушел; с собой у него был фотоаппарат с широкоугольным объективом. Больше она его не видела.

Затем следовало лаконичное заявление служащего мотеля «Фламинго»: когда за полчаса до ареста в «Голден Наджет» репортер вышел из мотеля, фотоаппарат был при нем.

Внизу страницы была помещена прекрасно выполненная фотография шерифа, которой заявил, что когда его люди арестовали Генри Дуранго, чтобы передать его частным детективам «Дюн», у него не было ни аппарата, ни пленки. Насколько ему известно, добавил шериф, фотографа вскоре отпустили; во всяком случае, в этом его заверила администрация «Дюн». Тот факт, что тело Генри Дуранго было обнаружено в сотне миль от Лас-Вегаса, говорит о том, что убийство не имеет никакого отношения к «Дюнам». И наконец, короткое интервью с Банни Капистрано, который был снят на фоне игорных столов. Он ослепительно улыбался. Он ничего не понимает в этой истории и неприятно удивлен, что начались разговоры о смерти его любимого и горячо оплакиваемого брата Тони. Далее следовал намек на недоброжелателей и конкурентов, которые, несомненно, и распускали эти гнусные сплетни. Банни даже позволил себе упомянуть имя одного недавно прибывшего в Лас-Вегас миллиардера, погоревшего на одиннадцать миллионов на покупке серебряного рудника, где при ближайшем рассмотрении не оказалось ничего, кроме мела. Отчего у бедняги сильно испортился характер, и он пытается теперь отомстить всему свету.

Малко выучил «Лас-Вегас Сан» почти наизусть, но не продвинулся ни на шаг. Где-то между «Стрипом» и «Глиттер Галч» Генри Дуранго удалось избавиться от фотоаппарата, в котором, по всей вероятности, находилась роковая пленка, послужившая причиной его гибели...

– Пойдем, отдохнем, – предложил он.

Он тоже был мокрый, хоть выжимай. С наступлением сумерек стало, казалось, еще жарче. Они свернули на 3-ю улицу, где оставили на стоянке «понтиак». Проходя мимо одной из витрин, Синтия вдруг заметила:

– Интересно, почему это люди сдают в ломбард так много музыкальных инструментов.

Малко застыл, как вкопанный.

– Синтия, – произнес он. – Ты – гений.

И тоже уставился на витрину ломбарда. Здесь было все, что угодно: музыкальные инструменты, бинокли, радиоприемники. И фотоаппараты... Идеальное место, чтобы спрятать вещь на время.

– Надо узнать, какой аппарат был у Генри Дуранго, – сказал он. – Может быть, в «Сан-Франциско Стар» это знают.

На углу 4-й улицы и Карсон-стрит стояла телефонная будка.

~~

– У него был «Никон», – объявил Малко. – Зеркальная модель с широкоуголъным объективом.

Пока он звонил, Синтия листала пожелтевшие страницы телефонного справочника, выискивая адреса ломбардов. Им повезло: все они были сконцентрированы вокруг «Глиттер Галч» и работали практически круглосуточно.

Они зашли в ближайшую лавочку. Неопрятный старичок с сальной улыбкой уставился на ноги Синтии:

– Оставьте ее в залог, даю вам сразу сотню.

Взгляд молодой женщины заморозил бы кипящую лаву. А Малко не удержался от мысли, что порой убийство может стать благим делом.

Ростовщик счел за благо не продолжать:

– Так что же вы хотите загнать?

– Ничего, – ответил Малко. – Я хочу купить, фотоаппарат. Какие у вас есть?

– Вот все.

– А «Никона» нет?

– А что это такое?

Уже в дверях Малко спросил:

– Как долго вы храните вещи, прежде чем пустить их в продажу?

– Месяц, – ответил хозяин. – Но выкупает только один на десяток.

~~

– Нет! Нет! Не убивай меня!

Растрепанная, с размазанным гримом, Сэнди рыдала в голос, стоя на четвереньках у края бассейна на вилле Банни Капистрано. Когда она попыталась подняться, Банни с силой пнул ее ногой.

– Ползай, ползай, шлюха поганая! – прорычал он.

Подняв большой кольт 45 калибра, он выстрелил. Осколки мозаики брызнули во все стороны в нескольких сантиметрах от головы Сэнди. Опираясь на локти, она поспешно отползла.

Вернувшись из «Дюн», Банни застал Сэнди на вилле в состоянии, не поддающемся описанию. После третьей оплеухи она во всем призналась. Ярости старого мафиозо не было границ. Сэнди сделала попытку убежать в сад, но Банни поймал ее там и заставил ползать вокруг бассейна, стреляя всякий раз, когда она порывалась встать... Джо-Мороженщик и Кении молча взирали на эту картину.

Наконец Банни Капистрано выдохся и крикнул своим подручным:

– Отведите эту сучку в мою ванную!

Джо и Кении подхватили Сэнди и повлекли ее в дом, впрочем, не слишком грубо: она могла еще вернуть себе положение фаворитки. Банни Капистрано последовал за ними и тщательно закрыл дверь ванной, облицованной розовым мрамором. Сэнди, рухнув на пол, забилась в истерике.

– Сейчас мы ее угомоним, – мрачно произнес Банни. – Кении, раздень-ка ее, пусть покажет задницу.

Когда старый мафиозо нервничал, с него разом слетал весь лоск.

Круглые глазки Кении замигали с невероятной быстротой. Приказ хозяина привел его в сильнейшее возбуждение. С помощью Джо он через голову стащил с Сэнди мини-платье, сорвал золотистые сапожки и колготки. У Сэнди уже не было сил сопротивляться. Совершенно голая, она так и осталась лежать на холодных мраморных плитах. Кенни нагнулся и ущипнул ее за сосок.

– Банни, прости меня! – отчаянно закричала она.

Пунцовый от злости, Банни тяжело дышал. У него в голове не укладывалось, как эта тварь могла ляпнуть про пленку при постороннем. Это она-то, жившая долгие годы в самом сердце мафии! Нет, надо хорошенько проучить ее. Еще и за то, что она тайком путалась с этим старым козлом Майком Рабле.

– Поставьте ее на ноги, – скомандовал он. – В ванну.

Джо и Кенни подхватили Сэнди под руки и заставили встать. Глаза у нее опухли, превратившись в две узких щелочки.

– Держите крепче, – приказал Банни.

И сам повернул один из позолоченных кранов. Мощная горизонтальная струя ударила Сэнди в живот. От ее дикого вопля содрогнулись стены. Температура воды была 80.

Кенни и Джо-Мороженщик пытались отстраниться от брызг. Но они-то хоть были одеты. Сэнди отчаянно извивалась, окутанная клубами пара. Кожа на ее животе уже покраснела, местами вздулись пузыри. Банни выключил воду.

– Возьмите ее за ноги и держите вниз головой. Да раздвиньте ноги хорошенько, – распорядился он.

Джо и Кенни отпустили Сэнди, и она рухнула на дно бассейна. Но мучители тут же подхватили ее за лодыжки, перевернули и приподняли, как телячью тушу, широко раздвинув ноги. Голова ее уперлась в плиточный пол.

Банни снова открыл кран. На этот раз обжигающая струя ударила Сэнди прямо между ног. В ее криках уже не было ничего человеческого. Ванная постепенно наполнялась паром.

Минуту спустя Банни Капистрано повернул струю вниз и крикнул:

– Отпустите ее!

Кенни и Джо проворно выскочили из бассейна, а Сэнди упала плашмя прямо в горячую воду, которая прибывала. Отчаянным усилием она приподнялась, пытаясь выбраться.

Пинком ноги в грудь Банни отшвырнул ее назад в бассейн, где вода поднялась уже сантиметров на тридцать. Она вновь упала ничком, крича без передышки. Еще несколько раз она пыталась встать, но либо Кенни, либо Джо-Мороженщик толкали ее обратно, продолжая пытку. Издав последний, самый пронзительный вопль, Сэнди соскользнула на дно бассейна и осталась лежать в воде лицом вниз. Банни был удовлетворен.

– Вытащите ее, – приказал он.

Сэнди его больше не интересовала. Она свое получила, и довольно. Он выключил воду. Джо-Мороженщик и Кенни, нагнувшись над бассейном, вытащили Сэнди и бросили ее на мраморный пол. Багрово-красная, она еле дышала. Кожа ее уже покрылась пузырями. Банки отвернулся с брезгливой гримасой.

– Позвоните в «Саншайн». Пусть пришлют «Скорую помощь». Попросите, чтобы ею занялся доктор Джилпатрик.

Он вышел из ванной. Джо догнал его в коридоре и прошептал на ухо:

– Член Конгресса мистер Реди ждет вас...

Реди был избран в Конгресс от Лас-Вегаса. Полезный человек. Придав своему красному от пара лицу приветливое выражение, Банни прошел в гостиную. Реди, такой же тучный, как и Банки Капистрано, сидел на краешке кресла с почти робким видом. Он поспешно встал, чтобы пожать руку старому мафиозо.

– Надеюсь, я не очень помешал...

Банни с сокрушительным видом покачал головой.

– Нисколько, нисколько, но у нас произошла маленькая неприятность. Одна моя знакомая поскользнулась на мокрых плитах и упала в бассейн с кипятком. Серьезные ожоги.

– Это ужасно, – вздохнул член Конгресса.

Банни кивнул.

– Девушки так неосторожны...

~~

– Джо! – взревел Банни Капистрано.

Кении только что проводил наконец мистера Реди. Машина «Скорой помощи» увезла Сэнди, закутанную в стерильную простыню, с ожогами второй и третьей степени, в отделение интенсивной терапии больницы «Саншайн». Джо-Мороженщик появился в дверях гостиной, жуя очередную шоколадку.

– Пора проучить этого типа, – сказал Банни. – Мне надоело, что он повсюду сует свой нос. Сломай ему ногу, а то и обе. Только без шума, понял?

– О'кей, – кивнул Джо и направился к двери.

– И не слишком усердствуй, слышишь? – окликнул его Банни. – А то начнутся неприятности.

Что ни говори, есть все-таки разница между никому не известным «свободным фотографом» и посланцем Белого Дома.

Глава 13

– Я не могу, – повторял старый ростовщик, огорченно качая головой. – Даже будь у вас квитанция... Придется вам подождать.

Малко никак не мог выпустить «Никон» из влажных от пота рук. Они с Синтией наконец-то отыскали его в маленьком ломбарде на 4-ой улице. Но завладеть им было невозможно. Малко не решался слишком настаивать, чтобы старик чего-нибудь не заподозрил.

– Мы завтра уезжаем, – объяснила Синтия с самой чарующей своей улыбкой. – В Лос-Анджелес.

Малко уже успел осмотреть «Никон» – внутри находилась пленка, последний отснятый кадр – двадцать седьмой. По-видимому, из-за этой пленки и был убит репортер. Нечего и говорить, что суперплоский пистолет был у Малко при себе. Он переглянулся с Синтией. Вооруженное ограбление средь бела дня в центре Лас-Вегаса – слишком рискованно. Через пять минут явятся полицейские, привыкшие сначала стрелять, а уж потом вступать в объяснения.

Старый сын Сиона тоже не знал, как быть. Наконец он положил «Никон» обратно на полку и заявил:

– Ладно, но мне нужна квитанция. Вообще-то я уверен, тот парень не придет.

Малко вздрогнул.

– Почему вы так думаете?

Старик хитро улыбнулся.

– Потому что он отдал квитанцию одной девице. Шлюшке из местных. Она на днях приходила. Физиономия у нее так и вытянулась, когда она увидела, что это такое. Тот тип, верно, наболтал ей, что заложил приемник или что-нибудь в этом роде. Поверьте моему слову, она будет счастлива продать вам эту бумажку за десятку.

Как же квитанция оказалась у девушки, ломал голову Малко. Может быть, это подружка Генри Дуранго? Как бы то ни было, надо ее разыскать.

– Вы ее знаете?

– Джульет – кажется, так ее зовут, – ответил ростовщик. – Любит поиграть, частенько здесь сшивается. А вообще работает где-то на «Стрипе». Не скажу точно, где именно. Пройдитесь там вечерком и возвращайтесь с квитанцией.

Синтия потянула Малко за рукав:

– Идем. У меня есть идея.

Они вышли на улицу. Синтия казалось очень возбужденной.

– В «яме» в «Дюнах», – объяснила она, – есть одна девушка, которая знает всех проституток Лас-Вегаса. Она наверняка нам поможет.

~~

Сью тщательно скрывала свои сорок лет под толстым слоем косметики. Это была пышная блондинка, затянутая в узкое платье цвета «электрик», с наброшенной на плечи накидкой из норки. Синтия нашла ее за столом для игры в хоста, где она усиленно способствовала разорению очередного «крупняка» с карманами, полными банкнот. Все трое скрылись за телефонными будками, чтобы спокойно поговорить.

– А-а, Джульет, – протянула Сью, – знаю я ее. Такая долговязая с хорошим задом и перекроенным носом.

Продолжая говорить, она порылась за подкладкой своей норковой накидки, извлекла оттуда три двадцатипятидолларовых жетона и сунула их в руку Синтии.

– Лапочка, сходи, обменяй их для меня. Я их выудила из кармана у этого олуха, пока он щупал меня за ляжки.

Раньше жетоны можно было обменять в любом казино. Теперь все стало сложнее. За девушками из «ямы» пристально следила охрана. Малко достал две банкноты по пятьдесят долларов и протянул их Сью.

– Вот вам за ваши жетоны. А как бы нам разыскать эту Джульет?

Сью поспешно спрятала банкноты за подкладку.

– Поговорите с Беном, – ответила она. – Это лифтер из третьего лифта. Скажите, что вы от меня.

~~

Физиономия Бена походила на крысиную, только была еще менее симпатичной. Малко зашел в лифт, оставив Синтию внизу, и затерялся в группе посетителей. На одиннадцатом этаже он наконец оказался с лифтером наедине.

– Я ищу Джульет, – сказал он. – Сью говорила, что вы можете мне помочь.

Крысиные глазки окинули его внимательным взглядом. Почуяв вожделенный запах долларов, лифтер решительно остановил кабину между этажами.

– Вы ее знаете? – спросил он.

– Я – нет, но один мой друг знает.

Крысиная мордочка расплылась в улыбке.

– Хороша штучка. Могу вам устроить. За полсотни. Хоть сейчас.

Малко не раздумывал. Деньги перешли из рук в руки. Лифтер становился все любезнее. Он нажал кнопку, и лифт тронулся.

– Сегодня вечером, – объяснил лифтер, – пойдете в «Рапальо». Кабаре со стриптизом на Северном Лас-Вегасском бульваре. После представления спросите Джульет и передайте ей вот это.

Он достал из кармана белую карточку, где стояло «О'кей» и размашистая подпись. Малко спрятал ее в карман. Лифт остановился, вошли новые посетители. Бен вновь стал самым обыкновенным лифтером.

Синтия ждала Малко у газетного киоска. При виде крысиной мордочки Бена она сделала брезгливую гримаску.

– Я знаю этого типа, – сказала она. – Известный сутенер.

Не выходя из кабины, держит в лапах десятка два девушек. У него есть «роллс-ройс» за восемнадцать тысяч, и это при заработке восемьдесят долларов в неделю.

~~

– А теперь перед вами, – объявил конферансье, – обладательница первого места на конкурсе любительского стриптиза мисс Джульет.

На подиум, доходивший до середины полутемного зала «Рапальо», вышла девушка, затянутая в брючный ансамбль из зеленого эластика. Малко уже повидал в Лас-Вегасе немало гнусностей, но отвратительнее «Рапальо» он еще ничего не видел. Сотня истекающих слюной самцов алчными, налитыми кровью глазами взирала на жалкий любительский стриптиз. Джульет была гвоздем программы. Посетители сидели на табуретках вокруг подиума, поставив стаканы на бортик. Все уже изрядно выпили, возбужденно галдели, выкрикивали непристойности, аплодировали.

Пока конферансье, заслуживавший золотой медали за пошлость, объяснял публике, что мисс Джульет, скромная телефонистка из Лос-Анджелеса, решила попробовать свои силы на артистическом поприще, девушка начала раздеваться, сопровождая этот процесс телодвижениями, которые, видимо, сама считала исполненными эротизма. Она была худа, с крутыми бедрами и развратным выражением на длинном, смахивающем на лошадиную морду, лице.

Пристроившись у края подиума, Малко с нетерпением ожидал конца номера. К счастью, он длился недолго. Джульет медленно стянула розовые кружевные трусики, под восторженные вопли публики продемонстрировала себя и скрылась за занавесом. Пять минут спустя, уже одетая, она появилась в зале. Малко встал и подошел к ней. Джульет смотрела на него неприветливо.

– Я от Бена, – поспешил он сказать.

Выражение лица молодой женщины вмиг изменилось. Малко достал карточку, и Джульет тут же спрятала ее в карман, одарив его дежурной улыбкой.

– Вы на машине? – спросила она.

– Да.

– Ждите меня на стоянке, – деловито продолжала она, понизив голос. – С включенными фарами.

~~

По автостоянке у «Рапальо», поскрипывая кожей и поблескивая металлическими бляхами, прохаживался полицейский. Малко увидел, как к стражу порядка приближается Джульет. Они обменялись несколькими словами, после чего молодая женщина направилась к «понтиаку», открыла дверцу и уселась рядом с Малко. Без лишних слов она привычным движением расстегнула молнию на своих эластичных брючках.

– Подождите, – остановил ее Малко.

Джульет по-своему истолковала его нерешительность.

– Со шпиком все о'кей, – успокоила она его. – Здесь ведь нам будет неплохо, а, дружок?

Малко подумал о Синтии, которая ждала его в итальянском ресторанчике, где они обедали.

– Я искал вас не для этого, – сказал он. – Я хотел бы получить квитанцию на мой фотоаппарат.

Джульет уставилась на него, раскрыв от удивления рот, так и не застегнув молнию.

– А-а, так она ваша? Как же это...

– Я ее потерял. Должно быть, обронил в «Голден Наджет». Мне тогда крупно не повезло в кости. Но я уже получил деньги, мне прислали, и отдал долг. Я фотограф, аппарат мне нужен. Вчера я был в ломбарде. Хозяин сказал мне, что вы приходили с квитанцией. Без квитанции он не отдаст мне аппарат. Я хотел бы выкупить ее у вас.

При слове «выкупить» Джульет вздохнула с облегчением.

– Сколько? – спросила она.

– Тридцать долларов.

Джульет сделала гримаску.

– Маловато. Пятьдесят.

– Больше сорока не могу, – твердо сказал Малко.

Она застегнула молнию.

– О'кей. Приходите за ней завтра вечером.

– Завтра я уезжаю. Аппарат мне нужен сегодня.

– У меня нет с собой квитанции. Она у меня дома.

– Поехали к вам, – сказал Малко. – Потом я привезу вас обратно.

– Ладно, только быстро. А то мне нагорит.

Видимо, пятьдесят долларов не давали права на продолжительные объятия. Малко выехал со стоянки. Джульет показывала ему дорогу в лабиринте улочек, и наконец они остановились перед небольшим домом, в восточной части Лас-Вегасского бульвара.

– Подождите меня здесь.

С этими словами Джульет выскочила из машины. Малко ждал. Он начал нервничать. Но не прошло и трех минут, как она вернулась.

– Башли при вас?

Он достал пять десятидолларовых банкнот. Она тут же протянула ему свернутый в трубочку кусочек картона. Он быстро взглянул на него и спрятал в карман, подумав мимоходом, что Банни Капистрано выложил бы за эту розовую бумажку сто тысяч долларов. Перед тем как выйти у «Рапальо», Джульет наклонилась к нему и попросила:

– Если увидите Бена, не говорите ему про эту штуку. А то он отберет у меня половину.

Малко заверил ее, что она может на него положиться.

~~

Малко ввел под крышку острие ножа, и «Никон» открылся. Он поспешно перемотал остаток пленки, вынул катушку из аппарата и долго молча смотрел на нее. Итак, ради этого рулончика целлулоида человека подвергли жесточайшим пыткам и убили. Синтия вздохнула:

– Лучше всего нам улететь первым же самолетом.

Малко покачал головой:

– Нет. Нельзя дать Банни Капистрано время что-то предпринять. Пленку надо пустить в ход немедленно.

Зеленый «понтиак» был припаркован на Мэриленд-авеню, недалеко от университета. Час назад старый ростовщик без долгих разговоров передал Малко в руки «Никон» в обмен на квитанцию и триста долларов. В «Дюнах» Банни Капистрано, похоже, забыл о его существовании. Видимо, он был уверен, что Малко, как и все, зашел в тупик. Даже «Лас-Вегас Сан», хотя и помещала заметки об убитом репортере, но перенесла их на последнюю полосу.

Малко проехал дальше и через полмили наткнулся на небольшой торговый центр, в котором было фотоателье. Молодой служащий взял у него пленку.

– На завтра?

– Через два часа. Я очень спешу. Все снимки, формат 21х24. Плачу по двойному тарифу.

Он вышел и вернулся в машину, где его ждала Синтия. Сейчас было не время ехать в «Дюны». Пока они не получат фотографии...

Рядом с фотоателье был маленький кинотеатр, где шла «Глубокая глотка» – порнофильм, наделавший много шуму. Кинотеатр был оснащен кондиционером.

– Придем, – предложил Малко. – Никому не придет в голову искать нас там.

Он заплатил десять долларов – с парочек брали дешевле, – и они нырнули в темный зал. Дюжина парочек, развалившись в креслах, уставилась на экран, где под звуки поп-музыки крупным планом демонстрировался «прекрасный поцелуй». Обнаженная порнозвезда походила на шпагоглотательницу. Но, по крайней мере, здесь было прохладно. Синтия прижалась к Малко. Девицу на экране ублажали уже двое мужчин, а она, запрокинув голову, разевала рот в безмолвном крике. Рядом с Малко молодой мексиканец, удовлетворенно пыхтя, шарил под юбкой своей соседки.

Синтия, видимо, задетая за живое, еще ближе придвинулась к Малко. Она питала слабость ко всему необычному. Мексиканец на минуту отпустил свою подружку, затем, возбужденный происходящим на экране, возобновил свои маневры с удвоенным пылом.

~~

Малко взял большой коричневый конверт, положил на прилавок тридцать долларов и вышел. Он не стал открывать конверт, пока не добрался до «понтиака», и, только усевшись на сиденье, принялся просматривать снимки. Качество было великолепное. Малко без труда узнал человека, чью фотографию он видел в секретном досье в Госдепартаменте. Да, это был Тони Капистрано, умерший два года тому назад. Только последние снимки оказались расплывчатыми.

Лицо второго мужчины тоже показалось Малко знакомым.

– Да это же Джо, телохранитель Банни, – пробормотал он.

– Что ты думаешь делать? – спросила Синтия.

Напрашивалось самое логичное решение – предупредить ФБР. Но Малко знал, чего хочет от него Дэвид Уайз. Он должен сам отыскать Тони Капистрано.

– Попытаюсь узнать, здесь ли он, – ответил Малко. – Кое-кто почтет за счастье нам помочь.

~~

На стоянке доктора Джилпатрика был припаркован синий «порше». Врач жил на Морав-роуд, в новеньком доме, одиноко стоявшем между двух пустырей. Малко позвонил. Почти в тот же миг дверь приоткрылась, и показалось загорелое личико экзотической медсестры. Она была в бикини и в соломенной шляпе. Чутье не обмануло Малко. Он дружелюбно улыбнулся ей.

– Могу я повидать доктора Джилпатрика?

– Сейчас посмотрю, дома ли он, – испуганно ответила девушка.

Не закрыв дверь, она скрылась в маленькой прихожей. Малко и Синтия, воспользовавшись этим, вошли. Квартира была небольшая, очень современно обставленная, с огромной стереосистемой, низкой мебелью и крошечной кухонькой.

Доктор Джилпатрик как смерч ворвался в комнату; медсестра следовала за ним. На нем было только что-то вроде набедренной повязки.

– Что вам здесь надо? – рявкнул он, остановившись перед Малко.

– Хочу показать вам фотографии, которые будут для вас небезынтересны, – ответил тот.

И, достав один из лучших снимков Тони Капистрано, сунул его под нос оторопевшему врачу.

– Вот он, ваш «покойник».

Доктор Джилпатрик внимательно посмотрел на фотографию, нахмурился, но не сказал ни слова.

– Для покойника он неплохо себя чувствует, – мягко заметил Малко. – Вы ведь узнаете Тони Капистрано, которому сами закрыли глаза? Снимки были сделаны не далее, как на прошлой неделе.

– Не понимаю, – пробормотал доктор Джилпатрик, избегая глядеть в глаза Малко. – Этот человек умер, могу поклясться...

Голос его слегка дрожал. На лбу выступили крупные капли пота.

– Поклянетесь в ФБР, – спокойно сказал Малко. – Всего хорошего, доктор.

Синтия уже взялась за ручку двери. Врач решительно загородил им дорогу.

– Куда вы?

– В ФБР.

С минуту они молча смотрели друг на друга. Лицо доктора Джилпатрика оседало на глазах, как желе. Наконец он тихо произнес:

– Я могу дать вам десять тысяч долларов сейчас и еще десять до конца месяца. Это все, что у меня есть...

Малко покачал головой.

– Деньги мне не нужны. Я хочу узнать, что произошло, и найти Тони Капистрано.

Молоденькая медсестра сидела рядом и слушала. Вид у нее был напуганный. Глаза то и дело перебегали с Малко на любовника и обратно. Доктор Джилпатрик схватил со стола бутылку виски и плеснул себе порцию, способную свалить мамонта во цвете лет. Выпив, он повернулся к Малко.

– Что вы хотите знать?

– Все, – просто ответил тот.

– Идея пришла в голову Банни Капистрано, – начал врач. – Один из их братьев действительно умер от рака. У них были его рентгеновские снимки. Я выписал свидетельство, в котором говорилось, что я осматривал Тони и что жить ему осталось несколько недель... Когда все было готово, Банни связался с Белым Домом. Избирательная кампания обходится недешево... А денег у Банни куда больше, чем он может потратить. Приказ об освобождении пришел из Вашингтона, без согласования с тюремными властями. Ну, а дальше все было просто. Выйдя из тюрьмы, Тони лег в больницу «Саншайн». В мое отделение. Никто кроме меня им не занимался. В нужный момент я сделал Тони инъекцию сильного транквилизатора. Пульс у него резко упал, дыхание замедлилось. Линда следила, чтобы никто к нему не подходил.

Как правило, тело переносят в морг через час после кончины. Банни Капистрано приехал за братом полчаса спустя в похоронном фургоне с кладбища «Мемориал Гарденс». Это было его право. Он забрал Тони, и больше я о нем не слышал. Через два дня я подписал свидетельство о смерти, вот и все.

Малко был поражен. Как же далеко простирается власть Банни Капистрано!

– Зачем вы это сделали? – спросил он. – Вы не мафиозо. У вас хорошая работа...

Доктор Джилпатрик опустил голову.

– Банни Капистрано очень помог мне, – произнес он. – Я тогда только что развелся. У моей жены восемь детей. Я должен выплачивать ей полторы тысячи долларов в месяц. Да еще купил для них дом... И мне надо было оборудовать кабинет. Банни Капистрано сам пришел ко мне. Он одолжил мне пятьдесят тысяч и ни разу не напомнил о долге... До истории с его братом. Я как раз познакомился с Линдой. Банни подарил мне машину, мой «порше». Я просто увидел его однажды утром перед домом... Я не мог ни в чем ему отказать.

Классический случай, как говорят медики. Вряд ли можно было вытянуть из Джилпатрика что-нибудь еще.

– Вы не знаете, где может быть Тони? – все же спросил он.

– Понятия не имею. Старина Майк Рабле, по-моему, должен знать.

– Что вы думаете делать?

Доктор Джилпатрик невесело усмехнулся.

– Погрузить в «порше» все, что у меня есть ценного, прихватить Линду и завтра же утром уехать из города. Если Банни когда-нибудь узнает о нашем с вами разговоре, я могу считать себя трупом.

Действительно, это было лучшее, что он мог сделать.

– Удачи вам, доктор, – сказал Малко. – Ну, а я останусь в Вегасе. До тех пор, пока не разыщу Тони.

~~

– Какой-то парень хочет вас видеть, босс, – объявил Кении. – Говорит, что он фотограф. И что дело очень важное.

При слове «фотограф» Банни Капистрано так и подскочил; пепел с его сигары посыпался на шелковистый ворс ковра.

– Впусти его, – приказал он.

Коротышка-гаваец тут же вернулся в гостиную с тощим молодым человеком, который то бледнел, то краснел от смущения.

– Я прочел в газетах... – начал он. – Вся эта история с вашим братом... Сегодня один приходил ко мне проявить пленку и очень спешил. Мне кажется...

– Опиши его! – рявкнул Банни, даже не пытаясь скрыть свою ярость.

Фотограф начал подробно описывать клиента. Банни пожевывал кончик сигары; бешенство его росло с каждой минутой. Он сделал над собой усилие, чтобы хоть немного успокоиться. Затем задал множество вопросов: сколько было негативов, сколько заказано копий, каково качество снимков... Наконец старый мафиозо встал и похлопал фотографа по плечу.

– Ты оказал мне чертовски большую услугу, парень, – произнес он. – Я этого не забуду.

Молодой человек рассыпался в благодарностях и изъявлениях преданности. Вот если бы ему получить исключительное право фотографирования шоу в «Дюнах»...

– Разумеется, – кивнул Банни, – разумеется. Зайди ко мне завтра утром. И держи язык за зубами.

Появился Кенни и проводил фотографа до дверей. Как только они вышли из комнаты, Банни рявкнул на весь дом:

– Джо!

Вышколенный Джо-Мороженщик не замедлил явиться на зов. В дверях возникла его массивная фигура.

– Этот парень, что сейчас ушел, – сказал Банни, – должен исчезнуть. Сегодня же. До вечера.

– Считайте, что это уже сделано, – ответил Джо.

Вообще он мог бы и возразить. Ради босса Джо был готов на все, но терпеть не мог убирать «чужих».

Как только дверь за ним закрылась, Банни дал волю своему гневу, пиная ногами кресла и столики и выкрикивая замысловатые ругательства в полном одиночестве.

Глава 14

«Понтиак» затормозил перед почтовым ящиком виллы Банни – карточки с именем на нем не было. Малко достал из ящика для перчаток свой суперплоский пистолет и заткнул его за пояс.

– Подожди меня здесь, – сказал он Синтии.

Этот дом был единственным местом в Лас-Вегасе, где мог скрываться Тони Капистрано. План Малко был прост: захватить его, а затем сообщить в ЦРУ. Конверт с фотографиями лежал рядом с ним на сиденье. Он уже открывал дверцу, когда услышал предостерегающий крик Синтии:

– Осторожно!

Взглянув в зеркальце, он увидел, как сзади на полной скорости надвигается радиатор огромного синего «кадиллака» Банни Капистрано. Разумеется, он ехал не для того, чтобы расстелить перед Малко ковровую дорожку. В тот же миг впереди появился еще один «кадиллак», черного цвета, перекрывший «понтиаку» последний путь к отступлению. Он остановился в нескольких метрах от Малко. Дверцы распахнулись, и из машины выскочили три человека с пистолетами в руках. Они немедленно открыли огонь по «понтиаку». Синтия, пригнувшись, скорчилась на сиденье. Ветровое стекло покрылось трещинами. Малко включил первую скорость и дал задний ход. Синий «кадиллак» мчался прямо на него. Раздался скрежет тормозов. «Понтиак» содрогнулся от толчка. К счастью, буферы двух машин оказались на одной высоте. Трое убийц уже бежали к «понтиаку», готовые устроить бойню.

– Снимки, – прошептала Синтия.

Единственное доказательство того, что Тони Капистрано жив... Малко не мог ехать ни вперед, ни назад. Оставались доли секунды, чтобы принять решение.

Он сбросил скорость, затем до упора нажал на акселератор, резко свернул вправо и на вираже въехал между двумя виллами. Синтия вскрикнула в тот момент, когда забор, отделявший стоянку от поля гольфа, разлетелся в щепки. «Понтиак» буквально приземлился на лужайку и зигзагами поехал по аккуратно подстриженной траве. Не прошло и нескольких секунд, как оба «кадиллака», сорвавшись с места, устремились вдогонку.

Малко удалось выехать на аллею по другую сторону «Кантри Клуб». Едва не раздавив сложенные на лужайке клюшки для гольфа, он свернул на дорогу, огибающую «Дезерт Инн», и выехал на «Стрип», опередив своих преследователей метров на тридцать.

Лавируя между машинами, он оторвался еще больше. Но «кадиллаки» не отставали. Как в кошмарном сне Малко видел проносящиеся мимо неоновые огни, причудливые здания казино, красно-белый купол цирка.

Синтия, выпрямившись, то и дело оборачивалась, чтобы взглянуть на преследователей. Ноздри Малко внезапно дрогнули, почуяв запах гари. Он взглянул на приборный щиток: стрелку водяного термометра зашкаливало. Должно быть, шальная пуля пробила радиатор. Так они далеко не уедут.

Малко выругался по-немецки сквозь зубы. Синтия тоже все поняла.

– Я сяду за руль, – сказала она. – А ты бери фотоаппарат и прыгай.

– Нет-нет, это слишком опасно.

Мотор «понтиака» зачихал. Ничего другого не оставалось. На перекрестке Фламинго-роуд горел красный свет. Малко въехал на тротуар и обогнул недостроенное здание «Гранд-отеля». «Кадиллакам» не хватило маневренности, чтобы быстро нагнать его. Он резко затормозил. Синтия уже взялась за руль. Не останавливаясь, он плечом толкнул дверцу и выбросился наружу. Синтия скользнула на его место, и «понтиак» тронулся. Малко с конвертом в руках добежал до лесов «Гранд-отеля», когда два «кадиллака» уже разворачивались. На полном газу они промчались мимо него. При мысли о Синтии у Малко мучительно сжалось сердце. У нее не было даже суперплоского пистолета.

~~

Малко метался по своим апартаментам, как лев по клетке, машинально вглядываясь в похожую на минарет башенку «Дюн», на которой то вспыхивали, то гасли красные и золотистые неоновые огни. Было уже девять часов, а Синтия все не появлялась. Фотографии лежали в сейфе банка «Уэллс Фарго», и Дэвид Уайз уже знал об их существовании. Но Синтии, возможно, не было в живых...

Малко не мог решить, как действовать дальше. С тех пор, как он вернулся в отель, никто его не беспокоил. Наконец он решился. Он пойдет в ФБР и все расскажет. Черт с ним, с Джоном Гейлом, черт с ним, с ЦРУ! Он не мог бросить Синтию на произвол судьбы. Местная полиция в счет не шла, шериф Том Хенниган был мальчиком на побегушках у Банни Капистрано. Интересно, как же Банни узнал о фотографиях? Он не допустил бы стрельбы и «гонок со столкновениями», не будь у него на то серьезной причины.

Зазвонил телефон. Малко схватил трубку, не дождавшись даже, пока прекратится звонок.

Он услышал заспанный голос Майка Рабле.

– Мне надо с вами поговорить, – сказал адвокат. – Как можно скорее. Это очень важно.

– Еду, – ответил Малко.

Он положил трубку, холодея от мучительной тревоги. Его худшие опасения оправдались: Синтия была в лапах у Банни Капистрано.

~~

Майк Рабле тоже был встревожен. Случилось то, чего ему удавалось избегать на протяжении многих лет: он оказался между молотом и наковальней.

В дверь позвонили. Он пошел открывать и впустил Малко. Не предложив гостю даже сесть, он с места в карьер набросился на него.

– Вы просто псих! – кричал он. – Опасный псих! Сэнди Джонс в больнице! Как они ее мучили! А ваша подружка в руках Банни. Можете получить ее в обмен на снимки. Он дает вам время на размышление до полуночи. Если вы не согласитесь, он убьет ее.

Золотистые глаза Малко позеленели. Как он мог своими руками толкнуть Синтию в логово зверя?

– Вы знаете, где она?

Майк Рабле пожал плечами:

– Знаю, конечно. Но вам это ничего не даст. Она на ранчо, которое принадлежит одному из друзей Банни. Вы можете поднять на ноги ФБР, но ее тем временем убьют.

Это была правда. Но получить снимки и негативы нельзя было до завтра. Банк открывался в десять.

Малко попытался взять себя в руки. Ни Джон Гейл, ни ЦРУ не помогут ему спасти Синтию.

– Идите к Банни Капистрано. Скажите ему, что он получит снимки и негативы завтра утром. Они в банке. А если он хоть пальцем тронет Синтию, я убью его.

Больше он ничего не добавил. От его непреклонного тона у кого угодно застыла бы кровь в жилах. Майк Рабле со вздохом покачал головой.

– Надеюсь, он меня послушает.

– Я тоже надеюсь, – холодно сказал Малко. – Я буду в «Дюнах». Если люди Банни попытаются что-то предпринять против меня, фотографии завтра же будут в ФБР.

~~

Естественная впадина посреди пустыни была завалена обломками автомобилей, старыми шинами и прочим мусором. Насмерть перепуганный Майк Рабле щурился от лучей заходящего солнца.

Синтия была привязана к ржавой бочке из-под мазута, спиной к раскаленному железу. Было больше 50°. Подручный Банни, здоровенный детина с красным шрамом через все лицо, сидя на перевернутом ящике, забавы ради постреливал в бочку из «вальтера». Пули проходили в нескольких сантиметрах от Синтии. Она, должно быть, умирала от жажды, не говоря уж о нервном напряжении. Майк подошел к стрелку.

– Тебе Банни велел это делать?

Детина явно знал Майка. Перезаряжая «вальтер», он беззлобно ответил:

– Банни сказал: делайте с ней все, что угодно, только не убивайте. Эта сучка чуть не выцарапала мне глаз, когда я хотел приласкать ее. Надо ее проучить.

– Где Банни?

– Там.

Майк Рабле обернулся. Синтия видела его, но никак не отреагировала на его появление. Она считала адвоката врагом.

Банни Капистрано сидел в большом плетеном кресле, попыхивая неизменной сигарой. Глаза его были налиты кровью, рот перекошен в злобной гримасе. Даже не поздоровавшись с Май-ком, он спросил:

– Ты виделся с этим сукиным сыном?

– Да, – кивнул Майк. – Он отдаст снимки завтра утром.

Банни отшвырнул сигару.

– Дудки! Я сейчас вырву глаза его шлюхе! Он у меня еще узнает, этот сукин сын, этот...

Он захлебнулся от ярости. Майк никогда не видел старого мафиозо в таком состоянии. Ему стало страшно.

– Банни, – сказал он. – Не убивай девушку. Это очень опасный тип.

Минут десять адвокат увещевал Банни. Он просил за Синтию со всем пылом своего неудовлетворенного желания.

– О'кей, – буркнул наконец Банни. – Но если он обведет нас вокруг пальца, отвечать придется тебе. Скажи, что мы передадим ему девку завтра в десять в Нортроп Уэллс.

Это было местечко на автостраде № 91 в часе езды от Лас-Вегаса. Несколько бензоколонок, магазинчик и кафетерий посреди пустыни.

Банни вновь погрузился в мрачное раздумье. Майк Рабле поспешил уйти. До завтра Синтии ничего не угрожало.

~~

Под пуленепробиваемым жилетом Малко обливался потом. Автострада № 91 была совершенно пустынна. Одна из двух бензоколонок на перекрестке закрыта. Малко припарковал машину. На этот раз он приехал на «форде». Всю ночь он не сомкнул глаз, вспоминая рассказ Майка о том, как обращались с Синтией.

Теперь между ним и Банни Капистрано завязалась борьба не на жизнь, а на смерть.

Суперплоский пистолет, заряженный разрывными пулями, лежал рядом с ним на сиденье. Несмотря на скромные размеры, каждая такая пуля могла разорвать человека надвое. Три запасных обоймы лежали у Малко в карманах.

– Вот и они, – сказал Майк Рабле.

Длинный темно-синий «кадиллак» подъезжал со стороны Лас-Вегаса. Он затормозил и остановился на обочине по другую сторону шоссе. Было без четверти десять. Затемненные стекла мешали Малко разглядеть, кто был в машине.

– Идите, посмотрите, что там, – бросил он адвокату.

Майк Рабле вышел из «форда» и пересек шоссе. Мимо с ревом пронеслась автоцистерна. Одно из стекол «кадиллака» опустилось. Майк обменялся несколькими словами с кем-то внутри машины и пошел обратно.

– Она в машине, – сказал он Малко. – Дайте мне снимки. Они отпустят ее, как только их посмотрят.

Малко покачал головой.

– Нет. Я дам их вам. Вы остановитесь на середине дороги. Пусть кто-нибудь из их людей приведет к вам Синтию. Он посмотрит снимки и отпустит ее ко мне. Когда она будет в машине, он сможет вернуться к своим.

Майк снова направился к «кадиллаку». Он весь взмок. Его рубашка, и до того сероватая, стала почти черной.

– О'кей! – объявил он, вернувшись.

Малко протянул ему конверт. У него тревожно защемило сердце. Он сидел, опустив стекло и направив дуло пистолета на синий «кадиллак». Из лимузина вышел незнакомый ему человек. Затем показались светлые волосы Синтии. Рот ее был заклеен большим куском черного пластыря.

Она шла, неуверенно ступая, вытянув руки перед собой, как сомнамбула. Похоже было, что ее накачали наркотиками. Малко боролся с бешеным желанием разрядить пистолет в голову ее провожатого.

Наконец Синтия поравнялась с Майком Рабле. Адвокат протянул молодчику конверт. Тот открыл его, пересчитал негативы и снимки и застыл посреди дороги, глядя, как Майк ведет Синтию к машине Малко.

В зеркальце Малко был виден «кадиллак» и человек с конвертом. Адвокат открыл заднюю дверцу и усадил Синтию. Только тогда Малко высунулся из машины и крикнул неподвижно стоявшему на солнцепеке молодчику:

– Пошел!

Тот побежал к огромному синему «кадиллаку». Малко обернулся. Синтия сидела на заднем сиденье, очень бледная. Когда Майк Рабле случайно задел ее руку, у нее вырвался страшный крик.

Малко опустил глаза. Руки Синтии так опухли, что казались вдвое больше, чем были. Синеватая кожа была вся в кровоподтеках и ссадинах, кое-где лопнула, и наружу высовывались кусочки костей.

– Они раздробили мне их тисками, – пробормотала Синтия.

Синий «кадиллак» сорвался с места. Не целясь, Малко принялся палить ему вслед через окно, пока не расстрелял всю обойму. Глаза его из золотистых стали совсем зелеными. Заднее стекло длинного лимузина разлетелось на мелкие кусочки. Только тогда Малко нажал на газ и поехал следом, проскочив на перекрестке на красный свет и едва не столкнувшись с полуприцепом, проводившим его гневными гудками.

Майк Рабле был бледен, как полотно.

~~

Синтия изо всех сил кусала губы, чтобы не закричать. Искалеченные руки причиняли ей невыносимую боль. Малко улыбнулся ей в зеркальце заднего обзора, и ей удалось улыбнуться в ответ. Сидя рядом с ней, Майк Рабле смотрел, как стремительно убегает назад пустыня. «Форд» мчался с такой скоростью, что ему было страшно. Стрелка спидометра дрожала у отметки 110 миль. Плавно покачиваясь на ленте раскаленного асфальта, машина приближалась к Лас-Вегасу.

Темно-синий «кадиллак» Банни Капистрано был далеко впереди. Но сейчас Малко и думать забыл о старом мафиозо. У него была лишь одна мысль – помочь Синтии.

~~

Взглянув на еще мокрые рентгеновские снимки рук Синтии, врач поднял голову и растерянно посмотрел на Малко и Майка Рабле.

Синтия, усыпленная двумя кубиками морфия, лежала на носилках в приемном покое травматологического отделения лас-вегасской больницы. Ее руки – вернее то, что от них осталось – покоилось на марлевых подушечках.

– Ее пытали, – сказал Малко. – По приказу одного из самых уважаемых граждан вашего прекрасного города. Это серьезно?

– Очень серьезно, – кивнул врач. – Сломано несколько суставов. Возможно, она больше не сможет двигать пальцами. Не говоря уже о том, что при открытых переломах в любой момент может начаться воспалительный процесс в костной ткани...

По спине у Малко побежали мурашки. Синтия – калека на всю жизнь! Он знал: она этого не переживет. Она покончит с собой.

– Необходимо спасти ее руки, – твердо сказал он.

– Это почти нереально, – вздохнул врач. – Суставы придется заменять штифтами. Нужен хирург-специалист по такого рода операциям.

– Есть в этой стране хоть один хирург, способный сотворить чудо? – спросил Малко.

Врач с минуту подумал.

– Профессор Картленд из Лос-Анджелеса, – сказал он наконец. – Это настоящий чародей. Но он возьмете с вас как минимум десять тысяч за каждую руку.

Сумма не производила впечатления на Малко.

– Это не имеет значения. Свяжитесь с ним немедленно. Наймите самолет. Пусть ее доставят в Лос-Анджелес, не теряя ни минуты.

Врач бегом кинулся к телефону. Малко посмотрел на мертвенно-бледное лицо Синтии, думая о том, как прихоть судьбы забросила эту женщину из Лаоса в Лас-Вегас.

Вернулся врач.

– Все в порядке, – почти весело объявил он. – Профессор ждет ее через два часа. Конечно, никаких гарантий, но если есть шанс спасти ее руки, это может сделать только он.

– Хорошо, – сказал Малко. – Приготовьте все. Я сейчас привезу деньги.

~~

Малко проводил взглядом машину «скорой помощи». В лас-вегасском аэропорту ее уже ждала нанятая им «Сессна». Меньше чем через два часа Синтия будет на операционном столе. Она так и не пришла в сознание.

Он устало опустился на сиденье «форда». Майк Рабле, безмолвный, как рыба, сел рядом. Итак, Малко лишился фотографий, Синтия покалечена, а единственным, кто мог ему теперь помочь, был Майк Рабле. Надо было отыскать Тони Капистрано «живым».

Малко медленно поехал вдоль бульвара Лейк-Мид. Майк Рабле машинально поправил сломанную дужку очков. Ему было не по себе, вся его жизнерадостность исчезла.

– Майк, – обронил Малко, – вы мне еще понадобитесь.

Майк Рабле вздрогнул и обернулся к нему:

– Зачем?

– Вы должны помочь мне найти Тони Капистрано.

Старый адвокат невесело рассмеялся.

– Неужели вы еще не поняли? Я же вам говорил: не суйте вы нос в это дело.

– Я дам вам сто тысяч долларов, – произнес Малко, чеканя каждый слог. – В стодолларовых банкнотах.

Майк Рабле молчал. Сумма была, что и говорить, внушительная. Его природная скаредность призывала его согласиться, а голос разума твердил, что эти деньги ему ни к чему, что в Лас-Вегасе и так всегда найдется достаточно женщин, которые позволят любить себя без особых проблем, и что богатый мертвец – все равно мертвец.

Но от мысли, что сто тысяч долларов уплывут из рук, ему становилось прямо-таки физически плохо.

У него вырвался вздох.

– Лучшее, что вы можете сделать, – это улететь из города первым же самолетом. Если останетесь, то вряд ли доживете до вечера.

Малко и бровью не повел. Тонтон-макуты, иракские «барбузы», агенты КГБ и многие другие тоже не были ангелочками...

– Вы не заставите меня передумать, – твердо сказал он.

– Есть одна вещь, которой вы не знаете, – возразил Майк Рабле. – Банни Капистрано уже назначил цену за вашу голову. Пятьдесят тысяч долларов. Я знаю в этом городе по меньшей мере человек двадцать, которые за такие деньги пришьют и родную мать. Банни заявил при десяти свидетелях, что до захода солнца вы будете мертвы.

Глава 15

Малко взвесил на ладони пистолет, который протянул ему продавец. Около трех фунтов.

– Это «Авто-Маг», единственная модель «Магнум», работающая автоматически, – заметил продавец. – Бьет без промаха. Если вы хотите затеять где-нибудь революцию, – добавил он с хитрым смешком, – это как раз то, что вам нужно...

«Магнум» – пистолет строгих линий со стволом шесть дюймов – мог на расстоянии сто метров уложить мамонта. А уж тем более мафиозо.

– Беру, – сказал Малко. – И пять коробок патронов.

– Двести семнадцать долларов, – подсчитал продавец, убирая пистолет обратно в коробку.

Малко заплатил. Это было прекрасное дополнение к его суперплоскому пистолету.

Синтия была на пути в Лос-Анджелес. Оставалось разыскать Тони Капистрано. И желательно при этом остаться живым.

~~

Малко долго смотрел на панорамную фотографию своего замка. Если не считать негромкого шипения кондиционера, в апартаментах царила полная тишина, словно они были отрезаны от всего мира. Велико было искушение укрыться здесь от всех грозящих опасностей, но смертельная схватка между Малко и Банни Капистрано еще не окончилась. Потому Малко и остался в Лас-Вегасе. Для Банни Капистрано теперь было делом чести избавиться от Малко в ближайшие часы. На карту был поставлен его престиж.

Банни прекрасно знал, что его противник не пойдет в ФБР. И что если удастся быстро его убрать, это будет решением всех проблем.

Малко с некоторой горечью подумал о Джоне Гейле: он-то надежно защищен стенами Белого Дома, сидя в своем кабинете. Тогда как ему, Малко, предстоит стать живой мишенью.

Синтия была на операционном столе, доктор Джилпатрик – в бегах, а Майк Рабле просто-напросто струсил. Никто в Лас-Вегасе и пальцем не шевельнет, чтобы ему помочь, если только он сам не докажет, что способен противостоять всемогущему Банни Капистрано. А сделать это придется, рискуя жизнью. Быть может, тогда ситуация круто изменится в его пользу. В этот самый момент десятки людей готовятся убить его, проявляя максимум изобретательности. И уж никак нельзя надеяться, что на помощь придет местная полиция.

Окружающая его роскошь – тоже часть западни. Мафия хорошо обращается с теми, кого собирается убрать. Таковы условия игры...

Надевая легкую розовую рубашку, украшенную маленьким фамильным гербом, Малко подумал, что вышитая слева корона представляет собой хорошую мишень для убийцы.

Он приоткрыл дверь: лестничная площадка была пуста. Но опасность подстерегала его каждую секунду. Пришел лифт. Стоя в глубине лицом к двери, Малко через несколько секунд оказался внизу.

~~

Очередь желающих посмотреть вечернее шоу тянулась вдоль ряда игровых автоматов к выходу в зал «Казино де Пари». Вокруг игорных столов как всегда теснились толпы туристов: немыслимая смесь вечерних платьев и летних шорт. В Лас-Вегасе можно увидеть все. Все, кроме хиппи. Самые густые толпы осаждали столы для игры в кости: здесь казино выкачивало из игроков больше всего денег. Игровые автоматы неутомимо заглатывали четвертаки под пристальным взором сотен глаз. Время от времени кто-то сгребал горсть монет под завистливыми взглядами тех, кому повезло меньше.

Быстрым взглядом Малко окинул зал. Он бросал вызов Банни Капистрано на его территории. Стало быть, шансов выжить у него было мало.

Пройдя вдоль очереди, Малко обошел полупустой закуток для игры в Баккара и столы для покера, заваленные «колесиками», и остановился у края «ямы», предусмотрительно прислонившись спиной к колонне.

Его внимание привлек яркий персонаж: человек с длинной бородой, подстриженной так, что она напоминала огромные усы, и напомаженной, как у Сальвадора Дали. Никто, казалось, не обращал на него внимания.

Обернувшись, Малко увидел Банни Капистрано в баре, за тем же столиком, что и всегда.

По залу сновали вооруженные пистолетами охранники. Опасность могла исходить от них. Пройдя мимо игроков в кости, Малко остановился у стола, где двойник Дали увлеченно играл в «двадцать одно». Малко стоял, не вступая в игру, бросая искоса взгляды на гигантский людской муравейник вокруг, и ждал, когда освободится какой-нибудь стул. В его мозгу начала зарождаться идея.

Вдруг Малко почувствовал чей-то взгляд. Подняв глаза, он увидел у игровых автоматов молодого негра в клетчатой рубашке, оживленно беседующего с Беном, «крысой» из третьего лифта. У негра были очень курчавые волосы и встревоженное лицо. Увидев, что Малко смотрит на него, он поспешно скрылся среди леса автоматов, а Бен направился к лифтам.

Малко с трудом умерял биение своего сердца. Он думал о Джо Галло, мафиозо из Нью-Йорка, которого подстрелили средь бела дня в толпе во время митинга и который с тех пор был прикован к инвалидной коляске.

~~

Джо-Мороженщик осторожно повернулся, чтобы достать из кармана новую шоколадку. Всякий раз, когда он готовился совершить убийство, ему неудержимо хотелось сладкого. Откусив кусок шоколада, он снова приник к прямоугольному зеркальному окошечку.

Ему были видны два стола для игры в «двадцать одно», крупье, игроки, или, по крайней мере, их макушки. Телохранитель Банни сидел в комнате с низким потолком, расположенной прямо над «ямой». Посторонним вход сюда был строжайше воспрещен.

Над каждым игорным столом было по зеркальному окошку, что позволяло наблюдать за игрой, оставаясь незамеченным. Поэтому некоторые незадачливые крупье время от времени кончали свои дни в каком-нибудь ущелье посреди пустыни, сами не зная почему.

Джо-Мороженщик был совершенно спокоен. Он готовился к своему тридцать седьмому убийству – тридцать шестым был фотограф. Бедолага «исчез», даже не осознав этого. Рядом с Джо лежал кольт «питон» с двухдюймовым стволом, который Банни сам вручил ему не далее, как сегодня утром. «Чистое» оружие: номера на нем были<ведены кислотой. Убив высокого блондина, Джо бросит кольт на пол и спокойно покинет казино. Потом неделя в Мексике, чтобы не мозолить никому глаза, – и порядок.

Вот уже десять минут он внимательно следил за своей «мишенью», чтобы убедиться, что блондин не вооружен. Но на его поясе не было никаких подозрительных бугорков. Так как на нем была лишь рубашка, спрятать оружие ему было практически негде. Какой идиот – считает себя в безопасности только потому, что находится среди толпы. Именно здесь легче всего подстрелить свою жертву... Джо мельком взглянул на хорошенькую девушку, которая подошла к его «клиенту». Профессионалка в поисках богатого олуха, которого легко было бы облапошить...

А олух-то уже, считай, покойник.

– Давай, давай, цыпочка, порастряси его карманы, пока еще есть время, – пробормотал он.

Он был тоже не прочь подцепить девочку, но сейчас не тот момент...

А девушка была хороша. Он впился зубами в шоколад с начинкой, как если бы это было ее соблазнительное бедрышко, и взглянул на часы.

Было ровно шесть.

В зале сменялась охрана. Вновь прибывшие были людьми надежными. Джо-Мороженщик потянулся и вскочил на ноги. Он повернул ключ в двери, вышел и закрыл ее за собой. Добраться до жертвы, выпустить пару пуль в светловолосую голову и затеряться в толпе. Он нарочно выбрал оружие, которое наделает много шуму, чтобы напустить страху на зевак. На нем была белая рубашка, светлые брюки и неизменные темные очки. Все это не имело значения. Однажды ему довелось видеть, как опрашивали свидетелей одного из совершенных им убийств: одиннадцать человек – одиннадцать разных описаний.

~~

Малко не спускал глаз с негра, который приближался к нему. На несколько секунд он задержался у стола, где играли в кости, но в игру не вступил, затем перешел к соседнему столу для игры в «двадцать одно». Он держался непринужденно, пожалуй даже слишком непринужденно, и несколько раз Малко ловил на себе его пристальный взгляд.

Вот он прошел совсем рядом; Малко заметил рябинки от ветряной оспы на носу и грубое, словно вырубленное топором лицо с вялым ртом. Чистейший продукт негритянского гетто. Вряд ли он пришел сюда играть. Малко знал: сейчас что-то произойдет.

Негр остановился и повернулся на 180 градусов. Лицо его внезапно застыло. Рука скользнула к карману, и в ней появился маленький черный автоматический пистолет. Он поднял руку и прицелился в Малко. Рука слегка дрожала. Малко сгреб со стола горсть жетонов. Негр нажал на курок.

Именно в этот миг Малко швырнул ему жетоны в лицо. Чисто инстинктивным жестом негр поднял руку, чтобы заслониться. Пуля ушла в потолок. От звука выстрела вздрогнули все игроки. Крупье выронил карты и нырнул под стол.

Малко последовал его примеру, как раз когда негр выстрелил второй раз.

Пуля прошила насквозь голову мужчины с напомаженной бородой. Брызнула кровь. С раздробленной челюстью и выбитым глазом бедняга рухнул на стол. Женщины завизжали. За соседними столами тоже прекратили игру. Малко, пригнувшись, бросился к негру.

Тот, между тем, продолжал стрелять. Какая-то женщина получила пулю в грудь и упала навзничь с кровавой пеной на губах. Малко перехватил руку убийцы и принялся колотить ею о край стола.

Из-под стола выбрался крупье с бейсбольной битой в руках. Размахнувшись, он нанес негру сокрушительный удар. От боли в сломанной руке негр взвыл и, брызгая слюной, принялся отбиваться.

Охранник в форме поспешно проталкивался к ним сквозь толпу с огромным револьвером «смит-и-вессон», заряженным патронами «магнум». Добравшись до негра, он с силой ударил его рукояткой по голове. Негр упал, как подкошенный. Охранник тут же трижды выстрелил в упор.

Негр дернулся и застыл, прошитый огромными пулями. Выстрелы «смит-и-вессона» на миг перекрыли царящий в игорном зале гвалт. Теперь играть прекратили повсюду.

– Эй! – крикнул один из игроков. – Зачем вы его убили? Он не мог больше сделать ничего плохого!

Охранник не удостоил его ответом. Спрятав револьвер в кобуру, он опустился на колени и принялся обыскивать тело.

Подоспели и другие охранники. Грубо расталкивая любопытных, они окружили убитого. Сам Банни Капистрано приказал им стрелять. Фамилия негра была Уилминггон. Это был человек без определенных занятий, польстившийся на пятьдесят тысяч долларов. Но на допросе он мог наговорить лишнего. С полицией проблем не будет. Одним подонком меньше, скажет шериф.

Группа испуганных игроков наблюдала за агонией мужчины с напомаженной бородой. Тело его судорожно подергивалось, глаза закатились. Рядом билась в истерике будущая вдова. Несколько проныр из числа мелкой сошки уже собирали разбросанные Малко жетоны. «Дюнам» в эти минуты было далеко до бесшумных, с позолоченными потолками, залов казино в Монте-Карло.

Охранник, пристреливший негра, попытался перекричать царивший вокруг гомон.

– Кто-нибудь видел, что произошло? – спросил он, впрочем, без особой надежды.

Неуместный вопрос. Всем было на все плевать. За столами крупье уже объявляли ставки. Отчаянный вопль донесся со стороны играющих в кости: один игрок выбросил "9". Машина снова заработала. Любая остановка в «Дюнах» могла означать потерю целого состояния. Не объявлять же минуту молчания из-за какого-то негра!

На Малко никто, как будто, не обращал внимания. Впрочем, его ведь даже не зацепило. Принесли носилки и положили на них умирающего. Негра уже накрыли черным покрывалом. Крупье пытался навести порядок на своем столе. Покачав головой, он обронил, ни к кому в отдельности не обращаясь:

– Еще один псих...

Мало-помалу игроки вновь расселись вокруг стола. Малко тоже сел на один из свободных стульев лицом к крупье, показывая толпе спину и даже не оглядываясь.

Ну просто агнец, готовый для заклания!

~~

Джо-Мороженщик обратился в соляной столб. Когда негр выхватил пистолет, он был метрах в тридцати от Малко. Еще несколько секунд – и толпа зажала бы его. Теперь он стоял, прислонившись к колонне, недалеко от столов для игры в покер, и не спускал глаз со своей жертвы.

Для него ничего не изменилось. Негр был всего лишь аутсайдером.

Зря Банни объявил награду в пятьдесят тысяч долларов. Теперь вся мелкая сошка Вегаса будет путаться под ногами. Негритосы, сказал себе Джо-Мороженщик, ни на что не годны, разве только петь да играть джаз. Но уж никак не пристрелить человека в казино.

Он спокойно запустил руку в карман, достал новую плитку шоколада и принялся не спеша грызть ее, ожидая, пока все успокоится. Тело, завернутое в сукно с игорного стола, вынесли в холл. Рядом с ним стояли двое охранников, уже успевших завладеть пистолетом убитого. Появились два помощника шерифа.

Обменявшись с охранниками несколькими словами, они скрылись за дверью кабинета управляющего возле стойки портье. Все улаживалось наилучшим образом.

Джо-Мороженщик вновь перевел взгляд на Малко. Теперь он был в полной уверенности, что тот безоружен и ничего не подозревает.

Это будет самое простое дело за всю карьеру.

Он доел шоколадку, еще несколько секунд наблюдал за игрой, чтобы расслабиться, затем, оторвавшись от колонны, спустился в «яму». Он продвигался вперед не спеша и избегая смотреть на свою жертву. До нее оставалось чуть больше двадцати метров. Малко сидел к нему спиной за столом для игры в «двадцать одно». Внезапно Джо подумалось, что все складывается слишком уж хорошо, слишком просто: блондин не может не быть настороже.

Но отступать поздно. В его профессии условия жестки: провалишь дело – больше не получить «контракта».

Он сделал еще три шага вперед, самым естественным жестом сунул руку в карман, делая вид, что хочет достать носовой платок.

Для пущей убедительности он чихнул.

Дальнейшее было просто: вытянутая рука, оглушительные выстрелы, фонтан крови. Джо-Мороженщик всегда целился в голову: тут уж не промахнешься. На расстоянии в три метра четыре пули из пяти непременно попадут в цель.

Большим пальцем Джо нащупал курок «питона». Затылок его жертвы был меньше, чем в трех метрах...

~~

Малко, напрягшись, как натянутая струна, не сводил глаз с маленького квадратного зеркальца на потолке прямо над столом. Именно потому он и выбрал это место. В зеркальце он видел, как приближается массивная фигура Джо, телохранителя Банни. Беззаботный вид бандита не ввел его в заблуждение. Инстинкт подсказал ему: Джо пришел, чтобы убить.

Это произошло через какую-то долю секунды. Джо был куда опаснее бедолаги негра, чей труп все еще лежал в холле.

Рука Малко скользнула под стол и нащупала карман брюк. Верзила в темных очках был уже метрах в пяти. Пальцы Малко скользнули под отпоротую бритвой подкладку и нашли рукоятку «магнума», приклеенного к бедру куском пластыря. Большим пальцем он спустил предохранитель. Можно было стрелять.

Джо чихнул и сунул руку в карман.

Крупье, у которого уже был король, открыл туза. «Двадцать одно». Он протянул руку, чтобы сгрести со стола все жетоны.

Малко круто повернулся на стуле и выхватил «магнум». В общем гуле он все же различил щелчок взводимого курка.

Джо-Мороженщик успел еще подумать, что фокус стар, как сухой закон. На миг он увидел прямо перед носом ствол огромного автоматического пистолета. Раздался оглушительный выстрел. Джо почувствовал внезапный ожог в груди, затем сокрушительный удар отбросил его назад.

Высокий блондин выстрелил на долю секунды раньше. Джо знал, что пуля попала в цель, но еще не чувствовал боли.

Все вокруг двигалось, словно в замедленной съемке. Он ощутил еще один ожог, выше, у шеи, уже не понимая, что происходит.

Но инстинкт оказался сильнее. Джо нажал на спусковой крючок «питона». Ему казалось, что он все еще целится в человека, которого должен убить.

Он увидел, как голова крупье разлетелась на куски. Что-то было не так...

Джо выстрелил еще раз и отчетливо увидел дыру в зеленом сукне. Его настигла еще одна пуля, но Джо так и не узнал, куда она попала. Он не мог понять, почему больше не видит человека, которого должен убить.

Ему показалось, что его осторожно опускают на пол. Последнее, что он услышал, был пронзительный женский визг.

~~

Малко, еще оглушенный громом выстрелов, смотрел на убитого им человека. На сей раз игра прекратилась окончательно. Игроки, толкаясь, сгрудились вокруг тела.

Белая рубашка Джо-Мороженщика стала алой от крови. Последняя пуля снесла ему правую половину лица. Месиво из мозгов и крови забрызгало карты на столе.

Малко с трудом перевел дыхание. Если бы не его хитрость, он был бы уже мертв. Гомон многоголосой толпы доносился до него как сквозь вату. Трое вооруженных охранников, прорвавшись сквозь толпу, окружили его.

– Черт возьми, да это настоящая бойня! – воскликнул один. – Что здесь произошло?

На самом деле он прекрасно знал, что произошло. Банни Капистрано рвал и метал: убит один из его лучших людей! А Малко все еще жив...

– Этот человек хотел убить меня, – объяснил Малко, указывая на Джо.

Из толпы выбрался человек без пиджака, в очках, с коротко подстриженными волосами.

– Точно, – подтвердил он. – Этот тип подошел к нему сзади... Я все видел.

– Придержите язык, – прикрикнул на него охранник. – Здесь говорю я.

Лицо человека в очках налилось кровью и стало почти фиолетовым. Он сунул под нос охраннику белую карточку.

– Я из налогового управления, – произнес он ледяным тоном. – Я принимал присягу. Для вас же будет лучше, если вы выслушаете мои показания.

Малко скромно молчал, обрадованный неожиданной поддержкой. Охранник при виде карточки вытянулся в струнку.

– О'кей, сэр, о'кей, – поспешно сказал он. – Все в порядке. Сейчас прибудет шериф.

Да, все и впрямь было в порядке. Для всех, кроме Джо-Мороженщика.

Малко осторожно положил свой «магнум» на игорный стол.

Продавец из оружейного магазина не соврал ему. Это оружие вполне годится, чтобы развязать революцию. Он одержал серьезную победу над Банни Капистрано. На улице взвыла сирена полицейской машины.

Несколько полицейских в форме ворвались в холл и, расталкивая зевак, бросились к «полю сражения». Впереди бежал вперевалку шериф Том Хенниган.

При виде Малко он с гнусной улыбочкой достал из кармана наручники и быстро защелкнул их на его руках.

– Вы арестованы, – объявил шериф.

Глава 16

Полицейские с важным видом непрерывно сновали туда-сюда. Шериф Том Хенниган, положив ноги на письменный стол и предусмотрительно держа правую руку у пояса, где висел огромный кольт 45 калибра, в присутствии двух помощников вел допрос Малко. Подаренные Банни Капистрано часы сверкали на его запястье ярче неоновых огней казино. Он воплощал собой Закон и Порядок по-лас-вегасски.

– Откуда вы знаете, что этот человек имел намерение убить вас? – спросил он с недоверием, достойным всяческих похвал.

Глаза Малко позеленели.

– Того факта, что он стрелял, вам мало?

Том Хенниган поморщился. Он явно не был убежден.

– Джо был славным парнем, – с неподдельной теплотой в голосе заметил один из помощников шерифа. – Он бы никогда и мухи не обидел. Больше всего на свете любил шоколадные конфеты.

В Миннеаполисе, где хорошо знали Джо-Мороженщика, говаривали когда-то, что если его однажды найдут мертвым в сточной канаве, то за этой канавой закрепится дурная репутация.

– Вы же забрали его кольт? – поинтересовался Малко.

– Да, – нехотя признался шериф, – но...

– Из этого оружия он убил крупье.

Том Хенниган поскреб подбородок.

– Конечно... Но ведь он мог подумать, что ему угрожают. Вы тоже были вооружены... «Магнум» – это не игрушка.

– Я сидел к нему спиной.

Не найдя, что ответить, шериф принялся выковыривать из зуба застрявший в нем кусочек мяса. Он был явно в замешательстве.

– Здесь у нас не любят пальбы, – обронил он наконец. – И типы, которые разгуливают с «магнумами» в кармане, нам не ко двору.

Малко начал выходить из себя. Шериф допрашивал его вот уже четыре часа. Наверняка он получил соответствующие распоряжения от Банни Капистрано. А в его руках была власть. Малко решил взять быка за рога.

– Один журналист из «Сан-Франциско Стар», – отчеканил он, – был недавно подвергнут пыткам и зверски убит, потому что он напал на след Тони Капистрано. Кое-кто хотел, чтобы я разделил его судьбу. По той же причине.

Шериф покачал головой:

– Все это вздор. Тони давным-давно умер. Найдется не меньше тридцати свидетелей, которые покажут под присягой, что видели, как вы убивали этого беднягу Джо. Я потребую, чтобы окружной прокурор предъявил вам официальное обвинение.

~~

Окружной прокурор Сэмюэл Розенберг был тощим и очень умным человеком. Кроме того, он был «голубым» и от всей души ненавидел шерифа Тома Хеннигана. Самой большой радостью для шерифа было пустить своих людей по его следу, чтобы те застали прокурора в северной части Лас-Вегаса в одном из баров с сомнительной репутацией в обществе молодых мексиканцев, а затем по-отечески отчитать его.

Розенберг выслушал рассказ шерифа об убийстве Джо-Мороженщика, не перебивая, но без малейшего сочувствия.

– Что ж, – со вздохом отозвался он наконец. – Раньше в Вегасе хоть не убивали. Страшно подумать, до чего «они» могут довести наш город.

Он повернулся к Малко. Из протокола допроса следовало, что перед ним «свободный» журналист. Но у арестованного не было никакого удостоверения, а весь его вид говорил о том, что он принадлежит к высшим слоям общества. К тому же журналисты, как правило, не носят в карманах мощного оружия. Окружной прокурор нюхом чуял здесь нечто большее, чем убийство какого-то бандита. Однако действовать надо было с величайшей осторожностью: мафия в Лас-Вегасе была сильнее его.

– Что вы можете сказать?

Малко мог сказать очень многое. Достаточно было снять телефонную трубку и набрать номер Лэнгли, чтобы его немедленно отпустили. Но он хотел сам одержать верх над Банни Капистрано и перейти в контрнаступление. В голосе окружного прокурора слышались сочувственные нотки. Что ж, Малко еще заставит старого мафиозо наделать глупостей. Но для этого нужно было приоткрыть карты.

– Я уверен, что Тони Капистрано жив, – сказал он. – Именно поэтому меня пытались убить. Я требую направить судебную экспертизу на кладбище «Мемориал Гарденс» для эксгумации. Вы сами убедитесь, что его гроб пуст.

Шериф едва не проглотил свою зубочистку. Кровь бросилась ему в лицо.

– Это псих! – выкрикнул он. – Его надо немедленно упрятать за решетку! И вы псих, раз слушаете его бредни.

Если бы он сдержался и смолчал, окружной прокурор, быть может, ничего бы и не предпринял. Но тут в его глазах мелькнул мстительный огонек. Елейным голосом он обратился к шерифу:

– Приготовьте все на завтра. В одиннадцать часов эксперты будут на кладбище. Надо наконец разобраться во всей этой истории. Предупредите Банни Капистрано, чтобы он присутствовал при эксгумации своего брата.

Том Хенниган из пунцового стал фиолетовым. Едва шевеля губами, он бормотал нечто нечленораздельное. Малко удалось разобрать несколько замысловатых ругательств. Сэмюэл Розенберг упивался своей победой.

– И пусть задержанный пригласит адвоката, – продолжал он еще более слащавым тоном. – Этого требует закон.

Он поднялся, кивнул на прощание шерифу и вышел. Малко на миг испугался, как бы Том Хенниган не выстрелил в закрывающуюся за ним дверь. Толстяк с трудом дышал и растерянно озирался.

– Какого адвоката вы хотели бы пригласить? – выдавил он наконец.

Малко позволил себе улыбнуться:

– Майка Рабле.

На сей раз шериф был на волосок от инфаркта. Мрачно глядя на Малко, он снял трубку телефона. Искренне надеясь, что в один прекрасный день увидит, как этот тип горит в адском пламени...

~~

Майк Рабле надел ради такого случая относительно чистую рубашку и закрепил манжеты новенькими скрепками. Однако дышалось ему в кабинете шерифа так, словно это была газовая камера. Лицо адвоката не выражало ни малейшего энтузиазма.

– Вы согласны защищать интересы обвиняемого? – хрипло спросил шериф.

Пролетел ангел, звякнув наручниками. Майк Рабле упорно смотрел в пол. А решившись наконец поднять голову, он тут же встретил взгляд Малко. Золотистые глаза пристально смотрели на него, словно гипнотизируя. Майк вспомнил о предложенных ему ста тысячах.

– Да, – вырвалось у него.

Том Хенниган поморщился и со вздохом встал.

– Оставляю вас вдвоем, – сказал он. – Согласно закону.

И вышел из кабинета. Едва за ним закрылась дверь, Майка Рабле прорвало:

– Почему вы пригласили именно меня? Банни лопнет от злости.

– А почему же вы согласились?

Майк Рабле ничего не ответил. Он нервно теребил свои черные от грязи ногти.

– Мистер Рабле, – продолжал Малко, – вы не забыли о моем вчерашнем предложении? Вы можете получить сто тысяч долларов наличными. Пока могу назначить вам гонорар, скажем, в... – он поколебался, – в пять тысяч.

Сладострастная истома охватила Майка Рабле. Обычно его гонорары составляли от двадцати до пятидесяти долларов.

– Чего вы от меня хотите? – спросил он.

– Пока ничего особенного, – ответил Малко. – Всего лишь чтобы вы провели эту ночь в моей камере. Мне не хотелось бы, чтобы завтра обнаружили, что я «покончил с собой».

– Хорошо, – кивнул адвокат, – я это устрою.

Он поднялся и постучал в застекленную дверь.

~~

Опустив голову, шериф Хенниган теребил поля своей ковбойской шляпы. Он как огня боялся вспышек гнева Банни Капистрано. Лицо старого мафиозо приобрело зеленоватый оттенок. Выпучив глаза, он яростно жевал кончик потухшей сигары.

– Я хочу, чтобы этого сукина сына убрали сегодня же, – произнес он, чеканя каждый слог.

– Ясное дело, – с готовностью подтвердил шериф, – это ублюдок, каких мало! Но с ним надо держать ухо востро.

– Вздор! – рявкнул Банни, – Может быть, не я плачу вам двадцать две тысячи долларов в год плюс навар? А дом, а роскошная машина?

– Конечно, конечно, – согласился шериф, пыхтя от избытка почтительности. – Но убрать его сейчас нельзя. Этот старый недоносок Майк Рабле потребовал, чтобы ему разрешили провести ночь в камере этого типа. Завтра будет видно. Несчастный случай, например: кто-нибудь из парней будет чистить оружие...

Банни одобрительно кивнул, но в голосе его прозвучала угроза:

– Это в ваших же интересах.

Немного успокоившись, шериф поднялся, поправил ремень.

– Все будет как вы хотите, Банни, можете на меня положиться.

Однако Банни чувствовал, что положиться он уже не может ни на кого. За два часа до гибели Джо-Мороженщика он дал срочную телеграмму человеку, который прятал у себя Тони, сообщив, что приедет за братом в ближайшее время.

~~

В него дважды выстрелили в упор мощными патронами. Первая пуля, раздробив переносицу, вошла в левый глаз, а вторая прошила правую щеку и вышла через затылок. Светлые волосы Брайана, кладбищенского сторожа-хиппи, превратились в кровавое месиво, прилипшее к плиточному полу крематория.

Один из помощников шерифа нагнулся над трупом. Лицо его позеленело. Правый глаз Брайана валялся футах в пятнадцати от головы.

Малко заметил в углу пестрый комок. Попугай Хосе разделил участь своего хозяина. Полицейский подобрал гильзы, которые убийца даже не дал себе труда унести с собой, и взвесил их на ладони.

– "Магнум", – объявил он.

Сладковатый запах крови наполнял крематорий. Через открытую дверь была видна вереница машин, припаркованных у края газона: «шевроле» окружного прокурора, лимузин шерифа, две полицейские машины с судебными экспертами и, наконец, старенький «эдсель» Майка Рабле.

Окружной прокурор покачал головой:

– За что его так?

Толстяк-шериф ничего не ответил. Несмотря на царившую в крематории прохладу, он обливался потом. Только бы никто не узнал о его визите к Банни Капистрано! Вбежал еще один полицейский.

– Они вскрыли могилу! – крикнул он.

Все бросились к выходу. Посреди аккуратно подстриженного газона зияла дыра. Бронзовая плита была перевернута. Гроб, должно быть, подняли наверх при помощи веревок и увезли на грузовике.

Итак, могила Тони была осквернена, гроб украден.

– Ну и дела... – пробормотал окружной прокурор и, повернувшись к шерифу, сухо спросил: – Много людей знало, что мы приедем сегодня утром?

Шериф замялся.

– Ну-у... немало... Мне пришлось...

– Где Банни Капистрано? Пусть за ним поедут немедленно.

В тот же миг на дороге, ведущей к кладбищу, заклубилось облако пыли, и десятиметровый синий «кадиллак» въехал в ворота. Он остановился у газона. Дверца распахнулась, и появился старый мафиозо. Исполненной достоинства походкой он направился к группе людей, окруживших открытую могилу. Шериф устремился ему навстречу.

Банни был безупречен: искаженное страданием лицо, глаза, полные слез. Он склонился над ямой.

– Это ужасно, – вздохнул он. – Бедный мой Тони. И здесь не могут оставить его в покое.

Окружной прокурор пристально смотрел на него без особого сочувствия:

– Вы знаете, кто мог осквернить его могилу?

Банни Капистрано покачал головой:

– Понятия не имею. С некоторых пор мне не дают покоя, распуская слухи о том, что Тони не умер. Я думаю, кто-то хочет скомпрометировать меня. – Он повернулся к шерифу: – Том, я заплачу десять тысяч долларов тому, кто найдет подонков, которые это сделали.

Он громко всхлипнул и снова покачал головой, всем своим видом выражая глубокую скорбь. Сэмюэл Розенберг подошел к нему.

– Мистер Капистрано, это кладбище принадлежит вам, не так ли?

– Совершенно верно, – кивнул Банни.

Окружной прокурор больше ни о чем не спросил. Он смерил шерифа насмешливым взглядом:

– Надеюсь, что вы получите десять тысяч долларов, Том. А пока вы их не получили, можете освободить арестованного.

Том Хенниган так и подскочил. Банни Капистрано стоял за его спиной.

– Но ведь он обвиняется в преднамеренном убийстве с особой жестокостью, – запротестовал шериф.

Окружной прокурор повысил голос:

– А я вам говорю, что не собираюсь предъявлять ему никакого обвинения. Он действовал в состоянии необходимой обороны.

Банни Капистрано и бровью не повел. Зато шериф процедил сквозь зубы длинное ругательство. Сэмюэл Розенберг повернулся и пошел к своей машине. Малко заглянул в яму. Незачем было задаваться вопросом, кто в ответе за «осквернение могилы». Банни Капистрано решил больше не рисковать. Брайн стал первой жертвой его чрезмерной осторожности.

~~

Малко уселся в старенький «эдсель» Майка Рабле с таким видом, будто это был «роллс-ройс». Однако, внутри было буквально нечем дышать. Вероятно, это была единственная в Лас-Вегасе машина без кондиционера.

Лицо Майка было сероватого цвета.

– Банни меня видел, – вздохнул он. – Уж я его знаю, он теперь рвет и мечет.

– Вы уже заработали пять тысяч долларов, – спокойно ответил Малко. – Готовы ли вы заработать сто тысяч?

Адвокат не сводил глаз с дороги.

– Банни никому не доверяет, – сказал он. – Завтра у него вечеринка. Я пойду и попытаюсь что-нибудь разузнать. Вы сейчас куда?

– В «Дюны», конечно.

Адвокат снова вздохнул.

– Вы просто псих. Опасный псих.

– Поторопитесь, – сказал Малко. – Я хочу поскорее узнать, как там Синтия.

~~

В трубке прозвучал далекий и слабый голос Синтии. Что-то новое появилось в нем. Какая-то теплота.

– Мне уже лучше, – заверила она его. – Но я еще не видела моих рук. На них огромные повязки. Все здесь очень милы со мной. Доктор сказал, что все будет в порядке.

Малко пообещал позвонить еще и повесил трубку. Ему хотелось бы, чтобы она была с ним, хотелось любить ее до изнеможения. Но она была далеко, на больничной койке, а он в Лас-Вегасе, один на один с мафией. И как много ему еще предстояло сделать!

Со странным чувством вошел он в большой игорный зал. Все было, как прежде. Разве что чуть больше играющих за тем столом, где произошло убийство. Игроки – народ суеверный. В его апартаментах тоже ничего не изменилось. Малко оставалось выиграть пари, заключенное с самим собой.

Найти Тони Капистрано, захватить его и передать Центральному Разведывательному Управлению.

Глава 17

Майк Рабле осторожно вытащил зубочистку, служившую ему булавкой для галстука, и принялся с невероятной быстротой поглощать крошечные сэндвичи с копченым лососем, проложив воздушный мост между ломившимся от яств столом и своим ртом. В предвкушении дарового пиршества он сегодня не завтракал. Что-что, а угощал Банни Капистрано всегда отлично.

С полным ртом он повернул голову к бассейну. Там был гвоздь программы этой вечеринки, устроенной в честь гостя из Восточных штатов, влиятельного мафиозо Джека Драгнета.

По всей окружности бассейна по грудь в воде, прижавшись к мозаичному бортику и держась за руки, стояли девушки – одна другой красивее. Над бортиком виднелись только их замысловатые прически. Все были без купальников. Их удерживали в неудобном положении бархатные ленты, которыми они были привязаны к кольцам, вбитым в стенки бассейна. В ожидании гостей они весело болтали, потягивали напитки, которые подносил им метрдотель, нежились в теплой воде, освещенные мощными прожекторами. Самые красивые «девушки по вызову» в Лас-Вегасе буквально передрались за право участвовать в этой демонстрации, хотя роль им отводилась, на первый взгляд, неблагодарная. Но все знали, что на приемах у Банни Капистрано всегда можно встретить богатейших мафиози.

Майк Рабле узнал среди них свою знакомую. Ее звали Сьюзи, и она зарабатывала около десяти тысяч долларов в месяц.

Эта вызывающе красивая брюнетка с роскошными формами и высокой грудью специализировалась на переодеваниях, представая перед клиентами то школьницей в белых носочках, то светской львицей в вечернем платье... Однако в образе наяды она смотрелась ничуть не хуже. Старого адвоката так и подмывало броситься в бассейн и атаковать Сьюзи. Он еще ни разу не вкусил ее прелестей: она требовала бешеных денег – двести долларов за визит. На сей раз он получит ее бесплатно. Но надо было запастись терпением – он и так уже первым оказался у стола с закусками. А ведь он здесь для того, чтобы попытаться заработать сто тысяч долларов... Майк подумал, что Тони, возможно, прячется на третьем этаже огромной виллы, и у него взмокли ладони.

Чтобы успокоиться, он взял бокал шампанского «Моэт-и-Шандон» и, подойдя к бассейну, присел возле Сьюзи, которая одарила его ослепительной улыбкой. Ее роскошные груди, казалось, плавали на поверхности воды. Запрокинув голову, она отпила глоток шампанского. Майк, воспользовавшись этим, провел рукой по ее груди. Сьюзи рассмеялась:

– Давай, старый скупердяй, сегодня бесплатно.

Забавы ради она бесстыдно раздвинула под водой ноги. При виде ее длинных, округлых ляжек у Майка засосало под ложечкой. Нечеловеческим усилием воли он заставил себя встать.

– До скорого, – бросил он Сьюзи.

Такая же шлюха, как ее подружка Сэнди... Адвокат смешался с толпой гостей, лихорадочно размышляя, как бы ему раздобыть необходимые сведения и остаться в живых. Банни Капистрано стоял, пожевывая свою неизменную сигару, у огромного стола, буквально ломившегося от икры.

Несколько приглашенных дам скрывали свою вульгарность под тоннами драгоценных камней. Майк заметил одну, которая шла, низко нагнув голову под тяжестью огромных сапфировых серег.

Все присутствующие мужчины сделали бы честь юбилейной фотографии тюрьмы Синг-Синг. Мафиози, на чьем счету было меньше десятка убийств, к Банни просто не допускались. На стоянке «Дезерт Инн Кантри Клуб» под сенью акаций теснились великолепные «кадиллаки».

Собрав все свое мужество, Майк направился к Банни, чтобы поздороваться. Старый мафиозо сделал над собой видимое усилие, отвечая на улыбку адвоката и представляя его гостям. Майку никогда не нравились чересчур подчеркнутые проявления дружбы. Слишком много он видел таких дружб, которые окончились на кладбище. В неподвижных глазах Банни он угадывал тревогу. Такого человека, как Малко, не мог убрать первый попавшийся бандит из числа мелкой сошки. После гибели Джо-Мороженщика Банни придется обратиться в «Синдикат» с просьбой прислать двух-трех профессионалов из Сент-Луиса или Миннеаполиса. Но это было чревато новыми неприятностями: в «Синдикате» узнают, что великий Банни Капистрано – больше не хозяин Лас-Вегаса.

~~

Едва представив гостям Майка Рабле, Банни незаметно скрылся за дверью виллы. Ему никак не удавалось выбросить из головы посланца Джона Гейла.

Он проводил мрачным взглядом коренастую фигуру Майка, пробиравшегося сквозь толпу. Даже старый адвокат, похоже, готов предать. Что до Тома Хеннигана, то он держался в темном углу сада, стараясь быть как можно незаметнее. На сей раз шериф был в штатском.

Тяжело дыша, Банни остановился на пороге спальни Сэнди. Глаза его застилала красная пелена. Внезапно старый мафиозо схватил пепельницу и изо всех сил запустил ею в зеркало туалетного столика Сэнди.

С оглушительным звоном зеркало разлетелось на мелкие кусочки. Банни стало немного легче. Теперь он мог вернуться к гостям. Выходя из спальни, он наткнулся на Кении. Глазки гавайца мигали чаще обычного. С тех пор, как погиб Джо-Мороженщик, Кении повсюду следовал за хозяином, как верный пес.

– Босс, – спросил он, – что случилось? Я даже испугался.

– Ничего, Кении, ничего особенного. Просто я немного понервничал.

Но коротышка-гаваец не посторонился, чтобы дать хозяину пройти. Наоборот, он подошел ближе. На его круглом лице появилось умоляющее выражение.

– Босс, пожалуйста... Я могу избавить вас от него. Даю вам слово. Разрешите мне...

Ломая от возбуждения руки, Кенни, со своим подергивающимся лицом, с круглыми, навыкате, глазами, зрачки которых были так расширены от привычки к героину, что не видно было белков, с тщедушным телом, внушал одновременно жалость и страх. Он походил сейчас на таксу, выпрашивающую кусочек сахара. Но он-то просил другого – всего-навсего разрешения убить человека.

Банни Капистрано со вздохом покачал головой:

– Ты молодец, Кении, но тебе такое не по плечу. Ты ведь знаешь, что случилось с Джо.

Голос его дрогнул. Старому мафиозо всегда казалось, что убить Джо-Мороженщика невозможно. Его массивные плечи и обильная седина в волосах были словно гарантией неизменного успеха. С сомнением взглянул он на Кении. Да, конечно, гаваец некогда слыл одним из лучших каратистов в мире. Было время, когда он мог убить человека голыми руками. Но теперь это было всего лишь жалкое подобие человека, не способное прожить и дня без героина. Кении тщательно скрывал свою пагубную привычку, но Банни Капистрано не так-то легко было провести. Несколько недель назад гаваец, не сделав вовремя укол, врезался во встречную машину.

С другой стороны, Банни не хотелось обижать преданного ему шофера. Да и вообще, с этими наркоманами никогда не знаешь... Вдруг ему пришла в голову одна мысль.

– Протяни руки перед собой, – приказал он, – и растопырь пальцы.

Кенни повиновался. Несмотря на все его усилия, пальцы дрожали, как листья на ветру. Банни грустно покачал головой.

– Вот видишь, ты уже неспособен держать пистолет. Тот парень хорошо стреляет. Он десять раз убьет тебя, пока ты прицелишься.

Кенни опустил руки. Злобный огонек мелькнул в его черных глазах. Он упустил единственный шанс занять место Джо-Мороженщика, стать при Банни телохранителем и палачом номер один, а стало быть, никогда больше не испытывать нехватки в героине.

– Босс, – не сдавался он, – мне и не нужен пистолет. У меня есть звезды. Это куда надежнее.

– О чем ты? – нахмурился Банни.

Кенни принялся объяснять ему, сопровождая свои слова взмахами рук и дикими прыжками, хотя ему трудно было развернуться в тесном коридоре. Банни слушал с интересом, позабыв даже о сигаре. Но убедить его гавайцу не удалось. Убить светловолосого человека, отравляющего ему жизнь, – за это Банни отдал бы все на свете. Но он чувствовал, что этот парень сделан из другого теста, и тех, что прежде совали нос в его дела, нельзя даже поставить рядом с ним. «Сан-Франциско Стар» так никого и не прислала взамен убитого фотографа. Жестокие методы внушают людям страх. Но не этому человеку. Вот почему Банни было так необходимо от него избавиться.

И еще для того, чтобы его брату жилось спокойно... Будь он помоложе, он занялся бы этим сам. Но теперь он может только сидеть на вилле да попыхивать сигарой. Он был сам себе отвратителен. Однако способность мыслить здраво пока еще не изменила старому мафиозо. Он положил руку на плечо Кенни.

– Идея твоя неплоха. Но ты мой шофер. Я не могу тобой рисковать.

Теперь Кенни не мог обидеться. Банни легонько отстранил его. Гаваец даже прослезился. И вдруг крикнул вслед уходящему хозяину:

– Босс! А Майк Рабле спрашивал, не знаю ли я, где сейчас Тони!

Банни круто повернулся.

– Как? – вырвалось у него.

~~

Майк Рабле аккуратно сложил свою одежду на краю бассейна, оставшись в одних трусах в цветочек. Другие гости, многие со стаканами в руках, уже весело плескались в воде, переходя от одной девицы к другой.

Вечеринка мало-помалу превращалась в самую настоящую оргию. Только Банни да почетный гость Джек Драгнет еще сохраняли достоинство. Немногочисленные дамы удалились в комнаты, где принялись играть в триктрак с предельной ставкой в один доллар. Майк подошел к мозаичному бортику бассейна. Один из гостей в полном облачении только что отвязал рыжеволосую девицу и, вытащив ее на середину, заставил лечь на спину. Он раздвинул ей ноги, вылил на нее бокал шампанского и приник губами к низу живота.

Майк, никем не замеченный, соскользнул в воду и стал пробираться к Сьюзи, которую уже осаждал мафиозо из Форт-Лаужердаля, сложенный, как культурист. Он как раз получил то, чего хотел и, удовлетворенный, вылез из бассейна, подтянувшись на руках. В хлюпающих ботинках, мокрых черных носках и прилипшей к телу рубашке выглядел он весьма комично. Перед «погружением» он удосужился снять только брюки. Майк, не медля, устремился на освободившееся место.

Сьюзи с хохотом задрыгала ногами, окатив его фонтаном брызг. Майк Рабле был ниже ее ростом; чтобы не захлебнуться, ему пришлось встать на цыпочки. Мысль о том, что он сейчас овладеет этой привязанной и готовой на все девицей, возбуждала его до крайности. Пусть даже она профессионалка, хотя вообще-то он ненавидел представительниц древнейшей профессии.

Она принялась тереться об него, и в несколько секунд состояние Майка вышло за рамки приличий. Он поспешно выпутался из трусов. Сьюзи посмотрела вниз.

– О-о, мне выпал крупный выигрыш! – вырвалось у нее со смешком.

Майк уже обхватил Сьюзи за талию, пытаясь овладеть ею. Свободной рукой он с наслаждением мял и тискал ее груди, затем скользнул ниже, машинально отметив, что Банни Капистрано стоит поодаль и с довольной улыбкой взирает на веселую возню в бассейне. Да, в Лас-Вегасе нужно иметь богатое воображение, чтобы поразить гостей.

Майк выругался сквозь зубы. Вода несколько затрудняла его действия. А эта сучка Сьюзи ничего не делала, чтобы ему помочь, только продолжала тереться об него с насмешливым видом. Захлебываясь в поднятых им же самим волнах, Майк глотал хлорированную воду. Наконец Сьюзи сжалилась над ним и прогнулась. Не сделай она этого, он вырвал бы кольца из стенки бассейна.

После прохладной воды ощущение горячей плоти показалось Майку столь восхитительным, что ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не достичь вершины наслаждения сразу же. Во избежание столь постыдной крайности он замер, прижавшись к партнерше, и попытался сосредоточить свои мысли на другом.

– Ты виделась с Сэнди? – спросил он.

Сьюзи покачала головой. Она была рада передышке.

– Сэнди все еще в больнице. Кажется, на этот раз Банни здорово ее отделал. Еще сильнее, чем тогда, когда застукал ее с Тони.

Майк мгновенно насторожился. Что может быть известно Сьюзи о Тони?

– А что же тогда произошло? – спросил он, почти забыв о том, зачем нырнул в бассейн.

– Мне Сэнди рассказала, – прошептала Сьюзи ему на ухо. – Я-то вообще ничего не знала про брата Банни. Он тут чуть не чокнулся, потому что никуда не выходил с виллы. Ну и, само собой, переспал с Сэнди. А в один прекрасный день Банни их накрыл. Брату он не сказал ни слова, зато Сэнди получила самую большую трепку в своей жизни. Она сказала, что Тони безумно в нее влюблен, что когда-нибудь он увезет ее отсюда и что...

Майк больше не слушал. Ясно: Сэнди знает, где сейчас Тони. А уж как она, должно быть, зла на Банни! Ему оставалось только предупредить Малко – и сто тысяч долларов, считай, в кармане.

От этой мысли он пришел в такое возбуждение, что не медля долее, двумя руками обхватил бедра Сьюзи.

Соседку Сьюзи тем временем окружили трое мужчин – один стоял на коленях на краю бассейна. Девица завизжала, Один из гостей схватил ее за горло и влепил увесистую пощечину.

– Да не ломайся ты, черт возьми!

Решительно, это были не джентльмены.

Майк, забыв обо всем, кроме своего удовольствия, поднял в бассейне настоящую бурю.

– Осторожней, эй, стену проломишь, – проворчала Сьюзи.

~~

– Ублюдок! – шипел Банни Капистрано, трясясь от негодования. – Поганый выродок! Мразь!

Он смотрел на голову Майка Рабле, ритмично вздымающуюся и опускающуюся над краем бассейна, словно поршневой двигатель, снедаемый желанием немедленно выпустить в нее пару пуль.

Рядом с ним Кении переминался с ноги на ногу в ожидании приказаний.

– Повтори, что он сказал.

– Босс, – в который раз начал Кении свой рассказ, – он пришел, дал мне десятку, чтобы я его пропустил. Мы с ним немного поболтали. Он сказал: «Надеюсь, Банни спрятал Тони в надежном месте». Я ответил: «Конечно». Тогда он спросил: «А ты не знаешь, где?» Мне это показалось странным. Поэтому я ответил: «Нет».

– Но почему? – прорычал Банни. – Не понимаю, почему? Майк всегда был верным человеком.

– Может быть, ему пообещали много денег, босс, – предположил Кении.

Скупость дядюшки Майка была известна всему свету.

Гаваец с тревогой косился на Банни. Может быть, хоть здесь ему выпадет шанс проявить себя? Кении знал, что Майк знаком с врагом Банни Капистрано, и это его сразу насторожило.

Старый мафиозо положил руку на костлявое плечо своего шофера.

– Ты хорошо поработал, Кенни. А теперь иди отдыхай. Мы еще поговорим об этом.

– О'кей, босс!

Кенни подобострастно улыбнулся и затерялся в толпе. Банни еще несколько секунд постоял, пожевывая свою сигару и глядя на Майка Рабле. Тот уже сделал свое дело, вылез из бассейна и тщательно вытирался. Больше ошибок делать нельзя, сказал себе Банни. И тем более нельзя доверять даже самым надежным союзникам.

Он спокойно направился к краю бассейна, где Майк Рабле уже одевался.

– Майк, – сказал Банни, – ты мне нужен.

Адвокат нацепил на нос очки. Лицо его не выразило ни малейшего энтузиазма. Дела, которые поручал ему Банни, были всегда сложными и небезопасными.

– Слушаю тебя, Банни.

Банни присел рядом с ним.

– Мне докучает один архитектор. Архитектор, понимаешь? Он требует семнадцать тысяч долларов, да еще пятьдесят тысяч в качестве возмещения убытков за работу, которую он сделал плохо. Займись-ка им, да как следует. Вбей ему в башку, что шести тысяч, которые я предлагаю, более чем достаточно и что в его же интересах согласиться.

Майк Рабле подавил вздох облегчения. Стало быть, Банни не держит на него зла за то, что он согласился защищать посланца Джона Гейла. А такие дела были его коньком. Две-три хорошо составленных повестки, и архитектор будет тише воды, ниже травы.

– О'кей, Банни, – кивнул он, – пришли мне досье. Я немедленно этим займусь.

– Спасибо, – сказал Банни. – Кстати, я вижу, ты все еще ездишь на старом «эдселе».

– Едва удалось его починить, – вздохнул Майк. – Запчасти – такая проблема. Слава богу, у меня есть еще велосипед.

Несомненно, Майк был единственным адвокатом на Западе, ездившим на велосипеде... Или на поезде.

Лицо Банни Капистрано вдруг озарилось добродушной улыбкой.

– Слушай, Майк, – сказал он, – я ведь не часто тебе платил. Я хочу сделать тебе подарок. Президент компании «Дженерал моторс» на днях прислал мне новенький «шевроле». А у меня и так три «кадиллака». Хочешь, возьми его себе.

Майк не верил своим ушам. «Шевроле»! Пять тысяч долларов! Впрочем, мафиози любят время от времени делать верным людям дорогостоящие подарки. К тому же, этот «шевроле» достался Банни Капистрано даром.

– Ты очень добр, Банни, – начал он, – но я...

Банни улыбнулся еще шире.

– Брось, Майк. Машина будет на стоянке у «Дюн» завтра же утром. Ключи в ящике для перчаток. Она розового цвета, тебе нравится?

На это Майку Рабле было глубоко наплевать. У него машина скоро станет серой и такой и останется. Банни поднялся и поспешно пошел к дому. Словно боялся передумать...

Глава 18

Малко затормозил перед сверкающим стеклом зданием больницы «Саншайн». По другую сторону Мэрилендского бульвара возвышался посреди пустыни черный шестиэтажный куб, носивший пышное название «Санрайз Сити»[9].

Оглушительно стрекотали кузнечики. С бьющимся сердцем Малко толкнул стеклянную дверь больницы. Вдобавок к информации о Сэнди, полученной в бассейне, Майку Рабле удалось узнать этаж и номер палаты, где она лежала. После визита в больницу Малко должен был встретиться с адвокатом, чтобы сообщить о результатах. Пройдя мимо лаборатории, он свернул налево к лифтам.

Лифт пришел сразу же, и Малко поднялся на третий этаж. Это было отделение интенсивной терапии на сорок две палаты. Сэнди была в седьмой. Две медсестры внимательно смотрели на два телеэкрана: мониторы были связаны со всеми палатами. В отделении, видимо, только что случилась какая-то неприятность: третья сестра встревоженно говорила по телефону. Никем не замеченный, Малко проскользнул в коридор, свернул направо и быстро нашел дверь палаты № 7. Дверь была закрыта, на ней висела табличка с надписью «Не беспокоить».

Малко повернул ручку и вошел.

Кровать стояла посреди палаты по диагонали. Сэнди лежала на спине, лицо и тело были обложены компрессами, к руке присоединена капельница. На стене перед кроватью висел портативный телевизор. Услышав шаги, Сэнди открыла глаза и нахмурилась. Прошло несколько секунд, прежде чем она узнала Малко. Глаза ее тотчас же засверкали, рот перекосился в злобной гримасе.

– Убирайтесь, – буркнула она.

Малко подошел к кровати. Времени у него было немного. Там, где лицо не было прикрыто компрессами, виднелись страшные багровые струпья. Зрелище не из приятных.

– Мне надо с вами поговорить, – сказал Малко.

– Убирайтесь, – повторила Сэнди. – Это по вашей милости я здесь валяюсь.

– Нет, это по милости Банни, – возразил Малко. – Он пытал вас, а не я.

– Он попросил у меня прощения, – процедила Сэнди. – Когда меня выпишут отсюда, я буду солисткой ревю в «Казино де Пари». Он мне обещал. Так что проваливайте.

Малко сразу понял, что Банни лжет. Никогда уже Сэнди не суждено танцевать. Мафиозо просто выбросит ее, как старую тряпку.

– Это ложь, – сказал он.

Сэнди замотала головой:

– Нет. Он сам обещал.

Да, временами Сэнди Джонс была глупа, как пробка. Малко собрался было ответить, но тут открылась дверь и вошла медсестра. При виде Малко она вздрогнула и отпрянула.

– Что вы здесь делаете? – строго спросила она. – Почему не зашли в регистратуру?

– Я пытаюсь приободрить мисс Джонс, – ответил Малко, одарив медсестру своей самой ослепительной улыбкой.

Но та по-прежнему смотрела неприветливо.

– Кто бы вы ни были, посещения разрешаются не больше, чем на пятнадцать минут, – ворчливо добавила она. – Через пять минут я за вами приду.

Дверь закрылась.

~~

– Банни Капистрано! Банни Капистрано к телефону!..

Протяжный, монотонный зов был слышен повсюду: у бассейна, в ресторанах, в игорном зале, в конторе. Когда звонили Банни Капистрано, телефонистка не умолкала до тех пор, пока его не находили. Наконец она услышала голос старого мафиозо.

– Вам звонят из больницы «Саншайн», – сказала телефонистка.

Банни нашли возле бассейна. Выслушав сообщение, он чуть не уронил аппарат в воду. Красная пелена снова застлала ему глаза, кровь бешено стучала в висках. Как сквозь вату он услышал собственный голос:

– О'кей, спасибо.

Повесив трубку, он быстро, насколько позволяло его солидное брюшко, устремился к гаражу, где Кении спокойно мыл его «кадиллак». Банни набросился на него, как безумный:

– Кении, этот сукин сын... он в «Саншайн», у Сэнди! Он говорит с ней, пытается из нее вытянуть...

Гаваец выронил тряпку.

– Босс, вы хотите, чтобы...

От ярости и страха Банни готов был топать ногами.

– Иди. Убей его. Потом я тебя спрячу. Ты получишь пятьдесят тысяч долларов. Он не должен выйти оттуда живым. Езжай скорее. Как можно скорее. Возьми машину.

Кении уже бежал. Вихрем ворвавшись в свою комнату, он принялся рыться в ящике стола. Руки у него так дрожали, что только с третьего раза ему удалось сделать себе укол. На такое дело нельзя было идти без дозы героина. Как только игла вошла в вену, Кенни почувствовал себя лучше. Оставшись в плотно облегающих белых брюках, он сменил рубашку и взял необходимое, вполголоса на чем свет стоит ругая Банни. Если бы хозяин сразу сказал «да», он успел бы потренироваться. Но отказаться нельзя. Такой шанс выпадает один раз в жизни.

Пригладив щеткой свои густые, жесткие волосы, Кении бегом кинулся к машине и сел за руль. Героин уже начинал действовать: им овладела эйфория. На бешеной скорости он выехал на Фламинго-роуд. Больница «Саншайн» была всего в пяти минутах езды.

~~

Малко не сводил глаз с Сэнди Джонс. На ее изуродованном личике застыло упрямое выражение, глаза смотрели злобно.

За пять минут ему ее не убедить. А между тем, по всей видимости, она одна могла сказать ему, где скрывается Тони Капистрано. Внезапно в голову ему пришла одна идея. Противно, что и говорить, но, похоже, другого выхода нет. В конце концов, это послужит на благо самой же Сэнди.

Он наклонился к ней.

– Сэнди, Банни лжет. Он избавится от вас при первой же возможности.

Она опять замотала головой:

– Нет. Убирайтесь.

Малко огляделся, но не сразу нашел то, что искал. Он бросился в угол, к умывальнику. Над ним на стене висело большое зеркало.

Снять его было невозможно.

Недолго думая, Малко схватил металлический табурет и с размаху ударил им по зеркалу, которое разлетелось на кусочки. Он подобрал самый большой осколок, вернулся к кровати и поднес его к лицу Сэнди так, чтобы она увидела свое отражение.

– Посмотрите на себя, Сэнди, – сказал он. – Банни лжет вам. Вы не сможете танцевать в «Казино де Пари». У вас на всю жизнь останутся шрамы.

При виде искаженного страданием лица Сэнди ему стало стыдно. Но это длилось лишь секунду. Боль в ее глазах сменилась жгучей ненавистью. Изуродованное лицо стало устрашающим. Из глаз Сэнди брызнули слезы.

– Подлец! – вырвалось у нее. – Подлец!

Она разрыдалась, безутешная в своем горе. Это было невыносимо. Про себя Малко проклинал ЦРУ, Дэвида Уайза, Джона Гейла. И вообще жизнь.

– Сэнди, – начал он, – когда вас выпишут отсюда, вы получите сто тысяч долларов, если поможете мне. Я должен узнать, где находится брат Банни.

Сэнди всхлипывала, задыхаясь от ярости и боли.

– Сволочь, – рыдала она. – Я убью его. Убью.

– Где Тони, Сэнди?

Сэнди встрепенулась, словно только что услышала вопрос.

– В Мексике, – выдохнула она. – В Южной Калифорнии. Недалеко от Кабо-Сан-Лукас. На ранчо «Пальмира», у Джека-Педика.

Малко записал все в блокнот. Наконец-то! Дверь открылась, снова вошла медсестра. Наклонившись, Малко поцеловал Сэнди в лоб и прошептал:

– Я еду туда. Когда вернусь, вы получите сто тысяч долларов. Мужайтесь.

Сэнди даже не слышала его слов. Она билась в истерике.

– Да вы с ума сошли! – набросилась медсестра на Малко. – Зачем вы разбили зеркало? Хотите довести ее до самоубийства?

Но Малко был уже за дверью. Он со всех ног бежал по коридору отделения интенсивной терапии.

~~

Майк Рабле утер вспотевший лоб. Чтобы сэкономить на такси, он пришел из конторы пешком. Добрых полторы мили по жаре 45° в тени. Он приехал бы на велосипеде, но ведь уедет-то на «шевроле», подаренном Банни Капистрано. Он обошел всю огромную стоянку перед «Дюнами» в поисках розового «шевроле» и нашел его в самом конце, у Дюн-роуд.

Машина была великолепна. Новенькая, даже без номерных знаков. Майк обошел вокруг, размышляя, не лучше ли будет продать ее, а себе купить подержанный «фольксваген». Но это могло обидеть Банни. Придется принять его щедрый дар.

Майк открыл дверцу и сел за руль, с наслаждением вдыхая запах новенькой кожи и пластика. Ключи действительно были в ящичке для перчаток. Что ни говори, а Банни – парень что надо! Такой красивой машины у него еще никогда не было.

Майк повернул ключ зажигания.

~~

Взрывная волна смела все в радиусе четверти мили от автостоянки. Машину, проезжавшую по Дюн-роуд, охватило пламя. Несколько туристов из штата Индиана, фотографировавших друг друга на фоне обнаженных нимф перед «Кайзер Палас», в мгновение оказались в таком же виде, что и статуи: мощный воздушный поток сорвал с них всю одежду. Недостроенное здание Гранд-отеля напротив «Дюн» содрогнулось от взрыва. Движение на «Стрипе» остановилось. Толпа служащих из «Дюн» бросилась к месту происшествия. Вся западная часть стоянки была опустошена. На месте розового «шевроле» осталось лишь черное пятно на асфальте. Один из лифтеров, нагнувшись, подобрал, как ему показалось, кусок серой ткани и тут же отшвырнул его, выругавшись и с трудом подавив приступ тошноты, когда увидел в нем окровавленный локоть...

Взвыли сирены «скорой помощи». Полицейские уже оцепили стоянку. Раненых укладывали прямо на раскаленный асфальт. Какая-то женщина пронзительно завизжала: садясь за руль своей открытой машины, она обнаружила на сиденье оторванную до бедра ногу.

Это были самые крупные из уцелевших кусков. Каркас «шевроле», отброшенный на другую сторону Дюн-роуд, догорал на стоянке «Кайзер Паласа».

– Что случилось? – допытывался какой-то перепуганный турист.

Один из шоферов пожал плечами.

– "Крутые ребята", кажется, понервничали.

Такова была погребальная речь по Майку Рабле, превратившемуся в буквальном смысле в тепло и свет.

~~

Еще до того, как толкнуть стеклянную дверь больницы, Малко заметил на улице Кении.

Коротышка-гаваец даже не пытался спрятаться, стоя на середине дорожки, соединяющей больницу с поликлиникой, прислонясь к газетному киоску-автомату. Малко секунду помедлил, пристально глядя на личного шофера Банни Капистрано. Под узкими белыми брюками не могло быть никакого оружия, даже ножа. Однако гаваец наверняка оказался здесь не случайно. Кто-то уже сообщил старому мафиозо о визите Малко к Сэнди Джонс.

Убедившись, что сможет быстро выхватить суперплоский пистолет, прикрепленный к поясу под рубашкой, Малко решительно толкнул дверь.

Удушливая жара навалилась на него, стрекотание кузнечиков на миг оглушило. Кении вздрогнул и шагнул к нему. Малко весь подобрался.

Гаваец сделал еще несколько шагов и остановился лицом к лицу с Малко, расставив ноги, опустив руки вдоль тела, слегка подавшись корпусом вперед. Правая рука едва заметно покачивалась, как маятник. Это насторожило Малко.

Неподвижный взгляд Кенни был устремлен на его горло. Он словно гипнотизировал противника. Малко почувствовал, что ему грозит смертельная опасность, не понимая, откуда она исходит.

Он выхватил пистолет. Все произошло в какую-то долю секунды.

Обе руки Кенни вдруг бешено завертелись, словно крылья ветряной мельницы. Он походил на обезумевшего игрока в шары. Что-то просвистело у самого уха Малко. Он ощутил словно укус пчелы на шее, возле сонной артерии. За спиной раздался треск, и стеклянная дверь больницы «Саншайн» разлетелась на кусочки. Что-то с глухим стуком ударилось о каменную стену и отскочило на асфальт.

Малко инстинктивно нажал на курок.

Пуля пробила стекло газетного киоска. Кенни бросился на землю с быстротой и гибкостью ягуара. Малко уже хотел выстрелить снова, как вдруг произошло нечто невероятное. Круглое лицо гавайца, распластавшегося перед ним на дорожке, внезапно исказилось судорогой, словно от приступа сильнейшей боли или горя.

Он вскочил, повернулся и бросился бежать. Опешив, Малко опустил пистолет. Не в его привычке было стрелять в спину... Он дотронулся рукой до шеи, пальцы стали мокрыми от крови. Что-то, брошенное Кенни, резануло его, как бритва, пройдя в сантиметре от сонной артерии...

Солнечный луч отразился в небольшом блестящем предмете под его ногой. Малко нагнулся. Это была тяжелая пятиконечная металлическая звезда размером с полдоллара. Немного похожая на звезду шерифа. По краям шли острые треугольные зубцы, как у пилы. Малко взвесил странный предмет на ладони. Его била запоздалая дрожь. Так вот оно – тайное оружие Кенни! Каратист особым движением кисти мог метать эти «звезды» с невероятной силой. Прицелься он лучше, Малко через несколько секунд умер бы от артериального кровотечения.

Достав носовой платок, он вытер кровь с шеи. И вдруг заметил, что огромный синий «кадиллак» все еще на стоянке. Он даже видел спину сидевшего за рулем Кенни. Невероятно...

Малко спрятал пистолет за пояс. И вовремя. На шум уже бежали медсестры из больницы. Он лучезарно улыбнулся им и направился к «кадиллаку», по-прежнему готовый защищаться, несмотря ни на что.

Но Кенни, уткнувшись лицом в руль, рыдал как дитя.

Когда Малко распахнул дверцу лимузина, гаваец вздрогнул, но не проявил и тени агрессивности. У него был вид наказанного ребенка. Правый глаз судорожно подергивался от тика.

– Мне конец, – пробормотал он, – я не могу больше целиться, я конченый человек.

Пусть уж льются слезы, чем кровь, подумалось Малко. Он смотрел на гавайца с любопытством, чувствуя, что тот абсолютно безобиден.

Это был всего лишь жалкий наркоман с трясущимися руками. Он подумал, в какую ярость придет Банни, и зарыдал еще сильнее.

– Банни убьет меня, – всхлипывал он. – А когда-то я мог сразить человека наповал с десяти метров... Ни на что я больше не годен!

Малко внимательно оглядел Кении.

– Где же вы их прячете?

Гаваец машинально закатал правый рукав. Малко увидел странное приспособление, приклеенное к тощей руке пластырем. В нем было еще три звезды. Все стало ясно: достаточно покачать рукой, чтобы звезда соскользнула в ладонь. Даже под плотно облегающей рубашкой ничего не было видно.

– Как-то раз, – пробормотал Кенни, словно себе в утешение, – на меня напали трое... С ножами. Один истек кровью, а двое других лишились глаз...

Малко заметил на его руках следы от уколов. Так вот почему он остался жив!

Он медленно пошел прочь. Теперь предстояло самое главное: разыскать Тони в Южной Калифорнии. Майк Рабле поможет ему. Может быть даже, они поедут вместе.

Малко снова услышал монотонную песню кузнечиков.

Глава 19

– От него почти ничего не осталось, – вздохнул помощник шерифа. – Взрывчатки было достаточно, чтобы разнести «Дюны» по кирпичику.

Банни Капистрано сокрушенно покачал головой:

– Бедняга Майк.

Ему даже не требовалось делать над собой усилия, чтобы выглядеть удрученным. Из больницы «Саншайн» не было никаких вестей. Полицейские кордоны оцепили часть стоянки, где произошел взрыв. То, что осталось от машины и от Майка Рабле, уже сложили в две неравных по величине кучки. Гроб адвокату понадобится не больше коробки для ботинок. Банни в сопровождении полицейских и журналистов осматривал стоянку, прикидывая нанесенный ему ущерб. Шериф, с проницательностью, достойной всяческих похвал, заключил, что преступление совершено одним или несколькими злоумышленниками.

Один из журналистов «Лас-Вегас Сан» подошел к Банни.

– Мистер Капистрано, мы давно не видели в Лас-Вегасе ничего подобного, не так ли? Что вы об этом думаете?

– Это ужасно, – вздохнул Банни. – Бедный Майк, он никогда и мухи не обидел.

Он отвернулся, скорбно качая головой. В мозгу его билась одна лишь мысль: как можно скорее мчаться в «Саншайн».

Неопределенно помахав всем рукой, он направился своей тяжелой походкой к выходу из казино. Журналисты окружили шерифа.

– Мистер Хенниган, вам уже удалось напасть на след?

Золотые часы шерифа сверкнули в солнечном луче. Он поправил пояс и небрежно обронил:

– Не исключено, не исключено. Но пока не могу сказать ничего определенного.

Том Хенниган начал подумывать, не хватил ли его друг Банни через край. Окружной прокурор уже позволил себе пару намеков, которые встревожили его. Пора положить конец этой истории. Банни думает, что он все еще в Чикаго в 1925 году.

~~

Малко с грустью проводил глазами машину «скорой помощи», увозившую останки Майка Рабле. Вернувшись к «Дюнам», он сразу увидел толпу на стоянке. Собравшиеся зеваки выдали ему обильную информацию. Увы, Майку Рабле не суждено получить свои сто тысяч долларов. Багаж Малко был уже в холле. Через полчаса он будет в Лас-Вегасском аэропорту, где его ждал нанятый им самолет. Место назначения – Южная Калифорния.

Бедняга Майк! Этот старый сластолюбивый адвокат был чем-то симпатичен Малко.

Малко сел в такси. Лишь бы Банни ничего не предпринял, прежде чем он улетит. Нечего и говорить, что Малко решился на отчаянный шаг. В Мексике он не сможет рассчитывать даже на тайное покровительство ЦРУ и ФБР. Тони наверняка под надежной охраной, а Банни пустит в ход все имеющиеся в его распоряжении средства, чтобы не допустить Малко к брату.

Четверть часа назад он обсудил ситуацию по телефону с Дэвидом Уайзом. Начальник отдела планирования не скрывал своего желания как можно скорее наложить лапу на Тони Капистрано.

– На обратном пути, – сказал он, – перед тем, как пересечь границу, выйдите на связь по радио на частоте 118,4. Позывные «Кинг Динар». И следуйте полученным указаниям.

«Динар» – это было кодовое название всей операции. Малко знал, что пока он будет в Мексике, могущественное ЦРУ примет все необходимые меры.

Погода стаяла великолепная. Такси проехало мимо мотеля, на фасаде которого огромный розовый слон держал хоботом плакат: «Добро пожаловать в Лас-Вегас – жемчужину пустыни!»

~~

– Да, да, я ему сказала, если хочешь знать! – вопила Сэнди. – Что, не нравится, жирный боров?

В голове у Банни что-то глухо стучало. Сердце колотилось так бешено, что, казалось, готово было выскочить из груди. Внезапно он бросился к кровати, вырвав иглу капельницы, схватил Сэнди поперек туловища и швырнул ее на пол. Молодая женщина пронзительно закричала, компрессы рассыпались по всей палате.

– Сука! – закричал Банни.

Изо всех сил он пнул Сэнди в живот, потом еще раз и еще, потом ударил каблуком в лицо. От немыслимой боли у нее вырвался дикий вопль, перешедший в жалобный визг. Она пыталась отползти, а он гонял ее по всей палате, как собачонку, нанося удары куда попало, вкладывая в них всю силу, скопившуюся в его грузном теле... За Сэнди тянулся след из крови и слизи.

Наконец она замерла, скорчившись у ножки кровати, прерывисто дыша открытым ртом, вся в крови. Банни продолжал колотить неподвижное тело, с каким-то яростным упоением чувствуя, как лопаются под ударами его каблука ткани ее внутренностей.

Кто-то схватил его за руки, оттащил назад. Это были две перепуганные медсестры, одна из них – негритянка.

– Боже мой, – простонала девушка, – вы же убьете ее!

В палату вихрем ворвался врач, отстранил Банни, склонившись над Сэнди, нащупал пульс. Лицо его исказилось судорогой.

– Приготовьте операционную номер один, – отрывисто бросил он.

Банни Капистрано, тяжело дыша, с налитыми кровью глазами, рухнул на стул.

– Пульс едва прощупывается, – сказал ему врач. – У нее серьезное внутреннее кровоизлияние. Возможен разрыв печени.

– Сука, – процедил старый мафиозо сквозь зубы.

Он встал и угрожающе посмотрел на врача.

– Скажете, что она упала с кровати, – бросил он тоном, не допускающим возражений.

~~

– Идиот, – прорычал Банни. – Там же сейчас нет радио. И телефона тоже. Но мы его опередим. Ты заказал самолет?

Кенни кивнул. Когда ему пришлось объяснить свою неудачу, Банни, на его счастье, совсем пал духом. Больше ни на кого нельзя было положиться. Старому мафиозо пришлось самому отобрать пятерых охранников из «Дюн», которые согласились немедленно вылететь с оружием в Кабо-Сан-Лукас. Банни посулил две тысячи долларов каждому. Все это были «крутые ребята», опасные рецидивисты.

– Поехали, – бросил Банни.

Все семеро гуськом вышли из маленькой конторы, пересекли холл и набились в «кадиллак». Кенни сел за руль. Хозяин не брал его с собой в Мексику.

Всю дорогу до аэропорта Банни сидел, стиснув зубы. Он думал о том, что сделает с Малко, когда они наконец встретятся.

Вдруг он нахмурился. У самой взлетной полосы стояла машина Тома Хеннигана. Банни увидел толстяка-шерифа, а рядом с ним – окружного прокурора Сэмюэла Розенберга. «Кадиллак» остановился, и оба тут же направились к нему. У Банни сжалось сердце от недоброго предчувствия. Том Хенниган был бледен, как полотно. Банни никогда прежде не видел своего друга таким.

Старый мафиозо выскочил из «кадиллака» и почти бегом пустился к летному полю. Что бы там ни было, сейчас не время ему докучать! Том Хенниган бросился за ним.

– Банни!

Банни обернулся.

– Ну?

Том Хенниган мялся, не зная, куда девать руки. Ему было чертовски не по себе. Окружной прокурор молча смотрел на него, неподвижный, словно гриф в ожидании добычи.

– Банни, – промямлил шериф, – тут такое дело... Простая формальность... В общем, я вынужден вас арестовать.

Банни подумал, что ослышался. Том Хенниган собирался арестовать его? Его? Пелена снова застлала ему глаза.

– Том, – процедил он сквозь зубы, – проваливай подобру-поздорову, пока я не рассердился.

Том покачал головой.

– Не могу, Банни. Я ведь шериф, – почти жалобно добавил он. – Я должен соблюдать законы. Вы арестованы.

Получив столь сокрушительный удар, старый мафиозо вновь обрел все свое хладнокровие.

– Что же я натворил? – спросил он.

Из-за плеча Тома Хеннигана выскользнул окружной прокурор. Он произнес елейным голосом:

– Вы обвиняетесь в преднамеренном убийстве мисс Сэнди Джонс. В присутствии двух свидетелей.

«Черт бы побрал этого лекаря», – подумал Банни, а вслух сказал:

– Я прошу освобождения под залог.

Глаза окружного прокурора радостно блеснули.

– Сумма залога составляет пятьсот тысяч долларов, – авторитетно заявил он.

Правда, прокурор забыл добавить, что сам определил сумму. Банни опешил. Пятеро молодчиков терпеливо дожидались его в огромном «кадиллаке». Конечно, с помощью хорошего адвоката можно будет обойтись и десятой долей, но на дебаты уйдет неделя, а то и две. За это время в Мексике может произойти непоправимое.

Он мрачно поглядел на Тома Хеннигана и произнес бесцветным голосом:

– Шериф проводит меня домой, чтобы я смог собрать нужную сумму. Я буду в здании административного центра через полчаса.

С этими словами Банни вернулся в «кадиллак», горько сожалея, что сразу не сварил Сэнди заживо.

~~

«Сессна» летела на высоте трех тысяч футов над пустыней. Малко сидел с пилотом, рыжеволосым здоровяком с бородавкой на носу. Остальные шесть сидений пустовали. Маленький двухмоторный самолет покрывал 170 миль в час. Пилот, которого звали Нед, ткнул пальцем в лежавшую у него на коленях карту:

– Через два часа будем над Калифорнийским заливом. Сделаем посадку в Ла-Пасе, чтобы заправиться. А дальше ничего нет.

А дальше, подумал Малко, ранчо «Пальмира», Джек-Педик и Тони Капистрано.

~~

Окружной прокурор холодно смотрел на разложенные на его столе пачки стодолларовых банкнот. У Тома Хеннигана глаза лезли на лоб, когда он вспоминал, сколько денег осталось в сейфе у Банни. Хватило бы, чтобы заплатить еще за четыре-пять убийств.

– Этого достаточно? – спросил Банни, делая над собой усилие, чтобы голос звучал ровно.

– Более чем, – кивнул Сэмюэл Розенберг. – Распишитесь вот здесь, и вы свободны.

Банни нацарапал свою подпись и выпрямился. Глаза его горели убийственной злобой. В один прекрасный день кто-нибудь из молодчиков со «Стрипа» по его приказу кастрирует этого человека. Он повернулся и пошел к двери. Ледяным голосом Сэмюэл Розенберг окликнул его:

– Банни Капистрано, вы арестованы. Шериф, прошу надеть ему наручники.

Это было уж слишком. Банни оторопел. Лицо Тома Хеннигана стало фиолетовым.

– Я обвиняю вас в уклонении от уплаты налогов, – слащавым голосом произнес окружной прокурор. – Вам придется объяснить происхождение этих пятисот тысяч долларов. Шериф Хенниган будет свидетелем: он сопровождал вас, когда вы ходили за деньгами. Не так ли, шериф?

Впервые за всю жизнь Том Хенниган принял быстрое и правильное решение. Его гнилые зубы обнажились в подобострастной улыбке:

– Я к вашим услугам, сэр.

Тут и окружной прокурор соблаговолил наконец улыбнуться. Для него выдался хороший денек!

– Отвезите его в окружную тюрьму, – распорядился он. – Я допрошу его завтра.

У Банни Капистрано уже не было сил протестовать, когда наручники защелкнулись на его запястьях. С застывшим взглядом, бормоча что-то нечленораздельное, он позволил своему близкому другу Тому Хеннигану увести себя из кабинета. Удар был сокрушительный. Закон и Порядок вновь воцарились в Лас-Вегасе.

Глава 20

– Здесь! – крикнул пилот.

Наклонившись под углом 35°, «Сессна» заходила на вираж над ослепительной синевой Калифорнийского залива. У самой воды Малко заметил приземистое строение и маленький пляж. Вокруг никаких признаков жизни, лишь у пристани стоял на якоре моторный катер.

Ранчо «Пальмира» казалось необитаемым. Пилот уже второй раз пытался связаться с ним по радио. Никакого ответа. «Сессна» описывала круги то над гладью моря, то над гигантскими кактусами. Вот уже четыре часа Малко видел раскинувшуюся на много миль пустыню. Они достигли самой южной точки Калифорнии. Это был голый, выжженный солнцем мыс, полоска суши шириной километра в полтора между Калифорнийским заливом и Тихим океаном. Насколько хватало глаз, простирался унылый пейзаж: пустынные пляжи, редкие деревушки да несколько пыльных дорог.

«Байя Калифорния», как называлась эта часть Мексики, была еще более убогой и заброшенной, чем остальная территория.

Единственный оазис цивилизации – Ла-Пас. Тысяча триста километров к югу от Лос-Анджелеса; две тысячи жителей, морской порт и аэродром. В радиорубке аэропорта им сообщили частоту «Пальмиры», добавив, что приемник у них, вероятно, сломан, как всегда. К югу от Ла-Паса начиналась пустыня. Двести километров крутых голых холмов до Кабо-Сан-Лукаса, который на карте гордо именовался городом, но это было одно название. Две гостиницы, консервный заводик и несколько глинобитных домишек. Июль был в разгаре, и все здесь, казалось, дремало, сомлев от жары.

Малко не сводил глаз с латеритовой дорожки между огромных кактусов. Она начиналась сразу за ранчо и тянулась к морю под прямым углом. Метров четыреста, отвоеванных с помощью бульдозера у кактусовых зарослей.

– Вернемся в Кабо-Сан-Лукас? – предложил пилот.

Ехать от города на такси по дороге вдоль моря – это займет часа два. Два часа в мексиканской колымаге без кондиционера... Даже в «Сессне» Малко и Нед задыхались от жары.

– Будем садиться, – решил Малко.

Уж лучше сразу встретиться с убийцами, охраняющими Тони Капистрано. Если только Сэнди сказала правду. Кружащий над пляжем самолет не привлек ничьего внимания. Как будто ранчо «Пальмира» и впрямь было необитаемо.

Нед сделал еще один круг и выпустил шасси. В конце концов, он получил свои деньги. Малко смотрел, как стремительно приближается земля. Задев несколько кактусов, «Сессна» запрыгала по гофрированному покрытию, вздымая облако красной пыли. Это был поистине край света. Нед затормозил в нескольких метрах от моря, развернулся и подкатил к стоявшему у дороги крошечному ангару. Здесь не было ни сигнальных флажков, ни пункта заправки. Нед удивленно посмотрел на Малко:

– Какого черта вы сюда забрались?

Малко решил, что пора открыть карты.

– Чтобы попытаться захватить исключительно опасного члена преступного синдиката, – произнес он. – Насколько мне известно, его охраняет банда убийц. Так что вы можете улететь, как только высадите меня...

Нед раскрыл рот, словно проглотил кактус.

– Вы шутите?

– Нет, – ответил Малко.

Пилот покачал головой, глядя на него с нескрываемым восхищением.

– Вы из ФБР?

– Увы, нет. Я... ну, скажем, частный детектив. И не имею официальной поддержки. По крайней мере, здесь. Ну, так как?

Пилот остановился у дверей ангара.

– Я вас не оставлю. В конце концов, если мы попадем в переплет, я ничего не знаю. Вы наняли меня в Вегасе, заплатили, вот и все.

– Отлично, – кивнул Малко. – Кстати, если мы захватим этого типа, вам причитается десять тысяч долларов. Наличными.

Это сообщение явно укрепило решимость рыжего пилота. Вот что называется самофинансированием, подумал Малко.

Винты «Сессны» замедлили вращение и остановились. Малко встал, открыл откидную дверцу и спрыгнул на землю. Ему показалось, будто на плечи ему льется расплавленный свинец. Лас-Вегас по сравнению с этим краем был просто северным полюсом. Ни малейшего дуновения ветра. Малко мгновенно взмок до последней нитки.

В тени ангара спал молодой мексиканец. Даже гул самолета не разбудил его. Узкая дорожка вела прямо к ранчо. Пока Малко озирался, со стороны моря показалась машина. Старенький черный «форд», подскакивая на гофрированном покрытии, быстро приближался.

Дурной знак.

Малко предусмотрительно открыл свой чемоданчик и достал оттуда суперплоский пистолет. Пилот сделал большие глаза.

– А! Начинается!

– Запустите мотор, – сказал Малко, – а то как знать...

Нед отошел к самолету. Левый винт начал медленно вращаться, замер, вновь завертелся.

Черная машина была уже близко. За ветровым стеклом Малко различил несколько человек. Вид у них был неприветливый. Автомобиль затормозил у ангара. Дверцы распахнулись, и появились четверо мексиканцев в светлых рубашках, с суровыми лицами. Малко ощутил легкое покалывание в ладонях: за поясом у каждого висел автоматический кольт 45 калибра. Ненавязчивое предупреждение незваным гостям.

Все четверо не спеша направились к «Сессне», винты которой снова завертелись. Малко понял, что если дело примет скверный оборот, взлететь им не удастся. Противников слишком много. И все они наверняка профессионалы. Первый уже поравнялся с Малко. Глаза у него были посажены так глубоко, что их едва было видно. Остальные трое окружили самолет, словно желая помешать ему взлететь.

Спавший в тени ангара мексиканец проснулся.

– Que tal?[10] – спросил первый из приехавших, глядя на Малко.

– Добрый день, – ответил тот по-английски. Мексиканец и глазом не моргнул.

– Вы откуда?

– Из Лас-Вегаса.

Несколько секунд мексиканец, казалось, обдумывал его ответ. Потом крикнул остальным:

– Они из Лас-Вегаса!

Тут же другой мексиканец, тощий и быстроногий, бросился к дому с криком:

– Это они! Они!

Рука Малко скользнула к поясу и инстинктивно сжала рукоятку пистолета.

Четверо мексиканцев окружили его, заглядывая в глаза с предупредительностью паука, готового проглотить муху. Несколько долгих секунд прошло в невероятном напряжении, затем самый худой из четверых негромко спросил:

– Вы приехали за гринго?

Малко потребовалось нечеловеческое усилие воли, чтобы скрыть изумление, – настолько это было неожиданно. Произошло какое-то недоразумение, о котором он ничего не знал... Но в его интересах было поддерживать заблуждение противников.

– Откуда вам это известно? – спросил он.

Маленький, тощий мексиканец расплылся в улыбке.

– Сеньор Банни нас предупредил. Телеграммой. Гринго сейчас на рыбалке. Он будет очень рад вас видеть. Ему здесь так скучно.

Малко, однако, не хотелось надолго задерживаться у зверя в пасти.

– Когда же он вернется?

– Через час-другой... Но сеньор Джек здесь. Идемте.

Отказаться было трудно. Малко обернулся к «Сессне»:

– Нед, подожди меня здесь.

Он решил, что так будет лучше: как бы пилот чего-нибудь не ляпнул. Мексиканец распахнул перед ним дверцу. Малко сел в черный «форд». Суперплоский пистолет он решил оставить в самолете. Похоже, пока он здесь среди друзей.

~~

Два совсем молодых мексиканца с чересчур гладкими лицами, одетые только в крошечные плавки, подчеркивающие их мужские достоинства, грелись на солнышке у бассейна, расположенного над морем. Третьим в этой компании был человек лет пятидесяти с бледным лицом, испещренным красными прожилками, с начинающими седеть волосами, в немыслимых трусах из искусственного меха под леопарда.

Он поднялся и, виляя бедрами, подошел к Малко.

– Привет, я – Джек.

Ему даже не было нужды добавлять «Педик». Малко, тем не менее, пожал ему руку.

– Вы прилетели за другом Банни? Он будет рад.

Малко вполне понимал «друга Банни». В этом пекле на краю света, если ты не любишь ни молодых мексиканцев, ни рыбную ловлю, развлечений, что и говорить, маловато. Малко по-прежнему чувствовал, что ступает по раскаленным углям. Он решил сразу выяснить немаловажный вопрос:

– Мне бы надо позвонить в Лас-Пас. У нас тут...

Джек-Педик, чуть жеманясь, огорченно покачал головой.

– Это невозможно, дружище. Мне так и не удалось установить телефон. Что до рации, я вот уже четыре месяца жду запчастей из Мацатлана. Мы полностью отрезаны от мира.

Малко тут же почувствовал себя лучше.

– Я хотел бы вылететь как можно скорее, – сказал он. – Нам предстоит долгий путь.

Джек-Педик поднял глаза к небу.

– Пепе сейчас отвезет вас на морскую прогулку, – предложил он. – Друг Банни вернется часа через два, не раньше. Проветритесь немножко.

Перейдя на испанский, он быстро заговорил о чем-то с мексиканцем. Пепе кивнул. Джек лучезарно улыбнулся Малко:

– Катер ждет вас.

Малко совсем не нравилось это внезапное приглашение. Ему показалось, что милашка-Джеки смотрел на него как-то странно. Но не мог же он сказать, что страдает морской болезнью! Он пошел следом за Пепе по целому лабиринту лесенок, сбегающих от виллы к морю, от души желая, чтобы это не оказалось «прогулкой без обратного билета», которые так любит мафия.

~~

Треугольный плавник взрезал воду перед самым носом катера.

Акула.

Следом появились еще две, затем все три уплыли. Калифорнийский залив кишмя кишел этими тварями. Малко было не по себе. Кроме сидевшего у руля Пепе с ним были еще двое мексиканцев с пистолетами. Катер описывал круги в миле от берега. С кормы свисали две лески. Малко все еще размышлял о причинах этой морской прогулки.

Идеальный способ от кого-то избавиться. И следов не найдут...

Пепе громко вскрикнул. Одна леска за кормой натянулась. На конце ее билась, выпрыгивая из воды, голубая с золотом рыба.

– Дорада! – закричал Пепе.

Самая прожорливая из рыб Калифорнийского залива. Поймать ее даже легче, чем рыбу-меч или акулу. Однако Пепе потребовалось не меньше десяти минут, чтобы поднять ее на борт. В ней было килограммов двадцать. Рыбу бросили на корму.

Вдруг один из мексиканцев воскликнул, показывая пальцем на темную точку между ними и побережьем:

– Гринго!

Действительно, это был еще один катер. Похоже, никто здесь не знал, кто такой Тони на самом деле.

– Можно возвращаться, – заявил Пепе.

Малко не сводил глаз со второго катера. На душе у него становилось все неспокойнее. Тони успеет первым поговорить с Джеком-Педиком – это ему совсем не нравилось.

Чтобы отвлечься, он перевел взгляд на стаю дельфинов, которые, весело резвясь, плыли наперегонки с их катером.

~~

Из бассейна доносились хриплые вопли – не то мужские, не то женские. Малко застыл, как вкопанный. Пепе за его спиной расхохотался:

– Сеньор Джек развлекается!

Он почти подтолкнул Малко к бассейну. Тот увидел Джека, распростертого на мозаичном полу; верхом на нем сидел один из красавчиков-мексиканцев. Джек вопил, но не от боли. Второй юноша лежал на спине: видимо, он уже отдал должное вожделениям хозяина. Вот и объяснение непредвиденной морской прогулки.

Пепе радостно шепнул на ухо Малко:

– Гринго уже внизу. Он ждет вас.

~~

– Почему Банни не приехал сам?

Для покойника Тони выглядел совсем неплохо. Шести футов росту, грузный, но мускулистый, с правильными чертами несколько одутловатого лица. Такой должен был нравиться женщинам. Большие карие глаза глядели на Малко внимательно и недоверчиво. Чувствовалось, что он все время настороже и при малейших признаках опасности готов распрямиться, как сжатая пружина. Он нервно курил длинную сигарету, клубами выпуская едкий дым.

Малко смотрел на собеседника во все глаза. Так вот он наконец, тот призрак, защищая которого, Банни Капистрано пролил столько человеческой крови. Тот, кого Джон Гейл так желал видеть мертвым и кого Центральное Разведывательное Управление разыскивало с таким упорством...

– У Банни гостит Джек Драгнет, – по внезапному наитию объяснил Малко.

Тони буквально гипнотизировал его взглядом.

– Я вас раньше не видел. Кто вы такой?

– Вы что, боитесь меня? – поинтересовался Малко с холодной улыбкой.

Его собеседник нахмурился.

– Если бы я, как вы выразились, боялся вас, то вас уже жрали бы акулы.

Малко решил не перегибать палку.

– Я приехал вместе с Джеком Драгнетом, – объяснил он. – У меня были дела в Энсинаде. Банни спросил меня, не смогу ли я заехать сюда и захватить с собой одного его друга. Тайно, разумеется. У меня большой опыт прохождения через мексиканскую таможню.

Пронзительный вопль на миг заглушил их голоса. Видимо, второй красавчик принялся за дело. Тони невесело усмехнулся:

– И вот так каждый день. На рыбалке и то лучше, но у меня морская болезнь. Кондиционера нет и в помине, а ближайшее бистро в двух часах езды, в Кабо-Сан-Лукасе.

Малко поднялся.

– Ну что, едем?

– Я готов, – ответил Тони.

~~

Сомлевший от жары Тони Капистрано дремал на сиденье позади Малко, вытянув ноги. Он даже не вышел из «Сессны» в Ла-Пасе, где они заправлялись. Время от времени он, проснувшись, приникал к иллюминатору и смотрел на каменистую пустыню, расстилавшуюся внизу. Самолет со ста восемьюдесятью галлонами горючего в баке держал курс прямо на север.

– Через полчаса будем в Мехикали, – сообщил пилот.

По пути в Кабо-Сан-Лукас им пришлось сделать там остановку, чтобы уладить формальности с пограничными службами. Небольшой, раскаленный от солнца пустынный аэродром, лишь у края летного поля ржавел старенький «Инвадер»... Малко еще не знал, что они будут делать дальше, но был уверен в одном: в Мехикали они не сядут. Он оглянулся на Тони. Спящий, он еще больше походил на брата. Малко даже не знал, есть ли у него оружие. Тони взял с собой чемоданчик и атташе-кейс.

– Выйдите в эфир на частоте 118,4, – сказал Малко пилоту.

– Зачем? – спросил Нед.

– Нам должны помочь.

Пилот принялся вертеть ручку, в окошечке радиоприемника замелькали цифры. Малко взялся за микрофон.

– На связи Динар. На связи Динар. Вызываю Кинг Динар.

Почти тотчас же отозвался голос:

– Динар, Динар, слушаю вас, говорите.

– Человек у нас на борту, – сообщил Малко. – Находимся к югу от Мехикали. Прибытие ориентировочно через тридцать минут.

– Динар, Динар, выйдем на связь через десять минут. Продолжайте полет.

Нед почесал бородавку на носу. Он был ошеломлен.

– Кто это, что за станция? Почему они отдают нам приказания?

– Потому что мы будем им подчиняться, – безмятежно отозвался Малко.

Пилот покачал головой.

– Мексиканцам они не имеют права приказывать. Мы должны сесть в Мехикали.

– Меня не удивит, если они имеют такое право, – сказал Малко.

Не мог же он объяснить пилоту, что речь идет о секретной базе ЦРУ, расположенной у самой границы, и что сотрудники отдела планирования, по всей вероятности, обеспечивают им в данный момент свободный перелет через границу. Все происходило на высшем уровне... Тони по-прежнему дремал. Рев моторов заглушал голоса. Нед снизился на тысячу футов. Уже показалось блестящее от солнца пятно озера Солтон-Си по ту сторону границы. Радиоприемник снова запищал.

– Динар, Динар. На связи Кинг Динар. Все о'кей. В Мехикали не садитесь. Свяжитесь с командно-диспетчерским пунктом. Далее следуйте курсом 285, высота пять тысяч футов.

Глаза пилота стали огромными, как блюдца.

– Я должен сесть, – упорствовал он. – Иначе мексиканцы меня засекут.

– Свяжитесь с Мехикали, – сказал Малко тоном, не допускающим возражений.

Нед перешел на высоту 109 и долго что-то говорил в микрофон. Затем чей-то голос произнес по-английски с сильным акцентом:

– Н. 8764, следуйте прежним курсом. Конец связи.

Пилот повернулся к Малко.

– В первый раз вижу, чтобы мексиканцы так себя вели! – воскликнул он. – Что в конце концов происходит?

Видимо, там, внизу, подняли на ноги весь отдел планирования ЦРУ.

Вдруг на плечо Малко легла тяжелая рука. Тони Капистрано проснулся и наклонился к нему.

– Мы что, не сядем в Мехикали? – спросил он. Малко не успел сделать знак пилоту. Широко улыбаясь, тот заявил:

– Мы – «персона грата». Командно-диспетчерский пункт в Мехикали пропускает нас без досмотра.

– Что это еще за дела?

Гангстер тотчас почуял неладное.

– Мне это не нравится, – сказал он. – Ну-ка, разворачивайся, возвращаемся.

Пилот ничего не ответил. Тони с неожиданной быстротой скользнул к своему чемодану. Малко едва успел выхватить суперплоский пистолет и прицелиться.

– Не двигайтесь, – приказал он, – иначе я буду вынужден убить вас.

Тони обернулся. В руке у него оказался черный автоматический пистолет, лицо было перекошено от злости.

– Грязный шпик, – прошипел он. – Если на то пошло, так и вам обоим не уцелеть.

Глава 21

Палец Малко судорожно вцепился в спусковой крючок пистолета. Искаженное яростью лицо Тони Капистрано маячило в прорези. Начни они палить друг в друга в упор в тесной кабине «Сессны» – и ЦРУ никогда не увидит того, кого разыскивает.

– Поворачивайте! – крикнул Тони.

– Следуйте полученным по радио инструкциям, – приказал Малко пилоту. – И оставайтесь на частоте 118,4.

– Делайте, что я сказал, – прорычал Тони, – не то пристрелю!

Малко видел, что гангстер вне себя и действительно вот-вот выстрелит. Он попытался успокоить его:

– За нами следят радары. Даже если мы вернемся в Мексику, придется сесть на какой-нибудь аэродром, где вас будут ждать.

– Сволочь, – прошипел Тони. – Фараон поганый.

– Я не из полиции, – возразил Малко.

Но Тони даже не слушал его. В эти мгновения решался исход всей операции: либо пан, либо пропал. Несколько мучительно долгих секунд Малко и Тони смотрели друг другу в глаза, готовые выстрелить. Наконец черты лица гангстера едва заметно обмякли, и Малко понял, что ему хочется жить. С каждой секундой «Сессна» удалялась от Мексики. Они уже летели над территорией штата Калифорния.

В радиопередатчике снова раздался голос:

– Кинг Динар вызывает Динар. Следуйте курсом 265. Снизьтесь до двух тысяч футов.

Сверившись с картой, пилот поднял голову. Лоб его пересекла глубокая морщина.

– Да они спятили, ваши парни! – воскликнул он. – Они хотят, чтобы я взял курс на военную зону, полеты над которой строжайше запрещены.

Он снова взялся за микрофон. Тот же голос еще раз подтвердил курс и высоту.

Малко не спускал глаз с Тони. Но тот, казалось, с каждой секундой все больше падал духом. Он никак не ожидал подобного похищения. Рука, сжимавшая пистолет, внезапно бессильно повисла. Тони поднял на Малко глаза сомнамбулы:

– Куда мы летим?

– Я знаю об этом не больше, чем вы, – ответил Малко.

Медленно и очень осторожно он встал, протянул руку и забрал у Тони пистолет. Гангстер не сопротивлялся, похоже, ему уже было все равно. Малко спрятал оружие под свое сиденье. Так спокойнее.

Тони смотрел в пустоту, словно одурманенный. Силы его иссякли. Внизу пустыня сменилась скалистыми горами, которые заходящее солнце окрасило в цвет охры.

– Где мы? – спросил Малко.

Нед лихорадочно поворачивал рычаги на пульте управления. Он надолго запомнит этот полет.

– Это полигон для баллистических ракет – зона учебных полетов «Фантомов», – объяснил он. – Все полеты гражданской авиации здесь категорически запрещены.

Он показал на карте узкую полоску между двумя красными прямоугольниками.

– Обычно мы летаем вот здесь. Меня давно должен был засечь военный контроль. Ничего не понимаю...

Зато Малко начинал понимать все.

Из передатчика снова послышался голос:

– На связи Кинг Динар. Снизьтесь до тысячи футов.

– Снижаюсь до тысячи футов, – послушно повторил Нед.

Он потянул на себя рычаг, и «Сессна» пошла вниз. Теперь можно было различить рельеф местности. Картина малопривлекательная. Ничто здесь, видно, не изменилось с первого дня творения. Пилот указал пальцем на горный массив, к которому они приближались, постепенно снижаясь:

– Это Гора Злых Духов. Самое гиблое место в Калифорнии. Никого, только скорпионы да змеи.

– И военные, – добавил Малко.

«Кинг Динар» снова вышел на связь:

– Снижайтесь до шестисот футов. Вы увидите площадку, отмеченную световыми сигналами. Готовьтесь к посадке.

Нагнувшись к иллюминатору, Малко различил впереди слева небольшую посадочную полосу среди камней и сигнальную мачту. Издалека увидеть ее было невозможно: с одной стороны возвышалась Гора Злых Духов, с другой – еще один такой же голый и пустынный горный массив. В конце полосы Малко заметил несколько зеленых грузовиков.

– Это военный аэродром? – спросил он.

– Разумеется. Он даже не нанесен на аэронавигационные карты. А учебный аэродром для «Фантомов» подальше к западу.

– Пристегнитесь, – сказал Нед чуть погодя.

Тони Капистрано даже не шевельнулся. Он сидел, как неживой. Оно и к лучшему. Нельзя сказать, чтобы Малко был очень удивлен. ЦРУ нередко сотрудничало с армией.

У «фирмы» были в США секретные базы, неизвестные даже Конгрессу. В штате Колорадо, например, несколькими годами раньше тайно обучали тибетцев при содействии военно-воздушных сил.

Посадочная полоса стремительно приближалась. «Сессну» слегка закрутило в воздушном потоке. Нед выпустил шасси. Малко молчал, не спуская глаз с Тони.

Еще две минуты – и колеса коснулись земли. Проехав по инерции три четверти полосы, «Сессна» замерла. Малко поспешно открыл заднюю откидную дверцу. Два военных грузовика сорвались с места и подкатили к самолетику. Две дюжины солдат тут же окружили его. Молоденький сержант заглянул в «Сессну», сжимая в руке огромный автоматический кольт 45 калибра.

– Всем выйти, – скомандовал он.

Малко, а за ним пилот спрыгнули на землю. Сержант с кольтом взял Тони за локоть. Тот не сопротивлялся, щурясь от слепящего солнца.

К ним подъехали еще две машины – черные «бьюики». Они тоже остановились около «Сессны». Дверцы распахнулись, и вышли четверо в штатском. Один из них шагнул вперед:

– Вы князь Малко Линге?

Малко никогда не видел этого человека, но от него за милю разило ЦРУ.

– Да, – кивнул Малко.

– Это и есть тот человек, которого вы привезли из Мексики?

– Да.

Двое штатских тут же подхватили Тони под руки и повели к одному из черных «бьюиков». У самой машины гангстер обернулся. В глазах его полопались сосуды, и он походил на большого испуганного кролика. Шок от столь скоропалительной развязки, казалось, отнял у него всякую способность к сопротивлению.

Даже на Малко произвело впечатление то, к каким силам прибегло ЦРУ, чтобы захватить Тони Капистрано. А между тем, это был самый обыкновенный уголовник... Любой агент ФБР мог бы без всяких проблем арестовать его в каком угодно аэропорту.

Нет, тут было что-то другое. Интересно, был ли Джон Гейл в курсе этой операции?

Сотрудник ЦРУ с гладким, невыразительным лицом тепло улыбнулся Малко.

– Я хотел бы побеседовать с вами. Прошу в мою машину.

В «бьюике» был телефон. Как только они остались вдвоем, сотрудник ЦРУ рассыпался в похвалах:

– Браво! Это просто фантастика! – воскликнул он. – Дэвид Уайз будет очень доволен.

– Что вы сделаете с Тони Капистрано?

– Получен приказ отвезти его в Виргинию. На «Ферму».

На «Ферму»! До Малко тотчас дошел весь смысл акции ЦРУ. «Фирма» уже много лет владела участком земли на восточном побережье, куда помещали перебежчиков с Востока. Их допрашивали и держали в строгой изоляции, чтобы уберечь от возможного возмездия. Некоторые оставались там месяцами, а иные и на всю жизнь – если людям из ЦРУ удавалось выяснить, что они имеют дело с лже-перебежчиками. Тут уж не требовалось даже разрешения на захоронение: «ферма» охранялась воинскими частями особого назначения, прикомандированными к ЦРУ, которым был дан приказ стрелять без предупреждения при любой попытке к бегству.

Никто никогда не бывал на «Ферме». Большинство американцев даже не подозревали о ее существовании.

– Но почему вы хотите поместить его туда? – в недоумении спросил Малко. – Он ведь не с Востока...

– На этот вопрос я не могу ответить.

Последовала непродолжительная пауза. Малко услышал шум мотора: один из грузовиков проехал мимо «бьюика».

Сквозь голубоватое стекло Малко смотрел на крутые склоны Горы Злых Духов. В этой беседе было что-то нереальное.

– Можете вылететь в Лас-Вегас или в Лос-Анджелес, как угодно. С вашим пилотом уже «поговорили». Он будет молчать об этом происшествии.

Малко открыл дверцу «бьюика» и вышел.

Второй «бьюик» уже исчез, грузовики тоже. На полосе осталась только «Сессна». Пилот ждал, прислонившись к крылу.

Все было подготовлено поистине великолепно. Центральное Разведывательное Управление могло, когда хотело, действовать быстро и эффективно. Кто-то на седьмом этаже здания в Лэнгли, должно быть, задумался о том, что Тони Капистрано представляет собой опаснейшую политическую бомбу. Малко заметил облачко пыли у склона Горы Злых Духов: туда уехал черный «бьюик». Он подошел к пилоту:

– Можем лететь.

Они поднялись в «Сессну», и Нед тут же склонился над пультом управления. Второй черный «бьюик» тем временем последовал за первым.

Не знай Малко о существовании невидимых радаров, неусыпно следивших за ними, он мог бы подумать, что они остались совсем одни.

Три минуты спустя «Сессна» оторвалась от земли и, набирая высоту, взяла курс на север. Никаких следов не осталось от странной операции – только пустая взлетно-посадочная полоса, зажатая между желтоватыми скалами, над которой нависла темная масса Горы Злых Духов.

Малко оглянулся. Какой удивительный конец его миссии! Очертания гор уже таяли в сгущающихся сумерках. Внезапно Малко заметил яркую вспышку. Словно молния сверкнула где-то на пустынном склоне горы.

Малко ждал, но вспышка не повторилась. Сколько он ни всматривался, больше ничего не увидел.

Он повернулся и снова стал смотреть вперед, однако не мог избавиться от какого-то смутного ощущения неловкости.

~~

Черный «бьюик» медленно ехал по плохо замощенной извилистой дороге вдоль подножия Горы Злых Духов. Современная машина не гармонировала с первобытным пейзажем, который вполне можно было бы увидеть где-то в Афганистане. Насколько хватало глаз, не было видно ни одного человеческого жилища: здесь никто не жил. Тони Капистрано, скорчившись на заднем сиденье, молча смотрел на проносившиеся мимо скалы и ущелья. Машина выехала наконец на ровную площадку, искусственно вырубленную на скале. К зияющему черному отверстию тянулись рельсы. Это была заброшенная шахта.

«Бьюик» остановился в нескольких метрах от отверстия. Двое мужчин, сидевших на переднем сиденье, вышли. Один из них распахнул заднюю дверцу.

– Выходите.

Гангстер замотал головой и вцепился в подлокотник:

– Нет!

Он забился в угол, как собака, чувствующая, что ее хотят пристрелить. Человек, сидевший рядом с ним, мощным пинком вытолкнул его наружу. Двое других тут же подхватили Тони под руки и потащили прочь от машины. Все это они проделали без единого слова, без излишней грубости, с совершенно бесстрашными лицами. Тони взвыл.

Ему тотчас ответило эхо. Но в этом гиблом месте никто не мог услышать его.

Наконец мужчинам удалось оттащить Тони от «бьюика». Он рухнул на землю, мертвой хваткой вцепившись в камни. Один из провожатых склонился над ним:

– Не будьте смешным. Мы не сделаем вам ничего плохого.

– Вы убьете меня! – выкрикнул Тони, не в силах оторвать взгляд от черного отверстия в склоне горы.

Его снова попытались поставить на ноги, но страх придал ему сил. Тогда один из мужчин отцепил от пояса небольшой баллончик и поднес его к Тони. Это был сильный газ паралитического действия. Поневоле Тони вздохнул.

Он бился еще несколько секунд, потом упал ничком и замер.

Двое мужчин подхватили безжизненное тело за руки и за ноги и, кряхтя, понесли в глубь шахты. Третий шел впереди, светя им электрическим фонариком.

Никто не произнес ни слова. Минут десять они шли по полуобвалившейся галерее, распугивая крыс и летучих мышей. Пахло плесенью и гнилью. Шахту забросили уже с полвека назад, когда иссякла серебряная жила.

Наконец они уперлись в тупик. Дальше все галереи обвалились полностью. Они прошли около четверти мили от входа.

Трое мужчин положили неподвижное тело Тони на изрытый пол и гуськом направились обратно, к маячившему впереди свету. Выйдя из шахты, они поспешно отряхнулись от пыли и сели в «бьюик».

Проехав метров триста, человек, сидевший за рулем, затормозил. Выйдя из машины, он достал миниатюрный радиопередатчик и, ни минуты не раздумывая, нажал на кнопку.

Через какую-то долю секунды мощный взрыв сотряс Гору Суеверий. Столб желтого пламени и черного дыма взметнулся за гребнем скалы, как раз там, где находился вход в шахту. Ударная волна докатилась до «бьюика», и машина заходила ходуном. Специалист по воздушным взрывам из числа «Зеленых Беретов» неподвижным взглядом смотрел в пустоту. Это он установил в шахте мощный заряд. Галерея рухнула, навеки похоронив тело лежавшего там человека. Ему сказали только, что его надо убрать.

Как хорошо, что не пришлось убивать своими руками, думал он. В дальнейшем в его памяти безжизненное тело в темноте галереи и взрыв будут существовать как бы по отдельности.

Он не был убийцей по своей природе, но когда-то во Вьетнаме он научился при необходимости хладнокровно убивать врагов: на войне, как на войне. Этот человек тоже был врагом: так сказало ему начальство.

Никто никогда не найдет его тело. Гора Суеверий – строго охраняемая военная зона. Только четыре агента ЦРУ знали, что здесь произошло. Солдатам ничего не было известно.

Он вздохнул и вернулся в машину.

Пока «бьюик» трясся на ухабах, поднимая облака желтой пыли, он все думал, кем же мог быть этот человек и что он такое сделал, за что его приказали начисто стереть с лица земли...

Глава 22

– Мистер Джон Гейл больше не работает в аппарате.

– Где я могу его найти?

– Этого я не знаю.

Голос секретарши звучал вежливо и равнодушно, с легкой примесью досады на назойливые расспросы.

– Вы не можете с ним связаться? – настаивал Малко.

– Это невозможно, – ответила секретарша. – Мистер Гейл забрал все свои бумаги и нам неизвестно, где он сейчас.

Малко насторожился.

– Президент что, дал ему отставку?

Секретарша, казалось, была шокирована.

– Президент не увольнял мистера Гейла. Он сам подал в отставку. Это все, что я могу вам сказать. До свидания, сэр.

В трубке раздались частые гудки. Интересно, подумал Малко, а где теперь Тони? ЦРУ может «законсервировать» его на месяцы, а то и на годы и воспользоваться им как психологическим оружием в нужный момент.

Из окна ему были видны огни «Стрипа». Чисто машинально он вернулся в «Дюны». «Лас-Вегас Сан» пестрела заголовками об аресте Банни Капистрано. «Преступление на почве страсти в сердце мафии». Но о Тони – ни слова. Как будто его и не было на свете.

Небо было безоблачно-голубым. Тяжелая, влажная жара навалилась на Лас-Вегас. Перед глазами Малко все еще стояли черный «бьюик», удаляющийся в облаке пыли вдоль подножия Горы Суеверий, крошечная каменистая площадка, самолет и рыжеволосый пилот, невыразительные лица агентов ЦРУ.

Даже он, привыкший ко всевозможным тайнам, чувствовал, что на этот раз вторгся в запретную область, доступную лишь маленькой горстке людей. Он ступил туда, где обычаи были еще жестче, чем в разведслужбе. Один вопрос не давал ему покоя.

Был ли президент Соединенных Штатов в курсе дела?

Этого ему никогда не узнать.

~~

Коричневый атташе-кейс, казалось, насмехался над ним. Малко открыл его и задумчиво посмотрел на аккуратно сложенные пачки стодолларовых банкнот. Это была последняя загадка. Малко, хорошо знавший мелочную скаредность бухгалтеров ЦРУ, не мог понять, почему никто до сих пор не потребовал у него эти деньги.

Они тоже будто не существовали.

Как Джон Гейл.

Как Тони Капистрано...

Малко захлопнул чемоданчик. Деньги были не его. Но ни Сэнди Джонс, ни Майку Рабле они больше не нужны.

~~

Синтия ослепительно улыбнулась Малко. Ее светлые волосы были разделены прямым пробором, что делало ее похожей на девочку. Несколько выбившихся из прически прядей подчеркивали высокие скулы. Тщательно накрашенные губы так и хотелось укусить. Только едва заметная горькая складочка у правого уголка рта напоминала о том, что ей пришлось пережить. Малко она показалась восхитительно красивой. Взгляд Синтии упал на охапку роз у кровати.

– Мне никогда не дарили таких чудесных роз, – сказала она.

Обе ее руки были закованы в гипс и закреплены специально для нее сделанными протезами. Видны были лишь кончики пальцев с аккуратно покрытыми лаком ногтями. Кого она могла здесь попросить об этой услуге, подумалось Малко. Он придвинул стул и сел возле кровати. Немного странно было видеть Синтию на больничной койке.

– Что говорит хирург? – спросил он.

Она улыбнулась почти весело.

– Самое трудное позади...

Малко и сам знал, что сказал хирург. Пальцы Синтии навсегда останутся негнущимися, как когти хищной птицы. Только два пальца на правой руке вновь обретут гибкость после долгих и утомительных тренировок. Правда, на первый взгляд ничего не будет заметно, но молодая женщина все же останется калекой.

«И все-таки то, что нам удалось сделать, – это чудо», – сказал ему хирург.

Малко знал: он говорит правду. Двадцать тысяч долларов, которые профессор запросил за лечение, он заработал честно. Но как ни крути, а это не вернет Синтии здоровые пальцы.

Он пристально посмотрел на нее, и она выдержала его взгляд. Выражение ее лица внезапно смягчилось, губы едва заметно потянулись к нему.

– Ты любишь меня хоть немножко?

Не отвечая, он склонился к ней. Теперь она видела свое отражение в золотистых зрачках.

Малко встал со стула и сел на краешек кровати. Синтия тотчас обвила руками, стараясь при этом не задеть загипсованными ладонями. Простыня соскользнула, и Малко увидел, что она лежала обнаженная. Губы их встретились, и она страстно ответила на поцелуй, закрыв глаза и прижавшись к нему.

Он осторожно опрокинул ее на спину. Синтия тут же прогнулась и приподняла бедра, готовая отдаться, невыразимо прекрасная. Не медля больше, он овладел ею. Почти тотчас она застонала, стон перешел в крик, потом в хриплый вопль. Она обвила его ногами, запрокинув голову. Наконец тело ее обмякло, но она так и не выпустила его из объятий.

– Это было изумительно, – прерывисто дыша, произнесла она.

Только теперь Малко заметил, что дверь все это время была приоткрыта, и в любой момент могла появиться медсестра. Он снова пересел на стул. Лицо Синтии лучилось счастьем. Он взял ее загипсованную руку в свои и прижал к губам. Светлые глаза молодой женщины внезапно затуманились грустью.

– Все кончено, да? – спросила она. – Ты возвращаешься в Европу?

Синтия была слишком умна, чтобы пытаться удержать такого человека, как Малко. Она знала: ей невероятно повезло уже потому, что она встретила его дважды.

– Я еще вернусь, – пообещал Малко. – Ты по-прежнему хочешь купить ферму?

Она улыбнулась:

– Если удастся. Это все, что мне остается. Или вернусь в Индокитай...

– Когда тебя выпишут, – сказал Малко, – оставь свой адрес. А теперь мне пора на самолет.

Он встал. Они в последний раз поцеловались.

– Мне хочется еще, – прошептала Синтия.

Это был не упрек, просто констатация факта. Когда-нибудь это непременно еще произойдет, сказал себе Малко.

~~

Заметив оставленный на стуле «дипломат», Синтия вскрикнула. Малко, должно быть, забыл его. Она нажала кнопку звонка, вызывая медсестру.

Через несколько минут в дверях появилась девушка в белом халате.

– Господин, который навещал меня, забыл вот это, – сказала Синтия. – Вы не могли бы его догнать?

Медсестра улыбнулась:

– Он не забыл. Он сказал мне, что это для вас. Сюрприз.

Она взяла «дипломат», положила его на кровать и вышла.

Синтия задумчиво смотрела на чемоданчик. Сердце ее бешено колотилось. Двумя пальцами правой руки она ухитрилась открыть замок и приподняла крышку.

Поверх аккуратно уложенных пачек стодолларовых банкнот лежала живая роза.