Сбежавшая невеста

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Алекс взял руку Карины и положил на свою. Они шли по зеленому газону к знаменитым садам Грантли.

— Пустите меня, сэр, — яростно сказала она.

Но он держал ее крепко.

— Я чувствую себя обязанным, — прошептал он ей в ухо, — держаться поближе к вам. Вы, кажется, имеете довольно неудобную привычку падать в обморок.

Сделав над собой усилие, Карина проигнорировала это замечание.

— Скажите мне, — продолжал он мягким низким голосом, и невольно волнение охватило ее. — Вы падаете в обморок только рядом со мной или с другими мужчинами тоже?

Ее большие голубые глаза сверкнули гневом.

— Разумеется нет!

Он усмехнулся. Невыносимая, всезнающая усмешка.

— Ага. Начнем осмотр с конюшен? — спросил он, издевательски выгибая бровь.

— Я не имею желания оставаться в вашем обществе минутой дольше, чем это необходимо, — прошипела она и вырвала руку.

Он нахмурился.

— Быть может, конюшни не самое подходящее место для начала. Вы, кажется, не любите лошадей.

— Напротив, — быстро парировала она. — Я довольно опытная наездница.

— В самом деле? — В его голосе прозвучало нарочитое сомнение.

Она остановилась и резко повернулась к нему.

— Сэр, вы самый невоспитанный человек, которого я когда-либо встречала. Как вы смеете смотреть мне в глаза после вашего возмутительного поведения прошлой ночью?

Послышался снисходительный смешок.

— Вы даже не представляете, как я был удивлен, узнав, кто вы, поверьте мне, — протянул он. — Ваше поведение вчера вечером произвело на меня, честно говоря, другое впечатление.

— Мое поведение?! — Она скрипнула зубами.

— Не волнуйтесь, ваша тайна не будет раскрыта. — Уголок его рта приподнялся. — Мне и в голову не придет рассказать отцу о том, как вы нежились в моих объятиях, — заверил он ее, небрежно прислонясь широким плечом к стволу громадного вяза. — Это, моя дорогая, будет наш маленький секрет.

— Презренный негодяй! — простонала она. — Я вовсе не нежилась. — Ну конечно, нежилась, и этот факт по-прежнему приводил ее в замешательство. — И вы не раскаиваетесь?

— В чем тут каяться? — Он скрестил руки на груди. — Я наслаждался каждой минутой. И никогда не испорчу то маленькое удовольствие, которое мы разделили, дурацкими сожалениями. — Он с усмешкой смотрел в ее яростные, негодующие голубые глаза.

— Удовольствие! — возмутилась она. — Вы просто безответственный распутник. Вас, очевидно, не заботит ваша репутация?!

— Репутация? — повторил он, имитируя смущение. — Ну какая у меня репутация?

— Интересно, скольких девиц, пользуясь их бедственным положением, вы заманили в трактиры?

— Обычно, когда я вижу привидение посреди дороги, я списываю это на туман или на лишний стакан. Но в данном случае я имел несчастье поддаться вашим чарам.

— Я польщена, но боюсь, не нахожу это забавным. То, к чему вы относитесь легко, на самом деле серьезно. А теперь, будьте добры, уходите. Уверена, вас ждут великие дела. Умоляю, не позволяйте мне задерживать вас.

Она повернулась к нему спиной и зашагала через лужайку к дому.

Алекс потряс головой и рассмеялся, наблюдая, как она удаляется от него широкими шагами. Вся ее фигура, казалось, источала ярость. В мире нет другой такой девушки. Он хотел ее больше, чем любую другую женщину. Большинство женщин только позволяли себя целовать или, напротив, осыпали его поцелуями. Только не Кара. Она отдавалась поцелуям. И наслаждалась ими. В этом он не сомневался, несмотря на ее протесты. Он знал достаточно женщин, чтобы уловить разницу.

Восхищаясь покачиванием бедер потенциальной распутницы, он со вздохом признал, что начало было многообещающим. Он сожалел лишь о том, что, как правило, не соблазнял юных невинных девушек, как ни велико было искушение.

Вернувшись в дом, Карина застала дядю Чарлза ожидающим ее в мраморном фойе.

— Вам не понравилось поместье? — спросил он с удивлением.

— О нет, милорд, Грантли — очаровательное место, — поспешила она ответить. Это вашего сына я терпеть не могу. — Я все еще немного потрясена своими приключениями прошедшей ночи. Я собираюсь еще немного отдохнуть после обеда.

— Разумно, — ответил он, наклонив голову. — Знаете, вы точный портрет вашей матери. Это поразило меня утром, когда я впервые увидел вас, но сейчас даже больше. Ваши манеры, вы вся... Просто удивительно.

Лицо Карины изменилось. Спазм боли сжал ей сердце, когда она вспомнила мать.

Герцог наморщил лоб.

— Сожалею, моя дорогая, если я напомнил вам о вашем горе, — проговорил он, заметив ее внезапную печаль.

— Ничего, я справлюсь. Просто иногда это трудно, — грустно призналась она. — Я понятия не имела, что вы знали мою мать или отца до сегодняшнего утра, когда тетя Генриетта сказала, что вы росли вместе с отцом. Вы были лучшими друзьями? Я никогда не слышала имени Далтонов, пока мать... — она нервно сглотнула, — то есть только когда прочитала завещание.

— Генриетта говорила об этом? Что именно она вам сказала? — Глаза его сузились.

Кара пожала плечами.

— Не много, только то, что вы и мой отец были большими друзьями. Одна вещь, правда, ставит меня в тупик. Почему моя мать сменила фамилию на Симпсон?

— Генриетта склонна преувеличивать, — пробормотал он.

— Понимаю. Выходит, вы и мой отец не были лучшими друзьями, — констатировала Кара.

Он покачал головой по поводу ее хитрости и улыбнулся.

— Ладно. В конце концов, нет вреда в том, что вы узнаете. Да, мы были очень хорошими друзьями. С детства. С вашим отцом мы вместе росли. Все это было очень давно и не имеет значения теперь. — Говоря это, он смотрел в окно, глаза его были подернуты дымкой, как будто он вспоминал то время. — Ваш отец гордился бы вами, моя дорогая.

— Какой он был? — спросила она, не в силах скрыть возбуждение.

Герцог посмотрел на нее, очевидно удивленный вопросом.

— Он был моим союзником, — проговорил он. — Я обязан ему жизнью. — Он говорил ровным, уравновешенным тоном. — Я поклялся защищать вас и заботиться о вас.

Кара нахмурилась. Что за странные слова! В настоящий момент она нуждается в «защите» только от сына герцога.

— Защищать меня? — воскликнула она с невольным смехом, забулькавшим в горле. — От чего?

Глаза герцога задумчиво скользнули по ее лицу. Наступило неловкое молчание. Кара отвернулась.

— Семья отца живет здесь? В Англии?

— Нет, — ответил он резко. — Вы последняя, кто остался в живых из его семьи.

Она бросила на него испуганный взгляд, пораженная его резкостью.

— Я не знала. Я так мало знаю об отце и так много хотела бы узнать. Вы мне расскажете?

Он пожал плечами.

— Тут нечего рассказывать. Он очень любил вашу мать и вас. Вот все, что вам нужно знать. Не суйте нос в вещи, о которых лучше забыть, — сказал он грубо. — Это приведет только к сердечной боли и несчастьям.

Ошеломленная Кара смотрела во все глаза на сурового человека, стоявшего перед ней.

— Я не хотела расстраивать вас, дядя, — мягко сказала она.

Черты его лица смягчились, он улыбнулся и ласково потрепал ее по руке.

— Вы не можете меня обидеть, дорогая. Никогда. Оставим прошлое в покое.

В полном замешательстве, но не смея настаивать дальше, Кара позволила ему увести себя в большой холл, чтобы продемонстрировать ей свою коллекцию живописи.

К своему острому неудовольствию, Карина была вынуждена принять эскорт Алекса к обеденному столу. Весь день ей удавалось избегать этого наглеца, но за обедом встреча была неизбежной.

— Так вы думаете, что я исчадие порока, не так ли?

— Я думаю, что вы большой негодяй. Безусловно, ни один джентльмен не станет говорить с леди так нагло, как вы сегодня, — проговорила она одними губами.

— Я хотел бы напомнить вам, что, не будь я джентльменом, вчерашний вечер мог бы кончиться несколько иначе, — прошептал он ей в ушко.

Кара застыла и стиснула зубы.

— Не вижу, каким образом?

— Насколько я помню, вы были более чем готовы продолжить наше романтическое приключение. Должен признать, что ваше поведение граничило с распутством.

Щеки ее запылали от гнева и стыда.

— Я была не в себе, — яростно прошептала она. — Это все бренди.

Если бы она знала о лаудануме, она бы ему голову откусила. Лучше держать эту существенную для дела информацию при себе.

— Боюсь, что ваши мотивы очевидны. Не пытайтесь отрицать, что я вас очень привлекаю.

— Я вас ненавижу!

— Милое нежное сердце. Вы собираетесь устраивать скандалы всюду, где появляетесь?

Они вошли в столовую, и Алекс любезно отодвинул для Карины стул.

— Если бы вы не были таким бесстыжим негодяем, — прошипела она, — не было бы и повода для скандала.

— О да, но тогда я не пользовался бы преимуществами вашего внимания, как теперь.

Она подавила желание ударить его по самовлюбленной физиономии.

— Убеждена, что вы, сэр, человек совершенно неисправимый.

— Попытайтесь выкинуть грубые слова из вашей хорошенькой головки. Я не хочу вспоминать прошлую ночь. У меня странное чувство, что у большинства сложилось бы вполне однозначное мнение, узнай они о вашем поведении, — прошептал он ей в ухо. От его дыхания по всему телу побежали сладостные мурашки.

Выпрямив спину, Карина стиснула зубы. Он самый низкий, гадкий, отвратительный человек из всех, кого она когда-либо встречала. В ее лексиконе не было достаточно сильных слов, чтобы его охарактеризовать. Она должна была догадаться, что он будет ее шантажировать.

Герцогиня уселась рядом с Карой.

— Мое дорогое дитя, с вами все в порядке? Вы так покраснели. Рука очень болит?

Кара опустила глаза, чтобы не видеть наглой, самодовольной усмешки Алекса.

— Все прекрасно.

Алекс с сомнением приподнял бровь.

— Никаких дурных последствий вчерашнего вечера? — спросил он елейным тоном.

Карина метнула на него злобный взгляд.

— Я уже все преодолела. К счастью, мои испытания не имели серьезных последствий. Вообще никаких.

Его глаза скользнули по ее раскрасневшемуся лицу.

— На вашем месте я бы не был так уверен, — проговорил он, кривя губы в насмешливой улыбке.

— Алекс совершенно прав, — заметила тетя Генриетта. — Эти ужасные переживания часто оставляют след надолго.

Он улыбнулся еще шире.

— Очень часто, я полагаю. — Он явно забавлялся.

Герцог, следивший за беседой, внезапно нахмурился.

— Кара, я искренне надеюсь, что вам здесь все понравится, — сказал он, бросив короткий взгляд на сына. — И что вам будет удобно в вашем новом доме.

— Я убедилась, что Англия очень своеобразная страна, дядя. В сущности, за два дня я пережила больше странных приключений, чем за всю свою жизнь в Бостоне. — Она вперила ледяной взгляд в самодовольного нахала напротив. — Поистине, — добавила она со вздохом, — девушка нуждается в сильном защитнике. Я так рада, что мать выбрала вас.

— Бедная девочка права, Чарлз, — прозвенел голосок тети Генриетты. — Когда я думаю об ее ужасном путешествии, у меня мороз по коже.

— Не думайте об этом, дорогая. — Герцог потрепал пухлую ручку жены. — Кара теперь в безопасности.

Это они так думают! Кара созерцала ненавистного негодяя с презрением. Медленная улыбка растекалась по лицу Алекса, его разгоряченный взгляд похотливо скользил по ее лицу. Румянец ее сделался пурпурным, и она отчаянно атаковала фазана под брусничным соусом, мысленно проклиная Алекса.

Обед был скучен. Герцог и Алекс обменивались мнениями о политике, в то время как дамы молча сидели за столом. Кара вся кипела. Она вспоминала все, что Алекс сказал ей и что сделал с ней. И ей становилось тепло внутри.

— Глупость, идиотство, — услышала она чей-то голос, до странности похожий на ее собственный.

— Вы хотите что-то сказать? — спросил Алекс раздраженным тоном.

Она говорила вслух! Все глаза уставились на нее. Тетя Генриетта пришла в ужас. Выражение лица дяди Чарлза лучше всего было описать как встревоженное.

Кара нервно сглотнула, смущенная своим грубым выпадом, и пробормотала:

— Я?.. Нет-нет, ничего.

— Я так и думал, — произнес Алекс, холодно взглянув ей в глаза.

Хорошо, подумала Кара, пусть думает, что я хотела его оскорбить. Жаль только, что я не выбрала более сильные выражения.

По окончании мучительного обеда Кара поспешила наверх по устланной ковром лестнице в безопасное убежище своей комнаты.

Безуспешно провертевшись в постели несколько часов, она решила запастись хорошей книгой, чтобы отвлечься от тревожных мыслей. Накинув шаль и взяв в руку свечу, она спустилась по темной лестнице. Пройдя босиком по холодному мраморному полу, она проскользнула в библиотеку. Огонь, еще горящий в камине, отбрасывал неверный свет на обширное собрание книг, закрывавших стены от пола до потолка. Над камином висел огромный, в натуральную величину, портрет женщины. Подняв повыше свечу, Кара вгляделась в портрет и поняла, что изображенная на картине женщина не герцогиня Генриетта.

Как странно, подумала она и подошла ближе к великолепному портрету, заключенному в тяжелую золотую раму. Дама, облаченная в пурпурное бархатное платье, отличалась поразительной красотой. Она кого-то напомнила Каре. Но кого?..

— Это моя мать, — проговорил глубокий, до боли знакомый мужской голос.

Вздрогнув от неожиданности, Кара обернулась. Алекс в небрежной позе, закинув мускулистую ногу, обтянутую оленьей кожей, на подлокотник, сидел в глубоком кресле перед огнем. В руке он держал стакан с бренди. В распахнутой на груди батистовой рубашке, открывавшей черные волосы и соблазнительную бронзовую кожу, он выглядел еще порочнее, чем обычно.

— Я... Вы меня напугали, — с трудом выдавила она.

— Похоже на то. — Он медленно оглядел ее с головы до пят.

Карина неловко поежилась.

— Как? Я думала, тетя Генриетта...

— Моя мать? — спросил он, лениво покачивая ногой. Она кивнула. — Она моя мачеха, — объяснил он. — Я никогда не знал родной матери. Отец спас ее от гильотины во время французской революции.

— Как романтично! — воскликнула она, рассматривая портрет.

Алекс взглянул на нее искоса. Неужели она не понимает, как очаровательно выглядит. Босиком, в белой фланелевой ночной рубашке и чепчике, она смотрится девочкой не старше двенадцати лет. Должно быть, он действительно порочен, ибо созерцание этого прелестного создания бесконечно волнует его.

— Отец привез ее в Англию и сделал своей женой. — Он с трудом оторвал от Карины взгляд и указал на портрет. — Год спустя она умерла в родах.

— О, простите меня, — сказала она мягко.

Алекс долго удерживал ее взгляд, прежде чем снова посмотрел на портрет.

— Нет нужды меня жалеть, я ее никогда не знал.

— Но, конечно, вам недоставало ее.

— Как может недоставать кого-то, кого вы никогда не знали? — Он пожал плечами.

— Это легко, — тихо ответила она. Она никогда не знала отца. Однако всегда представляла, какой он, как выглядит. Ей страшно его не хватало.

— Отец женился вновь, когда мне было двенадцать лет. У меня никогда не было матери, да и отца, раз уж на то пошло. Когда я был маленьким, он всегда куда-то уезжал. Возможно, этим объясняются мои дурные привычки. — Лукавая усмешка появилась на его губах, и он опустошил стакан одним глотком.

— У вас, должно быть, было очень одинокое детство?

Он сделал неопределенный жест и встал с кресла.

— У меня были развлечения. Не последними из них были превосходный учитель и конюшня, полная лучших лошадей. А теперь, когда вы все обо мне знаете, может, скажете мне, зачем сюда пришли? — спросил он, беря свечу из ее безвольной руки.

Его голос и улыбка намекали на многое. Внезапно она осознала, что на ней только очень тонкая ночная рубашка. Она плотнее закуталась в шаль.

— Я не могла заснуть...

— Думая обо мне, не так ли? — Насмешливый блеск играл в его темных лукавых глазах.

— Нет. Конечно нет, — выпалила она, краснея. — Я... я пришла за книгой. — Она попятилась от него.

Он следил, как быстро вздымаются ее груди под ночной рубашкой. Потом снисходительно улыбнулся и провел пальцем по ее подбородку.

— И нашли меня, — мягко прошептал он. Темный пронизывающий взгляд держал ее в оцепенении. — Как мило.

Он придвинулся ближе, и она начала испуганно пятиться, до тех пор пока не уперлась спиной в книжные полки. Она задыхалась. Глаза его скользили по нежной линии ее шеи. Еще немного, и он прижмется к ней своим сильным мужским телом. При одной мысли об этом сердце начало давать сбой.

— Я... отправлюсь назад в постель, — сказала она, нервно облизывая губы и пытаясь успокоить биение сердца. — Я как-то сразу устала.

Замирая от волнения, она чувствовала тепло его дыхания на щеке. Тревожный знак! Он склонил к ней черноволосую голову и произнес сдавленным шепотом:

— Если вы поцелуете меня на ночь, я, возможно, соглашусь отпустить вас. — Его губы уже придвинулись к ее лицу.

Сердце прыгнуло куда-то к горлу.

— Я... нет-нет, — воскликнула она и нырнула ему под локоть. Подбежав к двери, она выскочила из комнаты. Его раскатистый смех еще долго звучал в ее ушах.

На следующее утро Карина вплыла в столовую. И остановилась как вкопанная. Предмет ее беспокойных грез сидел за накрытым столом. Застыв на пороге, она попыталась решить, сумеет ли ускользнуть незамеченной. Тихонько повернувшись, она на цыпочках двинулась к выходу.

— Уходите так скоро? — протянул ненавистный голос. — Кухарка будет ужасно разочарована. Она из кожи вон лезла. Так обидно будет выбрасывать всю эту прекрасную еду в помойку.

Карина выпрямилась и повернулась к нему. Не говоря ни слова, она проследовала к столу и чинно заняла свое место.

Суровый дворецкий налил Каре чашку кофе и встал у буфета, ожидая дальнейших приказаний.

— Благодарю вас, Коллинз. Мы обслужим себя сами, — сказал Алекс.

— Как прикажете, милорд, — ответил Коллинз с поклоном.

— Начнем? — Алекс указал на буфет, заставленный изумительными творениями кухарки.

Но Кара, завидев Алекса, потеряла аппетит. Желудок свело. Но она склонила голову, вежливо соглашаясь, и встала, чтобы положить себе что-нибудь.

Он последовал за ней, держась слишком близко, чтобы она чувствовала себя спокойной. Дерзость этого человека не имеет границ!

В попытке избежать его тревожащей близости, она не глядя наложила еды на блюдо и поспешно вернулась к столу.

— Проголодались, а? — спросил он шутливо.

Проигнорировав его замечание, Кара отвела взгляд и начала разбираться с изобилием пищи на блюде. Разделять его компанию было одно, но поддерживать разговор — совсем другое.

— Я счастлив, что мы одни, — сказал он тихим, вкрадчивым голосом. Она вскинула голову. — Расслабьтесь, я не имею намерения целовать вас, — произнес он с издевательской ухмылкой, — по крайней мере, не сейчас.

Кровь бросилась ей в лицо. Голос вернулся к ней, и, обращаясь к его галстуку, она сумела выдавить из себя:

— Сэр, вы придерживаетесь ошибочного мнения, если подумали хоть на минуту...

— Я думаю, — объявил он, наклонившись через стол и взяв ее руку, — что из всех женщин, которых я когда-либо видел, вы обладаете самой утонченной красотой. Синие глаза расширились в недоумении. Проведя по ее ладони указательным пальцем, он продолжал: — К тому же вы глубоко страстная женщина. И это качество, которым я восхищаюсь.

Она вырвала руку.

— Сэр! Вы заходите слишком далеко! Это даже не наглость!

Вспышка, казалось, не слишком его смутила. Он откинулся в кресле и скрестил руки на груди, изучая ее раскрасневшееся лицо.

— Исходя из вашего богатого опыта, какую линию поведения вы рекомендуете? — спросил он, приподняв черную бровь.

Она смерила его холодным взглядом.

— Я не имею намерения продолжать эту дискуссию. Ваше поведение скандально. Думаю, вам доставляет удовольствие шокировать меня, — сказала она резко.

— Зачем мне это?

— Не знаю. Наверное, вам доставляет удовольствие подвергать меня пытке.

— Мне доставляют удовольствие многие вещи, — заверил он ее с многозначительной усмешкой. — Но подвергать вас пытке не входит в их число.

— Я вас презираю!

— Однажды ночью вы этим, кажется, пренебрегли, — заметил он с коварной усмешкой.

Она сделалась еще краснее.

— Вы знаете, что воспользовались нечестным преимуществом. Я... я была не в себе.

— Пусть так. Я все же целовал вас.

Она открыла было рот для убийственного ответа, но тут двери распахнулись и вошел старый герцог.

— Доброе утро! — весело воскликнул он. Заняв свое место во главе стола, он нахмурился. — Что-то не так? — спросил он, заметив упрямое выражение на лице Карины. — Вам не нравится завтрак?

— Нет, — ответила Кара, избегая его взгляда. — Завтрак отличный.

Алекс улыбнулся. Той самой надменной, самодовольной улыбкой, которая вызывала в ней желание залепить ему хорошую пощечину.

Герцог недоуменно сморщил лоб, но затем переключил свое внимание на яичницу. Зловещее молчание повисло в воздухе. Наконец, не в состоянии более его выносить, Карина откашлялась и заговорила:

— Дядя Чарлз, я умираю от желания услышать все о ваших подвигах во Франции.

Герцог поперхнулся кофе.

— Прошу прощения?

— Алекс рассказал мне, что вы спасли от смерти вашу первую жену. Это так по-рыцарски!

Герцог бросил на сына укоризненный взгляд.

— Уверяю вас, я только упомянул об этом безрассудном подвиге. — Алекс поднял руки, как бы оправдываясь.

— И с большими преувеличениями, я полагаю. Моя милая Кара, у Алекса пристрастие к гиперболам. Вы не должны верить всему, что он говорит.

Она не собиралась оспаривать критику в адрес Алекса. Однако в реакции герцога ощущалось нечто большее, чем простая скромность. Ему было неловко. Заинтригованная, она спросила:

— А мой отец был во Франции с вами?

Он опустил взгляд в тарелку.

— Э... нет.

Лжец из герцога был совершенно никудышный. Она сразу же поняла, что ее отец был во Франции. Зачем вся эта таинственность? В чем тут дело? Что за странное, загадочное семейство...

Сэр Чарлз отодвинул завтрак почти нетронутым и взглянул на свои карманные часы. Поднявшись с кресла, он обратился к сыну с мрачным выражением лица.

— Могу я переговорить с тобой в кабинете, Алекс?

Алекс послушно склонил голову и проследовал за отцом. Карина испустила вздох облегчения и вновь взяла вилку. Наконец она может что-то съесть в спокойной обстановке.

После завтрака Карине сообщили, что тетя Генриетта лежит в постели с жестокой мигренью, поэтому она решила обследовать дом самостоятельно. Пройдя по длинному мраморному холлу, она узнала справа дверь в библиотеку, а налево — в комнату для чаепитий. Но куда ведет дверь прямо впереди?

Подойдя поближе, она услышала голоса за дверьми. Сэр Чарлз и Алекс. Очевидно, это кабинет. Она повернулась было, чтобы проверить следующую дверь, когда отчетливо услышала свое имя. Она прижала ухо к злосчастной двери, пытаясь подслушать разговор.

— Она ничего не знает, — говорил Алекс.

— Да, но она не дура, — отрезал герцог. — После твоей глупой похвальбы и идиотской обмолвки Генриетты она непременно что-то заподозрит. Зачем было упоминать о Франции?!

— Это совершенно безобидное замечание. Любой мог бы ей сказать. Стоило только ей спросить про портрет. Так или иначе, это почти все знают. Ну, были вы во Франции или нет, какое это может иметь для нее значение? Что она может выяснить?

— Она может выяснить роль ее отца! Напоминаю тебе, что она это почти сделала.

— Все это в прошлом теперь.

— Тем не менее я не хочу, чтобы она что-нибудь об этом узнала! Я не готов этим рисковать, а ты?

Алекс тяжело вздохнул.

— Послушай, отец, она-то имеет право знать.

Тут позади нее кто-то довольно громко откашлялся. Отпрянув от двери, она круто повернулась и оказалась лицом к лицу с непроницаемым дворецким. Конфуз ее не знал границ.

— Могу я помочь? — осведомился Коллинз сухим снисходительным тоном.

Кара покачала головой.

— Нет, я просто... э-э...

— Подслушивала? — подсказал он.

Она покраснела до корней волос.

— Мне было нужно... то есть я искала, куда... гм... ведет эта дверь, — пробормотала она. — Видите ли, я осматриваю дом.

— Да, вижу. Это кабинет.

— Ага. Кабинет. Ну, тогда, — проговорила она, переводя дыхание, — все понятно. Благодарю вас. Я продолжу осмотр, — закончила она, запинаясь.

— Если вам так хочется, мисс Карина.

— Э-э... Коллинз, — добавила она неуверенно, — я предпочла бы, чтобы вы замяли этот маленький... инцидент. — Она слегка сморщила нос.

— Я скажу его светлости, что вы его ищете?

— Нет, — промямлила она. — Это необязательно. Благодарю вас.

Подобрав юбки, она заспешила наверх, молясь, чтобы Коллинз помалкивал о ее ужасной нескромности. То, что ее застал дворецкий, было уже плохо, но, если узнает дядя, это может оказаться более чем стыдно.

Укрывшись в безопасности своей спальни, она начала анализировать странный разговор, который подслушала. Все так ужасно запутано! В каких страшных делах принимал участие ее отец, настолько страшных, что дядя Чарлз предпочитал скрыть это от нее? Оба, очевидно, были в чем-то замешаны. Но почему Карина никогда не слышала о Далтонах? Герцог сказал, что он знал ее мать. Вероятно, он был близкий друг ее родителей. Их жизни были переплетены между собой.

Любопытство съедало Карину. Она должна узнать больше об отце. Как его дочь она имеет право знать. Разве Алекс не сказал этого? Боже мой, подумала она с усталым вздохом, неужели она соглашается с ним? Она съежилась при этой мысли, поднялась и, отодвинув тяжелые розовые занавеси, выглянула в окно.

Внизу был Алекс. Черные волосы вились на ветру, он сдерживал Голиафа, танцевавшего под ним от возбуждения, и говорил с конюхом. Отлично, подумала она, негодяй уезжает.

Он был безукоризненно одет — за исключением ярко-белого кружевного воротника, весь в черном. Ничего не скажешь, подходящий костюм для дьявольского отродья! — прошептала она про себя. Тот факт, что он выглядит невероятно элегантно, она предпочла проигнорировать. Волосы цвета воронова крыла и медальный профиль производили впечатление неотразимой мужественности. Как обычно, при взгляде на него у нее быстрее забилось сердце. Алекс внезапно поднял глаза и, к неописуемому ужасу Карины, заметил ее в окне. И имел наглость улыбнуться ей. И помахать рукой!

Карина поспешно отступила от окна, униженная до глубины души. Он ее видел! Одно дело смотреть на мужчину влюбленными глазами с безопасного расстояния и совсем другое — когда тебя поймали на этом. Как она сможет это пережить?