Сборник летописей. Том III

События, предшествовавшие его восшествию на престол

Когда Абага-хан скончался, жены, царевичи и эмиры оплакивали его у [реки] Чагату. Ахмед прибыл из Курдистана. До этого события с Абага-ханом Нарду-ахтачи, который был воеводой Тебриза, ездил по какому-то делу с вызовом царевича Аргуна, и он налегке прибыл в эти края. В это время отправили также Шиктур-нойона с приглашением его же. На четвертом переходе он прибыл на служение к царевичу, и царевич с немногими людьми примкнул к хатунам и царевичам в городе Мераге. Они преподнесли ему чашу по случаю поминовения отца. Бука неотлучно состоял при нем и приказал, чтобы зонтоносцы, конюшие, корчии и некоторые приближенные, которые служили лично Абага-хану, по-прежнему постоянно находились бы при царевиче. Из старших эмиров [при нем] состояли Бука, Шиши-бахши, Доладай-эюдэчи, Чуши и Урдукия. После исполнения обрядов оплакивания, они отправились к [реке] Нагату. [Еще] до прибытия царевича Аргуна, присутствовавшие царевичи Текудер, Аджай, Конкуртай, Хуладжу, Тога-Тимур, Джушкаб, Киншу, Байду, хатуны и эмиры держали совет по делу о царстве и рассуждали: «Так как престол не занят, то как бы, да не случится, не получилось беды для дела государства до прибытия других царевичей». И на том совете Конкуртай, Хуладжу, Джушкаб и Киншу, а из эмиров Шиктур-нойон, Сунджак-ага, Араб, Асик и Кара-Бука с другими согласились, чтобы государем был Ахмед. А Олджей-хатун с эмирами, которые были при |A 225b, S 509| ней, желали Менгу-Тимура. Бука же и его брат Арук, Акбука и другие приближенные Абага-хана говорили: «Царевич Аргун отличается от всех разумом, суждением, прозорливостью да строгим управлением, царствовать подобает ему».

В это время пришло известие, что царевич Менгу-Тимур умер, и насчет него успокоились. Кутуй-хатун тоже склонилась на сторону царевича Аргуна и хлопотала в этом отношении. В конце концов между ними появилось разногласие. Шиши-бахши был очень умный и способный эмир. Когда он увидел, что большая часть эмиров склонилась на сторону Ахмеда, он сказал царевичу Аргуну: «Благо твое и наше в том, чтобы ты дал согласие на царство Ахмеда, дабы мы из этого собрания ушли подобру-поздорову». Так как при царевиче не было дружины, он по необходимости согласился. 7 числа учунч-месяца года овцы, соответствующего 26 числу месяца мухаррама лета 681 [6 V 1282], все эмиры, согласившись, закрепили царство за Ахмедом. Аргун через три дня повернул обратно из Аладага и выехал в Сияхкух. Он завладел казною отца, а Тогачар шел из Фарса и явился там на служение. Кутуй-хатун с царевичами, которые были согласны с нею, отправилась в Аладаг. Сахиб-диван Шамс-ад-дин находился на службе царевича Аргуна. Когда царство было закреплено за Ахмедом, Асик, бывший начальником ставки Кутуй-хатун, отправил [сахиб-дивана] и его доставили в ставку Ахмеда. В воскресенье 13 числа месяца раби’-ал-авваль лета 681 [21 VI 1282], соответствующего ...[310] месяца года ...,[311] как положено, они дали письменное обязательство.[312] Конкуртай взял Ахмеда под правую руку, а Шиктур-нойон под левую, посадили его на престол и, по обычаю, который водится у монголов, они выполнили обряды поздравления и ликования. Так как он исповедывал мусульманство, то его нарекли Султаном Ахмедом. Аминь.

|A 226а, S 512| Рассказ о прибытии царевича Аргуна к Ахмеду после восшествия его на престол, причине гибели царевича Конкуртая, достижении покровительства ходжой Ала-ад-дином Ата-меликом и расправе с Маджд-ал-мульком

После свершения обрядов ликования, [Ахмед] приказал, чтобы представили сокровища, которые были собраны в Шахутеллэ, и роздал их женам, царевичам, эмирам и нуждающимся, а во всей дружине каждому дал по сто двадцать динаров.

Внезапно прибыл царевич Аргун с двумя-тремя тысячами всадников и стал укорять: «Ты-де почему не подождал меня с восшествием, дабы я тебя посадил на престол».

Ахмед оказал ему почет и уважение и своими руками подал ему двадцать балышей, которые сохраняли для него, а два балыша дал царевичу Байду. В те дни между Аргуном и Конкуртаем завязалась тесная дружба, и они в ставке Тукитай-хатун, которая была посредницей в этой дружбе, заключили союз. После этого между ними обращались гонцы. По этой причине Конкуртая убили, как об этом будет упомянуто.

Царевич Аргун, с позволения Ахмеда, уехал обратно из Аладага и 26 числа месяца раби’-ал-авваль [4 VII 1282] расположился в Сияхкухе и послал[313] гонцов в Хамадан, чтобы доставили находившегося в заключении Ала-ад-дина Ата-мелика и Маджд-ал-мулька. Покровителем Маджд-ал-мулька при Ахмеде был Йису-Бука сын Алтаджу-аги. [Маджд-ал-мульк] начал прежние козни против ходжи Шамс-ад-дина и опять ему чуть было не был поручен верховный надзор во владениях. Сахиб Шамс-ад-дин прибег к защите Ирмани-хатун и под ее покровительством он приобрел прежнюю силу. Он подстрекнул некоторых людей, чтобы они доносили на Маджд-ал-мулька и рассказывали о нем правду и ложь. Между тем Маджд-ал-мульк послал известие царевичу Аргуну: «Я-де твой инджу, а сахиб-диван дал яду твоему отцу.[314] Так как ему ведомо, что я знаю об этом обстоятельстве и предуведомлен, то он покушается на мою жизнь. Ежели что случится, надобно, чтобы царевич знал». Племянник Маджд-ал-мулька по прозванию Са’д-ад-дин[315] узнал об этом деле.[316] Он был обижен им [Маджд-ал-мульком] и скитался по закоулкам. Толпа приспешников сахиб-дивана его соблазнила и привела на служение к сахибу. [Сахиб-диван] посулил ему должность мустовфия Ирак-и Аджама. И тотчас же этим утешил. Тот явился к Ахмеду и рассказал, что Маджд-ал-мульк с царевичем Аргуном заодно и отправил к нему на поклон гонца.

В конце концов вышел ярлык, чтобы имущество и утварь ходжи Ала-ад-дина Ата-мелика, которые у него отобрали в казну,[317] ему возвратили обратно, оказали благоволение и дали ему всякого скарба и товаров. Ала-ад-дин их представил и доложил: «Все то, что мы, братья, приобрели, полностью есть общее подаяние ильхана. Раб [твой] на этом курултае по обычаю пожертвования раздаст все», — и он дал знак, чтобы все разобрали.

Вышел указ, чтобы старшие эмиры Сунджак-ага и Арук допросили Маджд-ал-мулька. Среди его скарба нашли одну львиную шкуру. На ней было что-то написано желтым и красным неразборчивым письмом. Так как монголы очень чураются колдовства, то они испугались написанного, подвергли суду и много спорили вокруг него. Бахшии и шаманы говорили: «Этот талисман нужно обмакнуть в воду, отжать, да дать ему выпить [воду], дабы порча от колдовства вернулась в него». Маджд-ал-мулька заставляли это сделать, но он отказывался, вследствие того, что этот талисман изготовил шейх Абд-ар-рахман и подложил в его скарб. Он считал несомненным, что [тут] не без козней и коварства. После того как его признали виновным, Сунджак-ага не соглашался на [пролитие] его крови. Сколько убедительно ни просили, он не внимал. Вдруг у него заболела нога. Шейх Абд-ар-рахман навестил его больного и убеждал, пока он не согласился и не дал разрешения на казнь Маджд-ал-мулька. Вышел указ Ахмеда выдать его врагам, чтобы они с ним расправились. |A 226b|

Когда распространилась весть об его выдаче, собралась огромная |S 511| толпа. Сахиб Шамс-ад-дин, ‛да смилуется над ним господь’, не допускал его казни и просил, чтобы ему простили. Ходжа Ала-ад-дин и ходжа Харун [его] убедили и ночью его [Маджд-ал-мулька] предали в руки черни, дабы его растерзали на части. В среду 8 числа месяца джумада-л-уля лета 681 [14 VIII 1282] он был убит в местности Аладаг и члены его разослали в разные стороны.

Ходже Ала-ад-дину Ахмед оказал благоволение и пожаловал ему Багдад, и он, после того как несколько времени был без занятия, туда не отправился,[318] а послал туда [своих] наибов для исправления должностей и дел. Аминь.

Рассказ о начале несогласия между Ахмедом и царевичем Аргуном, прибытии Аргуна из Хорасана в Багдад и обратном возвращении в Хорасан

Ахмед несколько раз посылал гонцов к Аргуну с просьбой прислать Букая, а тот всякий раз отговаривался. В конце концов он дал разрешение, и Бука, плача, отправился в путь. Когда он прибыл к Ахмеду, Кутуй-хатун оказала ему почет и уважение и надела на него кафтан из одежд великого ильхана. Он пребывал там и не приступал ни к какому делу, а царевич Аргун из Сугурлука направился в Хорасан. 4 числа месяца раби’-ал-ахыра 681 года [12 VII 1282] Ахмед обласкал Конкуртая, выдал за него Тукитай-хатун и с большой дружиной послал на охрану Румского края. 19 числа месяца раби’-ал-ахыра он вслед за ним отправил эмира Акбукая.

[Ахмед] очень почитал шейха Абд-ар-рахмана, так что называл его батюшкой, а ишана Менгли, который был мюридом Баби Я’куба, который проживает в Арране, своим братом. Он часто ходил в дом ишана, а дом ишана находился неподалеку за ставкой, предавался радениям дервишей с музыкой и пляской и редко занимался управлением и упорядочением государственных дел. Его мать Кутуй-хатун, которая была очень разумной и способной, вместе с Асиком вершила дела владений. Хотя он стал государем стараниями и усилиями Шиктур-нойона и Сунджак-аги и Шиктуру дал зонт и оказывал ласку, он не много уделял им внимания. Между прочим, по указанию шейха Абд-ар-рахмана и сахиба Шамс-ад-дина он отправил послом в Миср мовляна Кутб-ад-дина Ширази, ученейшего [человека] в мире 19 числа месяца джумада-л-уля лета [6]81 [25 VIII 1282].

1 числа месяца мухаррама [6]81 года [11 IV 1282] эмир Али-чекибан,[319] состоящий под покровительством ходжи Ала-ад-дина, и Кутлуг-шах, сын его раба, прибыли на служение к царевичу Аргуну и доложили, что сахиб-диван послал кого-то к ходже Ваджих-ад-дину, чтобы тот дал царевичу [ядовитого] снадобья. Было приказано, чтобы ходжу Ваджиха схватили в Кучане, а дома его разграбили, [но] по заступничеству Булуган-хатун [Аргун] ему простил. 23 числа месяца джумада-л-ахыра ...[320] года он его освободил и приказал, чтобы эмир Али неотлучно состоял при его высочестве, пока это дело не будет расследовано.

С намерением провести зиму он направился в Багдад, и в Рее милостиво пожаловал[321] мелика Фахр-ад-дина и по-прежнему сделал его правителем этого владения. Когда Ахмед услышал весть об этом, он послал гонца, чтобы схватить мелика, доставить в Ширван и пытать разного рода мучениями. Царевич Аргун проведал [об этом] и послал известие эмирам и сахиб-дивану: «Мелика-де, отец мой, передал мне и я назначил его на тонкое дело. Что означают его мучительства и пытки? Ежели ему будет нанесен вред, мы вам за то отомстим. Наверное сахиб-диван полагает, что мы спустим то, что он содеял».

Когда царевич прибыл в Багдад, Наджм-ад-дин Асфар, наиб ходжи Ала-ад-дина, уже умер. [Царевич] сказал: «Я-де требую те недоимки, которые за Ала-ад-дином [и которые] были за ним при моем отце». Он схватил его наибов и челядинцев и стал с них взыскивать и требовать. [Тело] Наджм-ад-дина Асфара вырыли из земли и бросили |A 227а| на дороге. Когда весть дошла до ходжи Ала-ад-дина, он очень рассердился и огорчился, на него напала головная боль, и по этой причине |S 514| он скончался в местности Арран 4 числа месяца зу-л-хиджджэ 681 года [5 III 1283]. Вместо него управлять Багдадом послали Харуна сына ходжи Шамс-ад-дина. Царевич Аргун ту зиму пробыл в Багдаде. Десятитысячная дружина караунов, зимовавшая в Багдаде, а лето проводившая в Сияхкухе, принадлежавшая лично Абага-хану и состоявшая при его ставках, первые из царевичей Гейхату и Байду, а из эмиров Тогачар, Чаукур, Чинкутур, Доладай-эюдэчи, ...[322]-тотгаул, Чуши, Кунчукбал и другие телохранители и окольные[323] Абага-хана, — все они стояли за царевича Аргуна. Ахмед страшился их союза. [Аргун] назначил войско под предводительством Джушкаба, Арука и Курумиши, чтобы оно зимовало в Диярбекре и посредством него связь тех людей через Рум и Багдад была бы невозможной, а он мог бы быть в безопасности.

Весною царевич Аргун из Багдада пошел обратно в Хорасан. Царевич Аргун оставил при ставках Джушкаба и помянутых эмиров, а Урдукия и Бугдая-ахтачи взял с собою. Когда он прибыл в Рей, он сильно бил палками воеводу, который там был [назначен со стороны] Ахмеда, ущемил ему шею в рогатину, посадил на осла и отправил к Ахмеду. После этого он часто посылал гонцов с вызовом к себе сахиб-дивана по поводу отравления отца и требовал обратно личных своих челядинцев, которых удерживал Ахмед. По этой причине между ними пылал огонь усобицы.

Когда [Аргун] прибыл в Мазандеран, навстречу ему вышел Эмгэчин-нойон с одним туманом войска. [Аргун] потребовал к себе Ханду-нойона, который с двумя туманами охранял берега Амуйе,[324] и сказал ему: «Мой-де отец при жизни меня вызвал [к себе] и я без дружины согласно указу отправился. Когда я туда прибыл, он уже умер, а дела перевернули вверх дном. Так как я не имел дружины, то поневоле пришлось дать согласие. Теперь, ежели вы, эмиры, меня поддержите, я ударами меча вызволю венец и престол отца из рук захватчика, а за старания ваши отблагодарю, и доброе имя наше будет греметь». Ханду-нойон ответил: «Хотя-де картина обстоятельств такова, как изволит говорить царевич, однако Ахмед старший брат, и ежели он в тех краях сделался ханом, то ты божьей милостью и благодеянием тоже правитель и государь в этих краях. Внемли слову этого старца и не противься ему [Ахмеду]. А ежели он нападет на тебя, тогда мы, рабы, пожертвуем свою жизнь и примем меры». В таком роде он его старательно увещевал, [но] царевич не соизволил послушаться. Ханду-нойон вернулся обратно и вследствие этого стал склоняться на сторону Ахмеда, потому что по происхождению[325] был из ставки Кутуй-хатун. Царевич же по-прежнему был погружен в раздумье на этот счет.

Рассказ о происшествии с царевичем Конкуртаем и его гибели, походе Ахмеда в Хорасан и победе царевича Аргуна после состояния слабости

А с этой стороны Ахмед прибыл на летовку в Аладаг и послал шейха Абд-ар-рахмана послом в Миср, но его бросили в Дамаске в вечную тюрьму, и он пробыл в том заключении, пока не скончался. Ахмед вызвал Конкуртая под предлогом курултая. Тот по указу явился и неотлучно находился [при Ахмеде], но послал на служение к Аргун-хану [человека] из своих приближенных по имени Черик с диковинками из Румского владения и извинился. Аргун с полным почетом принял Черика и через него послал Конкуртаю двух охотничьих барсов. Когда Ахмед проведал об этом обстоятельстве, он совсем отчаялся в Конкуртае и стало так между ними, что присутствующие наблюдали следы гнева на их челах.

|A 227b, S 513| Пошла молва, что Конкуртай сговорился с Аргуном, что в день новогоднего торжества[326] он схватит Ахмеда и что в этом совете Кучюк-Унукучи и Шадай-ахтачи с ним единодушны, и [что] некоторым воинам, вследствие его властной повадки, стало тошно, и они согласились с Конкуртаем, что схватят его [Ахмеда] и назначили ночь для совершения этого важного дела. Ахмеду стало известно об их соглашении. За день до новогоднего торжества, он отправился в дом Алинака, который был ему зятем, и побудил его к тому, чтобы он на другой день поутру пошел бы на Конкуртая и, схватив, доставил к Ахмеду. 26 числа месяца шавваля 682 года [18 I 1284] [Алинак] сказал Ахмеду: «Пусть-де султан успокоит свое сердце, ибо я и Аргуна точно так же доставлю на служение связанного по рукам». Ахмед оказал благоволение и полное покровительство Алинаку, возвысил его[327] и вверил ему войска. На другой день, в новогодний праздник в начале года обезьяны, с делом Конкуртая покончили в Карабаге Арранском. Выстроив ставку в круг,[328] они вершили суд шесть дней и казнили Кучюка-Унукучи и Шадая-ахтачи. Когда они свершили это дело, вышел указ, чтобы схватили Джушкаба, Арука и некоторых эмиров Аргуна, которых он оставил при ставках в Багдаде. Тогачара, Чаукура, Чинкутура,[329] Доладая, ...[330]-тотгаула, Чуши и Кунчукбала заперли в Тебризе, и они были освобождены при приходе Аргуна. Гейхату покорился. Они его отправили к Ахмеду. В пути он бежал от приставов и по дороге на Савэ направился на служение к Аргун-хану.

Ахмед назначил Алинака с войском на войну с Аргуном. Весть об с том изустно дошла до Казвина. Казий Рази-ад-дин уведомил рейского баскака, тот на улаге отправился в путь и на служении Аргуну доложил: «Конкуртая убрали, эмиров и приближенных его казнили, а старших эмиров заточили. Ахмед выдал дочь за Алинака и с полночисленным войском выслал его передовым отрядом на тебя, а сам пойдет следом».

В четверг 18 числа месяца мухаррама лета 683 [7 IV 1284] Ахмед посватал Тудай-хатун и отпраздновал свадьбу.

Он привел в строй свыше ста тысяч отборных всадников из монголов, мусульман, армян и грузин с полным вооружением, снаряжением и припасами и 9 числа месяца зи-л-ка’дэ 682 года [29 I 1284] отправил в передовом отряде Тубута, Алинака, Ясар-огула, Аджу-шукурчи, Газан-агу, Эшэк-Туклу и Шадая сына Сунджака с пятнадцатью тысячами всадников. Через три дня выпал глубокий снег и вследствие трудностей из-за него Тубут и Ясар, бывшие впереди, запоздали [выступлением]. После этого Алийак с Ясар-огулом и Тогаем, молочным братом Ахмеда, выступили из Казвина в передовом отряде, доскакали до Верамина и захватили полностью триста ремесленных семей,[331] бывших в зависимости от Аргун-хана. Они разграбили их жилища и вернулись к войску.

Когда Аргун осведомился об этом обстоятельстве, он отправил гонцов в казнохранилище Гургана, чтобы представили все, что было в наличии, и послал в мастерские Нишапура, Туса и Эсфераина, чтобы поставили одежду. В течение двадцати дней в Адилийе Джурджанскую доставили много денег звонкой монетой, вещей, украшенных драгоценными камнями, драгоценных камней и одежды, и [Аргун] поделил их между эмирами и дружинами. Рейский мелик Фахр-ад-дин все переписывал. Упомянутый мелик таким образом надписал счет ‛Памятка ценностям, розданным победоносным войскам’. Аргун вошел в казначейство, принял из его рук листы и, хотя не был знаком с персидским письмом, взяв перо, вдруг весьма красиво написал слово «мансур».[332] Кавам-ад-дин, везир Фарса, присутствовал [при этом]. Он подивился этому редкостному тонкому обстоятельству и доложил: «Раз-де слово «победоносный» сошло с благословенного пера государя, то это доказательство тому, что бег всевышний дарует государю победу».

На другой день из Рея прибыл гонец, что Алинак с нукерами и войском пришел в округ Казвина. Аргун сперва отправил в передовом отряде Улай-Тимура, следом за ним Эмгэчин-нойона, сам лично двинулся по дороге на Тамишэ, а Шиши-бахши оставил при обозах.[333]

|A 228а| Ахмед с восемью туманами войска выступил из Билясувара в Мугане 8 дня месяца сафара лета 683 [26 IV 1284], а 13 числа того же месяца [2 V] прибыл гонец, что рать-де Аргуна появилась со стороны Таликана. Ахмед |S 516| из окрестностей Ардебиля отправил Курумиши сына Алинака к отцу и наказал: «Ежели-де вас будет больше — бейтесь, а нет, так выжидайте до нашего прихода». Оставив при обозе[334] Эбугэна, он выступил из Ардебиля 18 сафара [6 V] и делал по два перехода.

Аргун послал гонца к Новрузу, чтобы он пошел следом с одним туманом караунов, находящимся под его началом, вызвал также Ханду-нойона с войском, а сам с шестью тысячами всадников устремился [вперед]. В окрестностях Хейл-и Бузурга разъезды сошлись друг с другом. Одного из дозорных Аргуна поймали и доставили к Алинаку. Его напоили допьяна, допросили и доподлинно выяснили положение. Тубут, Ясар-огул и Шадай-гурген, произведя смотр пятнадцати тысячам всадников, помимо одного тумана Аркасуна, сели [на коней] и в четверг 16 числа месяца сафара лета 683 [4 V 1284] обеим ратям случилось встретиться в окрестностях Акходжи Казвинского округа. Аргун, как разъяренный лев, набрасывался на войско, пока не перебил огромное множество. Они сражались от полудня до ночи и в конце концов Тубут и Алинак обратились в бегство и бежали от Джемальабада до окрестностей Абхара, почти десять[335] фарсангов. А с той стороны Аджу-шукурчи, Газан-бахадур и Эшэк-Туклу, из [племени] джалаир, напали на легкий обоз[336] Аргуна и захватили в добычу наджиб-хадыма с некоторой частью обоза. Аргун, сгоряча, потерял твердость и спокойствие. Он хотел было пуститься вслед за бегущими, но эмиры не увидели в этом добра. У Алинака была арабская кобыла, которая во время битвы бегала за ним, и когда его лошадь уставала, он садился на нее. В это время она испугалась, стала бегать по полю сражения и не замечала Алинака. Аргун признал кобылу и приказал, чтобы ее окружили. Эмир Новруз привел ее на аркане, и Аргун пожаловал ее ему, а Алинаку послал известие: «Я-де никогда не помышлял, что при твоей богатырской и молодецкой славе, ты повернешь вспять от этой малой рати и побежишь, а славную лошадь твою мы поймали словно осла. Ты бежал как горный баран от рыканья льва». Послав такое послание, он с одобрения эмиров оттуда повернул обратно.

Когда он прибыл в Техран, [что около] Рея, Эмгэчин-бахадур и другие эмиры пришли к соглашению, что когда-де придем к своему войску и обозу,[337] а с той стороны к нам примкнут карауны, то ежели рать Ахмеда двинется следом, мы дадим ей бой в окрестностях Кальпуша, что повыше Джаджерма. Так будет лучше, потому что мы будем у дверей дома, и лошади будут отдохнувшими. С этой мыслью они повернули обратно. Когда они дошли до Дамгана, то от караунов не нашли ни следа, так как [карауны] по дороге услышали, что рать Аргуна разбита. Поэтому они вернулись назад и по пути совершали набеги и грабежи. Когда Аргун достиг Бистама, он совершил паломничество на могилу царя познавших Абу-Язида, ‛да освятит господь его великую душу’. В нужде он снискивал его благоволение и просил у всевышнего бога славу и победу.

А Ахмед прибег к защите шейха Баби и его сподвижников и просил у них поддержки. В конце концов знаки угоды богу каждого из них проявились.

В понедельник 20 числа месяца сафара [8 V] к Ахмеду прибыл гонец от Тубута и известил: «Мы-де бились с Аргуном. Он бежал, и множество из его войска мы, взявши в плен, ведем. Однако тыловой полк[338] до нас не дошел». В тот день они ликовали, а 23 числа месяца сафара [11 V] Ахмед в Шервиязе нагнал Тубута. Черик-Тимура сына Тугел-бахши, за приверженность Аргуну казнили. На другой день отправили в Рей Хуладжу-огула с одним туманом войска, и [Ахмед] приказал эмирам, чтобы все подписались [в том], что не будут преступать распоряжений Букая. Все согласились, за исключением Алинака. 28 сафара [Ахмед] выступил из Кунгуруланга, оставил Ирмани-хатун и ставки, а |A 228b| Сунжак-агу приставил к ней окольничим. Начиная от границ Казвина, воины стали убивать и грабить. В особенности грузинская дружина, пока |S 515| не достигла Хорасана, мучила жителей разного рода истязаниями и все, что находила, тащила и воровала.

Аргун[-хан], когда проведал об их намерении, решил собрать разъединенные дружины. Легзи и Урду-Букая он отправил послами к Ахмеду. С просьбою о мире они прибыли в местность Акходжа и на другой день, заключив договор и условия, вернулись обратно. А послание Аргуна было таково: «Как-де я подыму меч против своего старшего брата. Никогда у меня на сердце не было несогласия с ним. Однако, когда пришел Алинак и, ограбив моих ремесленников[339], увел в полон, я поспешил его отразить, дабы освободить моих пленников. Из отчаянной смелости он повел на меня войско и мне пришлось с ним биться». Эмиры в один голос сказали: „Аргун твой сын,[340] а оба войска — одно. Погода стала жаркой и множество животных пало, лучше повернуть обратно, тем паче, что Аргун раскаялся в своем поступке». Ахмед не послушался [их]. На другой день ходжи Садр-ад-дин и Асиль-ад-дин, сыновья покойного ходжи Насир-ад-дина Туси, доложили, что по предзнаменованию светил в походе не будет добра. [Ахмед] очень разгневался и выбранил их. В среду 14 дня месяца раби-ал-авваль лета 683 [1 VI 1284] в деревню Сурхэ [близ] Семнана прибыли царевич Газан и Омар-огул, сын Негудер[341]-огула, а при них Нокай-яргучи и Шиши-бахши и гонцы Аргуна под видом посольства и снискания мира. На третий день в ответ на это посольство [Ахмед] из Рибат-и Ахыри отправил царевичей Тога-Тимура и Сукея и эмиров Букая и Доладая-яргучи. Содержание посольства [было] таково: «Ежели-де Аргун покорен, то пусть явится сам или пришлет Гейхату». Бука сказал: «Поскольку мы идем за миром, тебе не следует двигаться вперед». [Ахмед] ответил: «Я остановлюсь до вашего прибытия в Харакане, который является пастбищем».

17 числа месяца раби’-ал-авваль [4 VI] он выступил оттуда и на другой день прибыл в Дамган. [Город] разграбили, а жителей мучили разного рода истязаниями. 20 числа упомянутого месяца [Ахмед] прибыл в Харакан. Оттуда царевич Газан со спутниками возвратился обратно. В те два дня пришли с изъявлением покорности тысячник Чиргудай, его брат Йисудер, ширазский воевода Булуган и толпа кошчиев. [Ахмед] выслал вперед Алинака с дружиною и в среду 28[342] числа [14 VI] упомянутого месяца расположился в Кальпуше. В пятницу, в последний день месяца раби’-ал-авваль [17 VI], прибыл царевич Гейхату[343] с царевичами Тога-Тимуром и Сукеем и эмиры Бука, Новруз и Боралиги. Бука, когда увидел, что Ахмед не сдержал слова и не подождал, разгневался и отнес это на счастье Аргуна. На другой день, 1 числа месяца раби’-ал-ахыра [17 VI] [Ахмед] отправил обратно Новруза и Боралиги и в понедельник 3 числа [19 VI] выступил из Кальпуша. В эти два дня прибыли с изъявлением покорности Юла-Тимур[344] и Эмгэчин сын Сонтай-нойона. По причине промедления, Ахмед был недоволен Букаем и прочими эмирами и сказал Букаю: «Чье мнение было лучше, мое или ваше?». Бука сказал: «Слова государя были верны, — какое же мнение у нас, подневольных».[345] Ахмед сказал: «Когда мы прибудем на служение к Кутуй-хатун, мы там расскажем эти слова». Поскольку он говорил с угрозой, обидел Букая и на его место возвысил Акбукая, Бука стал еще более жаждать усиления Аргуна и [еще сильнее стал] привержен к нему. В воскресенье 9 дня месяца раби’-ал-ахыра [Ахмед] прибыл в Кучан и услышал весть, что Аргун заперся в Келаткухе.

А Аргун с Боралиги, Новрузом, Бугдаем-ахтачи и Тарабаем[346] ночью из Кучана направился в Келаткух. Наутро при нем оставалось не больше нескольких избранных вельмож. Аргун с Булуган-хатун ушли в крепость Келат, а Новруз, когда услышал весть о прибытии Алинака, преклонил перед Аргуном колена и доложил: «Лучше всего нам сей же час сесть [на коней] и, перейдя через реку Амуйе, отправиться к Коничи, а оттуда с его помощью обратимся к делу отражения врагов». Аргун не обратил внимания на эти слова, а Легзи, его жена, и жена Аргун-аги явились к Ахмеду с изъявлением покорности. Легзи сказал: «Ежели будет приказано, я пойду и приведу Аргуна». Ахмед дал разрешение. Легзи отправился с войском, напал на стан Кутлуг-хатун и разграбил их обоз[347]. Новруз поехал к нему, выговаривал и увещевал. Легзи дерзко выступил вперед, схватил поводья Новруза и сказал: «Я не допущу, чтобы ты вернулся назад. Тебе надобно |A 229а, S 518| явиться к Ахмеду, чтобы служить ему». Новруз схватился за саблю и промолвил: «Пока я жив, я не отрекусь от Аргуна. Я живот свой положу за его жизнь. Да будет ему счастье, ведь мир не остается неизменным.

Когда Легзи понял, что не достигнет успеха, он отпустил его и со всею казной явился к Ахмеду, а Ахмед из того добра дал ему обильную долю. Аргун как раз совещался в крепости с эмирами, когда прибыл Алинак. Аргун один спустился из крепости, приблизился к войску и позвал Алинака. Тот спешился перед строем, облобызал землю и промолвил: «Царевич мира, дядя твой жаждет с тобою свидеться». Алтай сказал: «Аргун приедет, чтобы повидать Ахмеда». Немедля [Аргун] с Булуган-хатун направился в стан Ахмеда и в четверг 13 дня месяца раби’-ал-ахыра [29 VI] явился к Ахмеду. [Ахмед] его обнял, поцеловал в лицо, препоручил Алинаку и сказал: «Смотри за ним хорошенько, пока не прибудем к Кутуй-хатун и не спросим ее мнения». Алинак ответил: «Раз враг попался в руки, ты лучше сегодня же ночью его прикончи». Ахмед сказал: «При нем нет войска и средств, что же он может сделать», — и приказал, чтобы схватили Шиши-бахши, Кадана, Уртимур-кошчи и Боралиги. В пятницу 14[348] числа месяца раби’-ал-ахыра [30 VI] было выступление в обратный поход, а в субботу 15 числа [1 VII] празднество[349] Булуган-хатун и казнь Уртимура-кошчи, Никпея-кошчи и брата Каджара-ахтачи по причине приверженности [их] к Аргуну. Так как Ахмед питал склонность к Тудай-хатун, он оставил Алинака для охраны, царевичей во главе войска, а сам с приближенными в воскресенье, 16 числа месяца раби’-ал-ахыра [2 VII] вознамерился отправиться в обоз.[350] Бука доложил: «Поскольку Кипчак-огул из рода Джучи-Касара просил разрешения сватать за себя [мою] дочь, а между нами дружба и союз, то я хочу, согласившись, его угостить». Ахмед сказал: «Да, следует», — и по этому поводу задержался.

А Аргун печальный и унылый оставался в руках приставов. Булуган-хатун его утешала и говорила: [Ночь чревата]. Эмир Бука возымел желание, отплатив за благодеяния Абага-хана, устроить дело Аргуна и передать ему царство. Сначала он уломал Йису-Бука-гургена, Арука и Курумиши, которые были его родственниками, затем договорился с Текнэ, а потом Аркасун-нойону сыну Коке-Элькэя и каждому эмиру в отсутствии других говорил: «Ахмед с ближними своими Сукеем, Тубутом,[351] Алинаком и Эбугэном совещался, что как только покончит с делом Аргуна, то в области Эсфераина перебьет также всех эмиров. Раз так, то что же будет, ежели мы нынче, когда подвернулся удобный случай, не устроим свое дело». Арук, состоявший при Джушкабе, сказал: «Слова эти истинны, потому что Курумиши, сын Хандукура, приходил и сообщил, что в день празднества с Булуган-хатун [Ахмед] такие же речи говорил Алинаку и своим нукерам». Бука и Арук довели об этом [до сведения] Джушкаба, а Текнэ [до сведения] Хуладжу и Букая. Эмиры предложили: для выполнения этого дела со стороны царевичей[352] предводителем пусть будет Хуладжу, а они сказали: «Со стороны эмиров глава — Бука». Все согласились, что не будут выходить из повиновения его слову. Аркасун-нойон тоже присоединился со своим туманом.

Алинак, обретя победу, из гордости и тщеславия день и ночь предавался увеселениям и не помышлял о превратностях судьбы. Эмир Бука призвал Эмчека, одного из приставов Аргуна, по-монгольски взял с него клятву, что он не разгласит тайну, которую ему поведает, и сказал: «Скажи Аргуну, чтобы он сегодня ночью хорошенько ублаготворил Алинака, да дал бы ему с нукерами побольше вина, а сам оставался бы трезвым». Затем он послал к Аргуну за этим же делом Боралиги, который был его молочным братом, и сговорился с Аруком и Курумиши напоить до бесчувствия Карабукая[353] и Тайтака. Сообща они устроили пир и призвали Алинака. Тот сказал: «Сегодня ночью мой черед караулить в охране Аргуна, мне нельзя забавляться вином». [Тогда] охранять его обязался Джушкаб. Алинака втянули в попойку и в час вечернего намаза он мертвецки пьяный заснул. Ночью Бука с тремя всадниками, якобы из предосторожности, поехал в оцепление и одного потихоньку послал |A 229b, S 517| в шатер, чтобы он разбудил Аргуна и сказал: «Вот-де Бука из верности к тебе, объединив царевичей, эмиров и дружины для славы твоей, явился, чтобы тебя увести». Аргун слова эти счел за хитрость и немного растерялся и испугался. Человек тот поклялся, что говорит правду и никакой опасности нет. Аргун вышел из шатра, увидел Букая и спросил: «Что это за мятеж?».

— и он посадил Аргуна [на коня]. Когда они доехали до третьего оцепления, один монгол сказал: «Вас въехало четверо, а выезжает пятеро, что это значит?». Бука ответил: «Нас было пять всадников, вероятно глаза твои были заспаны, а всадники все вместе разом въехали, ты ошибся». Монгол сказал: «Похоже, это было так». Все они благополучно проехали и направились к жилищу Букая. Аргун надел оружие и сел на арабского коня. Сначала поехали по голову Алинака и убили его в шатре. Эмир Али, тебризский тамгачи, из окольничих Букая, поднял полог шатра и, отрезав голову его от туловища, выбросил наружу, в ночь на вторник, 18 числа месяца раби’-ал-ахыра 683 г. [4 VII 1284]. В ту же ночь они послали Аркасуна гонцом к Хуладжу и Текнэ в Ширкух, что мы-де убили Алинака и Тайтака, вам надобно убить Ясар-огула и Эбугэна. Хуладжу питал неприязнь к Ясару. Он удушил его тетивою лука, а Эбугэна взял под стражу. В ту ночь схватили Карабукая сына Алтачуя-битикчи, Тайтака и Тубута с несколькими другими, а на другой день некоторых казнили, а некоторых отпустили. Аргун, который с вечера еще был пленником, наутро стал царем всей земли.

Когда это приключилось, Ахмед еще не доехал до Джурбуда и не присоединился к ставкам и к Тудай-хатун. Его сопровождал царевич Киншу, а из эмиров Эмгэчин, Акбука и Легзи. В полдень к нему прибыл кто-то из тысячи Тайтака и рассказал обстоятельства. Ахмед, посоветовавшись с эмирами, повернул обратно с намерением биться. Вдруг приехал человек от Мазука-кошчи и сказал ему: «Всех твоих приверженцев перебили. Против тебя злоумышляют скопом. Дело зашло дальше того, чему можно помочь. Ежели ты имеешь силу и возможность — беги, спрячься». Ахмед обратился в бегство. Когда он прибыл в Кальпуш, он на миг уединился с Тудай-хатун и 19 числа месяца раби’-ал-ахыра лета [6]83 [5 VII 1284] пустился в бегство из окрестностей Эсфераина. В пути ему повстречался Юла-Тимур, шедший со своими приверженцами из Мазандерана. Он преградил им путь, перебил их и направился в области Кумис и Ирак.

После того как царевичи и эмиры убили Алинака, они послали исфаганского воеводу Борая [?] оповестить находившийся в окрестностях Сияхкуха туман караунов, чтобы они сели [на коней] и захватили Ахмеда. Они отправили вслед за Ахмедом монгола по имени Черик, бывшего начальником ставки Конкуртая, с четырьмя сотнями всадников, а следом за ним отправили Доладая-яргучи еще с четырьмя сотнями всадников. Они так преследовали Ахмеда, что повсюду не успевал он выступить, как наезжали они. Когда Бора приехал к караунам, они тоже разом сели верхом и отправились на Ахмеда. В понедельник 24 дня месяца раби’-ал-ахыра [10 VII 1284] в Харакан на служение к Аргуну прибыли Хуладжу и Киншу. Эмира Акбукая, ставшего инаком Ахмеда, на которого Бука был сердит, схватили. |A 230а| Царевичи и эмиры держали совет насчет царства. Бука склонялся [на сторону] Аргуна, Арук [на сторону] Джушкаба, а Текнэ [на сторону] Хуладжу. Текнэ сказал: «Хуладжу — сын Хулагу-хана. При жизни сына [царство не может] перейти к внукам». Арук и Курумиши сказали: «Великим юртом владеет Джушкаб, по годам он старший брат, он достоин [царства]». Бука сказал: «Каан есть государь населенной четверти земного круга и старший брат всего рода Чингизханова. Царство над владениями Иранской земли после своего брата Хулагу-хана [каан] пожаловал старшему сыну его Абага-хану, который был самым разумным и совершенным, а после него оно по наследству достается его сыну и законному преемнику — Аргуну. Ежели бы люди, нахально вмешивающиеся не в свои дела, не наговорили бы, венец и престол предоставили бы для его сыновей, то этой усобицы не случилось бы. Бог вселенной ведает, каковы будут последствия этой усобицы». Текнэ стал возражать гневно и резко. Бука обнажил саблю и сказал: «Доколь в руке моей эта сабля, никто кроме Аргуна не сядет на царство». Эмиры спросили |S 510| у Тенгиз-гургена, каково было завещание Абага-хана. [Тот] сказал: «Я и Шиктур-ага слышали от него, как он сказал: «После меня государем пусть будет Менгу-Тимур, а после него государем пусть будет Аргун». Текнэ закричал на него: «Ты откуда слышал эти слова? Ты сам от себя говоришь!». Аргун сказал: «Оставьте меня, потому что я царствовать не желаю. Я доволен тем, что отец мне пожаловал Хорасан». Бука сказал: «Царевич, сначала ты по неведению согласился на царство Ахмеда, а сейчас от неподготовленности соглашаешься на то, чтобы разрослась усобица. При этом мы еще не поймали врага, так зачем же мы ссоримся и восстаем друг на друга. Смекаю я, надобно несколькими отрядами пойти по владениям, пока не изловим Ахмеда. Потом придя к Олджей-хатун и другим хатунам и сообща посовещавшись, утвердим царство за одним из царевичей. Поскольку он [Ахмед] шел покушаясь на Аргуна, то пусть он двинется в путь за ним [Ахмедом] в передовом отряде». На этих словах покончили, и Аргун и Бука во вторник 25 дня месяца раби’-ал-ахыра [12 VII] отправились в передовом отряде за Ахмедом. За ними следовали Арук и Джушкаб, потом вслед, предводительствуя всеми обозами, шли Хуладжу, Киншу и Текнэ.

В четверг 27 числа месяца раби’-ал-ахыра [13 VII] Ахмед расположился в Кунгуруланге и разграбил жилище Букая. Он хотел было обидеть жен и детей его, но Сунджак воспрепятствовал. На другой день он выступил из Шервияза и в понедельник 2 дня месяца джумада-л-уля лета 683 [17 VII 1284] прибыл к своим ставкам и сказал матери: «Я-де уладил дело Аргуна и перво-наперво пришел повидаться с тобою». Он стал готовиться бежать и удалиться в Дербент. Шиктур-ага проведал [об этом] и[354] послал к Кутуй-хатун: «Я-де раб престола, но сейчас прибыли гонцы [с известием], что все царевичи приказали, чтобы Ахмеда схватить. Я, раб, в чем виноват? Лучше всего нам посадить его одного в юрте, пока не съедутся родичи и не найдут какое ни есть решение». Кутуй-хатун дала разрешение и Шиктур-нойон назначил триста человек приставов к Ахмеду. Внезапно прибыло полчище караунов и так разграбило те ставки, что в юртах не осталось никаких других следов, кроме золы от очагов. Кутуй-хатун, Тудай-хатун и Ирмани-хатун они оставили нагишом, а две тысячи человек [из них] стали стеречь Ахмеда.

В среду 11 числа месяца джумада-л-уля [26 VII] Аргун направился через реку ...[355] и расположился в ставках хатун. Он отправил Норгея[356]-яргучи и назначил приставом при Ахмеде. В воскресенье он остановился у реки Шур в округе Юзагач. Эмиры Тогачар, Кунчукбал и Доладай, которые были заточены в Тебризе, освободившись, прибыли в тот день на служение. Хатуны и эмиры согласились на царство Аргуна и протянули руку присяги на верноподданство. Приведя Ахмеда, Текнэ, [Норгей?][357]-яргучи и нукеры Конкуртая его допрашивали: «По какой-де причине ты погубил Конкуртая и Кучюка, которые оказывали усердие ради Абага-хана, а тебя поддерживали на царстве. Да почему-де, когда Аргун, несмотря на то, что место отца причитается ему, согласился на твое царство и удовольствовался Хорасаном, ты послал [на него] Алинака, чтобы он, ограбив его ремесленников и приверженцев, увел в полон?». Он [Ахмед] сказал: «Я поступил нехорошо и впредь не буду». Аргун и эмиры хотели было ради сердца его матери Кутуй-хатун, которая занимала высокое положение, пренебречь его виною, но мать Конкуртая, его сыновья и приверженцы подняли вопль. В это время прибыл Йису-Бука-гурген и сказал: «Какое тут прощение! Ведь царевичи Хуладжу и Джушкаб в Хамаданской области собрали великое полчище и думают противиться». По этой причине был издан указ, чтобы Ахмеда казнили в отмщение за кровь Конкуртая. В ночь на четверг 26 числа месяца джумада-л-уля лета 683 [10 VIII 1284], соответствующего 28 числу алтынч-месяца года курицы, его прикончили таким же образом, как он убил Конкуртая.