Сборник летописей. Том III

События, предшествовавшие его восшествию на престол

Сначала большая часть эмиров стояла на том, чтобы посадить [на царство] Байду, в особенности те люди, от которых исходило возбуждение усобицы. Когда Чобан, Курумиши и другие эмиры по очереди направились на служение к Гейхату-хану, остальные охладели к его [Байду] воцарению, да и сам он не соглашался. Туган, который в этом отношении очень усердствовал, испугался и бежал, чтобы удалиться в Гилян. В погоню за ним отправилась дружина и, поймав, доставила его к эмирам. Байду его защитил и он находился под стражей до прибытия Гейхату. Поскольку Гейхату знал, что эмиры его ждут, он из Рума |A 239а| направился в Иран и в Аладаге прибыл к хатунам, эмирам и царевичам. Все в согласии друг с другом в понедельник 24 числа месяца раджаба 690 года[438] [23 VII 1291] в окрестностях Ахлата посадили Гейхату на царство.

|S 533| Рассказ о задержании эмиров, чинивших раздор, и о суде над ними

После того как покончили с пиршествами и увеселениями, схватили всех эмиров и начали творить суд,[439] потому что Гейхату хотел расследовать происшествие с его братом Аргун-ханом и убийство эмиров и везиров. Сначала он сам сел и спросил Шиктур-нойона, который был главою эмиров: «Как обстоит дело?». [Шиктур-нойон] ответил: «Эмиры готовы, [чтобы] государь их допросил, дабы из их речей выяснилась и выявилась вина раба [твоего] и [вина] каждого». Эмиры согласно показали: сначала-де мятеж и усобицу надумали Тогачар и Кунчукбал. Потом сказали [об этом] Самагару и Текнэ, а напоследок, потому что они так постановили между собой, они сказали Шиктур-нойону. Он же ответил: «Со всем тем, что вы сказали,[440] я с вами тоже согласен». Когда их показания дошли до этого места, Шиктур-нойон сказал: «Там, где столько сильных и властных эмиров затевают и приводят в исполнение крамольные деяния, [что я могу поделать, ведь] я немощный старик, а братья мои, на помощь которых я рассчитываю, [находятся] в Руме на службе своему государю. Ежели бы я говорил наперекор, то не снес бы своей головы и со мною поступили бы так же, как с Чуши и Урдукия». Гейхату-хан принял его извинение и дал ему свободу. По окончании суда [Гейхату-хан] милостиво пожаловал эмиров. За Шиктур-нойоном вскоре и другие эмиры, поскольку они были уверены в прощении Гейхату-хана, быстро[441] признались в своем преступлении. Туган же был заключен в тюрьму и жены и дети Чуши и Урдукия требовали с Тугана расплаты за кровь отцов. Акбука был плох с |A 239b| Туганом и точно также Урук-хатун, а Гейхату медлил с его казнью. Урук-хатун сказал ему: «Ежели-де при таком мятеже и раздоре, которые учинил Туган, его не казнят и не потребуют с него расплаты за кровь эмиров, которых он убил, то впредь ни одна душа не будет поступать честно». Гейхату сказал: «Конечно, тому, кто творит такие дела, [следует] такое наказание». Когда Акбука услышал от государя эти слова, он вышел и послал молодцов Урдукия, чтобы они прикончили Тугана.

Гейхату 9 числа месяца шавваля[442] [5 Х] расположился в Аладаге, а на другой день эмиры Тогачар, Кунчукбал и другие очистившись от вины, поднесли хану дары и лобызали землю. В пятницу 4 числа месяца рамазана [31 VIII] Гейхату принял решение возвратиться в Румский край.

Рассказ об отъезде Гейхату в Рум и назначении Шиктур-нойона полновластным наместником

Когда Гейхату отправился из Аладага в Рум, он полновластным своим наместником во владениях Иранской земли назначил Шиктур-нойона. Оттуда [из Аладага] он приехал в Тебриз и вместе с эмирами двинулся на зимовку в Арран. В местности Карачалы, на берегу реки Куры, где был его давнишний юрт, он остановился, занялся устройством государственных дел и важных нужд и разослал во [все] стороны гонцов и ал-тамги. В конце зимы, в воскресенье 28[443] числа месяца мухаррама 691 года [20 I 1292] в [местности] Чагату скончался царевич Зенбу[444] сын Юшумута. Гейхату послал царевича Анбарчи с одним туманом войска в Хорасан, и он [Анбарчи] задержался на зимовку в окрестностях Рея.

Тогачар у Шиктур-нойона был нукером. Под предлогом свидания с детьми он [Тогачар], испросив разрешение, направился к себе домой. Садр-ад-дин Зенджани, который был его наибом, послал с ним в Казвин некоего казвинца по имени Баба и сообщил своему брату Кутб-ад-дину: «Румские-де туркмены и караманцы одержали победу над Рейхату и покончили с его делом и все эмиры согласны на царство Анбарчи. Надобно, чтобы, [ты] брат, взялся за дело и дал бы ему [Анбарчи] отчет об [этом] обстоятельстве, дабы он отменил поход в Хорасан и повернул назад в Арран». Кутб-ад-дин рассказал обстоятельства шейху Джебалю Ширази, [одному] из слуг, неотлучно состоявших при царевиче, а тот на служении доложил ему. Так как царевич был [человек] смышленый и способный, он счел нужным соблюсти условия предосторожности. Под видом гонца он послал одного из своих нукеров по имени ...[445] к Шиктуру, чтобы справиться об этом происшествии. По пути он повстречался с Тогачаром. Садр-ад-дин сказал ему: «Тебе незачем ехать к Шиктуру, поспеши обратно, чтобы царевич как можно скорее явился и сел на престол». ...[446] был хитер и смышлен [и] сказал: «Пожалуй, мне так и следует поступить. Однако, поскольку уже близко до наших жилищ, я возвращусь обратно, повидав [прежде] своих родичей».

Когда они уехали, он направился в Карачалы, чтобы явиться на служение к Шиктуру. По дороге он увидел гонцов, ехавших с ярлыками из Рума и [с которыми] Гейхату посылал женам, царевичам и эмирам подарки. Среди них он нашел одного из своих приятелей, достойного доверия. У него он справился о здоровье Гейхату. Тот рассказал, что Гейхату жив и здоров, весел и счастлив. Для ...[447] стало несомненным, что Садр-ад-дин схитрил, и что если это дело откроется, |S 536| Анбарчи и его эмирам не сдобровать. Тотчас же он отправился на служение к Шиктуру и при всех [гласно] исполнил поручение царевича, а затем испросил тайного приема и дал отчет в тех обстоятельствах от начала до конца. Шиктур-нойон уже раньше знал кое-что из тех дел. Он дал ему добрые ответы и тоже послал Анбарчи дары и приношения. А сам сел с двумя тысячами всадников [на коней] и однажды утром напал на лагерь Тогачара, схватил его, а также Садр-ад-дина, доставил к себе домой и держал в заключении, пока весною, когда пришло известие о прибытии Гейхату, не выслал [их] в сопровождении пяти сотен проворных всадников навстречу [ему]. В окрестностях Эрзерума их доставили на служение к Гейхату-хану. После того как тысяча за |A 240а| тысячей пропустили [войска], Гейхату-хан прибыл и расположился в Аладаге. В воскресенье 12 числа месяца раджаба лета 691 [29 VI 1292], соответствующего 14 числу алтынч-месяца года дракона, царевичи и эмиры согласно дали [присяжное] обязательство[448] и Гейхату во второй раз, как водится, посадили на царский престол на летнем становище в Аладаге и выполнили обычаи увеселения, пирования и поздравления. Аминь.

Рассказ о передаче должности везира Садр-ад-дину Зенджани и должности главного казия[449] брату его Кутб-ад-дину

Гейхату-хан то лето провел в Аладаге, и Газан приехал с намерением его повидать. Когда он приехал в Тебриз, он согласно повелению Гейхату, не повидав [его], повернул обратно. Садр-ад-дин Зенджани из средств казненных людей, которые он присвоил себе, поднес огромные деньги, прибег к покровительству Боракчин-эгэчи, которая была кормилицей Гейхату и пользовалась крайним уважением, и искал [для себя] должности везира. Шамс-ад-дин Ахмед Лакуши, при покровительстве некоторых эмиров, тоже домогался этой должности. Садр-ад-дин при помощи Шараф-ад-дина Семнани, задобрил сторонников Акбукая и расположил [их] к себе [обещаниями] пожаловать в управление туманы. В это время из Рума прибыло известие, что из Сирии пришла вражеская рать и мелик Ашраф осадил Кал’ат-ар-Рум. В месяце раджабе Тайджу-огул сын Менгу-Тимура, Тогачар, Бугдай-ахтачи и Тамачи-инак со значительным войском направились в те края для отражения того врага. В месяце ша’бане через Ахлат и Арджиш к Кал’ат-ар-Руму двинулись царевич Сукей, эмир Тимур-Бука и Караджа. В конце раджаба мелик Ашраф взял Кал’ат-ар-Рум и часть жителей его перебил, а часть увел в полон. Крепость он вверил своими кутувалам и повернул обратно.

Во время возвращения из Аладага, Гейхату в окрестностях Алтана взял [себе в жены] Булуган-хатун. В месяце ша’бане [6]91[450] года [VII — VIII 1292] и во вторник 18 числа месяца рамазана [3 IX] того же года на привале [в] Тасу, [в одном] из уездов Тебриза, природу его поразил недуг, и он стал одержим страшной болезнью. Лекари-христиане Рабиб-ад-довлэ и Сафи-ад-довлэ неотлучно находились при нем и усердно лечили. В течение сорока дней он совершенно поправился. 6 числа месяца зи-л-хиджджэ 691 года [18 XI 1292] на зимнем стойбище в Арране должность сахиб-дивана владений была закреплена за Садр-ад-дином. Он [Садр-ад-дин] подал прошение Гейхату, чтобы ему дали почетное прозвание Садр-и Джехан, а брата его называли бы Кутб-и Джехан,[451] а двоюродного брата его — Кавам-ал-мульк. Должность главного казия во владениях он получил на имя [своего] брата, должность тебризского хакима также передал ему, а [должность хакима] Ирак-и [Аджама][452] — Кавам-ал-мульку. 3 числа месяца джумада-л-уля лета [6]92 [11 IV 1293] в Сарай Мансурийе в Арране скончался Текнэ-тотгаул и его отвезли в Мерагу. 13 числа месяца джумада-л-ахыра [69]2 года [21 V 1293] Гейхату приехал в Тебриз, а 12 числа месяца раджаба [18 VI] отправился из Мераги в Сияхкух. 7 ша’бана [13 VII] прибыли гонцы Коничи-огула с изъявлением единодушия и просьбой о союзе. 9 числа того же месяца [15 VII] из Хорасана приехали Кутлугшах-нойон, гонцы Урук-Тимур-огула и гонцы Новруза, и в тот же день состоялся приезд Айшэ-хатун из Рума, а Байтмиша из Диярбекра. 17 числа месяца ша’бана [23 VII] вернулись обратно Гирей-огул сын Менгу-Тимура, Кунчукбал и Доладай-эюдэчи, ходившие в поход в Хорасан.[453] В конце месяца ша’бана [Гейхату] изволил расположиться в ...[454] и там казнили Кутлуг-Букая, сына Садуна-грузина. 12 рамазана[455] [16 VIII] [Гейхату] отправился в Уджан, а 19 [23 VIII] в Хаштруд и, выехав в Мерагу, двинулся на Арран и там зимовали. 5 числа месяца раби’-ал-авваль лета [6]93 [3 II 1294] появился на свет царевич Бири [?][456], а 28 числа месяца раби’-ал-ахыр [23 III] прибыли гонцы от Токтая. Их старшины — царевич Калинтай и Пулад — предстали пред его высочеством в Далан-науре с изъявлением мира и согласия и разного рода просьбами. 3 числа месяца джумада-л-уля [1 IV] их с большим почетом и уважением отпустили. 2 числа месяца джумада-л-уля [31 III] на берегу Куры [Гейхату-хан] основал большой город и положил ему имя Кутлуг-Балык. Возвратившись с зимнего стойбища, он произвел смотр |A 240b| войскам в Билясуваре. В начале месяца джумада-л-ухра [69]3 года [начало V 1294] держали совет [по поводу] бумажных денег.

7 раджаба [3 VI] скончался Гирей-огул сын Мэнгу-Тимура. 16 числа упомянутого месяца раджаба в Аладаг на служение к его высочеству |S 535| прибыл царевич Байду, и Гейхату гневно его побранил, а 15 ша’бана [11 VII] [Гейхату] по ходатайству Боракчин-эгэчи дал ему соизволение вернуться обратно. 7 числа месяца рамазана [1 VIII] прибыли в Аладаг и созвали там курултай, а в четверг 21 числа [упомянутого] месяца курултай распустили. Аминь.

Рассказ о выпуске злополучных бумажных денег и вреде, который по этой причине произошел во владениях

Садр-ад-дин и некоторые эмиры от времени до времени размышляли по поводу бумажных денег[457], имеющих хождение в Хитае и обсуждали, каким способом их [ввести] и распространить в этих владениях. Это дело они доложили на служении его высочеству. Гейхату приказал[458] Пулад-чингсангу дать разъяснение по этому обстоятельству. Тот рассказал: «Чоу — это бумага с царской печатью на ней, которая ходит по всему Хитаю вместо чеканных дирхемов, а звонкая монета там балыш, и она достается высочайшей казне».[459] Поскольку Гейхату был государем весьма щедрым, делал чрезмерные подарки и денег в мире ему нехватало, он одобрил это дело. Садр-ад-дин же желал установить во владениях такой обычай, какой другие еще не устанавливали, и потому много старался в этом отношении. Шиктур-нойон, который был самым разумным из эмиров, говорил: «Бумажные деньги вызовут разруху в государстве, причинят бесчестье государю и смуту в ра’иятах и войсках». Садр-ад-дин доложил [государю]: «Поскольку-де Шиктур-нойон очень златолюбив, то он и силится представить бумажные деньги негодными». Вышел указ, чтобы их изготовили в скорости.

В пятницу 27 ша’бана [23 VII] эмиры Акбука, Тогачар, Садр-ад-дин и Тамачи-инак отправились в Тебриз для изготовления бумажных денег. 19[460] числа месяца рамазана [13 VIII] они прибыли туда, представили указ и заготовили множество бумажных денег. В субботу 19[461] числа месяца шавваля 693 года [12 IX 1294] в городе Тебризе выпустили в обращение бумажные деньги и указ был таков, чтобы тотчас же казнили каждого, кто не будет [их] принимать. С неделю из страха перед мечом [их] принимали, однако за них людям немного чего давали. Большая часть жителей Тебриза поневоле предпочла убраться и прихватила с собою с базаров товары и съестное, так что ничего нельзя было достать, и люди, чтобы поесть плодов, скрывались в садах. Город, столь полный народа, совсем опустел. Бездельники и бродяги[462] раздевали на улицах всех, кого встречали. Караваны там перестали ходить. По ночам бродяги устраивали засады на садовых улицах, и если какой-либо бедняк ухитрялся раздобыть [себе] харвар зерна или корзину плодов, они у него отбирали, а если он сопротивлялся, то говорили: «Продай-де и получай стоимость благословенными бумажными деньгами[463] да укажи, где ты купил». Короче говоря, народ был охвачен несчастьем, и бедняки простирали руки мольбы.

Однажды, случайно, Гейхату проезжал по базару. Он увидел лавки пустыми и спросил о причине. Садр-ад-дин сказал: «Помер местный старшина Шараф-ад-дин Лакуши, а у тебризцев такой обычай, что оплакивая вельмож, они расходятся с базаров». В одну из пятниц в соборной мечети [народ] учинил Кутб-ад-дину[464] такой великий шум, что был отпущен. В закоулках съестное продавали за звонкую монету,[465] а людей же за это убивали, и торговля и взимание тамговых пошлин совсем прекратились. Однажды какой-то дервиш схватился за узду [лошади] Садр-ад-дина и сказал:

Садр-ад-дин под впечатлением этих слов при содействии нукеров ‛после разрушения Басры’[466] получил указ, чтобы торговлю съестным производили на звонкую монету. По этой причине люди приободрились и стали открыто торговать на звонкую монету, вследствие чего беженцы начали возвращаться в город, и он в короткое время снова стал |A 241а| процветать. В конце концов дело с бумажными деньгами не удалось, от него отреклись, и народ избавился от этой тяготы.

В пятницу 2 числа месяца зи-л-ка’дэ лета 693 [24 IX 1294], соответствующего тукузунч-месяцу года ...,[467] в окрестностях Нахчувана скончался царевич Анбарчи. Аминь.

Рассказ о мятеже [царевича] Байду в Багдаде, разногласии [между] эмирами этой стороны, вражде некоторых [из них] с Гейхату и его конце

Когда царевич Байду по ходатайству Боракчин-эгэчи получил свободу и направился на старое свое стойбище, он по причине той обиды и откровенно и иносказательно жаловался на Гейхату своим эмирам. В ту пору, когда Тудаджу-яргучи, Чечек-гурген, Легзи сын Аргун-аги и Иль-Тимур сын Хандукур-нойона ездили в Багдад, он завоевал их сердца и сделал своими единомышленниками в отношении восстания против Гейхату. Джемал-ад-дин Дестджердани, из катибов и чиновников Багдада, примкнул к ним и заготовлял для него [Байду], эмиров и дружин все, что потребно было из оружия, животных, савери и тагара. Байду послал в город Багдад гонцов, чтобы они убили Мухаммеда-шукурчи, который |S 538| в силу ярлыка Гейхату-хана [сидел] воеводой в Багдаде. Учинив смуту и беспорядок, они подняли мятеж. Когда Гурбатай-гурген проведал об этом обстоятельстве, он отправил гонца и оповестил Гейхату о восстании Байду и заговоре упомянутых эмиров и советовал, чтобы он берег себя от коварства окольных эмиров: Доладая-эюдэчи, Кунчукбала, Тугела, Ильчидэя и Бугдая, состоявших в том заговоре. Гейхату, посоветовавшись с Акбукаем, схватил названных эмиров, кроме Тугела, бывшего в Грузии, и связанных отправил в Тебриз, чтобы их держали в заключении. С летнего становища в Арране послали гонцов к Байбукаю в Диярбекр, чтобы он схватил и прислал Байду. Когда гонцы доехали до границ Ирбиля, они на берегу реки Заб увидели, что Байбукая схватили и увозят гонцы Байду. [Гонцы Гейхату] повернули оттуда назад, с крайней поспешностью прибыли [в ставку] и доложили Гейхату о положении дела Байбукая. В четверг 28 числа месяца раби’-ал-ахыра 694 года, соответствующего концу икинди-месяца года ...,[468] Гейхату отправил Акбукая и Тогачара в поход на Байду.[469] Тогачар же втайне послал известие Байду и побуждал его к восстанию. Когда они дошли до берегов реки Чагату, Акбука, хотя и не знал о письме Тогачара к Байду, в разговоре с ним сказал: «Ты-де человек хитрый и коварный, а знаешь ли в какое ты [ввязался] дело?». Тогачар, когда услышал эти слова, подумал, что Акбука проведал об его тайне. Испугавшись, он в полночь, сговорившись с тысячниками, направился на сторону Байду. Увидев подобное, Акбука обратился в бегство и с тремя сотнями всадников из своих личных слуг прибыл на служение к Гейхату в окрестностях Ахара.[470] Гейхату был поражен тем обстоятельством и хотел двинуться в Рум. Некоторые из нерассудительных окольничих говорили: «Негоже-де бежать и отдавать мятежнику престол и венец. Во всех этих краях стоят наши дружины, соберемся вместе и ударим на врага». Гейхату оттуда повернул обратно в Арран и на другой день приехал в Билясувар. В полночь бежал со своими товарищами и направился к Байду эмир Хасан сын Буку, который неотлучно состоял при [Гейхату] с младенческой поры. Когда весть об этом дошла до Кунчукбала и Доладая, они выбрались из заключения в Тебризе и бежали, а эмиры Иринчин и Байчак[471] с некоторыми другими составили заговор, освободили Кипчак-огула сына Байду, который содержался в заключении, и доставили его к отцу. В четверг 6[472] числа месяца джумада-л-уля [24 III] Тайтак и Тогрулча в окрестностях Хамадана дали бой Башмак-огулу и Карадже, зятю султана Ахмеда, и победа осталась за Тайтаком. Из Грузии подходил с дружиною Тугел и к эмирам, находившимся в заключении, послал гонца в Тебриз: «Я-де с полночисленным войском с помощью царевича Ильдара вознамерился пойти в Арран на Гейхату, вам же надлежит поскорее примкнуть ко мне». |A 241b| Они тотчас же отправились, на берегу реки Куры прибыли к Тугелу и вместе двинулись на поиски его [Гейхату]. Тысяча Барыма, стоявшая в Билясуваре, разведала где находился Гейхату, пошла, схватила его и выдала мятежным эмирам, чтобы они его убили. В четверг 6 числа месяца джумада-л-уля[473] лета 694 [24 III 1295], соответствующего 7 числу учунч-месяца года …,[474] вместе с ним убили Тамачи-инака, Ит-оглы и Ит-Бокы, которые были его приближенными. Ит-кулы, [который] во время вызова и наказания Байду заправлял этим делом, схватили и отправили к Байду, чтобы он покарал его способом, каким признает достойным. Когда он туда прибыл, Байду сказал: «Он поступал так по указу государя, взыскивать с него нельзя», — и жизнь его пощадили. Поймали и Акбукая и Тайджу. Их схватили и убили близ Хаштруда, в то время когда Газан сражался с Байду.

В среду 19 числа месяца джумада-л-уля 694 года [6 IV 1295] с места слияния рек Кукерэ и Чагату эмиры послали на служение к царевичу Газану эмира Рамазана с объявлением о событии с Гейхату. Они отправили гонца и к Байду, чтобы он как можно скорее пришел и сел на престол. Когда Байду услышал эти слова, он очень обрадовался и возликовал. Он казнил нескольких эмиров, с которыми был плох, и двинулся в эти края.

Все рассказы об его делах будут[475] изложены в повествовании о Газан-хане, ‛если богу всевышнему будет угодно. Да будет мир над мусульманами’.