Сделано в ССССР Роман с китайцем

Книга вторая
ВСЁ ВКЛЮЧЕНО
Часть первая
ДОРОГА В ОБА КОНЦА
Глава первая

Перечитывая заново

– Все мы родом из детства… (Дана)

– Рожденный в СССР… (Гагарин)

И тут Олег вспоминает про бракованный блокнот, и все части мозаики, наконец,соединяются в единый узор. Гагарин поражен догадке. Как же так… Как же он раньше не догадался…

Когда все хорошо и гладко, это подозрительно. Так не бывает. Мы не в кино. Не в сериалах, да? Должно было навести на мысль. Вот и навело.

А вы тугодум, Олег Евгеньевич. Или слишком много событий обрушилось на вашу рано поседевшую голову? Новости сыплются как из рога изобилия, постоянно отвлекают от логики причинно-следственных связей. Хотя причем тут они?! И причем здесь логика?!

Конечно, в жизни часто бывает "то пусто, то густо", но не слишком ли много совпадений? Особенно когда все они лежат вне твоего разумения.

Сначала выигрыш романтического свидания и сама эта романтика, которая враз поперла густым абрикосовым джемом. Затем, как по мановению волшебной палочки, вторая победа и поездка в Париж: ведь стоило только возникнуть "проблемке" и она мгновенно разрешилась.

Как если кто-то замолвил за тебя словечко перед высшими силами.

А если словечко заповедное замолвил ты сам?

Вернувшись из Франции, Олег и Дана продолжают встречаться. Чувство нарастает. Родственность укрепляется. Теперь они похожи на сиамских близнецов, которым никуда друг без друга. Видятся каждый день, а если Гагарин на работе, то звонкам и СМС нет конца…

При этом Олегу удается сохранить полуанонимный статус. Не нарочно, просто каждый раз совпадает. Он пропадает в больнице и выныривает на поверхность где-нибудь в центре города, залитого огнями реклам и модных заведений. Они гуляют или сидят в кафе, ходят в кино (Гагарин неожиданно полюбил все новые фильмы скопом, ибо попкорн и билеты обходятся дешевле изысканных ужинов в концептуальных ресторанах) и даже на симфонические концерты, которые Дана так любит. Не рядовые абонементы, разумеется, но только "безусловно светские", с заезжими знаменитостями, на которых "будут все".

Гагарин с радостью плывет в этой огненной реке вслед за Даной. Он стал меньше спать, сбросил лишние килограммы. В Париже они накупили кучу тряпок, теперь его не узнать. Гагарин почувствовал вкус к жизни. Перестал тосковать. Обычно он просыпался в плохом настроении, а теперь… (34) Теперь все иначе. Иначе. Существование исполнено смыслов и тяготений, энергия бурлит и пенится. И некогда остановиться, подумать – что же, собственно говоря, происходит.

Откуда есть пошла земля русская, и кто мы, куда идем.

Только вот деньги закончились. Не заканчиваются, но закончились.

Иссякли. Ручеек высох. Зарплата не спасает, не спасет. А на подработку времени нет. Да и как Дане объяснишь ночные исчезновения?

Точно не поймет. Начал занимать по друзьям и знакомым. Денисенко,

Королев, Самохин… Сами мы не местные, карман ветром оторвало. Так ведь и ребята у него не бездонные. Коллеги-врачи, много не срубишь.

Ладно, что-нибудь придумаем. Как-нибудь разрешится. Рассосется.

Отчего-то Олег не впадает в отчаянье, но четко ощущает, что ничего страшного не происходит. Не произойдет.

(34) Тело просыпается, когда мозг погружается в сон. Сон и есть естественное состояние организма, который ведет себя раскованно и ничего не стесняется, зря что ли считается, что если человек храпит, значит, он расслабился. Можно только гадать, как вел бы себя человек, если бы не постоянная железная маска мозга, если бы не эти стальные щупальца во всех конечностях. У тела своя жизнь, но мы ее не видим, человеку не дано видеть себя спящим. Поэтому жизнь тела от нас сокрыта, о ней мы можем только догадываться, да и то только когда организм нам об этом напоминает.

Тело живет именно во сне. После пробуждения оно оказывается задавленным разумом и стоит как бы на месте, его задача теперь – производить как можно меньше действий. Привлекать как можно меньше внимания. Значит, оно и стареет во сне (если живет во сне), несмотря на то, что, вроде бы, у спящего все процессы жизнедеятельности заторможены, однако ж, вот такой оксюморон, именно во сне тело меняется больше всего, сначала растет, потом стареет. Во сне приходят и уходят болезни, наступают выздоровления, не случайно самым смертным считается час между 4 и 5 утра. Поэтому (из-за подсознательного страха умереть под утро) мы и засиживаемся до утра, кажилимся, разлепляем уставшие глаза, но не сдаемся на милость победителю Морфею. Это история про двух существ, живущих в одном существе, каждое из которых бодрствует, когда другое почивает, и, кстати, еще никто не понял, какое из них важнее. Просто про одну жизнь мы знаем очень много, а другая сокрыта от нас, точно это и не мы вовсе. А еще спрашивают – знаешь ли ты себя? Да как тут узнать, как тут узнаешь, когда из той, второй (первой?) жизни тебе подкидывают лишь занавешенные картинки сновидений, которые видишь заресниченными (читай, подстриженными) глазами?! Сновидения как путеводитель-приложение к "Афише" с четкой задачей окончательно спутать тебя с толку. Возможно, тайна человека начинает раскрываться

(приоткрываться), когда ты видишь его спящим. Вот, собственно говоря, для чего и нужно спать вместе.

Но тело думает спинным мозгом, оно живет, хочет и спит, спит, когда мы бодрствуем. Спит, но не отдыхает, потому что мозг не дает. А потом, когда ему, вроде бы, нужно и можно отдохнуть (когда мозг во сне), оно начинает жить, то есть стареть. У тела есть своя память, вот что важно! Именно поэтому, особенно с возрастом, так трудно пробуждаться. Точнее, вставать. Потому что труднее всего, конечно, пробуждаться в детский садик или в школу, когда бесчеловечно темно, а когда ты взрослеешь, ты же уже научаешься безропотно сносить это оскорбление пробуждением, и встаешь. Раскачка тяжело дается. Утро, несмотря на всю его романтику и душеподъемность, самое трудное и тяжелое время суток. Это единственное время суток, которому отдаешь отчет, о которое спотыкаешься. Потому что выныривает из сна мозг, а тело остается "прежним", чуть-чуть постаревшим, а главное, за ночь вспомнившим о том, что было раньше. Обо всем том, что было с ним. Во сне тело становится собой, совпадает со своими ощущениями, со своим точным состоянием. Память сознания умозрительна, память тела конкретна, она отзывается тяжестью и соплями, противной мокротой, которую невозможно отхаркнуть с первого раза, измученными органами и этой зубочисткой в сердце. Но стоит почистить зубы и…

Впрочем, мозг берет свое, начинает брать чуть раньше. Много раньше – с самого что ни на есть пробуждения. Всегда завидовал людям, которые долго не могут проснуться, не сразу соображают, где находятся. Мой мозг включается за мгновение до того, как я открываю глаза. Это напоминает то, как загружается комп. Я даже игру такую сам с собой играю: нужно поймать первую мысль, пришедшую после пробуждения. Чаще всего это бывает мысль о том, что нужно поймать первую, после пробуждения мысль.

Встречались они у Даны. Муж продолжал счастливо отсутствовать.

Роскошь поражала. Особенно поначалу. Потом привык, перестала мозолить. Уже не путался в расположении комнат. Напрягали мелкие предметы, обилие штучек на туалетном столике, о назначении большей части которых Олег даже не догадывается. "Дорохо и бохато", – иронизирует он про себя.

Дома только ночует. Готовить перестал. Даже прибираться некогда.

Квартира зарастает пылью и последышами торопливых полуфабрикатов. Но внешний вид, несмотря на сухомятку, улучшается. Люди кстати (и некстати) это чувствуют, тянутся. Медсестры заигрывают, в их движениях бедрами появляются нюансы. Но Гагарин ничего этого не замечает, другим мозги заняты: проклятые деньги. Хотя, конечно, отвлекается на коллег. Вчера устроил разбор полетов на пятиминутке, не удержался, перешел на личности. Для него профессиональная репутация до сих пор – самое важное.

Работа – главное убежище одинокого человека, не способное предать, пока у тебя ремесло в руках и пока руки слушаются, не трясутся. Уже не одинок, но перестраивается медленно, постепенно, у него все, всегда так. Продолжая рвать работу на части, точно голодный бульдог.

Услышал краем уха, как его жесткий стиль медсестры критикуют ("Не человек, а кусок железа, упертый как баран"), расстроился.

Мы слишком серьезно относимся к второстепенным частностям и легкомысленны в самом главном. Порой то, как выглядишь, беспокоит существеннее состояния здоровья или видов на урожай. Сжимаешься под сторонним взглядом, экономишь на спичках, но пускаешь под откос всю свою жизнь, даже не замечая этого. Впрочем, теперь, когда у Олега нечаянно началась новая жизнь, к нему это самое "под откос" не относится. По крайней мере, на этот день. На этот час.

Он еще раньше, до поездки в Париж, понял, что тот самый бизнесмен из первой палаты, им собственноручно спасенный, и есть Данин муж. Такое вот совпадение. То есть вышло так, что мужа он раньше узнал. Правда, не приглядывался к нему специально, хотя и помнил странное ощущение: кого-то муж ему сильно напоминал. Но кого?

Как в детском стишке получилось: бабушка ищет очки по всей комнате, а они у нее на лбу. Пока в Париже зажигали, памятью несколько раз возвращался к лежащему в коме. Тот, когда в реанимации был и в сознании еще, сразу контакт между ним, пациентом, и доктором странный установил. Бизнесмен понимал, кто его спас, был безмерно благодарен, всё в глаза заглядывал и номер мобильного телефона надиктовывал, настойчиво повторял, просил записать, мол, в случае чего, если что случится…

Гагарин сначала не понял, думал, что, мол, это если у него, у

Гагарина, какие сложности возникнут, то можно к большому человеку обратиться. Но нет, олигарх имел в виду совсем другое, свое, тайное: мол, если с ним, с олигархом, что случится, если помрет, не дай бог, так вот чтобы на этот случай Олег заветные циферки запомнил.

Олег снова ничего не понял, но согласился и записал в бракованный блокнот, который всегда на дежурство с собой брал. Ну, тот, что

"Сделано в ССССР". Медсестра Анечка, постоянно к нему пристававшая, тоже в блокнотике отметилась, зачем-то написала "Больше никогда не хочу есть лапшу "Доширак", так там это на века и осталось. Рядом с номером олигархического мобильного. Надеюсь, хоть прямого? Без всяких там секретарш и пресс-атташе?

А как из Парижа вернулись, едва ли не в первый день проведать пошел.

Из реанимации Даниного мужа уже перевели в роскошные апартаменты на другом этаже, где он и впал в кому. Пока жена, значит, беззаботно по

Елисейским полям рассекала. Но Гагарин его разыскал, зашел. И как описать это состояние, когда ты видишь своего двойника?

Тогда, в ресторане, Дана не лукавила: олигарх оказался удивительно похожим на Олега. Даже чересчур. Те же немного впалые щеки, редкая, но аккуратная щетина, вихрастая полуседая челка (седины, правда, чуть меньше, чем у Олега), даже разбитый боксером острый нос.

Острые, торчком стоящие уши. Даже минимальная верхняя губа и волевой подбородок. Все соответствовало.

Только шрам над бровью отсутствовал и протертая блямба под нижней губой. Ну и цвет лица, соответственно, был другой, совсем уж безжизненный. И глаза закрыты. И дышит через трубочку. А так можно было сказать, что в зеркало засмотрелся. Олег – человек не робкого десятка, но тут даже у него дрожь по телу пробежала, и пот выступил.

Казалось, в знак благодарности, олигарх выдал Олегу важную тайну, смысла которой Гагарин так тогда и не понял. Пока время не пришло.

Но уже после, когда все совпало, Олег этому не удивлялся. Он вообще был слишком высокого мнения о своих умственных способностях.

Впрочем, как любой из нас.

Сближение с Даной продолжалось. (35) Все это накладывалось на общий тон (фон) жизни, неожиданно ставшей зело насыщенной. Казалось, Олег и сам не успевает за перипетиями собственного сюжета. Особенно после того, как Дана предлагает ему план мгновенного и непыльного обогащения.

– Понимаешь, я же не случайно тогда, в ресторане, ну, когда мы познакомились, обозналась. Ведь ты на моего Безбородова дико как похож. Дико. – Дана делает большие глаза, удивленно хлопает ресницами. – Я ж тогда чуть не подавилась: смотрю, сидит себе такой

Юрий Александрович, салаты из креветок лопает. И белым сухим запивает… Какие креветки, когда ему в реанимации быть положено?

План оказался простым и очевидным. Не доверяя нестабильностям и деловым бумагам, олигарх Безбородов, женой которого числилась Дана, хранил всю наличность старым дедовским способом – в долларовых купюрах. Аккуратно запечатанные пачки ждали его в одном из центральных депозитариев города. Пользуясь сходством с впавшим в кому богачом, Олегу нужно было прийти в хранилище и выгрести все накопившиеся средства.

– Понимаю, что они для тебя – слону дробина, ты и сам богат как

Крез. Но мне они очень даже кстати: видишь ли, Олег, я несколько поиздержалась… "Деньги на хозяйство", которые Юра выдал мне перед тем, что с ним случилось, практически закончились… А тут такая возможность… Самое главное, что ему они просто не нужны: отныне

Безбородов ведет растительное существование и неизвестно еще чем все закончится… Сколько он будет лежать в этой самой коме… К тому же, у него столько заначек, что если мы экспроприируем одну (на самые благородные нужды, так как, Олег, заметь, я по-прежнему остаюсь ему законной супругой), он этого даже и не заметит.

(35) Обычно люди сходятся из-за душевной или из-за физической близости. Или-или, так как два этих способа сближения совпадают весьма редко. И тут уж кому что важнее – когда тебя понимают так, словно вылеплены по образу твоему и подобию, или же когда в постели все хорошо и каждый секс (даже если вы давно встречаетесь) волнует, как молодоженский. Мы смотрим на приятелей, женатых на полных дурах, и догадываемся, можем догадаться, что держит их вместе. Мы наблюдаем пары сухопарых интеллектуалов, спящих с открытыми глазами, оттого что споры об экзистенциализме заменяют им минеты и римминги.

– Он сейчас вообще ничего не заметит, – отозвался Гагарин.

– Вот именно… – Дана не знает, как Олег отнесется к ее рискованному во всех смыслах предложению, и поэтому нервничает. -

Слону дробина, понимаешь?

– Знаешь, Дана, я не уверен, но…

– Подумай, конечно, я же не тороплю… – Дана улыбается. – Или готовься взять меня на полный кошт.

Гагарин пристально смотрит на любовницу. Лицо его остается непроницаемым, хотя комбинаторика женского ума производит на него сильное впечатление.

– А что, тебе это и по плечу, и по статусу, – добавляет Дана.

– Уверена?

– А что, я не права, Олег? Что ты сидишь мрачнее тучи, надулся как паровоз?

– Почему как паровоз? Перевариваю услышанное.

– Вот чудак-человек, я же пошутила. Слышишь, пошутила! Маппет-шоу.

– Ну и шуточки у тебя…

– Хотя, между прочим, ты прав: и самому Безбородову эти деньги могут понадобиться. Ты даже примерно не представляешь, во сколько мне обходится его лечение и содержание в отдельной, навороченной палате.

Тут пришла очередь улыбаться Гагарину. Что-что, а расценки в родной своей больничке он хорошо знает, ночью разбуди.

Шутка ложь, да в ней намек. Гагарин плотно задумался. Не о морально-этической стороне дела. С тем, что для больного олигарха потеря этих крох пройдет во всех смыслах незамеченной, он не сомневается. Тем более, что оплачивать медицинские расходы действительно нужно. Олег не подозревал, что лечение олигарха покрывается с корпоративного счета, что слова Даны – женская хитрость. Однако, он, человек простодушный, решил, что при таком раскладе (взять немного денег) все останутся в выигрыше. "В полном шоколаде", как любит приговаривать Дана.

После того как Олег убеждается в разительном сходстве с

Безбородовым, он уже не боится пойти в депозитарий, что тут такого… Другое дело, что нужно обладать кодом доступа. Его ни

Олег, ни Дана не знают.

Дана сказала, что поищет, обязательно вычислит, деваться некуда, муж ее особенно изобретательным и изощренным не был, разгадка тайны лежит на поверхности, обязательно должна лежать на самом видном месте. Как те очки в детском стихотворении про рассеянную бабушку.

Несколько дней она безуспешно роется в его бумагах и ковыряется в его компьютере. Папка за папкой. Файл за файлом. Веер записных книжек, блокнотов, ежедневников. Электронная почта. Пока ничего не нарыла, но пока не отчаивалась. Знает, что найдет.

Съездила к мужу в офис. Запросила у секретарши всякие бумаги, пристально, под лупой, изучила каждую строчку. Открыла корпоративный сейф. В нем хранились в основном подарки от партнеров, дорогие и бесполезные сувениры, бессмысленная роскошь которых расстроила даже ее, привыкшую к излишествам.

Дана не сдается. Поехала в загородный коттедж, построенный в самом престижном и респектабельном месте. Ибо там тоже что-то такое было, что-то такое должно было быть… Перебрала мужнину коллекцию компакт-дисков, начала перетряхивать личную библиотеку.

– Оно есть, оно обязательно где-то хоронится… – говорит она, сдувая прилипшую ко лбу прядь волос. – Я этого так не оставлю…

Вспоминает, как бабушка говорила, если теряла что-нибудь: "Черт, черт, поигрался с ней, да за щеку…" Должно было помочь.

Не помогло.

Но не оставляла, трудилась как заведенная, пытаясь проникнуть в логику отсутствующего супруга. Вот и Олег трудился – у себя в больнице, спасая, вытаскивая на свет божий очередных обреченных.

Чаще всего у него это получалось: врачом он был отменным, самой высокой категории.

Через пару дней Дана готова была сдаться. Признать провальность. В эти дни они встречались так же, как и раньше, но почти не говорили о

"плане номер раз". Гагарин даже успел о нем позабыть, так как связь с Даной вошла в привычку. Под кожу. В подкорку. Она не утратила остроты и фееричности, но стала ожидаемой и ожиданной. Плюс работа.

Плюс проблемы, о которых нельзя вслух. Деньги.

Однажды вечером он выныривает из парного молока мысленных мыслей, сосредотачивается на том, что Дана снова талдычит про план, про поиски пароля. Наивная, ведь так можно всю жизнь искать. Олег не чувствует, что их ждет успех. Типичная завиральная теория, основанная на женской логике. Точнее, на отсутствии оной.

Но Дана взыскует диалога. Междометьями не отделаешься, и тогда

Гагарин решает рассказать о том, что, да, знаком с ее мужем, да, познакомились, когда был еще в разуме. Скажите, пожалуйста, и как же это произошло? Да неважно как, подробности не существенны, были у них кое-какие общие дела, пересекались.

– Ну, знаешь, город маленький, все друг друга знают.

– Знаю-знаю, ну и как он тебе?

– Орель.

– Ни в какое сравнение, правда?

– В смысле?

– Ну, с тобой.

– Спасибо, конечно, но откуда мне знать? Это со стороны виднее.

– Вот я со стороны и говорю.

– Влюбленной женщине нельзя верить. Она пристрастна.

– И то правда. – Дана почти всегда и во всем соглашается с Олегом.

Никогда с ним не спорит. Почти никогда. Даже странно.

Но она требует подробностей. Олег вяло отбрыкивается: не помню, да и давно это произошло… Да и мало ли у твоего Безбородова знакомств такого рода, положение обязывает знать всех.

– Твоя правда, – снова соглашается Дана.

И Олег видит, как работает компьютер в ее голове, как шестеренки цепляются за соседние шестеренки, обмениваясь импульсами. Он уже немного знает свою женщину. Немного. Скоро она станет для него открытой книгой. Если уже не стала: влюбленная женщина проста как стрела. Она движется точно в цель и не отклоняется от заданного маршрута.

Обычно такой целью является женитьба на избранном объекте.

Интересно, а что нужно от него Дане? Олег снова выныривает из мыслительного бульона, ставит разбег мыслей на тормоз: стоп, ей ничего не нужно. У нее все есть. Так или иначе, это она мне нужна.

Нужнее. Гагарин прихлебывает виски и подмигивает своему отражению в зеркальном столике: мол, это наша с тобой, старик, тайна. И об этом никто не должен знать. Никто.