Сделай и живи спокойно 3

Глава 8

— Что? И на велосипеде ездить нельзя? — я с возмущением обвёл взглядом всех членов медкомиссии.

— Да, нельзя! — ответил местный хирург(самый большой козёл, по-моему из всех).

— Я бы ещё добавил, что категорически нельзя! — с серьёзной рожей, внёс свою лепту в мой приговор, местный «доктор Менгеле», физиолог то есть.

— Да, вы совсем что ли… — начал говорить я, но был прерван главгадом-хирургом.

— Выйдите из кабинета! Завтра зайдёте за личной карточкой! Справку о нетрудоспособности, выписку, рекомендации и направление на лечение заберите, прямо сейчас, в регистратуре. До ЗАВТРА!

Я, не прощаясь, вышел из помещения. Добрёл до куда было сказано. Взял кучу уже подписанных бумажек и полностью морально убитый вышел во двор больницы.

«Вашу же мать! За что мне это! Я не доктор и ничего в этом не понимаю, но блин! Я здоров! Здоров как бык, бл. ь!» — именно такие мысли были у меня, когда я садился на велосипед. «Эта фигова комиссия отправляет меня лечиться в санаторий. На три недели! Я только что женился! Какие нахрен три недели? У меня, в подвале, оружия на целую роту и печатный станок. Если я это куда-нибудь не спрячу, то мне кирдык и даже лоб зелёнкой мазать не будут, так обойдутся» — продолжил я размышлять.

Одно я вывел из всех этих мыслей. Мне не везёт! Мне перестало вести, как только я согласился поучаствовать в этом задании Собкина. Значит надо ехать к нему, а там пусть он решает — что делать и как всё это исправить? Вот!

В линейный отдел, я зашёл пыхтя, как паровоз «ФД». Гнал на велосипеде выжимая из себя всё. Хотел успокоиться, а получилось что получилось. Удачно или нет, но никто по дороге, к кабинету Собкина, мне не встретился.

Собкин, сначала, меня внимательно выслушал, сбегал за чайником, достал баранки, а потом начал давать советы и успокаивать, одновременно:

— Ну и что такого? Подумаешь санаторий! Съездишь, подлечишься, отдохнёшь и вернёшься назад. А про Ритку не переживай. Люди на фронт уходили сразу после свадьбы и ничего. Присмотрим тут, чтобы к ней никто не подходил. Катька, вон, тоже замуж собралась. Будет с ней по вечерам разговаривать. Конкордия Прохоровна, тоже, женщина не промах. Найдёт занятие твоей супружнице, на три недели. Ехай и даже не думай. Нашёл проблему. Мне бы кто предложил, я бы ни минуты не раздумывал. Хоть отоспался бы и отвлёкся от этих дел железнодорожных.

Я сидел, пил чай и представлял — Рита спускается в подвал, а там…

— Нет! Ну как так-то?! — я аж подпрыгнул со стула, — Как они могут меня куда-то посылать? Порекомендовать могут, я согласен. Но посылать, сразу, вот так… Не понимаю.

Собкин внимательно на меня посмотрел. Подумал. Зачем-то подошёл к сейфу. Открыл этот железный ящик. Достал оттуда стопку листов. Ухмыльнулся и, уже с бумагами, вернулся за стол. Всё также улыбаясь, начал перебирать листки с текстом и говорить:

— Вот смотри. В апреле вышел указ о санаторном и профилактическом лечении. Правительство беспокоится о народе — путёвки оплачивает, теперь, вместе с организацией, где ты работаешь. Люди воевали и никто не хочет, чтобы в мирное время гибли люди от перенапряжения. Надо вовремя отдыхать и лечиться от профессиональных заболеваний. Читай газеты, что ни день, то новый санаторий открывают.

— Это хорошо, — согласился я с лейтенантом, — но мне-то зачем это нужно? Пусть ветеранов посылают или действительно больных людей. Я же здоров! Вон, сегодня, опять, с брёвнышком начал заниматься. Ничего не болит и никакого дискомфорта не испытываю. Лучше вам, действительно, по этой путёвке съездить, в таком случае, чем мне.

Уговоры продолжались ещё минут десять. Потом я сдался. Но с условием, что Собкин, сам всё будет объяснять Рите и Конкордии Прохоровне. Мне такого не надо. Я спокойно пожить хочу. И желательно ближайшие лет пятьдесят. Товарищ лейтенант обещал всё уладить. На этом мы с ним попрощались.

Мимо кабинета Катерины, я не смог пройти. Зашёл. Посидели, обсудили новости. Катя, также как и Собкин, настаивала на моём лечении в санатории. Мотивируя свои мысли тем, что врачам виднее и их нужно слушать. Я через силу вынужден был признать её правоту. Хотя, в душе, у меня всё было против этого. Катя отобрала документы, которые я убирал в нагрудный карман, немного пошуршала листами. Потом заинтересовалась и неожиданно обрадовала, сообщив, что путёвка не имеет временной привязки. То есть я могу ехать лечиться в любое время. Но есть и ограничения. Больничный лист у меня продолжен до тринадцатого сентября — до следующего вторника. Первый раз я такое вижу. Обычно закрывают в пятницу или в понедельник. Но это ладно, мне же лучше. По словам Катерины, в следующий раз мне его должны продолжить, или закрыть, уже в санатории, когда туда доберусь и зарегистрируюсь. Ну хоть что-то в жизни хорошее появилось. Весь под впечатлениями, я высказал всё, что думаю о медицинских работниках — в общем и тех, кто был в медкомиссии — в частности. Почему они мне сразу не сказали, что ехать лечиться надо когда удобно, а не прямо завтра?! Сидели между собой разговаривали, а на меня никакого внимания не обращали. Могли бы хоть одним словом намекнуть. Я что, сам должен, в этой ихней бумажной кухне, разбираться? Интеллигенция — мать иху! Шарикова на на них нету. Этот быстро бы их, на место поставил.

Час за разговорами пролетел незаметно. Мне пора уже Риту ехать встречать. Катя также заметно волнуется. Не знаю почему, но наверное что-то важное. Поэтому я не стал заморачиваться и просто попрощался. И уже выходя в дверь, чуть не стукнулся лбом об товарища Собкина. Он как раз наоборот заходил в кабинет. Минутная заминка и я слышу от него:

— О! Вилор, а я тебя искал! Как знал, что ты будешь у Катерины сидеть. Небось чаи гоняли, пока начальство трудится не покладая рук?

— Вот ведь! — вырвалось у меня, когда понял, что ничего хорошего от этой встречи мне не будет и подумал: — «Надо же, чуть-чуть не успел, а ведь мог смыться потихому».

Лейтенант не стал рассусоливать и сразу попёр в атаку:

— Вилор, а ты ничего не хочешь сказать?

— Это не я! — на всякий случай решил откреститься от любого обвинения. Фик его знает, что этому ушибленному лейтенанту в голову взбредёт, — и вообще он первый начал. Вот!

— Кто?! — в один голос спросили Катя с Собкиным и уставились на меня. Катя, как самая нетерпеливая, переспросила, — Куда ты опять влез?!

— А вы вообще про что? — я продолжил играть непонимание, а заодно начал хлопать ладонями себя по одежде, делая вид, что что-то потерял в своих карманах.

— Нет уж, — лейтенант всё же решил продолжить разборки, — это ты нам скажи! Почему все, когда ищут тебя, звонят мне? Я вообще-то в секретари к тебе не нанимался.

— А! Так это не я, — обрадовался я, — это у них надо спросить, откуда они знают ваш номер телефона. Я тут не причём, потому что не помню, хоть и знаю. А кто звонил?

— Это как? — опять в унисон спросили Катерина и лейтенант.

Пришлось объяснять, что память это штука такая — непонятная и можно много всякого помнить, что не нужно, а можно сразу забыть что-то важное. Минут пять потратил, пока дошло до этих учителей. Сам не понимаю, что я там наговорил. Но вроде отстали. Только Собкин не тот человек, который хоть что-то забывает. Начал меня грузить, по полной программе. Всё вспомнил… даже, про засаду возле тёщиного дома. Хотя я, к этому, вообще никаким боком не причастен. Там ситуация очень необычная — с двойным или даже тройным дном, по словам лейтенанта. Всё хитро переплелось так, что управление МГБ само не знает — радоваться или наоборот печалиться. Перемешались в кучу — уголовники, БХСС и министерство обороны. Мне-то пофиг, но желательно, чтобы от тёщи отстали все!

Я уже собрался уходить, когда Собкин меня опять придержал — вспомнил зачем он сюда пришёл. Вот, блин! А я думал, что он забыл. Зря я надеялся — помнит он всё. В общем отправил он меня к Исиповой. Она, оказывается, всех на ноги подняла, меня разыскивая. Какое-то срочное дело у неё. Лейтенант строго предупредил, что если я не появлюсь у секретаря сегодня, то меня туда доставит Фёдор, на машине и под арестом. Сдаст с рук на руки. Вот уж чего мне не нужно, так это Фёдора в качестве сопровождения. Я лучше сам как-нибудь доберусь. Без этого любителя поговорить о женщинах и новых фильмах. Брр! Как представлю, так сразу куда-то в тихое место хочется, типа пустыни Сахара.

Весь в сомнениях о том, чем мне грозит визит к комсоргу, я не торопился закрывать дверь в кабинет Катерины. Собкин это принял на свой счёт и как бы извиняясь произнёс:

— Вилор, я рапорт на имя Ивана Ивановича Горгонова по спецпочте отправил. Мы с ним немного знакомы. Он должен разобраться в твоём деле. Я тебе обещаю, что награду ты получишь обязательно!

— Спасибо, товарищ Собкин, — задумчиво ответил я и вышел из кабинета.

И это ещё на мою голову! Пока шёл по коридору, вроде всё ничего, а стоило выйти на улицу, как началось. Эмоции навалились, как будто бы молотком меня огрели. Честное слово, чуть ли не истерика началась. Столько всего и сразу обрушилось. Мысли в голове путались, хотелось куда-то бежать, что-то делать, кого-то догонять, кому-то что-то доказывать, а может и морду лица набить. В общем — пинпец полный! А-а-а! Задание от деда, расстрел за то что находится в подвале, лечение в санатории, квалификационный экзамен и теперь ещё Исипова со своими хотелками! Награда? Да на хрям она мне нужна! Мне бы пару дней спокойных, вместо неё. Разорваться я не могу, а делать всё, всё равно надо. Ещё и эта фамилия, что упомянул Собкин. Мне она почему-то кажется знакомой. Не могу вспомнить, но точно уверен, что что-то слышал о этом человеке. Очнулся только после пятого пирожка. Оказывается я пришёл на привокзальный рынок. Где меня узнали, а я по привычке начал набивать желудок. И ведь даже не заметил! Во дела…

Час потратил на то, чтобы найти Татьяну Николаевну. Она такая же неугомонная как Катерина, вечно где-то пропадает. Но нашёл и очень удивился новостям, что она мне сообщила. Дело в том, что слухи, о моём героическом поведении в момент задержания опасного преступника, дошли до кого-то из руководства ВЛКСМ. Те решили это дело обыграть по своему, для поднятия престижа комсомольской организации и соответственно наградить чем-то почётным от СЕБЯ. Но сделали это как-то коряво и, к тому же, ни с кем не посоветовались. Я не большой специалист в таких делах. Поэтому не могу сказать, что и где пошло неправильно. Но результат получился занимательный. Состоялось экстренное совещание ЦК ВЛКСМ, где определились с наградой. Это была «Почётная грамота от ЦК ВЛКСМ», которая тут же была напечатана и запротоколирована в скрижалях комсомольской летописи. А вот дальше всё пошло не так. В МГБ тоже свой хлеб ели не зря. Узнали про это дело и резко настучали по рукам комсомольским вожакам. В общем — грамота есть, а освещать в прессе и по радио это дело нельзя. Короче — делайте что хотите: награждайте, поощряйте, хоть в лобик поцелуйте, но — пока идёт следствие, это не должно стать достоянием общественности — до определённого момента. Когда этот момент наступит — никто не знает. Поэтому мне надо просто съездить в Москву и получить грамоту. Ну и желательно помалкивать по этому поводу. Я же говорю — дурдом полный, хоть и занятный. Ладно, чего уж там, прокачусь до столицы, как только время появится. Может даже послезавтра. Посмотрим, чего сейчас загадывать-то. Кстати, Татьяна посоветовала думать быстрее, потому что неизвестно, что там в ЦК ВЛКСМ творится. А вот комсомолец, награждённый ТАКОЙ почётной грамотой это уже ого-го какой уровень. Всё-таки высшая награда, как-никак, которую может дать эта организация. И ещё Исипова взяла с меня обещание, что как только я соберусь в Москву, сразу же ей сообщить. Будет небольшое поручение. Да и ладно. Времени у меня не осталось совсем. Рита наверное уже ждёт.

Успел почти вовремя. Рита уже была в той стадии, когда «надо куда-то бежать, а вдруг что-то случилось», но я в последний момент появился.

Домой шли через общежитие. Я опять запасся дровами. Как бы мне от коменданта не прилетело, за не целевое использование. Надо как-то решать эту проблему. В «Гортоп» что ли сходить, заявку подать, на парочку кубов осины? А впрочем у меня и так есть чем заняться. На фиг ещё и это себе на шею вешать. Решу чуть позже. В конце концов, можно день на берегу просидеть, прямо возле дома. Там, по реке, часто всякая всячина деревянная плавает. Можно наловить. Подумаю над этим.

Всю дорогу до дома я рассказывал мои сегодняшние приключения. Рита серьёзно все воспринимала, особенно про лечение в санатории. А когда я завёл разговор о поездке в Москву, то долго молчала. Видно было, что ей очень трудно принять решение. Но сейчас другое время и комсомольский секретарь это большая фигура. Решение было однозначным — надо ехать, сначала в столицу, а потом лечиться. Да, прямо так и сказала! А я что? Да ничего. Согласен я, давно уже, после пирожков вокзальных успокоился и решил. Так что всё решилось — еду!

Не знаю почему, но как-то так получилось, что чисто интуитивно, решили пройтись мимо пристани. Случайно вышло, честно. Шли-шли и вышли к ней. А теперь — только мимо неё или в горку, через городской парк. Решили идти по набережной. Погода хорошая, чего бы не пройтись? Нам спешить некуда и уж один-то час, мы имеем право погулять? Вот и гуляем походя мимо реки. Нам можно. Да и природа здесь замечательная, особенно в это время года. Листва, на кустах и деревьях ещё сильная и свой цвет пока не собирается менять. Хорошо! Правый берег особенно красив. Мы пару раз останавливались чтобы полюбоваться на эту красоту.

На стихийном мини-рынке, что возле лодочной станции, мы купили огромного сазана. Никогда не думал, что у нас такие водятся. Ниже по течению, может быть, а у нас тут не видел ни разу. Но вот он! Прямо передо мной лежит и жабрами шевелит. Поросёнок речной — килограмм на десять весом. Но тут я могу ошибаться. Потому что не было у нас весов. Ни у кого не было. Здесь вообще не было принято, с весами торговать. Нравиться рыбка — торгуйся или покупай за ту цену, что тебе говорят, а если нет, то и иди — сам лови. Река вот она! Глаза разуй и звиздуй, пока по шее не получил. Впрочем цены были умеренные и их никто не задирал. Да торговаться никто не запрещал, только надо это делать правильно. Рита не умела, но я рядом был. В общем, нормально всё получилось — будет у нас рыбный ужин. Ещё и тёщу позовём, для решения некоторых вопросов. А что? Я таких огромных рыбин не знаю как готовить. Пусть подсказывает. Всю жизнь возле реки прожила, должна уметь. Не, я, как и любой нормальный мужик, могу просто порубить на кусочки, пожарить и мне будет нормально. Но ведь охота что-то такого — необычного… Вот и озадачу Конкордию Прохоровну пусть поработает на благо молодой семьи. А у меня своих дел много. Мне вон печку надо до конца доводить. Рита постоянно жалуется на примусы. То ли керосин плохой, то ли сами они хреновые — надо смотреть. А будет печь и все проблемы решаться сами собой.

Рита убежала за своей мамой, а я занялся печкой. Буду топить полный цикл. Заодно проверю на мелкие недоделки. Я уверен в качестве своей работы, но проверить необходимо. Фик его знает это тело. Может у него пальцы кривые и глаза под другим углом смотрят? На первый взгляд всё нормально, а начнёшь зимним ходом топить и попрёт дым из всех щелей, что сразу не заметил. Вот и занимаюсь.

Работа привычная — глиняный раствор развести пожиже, вьюшки какие надо открыть полностью, в топку дрова посуше, поддувало настежь, запалить огонь и наблюдать. С одной стороны — нудно и суетно, а с другой — никто за меня это не сделает. К тому же зима не за горами и уже сейчас надо о этом помнить.

Пока занимался этим важным делом, пришли Рита и тёща. Первым делом меня попросили отвлечься от печки и почистить рыбину. А я что! Мне это не трудно. Речка рядом, там этим и занялся. Почистил и выпотрошил как учили. Надеюсь, что моим понравиться и никаких вопросов к качеству не будет. С берега понаблюдал за дымом, что поднимался из трубы. Нормальная, безветренная погода, поэтому хорошо видно работу печной тяги. Блин! С такой тягой никаких дров не хватит. Надо бежать и с поддувалом немного поработать. Но и хорошая тяга это сигнал, что печь нагрелась и скорее всего просохла полностью. В общем, на хрям эту рыбину — отдам девчонкам, пусть дальше сами, её только приготовить осталось. А мне надо с печкой работать и не отвлекаться на всякие мелочи.

Ужин прошёл весело. К нам на огонёк заглянули Катерина с женихом. Были разговоры и смешные истории. Но это всё потом, а сначала мы с Николаем(дедом Колей, его, как-то язык не поворачивается называть) осмотрели мою печь со всех сторон. Я, перед этим, успел замазать несколько небольших «свищей» и осмотр закончился с положительным результатом. С меня взяли обещание сделать такую же. Согласился, куда мне деваться. А вот потом был ужин! Рыбный супчик — на первое и кусочки сазана тушёные в сметане с картошкой — на второе. Обалдеть, не встать! Всё было вкусно. Тёща подтвердила гордое звание калужанки и это замечательно! Не, там и Рита участвовала, а на заключительной этапе ещё и Катерина присоединилась. Но всё это готовилось под чутким руководством Конкордии Прохоровны, за что ей отдельное спасибо. Нормально посидели, короче.

Провожали домой тёщу все вместе. Тут идти-то всего ничего, но — надо же ей отдать должное, за такой прекрасный ужин. По дороге шли двумя группами: мы с Николаем и все наши женщины, отдельно. И я теперь знаю, что первоначально визит Катерины был предназначен для разговора о моей поездке в санаторий. Катя хотела поговорить с Марго, чтобы она слишком не расстраивалась. Но та и сама была подготовлена мной. Так что всё разрешилось быстро и переросло в шикарный ужин. Потом немного проводили Катерину с Николаем. До перекрёстка улицы Кутузова и Беляева проводили. Там где первый фонарь уличный попался. Ну и всё вроде с гостями. Вернулись домой и занялись тем, чем и должны заниматься молодожёны. В общем нормально день прошёл, да и ночь тоже…

Утром проводил Риту в техникум, а сам отправился в больницу. Надо оставшиеся документы забрать. Иначе потом времени не будет. Я решил, что два дня буду заниматься очисткой подвала. Надо его в порядок приводить. Скоро заготовки на зиму пойдут, а хранить негде. Да и всякой картошкой с морковкой запасаться надо. Про капусту промолчу, ещё не время. У меня тут столько места пропадает, что даже обидно. Это ещё Рита с тёщей не в курсе, а то было бы мне совсем грустно. Вот спрячу всё лишнее в подземном ходу, тогда и расскажу про подвал. А пока, молчу и занимаюсь своим делом.

В больнице сегодня всё получилось на удивление удачно. За это большое спасибо старшей медсестре. Она, в отличии от всяких сильно умных товарищей, действительно занималась делом. Стоило только назвать фамилию, как на столе тут же появились все необходимые бумаги. Одного не пойму — почему она мной вчера не занималась? Почему документы вчера выдавала регистратура? Хотя, что я знаю о местных порядках, может так и надо было. Дополнительно я выслушал получасовую лекцию, на тему «Как правильно и без проблем заселиться в санаторий, а так же кому и какие документы показывать». А мне только этого и не хватало. Я же просто не представляю, как тут, в этом времени, такие вопросы решаются. Слава богу, нашлась одна хорошая женщина, которая всё объяснила. Теперь можно спокойно ехать в Сочи.

Окрылённый, таким хорошим началом дня, я вернулся домой и наконец-то занялся подвалом. В первую очередь, с матерком и всяческими прибаутками, я затащил печатный станок в подземный ход. Это было самое сложное. Два часа на это потратил. Но допёр его, до самого земляного завала. А вот потом, после небольшого перерыва, занялся всем остальным. Умотался страшно, но большую часть удалось убрать. В основном это конечно оружие — пулемёт и револьверы. Винтовки оставил на потом, они в ящиках и ими хорошо можно будет перекрыть подземный ход, прямо перед дверью. С гранатами и патронами буду завтра разбираться. Там, кстати, можно кое-что оставить и не убирать. Попалось тут, среди опасного груза, несколько вполне приличных вещей. Например тиски — это же не оружие? Вот и оставлю себе. Надо будет только поднять наверх и в сарае расположить. Или вот — медогонка, она разве является чем-то запрещённым? Про слесарный инструмент промолчу и так всё ясно. А если кто, вдруг спросит, то так и скажу, что нашёл в подвале. Пусть попробуют доказать обратное!

Перед тем, как идти встречать Риту, решил окупнуться в речке. Вода в Оке уже холодная, но мне же не заплывы устраивать. Так, чутка пот смыть, да от пыли в волосах избавиться. Не охота чистую одежду на грязное тело одевать. Да и Марго, наверное, будет приятнее с чистым мужем идти, чем с потным чучелом. Вот и поплёлся на свой заливной луг. Имею право.

А не такая уж и холодная вода в реке оказалась. Или это я такой терпеливый? Нормально ополоснулся, а заодно и с ребятнёй местной поговорил. Они тут раков ловят. А что? Время такое — всё кушать хотят. А тут идеальное место для раковой охоты. Берег глинистый, но дно каменистое и спокойное течение. Они ведро натаскали руками. Правда все синие сидели — замёрзли, как не знаю кто. Но наверное это того стоило. Мне предложили за небольшую плату купить всех сразу. А я даже не стал думать. Сбегал домой, за деньгами и пустым ведром, и конечно же купил. Будет чем Риту побаловать после учёбы. А для меня это не таки уж и большие траты. Надо — каждый день могу покупать.

Пока возился в сарае, пытаясь поаккуратнее выкатить велосипед, прибежала тёща. Она пирожков со всякой всячиной напекла. Вот и решила меня покормить. А мне уже ехать надо. Времени в обрез, только-только до техникума доехать. Но я поддался уговорам и парочку тёпленьких, с гречкой, жареным луком и морковкой, проглотил. А-а-а, как же это вкусно! На радостях отдал ведро с раками Конкордии Прохоровне, пусть занимается. Сама покушает, когда приготовит, и нам с Ритой чего-нибудь останется, на поужинать. Хотя, еды в доме и так хватает. Но раки это отдельная история.

Крутил педали и надеялся что не опоздал. Решил немного сократить дорогу и проехать мимо рынка. Там хоть и короче, но дорога из булыжника. Что не очень, для велосипеда. А тут такая непонятная суета творится. Решил посмотреть — всё равно мимо еду…

В Калугу приехал цирк. Шапито. Они только-только начали обустраиваться. К воскресенью, наверное, поставят шатёр и начнут представления. А я, блин, уезжаю в Москву. Опять всё самое интересное мимо меня проходит. В толпе, добровольных подсказчиков, которые больше мешали чем помогали, я опять увидел знакомую парочку пенсионеров. Они делали вид, что наблюдают за установкой шатра. Вот ведь, не было печали.

Возле техникума происходило что-то непонятное. Толпа народа собралась напротив входа, что-то кричала, хлопала в ладоши и просто обсуждала. И где мне тут Марго искать? Здесь человек пятьсот собралось. Прямо, даже, как-то растерялся…