Сексуальный переворот в Оушн-Сити

Глава 27

В городском управлении полиции дежурный офицер внимательно выслушал рассказ Макса и постарался немного успокоить пострадавшую. Как выяснилось, в полицию уже поступили многочисленные звонки о стрельбе на пляже и несколько патрульных машин получили указание немедленно следовать к месту происшествия.

Сообщение взволнованной женщины, примчавшейся в управление на джипе прямо в бикини, помогло уточнить приметы неизвестной преступницы и некоторые детали самого нападения.

– У нее на груди татуировка, – несколько раз повторил Макс, пока полицейский что-то записывал в своем журнале.

– Вы запомнили марку машины?

Камакин утвердительно кивнул.

– По-моему, у нее была красная «Хонда».

Камакину стоило немалых трудов убедить копов взять его в одну из своих патрульных машин. Те долго отнекивались, ссылаясь на какие-то должностные инструкции, но, в конце концов, пошли на попятный и все же дали согласие. Решающим доводом стало утверждение Макса, что никто из городских стражей порядка в глаза не видел ни пресловутой амазонки, ни его, Камакина, похищенной «сестры».

Насчет сестры Макс, конечно, приврал, но именно этот ход оказался наиболее верным. Спустя сорок минут после того, как взволнованный Камакин сделал заявление дежурному офицеру, он (то есть Макс) уже располагался на заднем сидении патрульной машины № 93 в обществе сержанта Фергюссона и его напарника сержанта Флинта.

Фергюссону на вид было около тридцати пяти. Глядя на медвежью фигуру копа и его круглую красную физиономию с маленькими заплывшими глазками, крупным мясистым носом и еще более мясистыми щеками и подбородком, Камакин предположил, что тот весит никак не меньше ста тридцати кило и, кажется, не дурак выпить.

Сержант Флинт выглядел младше Фергюссона, но, в отличие от напарника, определенно не обладал представительной внешностью. Будучи на голову ниже и примерно в два с лишним раза тоньше Фергюссона, Флинт, скорее, походил на неприметного серого воробьишку с круглыми, немного удивленными глазками, острым любопытным носиком и ртом, действительно чем-то напоминающим птичий клюв. Растрепанные волосы пепельного цвета лихо торчали у него из-под форменной фуражки, которую полицейский почему-то не хотел снимать с головы даже в машине.

С первых же слов, произнесенных Флинтом, Максу стало ясно, кто старший в их троице. У маленького сержанта, несмотря на тщедушную внешность, оказался звучный басовитый голос, которым он бойко забивал писклявый тенорок Фергюссона.

– Для начала я должен убедиться, что эта ведьма с автоматом не выискивает очередную жертву в нашем квадрате! – твердо заявил Флинт, и Фергюссон покорно запустил двигатель «девяносто третьей».

В течение следующего часа их автомобиль со включенной сиреной носился по кварталам закрепленного за Флинтом участка в поисках зловредной девицы, а Камакин со все возрастающим удивлением наблюдал за тем, как воробей-Флинт уверенно командует безропотным медведем-Фергюссоном (Макс не удержался и сразу же мысленно дал прозвище каждому из сержантов).

Помимо этого Камакин, правда, не забывал таращиться по сторонам, пытаясь обнаружить злополучную «Хонду».

– Куда ты прешь? Там одностороннее движение! – шумел воробей, и Фергюссон в очередной раз тяжело вздыхал и обливался потом.

– Сворачивай влево! – и медведь проворно выполнял приказ бдительного начальника, который при этом как ни в чем ни бывало жевал гамбургер, запивая его обжигающе горячим кофе.

Очень скоро и Макс, и воробей-Флинт поняли, что ведьма с автоматом, похоже, ограничилась захватом одной заложницы и сейчас, вероятно, отсиживается в каком-нибудь тайном убежище, верша там свои темные делишки.

– Малый ход! – наконец по-морскому скомандовал Флинт и «девяносто третья» послушно погасила скорость и медленно заскользила вдоль бетонной кромки.

– Может, и шарманку выключим? – предложил Макс, намекая на противные завывания сирены. Полицейская сирена почему-то раздражала его гораздо больше, чем маячившая перед глазами полицейская форма сержантов.

Флинт оценил своевременность предложения полуголой дамочки с заднего сидения и важно кивнул напарнику. Тот незамедлительно выполнил указание, нажав на нужную кнопку.

С начала поисков прошло уже больше пяти часов, когда Камакин обнаружил очередную красную «Хонду». Она стояла в глубине открытого гаража и, если бы не лучи заходящего солнца, Макс вряд ли бы заметил автомобиль.

– Еще одна «Хонда»! – он легонько толкнул в плече дремлющего сержанта.

– Где?! – встрепенулся Флинт.

Они остановили машину и сдали задним ходом, чтобы получше разглядеть цвет и марку гаражного авто.

В ходе короткой разведки полицейские довольно быстро убедились, что «Хонда» еще совсем недавно побывала в какой-то передряге: у нее были сильно поцарапаны крылья и двери, а также серьезно поврежден передний бампер. Заглянув под машину, Флинт обнаружил под двигателем большую лужу масла.

Воробей тут же связался по рации с управлением полиции и доложил о находке. Управление терпеливо выслушало доклад и приказало ждать.

Через десять минут на Гардинг-стрит рядом с ничем не примечательным двухэтажным домом с балкончиком находилось не менее пятнадцати патрульных машин и сорока полицейских во главе с окружным шерифом Уильямом Шумахером.

Зрелище было что надо: тревожно мелькали полицейские мигалки, шериф Шумахер, отдавая приказания, что-то гневно кричал в свой мегафон, а десятки табельных стволов невесть откуда взявшихся копов, словно заколдованные, уставились в сторону окон и дверей подозрительного дома.

Тем временем Макс сидел в «девяносто третьей» и тихо молился за успех операции по спасению Эдика.

Операция началась через полчаса, когда Шумахер окончательно убедился, что похитительница, или же похитители, не собираются выходить к полиции с поднятыми руками.

Штурм был стремительным и неотразимым. По команде Шумахера два десятка молодцов в бронежилетах и специальных шлемах дружно вышибли двери и почти все окна первого этажа, после чего вихрем ворвались в дом.

Наварро они обнаружили в ванной комнате, где тот безмятежно при включенном на полную громкость магнитофоне нежился в пенной воде. Завидев воинственно настроенных мужчин, преступница подняла дикий крик, но ее быстро успокоили, как только разглядели орла на груди.

Эдика нашли на чердаке, подвешенным вниз головой за здоровенный металлический крюк. Когда Максу удалось, наконец, прорваться к нему, Дьячкофф лежал на носилках с отрешенным лицом и тихо стонал. Рядом с ним хлопотали два санитара.

Камакин довольно бесцеремонно отодвинул в сторону одного из медбратьев и нежно похлопал приятеля по щеке.

– Эдик, ты в порядке? – в эту минуту Макс испытывал к нему почти материнскую любовь.

Дьячкофф открыл глаза и слабо кивнул.

– Она была уверена, что все это сделал я… – всхлипнув, признался Эдик.

При захвате преступницу явно застигли врасплох, и потом, когда ее в наручниках привезли в полицейское управление и отвели на допрос в кабинет к Шумахеру, она все еще находилась в легком шоке.

В служебном кабинете полицейского начальника эта испуганная девица с мокрой головой, в малиновом банном халате и шлепанцах на босу ногу, выглядела довольно пикантно.

Шериф долго разглядывал ее лицо, наполовину скрытое прядями черных влажных волос, прежде чем потребовал показать ему татуировку.

Мексиканка было заупрямилась, но приведший ее коп крепко схватил красотку за руки, а затем бесцеремонно распахнул халат на груди у строптивой пленницы.

Воспоминания о беглом Наварро были еще весьма свежи в памяти Шумахера, и едва увидев знакомую татуировку с орлом на смуглой коже девицы, он обомлел так, будто внезапно нашел золотой самородок размером с приличный булыжник!

– Надо же, как повезло! – поделился он своей радостью с охранником.

В отличие от полицейского сержанта, Наварро не разделил восторгов шерифа и, рванувшись всем телом, безуспешно попытался освободиться из крепких лапищ копа.

– Попробуйте только меня тронуть! – завизжал он, но на этот протест никто даже не обратил внимания.

Шумахер просто не мог поверить своему счастью, разглядывая Наварро с головы до ног, словно породистую кобылу на скачках в Кентукки.

– Чего только люди не придумают, чтоб не загреметь в тюрьму! – восхищенно бубнил он себе под нос.

Правда, шериф недолго пребывал в эйфории по поводу своего неожиданного открытия и вскоре, вызвав помощника, приказал тому снять у мексиканки отпечатки пальцев.

Арестованная девица не проронила ни слова во время этой унизительной процедуры и лишь жгла ненавидящим взглядом счастливого шерифа, который тоже не спускал с нее глаз.

Компьютерная проверка быстро подтвердила идентичность отпечатков мексиканки и сбежавшего Наварро, о чем Шумахер тут же с радостью сообщил своей пленнице.

– Теперь, голубчик, придется рассказать не только про наркотики, но и про тех, кто тебе помог с этим маскарадом!

В подтверждение своих слов Шумахер попробовал было беспардонно ухватить Наварро за грудь, но тот вдруг стремительно наклонил голову и, будто собака, вцепился зубами в руку шерифа.

Когда через минуту охраннику с огромным трудом все же удалось оттащить пленницу в сторону, та, едва отдышавшись, неожиданно заговорила вновь.

– Вы не услышите от меня ни слова, пока не превратите обратно в мужика! – решительно заявила она. – А я много чего могу порассказать, – с наглой ухмылкой добавила мексиканка, не без удовольствия наблюдая за тем, как шериф, морщась от боли, потирает укушенную руку.

К счастью, Дьячкофф отделался лишь испугом и несколькими малозаметными царапинами, так что ему не потребовалась сколь-нибудь серьезная медицинская помощь. Дав полицейским краткие показания, в которых правдивая часть была в несколько раз меньше другой, придуманной, Макс и Эдик, наконец, расстались со стражами закона.

Не меньше изворотливости приятелям пришлось проявить и для того, чтобы их физиономии не попали в фото– и телеобъективы, ибо репортерская братия уже несколько часов активно охотилась за всеми участниками событий на пляже «Тропикана».

Они вернулись в отель за полночь, по горло сытые дневными приключениями.

Сонный Дьюк встретил парочку двусмысленной фразой:

– Я думал, вы уже не вернетесь.

– Это почему же?! – опешил Дьячкофф.

– Ваша жена выглядела такой рассерженной…

– Жена?!!

Дьюк состроил хитрую гримасу:

– Ребята, бросьте прикидываться: она мне все рассказала!

– О чем это вы? – подключился к разговору Каманин.

– Я-то вас отлично понимаю, – закивал Дьюк. – Сам пять лет был женат!

Вдруг Каманина осенило:

– Постойте, у нее была татуировка?

– Еще какая, – подтвердил Дьюк. – Не отказался бы поменяться местами с той птичкой!

– Она приезжала утром? – допытывался Макс.

– Ну да, после того, как вы укатили на пляж, – Дьюка явно тяготили эти расспросы. – Ладно, все это ерунда, – вдруг оживился он. – Скажите лучше, как вам удалось приделать эти штуки? – Дьюк бесцеремонно ухватил Эдика за грудь. – Силикон, угадал?… Дьячкофф ошеломленно выпучил глаза.

– Какого черта?! – взвизгнул он.

Макс мгновенно оценил ситуацию и резким точным ударом свалил наглеца с ног. Тот не сразу смог подняться, а когда ему все же удалось сесть на пол, парочки рядом не было.

– Твою мать!!! – ахнул Дьюк, ощупывая расквашенный нос. – А удар, как у мужика…

Окончательно Дьячкофф успокоился лишь после того, как принял душ и пристроился перед зеркалом, чтобы сделать маску для лица. Все это время Макс озабоченно вышагивал по комнате, изредка поглядывая на ушибленный кулак.

Неожиданно он остановился рядом с Эдиком, бесстыдно уставившись на голые ноги приятеля.

– Ха! А ведь завтра у Левы вечеринка! – просиял Камакин.

– Что из того?

– Ничего… Можно составить ему компанию, – предложил довольный Макс.

– Я бы предпочла кого-нибудь другого, – буркнул Эдик и приятель заметил, что в его присутствии Дьячкофф впервые отважился заявить о себе подобным образом.

– Отчего же, Глюкман умеет обращаться с дамами! – хохотнул Макс.

– Синяя Борода тоже умел.

– Послушай, Эдик, он совсем не так страшен, – Макс вдруг стал задумчивым. – Вот если бы нам удалось заманить его в постель…

Дьячкофф резко обернулся:

– Это еще зачем?!

– В спальне Лева пока обходится без Чемпиона, – прозрачно намекнул Макс.

Наступила томительная пауза.

– И кто, по-твоему, должен с ним лечь? – тихо спросил Дьячкофф.

– Я не в его вкусе, – осторожно начал Камакин. – В конце концов, будь я поплотнее и чуть ниже ростом…

Он не успел закончить, потому что Дьячкофф поспешно вскочил со стула.

– Черта с два! – крикнул Эдик и решительно направился к шкафу, где находилась его дорожная сумка. Затем он принялся швырять в нее вещи: юбки, блузы, нижнее белье.

– Я и так по уши в дерьме! – возмущенно бормотал Дьячкофф. – Но, оказывается, этого мало: теперь нужно еще и улечься в постель с главным ублюдком! – Он рывком застегнул молнию на сумке. – Не выйдет! Найди себе другую дуру!

Эдик быстро переоделся и, схватив сумку, направился к двери.

– Куда теперь? – окликнул его Макс.

– К мамочке в Нью-Йорк! – Дьячкофф обернулся. – Там, по крайней мере, женщин не подвешивают к потолку за ноги!

– И чем займешься?

– Без работы не останусь! – с вызовом ответил Эдик.

Камакин громко расхохотался:

– Хотел бы я взглянуть на кретина, что согласится тебя взять!

Эдик даже не поморщился.

– В Бронксе я буду нарасхват! – он решительно шагнул к выходу.

– Катись к чертям!!! – напутствовал его Камакин. – Но имей ввиду, я забираю твой гонорар!

Последнее замечание застало Эдика уже на пороге.

– Паршивый интриган! – огрызнулся Дьячкофф и громко захлопнул за собою дверь.

После ухода Эдика Макс еще долго негодовал, вновь и вновь переживая недавний спор.

– Интриган?!. Еще чего! – обиженно бубнил он. – Можно подумать, что деньги у меня в кармане.

Макс подошел к зеркалу, рядом с которым лежали пудра и духи приятеля.

– Ха! Я и сам все сделаю… – заявил Камакин, глядя на отражение своей расстроенной физиономии. – Сперва только придумаю, как… – признался он самому себе.

Пока Камакин рассуждал перед зеркалом, дверь номера опять открылась, и на пороге появился Эдик со своей сумкой.

– Чего тебе? – грубо спросил Макс, но потом, вспомнив про пудру на столике, понимающе кивнул:

– Ах да… Предметы первой необходимости!

Но Эдик не обратил на иронию приятеля никакого внимания.

– Хрен с тобой, я согласна! – пробурчал он и, поставив сумку на кровать, принялся доставать из нее вещи.