Семейные портреты

Любовь земная

Эти два портрета самые главные. С них все начинается. Их желанием, их волей соединяются две галактики: чужие друг другу люди становятся самыми родными. Их союз порождает новую жизнь и придает ей единственные, неповторимые черты и свойства. Их отношениями определяется мир и покой или, напротив, тревоги и страхи большого числа людей: тещи и тестя, свекра и свекрови, деверей, золовок, бабушек и дедушек.

А ими самими что движет? Какая такая сила? Чем вызвано решение: из сотен, тысяч людей, что встречаются, общаются с ними, избрать себе именно ЕЕ и ЕГО и никого другого? Вот спросите тех, кто ставит подпись в книге жизни: твоя подруга воплощает предел твоих мечтаний? Ты ее и только ее хочешь видеть рядом с собой всю жизнь, через нее обессмертить себя в потомстве? С теми же вопросами подойдите потом к невестам. И посмотрите на их лица. Скорей всего вы прочтете на них растерянность и даже раздражение. О чем их тут спрашивают? Ну конечно же, они сейчас ни о ком другом не помышляют. Только с этим человеком, что стоит рядом, возможно счастье.

Искренне забыты увлечения прежних лет, потому что крайне редко до свадьбы сохраняются детские и юношеские влюбленности. Ведь первая любовь оттого так и называется, что предполагается наличие других, последующих. Из ума и памяти выпадает и идеал, рисовавшийся юному воображению. И не вызывает смущения, что тот, кто будет делить с тобой радости и печали, мало схож с героем грез. Тебе с малолетства нравились блондины с голубыми глазами, а выходишь замуж за брюнета с карими. Ему всегда виделась грядущая жена яркой красавицей, «что неможно глаз отвесть», а берет за себя маленькую простенькую востроглазую девчонку. Что за чудеса такие с ними происходят? Ну деды и бабки сваливали подобные превращения на «промысел божий», дескать, на небесах браки творятся, кому с кем быть, судьба решает. Теперь кивать за свой выбор не на кого. Разве что на нее, на всесильную, неодолимую, необъяснимую, не подотчетную никакому разуму ЛЮБОВЬ. А раз она необъяснима и безрассудна, то и разговаривать про то, почему именно с Машей, а не с Катей отправился в загс Петя, бесполезно. Как бесполезно гадать, как бы сложилась вся жизнь, откликнись он на зов других глаз и уст. Конечно же, все было бы иначе, даже профессия, место работы, внешний облик и то могли бы быть другими. С Машей, домоседкой, любительницей вкусно поесть, Петя, может, раздался бы вширь, обленился, а с Катей, заядлой спортсменкой, непоседой и пустодомкой, был бы поджарым, жилистым, энергичным и в делах и в развлечениях.

Но выбор делается однажды, жизнь не кино, в ней не бывает дублей. И человек, естественно, мечтает сделать оптимальный выбор. А как угадать, с кем именно ты будешь более счастлив? Прожектов избежать ошибок немало. Одни предлагают удлинять сроки жениховства, возродить обычай помолвки. Другие уповают на безошибочность «вычислений» с помощью ЭВМ. Не знаю, что это даст. Например, А. И. Герцен, анализируя в «Былом и думах» свои и Огарева семейные сложности, написал: «Сближение с женщиной — дело чисто личное, основанное на . . . тайно-физиологическом сродстве, безотчетном, страстном. Мы прежде близки, потом знакомимся» (подчеркнуто мной. — Т. А.). И это написал человек, женившийся на двоюродной сестре, которая до брака в течение нескольких лет чуть ли не ежедневно исповедовалась перед ним искренне и до конца?

Не означает ли это, что случайность соединения и есть закономерность? Ведь действительно, можно ли до брака узнать, каким супругом или супругой окажется «предмет страсти», если само супружеское состояние ни на что не похоже, если оно «таинственно, безотчетно»? И что нам дадут тогда все добрачные средства «вычислить удачу», в том числе машинное посредничество?

В последнее время очень много писалось о необходимости создать у нас в стране «службу знакомств», оснащенную самой современной электронной техникой. Пусть не создастся у читателя впечатление, что автор против этих новаций. Отнюдь нет. Все хорошо, что служит соединению людей, сокращению ошибок. Я только спрашиваю: знаем ли мы точно, что хотим получить от «электронных свах»?

Интересно было бы узнать: кого и за что любят нынешние юноши и девушки? Ну что ж, вездесущие социологи и эту сторону не обошли своим вниманием. И оказалось, что современные невесты прежде всего ищут в будущем спутнике… интеллигентность, то есть очень сложный комплекс самых высоких человеческих свойств. Это и ум, и эрудиция, и чуткость, такт, культура внутренняя и внешняя. Вот какой набор свойств прежде всего ценится. На втором месте отношение к женщине как к другу, заботливое отношение к семье и детям, затем разумная воля, трудолюбие, трезвость, чувство юмора, стремление к всестороннему совершенству, физическая красота[8].

Девушки, менее образованные и менее привлекательные, естественно, несколько снижают уровень притязаний. Однако у них он несоизмеримо возрос по сравнению с нашими предками, не знавшими мук самостоятельного выбора.

Точно так же меняются вкусы и требования у юношей к своим избранницам, хотя их «набор» более традиционен: они ищут сочетание красоты с добротой, мягкости с самоотверженностью, женственности с верностью супружескому долгу, но и им уже важны ум и деловые достоинства подруги, которой придется трудиться с мужем наравне.

Ну и не нужно быть оракулом, чтобы предугадать, у кого из претендентов на руку одного и того же «предмета страсти» будет больше шансов одержать победу.

Самое простое — повторить: никто не знает секрета избирательности, по которому притягиваются люди друг к другу. Ведь сколько на свете пар, на которых и близкие и чужие люди не перестают дивиться: и что он (она) в «половине» нашел (нашла)? Совсем они не подходят ни по каким статьям, а живут душа в душу! И сами-то супруги на беспардонные расспросы ничего вразумительного ответить не могут, пока всерьез не задумаются. Отделываются шуточками вроде: «Любовь зла, полюбишь и козла». А секрет долгосрочного союза несхожих супругов, по всей вероятности, частенько заключается в том, что сошлись люди, объединенные не по признаку подобия, сходства, а по признаку дополнения, когда один из супругов компенсирует нехватку каких-то важных свойств и качеств другого.

Что спорить, даже у птиц и животных существует определенный механизм отбора, то есть предпочтения, как женской особи, так и мужской. Борьба идет за лучшего в своем роде партнера. У людей закон естественного отбора хоть и сильно искажен но иногда он заставляет говорить о себе в полный голос. И тогда выбор объявляется странным, если он не согласовывается с представлениями о ценностях, имеющих хождение в данной среде. Лучший партнер для конкретного человека может оказаться худшим в глазах его родни.

Есть и много причин, которые приводят к тому, что «корабли любви» нередко расходятся в житейском море. Виной тому неравномерное распределение драгоценных свойств между разными людьми. Одной женщине — красота, другой — душа и ум, третьей — всего этого, но помаленьку. Так же и у мужчин. Нам же часто хочется, как гоголевской героине из комедии «Женитьба» Агафье Тихоновне, чтобы нос одного жениха был приставлен к губам другого, а фигура при этом была взята третьего, характер — четвертого, вот тогда бы можно было решаться выходить замуж (или жениться) без колебаний. Но идеальное, безупречное сочетание, наверное, такая же редкость, как погода, которая устраивала бы всех сразу.

С несправедливостью природы одни мирятся, являя собой скромную прелесть естественности, а другие привлекают себе в помощь «заемные достоинства», чтобы усилить влияние своих чар. Чем занимается, например, трехлетняя девчушка, вертящаяся перед зеркалом и примеряющая мамины или бабушкины наряды и украшения? Учится нравиться! Откуда же она знает, что яркая одежда и украшения могут служить привлекательной силой для кого-то, кто появится неизвестно когда? А ничего этого она не осознает. Ею движет «генетическая память» и врожденная способность «обезьянничать», повторять поступки и замашки взрослых. Женщины же до конца дней своих не перестают заниматься украшательством, потому что без всяких лекций и наставлений постигают истину, лишь недавно сформулированную учеными: мужчина в первую очередь любит глазами. И сколько бы ни уверяли философствующие представители этого пола, что, мол, все они предпочитают естественные прелести живого лица и тела плодам искусства парикмахеров, портных и ювелиров, придется им не поверить. Хотя бы потому, что даже невооруженным статистикой взглядом можно заметить, как заинтересованно провожают они ярко наряженную особу. И как бегут мимо простенькой девушки с милым, умным и добрым личиком. Да и кто, как не яркие, но холодные, равнодушные красавицы, вдохновлял поэтов на оды и баллады, рыцарей — на безумные подвиги, а «падших ангелов» — на преступления?

Подобная особенность может быть истолкована только таким образом: видимо, природа закрепила за мужчиной в своей системе естественного отбора функцию ответственного за улучшение внешнего, физического состояния рода. Как за женщиной закрепляется функция ответственной за духовные, нравственные свойства потомков, хотя, несомненно, и для нее желательно, чтобы человеческие достоинства заключались в прекрасной телесной оболочке. Однако при выборе между прекрасным, но пустым сосудом и простым скромным кувшином, но с богатым содержанием она чаще выберет второй. Исключение составляют женщины с натурой, более схожей с мужской.

В обыденной жизни трудно даже представить, что женщина пойдет замуж за человека, все достоинство которого — длинные ноги! А мне известны молодые люди, которые женились, зная серьезные недостатки своих избранниц, однако при единственном этом преимуществе. Ну что они при этом терпели в супружестве и чем завершился брак, не будем говорить, тут все было предрешено. Но ведь женились!

Так определил влияние на мужчин любви и ее первопричины — женской привлекательности, красоты, французский философ Блез Паскаль. При всей гиперболичности такого суждения в нем заключена немалая доля истины: Троянская война, как известно, началась из-за Прекрасной Елены. Нынче причины у войн совсем иные, и все же не смолкают голоса пророков, которые предвещают: мир спасется красотой и любовью. Но наступит это, наверное, тогда, когда красота соединится с нравственностью.

— Разве у красоты… может быть лучшее общество, чем добродетель? — спрашивает Офелия и слышит ответ Гамлета: — Власть красоты скорее преобразит добродетель из того, что она есть, в сводню, нежели сила добродетели превратит красоту в свое подобие.

И мешает красоте соединиться с добродетелью именно ее собственная магическая власть: к прекрасному устремляются все, кто искренне любит и кто просто тщеславен, честолюбив. Самое серьезное испытание мужьям — привлекательность их жен. Только один литературный герой до конца понял положение и состояние души собственной жены, к которой со всех сторон тянулись жадные руки, полные даров и всяческих соблазнов. Это Яков Богомолов, главный персонаж одноименной драмы М. Горького. Он впервые пожалел женщину, чья любовь, стойкость, добропорядочность испытывают постоянную осаду. Чаще всего, стремясь заполучить в собственное и единоличное владение жар-птицу, муж надеется на то, что все вокруг будут не замечать ее ослепительного оперения, не будут стремиться овладеть этим сокровищем. Когда же его ожидания, естественно, не оправдываются, винит свою возлюбленную именно за то, что сам в ней прежде всего ценит: за то, что она нравится мужчинам.

Отсюда первое условие удачного супружества: определить, хочешь ли ты именно того, к чему сейчас стремишься, или чего-то другого? То есть точно знать прежде всего свои собственные желания, стремления и цели, в которых мы нередко путаемся. «Любовь одна, но подделок под нее — тысячи» (Франсуа де Ларошфуко). Часто бывает так, что молодой человек сам не испытывает глубокого чувства. Его толкает на брак лишь «соревновательный зуд». Видит он, что девушка пользуется вниманием и успехом у друзей, и начинает активную атаку на ее сердце. Завоевав же взаимность, тяготится супружеством, винит жену в том, что она обманула его ожидания. Хотя никто, кроме его собственного тщеславия, в обмане не участвовал.

А отличить мнимое увлечение от истинного очень непросто даже для знатока человеческих сердец, каким был Евгений Онегин, например. Встретив замужнюю Татьяну, вы помните, он сначала не мог понять, что шевельнулось на дне души его, «холодной и ленивой»? «Досада, суетность или вновь забота юности — любовь?» Да-да, за влюбленность можно принять даже досаду, что на тебя не обращают внимания.

Зная по собственному и чужому опыту, что разные чувства могут рядиться в любовные одежды и краски, вызывать беспокойство сердца и ума, выжимать слезы и вздохи, нетерпение и отчаяние от невозможности достичь желаемого, пожилые люди и предостерегают нетерпеливую юность от поспешных решений. Оттого и предлагают проверить серьезность чувств и нередко, сами того не желая, подстегивают мнимовлюбленных, которые рвутся преодолеть внешнее сопротивление, «доказать», что они способны разобраться в собственных чувствах и принимать правильные решения.

Хитроумная природа все делает, чтобы молодые люди меньше размышляли. Оттого, видимо, что «долго выбирать — женатым не бывать». Природе это «невыгодно». Тем и объясняется безрассудство юности, которое приносит немало страданий.

Второе условие, которое тоже должно быть известно молодым людям, испытывающим вечную «заботу юности — любовь»: выяснить для себя потребности, запросы, вкусы и желания «предмета» и постараться, насколько это возможно, соответствовать этим требованиям. Если, конечно, для этого не потребуется кардинальной ломки собственной натуры. Потому что мать-природа не прощает неуважительного обращения с собой и мстит жестоко: болезнями, даже профессиональными катастрофами. И еще: определить меру сходства и различия в главных жизненных позициях и свойствах характера друг друга. Осознав, что оценила и предпочла в тебе твоя «половина», то и развивать, совершенствовать, а то, что ее отвращало до свадьбы, стараться по возможности изжить. У нас же нередко случается так: к жениху или невесте мы оборачиваемся ясным и веселым лицом, а к мужу (жене) — хмурой спиной. И считаем, что они обязаны нас любить и почитать так же, как и во времена ухаживаний. Я не раз читала в письмах молодых женщин, что домашняя занятость отнимает у них возможность должным образом следить за своей внешностью: ни маникюра, мол, не успеваю сделать, ни прическу приличную соорудить. Однако сколько раз я ни спрашивала при встречах женщин, когда они наводят блеск, уходя из дома или возвращаясь в него, редко кто ответил: в обоих случаях одинаково стараюсь. Чаще всего признают, что прихорашиваются для чужих людей, не для мужа и детей. Впрочем, и расспрашивать не надо, сама так же поступаю и сама же понимаю: надо бы все наоборот. И чем старше становимся, чем дольше длится союз, тем больше надо заботиться о том, чтобы не угас интерес друг к другу.

Понравился девушке молодой человек глубиной своих суждений, веселым, общительным нравом. А женившись, он свои достоинства «приберегает» для компаний, дома же все молчком да тишком, уткнувшись в газету, в книгу или в телевизор, сидит, словно бы копит информацию для последующих выходов «в люди». Жена не узнает его, теряет интерес к повседневному общению. И лишь редкие всплески напоминают ей очарование того прежнего друга, кого она предпочла остальным претендентам на ее внимание.

Супруги частенько по ошибке считают, что после «победы» можно сдать в архив «ухажерские» приемы и способы обращения. Ну что еще за церемонии между своими? Это же утомительно. И не понимают, что сохранение взаимного пиетета позволяет им самим совершенствоваться, расти душой, а не останавливаться на том, что было достигнуто в юные годы. Ведь любое человеческое чувство требует упражнения, тренинга. Чувство деликатности, осмотрительности, заботы и предупредительности — где они могут получить применение и развитие, как не в повседневных отношениях с женой или мужем?

Где-то мне встречалось выражение, что со своими близкими нужно обращаться как с посторонними, только еще лучше. А с кем мы бываем особо грубы, невежливы, нетерпеливы, как не с нашими «половинами»? Сколько раз на дню мы пользуемся услугами друг друга? А сколько раз говорим «спасибо»? При этом мы не забываем сказать «волшебные слова» случайному встречному, утрудившему себя лишь передачей монеты в автобусе. Нам не хочется выглядеть невежами, невоспитанными в глазах того, кого мы скорей всего никогда больше не увидим. В глазах же собственного спутника и друга мы вполне позволяем себе выглядеть грубиянами и даже хамами. Отчего это?

Не вредит ли нам здесь все та же «генетическая память», которая запечатлела систему отношений между людьми, навеки прикованными друг к другу по закону «безразводного брака»? Нынче нам нужно заново учиться человечному, деликатному обхождению друг с другом. Искать новые ощущения и удовольствия не от возможности «расслабиться» таким образом, что ближайшее окружение начинает задыхаться, но от возможности реализовать все лучшие душевные черты в отношениях с любимыми.

Хоть и твердит народная пословица: «Не похорошу человек мил, а помилу — хорош», все-таки, когда милый да еще и сам по себе хорош, любовь не тускнеет, не вянет с годами, а лишь расцветает и мужает.

О необходимости беречь, лелеять чувство, посетившее нас и увенчавшееся браком, твердят нам со всех сторон. Но мы бываем на удивление беспечны именно в начале совместной жизни, когда связывающие нас нити еще так слабы, хрупки. Мы при этом начисто забываем (к счастью ли, к сожалению): абсолютные однолюбы среди людей — явление довольно редкое. Иначе род человеческий перевелся бы давно. Болезни, войны, несчастные случаи то и дело уносят избранников и избранниц. И вот, глядишь, утешается в неизбывном горе жених, прихорашиваются и оглядываются по сторонам невесты. И разведенные обретают новые привязанности, создают новую семью. И самые преданные супруги в течение долгой совместной жизни не раз испытывают ощущение: ушла любовь, изжила себя, и все, что нравилось в любимом человеке, вдруг начинает раздражать. Любовь, как живой организм, знает смены времени года, дня и ночи, она «дышит», болеет, устает и возрождается. Она меняет свой облик, свои проявления порой до того, что ее перестают узнавать.

Наверное, эта ее изменчивость дала основание говорить о том, что она ненадежная основа для супружеского союза. При этом те, кто так утверждает, упускают из виду самое важное обстоятельство: любовь юношеская, беспечная и нередко безответственная, и любовь супружеская — это совсем не одно и то же. Они сестры, но как сестры похожи и очень различны одновременно.

В супружестве влюбленность уступает место родительским чувствам, обязанностям, замещается привычкой, иногда уважением, продолжают настаивать сторонники «безлюбой» теории брака. Что спорить: чувственная острота от физической близости любимого человека может с годами заметно смягчиться, поостыть. И это естественно: до супружества отношения молодых людей напряжены до крайности. Идет своеобразная война, цель которой — одолеть, завоевать внимание, любовь. Все силы, помыслы, способности сосредоточены на одном: овладеть предметом страсти. Оттого в первые месяцы и годы у нас ненасытность в ласках, желаниях близости, взаимное опьянение. Но человеческий организм не способен жить постоянно в состоянии предельного напряжения и опьянения. Тем более что желания теперь могут быть удовлетворены без борьбы, преодоления преград и сопротивления. И тогда некоторые молодожены считают, что любовь, чувство вообще ушло из их отношений. Но это заблуждение. Повторяю, как мир отличается от войны, так семейная любовь — от внебрачной или добрачной. Война, известно, требует подвигов, крови, жертв. Мир — трудолюбия, выдержки, сочувствия и терпимости. Но каждодневное служение одной цели, одному человеку нередко оказывается куда более сложным испытанием для характера, чем кратковременный порыв чувств и желаний. Потому и не все молодые люди безболезненно проходят этап превращения влюбленно-напряженного чувства в спокойно-супружеское. Или, лучше сказать, в семейное, которое, по-моему, гораздо глубже, сильнее, многогранней и, не побоюсь этого слова, возвышенней просто любовного влечения, воспетого всеми великими и малыми поэтами земли.

Кто-то скажет: нет такого чувства! Нет такого названия. Чувство есть. Мы признаем существование дружеского чувства, товарищеского, признаем самостоятельным и ценным единомыслие, сострадание, чувство отцовства и материнства, чувство ответственности и долга. Семейное чувство и есть сложный сплав всех этих чувств и вместе с «мирно-любовным» влечением мужа и жены друг к другу и к плодам их любви — к детям. Сплав этот у каждой пары неоднороден: у одних преобладает единомыслие, товарищество, дружеское участие; у других — физиологическая страсть; у кого-то сильнее проявляется чувство ответственности, родительского долга и т. д. и т. п. Но в той или иной мере присутствуют все необходимые компоненты. Это соотношение определяет эмоциональные портреты мужа и жены.

Чувство семьи, дома многим нам хорошо знакомо по бессознательной радости возвращения в родное лоно после долгого отсутствия. А многие знают тоску по нему, которая настигает даже тогда, когда и «любовей» достаточно, и друзьями человек не обижен, и соратниками не обойден, и всяческими удобствами и удовольствиями. И все же мается одиночеством при полном «комплекте» связей и отношений. Это оттого, что все чувства раздельно существуют, не воплощены и не сосредоточены на одном человеке. Отсутствие этого единственного, вобравшего в себя всю гамму эмоций, и мешает испытывать и сознавать полноту и гармонию бытия.

Нередко только этим чувством, необъяснимым и даже не всегда осознаваемым, держатся отношения между супругами, когда они и не очень-то дружны, даже ссорятся без конца, а жить врозь не могут.

Как сказали бы старики: домовой не пускает разбежаться.

Что люди разных слоев и положений решительно отличают супружескую, семейную любовь от ее меньшой сестры — любовной страсти, на мой взгляд, очень впечатляюще доказывает такой исторический факт. Английский король Эдуард VIII полюбил американку Уэллис Симпсон, дважды побывавшую замужем. И пожелал на ней жениться.

Этому воспротивились весь парламент и все духовенство, считавшее, что подобный брак подорвет авторитет монарха и самой монархии в глазах англичан. Советники предложили королю сохранить уже сложившуюся с Симпсон связь, не узаконивая ее.

По сути, королю не возбранялось делить с подругой постель, но не разрешалось делить с ней жизнь, заботы и радости. Он не мог принять унижающие его избранницу условия. «Эдуард VIII предпочел брак с любимой женщиной королевскому трону. Он отрекся от престола и покинул Англию»[10]. Это событие отнюдь не из давних, рыцарских времен служения Прекрасной Даме. В наш «рациональный» век, в 1936 году, произошел этот случай.

Кстати, далеко не единственный.

Нечего говорить, что среди людей, которым приходилось жертвовать куда меньшими ценностями и привилегиями, такие факты — дело обычное. И напрасны уверения, будто сам брак, то есть признание мужчины и женщины друг друга супругами, лишь формальная подробность. Как бы ни обставлялись эти «условности»: пышными ли торжествами или просто соединением рук с добрыми напутственными словами, с этой минуты два человека признавали себя принадлежащими друг другу и никому больше, связанными честью, совестью, верностью, уважением и взаимопомощью.

Не зря бывалые люди говорят: супружеские отношения в корне меняют психологию мужчины и женщины, их внутреннее состояние. Подтверждают это и специалисты.

Можно ли без уточнения называть одним и тем же именем — любовь — совершенно разные чувства? Думаю, нет. Из-за терминологической путаницы, однако, путаются и представления у тех, кто проходит этап психофизиологической перестройки в первые годы супружества. Начинаются разочарования, сомнения, а то и опрометчивые решения принимаются: мол, произошла ошибка, любви не было или она ушла. А стоит не спеша вникнуть в то, что было вначале и что существует теперь, как станет очевидным: насытилось чувство острого сексуального голода, но при этом сохранились все прочие интересы и притягательные свойства партнера. А разве хлеб перестает быть хлебом, если сейчас вы сыты? Как советуют гигиенисты: регулируйте собственные аппетиты и насыщение, и вам не грозит атрофия желаний. Культура эмоций, владение собственными страстями — признак высокой духовности в отношениях людей. Бездумное следование слепым инстинктам, минутным желаниям, напротив, свидетельство самой дремучей необразованности. Причем эти культура и образование не связаны напрямую с общей эрудицией. В нашей печати появились высказывания, что большинство разводов у нынешних молодых людей происходит от их сексуальной безграмотности, от того, что муж и жена не знают собственной половой структуры друг друга, не умеют дарить и извлекать чувственную радость из половой близости. Что в этой области мы все профаны, спору нет. И академики, и мореплаватели, и плотники одинаково полагаются на голос матушки-природы: она не оставит милостью, научит, что к чему. И это, конечно, не годится в век, когда мы ни есть, ни спать, ни бегать не можем без научных рекомендаций и учебных пособий. Но вот что именно неведение в данной сфере решительно повсеместно влияет на прочность брачных уз, еще нужно доказать. Статистика пока что этого не подтверждает.

Приведу материалы социологического исследования, проведенного в Ленинграде. Они свидетельствуют, что основанием для разводов (в процентном выражении) служат: неверность одного из супругов — 24,4 процента; аморальное поведение и пристрастие к алкоголю — 38,1; несходство характеров — 28,2; легкомысленное отношение к семье — 23,3. Все эти причины можно отнести к личностным, нравственным категориям. И в сумме они предопределяют подавляющее большинство случаев распада семьи. Сексуальная неудовлетворенность приводит к разводам лишь в 6 процентах из числа расторгнутых браков.

Не уточнены и данные, которые бы достоверно показали, когда половая неудовлетворенность есть причина разногласий, а когда следствие их. Если супруги предъявляют друг к другу высокие человеческие и нравственные требования, а они не удовлетворяются, то и интимные отношения при абсолютной «грамотности» могут стать невозможными и вызывать лишь чувство отвращения.

По всей вероятности, эта сфера чувств и отношений не у всех и не всегда играет прямую, скорее опосредованную роль в системе семейных связей. Иначе были бы невозможны многие месяцы и даже годы полного воздержания, верности, когда любящие разлучены или один из них тяжко и долго болеет. Да и без этих крайностей… «самые честные женщины обычно больше всего и сохраняют власть над своими мужьями; благодаря разумной и тонкой сдержанности, не прибегая ни к капризам, ни к отказам, они умеют в самом нежном союзе держать мужа на известном расстоянии и никогда не дают пресытиться ими»[11].

Так писал в «семейной энциклопедии», в нравственно-философском романе «Новая Элоиза» Жан-Жак Руссо. Но никто и нигде не написал, что можно умереть от сексуального голода. От сердечной тоски по любимому — да, но не от неисполненного физического желания. Напротив, частенько хворают и даже умирают из-за холостяцкой неупорядоченности и излишеств.

В справедливости такого предположения убеждает нас опыт некоторых западных стран, где сексуальная информация приобрела такой размах, что даже в холлах общественных зданий, в магазинах можно увидеть журналы и плакаты, демонстрирующие самые интимные моменты отношений мужчины и женщины. Не говоря уж о том, что во многих школах читаются обстоятельные курсы сексологии, а экраны кинотеатров заполнены учебными лентами, наряду с порнографией демонстрирующимися и юношеству и взрослому населению. И всем хорошо известно, что укреплению супружеских отношений такая «просвещенность» никак не способствует. Она лишь разжигает нездоровые аппетиты, искусственные потребности. А в итоге, по некоторым сведениям, от половины до ²/₃ браков в Англии, Японии и США распадается из-за сексуальной неудовлетворенности партнеров или иных нарушений в деятельности половой сферы. Швеция, Дания, Франция, ФРГ демонстрируют миру самые изощренные вкусы в этих отношениях, можно сказать, здесь средоточие «науки и практики», наводняющее мировой рынок соответствующей «популярной» и «научной» литературой. Но как раз эти страны и показывают самую низкую рождаемость и неустойчивые браки. О павшей ниже мыслимого уровня общественной и семейной морали говорят с огромной тревогой все честные люди в названных регионах. Французов и западных немцев их собственная печать называет «социальными самоубийцами», ведущими свои нации к полному исчезновению. И винят при этом и «сексуальную революцию», элементом которой является снятие с интима всех и всяческих покровов.

Хотя… непонятно, что в нынешней ситуации нового и тем более революционного?

Видите, даже для А. С. Пушкина «наука любовная», поставленная на службу разврату, была забавой дедовских времян.

На мой взгляд, современный взрыв интереса к сексу, так называемая «сексуальная революция», а скорее анархия, нами должна рассматриваться не обособленно, но в контексте со всеми социальными условиями быта определенного общества. Сдерживающим и регулирующим фактором как в сексуальных желаниях, так и в способах их удовлетворения (естественных и противоестественных, законных и внебрачных) многие тысячелетия была религия. Она определяла мировоззренческие ценности людей, утверждала нормы христианской морали, предписывающие супругам скромность, воздержание и, уж конечно, верность. Нарушение этих запретов грозило вечным наказанием, «геенной огненной». Как известно, религиозные постулаты почти повсеместно ослабили или вовсе утратили свою реальную и идеальную власть, хотя верующих миллионы. А общественная мораль не приобрела должной силы и авторитета. Точнее сказать, законодательные учреждения во многих западных странах не пользуются безусловным уважением большинства населения, поскольку люди видят лицемерие власть имущих, кто призывает их к упорядоченности личных отношений, а сам попирает все и всяческие нормы нравственности как в политической деятельности, так и в профессиональной, и уж тем более в сфере «утех и развлечений». Для определенного круга ведущих боссов содержание дорогостоящей любовницы такой же атрибут его власти, его престижа, как и машина определенной марки.

Есть еще одно очень важное обстоятельство, что формирует характер личностных связей мужчин и женщин в западном мире.

Бездумное, безудержное потребительство создает стереотип, по которому строится вся система человеческих связей, в том числе интимных. Точно так же, как заменяется машина (мебель, одежда, украшения, игрушки) без особой надобности, еще не успев состариться и надоесть, точно так же меняется и партнер по совместной жизни. И чем слабее люди между собой связаны, тем легче происходит эта смена. Вот отчего многие отказываются от детей: они «связывают», они требуют постоянства. Наконец, их самих не подменишь другими, более «современными, более удобными и приятными». Фетиш замены (измены) как основной признак преуспевания — вот что нынче определяет стиль поведения многих молодых людей из обеспеченных фамилий в буржуазном обществе, стиль, которому нередко слепо подражают их сверстники из трудовых семей. Отрицание постоянства как признака консервативности, отсталости взглядов и принципов стало отличительным знаком «современности». Любого постоянства, во всем. Сфера чувств здесь не может быть исключением.

Не будем закрывать глаза на всем очевидное: улучшение благосостояния нашего народа, увеличение выпуска различных товаров, возможностей потреблять все больше услуг, удобств и удовольствий у определенной части общества вызывало те же тенденции, что и у западной семьи, у зарубежных «прогрессистов». О дурном влиянии подобных нравов на неустойчивую молодежь не раз говорилось с самых высоких трибун.

К сожалению, у нас не только в законодательном документе нет точного определения понятия семьи. У нас нет четко разработанного кодекса отношений между супругами, кроме их экономических и педагогических обязанностей. Отсюда многовариантность нашего поведения, отсюда же и возможность совершенно противоположные действия зачислять в разряд «греха» и «добродетели». Так и теперь можно услышать громогласные высказывания о том, что быть приверженным единственному супругу (или супруге) — значит обнаружить чуть ли не ограниченность, мещанство даже. Уклоняться от вульгарных, панибратских замашек — значит оказаться в числе «ханжей», «святош». Отказать от дома приятелю, что способен флиртовать с «половиной» друга, — значит проявить «узость взглядов», чистоплюйство и т. д. и т. п.

Как-то при этом понятия «честь дома», «достоинство жены и мужа» стали постепенно вообще исчезать из обихода. Правда, вышеприведенная статистика мотивов развода вроде бы свидетельствует, что в основном наши мужья и жены знают подлинную ценность супружеских, семейных отношений и отстаивают их чистоту и крепость даже таким радикальным методом, как развод с тем, кто не желает считаться с нормами брака. Но мы не можем быть беззаботными разинями, когда идет борьба принципов и беспринципности по самым важным жизненным позициям. И нужно точно сознавать: чем более мы терпимы к нравственному разгильдяйству в «чужих и посторонних» людях, тем вероятней наше или наших детей заражение разрушительными для любви и верности настроениями.

Значит ли все здесь сказанное, что автор против полового просвещения вовсе? Признаюсь, было время, когда я разделяла мнения высоких педагогических авторитетов, А. С. Макаренко и В. А. Сухомлинского, которые были убеждены, что юношей и девушек достаточно воспитывать в уважении к женщине-матери, привить им основные моральные принципы, во всем же остальном, в интимном, они сумеют сами со временем разобраться. О чувственной стороне любви, о ее физиологии с ними нужно поменьше говорить, тем более принародно. Такие свойства, как стыдливость, застенчивость, тоже достояние человеческого духа, их стоит поберечь. И медики-сексологи предупреждают: преждевременные обсуждения подобных тем эротизируют воображение подростков, не имеющих личного сексуального опыта. После же чтения даже научно-популярной литературы может возникнуть преждевременная потребность «попробовать».

Однако встречи со школьниками, беседы с их педагогами убедили: прежние истины нуждаются в переосмыслении. Время и жизнь заставят пересмотреть традиционную позицию «невмешательства» даже самых щепетильных педагогов. Всеобщая грамотность, возможность читать самую разнообразную литературу (отечественную и переводную), где освещаются интимные отношения, возможность видеть зарубежные фильмы, где эта тема трактуется весьма откровенно, не позволяют далее самоустраняться тем, кто способен рассказать юношам и девушкам о самом сокровенном, не возбуждая нездорового любопытства. И это тем более необходимо, что все равно ни один молодой человек не остается в полном неведении в этих вопросах до брака. И мальчиков и девочек так или иначе просвещают сверстники и старшие «опытные» советчики. «Подворотной академии» должна быть противопоставлена четкая система полового просвещения.

Мудрецы недаром предостерегали: полузнание хуже полного незнания. Значит, состояние дел у нас может оказаться хуже, чем у предков, что приобретали знания «наглядно», учились у природы и на старших глядя, поскольку большинство населения до недавнего времени жили кучно, взрослые и дети на глазах друг у друга. Семья и была своеобразной «школой чувств». Сейчас дети-горожане оторваны от учительницы-природы, отгорожены и от родителей. Таким образом, обучение может быть прежде всего словесным. А кто с юношами и девушками должен вести разъяснительные беседы? Педагоги кивают на родителей, а те ждут помощи от школы. В конце концов, и те и другие хватаются за успокоительные суждения о том, что половая этика во многом определяется общей культурой личности, в том числе эмоциональной. Мы, дескать, и учим детей воспринимать красоту мира, человеческих отношений. И этого довольно. Кто от природы и по воспитанию добр, чуток, гонок в своих вкусах и пристрастиях, тот и в интимной сфере проявит эти свойства. Найдет дорогу к сердцу, не обидит, не унизит любимого, любимую ни словом, ни жестом, ни действием.

Так-то оно так, да не совсем. Порой же случается, что как раз натуры, тонко чувствующие, терпят крах в половых отношениях, потому что не умеют соединить духовную высоту с «низменностью» физических проявлений любви. Избыточная застенчивость и скромность бывает так же вредна для естественного проявления плотской любви, как и безоглядное бесстыдство. Найти внутреннюю гармонию в соединении этих двух начал — духовного и физического — без разумной и деликатной подготовки молодым людям редко удается с первых месяцев совместной жизни. А это время и создает общий настрой, который потом разрушить, изменить бывает очень сложно. И у иных супругов получается, что годы, лучшие годы проходят, пока в результате мучительных поисков находят они желанное единение. А нередко менее выдержанные и терпеливые так его и не достигают. И расстаются любящие и любимые, расстаются изломанные, опустошенные, разуверившиеся, боящиеся повторения печального опыта семейных отношений с новым суженым. И пусть таких случаев единицы на сотню, пусть, в конце концов, большинство обретает искомое счастье через неудачи и ошибки, все равно нужно помогать смягчать эти ошибки и не давать отчаиваться неудачникам.

В 50-е годы вышел роман замечательного писателя-философа, фантаста Станислава Лема «Возвращение со звезд». В нем говорилось о впечатлениях космонавтов, вернувшихся на Землю через триста лет после старта. Их многое удивило в образе жизни земляков, кое-что понимали и принимали они с трудом. И прежде всего такое правило:

Судя по всему, предвидения фантаста стали осуществляться гораздо раньше, чем он мог вообразить. Сейчас в некоторых городах: Ленинграде, Риге, Вильнюсе, в последнее время и в Москве появляются консультации, в которые направляют будущих супругов для прослушивания целого курса лекций, для получения квалифицированных советов. Вполне может случиться, что в скором времени юношам и девушкам, идущим в загс, действительно придется сдавать сложные экзамены на звание супругов и родителей. И уже теперь, не дожидаясь создания исчерпывающей теории, видимо, придется органам просвещения и здравоохранения восполнять пробелы в этой сфере образования. Впрочем, медики оказались более оперативными. Они уже выпустили несколько добротных книг по названной проблеме[13]. Они, естественно, нередко выходят за рамки чисто медицинских аспектов вопроса, затрагивают и нравственные и социальные стороны отношений мужчин и женщин. И все же сексологи остро нуждаются в поддержке и помощи со стороны специалистов-человековедов: психологов, социологов, философов, даже искусствоведов. Только объединенными усилиями можно создать теорию, охватывающую сложнейшие человеческие отношения со всех позиций.

Конечно, на их пути, кроме множества препятствий стратегического свойства, непременно возникнут тактические. Перед каждым, кто вступает в тайная тайных, встают своеобразные Сцилла и Харибда. Сциллой здесь выступает подлинное ханжество, поднимающее крик каждый раз, когда слышит слово «секс» и видит обнаженное тело. А Харибда — вседозволенность, путающая свободу — познанную необходимость — с анархией. Она тоже не менее громко вопит о фальши и лицемерии всякий раз, когда встречается с естественной стыдливостью, желанием сохранить скромность и такт и в самих половых отношениях, и в способах освещения их в литературе научной, популярной и художественной, а также во всех видах массового искусства.

Найти золотую середину, утвердить верный тон и стиль, учитывающий национальные особенности и добрые традиции, присущие нашему народу, — задача, прямо скажем, не из легких. Вспомним, как петлей затянуло-запутало даже вдумчивого героя Льва Толстого из «Крейцеровой сонаты» (во многом выразителя смятенного состояния самого художника) противоречие между чувственным влечением к жене и духовной разобщенностью супругов. У нашего народа всегда было стремление найти возможность одухотворить физиологический акт, но не делая из него культа, как в изнеженно-чувственных странах Юга и Востока. А также примирить дух с грубой заземленностью плотских радостей, но не доводя дело до «обездушивания» секса, как это присуще Западу. Нашим просветителям, видимо, придется критически и творчески подойти к опыту, накопленному чужедальними исследователями. Потому что в чистом виде заимствование ни восточных, ни западных образцов для нас неприемлемо. Надобно искать собственные эталоны отношений полов.

Не так давно мне довелось познакомиться с интересной попыткой создать и провести курс подготовки к семейной жизни.

В Кировском районе Москвы при народном университете здоровья, организованном районным комитетом комсомола, отделом народного образования и обществом «Знание», в 1979/80 учебном году успешно действовал специальный факультет. Более тысячи старшеклассников по абонементу посещали лекции с такой тематикой: «Первый шаг в любви», «Как быть любимыми?», «Что должны знать юноша и девушка о половой жизни», «Подготовка к браку», «Культура поведения» и другие. Большинство лекций читалось на общих собраниях, а те, что касались чисто половых вопросов, — на раздельных занятиях для девушек и юношей.

Как признавались устроители этого факультета, самым трудным делом было найти специалистов, готовых встретиться лицом к лицу с юной аудиторией. Медики отмахивались: мы же, мол, не педагоги, не умеем общаться с таким контингентом. И педагоги открещивались: дескать, мы не медики, не только сами мало знаем, но и говорить на подобные темы с подростками язык не поворачивается. Да и по остальным разделам прежде всего выступать приходилось социологам, психологам и нашему брату — литераторам. На этом факультете выступали известные «амурологи» Ю. Б. Рюриков, Ю. М. Орлов.

При последующих опросах слушателей выяснилось, что они сами не представляли, как это о столь «щекотливых» вещах, которые они даже с самыми близкими людьми, мамой и папой, не решались обсуждать, можно говорить просто, серьезно и целомудренно. Ребятам не приходилось отводить глаза друг от друга, не испытывали они чувства неловкости от присутствия рядом существ противоположного пола и… даже учителей не стеснялись.

Получила приглашение выступить в этом университете и я. Тема лекции «Как быть любимыми?» поначалу меня самою смутила. Я тоже задалась вопросом: имеем ли мы право теоретизировать по такой проблеме, не оскорбительна ли подобная «профессионализация» для чистых юных душ? Да и предупреждал же наш непревзойденный певец любви А. С. Пушкин:

Впрочем, сам же он устами своего героя Онегина наставлял любимую героиню: «Учитесь властвовать собою». Значит, этому можно и нужно учиться. Соответственно и учить.

Нас убеждает опыт: как для жизни, так и для искусства, для науки нет запретных тем. Есть недозволенные средства, которыми та или иная тема разрешается.

Ребятам я прежде всего и сказала, что наша встреча — лишь частный эпизод в их собственном долгом опыте и в изучении этого раздела науки жизни, как любить людей и быть любимыми ими. Ведь учиться любви мы все начинаем с первых дней своего существования, когда робкой, неумелой улыбкой отвечаем на нежный взгляд матери, на ласки отца, бабушки или дедушки. Отношения родителей к своему ребенку — это первый наглядный пример того, как можно строить свои отношения с другим человеком, кто тебе мил и дорог. Это отличная школа, обучающая ребенка наглядно, как можно обнаруживать и проявлять свои чувства, как регулировать их рассудком, подчинять желания требованиям здоровья, соображениям пользы. Точно так же и ответные чувства малыша — это уже его «практические занятия» по предложенной теме: как быть любимым? Совсем еще кроха, ребенок угадывает, какие его действия могут вызвать недовольство, досаду, гнев любимых им существ. Знает он и способы вызвать улыбку, удовольствие, гордость даже. И, чуть оперившись, широко применяет весь арсенал этих средств, когда хочет добиться удовлетворения своих желаний и потребностей.

Никто и никогда, ни один психолог не скажет вам, что есть какой-то прием, не употребляемый в отношениях с родителями, братишками и сестренками, наконец, с друзьями, с помощью которого можно заставить другое существо любить себя. Чем завоевывается признательность, верность, уважение людей своего круга, тем и привязанность «предмета страсти нежной», если этот «предмет» разделяет всю систему нравственных ценностей, в которых воспитан и претендент на его сердце.

Конечно, если «предмет» мечтает о принце крови, а в супруги волею судьбы получает пастуха, то вполне может статься, что все, его совершенства не вызовут прочного ответного чувства. Вспомните прекрасную сказку Г.-Х. Андерсена о принцессе и свинопасе.

Сказки и есть начало теоретического курса, который мы все изучаем в течение всей жизни. (Это еще один контраргумент в споре с противниками «учебных занятий» по любовной теме.) Про что рассказывают нам истории Золушки и Принца, Василисы Премудрой и Ивана-царевича, Царевны-лягушки и так далее и тому подобное? Да, конечно же, про любовь, про то, где и как искать человеку свою судьбу, по каким признакам выбирать суженую, достойную пару. Смотри, дитя, учат эти бесхитростные байки, ищи себе друга-подружку не по платью, по внешней привлекательности, а по сердечной красоте и чистоте, по уму-разуму, трудолюбию и самоотверженности. Слушая эти сказки, ребенок впитывает и определенные общие представления о человеческих ценностях, узнает и самое важное в науке любви: кого и за что нужно любить! Как извлекает он разнообразные сведения из песен, из книжек, кино- и телефильмов.

Были изложены некоторые положения о мотивах предпочтения и «алгоритмы успеха», приведенные выше.

Главное же, что мне хотелось утвердить: семейная жизнь — труд не только по дому, это важнейшая работа души и ума. К сожалению, подобный вид деятельности для многих молодых людей, щелкающих мудреные алгебраические и физические формулы как орешки, совсем непривычен. Не имеют они ни малейшего представления даже о самых элементарных сведениях о душевном устройстве человека.

Когда я спросила своих слушателей, что они знают ну хотя бы о четырех типах темперамента, то оказалось: большинство имеют самое глухое представление, несмотря на то, что готовятся получить аттестат зрелости. Словно и впрямь можно именоваться зрелым человеком, мало что зная о собственной натуре. Однако здесь не их вина — их беда, которую мы все и призваны совместными усилиями избывать.

Пришлось по настоянию аудитории заниматься такого рода «ликбезом». Объяснила признаки четырех темпераментов Гиппократа: флегматика, холерика, сангвиника и меланхолика, рассказала о том, как развил учение древнего врача в своей теории о типах высшей нервной деятельности И. П. Павлов. Десятиклассников больше всего удивило, что такая далекая от любовных страданий сфера науки может помочь осуществлению сокровенных надежд, а неведение естествознания может разрушить самые удачные замыслы.

И тут же получаю записку: может ли быть удачным брак между флегматиком и холериком? Ответила: вполне может быть, если, конечно, они оба понимают и уважают свою непохожесть. Не то — катастрофа. Рассказала я ребятам историю одной семьи, чуть не развалившейся из-за такого вот «типологического» несоответствия супругов, семьи, можно сказать, спасенной наукой. Пришла как-то ко мне знакомая молодая женщина «поплакаться в жилетку». Замуж она выходила по страстной любви с полной взаимностью. И образование у нее с мужем одинаковое, и нравственные представления ничем не отличаются. Но вот приходит она к убеждению: их брак — ошибка, нужно расходиться, а расстаться нет сил, потому что сильно привязаны друг к другу. Не в главных, но в повседневных делах нет у них согласия. Постоянное противостояние, царапание души и нервов. Зачем? Отчего? И преодолимо ли оно? Она сама уже ничего придумать не может, кроме… развода.

Поговорили мы, повздыхали, предложила я ей почитать популярную психологическую литературу. Прочла она несколько книжек, пришла за другой порцией. Я уже более основательные труды ей посоветовала изучить: И. И. Мечникова «Этюды о природе человека» и «Этюды оптимизма» И. П. Павлова, еще нашего современника А. Н. Леонтьева. Смотрю, увлеклась моя приятельница, стала приходить уже с расспросами более вдумчивыми. И сама-то она изменилась: стала менее раздражительной, менее легкой на ссору.

Как призналась потом, открыла она, что не по глупому и злому упрямству сопротивлялся ее муж многим домашним нововведениям и переменам, не любил, когда она принималась двигать вещи с места на место, искала новые знакомства и новые способы развлечений, отдыха. Противился он этому в силу природной особенности своей натуры. У него, оказывается, основные нервные процессы протекают замедленно, с большой инерцией. Качество это, как убеждает наука, не недостаток и не достоинство, как и любое другое человеческое свойство. Все зависит от того, где и в чем оно себя проявляет. В собственном муже она больше всего ценила его последовательность, устойчивость взглядов, привязанностей, верность (друзьям, жене и принятым решениям), способность долгое время отдаваться начатому делу, неспособность бросать его неоконченным. И массу других важных и приятных свойств она всегда находила у него. Теперь же выяснила, что все они, как и раздражающая ее «негибкость, домашний консерватизм», имеют один и тот же корень — эту самую устойчивость, инерцию нервных процессов. Значит, и впрямь наши достоинства не что иное, как продолжение наших недостатков, и наоборот.

Стала она таким же способом анализировать другие качества характера мужа и увидела, что многие ее претензии, если бы были исполнены, могли нанести непоправимый вред физическому и духовному здоровью любимого человека. Например, она прочла, как для одного мужчины причиной болезни (язва желудка), а потом и гибели оказалась страсть жены к частым переездам с места на место без особой нужды. Когда жена обменялась квартирами в третий раз, муж слег окончательно и уже не поднялся. И сама-то моя знакомая с испугом призналась, что и она затевала сложный междугородный обмен, против которого муж почему-то решительно восстал. А она тогда собралась с ним разводиться.

Следующим этапом такого психологического «ликбеза» было приобщение самого супруга к открытиям, сделанным женой. Все внимание этой пары было сосредоточено не на выявлении взаимных ошибок и дефектов в поведении, а на том, чтобы нейтрализовать противоречия, культивировать достоинства. Потому что вычитали они и такое непременное условие в деле сохранения добрых чувств и отношений: легче, проще, безболезненней достигается желаемый результат, если супруг опирается в своих воспитательных действиях на положительные, сильные стороны своей «половины», а не тычет пальцем в недостатки.

А еще они взяли себе за правило смягчать улыбкой, шуткой любые свои замечания, предложения, пожелания. Ведь дела семейные действительно и сами-то по себе непростые, а то и тягостные. Если же еще и вершить их с хмуро-неприязненным видом, то и вовсе жизнь покажется безрадостной, унылой. Умение снять напряженность к месту сказанной шуткой, обыграть какой-то грозящий ссорой эпизод — это тоже элемент «научного» подхода к очень личным отношениям, который извлекла эта женщина из прочитанной литературы.

На мой вопрос: не было ли такое постоянное само- и взаимонаблюдение и регулирование поведения, своих эмоций, реакций мучительным насилием над собственной природой, тем более ради сохранения в здравии чужой натуры, она ответила решительным протестом. Муж-то действовал точно так же. И вообще все эти приемы только на первых порах требовали самоконтроля. Потом они превратились в условные рефлексы, стали привычкой, «второй натурой» и перестали замечаться вовсе. Создался совершенно новый стиль поведения, естественный и непринужденный, даже веселый.

Сейчас очень много говорят о том, как важно человечеству сохранить окружающий нас мир природы. Однако, видимо, не менее важно столь же серьезно, со знанием дела говорить о необходимости оберегать и мир внутренней природы людей.

Люди считают, что им для счастья необходимо, чтобы их понимали хотя бы самые близкие и любимые. Но чтобы быть правильно понятым другими, нужно прежде самому досконально разобраться в самом себе. И очень полезно при этом знать, что ни ты сам, ни близкий тебе человек не являют собой законченный, окостенелый в своих достоинствах и недостатках типаж. Природа наша достаточно гибка и пластична, и нужно уметь ее развивать и совершенствовать. Многие полезные свойства характера тренируются так же, как и мышцы тела. Чтобы лучшим образом подготовить себя к совместной жизни с любимым, но выросшим в других условиях существом, невредно попробовать понять тех, с кем сам живешь бок о бок с малых лет: мать, отца, сестру, брата. Не мешает «поупражняться» в изучении характеров друзей и сотоварищей.

Неплохой тренировкой будет и попытка проявлять терпимость, сострадание, готовность разделить труды и заботы с родителями. Это проверка твоей готовности к супружеским обязанностям, которые и составляют основное содержание любви человеческой, а ласки, поцелуи и утехи — лишь малую толику времени и душевных сил.

Теперь уже можно сослаться на статистически доказанный факт: сексуальные проблемы менее осложняют отношения супругов, чем чисто человеческие несоответствия.

Итак, учиться обращению с мужем или женой можно еще будучи совсем далеким от дня бракосочетания, когда донашиваешь ставшую тесной и короткой школьную форму. Потому что, повторяю, супружеские отношения на 95 процентов формируются из свойств, которые проявляются во всех других сферах нашей жизнедеятельности: в работе, в дружбе, в товариществе и родстве. И настолько, насколько человек готов быть достойным партнером во всех названных отношениях, настолько готов он к семейной жизни.

Долго бомбардировала меня аудитория записками самого разного содержания. Приведу некоторые из них вместе с ответами.

Вопрос: Можно ли ответить на чувство нелюбимого человека?

Ответ: А чем вы собираетесь ему ответить, если он нелюбимый?

Вопрос: Можно ли любить женатого?

Ответ: Любить можно кого угодно. Чувство вообще не знает запретов. Иное дело: можно ли стремиться увлечь женатого человека? Здесь все зависит от общих моральных принципов, которых вы придерживаетесь. К примеру, вам нравится новая модная куртка, что висит в школьном гардеробе. Ее вполне можно присвоить. Остановит ли вас совесть, когда есть возможность безнаказанно присвоить чужую вещь? Или у вас действует внутренний запрет: все чужое для меня не существует? Скажете, нельзя сравнивать человеческие отношения с отношениями к вещам. Почему же так непримиримо? Если вы соглашаетесь признать преступлением покушение на чужую вещь, то почему не преступление покушаться на чужое благополучие, покой, счастье, частью которого является и материальное благополучие, что несет в дом, своей жене и детям их отец и муж?

Мы слишком упорно говорили о том, что собственническое чувство унижает людей. И забыли при этом, что сама по себе семейная любовь — чувство в значительной мере собственническое. Мы же хотим, чтобы наш избранник принадлежал именно нам, а не всему обществу и не каждому хожему-прохожему, кому он только не глянется. На непрочной, зыбкой основе, мы уже говорили, строить какие бы то ни было долгосрочные отношения немыслимо хоть в семье, хоть в дружбе.

Что делать, коли «незаконная» любовь пришла? Знать, что мы можем властвовать в собственном сердце. Постараться приучать себя видеть в «предмете» своего увлечения друга, недоступного для чувственных радостей человека. Вы же испытываете нежность и любовь к родственникам. Пусть в мыслях ОН будет для вас старшим братом.

А лучше, конечно, отойти от него от греха подальше. Как поется в известной песенке: «С любовью справлюсь я одна, а вместе нам не справиться». Наградой будет сознание: ты уже оказала любимому огромную услугу. Не сделала его вынужденным предателем, клятвоотступником, не разрушила его душевный мир и покой. Тем более что известно: за долгую жизнь может встретиться еще не один человек, что привлечет к себе внимание, вызовет симпатии и желание близости. Что ж, каждый раз так и кидаться навстречу этому чувству, разрушая собственный дом и семьи встречных?

«А если это настоящая любовь?» — последовал сразу же дополнительный вопрос. Ну что ж, безответная, она все равно ваша награда, и печаль. А завоеванная в нечестном сражении ответная страсть может исказить и даже убить ее. По крайней мере, инициатива в отношениях с несвободным человеком и должна исходить прежде всего от него самого. В этом я уверена. А как решите вы, пусть вам подскажет ваше сердце, которое тоже должно быть настороже: тот, кто забыл свои клятвы и обязанности по отношению к нынешней жене, может столь же быстро перемениться и в чувствах к новой избраннице. Непостоянство — это тоже черта характера и очень существенная для семейной жизни.

Примечательно, что большинство вопросов касалось чувств, их прочности, форм проявления. Это характерно для самой молодой аудитории. Студенчество уже начинает интересоваться возможностями избежать ссор, всяких неприятностей в повседневных буднях. Вспоминаю, как вынуждена была публично спорить с очень уважаемым мной специалистом по семейным проблемам, когда нас пригласили выступить перед студентами и преподавателями Института международных отношений. В своем сообщении он высказался со всей решительностью, что можно окончательно и навсегда покончить со всякими конфликтами, неурядицами между супругами, если овладеть человеческой культурой.

Мне вспомнились дневники и записки двух интеллигентнейших людей своего времени (да и на наше время можно распространить это определение) — Л. Н. Толстого со своей супругой — С. А. Толстой. Ах, как они понимали друг друга и самих себя! Как никто, наверное, до них и никто после. А конфликтов не только не избежали, но такой пожар раздули, что в их споры был вовлечен чуть ли не весь читающий мир. Но мы уважаем их споры, потому что в их основе лежат важнейшие идейные разногласия мужа и жены. При этом каждого по-своему, в своей системе понятий правого. Уважаем их долготерпение к «инакомыслию» «половины». Уважаем поиски возможных компромиссов при сохранении человеческой независимости и индивидуальности. Их судьба — высокая трагедия, которая, заставляя страдать конкретную личность, облагораживает человечество.

Вообще надо уважать право людей на несогласие, на спор, более того, считать это право неотъемлемым элементом подлинно человеческих отношений. Все дело в том, по какому поводу ведется спор и в какой форме. Если по поводу невымытой тарелки, некупленной картошки и прочей мелочи поднимаются голоса до предельных высот, это действительно показатель низкой культуры в обеих «половинах». Хотя если тарелки никогда не моются, а картошка всегда доставляется с опозданием, частность может вырасти в проблему, проблему принципиального отношения члена семьи к своим обязанностям, в проблему эксплуатации сил и терпения любимого человека.

Форма ведения «диспутов» по домашним делам чрезвычайно важна, как и вообще манера убеждать, доказывать, наконец, воспитывать других людей. Она определяет нередко успех в большей степени, чем правда и справедливость, но выраженные неуважительно, грубо. Как уже говорилось: юмор бывает более убедительным аргументом, чем весь могучий арсенал учености.

Благополучная семья не та, что исключила из практики всякие осложнения, противоречия, а значит, конфликты. Таких не бывает вообще. Благополучна та, что ищет достойное человека разрешение жизненных сложностей. Истинная любовь подскажет, как жене и мужу добиться единства в спорной ситуации, заботясь лишь о том, чтобы «выиграла дружба», а не собственная амбиция. Борьбу с недостатками лучше вести при полном понимании, что твоя воспитательная деятельность не должна подавлять и корежить натуры близких тебе людей, лишать их собственного «я». Желательно, чтобы она вовсе не ощущалась твоей «половиной».

Нам полезно помнить и то, что полная победа в борьбе с любимым человеком означает поражение его личности, а значит, поражение всей семьи, которой неважно, на чьей стороне будет торжество, если в доме есть поверженный и униженный. (Потому-то подлинная «культура ссоры» или спора в моем представлении означает борьбу с неправдой, заблуждением, а не с их носителем.)

Все мы разные, непохожие по вкусам, взглядам, умонастроениям. И в этом не только наша беда, в этом наша жизнеспособность, наша выживаемость в различных критических ситуациях. Например, муж, не способный тонко реагировать на слабые раздражители, не разделяющий женины волнения по поводу холодного приема в доме друзей, родных, может оказаться незаменимой опорой в случаях, когда семье нужна твердость, стойкость, выдержка и хладнокровие. Жена, слишком погруженная в разборы человеческих натур, того, кто и как себя ведет, что говорит и т. д. и т. п., порой раздражающая мужа своими бесконечными «выяснениями отношений» с ним и родней, может оказаться весьма полезной по части определения скрытых мотивов поведения в окружении мужа, в его деловых контактах. Жизнь так многообразна, никто не может предугадать, где, когда и какие свойства могут сгодиться.

По лицам некоторых моих слушателей в институте можно было догадаться, что они не того ждали: им хотелось услышать заверения в правоте их собственной позиции, в праве требовать, обвинять, упрекать… Ой, как мы этим любим заниматься! Хлебом не корми! Нам порой приятней добрая ссора, чем тихий мир. Эмоциональный голод, говорят, требует насыщения. Ну что ж, можно спровоцировать даже милую перебранку, чтобы не затосковать от однообразия счастья. Только умело режиссировать ссору, чтобы не зашла далеко, а лишь прибавила перчику, остроты к отношениям.

Мера — признак подлинного искусства и в особом виде творчества, именуемом супружеской жизнью.

Были ли мальчик и девочка?

Со взрослыми людьми и разговоры иные. Прежде всего о распределении ролей в домашнем обиходе между мужем и женой. Кто и как себя должен вести, что и кому позволительно-простительно, а кому нет и почему? Кто и что должен делать по дому, кому его возглавлять?

Вопросы слушателей и газетные, журнальные публикации, с которыми мне довелось ознакомиться в последнее время, убедили, что и по этим вопросам мы еще не нашли единого мнения.

Предложу для разбора несколько историй. Вот первая.

В журнале «Работница» (№ 3 за 1979 год) помещено пространное письмо Юлии К., озаглавленное не без горькой иронии: «А женились по большой любви…» Можно сказать, потомственная читательница, воспитанная на выступлениях этого любимого журнала чуть ли не с пеленок (еще мама выписывала его и читала девочке полезные, с маминой точки зрения, статьи), пребывает в крайней растерянности. Поверив высказываниям авторов журнала, она считала, что мужчина и женщина равны во всем. Но муж, идеальный, безупречный, любимый, красивый, непьющий и даже некурящий, смотрел на ее семейные обязанности и на ее работу совсем не так, как она на его. И почему-то ревновал к внесемейным занятиям. А ей такое чувство было неведомо.

Она наконец поняла: муж ее — человек отсталых взглядов. Решение было принято по стандартному рецепту: «отсталого» человека и нужно оставить. Мучилась, кусала себе локти, но выдержала характер. Как же могло быть иначе: она же современная женщина, а значит, сильная личность, сумеет перешагнуть через страдания, свои и любимого человека, ради торжества «принципа». Прошли годы. Теперь появился новый претендент на ее руку и сердце. А она уже боится. Вдруг и новый друг окажется с таким же «отсталым» мировоззрением.

Как видите, вполне порядочную женщину ничуть не пугает возможность продолжать свою внебрачную связь, но пугает перспектива снова выйти замуж за человека, который будет на что-то смотреть не так, как она, нарушив тем самым идею всеобщего и полного равенства супругов. Но, видимо, в последнее время появилась внутренняя неуверенность в правоте подобного убеждения, потому что заканчивается письмо неожиданным пассажем в сторону верного друга-советчика.

Журнал отчего-то не ответил на этот серьезный упрек. Видимо, принял его… Если же говорить по справедливости, обвинение, свалившееся на хрупкие плечи «Работницы», должны будут взять на себя и другие массовые издания. Потому что автор письма и ее «товарки» по несчастью, конечно же, не одним этим журналом утоляли духовную жажду. И детские, молодежные газеты, книги читали, и кино-телевизор смотрели, и радио слушали. Действительно, долгие годы все средства массовой информации и культуры убежденно и дружно внедряли в сознание читателей, зрителей и слушателей мысль о полном равенстве полов. Впрочем, мнение это было искренним. И теперь чувствуется растерянность, которую мы обнаруживаем перед сурово вопрошающим и нетерпеливым нашим читателем. Ведь не сказала редакция Юлии К., что та поспешила с первым разрывом и зря, видимо, тянет со вторым браком, поскольку такого рода ревность есть черта, свойственная многим мужчинам, среди них немало и тех, кого уж никак в «отсталые», в мещане не зачислишь. Они частенько способны ревновать к чему угодно, хоть к телеграфному столбу, коли этот столб отвлекает внимание жены от него, единственного. И напротив, жены редко смертельно ревнуют мужей к работе. Чаще они гордятся их погруженностью в дело.

Почитала бы Юлия К. дневники С. А. Толстой, как ее великий супруг нервничал и негодовал, когда видел жену, занятую какими-то «своими», его не касающимися делами. Записки графини чуть ли не слово в слово воспроизводят сетования нашей современницы. И пролетарский поэт В. В. Маяковский, предсказывая коммунистическое завтра, считал, что мужья будут ревновать своих жен, хотя и не к мужу Мариванны, а к Копернику… Так ведь оставленный эмансипированной Джульеттой (Юлией) муж ревновал «к Копернику», то есть к расчетам и проектам, а не к соседу. Он, можно сказать, являет собой прогрессивное явление, а его зачислили в ретрограды. Семья рухнула под натиском вполне современного предрассудка: муж и жена — существа действующие, а значит, и чувствующие одинаково. Коли жена не испытывает такой ревности, не должно быть ее и у мужа. Иначе феодал, тиран, долой его, и вся недолга!

Впрочем, муж тут выглядит тоже не лучшим образом. Он тоже не перегружен знаниями женской натуры. Иначе понял бы: многих женщин подобная ревность нервирует и даже оскорбляет, мешает их саморазвитию. И мужу нужно учиться управлять своими эмоциями, сдерживать нетерпеливых бесов. Не было у молодых людей советчиков, которые убедили бы их в существенных различиях реакций, отношений, сложившихся исторически, которые меняются очень медленно. Да еще и неизвестно, что и зачем нужно менять. Полезно было бы для них и предостережение: не надейтесь отыскать в жизни чистенького, готовенького, без сучка и задоринки, друга. Таких нет ни среди мужчин, ни среди женщин. Мы сами должны сотворить нашу общую чистоту и радость по собственным образцам из несовершенного «материала», каким являемся мы все: реальные, земные, отнюдь не безгрешные люди.

Судя по всему, не нашла Юлия К. подобных советов. Зато подсказок: бросить, оставить человека, не отвечающего картинному идеалу, в нашей литературе и в прессе всегда было хоть отбавляй.

Вторая история. В конце 1979 года «Комсомольская правда» сделала попытку провести дискуссию на очень важную тему: что есть идеальная женщина? Да отчего-то быстро-быстро ее свернула. Затеял разговор тоже читатель, киевлянин А. Кривенко (см. «Комсомольскую правду» за 2 октября). Он развелся с женой, которая вела себя в собственном доме словно жиличка, была безразлична к нуждам, трудам и заботам мужа. Ребенком пожертвовала ради диссертации. Семейному очагу предпочитает времяпрепровождение среди себе подобных «эмансипе», как они себя именуют: дипломированных и даже «остепенившихся» дам, которые покуривают, попивают крепкие напитки, ввертывают в свой лексикон отнюдь не протокольные словечки.

Что мужчина сбежал, не утрудив себя попыткой перестроить представления супруги, объяснимо: «сильный пол» обладает меньшей терпимостью, выдержкой, педагогическими склонностями, чем женщина. Но вот все остальное в этом письме было неординарно. В прежние времена подобные сетования: не хочет ребенка, убегает из дому в компанию, где пьет и курит, сквернословит, бессердечен и равнодушен к внутреннему миру супруги, — исходили, как правило, от жен. Тут явно «половины» поменялись ролями, и жена копирует совсем не лучшие стороны традиционно мужского поведения.

Кстати, и Юлия К. не пожелала обременять себя ребенком «на всякий случай», отказывая любимому супругу в том, ради чего люди и обзаводятся семьей.

Ответить негодующему супругу взялся кандидат философских наук социолог Ю. Ковалев. Он резонно считает, что утрата многими девушками-женщинами исконных женских свойств: мягкости, умения поставить себя на место близкого человека и замещение их жесткостью, грубостью, стремлением к полной самостоятельности, ориентацией на профессиональный успех в ущерб материнству и супружеству, — причина половой дезориентации в нашем воспитании.

Своему коллеге возражает социолог Е. Анисимов, статьей которого и завершается эта мини-дискуссия. В этой публикации даются обстоятельные цифровые данные, довольно известные широкому читателю, о том, какое огромное место занимает женщина-труженица в народном хозяйстве. Больше половины работающих — они. А в некоторых сферах: в торговле, легкой промышленности, в медицине и народном просвещении — они составляют абсолютное большинство. Так что без ущерба для своей экономики общество не может вернуть женщину к домашнему очагу. Даже сокращение ее рабочего времени для занятий семейными делами весьма проблематично. Да и сама женщина заинтересована в труде на производстве, поскольку вносит солидный вклад в семейный бюджет и вообще не желает вернуться «на исходные позиции» — домашней затворницы.

Получилось так, что сетования здесь напрасны. «Маскулинизация» — следствие вовлечения женщины в общественное производство. И воспитание тут ни при чем. Изменить же сложившееся положение можно, приучив мужчин делить все тяготы семейных будней со своими перегруженными женами.

Как видите, резюме автора строится таким образом, словно и не было письма, послужившего поводом для спора. А между тем писал мужчина, который уже взял все тяготы семейных трудов на свои плечи. Что из этого вышло, известно. По мнению социолога, единственная причина «омужичивания» нынешних женщин — соединение двух «служб».

Здесь нам придется погрузиться в более сложную сферу человековедения: в социологию семьи, выяснить взаимосвязь экономической свободы и эмоциональной структуры женщины.

Ссылки на общественную необходимость привлекать женщин в производственную сферу кажутся многим авторам достаточно серьезным аргументом в спорах о «перекосах эмансипации». Однако экономический фетишизм, как и любой другой, всегда страдал однобокостью подхода к сложнейшим проблемам бытия.

Никто не спорит: домашняя хозяйка и женщина, отдающая большую часть своего времени труду на производстве, скорей всего будут отличаться друг от друга. Но так ли уж кардинально, до полного изменения «полового» поведения и психологии? Сколько угодно среди домохозяек грубых, резких и женственных среди производственниц.

История учит. Многому полезному учит, если подходить к ней с не зашторенным предвзятостью взглядом. В своих рассуждениях авторы названной концепции упускают одну существенную подробность: женщина из бедных трудовых слоев и прежде сочетала труд для прокормления семьи с чисто домашними делами, была вторым кормильцем семьи, а то и единственным. Это многочисленные вдовы, солдатки, жены плавающих и странствующих. Это незамужние матери, которых и в прежние, суровые для незаконнорожденных детей времена было не так уж мало. Часть женщин возглавляла семейное дело, вроде известной Кабанихи, Вассы Железновой и т. п. и пр.

Российские крестьянки, жены ремесленников, мелких торговцев делили со своими мужьями все тяготы по добыванию средств к существованию, не отходя далеко от плиты и корыта. А жены рабочих нередко сами шли на заводы и фабрики либо пополняли штаты господской обслуги: становились прачками, кухарками, швеями. Только те, у кого семеро по лавкам ребятишек сидело, оставались дома, и то нанимались на поденщину.

Не знали забот и труда лишь представительницы верхушек разных слоев населения. Прежде всего состоятельные аристократки, и то не все, а с определенным отношением к жизненным ценностям и радостям. Вот им присущ был тот тип поведения, который нынче получил название «эмансипе»: домом они не занимались, детей не рожали, а если и производили на свет одного-двух, то целиком передавали на попечение наемным воспитателям и учителям.

Так писал Ф. Энгельс в своем классическом труде «Происхождение семьи, частной собственности и государства»[15]. Тяжелая работа никак не мешала женщине древности быть «действительной дамой». Более того, женщины некоторых племен американских индейцев, о которых тоже говорилось в книге как об истинных леди, не отходя от очага и не подменяя мужей на охоте, вершили основные дела своего племени вплоть до смещения его вождей, не теряя при этом подлинно женских свойств натуры, как и английские пролетарки конца XIX века.

Если обратиться к современной демографической науке, то окажется: первая страна, обнаружившая тенденцию к эмансипации женщин и к снижению рождаемости, была Франция, в которой процесс этот начался два века назад, задолго до индустриализации ее хозяйства и вовлечения женщины в промышленное производство. Одной из причин такого явления авторитетные исследователи называют «распространение в обществе рациональных, светских взглядов»[16], являющихся характерной чертой предреволюционной и революционной Франции. И вообще вывести прямую зависимость экономического развития, степени равноправия и уровня рождаемости в разных странах не удается. В одних «процесс промышленного развития значительно опередил снижение брачной рождаемости», а в других «интенсивное снижение рождаемости предшествовало активной индустриализации»[17].

В том, что важнейшую роль в поведении женщины в нашей стране и в нынешнее время играют психологические факторы, можно убедиться, побывав на преимущественно женском ткацком производстве в Средней Азии. Стоит опросить работниц разных национальностей, стоящих за одинаковыми станками, выполняющих одну и ту же работу, у кого сколько детей, как складываются отношения в семье, с мужьями, и станет ясно, что главное различие строится на мировоззренческой, воспитательной, этической основе. И получается: у рядом работающих женщин разное количество детей; у одних много, у других мало, у третьей нет никого.

Правда, рождаемость снижается повсюду, даже в самых активных на этот счет регионах. Но ведь не до такого состояния, когда нет даже простого воспроизводства родителей, не говоря уж о необходимом — расширенном. Между прочим, еще один примечательный фактор, влияющий на отношение женщин к семье, к детям: близость к природе. Деревенские жители знают, что составляет истинные ценности бытия, а что мнимые. Видимо, оттого споры, то и дело возникающие в печати по затронутым здесь проблемам, не вызывают откликов именно крестьянок, чью нагрузку никак нельзя сравнить с нагрузкой городских женщин.

Наиболее шумную почту обычно составляют отклики женщин, занявших ведущее положение в своей области, кому профессиональные успехи представляются куда более важными, нежели материнские. Элитарные амбиции мешают им искать и находить удовлетворение в «черном» домашнем труде. А значит, появляется стремление свести его к минимуму. Дети же как раз и требуют напряжения сил, времени, забот и хлопот. А посему их число сокращается до предела — единственного ребенка. Вообще жены подобной категории, когда приходится выбирать между работой и семьей, отдают предпочтение производству.

Кому и что избирать — дело личное. Если бы под предпочтение не подводился, так сказать, «идейный базис»: мол, именно эти женщины заслуживают звания передовых, прогрессивных. А те, кто действует иначе, замшелые домоседки-наседки. Будто бы и впрямь «производство человека» менее важная отрасль народного хозяйства, чем все остальные, которые и существуют-то лишь для него, во имя него, его трудом и мыслью. Идеальный вариант, конечно, в разумном и достойном сочетании двух служб. На это, видимо, и надо ориентировать женщину, помогать ей осваивать их. Вот это непонимание: что творить людей — самая сложная и самая необходимая должность на земле, нередко обнаруживают наиболее преуспевающие женщины. И в таком случае проблема предпочтения перестает быть только личной заботой.

Не забыть, как однажды меня пригласили на обсуждение моей статьи по этой самой теме. Среди собравшихся наиболее активными выступающими были научные и общественные деятельницы. Некоторые из них поставили автору статьи в вину попытки осмыслить, что дают (а не только отнимают) привычные домашние труды и заботы по воспитанию детей нашей занятой современнице. Их возмутили призывы: учиться извлекать из этих хлопот физическую, интеллектуальную и нравственную пользу, даже радость. Они увидели в этом стремление автора вернуть женщину к унизительному для нее состоянию домашней рабыни. (О неисторичности подобного представления я уже высказалась выше.) Тогда же меня потрясла нетерпимость, с какой высказывались оппонентки. Можно было подумать, будто их, женщин, призывают не любить и рожать, а, напротив, ненавидеть и убивать.

Конечно, были и другие мнения. Но все же собрание это было весьма поучительным и симптоматичным. Оно лишний раз подтвердило убежденность: материнство, семья нуждаются не только в юридической защите и материальной поддержке государства, они должны обрести свою высокую ценность прежде всего в сознании тех, кто формирует общественное мнение и служит своего рода эталоном для других слоев населения, не обремененных ни высшим образованием, ни профессиональными достижениями, ни традиционными предрассудками, ни собственным житейским опытом. Эталоном для наших старшеклассниц, учениц ПТУ и техникумов, молодых работниц — для будущих жени матерей, что в поисках «делать жизнь с кого» оглядываются, естественно, не на бабушку Дуню, а на именитых женщин, в особенности представительниц «престижных» профессий вроде ученых, актрис, журналисток. А насколько самые преуспевающие на работе могут служить образцом для подражания в семье — это еще нужно посмотреть. Половая и семейная культура не дается автоматически с дипломом о специальном и высшем образовании.

Оттого меня смущает уверенность философа, что генетическая природа женщины «все равно» формирует определенный стиль поведения женщины-матери, жены, хранительницы семейного очага. Как не могу я разделить и оптимизм социолога, убежденного, что копирование мужских слабостей и пороков современными «эмансипе» — временный зигзаг.

Это «все равно» не убеждает хотя бы потому, что еще не доказано, предусмотрела ли природа в организме женщины механизм, действующий безусловно, который диктовал бы ей непременно женско-материнский стиль поведения, или врожденные задатки должны получить специальное развитие и воспитание. Ведь даже самый сильный инстинкт — самосохранения — пасует перед привитыми окружением дурными привычками. Иначе не получили бы катастрофического распространения губительные для здоровья и жизни курение и пьянство. То же самое и с инстинктом деторождения. Действительно, это сильнейший инстинкт. Но и он, по всей вероятности, регулируется и управляется волей человека, которая, в свою очередь, управляется набором ценностных представлений личности. Можно предугадать и положительные изменения в поведении женщины, когда она увидит: те свойства, которые именуются женскими, доблести жены и матери, особо почитаются авторитетным для нее окружением и всем народом как высшие человеческие и общественные ценности.

По сути, с немалой долей основания можно сказать: девочками не рождаются, ими становятся.

Этот вопрос давно мучает ученых: как соотносится в человеке биологическая и социальная природа? Диалектическое мировоззрение не позволяет нам отдавать предпочтение одной сути в ущерб другой.

Что же нам говорит естествознание? Оно может ошарашить неподготовленного читателя утверждением, что человек по происхождению существо… двуполое. Древние греки и в мифах и в практике сексуальных отношений, нередко безразличных к полу партнера, утверждали эту мысль. Наш великий соотечественник И. И. Мечников в знаменитых «Этюдах о природе человека» написал: у человека «внутренние половые органы указывают до известной степени на обоеполое происхождение. У мужчин наблюдаются остатки женских половых органов… Наоборот, у женщин находятся следы мужских половых органов»[18].

Эндокринологи скажут о наличии у каждого из нас гормонального «набора» обоих полов. Мужчинами же или женщинами нас делает преобладание гормонов, определенному полу наиболее присущих. Точно так же и во внешности, в поведении, в характере, интеллекте нельзя назвать черты и свойства, присущие исключительно и абсолютно одному из полов. Можно говорить лишь о преимущественно женском или мужском признаке.

Врожденная «обоеполость» обеспечивает нам высокую пластичность, приспособляемость к меняющимся условиям быта, позволяет в критические повороты истории женщинам принимать на себя мужские труды и обязанности, а мужчинам — женские. Да, но тогда отчего вообще существует половое деление свойств и качеств, коли они присущи всем людям в той или иной степени? Ведь есть и немало сильных, волевых, даже злых и жестоких женщин и терпеливых, мягких, сочувственных мужчин. Те свойства, что традиционно почитаются женскими, видимо, сформировались вследствие исключительных материнских обязанностей женщины, что невозможно поделить с мужчиной. Для общения с новорожденным, воспитания детей матери необходимы такие душевные качества, как терпимость и терпеливость, добросердечие, сострадание, самоотверженность, мягкость и нежность. А мужу эти качества в жене тем нужней и ценней, чем больше получил он любви и заботы со стороны матери в младенческие годы. Ведь с ней и связывается у взрослого человека представление о «совершенной женщине». Вечный сын женщины — вот каким мне видится психологический настрой мужчины во все века. Дитя ли он, муж ли, брат — это уже частности, все равно сын!

Остальные человеческие свойства, кроме материнских, видимо, не имеют жесткой половой градации. Естественно, что противоположные материнским качества характера плохо уживаются в одном сердце. Вытесняются, замещаются одно другим. Нельзя же одновременно быть мягкой, чуткой с ребенком и твердой, жесткой на работе с сослуживцами. Раздвоение тяжело, мучительно для целостной натуры. И случается, что мать переносит стиль поведения «служебный» в домашние условия и, наоборот, делает из службы своего рода филиал собственной кухни.

Культивируя в женщине такие полезные в деловой сфере свойства, как твердость, стойкость, нетерпимость, рационализм, деловую хватку, мы должны отдавать себе ясный отчет, что непременно перестроим ее эмоциональный баланс, потесним чисто материнские качества. Теперь выросло уже два поколения женщин с «мужской ориентацией». XX век, внесший столь решительные перемены в социальное положение женщины, привел к тому, что ее природно и исторически сложившиеся особенности не только не были приравнены к мужским, но, напротив, опустились в цене даже в глазах самих женщин. Ведь им твердили долгие годы, что доброта, терпимость, приверженность к детям, мужу — признак убогой души, «пережиток», даже мещанством крестили. И женщина, чуткая к чужому мнению, к «моде», более мужчины гибкая, перестраивалась по заданному образцу: сдерживала и подавляла в себе одни свойства, культивировала другие.

Здесь прежде всего нам, наверное, и нужно искать причину «омужичивания» женщины, а не в соединении двух работ, как мы все пытаемся еще себя убеждать. Лишнее доказательство тому — результаты социологических опросов той части юных дев и молодых людей, что еще не взвалили на себя тяжесть двух служб. Анкеты показали, что многие из опрошенных самое высокое нравственное и гражданское понятие — «хорошая мать» — выводят за черту важнейших человеческих достоинств. Вот что должно нас особенно беспокоить.

Что же в перспективе? Опять адресуюсь к ученому.

И дальше философ, по сути, высказывает ту же уверенность «все равно», что никакие социальные перемены не отменят особенности биологического цикла женщины, ее материнских функций и всего того, что мы именуем идеалом женственности. Но из этого делается тем не менее вывод о необходимости соблюдения различий в воспитании девочек и мальчиков.

Таков диалектический подход к решению сложной, запутанной проблемы: с пониманием, бережностью относиться ко всему, что заложила в нас мать-природа, не крушить и ломать ее в угоду временному преуспеванию, но и не полагаться целиком на нее одну, осмысленно развивать то, что признается особым достоинством пола и личности.

Впрочем, мы уже спохватились. И тревогу вызвала не только снизившаяся рождаемость и огрубление жен, но и острая нехватка «женского начала» как в семейных, так и во внедомашних отношениях. Чего всем нам больше всего хочется видеть не только в близких людях, но и в сослуживцах, соседях? Да все того же: доброты, сочувствия, терпимости, самоотверженности…

И вот ведь что любопытно. Складывается впечатление, будто природа включает свой «аварийный запас». Словно для сохранения этического и эмоционального баланса мужчины все чаще обнаруживают эти самые «немужские свойства», вызывая порой недовольство жен-«эмансипе», которые дразнят их бабами, размазнями, слюнтяями и тому подобными обидными кличками. Ну чем не парадокс: сами жаждут приравняться во всем с мужчинами, но никак не согласны, чтобы мужчины действительно оказались с ними ровнями. Как прикажете разрешить это противоречие?

Испугавшись очевидной «феминизации» юношей, публицисты и социологи призывают пап решительно включаться в дело воспитания сыновей. Кстати, социолог, отрицавший пользу подготовки девочек к семейным обязанностям, тем не менее сам ратует за мужское воспитание мальчишек. Это противоречие очень показательно. Пока что мало кто осознает: нельзя вырастить мужчину, если не растить из девочки женщину, и наоборот. До той поры, пока мы не распределим между собой социальные роли на работе и дома, мы будем растить усредненное существо, которому неведомы собственные особенности и жизненное назначение. Что мы, увы, и делаем нередко. А расплачиваются за это «дети ошибок трудных».

…Непреклонные юридические законы не считают неведение оправданием. И порой за огрехи воспитателей, просветителей, советчиков неумелых, платят их подопечные ценой, более дорогой, чем развод и несостоявшееся семейное благополучие. Приглашаю вас на уголовный процесс. Участниками его были юноши и девушки. Вчерашние приятели, члены одного малого сообщества, они в те дни стали по две стороны весов Фемиды. Одни — юноши-ответчики, подсудимые; другие — девушки-потерпевшие, истицы. Истицы, которые сами ничего у правосудия не искали. И не считали «ответчиков» виноватыми перед собой или законом. Подсудимые привлекались за одно из тягчайших преступлений — изнасилование.

Автор газетной заметки, откуда взята эта история, член Курганского суда П. Агашин[20], не обнаружил ни у свидетельниц случившегося, ни у потерпевших угрызений совести или гнева против насильников.

Однако если вникнуть в суть происходившего, то можно признать реакцию девушек более естественной, чем удивление члена суда.

«Потерпевшие» были пьяны ДО встречи с «насильниками». По собственной воле и охоте они довели себя до такого состояния, когда все остальное происходило уже в полубессознательном состоянии «сторон». Так что не было насилия, не было и сопротивления. Оттого я слова «потерпевшие» и «насильники» беру в кавычки.

Автор же заметки тщетно взывает к чувству женского достоинства одних и мужского рыцарства других. А девушки откровенно возражают: они не знают, что это такое и с чем его едят — женское достоинство. Им про это никто не рассказывал. Ну а если бы родители или воспитатели и принялись рассказывать, то о чем, интересно, говорили бы? Уж не про флердоранж, конечно, не про чистоту невестиного венца. Над этим же нынче дети будут усмехаться! А тогда, действительно, на чем зиждется подобное разграничение ответственности за обоюдно содеянный грех, когда одних ведут в тюрьму, а другим выражают соболезнование, коли все мы ровня и никто никому ни в чем не уступает? Разве мало случаев совращения чистых юношей взрослыми женщинами? Однако процессов по этому поводу никто не устраивает.

Вот задачка для тех, кто отрицает необходимость дифференцированного воспитания. Тут бы пришлось объяснять, что почти у всех народов издревле существовали разные моральные нормы для мужчин и женщин. К последним они были более суровы. А за бесчестье женщины у всех цивилизованных народов принято наказывать беспощадно. И эта «дискриминация» имеет свою серьезную подоплеку. Мы тоже начинаем понимать: не все, дозволенное Юпитеру, может быть дозволено его супруге Гере. Точнее: лучше бы все дурное было не дозволено никому. Но последствия материнских слабостей, пороков тяжелее сказываются на потомстве, чем пороки отца.

Член-корреспондент АМН СССР, директор НИИ онкологии Н. П. Напалков утверждает, что женщины, курящие во время беременности, подвергают риску заболеть раком будущего ребенка. Пьющая девушка (будущая мать) несет несчастье своему потомству аж до седьмого колена, по библейскому выражению. То же самое и в отношении беспорядочных половых связей. И суд в данном случае защищал девушек даже против их желания, скорее от их собственного невежества. Потому что видел в них потенциальных матерей, чье тело — высшее творение природы — не должно служить орудием минутного и мутного желания, орудием сомнительного развлечения. В них суд защищал матерей, чья земная должность — давать миру не только физически, но и нравственно здоровое потомство. Ибо нравственность нации выпестывается на коленях женщины-матери!

Ничего этого не знали девчонки до суда. Боюсь, что и в суде они не получили должного урока, если оплакивали не себя, а бывших «приятелей». Честно-то говоря, у меня они вызывают жалость: и парни и девушки. Они ведь все потерпевшие. Впрочем, как и некоторые их предшественники, представители нашего поколения, добывавшие многие жизненные истины ценой горького опыта — «сына ошибок трудных». (Между прочим, и на лекции в народном университете мне попадались записки с вопросом: как я отношусь к внебрачным и добрачным связям девушек и женщин? Значит, и в той аудитории были неведающие четкого ответа, только ищущие его.)

Наш основной источник массовой информации, Центральное телевидение, каких только передач не ведет. Про все «миры» говорит, про галактики, микро-макромиры, про животных и птиц. Очень убедительно показывает, как себя ведут различные представители земной фауны. А вот передачи «В мире людей» с тонким, умным, тактичным анализом психофизиологических особенностей отношений мужчины и женщины нет как нет. Может, отважиться телевидению да начать вести учебные программы, ввести своего рода консультационную службу. И для начала-разбега взять и поразмышлять над такой проблемой: есть ли и возможно ли абсолютное равенство полов? Тут можно будет объяснить наконец, почему девушек на действительную службу не принимают, в шахты «уголек рубить» не берут. Отчего женщин на пенсию «выпроваживают» раньше на целых пять лет. И в судебных спорах при разводе и разделе детей и имущества отчего суды, как правило, принимают сторону жены. Хотя именно она может быть первопричиной развала семьи. А еще можно было бы пояснить, чем вызвано требование особо уважительного, бережного, внимательного отношения к женщине, хотя у нас все члены общества равны. Вот тогда бы все и всплыло и прояснилось: все преимущества даются ей исключительно за великую и прекрасную материнскую миссию! Больше не за что! Как и все высокие требования объясняются тем же. А кто претендует на женские почести, не исполняя главной обязанности и исполняя ее небрежно, должны знать точно: требуют не по чину. Общество предоставляет им право и возможность выбора, а уж коли избрал нелегкую долю женщины-матери, неси эту ношу достойно.

Мне думается, небесполезен был бы разговор о двух путях эмансипации полов. Сторонники одного безоглядно последовали лозунгу: «Равнение на мужчину!» Образовательный, профессиональный уровень женщины он, несомненно, поднял на небывалую высоту. А вот нравственный у них стал сползать к заниженному, мужскому уровню. Это привело к тому, что обострилась древняя «война полов». Ведется она частенько за передел сферы привилегий, удобств, комфорта и беззаботности. Обязанности же, ответственность за нравственное благополучие семьи «равные» супруги готовы любезно уступить друг другу. Оспариваются и права на слабости, несовершенства, а то и пороки, но отнюдь не на высокие нормативы поведения.

Другой путь избирают те, кто идею эмансипации воспринял не как движение за «лидером» и даже не как движение полов навстречу друг другу, а как совместное движение к вершинам собственного развития, чтобы стать совершенной женщиной и совершенным мужчиной. Мне второй путь кажется наиболее человечным и счастливым. И для личности и для общества. А «бесполая педагогика» приводит к тому, что будущие матери и жены не имеют никакой подготовки к своим ответственным трудам. Если на уроках домоводства им и преподаются первичные навыки кулинарии, кройки и шитья, то уж никто и никогда им не объясняет законы создания духовной и нравственной пищи, которой им предстоит питать членов своей семьи. А ведь это женщина формирует духовные запросы, потребности, желания своих близких. И прежде всего мужа.

Однажды я с любопытством прочла в «Литературной газете» современный вариант «Золотого теленка» — рассказ о том, как молодая женщина гневно оттолкнула руки старика, протягивающие ей миллион — предел мечтаний вековечного обывателя, высмеянного Ильфом и Петровым. Если бы женщины всегда предпочитали высокие чувства, прекрасные отношения вместо нечестного богатства, неправой власти, дутой славы, грубой силы, не выжить бы этим порокам ни в нашем доме, ни в обществе, которое и есть не что иное, как наш объединенный общим хозяйством и управлением дом, в каком живут и действуют женщины и мужчины разных возрастов и специальностей. Напомню случай из истории. Древние гречанки прекратили затяжную кровопролитную войну весьма простым и естественным способом: отказали кровожадным соплеменникам в любви.

Мы воспитываем наших молодых людей на положительных образцах. Хотелось бы, чтобы одни положительные герои встречались им в жизни. Да вот поди ж ты, жизнь полна противоречий. И если вступающих в нее не подготовить к встрече со всякого рода пороками и соблазнами, не избежать появления потенциальных «пораженцев». Особенно поддается соблазнам как раз та, что несет в себе и задатки высших добродетелей, — женщина. «Сосуд скудельный», скопище зол и грехов, служанка мелкого тщеславия, зависти, корысти… как ее еще называли? Не будем идеалистами: женщина не только благо, но и огромная опасность. Тут меня насмешил один весьма широко эрудированный молодой отец семейства. «Я, — говорит, — люблю и жалею свою жену и поэтому не допущу, чтобы она перегружалась серьезными проблемами и заботами: расходы, покупки, готовку, уход за детьми — это ей можно поручить, это, так сказать, «мелочи жизни». А все глобальные семейные заботы вроде обеспечения нашего материального и общественного положения, как и положено мужчине, я возьму на себя». Наивный человек! Он и не подозревает, что отдает ей в руки и свое тело и душу, свое настоящее и будущее и на работе и дома. Ведь ее расточительством, ее чрезмерными прихотями он может быть спровоцирован на поиски дополнительных, не всегда честных заработков. Ее неумным и безнравственным воспитанием могут быть погублены души его детей. А сам он в собственном доме окажется «жильцом за занавеской», а не хозяином. В чьих руках дом, в тех и судьба домочадцев.

Думаю, что женщины это всегда знали внутренним своим чутьем, оттого прежде они и выстояли в пору своего общественного бесправия. Иначе никак нельзя объяснить тот феномен, что отсталая, забитая, униженная церковным и домашним презрением мать давала миру гордых, смелых, умных сыновей. Ведь всем, имеющим отношение к делу воспитания, известно: главное воздействие на ребенка оказывает именно личность воспитателя. И женщина сумела оставаться авторитетной личностью вопреки общественным и семейным установкам. Теперь ей предстоит пройти испытание посложнее: обрести свой статус в доме и обществе, в которых утверждается ее высокий авторитет. Как ей при этом сохранить извечные достоинства и способности: готовность к великим и малым трудам, пренебрежение к презренной корысти, способность отдавать душевные богатства дорогим ей людям.

Как мне написала одна читательница из города Кирова, скрывавшаяся под инициалами В. М.:

Моя корреспондентка очень чутко уловила прямую зависимость семейного счастья от готовности женщины каждый день трудиться ради него. Как и соответствующего желания мужчины. Вот на этом тезисе мы подойдем к едва ли не острейшей проблеме в современной семье: оценке домашнего труда в системе жизненных ценностей.

Любовная лодка и быт

Кто она — женщина — в собственном доме, что для нее самой и для окружающих ее повседневные хлопоты, заботы, переживания. Все это так или иначе осмысливает каждый. В детстве мы думаем о маме, о других взрослых женщинах, что они слишком мало занимаются семьей и нами, что они все время куда-то убегают, спешат. Нет чтобы побыть с теми, кому они больше всего нужны, то есть со своими детьми. Потом, обзаведясь собственным домом, видим все в ином свете: жалеем время, силы, способности, которые отнимает он (дом), отрывая нас от любимой работы, от интересных людей и встреч, от занятий искусством и собой, конечно. Войдя в солидный возраст и глядя на следующее поколение молодых женщин с высоты собственного опыта и зрелости, снова досадуем: как беспечно и эгоистично они расходуют время и себя. Ну добро бы работа отвлекала, а то еще и ателье, парикмахерские, телевизор, вечеринки, культ- и турпоходы! Лучше бы с детьми посидели, позанимались с теми, кому сейчас больше всего нужны и кто им самим больше всего нужен. Ведь ничто: ни фильм, ни книга — не может сравниться с поучительностью и наслаждением, которые дает растущий ребенок. И в то же время, будучи бабушками, сами не хотим, не можем ограничить себя стенами дома: его забот и радостей нам мало для ощущения полноценной жизни, мы уж так выращены, так привыкли.

Так что такое дом и его заботы для женщины и женщина для него? Как видим, представление об этом «предмете» меняется в зависимости от возраста человека.

Вчитываясь и вслушиваясь в то, что говорится и пишется на эту тему, и здесь легко можно запутаться, увязнуть в противоречиях. С одной стороны, это самые необходимые, естественные, вечные труды по воспроизводству жизни. С другой, отупляющий, обкрадывающий душу, тянущий в болото мещанства быт. Труд здесь, дескать, однообразный, утомительный, малопродуктивный, грязный, нетворческий, поэтому от него надо избавлять семью. При этом обычно ссылаются на высказывания В. И. Ленина по этому вопросу, не делая оговорок, что за 60 лет, прошедших с той поры, не только в общественном производстве, но и в домашнем произошли разительные перемены.

До революции сельские жители составляли почти 80 процентов населения страны. И все члены семьи, по сути, занимались домашним хозяйством, действительно низкопроизводительным и тяжелым, когда мучительными усилиями удавалось лишь избежать голодной смерти. Я попыталась мысленно перечислить, сколько труда нужно было затратить бабушке, чтобы приготовить самую простую пищу, ну, например, сварить молочную лапшу. Она должна была помочь мужу в посевной и уборочной страде, смолотить зерно, просеять муку. Чтобы получить молоко, нужно было скосить и убрать траву на сено для коровы, потом ее ежедневно обихаживать, кормить, поить и доить. И сам процесс приготовления этой самой лапши был несоизмеримо трудоемким. Нужно было натаскать воды из реки или колодца, дров для печки (кстати, их тоже она помогала заготавливать в лесу и пилить), разжечь огонь, замесить тесто, раскатать его и нарезать, а потом уже засыпать в кипящее молоко, которое она тоже сама добыла, не в магазине купила.

Уфф! Одно перечисление и то утомительно. Сколько же сил нужно было для того, чтобы везде поспеть и все переделать! Вставала она засветло и ложилась затемно, и вся жизнь уходила на заботы: накормить, одеть, обогреть семью.

Вот от этой нерентабельной траты времени и способностей, при которой уже ни на что иное, кроме питания и согревания себя, не хватало возможностей, и призывал освободить женщину В. И. Ленин. Нынче горожанка может себе позволить в течение почти десяти часов отсутствовать дома, зарабатывая на производстве деньги на ту самую лапшу и ребятишкам на молочишко. На все домашние дела остается всего часа три-четыре, и в них укладывается гораздо больше дел самого разного свойства, чем успевала ее хлопотунья-предшественница. Почему? Да потому, что сам характер домашнего труда, его оснащенность не имеют ничего похожего на прежний. Мы пользуемся всякими отопительными, осветительными приборами, холодильниками, электроутюгами, стиральными машинами, соковыжималками, кофемолками и прочими приборами, что значительно сокращает наши расходы времени и физических сил.

Это уже известно: современный труд горожанки дома становится разновидностью индустриального. Так, вычислено, что один работник из сферы общественного питания за полный рабочий день (8 часов) может накормить лишь 8 человек. Сюда, естественно, включаются трудовые затраты не только поваров, но и множества вспомогательных работников (судомоек, раздатчиц, официантов, кладовщиков, разнорабочих и руководящего звена столовых и ресторанов, а также бухгалтеров, контролеров и т. п.). А одна хозяйка за полтора часа наготовит пищи на семью из трех-пяти человек. Выходит, профессионал тратит на одного едока больше времени, чем «любительница». И при этом готовят в столовых хуже, менее экономно, менее разнообразно, менее калорийно и вкусно, что тоже признано специалистами.

Выходит, что по своей производительности, энерго- и электровооруженности и технизации домашний труд стал совсем иным, количественно и качественно новым, а отношение к нему ничуть не изменилось, осталось старым. Вновь и вновь слышатся голоса, требующие «освобождения» семьи от кухонных забот, словно бы и впрямь цель социальных преобразований заключается в том, чтобы всех людей сделать законными бездельниками, получающими все блага без каких бы то ни было усилий. Этакий потребительский рай мерещится сторонникам «кнопочной цивилизации».

Такая же двусмысленность в отношении к материнским, женским заботам. С одной стороны, признание высокого нравственного долга и даже подвига хорошей матери и жены. С другой — снисходительное отношение к тем, кто избирает для себя только эту деятельность, как к неполноценным, ограниченным, в чем-то даже ущербным. К примеру, любой человек оценит как человеческий профессиональный и гражданский подвиг поведение врача, который забыл о себе, ночи недосыпал, просиживая у постели больного, и, выходив его, радостно сообщает коллегам: «Анализы стали спокойнее, ему лучше!» Мы таким рвением будем тронуты до слез. Но если мать, что в бессонном бдении выходила собственного ребенка, явится к близким с радостной вестью о выздоровлении, неприбранная, небрежно причесанная, близкие нередко брезгливо морщатся: «Ограниченный, опустившийся человек». И не всегда эти близкие — нечуткие, неглубокие люди. Напротив. Лев Толстой силой своего таланта и авторитета утвердил, усугубил это двойственное отношение к роли матери и жены.

А женщина очень чутка к тому, как ценится ее занятие. (Я бы сказала: порой излишне чувствительна к реакции окружающих.) И под влиянием противоречивых суждений испытывает двойственное чувство к собственным домашним делам как к тяжелому, но неизбежному долгу, к «кресту», что и нести неудобно, и сбросить нельзя, то есть не на кого. Но если появится вдруг такая возможность, то этим тут же и надо воспользоваться. И тогда встать вровень с мужчиной в делах, славе, развлечениях и удовольствиях.

Итак, первый вопрос, который предстоит решить: от чего и для чего мы стремимся освободиться в наших домашних обязанностях? От универсальности, говорят нам одни. В век всеобщего разделения труда нерационально, невыгодно вести натуральное хозяйство. А домашнее — его атавистический, рудиментарный орган вроде копчика. И женщина, что и по сей день «и швец, и жнец, и на дуде игрец», должна тоже обрести специализацию. Из универсала ей придется переквалифицироваться в… диспетчеры, что ли. Детей растит педагог, пищу готовит домовая кухня, обшивает портниха, завивает парикмахер, развлекает артист. Ее дело — организовать во времени и пространстве чередование этих работ, заказать «меню». В принципе в городах так оно сейчас и ведется. За малым дело стало: улучшить качество услуг. Возможность нажатием кнопки привести в движение службу, удовлетворяющую наши бытовые потребности, — для многих из нас желанный идеал. «Идеал», если вдуматься, очень опасный для дома и для женщины.

В любимой моей книге — в «Былом и думах» — А. И. Герцен много места отводит рассуждениям о женской натуре, и очень часто фигурирует в них слово «тайна».

…История всех народов знает, что всегда рядом с великим деятелем стоит женщина: либо его мать, либо возлюбленная, вдохновляющая мужчину на труды и подвиги. Нередко они становились и активными помощницами, соратницами даже.

Современные американские психологи исследовали, измерили мозг женщины и мужчины, их интеллектуальные возможности. Открытие было потрясающим: все преимущества за женщинами. И в объеме мозга, и в количестве и глубине извилин, и в испытаниях на «коэффициент интеллектуальности». Ученые задались тем же вопросом, что и А. И. Герцен сто лет назад: откуда это? Может, я и заблуждаюсь. Но я думаю, что все «открытия» такого рода как раз покоятся на недооценке домашних дел, их развивающего влияния.

Есть одна область нашего знания, которую пока не преподают ни в каких школах, училищах, вузах, но которая приобретается в процессе бытия ценой ошибок и озарений. Наука эта самая демократическая и общедоступная, но и самая сложная — человековедение. Ею с младых ногтей занимается интуитивно девочка-женщина, и на практику идти ей никуда не нужно: ведется она тут же, дома.

К. Маркс говорил: «Образование пяти внешних человеческих чувств (зрения, слуха, осязания, обоняния, вкуса. — Т. А.) — это работа всей до сих пор протекавшей всемирной истории»[21]. Кто больше упражнялся в разнообразных действиях, развивающих эти исторически сложившиеся свойства? Конечно же, женщина. Уловить малейшее движение младенца, шорох, могущий означать опасность для него, — это не то что быть чутким только во время охоты. Это ежеминутный тренаж. Различать по запаху, вкусу, цвету, съедобны травы, овощи, продукты или несъедобны; сочетать их в необходимых и достаточных, приемлемых, аппетитных и привлекательных сочетаниях; на глаз, на ощупь определять, взвешивать их количество; кожей рук измерять температуру воды для купания и температуру тела ребенка… и т. д. и т. п.

Если принять за истину утверждение В. А. Сухомлинского, что способности детей на кончиках их пальцев, то придется признать, что «кончики пальцев» — инструмент более женский, нежели мужской. (Не случайно современное производство новейшей техники все чаще доверяется исключительно женским рукам.) И вообще никакая самая разнообразная профессиональная деятельность не требует такого множества умений и навыков, как домашняя. Не случайно очень многие профессии, требующие однообразных повторяющихся движений, легко заменяются автоматами. А вот создание автомата, полностью замещающего хозяйку хотя бы на кухне, никто из специалистов пока что даже не обещает. Ведь самые современные роботы имеют всего 5—6 степеней свободы, то есть вариантов движений и действий, а у человека их 105, и почти все они реализуются в процессе приготовления пищи. Даже для того, чтобы приготовить стандартный обед из трех блюд, нужно проделать сотни разнообразных манипуляций с продуктами: сыпучими, твердыми, мягкими, текучими, требующими разной обработки; мытья, резки, варки, жарки, томления, печения, толчения, растирания, взбивания и бог знает еще чего. И все это при разных температурах, разной формы и размера. Где уж тут угнаться автоматике?

Нет, что ни толкуйте, но если женщина хорошо и умело исполняет обязанности хозяйки дома, то ее с полным правом можно называть разносторонне развитой личностью. Ведь чтобы быть большой хозяйкой маленького государства, которым является семья, надо быть одной во многих лицах: педагогом, психологом, экономистом, дипломатом, лекарем, пекарем, художником, поэтом, актрисой, драматургом и режиссером (семейных сцен, без которых редкая из женщин обходится), руководителем и подчиненным одновременно. И всегда импровизатором. Потому что здесь не заготовишь заранее сценария: в одном доме ситуация дважды не повторяется, как бы ни был однообразен и заучен быт: смена погоды, глядишь, смена настроения, а значит, меняется реакция на стандартную обстановку.

Семейная работа — это непрекращающийся эксперимент, творчество, труд, не имеющий конца, не позволяющий остановиться, застыть в самодовольном покое: я сделал все, что мог, пусть другие сделают лучше. Семейная работа, наконец, сложнейшее из производств — производство человека.

Так говорил один из основателей кибернетики, Джон фон Нейман. И точно указал нашу общую беду (а может, счастье, говорят же древние: в многознании много печали). Не осознаем мы, что каждым своим шагом, словом творим великое действо жизни. А тот, кто проникался этим сознанием, по-иному начинал воспринимать и оценивать и хлопоты по дому. Приблизившись вплотную к основному «объекту» этих трудов — ребенку, они тоже восклицали: «Нет ничего интереснее человека, нет ничего сложнее и выше судьбы воспитательницы!» Признавали и то, что направлять массу, наставлять с кафедры или амвона куда легче, чем вырастить отдельную личность.

С этим пониманием постепенно приходит и признание общественной ценности очень приватных, очень личных забот женщины. И стоит прийти к этому признанию, как вслед за панегириками раздаются призывы… освободить ее от этой тяжелой доли. Так возникает и укрепляется этот круг, по которому мы топчемся, словно привязанные кони. И никак не поймем: гордиться семейными успехами или скрывать их, радоваться приобретенному в этом повседневном верчении преимуществу, навыкам и умениям или горевать о потерянном для профессиональных достижений времени.

Именно глядя с этой позиции на изменения в нашем доме, стоит определить точно, что мы приобретем, превратившись из «кустаря-универсала» в «диспетчера» налаженной службы, а что потеряем? Не повлечет ли «переквалификация» хозяйки те же проблемы, коими нынче мается и общественное производство? Освобождая себя от тяжелых, многооперационных физических работ, мы «освободились» и от необходимой человеческому организму мышечной нагрузки. И все больше культивируем профессиональную однобокость, становимся похожими на людей с флюсом, приобретаем «профессиональный идиотизм», который, по Марксову выражению, непременно появляется у специалистов. И все больше утрачиваем физиологическое совершенство, которого достигли благодаря разнообразию, универсальности занятий наших предков.

Как сохранить преимущества универсализма в нашей домашней работе, избежав его недостатков, его низкой эффективности? По всей вероятности, такая постановка вопроса для нашей семейной практики более плодотворна, нежели яростные и скороспешные стремления избавиться от «натурального хозяйства» семьи.

Если все-таки принять концепцию, выдвинутую озабоченными нашими тяготами учеными, и вообразить, как сложится семейная жизнь, коли вместо домработниц, что перевелись, завести домроботников, переложить наши труды и заботы на их железные плечи? И чтоб, хоть старый, хоть малый, хоть умный и ловкий, хоть неумеха, все одинаково могли — чик-чирик! — получать требуемые услуги, удовлетворяли свои потребности в пище физической и духовной…

А что особенно напрягать воображение, уже есть такой роман-прогноз «451° по Фаренгейту» Рэя Брэдбери. Помните: жена главного героя, прикованная к постели (не болезнью — бездельем), интересуется только «телевизионной родней», не замечая собственного мужа. Да и он не знает толком, зачем каждый вечер возвращается в опостылевший дом, к этой совершенно чужой ему женщине, погруженной в «автоматические» драмы и развлечения.

Когда этот роман появился, он казался больше фантастическим, теперь все более научным. События движутся именно в этом направлении, и очень резво. Роман-предостережение всем увлекающимся идеей всеобщей автоматизации. В том числе и быта.

Судя по новым данным, добытым учеными, мы уже сократили физическую нагрузку столь решительно, что ее осталось всего 1—2 процента от тех возможностей, коими наделила нас природа. Как видите, и в этом плане есть основания бить тревогу, услышав призывы освободиться от оставшейся малости как от «пережитка прошлого».

— Автор зовет нас назад, в пещеры, к каменным топорам и дымному костру, вокруг которого после охоты на диких зверей собирается многочисленная семья-род! Ведь только в таких условиях получат применение 98 процентов неиспользованных сил, заложенных в человеке, некогда один на один сражавшемся с медведем.

Так и вижу эти строки в письме, что спешит отослать в редакцию читатель-оппонент. Не спеши, дорогой, как говорят в Грузии, выслушай до конца, может, спорщик не так уж и не прав. Тем более, что автор не относит себя к числу руссоистов, призывающих вернуться назад, к природе. Автор, как и ты, считает: назад, в пещеры, возврата нет — нас слишком много. Вперед, конечно же. Но вот куда?!

Давайте поглядим теперь не в прошлое, а приглядимся к тем, кто в облегчении домашнего хозяйства преуспел больше нас. Как у них складывается ситуация?

Передо мной книга американского ученого К. Купера «Новая аэробика», посвящена она оригинальной оздоровительной системе, получившей признание у специалистов многих стран. К. Купер открывает некоторые стороны американского быта и их сложные последствия. К примеру, говорится, что болезни сердца являются национальным бедствием в США. Каждый год почти миллион американцев умирает от сердечно-сосудистых заболеваний.

И дальше доктор Купер раскрывает причины столь плачевного состояния здоровья у его соотечественников. На первом месте среди причин, породивших эту «суперэпидемию» сердечных болезней, по общему признанию, стоит низкая физическая активность американцев, избалованных комфортом, личными автомобилями, передоверивших технике все трудоемкие операции (на производстве и в быту). Можно, конечно, возразить доктору: в их стране быт осложнен другими факторами остросоциального характера. Однако если взять для сравнения наш, отечественный опыт, то и он обнаруживает прямую зависимость сердечно-сосудистой деятельности от физической нагрузки. Гиподинамия (малая подвижность) стала в угрожающую позу и у нас: меньше физически загружен мужчина, он и дает большую смертность. Замечено: семейные из них живут дольше своего не обремененного домашним трудом и заботой холостого собрата. И напротив, дольше и полнокровней живут те, кто больше (а не меньше) трудится, кто чередует разнообразные занятия.

Вот и выходит, что каждый час физических усилий, потраченный на домашнее производство, не вычеркивается из жизни, а прибавляется к ней. Создается ведь своеобразный замкнутый круг: чем меньше у нас нагрузка, тем слабее наши мышцы, тем чаще мы ищем возможность передать работу машине, а с ее участием у нас резко падает нагрузка, которая ведет к еще большему ослаблению организма, и т. д. и т. п.

Стоит прибавить к нашему времени, к нашим силам, к нашей радости (даже к деньгам) и тот солидный довесок, который получает семья в виде сохраненного здоровья, а ведь оно и творится в эти самые четыре часа. Прежде всего когда обед готовится с учетом возраста, состояния организма, даже причуд вкуса. И когда идет уборка жилья от пыли-грязи, все в больших количествах скапливающихся в атмосфере городов. И когда дезинфицируется одежда от всяческих бацилл и микробов. Мы высоко ценим достижения нашей медицины в борьбе с моровыми болезнями. Но надо воздать должное и женским рукам, что, не зная устали, моют, чистят, трут, утюжат. Это они помогли врачам свести на нет тиф, дизентерию, холеру и прочие бедствия человеческие. Надо и это занести «в актив» домашнему труду.

— Необязательно упражнять мышцы рук стиркой и уборкой. И ноги не в одной беготне по магазинам и в стоянии по очередям укрепляются. Куда приятней бег трусцой, упражнения физкультурные, занятия в танцевальном кружке.

Это снова голос моего внутреннего и внешнего оппонента. И снова находятся серьезные причины не соглашаться с ним. Прежде всего пример наших дорогих мужчин, у которых широкие возможности подобным образом укреплять собственные мышцы… Многоточие это вполне заменит бесконечные истории и факты из практики времяпрепровождения не загруженных домашней работой мужей, нам всем известные.

— Они нам не указ. У нас хватит силы воли для таких же регулярных, как домашние обязанности, занятий физкультурой.

Свежо предание. Коли про женщин справедливо говорят, что они во всем следуют примеру мужчин, то где гарантия, что в этом случае мы изменим такой привычке?

Нельзя сравнить спорт с домашним трудом по такому важнейшему фактору, как нравственно-воспитательное воздействие. Во-первых, физкультура лишена альтруистического начала: мышцы мы накачиваем для собственного здоровья и удовольствия, а работа наша, укрепляя здоровье, одновременно служит здоровью и пользе других членов семьи. Во-вторых, обучать бескорыстному служению на словах еще никому не удавалось, в то время как домашняя работа, проделанная со смыслом и охотой, воспитывает в детях трудолюбие, самоотверженность естественным, непринужденным образом.

Между прочим, мне довелось познакомиться с результатами обследований, проведенных в колониях для малолетних правонарушителей. Обнаружилось такое явление: при всех и всяких различиях ребят, попавших в эти печальные места (возраста, пола, образования, происхождения, характеров, склонностей) у них было одно ярко выраженное общее свойство — отвращение к труду, к любому, физическому и умственному. Но при этом у очень многих была высоко развита способность «филонить», то есть увиливать от регулярных нагрузок и обязанностей. «Лень — мать всех пороков», — скажут все, даже весьма далекие от социологических премудростей люди. А здесь-то не только лень (повторяю, многие из них деятельны и изобретательны в поисках «легкого» заработка и удовольствий, на это они порой тратят куда больше энергии, чем даже требовалось бы для честного существования). Здесь именно пренебрежение ежедневными, незаметными, «скучными» обязанностями. Нетрудно догадаться, где и кем эти взгляды и установки внушены…

К счастью, не все семьи и прежде искали для себя в жизни лишь легкой приятности, и теперь тоже. Многие из мужчин, кто особенно увлекался «игрушками для взрослых», которыми наполнил наши дома технический прогресс, — машинами и автоматами, обнаруживают явное охлаждение к домашней технике. Начинается новое движение и в женских рядах: все чаще вполне интеллигентные дамы обмениваются кулинарными рецептами, что еще совсем недавно считалось признаком мещанства. Кое-кто отваживается похваляться рукоделиями: шитьем, вязаньем, вышивкой.

Вглядитесь в потоки пассажиров пригородных электричек и автобусов. В сторону города едет народ из деревень, поселков и малых городков, едет за дефицитными продуктами, за бытовыми новинками, в том числе разными машинами, тянутся к городским развлечениям и удовольствиям. В противоположном направлении двигаются истые горожане: в лес, на дачу, на свой садово-огородный участок. За свежим воздухом едут, за тишиной и зеленью. И еще за трудом! Тем самым ручным, немеханизированным и очень часто неэффективным (расходы на рассаду, удобрения, инвентарь у многих превышают «доход» с участка). Загородная жизнь у большинства лишена городского комфорта. А транспортные муки увеличиваются во много раз. И все ничего. И женщины добавляют к привычным нагрузкам копание грядок, уход за растениями и цветами. И мужчины, словно глотнув живой воды, начинают поигрывать бицепсами, орудуют топорами, пилами, стамесками, лопатами и прочим уже вроде бы забытым инструментом. И зимой ждут не дождутся начала этого «трудового семестра».

Среди основных потребностей человека физиологи называли обычно три вида голода: потребность в пище, в воде, в сексе. Теперь к ним прибавился информационный голод и мышечный. Думаю, что именно мышечный голод не дает трудолюбивой горожанке покоя. Замечено: многие хозяйки увеличили объем стирки, хотя есть возможность отдавать белье в прачечную: там-де хуже стирают и еще хочется, чтобы муж и дети ходили в хорошо выстиранном и отутюженном белье и одежде. Наверное, так и не угнаться общественной службе за домашней. Как никогда не угнаться машине за человеком в создании вещей и услуг, отвечающих нашему индивидуальному вкусу и потребностям. Не случайно на мировом рынке все большую цену приобретают именно ручные изделия.

Тут намечается еще один поворот в теме о домашнем труде, вопрос: как автоматизация быта скажется на детях, на межличностных отношениях, чувствах, связях взрослых? «Кустарность», импровизационность домашнего «производства» обеспечивала и неповторимость, разнообразие «продукции». Мы все такие разные не только из-за нашей генетической структуры, но и из-за непохожести среды, способов и стилей обитания.

Стандартизация бытия должна предполагать и стандартизацию сознания, вкусов, привычек, отношений. Мы сейчас заинтересовались высказываниями медиков, физиологов и с запозданием начинаем открывать для себя простейшие истины, известные народу: от пищи вполне материальной во многом зависит и духовное состояние человека. «Как жуешь, так и живешь». И это «как» заключает в себе объективные условия снабжения семьи продуктами и субъективные: желание и умение разумно питаться.

Вос-питание — это слово не случайно имеет двоякий смысл: целенаправленное взращивание ребенка на пище физической и духовной одновременно. Подумайте, какую же почти фатальную роль играли всегда кулинарные пристрастия и способности женщин! А если исключим этот «произвол» и каприз, станем питаться по среднестатистическому столовскому рациону, может, и убережемся от аномалий, но не взбунтуется ли при этом наша природная индивидуальность? Или не превратимся ли мы в одинаковых потребителей одинаковых шницелей?

Смотрим дальше. Если мы поставим «на поток» вообще всю домашнюю службу, не потеряют ли наши дома свою непохожесть и не станут ли взаимозаменяемыми, как унифицированные узлы машин? Мне уже начинает казаться, что именно ей, проклятой и благословенной стандартизации, мы в значительной степени обязаны большой частью разводов: если многие дома выглядят одинаково, если в них едят одинаковые полуфабрикаты, танцуют и поют одинаково, говорят про одно и то же, не все ли равно, где остановиться, задержаться? «И дым отечества нам сладок и приятен». Но этот «дым» должен ведь чем-то отличаться от иных прочих «дымов», чтобы быть различимым.

Демографы подметили: из одних «Черемушек» в другие люди перемещаются безболезненно, подчас не испытывая даже ностальгии, непременной спутницы мигрантов. Тяга домой возникает тогда, когда образ дома впитывается всеми чувствами: когда в нем живут особые звуки, цвета, запахи, особые и неизменные установки, традиции. «Лица необщее выражение» требуется не только художественным произведениям, но и нашим домам, семьям, чтобы быть притягательными для чад и домочадцев.

Кстати, о лице. Лицо дома — это, конечно же, прежде всего лицо его хозяйки. Если оно вечно нахмурено от сознания собственной великой жертвы, от ощущения, что здесь отбывается добровольная каторга, то никакие усилия и труды не сделают его (лицо хозяйки и дома) привлекательным. Вместо радости взаимного служения в таких семьях появляются раздражение и отчуждение людей, которые считают друг друга повинными во взаимном «обмере и обвесе».

В собственных домашних делах мы успеваем не одинаково расторопно. Одна хорошо готовит, но не умеет шить, другая шьет — не ладится у нее с воспитанием, а то и плохим экономистом окажется. Да и где взяться умению совмещать? Человека к профессии готовят школа, специальные учебные заведения. И часто неведение здесь прощается. В школе семейной жизни неумение влечет за собой очень тяжкую расплату: потерю счастья. А между тем домашнему ремеслу мы учимся чаще всего на примере наших родителей. Но ведь каждое поколение несет иные пристрастия, потребности, интересы. Былой опыт, стиль и уровень бытия нынче никого уже устроить не может. Как не может быть интуитивное, эмпирическое человековедение основанием для современных семейных отношений. Наука должна оснастить женщину необходимым и основательным инструментом, теорией и методологией построения дома.

В. А. Сухомлинский, утвердивший в своей школе культ матери, дальновидно заключил: школа не имеет возможности и необходимости растить людей определенной специальности, но ей необходимо и возможно растить будущих отцов и матерей, мужчин и женщин. Потому что они-то и становятся потом подлинными гражданами, тружениками, гордостью и нравственной опорой нации. И, напротив, хорошие специалисты отнюдь не обещают непременно нравственных и гражданских добродетелей, но только профессиональные. А то ли нам важно? Нам, провозгласившим своей главнейшей задачей воспитание разносторонне развитой, высоконравственной, гармонической личности.

Итак, вновь задаюсь этим вопросом: от чего же нас освобождать теперь? Видимо, не только от истинных тягот, надо освобождать и от мнимых, от чувства неудовлетворенности, порожденного всякого рода предрассудками, неверными представлениями о том, что такое хорошо и что такое плохо, выработанными «комплексами неполноценности». И прежде всего от двусмысленного отношения к своим домашним делам. Согласитесь, если мы сами не находим в нашем труде смысла, не чувствуем, не понимаем его высокой ценности и ответственности, наконец, и удовольствия, можем ли мы рассчитывать на то, что наши близкие будут по-иному смотреть на эти наши занятия, стремиться взять их на себя? Негативное отношение к трудам и заботам на благо самых любимых и близких не может не сказаться пагубно на взглядах детей на природу труда вообще, как на что-то неприятное и унизительное, от чего необходимо поскорее избавиться. Учить их самоотверженности, готовности служить людям, не жалеть себя ради других можно только на повседневном примере бескорыстного служения, который дает им мать. Не на словах, а на деле воспитываются такие душевные качества.

Когда же мы поймем и обнаружим все скрытые за нудной повседневностью этих занятий далеко идущие педагогические последствия, откроем для себя их огромную власть и влияние на судьбы домочадцев, то невольно изменим свой взгляд (а соответственно и окружающих) на эти обязанности.

И вообще к быту нашему необходимо нам научиться относиться серьезно. Иначе он отомстит тем, что отнимет здоровье, силы и время, которые нужны нам для исполнения высоких духовных, общественных целей. А сделать наши бытовые заботы более легкими и даже приятными можно, что называется, не отходя от плиты, простым и дешевым способом: искать в каждом неприятном занятии оборотную сторону. (Выдающийся философ-гуманист современности Альберт Швейцер считал основным условием прогресса человечества, его культуры нравственность и оптимистическое мироощущение. Культура домашних отношений тоже должна воспитываться на оптимизме и этике, пронизывающих каждое мало-мальски значимое дело.)

Вот пример такого вполне честного, а не подтасованного подхода. Социологи вычислили, сколько километров женщина проходит от плиты к обеденному столу и обратно. Многие километры! Можно, узнав это, начать жалеть себя и клясть тех, ради кого это делается. А можно и обрадоваться: ведь благодаря этим километрам на многие годы удлиняется сам жизненный путь в сравнении с теми женщинами и мужчинами, кто пролеживает это время на диване.

Сейчас широко обсуждаются условия сокращения рабочего времени для матери-труженицы. Очень нужная и своевременная мера. Кроме справедливого выравнивания загруженности мужчин и женщин, здесь в первую очередь принимается в расчет необходимость предоставить матери возможность больше внимания и сил уделять семье, воспитанию детей. Однако эта мера будет действовать лишь в том случае, если женщина захочет высвободившееся время потратить именно на дом, на детей. А если вместо бега с детьми на лыжах она предпочтет беготню по магазинам за новомодными тряпками? Посмотрите, кто долгими часами стоит в очередях за всякого рода импортными новинками, часто вовсе не нужными, зато «престижными», — отнюдь не одни «холостячки», но и вполне солидные и почтенные матери семейств. Подумаем, что будет, если вместо сидения с малышом за интересной книжкой она будет лишние часы проводить за «собеседованием» по телефону или в кафе с сигаретой в зубах проводить время за «светскими новостями». (Между прочим, на мой взгляд, современные женщины оттого так охотно и много стали курить, что их руки все чаще остаются праздными. В недавнем прошлом наши «предки» отдыхали за вязаньем и вышивкой. И рты у них были тоже заняты более полезным занятием: сказыванием сказок, складыванием побасенок и песен детишкам, а не милым «трепом», которому мы предаемся слишком часто и подолгу.)

И вообще что изменится, если вместо увеличения производства радости и уюта на душу домашнего населения женщина станет искать способы увеличения собственного потребления всяческих удобств и удовольствий? Ведь ни для кого не секрет: в некоторых самых обеспеченных общественными услугами регионах и самый высокий процент разводов, самый низкий процент рождаемости. И еще высокий процент правонарушений среди подростков, и, как правило, преступления их направлены не против собственности, а против человеческой личности, ее достоинства, здоровья, чести. И напротив, в деревнях, где на долю женщины до сей поры приходятся несоизмеримые с горожанками труды и заботы, все эти отрицательные явления слабее проявляются.

О чем это говорит? Все о том же: не одной «легкостью» быта, не его комфортом семья держится. Что легче дается, недорого ценится. Держится дом желанием женщины его иметь, готовностью ради него трудиться. Вот о воспитании этого желания нам и стоит думать. Очень серьезно думать. Изъяны в женском воспитании обществу обходятся дороже всего, потому что женщина — источник жизни, здоровья нации.

Уверена, не все читательницы сразу примут эту точку зрения об их трудах в собственном доме. Ведь иному человеку так приятно и удобно думать, что все его неудачи и промахи проистекают из неустроенности окружающего его мира. Мы бываем более склонны и готовы к затяжной борьбе с внешними трудностями, чем к малейшим усилиям в перестройке собственных привычек, собственной натуры. А здесь предлагается наряду с необходимыми социальными преобразованиями вести энергичную деятельность по самовоспитанию. И слышатся призывы не к облегчению, а, напротив, к более серьезному, ответственному отношению к извечным женским обязанностям.

Где же эмансипация? За что боролись? А что будут делать в таких тепличных условиях «эти бездельники» мужчины? Примерно такую реакцию встречала я порой, когда пыталась высказать в печати свои позиции на этот счет. И слышала вопросы: да есть ли у автора семья, да знает ли она, что такое работающая женщина-мать?.. И семья у меня есть, и помощников нет, и работаю с малолетства. И выводы делаю на основе собственного, весьма нелегкого опыта и из наблюдений за судьбами множества семей, с которыми сводила меня журналистская профессия.

Естественно, что эти наблюдения касались и мужской части семейства. Однако, как это часто бывает, более четко сформулировать свои представления помогла мне встреча с читателями. Собрался своего рода «круглый стол», один из многих, что нынче устраиваются для обсуждения семейных проблем.

Участниками его оказались почти сплошь женщины. И, как это бывало всегда на женских «посиделках», тут речь практически шла о них, все о них — о мужчинах. Они, дескать, продолжают беззастенчиво эксплуатировать своих «прекрасных половин». Допустив женщин в общественное производство и тем самым облегчив свои экономические тяготы по содержанию семьи, не спешат облегчить домашние заботы и труды своих жен.

— Где равноправие в нашем доме? — страстно восклицали некоторые из участниц собрания. — Даже в разного рода официальных решениях, когда говорится о расширении сети и улучшении работы детских учреждений, предприятий сферы обслуживания, производства домашней техники, по традиции пишут: это меры для облегчения труда женщин. Словно мужчины и впрямь во веки веков освобождены от семейных хлопот, словно и не произошло перемен в правах и обязанностях современных членов семей.

По этому поводу спорящих не было. Все согласились с неправомерностью такого положения. Однако… Несколько энергичных диспутанток были крайне агрессивно настроены в отношении «этих деспотов-мужчин». Хотя ни внешним видом (весьма привлекательным и цветущим), ни биографией (весьма преуспевающих в своих профессиях деятельниц), ни свободной манерой общения, а еще неумением терпеливо и терпимо принимать несходную точку зрения — короче, ничем не походили они на «угнетенных, закабаленных, забитых семьей и мужьями» женщин.

— Мы все разные, а несчастны с ними одинаково! — неожиданным слаженным квартетом воскликнули они. Когда же от общих восклицаний они переходили к конкретике, получалась сущая нелепица: главное их несчастье заключается чуть ли не в том, что мужчины не хотят чистить картошку и мыть посуду. Эта «картошка и посуда» стали в диспуте камнем преткновения, который баррикадой разделял любящих людей.

Если бы я сама не принадлежала к женскому полу и не знала, как наша сестра умеет спрятать, закамуфлировать глубинные чувства, переживания за внешними малозначительными бытовыми пустяками, я, наверное, поверила бы, что и всех проблем-то: обязать мужей выполнять эти и подобные нехитрые обязанности, если они хотят иметь в собственном доме мир и лад. Но так думать и говорить могли бы те, кто слишком низко ценит женщин: будто они и впрямь способны считать себя «униженными и оскорбленными» трудами на благо самых близких и родных людей, и мужчин: будто они скорее дадут рухнуть дому, чем замарают руки кухонной работой. Нет, нет! Тут все не так просто.

Как вы думаете, если в доме будет всего четыре кнопки у автомата — всезнайки-всеумейки и мужчина будет «заведовать» одной из них, а три будут находиться в женином ведении, кто из них будет испытывать усталость и во сколько раз «тяжелее» будет эта обязанность? Все правильно: женщина будет уставать в три раза больше. И в таком случае она станет негодовать и требовать сокращения нагрузки. Хозяйка-горожанка нынче устает не столько от количества домашней работы, сколько от неравномерного ее распределения: 1:3 — это прежде всего несправедливо.

Она бы выдержала куда большую тяжесть, если бы видела: у всех ее домочадцев тоже руки заняты, пусть и не кухонным, другим, но семье нужным и полезным делом. Сейчас же она очень часто работает одна. «Дружно — не грузно, врозь — хоть брось!» Вот и ей иной раз хочется все бросить, когда она видит: муж у телевизора, дети кто куда разбегаются или «маг» (магнитофон то есть) накручивают, а ей хоть разорвись!

Угнетает и то, что на работе она нередко руководитель, а здесь вроде бы прислуга. Трудится она в «престижной сфере», а здесь спускается по социальной лестнице на низшую ступень: уборщица, кухарка, прачка. Наверное, поэтому громче всех недовольство выражают работницы так называемых интеллектуальных сфер. Хотя они как раз бывают физически меньше других загружены, и им ручной труд просто необходим для здоровья.

И, словно в подтверждение моих сомнений, одна из выступавших, между прочим доктор наук, рассказала, как ее супруг научился отлично управляться со всеми домашними делами. Даже более того, в течение полутора лет, во время ее работы над диссертацией, она целиком была освобождена от каких бы то ни было хозяйственных занятий. Однако и она с горячей личной заинтересованностью твердила о недостигнутом еще равноправии, и в восклицаниях о несчастливой супружеской жизни ее голос звучал особенно звонко. Значит, даже став «домашней работницей», супруг не дал своей «половине» чувства равноправия и искомого счастья? По всей вероятности, от перемены мест «эксплуататора» с «эксплуатируемым» в доме не прибавляется радости, уважения, добра и справедливости.

Полыхание страстей за «круглым столом» попыталась ввести в разумные рамки социолог, изучающий проблемы семьи, З. А. Янкова.

— Самая большая путаница возникает в разговорах такого рода из-за того, что мы понятие «равенство» подменяем понятием «тождество». Мы действительно равны друг другу политически, профессионально, граждански, но не тождественны. И крепость, сердечность отношений может и должна строиться не на требовании одинакового поведения, реакций, дел, а на уважении непохожести (половой и психологической) природы мужа и жены и отсюда их разных ролей в общем доме.

Я тоже считаю: дело не столько в том, что мужья не спешат разделить с женой ее традиционные хлопоты. А в том, что многие плохо исполняют собственные, мужские обязанности. Оглянитесь вокруг: сколько в доме дел, которые женщина вынуждена передать оплачиваемым специалистам, но которые легко прежде исполнял любой уважающий себя хозяин. Нынче вся острота нашей сатиры направлена на неполадки в сфере обслуживания. И справедливо. Однако не срамно ли проливать тонны желчи по поводу протекающего бачка или водопроводного крана элементарно технически грамотным людям? Не стыдно ли слышать, что жена отдала очередную трешку всесильному «непросыхающему» дяде Васе, трешку, отнюдь не лишнюю в бюджете семьи? А немыслимые расходы средств и нервов на квартирный ремонт? Что за сложность такая: побелить потолок, покрасить рамы, двери, наклеить обои? И кто этим должен заниматься?

Вот где резервы и возможности именно мужского, «казацкого» участия в семейном хозяйстве. Недавно я прочла, что большинство австралийских мужчин всю домашнюю технику чинят сами, вплоть до телевизоров. Они же содержат в порядке приусадебные участки, на которых у нас часто трудится именно женщина.

Работа наша все меньше измеряется килограммометрами. Вспоминаю, как один уральский дед пенял своему сыну-сталевару, прославленному мастеру, на его леность (!). «Поработал-то у печи в два раза меньше, чем мы прежде, да и не так, как мы — все лопатами и руками, а он больше на кнопки давит. Закончил смену, душ принял, на машине до дому доехал и завалился на диван: «Ох уж и устал!» А мы пешком от завода по нескольку верст после двенадцатичасового рабочего дня топали. Наскоро поешь и пошел в огород: сажать, окучивать при лунном освещении. А то хлев чинить или ему же, постреленку, на валенки заплаты класть. Вот так-то. А тут здоровый мужик кряхтит, как древний, старик. Смешно!»

Нагрузки прежние и нынешние, что и говорить, несоизмеримы. И прежде всего потому, что вместо физического возросло нервное напряжение. Видимо, надо уже вводить новую меру работы: нервочасы. Так что мужчина мог бы сократить расходы «нервочасов» у работающей жены, потому что они особенно тяжелы для ее чувствительной, тонкой, эмоциональной натуры. Именно за эту ее особенность она получила звание представительницы «слабого пола», а не по какому иному признаку.

Прежде мужчина и только он решал все внедомашние проблемы, осуществлял все внешние связи, и в этом он более ловок, умел. Но только стоило жене выйти за порог собственного крова, как муж тут же переложил на ее плечи и эти непривычные для нее дела. Посмотрите: я уж не говорю про покупки, оплату счетов, общение со всей далекой от душевного комфорта сферой обслуживания, но и такие глобальные вопросы, как получение жилья, устройство детей в ясли, сады, школы, контроль за учебой, за приобщением ребят к общественным установкам и нормам, приучение к делу сыновей — все, все переложено на ее плечи. А ведь это работа совсем не по ее «ведомству».

Необходимость сохранить за мужчиной основные «снабженческие» функции и общение со сферой услуг — мера не только справедливая, но и психологически оздоровительная. Ведь любой психолог скажет, что наиболее напряженной и конфликтной бывает ситуация, в которой встречаются представители одного пола, в особенности столь чувствительного и возбудимого, как женщины. А в торговле, в разных ремонтных мастерских, в прачечных и так далее работают именно они. «Однополое» общение и создает стрессовые состояния по обе стороны прилавка и стола приема.

Много есть еще дел, позволяющих мужчине подставить свое могучее плечо под хозяйственную ношу семьи. Коли мы признаем справедливыми слова, что человека создал труд и трудом он живет и совершенствуется, то тем паче справедливо утверждение: труд — основа семейного благополучия всяческого: материального, морального, физического и нравственного. Есть у него и чисто педагогическая ценность. Этот его аспект мы более подробно обсудим в последующих главах, когда будем анализировать отношения между родителями и детьми.

Так и выходит: сколько бы мы ни спорили о сложностях в супружеской жизни и их преодолении, придется признать: муж и жена нужны друг другу отнюдь не на краткие мгновения телесной близости. И самой эмансипированной, независимой женщине нужна духовная опора, материальная поддержка. И детям нужен отец, как бы сильна и умна ни была мать. И дом, в котором мужчину презирают, так же уродует душу, как и тот, в котором презирают женщину. Но мужчинам стоит помнить: само собой это уважение теперь никому не дается, его надо заслужить.

Не знаю, согласятся ли со мной мужья, но, на мой взгляд, иные из них пребывают в состоянии некоторой растерянности. На перепутье, что ли, в поисках собственного лица в новом нашем доме. Что ж, ничего обидного тут нет. Как ничего унизительного не будет и в том, что преодолеть им это состояние возьмутся помочь их подруги-женщины. Ведь в прежние века, в пору женского бесправия, именно мужчины, лучшие представители этого пола, выступали со славословиями в адрес женщины, они же доказывали необходимость уравнения ее в правах и обязанностях. Видимо, и нам, женщинам, нужно не столько упрекать мужей за их временную растерянность (если такая наблюдается), сколько помогать ее изжить. Если не мы, то кто же?

Общество, состоящее сплошь из мужчин и женщин, естественно, не может быть безразличным к отношениям между своими членами. Ведь от этих, казалось бы, очень личных, даже интимных связей зависит прочность, высота, чистота деловых, профессиональных взаимоотношений. Представьте себе, как будет смотреть на своих коллег женского пола тот, кто в собственной семье приобрел взгляд и привычку видеть в «бабе» существо низшего сорта. Или нетрудно вообразить, сколько осложнений в совместной работе может возникнуть у мужчин, когда им придется общаться с убежденной мужененавистницей. Если бы и впрямь существовало четкое разграничение сфер деятельности по половому признаку (муж на общественном поприще, жена на домашнем), их разногласия не так очевидно сказывались на делах внесемейных, хотя, конечно, давали бы себя знать. Теперь же семейное благополучие — вполне реальный, осязаемый фактор в производственных успехах мужа и жены. Вот отчего все больше внимания общественные организации обращают на то, как ведут себя работники в стенах собственных квартир, хотя вроде бы не их это забота. Все сказанное не означает, что каждый администратор или ретивый общественник может вторгаться без стука и приглашения в чужой дом и судить-рядить супругов. Здесь автор хотел только осмыслить причину того, что наряду с глобальными проблемами ответственные и занятые люди берутся всерьез рассматривать неурядицы в семье Петра Ивановича и Марии Владимировны. В этом внимании не одни чисто человеческие, но и экономические интересы принимаются в расчет. А еще наш общий психологический климат, атмосфера, в которой мы все живем, во многом зависит и от отношений конкретных Петра и Марии.

Оттого нам полезно рассмотреть стили и характеры поведения людей в тех случаях, когда «любовная лодка» все же не выдержала испытания и дала течь. Насколько возможно и в экстремальных условиях соблюдение высоких требований: сохранить достойное лицо двум супругам, чья совместная жизнь стала невозможной.

Развод по-человечески

В литературе, в кино, в газетных публикациях мы не раз встречались с историями, авторы которых нам представляли очередной вариант развода «по»: по-итальянски, по-арабски, по-московски… Уже само наличие этого «по» говорило о том, что здесь мы имеем дело с каким-то отклонением от общепринятого явления, с аномалией, что ли. Хотя, если вспомнить, нигде и никогда не был представлен сам «образец», «эталон» такого сложного и болезненного процесса, каким является разрыв семейных отношений.

Получается такая же картина, как и с благополучными семьями. Я уже говорила выше, что мы много знаем о том, что есть «болезнь», отклонение от нормы, неблагополучие в доме, но ничего определенного не можем сказать о самой норме. Судя по письмам читателей, представление о семейном счастье у каждого свое, нередко диаметрально противоположное даже для людей одного пола, возраста, круга занятий, образования. Читая и слушая рассказы о мучительных и скандальных разводах, мы нередко восклицаем: «Как это ужасно! Ну неужели нельзя расстаться по-хорошему?!» Хотя если спросить: что значит «по-хорошему», ответы будут тоже очень разными. А те, что перенесли эту процедуру, непременно усомнятся: существует ли вообще эталон «благополучного» развода? «Хорошей» операция может быть только с точки зрения стороннего наблюдателя или хирурга, но не для больного. Он не хуже успокаивающих его друзей знает: не век длиться страданиям, все пройдет, перемелется. Жизнь на этом не остановится, появятся новые радости и — не исключено — новая семья. Однако в самый момент «операции» грешно от него требовать олимпийского спокойствия, когда рушится им созданный мир и над головой полыхает крыша.

Есть поговорка: «Уехать — значит немного умереть». Перефразируя ее, с полным основанием можно сказать: «Развестись — значит немного убить». Убить не только того человека, которого оставляешь, но что-то убить и в сознании, в чувствах детей. Убить и себя, ту часть своей души, своей памяти, своего организма наконец, где в каждой клетке запечатлен кусок жизни, прожитой совместно с «бывшей половиной», «бывшим мужем». Сжигается все, чему поклонялся, а сюда входят и отношения с близкими и дальними родственниками, со многими друзьями и знакомыми, которых человек приобретает вместе со спутником жизни и которых тоже ранят осколки разбитого вдребезги.

За что же такое наказание принимают люди? Может, все дело в противоречии самой идеи единобрачия (моногамии) природе человека, в которую эта программа — избрания одного партнера на всю жизнь — не была заложена. Ведь по природе человек (особенно мужчина) скорее тяготеет к полигамии. Это факт общеизвестный. Тогда отчего почти все религии — эти древние кодексы морали — запрещали разводы, провозглашали брак священным и нерасторжимым? Отчего и в наш век люди все-таки считают развод бедой, несчастьем, а не обычным, нормальным явлением, как сам брак, например?

Видимо, нам не понять, в чем тут дело, если не вникнуть в проблемы брака. Даже с этой стороны: его длительность и причины расторжения. «Супружеские» отношения в живом мире строятся прежде всего в зависимости от условий вскармливания и защиты детенышей. Нужен отец в качестве помощника матери на этот период — значит, он будет с ней, пока малыши не станут жизнеспособными. Моногамия — явление редкое и в животном мире, но встречается и «вечная любовь». Однако чаще всего, коли нет надобности в дополнительном кормильце, «мавр (самец) сделал свое дело, мавр может уходить». У человека процесс вскармливания и подготовки потомства к взрослой жизни растягивается на долгие годы, и чем сложней общественное устройство, тем дольше эти сроки. И поскольку в течение этого времени у супружеской пары могут появиться новые дети, возникает необходимость длительного их соединения в единую семью. Отсюда стремление узаконить единобрачие: оно всегда считалось гарантией благополучного потомства.

А живые люди, не «статистические единицы», живут и действуют в постоянном борении с жесткими нормами предписанных им правил морали, требующих воздержания от всех и всяческих соблазнов, и в борении с собственной натурой, жаждущей перемен и новых увлечений, ощущений и страстей. Это противостояние и борьба «должного» с «желанным» и создают своеобразное динамическое неравновесие, способность и готовность супругов к разрушению ими же созданного мирка. Удержаться, выстоять перед этими силами могут по-особому стойкие и даже мужественные пары. Брак — это экзамен, а настоящий экзамен непременно выявляет «успевающих» и «отстающих», в своем роде, конечно.

Хочу предложить читателю в качестве «информации к размышлению» наблюдения, извлеченные мной из материалов, опубликованных социологами. Исследователи, изучающие современную семью и процессы, в ней происходящие, задали группе супругов и неженатым молодым людям вопрос: для чего создается семья? Подавляющее большинство опрошенных ответили однозначно: для того чтобы иметь и растить детей. То есть, казалось бы, и нынешним мужьям и женам цель брака представляется такой же, как и далеким предкам. Но когда вопрос был поставлен по-иному: на чем основываются, строятся ваши супружеские отношения, ответы утратили свою однозначность. Более половины супругов назвали такой основой любовь друг к другу. И только третья часть корреспондентов снова отвела решающую роль детям. Так со всей очевидностью обнаружилось противоречие между тем, что люди знают о целях брака, и тем, что они действительно ищут и хотят иметь. (Очень интересно было бы получить сведения о том, что предпочли бы супруги, буде им выпал суровый выбор: или дети, или любовь?)

На мой взгляд, наличие этого второго (а для многих пар главного) плана в определении назначения брака и создает почву для «нечеловеческих», а точнее сказать, сугубо человеческих страданий, которые причиняет разрыв уз Гименея. Если бы и у людей все сводилось к воспроизводству потомства, к его воспитанию и защите, то заботы о детях со стороны рода-племени, материальной поддержки бывшего супруга было бы достаточно и для уходящих из семьи, и для остающихся. Я мысленно перебрала известные мне примеры разводов и лишний раз убедилась: проведенные в интересах потомства, они всегда и есть самые достойные, хоть и болезненные, но без кровопролития. «Война» же, как правило, ведется не ради детей, даже если их интересы громко декларируются, а ради удовлетворения мстительного, корыстного и самолюбивого чувства взрослых.

Жажда полного и единоличного обладания другим человеком ДЛЯ СЕБЯ, а не только и даже не столько для детей; потребность в любви, заботе, удовольствиях, возникающая и исчезающая в муже и жене в разное время, проявляющаяся с разной силой и степенью постоянства, — вот где уязвимое место человеческого брака, его ахиллесова пята. И каждый раз, когда себялюбивое, эгоистическое начало оказывается сильнее родительской самоотверженности, развод приобретает вопиющие и отталкивающие формы.

Древний мудрец Платон, видимо, глубоко опечаленный несовершенством человеческих брачных отношений и думая об истоках этих страданий, решил вырвать зло с корнем, осчастливить всех «безразводным общежитием». С этой целью он разработал проект… бессемейного государства, поскольку именно в ней, в семье, культивируются собственнические инстинкты. Здесь все претендуют на всех и на все. Муж — на жену и наоборот, родители — на детей и наоборот и все поколения — на совместно добытое или наследуемое имущество. Поэтому алчность, эксплуататорские наклонности и сохраняются в обществе, что они не изживаются в его первоначальной ячейке. Чтобы разрушить эту «цитадель пороков» до основания, Платон предложил мужчинам и женщинам партнера избирать себе по жребию и ненадолго. Иначе могут «прирасти» друг к другу душой и телом. Детей же и вовсе отторгнуть от родителей и воспитывать всех вместе за счет государства. Таким образом, дети, перестав быть «своими», перестанут быть и чужими для каждого гражданина и гражданки, перестанут быть яблоком раздора в спорах расторгнувших брак родителей.

Короче, философ видел способ борьбы с мучениями, причиняемыми браком и разрывом семейных уз, в ликвидации самого этого института. Не будет семейных радостей, но не будет и страданий. И этим «прожектом» Платон лишний раз доказал, что даже величайшие умы человечества попадали в тупик, когда пытались открыть секрет всеобщего бесконфликтного существования, которое, мы теперь точно знаем, невозможно.

«Ублюдочное царство» (так называли предтечи научного коммунизма эту утопию Платона), однако, нашло свое воплощение в современных сообществах, которые нередко создают на Западе сторонники «свободной любви» и «бессемейного быта», где, естественно, проблемы развода отсутствуют, поскольку нет брака. Что из этого получается, нашему читателю уже известно: «свальный грех» разрушает личность, подтачивает физическое и психическое здоровье мужчин и женщин. Хуже всего это отражается на детях.

Наше общество сделало немало для того, чтобы уничтожить или нейтрализовать социальные корни развода: этому способствует и уравнение женщин в правах с мужчиной, и свободный выбор пар, запрещение насильственных браков, осуждение расчетливых отношений, снятие национальных и религиозных препятствий для супружества и т. д. Что же касается природных корней развода, непостоянства влечения друг к другу, например, то попытки «исправлять» ситуацию в законодательном порядке не дали добрых результатов. Право на развод есть необходимейшее условие признания свободного волеизъявления личности.

Правда, до последнего времени у многих народов сущим наказанием была уже сама процедура расторжения брака и для потерпевшей, и для пострадавшей сторон. Так что его боялись пуще тягот самой постылой супружеской жизни. И тайно по совместному уговору, а то и без оного создавались гражданские семьи, не освященные законом. Хотя неопределенность и двусмысленность такого сожительства причиняла немало бедствий и самим нарушителям закона, и в особенности их потомству (хрестоматийный пример Анны Карениной).

У нас теперь сняты все препоны, и юридические и моральные, для тех, кто хочет изменить свое семейное положение. Однако никто не спешит с цветами и поздравлениями к дверям загсов, когда там оформляется развод, несмотря на то, что для некоторых мужей и жен день этот означает освобождение от тяжких вериг, от заточения, пусть и добровольного, пусть и уютного и сытного… А не ликуют здесь оттого, что в человеческой биографии ни один час не может быть переписан набело. И ошибка, пусть и своевременно исправленная, уже запечатлела свои рубцы и шрамы в сердцах не только самих разводящихся, но и всех, кто к ним причастен.

Однако, признавая развод бедой, несчастьем, можно ли с фатальной покорностью принимать его муки? Первым целительным средством, на мой взгляд, служит убеждение: человек является кузнецом не только своего счастья, но и своего несчастья. Сама «операция», бывает, от его воли не зависит. Но зато целиком от него зависит, будет ли она проведена «малой кровью» или обескровит и его самого и близких людей в бессмысленных и недостойных баталиях.

Вот мне и хочется попытаться сформулировать некоторые условия «благополучных» разводов, иной раз прибегая к доказательствам «методом от противного».

К примеру, развод по античному образцу. Героиня древнегреческого мифа Медея, чтобы отомстить изменнику Ясону, убивает своих (его) детей! Попытки различных мыслителей и писателей понять и оправдать убийцу-мать так и не достигли цели. Хотя, конечно, большего предательства со стороны мужа и вообразить нельзя. Ясон оставил не просто жену, он оставил женщину, которой был обязан исполнением своей исторической миссии, славой, успехом и даже спасением своей жизни. Он предал ту, которая сложила к его ногам все, чем богат, тверд и крепок человек: любовь отца, свои идеалы (по-тогдашнему — своих богов), оставила родину; власть и царское достоинство сменила на горький хлеб изгнанницы. Мера преступления Ясона должна была получить соответствующее возмездие. И Медея его нашла. Однако, как это нередко бывает не только в искусстве, но и в жизни, карающий меч оказался обоюдоострым.

Мне думается, эта легенда несет в себе очень важное предостережение всем смертным. Как бы велика ни была, на наш взгляд, жертва, принесенная на алтарь любви и супружества, как бы велико ни было предательство и неблагодарность, нельзя самому «потерпевшему» выступать в роли судьи. Наказывая изменника, непременно ранишь невинных и замучишь себя. То есть нравственный опыт человечества подсказывает нам первую «бракоразводную заповедь»: не суди да не осужден будешь. Передай в чужие беспристрастные руки решение спорных дел: виновен — не виновен, в какой степени и как наказать?

Многому учат нас и более близкие к нам исследователи человеческих судеб. Например, Н. Чернышевский и Л. Толстой попытались воспроизвести поведение необычных «новых» людей в таких довольно традиционных обстоятельствах, как осознание горькой истины, что ты нелюбим, что тебя предпочли другому. Дмитрий Лопухов (герой романа «Что делать?») и Федор Протасов (герой драмы «Живой труп») поступили на удивление одинаково: симулировали самоубийство и исчезли с глаз своих честных, порядочных, но не любящих жен. Вдумчивый читатель нам возразит: у первого еще не сложились отношения с женой, супругами они были только юридически; у второго эти отношения уже распались и тоже оставались супружескими лишь по документам. И, значит, у обоих пар «делить» было нечего. Надо было привести форму в соответствие с содержанием, что и было сделано весьма деликатным образом.

Все это так. Но есть, по-моему, здесь определенный нравственный урок и для тех, у кого все сложилось еще хуже. Жертвуют своим благополучием не «виновные», а «потерпевшие», не те, кто предпочел другого партнера (пусть лишь в мыслях, в душе, а не в поступках), но те, кто осознал: выбор сделан не в их пользу. Какая же в этой жертве мудрость и справедливость? Мудрость та, что оба супруга предпочли нелюбовь, но доброе отношение, уважение и благодарность жены ее ненависти, презрению, унизительной сваре и тому подобному, что сопровождает обычно попытки насильно удержать «законную половину», усугубляя чувство ее вины за невольно возникшее влечение к другому человеку. В. А. Сухомлинский справедливо писал, что чем чаще ребенка судят и осуждают окружающие, тем меньше у него остается совестливости, тем больше желания сделать тоже виноватыми, «тоже плохими» своих собственных судей. Или хотя бы представить их таковыми в собственном воображении. Истина эта применима и к взрослым. Виноватая «половина» ищет средства уличить, обвинить партнера, чтобы не выглядеть уж вовсе подонком.

Вот и вторая заповедь сама собой напрашивается, которую неплохо бы помнить нам в конфликтных и критических ситуациях: лучше мирная нелюбовь, чем страстная ненависть; не умножай зла, не усугубляй вины виноватого. По совести сказать, заповедь очень трудно исполнимая.

Надо сказать, что в процессе распада семьи люди порой раскрываются с самой неожиданной стороны даже для самих себя. Всегда бескорыстные вдруг становятся мелочными. Мягкие, всепрощающие — непримиримыми ненавистниками. Как говорят медики, в патологии нередко выявляется то, что было скрыто в норме. Скрыто… Но не отсутствовало же вовсе. Катаклизмы обнажают пласты чувств и отношений, но не привносят что-то небывалое. Поэтому истинная цена супружеских связей, культуры и порядочности как раз и обнаруживается в период разрыва. И когда мы слышим о скандальной процедуре развода «вполне порядочных» людей, можно с большой долей основания поставить их порядочность под сомнение.

Мне хочется еще раз уточнить высказанную здесь мысль: я не смешиваю мучительность, болезненность развода со скандальностью. Это совершенно разные понятия. Первое определяет душевное состояние, а второе — общественное поведение. Это различие и дает мне смелость утверждать: если развод происходит неприлично, значит, между бывшими супругами идет торг.

…Оборвалась главная нить, связующая супругов. Утрачена внутренняя общность. Почувствовав опасность разрыва, «потерпевший» вступает в борьбу за сохранение статус-кво. И каждый избирает оружие по своему представлению о его ценности и действенности. Одни прибегают к экономическому давлению, другие уповают на воздействие общественности, третьи «давят» на совесть, неоплатный долг чувства, израсходованного на «обманщика», а четвертые делают орудием борьбы детей. И если все названные приемы можно еще как-то понять и простить, то спекуляция на детях, по-моему, не имеет оправдания. Об этом последнем виде торга я хочу говорить особо, заранее предполагая, что не найду поддержки у некоторых представительниц «слабого пола», поскольку именно они часто используют это «оружие».

Ушел из семьи отец. Ушел человек, которого любили дети и который любил их. (Когда нет этой взаимной привязанности, дети могут быть использованы как «аргумент» лишь в материальном споре или в общественном осуждении. Это же ясно.) Сколько раз приходилось видеть, как обезумевшая от горя и обиды мать обвиняет перед детьми во всех смертных грехах того, кто еще совсем недавно был для них самым дорогим и светлым человеком. Движимая только одним стремлением — отомстить, причинить боль своему обидчику, она, как раненая тигрица, наносит удары не глядя, не задумываясь, что бьет и ранит ни в чем не повинных детей. Страх, растерянность вселяются в юные души. Оказывается, их обманули: тот, кого они считали лучшим на свете, совсем не такой. Он только притворялся любящим, умным и честным! А на самом деле вон какой изверг! Мать достигает своей цели: дети сторонятся отца, начинают его ненавидеть. «Враг» поражен в самое сердце. Но это пиррова победа. Нельзя безнаказанно обучать ребенка злу и ненависти: рано или поздно зло обратится против того, кто его посеял. Наблюдая ожесточенную вражду родителей, ребенок будет относиться ко всем взрослым с предубеждением и недоверием. Видя, как беспощадны друг к другу его близкие, он примет эти отношения за норму. И тогда уже трудно с него спрашивать снисхождения и жалости. Даже к матери.

А может случиться и того хуже. Пометавшись между воюющими сторонами, ребенок приспособится извлекать пользу из этой вражды. Ведь это не секрет, что родители нередко стараются привлечь сына или дочь на свою сторону при помощи подарков, игрушек, сластей. Вот до какого разврата — я не побоюсь этого слова — может довести своего ребенка мать, если в ее сердце эгоизм, собственные страсти хоть ненадолго вытеснят чувство огромной, вечной, ежеминутной ответственности. Вот что получается, когда женщина вытесняет мать.

— Что же прикажете сказать детям, если отец бросает семью? — слышу я суровый голос. — Что он хороший, добрый? Тогда, значит, мать плохая, раз он с ней не хочет жить. Ведь так они должны подумать? И чтобы я сама, своими руками отдала их во власть этому злодею?!

Трудно, очень трудно в такое отчаянное время сохранить выдержку, быть разумной, дальновидной. Еще труднее найти объяснение случившемуся, которое успокоило бы ребят, оградило их от разрушительной ломки, переживаемой взрослыми. А может, просто обойтись без оценок и разъяснений? Предоставить им самим с годами, с возрастом разобраться в случившемся. Или хотя бы подождать, пока отгромыхают страсти, чтобы не наговорить такого, за что потом самой же будет неловко. Гнев — плохой советчик. А дети, когда вырастут, оценят духовную силу и благородство матери, которая с таким достоинством и честью вынесла горечь утраты. Они сумеют быть благодарными той, которая не взвалила на их хрупкие плечи неизбывную тяжесть — быть судьями своих родителей.

Но если говорить по чести, быть благородной, будучи правой, гораздо легче, нежели когда ты виновник чужого страдания. Поэтому я, например, с трудом могу себе представить, что скажет ребенку мать, по чьей вине дочь или сын остались без отца. Да и в отношении к бывшему мужу выбрать достойную позицию еще сложней. Отказать ему в праве видеться с детьми? А если разрешить такие встречи… Каждый раз будет замирать от страха: чего там наслушается ребенок от оскорбленного отца? Ведь и папы-то отнюдь не все джентльмены, и они не брезгуют названными приемами и способами отвращения своего отпрыска от «изменщицы». Если же вспомнить, что папа явится на часок и, уж конечно, не станет во время недолгого свидания читать нотации за всякие погрешности, а, наоборот, опять же иной раз не без коварного умысла — в пику маме — выкажет сочувствие «бедному ребенку», то призывы к выдержке и благоразумию женщина может воспринять как предательство со стороны советчика. А между прочим, только в выдержке залог основной, главной победы. Не на минуту, не на сейчас, а на долгое будущее.

Мне рассказывала одна молодая женщина, как была исковеркана ее жизнь. Мать «бросила» отца (ненавижу это слово: по отношению к человеку оно гнусно, оскорбительно, но тем не менее в ходу) и вышла замуж за другого. Отец сильно любил девочку. Наверное, и жену тоже. Ради того чтобы видеть дочь, он являлся в свой, бывший свой, дом, проходя, как сквозь строй, сквозь жалостливо-насмешливые взгляды соседей. Бывшая супруга и ее новый муж не скрывали своего раздражения по поводу этих визитов. А он готов был вынести все. Окажись мать умнее, добрее, тоньше, разреши она отцу и девочке встречаться хоть изредка, у дочери, возможно, создалось бы разумное и правильное представление об отце. Но мать рассудила иначе. Не имея причин отказывать отцу в его законном праве видеться с ребенком, она находила другие средства отгораживать их друг от друга. Отсылала дочь надолго к дальним родственникам, у которых ей жилось несладко. А если случайно девочка оказывалась дома, когда приходил папа, ее прятали под кровать. И, лежа в пыли, она слышала, как мать врала отцу: «Наты снова нет дома, она в гостях у тетки». Отец стал подкарауливать дочь на улице, во дворе. Мать, узнав об этих тайных встречах, научила девочку не брать у него подарки, говорить, что у нее новый папа, который ее любит и покупает все, что надо.

В конце концов отец исчез из жизни дочери. Вскоре он умер. Она приняла фамилию отчима. Все успокоились. Казалось, образ отца выветрился из ее памяти. Но вот она выросла, и наступило время, когда человек особенно остро и серьезно воспринимает все, что касается его личности. Девушка, по непонятным для нее самой причинам, стала вспоминать отца: пробудилось желание узнать, кто же он был, тот человек, с которым ее разлучили. Стала расспрашивать родных и знакомых. Встретилась с его другом (все это, конечно, тайком от матери). Друг, естественно, порассказал об ее отце много хорошего и то, как он любил дочку, как помнил ее до последнего часа.

В глазах девочки образ отца приобрел ореол мученичества, исключительности. А, как известно, с тенью не поспоришь. Дочь решила, что мать лишила ее замечательного и любящего человека только для того, чтобы самой жить счастливо и спокойно. Припомнила ей и ложь и скитания по чужим людям. Короче, приговор был вынесен… Мать выиграла «тяжбу» с бывшим мужем за любовь ребенка и… потеряла привязанность и уважение взрослой дочери.

Однако многие мужчины и женщины находят мудрые и гуманные решения, когда расстаются. Они не отказывают друг другу в уважении, дружбе. Их дети продолжают любить и ценить обоих.

Тут, пожалуй, самое место и время рассказать об одном мне известном примере, когда и делить было что: неизжитое чувство жены, ребенок, с трудом доставшееся жилье и прочие материальные ценности, и все же супруги избежали унизительных сцен. Заслуга в этом прежде всего принадлежала женщине. Как объяснила мне «потерпевшая»: помогло знание, пусть и дилетантское, основ самовнушения, аутотренинга. В момент признания мужа о том, что любит другую, она чуть было не потеряла голову. Потом сдержалась, вспомнила советы психологов: в любом самом отчаянном положении можно отыскать точку нравственной опоры, зацепившись за которую, удержишься, не сорвешься в бездну отчаяния. Надо только ее отыскать. Эту точку опоры она обрела в мыслях о том, что у нее была любовь, у нее есть ее плод — ребенок. Не каждому так везет в жизни. То есть сосредоточивала она свои мысли не на том, что она теряла, а на том, что имела. Ее былые радости, счастье, воспоминания о них никакой суд и развод не отнимет. А ведь человеческое самочувствие не одним сегодняшним днем питается. В него крепко вплетены вчерашние страсти и надежды на завтрашний успех. Когда же впереди неизвестность и даже тем более печаль, особенно бережно стоит хранить свет, идущий из прошлого.

Это самовнушение помогло ей обрести равновесие, а потом и новые доводы, снимающие боль, появились. Она начала приучать себя смотреть на мужа как на «чужого» мужчину, которого она любит, а он ей не отвечает взаимностью. Что ж, разве такое случается редко? Но никто же при этом не выставляет свои переживания напоказ, не тычет пальцем в сторону «виноватого». Как, впрочем, не демонстрируют обычно и счастливую любовь. Значит, надо скрыть раны, скрыть боль от окружающих и прежде всего ребенка. Ему вообще ни к чему знать о сердечных переживаниях матери. Для него папа просто живет отдельно.

Так для меня всплыла еще одна заповедь: не топтать нетерпеливыми ногами свое счастливое прошлое. Оно даст силы пережить тяжелое настоящее. Тогда же записала я и такое правило: в материальных делах держаться норм, определенных законом. Что кому положено, отдавать без дискуссий. Если «половина» и будет недовольна, то пусть сердится и спорит с гражданским кодексом, а не с супругой. Как объяснила мне та женщина: и в этом бескорыстии есть свой расчет.

— Я решила: если стану ущемлять его законные права, этим только сниму с его души сознание несправедливости содеянного им нового выбора, предпочтения меня другой женщине. Это сознание и будет для него самым тяжким наказанием.

Не стану лукавить: счастливого конца у этой истории не было. Как я уже говорила, женщина осталась одна. Но процесс распада семьи не отнял у нее лишних сил, здоровья, нервов, собственного достоинства. Все она сохранила. Как сохранила и уважительное отношение бывшего мужа и заботливого отца своему ребенку. На мой взгляд, это и есть один из вариантов развода «по-человечески». Известны и многие другие случаи. Их не так уж мало вопреки общему впечатлению. К сожалению, искусство (и наука) интересуется лишь громкими драмами и трагедиями. «Тихий» развод? На нем ведь душераздирающую картину не создашь. Вниманием и интересом читателей легко не овладеешь. Это куда сложней, чем «закручивать» страсти.

Нам сейчас нужны, ох как нужны советы и рекомендации относительно «культуры развода». Нужно чутко присматриваться к поведению тех, кто обошелся малыми потерями. Как им это удалось и как они относятся друг к другу после расторжения брака? Думаю, это было бы полезно не только тем, кому предстоит эта процедура, но и тем, кто «обжегся на молоке», боится вступать в повторный брак как раз из-за того, что мучается кошмарами развода, которые ему кажутся неизбежными, если вдруг, не дай бог, снова неудача. А ведь ужасы отнюдь не обязательны.

На мой взгляд, смягчающим вину двух людей, не сумевших построить общий дом, сознанием будет убежденность: они утратили лишь часть былых связей, они перестали быть возлюбленными, но отнюдь не перестали быть родителями своих детей, друзьями, не перестали быть порядочными людьми, наконец.

…Не хочется завершать эту часть книги минорно-разводной нотой. Тем более что подавляющему большинству супругов удается счастливо миновать эту опасность. Убеждена, если мы научимся вдумчиво относиться к супружеским обязанностям и сумеем сохранять, будучи в браке, все достоинства того времени, когда стремились заслужить, завоевать сердце любимого человека, число благополучных и прочных семей значительно возрастет. А для нас для всех нет чужого счастья, как и чужого несчастья. Тепло, любовь, верность, порядочность — это наше общее достояние, свет, что излучает добрая семья.