Семейные секреты

3

Вспоминая их первое свидание, как они оба сначала были робкими и застенчивыми, а в конце хохотали как сумасшедшие и гуляли по ночным лондонским улицам, взявшись за руки, Марианна незаметно уснула.

Проснулась она от неясного бормотания и от крепких объятий.

— Господи, неужели это все правда?! — шепотом восклицал Питер, прижимая ее к себе и зарываясь лицом в ее волосы. — Я думал, это сон и не хотел просыпаться.

— А может, это и правда сон, — проговорила Марианна немного хриплым после сна голосом.

— Я всегда мечтал проснуться, обнимая тебя. — Питер нежно прикоснулся губами к ее шее.

— А я еще не проснулась. — Марианна уткнулась лицом в его плечо.

— Ну тогда спи, я не буду тебя будить, — прошептал Питер и осторожно провел рукой по ее волосам, по спине… Потом он повернулся и поцеловал ее в висок.

Марианна чувствовала, как волны нежности и желания растекаются по ее телу. Это было самое приятное пробуждение в ее жизни. Питер прикасался к ее телу кончиками пальцев, скользил по нему, изучал его с восторгом и благоговением, как самое прекрасное и совершенно произведение искусства.

Вскоре он почувствовал, что Марианна отзывается на его ласки, еле заметно вздрагивая и сдерживая прерывистое дыхание.

— Кажется, я тебя все-таки разбудил, — произнес он шепотом ей на ушко. — Извини, но я ничего не могу с собой поделать. Ты так божественно прекрасна, и я так люблю тебя, каждую клеточку твоего тела…

Марианна взглянула на него из-под опущенных ресниц, на ее щеках запылал еле заметный румянец, а губы приоткрылись в ожидании поцелуя…

Во второй раз Марианна проснулась от запаха свежесваренного кофе. Она еще не совсем очнулась от томных сновидений, и первой ее мыслью было, что чего-то не хватает. Потом она поняла, что рядом нет Питера, а ей так хотелось, чтобы он снова сжал ее в своих объятиях и она бы снова почувствовала себя безмятежно счастливой и защищенной от всех невзгод…

Как будто бы в ответ на ее мысли в дверях появился Питер, завернутый в простыню, как римский император. Марианна улыбнулась и протянула руки ему навстречу.

— Доброе утро, любимая, — произнес он и подкрепил свои слова поцелуем.

— Доброе утро, — отозвалась Марианна, глядя на него с любовью и восхищением. Она читала такую же любовь в его сияющих темно-шоколадных глазах.

— Что ты предпочитаешь к кофе: тосты, пирожные, кексы или рогалики? Лично я предпочитаю все сразу, и побольше, — добавил он.

— Ну тогда и я тоже. Хотя обычно по утрам я просто пью кофе, но сегодня я почему-то ужасно голодная.

— Ничего удивительного. — Питер посмотрел на нее так красноречиво, что Марианна отвела глаза.

— Наверное, это потому, — попыталась продолжить она как ни в чем не бывало, — что, судя по часам, уже вовсе и не утро. Хорошо, что сегодня выходной.

— Не то слово.

— Ну, готовь свои рогалики, я сейчас умоюсь, оденусь, и приду. — Марианна нетерпеливо посмотрела на Питера.

Похоже, он и не собирался выходить из спальни.

— Что же ты не идешь готовить рогалики? — спросила она в нетерпении.

— Все уже готово.

— Ну, тогда… наливай кофе.

— Успеется, — отозвался Питер и не двинулся с места.

— Питер, — взмолилась Марианна, — сейчас слишком светло, чтобы я… разгуливала по квартире в чем мать родила под твоим пристальным взглядом. Халат висит в ванной, а где то платье, в котором я была вчера, я не помню.

— Оно в гостиной. Это не очень далеко.

— Я сейчас разозлюсь, — нахмурилась Марианна, заворачиваясь в простыню.

— Обещаю смотреть не пристально, а прищурившись, — улыбнулся Питер.

— Я настаиваю, чтобы ты вышел!

— Ладно-ладно, уже ухожу.

Питер действительно вышел и даже осторожно прикрыл за собой дверь. Но через пару минут, когда Марианна открыла дверцу шкафа, раздумывая, что бы такое надеть, а простыня незаметно сползла на пол, голова Питера неожиданно снова просунулась в комнату.

— Я забыл спросить: кофе со сливками или без? — Его взгляд был лукавым и восхищенным одновременно, и он послал ей воздушный поцелуй.

— Питер! — воскликнула Марианна возмущенно и запустила в него первым, что попалось под руку.

Оказалось, что это полупрозрачный пеньюар, который она никогда не носила.

— Советую тебе надеть это, — произнес Питер, разглядывая тонкую ткань.

— Ни за что! Я надену паранджу.

— А под ней ничего не будет? — с заинтересованным видом спросил Питер.

Марианна, уже успевшая завернуться в простыню, гневно сверкала глазами.

— Ладно… — Питер в знак капитуляции поднял обе руки. — Я больше не буду. А вообще предлагаю завтрак в простынях. А что? Ходили же так в Древнем Риме, да и сейчас ходят в некоторых местах.

— А ладно. — Марианна махнула рукой. — В простынях так в простынях. Но умыться все же не помешает. И причесаться.

— Ты прекрасна, как Афродита, — сказал Питер. — А непричесанная еще прекрасней.

— Я все же причешусь. — Марианна направилась в ванную.

Питер в свою очередь пошел на кухню заканчивать приготовления к позднему завтраку.

— Я и не знала, что у меня в холодильнике столько еды! — Марианна появилась на пороге кухни умытая, причесанная и в простыне, повязанной очень элегантным способом.

— Ничего, что я так… по-хозяйски? — немного смутился Питер.

— По-моему, получилось великолепно, — похвалила его Марианна. — У меня просто слюнки текут. Все такое аппетитное.

Она уселась за стол, взяла в руки чашку с кофе и потянулась за рогаликом, разрезанным пополам и намазанным джемом.

— Может, ты и готовить умеешь?

— Конечно, умею, — кивнул Питер. — Я вообще много чего умею. Со мной хорошо и удобно.

— Не сомневаюсь, — улыбнулась Марианна. — Выходит, вчера, когда мы пекли кексы, ты нарочно путался у меня под ногами с таким видом, как будто в первый раз в жизни попал на кухню?

— Нет. — Питер покачал головой. — Вовсе не специально. Во-первых, я вчера жутко волновался, ну просто как мальчишка. А во-вторых, печь я действительно не умею. Совсем.

Питер поглощал рогалики, пирожные и тосты с внушающей уважение скоростью, так что Марианна даже засмотрелась на него, застыв с чашкой кофе в руках. Он заметил ее взгляд, потом посмотрел на опустевшие тарелки и смущенно положил на место пирожное.

— Да ты ешь, ешь, не стесняйся, — подбодрила его Марианна.

— Вообще-то обычно я не такой прожорливый, — принялся оправдываться Питер. — Просто сегодня что-то на меня нашло.

— Мне нравится твой аппетит.

Питер снова взял в руки пирожное. Посмотрев на Марианну, он откусил маленький кусочек. У нее невольно вырвался смешок. Питер снова положил пирожное на тарелку.

— Кажется, я уже наелся, — проговорил он со вздохом и откинулся на спинку стула.

При этом он локтем задел тарелку с пирожным, она накренилась и готова была уже грохнуться на пол, но Питер успел подхватить ее быстрым движением. Тарелка осталась у него в руке, а пирожное все-таки съехало и плюхнулось ему на колени. Питер издал нечленораздельное сердитое восклицание и виновато взглянул на Марианну.

Марианна со смехом протянула ему салфетки.

— Хорошо, что ты в простыне, а не в своих светлых брюках, — сказала она. — Мусорное ведро под раковиной.

Питер встал, направился к раковине, придерживая двумя руками пирожное. Но и на этом пути его подстерегали неприятности: сначала он наступил на край простыни и чуть не растянулся, потом, окончательно запутавшись в складках простыни, чуть не опрокинул мусорное ведро.

— Да что ж это такое творится?! — воскликнул он. — Меня срочно нужно выставить за дверь, пока я окончательно все здесь не порушил. Сам не пойму, чего это я сегодня такой буйный!

— Ну просто как бешеный Колмен, — констатировала Марианна, невозмутимо наблюдавшая за акробатическими трюками Питера.

— Как кто? — переспросил Питер.

— Как бешеный Колмен, — повторила Марианна. — Так сказала бы моя бабушка.

— А кто он, этот Колмен?

— Именно этот, бешеный, не знаю. — Марианна пожата плечами. — А вообще Колмены — это наши соседи. То есть соседи бабушки с дедушкой.

— Бешеные? — поинтересовался Питер.

— По-моему, не очень.

— Тогда я ничего не понимаю, — произнес Питер, снова усаживаясь на стул возле Марианны.

— А, — махнула рукой она, — это долгая история. И неинтересная.

— А мне кажется, интересная. — Питер проявил упрямство. — Ну расскажи.

— Ну хорошо, — кивнула Марианна. — Сам напросился. Началась эта история очень давно, — начала Марианна вкрадчивым голосом и покосилась на Питера. — Лет триста назад, наверное. Или около того.

— Ого! — восхитился Питер. — А ты говоришь, неинтересная!

— По соседству с землями моих предков располагались земли неких Колменов. Граница проходила прямо по реке. По небольшой такой речке, она и сейчас течет на том же самом месте. Жили они себе жили… мои пращуры, Тэмплтоны и эти самые Колмены. Нормально жили, не ссорились. Поначалу. А потом началось. Кажется, началось все с мельницы, которую то ли они вдвоем в складчину построили, то ли кто-то из них сам построил на реке, а другого не спросил… В общем, что-то они не поделили и разругались насмерть. Так, что мельницу эту самую сожгли, пастбища друг у друга потоптали, а уж какими словами называли друг друга… это история умалчивает.

— И что дальше? — спросил Питер, слушавший Марианну с напряженным интересом.

— А дальше эта вражда передавалась из поколения в поколение.

— И до сих пор передается?

— Ага, — кивнула Марианна. — В детстве, когда я на каникулах жила у бабушки с дедушкой, я жутко боялась этих Колменов. Думала, это какие-то жуткие чудища с огромными ртами и лапами, как у Кинг-Конга. А потом поняла, что это обычные люди. Очень удивилась.

— И что, твои бабушка с дедушкой воспитывали в тебе ненависть к этим самым Колменам?

— Да не то что бы… Просто дедушка к месту и не к месту вставлял, что это Колмены, например, всю рыбу в речке выловили или всех зайцев в лесу перестреляли и чуть ли это не их вина в том, что идет дождь или ветер снес крышу сарая. А бабушка использовала их фамилию как универсальное ругательство.

— Да, интересная история, — задумчиво произнес Питер. — А где они, кстати, живут, твои бабушка с дедушкой?

— Недалеко от Дортмура. Вернее, между Дортмуром и Эксетером. Кстати, на следующие выходные я к ним поеду. Там собираются все наши. — И она посмотрела на Питера. Ей бы так хотелось, чтобы он поехал с ней, но она не решилась прямо это ему предложить. — Будет здорово. Приедут мои родители, они, кстати, живут в Эксетере, мои двоюродные братья и сестры, некоторые со своими детьми…

— Соберетесь и пойдете с вилами на Колменов? — спросил Питер с напряженной улыбкой.

— Все может быть, — рассеянно кивнула Марианна. — Кто же нас знает, что нам в голову взбредет.

Она думала о том, как здорово было бы побродить по ее любимым местам вместе с Питером, поваляться на густой травке зеленых холмов, посидеть на берегу журчащей речки.

— А что, твои родители тоже серьезно к этому относятся? — спросил Питер.

— К чему? — очнулась Марианна.

— Ну, к этой вражде с соседями?

— Не знаю. — Марианна пожала плечами. — Мама, пожалуй, нет. Она же не из рода Тэмплтонов. А вот папа — да, — добавила она после небольшой паузы.

— Просто какие-то средневековые страсти, — пробормотал Питер.

— Да глупости все это. — Марианна махнула рукой. — Я думаю, это все больше от скуки.

— Какие у нас планы на сегодня? — спросил Питер, когда они закончили пить кофе, вымыли и вытерли посуду.

— Не знаю, — протянула Марианна. — Я как-то ничего особо не планировала.

— Хорошо, что сегодня еще только суббота, — продолжал Питер.

— Почему это? — заинтересовалась Марианна.

— Потому, — с улыбкой произнес Питер. — Мы можем куда-нибудь съездить.

— Съездить?

— Ну да. Тебе бы хотелось совершить небольшое путешествие?

— Обожаю небольшие путешествия! — воскликнула Марианна.

— Тогда собирайся, а я скоро приеду.

— Ты куда? — растерянно спросила Марианна.

— Хочу взять свою машину. Вчера я приехал на такси. Но ты не волнуйся, я быстро. Одна нога здесь, другая уже там… и снова обе здесь!

— Не стоит так уж сильно торопиться, — пожала плечами Марианна.

— А разве ты не будешь по мне скучать? — хитро прищурившись, спросил Питер.

— Я постараюсь отвлечься.

— А я буду очень-очень скучать. — Питер обнял ее за плечи, зарылся лицом в ее волосы, провел по ним рукой, потом прикоснулся кончиками пальцев к ее шее…

— Может получиться, что мы вообще никуда не поедем, — тихо проговорила Марианна.

— Тоже неплохо, — так же тихо ответил Питер, целуя Марианну в уголок рта.

— Но мне бы хотелось, — сказала Марианна чуть громче.

— Я уже ухожу. — Питер нехотя выпустил Марианну из своих объятий. — Но я обязательно вернусь.

Он сделал шаг назад, помедлил несколько секунд, потом стремительно шагнул к Марианне и запечатлел на ее губах страстный поцелуй.

— Все-все, уже ушел, еще только один последний поцелуй… И еще один, самый-самый последний…

После этого он снова отошел от Марианны, стремительно развернулся и чуть ли не бегом выбежал из квартиры.

Марианна так и осталась стоять, глядя ему вслед и все еще ощущая на своих губах его горячие губы.

— Теперь понятно, почему ты предложил покататься. — Марианна с восхищением разглядывала новенький серебристо-серый кабриолет.

Питер с сияющим видом распахнул перед ней дверцу. Марианна, одетая в бежевый свитер и свободные коричневые брюки, с волосами, заколотыми двумя деревянными шпильками, устроилась на сиденье.

— Мне так нравится эта твоя прическа, — произнес Питер, в свою очередь глядя на нее с любовью и нескрываемым восхищением.

— Так же, как твоя новая игрушка?

— Да это старая. Просто я спилил крышу.

Марианна рассмеялась.

— У тебя получилось очень аккуратно.

— Ну что, погнали?! — с детским задором спросил Питер, поворачивая ключ зажигания.

— Погнали! — в тон ему ответила Марианна.

И они действительно погнали. Сначала по улицам Лондона, где все светофоры, как сговорившись, весело подмигивали им зеленым глазом, а потом — по загородным дорогам. Марианна не спрашивала, куда они едут, ей было все равно. Хоть на край света, лишь бы вдвоем с Питером.

Питер постоянно поворачивался к ней, как бы невзначай прикасался к ее руке или к колену, и эти прикосновения вместе с ощущением скорости, ветра, обдувающего автомобиль, и безоблачным синим небом, простирающимся над ними до самого горизонта, рождали у Марианны чувство такого же безоблачного счастья…

В какой-то момент Питер протянул руку к волосам Марианны и вытащил удерживавшие их шпильки. Волосы рассыпались по плечам и, подхваченные ветром, заструились, как у русалки, плывущей против течения.

— Вообще-то для этого я и купил эту машину, — сказал Питер, дотрагиваясь до струящихся волос Марианны.

— Для чего? — не поняла Марианна.

— Чтобы смотреть, как твои волосы развеваются на ветру, — объяснил Питер. — А еще этот серебристо-серый цвет очень подходит к цвету твоих глаз.

Марианна улыбнулась и положила руку на его ладонь.

Уже через час они были в Брайтоне, прогулялись по набережной и по знаменитому пирсу, а также по древним булыжным мостовым Старого города.

— Тебе здесь нравится? — спросил Питер Марианну, когда они остановились на симпатичном каменном мостике, соединяющем два берега небольшой речушки, впадающей в море.

— Да, — Марианна кивнула. — Нравится.

— Мне тоже очень понравился Брайтон. Я был здесь в мае на фестивале искусств, — объяснил Питер. — Он такой почтенный, такой старинный, от него веет историей…

— В восемнадцатом веке здесь отдыхал весь королевский двор, — заметила Марианна.

— Да, мне рассказывали, — улыбнулся Питер. — Я был на экскурсии. Оказывается, воздух тут целебный. А еще… — он взглянул на Марианну, и в его глазах засветились лукавые искорки, — говорят, что этот мост на самом деле не обычный мост.

— Необычный?

— Да, — кивнул Питер. — Этот мост может исполнять желания.

— Да ну? — недоверчиво усмехнулась Марианна.

— Особенно желания влюбленных, — продолжил Питер, обнимая Марианну за талию. — Нужно загадать желание, а потом поцеловаться.

Марианна смущенно покосилась в сторону довольно оживленной улицы, по которой спешили пешеходы и автомобили.

— Ну что, загадала?

— Загадала.

Питер прильнул жаркими губами к губам Марианны, и вскоре она уже забыла о прохожих, о том, что они стоят посреди моста, забыла даже о загаданном желании, да и вообще обо всем на свете…

Чуть позже, когда они сидели в одном из пабов, где столики благодаря хорошей погоде были вынесены на улицу, Марианна сказала:

— Признайся, ведь ты это все придумал.

— Что придумал? — Питер изобразил на лице искреннее недоумение.

— Всю эту историю про мост, желания и поцелуи.

— Тебе не понравилось? — Он посмотрел на нее таким откровенным взглядом, что у нее запылали щеки.

— Не в этом дело…

— Значит, понравилось?

Марианна уже жалела, что завела этот разговор.

— Ну ладно, — сжалился над ней Питер, видя ее смущение. — Признаюсь. Кое-что придумал. Но про мост и желание — все истинная правда. А вот про поцелуи я добавил от себя. Я думаю, что это правильно. Готов отстаивать свое мнение любыми доступными способами.

— Вынеси это предложение на заседание городского совета Брайтона.

— Я бы с удовольствием, но, боюсь, у меня совсем нет на это времени.

— И чем же ты так занят?

— Я занят самой милой и самой красивой девушкой на свете, — произнес Питер, откровенно любуясь Марианной. — Я уже говорил, что безумно люблю тебя? — Питер накрыл руку Марианны своей ладонью и придвинулся к ней поближе.

— Говорил, — прошептала Марианна.

— Я готов повторять это снова и снова. — Глаза Питера возбужденно горели. — Мне хочется сообщить об этом всему миру.

— Всему миру не обязательно, — тихо произнесла Марианна. — Главное, что это знаю я.

— Ты как всегда права. — Питер, перебиравший ее пальцы, поднес их к губам и осыпал поцелуями.

— Питер, ну мы же здесь не одни. — Марианна попыталась высвободить руки.

— Я все время об этом забываю. Я вижу только тебя, а все остальные как будто не существуют.

— Наш официант точно существует, — указала она глазами в сторону. — По-моему, он боится подойти к нашему столику.

— В английской провинции все такие чопорные, — заметил Питер. — В Нью-Йорке никто бы внимания не обратил на целующуюся парочку.

— Но мы не в Нью-Йорке. А ты не жалеешь о том, что переехал в Англию?

— Ни за что! — пылко воскликнул Питер. — Ведь здесь я встретил тебя.

— А там бы встретил кого-то еще.

— Не говори так! Я не мог встретить кого-то еще. Я всю жизнь искал только тебя. Мы созданы друг для друга. Неужели ты этого не чувствуешь?

— Кажется, чувствую. — Марианна смотрела Питеру прямо в глаза, не отводя взгляда, хотя чувствовала, что ее щеки полыхают. Ну что за детская привычка краснеть от смущения! — А что ты загадал там, на мосту? — спросила она, чтобы ослабить напряжение.

— Не скажу, — отрицательно покачал он головой. — Желания нельзя говорить вслух, а то они не сбудутся.

— Тогда и я не скажу.

— Но… ты можешь написать! — воскликнул Питер.

— А ты?

— Нет, я не могу.

— Ну тогда и я не могу. Могу только сказать, что это желание касается нас с тобой. А твое?

— А мое пусть останется тайной.

— Ты меня перехитрила!

— Сам первый не захотел говорить! Неужели ты относишься к этому так серьезно?

— Нет, но в таком деле любая помощь не помешает, — пробормотал Питер. — Даже помощь непонятных таинственных сил.

Покинув гостеприимный Брайтон, Питер с Марианной поехали в сторону Фалмута через многочисленные курортные городки и поселки: Гастингс, Пул, Борнмут, Истборн… По пути они остановились в одной деревеньке, где проходила осенняя ярмарка, побродили по ней, накупив всякой чепухи вроде вязаных шерстяных гольфов, меховых жилетов, деревянных шкатулок ручной работы и гребней из слоновой кости. В конце они забрели в ювелирную лавку, где Питер купил Марианне очень красивые золотые сережки в форме кленовых листьев. Сережки выглядели очаровательно, и Марианна сразу же их надела. А ближе к вечеру она натянула и меховой жилет, так как вместе с сумерками пришла осенняя прохлада.

— Надень еще и гольфы, — посоветовал Питер, с удовольствием поглядывая на Марианну. — Тогда уж точно не замерзнешь.

— А ты что не надеваешь?

— А мне не холодно. — Мне тоже.

— А у кого руки как ледышки? — Питер дотронулся до руки Марианны.

— У меня всегда руки холодные, — отмахнулась Марианна.

— Неправда, обычно они у тебя теплые, а сейчас настоящие ледышки. — Надевай гольфы или я сейчас заставлю эту машину натянуть на себя крышу!

— Ни за что! Смотри, уже появляются звезды! Так здорово ехать и смотреть на звезды!

— Тогда одевайся, — скомандовал Питер. — Не хватало еще, чтобы ты простудилась.

— Да ты просто тиран какой-то, — проворчала Марианна, — натягивая уютные пушистые гольфы. — Они совсем не подходят к моим брюкам, — капризно произнесла она.

— Тебя это так волнует?

— Да нет, — рассмеялась Марианна. — Честно говоря, совсем не волнует.

Она откинулась на сиденье и залюбовалась темным звездным небом, которое казалось таким близким и таким далеким одновременно, таким таинственным и таким притягательным. Ветерок шевелил ее волосы, на ее колене лежала рука Питера, ногам было тепло и уютно… Что еще нужно для счастья?